Алексей Рафиев

"Когда приходят белые манжеты..."

Когда приходят белые манжеты –
темнеет город и цветет полынь,
перемещая угол, если выстрел
шампанского идет на рикошет,

и пробковый шлепок о край планшета
звенит впотьмах, как яйца Фаберже.
Хрустит крахмал на жестком рукаве,
перемещая угол, если выстрел…

Мне скучно на высоком этаже,
воротнички спешат к своим планшетам,
мне двадцать лет, горит моя звезда,
я сам себе кажусь телегероем,

мечтаю оказаться на щите,
пытаюсь не ходить единым строем,
ищу причины в мировой тщете,
читаю книги в поисках дороги,

хочу, чтобы все было вопреки,
еще не смею думать про дороги
на сгибе времени, на острие руки…
…Когда приходят белые манжеты –

плывет кораблик талым ручейком,
начало марта или середина,
я напиваюсь и в грязи ничком,
еще не смея думать про седины.

Чуть позже понимаю, что труба,
ловлю обрывки смутных впечатлений –
вкус хлеба с легким привкусом труда,
вселенская тоска с избытком лени,

решетки этак года полтора…
Здесь запонки, как змеи на припеке –
блестят в лучах полуденной звезды,
и хруст крахмала под поклон мазурки,

фрагменты фраков, шелест гибких дам,
лукавый взгляд, подаренный не мне.
…Мне кажется – я тоже где-то там –
среди героев Кафки и Мане.

Все, что досталось мне от человека –
кристально чистый с виду героин,
затяжка плана, ползатяжки крека
среди музеев, кладбищ и руин…

Вокруг давно кастрирована форма,
уныл пейзаж, однообразен фон.
Я – часть пейзажа, только точка фона,
похожая в руках на микрофон –

и тем доволен… Доктора сегодня
опять пытались сунуть поркопан
и закололи галопередолом
соседа на четвертом шконаре,

когда тот стал совсем Наполеоном
и предвестил пожары по Москве –
чудачился… Реланиум в таблетках,
нехватка кислорода по утрам,

тень Серпского заглядывает в клетку,
от Курбского давненько нет вестей,
наверняка в обед опять помои –
капустный лист, вонючий комбижир,

медбрат, нещадно кроющий на мови,
с лицом, напоминающим инжир –
любитель пряников, сгущенки, демедрола
по прозвищу Иван-Денатурат,

завидующий трубке “Моторола”
и крепко уважающий талант
в себе самом… И белые манжеты
среди больничных стонов, всхлипов, стен.