VOOKstock-Project
Главная  |  MP3  |  VOOKstock-Gallery  |  Материалы  |  Гостевая книга  |  ЧАТ  |  Архив  |  О Проекте
   |  ALEX KERVEY & T-OUGH PRESS (filial)   |     ССЫЛКИ     |  VOOKstock-Project (english version)  |   

  СИЛА ВОЛКА
ДУГЛАС ВАЛЕНТАЙН

Перевод книги и предисловие - Олег Борисенков
Редакторы - Алексей Воронков, Александр Керви
Отдельная благодарность Юрию Хангиреевичу Тотрову за рекомендацию
автора и ценные советы при подготовке этого издания к публикации
       

Предисловие:

НАРКОВОЙНЫ (САМАЯ ДОЛГАЯ БОРЬБА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА).

Создание образа врага (наркотики с древности до начала 20 века).
Проблема наркотиков в современном мире стоит как никогда остро. Это одна из сложнейших проблем в истории человечества и одна из самых далеких от разрешения. Ежегодно развитые страны мира тратят миллиарды на борьбу с наркочумой, но победы так и не видно. Почему? На этот вопрос нельзя ответить однозначно. Обратимся к истории. Употребление наркотических веществ и галлюциногенов было свойственно человечеству ещё на ранних этапах его развития. Наркотические вещества использовались при проведении различных религиозных церемоний у первобытных народов - это подробно описал в своих книгах Карлос Кастанеда. Дурманящие свойства мака подметили еще шумеры 5000 лет назад. На клинописных табличках, обнаруженных при раскопках в Месопотамии, рассказывается о приготовлении и употреблении опиума. В Китае около 2700 г. до нашей эры употребляли в качестве лекарственного средства настои из конопли. На барельефах храмов в Южной и Центральной Америке изображены листья коки. В письменах ацтеков и майя и в преданиях других индейских народов говорится о различных растениях, вызывающих галлюцинации. Употребление их приравнивается к общению с богами. Упоминается об опиуме и в древнегреческих мифах, связанным с богом сна Гипносом, символом которого был мак, навевающий грезы.
Об опиуме упоминает Гомер в «Одиссее» (около 700 г. до нашей эры). Название «опиум» происходит от греческого слова «opion», что означает «маковый сок». Вероятно около 300 г. до нашей эры опиум попал в Персию и Индию вместе с войсками Александра Македонского. В античные времена подметили и медицинские свойства опиума. Об этом говорится в книге «Materna Medica» древнегреческого врача Диоскурида, в сочинениях римского медика Клавдия Галена. Есть упоминания о широком распространении опиума в Риме в начале нашей эры. Именно тогда, в эпоху античности, были подмечены и первые случаи борьбы с потреблением наркотиков, правда весьма своеобразными методами: в частности, говорится об увеличении поставок и производства вина, дабы люди не варили и не пили зелья из полыни и мака, «после которого ходят, как в дурмане». Далее в Восточную Азию он попал с арабскими купцами примерно в 300 г. уже нашей эры. В VI веке в странах Ближнего и Среднего Востока стал распространяться ислам, одним из требований которого было полное запрещение употребления алкоголя. Именно в этот период стали широко распространяться его заменители: гашиш и опиум в качестве «рекреативного стимулятора». Однако масштабной проблемой распространение наркотиков становится только с 1700-х годов, когда европейские купцы превратили торговлю этим зельем в прибыльный бизнес. С 18-го века опиум использовался как в медицинских целях, так и в качестве средства расслабления. Основной сферой применения все же оставалась медицина. В те времена, когда практика находилась на достаточно примитивном уровне, опиум становится главным средством для облегчения боли, его выписывают практически при любых заболеваниях, он становится важным ингредиентом для значительного количества лекарств. Между тем, как уже упоминалось, опиум стали применять и в качестве расслабляющего средства. В XVIII-XIX веках его стали воспевать именно как средство релаксации английские интеллектуалы. Сэмюэль Тейлор Кольридж и Томас де Куинси писали о «божественной роскоши» употребления опиума. Однако в то время массовое потребление опиума в Европе не получило развития. Кстати, именно в это же время появляются сообщения и о вреде наркотиков, правда, речь шла в основном о конопле. Так, адмирал Нельсон сокрушался, что матросы на кораблях «курят канаты», которые в то время делались из конопли. Наполеон во время египетского похода сообщает о том, что многие арабы пребывали в «душевном недуге», связанным с курением гашиша. Ему также приходилось вести борьбу (вплоть до применения жестких наказаний) с курением этой заразы солдатами его армии.
Но все же массовая вспышка наркомании в Европе началась примерно с 40-х годов XIX века. Становление мировой колониальной системы предоставило возможность народам Европы познакомиться с целой группой диковинных товаров, названных колониальными. Но наряду с чаем, кофе, табаком, пряностями и какао на европейском рынке появились опиум и гашиш. Главными поставщиками этой отравы в те времена были Турция и Аравия. Кроме того, стремясь извлечь выгоду из торговли опиумом, английские купцы стали развивать маковые плантации в Индии и продавать опиум в Китай и страны Юго-Восточной Азии. Откуда он также возвращался Европу. В Англии, например, в 40-50 годы XIX века по самым скромным подсчетам опиум потребляло примерно 5 % населения. Он продавался открыто и даже популяризировался «как средство борьбы с пьянством», ежегодное потребление равнялось примерно 61 тыс. фунтов. Во Франции аналогичное распространение получил и гашиш. В Париже существовал даже «Клуб любителей гашиша», среди активистов которого были Теофиль Готье и Бодлер. Дело дошло до того, что во время революции 1848-го года парижские студенты выдвигали одним из своих лозунгов «право на свободное курение гашиша». Так наркотики становились частью политической и экономической жизни. Начиная с 60-х годов XIX века, наркотики играют все большую роль и в мировой политике. Англичане поставляли индийский опиум на китайский рынок. Именно в Китае потребление наркотиков приняло характер настоящего национального бедствия. И именно в Китае была предпринята первая попытка реальной борьбы с этим злом. Еще в 1799-ом году китайский император запретил потребление опиума в стране. Опиум изымался властями и подлежал уничтожению, а его продавцы и потребители - строгому наказанию. Однако декларировать оказалось легче, чем реально противостоять этому. Повальная чиновничья коррупция, в том числе и среди тех, кто должен противодействовать распространению опиумной контрабанды, приводила к тому, что объемы ввозимого в страну опиума только возрастали. К тому же англичане не желали допустить потери прибыльного рынка сбыта. В 1860-х годах разразились две «Опиумные войны», приведшие к насильственному открытию китайского рынка для массового сбыта опиума. В этот же период стала появляться и организованная преступная сеть, занявшаяся наркобизнесом. Возникшие тайные общества – триады – стали заниматься контрабандой опиума, расширяя свои границы и постепенно охватывая не только Китай, но и другие страны мира, прежде всего Европу и Америку. Английские прибыли от опиумной торговли стали сокращаться вследствие роста его производства в самом Китае. Теперь уже Китай стал продавать опиум на Запад. Бумеранг возвращался. В этот же период китайский опиум появился и на американском рынке. Поначалу он завозился в США для нужд китайских эмигрантов. Местами наибольшего распространения опиума стали города Тихоокеанского побережья, где в китайских кварталах появились десятки курилен опиума. Первые законы, направленные на запрет наркотиков, были приняты в Сан-Франциско, а позже и в других городах Калифорнии. Правда, опиумную проблему тогда американцы решали весьма своеобразно. В 1882-ом году был принят закон, запрещающий иммиграцию в США китайских кули (его отменили только в 1943-ем году по военным соображениям, предоставив Китаю квоту в 150 человек в год).
В 1883-ем году Конгресс увеличил пошлины на ввоз опиума в США, а в 1887-ом году его вообще запретили. Правда, главными потребителями наркотиков в США были вовсе не китайцы, а белые американцы. Как считалось, типичным «опийным наркоманом» в XIX веке в США была белая женщина средних лет из высшего или среднего классов, получавшая опиум, правда, не у китайцев, а в виде таблеток, выписывавшихся некомпетентными врачами. Белыми курильщиками опиума были по большей части представители преступного мира. Власти принимали законы против курилен опиума и налагали запреты на ввоз опиума в США, но только для китайцев; американцев эти запреты не касались. Они по-прежнему могли ввозить опиум в страну, и пользовались этим правом, продавая его китайцам.
Запреты на иммиграцию в США китайцев вызвали недовольство в Китае. Стремясь усилить свои позиции на китайском рынке и распространить свое влияние на эту страну, США поддержали антиопиумную компанию МБР (Международного Бюро по реформам - организации, включавшей около 30-ти миссионерских обществ, ставивших целью борьбу за трезвость). МБР пыталось добиться запрещения производства опиума и его производных (имелся в виду морфин, начало распространения которого относится к 60-70-ым годам XIX века.). В 1901-ом году был принят закон, запрещающий продажу опиума, табака и алкоголя туземным племенам, как в Штатах, так и за рубежом.
В 1908-ому году Конгресс США запретил продажу опиума на Филиппинах, которые являлись владением США в Азии. Однако эти меры оказались неэффективными, и потребление опиума на Филиппинах продолжало расти. Епископ Епископальной церкви Чарльз Генри Брент выступил за созыв в Шанхае международной конференции по опиуму. Эту идею поддержал и президент США Теодор Рузвельт.1 февраля 1909 года в Шанхае была созвана конференция Международной Комиссии по опиуму, в которую вошли представители 13 стран. Конференция приняла ряд положений:
- правительства всех стран должны принять меры к пресечению курения опиума, как в своих странах, так и в заморских владениях;
- опиум может использоваться только в медицинских целях;
- страны-участницы должны выработать меры по прекращению экспорта опиума туда, где его импорт запрещался.
Именно в 1909-ом году было положено начало международному сотрудничеству в области борьбы с распространением наркотиков. Однако этой проблемой были всерьез озабочены только США и Китай. Остальные страны, хотя на словах и одобряли эти меры, не торопились с их выполнением. Германия, чья фармацевтическая промышленность бурно развивалась в начале ХХ века, считала, что подобные меры можно принимать только при единодушном согласии всех стран-участниц, Португалия не собиралась закрывать опиумную торговлю в Макао, то же самое стремились делать голландцы в Ост-Индии и французы в Индокитае, а Иран, Турция и Россия стремились расширять посевы мака в медицинских целях. Таким образом, единогласия не получилось. В 1912-ом году в Гааге была, наконец, принята Международная конвенция об опиуме, призывавшая различные страны принять национальные законы, ограничивающие опиумную торговлю и его производство. Однако решение проблемы сводилось к доброй воле государств, подписавших эту конвенцию. В 1913-ом году Конвенцию ратифицировал Конгресс США, а в 1914 году президент Вудро Вильсон одобрил закон Харрисона, представлявший собой попытку выполнять положения Гаагской конвенции.

Наркотики в России.

Увлечение наркотиками, охватившее во второй половине XIX века Европу и США, не обошло стороной и Российскую империю. Правда, изначально опиум пришел в Россию в качестве лекарства. Им пытались лечить психические болезни и алкоголизм. Алкоголизм пробовали лечить опиумом, а это, в свою очередь, приводило к опиумной зависимости, которую пытались лечить…морфином. Однако, кроме медицинских целей, в конце XIX века в России стали пропагандировать и «наркотическое расслабление».
Это происходило под влиянием французской литературной и богемной среды. Вслед за Францией в России появились и общества курильщиков гашиша, и тайные мистические клубы, практикующие наркотический транс. Правда, в отличии, скажем, от Британии и США, наибольшее распространение в России получил гашиш. Многие путешественники, посещавшие Египет и другие страны Ближнего Востока, писали о привычке местного населения курить гашиш. Так, например, востоковед Березин, побывавший в Каире, отмечал, что гашиш, хотя и влияет на психику, но если придерживаться нормы, в бытовом отношении он безвреден. В Императорском медицинском обществе зачитывались доклады о различии свойств индийской и отечественной конопли, в них подчеркивалась безвредность этого зелья. Однако все эти исследования, как и мода на увлечение курением «травки», коснулись только богемной среды и части элиты. Наркомания в России тогда не получила широкого распространения, так как основным народным средством для «релаксации» оставался алкоголь. Проблема возникла позже, когда Россия начала активно осваивать Среднюю Азию и Дальний Восток. Но и тогда основными группами, подверженными воздействию наркотических средств, оставались мусульмане и китайцы. По данным Туркестанского генерал-губернаторства, из 15-миллионного мусульманского населения Края многие жители (примерно 1 миллион) активно употребляли гашиш, причем эта привычка начала передаваться и русским поселенцам из крестьян и казаков. На Дальнем Востоке, в Приморской области, китайцы, переселявшиеся туда на заработки, открывали курильни опиума, привозили опиум для продажи, а некоторые даже арендовали земли у местных казаков, используя их под посевы опийного мака. Вместе с этим на территорию России стали проникать и китайские преступные сообщества - триады. О китайских бандах, промышлявших опиумом, сообщают в своих донесениях многие полицейские чины на Дальнем Востоке. Из Китая и Персии культура опийного мака стала проникать и в Среднюю Азию, где также производился опиум, в основном - уйгурскими поселенцами. Улучшение транспортного сообщения между окраинами и Центральной Россией привело к тому, что опиум стал перевозиться в центральные губернии. В отдельных источниках имеются упоминания и об использовании России в качестве канала для контрабанды опиума из Азии в Европу. Рост потребления и торговли опиумом в России заставил власти начать решительную борьбу с этим. Так, 7 июня 1915-го года император Николай II подписал закон «О мерах борьбы с опиекурением». Правда, применять этот закон решили постепенно, начав с наиболее опиумоопасных районов Дальнего Востока. В то же время, Департаменту полиции предписывалось всячески поощрять открытие частных клиник для лиц, страдающих наркотической зависимостью.
С началом Первой мировой войны в России начал получать широкое распространение кокаин, эта тема нашла широкое освещение в литературе. Вспомните Агеева и его «Роман с кокаином» или есенинское «кокаином, серебряной пылью…». Получает распространение также и героин. Правда, это было все же болезнью элиты и богемы (в отличии, скажем, от Великобритании и США), что позволило впоследствии большевикам записать наркоманию в число буржуазных пороков, якобы не присущих социалистическому обществу. (В США же ее напротив считали «порождением социалистических идей».) Проблемы наркотиков и их потребления обсуждались в российском обществе того времени. Государственная Дума, особенно левые и либеральные партии, ратовали за легализацию наркотиков, против неё выступали МВД и Церковь - два учреждения, пытавшиеся бороться с этой проблемой. Наркотиками в МВД Российской империи ведал Медицинский департамент, а священнослужителям приходилось принимать исповеди продающих и потребляющих зелье.

Так или иначе, несмотря на имевшиеся проблемы, в конце XIX и начале ХХ века, наркомания не приняла характер массовой эпидемии и не была связана (за исключением Китая) с преступностью, специализировавшейся на наркотиках. Опиаты и другие наркотики в те времена еще не ассоциировались в общественном сознании с преступностью, хотя это явление и осуждалось церковью и общественностью как аморальное. Тем не менее, отношение общества в целом к ним было терпимым, как к людям, страдающим тяжелой болезнью. Наркоманов не подвергали общественному остракизму, их не преследовали и не наказывали. Все это придет позже, когда власти встанут на путь запретительных мер и преследования лиц, употребляющих наркотики. Но чем больше станет запретов, тем более выраженной станет проблема. Именно отказ от контроля и регулирования приведет власти к карательной реакции и, как следствие, наркотики окончательно уйдут в криминальную сферу. Их потребление при этом только возрастет.

Война без конца и победы.

20-е годы ХХ века стали переломными во взглядах на проблему наркотиков. Законодателями мод здесь стали Соединенные Штаты. Прежде всего, изменился характер употребления наркотиков. В это время стало ясно, что опиаты приводят к постоянной зависимости, вследствие этого началось сокращение их использования в медицинских целях. Главными потребителями становятся представители социального дна, завсегдатаи различных игорных заведений. Наркотики, оттесненные на периферию общественной жизни, теперь ассоциировались в основном с маргинальной средой и этническими меньшинствами. Эта сфера все больше уходила из-под контроля общества, перемещаясь в криминальную область. Однако законодательство о наркотиках, основанное на Акте Харрисона, нуждалось в процедурном обеспечении. Поначалу Закон касался вопросов применения наркотиков в медицинской практике, которые власти пытались урегулировать с помощью налогов, фактически предоставив монопольное право на использование наркотиков Американской Медицинской Ассоциации. В 1915-ом году Акт Харрисона был передан в ведение Службы государственных внутренних доходов (IRS).
После Первой Мировой войны и большевистской революции в России США охватила эпидемия ксенофобии, выражавшаяся в стремлении оградить страну от чуждого влияния и очистить ее от всевозможных грехов, «подрывающих дух нации». США резко ограничили въезд в страну иностранцев, которые стали ассоциироваться в сознании рядового американца с алкоголизмом и наркоманией. В 1919-ом году в США был принят «сухой закон», установивший запрет на продажу спиртного. Провозглашенную серию антиамериканских «измов», наряду с коммунизмом, анархизмом и алкоголизмом, стали дополнять морфинизмом. В 1919-ом году в рамках осуществления «сухого закона» было создано Отделение по наркотикам со штатом в 170 агентов и бюджетом в 270 тыс. долларов. В 1918-ом году за нарушение федерального законодательства о наркотиках было арестовано 888 человек, в 1920-ом г.– 3477, а в 1925-ом уже 10 297. В 1923-ем году в Конгрессе был предложен законопроект о сокращении импорта опиума с целью производства героина. Речь в данном случае шла о запрете героина вообще. Препарат был признан самым опасным из всех производных опиума. Таким образом, за исключением ограниченного применения опиатов в медицине, весь аспект потребления и производства наркотиков был отнесен к криминальной сфере. Бурные двадцатые и тридцатые захлестнули вчера еще спокойную Америку невиданным всплеском гангстеризма. Этому немало поспособствовал и «сухой закон». Просто всякая власть любит выращивать запретные плоды, будто не понимая, насколько сладкими они становятся. Сокращение потребления алкоголя, по крайней мере, официальное, привело к увеличению потребления наркотиков. В 80-90-е гг. эта ситуация почти зеркальным образом повторится в России. Рост потребления наркотиков и неэффективность действий отдела по наркотиками, действовавшего в рамках Бюро по применению сухого закона, привели к тому, что в 1930-ом было создано особое ведомство по борьбе с наркотиками - ФБН - Федеральное Бюро по наркотикам.
В истории борьбы с наркотической эпидемией впервые появилась организация, которая сосредоточила свою деятельность исключительно на наркотиках. Предлагаемая читателю книга Дугласа Валентайна «Сила Волка» посвящена истории этой борьбы. ФБН мало известно массовому читателю в России. Эта организация находится как бы в тени другой, более широко известной - Федерального Бюро расследований (ФБР). Действительно, большинство заслуг в борьбе с Мафией принято приписывать именно ФБР, хотя решающий удар по ней нанесло Федеральное Бюро по наркотикам. Думаю, что, прочитав эту книгу, вы яснее себе представите как особенности структуры американской правоохранительной системы, так и то, что именно ФБН сыграло решающую роль в борьбе с организованной преступностью, хотя заслуг ФБР никто при этом не умаляет. Изначально ФБН создавалось как организация профессионалов узкой специализации, и в этом была его сила. «…Каким бы ни было их прошлое, федеральным агентам из отдела наркотиков не было равных в области усиления закона. После поступления на службу в Бюро им выдали оружие и жетон, научили, как проводить аресты, собирать улики для предоставления в суде, проводить тесты и обращаться с конфискованными наркотиками, вести незаметное наблюдение над подозреваемыми и держать своих информаторов в ежовых рукавицах.
Их обучали, как маскировать свою внешность, использовать меченые купюры и служебных собак, натасканных на поиск опиума, проводить операции по зачистке притонов наркоманов и «столовых-галерей», мест употребления зелья. Они с успехом применяли подслушивающие устройства, жучки и спрятанные микрофоны: а если не поступали судебные запросы о предоставлении материалов электронного наблюдения, то «люди прослушки» покидали ряды, и процесс продолжался sub rosa, методом добычи дополнительных сведений.
В роли провокаторов эти самые делопроизводители «создавали преступления», выступая в качестве покупателей и заключая сделки. Подвергая себя серьезному риску, они жили в криминальной атмосфере и при необходимости разрабатывали тактику, подчинявшуюся законам лишь по обстоятельствам. Сотрудники знали, как проводить заседание «суда на тротуаре» и вершить «уличное правосудие». Они умели орудовать дубинкой и кастетом вместо кулаков, могли проникнуть в помещение, не оставив и следа, справиться со своими колебаниями перед дверью, за которой их могло ожидать что угодно: ведь работа была достаточно скользкой, как, к примеру, исследование шва кармана, носков или слизистой полости сопливого, шмыгающего, кишащего вшами наркомана» (читаем мы в главе 2).
Американское антинаркотическое законодательство того времени было направлено не только на продавцов наркотиков, но и на их потребителей. Наркоман ассоциировался в общественном сознании с преступником, чему немало содействовали и взгляды Комиссара по наркотикам Гарри Энслинджера, считавшего, что потребление - это такое же преступление. Смысл был предельно прост: наркоман, потребляя наркотики, способствует повышению спроса на них, а раз есть спрос, то неизбежно растет и предложение, а значит, наркоторговцы увеличивают свои поставки. Поэтому борьба с низшим звеном цепочки - потребителем должна подорвать рынок наркотиков и привести к сокращению их нелегального оборота. (К слову, подобной точки зрения долгое время придерживались и наши правоохранительные органы. Стереотипы вообще очень живучи, невзирая на национальную принадлежность тех, кто им подвержен.) Главным врагом в США был объявлен героин, но при этом не оставались без внимания и другие наркотики, в частности марихуана. Но здесь следует отметить, что, как и в случае с опиумом, запрет марихуаны носил также чисто этнический характер и был в первую очередь направлен против мексиканцев и черных, как основных производителей и потребителей этого наркотика.
Антимарихуановое законодательство было принято в 22 штатах с многочисленным мексиканским населением. Однако, несмотря на антимарихуановую кампанию, ее потребление в США было до 60-х годов достаточно умеренным и связывалось в общественном сознании с отдельными категориями населения: мексиканцами, представителями богемы и мелкими преступниками. Героиновая проблема имела под собой и важный международный аспект, прежде всего затрагивающий отношения США и Китая. Главными поставщиками этого препарата на мировой рынок наркотиков были в 30-е годы Китай и Япония. А главным потребителем этого зелья - США. Особенно после отмены сухого закона и потери прибыли от бутлегерства, американская преступность была вынуждена переключиться на наркотики, сулившие громадные прибыли. В самой Японии были приняты жесткие законы против наркотиков (в стране, например, не было ни одной курильни опиума), официальная пропаганда проповедовала недопустимость потребления наркотиков японцами. Так, в специально изданной брошюре для японских солдат в Китае говорилось: «Параграф 15. Употребление наркотиков - недопустимое занятие. Наркоман недостоин называться японцем, носить военную форму нашей армии и почитать божественного Императора». Зато на занятой японскими войсками территории Манчжурии и Северного Китая вовсю процветало и поощрялось производство опиума, который продавался в Китай и оттуда попадал в США и Европу. Это было зафиксировано и в докладе Лиги наций от 12 июня 1937 года: «В трех северных провинциях Китая площади, предназначенные под посевы мака, увеличились на 17 % по сравнению с 1936 годом. Предполагаемый валовой доход от продажи опиума в 1937 г. на 28 % выше, чем в 1936 г.». Стюарт Фуллер по поручению Рузвельта неоднократно выражал протест относительно деятельности опиумной монополии в Манчжурии. Еще хуже дела обстояли в гоминдановском Китае. Страна раздиралась гражданской войной, в некоторых провинциях, лишь номинально подчинявшихся Чан Кайши, генералы превратили опиум в основной источник получения доходов. Не брезговали этим бизнесом и высокопоставленные чины гоминдановского режима, в том числе и из окружения Чан Кайши, зачастую выступая торговыми партнерами тех же японцев. Шанхай превратился в крупнейший центр торговли наркотиками и связанной с ней организованной преступности. Среди шанхайских триад особо выделялись Зеленая и Красная банды. Лидер Зеленой банды Ду Юшен, например, проживал во Французской концессии и имел большие связи во Французском Индокитае, он также занимался и поставкой наркотиков в Европу. (Не отсюда ли берет свои истоки описанная в книге знаменитая Французская сеть?) Ду Юшен помог Чан Кайши во время осады гоминдановцами Шанхая в 1927 году, когда созданные им банды громил развернули охоту на коммунистов и рабочих активистов в городе. И впоследствии он неоднократно использовал свои силы для борьбы с врагами Гоминдана. В качестве благодарности гоминдановцы смотрели сквозь пальцы на его героиновый бизнес. В 1935 году, по данным Шанхайского муниципального совета, город являлся важнейшим центром экспорта в Соединенные Штаты героина, поставляемого с плантаций и опиумных фабрик в долине Янцзы и провинции Юньнань. Достаточно отметить, что Ду Юшен являлся при этом также главой Банка «Чун Вэй» и председателем совета директоров Коммерческого Банка Китая, через которые проходило финансирование основных импортно-экспортных операций Гоминдана. Понятно, что американцев такое положение дел никоим образом не устраивало. Однако верх взяли политические соображения. Острое соперничество США с Японией в Азиатско-тихоокеанском регионе и активное проникновение в Китай американского капитала привели к тому, что наркотическая деятельность Гоминдана попала в Соединенных Штатах в число запретных тем. И хотя периодически производились аресты членов китайских триад на тихоокеанском побережье США, сами гоминдановские представители оказывались вне линии огня. Такое положение сохранится вплоть до 60-х г.г., так как Гоминдан оставался важным союзником Америки сначала против Японии, а потом и против коммунистов.
30-е годы стали эпохой становления и расцвета в США организованной преступности, при этом наибольшую известность получила Мафия, занявшая свое место в политической и экономической жизни Америки. Правда, полный анализ феномена Мафии не входит в число тем, представленных в данной книге, но попытка провести параллель между торговлей наркотиками и политической коррупцией четко прослеживается. Сама по себе актуальность этого вопроса не снята с повестки дня и сегодня, причем не только в США. Обращает на себя внимание усилившаяся международная деятельность правительства США, направленная на борьбу с наркобизнесом. Правда, основное внимание было сосредоточено на Европе, как на более старом канале нелегальных поставок, а также потому, что китайский вопрос был слишком щекотливым. С началом китайско-японской войны в 1937 году стало невозможно использовать шанхайский порт и осуществлять прямые поставки опиатов в США. Тогда стали пользоваться популярностью кружные маршруты через Юго-Восточную Азию и Индию в Европу, где уже действовала отлаженная сеть контрабандистов, вроде тех же Элиопулоса и Лиона. Сутью политики, осуществляемой Энслинджером на международной арене, стал метод, который можно назвать «путь к источнику», то есть перенос деятельности своих агентов напрямую в страны, поставляющие либо сырьё, либо его производные. Создание широкой международной антинаркотической сети было прервано Второй мировой войной. Военные действия и меры, принятые для обороны побережья Соединенных Штатов существенно сократили поток героина в Америку. Казалось, что на этот раз героиновой наркомании придет конец. Однако этого не произошло. Вновь в дело вмешалась политика, началась Холодная война. Развернувшаяся после войны борьба с коммунизмом привела к тому, что наркоторговцы стали использоваться обеими враждующими сторонами в своих интересах. Использование Мафии в интересах разведки началось еще в годы войны (так называемый «Проект Лючиано») и продолжалось позже. ЦРУ активно стало использовать наркодельцов в своих интересах и в Европе, и на Ближнем Востоке, и в Юго-Восточной Азии. А когда в дело вмешивалась Большая политика, закон отступал. Несмотря на это, ФБН в 50-60-х годах удалось добиться значительных успехов в борьбе с организованной преступностью и существенно потрясти сами основы Мафии. Так почему же, в конечном счете, им так и не удалось одержать победу в этой войне?! Одна из причин этого кроется в особенностях правоохранительной системы самих США. Дело в том, что в Соединенных Штатах вопросами борьбы с наркотиками и организованной преступностью занималось несколько правительственных агентств. Формально это являлось прерогативой только ФБН, но фактически его агенты постоянно конкурировали с агентами ФБР, также занимавшимися организованной преступностью и периодически пересекавшимися с ФБН по отдельным делам. Взять, к примеру, дело Валачи - нашумевшее на всю страну дело известного мафиози, открыто дававшего показания по национальному телевидению. Изначально Валачи был арестован и привлечен к сотрудничеству агентом ФБН Фрэнком Сельваджи (одним из лучших в истории ФБН), благодаря этому удалось раскрыть несколько крупных сетей наркоторговли не только в США, но и в Канаде и Италии. Однако впоследствии ФБР забрало Валачи к себе и использовало его для создания саморекламы. Это позволило общественности утверждать, что именно ФБР является главным борцом с Мафией в стране. И это не единственный пример вмешательства ФБР в расследования Бюро по наркотикам. Причем в стремлении выставить агентов ФБН в невыигрышном свете использовались далеко не дипломатичные методы (подтверждением тому служит история Сельваджи). Кроме ФБР существовало острое соперничество и с Таможней, которое началось еще в 30-е годы (противостояние Эла Шарффа и Чарли Дайэра в 30-е годы во Франции). Таможня также претендовала на ведущую роль в борьбе с наркомафией, ставя себе в заслугу конфискацию львиной доли наркотиков. Кроме того, наркотиками в США занимались и ФДА (Федеральная служба по контролю над продовольствием и лекарствами) и появившееся впоследствии Бюро по контролю над распространением лекарственных препаратов (BDAC). В результате в ведении ФБН осталась преимущественно борьба с распространением героина.
Другим отрицательным фактором для ФБН стало сотрудничество с ЦРУ. Как говорилось выше, ЦРУ было глубоко вовлечено в международную наркоторговлю, и этот фактор препятствовал проведению многих расследований. Агенты ФБН часто делились своей информацией, да и своими способностями с ЦРУ, однако если речь шла о клиентах ЦРУ в наркоторговле, на двери зажигалась надпись «Вход воспрещен». Кроме того, многие сотрудники ФБН оказались вовлечены в зловещие проекты ЦРУ по созданию психотропного оружия (печально известная программа MKULTRA).Все это сказывалось самым неблагоприятным образом, как на имидже организации, так и на ее оперативных возможностях.
Среди факторов, предопределивших судьбу ФБН, можно также назвать неготовность организации ответить на вызовы времени. Дело в том, что «идеология» ФБН формировалась в 30-е годы и во многом была связана с именем ее бессменного лидера (до 1962 года) Гарри Энслинджера. Краеугольным камнем этой идеологии был карательный подход к проблеме наркотиков, заключавшийся в том, что власти не видели различий между торговцем наркотиками и рядовыми наркоманами. Этот взгляд нашел свое отражение в принятом в 1955 году Акте Дэниела, согласно которому … «подросток с косяком марихуаны мог представлять такую же угрозу, как и дон Мафии».
Этот подход уже в 50-е годы подвергся критике со стороны общественности. Так, Руфус Кинг говорил: «Миллиарды в нашем обществе тратятся на применение карательных мер к наркоманам, единственным результатом этого явилась защита потребительского рынка, непомерное раздувание цен и сохранение их на фантастически высоком уровне. Ни одна другая нация не травит своих наркоманов так, как это делаем мы, ни у одной нации нет ничего похожего на наши проблемы». Однако все оставалось по-прежнему и в 60-е годы. При этом количество наркоманов, как и объем поступающих в США наркотиков не только не уменьшался, но все более возрастал. В 60-е годы вопросами наркомании озаботились и руководители государства, при этом, однако, стал приветствоваться не только карательный, но и гуманный подход. Официально наркоманов признали, прежде всего, больными людьми, а не преступниками. Кроме того, 60-е ассоциируются еще и с появлением новых видов наркотиков и психоделических препаратов, а также с началом изменения традиционных маршрутов их поставок. Бурные 60-е гг., совпавшие с «парижской весной», левым радикализмом, вьетнамской войной, расовыми бунтами и появлением альтернативной культуры (тех же хиппи), стали временем распространения таких наркотиков, как марихуана (неотъемлемый атрибут культуры хиппи), кокаин (распространившийся в среде богемы и элиты) и психоделики, прежде всего ЛСД, породившие псевдорелигиозные культы. И ФБН оказалось совершенно к этому не готово.
Но последний удар легендарному агентству был нанесен изнутри. Как замечал в свое время директор ФБР Эдгар Гувер: «Где наркотики, там и коррупция». Коррупция сопутствовала борьбе с наркотиками практически на всем её протяжении. Первые скандальные дела относятся к 20-30-м годам, однако широко она распространилась в 50-60-е годы. Отчасти это было связано с особенностями предмета интересов. В сфере наркооборота вращались огромные деньги, что порождало соблазны. Кроме того, заработная плата полицейских и федеральных агентов в то время была достаточно низкой, что приводило к тому, что этими соблазнами пользовались. Коррупция приводила к череде внутренних расследований, выявлявших «оборотней в погонах», а это не только не способствовало авторитету организации, но и порождало рост недоверия и подозрительности внутри Бюро. Положение осложнялось борьбой за власть в эшелоне высшей бюрократии, начавшейся после ухода Энслинджера. Раскол штаб-квартиры на враждующие клики привел к длительной междоусобной войне, в которой обвинение в коррупции стало оружием расправы с противниками. Все эти причины в комплексе привели к тому, что «пройдя свой путь, величайшее из федеральных правоохранительных агентств постепенно исчезло из общественного сознания Америки, тихо, без фанфар, посреди суматохи, вызванной Новогодним наступлением (имеется в виду наступление Вьетконга во время праздника Тет - вьетнамского Нового года в 1968-ом году), убийством Мартина Лютера Кинга и быстро раскрывшегося сообщества наркоманов». Но война на этом не закончилась. Ее продолжили преемники ФБН: сначала - BNDD, а после - DEA (Агентство по борьбе с наркотиками.)

Сводки с фронта

Ситуация с оборотом наркотиков в настоящее время столь же далека от разрешения, как и во времена ФБН. В каком-то смысле положение стало гораздо хуже, ибо прибавились новые страны, втянутые в наркобизнес, открылись новые пути для наркотраффика. Сегодня главными районами, поставляющими на рынок тонны отравы, являются, прежде всего, Центральная Азия (так называемый «Золотой полумесяц») и Латинская Америка. При этом снизилась доля традиционного поставщика опиатов - Золотого треугольника. Рассмотрим коротко, каково положение дел в указанных регионах.
Итак, старый район производства опиума, Золотой треугольник. О нем много написано в «Силе волка», о той роли, которую сыграли ЦРУ и французская разведка, гоминдановские и красные китайцы в формировании этого центра наркоторговли. Окончание вьетнамской войны и падение королевского режима в Лаосе, более жесткие меры, принятые против торговли наркотиками в Таиланде, Сингапуре и Малайзии (напомню, что за торговлю героином там предусмотрена смертная казнь), привели к сокращению производства и торговли опиатами в этих странах. В результате единый Золотой Треугольник разделился на фрагменты, и сегодня активную роль играет его бирманская составляющая. Причиной этого является крайне запутанная политическая ситуация в Бирме/Мьянме. В северных и северо-восточных районах Бирмы, начиная с 50-х годов, идет непрекращающаяся гражданская война, которую ведут местные племена шанов, каренов, хмонг, ва против центрального правительства. Война, а также действия бирманских коммунистических партизан и оставшихся в живых гоминдановцев (уже третье поколение потомков солдат Китайских иррегулярных вооруженных сил, которые теперь представляют непонятно кого), привели к тому, что значительные районы не контролируются никем, кроме наркоторговцев. Основным источником дохода этих повстанцев является контрабанда, в том числе и наркотиков. Интересно, что причиной, побудившей горные племена выращивать опиум, явились природно-климатические условия этого региона. В бирманских горах достаточно трудно выращивать рис и другие сельскохозяйственные культуры, зато превосходно растет опийный мак, за который платят неплохие деньги. Все попытки бороться с этим, предпринимавшиеся еще англичанами в начале века, успеха не возымели. Контролировать эти районы достаточно трудно из-за отсутствия элементарной дорожной сети, так что они долгое время оставались как бы на обочине цивилизации. Политика подавления национальных меньшинств, проводимая центральным правительством, привела к восстанию шанов и созданию Объединенной Армии Шанов - Армии Монг Таи, которая фактически стала контролировать этот район. В зоне бирмано-таиландской границы проживает более 300 племен, основным источником дохода для них является производство и продажа героина. Во главе этой шанской территории стоит генерал Кхун Са, за поимку которого с последующей передачей его американскому суду США назначили вознаграждение в 3 млн. долларов. В 1995 году армии и силы безопасности Таиланда и Мьянмы провели совместную операцию «Капкан для тигра», которая привела к разгрому армии Кхун Са. В том же году полиция Таиланда арестовала 15 основных наркодельцов из армии Монг Таи и передала их США, где они предстали перед американским судом. Сам Кхун Са после понесенных поражений согласился на капитуляцию перед правительством Мьянмы. После этого поток героина из Мьянмы в США существенно сократился. Однако это не привело к полной ликвидации бирманского звена наркоцепи. Кроме шанов наркоторговлей в Бирме занимаются и вооруженные формирования племен ва. Эта тема требует краткого изложения. В книге Валентайна рассказывается об обвинениях в наркоторговле, предъявляемых коммунистическому Китаю. С одной стороны, в этих обвинениях было много надуманного, а с другой - была доля правды. Надо отметить, что непосредственно из Китая опиум не вывозился, зато активно использовались повстанческие движения в Юго-Восточной Азии, прежде всего - в Бирме и Таиланде. На территориях, контролируемых бирманскими коммунистическими повстанцами, основным доходом являлся опиум, получаемый в виде налога с местного населения. Последний перерабатывался в лабораториях, контролируемых коммунистами, или переправлялся в районы, граничащие с китайской провинцией Юньнань. После разгрома отрядов компартии и отказа КНР от ее поддержки, партия развалилась, часть её капитулировала перед Рангуном, другая часть образовала Объединенную Армию государства Ва, которое пользуется определенной тайной поддержкой Китая, но основной доход получает от торговли наркотиками. Традиционные «держатели» наркобизнеса в Юго-Восточной Азии, китайские триады, сегодня оказались в достаточно сложном положении. Это произошло вследствие успешных действий полиции и специальных служб ряда государств Юго-Восточной Азии, а также вследствие передачи Гонконга и Макао под юрисдикцию Китая, что если и не привело к разгрому деятельности триад, то существенно осложнило им жизнь. Сегодня основным районом, где чувствуется влияние китайской мафии, является Камбоджа и, в меньшей степени, - Таиланд. Хотя и там торговля наркотиками стала лишь одной из сторон ее незаконной деятельности. Китайско-тайская мафия сегодня имеет многопрофильный бизнес, отмывая деньги, накопленные ранее от торговли наркотиками, в сфере туризма, азартных игр, торговли золотом, банковской деятельности и новых технологий. Правда, в США и Канаде еще продолжают действовать традиционные китайские банды, но и они все больше модернизируются.
Можно ли в свете всего вышесказанного говорить о победе в войне с наркотиками на «Дальневосточном фронте»? На мой взгляд, такой вывод является преждевременным. Дело в том, что наркотики никуда не исчезли из жизни азиатского общества. Так, в КНР (из данных Бюро по борьбе с распространением наркотиков) в 2004-ом году насчитывалось до 1 млн.140 тысяч наркоманов. Борьба с героином привела к тому, что его доля снизилась в номенклатуре потребляемых наркотиков, зато возросло потребление синтетических наркотиков и сильнодействующих препаратов, производство которых в Азии возрастает. Кстати, многие из этих препаратов свободно продаются в аптеках. По данным DEA, азиатские страны поставляют на американский рынок сегодня большинство синтетических наркотиков (надо сказать, эти «синтетики» многие исследователи уже называют «наркотиками будущего» или «высокотехнологичными наркотиками»).
Основным фронтом борьбы с наркобизнесом является сегодня Центральная Азия - регион, включающий в себя Пакистан, Афганистан и государства Средней Азии, - это так называемый «Золотой полумесяц». Этот район возник после Второй мировой войны и его территория в основном локализовалась в так называемом Ландикотале - приграничном районе Пакистана и Афганистана. Труднодоступный горный район, населенный воинственными пуштунскими племенами, он практически никогда не контролировался ни британскими, ни пакистанскими властями. Именно здесь находились основные плантации опийного мака, произведенный из него опиум переправлялся кочевыми племенами в крупные города Пакистана и Ирана, а оттуда шел дальше в Европу и Америку. Основным же распространенным наркотиком в этих местах являлся гашиш, который потреблялся повсеместно и являлся частью местной культуры (в свое время эти регионы являлись места паломничества хиппи). Ситуация изменилась в 80-е годы. Афганская революция и последовавший затем ввод советских войск в Афганистан привели к тому, что район, представлявший ранее интерес только пакистанских и афганских полицейских патрулей и агентов американского Управления по борьбе с наркотиками, неожиданно оказался в центре мировой борьбы с коммунизмом, а дикие племена, живущие за счет опиума, стали внезапно передовым отрядом борьбы с коммунизмом. Опиум стал тем средством, которое позволяло добывать деньги на оружие и военные материалы. При этом там, как и в Юго-Восточной Азии, причастность ЦРУ к операциям моджахедов как бы давала им карт-бланш в торговле наркотиками. С усилением военных действий, приводивших к разорению и без того скудных афганских земель, опиумный мак захватывал все новые площади, становясь основной сельскохозяйственной культурой Афганистана. И хотя с 1991-го года всякая помощь со стороны США и других западных стран афганским племенам была прекращена, наркоторговлю это не остановило. С приходом к власти режима Талибана опиумный мак окончательно становится символом Афганистана. Поток наркотиков из Афганистана устремляется в соседние страны, прежде всего в Таджикистан, а оттуда идет в Россию. Ситуация с наркотиками нисколько не изменилась после свержения талибов, наоборот, данные говорят о том, что производство наркотиков в Афганистане только возрастает. «Золотой полумесяц» стал не только угрозой для здоровья миллионов людей, но и источником финансирования другой чумы нашего времени - терроризма. Исламский терроризм использует наркодоллары для финансирования своих операций по всему миру, а также является оружием для подрыва потенциальных противников изнутри. А если при этом учесть, что героин, поставляемый в Россию, происходит в основном из «Золотого полумесяца», то его покупатели в погоне за прибылями от наркоторговли порой не отдают себе отчета, что именно они финансируют. Центрально-азиатский фронт наркомафии направлен непосредственно против России, но, к сожалению, в решительную и непримиримую борьбу с этим злом снова вмешивается политика. Необходимость сохранить свое влияние в странах Средней Азии порой приводит к игнорированию фактов причастности многих властных структур этих стран к наркобизнесу (такая же «неудобная» тема, как и в свое время в США роль Гоминдана). То же самое проявляется и в отношении к отдельным политическим силам в Афганистане. На мой взгляд, весьма странным является тот факт, что у России имеется граница огромной протяженности, практически неохраняемая, с Казахстаном, находящимся на самом наркоопасном направлении. Думаю, что нехватка средств на это не должна служить оправданием в том случае, когда речь идет о здоровье и безопасности нации, как не должны быть оправданием и разговоры о дружбе народов. Остается важнейшим звеном поставок наркотиков в Европу и Турция, которая в свое время также являлась объектом пристального внимания ФБН.
Только теперь турецкая мафия, babas, занимается в основном транзитом героина из «Золотого полумесяца», используя страны Восточной Европы: Болгарию, Румынию, Чехию, а после войн в Югославии одним из важных звеньев наркоторговли в Европе стали Босния и Косово, контроль над балканскими путями перешел в руки албанской мафии. Не брезгуют торговлей наркотиками и старые традиционные группы, вроде неаполитанской каморы и корсиканских банд. Хотя теперь в Европе можно говорить об Интернационале наркомафии.
Если «Золотой полумесяц» представляет угрозу России, то Латиноамериканское направление является угрозой для безопасности США. Основным товаром, поступающим из Латинской Америки, является кокаин. Еще в 60-70-е годы основным наркотиком, потребляемым в США, был героин. Кокаин использовался в основном среди представителей богемы и элиты, а также у латиноамериканских эмигрантов. Однако так же, как и в Юго-Восточной и в Центральной Азии, латиноамериканский наркорынок был создан Холодной войной. Как рассказывается в «Силе волка», ЦРУ намеренно игнорировало тот факт, что антикастровские кубинские группировки в странах Центральной и Южной Америки используют торговлю наркотиками для финансирования своей борьбы. Этим же занимались и представители многочисленных диктаторских режимов, которые вели борьбу с повстанцами. В ответ эти же партизаны прибегали к выращиванию коки и продаже кокаина для финансирования закупок оружия и обеспечения идеологической поддержки своих действий в западной прессе. Кокаин стал средством политической борьбы. Дело также в том, что, во-первых, кока в некоторых странах является сельскохозяйственной культурой уже многие тысячелетия. Она используется и в лекарственных целях, и как тонизирующие средство в условиях высокогорья. Листья коки открыто продавались и продаются на рынках в городах андского высокогорья. Но в качестве сырья для производства кокаина ее стали выращивать, начиная с ХХ века. В связи с ростом спроса на кокаин в 80-е годы в США производство кокаина приняло поистине промышленные масштабы. Главными наркопроизводящими странами в Латинской Америке являются Колумбия, Перу, Боливия и Мексика. О колумбийской мафии написано и рассказано достаточно. Имена колумбийских кокаиновых баронов, таких как Пабло Эскобар, обошли страницы мировой прессы, как и названия Медельинского и Калийского картелей. В 90-е годы власти Колумбии приняли решительные меры по разгрому наркокартелей, в результате производство кокаина в Колумбии стало сокращаться. Сегодня эстафету в кокаиновом бизнесе приняли Перу и Боливия. Производство наркотиков в Латинской Америке, как я уже упоминал, густо замешано на политике. Правда, теперь в качестве наркоторговцев стали выступать революционеры из многочисленных партизанских группировок, среди которых выделяются Революционные вооруженные силы Колумбии, перуанское революционное движение «Тупак Амару» и ряд других организаций. Латиноамериканские революционеры таким способом финансируют продолжение своей вооруженной борьбы. И здесь, в Латинской Америке, наркоторговля смыкается с терроризмом, становясь, в результате, частью общемировой проблемы. Несколько особняком стоит Мексика. Как рассказывается в книге Валентайна, Мексика достаточно давно стала главным перевалочным пунктом в поставках наркотиков в США. Немало наркотиков производилось и в самой Мексике. Прежде всего, это марихуана и героин, производство которого всецело обязано своим появлением «Французской сети». Через пять лет после выхода французов из этого бизнеса Мексика становится одним из ведущих экспортеров героина в США. В Мексике имеются достаточно обширные площади, пригодные для выращивания опийного мака и для его переработки. Население в этих местах достаточно редкое, а поля - малых размеров, что затрудняет их обнаружение. В Мексику опиум попал в XIX-ом веке с китайскими иммигрантами, но широкое распространение получил только во второй половине ХХ века. В основном в стране вырабатывается так называемый черносмольный героин, грубой очистки, более дешевый в производстве. Граница с Соединенными Штатами, протянувшаяся на 2 тыс. миль, охраняется слабо, контрабанда доставляется в основном мексиканскими рабочими, приезжающими в США. Вдобавок, в приграничных с США районах имеется большое количество взлетно-посадочных полос для частных самолетов, использование которых никого не удивляет, ибо частный авиатранспорт получил широкое распространение в пустынных малонаселенных местностях Техаса, Аризоны и сопредельного мексиканского штата Сонора. В разоренной экономическим кризисом, страдающей нищетой Мексике наркоторговля является прибыльным бизнесом, в который вовлечены многие государственные, полицейские и военные чины. В стране процветает коррупция, охватывающая общество снизу доверху. Кроме того, через Мексику проходят транзитные пути для южноамериканского кокаина. Это бизнес, в котором используется авиация и морские суда, вовлечено множество людей. Несмотря на интенсивную борьбу, которую ведет DEA, существенного перелома ситуации пока добиться не удалось.

И снова Россия.

В России сегодня складывается достаточно тревожная ситуация с наркотиками. Эта проблема давно заняла свое место в ряду первостепенных для современного общества. В советский период долгое время считалось, что наркомании у нас нет и быть не может, потому как отсутствуют причины, ее порождающие. Наркомания и наркоторговля считались пороками, присущими «загнивающему» капитализму. Потом вдруг оказалось, что наркомания у нас не только существует, но и процветает. В советские времена с наркоманией боролись только карательными методами, наказывая продавца и потребителя. Эти стереотипы долгое время сохранялись в практике нашей правоохранительной системы. Сфера наркотиков оставалась частью уголовного права. В 90-е годы эту проблему уже невозможно было игнорировать. Количество лиц, употребляющих наркотики, неуклонно возрастало, параллельно, используя общий кризис в российском обществе, нарастал и поток ввозимых в страну наркотиков. Россия стала звеном мировой наркоторговой цепи, расположенным на пути из Центральной Азии в Европу. Тогда был создан первый специализированный орган для борьбы с наркоторговлей - Управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (1994 г.), позднее он был преобразован в самостоятельное ведомство Госнаркоконтроль. Главной задачей этой организации стала борьба с нелегальной торговлей наркотиками. Ситуация в деле борьбы с наркобизнесом в России во многом напоминает картину, описанную в книге «Сила Волка». Если заменить название организации и имена агентов, то сходство возрастает, не во всем конечно, так как чисто американская специфика все же налицо. Прежде всего, сходство прослеживается в самом подходе к проблеме. Карательный и запрещающий методы имеют у нас давнюю историю. Следовательно, главный упор делается на уголовную составляющую. До недавнего времени сюда же попадали и обычные наркоманы. Запретительный метод проявляется в составлении списков запрещенных лекарств и препаратов, объявленных наркотиками. Список этот достаточно обширен, хотя реально из него на рынке фигурирует только треть средств, в то время как некоторые из перечисленных лекарств находятся в свободном использовании в большинстве стран. Отсюда и перегибы - вроде «кетаминового дела», когда в незаконном использовании наркотических средств обвинили врачей-ветеринаров. С моей точки зрения, подобные списки должны составляться не правоохранительными органами, а министерством здравоохранения, фармкомитетом, так как эти организации больше знакомы с особенностями фармацевтики, чем сотрудники органов. Впрочем, для нас это знакомо: сначала все запретить, а потом разбираться. Но, если в практике применения лекарств имеются претензии и вопросы к правительственному агентству, то борьба с наркобизнесом может только приветствоваться. Сегодня в России наркомафия носит четко выраженный этнический характер (опять параллель с США 50-х гг.). Речь идет о господствующих на рынке сбыта наркотиков цыганских и таджикских преступных группировках. Об этом много говорят и пишут, но этот аспект касается сложной проблемы межнациональных отношений, что неизбежно сказывается на работе правоохранительных органов. Американцы не стесняются говорить об итальянской, китайской, мексиканской мафии. Мешает решительной борьбе с наркобизнесом и большая политика. О протяженной открытой границе России с Казахстаном я уже упоминал. Проблема состоит и в том, что этот вопрос затрагивает отношения России со странами Средней Азии. Ситуация там довольно сложная. Целые районы живут за счет доходов, получаемых от наркоторговли. В наркотраффик вовлекаются и представители официальных структур. До настоящего времени поток наркотиков из Афганистана сдерживается заслоном российских войск в Таджикистане. Что будет, когда войска уйдут, несложно себе представить. Мешает решению проблем и коррупция, затрагивающая многие властные структуры, и во многом являющаяся следствием низкой зарплаты сотрудников правоохранительных сил. Так что и нашим агентам приходится бороться в сложнейших условиях, ступая иногда по минному полю политики.
Проблема наркотиков сегодня является и вопросом выживания нации в прямом смысле, учитывая сопутствующие наркомании инфекции типа СПИДа и парентеральных гепатитов. Можно говорить о том, что сегодня против России осуществляется настоящая наркоагрессия, развязанная теми же силами, что стоят и за международным терроризмом. Думаю, эта книга поможет лучше понять проблемы, которые стоят перед людьми, посвятившими себя профессиональной борьбе с наркомафией.
Несмотря на многовековую традицию, стоило бы, используя мировой опыт, учиться на чужих ошибках.
ОЛЕГ БОРИСЕНКОВ


«Сила Волка»

I
РОЖДЕНИЕ БЮРО.

«Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу»
1-ое послание к Коринфянам Св. Апостола Павла, глава 13, стих 12

Лучшим началом этой книги может служить всемирно известное расследование дела Ротштейна о контрабанде наркотиков, проведенное министерством финансов. В нем есть описания типа людей, политической и национальной безопасности, деталей целостности, которая всегда характеризовала положение Америки в войне с наркотиками.
Сын ортодоксальных евреев второго поколения, Арнольд Ротштейн был типичным криминальным гением - настолько изощренным в своей злонамеренности, что он подстроил результаты ежегодного чемпионата США по бейсболу в 1919-ом, и ему удалось скрыться! Присвоение Ротштейном национальных забав, и его способность избежать обвинения, принесла ему всенародное признание и известность: спортивный журналист и писатель Дэймон Раньон прозвал этого заблудшего «Мозгом» (“the Brain”), а писатель Ф. Скотт Фицджеральд был настолько поражен, что использовал его в качестве прототипа Дюжея Гэтсби, межклассового прыгуна. (1)
Ранион и Фицджеральд - люди своего века, для них Ротштейн, с абсолютно черными волосами и пронизывающим взглядом, олицетворял свободного Американского антигероя; отчаянный человек, который рассчитывал только на свой разум в борьбе с системой. В этом отношении Ротштейн был похож на главенствующих воров своего времени. Но в отличие от Моргана, Меллона и Рокфеллера доля его акций была по-человечески скромна. На протяжении 20-х годов Ротштейн был рэкетиром рынка труда, "держал" игорный бизнес, контрабанду спиртного и наркотиков. Он знал, что, несмотря на запрет, люди будут пить, спать с проститутками, невзирая на брачные отношения, и играть, не считаясь с неудачами. В молодости он испытал соблазн курения опия и понимал эйфорию притяжения наркоты. Так что, когда федеральное правительство объявило в 1915-ом опиаты вне закона вместе с принятием Акта Харрисона о наркотических веществах, Ротштейн знал, что люди, у которых нет другой панацеи от их недугов, как и толпы, ищущие зрелищ – неважно, спортивных или театральных, - найдут заменитель на черном рынке.
Ротштейн сыграл на разногласиях, и размер прибыли от запрещенной торговли наркотиками не был достаточно емким до 1921-го, пока Верховный Суд не постановил рецептуру наркотиков пристрастившимся не легитимной. Именно на этом этапе, когда законный сбыт прекратился, Ротштейн сосредоточил в своих руках весь черный рынок. Используя разработанный им принцип контрабанды ликеров, он посылал покупателей в Европу и организовывал внешние компании по импорту и распространению. В середине 20-х годов он стал единственным человеком, контролировавшим прибыльный рынок продажи героина, морфия, опия и кокаина, а так же сумел внедрить изощренную систему политических взяток, вымогательств, договоров с такими же гангстерами, которые, в конце концов, убили его и разделили на части громадную подпольную империю.
 Ротштейн допустил фатальную ошибку. Осторожность была непреложным правилом любого преступного предприятия, но все же в июле 1926-го он предоставил облигации для двух рабочих, пойманных при переправе значительного количества наркотиков из Германии. Ротштейн предложил внести залог за контрабандистов, проходивших по той же статье в 1927-ом и 1928-ом годах. Таким образом, этот шаг привлек внимание прессы к его партнерам по бизнесу, и подобное неблагоразумие, плюс факт наличия уязвленного чувства справедливости – все это и послужило причиной его смерти.
В финале злой гений, терзавший слабости человеческие, оказался уничтоженным безрассудной глупостью. Он был убит в номере шикарного отеля «Парк-Сентрал» в Нью-Йорке выстрелом в пах. Рана была ужасной, болезненной, с расчетом причинить невероятную боль. Ротштейн умер несколькими днями позже. Смерть его окутана противоречиями и тайнами. Убийство до сих пор считается нераскрытым. Тем не менее, многие из его секретов были преданы огласке, благодаря склонности его бухгалтера к ведению аккуратных записей.


ПОЛИТИЧЕСКОЕ ВЛИЯНИЕ РАССЛЕДОВАНИЯ ДЕЛА РОТШТЕЙНА

Арнольд Ротштейн был легендой своего времени, достойной пера литературных гигантов, по причине высокого стандарта, установленного им в качестве образца уголовного этикета. На самом же деле, расследование министерства финансов США о сети распространения положило начало некоторому процессу, который в свою очередь привел к усилению политики национальной безопасности и укреплению законодательства. Эти исправления дошли в практическом приложении до наших дней.
В процессе укрепления законодательной системы, расследование деятельности Ротштейна приоткрыло завесу над шаткими просторами нелегального наркотраффика. Именно это открытие и привело к реорганизации Отдела Наркотических веществ Внутренней службы управления невероятно коррумпированного Отдела по борьбе с незаконным оборотом спиртного (чаще упоминаемого как «Сухой Закон»). В результате в июне 1930-го было создано Бюро по борьбе с наркомафией.
Эти бюрократические нововведения начались, когда нашли документацию одной из компаний недвижимости, которую Ротштейн использовал в качестве прикрытия для своих махинаций. Эти документы подтверждали то, что Ротштейн финансировал международный наркокартель, находившийся в Голландии. Также стало известно, что эта организация поставляла (в основном путём морских судовых перевозок в Канаду) наркотики стоимостью на миллионы долларов для американских гангстеров с1925-го года, пока представители Ротштейна впервые не переговорили с китайской группировкой в Шанхае. После изъятия у несговорчивых детективов полиции разоблачающих бумаг, агенты министерства финансов были абсолютно уверены в том, что убийство имело отношение к продолжающейся борьбе за контролирование расцветающей подпольной торговли. Тем более, что полученные доказательства могли служить дополнительными зацепками в некоторых схожих расследованиях.
И они оказались правы. Несмотря на тщетные попытки следственных мероприятий в деле об убийстве, бухгалтерских записей Ротштейна оказалось достаточно для того, чтобы, действуя без вмешательства полиции, перехватить партию стоимостью в несколько миллионов долларов в начале декабря 1928-го и установить прямую связь между Ротштейном и наркотиками, которые вполне легально производили в Европе, а после швыряли на черный рынок, откуда они переправлялись во Францию и далее.
Принятые статьи закона не смогли серьезно исправить положение по причине политических неурядиц, сопутствовавших этим нововведениям. Наибольшее воздействие было замечено в Нью-Йорке после публикаций в прессе материалов о финансовых отношениях Ротштейна с известными людьми города, в том числе - с мэром города Нью-Йорка, Джеймсом Джоном «Джимми» Уокером. Вдобавок, Нью-Йорк Таймс сообщала, что Ротштейн использовал часть доходов от продажи смертоносного зелья для поддержки коммунистических забастовок в одном из округов города. В истории Америки это стало первым случаем изобличения сотрудничества большевиков, наркоторговцев и полиции. Вместе с обвинениями, предъявленными официальным лицам Демократической Партии в том, что они получали деньги от Ротштейна, признаки подстрекательства к политическому мятежу дали возможность прокурору от Партии Республиканцев Чарльзу Х. Таттлу требовать немедленной отставки всех представителей, состоящих в контакте с Таммани-Холлом (печально известная независимая организация демократической партии в Нью-Йорке), а также отставки некоторых судей. (2)
Две недели спустя, после сокрушительных обвинений Таттла, Стивен Дж. Портер, председатель Комитета Международных Отношений, прибыл в Нью-Йорк. Портер был носителем национальной идеи борьбы с наркомафией, его сопровождал полковник Леви Дж. Натт, глава Отдела по борьбе с наркотиками министерства финансов. 11-го декабря Нью-Йорк Таймс цитировала Портера и Натта, утверждавших, что нити расследования по делу Ротштейна были у них в руках с самого начала. Уже потом Портер разложил борьбу на международные пропорции, заявив, что некоторые европейские компании, легально производившие наркотики, не придерживались соглашений, заключенных в Гааге на Опиумной Конвенции 1912 года, «с выводом о том, что пути наркомафии существовали с начала мироздания». (3)
Портер был сторонником запрета и изоляции, он верил, что проблема наркомании в Америке была вызвана обилием поставок, а не спросом. Годами он метался между колониальными властями (Министерство по делам колоний существовало с 1854 по 1966), руководившими Лигой Наций и Опиумным Совещательным Комитетом, и в 1925 г. он и Американская делегация вырвались с митинга протеста по отказу Опиумного Блока сдержать масштабы производства. Оппортунист Портер и его интерес в усилении антинаркотического законодательства, цитируя историка Вильяма О. Уокера III, «был интересен не только в аспекте общечеловеческом, но и потому что это было отличной темой для публикации в газетах». (4)
У Прокурора США Чарльза Таттла была своя скрытая программа действий. Он и наиболее влиятельный нью-йоркский брокер, республиканец Джекоб Ливингстон и Кингслэнд Мейси получили громадное удовольствие, дискредитировав мэра Джимми Уокера. Они предприняли все меры для ускорения его отставки в сентябре 1932-го, и вымостили путь для избрания республиканца Фьорелло Х. Ла Гуардиа в 1934-ом.
Уроки и последствия дела Ротштейна неоспоримы: первые и ведущие политики обнаружили, что война с наркомафией может служить вполне строгим, определенным целям; неохватность проблемы наркомании в Америке стала общественным вопросом, требующим пристального внимания и немедленной реакции.


БЕССПОРНЫЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛИ РОТШТЕЙНА

Спустя несколько недель после убийства Ротштейна, агенты министерства финансов допросили значимых свидетелей по делу, одним из которых был Сидни Стайер, сообщивший о международной разветвленности организации. Находясь под арестом по другому обвинению и будучи не в состоянии внести ссуду залог под поручительство, Стайер, в обмен на свободу, рассказал следователям о своих поездках в Европу в 1927-ом году в качестве покупателя товара, отклоненного и списанного с фармацевтических фирм Германии. Стайер рассказал и о поездках в Китай, Формозу (Тайвань) и Гонконг в1925-ом, о том, как устанавливал торговые линии и покупал опиум для Ротштейна на неконтролируемом Дальневосточном рынке.
Агенты министерства финансов опросили еще одного свидетеля, не желавшего сотрудничать, упомянутого в Нью-Йорк Таймс как Чарльз Лючиано. Эмигрант с Сицилии (настоящее имя Сальвадор Лючаниа), он был задержан за соучастие в вооруженном ограблении. (5) Федеральные агенты знали, что он был торговцем наркотиками с 1916-го года, пока его не арестовали за наличие небольшого количества героина, но к тому же он и его подельники, – Фрэнк Костелло, Мейер Лански, и Луи Бучалтер, - были назначившими сами себя наследниками Ротштейна и его империи наркоторговли. Агентуре также стало известно о созданных Лючиано узлах сообщения с главными источниками поставки в США: братья Эзра в Китае и Элиопулос в Париже. В 1929-ом эти две группировки были основными силами, эксплуатирующими экономические потоки, уводившие производителей запрещенных препаратов все дальше в подполье, и открывшие Дальний Восток как главный источник наркотиков в расследовании по делу Ротштейна.
Грек по национальности и космополитический аферист, сын Турецкого дипломата, Эли Элиопулос начал заниматься контрабандой наркотиков с 1927-го г., когда приехал в Китай и связался с греческими соотечественниками, замешанными в торговле опиума. Он организовал морскую перевозку опия-сырца двум совместным производителям во Франции, подкупил полицию Парижа, и в мае 1928-го уже продавал отклоненный фармацевтического уровня товар в Америку, в основные сети распространения наркотиков. В 1930-ом он финансировал подпольную лабораторию в Турции, потом наркота попадала из Турции и Китая к Полю Вентуре (Поль Карбоне), боссу корсиканский мафии в Марселе, а затем направлялась Американским Экспрессом владельцу ресторана в Париже Луи Лиону, чтобы упаковать и переправить товар морем в Америку. В 1930 и 1931 от имени синдиката Элиопулоса перуанский дипломат Карлос Фернандес Бакула совершил шесть поездок в Нью-Йорк, каждый раз привозя 250 килограммов зелья, защищенный дипломатическим паспортом. (6)
У братьев Эзра, Иуды и Исаака, было другое происхождение и образ действий. Отец братьев владел легальным бизнесом опия в Шанхае до начала Первой Мировой Войны и, со слов Терри Парссинена, «некогда возглавлял Опиумный Картель». (7) В отличие от братьев Элиопулос, братья Эзра имели большой запас опия и получали неплохой куш в 1912-ом, пока Гаагская Конвенция не объявила вне закона импорт опия из Индии в Китай.
Оставшись при своей схеме работ, дегенеративные братья Эзра растратили семейную фортуну и в середине 1920-х начали заниматься переправкой запрещенной наркоты. Иуда открыл компанию по торговле и импорту шелка для прикрытия контрабандных поставок из Европы в Китай. В 1931-ом он основал импорт древесины и нефти в Шанхае и начал переправлять опиум, кокаин, героин и морфий на японских грузовых кораблях в Сан-Франциско, где Исаак арендовал склад и наладил контакты с китайской и итальянской группировкой, включая члена мафии «Черного Тони» Пармианьи. Агент Партии Гоминдан Чан Кайши Йе Чин Хо (он же Пол Йип) был основным контактным лицом в Китае. С благословения Национального правительства Чианга, которое всецело зависело от доходов с продаж опия, Йип управлял фабрикой по производству морфия в отвратительном, открытом всем ветрам городе Шанхай. (8)


СВЯЗЬ С КИТАЕМ, КОРРУПЦИЯ, И НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ.

Братья Эзра установили свои контактные пути до Гаагской Конвенции, в то время, когда Асторы и родственники Рузвельтов (Рассел и Компания в Бостоне) увеличили благосостояние своих семей при помощи корабельных отправок опия из Турции, Ирана и Индии в Китай. Так или иначе, пока большинство американских корабельщиков выполняли условия Гаагской Конвенции, многие европейские колониальные власти не считались с обязательством чтить правила, установленные истово религиозными американскими моралистами. Опиумный Фланг пробил бреши в соглашении, которые позволяли им продолжать легитимную продажу опиума на Дальнем Востоке, наряду с такими подпольными контрабандистами, как братья Эзра.
Международная политика контроля над незаконным оборотом наркотических веществ претерпела некоторые изменения в 1928 году с учреждением Постоянного Отдела Контроля при Лиге Наций. Целью создания было предотвращение диверсий, используя законных производителей наркотиков, которые бы докладывали в Отдел Контроля. Дальнейшая установка контрольной сети была завершена в 1931-ом г., когда, учитывая Ограничительное Соглашение Лиги, лидеры европейских мануфактур согласились остановить избыточное производство наркотических препаратов. Но исключения в торговле опием остались. Особенно Великобритания с начала восемнадцатого века целиком рассчитывала на опийную торговлю, чтобы поддерживать свою империю и колонии. Чтобы сохранить свободную торговлю, Британцы провели две Опиумные Войны в девятнадцатом веке, тем самым подталкивая распространение пристрастия на весь Дальний Восток. Так что в 30-х Шанхайские, Британские, Французские, и международные концессионные договора оставались удобнейшими мотивами для финансовых и мореходных приготовлений для торговли опиумом. Исходя из заметок профессора Парссинена, «в 1933-ем году Китай и Япония стали главными экспортерами опиатов на рынок США, и эту позицию они удерживали в течение десяти лет». (9)
В министерстве финансов имели четкое представление об этом факте, и в 1926 году агент Отдела Наркотиков Ральф Х. Ойлер, ответственный по делу Ротштейна, прибыл в Китай для оценки ситуации. Попытки Ойлера и его коллег справиться с проблемой были расстроены Войной и Государственными Департаментами, у которых была необходимость обеспечить себе стратегически выгодно расположенного союзника, Националистский Китай, вопрос выживания которого стоял в прямой зависимости от выгодной контрабанды. И как это было в начале, так оно и будет далее: интересы национальной безопасности вытесняют агентства в вопросах усиления законодательства правительством США. (10)
Первенство Китая как источника наркотиков было известно правительству США с начала столетия, после того как отец-основатель Акта о Наркотиках Харрисона, Д-р Гамильтон Райт, склонявшийся на сторону невежественных, отсталых, пристрастившихся к опию народов Дальнего Востока, убедил Президента Теодора Рузвельта в том, что темп наркомании в Америке столь высок благодаря избытку опия в Китае. Правительство не сидело, сложа руки, и, в конечном счете, послало Уолтера Адамса, Офицера Внешней Разведки, в город Чанша, в Китай, специально чтобы отсечь часть контрабанды китайских и американских перевозчиков. 8-го августа 1921-го г. вице-консул Адамс, не без помощи морских сил крейсера «Вилла Лобос» Флота США, перехватил тонну опиума, хранившуюся во владениях Американского коммерческого концерна, прямо рядом с кабинетами консульства в Чанше. (11)
Эта первая победа не привела к решению проблемы, и 3-го декабря 1925 заголовок в Нью-Йорк Таймс гласил: «Американец направляет опиумный путь на Дальнем Востоке». Таймс утаила подлинное имя респондента из соображений национальной безопасности, но в статье сообщалось о том, что огромная партия наркотиков, отправленная в Шанхай через Россию, явилась причиной сражения между китайскими военачальниками и китайским флотом близ острова, где и хранились наркотики.
Другим примером вмешательства правительства США в китайскую опиумную политику был так называемый «Опиумный Скандал» апреля 1927-го. В его эпицентре оказался Леонард Хьюзер, бывший прокурор США в Шанхае. В 1924-ом г. Хьюзер и его адвокат установили отношения с полковником Хсю, военачальником, боровшимся с Чан Кайши и Партией Гоминдан (КМТ) за контроль в Шанхае. Со знанием изнанки Государства и Военных Департаментов, Хьюзер поставил полковнику Хсю 6500 Маузеров, полученных у итальянского торговца оружием, в обмен на партию опиума стоимостью $500,000. (12)
Посредником в этой сделке выступал специальный сотрудник Государственного Департамента А.М. «Трейси» Вудвард. Несмотря на то, что он хорошо ориентировался в подобного рода сделках, в 1925-ом г. его все-таки поймали во время переправки судна со злополучным грузом, которое направлялось из Ирана в Шанхай. На слушании его дела в Консульском Суде в городе Башире Вудварду как бы пошлепали по рукам и перевели в Шанхай, где Хьюзер уничтожил копии судебных протоколов за плату в $25,000. (13)
До правительственных кабинетов это бы и не дошло, если бы факты сами не свалились как снег на голову в 1927 году, когда жена Хьюзера на бракоразводном процессе в Сан-Франциско не открыла все его грязные секреты. (Общественная фигура, явленная публике отпетым мерзавцем, Хьюзер рассчитывал на избрание на пост губернатора Калифорнии.) В результате изучения предоставленных Миссис Хьюзер свидетельств, федеральному расследованию стало известно, что капитан Уильям Эйслер из Американской Торговой Палаты был с Хьюзером при передаче взятки. Присутствие Эйслера требовало принятия официальных санкций, а прибыль со сделки опиум - оружие, по слухам, плавно перешли обратно к конгрессменам США.
Достоверные сведения о вовлеченности представительных лиц в Опиумный Скандал так и не были опубликованы, и вся шумиха внезапно оборвалась после того как Хьюзер был приговорен к двум годам федеральной тюрьмы. Вскоре Чан Кайши и его Национал-Революционная Армия выдворили Чана из Шанхая и обратили свой гнев на коммунистов. Члены Зеленой Банды Ду Юшена, вооруженные пятью тысячами винтовок, которыми их предварительно снабдил Стерлинг Фессенден, американец, ведавший Международным поселением в Шанхае, расположили свой лагерь во Французской концессии, убили сотни бастующих портовых рабочих. Так называемый «Белый Террор» сделал безопасным город для КМТ и ее американских покровителей-капиталистов.
Фашистская Партия Гоминдан, под руководством Чана, позднее преобразованная в Китайское Национальное правительство, создала опийную монополию, целью которой было положить конец нелегальной торговле. Но в итоге это обеспечило полную уверенность в том, что вся система будет под контролем Партии Гоминдан и сосредоточена в руках криминального авторитета - Ду Юшена. «В благодарность за службу, оказанную во время Белого Террора1927-го года, - пишет исследователь Джон Маршалл, представитель Французской концессии в Шанхае, - капитан полиции Этьен Фиори и его руководитель, генеральный консул Коэхлин, согласились оберегать организацию Ду и опиумные торговые операции». (15)
Укрепив свою власть, Чан объявит Ду Юшена зависимым от опия, а уважаемого члена Шанхайского Муниципального Совета – Главным Агентом Подавления Коммунистов в Шанхае и шефом Бюро подавления торговли опиумом. Ду давал взятки, которые дошли и до Французских представителей в Париже. Стоило только начаться разбирательству, как тут же назначали новый контингент сотрудников в Шанхай, а Ду перемещался подальше от города и с прежним энтузиазмом продолжал свои аферы в союзе с китайским флотом и братьями Эзра в Шанхае, с которыми обеспечивал связь вышеупомянутый мистер Пол Йип.
Благодаря восхождению Чан Кайши и с его санкции контрабанда из Китая стала официальной, хотя и негласной политикой, и в июле 1929-го, гоняясь за уликами по делу Ротштейна, федеральные агенты арестовали в Сан-Франциско миссис Йанг Као. В багаже у нее было большое количество опийной, героиновой и морфийной основы. Необычным это дело казалось лишь потому, что муж миссис Као был официальным лицом в Китайском консульстве в Сан-Франциско. Канцлер Консула был осужден наряду с четой Као, как и Китайский министр в Вашингтоне. (16)
Као и их коллеги требовали дипломатической неприкосновенности, и до слушания дела в суде США Секретарь министерства финансов Эндрю В. Меллон направил его к Секретарю Генри Л. Стимсону. Поставив государственные интересы выше законодательных, Стимсон решил отправить Као на суд в Китай. В декабре 1929-го чета отбыла на суд в Китай. Таким образом, процесс усиления законодательства снова претерпел необратимый регресс. (17)


УПРАЗДНЕНИЕ ОТДЕЛА НАРКОТИКОВ

Пока Стимсон улаживал дела семьи Као, группа агентов отдела по приказу Ральфа Ойлера сворачивала следствие по делу Ротштейна. Они арестовали четырнадцать торговцев, задействованных в основных кругах распространения: одного задержали на выходе из ночного клуба в Гарлеме; другого взяли на восточном побережье, в заказной почтовой компании, которая посылала свою продукцию в основном в Голливуд; третьего - в Атлантик-Сити. В Вашингтоне помощник секретаря Комиссии по контролю над оборотом наркотиков при министерстве финансов объявил о серии аналогичных арестов, включая один в далеком Давенпорте, штат Айова. (18)
Как и Эли Элиопулос в Париже и Ду Юшен в Шанхае, управляющий ночного клуба в Гарлеме в свое время уплатил полиции за безопасность мероприятий - и местный магистрат также получал процент.
Но все-таки без поразительных разоблачений не обошлось, и финальным завитком в создающем прецедент расследовании дела Ротштейна было заявление большого федерального жюри об очевидном сговоре между агентами наркотического отдела и дилерами в Нью-Йорке. Агентурные сотрудники употребляли наркотики, продавая их. Обворовывали государственные фонды, подтасовывали, подбивали доклады и давали ложные сведения, выдавая городские расследования за федеральные. Дело об империи контрабандистов Ротштейна провело агентов через лабиринт коррупции и вывело к дверям собственных кабинетов, и 13-го января 1930 года Прокурор США Таттл начал процедуры допроса федеральных агентов, обвиненных большим жюри в безнравственных действиях. Каждого сотрудника спрашивали о его или ее роли в структуре распространения Ротштейна, и после допросов в прессу просочилась информация о выдающихся политиках, прокурорах и отдельных гражданах также бывших в звеньях цепи.
 Потом произошла вообще потрясающая вещь. Четырнадцатого января 1930-го, сын руководителя Отдела Наркотиков полковника Леви Натта предстал перед Большим Жюри. Он работал налоговым юристом в столице страны. Роланд Натт был обвинен в заполнении поддельного заявления о доходах не кого-нибудь, а самого Арнольда Ротштейна! Возникло неслучайное предположение, что Роланд был вовлечен в торговлю наркотиками. Уязвленный нападками, Роланд настаивал на своей невиновности. Да, он проверял уплату по налоговым извещениям Ротштейна в 1926 году – но только ради оказания услуги для своего шурина! (19)
Страсти после скандала улеглись, и к концу февраля в потоке обвинений в адрес Отдела Наркотиков в «проявлении халатности, некомпетентности и нарушении долга» большое жюри вынесло свой окончательный вердикт. В нем содержались доказательства того, что Депутат Комиссии Отдела Наркотиков Уильям С. Бланшар проинструктировал Джорджа В. Каннингхэма (заместителя Ойлера по Отделу в Нью-Йорке) «подбивать» результаты докладов. Бланшар, в свою очередь, указал на полковника Натта, который, по его словам был, одержим состоянием «проявления успеха». (20)
Все это привело к понижению полковника Натта в должности и его изгнанию в Департамент государственных сборов в сельской части Нью-Йорка. Конгрессмен Гамильтон К. Фиш (округ штата Нью-Йорк) позже предоставил конгрессу план реорганизации Отдела Наркотиков. Никаких дальнейших расследований по фактам взяточничества в официальных кругах не проводилось, и какие-либо существовавшие отношения между федеральными агентами и конгрессменами канули в лету.


ОБРАЗОВАНИЕ БЮРО

30-го июня 1930 года из остатков Отделения Наркотиков и Комитета Внешнего Контроля при министерстве финансов было сформировано Бюро по борьбе с Наркобизнесом. В качестве одного из нововведений Президент Герберт К. Гувер назначил Гарри Джекоба Энслинджера, по рекомендации Представителей Портера и Уильяма Рэндольфа Херста, действующим Членом Комитета.
Энслинджер не был единственным претендентом на эту должность, но он был невероятно компетентен. Бывший капитан Железнодорожных сил полиции штата Пенсильвания, он понимал необходимость безопасности частного промышленного производства и был в состоянии справиться с грубой работой детектива. Отслужив в чине офицера Иностранного Формирования с1918 по 1926 гг. в Германии, Венесуэле, на Багамских островах, он также приобрел дипломатический опыт, необходимый для представления Америки за рубежом. Эта последняя характеристика была особенно важна ввиду поручения, возложенного Конгрессом на Члена Комитета по наркотикам, а именно - внедриться в один из иностранных источников наркоты, снабжающих Америку, не разбросав при этом яблок и леденцов с тележки Государственного Департамента. (21)
Боле того, Энслинджер был знаком с образом действий международных контрабандистов. В 1926 г. его перевели из министерства иностранных дел в министерство финансов, где он дослужил до 1929 года в качестве начальника Отдела по Запрету при Отделении Внешнего Контроля. В этом отношении он отточил свои бюрократические навыки, работая со старшими распорядителями в нескольких государственных агентствах над вопросом остановки потока нелегального оборота спиртного и наркотиков через морские порты США. В 1929 г. он возглавил пост помощника Члена Комитета по запрещению, и боле года управлял давно известным Отделом по Запрещению, элитной группой захвата, составленной из лучших агентов министерства финансов, направленной против междуштатных и международных контрабандистских кругов обращения алкоголя и наркотиков. Но его женитьба на племяннице Эндрю Меллона, Марте Деннистон Лит, закрепила за ним пользующуюся популярностью должность Члена Комитета по наркотикам. Эта устроенность семейных связей и экономическая надежность, которую она за собой влекла, означала то, что Энслинджер, в отличие от своего неблагополучного предшественника – Полковника Натта, не мог быть подкупленным и не стал бы использовать служебное положение в целях личного обогащения. К тому же, подобная ситуация только помогла ему заручиться также поддержкой промышленников, деловых ассоциаций, и социальных организаций, инвестировавших усиление законодательства в отношении наркотических веществ. Среди поддерживавших Энслинджера (позднее названых «Армией Энслинджера») были лоббисты "голубых фишек" (высокодоходных, нерискованных предприятий), заинтересованные в фармацевтическом производстве, несколько консервативных газетных издателей, общественность, выступавшая за усиление законодательства о наркотиках, движение евангелистов Южан и могущественное Китайское Лобби. Родственные отношения Энслинджера с семейством Меллон также способствовало укреплению его идеологического сотрудничества с другими Республиканскими потомками Рузвельта в Американском Истэблишменте. (22)
Энслинджер возглавил Бюро по борьбе с Наркобизнесом в сентябре 1930-го, в возрасте тридцати восьми лет. Ему были предоставлены широкие международные полномочия по отслеживанию источников распространения и влияния кругов контрабанды, которые размножились и разрослись в 1920-х годах. Он также был обязан работать с государственными и местными бюро, чтобы раздробить междуштатные поставки и искоренить коррупцию. Как свидетельствуют записи, Энслинджер выполнял свою работу в особом стиле, самозабвенно и талантливо. На протяжении тридцати двух лет, до ухода в отставку 1962-ом году, его личность, совокупность взглядов и устремлений были четким фарватером Бюро по борьбе с Наркобизнесом и войны нации с наркотиками.


2
КОМИССАР И ЕГО КЛИКА


«Во всем том, что Закон оставляет открытым, слово Волка-Вожака есть Закон».

Редьярд Киплинг, «Закон Джунглей»

Невзирая на свое странное существование, Бюро по борьбе с Наркотиками начало с наиболее удачной попытки укрепления федерального закона в истории Америки. С расчёта на душу населения, они поместили множество опасных преступников за решетку и глубже проникли за кулисы этого мира, чем их соперники – ФБР. Притягательность этого достижения еще сильнее потрясает в том случае, если подсчитать количество сотрудников Бюро, которое редко достигало цифры трехсот, и если представить, что эти триста полагались на небольшой процент так называемых «делопроизводителей», чтобы выполнять опасную работу под прикрытием и справляться с двуличными информаторами, необходимыми для благополучного исхода дела.
История агентов-делопроизводителей - это сердце трагедии Бюро по Борьбе с Наркотиками, роковой промах в войне Америки с дурманящим зельем. Во время охоты за хищными торговцами смертоносного товара эти превосходные агенты постоянно были на грани раскрытия тайных отношений с Американским Истэблишментом, который являлся «привилегированной группой людей власти, управлявших государством или обществом с позиций частных соглашений и решений». (1)
На примере дел Ротштейна, Хьюзера и Као политический бомонд предпочитал, скорее, устранить Отдел Наркотиков, чем столкнуться с последствиями тщательных расследований, которые смогут установить коррумпированность всей системы и тот факт, что правительство защищало интересы националистского Китайского контрабандного наркосиндиката. В результате оказалось, что сотрудники держали в руках нити разгадки. Причиной, удерживавшей их от пересечения этой зыбкой границы - и разрушения Бюро - был Гарри Дж. Энслинджер, непревзойденный Уполномоченный член Комитета с1930-го по 1962-ой.
Гарри Энслинджер был внушительной фигурой - крепко сложен, около шести футов роста, с устрашающим взглядом, властолюбивого нрава и с чутьем неминуемых повышений в должности. Но главной и отправной точкой его сущности был патриотизм и чувство глубокой неизменной озабоченности делом безопасности правящей элиты Америки. По природе своей аппаратный служащий корпоративной страны, он преданно подчинил федеральный проект по усилению законодательства о наркотиках вопросам национальной безопасности Истэблишмента и затем, как того и требовало положение вещей, скрыл участие государства в международных махинациях с нелегальным оборотом наркотических веществ.
Ситуация на внутреннем политическом фронте не усложнялась. Энслинджер держал Конгресс в состоянии удовлетворенности посредством стойкого подхода - закон и порядок в политике по отношению к наркомании. Он помнил и о государственных, и об официальных местных лицах – все оставались довольны политически мудрыми назначениями в четырнадцати разных кабинетах Бюро, которые он наполнил членами городского правления, избранными в основном из-за их контактов, а не благодаря навыкам работы в управлении. От новых служащих требовалось твердо придерживаться схем и методов Энслинджера при разрешении вопросов недостойного поведения агентов на местах без лишней шумихи. Младшие сотрудники, в отличие от «Специально Назначенных», отличавшихся от тех уникальной квалифицированностью и редкими способностями (как, например, способность общаться на сицилийском диалекте), были выпускниками колледжей со степенями в фармацевтике или в юриспруденции, в то время как старшие были ветеранами Первой Мировой Войны, бывшими детективами по частному сыску или бывшими агентами – блюстителями «сухого закона».
Каким бы ни было их прошлое, федеральным агентам из отдела наркотиков не было равных в области усиления закона. После поступления на службу в Бюро им выдали оружие и жетон, научили, как проводить аресты, собирать улики для предоставления в суде, проводить тесты и обращаться с конфискованными наркотиками, вести незаметное наблюдение за подозреваемыми и держать своих информаторов в ежовых рукавицах. Их обучали, как маскировать свою внешность, использовать меченые купюры и служебных собак, натасканных на поиск опиума, проводить операции по зачистке притонов наркоманов и «столовых-галерей», мест употребления зелья. Они с успехом применяли подслушивающие устройства, жучки и спрятанные микрофоны. А если не поступали судебные запросы о предоставлении материалов электронного наблюдения, то «люди прослушки» покидали ряды, и процесс продолжался sub rosa*, (* sub rose (лат.) – тайно, без огласки, секретно) методом добычи дополнительных сведений.
В роли провокаторов эти самые делопроизводители «создавали преступления», выступая в качестве покупателей и заключая сделки. Подвергая себя серьезному риску. Они жили в криминальной атмосфере, и при необходимости разрабатывали тактику, подчинявшуюся законам лишь по обстоятельствам. Сотрудники знали, как проводить заседание «суда на тротуаре» и вершить «уличное правосудие». Они умели орудовать дубинкой и кастетом вместо кулаков, могли проникнуть в помещение, не оставив и следа, справиться со своими колебаниями перед дверью, за которой может ожидать что угодно; ведь работа была достаточно скользкой, как, к примеру, исследование шва кармана, носков, или слизистой полости сопливого, шмыгающего, кишащего вшами наркомана.
Метод подставной работы требовал наибольшей концентрации от агентов, ведь надо было одурачить и запутать контрабандиста или наркомана, а консерваторам судьям импонировала подобная действенная стратегия. В итоге, Бюро по борьбе с Наркобизнесом заработало себе репутацию наиболее дерзкого, бесстрашного и эффективного, хотя и беспринципного, из всех федеральных силовых структур. Выходя за рамки закона, делопроизводители развили у себя неизменную неприязнь к либеральным адвокатам и снисходительным судьям. Разочарованные в том, что они считали системой правосудия, они видели в Билле о Правах препятствие, и вместо того, чтобы действовать в строгом соответствии с правами подозреваемого, они образовали неписаный код молчания для собственной защиты.
Сокровенным ритуалом преобразования была работа по легенде, под прикрытием. Проникая в мерзкие уголки криминального мира, принимали во внимание личные качества преступника и продолжали работать в одиночку, отрезанные от внешнего мира. Побитые в тюрьме полицейскими, чаще всего не имевшими представления о подлинных личностях этих «заключенных». Или проверенные на выдержку теми уголовниками, которых они обманывали, агенты внутреннего расследования, тайные агенты, делали все необходимое для того, чтобы их не раскрыли и придерживались своего кредо.
Результат был ошеломляющим, и, будучи негласным агентством, по лоббированию укрепления законодательства, Бюро издало иерархию преступного мира Америки в том виде, в каком она была составлена боссом боссов мафии, Чарльзом Лючиано, и его партнером, польским евреем по происхождению, Мейером (настоящая фамилия - Суховлянски) Лански. Целеустремленность Бюро и его мощь завоевали Энслинджеру доверие общественности, выступавшей за укрепление законодательства. Но заслугой Энслинджера, а не его агентов, было то, как он, полагаясь на свои силы, заполучил фонд американских промышленников в области фармацевтики, неистово поддерживая предложение на заседании Лиги Наций об открытом, конкурентоспособном рынке лекарственных средств. Ограниченная Законами Запрещения, американская фармацевтическая индустрия имела множество недостатков по сравнению с общемировыми показателями. Выдающаяся роль Энслинджера заключалась в выводе на утверждение «Соглашения об Ограничении» в 1931 году. Тем самым шансы игроков на поле уравнялись. С того момента, как в 1933-ем г. соглашение было подписано, и Америка официально присоединилась к Лиге Совещательного Опийного Комитета, Энслинджер стал, вероятно, самым влиятельным членом всемирной наркотической общественности.
Он, несомненно, был наиболее агрессивным ее членом, и в дипломатических кругах его главными оппонентами были благопристойные джентльмены из Опийного Блока – почтенные представители колониальных властей, которым принадлежала самая доходная часть нелегальной торговли опиумом. При помощи разведывательных учреждений и тайной агентуры Энслинджер создал свою клику в 1931-ом г., образовав Комитет Одной Сотни, секретную группу, состоявшую из офицеров Канады, Великобритании, Германии, Голландии, Франции, Швейцарии, и еще около дюжины разных стран, которым, исходя из «Соглашения по Ограничению», потребовалось бы прежде учредить бюро, какое сумел создать Энслинджер.
Вдобавок ко всем новообразованиям и установлению разведывательной сети (той самой, что помогла распутать дело Элиопулоса), Энслинджер был тесно связан с Ассоциацией Внешней Политики и лицами, лоббировавшими интересы производителей по вопросам урегулирования внешней и внутренней политики в отношении наркотиков в сторону преимущества индустриальной элиты. Поддержка частного сектора, шпионаж Истэблишмента, так же как и Комитета Одной Сотни, снабдил Энслинджера уникальным неофициальным аппаратом, содействовавшим подпольной деятельности Бюро.
В будничной своей занятости Энслинджер был бюрократом и проявлял успех в сдержанной манере. Он достиг этой черты во время Великой Депрессии, перехватив крупную партию наркотиков на сумму более трёх миллионов долларов. Агентов он держал на скудном жалованье, ведь он был хорошим управляющим.
Энслинджер эксплуатировал противоречия национальной политики для поддержания своей позиции при Вашингтонском консервативном Истэблишменте. Его основным оружием был талант на создание сенсационного паблисити, поднимавшего его статус на уровень заголовков газет и журналов. Таким образом, у него появлялась возможность вывести на всеобщее обозрение ученых социальной сферы и прочих либералов, выступавших за легализацию и сокращение стоимости рецептов лекарственных препаратов как наиболее рентабельных методов борьбы с контрабандой наркотиков. Распространение таких прогрессивных идей было главным пунктом по отношению к обществу, он аккуратно поставил в тупик всех критиков, делая ударение в основном на злодеяниях мафии и ее призрачных коммунистических союзников, а не на неправедных провизорах и семейных врачах, выписывавших наркотические средства в основном пристрастившимся женщинам. В этом отношении Член комитета передвинул дебаты о национальной политике подальше от неясного пункта спроса, который контролю не поддавался, к вопросу о поставках – собственно, это и было предметом партизанской войны организации.
Дабы убедить относящиеся к конгрессу комиссии по назначению в том, что расходы по снаряжению проводились эффективно и рационально, и получить редкий доступ к экономическим ресурсам во времена Депрессии, Энслинджер предоставил корректную, но несколько сомнительную статистику о количестве и природе поведения наркоманов. Таким образом, он обеспечил Конгрессменов программой проведения новых выборов под лозунгом «борьбы с преступностью», гарантировавшим уверенное переизбрание. Каждый новый состав Конгресса требовал более сильного медицинского средства для борьбы с этой чумой, поразившей нацию. Энслинджер выступал за смертную казнь и более суровые сроки наказания. Утвердившись во мнении, что агенты Энслинджера были единственной преградой, стоявшей между впечатлительной американской молодежью и тяжким соблазном наркотиков, Конгресс со своей стороны предоставил Бюро больше власти, большую свободу делопроизводства, укрепив тем самым боевой дух агентов.

ВНУТРЕННИЙ КРУГ ЭНСЛИНДЖЕРА.

Будучи рузвельтовским республиканцем, Энслинджер был вынужден пойти на трудный союз с министром финансов Генри Моргентау-младшим. Для контроля над соблюдением законов Моргентау в 1934 году создал в своем ведомстве отдел по контролю над соблюдением законов, включавший руководителей Секретной Службы Бюро по налогам, алкоголю и табаку, разведывательный отдел налогового управления, Береговую охрану, таможенную службу и Бюро по наркотикам. Целью отдела было улучшить эффективность работы через закрытую координацию. Таким образом, шеф Отдела становился боссом Энслинджера.
Гарольд Грейвз был первым шефом-координатором, и после его назначения помощником секретаря министерства финансов в 1936 году, во Внутренней налоговой службе его сменил инспектор Элмер Айри. Зная, как это подпортит репутацию Энслинджера, Айри в 1925 году арестовал нескольких агентов Отдела по наркотикам в Чикаго. Позднее он и Энслинджер сблизились. Это было в 1931 году, когда они, не привлекая всеобщего внимания, сорвали план, вовлекавший президента Гувера и Эндрю Меллона в тайное бутлегерство на несколько миллионов долларов. Они стали пионерами тайных расследований, и в1937 году Айри основал Школу обучения сотрудников министерства финансов по контролю над соблюдением закона. Находясь под покровительством Моргентау, он являлся последним шефом-координатором, имевшим большую власть, чем Энслинджер. (2)
С 1932 года Стюарт Джей Фуллер был основным соратником Энслинджера в Госдепартаменте. Фуллер был главой Восточноазиатского отдела; он подчеркивал важность для США поддержки китайских националистов и выступал за отмену изоляционистского курса Конгресса, поддерживал экспансионистскую политику, защищаемую Ассоциацией Внешней политики и другими организациями высших кругов. Как государственному представителю Консультативного комитета по опиуму, Фуллеру, работающему рука об руку с Энслинджером, до его смерти в 1941 году принадлежала ведущая роль в формулировании внешней наркополитики.
Главным помощником в штабе Энслинджера был прокурор Малахи Л. Харни. В начале 1920-х годов Харни служил контролером в Разведывательном отделе Внутренней налоговой службы Айри. В конце 1920-х он заслужил репутацию как «сокрушитель гангстеров», когда наблюдал за действиями Элиота Несса и «легендарных неприкасаемых» в их успешном преследовании Аль Капоне в Чикаго*. (* «Неприкасаемые» (The Untouchables) - группа агентов ФБР во главе со специальным агентом Э. Нессом своей работой в конце 1920-х в немалой степени способствовала созданию образа неподкупного федерального агента. Сыграла решающую роль в разгроме преступной группировки, которой руководил Аль Капоне.) Высокий, обладающий чувством собственного достоинства, несгибаемый, Харви служил в Летучем отряде Энслинджера, затем присоединился к ФБН. Как помощник Энслинджера в наблюдении за соблюдением закона, Харви планировал процедуры операций ФБН и методы управления информаторами, разрабатывал тайные планы против наиболее известных наркоторговцев в 1930-х и 1940-х годах. Его карьера достигла пика в середине 1950-х годов с назначением на должность помощника министра финансов по контролю над соблюдением законов.
В 1930-х ведущим зарубежным агентом Энслиджера был оперативник Чарльз Б. Дайэр. Свободно владея французским, немецким, голландским и итальянским, Дайэр поступил в Госдепартамент в 1906 году, служил в американском посольстве в Берлине во время Первой Мировой войны, докладывая о политической, экономической и военной ситуации. После перевода в 1918 году в Гаагу, Дайэр встретился и подружился с Энслинджером, который, также свободно владея немецким и голландским, в это время присоединился к Госдепартаменту и исполнял обязанности, связанные с разведкой и безопасностью посольства. Энслинджер с почтением смотрел на Чарли «Сфинкса» Дайэра, известного своей способностью быть вежливым даже под нажимом. После того, как его назначили руководителем отдела внешнего контроля, Энслинджер пригласил Дайэра в качестве Инспектора по контролю над соблюдением сухого закона. Дайэр работал в Летучем отряде в Канаде на протяжении 1927 года, пока помощник госсекретаря Сеймур Лоумэн персонально не назначил его в Берлин, где он прослужил весь 1930 год, до тех пор, пока Энслинджер не забрал его в ФБН. (3)
Подобно многим основным агентам Энслинджера, Дайэр получил специальную работу, соответствующую его лингвистическим способностям - он контролировал разведывательные операции, собирал факты, оставаясь обходительным; будучи весьма искушенным, он достаточно жестко управлял опасными информаторами, которые заманивали в ловушку наркоторговцев. Энслинджер в 1931 году поручил Дайэру проводить все расследования ФБН в Европе, в этой роли он отвечал за раскрытие связи между Элиопулосом и его американскими покупателями.
Дайэр и Энслинджер стали ближе в 1934 году, когда резко снизилось количество захватываемых наркотиков в Америке. Ответственность за это Моргентау возложил на их плечи. Проблемы начались в конце 1933 года с закрытием в Болгарии последнего в мире легального производства героина, когда международные наркоторговцы открыли тайные фабрики, начав использовать малые суда для ускользания от преследования. В связи с изменением образа действия подполья, Моргентау в 1934 г. поручил таможенной службе осуществлять расследования деятельности наркоторговцев в Азии, Мексике и Латинской Америке, чем непреднамеренно затруднил работу ФБН. Бюро сохраняло под свой юрисдикцией другие районы, но начало конфликту было положено, и он вспыхнул в 1937 году, когда Моргентау поручил агенту Таможенной службы Элвину Ф. Шарффу контролировать антинаркотические операции в Европе. Амбициозный и высокомерный Шарфф убедил Моргентау в том, что Таможенная служба может проводить расследования и бороться с контрабандой наркотиков лучше, чем ФБН.
Соперником внутреннего круга Энслинджера, кроме Эла Шарффа, был также директор ФБР Эдгар Гувер. Базируясь в Техасе, Шарфф проводил экспертную работу в Мексике во время Первой Мировой войны. Будучи специальным работником Военного и Юридического министерств, он разоблачил двух германских шпионов. Впоследствии он возглавил Таможню и перехватил множество поставок алкоголя и наркотиков. В 1936 году ему удалось сокрушить сеть контрабандистов, простиравшуюся из Шанхая - через Гавану - в Мехико-Сити, что привело к началу соперничества Шарффа с Энслинджером, Дайэром и ФБН в целом. Круг наркодельцов, изображенный в 1948 году в фильме «К краю Земли», включал в себя евразийских роковых женщин, прусского графа, нацистского шпиона, проживавшего в Париже плейбоя, брата любовницы Румынского короля, и жившего в Стамбуле пасынка шефа полиции Мехико-Сити. Все они объединялись Эли Элиопулосом. (4)
Проблемой для Энслинджера было то, что, несмотря на прецедент в Мексике, Шарфф возглавлял и развивал свое руководство информаторами в Европе и не собирался допускать к участию в этом ФБН. В результате Моргентау потерял доверие к Энслинджеру, начал инструктировать американское посольство в Париже, оказывать содействие Шарффу (как утверждает его биография «Цена контрабанды») в организации системы борьбы с потоком наркотиков с Дальнего Востока через Европу в США.
В дополнение руководство Морской разведки было обязано добывать для Шарффа «точную информацию из Европы на предмет, еще не исследованный другими агентами». Ясно, что позднейшие оценки наркоисследований Шарффа, были просто прикрытием шпионской активности. (5)
В Европе Шарфф использовал «неограниченные представительские средства», обеспечив работой 46 агентов в центральных городах Европы. Опираясь на эту сеть информаторов, он получал информацию о том, как наркотики с Дальнего Востока контрабандно провозились через Суэцкий канал в Италию и Турцию, через Корсику в Марсель, а французские корсиканцы, финансируемые греческими рэкетирами, контролировали этот путь. Шарфф также раскрыл материковый путь контрабанды наркотиков, включающий в себя Транссибирскую магистраль и Венский экспресс из Стамбула в Париж. Он определил местонахождение маковых полей в Югославии и изучил, как наркотики попадают в Триест, Рим и Неаполь, где он «видел американские танкеры, перекачивающие нефть германским субмаринам и баржам, и цистерны, направляющиеся в Берлин». (6)
В Париже, выполняя свою шпионскую миссию, Шарфф работал с послом Уильямом С. Буллиттом, пытался проникнуть в контролируемую Луи Лионом фракцию в Сюретэ. Используя семейные связи своей жены, Иды Нуссбаум, чей племянник был в хороших отношениях с французским премьером Леоном Блюмом, Шарфф, в конце концов, смог инициировать действия против Лиона. Эти действия заслуживали поощрения.
Как отмечалось в 1 главе, Лион работал с контрабандистами Элиопулоса, поставляя наркотики американским гангстерам. Лион вел двойную игру; французские официальные органы, опираясь на поставляемую им информацию, смогли выслать Элиопулоса из Франции. При поддержке Лиона, в Париже работала фабрика героина, расположенная прямо напротив французского министерства иностранных дел. С его фабрик в Турции и Китае тонны опиума попадали к его корсиканскому сообщнику Полю Карбоне в Марселе. После взрыва его парижской фабрики в 1935 году Сюретэ защитила Лиона. Все знали Лиона как владельца фабрики, но он не попал под следствие 1938 года, а отделался легким испугом. Почему? Потому что высшие официальные круги Франции, включая Макса Дормоя, бывшего социалистического министра внутренних дел, использовали Лиона для шпионажа за французскими фашистами, связанными с нацистской Германией. (7)
В 1940 году Франция была глубоко идеологически разобщена, и его бывшие партнеры Эли Элиопулос и Поль Карбоне стали нацистскими коллаборационистами. Лион вел тройную игру; выражая симпатии нацистам, он помогал разоблачать агентов гестапо, пытавшихся проникнуть в ряды Сопротивления. Энслинджер как-то сказал: «Во время войны французское правительство наградило бывшего игрока, бывшего букмекера и бывшего распространителя наркотиков Лиона Орденом Почетного Легиона». (8)

За все время своего пребывания в Европе, Шарфф вел честолюбивую борьбу с Чарли Дайэром, за которым наблюдал с 1937 года. В июле 1940 г. Шарфф в письме своему представителю в Эль-Пасо пренебрежительно невежливо писал о Дайэре: «Насколько я знаю, он не сделает ничего, пока я не покину Париж».(9)
Представьте утонченного, неразговорчивого Чарли Дайэра, спокойно переносящего удары со стороны Эла Шарффа в его ковбойских ботинках и с неприятной техасской манерой растягивать слова, что вызывало раздражение французских официальных лиц, неспособных перехитрить его. В свою очередь и Дайэр не был непродуктивным. После Первой Мировой войны он помог французской контрразведке разоблачить около 13 тысяч германских шпионов, впоследствии Дайэр удачно использовал своих друзей в Сюретэ в своих европейских расследованиях по делам о наркотиках. В то время, когда Шарфф попытался проникнуть в Сюретэ, эти два человека столкнулись непосредственно, что закончилось уступкой Таможне в 1937 году. После того, как Шарфф покинул Париж и вернулся в Техас, атташе Казначейства снова потребовал от Дайэра возобновить свой контроль. Дайэр оставался во Франции до тех пор, пока его расследования не были прерваны Второй мировой войной, он получил новое назначение, это привело в смятение Шарффа в Эль-Пасо. Так междоусобица между Таможенной Службой и ФБН медленно закипела в самом сердце жаркого Техаса.

Дома лучшим охотником Энслинджера был неустрашимый Ральф Ойлер - лучший наркоагент 1920-х. В 1916 переведенный в отдел по наркотикам как специальный сотрудник Ойлер провел успешное расследование дела наркомана Джима Фьюи Моя в Питтсбурге. Последний был арестован, потому что его доктор прописал ему наркосодержащие препараты. Отдел по наркотикам хотел оспорить легальность и разумность этого действия, так как наркосодержащие препараты были прикрытием при лечении многих заболеваний в то время. Значительной вехой в разработке законодательства, касающегося наркотиков, было то, что дело Моя, отправленное в Верховный Суд, вернулось оттуда с решением против Моя, положив начало использованию эффекта скрытой полицейской власти (так называемый Акт Харрисона, законодательно регулирующий меру получения дохода). (10)
В 1921 году Ойлер приступил к другому делу, явившемуся следующей вехой в судебной практике, - против крупнейших американских производителей лекарств и оптовых торговцев. Так, по оценкам, 300 000 унций героина производилось ежемесячно в Нью-Йорке, что превышало нужды всех больниц района. Лицензию получить было достаточно легко и это приводило к тому, что часть лекарств поступала на черный рынок. По распоряжению Ойлера, на каждое предприятие и в каждую компанию, занимающуюся импортом, направлялся агент в качестве первоначального покупателя, а заодно для получения сведений о производителях лекарств и оптовых торговцах. Результатом был Акт Джонса - Миллера 1922 года, который стандартизировал лицензирование и регистрацию производства и применения этих препаратов, а также отделил владение наркосодержащими лекарствами от преступлений в этой сфере. Акт Джонса - Миллера также предусматривал наличие федеральной комиссии по лекарственным препаратам, которую позднее возглавил Энслинджер. Она контролировала импорт и экспорт наркотических препаратов. (11)
Ойлер был также скандально известным тайным героем битвы «Короля Александра» - греческого корабля, чья команда перевозила для Мафии контрабандный опиум и кокаин на миллион долларов. 9 сентября 1921 года семнадцать агентов во главе с Ойлером организовали рейд на корабль. «Нью-Йорк Таймс» писала: «Ойлер и его компаньоны свободно и эффективно использовали свои револьверы». (12) Два члена команды были убиты, четверо госпитализированы, двадцать восемь взяты под арест и одиннадцать осуждены.
Ойлер был не только квалифицированным следователем, он также имел контакты с высокопоставленными военными. Наиболее важным было сотрудничество с помощником министра юстиции США Уильямом Дж. Донованом. Вместе они разорвали международный круг наркотиков, базировавшийся в Буффало (штат Нью-Йорк) и провели большую конфискацию в Канаде, ставшей горячей темой на конференции по опиуму в Женеве в 1924 году; предложили Представительские перевозки как средство отслеживания потока наркотиков из колоний английского и французского опиумного блока. Вполне вероятно, что Ойлер представил Донована Энслинджеру. Вместе с Донованом будущий директор ЦРУ Аллен Даллес, зять Эндрю Меллона Дэвид. К. Брюс (ранее посол во Франции, Германии и Великобритании). Энслинджер был одним из организаторов Управления Стратегических Служб во время Второй мировой войны и ЦРУ в 1947 году.
Поворотным пунктом в карьере Ойлера было его участие в расследовании Ротштейна и последующее вознаграждение за решительную операцию против крупнейшего международного сообщества торговцев наркотиками. После раскрытия коррупции в Наркодивизионе он был быстро переведен в Чикаго. Но Энслинджер признал таланты Ойлера, а в1934 году легализовал его деятельность, назначив руководителем округа в Детройт. Ойлер прослужил в этой должности до своей смерти в 1947 году, проведя множество интересных, но местных операций против банд торговцев опиумом и марихуаной, представленных китайцами и неграми
.
Времена пребывания Ойлера в Детройте были отмечены, главным образом, малыми и безопасными расследованиями; агенты под прикрытием постоянно преследовали торговцев героином и создали базу для большой послевоенной охоты ФБН на Мафию. Скромный, в очках, маленького роста человек по имени Бенедикт («Бенни») Покороба был одним из агентов внедренных ФБН, которому удалось незаметно проскользнуть в верхние эшелоны Мафии. Человек большой храбрости, Покороба в 1918-1928 гг. работал в частном детективном агентстве, когда начал собственное расследование деятельности Мафии. Благодаря своему опыту, он приобрел способность проникать внутрь секретной организации, разоблачал наркоторговцев из китайских и еврейских банд. Покороба был привлечен Энслинджером в 1930 году и получил задание внедриться в подразделения Мафии в Калифорнии, Виргинии, Пенсильвании, Огайо и Нью-Йорке. (13)
Пунктуальный, в отличие от вспыльчивого Ральфа Ойлера, Бенни Покороба был не таким обаятельным и не столь броским персонажем, достойным освещения в прессе, но он и несколько итальянских, китайских и еврейских агентов под прикрытием (о которых можно сказать: «сделаны бюро»), в конце 1930-ых годов составили точный список высшей иерархии Мафии.

В 1937 году восходящей звездой ФБН был Джордж Хантер Уайт, обладавший крайне ярким и противоречивым характером. Предметом гордости Уайта была тайная операция, которую он провел в 1937 году против Хип Синг Тьонга из Китайско-Американской торговой ассоциации, печально известной как организация, поставляющая наркотики. Представленный как Джон Вильсон - племянник «Дяди Сэма» (тогда еще неизвестного гангстера, создавшего новый наркосиндикат), Уайт приступил к делам в Сиэтле, где пересекся с членами организации Хип Синг Тьонга для закупки большой партии опиума. Следуя легенде, Уайт представился Тьонгу, подтвердив клятвой «смерть через сожжение» священную присягу тайне. (14) Следствие достигло кульминации в ноябре 1937 года, когда прошла серия эффектных арестов, один из которых коснулся Чарльза Лючиано - через аресты жены и брата одного из его главных помощников. Дело Хип Синг Тьонга утвердило статус Уайта в качестве высшего агента ФБН.
Ростом в пять футов и семь дюймов и весом в 200 фунтов, Уайт со своей гладко выбритой головой был воплощением легендарного детектива, который, небрежно здороваясь, «уделывал» плохих парней и вежливо разговаривал с полицейскими. Уроженец Калифорнии, Уайт был полон энтузиазма, будучи в то же время человеком скрытным; работая некогда репортером криминальной хроники «Сан-Франциско Колл Буллетин», он имел чутье на опасность, но его бедой было то, что он получал от этого удовольствие больше, чем от чего-то другого. Это не означало, что он коллекционировал конфискованные трубки для курения опиума или неумеренно пил; будучи резким и жестким, Уайт сражался с противником на переднем крае. Но для его босса, жаждущего публичной славы, более важными были его связи в газете. После того, как он, не привлекая внимания, помог вытащить из затруднительной ситуации племянника Энслинджера Джозефа, Уайт стал любимым и наиболее доверенным агентом Энслинджера.

Главным оперативным руководителем Энслинджера был Гарленд Уильямс из Прентисса (штат Миссисипи). Получив степень инженера по гражданскому строительству в 1929 году, Уильямс служил в Национальной Гвардии Луизианы, где он присоединился к таможенной службе. Как неустрашимый и храбрый сотрудник Уильямс работал у Энслинджера в Летучем Отряде Службы Заграничного Контроля, принимал участие в нескольких важнейших и значительных операциях. Чрезвычайно надежный агент, Уильямс в 1936 году был направлен на переговоры с мексиканским президентом Ласаро Карденасом для заключения соглашения против контрабанды, которое позволяло агентам Казначейства работать на территории Мексики. В эти годы Уильямс организовал таможенную службу юго-западного Пограничного патруля в Эль-Пасо, штат Техас, ведущую наблюдение за всей границей между США и Мексикой. (15)
Уильямс присоединился к Бюро в ноябре 1936 года, после того как Прокурор Манхэттена Ламар Харди доложил Секретарю Моргентау о неспособности ФБН за последние два года достичь успехов в деле борьбы с торговлей наркотиками в Нью-Йорке. Моргентау, не уведомляя Энслинджера, направил для выяснения обстоятельств агентов ИРС. Агенты ИРС пришли к выводу, что офис Бюро парализован коррупцией и недостатком компетентности руководства. Состоялась конфиденциальная беседа Моргентау с Энслинджером (который был на грани потери работы и фактически облысел в результате стресса), результатом чего стало направление Уильямса на работу по проведению чистки в Нью-Йорке. (16)
В качестве главы нью-йоркского отделения (известного как «место обитания Сорока Воров») Уильямс действовал как независимый руководитель оперативных агентов внутри страны, используя свои связи в Тяньцзине (Китай), выявлял связи с бандой Яши Катценберга - группой еврейских наркоторговцев, осуществлявших свои поставки через Японию. В это же время, в марте 1937 года, Энслинджер обвинил Японию в распространении опиума в Маньчжурии в качестве орудия войны.
Дело Катценберга стало поворотным пунктом в истории международной торговли наркотиками. Яша Катцеберг руководил обширной сетью наркоторговцев, прибегая к помощи коррумпированных таможенников, нелегально ввозил огромные партии наркотиков для Мафии и еврейских распространителей в Нью-Йорке на комфортабельных лайнерах из Китая. В 1937 году Катценбергу было предъявлено обвинение, после чего Уильямс преследовал по всей Европе и захватил в Греции. Когда его доставили в Нью-Йорк, Катценберг, представ перед судом, «перевернулся» и стал главным свидетелем против своих приятелей. Из множества его разоблачений самыми значительными были показания против Джузеппе «Джо Адониса» Дото, похитившего его последнюю партию наркотиков и установившего контроль над всем наркоимпортом. Значимость показаний Катценберга против Дото трудно переоценить, так как они подтвердили предположение, что Мафия всегда поставляла наркотики с Дальнего Востока, перехватывая наркотраффик у еврейских банд. Но самым главным было выявление ФБН главного члена тайного сообщества - Прокурора района Бруклин Уильяма. О'Двайера, являвшегося политическим прикрытием Мафии. (17)

ПОЛИТИКА УБИЙСТВ В НЬЮ-ЙОРКЕ.

Член преступной семьи Винсента Маньяно, один из боссов Мафии в Бруклине, Джо Адонис, поднялся к вершинам преступного мира благодаря компании «Форд Мотор», которой понадобились его мускулы для сокрушения забастовки автомобильных рабочих в окрестностях Детройта в 1932 году. Он был вознагражден прибыльной лицензией, и по 1951 год включительно его Компания автоперевозок свободно перемещала седаны и наркотики между Детройтом и Нью-Джерси, а оттуда - по всей Новой Англии и Восточному побережью. «В течение восьми лет, с 1932 по 1940 год, - писал в своем журналистском расследовании Фред Кук, - эта контролируемая Адонисом компания получила от «Форда» целых 8 миллионов долларов». (18)
Руководство ФБН располагало информацией об Адонисе, но Катценберг снабдил следствие потрясающими новыми сведениями о связях между Адонисом, Мафией, еврейскими партнерами и нью-йоркскими политиками. Согласно Катценбергу, Адонис употребил свое политическое влияние, чтобы гарантировать бруклинскому полицейскому Уильяму О’Двайеру сначала место в магистрате, а затем и должность Окружного прокурора Бруклина. В 1941 году О’Двайер был непоколебимо уверен в своих правах и планировал пройти как кандидат в мэры Нью-Йорка от демократов, предположительно - при поддержке мафии.
Энслинджер и Харни знали о том, что О’Двайер во время службы Окружным прокурором расследовал убийство профсоюзного лидера Джо Розена. Они знали, что информатором О’Двайера в этом деле был Эйб Релес, профессиональный киллер из Корпорации убийц (совместная Еврейско-мафиозная операция, санкционированная преступным сообществом убийц в стране), связанный с финансистом Катценбергера Луи «Лепке» Бучалтером, заказавшим убийство Розена. О’Двайер, конечно, обвинил Бучалтера в убийстве, но Энслинджера и Харни насторожило то, что Релес также называл имена Джо Адониса, Вилли Моретти, Мейера Лански, Бенджамина Сигела, Фрэнка Костелло и Альберто Анастасиа как сообщников Бучалтера, и обвинение им так и не было предъявлено. Разумеется, когда обвинители в Калифорнии добились от Релеса свидетельских показаний, позволивших обвинить Сигела в организации убийства, О’Двайер отказался выдать его. (19)
Позже, 12 ноября 1941 года, Релес («канарейка, которая не могла летать») трагически выпал из окна шестого этажа «Half Moon Hotel»(Отеля «Полумесяц») на Кони-Айленде, где он находился под защитой шести полицейских, все они задремали, когда произошло падение. Так как не было других свидетелей, которые могли дать показания против Адониса и других членов Корпорации убийц, дело против них было прекращено. (20)
Большие проблемы возникли у ФБН после того, как замолчал Релес. Через две недели после японской атаки на Перл-Харбор американское общество было реорганизовано, что открыло в истории ФБН период неопределенности. События мировой войны вынудили врагов Энслинджера пойти на нежелательный для себя союз и на долгое время изменить закон о наркотиках.

ПРОТИВНИКИ ЭНСЛИНДЖЕРА.

В 1930 году босс из боссов Мафии Чарльз Лючиано и его партнер, еврей польского происхождения Мейер Лански, объединили криминальную Америку. Будучи финансовым менеджером организации и исполнительным продюсером порока, Лански прикрывал инвесторов от многочисленных рэкетиров и направлял доходы бандитов во всевозможный легальный бизнес, включая сделки с земельными участками во Флориде, мексиканские конвейеры и казино на Кубе. Финансовый гений и государственный информатор, когда это соответствовало его целям, Лански был респектабельным фасадом. Но он никогда не мог примириться с изменениями, вытекающими из Акта об общественном здоровье, поощряющими насильственные законы о наркотиках, воздействию которых подвергся в январе 1929 года его партер и друг детства Бенджамин «Багси» Сигел. (21)
Другой его друг детства Чарльз Лючиано родился на Сицилии в 1897 и прибыл в Нью-Йорк в 1904 году. Он был закоренелым игроком и пятым по счету в мафиозной иерархии. Его первый арест по героиновому делу состоялся в 1916 году. Второй случился в 1923-ем, в это время он сотрудничал с агентом нью-йоркского отдела по наркотикам Джо Брански и заставил соперничающую банду изменить профиль. Шесть лет спустя, промозглой октябрьской ночью Лючиано заслужил свое знаменитое прозвище. Как сообщает «История Лючиано», корабль с наркотиками от банды Элиопулоса прибыл в Нью-Йорк по греческой океанской линии. Не подозревая, что соперники выдали его, Лючиано отправился на причал получать груз, но был выслежен агентами Отдела по наркотикам. Он заметил агентов перед обменом и хотел уже повернуть назад, но агенты решили узнать, где спрятаны наркотики; они задержали Лючиано, отправили в уединенное место на Стейтен-Айленд, где устроили ему жестокий допрос. (22)
Лючиано был сильно избит, правый подбитый глаз наполовину заплыл и это причиняло невыносимую боль, но, придерживаясь мафиозного кодекса омерты (слово omerta происходит от сицилийского «umirta» - истолковывается как «скромность, сдержанность, умеренность» и одновременно – «круговая порука», или испанского «hombre» - «держаться мужиком»), ничего не сказал. Эта история стала известна всему городу, в результате Лючиано получил прозвище Лаки (Счастливчик), а пережитый им ужас прибавил ему уважения в преступном мире. В нем кипела яростная сицилийская ненависть к федеральным агентам по наркотикам, в особенности - к их боссу Энслинджеру, над которым он насмехался, называя «Эсликер» (Asslicker от ass – «задница» и to lick – «лизать», т. е. «жополиз»). Это стало началом ожесточенного противостояния, которое определило курс истории ФБН.
Через некоторое время после своего побега от федеральных агентов Лючиано отстранил старых донов мафии («дон» – главарь мафии, крупный мафиози), основавших 5 нью-йоркских криминальных семей, добился мира с соперничающими главарями преступного мира Чикаго и основал национальный совет боссов мафии. Финансовым руководителем его стал Лански, который также сотрудничал с еврейскими бандами по всему миру, а респектабельный Фрэнк Костелло стал своего рода премьер-министром, взаимодействовавшим с другими главарями преступного мира. Комиссия обсуждала и регулировала четыре вида преступных направлений: трудовой рэкет, проституцию, игорный бизнес и импорт наркотиков, а также развитие профсоюзов, которые, согласно Энслинджеру, были их легальными отделениями и служили для накопления сил. Под руководством генерального менеджера Николы «Ника» Джентиле (члена семьи Маньяно) этот наркосиндикат Мафии прочно контролировал монополию (в действительности основанную еврейскими бандами) на распространение наркотиков между штатами, чем и заслужил в конце 1930-х годов, пристальное внимание ФБН. (23)
Невероятно, но ранг Лючиано - capo di tutti capi («главарь всех главарей») - не был упразднен в конце 1936 года, когда специальный прокурор штата Нью-Йорк Томас Э. Дьюи приговорил Лючиано к тридцати пяти годам тюрьмы, но его статус «босса боссов» мафии сохранился и за решеткой. Дьюи использовал прослушивание в борделях Лючиано, склонил к даче ложных показаний трех проституток-наркоманок, а также опирался на показания ренегата мафии Джо Базиле и информацию агента ФБН Рея Оливейры. Длинная рука закона не дотянулась до Лански, а наркосиндикат продолжал действовать как семья Лючиано под руководством хитрого Фрэнка Костелло, и в 1942 году Мафия стала одним из внушительных союзов Америки.
Подобное развитие событий явилось ужасным ударом для Гарри Энслинджера. Он не был последователем правовой школой, не мог вдалбливать правовые каноны, но понимал значение власти, привилегий и должности. Он выстоял с гордо поднятой головой, был воплощением силы и уравновешенности. Энслинджер проводил время в своем доме в Холлидейсбурге в Пенсильвании или в резиденции - в отеле «Шорхэм» в Вашингтоне. Круг его друзей включал юристов, банкиров, дипломатов и влиятельных политиков, которые любили охотиться на медведей и лосей в Канаде, на оленей и фазанов в разных штатах Америки. Он выглядел не человеком - страдальцем, а был похож на одинокого гангстера. Конечно, многие агенты ФБН встречались с Комиссаром, по возможности сопровождали его, куда требовалось, когда он искал расположения шефов полиции или политиков. Энслинджер обсуждал задачи Бюро только со своими помощниками, но никогда - с агентами. Общаясь с агентами, он был сдержан, говорил мягко, но твердо и аргументировано. «Если вы слышали от него «неплохо сделано», - вспоминал агент Говард Чэппелл, - это было похоже на цитату из кого-то другого». Было лишь несколько агентов, с которыми Энслинджер разговаривал на равных; Чарли Дайэр был его близким другом, таким же, как и Ральф Ойлер. Они оба, как и Энслинджер, женились по расчету, и это приносило Бюро благоприятные результаты.
Многие из внутреннего круга Энслинджера пришли из старого Отдела по наркотикам. Когда он стал Комиссаром, он взял этих людей в ФБН и сделал руководителями филиалов. Он знал все слабые места ветеранов, вроде Джорджа Каннингхэма, его заместителя с 1949 по 1958 г., или Джо Брански, старейшины районных контролёров в Филадельфии. После Второй мировой войны никто из агентов ФБН не был столь близок к нему, как они, плюс – Росс Б. Эллис в Детройте и Джордж Уайт.
С началом «холодной войны» не было агентов, которым хватало мужества публично обсуждать политику Энслинджера. Его контроль над ФБН и его агентами был абсолютным, что приводило к увеличению числа ошибок, главной из которых было требование к агентам раскрытия не меньше двух дел в месяц, это заставляло их арестовывать все больше и больше наркоманов. Принцип «две закупки и арест» предоставлял ему возможность искусственно формировать статистику, в которой он нуждался, чтобы произвести впечатление на Комитеты по Ассигнованиям Конгресса, подстраховываясь при этом тайными расследованиями, которыми руководили кадры из преданных друзей. Все это фокусировало общественное мнение на наркоманах, оставляя в стороне распространителей, стимулировало внутреннее ожесточение и недовольство агентов под прикрытием друг с другом с неприятными для ФБН последствиями.
Энслинджер был прототипом того, кого современные агенты за глаза называют «пиджак». Его поединки происходили в кабинетах совета директоров, в залах Конгресса и в прессе. Его деятельность определялась национальной правящей элитой, а не обычными гражданами, их классовое сознание служило только для усиления его мистического образа - образа заботливого искусного человека, служившего высоким целям, которому его агенты могли всегда доверять. И они доверяли. Они смотрели на Энслинджера с ностальгическим благоговением, как на символ высшей власти. Его тень присутствовала всюду.

3
ВОДОВОРОТ ЭНСЛИНДЖЕРА

«Видите ли, мы выполняем за кого-то ещё их грязную работу»
Лепке Бучалтер, обращаясь к Лаки Лючиано.

Несмотря на издание официальной биографии Гарри Энслинджера (изданной в целях саморекламы, главным образом), многое из предвоенной деятельности ФБН в интересах национальной безопасности просто не фиксировалось властями. Только в откровенной и приукрашенной автобиографии Мориса Хельбранта «Агент по наркотикам» она была детально описана. (1)
Родившийся в Румынии и выросший в Бруклине, Хельбрант был британским шпионом в Палестине во время Первой мировой войны. Эта работа вовлекла его в региональную наркоторговлю. Вернувшись в Америку, он присоединился к Наркодивизиону. Самостоятельный, внимательный, физически крепкий и бесстрашный, Хельбрант был идеальным агентом под прикрытием, он мог изображать из себя сумасшедшего кокаиниста, когда работал на улицах, или преуспевающего подпольного финансиста, когда общался с распространителями. Кроме многочисленных личных достижений, Хельбрант расследовал дело Якоба Полакивитца, основного покупателя у синдиката Элиопулоса для крупнейшего еврейско-американского синдиката контрабандистов наркотиков перед Второй Мировой войной.
Как пишет Хельбрант в своей книге, в ранний период ФБН агенты мало контролировались руководством. Они сами определяли ход своих действий. Сухой закон провел нечеткую линию между разрешенным и запрещенным. Агенты стали учиться потакать амбициям своих боссов, которые стремились подчеркнуть свою успешную деятельность - вынуждали их незаконно прослушивать телефонные разговоры или проникать в дома торговцев наркотиками для добычи улик, что могло подвергнуть их опасности. Они также подозрительно относились к руководителям, которые требовали от них следовать указаниям.
История жизни Хельбранта четко отразила это затруднительное положение. В конце 1934 года он получил сведения через информатора в Новом Орлеане, что двое ловцов устриц подрядились доставлять героин на своем судне для синдиката, возглавляемого Сильверстро «Сэмом» Кароллой (главой мафии в Новом Орлеане) и его помощником Онифио «Нофи» Пекораро. Хельбрант впоследствии выследил ловцов устриц вплоть до их встречи с поставщиками. Один из них, Юджин Коиндет Агилар, был арестован. После рутинных поисков Хельбрант обнаружил письмо с адресом Коиндета. Обследовав жилище, он нашел партию героина на сумму в 100 000 долларов. Кроме этого он обнаружил список огнестрельного оружия, которое Коиндет планировал закупить на деньги, полученные от продажи героина ловцам устриц. Как удалось выяснить Хельбранту, Коиндет решил использовать свою прибыль от продажи наркотиков для оказания помощи гондурасскому оппозиционному лидеру Хосе Мария Гийен Велесу в проведении революции в Гондурасе, где после краха банановой экономики президент Тибурсино Кариас Андино (человек, которого собирался свергнуть Гийен) также быстро переключился на контрабанду наркотиков.
Все изменилось к худшему, когда Хельбрант неумышленно коснулся активности Реймонда Дж. Кеннетта, транспортного менеджера, работавшего в конце 1934 года на грузовой авиалинии «Транспортес Аэрэос Сентро-Американос» (ТАСА). Кеннетт был арестован в начале 1930 годов при продаже наркотиков в Новом Орлеане, но шеф полиции Гай Р. Мэлони принял его предложение и, оставив свой пост, стал инспектором по вооружениям гондурасского правительства. В это дело вместе с Кеннеттом оказались вовлечены также контрабандист оружия Эдвин Е. Хубер, глава «Хубер-Гондурас Компани», связной по поставке наркотиков из Германии в Северную Америку Исодор Слоботски, владелец мебельной компании «Стар», агент ТАСА в Новом Орлеане и владелец ТАСА Лоуэлл Йерекс.
В записках Хельбранта дело «Гондурасские наркотики в обмен на оружие» охарактеризовано как «международный инцидент со странным детективами, таинственно появлявшимися из Вашингтона и исчезавшими. Оно прогремело в Новом Орлеане как маленькое землетрясение, перевернув новоорлеанский подпольный мир». (2) Как он намекает, «странными детективами» из Вашингтона были защитники Кеннетта и его компаньонов из ТАСА. В октябре 1936 года в Гондурасе должны были состояться выборы. Кеннетт с сообщниками поддерживали проамериканского кандидата Тибурсино Кариаса Андино, обеспечивая ему защиту. Госдепартамент «приказал прекратить контроль над деятельностью всей группы ТАСА» и детективы завершили свое расследование в марте 1936 года, без всяких намеков на причастность ТАСА к торговле наркотиками. (3) Кариас выиграл выборы, несмотря на то, что ФБН было известно о его причастности к контрабанде наркотиков из Панамы на самолетах ТАСА в 1937 году. Высшие официальные лица США, включая Гарри Энслинджера и Стюарта Фуллера, не обращали внимания на это, так как Кариас проводил курс правительства США и стоящих за ним корпораций; это был важный союз в условиях приближавшейся войны, в то время, когда враги США пытались распространить свое влияние на этот регион.
Историки Киндер и Уокер упоминали об этом деле: «Защита западного полушария от стран Оси вынуждала не обращать внимания на персональную причастность менеджеров крупной грузовой авиакомпании к контрабанде». (4)
Другой автор, Питер Дейл Скотт, эксперт по тайной политике, писал о других аспектах дела о контрабанде наркотиков, намекая на то, что Энслинджер «разрушил связи либеральной оппозиции в Новом Орлеане с торговцами героином, но не препятствовал деятельности правительственной сети (Кариаса)». (5)
Правительственное псевдорасследование деятельности ТАСА было закончено в 1938 году постановлением министерства финансов «о прекращении всякого наблюдения за деятельностью Йерекса всякий раз, когда он прибывает в США». В марте 1939 года ТАСА обслуживала грузовые концессии в Коста-Рике, Никарагуа, Гватемале, Сальвадоре и Гондурасе и продолжала активную контрабанду, «практически незатронутую вниманием правительства». Уильям К. Джексон, вице-президент «Юнайтед Фрут», так рассматривал ситуацию в экономической перспективе: «Развитие наших торговых отношений с Латинской Америкой весьма способствовало уменьшению их зависимости от причуд европейских диктатур». (6)
Подобно Опиумному скандалу 1927 года и делу Као в 1929 г., дело ТАСА продемонстрировало, что государство покровительствовало наркоторговцам, когда это касалось дела национальной безопасности или защиты интересов корпораций. На виду был тот печальный факт, что агенты вроде Хельбранта, зная об этих махинациях, не могли их остановить. Энслинджер следовал этой политике двойных стандартов: он нуждался в привлечении к суду наркоманов для оправдания необходимости существования Бюро. Разумеется, вынужденный придерживаться политических целей при расследовании деятельности круга наркоторговцев, он стал центральным игроком в тайной деятельности власти.

ОРУЖИЕ, НАРКОТИКИ И НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИЙ КИТАЙ.

Энслинджер был подходящим бюрократом, обладавшим секретной полицейской властью; она предоставляла ему возможность принимать решения после инструкций высших политических кругов, которые постоянно держали на прицеле круг наркоторговцев, но при этом не трогали их. Это относилось, прежде всего, к китайскому националистическому правительству, которое со времени своего возникновения в 1927 году, в значительной степени зависело от доходов, которые давала торговля наркотиками.
Доклады представителей Госдепартамента, военных атташе, информаторов и атташе министерства финансов М. Р. Николсона в Шанхае свидетельствовали о том, что Китай и Япония являлись крупнейшими экспортерами опиатов для нелегального рынка США в 1930-е годы. (7) Как отмечали историки Киндер и Уокер, «Фуллер и Энслинджер прекрасно знали о связях Чана с торговцами опиумом». (8)
Энслинджер знал, что Шанхай был «главным производителем и экспортером на нелегальном мировом рынке наркотиков» через синдикат, который контролировал криминальный лорд Ду Юшен. Он поддержал кровавый приход Чана к власти в 1927 году. (9) В 1932 году Энслинджер узнал, что Ду оказывал политическую поддержку Чану и его министру финансов Т. В. Сунгу. Энслинджер получил доказательства того, что американские тьонги получали от Ду и его помощников в Гоминдане партии наркотиков, а затем распространяли их через мафию. Так, после ареста в 1933 году агентами ФБН, Эзра подтвердил что, Пол Йип был их контактом в Шанхае. Йип работал вместе с Ди, японскими оккупационными силами в Маньчжурии и доктором Лансингом Лингом, «который снабжал наркотиками китайских официальных лиц во время их поездок за рубеж». (10) В 1938 году Чан Кайши назначил доктора Линга главой Департамента по контролю над наркотиками.
Доказательства продолжали поступать, и в октябре 1934 года атташе министерства финансов Николсон представил доклад, в котором обвинил Чан Кайши и, возможно, Т. В. Сунга в торговле героином в Северной Америке. (11) В 1935 году он сообщил, что протеже Сунга, суперинтендант Морской таможни в Шанхае, «был активным агентом Чан Кайши, защищавшим корабли с грузом наркотиков для США». (12) Доклады Николсона ложились на стол Энслинджера, ему было прекрасно известно, что видные деятели Гоминдана и торговые представительства исправно снабжали американских тьонгов наркотиками, а их в свою очередь перекупали американские торговцы наркотиками. Тьонги исправно выплачивали долю прибыли, финансируя режим Чана, который никогда не раскрывал своих секретов. (13)
После взятия Шанхая японскими войсками в 1937 году Энслинджер почти добровольно стал честно разбираться в ситуации. Он знал, что Ду заседал в Шанхайском муниципальном совете вместе с Уильямом Дж. Кесуиком, директором пароходной компании «Джардин Мейтсон». Через Кесуика Ду нашел прибежище в Гонконге, где он был благосклонно принят британцами, чьи пароходные и банковские компании получали большие доходы, предоставляя возможность Ду торговать наркотиками в несчастном Китае. Потрясающе правдивый доклад полковника Джозефа Стилвелла, военного атташе США в Китае, отмечал: «в 1935 там было 8 миллионов наркоманов, потребляющих героин и морфин, 72 миллиона китайцев были опиумными наркоманами». (14)
Корпоративные прибыли были важны и для национальной безопасности, в 1938 году Ду стал сотрудничать с японцами, когда его «Зеленая Банда» шпионила у них для разведки Чана. В интересах национальной безопасности, которых Энслинджер твердо придерживался, агенты Ду снабжали информацией шефа разведки Чана, генерала Тай Ли, в качестве компенсации - возможность провозить на грузовых кораблях персидский опиум, который Тай Ли и Ду продавали японцам для распространения в Китае. Получаемые Ду большие доходы позволили Гоминдану потратить31 миллион долларов на покупку боевых самолетов через торговца оружием Уильяма Паули. Энслинджер знал, что это необходимо для национальной безопасности, невзирая на всевозможные моральные издержки, возникающие при торговле с врагами.
Его решимость подкреплялась фактом надвигающейся войны с Японией. Он подготовил доклад для Ассоциации Внешней политики, в котором предлагал освободить националистов и обвинял Японию в возникших проблемах с наркотиками в Китае. После того, как десятки компаньонов Лаки Лючиано были арестованы во время встречи с Хип Синг Тьонгом в ноябре 1937 года, он был вынужден обратиться за информацией к ненавистному конкуренту. Летом 1938 он послал Джорджа Уайта (агента ФБН, который вел дело Хип Синг Тьонга) и агента Секретной Службы Джона Хенли допросить Лючиано в тюрьме Даннемора на севере штата Нью-Йорк. Хенли доложил, что Лючиано не может быть полезен, а флот может установить отношения с мафией, что, при допущении контактов Хип Синг Тьонга с Гоминданом, приведет к продолжению безнаказанных поставок опиума с Дальнего Востока. (15)

ТОРГОВЛЯ НАРКОТИКАМИ, НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ И МАФИЯ

Энслинджер не только кооперировался с высшими кругами американской разведки при защите наркоторговли националистического Китая, он также закрывал глаза на операции ТАСА и, в значительной степени, - мафии, осуществлявшей поставки из Луизианы. В это время Фрэнк Костелло и Мейер Лански открыли игорные заведения в Новом Орлеане, поручив это главарю Мафии Сэму Каролле. Он был осужден за убийство федерального офицера наркослужбы в 1932 году, но, используя свои доходы от торговли наркотиками на оплату политической поддержки, был помилован губернатором Луизианы О. К. Алленом, отсидев всего два года за свое преступление. (16)
Энслинджер писал в своей книге «Защитники» (The Protectors) об этом инциденте, рассказывая, как Каролла застрелил агента Мура. На протяжении всей своей карьеры Энслинджер связывал проблемы наркотиков в Америке с влиянием мафии на коррумпированные местные власти. (17) Но все-таки Энслинджер был не совсем честен - он знал о причастности Кароллы к делу ТАСА и о том, что руководство разведки защищает источники снабжения Кароллы.
На публике он был непоколебимым защитником закона, но за кулисами - соучастником тайных операций. В 1940 году, например, специальная группа агентов министерства финансов под руководством секретаря Гарольда Грейвза раскрыла верхушку японских агентов-наркоторговцев. Синдзи Танигучи использовал наркоторговцев Западного побережья для шпионажа за американскими военными. Это означало, что и другие секретные службы не могли удачно работать без помощи тайных информаторов, при проведении секретных операций иностранные разведки пользовались услугами наркоторговцев. (18)
Итак, Энслинджер оказался перед выбором: если это соответствовало национальным интересам - мафиози могут использоваться властями и продолжать распространять наркотики, а если нет - агенты Энслинджера могли энергично преследовать их. С арестом в 1937 году Ника Джентиле произошел крупный прорыв в борьбе с мафиозным Национальным синдикатом наркоторговцев. После ареста компаньонов Лаки Лючиано, Джентиле был главным менеджером, отвечавшим за распространение наркотиков. Когда его арестовали, при нем обнаружили две адресные книги, раскрывающие его контакты по всей стране.
Следующей важной вехой был арест в апреле 1941 года агентами ФБН в Канзас-Сити Карло Карамуссы. Через Карамуссу - первого торговца наркотиками, ставшего информатором, а также благодаря адресным книгам Джентиле ФБН составило карту потоков наркотиков из Европы и с Дальнего Востока через Мексику и Кубу во Флориду и далее в Канзас-Сити, для распространения по всей стране. Так была опровергнута безопасность американских портов и судоходства - это уже было достижением, особенно в то время, когда Америка вступала во Вторую Мировую войну. Таким образом, ФБН оказалось в центре одного из грязных американских скандалов, получивших наименование «Проект Лючиано» или операция «Подполье».
Государственная секретная политика в плане подчинения закона о наркотиках делу защиты национальной безопасности была сформирована в феврале 1942 г., когда французский океанский лайнер был затоплен в бухте Нью-Йорка. В ответ Флот, который использовался для защиты американских портов, был объединен с федеральными властями, администрацией штатов и местными службами охраны порядка по всей Америке. Агенты ФБН в Сиэтле и Сан-Франциско помогали интернировать японцев, в Техасе Эл Шарфф обратился к боссу Мафии Галвестона Сэму Масео с просьбой использовать своих мелких сошек для слежения за германскими субмаринами вдоль побережья Мексиканского Залива. Масео, как было известно Шарфу и Энслинджеру, подчинялся Каролле и был арестован в 1937 году вместе с Джентиле и 87 другими соучастниками по специальному делу ФБН № 131. Но Масео, как и Каролла, обладал возможностями уйти от правосудия.
Фаустовская сделка государства и мафии получила дальнейшее развитие в Нью-Йорке, когда Окружной прокурор Фрэнк С. Хоган предложил Флоту использовать мафиози нижнего уровня для слежки за потенциальными саботажниками на побережье. Они отказывались от сотрудничества без разрешения своих боссов. Тогда помощник прокурора Мюррей Дж. Гурфейн представил офицеров Флота адвокату Мейера Лански Мозесу Полакоффу. Бывший помощник Генерального Прокурора объяснил Лански, что офицеры Флота не интересуются его преступными делами, но для интересов национальной безопасности проще будет ответить на предложение мягким согласием. Чтобы решить этот вопрос Лански нуждался в одобрении старого друга Лаки Лючиано, находящегося в тюрьме Даннемора.
Для успешного осуществления этого мероприятия первым условием был перевод Лючиано в тюрьму Грейт Медоуз около Олбани в мае 1942 года. Чтобы ускорить решение вопроса офицеры Флота посетили босса боссов и других гангстеров Лански, Фрэнка Костелло и Багси Сигела. В обмен на обещание сократить продолжительность его тюремного заключения Лючиано дал свое согласие. Так было выполнено второе условие Лански. Боссы мафии начали выполнять соглашение с флотом и стали легально использовать работу на рыболовных судах от Флориды до Мэна. Они помогали разоблачать нацистских шпионов, но наиболее важным было недопущение забастовок портовых рабочих во время войны.
Ответственный за реализацию Проекта Лючиано Командующий Флотом Чарльз Р. Хэффенден успешно поддерживал тайное сотрудничество с мафией. Такого рода сделки осуществлялись и нижестоящими чинами, для этого допускалось использование преступников как рядовых граждан американского общества. В качестве компенсации их защищали от судебного преследования за десятки убийств, совершенных в годы войны, включая убийство издателя «Иль Мартелло» Карло Треска в Нью-Йорке 11 января 1943 года. Непреклонный антифашист и социалист, Треска в начале 1930-х годов был предупрежден одним из высших членов семьи Лючиано, Вито Дженовезе, который выступал против основания социального клуба для итальянских моряков, который создавался как центр борьбы с контрабандой наркотиков. Треска также угрожал обнародовать связи Мафии с профашистским издателем Дженерозо Попе. После приказа Дженовезе убить Треска Дженовезе вышел сухим из воды, используя «модус вивенди» между государством и Мафией (modus vivendi зд. - временное соглашение).
Убийство Треска оставило брешь в «броне» мафии. Треска был респектабельным издателем, и его убийство не могло остаться незамеченным. Окружной прокурор Фрэнк Хоган начал расследование и разрешил прослушивание телефонных переговоров Костелло, случайно узнав, что Костелло обеспечил магистру Томасу А. Аурелио место в Верховном Суде штата Нью-Йорк. Кто-то, скорее всего, Джордж Уайт, как мы увидим позже в этой главе, получил запись части разговоров Костелло с Аурелио и опубликовал их в «Нью-Йорк Таймс» от 29 августа 1943 года. Аурелио давал клятву в «вечной верности» Костелло.
Фраза «вечная верность» подчеркивала влияние Мафии внутри Таммани-холла, она не имела никакого отношения к убийству Треска и не могла быть использована против Костелло. Но обязательства, налагаемые секретным пактом, заключённым между мафией и властями, где посредником выступал Костелло, откладывали любые действия против него до окончания войны. Когда пришло время, власти взяли реванш, как и предвидел Энслинджер.

ГЕРОИНОВАЯ ПОЛИТИКА В НЬЮ-ЙОРКЕ В ПЕРИОД ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

После того как в 1936 году Лаки Лючиано был отправлен в тюрьму, его обязанности по руководству семьей были возложены на Вито Дженовезе. Но Дженовезе был обвинен в убийстве в 1939 году и бежал в Италию, тогда руководство перешло к Фрэнку Костелло, который прекрасно справлялся со своей работой, оставаясь незаметным, в отличие от других: его никогда не видели в ночных клубах с подружками, он избегал публичных контактов с представителями преступного мира. Под управлением Костелло находились наиболее известные гангстеры страны, такие как caporegimes* (* capo (итал.) – глава, капо, главарь, глава банды, крестный отец; regime – режим, строй, структура, порядок) Томас Эболи и Жерардо Катена, consigliere («консильере» (итал.) - «советник, советчик») Мишель Миранда и главари банд Винсент Ало, Майкл Коппола и Энтони «Тони Бендер» Стролло. Костелло руководил общенациональной сетью игорного бизнеса и казино вместе с Мейером Лански и букмекером Фрэнком Эриксоном. Он управлял казино в Луизиане вместе с уроженцем Туниса Карлосом Марчелло (настоящее имя - Калогеро Минакора) и братом Лански Джейком. Они с Багси Сигелом организовали игорные предприятия в Калифорнии, а с Джо Адонисом - в Нью-Джерси. Как премьер-министр Мафии он поддерживал связи со многими конгрессменами и боссами Таммани (здание нью-йоркского суда) и персонально с Майором Уильямом О’Двайером. Он говорил, что был партнером по бутлегерству с Джозефом Кеннеди, богатейшим патриархом Бостона и послом США в Великобритании, отцом Джона Кеннеди (JFK).
В то время как Аурелио поднял в своей газете скандал о клятве «вечной преданности», Энслинджер был хорошо осведомлен о неприкосновенности Костелло в рамках «Проекта Лючиано», но он смотрел в будущее - дал распоряжение нью-йоркскому офису ФБН проследить связи Костелло с наркоторговцами из т. н. «Банды 107 улицы» Восточного Гарлема. Под руководством главы отдела Роберта В. Артисса нью-йоркский офис вел наблюдение за бандой на протяжении всего 1939 года. Агентам отдела было известно, что Джо Гальяно, главарь банды торговцев наркотиками, организовал поставки опиума из Мексики через Техас в Нью-Йорк, где он перерабатывался в героин в подпольных лабораториях; после следствия 1942 года вся верхушка банды, включая главу преступной семьи Томаса Луччезе, была осуждена.
В 1942 году Луччезе сменил Джон Орменто, и деятельность банды продолжилась. Агенту Дж. Рэю Оливейре удалось выявить новую сеть в Карибском регионе. Обозначенное как Специальное дело 204, расследование Оливейры достигло пика, когда арестовали 106 торговцев наркотиками в Мексике, включая нескольких немцев, и осудили нескольких торговцев из мафии в США. Несмотря на то, что это дело спутало все планы и, конечно, принесло финансовые потери тайной организации, Томас Луччезе, Мейер Лански и Фрэнк Костелло не были привлечены к суду. Причины были легко объяснимы – этот триумвират организованной преступности оказывал военным многочисленные услуги. Ими выполнялась определенная грязная работа, чем они обеспечивали себе политическую защиту.

ОСС ПОДДЕРЖИВАЕТ МАФИЮ В ИТАЛИИ

В январе 1943 года союзники планировали высадку в Сицилии - несколько морских офицеров, отвечающих за Проект Лючиано, были направлены в Алжир в штаб 7-ой армии. В июле 1943 года участник проекта Пол А. Алфьери был отправлен на Сицилию с морским десантом с приказом установить контакт с членами сицилийской мафии из бруклинской семьи Винсенто Маньяно. Как рассказывал участник Проекта Лючиано Родни Кэмпбелл, успешным было привлечение сотен информаторов Маньяно и его caporegime Джо Адониса в Италии. (20) При помощи этих контактов мафии Алфьери пробрался через вражеские позиции на виллу, занимаемую итальянским морским командованием. Он смог взломать сейфы и раздобыть кодовые книги и документы о размещении итальянских и германских морских сил в Средиземноморье.
Помощь Мафии была действенной. Согласно историку Ричарду Смиту, «несколько сотрудников ОСС напрямую использовали членов Корпорации убийц и детройтской «Пурпурной банды». После установления контроля союзников над Сицилией руководство деятельностью мафии перешло от флота в руки сотрудников ОСС». (21) Один из них, Винсент Дж. Скампорино, в своем докладе от 13 августа 1943 года описывал степень зависимости ОСС от Мафии на Сицилии: «Только Мафия поставляла утаенное для снабжения черного рынка и осуществляла основную власть над «контадини» (ит. - крестьянами, мужиками), которые составляли большую часть населения. Мы постоянно совещались с их лидерами». Скампорино добавляет: «было достигнуто соглашение о том, что они будут выполнять все наши приказы», и далее: «мы создали разведывательную сеть, протянувшуюся через весь остров». (22)
Работая вместе с армейским отделом по связям с гражданским населением, ОСС способствовало выдвижению мафии на вершину политической жизни Сицилии. Дон Калогеро Виццини - босс из боссов Мафии на Сицилии - был утвержден в должности мэра города Виллаба. В 1954 году его наследником на этом посту был Дженко Рассо, которого называли майор Муссумели. Как узнали сотрудники ФБН, Виццини и Рассо организовывали операции сицилийской мафии по торговле наркотиками в предвоенный период, во время и после войны. Позже мафиози продолжили сотрудничество, помогая расширять американское влияние на основной территории Италии, оказывая поддержку полковнику Чарльзу Полетти, главе Американской военной администрации на оккупированных территориях (AMGOT) в Риме и ватиканскому служащему Баттисте Монтини (позже он стал Папой Павлом VI), чья папская разведывательная сеть оказывала помощь по всему миру. (23)
Основой этого сотрудничества был секретный пакт между Мафией и американскими мастерами шпионажа, сложившийся еще перед войной. Согласно историку Ричарду Смиту, Эрл Бреннан, молодой сотрудник Госдепартамента в Канаде «установил контакт с главарями итальянской мафии, бежавшими от Муссолини». (24) Опираясь на эти связи, офицер ОСС Дэвид К. Брюс (друг Энслинджера и зять Эндрю Меллона, на чьей дочери Брюс был женат) привлек Бреннана в качестве руководителя специальной разведки ОСС. Так, не подвергая себя опасности, Энслинджер глубоко внедрялся в решение этих задач как секретный специалист. По утверждению Смита, Бреннан «оставался в стороне, отчасти - благодаря настойчивости майора Джорджа Уайта, директора подготовки контрразведки Донована и ветерана ФБН, который отказывался доверять синдикату». (25)
Бреннан мог оставаться в стороне, но по свидетельству Скампорино, между мафией и ОСС сложились доверительные отношения, и Уайт был просто вынужден работать с ними и делал это с большой неохотой.

ФБН И ПРОЕКТ ЛЮЧИАНО

Два человека из группы секретных агентов ФБН, - Джордж Уайт и Гарленд Уильямс, - были выбраны для службы в ОСС. Они оказались вовлечены во множество шпионских интриг с торговцами наркотиками.
Гарленд Уильямс как нельзя лучше подходил для того, чтобы решать разведывательные задачи. В июне 1941 года он командовал Армейским Корпусом разведывательной полиции, который он реорганизовал в Корпус контрразведки. Затем Уильямс служил инструктором в Школе химических вооружений, в июне 1942 года присоединился к ОСС и был послан вместе с М. Престоном Гудфеллоу, бывшим администратором Херста и редактором газеты «Бруклин Игл», в Лондон для совещания с главой Британского Штаба Специальных операций(SOE), Уильямом Кесуиком, тем самым Уильямом Кесуиком, который заседал в шанхайском муниципальном совете вместе с Ду Юшеном. Кроме того, брат Уильямса Джон вместе с главой разведки Чан Кайши генералом Тай Ли направлял деятельность SOE в Чунцине, куда в 1941 году перебрался и Ду.
После встреч с мастером британского шпионажа Кесуиком Уильямс вернулся в Вашингтон с инструкциями по обучению SOE и помог основать тренировочную школу ОСС в Мэриленде и Виргинии. Он был руководителем учебного центра ОСС по подготовке диверсий, членом Армейского Стратегического Комитета по снабжению, сотрудничал с 101-ым подразделением ОСС в Бирме, возглавляемым таможенным агентом Карлом Эйффлером, с которым он был знаком, когда работал с Пограничным патрулем Юго-запада и в 1944 году служил на тайной работе в Подразделении Y, секретном отряде ОСС в Куньмине, на базе знаменитых контрабандных авиалиний «Летающие тигры».
Джордж Уайт также был привлечен к особо секретной работе. В конце 1941 он был назначен в Управление по координации информации (OCI), в феврале и марте 1942 года направлен в контрразведывательную школу ОСС в Торонто, обучаться многим искусствам (как он сам говорил) - «убийству и нанесению увечий». Летом 1942 года он становится членом контрразведывательного учебного подразделения Х-2, и, как писал репортер Эл Остроу, «основал первую американскую школу шпионажа и контршпионажа». Эту идею Уайт озвучил так: «коп будет учить других, как совершать побег, не попавшись копам». Он должен был также обучать, как не попасться агентам ФБН. В качестве переводчика Уайт был отправлен в Северную Африку - перед высадкой союзников организовывать группы сопротивления среди арабов. (26)
Уайт прибыл в Каир в начале ноября 1942 года и направился в Ливан, Сирию, Ирак и Иран, где он провел оценку запасов опиума. В начале 1943 года он был в Иерусалиме вместе с полковником Гарольдом Хоскинсом, офицером ОСС, отвечающим за операции на Ближнем Востоке, и Улиусом Амоссом, греко-американским импортером и специальным сотрудником Ближневосточного отдела ОСС. Уайт и Амосс встретились в феврале 1942 года, в период работы над делом Элиопулоса вместе с агентом Чарли Сирагуса (протеже Уайта) и Чарли Дэйером (оба они вместе с Дж Рэем Оливейрой, а также множеством других агентов присоединились позднее к ОСС). В течение марта 1943 года Уайт и Амосс расследовали связи (27) между контрабандой и шпионажем, пока Амосс не испугался за свои операции, грозившие «тюремным заключением в Соединенных Штатах за убийство эксперта». (28) Все знали, что убийцей был Уайт, а не Амосс, но офицер безопасности ОСС Роберт Делани уберег Уайта от возможного ареста. Очевидно, что сам Амосс больше не мог быть использован, но не его криминальные связи. Уайт снова встретился с Делани в апреле и обсуждал с ним эту проблему, получившую в его дневниках название «План Мафия». (29)
В 1943 году «План Мафия», как писал историк Родни Кэмпбелл, стал частью Проекта Лючиано, также называемый «Операция Подполье». Несмотря на заявление историка Ричарда Смита, Уайт был сердцем этого проекта. С лета и до конца 1943 года, как он писал в своем дневнике, Уайт провел ряд встреч в рамках плана Мафия, включая посещение Чайна-тауна в августе вместе с Джеймсом Энглтоном, который также стал руководителем операций ОСС Х-2 в Риме, а позднее - шефом отдела контрразведки ЦРУ. Месяцем позже Уайт снова сопровождал Энглтона в Чайна-таун, вместе со своим шефом отдела Ближнего Востока, полковником Хоскинсом. Принимая во внимание то, что ОСС передавал в это время информацию сотрудникам Х-2 через офис ФБН в Нью-Йорке, основной целью этих путешествий было уточнение плана Мафия, который вводил агентов в мир торговли наркотиками, шпионажа и убийств.
Как отвечающий за безопасность плана Мафия, Уайт делил офис с Джоном Хенли, агентом Секретной Службы, с которым он в 1938 году нанес визит Лаки Лючиано. Позже, находясь на службе в качестве морского офицера, он, принимая участие в Проекте, привлек Уайта, которого считал соответствующим его требованиям. Хенли часто говорил о нем со своим боссом Чарльзом Хэффенденом, который был участником встречи с Фрэнком Костелло, записанной прокурором Фрэнком Хоганом. На этом этапе Уайт решал несколько задач. Через Хэнли он сотрудничал с Энслинджером в политических махинациях Хэффендена; в качестве ответственного за безопасность Плана Мафия, он использовал пленки Хогана, чтобы оказывать давление на Фрэнка Костелло. Например, он использовал неосторожную «клятву верности» магистра Аурелио, отраженную в «Нью-Йорк Таймс». Если этого было недостаточно, Уайт начинал действовать иначе.

«ЛЕКАРСТВА ПРАВДЫ», НАРКОТИКИ И КОНТРРАЗВЕДКА

В начале 1942 года шеф ОСС Уильям Донован решил, что выуживание сведений из вражеских солдат и шпионов является необходимым элементом победы в войне - он дал приказ своему штабу организовать научные исследования для разработки «Лекарства правды». Ученые работали под руководством комитета, включавшего Энслинджера и Мэла Харни. После исследования множества сильных препаратов, ученые остановились на препарате ацетат тетрагидроканнабинола, активном химическом компоненте марихуаны. Однако у них не было возможности для проведения испытаний лекарства, тогда Донован и Энслинджер обратились к Джорджу Уайту с просьбой провести испытания Лекарства правды, чтобы это не вызвало ненужных подозрений, на убийцах, шпионах и других преступниках. (30)
В мае 1943 года группа агентов ОСС, отвечающих за «Лекарство Правды», собралась в офисе Энслинджера со стаканами, наполненными жидкостью экстракта марихуаны и пипетками. Они обрабатывали листья табака, скручивая их в сигареты - «косяки», что вполне было как пинок под зад для Уайта. Под кайфом, как Растафари, и, вероятно, смеясь, иронизируя над энслинджеровской компанией борьбы с марихуаной, он начал свою миссию.
Задача Уайта заключалась в том, чтобы выяснить, как шпионы использовали всемирную сеть контрабанды наркотиков. Подобно своим последователям из ЦРУ, ОСС хотел использовать тайные каналы поставки наркотиков для переброски своих агентов через вражеские линии, вербовать иностранных торговцев наркотиками в интересах борьбы за свободу и демократию. Освобождение оккупированной Франции было основной задачей, и в ОСС знали, что некоторые наркоторговцы работали на Гестапо, а другие сотрудничали с Сопротивлением. Одним из экспертов по этому вопросу был помощник Лаки Лючиано Огюст Дель Грацио, который представлял интересы Эли Элиопулоса в Мафии. Он управлял героиновой фабрикой в Стамбуле от его имени, пока консул США в Турции не увидел имя Дель Грацио в черном списке Комитета Ста. Энслинджер информировал германскую полицию, Дель Грацио был арестован в Берлине в 1931 году и на короткое время помещен в тюрьму. Покорившись своей судьбе, Эли Элиопулос инициировал встречу с Чарльзом Дайэром в Афинах, куда он прибыл вместе со своим партнером Луи Лионом. Десятью годами позже симпатизирующий нацистам Элиопулос и его брат Джордж были арестованы в Нью-Йорке Джорджем Уайтом, Чарльзом Дайэром и Чарльзом Сирагусой, но это не имело смысла, так как закон о сроке давности распространялся и на дела от 1931 года - Элиопулос и его брат были освобождены. Лион тем временем организовал убийство своего бывшего компаньона и партнера Элиопулоса, агента Гестапо Поля Каброне в декабре 1943 г., вынудив протеже Каброне Франциско Спирито бежать в Мадрид. (31)
Эксперименты Джорджа Уайта с «Лекарством Правды» были связаны с этими интригами. Он прибыл в Нью-Йорк в мае 1943 года, чтобы протестировать свой препарат на Дель Грацио, связи которого с корсиканскими наркоторговцами и Мафией были известны. Согласно автору Джону Марксу, «все подробности о торговле наркотиками, рассказанные Дель Грацио, были настолько важны, что ЦРУ, получив эти документы от ОСС, использовало их тридцать четыре года спустя». (32)
Сеанс Уайта с Дель Грацио имел успех, и позже эксперименты с «Лекарством Правды» стали продолжаться на германских военнопленных и американских солдатах, подозреваемых в симпатиях к коммунизму. 25 сентября 1943 года Уайт посетил в Сан-Франциско отвечающего за безопасность Манхэттенского Проекта Джона Лэнсдейла и содействовал применению «Лекарства Правды» для контроля над учеными, работавшими над созданием американской атомной бомбы.
После выполнения этого поручения Уайт был отправлен в качестве главы ОСС Х-2 на Индийско-бирманско-китайский театр военных действий. Одной из его задач было проверить слухи о том, что Отдел 101, организованный Гарлендом Уильямсом под руководством бывшего таможенного агента Пограничного патруля Карла Эйффлера, снабжал опиумом бирманских партизан, воевавших с японцами. Слухи подтвердились и, как помощник Энслинджера, Уайт приказал Эйффлеру прекратить это. Но офицер ОСС отказался. (33)
Заменивший Эйффлера Уильям Пирс кратко добавил: «Если опиум будет полезен для достижения победы, значит - логика ясна. Мы должны использовать опиум». (34)
Американские разведчики не могли отслеживать связи наркоконтрабандистов, которые они создали во время войны. ФБН стремилось держать ситуацию под контролем, возлагая на себя непрямую роль в активном использовании наркодельцов в шпионаже, что отрицательно сказывалось на деятельности Бюро. Проект Лючиано и программа «Лекарства Правды» - характерные примеры этого, равно как и создание Китайско-Американской Кооперативной Организации(SACO) Морским Секретарем Фрэнком Ноксом, шефом ОСС Уильямом Донованом и шефом разведки Чан Кайши генералом Тай Ли. SACO должна была эффективно контролировать оборот наркотиков во всем националистическом Китае.
SACO начала свою деятельность в 1943 году, когда группа американцев во главе с агентом министерства финансов Чарльзом Джонстоном прибыла в Чунцин, чтобы обучать сотрудников тайной полиции Чан Кайши. Милтон Майлз, морской офицер, который был направлен к генералу Тай Ли, описывает Джонстона как человека, потратившего пятнадцать лет на «наркоигры». (35)
Когда Джонстон и его команда, включающая агентов ФБН, прибыла в Китай, Тай Ли тайно сотрудничал с наркодельцом Ду Юшеном в Чунцине (что не являлось секретом). Агенты Тай Ли сопровождали караваны с опиумом из Юньнаня в Сайгон и использовали операции Красного Креста для продажи опиума японцам. Его операции, несомненно, достигали берегов Америки, но он также был назначен одним из директоров SACO и получил неприкосновенность, предоставленную ему Отделом 101.

ВИТО ДЖЕНОВЕЗЕ ТАЩИТ ВСЁ ДОМОЙ

В июле 1944 года Армейский Следственный Отдел установил, что бывший лейтенант губернаторства штата Нью-Йорк, полковник Чарльз Полетти, направленный AMGOT в Италию, был уполномочен в качестве переводчика организовать встречи Вито Дженовезе с представителями Армейского Гражданского отдела и Генерального Прокурора сначала на Сицилии, потом в Неаполе. Это было потрясающе! Один из наиболее жестоких и продажных главарей Мафии получал специальную работу в армии США! Но разведчики были уверены в своей политике использования преступного мира. Дженовезе развил свои контакты, установленные в Европе еще в 1933 году, когда он создал сеть торговли наркотиками в Италии, завоевав дружеское отношение секретаря Фашистской партии. Шестью годами позже, когда имя Дженовезе прозвучало в связи с убийством гангстера Фердинанда Боччиа, он бежал в Италию, где, благодаря дружбе с приближенными Муссолини, он нашел доброжелательное отношение; особенно после того, как пожертвовал 250000 долларов в партийную казну. Вернувшись на родину, Дженовезе приобрел электростанцию близ Неаполя и стал управляющим сети банков, контролировавшихся фашистским правительством. После выполнения приказа убить издателя-антифашиста Карло Треска в 1943 году в Нью-Йорке он был удостоен высшей чести для граждан Италии - его принял сам Муссолини.
Сеть торговли наркотиками, основанная Дженовезе, по поступавшим сообщениям, поддерживалась зятем Муссолини. Опиум доставлялся по воздуху из Турции и очищался в Милане. Героин переправлялся в средиземноморские порты на самолетах итальянских ВВС и поставлялся Дженовезе Николо Импостато, убийце из Канзас-Сити, который передавал его Нику Джентиле, позже в Италии помогавшему Дженовезе и Полетти как генеральный менеджер американского мафиозного наркосиндиката. (36)
Когда война подходила к концу, Дженовезе использовал свое привилегированное положение как связной между Полетти и итальянской мафией, чтобы создать обширный черный рынок, охватывающий Германию, Югославию и Сицилию. Правда, это удачное предприятие закончилось в июне 1943 года, когда агент CID Орандж Дики арестовал двух канадских дезертиров при попытке угнать два грузовика Армии США. Канадцы указали на Дженовезе как на своего босса, и 27 августа 1944 г. Дики отправился к нему и арестовал. Дженовезе, заранее предупрежденный, предъявил ему рекомендательные письма от трех армейских офицеров, восхвалявших его как участника разоблачений во многих делах о взятках и торговле на черном рынке. Эти письма и тот факт, что Дженовезе был предупрежден, только разожгли любопытство Дики. Он связался с ФБН и выяснил, что Дженовезе было предъявлено обвинение в убийстве Боччиа, и он находится в розыске.
Во время обыска в доме Дженовезе был обнаружен мощный радиоприемник. Дики получил разрешение на проведение обыска в подвалах его банка, но итальянские следователи отказались участвовать в нем. После долгих уговоров Дики удалось убедить их, но подвалы были пусты. Разочарованный Дики написал рапорт, в котором указал имена нескольких армейских офицеров высокого ранга, которые оказывали Дженовезе тайную поддержку. В заключении консул США сказал Дики, что Дженовезе является гражданином Италии и не может быть отправлен в американскую тюрьму.
Убедившись в прочности связей Дженовезе, Дики отправился в Рим просить совета у Полетти, где случайно встретился с Уильямом О’Двайером, бывшим бруклинским прокурором и другом Джо Адониса и Фрэнка Костелло, который был представителем Генерального Прокурора в Италии. Когда Дики рассказал о расследовании по делу Дженовезе, О’Двайер сказал, что это дело не находится в армейской компетенции и предложил связаться с прокурором Бруклина, что Дики и сделал. Окружной прокурор запустил судебную машину в действие, и в ноябре 1944 года Государственный Департамент выдал Дженовезе паспорт, чтобы возвратить его в США и предать правосудию за убийство Боччиа. Но в этом деле фигурировало имя генерала, и в декабре начальник военной полиции приказал Дики перевести Дженовезе в гражданскую тюрьму в Бари, где офицер ОСС и бывший сотрудник ФБН Чарли Сирагуса допросил его. Как потом вспоминал Сирагуса, «когда я был гражданским полицейским, я не мог прикрывать преступников в Нью-Йорке. Я знал, что они будут использовать это, чтобы водить меня за нос». (37)
В своем отчете Сирагуса назвал допрос пустой тратой времени, возможно, потому, что он получил инструкции выдать Дженовезе бесплатный билет. Во многом усилия Дики в этом деле по доведению правосудия до конца встретились с другими препятствиями, когда в январе 1945 года главный свидетель по делу Дженовезе умер в бруклинской тюрьме от передозировки барбитуратов. Но, несмотря на убийство главного свидетеля, процесс экстрадиции Дженовезе продолжался, и Дики в одиночку доставил его в Нью-Йорк в мае 1945 года. Но там его ожидал последний сюрприз. Когда Дики прибыл в офис Окружного прокурора, генерал О’Двайер уже ушел, что, конечно, было плохо, но не сводило на нет все его усилия, сопряженные с угрозами жизни ему и членам его семьи. Дики исполнил свои обязанности и передал Дженовезе в руки правосудия. О’Двайер был избран мэром Нью-Йорка, и дело против Дженовезе было прекращено. Как писал в своём дневнике (30 июня 1945 года) бригадный генерал Картер Кларк: «папка Дженовезе была так горяча, что было бы лучше ее не касаться вообще». (38)
Профессор криминологии Алан Блок заметил, что дело Дженовезе «поставило важную точку в американской политической истории», в которой профессиональные преступники могли продолжать свою деятельность, но уже «для новых хозяев». (39)
И этими «новыми хозяевами», несомненно, были американские разведчики.

4
ФБН ИЗНУТРИ

«Что миновало – лишь пролог».
Уильям Шекспир, «Буря», акт II, сцена 1

После окончания Второй Мировой войны произошли важные изменения в американской внешней и внутренней политике, которые повлекли за собой радикальные перемены в организационных вопросах и направлениях деятельности ФБН. Внутри ФБН главной проблемой были коррупция и соревнование между агентами, расовые отношения, скрытое приспособление к правительственным службам безопасности и разведывательным агентствами, последствия Проекта Лючиано и бюрократические конфликты с ФБР и Таможенной Службой. В этот переходный период был отмечен продвижением правового применения законов о наркотиках в течение второй половины двадцатого века, продолжавшееся вплоть до «кончины» ФБН в 1968 году.
Основным создателем ФБН и его мозгом был Гарри Энслинджер. В отличие от многих подобных ему членов высших бюрократических кругов, Энслинджер осознавал приближение войны и стремился гарантировать доступное обеспечение американских военных и гражданского населения опиумом в течение 5 лет. В 1939 году он «договаривался с производителями наркотиков, чтобы создать достаточный стратегический запас для США и их союзников на весь период конфликта». (1) Он делал это без ассигнований Конгресса, используя частные фонды, напрямую договариваясь с производителями опиума в Турции, Иране и Индии. Для обеспечения секретности этой операции он убеждал Лигу Наций в необходимости посещения этих стран американскими экспертами; в начале 1942 года он инструктировал Корпорацию Снабжения Обороны «покупать опиум, используя все доступные средства, готовясь к длительной войне». (2) Он персонально определял количество опиума, которое доставлялось из Турции и Ирана, а также отправлял инспекторов на производства в этих странах.
«Он посылал конфискованные наркотики в Форт Нокс американским экспрессом, - вспоминал агент Мэтт Сейфер. - Десять грузовиков с опиумом, охраняемые агентами ФБН, вооруженными автоматами Томпсона, прибывали туда. Из Форт Нокса опиум поставлялся фармацевтическим компаниям, которые перерабатывали его в морфин в Лигитсе, Нью-Йорке, Маллинчродте, и Мерке. Энслинджер создал контрольный комитет, устанавливавший квоту для каждого производителя».
В результате усилий Энслинджера Союзники имели в Америке большую часть своих запасов опиума. Энслинджер выступал гарантом легальной мировой торговли наркотиками. Когда он узнал, что в Перу построена фабрика кокаина, Управление по экономической борьбе тут же конфисковало весь продукт на том основании, что он мог быть продан Германии или Японии. В другом случае Энслинджер и Джордж Морлок (который заменил Стюарта Фуллера в Госдепартаменте) предотвратили кредитование Аргентины компанией «Хоффман Ля Роше» для поставок наркотиков в Германию. Он встретился со своим секретарем, отвечающим за контрразведку, и дал разрешение «американским компаниям перевозить по морю наркотики из Юго-Восточной Азии, пренебрегая докладами разведки о том, что французские власти разрешают контрабанду опиума из Китая и сотрудничают с японскими наркоторговцами». (3)
Главным содержанием всей его деятельности на посту Комиссара по наркотикам являлось создание благоприятного для ФБН имиджа в глазах общественности как организации, несовместимой со шпионажем и стоящей на страже закона об обороте наркотиков.

АКТИВИЗАЦИЯ БЮРО

В военное время престиж Энслинджера и его власть среди руководства национальной безопасности неизмеримо усилились. Это не было результатом сенсационных дел о наркотиках - закон о контроле над наркотиками имел косвенное отношение к людям в военной форме. Многие из его агентов были призваны на армейскую службу, таким образом, силы его агентуры резко сократились, в его распоряжении оставалось всего 150 агентов. Энслинджер начал кампанию по привлечению общественного мнения к проблемам своей организации.
Кампания началась в 1945 году в Вашингтоне (округ Колумбия), когда он обвинил правосудие в слишком мягком отношении к преступникам, связанным с наркотиками. В ответ на его вызов судьи выдвинули предположение, что агенты Энслинджера могли быть непригодны к своим обязанностям. Комиссар был готов к этому и ждал чего-то подобного. Он через своих друзей в прессе сообщил, что на весь отдел в Вашингтоне имеется всего три агента, а по стране их набирается не более пятидесяти, поделенных на две группы. (4) С помощью местной полиции и помощников шерифов эти группы проводят постоянные рейды по многим наркопритонам. Одна из групп - под руководством агента ЛеРоя Моррисона - арестовала 200 чернокожих в столичном гетто и захватила большое количество героина, распространяемого в Гарлеме. Другая группа, руководимая агентом Гон Сэм Мью, арестовала 123-х китайцев, подозреваемых в содержании 14 курилен опиума в деловой части города. Эти рейды показали необходимость решения проблемы борьбы с наркотиками и продемонстрировали, что агенты ФБН вовсе не глупы и не так уж некомпетентны. Они также добавили очков Энслинджеру среди вашингтонских журналистов и повысили его популярность в глазах общественности. (5)
Заручившись поддержкой и пониманием общественности, нуждающейся в решительных действиях, Энслинджер дал разрешение своим агентам принять меры против известных людей, таких как Роберт Митчум (арестованный за потребление марихуаны) и Эррол Флинн (обвиненный в употреблении кокаина). Агенты ФБН обратили также пристальное внимание на черных джазовых музыкантов, таких как Билли Холлидей, арестованный агентом Джо Брански в Филадельфии в 1947 году, и саксофонист Чарли Паркер, арестованный Джоном Т. Кьюсаком в Нью-Йорке в июне 1948 года.
Привлечение знаменитостей к проблемам наркотиков выдвигало на первый план возрастание популярности героина в качестве замены потреблению марихуаны, обращало внимание на рост преступности среди несовершеннолетних, гомосексуализм, межрасовые связи и другие общественные пороки, возникшие в результате разгула либерализма. Энслинджер поддерживал карательные меры по отношению к потребителям наркотиков, его консервативный курс нашел поддержку в Конгрессе и в тоже время способствовал удовлетворению нужд его организации.
Другой аспект публичной компании Энслинджера выявился в январе 1946 года, когда губернатор Томас Дьюи санкционировал изменение меры пресечения для Лаки Лючиано с учетом его заслуг в военное время. Лючиано был депортирован в Италию и, к радости его сообщников из Мафии, освобожден в феврале 1946 года. Энслинджер был вне себя от ярости и через год заявил, что Мафия объясняет освобождение Лючиано действиями агентов ФБН, побуждавших Дьюи враждовать с Энслинджером. Но Энслинджер был одним из руководителей шпионских структур, который проявил интерес к Проекту Лючиано, и слишком быстрая депортация Лючиано способствовала увеличению активности ФБН в проведении публичной компании по поискам «козлов отпущения». Дело Лючиано привело к тому, что после его возвращения в Италию вместе с боссом боссов сицилийской мафии Доном Калогеро Виццини, его приятелем по депортации, деятельность ФБН получила освещение.
Энслинджер объявил, что дело Лючиано - это часть коммунистического плана по наводнению Америки наркотиками. Это бездоказательное обвинение якобы подтверждалось достоверными фактами, имевшимися у ФБН, но в то время эта фикция получила поддержку и помогла Энслинджеру убедить Конгресс принять меры против заморской торговли наркотиками до того, как они попадут на американский берег. Эти меры были объявлены одной из важных задач национальной безопасности, что соответствовало возникающим представлениям Холодной войны и оправдывало вмешательство в дела других стран, а также существенно усиливало позиции и без того обладавшего большой властью ФБН.

АКЦЕНТ МАФИИ

Пока Энслинджер использовал американские предрассудки и страхи, чтобы усилить внимание к деятельности ФБН, преступный мир занялся реорганизацией индустрии контрабанды и распространения наркотиков. Главным пунктом этой реорганизации было освобождение из тюрьмы Вито Дженовезе 24 июня 1946 года. Работая на американскую армию, Дженовезе пользовался политической неприкосновенностью на Манхэттене, где он основал многомиллионную Итальянскую лотерею. После того, как дело стало набирать обороты, он стал строить планы захвата контроля над семьей Лючиано и отстранения Фрэнка Костелло, заявив свои притязания на титул cappo di tutti capi Американской мафии.
В этот переходный период гангстеры, ветераны Проекта Лючиано, начали играть более важную роль в теневой политике американского общества. Подтверждением произошедших изменений стало убийство в 1943 году издателя «Иль Мартелло» Карло Треска, оно продемонстрировало тайный союз между преступниками и правящими кругами.
Треска был социалистом, а его политическим оппонентом был редактор профашистской газеты «Иль Прогрессо Итало-Американо» Дженерозо Попе. Для фашистов несложно было найти покровителей в Америке, но все прекратилось, когда Америка вступила в войну с Италией. Попе удалось заручиться поддержкой конгрессмена из Нью-Йорка Сэмюеля Дикштейна, соучредителя Комитета Американских активистов (HUAC). В 1941 году Дикштейн защитил Попе перед Конгрессом - факт, свидетельствующий об успехе попытке Попе выглядеть респектабельным. (6)
Имея поддержку Дикштейна, Попе стал посредником между Истеблишментом и Мафией, а также заручился поддержкой влиятельных друзей, подобных редактору Дрю Пирсону (бывшему сотруднику «Иль Прогрессо») и Помощнику Генерального Прокурора Рою Кону. Попе использовал свои политические связи, чтобы покрывать друзей-гангстеров. Фрэнк Костелло, например, был крестным отцом его детей. Но одним из близких друзей Попе был Джозеф Бонанно, подвластный ему наркоделец Кармине Галанте так никогда и не был осужден, хотя его опознали как убийцу Трески. (7)
Все семейства Мафии вкладывали средства в профсоюзы, и Попе присоединился к Международному Союзу швейных рабочих, возглавляемому Луиджи Антонини, по договоренности с Фрэнком Гарофало, консильере Джо Бонанно. Порочный убийца Гарофало был «фактотум» (доверенным лицом) Попе с 1934 года, как утверждал профессор Алан Блок. Попе использовал его, чтобы запугивать «другие антифашистские италоязычные газеты, направленные и против Попе». (8) Треска угрожал, что раскроет связи Гарофало с Попе, кроме того, он блокировал усилия Дженовезе по основанию социального клуба для прикрытия торговли наркотиками. Дженовезе приказал убить его. Треска был застрелен 11 января 1943 года, Галанте был арестован и оставался в заключении восемь месяцев, но осужден не был, ФБР не имело доказательств его связей с другими мафиози, хотя было известно, что средства для защиты Галанте поступали от члена семьи Луччезе Джозефа Ди Палермо и профсоюза водителей грузовиков.
Известно также, что Мафия охотно служила новым хозяевам, привлекшим ее к реализации Проекта Лючиано. Попе использовал все свое влияние для укрепления поддерживаемой ЦРУ Христианско-демократической партии и стал ключевой фигурой при формировании внешней политики США в Италии. Его отношения с высшими кругами разведки еще больше укрепились, когда его сын, послужив некоторое время в ЦРУ, приобрел газету «New York Enquirer» и использовал ее для влияния на общественное мнение, как и бульварную газету «National Enquirer», поддерживаемую мафией. (9) С этого началась послевоенная эра мафии, которая заняла прочное положение в политических и экономических структурах, а также в сфере национальной безопасности. Чего нельзя сказать о ФБН, испытывающем недостаток кадров и урезанном в правах и средствах.

ПЕРИОД РЕОРГАНИЗАЦИИ

В 1945 году в составе ФБН было примерно 150 агентов и инспекторов. Агенты сдавали экзамен в министерстве финансов и проводили две недели в Правовой школе, а иногда как специально нанятые работники получали освобождение от обычной государственной службы. Они обладали уникальной квалификацией, к примеру, умели разговаривать на сицилийском диалекте. Инспекторы ФБН были дипломированными фармацевтами и врачами. Некоторые из них также работали агентами.
Среди этой небольшой группы сотрудников выделялась еще меньшая группа агентов под прикрытием, руководители которой выделялись своими организаторскими способностями. Их шефом был Джордж Уайт. Активно участвуя в Проекте Лючиано во время войны, он оказался в центре союза ФБН со службами американской разведки и безопасности.
В июле 1945 года Уайт возвратился в США, и после беседы с Уильямом Донованом посетил Гарленда Уильямса (после войны он вновь стал главой отдела ФБН в Нью-Йорке) для изучения материалов, имеющихся в офисе, и встречи с экспертом по мафии Артуром Джулиани. В начале августа Уайт и помощник Энслинджера по правовым вопросам Малахи Харни отправились в Канзас-Сити допросить одного из боссов мафии Чарльза Бинаджио и ознакомиться с делом Импостато – Де Люка 1942 года. (10)
Как уже упоминалось в предыдущей главе, в середине 1930-х годов Канзас-Сити был перевалочным пунктом на пути мафиозной общенациональной системы распространения наркотиков, находящимся под покровительством Джозефа Де Люка. Имея базу в Канзас-Сити, Ник Джентиле организовал торговлю наркотиками до своего ареста ФБН в 1937 году, в рамках специального дела 131, заведенного в отношении Ника Импостато, перевозившего по стране наркотики из Флориды через Канзас-Сити в Денвер, Даллас и Лос-Анджелес, а также другие города Запада. Но успех общенациональной операции зависел от политической безопасности в Канзас-Сити и причастности к этому Джо Де Люка, который являлся ключевой фигурой до своего падения в 1942 году. Как писал о расследуемом ФБН деле 1942 года автор книги «Мафия» Эд Рейд, «мафиози Канзас-Сити были потрясены до мозга костей». (11) Но в 1945 году Джеймс Балестрере, глава базировавшейся в Чикаго службы прослушивания телефонных переговоров в Канзас-Сити и Чарльз Бинаджио, взаимодействующий с Мафией в махинациях Пендергаста в Канзас-Сити, снова попали под наблюдение.
Две особенности, не говоря уже о главной роли в наркосиндикате Мафии, придавали Канзас-Сити важное для ФБН значение в августе 1945 года. Первая была персональная – Карл Карамусса, член синдиката и один из главных свидетелей в деле Импостато-Де Люка 1942 года, был застрелен из автомата двумя месяцами ранее в Чикаго, где он жил под вымышленным именем. Но этого оказалось явно недостаточно, и убийцы из Мафии повесили венок на гараж местных агентов ФБН как своеобразное издевательское предупреждение. Энслинджер, Харни и Уайт пришли в ярость; решено было вернуться к временам, предшествовавшим Проекту Лючиано.
Другая особенность носила политический характер и касалась причастности президента Трумэна к печально известным махинациям Пендергаста в Канзас-Сити. Прирожденный игрок, удачливый бизнесмен, хитроумный создатель образа политиков, Томас Пендергаст помог Трумэну на выборах в Сенат в 1934 году и поддерживал его в течение всей карьеры. Но Пендергаст вызвал недовольство ФБН, когда успешно помог Канзас-Сити пережить период Депрессии, превратив этот город в город азартных игр, чернокожих джазовых музыкантов, втянув его, таким образом, в наркосиндикат Мафии.
Эксперты ФБН обладали информацией, что мафии в Канзас-Сити удалось пережить катастрофу 1942 года, и она функционировала под руководством новых боссов - Джеймса Балестрере и Чарли Бинаджио. Помощник Энслинджера по правовым вопросам Мэл Харви (стойкий республиканец) знал: махинации Пендергаста зависят от Бинаджио и Балестрере, обеспечивших голоса избирателей Норт-Сайда на прошедших выборах. Поэтому Харви заинтересовался вопросом, почему голоса неизменно доставались демократам. Его персональное расследование выборов в Канзас-Сити сделало его врагом Трумэна и обеспечило его повышение в должности при администрации Эйзенхауэра.
Несмотря на личные симпатии к демократам, Уайт был протеже Харни, а после рейда по игорным притонам Бинаджио, он долго и тщательно водил Бинаджио за нос, скрывая свою непримиримость и жесткость. (12) Под руководством Харни Уайт встретился с боссом мафии Западной Пенсильвании Джоном Ларокка. Он посетил главных мафиози Чикаго, Невады, Нового Орлеана (где встречался с Сэмом Кароллой) и Нью-Йорка. Наконец, 3 сентября состоялась его встреча с Санто Траффиканте в Тампе. В своих дневниках Уайт не раскрывает цели этих встреч, но он знал, что синдикат Канзас-Сити снабжался наркотиками от «агентов Мафии в Тампе, Флорида, которые в свою очередь получали контрабандные наркотики из Марселя через Гавану». (13)
Уайт, несомненно, допускал, что Траффиканте осведомлен об интересе ФБН к его активности, но он догадывался, что речь идет о чем-то более существенном. Траффиканте, Ларокка и множество других связанных с Мафией владельцев грузовиков, которых Уайт посетил летом 1945 года, косвенно вовлекались в интриги ЦРУ на Кубе, и никто не помог мафии так реорганизовать свою наркоактивность после войны, как это делали в своих интересах ее новые хозяева, руководители разведывательных служб. Скажем, Уайт имел только косвенные улики, но сразу же после встречи с Уайтом Санто Траффиканте одержал победу в схватке с другими мафиози Флориды и вместе с ветераном Проекта Лючиано Мейером Лански установил полный контроль над транспортировкой наркотиков с Кубы в Тампу.
12 сентября, имея определенные контакты с множеством из могущественных мафиози Америки, Уайт отправился в Чикаго, где занял место Джеймса Биггинса в качестве главы отдела Округа 9, включавшего в себя Иллинойс, Индиану и Висконсин. Уайт оставался на этом посту до июня 1947 года, когда он сменил Ральфа Ойлера на посту главы округа
в Детройте.
Между тем Гарленд Уильямс в 1945 году вернулся на свою должность главы отдела в Нью-Йорке, и под его руководством офис сосредоточил внимание на Банде 107 улицы и ее мексиканских контактах, отшлифованных Фрэнком Костелло, который привлек внимание ФБН в связи со скандалом Аурелио в 1943 году, и обаятельным Джо Адонисом (одним из главарей мафиози, чья штаб-квартира находилась в Нью-Джерси).
Пропагандистская компания ФБН против Фрэнка Костелло началась со статьи на первой странице «Нью-Йорк таймс» 19 декабря 1946 года, где описывался арест шестерых человек из «Наркотического синдиката Восточного Гарлема». Среди этих шестерых были капореджиме Вито Дженовезе - Майк Коппола, а также наркоменеджер Тома Луччезе, Джозеф Гальяно. Уильямс представил их как «молодую Мафию в Гарлеме» и обвинил Фрэнка Костелло в том, что он является их «идейным вдохновителем и руководителем». (14) В статье, опубликованной 21 декабря 1946 года в «Таймс», Костелло решительно опроверг это заявление.
Но была и доля истины в голословном утверждении Уильямса. Так ФБН сконцентрировало свое внимание на бруклинском мафиози Джо Адонисе, который был гораздо сильнее вовлечен в наркоторговлю, чем Фрэнк Костелло. До своего перевода в ОСС Уайт участвовал в расследовании ФБН активности Джо Адониса в торговле наркотиками. В марте 1941 года Уайт и агент Уильям Дж. Крейг проследили Адониса до бара «Дьюкс Клам» в Форте Ли, Нью-Джерси, где Адонис регулярно встречался с Вилли Моретти, Томом Луччезе и другими главарями Мафии для обсуждения деловых вопросов. (15)
Под руководством Гарленда Уильямса агент Росс Б. Эллис вышел на след в 1945 году и получил запись телефонных переговоров в «Дьюке», из которых он узнал о существовании обширных связей Адониса с торговлей наркотиками и азартными играми в Саратога Спрингсе, Нью-Йорке, Майами и Детройте. Все это закручивалось в созданный Мейером Лански «Пурпурный Круг», с которым Адонис владел игорными домами во Флориде, являясь также партнером Фрэнка Копполы и других известных мафиози из Детройта. Эллис также прослушал переговоры Адониса с Лаки Лючиано, капореджиме Вито Дженовезе Тони Бендером, капореджиме Винсента Маньяно Альбертом Анастасиа. В декабре 1945 года Гарленд Уильямс объединил свои усилия с окружным прокурором Фрэнком Хоганом, через Элисса внедрил информатора в «Дьюк» (доктор Х. Л. Сье - торговец предметами китайской медицины и азартный игрок) и дал команду о начале разработки Адониса. (16)

ФРАКЦИИ И РУКОВОДСТВО ФБН ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Закончив свой военный тур в Италию вместе с ОСС, Чарли Сирагуса вернулся в Нью-Йорк и стал помощником Гарленда Уильямса в качестве руководителя группы итальянских агентов. В 1946 году в Нью-Йорке Чарли Сирагуса, Джо Амато, Артур Джулиани и Анджело Зурло сформировали настоящий Итальянский отряд, который вплотную занялся проникновением в ряды Мафии и заложил основы того, что впоследствии стало Международной группой, важнейшим центром зарубежных операции Бюро.
Кроме того, в Нью-Йорк прибыл высокий обаятельный Говард Чэппелл, который подружился с Гарлендом Уильямсом во время службы в качестве парашютного инструктора в Армейской школе подготовки десантников в Форт-Бэннинг. Шеф ОСС Донован в это время отправил Уильямса в Армейскую Школу десантников, там Уильямс столкнулся с бесстрашием Чэппелла, его спокойствием и боевым духом, ему удалось привлечь Чэппелла к работе в ОСС. Как офицер ОСС Чэппелл давал распоряжения итальянским партизанам при проведении опасных акций диверсий за линией фронта, после войны его подвиги были описаны в одной из статей в «Ридерз дайджест» по указанию «Дикого Билла» Донована, который нуждался в хорошем отношении прессы к ОСС в связи с недовольством директора ФБР Эдгара Гувера и Объединенного Комитета начальников штабов. Но усилия Донована потерпели неудачу - ОСС был расформирован, а после того, как фанфары утихли, Чэппелл стал искать себе работу.
«В 1947 году я решил зайти в офис ФБН на Черч-стрит, 90, и увидел там Гарольда Уильямса, - вспоминает Чэппелл, - он предложил мне пойти работать в Бюро, что я и сделал. Мне предоставили работу в моем родном городе Кливленде, и в 1947 году я начал вести дела под руководством Джо Белла в Детройте».
Чэппелл описывает основную группу, руководившую ФБН в то время, когда он присоединился к Бюро: «Энслинджер был Комиссаром, Мэл Харни и Джордж Каннингхэм были его заместителями. Харни был надменным и во всех отношениях правильным человеком, но при этом - неутомимым работником, тогда как Каннингхэм был организатором, его любили все агенты. Другом Каннингхэма был сенатор штата Кентукки Албен Беркли. После того, как в 1949 году Беркли стал вице-президентом у Трумэна, Каннингхэм стал заместителем Энслинджера. Каннингхэм лоббировал интересы Бюро на Капитолийском холме среди демократов, тогда как Энслинджер и Харни имели влияние на республиканской стороне, они также пользовались поддержкой влиятельных людей вне правительства.
«Бакстер» В. Т. Митчелл из Тупело, Миссисипи, был главным консультантом и помощником Каннингхэма. Его учителем был сенатор штата Миссисипи Теодор Дж. Бильбо. Митчелл умер молодым, и на его место был назначен Карл Ди Баджио. Бетси Макк держала в своих руках все финансовые операции, включая санкционирование расходов поручителей. Бетси было около пятидесяти лет. Это была высокая, привлекательная женщина, дружелюбная от природы, до тех пор, пока вы с ней откровенны, но иногда становилась резкой, если кто-то пытался лукавить с ней. Бетси также была заместителем Энслинджера, у него также был шофер по имени Томас Эндрюс. Эндрюс к тому же работал в качестве агента в вашингтонском отделе, который не имел отношения к штаб-квартире. Штаб-квартира Бюро занимала два этажа в здании Береговой охраны на Пенсильвания-авеню, 290.
«Гарленд был отправлен в нью-йоркский офис для помощи руководителю группы Ирвину Гринфилду. Грини был известен своей изобретательностью и интеллигентностью, Гарленд относился к нему с большим уважением, он назначил его исполняющим обязанности начальника отдела в свое отсутствие, к ужасу итальянских и ирландских агентов в офисе.
«Кстати, - продолжает Чэппелл, - вы знаете, как мало людей пришли работать в Бюро в конце 1940-х годов? Помните, что у нас было только 160 агентов, а бюджет составлял 2 миллиона долларов. У нас были отделы, состоявшие из одного человека в таких важных городах, как Цинциннати, Буффало, Майами и Новый Орлеан».

КОРРУПЦИЯ И КОНКУРЕНЦИЯ ВНУТРИ ФБН

Штаб-квартира ФБН в то время состояла из элитной группы ветеранов, пытавшихся контролировать руководство четырнадцатью округами, жестко конкурировавших друг с другом и формировавших фракции. Помощник Энслинджера Мэл Харни наблюдал за этими Старыми Бизонами. Коррупция, которая обычно принимала форму взяток от распространителей наркотиков в среде наркоманов-информаторов, стала крупной внутренней проблемой ФБН, в фокусе внимания которого был Чикаго.
Чикаго был городом, известным своей сомнительной репутацией еще с 1925 года, когда Элмер Айри арестовал главу Наркотического управления Уильяма Бича и трех агентов за продажу наркотиков гангстерам. Перед отправкой в Чикаго в 1927 году, Морис Хельбрант говорил новому начальнику: «Никаких наркотиков в Чикаго». И далее: «Никакой моральной регенерации». Хельбрант язвил: «Ничего кроме цен на наркотики не интересовало, а бизнес этот был самым прибыльным». (17)
Ситуация не стала лучше и в 1948 году, когда агент Мартин Ф. Пера был назначен на должность в Винди-Сити. Он был одним из представителей нового племени молодых агентов, в числе которых были Фрэнк Сожа, Пол Гросс и Джордж Эмрих, присоединившиеся к ФБН в Чикаго после войны. Пера родился во Франции и свободно говорил по-немецки, по-французски и владел ассирийским языком. Он служил в Армейском Сигнальном Корпусе во время Второй мировой войны, страстно увлекался электроникой и после учебы в Северо-западном университете присоединился к ФБН.
Пера описывал Чикаго как «чертову дыру», где было два типа агентов - «старорежимные, еще периода сухого закона и рассказывавшие истории о том, как они устраивали внезапные облавы, предупреждая капитанов по громкоговорителю, во время своих рейдов на суда контрабандистов, напоминавших пиратские налёты; и молодые выпускники колледжей с большими перспективами. Они знали, что местная коррупция - это факт, но в то же время видели и большую роль федерального законодательства, которое в основном было сосредоточено на борьбе с распространением наркотиков между штатами и не могло быть охвачена деятельностью 150 агентов».
Пера и его «новое племя» в Чикаго удачно попало под руководство видного титулованного специалиста Винса Ньюмена, «единственного агента из старой гвардии, у которого была светлая голова».
Пера поясняет: «Ньюмен работал с Джорджем Уайтом по делу Хип Синг Тьонга, он доказывал нам важность специального расследования, он научил нас читать архивы, чтобы знать, как они работали; в результате чего я понял три вещи: ничего не изменилось, я должен уехать из Чикаго, для того, чтобы пробиться к верхушке Бюро, вы должны проявлять уважение к старшим сотрудниками и покровителям, таких как Уилбур Миллс из Комитета по Ассигнованиям. Многие из старых сотрудников знали это и относились предвзято. Они занимались нудной работой в качестве руководителей. Только один из старых сотрудников был активен - это был Бенни Покороба, который занимался специальными проектами по личному распоряжению Энслинджера. Бенни обладал огромным терпением, «он долго подкармливал голубков, заманивал их в ловушку, готовил и съедал».
«В Чикаго было всего двадцать пять агентов, когда я туда прибыл, - продолжает Пера. - Было очень интересно узнать, как эта система работает. Первый руководитель группы дал мне 50 долларов и сказал, что я должен приобрести травку, на это мне была дана неделя. Я отважился на это в Чикаго, один, начав покупать травку, изредка - героин. Сделав две или три покупки, я попал в притон наркоманов, специализирующийся на травке. Я чувствовал себя хорошо и, в конечном счете, решил, что делаю настоящее дело: три покупки, маркировки, никакой защиты. Хорошо, что судья это опроверг; «обычное дело», как он сказал
Пера округляет свои глаза: «Чикаго был невероятно коррумпированным местом, я не удивился, когда одним из моих первых поручений была слежка за сержантом полиции нравов. Я следовал за ним на протяжении всего его пути и везде он собирал деньги или наркотики. Я отправился к руководителю отдела Р. В. Артиссу, но он приказал мне молчать. Так я узнал, что это было обычным делом для полиции нравов больших городов, в которые обычно проникали парни с сомнительной репутацией, работавшие с проститутками, дегенерировавшими любителями азартных игр и торговцами наркотиками. Получение взяток было для них некоторой прибавкой к жалованью. В больших городах, таких как Нью-Йорк, Чикаго и Лос-Анджелес, во времена, предшествовавшие Кеннеди, как правило, все контролировалось политиками, работавшими вместе с полицией нравов и Мафией. Это были не торговцы наркотиками из Саус-Сайда в Чикаго, которых полиция не могла пропустить по политическим соображениям».
Пера был непоколебим в своем стремлении найти лучший путь, решением было специальное конспиративное расследование, и его агенты следовали этому, работая через границы районов, он использовал все возможности следствия, которые были в его распоряжении: агенты под прикрытием, записи разговоров, информаторы. За образец была взята модель дела Джорджа Уайта против Хип Синг Тьонга.
Но Пера вскоре разочаровался в агентурной работе. «Только четыре или пять агентов из всей организации были пригодны для этой работы. Большинство были коррумпированы соблазнами, предоставляемыми преступным миром. Они оставляли свою мораль за дверью и лгали, жульничали и воровали, а возвращаясь, пытались реабилитироваться. Вы не могли так поступать. Но если вы хотели быть удачливыми, то могли делать все, что хотели, в том числе вы могли использовать в качестве своих инструментов ложь, мошенничество и кражу, на том основании, что также поступала и бюрократия. Мы говорили о парнях, которые зависели только от своих способностей и добивались успеха. Такие люди, как правило, выбивались в боссы, и работа под прикрытием была их кредо, они обладали безграничными источниками для того, чтобы пускать пыль в глаза с выгодой для себя. Между тем, агенты теряли свою скромность и способности.
Бесчестная природа работы под прикрытием выливалась в жесткую конкуренцию между руководством четырнадцати округов, но только четыре из них, самые крупные, лидировали. Конкуренция между их сотрудниками была жесткой. В тоже время бюджетные ограничения делали продвижение очень трудным, особенно для старых агентов, работавших еще в старом Полицейском отделе. Вдобавок шла настоящая королевская битва между инспекторами по наркотикам и уличными агентами. В это время инспектора имели преимущество, потому что большая часть наркотиков, которые захватывались на улицах во время войны, добывалась нечестным путем у докторов и фармацевтов. Демонстрация результатов и получение одобрения своей работы были более важны, чем агентурная работа под прикрытием. Агенты-фармацевты, вроде Джозефа Брански и Генри Джордано, выдвигались из рядового состава на руководящие должности.
Брански считался любимым агентом Энслинджера. Не только потому что он арестовал Лаки Лючиано в 1923 году. Куда важнее было участие Брански в деле Компании прямых продаж в 1941 году, которая поставляла таблетки морфина по почте врачам в Южной Каролине. Более 1350 продавцов снабжали врачей наркотиками, дело о прямых продажах положило конец этой практике. Энслинджер тогда гордо заявил в газете «The Protectors», что Брански «был инструментом, при помощи которого Верховный Суд нанес удар по распространителям наркотиков и поставил медиков перед необходимостью контроля под угрозой распространения наркомании».
Но наиболее удачливым из фармацевтов был Генри Л. Джордано. Фармацевт из Сиэтла, Джордано стал полноценным агентом, работая над важными делами в Канаде. О нем можно сказать многое, но никто не мог предположить, что в 1962 именно Джордано сменит Энслинджера на посту Комиссара по наркотикам.

РАСОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ ВНУТРИ ФБН

После войны, когда Мафия вернулась к прежним делам, в том числе – к международной торговле наркотиками, особое значение приобрело изменение тактики работы в сторону работы агентов под прикрытием и ведения тайных дел. В этих условиях уличные агенты становились более важными, чем инспектора. Более того, война привела к десегрегации общества и массовой миграции негров с юга в северные города. Следствием был рост числа наркоманов, прежде всего среди бывших солдат, особенно в негритянских сообществах. Конгресс объявил о наступлении настоящей героиновой эпидемии и испытывал потребность в результатах борьбы, которые Энслинджер был счастлив продемонстрировать. Но для достижения этих результатов Энслинджер был вынужден привлекать большое число агентов из негров, что привело к пересечению жизненных интересов организации с его персональными предрассудками.
Энслинджер хвастался тем, что работников-негров у него больше, чем других агентов. В газете «The Protectors» он заявлял, что его «антинаркотические действия против черных музыкантов не связаны ни с какими предрассудками». Он сам в свое время работал ночами пианистом в немом кино, любит джаз и сочувствует людям, разрушившим свою карьеру из-за увлечения наркотиками. Он тоже имел отношение к бедным людям, выказывал сочувствие им, зная, что «наркотики заглушали свет и звуки бедности». Но в силу своего положения Комиссара по наркотикам он маскировал свою политику сегрегациониста, он рекомендовал своим инспекторам использовать черных агентов, а в частном порядке ехидно замечал, что это «аттракцион», цель которого состоит в постоянном переводе черных агентов из одного района в другой, чтобы они долго не оставались на одном месте и не выражали свою индивидуальность, а также не могли приобрести какое-нибудь влияние. Следствием было растущее недоверие между белыми и черными агентами.
«Агенты под прикрытием использовались против своих этнических групп, - говорил Мэтт Сейфер, защищая Энслинджера и ФБН, - итальянцы работали против итальянцев, евреи против евреев, а черные против черных». Это была одна из многих попыток ослабить напряжение, так как нельзя было оставаться безразличным к своему наследию. Люди часто поддразнивали Бенни Покоробу, потому что он говорил на ломаном английском и мочился в бутылку».
Но ирландские, итальянские и еврейские агенты всегда продвигались на руководящие должности, тогда как черные, во все возрастающем количестве привлекались к работе как агенты под прикрытием. (Единственным агентом, владеющим испанским, которому доверили работу в офисе, был Дж. Рэй Оливейра, в связи с благоприятным отношением к нему Конгрессмена Б. Кэрролла Риса, его наставника.) Если быть честным, то белые агенты часто прикрывали свои спины, а черные агенты почитали за честь принятый в ФБН кодекс молчания.
Затруднительное положение черных агентов хорошо показывает Уильям Б. Дэвис. После окончания Университета Ратджерса, Дэвис отправился в Нью-Йорк, слушал певицу Кейт Смит, превозносимую агентом Биллом Джексоном в радиошоу. «Она объяснила ему как черный юрист, что было бы хорошей работой стать федеральным агентом по наркотикам, и это его вдохновило. Я обратился с заявлением в Бюро по наркотикам и меня приняли, но обнаружил там существование своего рода неписаных законов. Так, черные агенты не могут продвигаться по службе, становиться лидерами групп или входить в руководство Бюро, а также давать распоряжения белым агентам. Многие черные агенты могли оказаться в затруднительной ситуации. Где угодно их могли оскорбить или унизить», - горько замечает он.
Дэвис рассказывает, как Уэйд Маккри, работавший агентом ФБН с 1930-х годов, получил патент для работы врача, её звали «Льстивая гусыня Мамы Маккри». Но Маккри совершил ошибку, написав письмо Элеоноре Рузвельт с жалобой на то, что федеральные прокуроры на юге называют черных агентов «ниггерами». В результате Энслинджер изменил официальный статус Маккри, не позволив использовать оборудование ФБН для получения его патента по медицине. Маккри уволился, и его увольнение произвело волновой эффект, ясно давая понять: недовольство черных агентов не будет приветствоваться.
Кларенс Джаруссо, ветеран наркоагентов в Новом Орлеане и шеф полиции в 1970-х годах так объясняет эту ситуацию с точки зрения локального законодательства: «Мы заводили дела на черных соседей, потому что это было легко. Мы не нуждались в ордерах на обыск, что позволяло нам выбирать свою квоту и не тратить время на предварительное расследование. Если нам надо было найти наркомана среди черных, мы просто отправляли его в тюрьму на несколько дней и ни о чем не заботились. У него не было денег на адвоката, и суды всегда были готовы осудить его. Это не оправдало ожиданий адвокатов, но мы могли закрывать дела. Таким образом, он становился информатором, с помощью которого мы могли раскрывать множество дел среди его сородичей, которыми мы интересовались. Мы не заботились о Карлосе Марчелло или о Мафии. Городская полиция не очень интересуется теми, кто доставляет наркотики, это дело федеральных агентов».
Так, под чутким руководством Энслинджера, его агентурные силы часто использовались для полного искоренения преступлений в сфере наркотиков в американских гетто.

ДВОЙНЫЕ СТАНДАРТЫ ЭНСЛИНДЖЕРА И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ

ФБН было политическим зверем и охотником одновременно, и в этом состояла его особенность. Мэтт Сейфер вспоминает, что в то время Элеанор Рузвельт была недовольна Энслинджером и хотела заменить его. Тогда он назначил на должность главы отдела в Денвер школьную подругу Первой Леди. «Она (Элизабет Басс) всегда ходила в сопровождении двух агентов-мужчин, - продолжает Сейфер, - всегда носила два полуавтоматических пистолета в своей сумочке; приезжая в отель, она ставила свою сумку в углу и я мог слышать лязганье оружия внутри. У нее был спокойный характер».
Но рыба, как говорится, гниет с головы, чары покровительства Энслинджера благоприятствовали его агентам, но в то же время создавали обстановку, благоприятствовавшую коррупции. Злоупотребления властью Энслинджером начались еще в 1939 году; когда профессор Альфред Линдесмит задал ему вопрос по поводу применения карательных мер против обычных наркоманов и высказал мнение о том, что политика Энслинджера приводит только к увеличению нелегальных поставок наркотиков. В отместку Энслинджер отправил Джеймса Биггинса, главу отдела в Чикаго, в Университет Индианы, чтобы он предупредил руководство. Фонд наркотических исследований Линдесмита, который оправдывал наркоманов и игнорировал исходящую от них угрозу, спонсируется «криминальной организацией», чего на самом деле не было. (21)
Оправдывая свои карательные меры, а также затраты на проведение тайных расследований, Энслинджер фокусировал внимание своей агентуры на задержании наиболее известных наркоманов, создании базы отпечатков их пальцев и учет их количества в своей статистике. Но за кулисами некоторые из его агентов продавали наркотики наркоманам, способствуя развитию их привычек, потом заводили дела, увеличивая, таким образом, свою статистику, способствуя распространению коррупции в организации.
«Энслинджер выбирался из трудной ситуации с помощью убийства, - говорит Мэтт Сейфер. - Он обеспечивал здоровье граждан и преследовал их детей, направляя их в Лексингтон, где находился Общественный центр по лечению лиц, страдающих от употребления наркотиков. Он играл в политику, но был хитрым. Наша юрисдикция в Бостоне охватывала Новую Англию до Канады, и некоторые наркопритоны частично находились здесь, частично - там. Например, один из агентов убил канадца. Но Энслинджер отказался выдать его канадцам. Он обеспечил ему хорошую защиту».
Пренебрежение недовольством черных агентов и пренебрежение полицейскими также способствовали распространению коррупции, мешали и черным, и белым агентам. Энслинджер умел создавать эффектную мистификацию и видимость лояльности абсолютного большинства своей агентуры.
«Агенты ФБН были специализированы, - гордо продолжает Сейфер. - Никто из этих девяти пятерок... Мы работали по сто часов в неделю, переодевались в офисах. Как и в старые времена, нам приходилось тратить собственные деньги. Так, Эрл Титс на свои деньги обучил своих собак различать опиум по нюху. Грини говаривал: «Вы сошли с ума».
Для Энслинджера и его агентуры был важен сам процесс производства. Имея приказ завести дело, агенты начинали с наркоманов на улице и разрабатывали всю цепочку поставок от Мафии. Подготавливая почву для своих людей, Энслинджер развивал миф о том, что наркоманы несут такую же ответственность, как и нарколорды, которые заправляют торговлей наркотиками. Изобличение и криминализация обычных потребителей не могли удовлетворять общественным потребностям, но это облегчало работу агентам, способствуя привлечению наркоманов в качестве информаторов. Ирония была в том, что этот неправильно понимаемый путь и миф, создаваемый вокруг курильщиков марихуаны и потребителей героина, был краткосрочным интересом ФБН. Фактически, это было подготовкой его эпической охоты на Мафию.

5
Труд Божий

«Когда вы долго всматриваетесь в бездну, бездна начинает всматриваться в вас».
Фридрих Ницше, «По ту сторону добра и зла»

В середине 1946 года Лаки Лючиано поселился в Риме вместе со своими соратниками, также депортированными из Америки, и начал устанавливать тесные контакты с сицилийским мафиози. Так, в октябре 1946 года, он предпринял попытку реорганизовать американский рэкет под своим контролем, преступник были отправлен в Гавану под видом покойника, и после установления контактов его передали бывшим соратникам. Между тем это было платой за почитание, и среди похитителей «трупа» были Вито Дженовезе, Мейер Лански, Фрэнк Костелло, Джо Адонис, Санто Траффиканте, Карлос Марчелло и чикагский мафиози Чарли Фичетти. На этой печально известной кубинской встрече преступников Мафия поставила своей целью реорганизацию наркосиндиката и урегулирование споров между конкурирующими группами связных. В центре обеих этих группировок был буйный Багси Сигел.
Чтобы разобраться в этой ситуации необходимо знать некоторые детали грязной истории Мафии. В 1937 году Лански и Костелло послали Сигела в Лос-Анджелес, чтобы вместе с главным мафиози Калифорнии Джеком Драгна взять под свой контроль многочисленные игорные заведения Западного побережья, а также трудовой рэкет. Благодаря перспективам, возникшим от ощущения собственной свободы, Сигел энергично развернул деятельность как независимый организатор собственного конвейера и игорных домов, вместе с тем установил контроль над Континентальной Пресс-службой Джеймса Рагена из Чикаго с помощью «Транс-Америки». Таким образом, он и Джек Драгна сформировали в 1945 году свою группу связи. Чикагская банда, которая присоединилась к Лански и Костелло в рискованном начинании на Западном Побережье, стала финансировать богатое предприятие вместе с Рагеном, сделав ему предложение, от которого он не мог отказаться. Но яркий газетчик обратился за помощью в ФБР, что явилось его большой ошибкой. 24 июня 1946 года Раген был застрелен в традиционном для гангстеров стиле, когда стоял на углу улицы. Он умер неделю спустя в чикагском госпитале, как утверждалось, от «смертельного укола коммерции».
С уходом Рагена Мафия взяла под свой контроль телеграфный бизнес Западного побережья, и ее уверенность в делах только возросла. Но Сигел, страдающий манией величия, отказался соединить Континентальную Пресс-службу с «Транс-Америкой». Следуя принципу «проволока служит войне» примерно в течение года (что было плохим бизнесом для любого, кроме Багси, который контролировал обе службы), извлекая двойную выгоду из предложений букмекеров купить обе компании. Сигел все больше раздражал своих патронов, используя значительную часть своих денег на строительство отеля «Фламинго» в Лас-Вегасе, попытался установить контроль над мексиканской торговлей наркотиками.
Тем временем, 11 февраля 1947 года, радиокомментатор Уолтер Уинчелл объявил всему миру, что Лаки Лючиано составил компанию наиболее известным криминальным авторитетам на Кубе. Тогда Гарленд Уильямс послал своего ветерана агента Дж Оливейру в Гавану, чтобы он провел расследование. Работая вместе с представителем министерства финансов Джозефом А. Фортиером и шефом кубинской тайной полиции Ренито Эррера, Оливейра раскрыл вовлеченность Лючиано посредством многих кубинских генералов и политиков, таких как сенатор Эдуардо Суарес Ривас и конгрессмен Инделисио Пертиерра. «Ось» - так Оливейра называл эти связи кубинских и американских гангстеров. (1) Одним из их совместных предприятий была маленькая авиалиния, проложенная в Ки-Уэст, минуя таможню, служившая для контрабанды наркотиков.
Вовлеченный в бизнес с Мафией, сенатор Суарес Ривас расписался на въездной визе Лючиано и был горд стать его политическим защитником. Через Лаки он установил крепкие связи со многими важными лицами на Кубе, включая Первую Леди Паулину Алейну Иду де Грау, племянника ее мужа Мануэля Ариаса, организатора казино «Насиональ» и сенатора Пако Прио Сокарраса, наркомана и брата премьера (и будущего президента) Карлоса Прио Сокарраса. (2)
Через своих информаторов и установленные в офисе Суареса Риваса потайные микрофоны Оливейра выяснил, что сенатор ведет дела с Лански, что Костелло стал собственником отеля «Президент», а Лючиано приобретает часть казино «Насиональ». Он также доказал, что перуанская женщина продает кокаин Суаресу Ривасу и Пако Прио Сокаррасу; наиболее важным было то, что Лючиано планирует направлять экспорт наркосодержащих лекарств с Кубы для американских фармацевтических компаний посредством черного рынка.
Выражая возмущение тем, что Лючиано тайно организовал поставки на черный рынок наркотиков всего в 90 милях от флоридского побережья, Энслинджер угрожал прекратить поставки всех медицинских препаратов на Кубу в случае, если Лючиано не будет немедленно выдворен оттуда. Он не имел достаточной власти, чтобы объявлять эмбарго, но Генеральный Прокурор Томас Кларк и Государственный Департамент поддержали его. Вследствие чего кубинский президент Рамон Грау Сан Мартин принял ультиматум Энслинджера. Лючиано был арестован 23 февраля 1947 года и в начале марта отправлен обратно в Италию на борту турецкого парохода. Оскорбленный бандит прибыл в Геную 11 апреля 1947 года, его безрассудный план преобразования наркосиндиката Мафии потерпел провал. Энслинджер одержал очередную победу.

ПОДЪЁМ ЭНСЛИНДЖЕРА И КИТАЙСКОЕ ЛОББИ

Энслинджер стал грозной силой в 1947 году. Его служба в военное время, закон и порядок, к которым он стремился, его усилия на благо все более развивающейся фармацевтической индустрии были оценены, что обеспечило поддержку в Конгрессе, способствуя на международной арене формированию всемирной политики в области наркотиков под американским контролем. При официальной поддержке представителя Госдепартамента Джорджа А. Морлока и лоббиста фармацевтической индустрии Херберта Мэя, Энслинджер организовал Комиссию ООН по наркотикам и поместил ее лабораторию в Нью-Йорке. Он использовал гораздо большее влияние, чем ранее, для контроля над производством наркотиков и торговли по всему миру, соединяя национальный статус с предоставлением займов Международного Валютного Фонда тем нациям, которые разделяют американскую наркополитику.
Дальний Восток стал объектом особого внимания Энслинджера, и в ноябре 1945 года он направил Ральфа Ойлера, как «исключительно одаренного от природы», с «секретной миссией» исследовать запасы опиума и наркотиков, конфискованные у японцев. (3) После встречи в Токио с генералом Дугласом Макартуром, он обследовал опиумную фабрику в трех милях в пригороде Сеула. Он докладывал, что фабрика охраняется военной полицией США и заполнена опиумом и морфином. Открыв подвалы фабрики, Ойлер обнаружил там пятьдесят тонн опиума, которым, по его мнению, можно было снабжать преступный мир в течение двух с половиной лет. (4)
Затем он отправился в Китай, в Тяньцзин, где коммунисты закрыли все японские курильни опиума, которые действовали в период оккупации. Несколькими днями позже, прибыв в Пекин, Ойлер стал очевидцем сжигания тридцати тонн опиума, конфискованного коммунистами у японцев.
Из доклада Ойлера следовало, что именно коммунисты, а не националисты проводят в Китае активную антинаркотическую политику. Подтверждением этому было то, что националисты были глубоко вовлечены в мировую торговлю наркотиками. Но Энслинджер не был расположен принять эту информацию, он предал забвению доклад Ойлера, впоследствии синхронизировал применение законодательства по наркотикам с интересами национальной безопасности. Энслинджер отправил агента Таможни Мелвина Хэнкса в Манилу, чтобы доказать, что китайские коммунисты поставляют наркотики на Филиппины; послал агентов ФБН Уильяма Ф. Толленджера и Уэйленда Л. Спира в Японию для решения некоторых политических задач. (5) После разработки японского антинаркотического законодательства и организации отдела по борьбе с наркотиками, Толленджер и Спир проехали через весь Дальний Восток с агентами армейского отдела уголовного розыска, выискивая доказательства организации китайскими коммунистами наркотической цепочки, объединяющей Японию, Китай и Корею. (6)
Эти события обозначили поворотный пункт в истории ФБН, после неожиданности, которая была вызвана докладом Ойлера, касательно антинаркотической активности китайских коммунистов, далее последовали публикации, направленные на причинение вреда коммунистам. Энслинджер сделал ФБН составной частью американской пропагандистской машины. Итогом чего явилась постоянно растущая лояльность к китайскому лобби сенаторов Патрика А. Маккаррана (председателя Юридического Комитета Конгресса), Джеймса О. Истленда (главы подкомитета внутренней безопасности) и Ричарда Б. Расселла (председателя Комитета по Ассигнованиям). Энслинджер обеспечил бюрократическую поддержку ФБН в то время, когда администрация Трумэна подумывала о включении ФБН в состав Министерства юстиции.
Привязанность Энслинджера к Китайскому лобби также являлась чем-то вроде саморекламы. Имея доказательства о деструктивных действиях Лобби от Джона С. Сервиса (офицера зарубежной службы, который докладывал о распространении наркотиков при поддержке Гоминдана), Комиссар был хорошо осведомлен о своей власти, способной решать судьбу государственных служащих. По этим соображениям дело Сервиса так и не было предано гласности.
По долгу своей службы генерал Стилвелл взаимодействовал в 1944 году с китайскими коммунистами. Сервис докладывал об особенностях жизни в Куньмине, городе, где располагалась штаб-квартира «Летающих Тигров» и ОСС, где все было связано с курильнями опиума. (7) Он говорил, что Националисты загнивают, что идет свободное распространение опиума и они «не способны решить проблемы Китая». (8)
Сервис был старшим офицером, многие годы проработавшим в Китае, и его доклад способствовал решению администрации Трумэна не предпринимать серьезных мер по спасению Чан Кайши. В отместку агенты генерала Тай Ли в Америке обвинили Сервиса в раскрытии военных планов Гоминдана в левацкой прессе. (9) Его арестовали в июне 1945 года, хотя он не был виновен ни в каких противоправных действиях. Китайское лобби упорно продолжало нападки на него в течение последующих шести лет. Его лояльность подвергалась сомнению, и он был уволен из Госдепартамента в 1951 году.
Преследование Сервиса стало показателем того, что людей, связывающих Националистический Китай с мировой торговлей наркотиками, как минимум, обвинят в симпатиях к коммунистам и репутация их будет испорчена. Это явилось также предупреждением для Энслинджера.

МЕКСИКАНСКАЯ СЕТЬ

Середина 1947 года стала поворотным моментом в отношениях ФБН с руководством разведки. При символической поддержке администрации Трумэна война китайских националистов против коммунистов нерешительно продолжалась, а в Таиланде в это время развернулась война полиции против торговцев опиумом. В качестве специального зарубежного агента при тайском правительстве в Бангкок прибыл бывший шеф ОСС Уильям Донован с целью примирения соперничающих фракций и создания стратегического альянса против коммунизма. Китайские националисты выступали посредниками в производстве и транспортировке наркотиков из Таиланда в Гонконг и Макао, а также на другие азиатские рынки; поездка Донована была воспринята ими с выгодой для себя.
Одновременно деликатная ситуация, связанная с вопросом национальной безопасности и торговлей наркотиками, сложилась во Вьетнаме. Во время войны Иран, при содействии своих американских советников, переправил тонны опиума в контролируемый вишистской Францией Сайгон. Под давлением Энслинджера Франция в июне 1946 года обещала вывезти его, но после того, как через несколько месяцев началось восстание, организованное Вьетминем * (полное название – Вьетнам док-лап донг-минь – Лига борьбы за независимость Вьетнама, в 1941-51 единый национальный фрон Вьетнама – прим.ред.), Франция, при молчаливом согласии Америки, продолжала торговать опиумом, чтобы обеспечить средствами операцию против повстанцев.
Вклад в формирование общественного мнения внес бывший посол США во Франции и России Уильям Буллитт. Один из многочисленных дипломатов, связанных с контрабандой, он предпринял поездку на Дальний Восток как журналист, работавший на члена Китайского лобби Генри Люса. (10) Позже, в своей статье, написанной для «Life Magazine», он подверг резкой критике Трумэна за то, что тот не оказывал поддержку Националистам в Китае и поддержал лозунг республиканцев «Трумэн теряет Китай», который они использовали для борьбы против демократов. Буллитт также регулярно обедал в Париже с известным вьетнамским плейбоем императором Бао Даем, курильщиком опиума, который использовал доходы от наркоторговли для финансирования своего разлагающегося режима.
Секретная государственная поддержка торговли наркотиками, осуществляемая Националистами, имела рационалистическое объяснение, тем более что возникающие вследствие этого проблемы со здоровьем ограничивались только районом Дальнего Востока. Но в середине 1947 года гоминдановские наркотики стали попадать в США через Мексику. В этот процесс оказалась вовлеченной Мафия, в частности, Багси Сигел через свои болезненно любовные отношения с курьером гангстеров Вирджинией Хилл. Охарактеризованный Энслинджером как «известная личность в мире наркобизнеса», Сигел в 1947 году стал предметом тайного расследования ФБН, в которое были также вовлечены Лаки Лючиано, Джой Адонис, Мейер Лански, Фрэнк Костелло и чикагский мафиози Чарли Фичетти. (11)
Тайное увлечение Сигела наркотиками началось в 1939 году, когда по просьбе Мейера Лански, Вирджиния Хилл отправилась в Мексику и соблазнила «многих представителей мексиканской политической верхушки, армейских офицеров, дипломатов и офицеров полиции». (12)
Хилл открыла собственный ночной клуб в Нуэво-Ларедо и стала совершать частые поездки в Мехико в компании доктора Маргарет Чанг (почетного члена Хип Синг Тьонга и лечащего врача «Летающих Тигров»), прибегая к услугам частной авиакомпании, сформированной при помощи Китайского Лобби генералом Клэром Шено для снабжения националистов в Куньмине, городе, который Джон Сервис отметил как место, заманчивое для агентов ОСС и славящееся опиумом. Более точно это описал в своем журналистском расследовании Эд Рейд. Он написал статью «Хозяйка и Мафия», где отмечал, что ФБН осведомлено о том, что доктор Чанг возглавляет «наркоторговлю в Сан-Франциско». (13)
Чанг получала крупные суммы от Сигела и Хилл и передавала посылки Хилл в Новом Орлеане, Лас-Вегасе, Нью-Йорке и Чикаго. Это вовлекало их в гоминдановскую наркоторговлю, но, несмотря на факты, агенты ФБН пренебрегли этой информацией: «она много лет была под наблюдением полиции», но «они не нашли ничего, что бы позволило завести дело против нее». (14)
А почему нет? Да потому, что она находилась под защитой. Адмирал Честер Нимитц, командующий Тихоокеанским флотом, являлся только одним из ее многочисленных влиятельных друзей в Вашингтоне. В отличие от Багси Сигела, она не обладала взрывным характером, хотя как раз Сигелу не удалось провести переговоры. Он был убит за разбазаривание денег Мафии на отель «Фламинго». Но агент ФБН Джо Белл, преемник Джорджа Уайта на посту главы отдела в Чикаго, выдвинул свою версию убийства Сигела: «это было подготовкой почвы для установления контроля над нелегальным распространением наркотиков в Калифорнии Мафией». (15)
Белл упомянул операцию Лански по контрабанде наркотиков, организованную в Мехико в 1944 году под руководством Гарольда «Счастливчика» Мелтцера. Описываемый как «человек, который боялся быть захваченным Багси в Мехико», Мелтцер начал свою операцию в Ларедо, прямо через границу от ночного клуба Хилл, и переправлял наркотики организации Драгна в Калифорнии. Мелтцер был помощником Джона Орменто, связанного с семьей Луччезе через босса Мафии в Далласе Джо Чивелло и работал он с мексиканским консулом в Вашингтоне, который опекал торговцев и подкупал пограничную стражу. Финансируемый Лански и Гарри Стромбергом из Филадельфии, Мелтцер регулярно совершал поездки между Мехико-Сити, Кубой, Гонконгом и Японией. Он также был профессиональным убийцей, и в декабре 1960 года ЦРУ предложило ему присоединиться к команде профессиональных убийц - это наводило на мысль, что его контакты с руководством разведслужб берут начало со времен Проекта Лючиано, одновременно с контактами Лански и Сигела. (16)
Соседство Мелтцера с Вирджинией Хилл в Ларедо означало, что он был покупателем гоминдановских наркотиков доктора Чанг. И в этом было все дело. Агенты Мафии могли не убить Сигела, но агенты правительства США опасались, что он захватит контроль над мексиканской сетью, что поставит под угрозу контролируемую доктором Чанг гоминдановскую операцию. В конце концов, Сигел был убит двумя выстрелами в голову, что было отмечено, как «весьма нехарактерное для гангстеров». (17)
Защита мексиканской сети была обычным делом для руководства разведки. Когда 15 июня 1947 года Сигел был убит в доме Вирджинии Хилл, она находилась во Франции как агент по импорту, чтобы проработать один из путей транспортировки наркотиков для Мафии в Америку. Это было доказательством того, что секретные агенты правительства оказывали содействие Хилл в этом деле; ее паспорт был украден во Франции и, не смотря на доказательства ее причастности к преступлению, Государственный департамент выдал ей новый.
В августе Хилл прибыла в Майами и открыла счет на крупную сумму в Национальном Банке Мексики, а затем встретилась с доктором Чанг в Мехико-Сити, где в начале 1949 года возобновила с ней связи. Затем Хилл снова отправилась в Европу, чтобы встретиться с Лаки Лючиано, партнером Лански в новой операции, предпринимаемой французскими корсиканцами (многие из которых имели связи с разведкой). Он также планировал создание тайных лабораторий для производства высококачественного героина во Франции и на Сицилии.
Кто осуществлял правительственную защиту этих операций наркоторговцев? Питер Дейл Скотт предложил теорию, заключавшуюся в том, что существует выбор: «что вы предпочтете: организованную преступность, неорганизованную преступность или политический радикализм?» (18) И в середине 1947 года это означало не только поддержку националистического Китая, но и поддержку Израиля. Многие гангстеры, участвовавшие в Проекте Лючиано, включая Лански, были активно вовлечены в торговлю оружием и наркотиками на Ближнем Востоке. Так, в статье, появившейся в «Нью-Йорк Таймс» 28 ноября 1948 года, отмечалось: «Новое государство Израиль сражалось, раскидывая сеть контрабанды наркотиков при помощи не более чем сотни преступников», которые незаметно организовывали и практиковали искусство черного рынка, что помогало выживать во время войны.
Из докладов Джона Сервиса трёхлетней давности Энслинджер знал о том, что националистический режим в Китае полностью зависел от незаконных операций с наркотиками. Так, в докладе Государственного Департамента, представленного 14 июля 1947 года, говорилось: националистические власти в то время «продавали опиум, преследуя цели получения средств, необходимых для оплаты войск, сражавшихся с коммунистами». (19) Он также знал, что гоминдановский опиум и наркотики поступают в Мексику. В докладе от 15 ноября 1946 года, предоставленном Энслинджеру главой новоорлеанского отдела Терри А. Талентом, говорилось, что «многие официальные китайские лица получают реальную прибыль от этой незаконной торговли», а «последний съезд Гоминдана в Мехико-Сити настойчиво ходатайствовал о фондах для будущих операций с торговлей опиумом». Талент прилагал к докладу список известных китайских наркоторговцев по именам.(20)
Такие же доклады поступали из Мексики с сообщениями о множестве доказательств существования сети Мафия-Гоминдан. Например, в феврале 1947 года атташе министерства финансов, бывший офицер ОСС Долор ДеЛаграв докладывал из Мехико-Сити, что три главных группы торговцев наркотиками продолжают действовать, но при этом он не упоминал о связях Вирджинии Хилл с Альбертом Спитцером и Альфредом Блюменталем. (21) Эти связи могли разоблачить сенатора Эстеса Кефовера. Энслинджер знал, что Спитцер и Блюменталь были помощниками Лански, а крупные партии опиума отправлялись из Мексики на кораблях, сопровождаемых «полицейским эскортом» и не являлись подконтрольными ФБН. (22) В 1948 году ФБН заявит, что Мексика является источником половины незаконных поставок наркотиков в Америку, но ничего не предпримет по этому поводу.
Ничего не предпринималось потому, что торговля наркотиками санкционировалась Центральным Разведывательным Управлением (ЦРУ), которое в 1947 году разрабатывало планы по дестабилизации мексиканского правительства, противопоставлению центральной власти в Мехико-Сити военным губернаторам в северных приграничных провинциях. ЦРУ пошло на уступки, видя достигнутый компромисс по поводу наркотиков с кубинским правительством, приветствовался и тот факт, что капитан Рафаэль Чаварри основал мексиканскую версию ЦРУ - Федеральный Директорат Безопасности(DFS), (23) а также поддерживал отношения с мексиканским наркоторговцем Хорхе Морено Шове. Согласно профессору Скотту, эти действия ЦРУ «втягивали его в интриги, связанные с торговлей наркотиками и защитой DFS». В 1950 году Шове поставлял наркотики через сеть Лански - французские контакты Лючиано. К тому же связанный с гангстерами бывший мэр Нью-Йорка Уильям О’Двайер стал американским послом в Мексике.

ПЕРЕСЕЧЕНИЕ: ДЕТРОЙТ, ЦРУ И ИТАЛЬЯНСКАЯ МАФИЯ

Пока в центре внимания ФБН была коррупция официальных лиц Мексики, Мафия переправляла высококачественный героин через Канаду в Детройт, куда прибыл Джордж Уайт, в июне 1947 года сменивший Ральфа Ойлера, умершего в марте. Сердечный приступ случился с Ойлером после того, как газета «Детройт таймс» назвала Детройт «ключевым городом» на новом маршруте поставок наркотиков, проложенном Лаки Лючиано. Энслинджер сослался на то, что после выдворения Лючиано из Гаваны, ФБН раскрыло схему Мафии, включавшую Тампу и Новый Орлеан как «новые главные порты, открытые для огромных потоков незаконных поставок наркотиков». Энслинджер добавил, что Мафия «приобретала наркотики в большом количестве, используя мародеров в последние недели хаоса европейской и азиатской войн». (24)
Откровения Энслинджера и ситуация в Детройте - только два примера деятельности ФБН по нейтрализации Мафии в конце 1940-х годов. Одна причина была в снижении силы ФБН, но это было скорее плохой новостью, чем хорошей. Согласно Полу Ньюи, агенту ФБН в Детройте с 1943 по 1948 год, «мы были ограничены в возможностях открывать дела, касающиеся Мафии до того, как большое жюри присяжных США, исключая Прокурора США получало одобрение Министра Юстиции в Вашингтоне. По моему мнению, это был способ извлечения политической выгоды».
Из портов Марселя и Гонконга на улицы американских городов политические интересы пролегали пути наркоторговли. Во время двадцатилетнего пребывания Ойлера на посту главы отдела в Детройте агенты под его командованием были вынуждены придавать значение политической корректности при заведении дел против курильщиков опиума, черных потребителей героина и китайских держателей курилен опиума. Мафия, контролировавшая ввоз и распространение наркотиков, могла не беспокоиться. Назначение Джорджа Уайта в качестве главы отдела не было воспринято ими как сигнал к изменению политики. Характеризуя начальный период работы Уайта в Детройте, можно сказать, что он добился хорошего отношения прессы к ФБН. «ФБР предоставляло работу людям, формирующим общественное мнение, - объясняет Ньюи, - но Энслинджер не имел достаточно средств, чтобы делать что-то похожее, поэтому у Бюро были такие люди, как Уайт, создававшие нужное общественное мнение».
Уайт, как писала газета «Детройт Таймс» 27 июля 1947 года, прибыл в город с автоматом Томпсона в одной руке и опиумной трубкой в другой. В течение 1946 и 1947 годов Уайт продолжал эксперимент с «речью, убеждающей, что наркотик может быть таким же, как алкоголь или представлять собой кристалл, вкладываемый в сигарету». (25) Это его стремление в завоевании общественного мнения и активность, поощряемая руководством разведывательных служб, занимала гораздо больше времени, чем его расследования деятельности Мафии в Детройте и являлось критической точкой в течение всей войны.
Тем временем Энслинджер выяснил, что детройтские торговцы наркотиками получали товар от Санто Траффиканте из Тампы через Новый Орлеан. Эта связь была выявлена в декабре 1945 года, когда Костелло и Лански открыли «Беверли-клаб» в Новом Орлеане под руководством Сэма Кароллы и Фрэнка Копполы. Будучи членом семьи Лючиано, Коппола прибыл в Детройт в конце 1930-х годов и получил политическую защиту, присоединившись к Джимми Хоффа и профсоюзу владельцев грузовиков, который вытеснил из города Конгресс Индустриальных Организаций в 1941 г. Коппола был крестным отцом приемного сына Хоффы, который стал одним из распространителей наркотиков Копполы в Детройте. Джона Прициола и Рафаэле Куасарано, «были приписаны к местному 985-ому отделению профсоюза водителей грузовиков». (26)
Из штаб-квартиры Хоффы в Детройте водители грузовиков содействовали работе мафиозной системы в деле распространения наркотиков по всей стране. После поставок из-за рубежа наркотики, принадлежавшие Фрэнку Коппола, переправлялись Джо Чивелло в Даллас и Фрэнку Ливорси в Нью-Йорк на грузовиках компании Джона Орменто. Фамильные связи были ключом к успеху, родственники Ливорси, включая Орменто и братьев Джона и Фрэнка Диогуардиа, контролировали местные профсоюзы водителей грузовиков в Нью-Йорке и Флориде. Вместе со своим дядей Джеймсом Плюмери они входили в семью Луччезе.
Другую выгоду приносил политический контроль на местном уровне, так как Мафия смело развивала свою национальную сеть торговцев наркотиками, федеральное правительство начало депортировать мафиози. В послевоенные годы были высланы десятки мафиози. Поворотным пунктом была депортация в мае 1947 года на Сицилию босса новоорлеанской мафии Сэма Кароллы, в январе 1948 в Италию был депортирован и Фрэнк Коппола, который передал руководство новоорлеанской операцией уроженцу Туниса Карлосу Марчелло. Но операции с наркотиками продолжались, поскольку Марчелло имел хорошую защиту дома. В 1938 году агенты ФБН арестовали его за продажу 23 фунтов марихуаны, он стал известен как контрабандист и «член наиболее крупной группы торговцев наркотиками в районе Нового Орлеана». Губернатор Луизианы О. К. Аллен сократил его срок и через девять месяцев заключения Марчелло снова вернулся на улицы. (27)
Депортация не изменила стиля деятельности Кароллы и Копполы. Через много лет Коппола стал совершать частые поездки по Европе для закупки наркотиков, он вместе с Кароллой возродили свою базу на Сицилии, где они продолжали работать с членами круга наркоторговцев Сицилии Бадаламенти и Грекосом. Оба, подобно Каролле и Копполе, были продуктом Проекта Лючиано и антикоммунистической активности, частью того, что профессор Скотт охарактеризовал как «послевоенное сотрудничество Мафии и разведки», которая «использовала международную наркоторговлю в своих целях». (28)
Основание для таких тесных отношений было заложено еще ОСС в годы войны, когда в политических целях укреплялись позиции Мафии на Сицилии и в Италии, и оказывалась помощь в ее сотрудничестве с христианскими демократами. Вовлеченность в эту криминальную конспирацию имела истоки в Секретной полиции Муссолини (ОВРА), в Итальянской масонской ложе, P-2, в разведывательной службе Ватикана и ЦРУ, через Международную Коммерческую Корпорацию, созданную Уильямом Донованом. Созданная в 1947 году при финансовой поддержке Рокфеллера, ВКК являлась частной версией Плана Маршалла, инвестировавшей средства главным образом в военное производство и стратегические материалы. ВКК базировалась в Панаме и была укомплектована бывшими офицерами ОСС, её можно охарактеризовать как «соединение импортно-экспортных операций и коммерческую ориентацию шпионской сети». (29)
Преобразование и коммерческое использование международных наркоторговцев было инструментом, способным заменить коммунистические и рабочие организации. Например, в мае 1947 года мафиози Сальваторе Джулиано и его банда убили восемь человек и ранили тридцать три в сицилийской деревне, жители которой проголосовали на выборах четырьмя днями ранее за кандидатов от Коммунистической партии. Фрэнк Коппола со своей базы в окрестностях Партинико снабдил Джулиано взрывчаткой и ружьями, которые сам приобрел, благодаря «финансированию бывшего главы ОСС Уильяма Донована». (30)
Коппола был контролером перед сценой, создателем «сицилийских и римских депутатов». Писатель Гайя Сервадио отмечал в книге «Мафиози»: «божий промысел для саги Сальваторе Джулиано». (31)
В 1948 году ЦРУ было настолько влиятельно в Италии, что лидер коммунистов Пальмиро Тольятти обвинил США во вмешательстве в итальянские национальные выборы. Он также обвинил репортера Майкла Стерна (который восхвалял Джулиано в серии статей для «True Magazine» в 1947 году), что он являлся шпионом Донована и сенатора Карла Мундта из Китайского Лобби, одного из главных противников Энслинджера. Это означало, что Энслинджер был в курсе «послевоенного союза Мафии и разведки», а также знал об использовании «международной наркоторговли в политических целях». (32)

КИТАЙСКАЯ НАРОДНАЯ РЕСПУБЛИКА ПРОТИВ ТАЙВАНЯ

Правительство США поддержало контрабандистов наркотиками в интересах национальной безопасности, когда в октябре 1949 года Гоминдан перебрался на Тайвань, а в Китае была создана Народная республика. При американской поддержке националисты были признаны в ООН в качестве законных представителей Китая. В то же время под руководством ЦРУ наркоторговец генерал Ли Ми и его 93-я дивизия националистов пересекла бирманскую границу и при помощи агентов ЦРУ во Вьетнаме, Лаосе и Таиланде развернула партизанские операции против Китая. Поддерживая операции ЦРУ, представитель Китайского Лобби сенатор Пэт Маккарран в феврале 1949 года затребовал 1,5 миллиона $ на помощь Гоминдану, и в апреле 1949 года сенатор Ноуленд обрушился на критиков Гоминдана в Государственном Департаменте. Стремясь решительно предотвратить признание американским правительством КНР, Китайское лобби развернуло массивную пропагандистскую компанию, основываясь на предположениях Энслинджера о том, что КНР является источником всей нелегальной торговли наркотиками, простирающейся в Японию, на Филиппины и в Гонконг, игнорируя статью в «Нью-Йорк Таймс» от 23 июля 1949 года, сообщавшую, что в гонконгском аэропорту Кайтак перехвачено 22 фунта героина для ЦРУ, поставленного из гоминдановского центра в Куньмине.
Энслинджер выполнил свою долю работы по многим направлениям: в 1950-ом году Китайская народная республика предложила на легальный рынок 500 тонн опиума, он отклонил возможность приобретения образцов компаниями «Нью-Йорк Куинни» и «Кемикал воркс». Его задачей было предотвращение получения КНР стратегических запасов валюты от этих продаж. Энслинджер объяснил, что он опасается использования КНР валюты для покупки оружия и поддержки коммунистических повстанцев по всему миру. Но этот запрет таил в себе скрытое коварство, ставя целью побудить КНР продать опиум на черном рынке, или хотя бы сделать вид, что она собирается это сделать. Это подкрепило бы пропагандистскую дискредитацию коммунистов.
Для защиты Тайваня от Китайской Народной республики Китайское лобби собрало около 5 миллионов долларов частных средств, которые ЦРУ использовало для авиации генерала Шено и преобразования ее в первые военно-воздушные силы ЦРУ, «Гражданский Авиатранспорт» (CAT). Вместе с Шено работал Уильям Пирс, глава представительства ЦРУ в Тайбэе (бывший командир подразделения ОСС - Отряда 101, переправлявшего опиум) и Десмонд Фицджеральд, отвечающий в ЦРУ за азиатские дела. Как и Пирс, Фицджеральд не был чужд опиумных дел. Будучи офицером связи в войсках националистов, сражавшихся с японцами во время войны, он «наслаждался экзотикой жизни в джунглях, курил опиум вместе с бирманскими партизанами». (33)
Адвокат с Уолл-стрит Фицджеральд, фигура весьма важная в тайной истории ФБН, также занимался грязной нелегальной политикой в Нью-Йорке. В феврале 1949 года он объединился вместе с Кленденином Дж. Райаном и другими реформаторами-республиканцами, назвав свое объединение Комитет пяти миллионов. Миссия этой организации состояла в том, чтобы разоблачить мэра О’Двайера и его связи с Фрэнком Костелло, а также торпедировать усилия Демократов на предстоящих выборах мэра. Как сообщает его биограф Эван Томас, Фицджеральд «оказался в затруднительном положении» в марте, когда два из нанятых Комитетом частных детектива, сделали запись телефонных переговоров лидера Таммани-Холла. Фицджеральд планировал обсудить эти записи, и так как обвинить было некого, он перенёс «свой энтузиазм в сферу публичной политики». (34) Но это только стимулировало его продвижение в высшие звенья ЦРУ и его сумасбродные приключения в интересах Республиканской партии получили неожиданное продолжение.
Объединил Фицджеральда и Пирса в 1950 году генерал Ричард Стилвелл. Как специальный военный представитель при посольстве США в Италии с 1947 по 1949 год Стилуэлл помогал Христианским Демократам и Мафии утвердить их позиции. Отвечая за материально-техническое обеспечение операций ЦРУ в Азии с 1949 по 1952 гг., он организовал CAT для поддержки вторжения отрядов генерала Ли Ми из Бирмы в Юньнань и предоставил возможность генералу поставлять на рынок «треть мировых незаконных поставок наркотиков». (35)
План спасения Тайваня был выдвинут 7 ноября 1949 года, когда Уильям С. Паули получил полномочия от Государственного секретаря Дина Ачесона возглавить группу, состоящую из армейских офицеров, созданную адмиралом Чарльзом Куком и направляемую в Тайвань в качестве советников Гоминдана по вопросам безопасности. Не чуждый политических амбиций и связанный с криминальным миром, Паули владел сахарной плантацией, авиалинией и автобусной компанией на Кубе, он также был связан с Мафией, которая там же имела свои интересы. Кроме этого, он был связан с руководством разведки. Билл Донован встретился с министром обороны администрации Чан Кайши и главой секретной полиции, чтобы подстраховать в случае неудачи Паули. Уильям Буллитт в декабре начал собирать средства для Консультативной миссии Паули - Кука, - львиная доля помощи поступила для группы от техасского нефтепромышленника и ультраправого фанатика Г. Л. Ханта, в прошлом - профессионального карточного игрока, который в молодости создал свою финансовую империю, основанную на частном тотализаторе на бегах. (36)
Так в смелое предприятие Паули-Кука был вовлечен М. Престон Гудфеллоу, бывший издатель «Brooklyn Eagle», посланный Донованом вместе с Гарлендом Уильямсом для взаимодействия с Уильямом Кесуиком и британской SOE в 1942 году. Позднее Гудфеллоу руководил тайными операциями ОСС в Бирме и Китае, тайно сотрудничая с генералом Тай Ли и наркоторговцем Ду Юшеном. Согласно историку Корейской войны Брюсу Каммингсу, Гудфеллоу мог удачно сочетать связи бизнеса с «правыми режимами в Азии и интересы в Центральной Америке». (37)
Сговор Паули с Куком, Донованом, Гудфеллоу, Буллиттом и Хантом может служить хорошим примером для учебного пособия о том, как наемники создавали тайное правительство. В январе 1950 года Гудфеллоу посетил Тайбэй вместе с Куком, а в апреле прибыл посланец Буллитта. Впоследствии «полковник Уильямс» представил этого посланца Сатирису Фассулису, «который дал ему 500 тысяч $ для организации пропагандистской компании в интересах Тайваня». (38)
А что предпринимал в это время Гарленд Уильямс? Уильямс был занят в сети Иран-Китай. В 1948-1949 годах он проводил обследование иранской опиумной продукции, доводя до сведения Энслинджера информацию об этом. О том, в частности, что множество влиятельных иранских семейств связывают свое будущее с опиумной торговлей и умышленно сохраняют слабое антинаркотическое законодательство. (39) Он знал, что Иран отправил морем тонны опиума в Индокитай через греческих и американских брокеров вроде Фассулиса. Но Уильямс также обеспечивал безопасность секретных служб и в то время как глава ЦРУ Аллен Даллес встретился с официальными представителями Гоминдана, чтобы скрепить соглашение о сделке с Паули - Куком, он снова был призван на военную службу и назначен командиром армейской 525 группы военной разведки. Кроме всего прочего, 525 группа военной разведки готовила офицеров для службы в Корее и командир группы Уильямс получил распоряжение поддержать усилия Миссии Паули - Кука или Сатириса Фассулиса.
Со своей стороны Фассулис отрицал, что когда-либо встречался с Уильямсом или получал деньги от Ханта, а также и то, что был связан с Паули. Он отрицал все. Конечно, он был американским пилотом в Китае в годы войны, где он встречался с Гарлендом Уильямсом; в 1950 году он был вице-президентом Международного Комитета по Китаю (CIC), субсидировавшегося ВКК Донована. CIC был исключен из Акта регистрации зарубежных агентов и снабжал Миссию Паули - Кука всем от противогазов до самолетов. Также против него выдвигалось обвинение в контрабанде наркотиков в США. (40)

ОТ МАСКИРОВКИ К ОБМАНУ

CIC был обвинен, но его вина не была доказана. В свою очередь, ФБР и армейская контрразведка расследовали критику, которая обвиняла спецслужбы в операциях по контрабанде наркотиков. В октябре 1951 года никто иной, как адмирал Чарльз «Савви» Кук, клятвенно утверждал, что сотрудник Государственного департамента Джон Сервис, докладывавший о гоминдановских распространителях наркотиков, является сторонником коммунистов. Подобные же доказательства приводил и сотрудник Государственного департамента Оливер Е. Клабб в одном из своих докладов, сообщая об использовании Чаном опиумной торговли для поддержки соей диктатуры нацистского типа. (41) Позднее редактор журнала «Тайм» и бывший коммунист Уиттакер Чэмберс заявили на заседании Подкомиссии по внутренней безопасности, что Клабб выдал профессору Оуэну Латтимору (автор декоративной фразы «Китайское Лобби») фальшивый паспорт. Клабб был уволен из Государственного департамента в июле 1951 года.
Всё больше и больше докладов, поступающих в ФБН, связывали либералов с наркоторговлей коммунистов. Так, производя расследование по делу Лаки Лючиано на Кубе, агент Рей Оливейра, например, (информацию сообщили в штаб-квартиру ФБН скандально известные авторы Джек Лайт и Ли Мортимер) утверждал, что перуанские коммунисты построили семнадцать кокаиновых фабрик в Лиме, но игнорирование того факта, что может возникнуть «Новое государство торговцев наркотиками», докладчики называли «преступной халатностью». (42)
Между тем Энслинджер обхаживал конгрессменов по вопросу морфийной наркомании. «Энслинджер объяснял конгрессменам угрозу распространения морфия, подобно другим наркотикам, - писал один журналист, - указывая на то, что затрагивались национальные интересы». (43)
В июне 1950 года началась Корейская война и всё перевесили национальные интересы. В юридической трактовке закона о наркотиках это означало поддержание мифа об отравлении Америки наркотиками, происходящими из-за «Железного Занавеса». Россия якобы использует доходы от наркотиков для оплаты своих секретных агентов в Америке, руководство Коммунистической партии Кубы предлагало Лючиано убежище и «розовые юристы» представляли интересы наркосиндиката Мафии в Восточном Гарлеме через «левого конгрессмена Вито Маркантонио». В период доминирующего влияния Маркантонио, - говорили Лайт и Мортимер, - районные лидеры Рабочей партии обеспечивались полицейской защитой (распространители наркотиков), через союз Таммани-Холла и противника Таммани-Холла мэра ЛаГуардиа». (44)
Они утверждали, что у Энслинджера «восемнадцать лет были связаны руки», благодаря либеральным юристам, которые уверенно предохраняли уличных торговцев наркотиками «от тюрьмы потому, что те получали взятки или им морочили голову». (45)
Лайт и Мортимер не были пророками, но их книги были популярны и способствовали разжиганию массовой истерии в общественном восприятии в эпоху Маккарти, помогая объяснить, почему «компания Энслинджера» против Лючиано и Мафии связана с мифической тайной наркоторговлей коммунистов, и таким образом разжигали предрассудки и заставляли верить в это.
Некоторые политики осмеливались оспаривать утверждения Энслинджера, что КНР использует доходы от продажи опиума, чтобы финансировать войны в Корее, Вьетнаме и Малайзии, особенно, если эти утверждения противоречили фактам. Но в тягостной атмосфере маккартистской эры достоверность была не так уж важна. И было не важно, что, например Хуанг Чаочин, который «с трудом избежал заключения, когда был генеральным консулом в Сан-Франциско в 1937 году и подозревался в контрабанде наркотиков в Соединенные Штаты», а потом входил в Центральный Комитет Гоминдана, или что Гоминдан организовал массовую бойню своих оппонентов на Тайване, или что советники из ЦРУ при тайной полиции помогали формировать полицейское государство вместе с сыном Чана и его наследником Цзян Цзинго. (46)
И не имело значение то, что ЦРУ защищает союзников Америки, которые занимались поставками наркотиков, чего Энслинджер с его широкими плечами и Геркулесовыми пропорциями был не в силах изменить. Климат Холодной Войны диктовал правила игры.

6
ПОРОЖДЕНИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ.

«Люди это - толпа, которая делает шесть процентов на долларе».
«Сумасшедший Уилли» Моретти, цитируемый в «Тайных правителях»

Охота ФБН на Мафию начиналась с использования наркоманов-информаторов, «испачканных мукой на своей мельнице», но наркотики не оставляли выбора, и таким образом агенты под прикрытием создавали преступления.
Согласно бывшему наркоману и популярному автору Уильяму С. Берроузу, «схватить кого-нибудь с джанком и держать в камере до тех пор, пока человека не начнет ломать, и он не размякнет – это накатанный ход. Дальше куют, пока горячо, и следует разговор по душам. «За хранение мы можем засадить тебя на пять лет. Но с другой стороны, ты можешь выйти отсюда прямо сейчас. Решение зависит только от тебя. Будешь работать с нами – мы гарантируем хорошее содержание. Ну а главное, будешь иметь достаточно джанка и карманные деньги. Так будет, если ты согласишься. У тебя есть несколько минут, чтобы спокойно все обдумать».
Берроуз продолжает словами, что пока наркоман обдумывал такое предложение, агент выкладывал на стол несколько доз героина. «Это тоже самое, как если бы перед человеком, умирающим от жажды, медленно опорожняли стакан ледяной воды, - замечает Берроуз. - И джанки начинает называть имена». (1) * (У.Берроуз. «Джанки» - перев. Алекса Керви)
Целью агента было продвинуть цепочку: вынудить наркомана сдать торговца, заставить торговца сдать поставщика, а поставщик сдаст оптового торговца героином. Некоторых арестовывали за продажу килограмма наркотика, они могли получить до десяти лет тюрьмы, схватить же с поличным оптового торговца из Мафии было мечтой любого агента под прикрытием.
Но это было возможно только для внедренных агентов, которые закупали героин для донов Мафии, но информаторы в высшем эшелоне Мафии были редки, и их судьба была предопределена, как, например, судьба Карла Карамуссы, имевшего горький опыт. У ФБН никогда не было больше пяти информаторов внутри Мафии, которая только в Нью-Йорке насчитывала 2000 постоянных официально установленных членов, все они были готовы «провести время» в тюрьме, защищая своих уважаемых и беспощадных боссов.
Запутывал дело тот факт, что большинство информаторов приобретались через нудную работу по принципу «две покупки, один арест»: две покупки были необходимы по закону для превышения полномочий с целью провокации преступления и доказательства намерений. Агенты ФБН рыскали по городским отелям, крышам, темным аллеям, разыскивали наркоманов или уличных торговцев наркотиками, чтобы завлечь в свою ловушку представителей мафии, которые могли руководить ими в глубинах темного мира международной тайной наркоторговли.
Рутинный принцип «две покупки и арест» был платой за возможность ФБН записывать и собирать биографические данные на наиболее известных торговцев наркотиками, создавая весьма обширный черный список. Домашние преступники были систематизированы в алфавитном порядке и внесены в темно-коричневый Национальный список, тогда как зарубежные составляли темно-красный Международный список. Обе книги были опубликованы Министерством Финансов и стали доступной информацией для агентов ФБН. Отдельная книга по Мафии была весьма специфической по своей манере и представляла собой книгу толщиной в восемь с половиной дюймов.
Книга содержала данные приблизительно о 800 наркоторговцах, их прозвищах, помощниках и способах совершения преступления. В дни, когда еще не было компьютеров, этот список и собрание фотографий преступников были больше, чем энциклопедия торговцев наркотиками. Это было первое основательное исследование преступного мира. Книга также раскрывала их взаимоотношения и приоткрывала завесы корпоративных тайн, бизнеса, осуществляемого в других странах и нелегальных банковских операций. Это предоставляло возможность агентам ФБН отслеживать списки пассажиров океанских линий и экипажей торговых судов в поисках известных контрабандистов, что иногда позволяло им предупреждать ввоз наркотиков и осуществлять их захват. Но больше всего книга потрясла политиков.
Используя этот черный список, привлекая информаторов, разрабатывая тактику тайной войны и используя местное, общегосударственное и зарубежное законодательство, ФБН в 1950 году отправило в тюрьму множество преступников. Другие федеральные агентства проводили свои расследования, опираясь на эти данные в сфере азартных игр, налоговых преступлений, торговли оружием и в делах о подделке денег и документов. Как отмечал в журналистском расследовании Фред Кук, ФБН всегда знало, что может случиться, но «это все же случалось». (2)

БАНДЫ НЬЮ-ЙОРКА

В начале 1950 годов Нью-Йорк являлся главным портом, через который проходила значительная часть ввозимых в Америку нелегальных наркотиков. Спрос возрастал, и высокие доходы обеспечивали концентрацию мафиози в Нью-Йорке в гораздо большей степени, чем по всей стране. Мафию представляли так называемые пять семейств во главе с царем металлолома Вито Дженовезе, импортером оливкового масла Джо Профаци, импортером сыра Джо Бонанно, импортером томатов Винсентом Маньяно и производителем одежды Томасом Луччезе.
В эти дни главной мишенью ФБН была неунывающая банда 107 улицы, распространявшая героин для еврейских, итальянских, чернокожих и пуэрториканских банд далее по всему городу. Проследить операции банды было легко, агенты ФБН могли находиться за пределами их складов, наблюдать за покупателями, затем следовать за ними к подпольным фабрикам по переработке, где сотрудники нью-йоркского подразделения по борьбе с наркотиками могли, выражаясь их жаргоном «постучать в дверь», то есть произвести полицейскую облаву на основании подозрения.
Но прикрыть эту банду все же было невозможно, согласно Лайту и Мортимеру (основываясь на подсказках руководства ФБН), так как местные руководители Рабочей партии были лояльны к конгрессмену Маркантонио, осуществлявшему свою политическую защиту через свой альянс с Таммани-Холлом. Это соглашение, как утверждается, позволяло политическим сторонникам Маркантонио ввозить пуэрториканских иммигрантов вкупе с поддержкой наркоторговли Мафии и поддерживать через своих соотечественников выдвинутых Мафией кандидатов. В связи с этим официальные лица Демократической партии были обвинены в тайном сговоре с наркоторговцами, с черными, пуэрториканцами, левым крылом рабочего движения и коммунистами. (3)
ФБН выделяло Томаса Луччезе как главного организатора этого сговора по двум причинам: потому что Джон Орменто - высокопоставленный член своей фамилии - руководил всеми операциями банды, связанными с наркотиками. И по той причине, что Вито Маркантонио был политическим патроном Луччезе. Маркантонио отправил сына Луччезе учиться в Уэст-Пойнт. Круг влиятельных друзей Луччезе также включал в себя закулисных политиков, в том числе Республиканцев, местного прокурора Майлза Дж. Лейна, одного из тех высокопоставленных помощников, которые оплачивали номер для Луччезе в «Астор-отеле» в марте 1948 года. В 1950 году Луччезе занимал вместе с Джо Адонисом место среди наиболее разыскиваемых ФБН наркодельцов, к которым также относился Фрэнк Костелло. Его, в свою очередь, тоже можно охарактеризовать как наиболее разыскиваемого человека. (4)

ПРЕЛЮДИЯ «СУДА КЕНГУРУ»

Том Луччезе олицетворял собой все, что правящий слой общества презирал в иммигрантах, рабочем классе и профсоюзах. Он родился в Палермо в 1899 г., а его первое зафиксированное преступление датируется 1921 годом; десятью годами позже Лаки Лючиано назначил его главой одной из пяти семей, а в 1939 году он начал формировать отношения с Таммани-Холлом, таким образом, крестный отец среднего ранга заменил Луи Бучалтера в качестве босса преступного мира в Нью-йоркском районе. Занимаясь вымогательством, торговлей наркотиками (в международном списке наркоторговцев он стоял под номером 139) и трудовым рэкетом, он организовал собственный легальный швейный бизнес с грузовыми перевозками, охватывавшими Новую Англию и Нью-Джерси. Позже, став главой Семьи, он стал одним из менеджеров наркосиндиката, а его семья оказалась в приоритетном списке. Он лично не прикасался к наркотикам, и только через хорошо организованное тайное расследование ФБН смогло доказать его вину. Но иначе было невозможно, так как комплексное тайное расследование предполагало обязательное вовлечение в дело высокопоставленных юристов, прокуроров и политиков, многие их которых защищали его.
Был только один способ воздействия на эту систему, представлявшую альянс между гангстерами, полицейскими, политиками под тайным контролем высшей власти. Энслинджер и его внутренний круг хорошо это понимали, их безжалостная пиар-компания базировалась на утолении жажды национальной прессы в получении сенсационных материалов: репортер Эд Монтгомери, например, выиграл Пулитцеровскую премию за серию репортажей об организованной преступности в газете «San Francisco Examiner», Дон Петит прославился разоблачением банды во Флориде, Эд Рейд заслужил аплодисменты разоблачением деятельности нью-йоркских букмекеров, которые выплачивали Полицейскому департаменту Нью-Йорка 1 миллион $ в год за предоставление защиты, а также публикацией материалов об оказании покровительства людям, связанным с Альберто Анастасиа и его бандой убийц, со стороны одного из служащих мэра О’Двайера. (5)
В марте 1950 года последовала лавина публикаций в прессе с требованиями скорейших эффективных действий. Представитель правительства штата Нью-Йорк Кингслэнд Мейси (республиканец времен Тафта, ветеран скандала Ротштейна и страстный приверженец теории о происхождении преступности из Таммани-Холла) организовал расследование Конгресса. Его вызов принял Эстес Кефовер, сенатор-демократ от штата Теннеси, чьей целью было выдвижение своей кандидатуры на пост президента в 1952 году. Его стратегия состояла в привлечении внимания нации к роли организованной преступности в политической коррупции, распространении нелегальных азартных игр и трудовом рэкете. Для выполнения такой опасной миссии необходимо было одобрение президента Трумэна и Председателя Комитета по законодательству Пэта Маккаррана - это было непростой задачей, но амбициозный сенатор возлагал на это большие надежды. (6)
Консервативная идеология и недовольство Демократами Большого Города способствовали признанию Маккарраном идеи Кефовера как заслуживающей внимание. Несмотря на легализацию в 1931 году азартных игр, Невада оставалась центром организованной преступности. В связи с лоббированием Маккарраном интересов владельцев казино, его шутливо называли «Сенатор от азартных игр». Этот факт настраивал Маккаррана на компромиссную позицию - он решил сам провести расследование. Сенатор Джозеф Р. Маккарти быстро завоевал известность в феврале 1950 года, предоставив список из 250 человек в Государственном Департаменте, которые были «известными членами» Американской Коммунистической Партии; Маккарран обратил свое внимание на многообещающую охоту на ведьм и основал сенатский Подкомитет по внутренней безопасности. Будучи не в состоянии руководить обоими проектами, он пришел к соглашению с Кефовером.
Трумэн, конечно, был обеспокоен тем, что эти расследования выявят его связи с махинациями Пендергаста в Канзас-Сити. Но его опасения рассеялись, когда Маккарран согласился допустить вице-президента Беркли (закадычный друг помощника Энслинджера Джорджа Каннингхэма) к назначению четырех членов Комитета. Маккаран и Беркли провозгласили создание Специального Комитета по расследованию деятельности организованной преступности в междуштатной торговле. Комитет возглавил Эстес Кефовер, чья цель сводилась к разоблачению системы, связывающей полицейских, преступников, политиков и бизнесменов, и угрожающей американскому обществу.
Кефовер между тем встал в оппозицию директору ФБР и стал действовать лучше Дж. Эдгара Гувера. При расследовании деятельности игорного синдиката Кефовер предполагал разоблачить преступные связи многочисленных патронов гуверовских высших кругов, но директор ФБР отверг участие своих агентов в расследованиях, проводимых Комитетом. Гувер утверждал, что он очень занят, спасая страну от коммунистов. Кроме того, было бы непродуктивным использовать ресурсы Бюро для расследования, которое, по его мнению, будет бесполезным. Однако, несмотря на то, что предлог был мнимый, Генеральный Прокурор Дж. Говард Макграсс был нерасположен сердить Гувера и поддержал его решение.
Без поддержки ФБР Комитет Кефовера имел небольшой шанс выявить тайные криминальные связи между штатами, но они существовали всегда, и в них было вовлечено множество высокопоставленных политиков. В тот момент, когда казалось, что Кефовер совершает политическое самоубийство, из тени появился Энслинджер. 6 июня 1950 года на закрытом заседании Комитета Кефовера Энслинджер представил каждому из членов по экземпляру копии Книги Мафии. Когда сенаторы увидели, что огромное количество имен на этих страницах принадлежали людям итальянского происхождения (или они принадлежали к другим нежелательным национальным меньшинствам, часто объединенных в союзы), они испытали облегчение. Представители высшего слоя не относились к водителям грузовиков, портовым грузчикам, официантам. Их классовые различия делали возможным признание ими предположений Энслинджера о контроле Мафии над преступностью в Америке через торговлю наркотиками между штатами при помощи владельцев и водителей грузовиков, а международная контрабанда наркотиков, видимо, осуществляется с помощью рыбаков и грузчиков. (7)
Далее Энслинджер представил свою позицию, предложив сделать агентов ФБН экспертами в каждом городе, который планировали посетить члены Комитета, что должно было компенсировать отсутствие поддержки ФБР. Он предложил добровольное сотрудничество своего главного агента Джорджа Уайта, который покинул свой пост руководителя отдела в Сан-Франциско в июне и занял резиденцию в Нью-Йорке (в мае ее покинул Гарленд Уильямс, занимавший должность главы нью-йоркского отдела ранее). В ожидании этого назначения Уайт присоединился к штабу Комитета Кефовера как постоянный консультант, он сопровождал следователей в Канзас-Сити по всей сети торговцев наркотиками во все потайные места организованной преступности.
Вместе с суперагентом ФБН Джорджем Уайтом, задававшим тон расследованию, Комитет предъявил доказательства (раннее предоставленные ФБН и разведывательным отделом IRS) совместного финансового предприятия, затрагивающего наркоторговлю, азартные игры и трудовой рэкет. По подсказке Энслинджера Комитет предоставил улики, продемонстрировав обществу окончательный вердикт: Мафия (параллельно с коммунизмом) является центром международного тайного заговора, который контролирует преступность в крупнейших городах Америки. Но это было неожиданным выводом для Энслинджера, как его удивило и то, что Комитет поручил провести обстоятельное тайное расследование ФБН, что провоцировало столкновение с ФБР и ЦРУ и навсегда изменяло природу войны с торговлей наркотиками.

СЛУШАНИЯ КЕФОВЕРА

Слушания Кефовера начались летом 1950 года. Журналист Дрю Пирсон, процитировав Энслинджера, охарактеризовал Мафию как пятьдесят человек во главе с Лаки Лючиано; все, кроме одного (Мейера Лански), были итальянцами. Критики тут же назвали это абсурдом. Энслинджер представил список лиц и доказывал свою точку зрения. Возглавляли список Комитета на публичных слушаниях, которые собрались в начале 1951 года в Нью-Йорке, Фрэнк Костелло, так и не явившийся по вызову, - как планировал Главный советник Комитета Рудольф Хэли, - и старый противник Энслинджера по Проекту Лючиано, бывший мэр Уильям О’Двайер. (8)
На протяжении всех слушаний Кефовера Энслинджер и Уайт задавали им тон, а агенты ФБН были постоянными участниками расследований Комитета. На публичных слушаниях по всей стране агенты ФБН объясняли, как организована Мафия, каким образом отмываются деньги, направляемые в легальный бизнес, как через проценты от азартных игр финансируется торговля наркотиками. В июле в Канзас-Сити агент ФБН Клод Фоллмер описывал Чарльза Бинаджио (Комитет планировал вызвать его в качестве свидетеля, но он был убит тремя месяцами ранее) как одного из городских политических боссов и доказанного члена Мафии. Фоллмер указал на итальянский след в махинациях Пендергаста через главных руководителей наркосиндиката Ника Импостато, а также нью-йоркских семей Маньяно и Профаци. Он объяснил, как Канзас-Сити получал французский героин через Тампу и Гавану, несколько драматизируя серьезность ситуации, рассказав также об убийстве Карла Карамуссы.
Уайт содействовал делу Фоллмера, подтверждая связь боевика Маньяно Джо Адониса с Фрэнком Костелло. Он представил документы, связывающие царя игорного бизнеса Фрэнка Эриксона с Демократической партией, легальными организаторами азартных игр и политиками во Флориде, таким образом, проложив дорогу Комитету по слушаниям в Солнечный штат. Было продемонстрировано, что Адонис, Эриксон и Лански инвестировали деньги бандитов в отели, легальную инфраструктуру штата и незаконные букмекерские предприятия. Санто Траффиканте в Тампе в течение двадцати лет подозревался в четырнадцати убийствах, включая убийство Джеймса Лумиа (другого потенциального свидетеля, которого планировал заслушать Комитет) в июне 1950 года. Шеф полиции Тампы рассказал Комитету, что Мафия применяет стандартную процедуру убийства, которая включает приглашение наемных убийц из других городов, при этом труп жертвы сложно было идентифицировать.
Слушания в Новом Орлеане определили Карлоса Марчелло как главного жулика в преступном мире южных штатов. Агент ФБН Томас Е. Макгуайр (ветеран расследования дела Ротштейна, известного своим костюмом в шотландскую клетку и зелеными носовыми платками Келли) связывал Марчелло с Траффиканте и Фрэнком Костелло, а также с политическими оппонентами конгрессмена от Луизианы Хейла Боггса.
Но наиболее сенсационные разоблачения были сделаны Уайтом в связи с его заявлением о том, что был «построен трубопровод» во «внутренний круг» четырех боссов Мафии (Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Канзас-Сити и Чикаго), «которые отдавали приказы об убийствах преступников, причем оказывалось давление на методы совершения убийств по законам Мафии». (9) Убийства Бинаджио и Лумиа (оба были приглашены Комитетом, чтобы давать показания), были интерпретированы Комитетом как неопровержимые доказательства существования как группы наемных убийц, так и самой Мафии.
Наконец, в конце сентября 1950 года Комитет приблизился к Чикаго. Группа наемных убийц нанесла удар, уничтожив бывшего капитана полиции Чикаго Уильяма Друри за несколько дней до дачи им показаний перед Комитетом. В 1947 году он арестовал трех подозреваемых в убийстве Джеймса Рагена и публично связал их с одним из боссов Мафии Тони Аккардо, заправляющим в Чикаго торговлей наркотиками и проституцией. Джордж Уайт был главой отдела ФБН в Чикаго во время расследования Рагена и знал, что он выявил связь между шерифом округа Кук Даном Джилбертом, известным как «богатейший шериф в Америке», с Мафией и политиками- демократами. Уайт был твердо уверен, что Друри был убит потому, что точно определил эту связь. Импульсивная, необдуманная попытка была козырем убийц Друри. Уайт допустил намеренную утечку информации в прессу относительно предварительного расследования Друри, содержание которого было бы раскрыто на тайных слушаниях. Как результат Лайт и Мортимер комментировали «Демократическая грязь в качестве официальной версии». (10)
Уайт добился своей цели в разоблачении связей преступного мира с высшими кругами Чикаго, но высокой ценой. Следующий скандал разразился вокруг сенатора- демократа от штата Иллинойс Скотта Лукаса во время выборов в ноябре 1950 года после того, как он отслужил свой срок и не был переизбран в Конгресс. Сенатор Лукас отклонил просьбу Кефовера выдать ордер на арест чикагских мафиози Тони Аккардо и Чарли Фичетти. В дополнение Уайт был отстранен от работы в Комитете и к всеобщему разочарованию заключительный отчет Комитета не содержал обещанных им разоблачений деятельности внутреннего круга Мафии.
Но что не менее важно: Кефовер предложил ФБР расследовать убийство Друри, но «Гувер нашел это дело не относящимся к юрисдикции своей агентуры». (11)
Эта неудача почти забылась в январе, когда Кефовер начал слушание в Нью-Джерси и удачно предъявил обвинение против Джо Адониса и Уилли Моретти. Адонис не смог организовать защиту в мае 1951 года и получил два года тюрьмы, а после долгих дебатов был депортирован в Италию в январе 1956 года. Прямым результатом Слушаний Кефовера стала депортация более двух десятков иностранных мафиози и натурализованных граждан. «Сумасшедший Уилли» Моретти не был столь удачливым. На публичных слушаниях, состоявшихся 13 декабря 1951года, он заявил Комитету: «Конечно, я знаю Джорджа Уайта долгое время. Джордж важная персона». Уайт вовсе не был в восторге от этого заявления, и Моретти был наказан за свою болтливость - он был убит 4 октября 1951 года в номерах Джо Элбоу в Палисейдсе, Нью-Джерси.

БОЛЬШОЙ ФИНАЛ

В начале 1951 года Комитет Кефовера разрешил полиции нравов «осуществлять контроль над доходами от криминального бизнеса несколькими официальными лицами и использовать законодательство о нарушениях морали в целом». Это означало, что местное законодательство применялось к преступлениям местного уровня, «что местные официальные лица искали компромисс между законом и реальностью, при этом более важными, чем азартные игры, ставились политические вопросы» и федеральное правительство не могло остановить это. В результате компания дискредитации Кефовера набирала обороты, неожиданно возник повод, после того, как он коснулся деятельности Мафии в Техасе, связанной с нефтепромышленником Хантом и в Луизиане - с конгрессменом Боггсом. (15) Дрю Пирсон также утверждал, что чикагский гангстер Тони Аккардо оказывает влияние на Белый дом через помощника Трумэна генерала Гарри Вогана. (16)
В марте 1951-го года цирк Кефовера приближался к Гранд Сентрал Стейшн, зарождающееся в те годы телевидение неотлучно сопровождало слушания, ожидая следующей сенсации. Слушания в Нью-Йорке не разочаровали, особенно с появлением в Виргиния-Холл бандитских курьеров и бывших покровителей Джо Адониса и Багси Сигела. Слушания в Виргиния-Холл начались с решительной речи Председателя Комитета Рудольфа Хэйлли, связавшего бывшего мэра Нью-Йорка Уильяма О’Двайера с Фрэнком Костелло.
Впоследствии перед Комитетом предстал сам О’Двайер. В 1949 году он был переизбран на второй срок, но в июне 1950 года назначен послом в Мексику. Вызванный Кефовером для объяснений его прошлой деятельности, О’Двайер завуалировано сослался на Проект Лючиано, объяснив Комитету, что Костелло помогал ему в его расследованиях для армии в период войны. Не раскаиваясь, он сказал, что был благосклонен к легализации азартных игр, ссылался на издержки, получаемые от монополизации Парком Дэвисом и Эли Лилли рынка желатиновых капсул в ущерб рабочему классу; он предложил Комитету изучить изнанку торговли на Уолл-стрит, которая ничем не отличается от получения доходов людьми в результате пари в таких спортивных соревнованиях, как скачки. (17)
О’Двайер не раскаивался в своих действиях и не помог Комитету установить связи Фрэнка Костелло. Тогда как Хэйлли систематически связывал его с Лючиано в Италии, Лански в Лас-Вегасе, Адонисом во Флориде и Фичетти в Чикаго, сомнительными техасскими нефтепромышленниками, игорными притонами Нового Орлеана, интригами внутри Таммани-Холла, и конечно букмекерами. Костелло проявлял беспокойство перед телекамерами, слушая свое обвинение. Как улику Хэйлли продемонстрировал запись разговора, где Моретти обращается к Костелло, называя его «шеф». (18)
Завершая компанию по обработке общественного мнения, начатую ФБН в декабре 1946 года, Гарленд Уильямс охарактеризовал его как «абсолютного руководителя Мафии и ее наркосиндиката». Костелло отправили в тюрьму за неуважение к органам власти. Пока он оставался в тюрьме, агенты IRS собрали факты, обвиняющие Фрэнка Костелло в уклонении от уплаты налогов, и элегантный премьер-министр Мафии без промедления был отправлен отбывать тюремное заключение в Атланту.

ПРАВДА ИЛИ ПОСЛЕДСТВИЯ

Слушания Кефовера были благоприятными для ФБН и позволили Энслинджеру в мае 1951 года доказать, что контрабанда героина «является самой большой проблемой Америки». (19) Помощник Комиссара Джордж Каннингхэм в июне обратился с заявлением о том, что ФБН нуждается в большем количестве агентов для решения этой проблемы. И на следующий день конгрессмен Чарльз Керстен представил закон, разрешающий привлечь ещё 132 агента. Каннингхэм связал подъем наркомании с чересчур либеральным законодательством, - и конгрессмен Боггс незамедлительно внес закон, увеличивающий сроки наказания за распространение наркотиков. Сенат принял закон в июле, увеличив власть ФБН и выделив средства для подготовки новых агентов. На волне общественной поддержки Женская федерация призвала ввести карантин для наркоманов, сенатор Эверетт Дирксен (R-IL) призвал ввести смертную казнь для торговцев, продающих наркотики детям, главный раввин Нью-Йорка В. Ф. Розенблюм призвал ФБН «идти к источнику», имея в виду противников Израиля - Египет и Ливан. (20)
Слушания также усилили давление на организованную преступность. Не считая осуждения Костелло и Адониса, обвинения были предъявлены Лански и его помощникам. Луччезе пустился в бега. Фил, брат Винсента Маньяно, был убит в апреле 1951 года, что Лайт и Мортимер назвали «невероятным совпадением» (21), Сэм Масео и Чарли Фичетти умерли с промежутком в неделю летом 1951 года перед их появлением в Комитете, который с мая по июль возглавлял сенатор Герберт Р. О'Коннор (D-MD) с агентом ФБН Чарльзом Сирагусой в качестве главного обвинителя.
Далеко не каждый заметил, что отличительной чертой одновременной смерти Чарльза Фичетти и Сэма Масео и убийств Джеймса Лумиа, Чарльза Бинаджио, Уильяма Друри, Фила Маньяно и Уилли Моретти было то, что все они предшествовали их вызову для дачи показаний Комиссии Кефовера. Эта самая мистическая команда убийц Мафии появилась как по волшебству Джорджа Уайта. Убийство Уилли Моретти в октябре 1951 в особенности обеспокоило и побудило эксцентричного миллионера из Нью-Джерси Кленденина Райана, финансиста из Комитета Пяти Миллионов Десмонда Фицджеральда, заявить: «Совершенно ясно: убийства предваряли дачу показаний, затрагивающих сферу азартных игр и коррупции». (22)
Наверное, Райан сомневался, что убийство Моретти было совершено Мафией. Скорее оно было совершено людьми, находящимися на государственной службе, теми, кто были охарактеризованы Комитетом Кефовера как «посредники между законом и реальностью», теми, кто мог многое потерять от показаний Моретти. Или же новыми хозяевами криминального мира, американскими разведывательными и секретными агентствами, избавляющимися от причиняющих беспокойство мафиози? Мастера шпионажа, несомненно, обладали определенными возможностями, у них имелась собственная команда наемных убийц под командованием полковника Бориса Паша, бывшего шефа контрразведки Манхэттенского проекта и коллеги Джорджа Уайта по программе ОСС в разработке «Лекарства правды». Как показали сенатские слушания в 1976 году, в марте 1949 года полковник Паш присоединился к Службе Полицейской координации, возглавив отдел из пяти человек, который занимался убийствами по поручениям ЦРУ и Государственного Департамента. (23)
Возможно, именно Паш и его команда устранили Моретти и, по-видимому, других фигурантов Проекта Лючиано, чтобы избежать утечки информации о связях Мафии со спецслужбами на слушаниях Комитета Кефовера, - в том числе, с людьми, подобными закадычному другу Кефовера Уильяму Доновану, чья адвокатская фирма обеспечивала Комитет штатными сотрудниками. Несмотря на широко распространенное мнение, эта теория имеет множество подтверждений. Как кратко сказал Сальваторе Виццини, агент ФБН с обширными связями в ЦРУ: «Начиная с 1947 года серьезных успехов у Мафии просто не было».
Мафия была серьезно подчищена после слушаний Кефовера. После того, как брат Винсента Маньяно Фил был убит и его крупнейший финансист Джо Адонис был отправлен в тюрьму, Винсент ушел в отставку и передал контроль над семьей Альберту Анастасиа. После того, как Костелло ушел со сцены, а Луччезе скрывался от преследований ФБН, Вито Дженовезе получил больше власти, чем прежде; его капореджиме Джоуи Рао и Майк Коппола установили контроль над распространением наркотиков в Гарлеме и Бронксе.
Слушания Кефовера имели негативные последствия не только для Мафии. Вызов Кефовера Национальной Комиссии по преступности привел в замешательство Дж. Эдгара Гувера. Когда в 1952 году Кефовер был объявлен кандидатом в вице-президенты, Демократы стали синонимом понятий преступность и коррупция. Слушания обернулись для них потерей мест в Сенате и поражением на президентских выборах 1952 года. После расформирования Комитета его дела были переданы Министерству Торговли, где они были преданы забвению.
Слушания нанесли определенный ущерб также ФБН. Рост общественного внимания к проблеме наркоманов породил понимание необходимости государственного контроля, и в ноябре 1951 года Трумэн сформировал Межведомственную Комиссию по наркотикам для координации федеральных агентств в новой войне против наркоторговли. Энслинджер возглавил INC, его представитель в Федеральном агентстве безопасности Оскар Юинг публично определил наркоманию «как проблему со здоровьем, имеющей отношение к общедоступной медицине». Юинг впервые в истории допустил чернокожих врачей к работе в вашингтонских госпиталях и обратил внимание на то, что чернокожие дети не получают необходимой медицинской помощи, он распорядился обеспечить медицинское обслуживание, финансируемое через социальную безопасность. АМА (Американская медицинская ассоциация) вкупе с другими его противниками и сегрегационистами с определенным успехом выступали против него и его начинаний. (24)
Юинг публично защищал лечение от наркомании как альтернативу карательной тактики Энслинджера и, таким образом, был в оппозиции властным силам, его поддерживал в этом Руфус Кинг (председатель Американской ассоциации адвокатов, ААА). Кинг и ААА выступали против окончательного приговора и развернули компанию против Боггса Билла, акцентируя внимание на том, что законодательство не совершенно, так как не делает различий между обычными наркоманами, людьми, один раз покурившими марихуану, и распространителями наркотиков из Мафии.
В ходе Слушаний выявилась и персональная неприязнь, сопровождавшая ФБН. В марте 1951 года Чарли Сирагуса вернулся в Нью-Йорк после открытия своего первого зарубежного офиса в Риме и дал показания перед Комитетом. Представленный как эксперт по Мафии, Сирагуса заявил, что Лючиано был королем Мафии в изгнании и опроверг слухи о том, что изменение его меры пресечения было результатом подкупа. Шокирующим был вызов для дачи показаний губернатора Дьюи (именно во времена правления Дьюи закипала вражда с Энслинджером). В отчаянии Дьюи «вызвал директора ФБР Эдгара Гувера и решительно заявил, что Энслинджера нужно побудить уйти в отставку с поста Комиссара по наркотикам». Но у Энслинджера имелись горячие поклонники среди Республиканцев (особенно в фармацевтической индустрии, которую поддерживало ФБН), и их одобрение было в его пользу. (25) Когда эта затея в 1954 году провалилась, Дьюи был направлен Уильямом Херлендсом (Комиссар по расследованиям штата Нью-Йорк) руководить расследованием, чтобы окончательно себя реабилитировать.

НЬЮ-ЙОРК - ЦЕНТР ОПЕРАЦИЙ ФБН И ИНТРИГ

Помимо того, что во время Слушаний Кефовера было нажито множество политических и бюрократических врагов, ФБН был причинен значительный ущерб междоусобицей среди важных персон, разгоревшийся внутри нью-йоркского офиса. Пик был достигнут в связи с привлечением к активной работе в июне 1950 года Гарленда Уильямса. Несомненно, его выбрали на смену главы отдела Джорджа Уайта. Как вспоминал агент Джордж Н. Гафни, «он развешивал фотографии своих подвигов, включая фотографию одного японца, которого он убил собственными руками в Нью-Дели. Снимки были здесь примерно две недели, потом Джордж был переведен в Бостон».
Существовало два объяснения перемещений руководства отдела. Одной из причин было недовольство Трумэна, особенно после попыток Уайта связать его с махинациями Пендергаста в Канзас-Сити. Другой причиной было беспокойство Гувера все более возрастающими дружескими отношениями Уайта с ЦРУ. Но последней каплей было вето, наложенное Дьюи, который обвинил Уайта в продолжение расследования скандала, связанного с Лючиано. Уайт, будучи важной фигурой, проигнорировал это. Энслинджер стремился избежать конфронтации со своим противником и высоко оценивал Уайта. Он предложил ему должность главы округа в Бостоне. Исключительность агента Уайта была неоспорима. Взамен он сохранил свою квартиру в Нью-Йорке и передал дела Ньюболду Моррису, функционеру Рабочей партии, который служил помощником Генерального Прокурора по организованной преступности с февраля по апрель 1950 года, когда Гувер быстро прекратил свое расследование. Перед Уайтом выросли большие перспективы, и он, подписав контракт с ЦРУ, начал работу над секретным проектом, связанным с LSD, который впоследствии стал предметом множества дискуссий. Соглашение с ЦРУ предоставляло Уайту возможность развернуть операции в Нью-Йорке, к ужасу Джеймса Клемента Райана, который был назначен на должность главы отдела ФБН в Нью-Йорке.
Бывший офицер Корпуса Морской пехоты, Райан вышел из агентов-ветеранов с большим послужным списком, включавшим расследования в Латинской Америке. Но основную часть своей карьеры он сделал в Нью-Йорке, где опекал ирландскую общину через ее духовного лидера, кардинала Спеллмана, имел множество друзей в Департаменте полиции Нью-Йорка. Один из его коллег, Джордж Гаффни, описывает его как «замечательного агента, честного, порядочного и уважаемого всеми человека» и говорит, что Райан вызывал восхищение у всех коллег своей талантливостью. Другой агент сравнивает его по внешнему виду и стилю с Джоном Уэйном и добавляет, что он был последним руководителем отдела в Нью-Йорке, пользовавшимся большой популярностью.
Когда Райан принял руководство отделом, в Нью-Йорке работало примерно 60 агентов, что составляло треть всех действующих оперативных сил ФБН. В самом офисе было четыре группы наблюдения, согласительный отдел и три группы для Специальных расследований, под управлением агентов ЛеРоя Моррисона, Прайса Спиви и Дж. Рэя Оливейры. Другая группа, которую возглавлял Джо Амато, занималась деятельностью Мафии и ее международными связями. По одному агенту находилось в филиалах в Буффало, Ньюарке и Паттерсоне (Нью-Джерси), последний был открыт Энслинджером по персональному распоряжению члена палаты представителей Гордона С. Кенфилда, председателя Комитета по ассигнованиям.
Наиболее выдающимися членами райановской «Кельтской клики» были Чарльз Дж. «Пэт» Уорд (руководитель наблюдательной группы 3), Патрик П. О'Кэрролл, Бенджамин Фицджеральд, Джордж Гафни, Джон Т. «Джек» Кьюсак, Томас «Старый Том» Даген, и ЛеРой «Рой» Моррисон, единственный агент не китаец, работавший с тьонгами в Нью-Йорке, независимо от Джорджа Уайта. Фицджеральд, как утверждали, был доверенным лицом Райана. Известный своими очками в роговой оправе и румянцем на лице, «Фиц» часто проводил совещание с Райаном в местном салоне, где они обсуждали всевозможные слухи и проводили время за игрой в долларовый покер. Упрямый Уэлшмен из Кухни Дьявола, Пэт Уорд был шефом-лейтенантом Райана, он знал всех детективов, занимающихся наркотиками в городе, а также наркоторговцев по именам и внешности, управлял из офиса наиболее важными расследованиями. Макси Родер - немецко-американский агент, который находился в Нью-Йорке с тех пор, как служил в наркодивизионе полковника Натта, был связующим звеном между Райаном и капитанами округов полицейского департамента Нью-Йорка и основывался на его превосходстве, посещал офис ирландского тотализатора на скачках.
Ключом к успеху Райана явилось установление отношений с отделом по наркотикам Полицейского департамента Нью-Йорка, который обладал властью выдавать ордера на обыски, делился с Райаном своими многочисленными информаторами, а заодно и своими связями в телефонной компании и в офисе Окружного прокурора. В свою очередь Райан предлагал городскому наркодивизиону последние технологии в области слежки и звукозаписи, а также разведывательные данные о национальной и международной активности наркоторговцев.
Проблема заключалась в том, что райановская «Кельтская клика» была равнодушна к представителям других этнических групп, что вызывало обиды и приносило разочарование. Ховард Чэппелл пишет: «Это означало, что агенты, являющиеся ирландскими католиками, были предпочтительнее других. Они обычно выражали недовольство, когда на время своего отсутствия Гарленд Уильямс назначал Ирвина Гринфилда исполнять обязанности главы округа».
Чэппелл (он прибыл в Нью-Йорк в 1949 году и служил в группе наблюдения у Сэма Левина в течение 1951 года) в качестве примера их работы приводил дело Эллсворта Р. «Бампи» Джонсона, крупнейшего распространителя героина в Гарлеме. Имея Мейера Лански в качестве консультанта, Джонсон занимался всевозможным рэкетом в 1930-х годах, но когда его противники поставили под сомнение его власть, он стал распространять наркотики, которые получал от Мафии. Его снабжал героином Джоуи Рао - капореджиме Вито Дженовезе. В 1951 году черный агент Билл Джексон сделал две подставные покупки у Бампи, в то время как Чэппелл прикрывал его под руководством Сэма Левина. Но Райан дал возможность Пэту Уорду и Джорджу Гафни произвести арест, тем самым, подорвав доверие к себе.
Хотя недовольство фаворитизмом раздражало, основной головной болью Райана был Джордж Уайт. Уайт имел обширную сеть информаторов в Нью-Йорке, и его частные расследования часто сбивали с толку Райана. Плохо было то, что Уайт посылал ядовитые письма Энслинджеру, распространяя слухи про Райана и членов его внутреннего круга, в частности - обвиняя их в коррупции. Источниками сплетен Уайта была его собственная клика агентов, включавшая тех, кто укрывался в Чайна-тауне и Маленькой Италии, работавших в широком диапазоне отряда Джо Амато, занимавшегося Мафией.
Главным членом клики Уайта был Прайс Спиви. Типичный представитель американского Юга, Спиви начал тайную работу в Нью-Йорке вместе с Уайтом перед войной, во время войны он в армейской разведке отслеживал дельцов черного рынка во Франции, после возвращения на работу в ФБН Спиви занимался специальными расследованиями (SE226), сосредоточившись на контрабандных операциях Гарольда Мелтцера из Мексики. В октябре 1950 года его участие в этом деле едва не прекратилось, когда Спиви со сломанной ногой, с семью переломанными ребрами был брошен бандитами на дороге возле Атлантик-Сити. Несмотря на это, после трех недель критического состояния, он вернулся к активной деятельности, и в марте 1951 года снова погрузился в дела. Мелтцеру был вынесен приговор в Калифорнии, его нью-йоркский компаньон Джон Орменто был осужден только на два года. Не попали под суд только сообщники, включая Мейера Лански и Микки Коэна в Калифорнии.
Одной из задач офиса в Нью-Йорке стало отслеживание скрывающихся от суда участников дела Мелтцера. Во главе списка был Фрэнк Торнелло, крупный торговец наркотиками, чей арест мог привести к краху всей послевоенной французской сети наркоторговли и обеспечил быстрый успех агента Джорджа Гафни.
Выпускник Военно-морской Академии Гафни служил штурманом на линкоре «Миссури» во время войны. Но его основное призвание состояло в разведывательной работе, так он и объяснил при увольнении в 1949 году и, основываясь на коротком знакомстве с адмиралом Роско Хилленкоеттером, первым директором ЦРУ, поступил туда на службу. Хилленкоеттер, однако, разочаровал Трумэна, и после его ухода Гафни обратился с заявлением об отставке. Уйдя из ЦРУ, он обратился в ФБН, и в1949 Гарленд Уильямс принял его на работу. Чарли Сирагуса был его первым руководителем группы, а Пэт Уорд стал его главным партнером по группе № 3. В 1950 году он обучался в Школе расследований в Кэмп Гордоне, после своего возвращения был направлен в группу №1, которую возглавлял Ирвин Гринфилд, и начал выслеживать Фрэнка Торнелло.
Партнер Гафни в деле Торнелло, Майк Пицини, был немного старше его и имел собственную марку в качестве агента под прикрытием, который делал закупки в Лос-Анджелесе у Вакси Гордона (настоящее имя Ирвинг Векслер), печально известный торговец наркотиками ещё с 1917 года!
Присоединение Пицини к ФБН достойно описания, для этого проиллюстрируем его путь с 1940-х. Начав свою карьеру в армейской контрразведке, Пицини оканчивает Юридическую школу при университете Ратджерса, затем начинает работу в качестве юриста в Кэмдене (Нью-Джерси). Однажды он, предъявляя рецепт для юриста в местной аптеке, был замечен Джо Брански, главой отделения ФБН в Филадельфии. Брански руководил инспекцией, проверяющей соответствие продажи лекарств закону. Пицини настолько был внешне похож на типичного мафиози, что Брански предложил ему работу.
Пицини предложение принял, и после короткого ознакомительного периода был направлен в Вашингтонский оперативный отдел, где под руководством Мэла Харни он был послан в Лос-Анджелес для разработки Вакси Гордона вместе с руководителем округа в Сан-Франциско Эрни Джентри. Представившись гангстерами с Восточного побережья, Пицини и специальный сотрудник Джон Питта (бывший распространитель наркотиков Мафии), работали над этим делом восемнадцать месяцев. Пицини говорил с гордостью: «Только двенадцать из нас делали эту работу, находясь под прикрытием, трое итальянцев: я, Тони Зирилли и Бенни Покороба, - остальные были черные».
Когда Гордон был арестован, Пицини выследил Фрэнка Торнелло в Нью-Йорке. Хотя глава округа Райан и не горел желанием допускать Пицини из Вашингтона в сферу своего влияния для независимого расследования, он вызвал Гафни и других оперативников и приказал им оказать помощь Пицини и арестовать Торнелло. Гафни вспоминает: «Торнелло был торговцем подержанными автомобилями, последнее время его видели за рулем Кадиллака Седана 1946 года. Я знал номер этой машины и известил об этом семь штатов и Канаду, но, в конце концов, я нашел его в коктейль-холле бара в Истчестере, штат Нью-Йорк, в январе 1952 года».
«Что?» - воскликнул Пицини с притворным недоверием, когда говорил об апокрифическом успехе Гафни в деле Торнелло. «Правда, - продолжил он, - эти несколько парней, вошедших в клуб в Истчестере, увидели лицо Торнелло в журнале «True Detective». Это было наградой за обильную информацию, способствовавшую его аресту, которую собрал редактор Рене Бюзе. Джордж Гафни был другом Бюзе, в пятницу накануне он рассказал ему о том, что Торнелло бывает в этом клубе. Джордж рассказал мне, и мы согласились подождать до понедельника, чтобы взять его. Так что же случилось? - Пицини засмеялся. - Было достаточно легко взять его в то время, когда я был дома, навещая свою жену в Нью-Джерси в выходные».
Пицини, как и Гафни, был удовлетворен успешной карьерой в ФБН, сделав себе имя в деле Гордона; его не волновало то, что Гафни заявил о своих правах в деле Торнелло, несмотря на то, что этот эпизод занижал его заслуги, его отвагу и успех могли подтвердить другие агенты ФБН. В то же время дело Торнелло было больше, чем просто средством продвижения по карьерной лестнице Гафни. После ареста Торнелло он принялся за расследование на важнейшем французском направлении.
Между тем агент Генри Джордано, работавший по делу о французской сети в Канаде, произвел закупки у Джорджа Маллока, крупного наркоторговца, работавшего с Мафией и французскими поставщиками в Канаде. В это время Джордж и его брат Джон Маллок исчезли до ареста Монтье. Энслинджер восхищался стилем Джордано и проявлял персональный интерес к его карьере (некоторые сплетничали о том, что мать Джордано была важной персоной в Республиканской партии), предложив ему должность агента по поручению в Миннеаполисе в 1952 году и главы округа в Канзас-Сити в 1954 году.
Двумя годами позже произошел удачный поворот судьбы, открывший двери в штаб-квартиру. В 1956 году Ирвин Гринфилд работал в должности главы округа в Балтиморе и волей судьбы стал оперативным управляющим Энслинджера. Но у его любимого младшего брата внезапно произошел роковой сердечный приступ. Грини был опустошен и оставил свой пост по болезни. На время его отсутствия работу поручили Джордано. Он останется в штаб-квартире вплоть до конца своей карьеры, пользуясь благосклонностью Энслинджера, приспосабливаясь к его спартанскому стилю руководства и участвуя в военном походе против марихуаны. Фармакологическое образование Джордано располагало к нему Энслинджера и давало возможность предоставлять конгрессменам необходимые пояснения, почему метадон не может считаться лекарством от наркомании.
После того, как в 1962 году он стал Комиссаром по наркотикам, Джордано пытался продолжать политику Энслинджера. Но политика была достаточно старой, и ему приходилось использовать свою харизму, оставив в покое энслинджеровскую изящную мистификацию. Через шесть лет ФБН под руководством Джордано постепенно кануло в лету.
Но подобный итог был делом далекого будущего. В 1951 году для ФБН были славные дни, во многом благодаря соперничающему с Джордано несравненному Чарли Сирагуса.


7
КОНТИНЕНТАЛЬНЫЕ ПРЫЖКИ


«В конце концов, это стало маленьким преступным подпольем»
Морис Хельбрант, «Наркотический агент»

Между тем ФБН сосредоточило свои немногочисленные международные силы на контрабандных операциях Мафии за пределами Мексики. Фрэнк Коппола и его помощник Сэм Каролла планировали операции на Сицилии и расширяли дела за пределами Европы, так как Лаки Лючиано и его окружение из депортированных мафиози находились в Риме. Мейер Лански между тем постепенно вкладывал средства в сферу проституции, азартных игр и в наркобизнес на Ближнем Востоке. Вместе с двумя корсиканскими криминальными авторитетами - Марселем Франциски в Марселе и Джо Ренуччи в Танжере, лейтенанты, подчиняющиеся им, контролировали торговлю наркотиками в Средиземноморье и устанавливали связи с Восточной Азией. Результатом было появление белоснежного французского героина, легкодоступного через мафиозных дилеров для большого числа покупателей на американских улицах.
Учитывая изобретательность в международной контрабанде наркотиков, приходилось сочетать запросы Энслинджера и возможности влияния ФБН дома и за рубежом. Политическая обстановка, в особенности в Италии, располагала к этому. Угроза исходила от коммунистических движений в Югославии, Албании и Греции, Ватикан молил о помощи, и американские католические епископы отреагировали созданием Комитета Спасения Европы; Государственный Департамент передал миллиард долларов в качестве чрезвычайной помощи Христианским демократам в Риме. Когда коммунисты начали организовывать итальянских крестьян для подготовки к всеобщим выборам в 1948 году, секретарь по безопасности Джон Форрестол приказал ЦРУ обеспечить поставки американского оружия Итальянской армии, Королевской службе контрразведки и Корпусу карабинеров. Как заявляли итальянские левые, бывший шеф ОСС Уильям Донован также передавал оружие и пропагандистские материалы для особых отрядов, включавших в себя фашистов и мафиози, в том числе и Сальваторе Джулиано и Фрэнка Копполу, действовавших под защитой местной полиции.
Для отражения советской экспансии и защиты американских инвестиций в Европе, Конгресс принял План Маршалла, который предлагал помощь в размере нескольких миллиардов долларов для поддержки стран, настроенных антикоммунистически. Защищая эти солидные инвестиции, 19 декабря 1947 года собрался Комитет по национальной безопасности, отдавший распоряжение ЦРУ развернуть полномасштабную компанию экономической, политической, психологической войны против Страны Советов. В июле 1948 года Советы ответили блокадой Берлина. Холодная война неумолимо приближалась. Азиатский штамм вируса Холодной войны вырвался в октябре 1949 года с образованием Китайской Народной республики и разгорелся горячей Корейской войной в июне 1950 г.
Возрастание американского влияния за рубежом в ФБН сочли благоприятным для создания своей постоянной заграничной базы. Энслинджер полагал, что коммунисты и наркоторговцы тайно подрывают американскую безопасность, распространяя наркотики. Он стремился расширить влияние ФБН по всему миру, прежде всего в Европе и в Азии.

ЕВРОПЕЙСКИЙ ПЛАН

25 февраля 1947 года Энслинджер сказал Рею Ричардсу из «Детройт Таймс»: «Мафия приобретала наркотики в большом количестве, используя мародеров в хаосе последних недель европейской и азиатской войн». (1) И это была правда. Черный рынок переживал бум в послевоенной Европе, наркотики были одним из наиболее ценных товаров, появлявшихся на этом рынке. Центром торговли была Германия, потому что Немецкий медицинский корпус оставил большие запасы кокаина в Гармише (город к югу от Мюнхена, в зоне американской оккупации). Группа бывших польских военнопленных обнаружила эти запасы и продала их в Италии и во Франции в 1946 году. Другие наркоторговцы, как и следовало ожидать, потянулись в Гармиш следом за поляками, и через два года он стал центром трех важнейших групп наркоторговцев. Немец китайского происхождения по имени Лео был одним из них, он переправлял героин в Больцано (Италия). Другая группа была основана Лаки Лючиано и базировалась в отеле «Белая лошадь» в Гармише, месте постоянных сборищ криминальной и шпионской публики. Действовали они через своего представителя Рино Сан Галли. Польские контрабандисты, просочившиеся туда, поставляли кокаин через Бари (Италия) в Каир. (2)
Расследование CID (армейской контрразведки) доказало, что в наркоторговлю в Гармише было вложено 3 миллиона $ из тех, что были украдены американскими офицерами из Рейхсбанка. Но высшее командование армии США препятствовало расследованию контрразведки на том основании, что оно разрушало положительный образ «хороших американских парней». В эти дни армейская контрразведка утверждала, что не имеет «бумаг», подтверждающих расследования, связанных с наркотиками с 1945 по 1948 годы. (3)
Проблемы имиджа армии достигли критической точки в декабре 1947 года, когда Гюнтер Райнхардт, сотрудник армейской контрразведки, раскрыл участие офицеров контрразведки в контрабанде наркотиков, организованной Губертом фон Блюхером, богатым влиятельным баварцем. Блюхер, бывший офицер германской разведки, в апреле 1945 года помог двум американским полковникам похитить золото на 15 миллионов долларов из отделения Рейхсбанка в Гармише. Это было прибыльным предприятием, позволившим фон Блюхеру стать главным акционером «Пан-Американ Эруэйз» и успешным сценаристом в Голливуде после своего отъезда в Аргентину, а позже, в 1951 году, в Калифорнию.
Идеалист Райнхардт показал материалы своих разоблачений в коррупции и торговле наркотиками помощнику секретаря армейского командования Гордону Грею, но Грей, будучи реалистом, не горел желанием поднимать скандал, в который вовлекались контрразведка и фон Блюхер. Одна из наиболее значительных фигур в мире шпионажа, Грей, несомненно, опасался, что это опрометчивое расследование участия в наркоторговле американской армии и бывших нацистских офицеров подвергнет опасности операцию «Бладстоун», осуществляемую разведкой США с целью перемещения нацистских ученых и шпионов в США, Канаду и Южную Америку. Таким образом, Райнхардт был отстранен от дел. Генерал Люциус Клэй (глава военной администрации Западной Германии) распорядился прекратить Гармишское дело 1марта 1948 года, несмотря на то, что к ужасу американцев эта история попала в восточноевропейскую коммунистическую прессу. Энслинджер был в курсе всех этих дел и немедленно направил в Германию Чарли Дайера, чтобы привести дела в порядок. Представившись в офисе генерала Клея как офицер по контролю над оборотом наркотиков, Дайер отправился в Гармиш в марте 1948 года, чуть позже закрытия дела генералом Клеем, а 3-го марта 1948 он докладывал Энслинджеру, что коммунистическая пресса перепечатала из газеты «Нью-Йорк Геральд Трибьюн» от января 1948 года статью, в которой репортер Эд Хартрич называет «состоятельного баварца» «руководителем группы наркоторговцев». (4) Коммунисты копнули глубже и выяснили, что эта группа финансировалась украденными из Рейхсбанка деньгами и включала бывшего шефа Гестапо Эрнста Кальтенбруннера, занимавшегося отправкой бедных немецких девушек в бордели Южной Америки.
Дайер докладывал о том, что фон Блюхер был осведомлен об этом, возглавляя наркогруппу. Позже, в октябре 1948 года, договорившись о приобретении швейцарского паспорта, наци бежал в Аргентину. Далее Дайер докладывал, что польские и китайские торговцы наркотиками продолжают свои операции в Гармише, а Гамбург становится новым центром наркотической активности в Германии. В заключении он попытался вести дело польских торговцев кокаином, но армейская контрразведка США перестала снабжать его деньгами. Его информатор винил в этом CID, опасавшуюся выяснения всех подробностей Дайером, что означало бы конец их карьеры. (5)
Райнхардт попытался искупить свою вину, написав в 1953 году книгу, в которой утверждал, что бывший агент Гестапо Ирмгард Биддер была также советским агентом, руководившим китайскими коммунистическими наркоторговцами в Европе после войны. Он полностью игнорировал Гармиш, утверждая, что тонны опиума из Китая поступают восточногерманским фармацевтическим фирмам, где перерабатываются в героин. Он говорил, что советские агенты снабжают Лючиано в Италии и что фрау Биддер имеет 4000 агентов, выполняющих ее приказы, включая бывших нацистов, работающих на Советы в Аргентине. Таким образом, история была переписана. (6)
Энслинджер знал, что гармишские наркоторговые операции в течение трех лет контролировались офицерами американской контрразведки в сотрудничестве с группой бывших нацистов, что проценты от этих сделок направлялись на финансирование операции «Бладстоун», благодаря которой фон Блюхер отправился в Аргентину. Но было бы бюрократическим самоубийством раскрывать эти факты, а вот миф о том, что Лючиано снабжают наркотиками Советы и китайские коммунисты как нельзя лучше подходил американской пропаганде.
Ситуация в Азии требовала спокойного подхода.

ЛИКВИДАЦИЯ ОБОРОНЫ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ

Энслинджер знал, что китайские националисты развернули контрабанду наркотиков в Гонконге, но не хотел повторять судьбу Джона Сервиса или Гюнтера Райнхардта, предоставляя неопровержимые улики о гоминдановской торговле наркотиками. Тогда он выдвинул, выражаясь словами историка Уильяма О. Уокера III, «стратегию уклонения от обороны». (7)
Уклонение заключалось в предоставлении прессе недостоверной информации в чередовании с обвинениями. После того, как Китайская Народная республика запретила выращивание опиума в ноябре 1950 года и начала штрафовать нарушителей, Энслинджер организовал кампанию дезинформации, получаемую от представителя Тайваня в ООН Хсиа Чинлина. В 1952 году Хсиа утверждал в ООН, что коммунистические военные власти содержат фабрики по очистке наркотиков в Китае и производят до 300 фунтов морфина в день, который затем отправляется через весь Китай к юго-восточной границе. Имея в помощниках представителя генерала Тай Ли в Китайском посольстве в Вашингтоне, он был хорошо осведомлен о маршрутах наркоторговли.
Эти вызывающие сомнения сведения Гоминдана подкреплялись докладами агентов ФБН Билла Толленджера и Спира, что согласовывалось с целями Энслинджера. Сначала их послали в Японию для организации отделов по наркотикам вместе с японской полицией, однако их миссия изменилась в 1949 году после того, как националисты проиграли войну. В этом году при помощи CID агенты ФБН впервые услышали о коммунистической героиновой лаборатории в Тяньцзине, а в 1950 году, уже при помощи ЦРУ, они выявили связь между распространителями наркотиков из числа коммунистов в Японии и Китае. Как утверждалось, ими руководили Советы. С точки зрения Райнхардта, в 1953 году этот круг включал японских военнопленных. Во время своего заключения в Северной Корее и Китае японцы якобы подверглись промыванию мозгов нечестивыми Советами и по возвращении в Японию сформировали группу продаж, распространявшую китайские коммунистические наркотики ничего не подозревающим американским солдатам, финансируя, таким образом, активистов коммунистической партии.
Джек Пруитт, агент CID, вспоминал, как работали торговцы наркотиками: «Мы впервые услышали об этом, когда японские солдаты покидали Шанхай, где мы устанавливали доверительные отношения с континентальным Китаем. Тайваньские суда, которые поставляли материалы, необходимые для восстановления Японии, особенно сахар, зерно, строевой лес и сталь, всегда останавливались в Шанхае, где на них загружались контрабандные наркотики».
В то же время Энслинджер знал, что большие партии опиума из Ирана, Таиланда, Лаоса и Бирмы поступают на рынок Восточной Азии не только через китайских националистов. После своего визита в Сайгон агент Толленджер докладывал, что опиум «представлял важнейший источник доходов» для французов. (8)
Это было политически некорректно, но честно укрепляло энслинджеровскую стратегию «избегания обороны». С началом Корейской войны и после того, как сотрудники ЦРУ перебрались с континента на Тайвань, Спир и Толленджер покинули этот регион. Отсутствие новостей - тоже хорошие новости. Пройдет десять лет, прежде чем агенты ФБН вернутся сюда на постоянную работу.

БОЛЬШОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ ДЖОРДЖА УАЙТА

С Ираном и Дальним Востоком связаны определенные ограничения для разведывательных служб, ФБН обратило свое внимание на операции, которые, как утверждалось, контролировались Лаки Лючиано в Риме, турецкий морфин и опиум контрабандой поступали в Италию через Югославию, а во через Ливан - во Францию. Чтобы получить информацию об этих операциях и понять, что можно сделать, Энслинджер решает послать Джорджа Уайта и Гарленда Уильямса в несколько стран Европы и Ближнего Востока. Он ставил цель основать постоянный офис в Европе под предлогом расследования, чтобы агенты ФБН (Джордж Уайт) могли проводить тайные операции в Европе, а также (Уильямс) могли убеждать руководящие органы национального здравоохранения и полиции стран, производящих опиум, сломить торговцев наркотиками и не поддерживать Россию. В марте 1948 года Комитет Конгресса по ассигнованиям выделил необходимые средства, и Энслинджер смог послать Уайта, а через несколько месяцев и Уильямса выполнять свои задания.
Континентальный прыжок Уайта начался в Нью-Йорке. Представившись торговым моряком, он нанял опиумных торговцев Айвена и Катину Додиг, чтобы они связали его с турецким поставщиком по имени Сев Далгаркиран. Затем Уайт отправился морем в Стамбул.
Недостаток плана Уайта через несколько лет раскрыл Говарду Чэппеллу Джесси Джексон, профессиональный карманник и информатор ФБН, он был контактом Уайта с Додигами. Он не знал, что Уайт был секретным агентом, работающим под прикрытием до того, как он напился. Он обыскал его карманы и нашёл там полицейский значок. Джесси предупредил Додигов и только ради забавы они решили послать Уайта. Они, как обычно, договорились обо всем, но при этом предупредили Далгаркирана, что Уайт - федеральный агент. На заранее подготовленной встрече в Стамбуле Далгаркиран разоблачил его фальшивую роль и взял его в заложники. Но Уайт фантастическим способом бежал и вернулся с отрядом стамбульской полиции, захватившей злодеев и обнаружившей их наркотики. Эта его выходка была описана в газете «Нью-Йорк Таймс». (9) Затем он отправился в Бахрейн, «добывать факты» о возникшей на Ближнем Востоке преступности, затем он отправился в Марсель, где, согласно репортеру Элу Остроу из «St. Louis Post Dispatch», «он изучал информацию о портовых ныряльщиках в связи с ресурсами наркотиков, приготовленных к отправке в Америку. Он рассказал о своих находках французской полиции, и они произвели аресты по его наводке». (10)
В телеграмме, направленной Энслинджеру 22 июня 1948 года, Уайт в сжатых фразах сообщил, что он работает вместе с французским наркоагентом Робером Паскве, а также что он приобрел «четверть килограмма героина у трех инодокитайцев и одной белой леди, арестовав их». Уайт доложил, что ситуация «стала понятной», что индокитайцы в Марселе «прибрали к рукам значительную часть турецкой опиумной торговли, посылая опиум через китайских моряков». (11)
Несколько дней спустя в Триесте Уайт совещался с агентом CID Генри Л. Манфреди о наркооперациях Лаки Лючиано в Италии. Манфреди впоследствии начал свое собственное расследование. 6 октября 1948 года он определил местонахождение партии опиума, морфина и кокаина около Бад Ишля (Австрия). По всей вероятности, этот груз был отправлен из Гармиша. Удивившись тому, что разведка прикрывала операции наркоторговцев, Манфреди присоединился к ФБН и к ЦРУ. (12)
Из Триеста Уайт отправился в Рим, где встретился с Уильямом Донованом. Его заданием был сбор информации о наркотической активности Лаки Лючиано, необходимо было через Донована установить контакт с местным отделением ЦРУ. Уайт проник в сеть Лючиано и продал двадцать килограмм героина для распространения Нику Ди Марцо, члену семьи Дженовезе, имеющему связи в Техасе, Чикаго и Калифорнии. (13) Через Ди Марцо Уайт также выяснил, что основным поставщиком наркотиков для Лючиано является Пол Гамбино в Палермо, он стал планировать поездку в Палермо для расследования. Но Ди Марцо знал, что Уайт является агентом ФБН, и раскрыл его. Так что Уайт путешествовал дальше вместе с итальянским полицейским информатором в Геную, имея при себе пистолет, полученный им от «человека из ЦРУ». (14)
Согласно журналисту Майклу Стерну (другу Уильяма Донована), Уайт и его итальянский информатор имели легенду, выдавая себя за «итальянских представителей торговой фирмы с Уолл-стрит». После встречи с Лючиано в Риме они отправились в Геную, куда поступали контрабандные наркотики из Китая «как транзит товаров». (15) Несмотря на то, что Уайт был неспособен вести какое-нибудь дело, его миссия имела огромный пропагандистский успех: Стерн докладывал, что группа Лючиано получала наркотики из коммунистического Китая, и к этому делу Уайт привлек левый Национальный Союз моряков, обвиненный в наркоторговле.
Вернувшись домой в Сан-Франциско, Уайт купил за 600 долларов партию опиума у разных поставщиков и провел неделю со своими помощниками в Лос-Анджелесе, где он договорился о приобретении опиума у Франсиско Лавата, главного представителя Мексиканской гражданской авиационной администрации. (16) Уайт отправился в Мексику, чтобы помочь провести арест, а по возвращении получил хорошо оплачиваемую должность главы отдела в Сан-Франциско.
Эксцентричные поступки Уайта в Турции, Франции, Италии и Мексике создали ему благоприятную общественную репутацию, а благодаря ему - и ФБН. Он получил Премию за гражданскую службу, присужденную министром финансов Джоном Снайдером в конце 1948 года. Но многое из его паблисити базировалось на фабрикациях, благодаря репортеру Эл Остроу, назвавшего его «одиноким волком». На самом деле Уайт активно привлекал иностранных полицейских, а позднее и ЦРУ в каждом из своих дел. Это показало важность экстренного содействия и подтолкнуло Энслинджера к решению направить Гарленда Уильямса с инспекцией в Европу и на Ближний Восток в качестве подготовки для основания постоянного офиса.

ИНСПЕКЦИЯ УИЛЬЯМСА

Осенью 1948-го и в начале 1949 года Уильямс посетил Иран, Ирак, Сирию, Ливан, Египет, Турцию, Грецию, Югославию, Италию и Францию с целью изучения источников и маршрутов наркоторговли, а также для установления тесных отношений с каждой из национальных служб по борьбе с распространением наркотиков. Это была не легкая задача. «В Италии, - докладывал Уильямс Энслинджеру, - законодательство по наркотикам отсутствует». (17) В Египте он встретился с представителем Арабской Лиги относительно незаконной торговли гашишем; в Сирии и Ливане он совещался с официальными представителями по поводу производства гашиша. Его самым неотложным делом были встречи в Иране, который наводнял Французский Индокитай опиумом, несмотря на призывы США по дипломатическим каналам. (18)
Доклады Уильямса об Иране рисовали безрадостную картину. Крупнейшие семейства страны связывали свое будущее с опиумом, они сознательно сохраняли слабое антинаркотическое законодательство, в стране было более миллиона наркоманов. Но спецслужбы делали все возможное, чтобы сохранить власть шаха, что было важнее реформирования антинаркотического законодательства. И в апреле 1949 года буквально по пятам Гарленда Уильямса в Иран прибыла маленькая американская делегация экономических и инженерных экспертов во главе с официальным представителем Алленом Даллесом, посоветовавшим шаху игнорировать «стихийные политические или общественные протесты». (19) Шах следовал совету Даллеса, но иранский народ не желал этого, и в 1951 году к власти пришло правительство премьер-министра Мохаммеда Моссадека. Юрист, получивший образование в Европе, надеялся реформировать антинаркотическое законодательство, свергнуть шаха и национализировать Англо-Иранскую нефтяную компанию.
Политика, проводимая Моссадеком, не была частью антинаркотических акций, спланированных Энслинджером. В 1953 году Моссадек был свергнут в результате кровавого переворота, организованного англичанами совместно с ЦРУ.

ЭНСЛИНДЖЕР ПОСЫЛАЕТ СИРАГУСУ В ИТАЛИЮ

Италия в 1950 году была страной, которую было логично выбрать для основания первого зарубежного отделения ФБН, и не только благодаря тому, что являлась базой для операций Лючиано, но и по политическим соображениям. В отличие от Франции, итальянцы были более благосклонны к вмешательству США. Обеспокоенные промышленники в Милане упрашивали Уолл-стрит об экономической помощи, Ватикан умолял друзей в Америке защитить их от посягательств коммунистов Югославии, Греции и Албании.
В пользу открытия отделения ФБН в Италии было и то, что Бюро могло способствовать тайной деятельности ЦРУ. Оккупированный американскими и британскими войсками Триест был важной точкой наркотраффика и базой для операций ЦРУ, использующего программы помощи политическим эмигрантам и владельцев торговых компаний для фильтрации своих агентов за Железный занавес. Постоянно нуждаясь в надежности и определенности, офицеры ЦРУ подкупали американских бизнесменов и правительственных служащих, которые имели легальный статус в зарубежных странах. В то же время, международная преступность и вражеские шпионы направляли значительные суммы, выделяемые по Плану Маршалла в Советский Блок; так как Конгресс пытался защитить свои инвестиции, ФБН было позволено открыть свое зарубежное отделение наряду с военными и для усиления контрразведывательных операций ЦРУ. Но при одном условии: они не должны приводить в замешательство Государственный департамент.
Уклоняясь от помощи Государственного департамента, Энслинджер полагался на своих друзей в промышленности, особенно на руководителя «Пан-Американ» Сэма Прайора. В 1940-1941 годах Приор создал пятьдесят аэродромов в Южной Америке в качестве сдерживающих мер для готовящейся, по слухам, интервенции Оси в Южную Америку, во время войны он руководил дочерним предприятием «Пан-Ам», которая осуществляла полеты по ленд-лизу в Чунцин, снабжая из Индии националистический Китай. В 1949 году он помогал националистам перебраться на Тайвань; вернувшись к своим патриотическим обязанностям, он получил правительственную награду в виде привилегий для «Пан-Ам» в Турции, Иране, Ливане, Африке, Италии и Франции. Впоследствии Прайор предоставил материально-техническое обеспечение и прикрытие для зарубежных агентов ФБН и ЦРУ. (20)
Прайор был выходцем из высших слоев общества, от которого зависел Энслинджер; для ФБН было благоприятным обстоятельством иметь такого Комиссара, который тесным образом контактирует с высшими кругами спецслужб - людьми, подобными Биллу Доновану и Дэвиду Брюсу, - который, сговариваясь со своими британскими кузенами, основывал исследовательский фонд, освобожденный от уплаты налогов, проводя изменчивую политику через журналистов, академиков и бизнесменов, связанных с Советом по международной политике и Ассоциацией Внешней Политики.
Опека большого бизнеса и удовлетворенность ЦРУ были основой успеха Энслинджера, когда он принял решение послать Чарли Сирагусу в Рим для создания отделения ФБН. В своих очках в роговой оправе, с сицилийской внешностью, постоянно курящий, неутомимый Чарли Сирагуса, похожий на неистового Граучо Маркса, мог показаться не лучшим выбором представителя правительства США за рубежом. Но Сирагуса был человеком состоятельным, обладающим харизмой, глубоко приверженным делу национальной безопасности, так же как и законодательству о наркотиках. Он обладал глубоким профессиональным чутьем. Один из его друзей стал жертвой антиитальянских предрассудков и вернулся на Сицилию, а другой был застрелен мафиози. Таким образом, его священной миссией было вырвать Мафию с корнем и восстановить потускневший в общественном мнении образ итальянцев до их классической привлекательности.
Выпускник колледжа, происходивший из семьи среднего класса в Бронксе, Сирагуса работал стенографистом в Иммиграционной службе с 1934 по 1939 год. Бросив нудную службу клерка, он присоединился к ФБН и начал выполнять задания в Чайна-тауне и Маленькой Италии в качестве руководителя группы и подручного Джорджа Уайта. Как протеже Джорджа Уайта Сирагуса учился определять наркоманов, использовать информаторов, выдавать себя за моряка и проводить рейды в опиумных притонах. Он обучался быстро и был вознагражден специальным назначением. Его отправили в Канаду на секретную работу с Монтье, затем - в южные штаты с информатором по имени Кенни, чтобы арестовывать фермеров, производивших марихуану. Когда Кенни украл ожерелье в Далласе, Сирагуса, как он пишет в своей автобиографии, предпочел избрать другой путь. Он был горяч, но в тоже время не мог не подчиняться Джорджу Уайту, он знал, что агенту не позволено даже малейшее нарушение закона, которое может представлять опасность для всего расследования.
Способности Сирагусы и его дружба с Джорджем Уайтом способствовали тому, что на него обратили внимание руководители спецслужб, и в 1944 году он был направлен в контрразведывательный отдел ОСС. Для прикрытия шпионской работы его уволили с должности лейтенанта Флота, а потом отправили в Италию, где он работал вместе с Джеймсом Энджелтоном, другом Уайта. В конце 1944 года его шпионская и наркотическая миссия соединились, когда он допрашивал Вито Дженовезе в тюрьме в Бари по просьбе Эндрю Бердинга, главы контрразведки ОСС в Италии. Сирагуса вспоминал: «Будучи гражданским полицейским, я не мог прикрывать его нью-йоркские махинации. Было понятно, что он опять всех обманет». (21)
По оценке Сирагусы, беседа с Дженовезе была пустой тратой времени, после этого короткого пустого разговора он получил удовлетворение от преследования Анабеллы фон Ходенбург, руководившей нацистскими шпионами в Италии. Сирагуса захватил баронессу в 10 милях от перевала Бреннер, и в марте 1946 года вернулся в Нью-Йорк как настоящий герой войны.
Под руководством титулованного Гарленда Уильямса Сирагуса был выдвинут на должность руководителя группы и присоединился к «крестовому походу» против наркосиндиката американской Мафии, возглавляемого Лаки Лючиано в Италии, связанного с коммунистическим и рабочим движением в Нью-Йорке. Уильямс инструктировал Сирагусу и в искусстве дезинформации. На пресс-конференции в 1948 году Уильямс объявил о серьезном успехе ФБН в удачном расследовании дела пуэрториканских моряков, доставлявших героин в Нью-Йорк. Назвав Лючиано в качестве источника, Уильямс подчеркнул «огромную важность» этого дела. (22) Когда таможенники нашли героин у моряков в январе и мае 1949 года, Уильямс возложил ответственность за это на Лючиано, когда нью-йоркский таксист был в июне арестован в Италии с 9 фунтами героина, Уильямс был уверен, что и это дело Лючиано. Как учили Сирагусу, не имело значения, что отсутствовали улики, связывающие Лючиано с наркотиками, задача была обеспечить сенсационные заголовки в прессе, что могло быть использовано Энслинджером для оказания давления на Италию в ООН.
Уильямс отправил агентов Джона Хенли (лучшего друга Уайта в ФБН) и Крофтона Хейса на встречу с Мейером Лански в отеле «Плаза» в Нью-Йорке, чтобы выяснить, почему главный финансист гангстеров ездил в Италию. 28 июня 1949 года Лански, охарактеризовав себя как «обыкновенного игрока», сказал агентам, что он действительно планировал встретиться с Лючиано, однако эта встреча не состоялась и он никоим образом не имеет отношения к наркотикам. (23) Но Хенли и Хейса не заботило то, что он сказал; когда Лански на следующий день отбыл на своем судне, они встретились с репортерами и фотографами из «New York Sun». Через несколько дней газета вышла с заголовком «Лански отбыл на своей роскошной яхте в Италию для совещаний с Лючиано». Агенты никогда не предполагали, что Лански даст показания против себя, но они создали ему хорошее паблисити.
Следующей задачей Сирагусы было обеспечить эффективную работу с зарубежной полицией. Энслинджер посылал его в Пуэрто-Рико, чтобы организовывать отдел по наркотикам в полиции. Он успешно выполнил свою задачу, и следующим его поручением была поездка в Грецию - потревожить старого Эли Элиопулоса, который использовал фонды Плана Маршалла для развития золотых рудников на севере Греции в районе, где произрастал мак. Прибыв в Афины летом 1950 года, Сирагуса посетил местного резидента ЦРУ Тома Карамессинеса, с которым его связала долгая дружба. Сирагуса предоставил ему информацию, Карамессинес предложил ему свои контакты и после их сговора факты деятельности Элиопулоса появились в греческой прессе. Заем по Плану Маршалла был блокирован, и неустрашимый Элиопулос направил свою энергию на биржевые махинации и контрабанду оружия в Израиль.
Следующей остановкой Сирагусы был Триест, где вместе с тайным агентом Бенни Покороба они расставляли ловушку для Матео Карпинетти, главного поставщика героина Калифорнийской Мафии. Надеясь подготовить покупку товара, Сирагуса связался со своим старым другом Хэнком Манфреди, офицером армейской контрразведки в Триесте. Занимая должность руководителя отдела Округа 17 в Риме, Сирагуса полагался на Манфреди как в деле Карпинетти, так и в общем успехе ФБН в Европе, который во многом был связан с тесными контактами Манфреди с итальянской полицией и службами безопасности.
Для финансирования дела Карпинетти Манфреди представил Сирагусу шефу контрразведки армии США в Триесте, через которого 10 000 фальшивых долларов были переданы Покоробе с целью совершить закупку у Карпинетти. Манфреди имел право производить аресты в оккупированном Триесте, он лично надел наручники на Карпинетти. На допросе, надеясь на снисходительность, Карпинетти назвал имя своего поставщика, доктора Рикардо Морганти из RAMSA (оптовой компании по торговле лекарствами в Триесте). Морганти выдал секрет - он получал героин от фармацевтической компании Чапарелли в Турине, которую снабжало опиумом югославское правительство. Морганти назвал имена контрабандистов в Белграде и фабрикантов в Италии, которые производят лишний героин для поставки на черный рынок.
При выяснении всех обстоятельств этого дела, становилось ясно, что попалась крупная рыба. Сирагуса установил отношения с югославской полицией, где он приобрел информаторов из числа югославских антикоммунистов, впоследствии он передал их Тому Карамессинесу и ЦРУ. Благодаря приобретенным контактам Сирагусы с армейской контрразведкой, по делу Морганти было проведено армейское расследование, установившее факты контрабанды героина в США. Сирагуса выявил сержанта, возглавлявшего группу, и выяснил имя их поставщика - греческого дельца черного рынка Мариноса Буюкаса.
Как можно быстрее Сирагуса начал проводить операцию против Буюкаса, офицер ЦРУ Карамессинес снова предложил ему помощь, только теперь это был захват. Карамессинес верил, что Буюкас использовал коммунистических шпионов для контрабанды героина через Египет в Америку, и Сирагуса был в этом с ним согласен. Но когда Карамессинес предложил, чтобы ЦРУ и ФБН осуществляли контроль поставок внутри США для идентификации принадлежности к организации Буюкаса, Сирагуса возразил ему. Позволять Кенни красть ожерелье было одним делом, но, как пишет Сирагуса в своей автобиографии, «ФБН никогда сознательно не допускало поставки двух фунтов героина в Америку и передачу его покупателям из Мафии в районе Нью-Йорка, даже если в результате долгого пути мы перехватим больший груз». (24)
Сирагуса подвел черту под планами обеспечения торговцев наркотиками, но он помогал ЦРУ в других делах. Например, он, по имеющимся сообщениям, помогал передавать наличные деньги ЦРУ итальянским политикам от шефа контрразведки Джеймса Энджелтона. Он материально поддерживал итальянских военных, особенно Итальянский Флот; Энджелтон доверял исключительно только Сирагусе и Манфреди, получая через них доступ к контактам с преступным миром, а также к итальянской полиции, чьи материалы содержали множество скрытой информации о некоторых частных лицах, необходимых для проникновения в иностранные разведки и проведения операций политического шпионажа. (25)
Сирагуса оказал особую помощь ЦРУ в расследованиях нарушений условий Плана Маршалла. В одном деле он получил от информатора сведения о том, что торговый атташе румынского посольства в Берне переправлял подшипники американского производства в Советский Союз, а Советы использовали их в производстве танков для Северной Кореи. Согласно Сирагусе, атташе поставлял подшипники в обмен на героин, что было частью зловещей схемы получения одной рукой стратегических материалов с Запада, а другой - поставки ему отравы в виде наркотиков. (26)
В результате бернского дела команда, посланная ЦРУ под военным прикрытием, остановила диверсию и при помощи Сирагусы перекрыла все возможные пути поставок стратегического сырья, включая уран для советской атомной программы. В различные схемы вовлекалось множество иностранных официальных лиц, включая ближневосточного короля, швейцарского миллионера, высокопоставленного клерка, польского шпиона и турецкого торговца оружием и наркотиками в Женеве. Сирагуса разоблачал их, организуя утечку информации об их злодеяниях в прессе. Таким образом, проводимое ФБН расследование преступлений, связанных с наркотиками, дополнялось интересами национальной безопасности США и интересами американского бизнеса за рубежом.
В октябре 1950 года Сирагуса вернулся в Нью-Йорк, чтобы внимательно ознакомиться с материалами отдела по работе с Мафией и подготовить доклад Энслинджеру в Вашингтоне. Три месяца спустя он вернулся в Европу вместе с главой отдела Мафии Джо Амато и Мартином Пера и организовал первое постоянное представительство ФБН за рубежом в Риме. Он помнил, что Энслинджер обещал ему, что он, вероятно, станет его наследником в качестве Комиссара, если дела будут складываться удачно. Вместе с Хэнком Манфреди, который был его правой рукой, Сирагуса стал одним из итальянцев, использующих информаторов и тайных агентов. Он мечтал также о расширении своей империи.

РАЗОБЛАЧЕНИЕ ФРАНЦУЗСКИХ СВЯЗЕЙ

В апреле 1951 года ФБН провело показательное расследование дела Джозефа Орсини, корсиканца и бывшего нацистского коллаборациониста, а также поставщика наркотиков в США с 1946 года. Орсини использовал французских моряков для поставок героина члену семьи Луччезе Салу Шиллитани и его мафиозным подручным. Этот круг включал в себя Джованни Маусери в Италии, нацистского коллаборациониста Антуана д'Агостино в Канаде, Энджела Абаделейо (известного как бывший нацистский коллаборационист Огюст Рико) в Буэнос-Айресе, героя Свободной Франции Марселя Франциски в Марселе, химика Доминика Ресана в Марселе, Люсьена Игнаро в Тунисе, середнячка Джина «Лагета» Дэвида и бывшего агента Гестапо Франсуа Спирито. Под покровительством Пола Карбоне Спирито доставлял югославский опиум в Марсель, где его перерабатывали в героин в подпольных лабораториях, принадлежащих виноторговцу Мариусу Ансальди. (27)
Арест двух наркоторговцев - Орсини и Шиллитани - произошел в момент кульминации Слушаний Кефовера, но в этом деле был один недостаток - отсутствовали доказательства связи с Лючиано, и невозможно было использовать его для того, чтобы вызвать общественный эффект. Это был первый послевоенный удар по французской сети, и его важность трудно было переоценить. Агент Энтони Зирилли, изображавший покупателя с Западного берега, выполнял свою секретную работу с помощью Пьера Лафитта, бывшего торговца наркотиками, который стал успешным ресторатором в Новом Орлеане. Под угрозой депортации на остров Эллис-Айленд, Лафитт стал сотрудничать с агентом ФБН Ирвином Гринфилдом и предложил сдать своего сокамерника Джо Орсини. Лафитт и Орсини были знакомы друг с другом двадцать пять лет, но Лафитт хотел остаться в Америке с женой и детьми. После своего освобождения с Эллис-Айленд в мае 1951 года он систематически доносил на своих бывших сообщников-наркоторговцев, многие из них были арестованы в июле. Орсини получил десять лет и был отправлен в тюрьму в Атланте в декабре. (28)
Дело Орсини было первым обращением ФБН к деятельности французской сети, которая была восстановлена в 1949-1950-ых годах. Они подготовили информацию для французской полиции, позволившую арестовать виноторговца Ансальди в 1952 году. Но это также наводило на мысль о шпионских интригах. Спирито был выдан во Францию как скрывающийся нацистский коллаборационист, но так и не предстал перед судом. Подобно другим бывшим агентам Гестапо, он вернулся к торговле наркотиками с прежней безнаказанностью. В то время расследование выявило, что Марсель Франциски связан с Лански в Бейруте, но при этом не было никакой информации об источниках Франциски в Индокитае, и французы в дальнейшем не предпринимали против него каких либо действий.

ИМПЕРИЯ СИРАГУСЫ

В то время как агенты Ирвина Гринфилда разоблачали французскую сеть, Сирагуса и отряд итальянской полиции арестовали в Неаполе депортированного Фрэнка Каллаче с шестью килограммами героина. Следствие выяснило, что сырье поступало от лицензированного поставщика наркотиков из Милана, а через него - к главному химику фирмы «Чапарелли» Карло Мильярди, который получил из него около 300 килограммов героина и морфина в период между 1948 и 1951 годами. Это дело стало большим бриллиантом в короне Сирагусы и со временем привело к открытию того факта, что приблизительно 800 килограмм героина были отправлены мафиози на отрезке времени между 1946 и 1953 годами. В результате посол США в Риме Клэр Бут Люс пригрозил приостановить всякую помощь из-за рубежа до тех пор, пока правительство Италии не введет запрет на производство героина, что и было сделано.
После демонтажа итальянской героиновой индустрии Мафия потеряла основные источники снабжения. Но поступления наркотиков продолжались, увеличиваясь в объемах, и, несмотря на наличие доказательств в обратном, Энслинджер продолжал возлагать ответственность на коммунистический Китай. Он назвал имя «По И-по» как директора героиновой фабрики в Тяньцзине (Китайская Народная республика) и обвинил По в руководстве 4000 секретными агентами (то же число Райнхардт приписывал фрау Биддер), чья работа состояла в том, чтобы распространять героин среди американских солдат в Корее. (29) И в то же самое время советник ФБН Бакстер Митчелл описал Фрэнка Копполу, депортированного мафиози, который, как утверждается, был связником Донована на Сицилии, как «главаря». (30)
Сирагуса знал, что Митчелл был прав, и пока Энслинджер продолжал обвинять во всем Народный Китай, Сирагуса тайно сосредоточил свое внимание на Копполе. Расследование началось в Сан-Диего, когда в сентябре 1951 года был арестован Сал Витале, который стал давать показания, приведшие к арестам около десятка групп наркоторговцев в Детройте в феврале 1952 года. Последовало множество директив, и в апреле 1952 года Сирагуса с отрядом итальянской полиции совершили рейд в дом Копполы в окрестностях Палермо, арестовав депортированного наркоторговца Серафино Манкузо и нескольких его компаньонов с шестью килограммами героина. Грин Транк, известный своим «делом Алькамо», получил указание арестовать распространителей Фрэнка Копполы: Джона Прициолу и Ральфа Куасарано в Детройте. Но Лючиано и его лейтенанты Джо Пици и Ник Джентиле ускользнули от властей, как и Коппола, который посредничал в сделке. Он не был арестован до декабря 1953 года и в конечном итоге был признан невиновным.
Сирагуса нанес сокрушительный удар по священной для Мафии детройтской сети, но он потерпел неудачу в деле против своего врага, Лаки Лючиано. Сирагуса добился определенного успеха, когда Лючиано был выслан из Рима в Неаполь. Но этого было недостаточно, чтобы сократить героиновую торговлю. Как писал Питер Дейл Скотт об арестах в Детройте и Алькамо: «Произошедшее после Прициолы и Куасарано уже становилось несущественным в основной Операции Х (под которой он подразумевал французскую сеть в Юго-Восточной Азии). (31)
Другой рынок сбыта открылся в 1952 году, когда турецкие, иранские и азиатские наркотики доставлялись через Бейрут в Марсель и перерабатывались в героин бандами Франциски и Гуэрини под защитой ЦРУ и Французской разведки. Французский писатель Ален Жубер писал, что в Бордо в 1952 году корсиканский бандит Антонио Гуэрини встречался с Ирвином Брауном (представителем Американской Федерации труда в Европе), химиком Гуэрини Джо Чезари и двумя другими торговцами. (32) Жубер сообщает, что корсиканский преступный авторитет Гуэрини был завербован агентом ЦРУ Брауном для контактов с Мафией в Италии.
Намеки на то, что ЦРУ руководило различными аспектами международных тайных наркоопераций подтвердили последующие события. В это время, когда агент ЦРУ Ирвин Браун встречался с корсиканскими и мафиозными наркодельцами, Мейер Лански приобрел долю в казино Кабаре Монмартр в Гаване и начал сотрудничество с кубинским диктатором Фульхенсио Батиста. Вследствие Слушаний Кефовера были закрыты игорные клубы во Флориде, и сделка с Батистой давала гангстеру контроль над кубинскими отелями и туристическими центрами, превращая Гавану в известный бордель в западном полушарии. Сделка также давала возможность Санто Траффиканте перемещать наркотики с Ближнего и Дальнего Востока через Кубу в Майами, где покупатели со всей страны предлагали свои цены за товар. Партнер Лански Джон Пульман основал «Эксчендж энд Инвестмент Бэнк» в Женеве, специально для отмывания денег для руководства этого могущественного наркосиндиката.
По соображениям национальной безопасности союз наркоторговцев с антикоммунистом вроде Батисты на Кубе и антикоммунистическая фракция с участием Мафии и французской сети выходили за пределы понимания Чарли Сирагусы. Это было для него все равно что проглотить горькую пилюлю, но его bete noir (фр. – «злой гений») Лаки Лючиано, хотя был персонально отстранен от сделки во время войны, также вовлекался во временное соглашение руководства спецслужб с криминальным подпольем. Танцы с дьяволом продолжались десятилетие. В этот период Сирагуса и Манфреди через итальянскую полицию прослушивали телефонные разговоры Лючиано и фотографировали его визитеров. Лючиано публично выражал недовольство тем, что домогательства Сирагусы делают его доступным закону, и в частном порядке предостерегал членов своей семьи держать открытыми свои шкатулки и проверять свои карманы на наличие героина; он был уверен, что Сирагуса подбросит наркотики даже в его гроб, когда он умрет. Но это была игра. Лючиано оставался на свободе а его официальный следователь Хэнк Манфреди, работавший одновременно на ЦРУ и ФБН, мог контролировать его контакты с преступным миром и официальными властями. ЦРУ могло прибегнуть к шантажу или подкупить этих людей и таким образом вовлекало их в свою войну с коммунизмом. Таким образом, национальная безопасность перевешивала законодательство о наркотиках, не оставляя выбора Чарли Сирагусе, но необходимость защищать Лючиано порождала в нем только озлобление.
Слушания Кефовера четко установили, что местные правоохранительные силы должны использовать полицию нравов в соответствии со стремлениями политиков контролировать мошенничество. Проще говоря, Сирагуса и Манфреди моделировали эту ситуацию, но применительно к ЦРУ. Никакой другой агент ФБН не знал лучше Чарли Сирагусы, что Мафия не так хороша и может безжалостно обманывать. Он знал, как изводит прикрытие и что надо сделать, чтобы открыть дело. Но многие из его коллег воспринимали его как никуда не годного для привлечения внимания кого-нибудь еще. Джордж Уайт особенно возмущался поведением Сирагусы из-за того, что тот не предоставил ему возможность, которую он заслуживал как наставник. Кроме того, конечно, все знали, что Сирагуса зависел от Манфреди и итальянской полиции. Некоторые говорили, что такой ас тайной работы как Бенни Покороба докладывал обо всех рисках, связанных с Италией, когда Сирагуса писал рапорты и получал добро. Его наиболее страстный критик, агент Джим Атти, отводил грозу от Чарли и, как мы увидим в других главах, ему приходилось платить за это высокую цену. Специалист по арабскому языку и наиболее хорошо законспирированный агент ФБН, Атти работал в одиночку от Бейрута до Мехико, торгуясь с бандитами при покупке тонн опиума. Атти был абсолютно независим, и, в отличие от Сирагусы, мог не проявлять почтения к субординации.
Сирагуса был целиком и полностью предан своему делу, и агенты, которые его уважали, группировались вокруг него. В те дни многие верили, что если он заменит Энслинджера как Комиссар, это спасёт Бюро по наркотикам от ужасного рока, тяготеющего над ним.
«Чарли был самым лучшим, - говорил один из ветеранов. - Он работал в нервной обстановке, от которой судорогой сводило мышцы лица. Временами боль была такой сильной, что он надевал повязку на один глаз». Ветеран улыбался: «Я могу представить его стоящим на дороге в маленькой Италии, зимой, с повязкой на глазу, в шляпе от Борсалино и черном пальто, в ожидании схватки. Да, Чарли был лучшим. Чарли ни в ком не нуждался».
Вклад Чарли Сирагусы в ФБН был ни с чем не сравним. Это доказывало то, что агент ФБН мог устанавливать тесные отношения с иностранной полицией и вести дело, он сделал возможной зарубежную экспансию ФБН. К тому же его агенты и информаторы проводили разведку, что влияло на последовательность в проведении тайных расследований дома и было названо Золотым веком ФБН.


8
БЕЙРУТСКИЙ ОФИС

«Швырните помидором в толпу ливанцев, и вы непременно попадёте в торговца гашишем»
Агент Пол Найт.

Пол Эмерсон Найт был утонченным, обаятельным человеком, интересующимся поэзией, философией и шпионажем. Выпускник Академии в Экзетере, он поступил на военную службу в семнадцать лет и был закален тяжелыми боями во время высадки в Нормандии. После войны он остался во Франции и поступил в университет Гренобля на один год. В 1950 году он окончил Гарвард и вернулся в Нью-Гемпшир, «горя желанием вернуться назад за границу», где он мог использовать знание языков, которыми владел, и изучить их лучше. Благодаря знакомствам, он обратился с просьбой о работе в ФБН и ЦРУ.
ФБН откликнулось первым; в 1950 году, после встречи с Энслинджером и помощником Комиссара Джорджем Каннингхэмом Найт был принят и направлен на работу в Нью-йоркский офис. Он обучался основам следственной работы в школах армейской контрразведки и законодательного отдела Казначейства. После своего возвращения в Нью-Йорк он изучал основы уличной работы в Нижнем Ист-Сайде под руководством титулованного ветерана, агента Бенджамина «Бенни» Гроффа и с помощью черного информатора по имени Хаббард в Гарлеме.
Но так как Найт хотел работать только на международной сцене, он предложил себя и в Группу Специальных расследований Прайса Спиви в тот момент, когда они сосредоточились на французской сети, а также в итальянский отдел Джо Амато, боровшийся с организованной иерархией Мафии. Изучив материалы этих групп, Найт стал близким другом некоторых темных личностей и потерявших связи групп, вовлеченных в международную наркоторговлю.
Благодаря Найту, ФБН всегда было в курсе того, какие народы производят опиум и перерабатывают морфин в героин, но это было результатом деятельности Спиви и Амато, вследствие чего ФБН знало, что итальянские и французские наркоторговцы доставляют опиум и морфин от поставщиков из Ливана. В это же время, благодаря невмешательству, оно было в центре международной конспиративной работы.
«Спиви и Амато были правы, - утверждал Найт, - но они хотели внушить руководству, что идея конспирации была трудновыполнима, так как скооперироваться с информаторами стоило больших трудов. Активность агентов побуждала высший эшелон Мафии скрываться, их трудно было обнаружить; невозможно было представить, чтобы дон Мафии сказал: «Пожалуйста, продайте мне кило героина». Так, начиная с 1950 года политика тайных расследований стала трудноосуществимой. Политическая стратегия определялась штаб-квартирой в Вашингтоне и могла быть использована только для работы на улице; причем многие ветераны, подобные Бенни Гроффу, выполняли большую часть простой работы по делам неявок в суд подозреваемых».
Зная, что Чарли Сирагуса открыл зарубежный отдел в Риме, обеспокоенный расследованием международных тайных аспектов в применении закона о наркотиках, Найт попросил направить его за рубеж. Наступало его время. Представленный как покупатель наркотиков для Мафии, он был отправлен Чарли Сирагусой в Марсель в мае 1951 года с ограниченными полномочиями. Марсель кишел французскими и индокитайскими торговцами наркотиками, условия для тайных расследований были превосходными, но марсельский отдел по наркотикам состоял только из двух человек. Одним из наиболее активных сотрудников был инспектор Робер Паскве. Он жил в двухкомнатной квартире, предаваясь воспоминаниям о нью-йоркском жилье, будучи стесненным в средствах из-за ничтожных доходов и слабых возможностей. Паскве был арестован Джорджем Уайтом в прошлом году по обвинению в хранении 15 килограммов опиума и получил всего один месяц тюрьмы. (1)
Паскве, тем не менее, был хорошо информирован, и известил Сирагусу, что французская таможня изъяла 300 килограммов опиума на борту французского судна, прибывшего из Бейрута. Груз предназначался Антуану Кордолиани, известному наркоторговцу в Марселе, который имел перерабатывающую лабораторию недалеко от Парижа. Он продавал чистый героин итальянцам в Риме и Милане. Таким образом, французско-американским расследованием занимался Итальянский отдел. Паскве также представил Сирагусе информацию о контактах в Египте и Бейруте, как о слабом звене в контрабандной цепочке, берущей свое начало в Турции.
Отчаянно нуждаясь во франкоговорящих агентах для проведения этого расследования, Сирагуса в 1952 году пригласил Найта присоединиться к нему в Риме. После прибытия в Вечный Город Найт жил в отелях, постоянно переезжая с места на место, перебиваясь на одних суточных. Но такой свободный стиль жизни устраивал его, и он составил свой доклад Хэнку Манфреди в предельно вежливой форме. При помощи Манфреди он начал изучать итальянский язык и проводить тайные расследования по всей Европе вместе с полным, преждевременно облысевшим Джоном Кьюсаком. Тот был первым агентом в Европе, присоединившимся в 1951 году к Сирагусе, совершившим подставную закупку у химика Мариуса Ансальди в Париже. При этом он потерпел неудачу, но впоследствии это позволило французским тайным агентам под руководством Комиссара Эдмона Бейоля провести операцию. Принимая участие в расследовании, Кьюсак мог требовать большего доверия к себе; он находился в Риме как временный помощник, являясь глазами и ушами руководителя нью-йоркского отдела Джима Райана. Рим являлся подотделом Округа 2, Райан и Сирагуса боролись за право проводить большие расследования.
Не владевший французским языком в совершенстве, Кьюсак посылал рапорты и поддерживал Найта и многих других агентов, присланных для временной работы, включая Джорджа Лендриаса, Майка Пицини, Грегори Пулоса и Энтони Зирилли, которые развертывали свою тайную работу за пределами Рима. Найт работал во Франции и Германии, Лендриас и Пулос - в Греции и на Ближнем Востоке, Зирилли и Пицини - в Италии и на Сицилии. Для каждого из них воображение и новые идеи были залогом успеха.
Найт, например, знал, что международных торговцев наркотиками осведомлены о том, что американские агенты работают среди полицейских разных стран, неотступно преследуя их. Он придумывал правдоподобную легенду, позволявшую ему проводить тайное расследование или выдавать себя за распространителя. Через своего приятеля, который работал в туристическом агентстве в Нью-Йорке, он напечатал бизнес-карту с фотографией человека верхом на глобусе и представлялся как Роберт Мартель, канадский сотрудник туристического агентства. В следующий раз он представлялся как пилот ВВС США, датский моряк, пилот «Пан-Ам» и член какой-нибудь шайки.
Способности Найта к перевоплощениям были подвергнуты испытаниям весной 1953 года в Париже. Примерно в 1951 году ФБН получило сведения о том, что Махмуд Пахлеви (младший брат иранского шаха) занимается перемещением партий наркотиков между Тегераном, Парижем, Нью-Йорком и Детройтом. (2) В феврале 1949 года Гарленд Уильямс доложил, что влиятельные иранские семьи богатеют на торговле опиумом и умышленно сохраняют антинаркотическое законодательство уязвимым. «Несомненно, - утверждал он, - что иранская правящая династия Пахлеви владеет обширными полями опиумного мака».
Первое документальное подтверждение вовлеченности Пахлеви было получено в феврале 1951 года. Сирагуса и Джо Амато были в Гамбурге, когда специальный сотрудник Принс Витторио Сан-Мартино увидел молодого персидского принца, разъезжающего на красном кадиллаке с двумя красивыми женщинами. Мартино сообщил агентам, что Пахлеви был известным «плейбоем и бонвиваном», который также занимался и контрабандой наркотиков. (3)
Получив доклад Сирагусы, Джим Райан не мог поверить, что младший брат шаха при его положении и богатстве может быть контрабандистом. Сирагуса пояснил, что за несколько месяцев до этого он арестовал принца Алессандро Русполи, обнаружив при нем 10 фунтов опиума. Принц Русполи был миллионером и членом королевской семьи, оказавшись к тому же наркоманом. Сирагуса заподозрил то, что Пахлеви также может оказаться наркоманом и снабжать своих элитных друзей, чтобы они могли наслаждаться эксклюзивным «кайфом».
Большая часть информации поступила зимой, когда французский наркоторговец Луи Карличчи («близкий друг пользующегося дурной славой Джо Ренуччи, корсиканского бандита, проживавший в Танжере») представил одного из информаторов Сирагусы Махмуду Пахлеви в Париже. (4) Семья принца владела крупными плантациями опиума, и корсиканец поинтересовался у него возможностью поставок наркотиков и строительства в Тегеране фабрики по выработке героина. Принц выразил согласие организовать поставки и построить фабрику; информатор, в свою очередь, согласился стать химиком, но Карличчи был арестован по другому делу, до того как началась операция Пахлеви.
Несмотря на эту неудачу, Пахлеви продолжал торговать наркотиками, и в марте 1953 года Найт выяснил, что принц, используя вымышленное имя Мармуд Кава, поставляет героин из Ирана в Париж, Нью-Йорк и Детройт. Основываясь на этой информации, собранной Найтом, агент Джордж Лендриас попытался организовать подставную закупку у принца в отеле «Империал Корт» в Нью-Йорке. Лендриас потерпел неудачу, но полученная при этом информация вывела Найта через сверкающую Ривьеру к Ингеборд Гриффелль, красивую певицу-немку из ночного клуба, продающую морфин и героин богатым американцам в Европе.
Найт информировал комиссара Мишеля Гюго, главу отдела по наркотикам Сюретэ в Париже, и вместе они организовали ловушку. Ингеборд Гриффелль была частью банды наркоторговцев, в июне после завоевания ее расположения, Найт смог встретиться с ее боссом, Арменом Нерсессяном. На встрече Найт купил немного героина у Нерсессяна и договорился о покупке нескольких килограммов. Заранее было условленно место и дата, но во время встречи в назначенном кафе Нерсессян сообщил Найту о желании изменить план и предложил ему отправиться в место хранения героина. Найт согласился и, к удивлению французских полицейских, прикрывавших его, спокойно вышел и сел в машину Нерсессяна. Французские полицейские, подождав немного, поехали за его «ситроеном». Они следовали за ними, стараясь оставаться незамеченными, но Нерсессян, следуя через весь Париж, заметил их в зеркале и запаниковал. Проявив твердость, Найт сказал, что неподалеку есть место, где можно спрятаться и направил Нерсессяна в гараж Сюретэ, где, достав пистолет, арестовал его.
Арест произвел фурор в Париже, прославив Найта: герой- Пол Найт - очаровательный блондин, Ингерборд - роковая женщина, темноволосая красавица, один из членов банды служил иранским консулом в Брюсселе и Каире, жена Нерсессяна приходилась дочерью южноафриканскому министру во Франции. Но в то время ЦРУ организовало заговор с целью свержения правительства в Иране и восстановления власти шаха, и в штаб-квартире ФБН так и не узнали, что Пахлеви направлял Нерсессяна. В письме Энслинджеру от 22 февраля 1954 года Сирагуса просто писал, что в Иране имеются достаточные излишки опиума, которые могут быть реализованы. (5) В августе, после удачного переворота, организованного ЦРУ, национализированные нефтепромыслы были возвращены британским и американским хозяевам.

АНГЕЛЫ ЧАРЛИ

Пораженный утонченностью и спокойствием Найта, Сирагуса послал его на совместную с ЦРУ и военной разведкой операцию. «Вначале, - объяснял Найт, - мы выполняли множество различных поручений по заданию правительства. Многие расследования касались Закона о контроле над экспортом от 1949 года, заключавшемся в том, что стратегические материалы не должны попадать к противнику за Железный занавес. Мы выполняли много работы в Милане, используя как источник восточноевропейское эмигрантское сообщество. Министерство финансов уточняло у военных: «Это реальная компания?» И мы отвечали, что «нашли то, что нашли».
«Это не было тайной операцией, - уточняет Найт, - это была помощь людям». Чарли обменивался информацией с американским полковником в Риме.
Их участие в теневой области шпионской деятельности явилось ценным опытом для Найта и его приятелей - зарубежных агентов, что помогло ФБН установить тесные отношения с ЦРУ и военной разведкой. «Но работа на них отнимала у нас половину времени и в результате операции ФБН в Европе в начале 1950-х годов начали медленно сокращаться». Под руководством Сирагусы эти ранние операции были организованы по принципу «Ловить! как можно больше ловить». Несмотря на свое главенство, Сирагуса был доступен, и Найт объясняет суть этого: «Если вы имеете шанс, воспользуйтесь им».
«Расследуя эти дела, мы могли остановить героин на пути в Америку, но поначалу получали ограниченный результат: только три или четыре килограмма. В процессе мы изучали корсиканцев, таких как Дом Альбертини. Он управлял героиновыми лабораториями в Марселе и мафиози вне Сицилии, которые вели свои дела в Риме. Мы наблюдали за черными военнослужащими, переправлявшими героин в Гарлем, и за шайками наркоторговцев из «Эр Франс». Но наиболее привлекательным было выяснение того, что делать с источниками сырья, поступающего из Ирана и Турции в Ливан».
Основным в операциях ФБН в Европе была специальная разработка Орландо Портале, депортированного мафиози, и Карло Дондола, греко-ливанского контрабандиста и члена Ливанской Христианской Фаланги. Дондола перемещал всевозможную контрабанду между Италией, Грецией, Израилем, Ливаном и Африкой, подобно Портале часто вступая в сделки с агентами ФБН. Таким образом, Портале и Дондола могли претендовать на лидерство среди наркоторговцев, с которыми тайные агенты ФБН желали бы установить контакт. И они с готовностью шли на контакт с ФБН в поиске связей с корсиканскими или итальянскими контрабандистами.
Усложняло дело то обстоятельство, что во многих европейских странах агенты ФБН осуществляли запрещенные законом односторонние операции или проводили аресты, инициируя контакты с информаторами без позволения местных властей. Едва ли не каждое дело зависело от установления хороших отношений с местной полицией. Провокации с целью изобличения преступлений использовались во Франции, при этом агенты учились расследованию дел без провокаций, прежде всего - в покупке и продаже наркотиков. Согласно Найту, с молчаливого одобрения заранее уведомленных официальных лиц, тайно проводились организованные покупки, при которых не было свидетелей. Кому-то из иностранных полицейских сопутствовала удача, кому-то - нет, но в то же время Сирагуса, Кьюсак, вернувшийся в 1953 году в Нью-Йорк, и Манфреди были известны в полицейских управлениях по всей Европе. В течение 1954 года их деятельность была официально оформлена, и ФБН было готово начать операции на Ближнем Востоке под руководством Чарли Сирагусы.

ОТКРЫТИЕ БЕЙРУТСКОГО ОФИСА

В 1954 году Сирагуса решает открыть офис в Бейруте. Поводом для этого послужило несколько соображений. Для начала - отклонение давления Мафии на итальянское правительство побудило ее членов искать новые источники снабжения. После того, как в 1954 году была разоблачена героиновая лаборатория Дона Калогеро Виццини в Палермо, было установлено, что большая часть незаконных поставок героина осуществлялась из Бейрута, где корсиканцы работали с помощником Мейера Лански Сами Хури, печально известным сирийским контрабандистом и фальшивомонетчиком. Женатый на французской певице, Хури «имел влияние и солидную поддержку среди высокопоставленных полицейских и политиков». (6)
Операции Хури по контрабанде наркотиков продвигал Мунир Алауи, сотрудник отдела криминальных расследований ливанской Сюретэ. Их план совершения преступления был прост: Алауи и Хури отправляются в Дамаск (Сирия), приобретают партию морфина, перемещают ее через границу при помощи сообщников из ливанской таможни, в бейрутском «Казино дю Либан» договариваются с корсиканскими помощниками Марселя Франциски, затем отправляют наркотики на секретные лаборатории в Марсель и его окрестности.
Сирагуса был осведомлен об операциях Хури еще с 1950 года, но в тоже время было множество политических соображений, мешавших ФБН основать свое представительство в регионе. Арабы были рассержены созданием государства Израиль; в 1951 году Египет подал в ООН жалобу с заявлением о том, что Израиль и ливанские наркобароны сознательно разрушают его экономику. Согласно поступающим новостям, ливанский гашиш контрабандой доставляется египетским наркоманам через Израиль. Доходы от этого являлись значительным источником для пополнения зарубежных счетов в Израиле и Ливане, но операции на черном рынке серьезно истощали египетские финансы. (7)
Пытаясь оказать нажим на египтян и учитывая медленное советское проникновение в этот регион, Государственный департамент решил оказать Ливану финансовую помощь в обмен на обещание ливанского премьера подавить наркоторговцев. Но, как писала в своем выпуске от 2 июля «Нью-Йорк Таймс», когда ливанский премьер Абдулла Яфи послал армейские части уничтожить посевы гашиша на северо-востоке, «люди, занимавшие высокое положение, пришли в ярость». (8)
Многие из этих высокопоставленных чиновников были членами Маронитской христианской общины и ее вооруженного отряда - Фаланги. Десятилетия марониты служили посредниками между турками и французами вдоль сирийской границы, они также поддерживали фашистов в период Второй Мировой войны, марониты тайно сотрудничали с Израилем, в обмен на политическую и финансовую поддержку США против соперничающих мусульманских фракций в Ливане.
Сирагуса был тесно связан с ЦРУ, когда в начале 50-ых годов марониты и израильтяне оформили свои отношения. В течение 1954 года, тем не менее, обе стороны решительно отстаивали свои позиции, и Сирагуса санкционировал открытие офиса в Бейруте, основываясь на имевшихся у него данных о том, что город является воротами для незаконных поставок наркотиков из Греции, Турции и Сирии в Западную Европу. Открывая работу офиса, он нуждался в одаренных личностях из числа способных американцев, свободно владеющих иностранными языками, а также умеющих легко работать с иностранными официальными лицами. Такая работа была поручена Полу Найту.
Открытие офиса в Бейруте требовало разрешения ливанского правительства, которое следовало убедить в отсутствии опасности того, что проводимое расследование не приведет к арестам кого-нибудь из известных маронитов. Расследование было нацелено на ливанско-израильский круг наркоторговцев, управляемый владельцем кафе «Палестина» Махмудом Абу Сулейманом. Эта группа поставляла гашиш в Египет, имела лабораторию по выработке героина в Тель-Авиве и отправляла наркотики в Италию. (9) Сирагуса руководил операцией из Рима, и в июле 1954 года, основываясь на разведывательных данных, полученных от Найта и Орландо Портале, ливанская Сюретэ арестовала Сулеймана вместе с коррумпированными агентами ливанской таможни, которые способствовали отправке контрабандой трех килограммов морфина на корабле в Неаполь, где обитал Лаки Лючиано. (10)
Всегда готовый к сотрудничеству, Найт стремился к лучшим и большим результатам, его следующее дело зависело от международного теневого дельца Карло Дондола. Представившийся Сирагусе как «агент греческой разведки, а заодно израильской и арабской», Дондола в один прекрасный момент своей знаменитой карьеры «продал несколько лошадей израильтянам, договорившись украсть их, затем перепродал их арабам… и ни разу не был пойман». (11)
«Когда я первый раз встретил Карло в 1953 году, - вспоминал Найт, - он работал на Чарли в Болгарии, представляясь наркоторговцем. Ему сопутствовала удача, когда он занимался контрабандой золота из Африки через Ливан в Египет».
История Найта с Карло началась в связи с обманом Дондолы бейрутским менялой Абу Сайя в одной финансовой операции. Дондола попытался отомстить, добровольно показав ФБН, как легко можно проворачивать дела с наркотиками на Ближнем Востоке. Он начал распространять наркотики с Сайя, приобретая их тайно, конечно, у Найта. Затем он убедил поставщика Сайя в Сирии по имени мистер Тифанки связать со своим снабженцем опиумом в Турции Мехметом Озсаяром. Дело набирало обороты, Дондола познакомил Сирагусу, представившегося как Кал Салерно (продажный пилот ВВС США), с Озсаяром. Сирагуса поручил агенту Джорджу Абрахаму работать с Тифанки, а затем договорился о покупке определенного количества опиума у Озсаяра в Адане, Турция.
Выстроив при помощи Дондолы в линию все фигуры, Сирагуса убедил руководство полиции Ливана, Турции, Сирии и Греции поддержать его расследование. Совместно с греческими и турецкими властями Сирагуса в начале апреля 1955 года арестовал Озсаяра. Два дня спустя сирийская полиция с помощью Джорджа Абрахама арестовала Тифанки в Алеппо после того, как шеф ливанской Сюретэ эмир Фауд Чехаб, нагрянул в тайную лабораторию в Бейруте вместе с начальником Ливанской таможни Эдмоном Азизи и Полом Найтом. Общее число арестованных наркоторговцев составило двадцать семь человек, при этом был опознан лидер круга Омар Маккоук (тем не менее, он оставался на свободе), при этом было конфисковано 800 фунтов опиума и сорок четыре фунта морфина. (12)
Сирагуса говорил с гордостью: «Мы уговорили греков поработать с турками, хотя они враждовали друг с другом. Нам удалось убедить сирийцев работать с турками, хотя между ними не было особой любви». (13)
Вскоре после этого по инициативе Пола Найта был открыт второй офис ФБН в Бейруте. В это время Ливан был кипящим котлом политических интриг. Считая, что французы отрезали часть их страны, сирийцы рассматривали Ливан как свою украденную собственность, сирийские агенты с энтузиазмом тайно ввозили оружие для ливанских мусульман, которые воевали с маронитами. Ливан также наводнили палестинцы. Египтяне провоцировали войну федаинов (* арабские партизаны) против Израиля. Израиль в ответ совершал рейды против Сирии, Египта и Иордании. Англичане отказались от своих обязательств в этом регионе. Америка осторожно протискивалась в образовавшуюся брешь. В безвыходном положении, сдерживая Советы и защищая нефтепровод Арабо-Американской нефтяной компании (ARAMCO), идущий из Саудовской Аравии к ливанскому побережью, ЦРУ начало тайно вооружать христианских и израильских союзников, подкупая местных политиков, поддерживая Стравоса Ниархоса, конкурировавшего с Аристотелем Онассисом в получении прибыльного контракта на танкерную перевозку саудовской нефти.
Когда Найт прибыл в Бейрут, он занял комнату в американском посольстве, в отделе общественной безопасности Агентства международного развития, которое проводило программу материальной помощи ливанской полиции. Но официальные ливанские органы безопасности были осведомлены, что офицеры ЦРУ работают под прикрытием программ общественной безопасности, так что Найт вынужден был сохранять определенную дистанцию с посольством. Он также испытывал трудности в налаживании отношений с руководством ливанской полиции. У него был обычный, а не дипломатический паспорт, он проживал в отеле «Сент-Джордж», изображая туристического агента с заданием проводить тайные операции. Зная о разнообразии созданных им образов, официальные ливанские лица относились к нему с подозрением. «Они не были абсолютно уверены в причинах, по которым я был здесь, - продолжает Найт. - Не являюсь ли я израильским шпионом?»
Первоначальным контактом Найта был шеф Ливанской службы национальной безопасности эмир Фауд Чехаб, но влиятельная семья Чехаб была вовлечена в коррупцию во времена французского мандата, который закончился в 1945 году. И, разумеется, по утверждению Найта, «по политическим, экономическим и культурным соображениям» не было никого, кто мог помочь ему в расследованиях дел о наркотиках лучше Чехаба. Не было до тех пор, пока капитан Азизи - служащий таможни - не представил его Ханна Язбеку, лидеру маронитской общины. Таким образом, Найт получил возможность вербовать информаторов и проводить разведку среди местных наркоторговцев.
Найт объясняет: «Система в Бейруте не была похожа на Чикаго, каждый человек в городе принадлежал к определенной религиозной или этнической общине. Каждая община имела своего лидера, «абада» (abada), под протекцией которого находились и бизнесмены, и преступники. Ханна Язбек, известный вокруг как Абу Жорж (что означает «отец Жоржа»), был маронитский абада. У него были связи по линии торговли гашишем с семейством Гемаель, которые контролировали фашистскую Фалангу и сотрудничали с вишистскими властями Франции, так что он не любил ни англичан, ни израильтян. Но он был незаменим для работы».
Сначала Найт встретился с Абу Жоржем в его доме, где абада представил его своим помощникам. Многие информаторы приходили к нему в офис. Но некоторые не открывались, планируя обмануть его. Найт решил доложить Абу Жоржу об этом, поинтересовавшись у него, кем они были. Подобно Орландо Портале в Риме, Абу Жорж был своеобразным информатором, ибо все, что он делал, не шло вразрез с его собственной торговлей гашишем. «Он только укреплял свои позиции, - объяснял Найт, - когда помогал в делах против Сами Хури или the Druze».
Марониты были глубоко вовлечены в финансовые преступления и торговлю гашишем. Эта часть ливанской культуры не нравилась Найту, но по необходимости ему пришлось договариваться с Абу Жоржем. После этого знакомства они стали друзьями, тем не менее, их встречи были недолгими, Абу Жорж представил ему своего племянника Элие, консьержа отеля «Капитоль», впоследствии он обеспечил Найту необходимые контакты с бейрутским теневым миром.
Через Абу Жоржа, Элие и благодаря своим собственным односторонним контактам, Найт начал собирать разведданные об операциях с наркотиками в Бейруте и в районе долины Бекка, древней библейской земле между Сирией и Ливаном, где выращивался гашиш и откуда поставлялись наркотики. В содружестве с офицером таможни Азизи Найт передавал полученные сведения тайному агенту Джиму Атти, имитировавшему связи со многими важными лицами.

ДЖИМ АТТИ – АС ПОДПОЛЬНОЙ РАБОТЫ

Джим Атти обладал уникальной квалификацией для подпольной работы на Ближнем Востоке. Его отец командовал отрядом ассирийских повстанцев, защищавших христианские поселения от нападения османских турок. Будучи кандидатом на петлю палача в Стамбуле, Атти-старший бежал в Детройт, где Джим рос в жалкой нищете. Во время войны он служил во флоте и принимал участие в чемпионатах Тихоокеанского флота по боксу. После войны он прослушал курс в колледже. Получив степень, он начал работать терапевтом в Администрации ветеранов. Гордый, неугомонный и жаждущий приключений, Атти присоединился к ФБН в Детройте в 1950 году. В 1954 году под руководством главы детройтского отдела Росса Эллиса он принял участие в расследовании дела несчастного ливанского пекаря. Это дело обратило на него внимание Энслинджера и способствовало началу его карьеры как секретного агента на Ближнем Востоке, где у него возник серьезный конфликт с Полом Найтом и Чарли Сирагусой.
«Все началось с дела, которое я вел в Детройте, - уныло говорил Атти. - В то время я испытывал жалость к бедному парню (Хуссейну Хидеру). Он только подумывал о том, чтобы начать дело, и я поговорил с ним об этом. В конце концов, он дал мне номер, и я был послан в Бейрут, чтобы встретиться с политиком и торговцем коврами Амиром Гхориабом. В Бейруте я уговорил Гхориаба передать мне 2 килограмма морфийной основы, там же в мае 1955 года он был арестован ливанскими таможенными агентами.
После своего ареста Гхориаб сказал мне: «Ты никогда не уедешь отсюда живым». И он едва не оказался прав. Я остановился в отеле, который являлся опорным пунктом торговцев наркотиками. Через несколько дней после ареста Гхориаба я вышел в холл отеля и был арестован. Меня привезли в штаб-квартиру Сюретэ, и я предстал перед Хаджем Тума, главой отдела безопасности этой организации. Тума сам являлся крупным наркоторговцем, по его приказу допрашивающий спросил меня, кто я такой. Я ответил, что я турист и не понимаю, за что меня арестовали. После этого они надели на меня наручники. Затем Тума вытянулся и ударил меня по лицу».
«Ну ладно, - спокойно продолжает Атти, - скованный наручниками спереди, я двинулся к нему. Прежде чем я успел схватить его за горло, другие агенты набросились на меня. Они сковали меня наручниками сзади и хорошенько отделали. На мое счастье шеф таможни Эдмон Азизи (контакт Пола Найта), вошел и увидел мое окровавленное лицо. Азизи, который также был связан с наркоторговлей, забрал меня в штаб-квартиру таможни и постарался все уладить».
Атти не держал зла на Тума, но он испытывал большую обиду на Пола Найта в этом инциденте. Этому способствовала и персональная враждебность, которая вспыхнула после того, как теща Найта назвала сына Атти «маленьким грязным арабом». Атти также возненавидел Чарли Сирагусу. Он чувствовал, что Сирагуса больше всего беспокоится о своем собственном гнезде через имеющиеся у него благоприятные связи в маклерской конторе Меррилла Линча в Риме, чем о проведении расследований. Это была другая причина обид Атти, которая возникла позднее. Но его первым противником был Пол Найт.
Как вспоминал Атти, «Найт всегда общался с Элие Язбеком. Дядя Элие был гангстером, под контролем которого находились азартные игры и контрабанда в Бейруте. Он работал с Гемаелями, в свою очередь контролировавшими побережье и получавшими плату с каждого корабля, приходившего в док. Президент Чехаб был также вовлечен во все это. И обо всем Найт говорил: «Так или иначе, в это время, направляясь от Язбека и Азизи к Сами Хури, я знал, кто продал израильтянам 50000 автоматов».
Согласно Атти, израильтяне истратили миллионы долларов ЦРУ, подкупая официальных лиц в Европе и на Ближнем Востоке для получения информации и защиты. Он утверждал, что Хури доверял главе таможни Эдмону Азизи свою защиту в Ливане, а израильтяне обеспечивали ему контакты и деньги, которые позволяли Хури перемещать наркотики через всю Европу. С гарантиями, полученными от МОССАД, Хури загружал в свой автомобиль партию морфийного сырья и ехал во Францию, где находился под прикрытием солидной израильской фирмы. Атти также утверждал, что израильтяне старались не допускать ФБН к проведению расследований против торгующих наркотиками израильских агентов в городе Алеппо (Сирия), который являлся основным транзитным пунктом в регионе.

ЧЕТЫРЕ ВСАДНИКА

Несмотря на политические препятствия и минимальный бюджет, операции на Ближнем Востоке имели огромную общественную поддержку ФБН. В ноябре 1955 года Атти без посторонней помощи захватил значительное количество героина, принадлежавшего наркобарону Мохаммеду Оз Юрику в Турции. И в мае 1956 года (через год после того, как Лига Арабских стран назвала Израиль главным источником незаконных поставок наркотиков в Ливан) агенты ФБН и ливанской таможни во главе с Эдмоном Азизи арестовали Омара Маккоука, владельца крупнейшей лаборатории в Бейруте. Дело было широко освещено в прессе, так же, как и перестрелка, которая произошла между Полом Найтом и торговцами наркотиками в Сирийской пустыне.
Каждое приключение Найта и Атти помогало Сирагусе лучше понять, как наркотики поступают в Америку. Следствием этих дел на Ближнем Востоке стали имевшие большое значение аресты, проведенные в Америке. Так, например, подсказка агента Тони Зирилли из Италии позволила ФБН арестовать беглого Джорджа Маллока в Нью-Йорке и захватить его брата Джона во время полета в Мексику. Дело братьев Маллоков послужило началом дел в Голливуде и Чикаго, а также расследования деятельности членов французской сети в Мексике, Канаде и Нью-Йорке.
Успех ФБН на Ближнем Востоке был особо значимым для Гарри Энслинджера. В июне 1955 года на заседании подкомитета по законодательству Комиссар с гордостью говорил, что армия, флот, береговая охрана и ФБР не могли остановить поток героина в Нью-Йорк. Но четыре человека: Чарли Сирагуса, Пол Найт, Хэнк Манфреди и Джим Атти совместными усилиями перехватили 40% героина.
«Эти четверо, - сказал Энслинджер, - стоят целой сотни!» (14)

9
ТАЙНЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ

«В чем заключалась легенда Эй-Джея? Международный плейбой и любитель безобидных розыгрышей. На приеме в американском посольстве по случаю 4 июля разбавил пунш смесью из яхе, гашиша и йохимбина, что вызвало оргию».
Уильям С. Берроуз, «Голый Ланч».

Пока Сирагуса основывал свою заокеанскую империю и представлял себя в качестве преемника Энслинджера, его наставник Джордж Уайт начал свою секретную миссию, которая навсегда изменила американское законодательство о наркотиках.
Этот процесс начался во время второй мировой войны, когда ОСС изобрела «Лекарство Правды», полученное из марихуаны, а Уайт был избран руководителем проведения испытаний на людях. Эксперименты Уайта с марихуаной продолжались до конца 1947 года, но прекратились, не достигнув желаемого результата. Затем, в 1950 году несколько американских солдат были захвачены в Северной Корее, последовало публичное заявление о том, что все они являлись членами секретного подразделения по использованию бактериологического оружия. Это все изменило. Допуская, что военнопленные были подвергнуты промыванию мозгов и что Америка, хочет она того или нет, должна начать состязание с коммунистами в использовании методов ментального контроля, ЦРУ разработало секретную программу исследований в многочисленных психиатрических клиниках, университетах и фармацевтических компаниях, пытаясь получить наркотик более сильный, чем марихуана, чтобы с его помощью осуществлять манипуляцию мыслями и поведением человека. В феврале 1951 года Гарри Энслинджер и его помощник Джордж Каннингхэм предоставили ЦРУ образцы всевозможных наркотиков - ЦРУ получило возможность осуществлять потенциально смертельные эксперименты на многих ни о чем не подозревающих американских гражданах. (1)
Через какое-то время ЦРУ пришло к выводу, что диэтиламид лизергиновой кислоты (ЛСД) является наиболее эффективным наркотиком для распознавания двойных агентов, извлечения информации из бывших военнопленных, а также для «внушения мыслей и других форм ментального контроля». (2) ЛСД также можно было использовать для дискредитации оппозиционных политиков. И одни раз, согласно Майклу Макклинтоку, в 1953 году агенты ЦРУ накачали наркотиками президента Филиппин Элпидио Куирино накануне его выступления с речью, в результате чего «его выступление показалось бессвязным». (3)
ЛСД также мог потенциально использоваться для разоблачения и подрывания морального духа внутренних врагов, особенно рабочих лидеров и граждан, подозреваемых в шпионаже в пользу Советов. Соответствующая статья Акта о национальной безопасности была изменена и санкционировала участие ЦРУ в программах по обеспечению внутренней безопасности. И в 1952 году ЦРУ наняло Джорджа Уайта для испытания ЛСД на неназванных американских гражданах в Нью-Йорке. Важный и необходимый для этих целей статус федерального агента предоставлял Уайту карт-бланш на руководство испытаниями на ком угодно и где угодно. Его советниками были эксперт контрразведки ЦРУ Джеймс Энджелтон и бывший шеф ОСС Уильям Донован. Но отличная квалификация Уайта использовалась в нечистоплотных целях.
После того, как Пол Ньюи ушел из ФБН и поступил в 1951 году на работу в ЦРУ, он встретился с офицером безопасности ЦРУ, который руководил обеспечением прикрытия Уайта. Офицер безопасности ЦРУ рассказал Ньюи, что садомазохизм Уайта получил подтверждение имиджа несчастного, который развился у него в 1945 году, когда его вторая жена Рут бросила его, назвав «большой жирной грязью». Слова больно ранили, так что Уайт (5 футов, 7,2 фунта) пытался побороть свое раздражение причинением боли другим. Множество подходящих дел подлежало обсуждению.
Оперативное сотрудничество Уайта с ЦРУ началось в апреле 1952 года, когда его представили профессору Сидни Готтлибу, косолапому, заикающемуся ученому, выбранному ЦРУ для управления программой по испытанию ЛСД. Уроженец Нью-Йорка, Готтлиб возглавил химический отдел в Службе технического обеспечения ЦРУ. Готтлиб и Уайт быстро составили доклад, и в 1955 году вместе руководили программой испытаний ЛСД в Нью-Йорке, а в 1957 году - в Сан-Франциско, когда Готтлиб был отозван, и вновь с 1961 года вплоть до выхода Уайта в отставку в 1965 году. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что эти два эксцентричных человека ввели Америку в ее психоделический век. (4)
Помогая найти неназваных субъектов в Нью-Йорке для испытаний ЛСД, Уайт привлек Гилберта Фокса, фотографа, снимающего порно, которого он встретил в октябре 1952 года.
«Я хорошо знал Джорджа, - говорил Фокс. - Чрезвычайно хорошо, отчасти - благодаря странностям. Мы встретились с художником Джоном Уайли, владевшим маленьким журналом «Bizarre», особенностью которого были публикации снимков полуодетых женщин на высоких каблуках. Джорджу это нравилось. Еще ребенком он сходил с ума от своей тети, которая всегда надевала обувь на высоких каблуках. Таким образом, фетишем Джорджа стали туфли на высоких шпильках и кожаные сапоги. Ему также нравились мои книги и он просил меня написать что-нибудь про высокие каблуки».
«Джордж был интересным парнем, особо чувствительным, - поясняет Фокс. - Он любил маленьких птичек, особенно канареек. Он также любил пить джин и был пьяницей. Он пил утром, днем и вечером. Он пытался реализовывать свои сексуальные фантазии. Однажды мы с моей женой Пэт и Джорджем пошли в отель снять проститутку. Она привязала его к кровати и лупила его по заднице. Она была на высоких каблуках».
«Жена Джорджа, Альбертина, на которой он женился в августе 1951 года, знала о приключениях Джорджа на стороне, - продолжает Фокс, - но она была карьеристкой и поддерживала его в работе. В то время Джордж был значительной фигурой на выборах мэра Нью-Йорка. Человеком, которого он поддерживал, был Рудольф Хэйлли, являвшийся одним из руководителей Слушаний Кефовера и баллотировавшийся на пост мэра Нью-Йорка по мандату Объединенной партии. Если Хэйлли выигрывал выборы, он назначал Джорджа на должность комиссара Департамента полиции Нью-Йорка».
Ходили слухи, что Уайт подложил большую, чем ЦРУ использовало против филиппинского президента Элпидо Куирино (5), дозу ЛСД в питьевую воду одного их оппонентов Хэйлли на политических дебатах. Но, скорее всего, это были только слухи, а вот в своем дневнике от 28 ноября 1952 года он рассказывает, как подложил ЛСД Джилу и Пэт Фоксам и их друзьям Кай и Джо Юргенсонам.
Фокс вспоминает: «Мы все были пьяны и целыми днями курили марихуану. Однажды вечером Джордж дал нам ЛСД. Он исчез незаметно для нас. Кай и Джо пришли к нам и мы направились на обед к Уайтам. Позже мы забрели в трущобы вокруг Лоувер-виллидж. Шел снег. Мы остановили машину на Корнелиус-стрит. Снег был красным, зеленым, голубым - тысяча прекрасных цветов - и мы танцевали на улице. Джо думала, что на ней кружевные перчатки до локтей. Затем мы зашли в лесбийский бар и Пэт пришла в возбуждение. Пэт искала неприятностей в течение всего путешествия. Жена Кая Джо позже воображала себя женой Элиота Смита».
Фокс говорил, что был сердит на Джорджа. Но он и его жена оставались добрыми друзьями с Уайтами, как будто ничего и не произошло. Принимая во внимание все их наклонности, это было правдой. И на самом деле Фокс предоставил следующих неназванных жертв уже через несколько дней.

Элиот Смит знал Джил Фокс по кружку в Гринвич-виллидж, в котором практиковались беспорядочные сексуальные связи. В середине декабря 1952 года Элиот и его 19-летняя жена Барбара присоединились к Фоксам на обеде у Уайтов на Вест-стрит, 12. Пытаясь вовлечь Смитов в оргию, Уайт гордо продемонстрировал им гардероб своей прекрасной жены, переполненный туфлями на высокой шпильке. Элиот нашел все это омерзительным и оргия так и не состоялась. Но все оставались друзьями, и пока Элиот был за городом, его молодая жена согласилась присоединиться к Уайтам пообедать и выпить. Барбара была так наивна, что взяла с собой их годовалую дочь Валери.
Представим вечер 11 января 1954 года, когда так же скрытно ЛСД подмешали Кларисе Стайн, подруге Альбертины и коллеге по работе в универмаге «Абрахам и Страус» в Бруклине. В случае с Кларисой этот эксперимент закончился травмой.
По воспоминаниям Кларисы, вечер начался довольно успешно. Уайт подал мартини и примерно через полчаса Клариса, Барбара и Альбертина пришли в состояние легкого опьянения. Но забава кончилась, когда Клариса отправилась домой и ей начали мерещиться многоцветные образы всякий раз, когда она закрывала свои глаза. Она испугалась и позвала на помощь Уайта, но он не проявил сочувствия, в ответ подняв ее на смех, и бросил трубку. Ее страх перерос в жуткий ужас, который стал нарастать, и она испугалась, что если она никогда не уснет снова, - что представлялось ей определенно возможным в то время, - она смогла бы даже убить себя. Но ее симптомы затихли на следующий день, и она снова возобновила дружбу с Альбертиной. (6)
Барбаре Смит не повезло. Через какое-то время после того, как ей подсыпали ЛСД, у нее развилась паранойя, и в 1958 году ее поместили в психиатрическую клинику в Нью-Йорке. Впоследствии у нее был диагностирован рак (как и у Кларисы), и в 1978 году она умерла. Никто не знал, что случилось с Барбарой и ее дочерью в ту ночь, она никогда не говорила Элиоту, что была там. Но исходя из этого, Элиот подозревал, что Джордж Уайт, неистовствующий тайный полисмен ЦРУ, мог приставать к ней.

НАРКОТИКИ И НЕОБЪЯВЛЕННАЯ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА АМЕРИКИ

В то время как Джордж Уайт с увлечением занимался бесчестной программой ЦРУ по испытанию ЛСД, он продолжал служить как агент ФБН, и в октябре 1953 года он отправился на Кубу оценить, по просьбе Энслинджера, степень приверженности новоизбранного президента Фульхенсио Батисты антинаркотическому законодательству. Трудно было поверить, что Энслинджер питал какие-то иллюзии относительно этого. Для Уайта через своих информаторов в преступном мире было невозможно установить что-нибудь новое, кроме того, что было известно, в частности, что кубинский диктатор восстановил незаконные связи Мейера Лански, установленные еще его предшественниками, и что наркотики шли через Кубу в Америку таким потоком, как никогда до этого. Но на Кубу распространялась юрисдикция американской таможенной службы, и агенты ФБН не допускались к операциям до тех пор, пока Министерство финансов не обращалось к ним за помощью - в этом был чисто бюрократический смысл. Энслинджер был вынужден скрывать правду о ситуации на Кубе. Это положение позволило Батисте списать со счета антинаркотическое законодательство на острове, в результате чего ФБН преследовались только те торговцы наркотиками, которые не платили ему требуемый тариф. Согласно Салу Виццини, агенту ФБН, тайно работавшему на Кубе с середины до конца 50-х годов, этот тариф достигал до 50% от дохода.
В ситуации, связанной с обеспечением национальной безопасности, для Энслинджера было выгоднее держаться подальше от Кубы. В апреле 1952 года батистовские таможенники задержали двух советских дипломатов, которые прибыли из Мексики с двумя чемоданами весом 154 фунта. Что бы ни было внутри этих чемоданов, большую ценность представляло то, что Советы прибегли к разрыву отношений с Кубой, предпочитая это разрешению проводить их досмотр. (7) Куба находилась всего в 90 милях от Флориды, и в этом безвыходном положении Энслинджер, опасаясь влияния Советов, использовал секретную службу как козырь по отношению к закону о наркотиках. В ответ ЦРУ поддерживало его и намеренно использовало наркосиндикат Мафии. Позднее Энслинджер оправдывал себя, написав: «Наши агенты провели более 50 дел против кубинских мелких и крупных наркоторговцев в эпоху Батисты. Правительство Батисты ничего не делало, чтобы отправить этих людей в тюрьму, вопреки нашему сотрудничеству с их собственными людьми, добывавшими улики. Так что я вынужден был сказать своим агентам, чтобы они прерывали сотрудничество и возвращались домой». (8)
Джордж Уайт, тем временем, завершил свою кубинскую инспекцию и организовал расследование в Эквадоре и Перу, что принесло ФБН поддержку общественности. Он вернулся в Нью-Йорк в апреле 1953 года, страдая алкоголизмом, и возобновил свои опыты с ЛСД. Администрация Эйзенхауэра приняла программу впрыскивания наркотика при содействии Аллена Даллеса, директора Центрального разведывательного управления, и Ричарда Хелмса, шефа секретных служб ЦРУ. Оба были готовы использовать любое оружие для борьбы с коммунизмом, и 3 апреля 1953 года при поддержке Даллеса Хелмс предложил дать программе биохимических вооружений наименование MKULTRA, которая предполагала использование наркотиков. Она предоставляла ЦРУ возможность дискредитации друзей, скорее похожих на врагов, а также тайного устранения неугодных лиц, не оставляя следов. Секретные познания Уайта о мафиозном комитете по уничтожению, а также его методы убийств (такие, как приглашение на работу иностранцев и закатывание в бетон провалившихся двойников) определяли его уникальную квалификацию как эксперта по этим смертельным аспектам их деятельности. 13 апреля 1953 года Даллес одобрил операции MKULTRA, и ЦРУ всерьез занялось поисками создания идеальных методов убийств. (9)
Затем Уайт перенес свои операции по программе MKULTRA из своего дома на специальную конспиративную квартиру на Бэдфорд-стрит, 81, в Гринвич-виллидж. Используя связи Моргана Холла, он начал вытягивать деньги на аренду с уполномоченного банка ЦРУ. Пэт Фокс украсил апартаменты, личный специальный работник Уайта Пьер Лафитт (агент-провокатор в деле Орсини) установил кондиционер, телефон и оборудовал кабинет, наполнив его оружием. Техники ЦРУ установили два двойных зеркала, скрытые микрофоны и снабдили Уайта новейшим фотографическим оборудованием. Лафитт нанимал девушек по вызову для привлечения шпионов, дипломатов, политиков и даже обычных граждан. Жертвы накачивались афородизиаком или ЛСД, а Уайт и его когорта из ФБН вместе с отобранными ЦРУ учеными наблюдали за ними через двойное зеркало или записывали всё на кинопленку или магнитофоны.
Первый брифинг Уайта по программе MKULTRA на Бэдфорд-стрит произошел 23 июня 1953 года. Присутствовали Джеймс Энджелтон, доктор Джеймс Хэмилтон и Грегори Батесон, бывший офицер ОСС, известный своими радикальными взглядами на политику и психологическое оружие. Хэмилтон был партнером Уайта по программе ОСС в создании «Лекарства правды», руководил опиумными инспекциями в Бирме во время войны. В 1953 году его привлекли к психологической оценке субъектов, подобранных Уайтом по программе MKULTRA. (10) Энджелтон был контрразведчиком, который знал, как ЛСД может помочь ему в разоблачении тайных вражеских агентов внутри ЦРУ и проникновении в иностранные спецслужбы. Батесон также был уверен в том, что ЛСД и другие наркотики могут быть использованы для реконструкции американского общества. В меморандуме, который он направил Уильяму Доновану через девять дней после сбрасывания США атомной бомбы на Хиросиму, Батесон предсказывал эру, в которой пропаганда будет низвергнута и «социальные и этнические манипуляции» станут более решающими, чем посланные ракеты. (11)
Экспертиза этих людей, встретившихся в апартаментах на Бэдфорд в июне, выделила две тактики ЦРУ в работе над поисками способов завоевания мира: 1) использование ЛСД как оружия в психологической войне; 2) превращение наркоторговцев в пятую колонну, подрывающую способность зарубежных стран и нежелательных меньшинств в Америке к экономической, политической или военной организации.


ОПЕРАЦИЯ Х И ИНИЦИАТИВЫ ЦРУ В НАРКОТОРГОВЛЕ

Однако продвижение плана, изобретенного Энджелтоном, Хэмилтоном, Батесоном и Уайтом случайно совпало с непредсказуемой брешью в системе безопасности, которая произошла в марте 1953 года, когда Бирма обвинила гоминдановского генерала Ли Ми в торговле опиумом. Зная, что обвинение обоснованно, ЦРУ потребовало «быстрой эвакуации с целью предотвращения утечки информации об опиумном бизнесе Гоминдана», и в ноябре 1953 года Государственный департамент дал разрешение на перевозку сил Ли Ми принадлежащими ЦРУ самолетами «Сивил Эйр Транспорт» на Тайвань. (12) На деле же многие из них вернулись назад в Бирму или просочились в северный Таиланд с согласия генерала Пао, высокопоставленного полицейского и наркодельца. Даже посол Уильям Дж. Себальд не был одурачен этим крючкотворством и спросил: «Если ЦРУ сознательно способствует возвращению гоминдановских войск в Бирму, значит, оно хочет, чтобы они продолжали свой опиумный бизнес» (13), которым они занимались?
Работа Энслинджера изменила отношение к ЦРУ, и в июне 1953 года, когда в Нью-Йорке был подписан протокол об ограничении производства опиума в Болгарии, Греции, Индии, Турции, Иране, СССР и Югославии, он использовал заявление о причастности Китайской Народной Республики к контрабанде наркотиков в качестве дубинки. Он утверждал, что Бюро по предотвращению опиумной торговли КНР, направляет опиумные караваны из провинции Юньнань в Бирму, где их агенты передают опиум неназваным мафиози из Гонконга. В высказанных им замечаниях на заседании Комиссии ООН по наркосодержащим лекарствам в апреле 1953 года Энслинджер ссылался на доклады, которые он получал, включая публикации Верховного командования союзных войск (SCAP) в Японии, доказывающие, что весь героин, захваченный в Японии «происходит из коммунистического Китая». (14)
Не только атташе казначейства США в Гонконге мог предложить доказательств дикости подобных обвинений в адрес КНР, но и историк Уильям О. Уокер III, который также писал, что ссылки Энслинджера на SCAP неискренни. SCAP на самом деле утверждал, что героин - «азиатского происхождения, но происходит из неопределенных источников». (15)
Энслинджер знал, что эти неопределенные источники находятся в мифическом Золотом треугольнике, богатом опиумом районе, включавшем часть территорий Бирмы, Лаоса и Таиланда. Из доклада агента Толленджера в 1948 году он был осведомлен и о том, что опиум был «важнейшей статьей доходов» во Французском Индокитае. В своей «Политике героина» профессор Альфред В. Маккой описывал, каким образом французы использовали подобную статью доходов, получившую название «Операция Х». Она началась в 1950 году, когда французское разведывательное агентство, Служба важнейшей документации и контрразведки (SDECE), переправляла опиум из Лаоса во французский специальный военный лагерь на мысе Сен-Жак в Южном Вьетнаме. Из Сен-Жака опиум продавался консорциуму, состоящему из вьетнамских гангстеров, гоминдановских брокеров и корсиканцев в Сайгоне. Корсиканцы доставляли его в Марсель, гоминдановцы переправляли в Гонконг, вьетнамцы продавали на месте. В этом и состояла сама «Операция Х». (16)
Согласно Маккою, после того, как Америка заменила Францию во Вьетнаме в 1953 и 1954 годах, ЦРУ унаследовало многие контакты SDECE среди торговцев наркотиками в Лаосе и Вьетнаме. Энслинджер был осведомлен об этом так же, как и о том, что французская сеть из Юго-Восточной Азии тянется через Батисту, Лански и Санто Траффиканте на Кубе по направлению к американским гетто. Но он выбрал использование своего положения мирового лидера власти, контролирующей наркотики, для одурачивания американской публики. Он злоупотреблял своей огромной властью, чтобы прикрывать вовлечение вверенного ему Бюро в серию экспериментов по MKULTRA и неудачные подкупы.

ТАЙНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ, ОСЛОЖНЕНИЕ БОЛЕЗНИ И ТЩАТЕЛЬНОЕ ПРИКРЫТИЕ

Первое потенциальное бедствие произошло в Нью-Йорке 12 сентября 1953 года, когда восходящая звезда, актриса Линда Кинг, кричащая и неистовствующая, была доставлена в больницу Ленокс-Хилл и обвинила Джорджа Уайта и агента ФБН Пола Кросса в том, что они накачали ее наркотиками. Как писал Уайт в своем дневнике, он, несомненно, дал Линде Кинг тайком дозу ЛСД, и Кросс при этом присутствовал. Офицеры безопасности ЦРУ предвидели, что когда-нибудь некоторые из подопытных кроликов MKULTRA вычислят, что произошло, и подадут иск. Но Уайт поддерживал «тайные рабочие отношения с местными полицейским властями, которые в критической ситуации могли погасить любые протесты». (17) Договоренность распространялась также и на больницы, так что доктора в Ленокс-Хилл просто проигнорировали обвинения Кинг. После того, как Кинг отошла от своих галлюцинаций, она, подобно Кларисе Стайн, решила перестать обсуждать это и остаться частью избранного социального круга Уайта. Рассматривая произошедшее с Кинг, можно раскрыть роль ФБН в программе MKULTRA, но вместе с этим следует заметить, что система безопасности работала, и Уайт был непобедим.
Следующим тайным сообщением была смерть в конце сентября агента Крофтона Хейса от передозировки героина. Выпускник Фордхема, член «Кельтской клики» Джима Райана Хейс служил агентом обвинения в офисе в Ньюарке (штат Нью-Джерси). Как вспоминал агент Джон Л. «Джек» Келли-младший в своей автобиографии «На улице», за день до смерти Хейса руководитель группы предложил Келли наложить арест на героин, являвшийся искушением для информаторов. Келли выполнил распоряжение, но на следующее утро он узнал о смерти Хейеса от передозировки «того самого героина, который предложил ему начальник». (18)
Если это знал Келли, то это знал и Энслинджер. Но начинать расследование обстоятельств смерти Хейса Комиссар не отважился - для этого следовало бы раскрыть тот факт, что в нью-йоркском отделе есть другие наркоманы и что агенты заставляют информаторов подчиняться при помощи захваченного героина. Это было зловещей практикой. Ходили слухи, что Хейс сознавался в своем грехе и вовлекал других агентов в незаконную деятельность. В результате он был убит своим коллегой, получив большую дозу наркотика. Это было следствием MKULTRA. Многие агенты знали об экспериментах Уайта с ЛСД, в 1979 году агент Пэт Уорд заявил на комиссии по расследованию деятельности ЦРУ, что сотрудник офиса был «берсеркером» в момент смерти Хейса и что Уайт накачал клерка, а, возможно, и Хейса, ЛСД. (19) Из этих соображений было официально объявлено, что смерть Крофтона Хейса наступила от печеночной недостаточности, и вновь это произошло по договоренности с руководством больницы.
Другая потенциальная проблема встала перед Энслинджером через несколько дней. Глава отдела по расследованию злоупотреблений при Генеральном прокуроре США в Вашингтоне (DC) Томас А. Уодден выдвинул два поразительных обвинения в статье, опубликованной 3 октября 1953 года в газете «Saturday Evening Post». Согласно Уоддену, агенты ФБН передавали захваченные наркотики из специального отдела министерства финансов по распоряжению конфискованными наркотиками «Большому Джиму» Робертсу, «чернокожему преступному королю Вашингтона». Более сенсационным было утверждение Уоддена о том, что его расследование развалено Энслинджером. Комиссар, в конечном счете, сообщил, что имела место мелкая кража, но он возложил вину за кражу наркотиков на черных уборщиков. Уодден быстро ушел в отставку после своего расследования, но ему так и не удалось установить агента ФБН, причастного к этому делу. Он так никогда и не узнал, что Энслинджер и Джордж Каннингхэм передавали наркотики из отдела по распоряжению конфискованными наркотиками ЦРУ для экспериментов по программе MKULTRA.
Следующее осложнение произошло две недели спустя. В конце ноября 1953 года, когда Гарленд Уильямс неожиданно объявил о своей отставке из министерства финансов. Цепочка событий, приведшая к неожиданному развитию, началась в сентябре 1952 года, когда Уильямс закончил свою службу в качестве командира 525-го армейского разведывательного корпуса. Он хотел вернуться на свое старое место руководителя управления в Нью-Йорке, но, как рассказывал Говард Чэппелл, «в гостинице не было мест. Джим Райан прочно отстаивал свою позицию, и Гарленд стал помощником Комиссара разведывательного подразделения Внутренней налоговой службы, где его не особо приветствовали».
К несчастью для Уильямса, он внедрился в IRS в неподходящий момент. IRS в последнее время привлекало внимание Инспекторского отдела, и когда Уильямс приступил к своим обязанностям, Инспекторский отдел начал расследования в отношении верхнего эшелона IRS, противоправных поступков некоторых бюрократов и политики назначений, включая назначение Уильямса, который не уплатил налоги с некоторых облигаций, находившихся в его собственности. Уильямсу позволили сослаться на состояние здоровья, как было сказано в официальном сообщении об его отставке, но репутация его пострадала. Некоторые агенты ФБН верили, что он должен был скомпрометировать себя каким-то преступлением или считали, что к его отставке, возможно, причастен Энслинджер или ЦРУ. Так или иначе, Уильямс нашел утешение в том, что было более привычным для него – в секретности. После своей формальной отставки в марте 1954 года он начал свою двух летнюю одиссею, которая привела его вначале из Вашингтона (DC) к неуказанной деятельности в Сан-Франциско, где в 1955 году Джордж Уайт основал вторую конспиративную квартиру MKULTRA, а затем - обратно в Вашингтон, где он организовал специальный отдел в Армейском химическом корпусе. (20)
Потом, 28 ноября 1953 года, последовало самоубийство Фрэнка Олсона. Ученый ЦРУ, специализировавшийся на болезнях, распространяющихся воздушно-капельным путем (например, сибирская язва), Олсон был привлечен к программе MKULTRA под прикрытием Министерства обороны. Его странности проявились вечером 19 ноября 1953 года, когда в уединенном загородном домике в пригороде Вашингтона, служившем прибежищем для исследователей, занятых в программе MKULTRA, один из в равной степени невменяемых коллег доктора Готтлиба подбросил ЛСД Олсону в бокал с «Куантрэ». Не подозревая о том, что его накачали наркотиком, Олсон впал в ужасные галлюцинации, приведшие к нервному срыву, а неделей позже - и к принудительному посещению доктора Гарольда Абрамсона в Нью-Йорке. Аллерголог Абрамсон, работавший в программе MKULTRA по контракту, угостил Олсона хорошей яичницей с бурбоном. Эффект имел тяжелые последствия. После празднования с Абрамсоном Дня Благодарения на Лонг-Айленде Олсон вернулся в свой номер в отеле «Статлер» на Манхэттене и, как утверждалось, в присутствии психиатра ЦРУ Роберта Лэшбрука рванулся через всю комнату, выпрыгнул в окно и разбился насмерть. (21)
Нью-йоркские детективы сначала назвали это «убийством», поскольку Лэшбрук был в комнате, но потом предложили инспектору ЦРУ генералу Лайману Б. Киркпатрику закрыть дело, чтобы избежать дальнейших хлопот. Смерть Олсона была официально квалифицирована как самоубийство. Впоследствии, в 1994 году, отец Фрэнка, Эрик Олсон, добился эксгумации его тела и, основываясь на аутопсии, выяснил, что Фрэнка Олсона ударили тупым предметом, а затем толкнули в окно, чтобы предотвратить разоблачение им программы МКULТRА, а также использование ЦРУ биохимического оружия в Северной Корее.
Даже если теория Эрика верна, Джордж Уайт, согласно его дневнику, был в Калифорнии, когда умер Фрэнк Олсон, и, следовательно, не мог принимать участия в его убийстве. Это было благоприятно для ФБН, потому что помощник Уайта порнофотограф Джил Фокс осознавал последствия смерти Олсона для них. Можно было предположить, что Олсон посещал конспиративную квартиру на Бэдфорд-стрит, когда приезжал в Нью-Йорк. Но связь между ФБН и программой МКULТRА так и не была установлена и, подобно инциденту с Линдой Кинг, несчастье с Олсоном было сохранено в тайне.
Но проблемы неприкосновенности продолжали беспокоить ФБН. Через несколько месяцев Полицейский департамент Нью-Йорка довел до сведения Энслинджера, что получены записи разговора, в котором агент ФБН обсуждал дела с торговцем наркотиками по прозвищу Тони Айодин (настоящее имя Диадоне). Полиция не могла поверить, что агент ФБН получал взятки от Айодина. Но агент был вовлечен в важное расследование против крупного наркоторговца Сола Гелба, который предположительно имел источники в КНР, и дело против Гелба в результате развалилось.10000 $, которые Джим Райан выдал агенту для покупки полкило героина у Гелба, были утеряны. В 1954 году 10000 $ составляли месячный бюджет нью-йоркского офиса. (22)
Стараясь сгладить воздействие и последствия этого инцидента, Энслинджер в 1961 году сослался на это как «на разновидность шока, который время от времени случается в нашей работе». В то время как будто этот шок был в перспективе, он говорил об агенте, который был «шпионом преступников» и убил несколько наркоторговцев для своих работодателей из Мафии. Энслинджер утверждал, что эти агенты-убийцы совершают самоубийство за пределами своего офиса, после того как Энслинджер становится противником их преступлений. (23)
Агенты ФБН, нанимаемые в качестве убийц, агенты, пойманные за продажей вне дела, агенты - героиновые наркоманы и один умерший от передозировки, обвинения агентов в похищении изъятых наркотиков, находящихся в комнате вещественных доказательств штаб-квартиры - все эти дела были обычны для Энслинджера, и он просто использовал внутренние проблемы ФБН в политике «уклонения от обороны», на что он соглашался, когда осуществлялись сделки с союзными наркоторговцами типа Батисты или китайских националистов. Энслинджер видел другой путь распознавания величины коррупции внутри ФБН, способный поставить организацию на колени, а также возможного разоблачения экспериментов Джорджа Уайта с использованием ЛСД на неназванных людях совместно с ЦРУ. Энслинджер пошел по другому пути и в результате проблем только прибавилось.
Так, Энслинджером была сплетена сеть обмана вокруг ФБН. В январе 1954 года губернатор Дьюи попросил шефа Комиссии по расследованиям штата Нью-Йорк Уильяма Б. Херлендса проверить источник циркулирующих слухов о том, что Дьюи смягчил срок заключения Лаки Лючиано в обмен на взятку. Это расследование представляло серьезную угрозу для Энслинджера, так как находилось вне его компетенции, а множество агентов ФБН играли роль в распространении этих слухов.
Лаки Лючиано и другие мафиози помогали правительственным разведывательным службам во время войны - этот факт обнаружился во время расследования Херлендса. Однако подробности были неизвестны общественности почти двадцать лет, правду тогда знали только Энслинджер, Джордж Уайт и Чарли Сирагуса. Неприятности начались в 1947 году, когда Уолтер Уинчелл предположил, что Лючиано может быть награжден Почетной медалью Конгресса за свою службу в военное время. Понимая, что пропагандистская компания против Лючиано с трудом может протиснуться сквозь грязный правительственный секрет, Гарленд Уильямс сумел получить опровержения от Уильяма Донована и Чарльза Хэффендена, и повторил их 22 февраля 1947 года в статье в «Нью-Йорк таймс». (24)
Чтобы утаить правду Энслинджер стал распространять слухи о том, что Дьюи получил взятку за изменение срока Лючиано. Наиболее активным его глашатаем был Майкл Стерн. В нескольких статьях, которые он написал для «True: The Man's magazine», Стерн утверждал, что смягчение наказания Лючиано «стоило ему 75000$ в поддержку избирательной компании Республиканцев», а «эксперты в этой области подсчитали, что он потратил приблизительно 200000$». (25) Стерн предположил, что Дьюи имел свободный доступ к Лючиано, персонально ответственного за наркотические проблемы в Америке. Основываясь на измышлениях Стерна, Сенатор Кефовер поднял этот вопрос в 1951 году, и демократический сенатор от штата предположил, что Лючиано дал взятку Дьюи в размере 300000 $. (26)
Дьюи сносил грязные обвинения до 1954 года, когда он дал распоряжения Херлендсу предать эти слухи забвению раз и навсегда. Протоколы Комиссии должны были держаться в секрете двадцать лет, но всем было известно что Мафия и лично Лючиано служили правительству, а Джордж Уайт и Чарльз Сирагуса дали ложные показания во время слушаний Кефовера. Когда Сирагуса предстал перед Комиссией Херлендса, он «неохотно признавал редактирование части статьи Стерна». Он отрицал, конечно, что редактированию подверглась та часть статьи, где говорилось о взятке. Это также было ложью. Сирагуса в 1952 году в письме Энслинджеру сообщал, что основывается на фальшивых предположениях, высказанных в меморандуме руководителя группы по борьбе с Мафией Джо Амато. Направленный Амато Джиму Райану меморандум от 16 августа 1952 года содержал информацию о том, что 500 000 $ были заплачены нужным людям за «пароль» Лючиано, взамен Мафия оказала поддержку на президентских выборах 1948 года. О меморандуме упоминается и в статье Стерна в «True Magazine». (27)
В свидетельских показаниях Сирагусы вместе с офицерами разведки Флота, которые были предоставлены Херлендсу и другим влиятельным членам, допускалось, что ЦРУ и военная разведка использовала Лючиано и прочих наркобаронов. Было прикрытие и использование агентов ФБН в качестве убийц ЦРУ? Ящик Пандоры был открыт. Как сообщил в своем интервью Энслинджер, ЦРУ направило телекс Херлендсу с предупреждением о том, что его расследование угрожает национальной безопасности. Он быстро свернул свою деятельность, а Джордж Уайт продолжил свои не подпадающие под действие закона эксперименты по программе МКULТRА. (28)
В качестве постскриптума этого скандального эпизода в истории ФБН, который был бы вскрыт в результате расследования Комиссии Херлендса, сенатор Джо Маккарти завершал свою карьеру, пользующуюся дурной репутацией, утверждая наличие подрывной деятельности внутри армии и ЦРУ. Маккарти направил свои нападки на офицера ЦРУ Корда Мейера. Глава отдела международных операций ЦРУ, Мейер отвечал за проникновение во внутренние и зарубежные профсоюзы и предотвращение захвата контроля над ними коммунистами. Его поиски так называемых «совместимых Левых» были связаны с тайными интригами и объединялись с операциями, контролируемыми шефом контрразведки ЦРУ Джеймсом Энджелтоном и его активными помощниками в ФБН Чарли Сирагусой и Джорджем Уайтом. Другими словами, Маккарти через свое расследование деятельности Мейера хотел прекратить использование ЦРУ международной тайной наркоторговли.
Сенат начал расследование Маккарти после его атак на руководство спецслужб (по этим соображениям они никогда не были опубликованы), он был подвергнут цензуре и ограничен во власти своими коллегами в декабре 1954 года. Эти расследования касались наркотиков. В 1962 году Энслинджер признавался в своей книге «Убийцы», что он обхаживал важного конгрессмена, используя его зависимость от наркотиков. Может быть, этим конгрессменом был Маккарти? Если так, то хозяева Энслинджера из ЦРУ поощряли его вовлечение в эту незаконную деятельность? Получается, лучшим выходом было одобрить политический компромисс? Энслинджер поддерживал Маккарти в то время, когда ЦРУ снабдило его списком врагов, и когда он стал помехой, они стали чинить ему препятствия. Если это правда, то это было безупречное применение операции МКULТRА.

СКОТСКАЯ ПРИРОДА БИЗНЕСА

Операции МКULТRА координировались с политическими операциями ЦРУ по защите путей следования наркотиков. Как сообщалось, одна из таких операций, по имеющимся сведениям, направлялась Джорджем Уайтом от имени Рудольфа Хэйлли. В 1953 году Хэйли как кандидат на пост мэра от Объединенной партии работал с двумя непосредственными фондами отделов международных операций ЦРУ: сопредседателем Объединенной партии Дэвидом Дубински из международного профсоюза производителей женской одежды и Ирвингом Брауном из Американского фонда труда. (29) Президент Союза моряков Пол Холл был также привлечен к работе по дискредитации левых профсоюзов моряков, портовых рабочих и официальных союзов с использованием торговцев наркотиками. Джордж Уайт подмешал ЛСД в питьевую воду одного из оппонентов Хэйлли, что являлось другим безошибочным способом дискредитации.
Агенты ФБН также помогали обеспечивать безопасность операциям ЦРУ по контрабанде наркотиков, сохраняя под своим контролем портовых грузчиков, потому что «они работали вместе с контрабандистами». (30) Эти портовые грузчики были постоянными связными между левым Национальным приморским союзом и контролируемой Мафией Международной Ассоциацией портовых рабочих. Возглавлял список грузчиков-наркоторговцев Росарио «Саро» Могаверо, бывший вице-президент 856 отделения ILA. Он оставил свой пост в 1953 году после того, как был уличен в вымогательстве. Сын Могаверо был женат на дочери Рокко Пеллегрино, а Пеллегрино контролировал весь рэкет в округе Вестчестер, Нью-Йорк. Пеллегрино снабжал героином Джо Сивелло в Далласе, через Могаверо он был связан с Джоном Орменто, руководившим синдикатом по распространению наркотиков. (31)
ILA больше всего соперничала с Международным Братством портовых рабочих, связанным с ЦРУ. Ситуация была чревата политическими интригами, и Уайт переадресовал эти проблемы своему старому другу Прайсу Спиви, который покинул ФБН и ушел в профсоюз моряков как секретный специалист после того, как гангстеры подбросили героин в машину президента профсоюза Пола Холла. (32)
2 октября 1954 года Уайт встретился с другим своим старым приятелем из ФБН Джоном Хенли, который обсуждал с Секретной Службой проблему, названную им в своем дневнике «Авеню ЦРУ». Этим термином обозначали защищаемые ЦРУ пути наркопоставок для Мафии с Дальнего Востока через Кубу в Нью-Йорк. Двумя днями позже Уайт и Хенли встретили Саро Могаверо, плетущегося за Джоном Орменто, контролирующим оборот наркотиков в гавани, фигуранта в деле Хэппи Мелтцера, которым руководил в 1952 году Джон Спиви. Будучи членом семьи Дженовезе, Могаверо был признан виновным и получил небольшой срок тюрьмы. Это давало право Орменто уйти или, более точно, поехать на Манхэттен к Джорджу Уайту. Согласно Уайту, они прибыли выпить, и Орменто обещал, что будет хорошим мальчиком, тот сделал вид, что поверил ему.
Было множество аспектов в последовательности этих событий. В сентябре 1954 года информатор агента Бена Фицджеральда предложил купить героин в количестве килограмма у чикагского бандита Джекоба Клейна, Клейн согласился представить информатора Могаверо. Но кто-то предостерег Клейна, и в последнюю минуту он отказался от встречи с тайным агентом Анджело Зурло. Дело в результате развалилось на части в октябре, а Клейн продолжал распространять наркотики в Чикаго с мнимой неприкосновенностью. То есть, в январе 1958 года агент Джек Лав засек Клейна в компании Саро Могаверо в баре «Шеридан» в Чикаго, но Лав вскоре был переведен в Лос-Анджелес, и дело Клейна передали другому агенту. И в 1960 году дело Клейна рухнуло, раз и навсегда, когда был убит новый агент-информатор. (33)
Сознательное разрушение этого дела было началом провала нью-йоркского мероприятия Клейна, что дало возможность Могаверо попасть под влияние Орменто, а для Орменто открывались новые ворота с Кубы, при несомненном молчаливом одобрении Джорджа Уайта. Кроме того, Уайт придавал значение обещанию Орменто прекратить торговлю наркотиками, когда это будет необходимо. Взамен Орменто оформил союз с Джо Бонанно, заправлявшим наркоторговлей у Кармине Галанте, и начал поставки больших партий наркотиков с Кубы и из Монреаля в Нью-Йорк, Чикаго и Даллас. Было неправдоподобной тайной то, что Уайт встретился с Орменто точно в тот момент, когда агенты ФБН имели шанс прикончить крупнейшую операцию Мафии по поставке наркотиков (Авеню ЦРУ) в зародыше. А так Уайт от имени ЦРУ и Орменто со стороны Мафии тайно сговорились.
Это только один из настораживающих моментов в этой истории. В начале 1955 года через полицейскую систему прослушивания агенты Грег Пулос и Луис Пагани услышали, где и когда произойдет передача наркотиков. Они упорно ждали и, когда Джон Орменто и его носильщик Сал ЛоПорто получили товар, агенты нагрянули и обыскали машину. В тайнике под передним сидением они не обнаружили наркотиков, зато нашли 5000$ наличными и автомат 22-го калибра, из принадлежащих к тому типу оружия, который используется ЦРУ. (34)
Арестовав Орменто и предотвратив убийство, Пулос и Пагани перепрыгнули в высшую лигу. Однако это дело имело роковые последствия. Через неделю их перевели в другое место (подобно вышеупомянутому Джеку Лаву в Чикаго), а дело Орменто передавалось от одного агента к другому. ЛоПорто, подобно Могаверо до него, выгораживал Орменто, и агент Грегори Пулос, возненавидевший «скотскую природу бизнеса», с отвращением покинул ФБН.
То, что было наиболее чудовищным в этом направлении работы, Уайт изложил в эксцентричном письме своему партнеру по программе МКULТRА Сиду Готтлибу. В нем Уайт говорит: «Я был немного миссионером, а в действительности - еретиком, но я усиленно трудился от всего сердца на винодельне, потому что это было забавно, забавно, забавно. Где еще можно лгать, краснея, как американский мальчик, убивать, мошенничать, воровать, грабить и мародерствовать, имея санкцию и благословление Высших сил?» (35)
На самом деле, где еще?
Давая согласие, Джордж Уайт был в заблуждении. Важно помнить, что только некоторые агенты ФБН принимали вместе с ним участие в нелегальных операциях ЦРУ. Но Уайт был тайным полицейским ЦРУ и всегда был защищен, его пробудил «экзамен» Херлендса (как саркастически назвал это доктор Готтлиб), достигнув договоренности прикрыть жилище на Бедфорд-стрит. Последний раз Готтлиб посетил Джорджа Уайта и Пьера Лафитта в Нью-Йорке 6 декабря 1954 года. Он прибыл со стреляющей фонтанчиком ручкой, с написанной от руки инструкцией, как использовать наркотики и проституток для обольщения. Это было частью нового секретного проекта в рамках программы МКULТRА, контролируемой Уайтом в Сан-Франциско, куда он был назначен новым руководителем отдела ФБН.


10
ЧЕСТНЫЕ ДЕТЕКТИВЫ

«Собака с полным желудком не захочет охотиться»
Помощник Комиссара Джордж Каннингхэм.

Джордж Гафни арестовал беглого Фрэнка Торнелло в январе 1952 года и через несколько недель захватил сообщника Торнелло по делу Орсини Рея де Мартино в отеле «Нью-Йоркер». Невозможно было сделать моментальное фото де Мартино для его опознания, не спугнув его, и Гафни нарисовал эскиз портрета беглого наркодельца по памяти и распространил его среди других агентов ФБН. Благодаря отличной памяти и художественным способностям Гафни, днем позже де Мартино был с легкостью арестован в вестибюле отеля.
Сыграв ведущую роль в захвате Торнелло и де Мартино, подтверждая свои исключительные способности множеством других способов, Гафни в 1953 году был готов к очередному специальному назначению как представитель ФБН в создаваемом Судебном отделе. Отчасти в ответ на Слушания Кефовера Конгрессом был принят закон, согласно которому любое соучастие в преступлении, вне зависимости от его тяжести, заслуживало наказания. Этот новый закон был потенциальным оружием, и его выполнение требовало скрытой координации между федеральными законодательными агентствами и прокурорами; для претворения новых законов в жизнь министерством юстиции был сформирован специальный отдел в Нью-Йорке. Расположенный в здании Федерального суда, под руководством помощника прокурора Роберта Паттерсона-младшего судебный отдел состоял из представителей таможенной службы, разведывательного отдела Внутренней налоговой службы(IRS), отдела IRS по тарифам на табак и алкоголь, ФБН и Секретной службы. Но, как язвительно заметил Гафнии, «ФБР не захотело присоединиться, потому что они не захотели делиться информацией».
Торнелло, между тем, стал информатором ФБН и под руководством руководителя Группы 3 Пэта Уорда представил тайного агента Анджело Зурло известному французскому контрабандисту наркотиков Жану Давиду по прозвищу «Серебряная Лисица» - владельцу фешенебельного ресторана в мидтауне Манхэттена. Зурло совершил покупку килограмма героина у Давида, и обходительный француз был арестован в апреле 1953 года.
И хотя Давид отказался сотрудничать, дело продвинулось в связи с обнаружением в его квартире в мидтауне письма из Мексики, в котором отправитель интересовался ценами на белье в Нью-Йорке. В декабре под руководством Пэта Уорда франкоговорящий агент от имени Давидом написал ответ. Можно было просто сообщить, что цены очень хорошие. Тем не менее, письмо долго обдумывалось, уловка сработала, неожиданный ответ был предельно откровенен.
В то время ветеран, агент Анджело Зурло делил свою квартиру в Бруклине с подающим надежды новым агентом Эндрю Тартальино. Согласно Эндрю, однажды он вернулся с работы и застал перед входной дверью взволнованную пожилую домовладелицу, итальянку. Она прошептала: «Там наверху, в вашей комнате человек, он хочет поговорить с Анджело».
Тартальино понял, что человек наверху прибыл в ответ на сочиненное письмо, но беспокоило его то, что многие вещи в комнате указывали на его принадлежность к ФБН и могли выдать его и Зурло. Но французский контрабандист Робер Кудер не обратил внимания на все эти изобличающие вещи. После приветствий и нетерпеливого ожидания он полностью поверил утверждениям Тартальино, что он партнер Зурло по наркобизнесу.
Зурло вернулся домой несколькими часами позже и после торга с французом по поводу цен и количества, он согласился купить пять килограммов героина. Доля Кудера могла быть определена после выяснения качества товара. Кудер клятвенно заверил Зурло, что он 99 % очистки. Героин такого высокого качества был редкостью и Зурло спокойно ответил, что если он 99 % очистки, то он будет стоить 7000 $ за килограмм. Услышав это, Кудер быстро потерял свое хладнокровие и стремительно покинул квартиру, лихорадочно припомнив, что незадолго до этого продал Энтони Фарина, своему партнеру из Мафии, героин по цене 4 500 $ за килограмм. Но Фарина, к ужасу Кудера, отверг предложение вернуть наркотик.
Несколькими днями позже Кудер передал Зурло образец - одну унцию героина из лаборатории в Марселе. «Но так как Фарина отказался вернуть часть его героина, - объяснял Гафни, - Кудер сказал Зурло, что он может предложить пять килограммов, которые ему обещали доставить из Мексики. Мы прослушали телефонные разговоры, которые Кудер вел со своими сообщниками в Мексике, затем уведомили об этом таможенного агента Бена Уайта в Мехико-Сити. Уайт проследил номер до дома генерала, командующего федерального округа. Кроме этого от Уайта мы узнали, что письмо Зурло было отправлено в кафе, находящемся в квартале от американского посольства и что владелицей кафе являлась любовница мексиканского президента».
«Кудер сказал Зурло, чтобы он не беспокоился, - продолжал Гафни, - что он поедет в Мексику и привезет героин сам. Затем он спросил Энди, знает ли он кого-нибудь, кто может отремонтировать чемоданы. Энди не знал никого, кто мог бы это сделать, но он пообещал выяснить. В конце концов, Кудер дал ему ключ от камеры хранения на вокзале Пенн-стейшн. Мы отправились туда и достали эти чемоданы. Осмотрев их, мы обнаружили скрытое отделение с остатками героина. Зная о том, что это собственность Кудера, а заодно и то, что он передал образец героина Зурло, я арестовал Кудера, - сказал Гафни с гордостью, - а Пэт Уорд арестовал Фарина».
«Раньше Фарина был солдатом итальянской армии в Эфиопии, - продолжает Гафни. - Он был крепким парнем и не сказал ни слова. Но Кудер представлял отделение корсиканской сети, и выложил, как он был в Мексике у Антуана Д'Агостино, Поля Мондолони и Жана Кроса. Он сообщил, что Мондолони был полицейским в Сайгоне, что он был арестован во время ограбления Ага Хана на Французской Ривьере. Мы ничего не знали об этом раньше, и это было замечательно». (1)

СКАНДАЛЫ ДЖОРДЖА УАЙТА

В то время как Нью-йоркский офис распутывал реорганизованную французскую сеть, Энслинджер в январе 1954 года назначил Джорджа Уайта единственным и главным контролером ФБН (должность, учрежденная Энслинджером специально для него) и в мае 1954 года, после допросов на Комиссии Херлендса, Уайт отбыл в Техас рассмотреть, как таможенная служба использует конвои, а также расследовать заявления о том, что таможенный агент Элвин Шарфф посылал информаторов в Мексику покупать наркотики и с их помощью арестовывал в Техасе местных подозреваемых.
С начала 1950 годов конвой являлся специально разработанной таможенными агентами техникой расследования. Он начинался с момента захвата таможенным инспектором наркотиков в порту назначения, зачастую был связан с рутинными поисками. Далее через информаторов инспектор узнавал, где и когда корабль с наркотиками пересечет границу. В любом случае после того, как инспектор обнаруживал наркотики, он оповещал таможенных агентов, работающих в стране, из которой следовал груз. Через информаторов, в обмен на обещание смягчения приговора, агенты обхаживали человека, доставляющего наркотики. Далее наркотики смешивались с мукой, затем один из таможенных агентов забирался в багажник автомобиля и с водителем-информатором следовал с этим заменителем к месту назначения, в том числе и в пакгаузы Чикаго, где и производился арест. Таможенные агенты считали, что конвои исключают использование посредников и приводят их непосредственно к потребителю гораздо быстрее и эффективнее, чем две провокационные покупки и технология пыли ФБН.
Главу округа ФБН в Хьюстоне Пини Уильямса не волновало то, что таможенные агенты организуют конвои. Неодобрение исходило от Энслинджера. В 1954 году на юго-западе таможенные агенты изъяли такое большое количество наркотиков и произвели множество арестов, что могли позволить себе больше высокомерия, чем ФБН. Через свою сеть информаторов в Мексике они также вмешивались в операции ФБН. Энслинджер обратился в суд и поставил под сомнение легальность конвоев и право таможенных агентов нанимать информаторов в Мексике. В особенности он был зол на своего старого недруга Эла Шарффа. Читатель, наверное, помнит, что Шарфф был специальным сотрудником Министерства юстиции, разоблачивший двух германских шпионов в Мексике во время Первой мировой войны. Присоединившись к таможенной службе, перед Второй мировой войной он непродолжительное время возглавлял наркооперации министерства финансов в Европе, послужив причиной многих неприятностей для Энслинджера и Чарли Дайера. Непростительным грехом Эла Шарффа было отстаивание идеи о том, что все наркотики, контрабандно поступающие в Америку, находятся под юрисдикцией Таможни.
Конфликт между Энслинджером и Шарффом достиг своей кульминации весной 1954 года, когда многочисленные детективы хьюстонского наркоотряда были обвинены в нерациональных операциях по захвату наркотиков. Поначалу это выглядело обычным делом, подобным другим делам о коррупции в больших городах. В марте координатор Департамента по контролю над исполнением законов министерства финансов Джеймс Меллони послал агента Фреда Дугласа в Хьюстон проверить эти слухи. Через две недели Дуглас установил, что Шарфф был вовлечен в дело через одного из своих информаторов, - и это тогда, когда Энслинджер послал Уайта в Техас. Его миссия заключалась в том, чтобы избавить Энслинджера от раздражающего Эла Шарффа раз и навсегда.
Описывая Эла Шарффа как «деспотичного и жестокого», Уайт начал допросы главных подозреваемых о предполагаемой роли Шарффа в транспортировке изъятых наркотиков к местным торговцам. (2) Одним из допрашиваемых Уайтом был несчастный хьюстонский детектив по имени Биллнитцер - и тогда случилась беда. Через час после последнего допроса Уайта Биллнитцер был найден мертвым в комнате отдела по наркотикам департамента полиции Хьюстона. Установить точно, что именно произошло, так и не удалось: агент ФБН Джек Келли утверждал, что на месте Биллнитцера «любой сошел бы с ума, если бы кто-то доводил его до этого». (3) По другим данным, Биллинцер выстрелил себе дважды в сердце. Двадцать пять лет спустя, когда ЦРУ подверглось официальному расследованию по программе МКULТRА, Джордж Гафни предположил, что самоубийство Биллнитцера могло быть связано с получением им дозы ЛСД от Джорджа Уайта. (4)
По разным сведениям, Шарфф обвинял Уайта в том, что тот подтолкнул Биллнитцера к роковой черте. Стремясь к мести, он вынул пистолет из кобуры и, подняв голову, отправился в «Уильям Пенн отель» на разборку. Когда он прибыл, Фред Дуглас и Генри Джордано сидели в кафе за столиком. Они пригласили Шарффа присоединиться к ним.
«Биллнитцер только что застрелился», - сказал Шарфф, проклиная Джорджа Уайта, подходившего к столу, одетым во все черное. Он посмотрел на Шарффа с озабоченным видом и «с намеренно подчеркнутым презрением». Уайт спросил Шарффа, что, черт возьми, так взволновало его? (5)
Этот «вызов» раззадорил Шарффа. «Посмотри сюда, - сказал он Уайту. - Если тебе не нравится то, что я только что сказал, я всажу тебе шесть пуль в бедро. Подставь его».
Согласно биографу Шарффа, только «своевременное вмешательство Дугласа и Джордано позволило охладить пыл и взять ситуацию под контроль».
Разозленный на Шарффа, Уайт с прежней энергией продолжил свое расследование, в результате главе отдела полиции нравов Хьюстона было предъявлено обвинение, кроме этого обвинения по десяти пунктам были выдвинуты и против Шарффа. Но дело капитана полиции нравов в результате сошло на нет в суде присяжных, избежал наказания и Шарфф. ФБН, таким образом, заплатило гораздо более высокую цену. Сложилось негативное общественное мнение по поводу визита Уайта, отцы Хьюстона вынудили Энслинджера перенести региональный офис ФБН из города. Впоследствии он был переведен в Даллас. Руководитель регионального отдела Пини Уильямс (ветеран старого отдела по наркотикам) был направлен исполняющим обязанности главы отдела в Атланту, Говард Чэппелл был назначен действующим агентом по делам в Хьюстоне.
Обнародование сомнительных методов Шарффа удовлетворило Энслинджера, и Уайт получил новое назначение на пост главы округа в Сан-Франциско, заменив ветерана ФБН агента Эрнста М. Джентри на этом посту. Последний был переведен на работу в Даллас, где был втянут в священную войну ФБН против Эла Шарффа и таможенной службы, за что и обижался на Джорджа Уайта.
Уайт поселился в районе залива Сан-Франциско в марте 1955 года, где продолжил свои эксперименты по программе MKULTRA в течение последующих десяти лет. В июне он тайно привлек агента Айра «Айка» Фельдмана к своей деятельности. Бегло владеющий множеством китайских диалектов, Фельдман служил офицером разведки в годы Корейской войны и был знаком с Гарлендом Уильямсом, предложившим ему пойти в ФБН. Один из наиболее колоритных агентов в истории ФБН, Фельдман был пяти фунтов десяти дюймов ростом, одет в черную шляпу, длинное пальто с вельветовым воротником от Честерфилда и курил знаменитые сигары, подобно Уинстону Черчиллю. Неприветливый и жесткий, он был похож на сводника, который работал, как агент под прикрытием, и считал возможным использовать в своей работе проституток, не отказывающих себе в привычке употреблять героин. Таким образом, он вернулся к привлечению «ночных леди» для заманивания на вечер в квартиру уайтовских экспериментов MKULTRA неназванных жертв на Честнат-стрит, 25, для научных наблюдений. Гарантируя конфиденциальность программы ЦРУ, Уайт использовал кодовую систему предупреждения полиции Сан-Франциско всякий раз, когда одна из девочек Фельдмана арестовывалась по обвинению в употреблении наркотиков и проституции. (6)
В последующие пять лет Уайтом и Фельдманом при помощи представителей ЦРУ Сида Готтлиба и доктора Реймонда Трейчлера в районе залива Сан-Франциско были открыты две конспиративных квартиры МКULТRА, так в начале 1960 годов в Сан-Франциско зародилась американская психоделическая субкультура.

ПОЯВЛЕНИЕ МАРТИ ПЕРА

Пока разгоралась война между Таможней и ФБН за сферы влияния на юго-западе, Уайт переместил в Сан-Франциско свой маленький магазин ужасов МКULТRА; Джон Кьюсак вернулся из Европы и занял место Джорджа Гафни в судебном отделе Нью-Йорка, Гафни перешел на место Пэта Уорда в качестве руководителя группы 3, Уорд стал заместителем Джима Райана. Переломным моментом для операций ФБН явилось то, что Нью-Йорк стал первым офисом, в штате которого была учреждена должность инспектора по надзору за исполнением законов. Затем, в 1956 году, честный детектив Джордж Гафни был назначен на должность главы округа в Атланте, за время его отсутствия в нью-йоркском офисе появился Мартин Ф. Пера и стал новой сияющей звездой.
Интересна предыстория взлета Пера в ФБН. Вернувшись в 1951 году из пятимесячной командировки по Европе, он присоединился к Джорджу Уайту и Пьеру Лафитту в расследовании коррупции полицейских и наркоторговцев на юго-западе. «Мы были довольны, - вспоминает Пера, - но операция завершилась разногласиями в связи с тем, что мы прибыли из разных округов, не поставив в известность руководство о своих намерениях. Джентри в Сан-Франциско был в не себя от ярости. После этого я вернулся назад, в Чикаго, на улицах которого появился синтетический наркотик амадон, явившийся причиной многих передозировок. Никто с ним еще не сталкивался, я ознакомился с этим, благодаря своему химическому образованию, и выяснил, как дилеры производят его. Два промышленника из района Нью-Йорка были основными производителями амадона, и в 1953 году меня послали туда довести дело до конца. Я помогал Международному отделу Джо Амато (бывшему отделу по борьбе с Мафией) вместе с Энди Тартальино, Доном Миллером и Артуром Джулиани, который прибыл из Службы специальных расследований ВВС в Италии».
Когда Амато в 1956 году стал руководителем группы 4, Пера возглавил Международный отдел. Как он объяснял, работа включала консультации с Чарли Сирагусой в Риме, сбор информации и выявление лидеров, имевших отношение в США к поставкам из-за рубежа, возвращение беглых преступников и руководство специальными проектами. Под началом людей, обладавших уникальной квалификацией, Международный отдел увеличил свою численность с четырех до двенадцати человек, став мощнейшим оружием в арсенале ФБН.
Залогом успеха Международного отдела была дружба Пера с Джорджем Уайтом. Последний, являясь энтузиастом высоких технологий, узнал, что Пера применяет различные приспособления из магазинов электроники. Он оборудовал ими свой офис. Помогая Пера в его исследовательской работе, Уайт представил его Элу Стерну из инженерной фирмы «Девенко», которая тесно сотрудничала с ЦРУ, занимаясь разработкой и поставкой различной шпионской техники. При помощи «Девенко» Пера создал несколько специальных приспособлений, включая миниатюрный передатчик для прослушивания телефонных переговоров, микрофоны, которые можно было использовать в комнате, не открывая дверь, а также определитель направленных радиоволн, которые тайно могли использоваться в автомобиле. Все это существенно расширяло возможности ФБН. Из-за своих технических инноваций Пера получил прозвище «Капитан Видео», чем вызвал недоверие некоторых своих коллег, которые опасались использования его приспособлений в тайных внутренних расследованиях, проводившихся по инициативе из Вашингтона сомневающимся Ли Спиром.

ЧИКАГО И ВОСКРЕШЕНИЕ ГОВАРДА ЧЭППЕЛЛА

В Хьюстоне, взбудораженном газетной статьей «Скандалы Джорджа Уайта», которая была опубликована в местной газете, откровенный Говард Чэппелл реконструировал свои отношения с прокурорами и полицией. Чэппеллу трудно было служить в Далласе под руководством Эрни Джентри. Тощий уроженец Алабамы, Джентри был несказанно зол на друга Чэппелла Джорджа Уайта, заменившего Эрни в Сан-Франциско. Свое зло он вымещал на Чэппелле, а после как тот отказался прекратить расследование связей Джона Орменто в Техасе, Джентри наложил на него дисциплинарное взыскание за несоблюдение субординации. Билл Толленджер провел два года в качестве инспектора, расследующего преступления агентов; он два года провел в качестве агента по надзору в Сент-Луисе, затем был направлен в Хьюстон заменить Чэппелла. Помощник Комиссара Джордж Каннингхэм, вопреки своему желанию, был вынужден сослать Чэппелла в отдел, состоящий из одного сотрудника, в Толедо, штат Огайо.
Энслинджер приказал Чэппеллу совместно с Тони Зирилли принять руководство общим расследованием нескольких дел в районе Чикаго, которые проводились в Толедо либо непосредственно исходили оттуда. Зирилли был мужественным и сообразительным тридцатилетним тайным агентом с типичными для урожденного итальянца манерами и знанием нескольких диалектов. Он умел скрывать свои мысли и действия, мог втереться к кому-нибудь в доверие, при этом он не был слугой двух господ или, как говорится на жаргоне ФБН, «задницей ботинка и туфли». Зирилли был высококлассным азартным игроком и, в то же время, позером.
«Тони был чертовски неподражаем, - отмечал Чэппелл. - Но он был слишком импульсивным. Мы работали в районе Чикаго, не поставив в известность Эла Амана, который был в сомнительных отношениях с местными гангстерами, в чем его ограничивал сенатор Пол Дуглас, один из наиболее ярых сторонников Энслинджера, так что мы были защищены. Мы с Тони изображали азартных игроков, при этом я был его финансистом и охранником. Разыгрывая свои роли, мы проводили разведку и делали множество закупок. Чикагский агент Джордж Блэк собирал улики и отвозил их в Детройт для анализов. Три человека, в том числе Белк, в Вашингтоне и Росс Эллис в Детройте знали о нас. Такая конфиденциальность была необходима, так как мы получали сведения от лейтенанта полиции Чикаго, который имел информаторов в синдикате. Политики также были вовлечены».
«Тони был азартным игроком, - сделал ударение Чэппелл, - и это было не только ролью, которую он играл. Когда он был агентом в Нью-Йорке, он мог задержаться в день зарплаты и заключить пари с Анджело Зурло. Многие агенты теряли двухнедельный заработок в пятницу вечером, а затем возвращались домой к женам с пустыми руками. Это было большой проблемой. Тони не был исключением: во время нашей работы по делу в окрестностях Чикаго он потерял 10 000 $ наличными, полученными из штаб-квартиры для прикрытия. Он в одиночку начал игру с местным агентом под прикрытием, называвшим себя Джонни С. Тони. Оскорбленный проигрышем, он хотел отыграть свою десятку, но у Джонни не было наличности. Сначала он предложил нам право собственности на свой кадиллак, а когда мы отказались от этого, вернулся с подносом бриллиантов. «Это гораздо лучше», - сказал он.
«Я позвонил в Вашингтон, - продолжал Чэппелл, - и попросил Энслинджера придержать Б. Т. Митчелла, который хотел закончить операцию на следующий день. Энслинджер, не желая знать подробности, дал мне срок в двадцать четыре часа, чтобы избавиться от камней. У меня появилась идея. Мы с Тони сели в мою машину и отправились к боссу Джонни С. в Калумет-Сити. Он согласился принять нас, и я объяснил ему причину нашего появления. Я сказал ему, что знаю, что Джонни С. - его человек. Так что наша проблема - это его проблема. Он согласился и поинтересовался, чего я от него хочу. Я отдал ему камни и сказал, чтобы он отправил перевод на сумму 10 000 $ Энтони Зирилли на Черч-стрит, 90, в Нью-Йорк. Что он и сделал».
Спокойное совместное тайное расследование в Чикаго выявило связи между местной полицией и мафиози. В результате Эл Аман был смещен, а на его место был назначен Джордж Белк. Благодаря быстрому решению Чэппелла стал возможен возврат 10 000 долларов в штаб-квартиру и, тем самым, спасение карьеры Тони. В награду за это, с благословения его начальников, Чэппелл был восстановлен в должности, и в апреле 1956 года он заменил Джорджа Дэвиса (с согласия Эрни Джентри) как агент по надзору в офисе Лос-Анджелеса, который играл все более важную роль в системе ФБН. Его босс был другом Джорджа Уайта в Сан-Франциско. Чэппелл быстро установил отношения с офисом местного шерифа и расширил штат отдела с двенадцати до тридцати трех агентов. Он обеспечил своих агентов отличным оружием и последними технологиями, установил дружеские и взаимовыгодные отношения с таможенным агентом в Мексике Беном Уайтом, обратив его пристальное внимание на дела в северо-западной Мексике.

ЭНДЖЕЛТОН, ЛЕЙБОРИСТЫ И МЕЖДУНАРОДНАЯ ТОРГОВЛЯ НАРКОТИКАМИ


Джордж Уайт, находясь на своем посту в Сан-Франциско в качестве эксперта по Китаю, сосредоточил внимание на постепенно нарастающем потоке героина из восточной Азии, захлестывающем Западное побережье. Политическая подоплека этой проблемы изменилась после того, как в мае 1954 года вьетнамцы разгромили французов под Дьенбьенфу и США взяли на себя ответственность по защите юго-восточной Азии от коммунизма. По умолчанию Штаты также установили контроль над наркоторговлей в Южном Вьетнаме, где Нху, - брат президента Нго Динь Дьема, - был глубоко вовлечен в региональную опиумную торговлю через свои секретные службы. Исходя из этих соображений, контроль над наркотиками в Юго-Восточной Азии стал важнейшей задачей для дипломатов, шпионов и генералов.
Стало известно, что некоторые американские солдаты на Дальнем Востоке стали наркоманами, и, основываясь на этом, официальные представители, руководившие операцией против повстанцев, отказались направить агента ФБР для создания временной базы в Южном Вьетнаме. С пропагандистской целью в январе 1954 года Энслинджер отправил в Сайгон Ли Спира, а в мае, основываясь на его докладе, Комиссар заявил на заседании подкомитета по международным отношениям, что Китайская Народная республика является «основным источником нелегального оборота наркотиков». (7) Энслинджер, безусловно, знал, что эти измышления несостоятельны и что наркоторговля в Юго-Восточной Азии сосредоточена в руках вьетнамских политиков, генералов и гангстеров, работающих вместе с корсиканцами в Золотом треугольнике, так же, как и находящиеся под защитой ЦРУ гоминдановские брокеры в Бангкоке, Гонконге и Сайгоне. Тем не менее, он повторил свои обвинения в 1955 году перед Комитетом Сената по внутренней безопасности, заявив, что 95 % героина доставляется в Сан-Франциско из КНР.
Энслинджеру в распространении дезинформации оказывали помощь Комитет одного миллиона, лобби, включающее потомков высших кругов, знаменитых сенаторов, в том числе - восторгавшегося им вышеупомянутого Пола Дугласа- сенатора от штата Иллинойс. Отдел Комитета, созданный в 1953 году, ставил своей целью не допустить принятие КНР в ООН, используя обвинение Китая в развитии международной сети торговли наркотиками для финансирования коммунистических переворотов в Азии.
Энслинджера поддерживал и Ричард Л Дж. Девералл, представитель Американского комитета свободных профсоюзов в Индии и Японии. В своей книге, вышедшей в 1954 году и озаглавленной «Грязная наркотическая война Красного Китая», Девералл благодарил Энслинджера и повторял его измышления о том, что 4 000 коммунистических агента распространяют наркотики среди американских солдат в Японии. Девералл был близким другом многих известных профсоюзных руководителей, работавших вместе с Отделом Международных операций ЦРУ, особенно Джея Лавстоуна из АФТ и Ирвинга Брауна, в связи с чем его поддержка Энслинджера против КНР была вполне понятна. Тем не менее, профсоюзы лоббировали свои интересы в пользу национального медицинского страхования, против которого выступал Энслинджер. Книга Девералла высвечивала темные моменты в истории, была показательной, демонстрируя читателю, как американские лидеры рабочего движения предавали своих членов профсоюзов, распространяя дезинформацию ЦРУ, тем самым, способствуя его антирабочей направленности. Что касается законодательства о наркотиках, об этом пакте между рабочими лидерами и ЦРУ стало ясно в 1955 года, когда шеф контрразведки ЦРУ Джеймс Энджелтон стал фактически руководителем Джея Лавстоуна. Бывший коммунист Лавстоун основал Комитет свободных профсоюзов, который с помощью черной кассы ЦРУ финансировал совместимые левые профсоюзы за пределами США. Организованная преступность также была вовлечена в эти доказанные акции ЦРУ. Согласно исследователю Тому Мэнголду, «финансирование Лавстоуна было сосредоточено в руках Марио Брода, адвоката по трудовым вопросам в Коннектикуте и Нью-Йорке, который, будучи офицером армейской контрразведки, работал вместе с сотрудниками ОСС Джеймсом Энджелтоном, Винсентом Скампорино и Чарли Сирагусой во время войны в Италии». Мэнголд ссылается на Сэма Папича, осуществлявшего связь между ФБР и ЦРУ. Папич сказал: «Марио имел контакты с Мафией». (8)
Марио Брод был контактом Энджелтона с Мафией и через Сирагусу и Хэнка Манфреди он был осведомлен о путях распространения наркотиков. Через своих представителей рабочего движения, подобных Лавстоуну, Брауну и Девераллу, он мог слышать об этом и поддерживать контакты с наркоторговцами по всему миру. И даже больше. Шеф отдела контрразведки ЦРУ был связан с многочисленными американскими правоохранительными организациями и множеством зарубежных полицейских агентств, он один располагал информацией о тайных израильских счетах. Энджелтон и его доверенные лица сами были связаны с МОССАД, который при одобрении агента ФБН Джима Атти прикрывал наркооперации Сами Хури на Ближнем Востоке. Энджелтон был вовлечен в центр тайных наркотических операций ЦРУ, в которых он сам же и участвовал; была доказана и его роль в проникновении в коммунистический и гоминдановский Китай через разведывательные структуры Франции.

АКТ ДЭНИЕЛА

В 1955 году некоторые люди мечтали о вовлечении ЦРУ в международную торговлю наркотиками. Но глубокое расхождение между государственным положением и тайной политикой увеличивалось сообразно с ростом общественной потребности в наркотиках. Многие люди недоумевали по поводу энслинджеровской политики в отношении к наркомании. Руфус Кинг сказал в тот год: «Миллиарды в нашем обществе тратятся на применение карательных мер к наркоманам, единственным результатом этого явилась защита потребительского рынка, непомерное раздувание цен и сохранение их на фантастически высоком уровне. Ни одна другая нация не травит своих наркоманов так, как это делаем мы, ни у одной нации нет ничего похожего на наши проблемы». (9)
Сказав это, Кинг призвал Конгресс пересмотреть свою позицию. Его вызов принял сенатор Прайс Дэниел (Даллас-Техас), член сенатского подкомитета по внутренней безопасности, участник сенатских слушаний 1955 года по расследованию участия коммунистического Китая в незаконной торговле наркотиками. В ходе этих слушаний Энслинджер убедил сенатора Дэниела, что КНР несет ответственность за распространение наркотиков во всем мире. Дэниел пришел к выводу, что наркотики связаны с коммунизмом, он мог оправдать карательный подход по отношению к наркомании в Америке, что следовало из закона и соответствовало позиции кандидата, таким образом, он смог бы реализовать свои жизненные амбиции и быть избранным на пост губернатора штата Техас.
Дэниел прыгнул обеими ногами, из июня в декабрь 1955 года, его подкомитет по уголовному законодательству с главным следователем Ли Спиром допросил агентов ФБН Джима Райана и Эрни Джентри о связях КНР с международной торговлей наркотиками. Джентри пошел дальше, утверждая, что КНР использует наркотики как оружие психологической войны, «чтобы деморализовать наших людей и влиять на них». (10) Энслинджер 1 августа 1955 года назвал КНР «крупнейшим поставщиком наркотиков в истории». (11)
Результатом слушаний Дэниела явилось принятие Сенатом закона, увеличивающего наказание за распространение наркотиков. Сенатское законодательство в значительной степени основывалось на обвинениях, выдвинутых Энслинджером и другими экспертами ФБН против КНР, которые были проведены через Белый дом одним из главных сторонников ФБН конгрессменом Хейлом Боггсом, чей подкомитет по контролю над наркотиками, барбитуратами и амфетаминами собирался с октября по декабрь 1955 года. И вновь понадобился Джордж Уайт - один из знаменитых полевых агентов Энслинджера; на заседании Комитета Боггса он заявил, что КНР с каждым рейсом корабля «Президент Лайн» отправляет наркотики в обмен на золото, с помощью которого покупаются стратегические материалы для вооружения Северного Вьетнама.
Акт Дэниела в истории ФБН явился наиболее значимой частью законодательства. Оглашая окончательный приговор, это давало возможность ФБН легче приобретать информаторов и, таким образом, добиваться значительных успехов в расцветающей войне с наркотиками. Однако, по новым законам, тинэйджер с косяком марихуаны мог представлять такую же угрозу, как и дон Мафии - многие юристы оказывали сопротивление претворению в жизнь этого закона, несмотря на критику Энслинджера. Альфред Линдесмит в 1956 году высказался о «пагубных последствиях передачи в руки полиции того, что составляет сугубо медицинскую проблему и при этом делает неизбежным постоянный рост арестов, связанных с наркотиками». (12)
Но пагубные последствия в основном явились главной проблемой для черных горожан, еще не видимой для значительной части населения. Большая часть населения не была затронута этим и верила пропаганде Энслинджера. Таким образом, Конгресс обеспечил поддержку своему твердому курсу, полагая, что лучшее - это держать в узде наркоманов, возлагая вину за международную торговлю наркотиками на КНР. Проблема состояла в том, что Энслинджер был не прав в обоих случаях.

ПЕРВОЕ ВЕСКОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО СОУЧАСТИЯ ЦРУ

Первая трещина в теории Энслинджера о коммунистическом наркотическом заговоре обозначилась в августе 1955 года. Свидетельствуя перед Комитетом Дэниела, Энслинджер заявил, что гоминдановские войска не производят опиум в Бирме, а Таиланд не вовлечен в наркоторговлю. Но неделю спустя премьер-министр Таиланда отстранил от занимаемой должности шефа полиции Фао Шриянонда за присвоение им (по совместительству он исполнял обязанности и министра финансов) 1 миллиона $, полученных при изъятии двадцати тонн опиума на тайско-бирманской границе. Официальные лица были шокированы, посол США Джон Пьюрифой критиковал Фао и советовал тайским военным принять закон против распространения наркотиков. Пытаясь оправдаться, Пхао заявил, что конфискованный опиум принадлежал Гоминдану. (13)
Месяц спустя, в октябре 1955 года в репортаже «Nation» утверждалось, - со ссылкой на официальных лиц ООН, - что роль КНР в торговле наркотиками была сильно занижена. Газета также опубликовала заявление, сделанное русским представителем в ООН о том, что сфабрикованные документы о наркоторговле подбрасываются в Секретариат ООН. Статья ссылалась на представителя Британской Таможни в Гонконге, сообщившего американским журналистам, что доклад Энслинджера является «политическим преувеличением», и описавшего крупнейший арест американских солдат в Гонконге за ввоз и хранение наркотиков. (14) Автор статьи Джон О'Керни сообщал, что Интерпол арестовал 27 китайцев в 1954 году, делая при этом акцент на том, что среди них не было ни одного коммуниста. Он упомянул Индию, Ливан и Иран в качестве крупнейших источников наркотиков и сообщил, что у ФБН нет агентов, работающих на Дальнем Востоке, но они пользуются информацией, поставляемой с Тайваня, контролируемого гоминдановцами, и из других иностранных источников.
Репортер Даррелл Берриган развернул обсуждение О'Керни в экстраординарной статье, опубликованной в мае 1956 года в «Saturday Evening Post». Бросив вызов энслинджеровской пропаганде, Берриган описывал, как тайваньские бизнесмены финансировали наркоторговлю в Таиланде в содружестве с южновьетнамскими генералами. Он выяснил, что бизнес, приносящий 70 млн. $ в год, начался в 1947 году с примирения шефа таиландской полиции и генерала Сарита Танарата. «Случайно, - пишет Берриган, - посредниками между Юньнанем и Таиландом были 3 000 гоминдановских солдат, которые летом 1955 года поставили около 20 тонн наркотиков». (15) Берриган связывает Гоминдан с международным кругом наркоторговцев, осуществляющих поставки на кораблях и самолетах, с использованием секретных аэродромов в Лаосе и ЦРУ.
В статье Берригана цитировался Энслинджер, его утверждение о том, что КНР поставила полтонны опиума в Южный Вьетнам. Но Комиссар умышленно игнорировал факт монополизации Таиландом опиумной наркоторговли, постоянно расширяя плантации опиумного мака, уже имея в запасе около 50 тонн опиума. Он игнорировал и тот факт, что ЦРУ способствует наркобизнесу в Таиланде через свою Корпорацию снабжения по морю, базирующуюся в Майами и находящуюся в собственности ЦРУ с официальным руководителем Полом Хелливелом, бывшим сотрудником ОСС, советником тайской полиции и тайным поставщиком оружия для гоминдановских сил вдоль бирмано-тайской границы.
Пол Хелливел возглавлял респектабельный и финансовый аспект международной наркоторговли ЦРУ. Во время Второй мировой войны, когда он служил офицером армейской разведки на Ближнем Востоке, он был выбран Уильямом Донованом для руководства специальными разведывательными операциями ОСС в Китае. В этой деликатной должности Хелливелл работал вместе с шефом разведки Чан Кайши, генералом Тай Ли и через него - с контрабандистами наркотиков из Зеленой Банды в Шанхае. Под его руководством офицеры ОСС использовали опиум как оружие для политической борьбы. Историк Ричард Х. Смит информирует нас: «Через своего агента Ле Ксяна (офицер ОСС) Робертс подкупил старого вьетнамского националиста сумкой опиума и, таким образом, мог тайно выяснить всю революционную подноготную Хо, включая его документы о годах его пребывания в Москве». (16)
Это не было пустяковым событием. Полученные данные не смогли убедить американцев поддержать вьетнамских националистов против французов в Индокитае, но изменили общее направление истории.
В 1947 году, после службы в качестве главы отдела стратегических служб на Дальнем Востоке, Хелливелл поступил в адвокатскую фирму Майами. Как специалист по частному финансированию он помогал принадлежащим ЦРУ компаниям «Civil Air Transport», позже переименованной в «Эйр Америка», а также «Sea Supply» в Таиланде, а в 1952 году стал генеральным консулом Корпорации морского снабжения («Sea Supply») и почетным консулом Таиланда в Майами. Хелливелл, будучи депутатом и финансистом Республиканской партии Флориды, по имеющимся сведениям, помогал тайским представителям вкладывать проценты от наркоторговли в покупку земли во Флориде, представляя Национальный Банк Майами и Генеральную Компанию развития Лу Чеслера. Надо отметить, что в это же время Мейер Лански и Гоминдан делали то же самое. (17)
Энслинджер знал об этом, но, несмотря на это, настаивал в Конгрессе на принятии жестких законов против наркотиков; он распространял мифы, которые не только затрудняли решение проблемы на долгое время, но имели отрицательное воздействие на его собственных агентов. Ничего из этого не было еще известно в 1956 году, от этого ситуация все более ухудшалась, но никто внутри ФБН не осмелился опровергнуть высказывания Энслинджера.

ГРУППИРОВКИ ВНУТРИ ФБН.

В 1956 году Энслинджер спокойно и решительно контролировал политику ФБН. Было очевидно, что он не собирается подавать в отставку, вопреки желанию Мэла Харни, который давно хотел бы подняться до уровня Энслинджера. Он согласился с назначением на должность помощника секретаря Министерства финансов по контролю над исполнением законов и теоретически, если не практически, являлся боссом Энслинджера. После ухода Харни юрисконсульт Б. Т. Митчелл временно исполнял обязанности помощника по наблюдению и вместе с заместителем Комиссара Джорджем Каннингхэмом руководил ежедневными операциями Бюро. Между тем, агенты знали, что дни Энслинджера сочтены: после того, как в 1962 году истечет срок его мандата, он уйдет в отставку. И в предвкушении борьбы за право быть его преемником они начали формировать фракции. Основными претендентами были Чарли Сирагуса, Генри Джордано и Ли Спир.
После работы в должности главы округа в Канзас-Сити, в июле 1956 года Джордано стал оперативным начальником ФБН, а в сентябре занял место помощника в администрации. Год спустя он сменил Митчелла в должности помощника по наблюдению, став третьим по счету в штаб-квартире. Он был утвержден и претендовал на лучшую должность при поддержке своего покровителя. Он продемонстрировал свою силу, создав пятую наблюдательную группу в Нью-Йорке, а его сторонник Майк Пицини получал выгоду от руководства группой. Существенное значение имели связи Энслинджера со многими видными конгрессменами в технических вопросах. Все это делало Джордано сильнейшим претендентом.
Чарли Сирагуса был высококвалифицированным кандидатом, поддерживаемым многими агентами, чьи операции по всему миру создали разведывательную сеть, результатом этой деятельности были многочисленные конфискации и аресты в Америке. Но его шансы базировались на обещании Энслинджера заменить его в работе - при условии его возвращения в Вашингтон с последующим заявлением прав на пост в штаб-квартире. Таким образом, Сирагуса был поставлен перед выбором отказаться от своей зарубежной власти, голосуя за Энслинджера.
Положение Спира не являлось однозначным. После возвращения из Японии он стал инспектором ФБН в паре с Биллом Толленджером. Следя за нарушениями агентов, он использовал рычаги управления ими, освобождая от дел агентов, запятнавших свою репутацию. Составление черных списков было способом усиления его влияния внутри штаб-квартиры. Вдобавок Спир имел покровителя в лице сенатора от штата Техас Прайса Дэниела. Спир, как главный последователь Дэниела, играл главную роль в принятии Акта Дэниела, отчасти благодаря его триумфу Дэниел был избран губернатором Техаса. В благодарность Дэниел поручил карьеру Спира своему приятелю, техасскому демократу и спикеру Палаты представителей Сэму Рейберну. У присутствовавшего на дебатах Энслинджера были сомнения по поводу Спира, но он был вынужден ожидать, когда Рейберн потребует, чтобы Спир занял должность помощника по наблюдению за применением законов, что и произошло в ноябре 1958 года, когда Джордано стал Заместителем Комиссара. Это явилось важным поворотным пунктом, Спир стал полновластной фигурой и развернул кампанию за право стать наследником Энслинджера.
Благодаря большому влиянию в Министерстве финансов и при поддержке помощника секретаря Харни ФБН извлекало немалую выгоду из сотрудничества с Бюро по Бюджету и Комитетом по ассигнованиям. Но это поощрение предвещало зловещее развитие событий, настраивая при этом Джордано против Сирагусы, а их обоих - против Спира, не имевшего такой поддержки среди агентов, как его оппоненты. На самом деле большой ошибкой Спира была развязанная им война против коррупции и противостояние Джорджу Гафни и его секретным агентам в Нью-Йорке, чем он спровоцировал собственное падение.
В то время, как ФБН сконцентрировалось на борьбе за преемственность на посту Энслинджера, Мафия сцепилась в кровавой борьбе за собственную власть. Санто Траффиканте-старший, святой покровитель наркоторговцев, умер в 1954 году; его сын, названный в его честь, унаследовал бизнес во Флориде и на Кубе, подобно своему отцу был деловым партнером Мейера Лански. Принимая во владение семью Маньяно после десяти месяцев тюрьмы за уклонение от уплаты налогов, Альберт Анастасиа решил, что Лански и Траффиканте-младший (в дальнейшем обозначаемый просто как Траффиканте) скупятся. В надежде на их слабость он сделал попытку прибрать к рукам дела в Гаване. В результате в 1956 году началась война гангстеров, перекликаясь с усиливающейся междоусобной борьбой внутри ФБН.






9
СЕРЖАНТ АРМИИ СВЯТОГО МИХАИЛА.

«Этот огромный мир вокруг… в котором учитываются телеграммы и гнев».
Е. М. Форстер, «Конец Говарда»

Возможности ФБН преследовать наркоторговцев расширились в конце 1954 года, когда, по желанию помощника секретаря Министерства финансов по надзору за соблюдением законов, правительство США стало полноправным членом Интерпола. С этого момента Чарли Сирагуса, как глава недавно созданного отдела округа № 17 в Риме, начал участвовать в ежегодной Генеральной Ассамблее Интерпола, встречаясь и сотрудничая с высшими полицейскими чинами всего мира. Через эти официальные контакты в Интерполе Сирагуса получал поддержку своим расследованиям, повышая, таким образом, за границей престиж ФБН в целом и свой собственный в частности. (1)
Как основное государственное правоохранительное агентство ФБР логически должно было сотрудничать с Интерполом, но Джон Эдгар Гувер, полагая, что расположенная в Париже организация представляет определенный риск для безопасности, отвергал партнерство. ЦРУ, в свою очередь, хотело проникнуть в Интерпол именно потому, что он базировался в Париже. Но шпионское ведомство нуждалось в некотором прикрытии; чтобы обеспечить это спорное мероприятие, - как требовали из Белого Дома, - агент Министерства финансов Фред Дуглас был назначен официальным государственным представителем в Интерполе. Дуглас действовал как тайный информатор ЦРУ о делах в Интерполе, как Сирагуса и множество других. ЦРУ усилила привязанность к Министерству финансов и ФБН. А именно ЦРУ использовало соответствующим образом атташе Министерства финансов и его таможенных агентов, а также позиции ФБН за рубежом для своего прикрытия. Плюс к тому Управление также использовало позиции шести национальных координаторов, которые были назначены Советом по законодательству Министерства финансов и равномерно распределялись по всей стране под руководством шефа-координатора, являясь также прикрытием ЦРУ для операций внутри США. (2)
Интерпол обеспечивал важную информацию о главных торговцах наркотиками четырем агентам ФБН, имевшим постоянную базу в Риме. Ими были Чарли Сирагуса, Пол Найт, Хэнк Манфреди и Джим Атти. Этой четверке, а также агентам, прибывавшим на временную работу с целью обеспечения помощи в их расследованиях, позволительно было заявлять, что они успешно работали при содействии Интерпола. Но обвинения в тайных наркооперациях были небезосновательны. Агенты терпели и неудачи: приведем в качестве примера дело Доминика Альбертини. Последний, являясь, наверное, самым крупнейшим производителем незаконного героина в 1955 году, управлял несколькими тайными лабораториями во Франции и сотрудничал с Сами Хури в Бейруте и с мафиози в Италии и Америке.
Дело Альбертини началось в 1954 году, когда Джованни Маусери, беглый итальянец, фигурировавший в деле Орсини, предложил продать Полу Найту десять килограммов героина. Несмотря на то, что в этом не было необходимости, Маусери был обвинен в попытке продать наркотик. В октябре 1955 года он согласился помочь ФБН завлечь в ловушку своего поставщика, Дома Альбертини. Накануне тайно был арестован химик Альбертини, и тот присматривал ему замену для управления своими лабораториями во Франции. Воспользовавшись этой возможностью, Сирагуса вместе с французскими властями разработал смелый план, согласно которому предполагалось обучить Джима Атти способам переработки морфийной основы в героин. Шесть недель спустя Маусери представил Альбертини «новоиспеченного химика из Бейрута», связанного с преступным миром, и, полагаясь на слова поручителя, Альбертини пригласил Атти на работу. Но либо сам Маусери, либо кто-то из продажных французских официальных лиц осмелился раскрыть внедренного тайного агента. Атти едва успел скрыться, спасая свою жизнь. Месяцы дорогостоящих приготовлений были потрачены впустую; пройдет пятнадцать лет, прежде чем будут обнаружены лаборатории Альбертини в Марселе и в его окрестностях.
Для округа № 17 в Риме проблемой являлись не только бродячие информаторы и коррумпированные чиновники. Напряженная работа также приводило к потерям.
«Джим был боксером-любителем, - пояснял Пол Найт, - во всех схватках он создавал самому себе проблемы. После того, как он был избит Хаджем Тума (это описывалось в главе 8), у Джима развилась нарколепсия: секунду он бодрствовал, а в следующий момент уже засыпал, сидя за столом. Его речь стала нечленораздельной, когда он разговаривал, это воспринималась очень забавно. Ему казалось, что за ним следуют израильские агенты. Я беспокоился за его здоровье и сказал об этом Чарли, последний настоял на том, чтобы Джим был помещен в римский госпиталь. Когда у него был диагностирован энцефалит, Джим был отправлен в госпиталь для ветеранов в Детройте, а Чарли перепутал энцефалит с сифилисом, написав ужасное письмо, в котором сообщал, что Джим не заслуживает льготного обеспечения, потому что заболел венерической болезнью».
Ошибочно расценивая природу заболевания Джима, Сирагуса обвинил его в том, что он симулировал болезнь и объявил о его увольнении. К счастью, в штаб-квартире разобрались, что была допущена ошибка, и после того, как Атти вышел из госпиталя, он смог вернуться к работе в Чикаго под руководством главы округа Эла Амана. Как бы то ни было, ему было горько, он до сих пор был еще слаб, а его боссы сомневались в его возможностях нормально работать. Аман не позволял ему управлять служебным автомобилем. Но они разрешили ему вести опасные тайные расследования против чикагской Мафии и в мексиканской глубинке. Несмотря на проблемы со здоровьем, отважный Джим Атти был одним из высококлассных агентов ФБН.

ПОЯВЛЕНИЕ ЭНДИ ТАРТАЛЬИНО

Энди Тартальино - один из наиболее выразительных и полемических характеров среди драматических персон в ФБН. Осенью 1956 года он сменил Джима Атти в Риме. О нем говорили, что он обладал умом математика и душой доминиканского монаха. Тартальино окончил Джорджтаунский университет в 1949 году. Годом позже, во время его службы на корабле Морского резерва в Средиземном море, он встретил штурмана, который когда-то работал в старом отделе министерства финансов по налогам на табак и алкоголь. Стоя ночью на мостике, составляя курс по звездам, штурман развлекал Тартальино долгими историями о достоверных преступлениях. Мечтающий о деятельной жизни тайного агента по наркотикам Тартальино сблизился с Сирагусой, когда сошел на берег в Неаполе и обратился с просьбой принять его на работу в ФБН.
«Бюро объявляло специальный набор из шести человек в год, - вспоминал Тартальино. - Моей особенностью было то, что я говорил на итальянском диалекте. Я сказал, что поеду в Вашингтон, там я был принят на работу с 1951 года, так как все еще продолжал службу в Резервном Флоте».
Тартальино, только что освободившийся от флотской кутерьмы, был поражен по прибытии в Нью-йоркский офис в 1952 году. «Бюро было плохо укомплектовано, - объяснял он. - Были силы, которые препятствовали нормальной работе и требовали принятия соответствующих контрмер. Некоторые из них были бюрократическими, другие выявляли собственную слабость агентов. В Нью-Йорке, - говорит он печально, - некоторые агенты были наркоманами». (3)
«Энслинджер никогда не задавал вопросов о наличии достаточных ресурсов для расследования коррупции внутри Бюро, - продолжает Тартальино, - и, даже, несмотря на усиление пагубных привычек, его волновали доктора, использующие метадон, который было трудно регламентировать, но возможно было найти на улицах. Это негативное отношение штаб-квартиры затрудняло многие не силовые решения проблемы».
Невзирая на трудности, Тартальино заинтересовался международной наркоторговлей и под попечительством Анджело Зурло начал работать секретным агентом. Он покупал наркотики у Жозефа Армона, подопечного семьи Анастасиа, организовал основную работу по делу Энтони Велуччи - Натан Берман (крупнейшей в то время операции против Итальянско-еврейско-французской сети). Когда боссы узнали его как честного, обладающего руководящими способностями агента, Тартальино был направлен в Международную группу для проведения зарубежных операций Джо Амато, где он быстро подружился с Мартином Пера. Тартальино, будучи представителем молодого поколения агентов, стремившихся в прошлом побороть инерцию и коррупцию, внимательно прислушивался к советам Пера относительно работы за рубежом.
Мартин Пера вспоминал: «В 1951 году я был выбран для 90-дневной командировки в Европу вместе с Чарли Сирагусой и Джо Амато. Сирагуса отбыл в Италию, Амато - в Германию, я отправился в Турцию, где к власти пришло проамериканское правительство, которое предложило США разместить там свои военные базы. Это было началом серьезного американского присутствия там.
Как вы знаете, Джордж Уайт был в 1948 году в Турции, и Голливуд снял фильм о его тамошних приключениях под названием «На краю земли» (To The Ends Of The Earth, с Диком Пауэллом в главной роли), в котором турецкие полицейские показаны неумелыми глупцами, каковыми они не являлись на самом деле. Так что когда я встретил Камала Айгюна, главу турецкой Сюретэ в Стамбуле, первое, о чем он мне рассказал, было абсолютное несоответствие действительности репортажам в прессе и кино. Уайт очень плохо организовал операцию. Он никогда не проводил рейдов или арестов - это факт; турецкая полиция официально передала пять килограммов героина Уайту, чтобы успокоить Энслинджера, который, к огорчению турок, не отклонил резолюцию ООН. Они оказали Энслинджеру огромную поддержку для того, чтобы он смог сохранить лицо. В результате всех негативных действий Уайта Турция стала парией.
После нашего разговора Айгюн спросил меня, что я намерен здесь делать? Я ответил, что провожу тайное расследование. На что он заметил: «Мы тесно сотрудничали последнее время, но это обернулось против нас. Так что на нашу помощь не рассчитывайте». Вслед за этим он пожелал мне удачи».
Пера замечает: «Из Стамбула я отправился в провинцию, где обнаружил, что сообщения фермеров о производстве опиума в основном обманчивы. Они продают то, что обязывает правительство, а остальное - перекупщикам, но по более высоким ценам. Я пытался решить эту проблему здесь, - он сделал ударение, - до того, как она выйдет за границы Турции. И я выяснил это без Хэнка Манфреди, Чарли Сирагусы, самостоятельно».
В начале 1956 года главной задачей Пера как руководителя Международной группы было отслеживать пути героина из-за рубежа к американской Мафии. «Часть указаний исходила от Фрэнка Сожа, - говорит он, - после назначения Сожа в Турцию для приведения в порядок их отчетности. Другие исходили от Пола Найта в Бейруте. Но основная часть шла от Манфреди в Риме; тогда я осознал, как чрезвычайно сильна связь Хэнка с итальянской полицией. В первые послевоенные дни он покупал им еду и одежду; когда их социальное положение улучшилось, они припомнили это. Хэнк был честен и трудолюбив, итальянцы любили его».

ТАРТАЛЬИНО ОТПРАВЛЯЕТСЯ В РИМ

Мечта Тартальино о работе за рубежом стала осуществляться, когда Джек Кьюсак, его руководитель из Судебного отдела, написал рекомендательное письмо Сирагусе. Неделю спустя Тартальино уже следовал по дороге в Рим, где должен был заменить Джима Атти. Это была равноценная замена, но наиболее значимую в истории ФБН группу еще предстояло сформировать. С преданностью вспоминая о своем наставнике, Тартальино сказал: «Если бы Чарли Сирагуса был сегодня жив, мы бы не имели таких проблем с наркотиками в Америке, которые у нас есть. Чарли был трудоголиком, который путешествовал на поезде с пишущей машинкой на коленях, этого же он ожидал и от своих агентов. Если он посылал вас в Бейрут, вначале вы должны были послать ему телеграмму с сообщением о точном времени своего прибытия, а уж затем распаковать свои вещи и приступить к работе. И вы были обязаны докладывать по воскресеньям в свое свободное время. Но Чарли был золотым человеком, принципиально твердым в том, что касалось обеспечения работы офиса, а также по отношению к своим противникам, знающим, как себя вести в их присутствии. Я помню, когда в Италии толпа была потрясена знаменитым оперным певцом Марио Ланца. Мы отправились встречать его, и я ужасно нервничал. Чарли посмотрел на меня с неодобрением и сказал: «Он благоговеет перед нами».
«Чарли всегда был на высоте», - улыбнулся Тартальино. Все находились под постоянной опекой Сирагусы, как назвал это один из коллег Тартальино «в рамках консильере».
Согласно Тартальино, в фокусе внимания ФБН был «тайный сговор» между коммунистами и международными наркоторговцами. «В процессе этого, - утверждает он, – мы делали покупки у американских моряков и прослеживали связи в Турции и во Франции. Чарли наладил хорошие связи за границей, что также позволяло нам проводить односторонние операции. Правилом в отношении Энслинджера было «держаться подальше от Штатов», используя посредничество послов Клэр Люс и сменившего ее Джеймса Зеллербаха».
«Когда Чарли отсутствовал, - продолжает Тартальино, - я действовал как исполняющий обязанности руководителя отдела и представитель по связям с другими агентствами в посольстве. Фрэнсис Коулман, глава резидентуры ЦРУ, был очень полезен для нас. Мы много раз брали у него на время фальшивые деньги. «Если вы узнаете что-нибудь о торговле Восток - Запад, тогда сообщите и нам», - говорил он. - Это все, чего он хотел. Другой полезной фигурой был атташе министерства финансов Фрэнсис Ди Люсиа. Хотя Фрэнсис был более информирован в вопросах цен на товары и налогообложения. Нашим товаром были наркотики, ими мы и занимались». (4)
По этим вопросам Тартальино работал тайно вместе с Хэнком Манфреди и Полом Найтом, а также офицерами ЦРУ Джо Сэлмом и Фредом Корнетта, которые присоединились к ФБН после Венгерского восстания 1956 года. В конце этого же года в Рим также прибыл агент Ральф Фрайес.

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ РАЛЬФА ФРАЙЕСА

Уроженец Прескотта, штат Аризона, ветеран Второй Мировой войны Фрайес свободно говорил по-испански и, исходя из этих соображений, был принят на работу в ФБН в Лос-Анджелесе в 1951 году. Обученный профессиональным приемам секретной работы, Фрайес перенял уловки и хитрости в торговле наркотиками от агента обвинения в Лос-Анджелесе Джорджа Дэвиса. Массивный, как скала, старомодный Дэвис был уверен во Фрайесе, в том, что касалось дел испанских правонарушителей. Но через какое-то время, в 1956 году, Дэвиса сменил Ховард Чэппелл, и следователь Фрайес был готов изменить поле деятельности и условия работы.
Владея французским и итальянским так же свободно, как испанским, Фрайес был приемлем для Сирагусы в Риме, и подключился к работе офиса вместе с Манфреди, Тартальино и Корнетта. В это время Пол Найт и Джо Сэлм были в Бейруте, где, согласно Фрайесу, «в их больших папках скопилось обилие вызывающей опасения информации», вместе с тем немногие дела доводились до конца из-за отсутствия такого аса секретной работы, как Джим Атти.
Фрайес, подобно Джиму Атти, не понравился Сирагусе, которого он доставал всевозможными придирками. Но он подружился с Тартальино. «Энди был у Сирагусы помощником по административным вопросам, - вспоминает Фрайес, - и в итоге был отлично информирован и так влиятелен, что часто он выступал в качестве управляющего Сирагусы. Но Энди был мало приспособлен для секретной работы».
Уход Тартальино с секретной работы, несомненно, был результатом неприятного происшествия в Монте-Карло в октябре 1956 года. Его информатор помогал распространять наркотики корсиканским торговцам. Но вместо того, чтобы доставить шесть килограммов героина, как было условленно, торговцы принесли сахар и приставили ствол пистолета к голове Тартальино. Некоторые агенты утверждали, что корсиканцы знали, о том, что столкнулись с агентом ФБН, и это спасло жизнь Энди. В то время Сирагуса и французская полиция были за соседней дверью, но их скрытые микрофоны оказались неисправны, а корсиканцы исчезли, прихватив 16000 $, предназначенных для покупки.
«Они мгновенно завладели добычей, - объясняет Тартальино, - но Чарли был затравлен прессой, потому что французская полиция взяла эти 16000 $ из министерства финансов без разрешения». «The Saturday Evening Post» описывала этот инцидент, как «первое большое поражение Сирагусы». (5)
Первый провал Сирагусы также означал конец секретной работы Тартальино. Но, к счастью для округа №17, в период его слабости прибыл Ральф Фрайес. Он выглядел как Джонни Риццо, сын человека, занимающего прочное положение в Сан-Бернардино, желавший заниматься какой-нибудь контрабандой. Фрайес обзавелся множеством информаторов и приступил к расследованию значительных дел. Первая развязка наступила 18 июня 1957 года, когда он сделал покупку в Бейруте у помощника Сами Хури, Юсеффа Эль Этира. Фрайеса прикрывали шеф ливанской таможни Эдмон Азизи и Джо Сэлм. К удивлению всех, Эль Этир прибыл на встречу с Омаром Маккоуком, наиболее известным химиком в Ливане. Далее последовали результативные аресты с конфискацией трех килограммов героина и двадцати пяти килограммов морфийной основы. Была обнаружена лаборатория Маккоука в Сирии, она служила каналом для немецких, иранских и швейцарских наркоторговцев. Дело способствовало предъявлению обвинений шестидесяти двум наркоторговцам в Нью-Йорке. Эта международная сеть с 1950 года контролировалась Гарри Стромбергом, - помощником Мейера Лански в Филадельфии, - поставившим 50 килограмм героина из Макао и Турции через Ливан и Францию для мафиози в Америке. (6)
Далее Фрайес был представлен в качестве человека, специально нанятого Джузеппе Бадаламенти, главного поставщика героина на Сицилии. Тайно сотрудничая с депортированными американскими мафиози Фрэнком Коппола и Сэмом Каролла, Джузеппе представил Фрайесу эти тайные связи. После того, как в декабре 1957 года Джузеппе умер от азиатского гриппа, Фрайес сделал покупку у его брата Вито в январе 1958 года. В результате на Сицилии вспыхнула настоящая война между кланами Бадаламенти и Греко; Фрайес под прикрытием Хэнка Манфреди сделал вторую покупку у Вито в марте. Вито Бадаламенти и два его тайных помощника были арестованы в июне и временно клан Греко взял в свои руки героиновый бизнес на Сицилии.
До Фрайеса никто из агентов ФБН не проводил таких разведывательных операций на Сицилии или среди их корсиканских партнеров в Мексике, на Кубе и в Канаде. Например, только после расследований Фрайеса ФБН узнала, что в марте 1955 года мексиканская федеральная полиция арестовала Антуана Д’Агостино. Пол Мондолони и Жан Крос бежали на Кубу, где они возродили свой наркобизнес под защитой Батисты. Также благодаря Фрайесу стало известно, что в августе 1958 года французский дипломат привез героин для Винсента Тодаро, члена организации Траффиканте в Нью-Йорке. Успех Фрайеса помог ФБН нанести удар по группам Стромберга и Бадаламенти, хотя через месяц корсиканец Антуан Кордолиани создал новую организацию вместе с Греко, действуя от имени Дома Альбертини, братьев Гуэрини и Робера Блемона в Марселе. Крупная реорганизация началась в начале июня 1957 года, когда Лаки Лючиано прибыл в Палермо, чтобы присутствовать на исторической встрече главарей американской и сицилийской Мафии.

СЕРЖАНТ АРМИИ СВЯТОГО МИХАИЛА

Многое можно сказать о разногласиях, выявившихся в период встречи в Палермо, но сейчас мы должны обратить внимание на Хэнка Л. Манфреди, экстраординарного агента, принявшего судьбоносное решение, которое не позволило Сирагусе занять место Энслинджера в качестве Комиссара по наркотикам.
Манфреди начал свою трудовую деятельность как закройщик. Но он мечтал стать полицейским, и на какое-то время перед войной он получил работу в отделе дактилоскопии в составе Гражданской службы Полицейского департамента Нью-Йорка. В это время он встретил агента ФБН Ирвина Гринфилда, и в 1942 году последний нашел Манфреди работу с лейтенантом Руди Капуто, главой службы безопасности военной верфи. Офис Капуто находился в одном здании с ФБН на Черч-стрит, 90, под его руководством Манфреди создал Идентификационный отдел военной верфи. Он также вел отслеживание подрывной деятельности в рамках проекта Лючиано. В 1943 году он был принят в армейскую контрразведку и служил в Северной Африке, Италии и Австрии. После войны он вернулся в Италию как секретный специалист, а в 1948 году он привлек внимание Энслинджера, обнаружив спрятанное большое количество наркотиков в Австрии. После того, как он помог Сирагусе идентифицировать итальянские компании, поставляющие героин на американский рынок, он присоединился к ФБН и начал расследование способов отмывания денег Мафией. (7)
ЦРУ также использовало Манфреди. «Однажды он попросил меня прикрывать его в кафе на Виа Пароли во время встречи с немцем из Восточной Германии, - вспоминает Ральф Фрайес. - Он хотел знать, не следит ли за ними кто-нибудь. Он описал мне того парня и попросил прийти в кафе за час до встречи и посмотреть, придет ли он один. Он был один. Хэнк прибыл позже, сел, взял что-то выпить, закурил одну из своих черных сигар и начал разговор с этим парнем. Я обошел вокруг, чтобы убедиться, что за встречей никто не следит. Но никого не было; затем я проводил того парня, с которым встречался Хэнк, пока он не сел в такси. Естественно, я ничего не сказал Чарли», - признался Фрайес, рассчитывая, что Манфреди ответит ему такой же любезностью. «Никто еще не прикрывал меня, когда я поехал на встречу с Вито Бадаламенти на Сицилию, - сказал он. - Но Хэнк не боялся. Он сказал: «О'кей. Я поеду с тобой». И он поехал».
«Человеком ЦРУ в Риме был Джон Риордан. Он расспрашивал меня о влиянии снотворного на сосуды глазных яблок людей». Далее Фрайес добавил: «Район интересов Риордана распространялся на Ближний Восток, он спрашивал меня, кого я там знаю. Я знал маронита в долине Бекка, который был священником в восточном Лос-Анджелесе, - Риордан завербовал его. Джон осуществлял свои операции из брокерского дома Меррилл Линч в Риме, а деньги, которые он платил своим помощникам, также проходили через него. Хэнк и Чарли знали об этих операциях Риордана, они сами использовали брокерский дом для получения денег на стороне для себя и оплаты за имущество для офиса. Я также проводил там платежи, которые использовал для обеспечения сделки с Домом Альбертини».
Брокерская контора Меррилл Линч служила не только для финансирования операций ЦРУ в Бейруте, Италии и Греции, Управление использовало ее и как канал денег для «P-2», итальянского правого крыла Масонской Ложи. Хэнк Манфреди был в центре этих шпионских интриг и его контакты в Ватикане и Итальянских секретных службах принесли ему репутацию «ключа». Согласно полковнику Тулиусу Акампора, офицера армейской контрразведки, откомандированного для связи с ЦРУ и помогавшего в качестве консультанта Итальянским карабинерам. «Хэнк имел больше контактов за границей, чем Чарли. Проблема была в том, что он тратил много времени для работы на Боба Дрисколла и ЦРУ».
«В Италии ЦРУ преуспело в поддержке христианских демократов, - объясняет Акампора, - но в связи с тем, что коммунисты так или иначе получали выгоду, контрразведка Пентагона разработала план по изменению политического климата в Италии через встречный переворот. Джек Кеннеди был ключевым игроком в Конгрессе, также как и Фиг Коулман в Риме. Их объединял Комплекс Даллеса, Госдепартамент, ЦРУ, военные и церковь. Туда же входил и Хэнк. Даллесы знали, чем занимается Хэнк и их страшно интересовала его дружба с Полом Марцинкусом, который являлся правой рукой Джованни Монтини, государственного секретаря Ватикана, обладавшего реальной властью после Папы.
Уроженец Чикаго, протеже кардинала Коди, Марцинкус стал работать у Монтини с 1952 года, при этом он служил его эмиссаром в Канаде, а потом и в Боливии. Мартини сотрудничал с ОСС в годы войны и сохранял отношения с Мафией, Масонской Ложей P-2 и неофашистами через свои связи в итальянских секретных службах. Связным Монтини с Мафией был Массимо Спадо, финансист, ранее занимавшийся инвестированием денег Ватикана. Спадо некоторое время работал с прокурором по налогам Микеле Синдона. В настоящее время известна его роль в крахе «Франклин Нэшнл Бэнк» в 1979 году; Синдона установил отношения с Мафией в 1943 году, когда, будучи расцветающим дельцом черного рынка, он дал разрешение Вито Дженовезе поставлять продукцию в различные города Сицилии. Синдона преуспевал и на свои проценты открыл бухгалтерскую контору в Милане, где служил архиепископом Монтини. В ноябре 1954 года по просьбе Монтини и, конечно же, осведомив Хэнка Манфреди, Синдона становится каналом для фондов ЦРУ, используемых итальянскими секретными службами для финансирования отрядов головорезов, подавлявших забастовки рабочих коммунистов в Милане. В 1960 году Синдона приобрел «Банко Привата Итальяна», в который Ватикан начал делать вклады. Синдона стал занимать ключевые позиции в итальянской политике, вклиниваясь между Ватиканом, Мафией и Масонской Ложей P-2. (8)
«После того, как в 1963 году Монтини стал Папой Павлом IV, - продолжает Акампора, - Марцинкус становится его личным секретарем, а позднее - главой Ватиканского Банка. И это случилось, когда Марцинкус потерпел разного рода убытки от Синдоны. - Акампора подмигивает. - Хэнк был так близок с Марцинкусом, что мог обращаться с просьбой организовать для друзей Энслинджера аудиенцию у Папы».
«Вернувшись в Вашингтон, - продолжает Акампора, - директор ЦРУ Даллес решает послать в Рим под коммерческим прикрытием Боба Дрисколла. Он был капитаном Флота и не производил особого впечатления. За несколько лет до этого он перехватил британские связи с греческой полицией, тогда Даллес поручил ему наблюдение за созданием различных альтернатив в Италии. Но для выполнения этого задания Дрисколлу следовало отказаться от обязательств Энджелтона перед военными. Ключевым элементом в этом предприятии становилась полиция и Дрисколлу понадобились связи Хэнка с карабинерами в Триесте. Дрисколл планировал сделать их ядром отдела специальных операций, который можно было бы использовать для формирования политического климата в Италии. За то время, что Хэнк провел в Триесте, он познакомился там со всеми карабинерами, так как знал все высшее полицейское руководство в Риме.
«Я вспоминаю вечер, когда Хэнк решил пойти с Дрисколлом, - мягко сказал Акампора. - Чарли, Хэнк и я обедали в китайском ресторане в Вашингтоне. Чарли сказал ему: «Хэнк, не уходи. Оставайся у меня». В то время Чарли соперничал с Джордано за наследование Энслинджеру и его уход к Дрисколлу означал бы, что Чарли не сможет бороться с Джордано. Но Хэнк думал, что он получит больше удовлетворения от работы, сотрудничая с ЦРУ. После того, как Хэнк ушел в ЦРУ, Чарли, будучи отозванным назад в Вашингтон, потерял свое влияние на зарубежные операции».
Хэнк Манфреди был человеком, обладающим качествами отца и рассказчика, которым восхищались все агенты и их жены. Он тайно сводил с ума Джеки Кеннеди, которую почтительно называл «Леди». Они встретились, когда она навещала свою сестру в Равелло, и после этого он стал ее доверенным лицом и телохранителем во время ее пребывания в Европе. Его мечтой было стать смотрителем ее поместья, когда он выйдет в отставку. Но ни один его план, также как и Сирагусы, не осуществился, благодаря ЦРУ.
«Чарли любил повторять, что Хэнк не очень хороший докладчик. - Вспоминает Энди Тартальино. - Он был постоянно занят, добывая информацию для ЦРУ. Это был сегмент Мафии, которой он интересовался в разведывательных целях еще на Сицилии во время Второй Мировой войны. Он знал организованную преступность, но его интересовала разведка. И он ушел туда».

ЗАГОВОР

Навязчивость Хэнка Манфреди в использовании наркоторговцев в интересах разведки, в конечном счете, вывела его на центральное место в «заговоре», который Гарри Энслинджер искал всю свою жизнь. Манфреди начал собирать доказательства с конца июня 1957 года, когда получил информацию от карабинеров о присутствии Лючиано на встрече в Палермо. Манфреди поднял по тревоге все свои полицейские связи, и в октябре 1957 года прошедшие встречи главарей Мафии в отеле «Делле Пальме» в Палермо были прослушаны и проверены, согласно теории Энслинджера о том, что существует Международный Совет мафиози. В число американцев, присутствовавших на встрече, входили Джо Бонанно и Санто Сорге, финансовый директор Мафии. Согласно Марти Пера, Сорге отчаянно пытался убедить боссов выйти из наркобизнеса.
«Бонанно был утонченным, - объясняет Пера. - Луччезе и Лански послали своих сыновей учиться в Уэст-Пойнт. Они были богаты и не совершали неосторожных шагов».
Среди представителей сицилийцев можно было выделить Вито Бадаламенти и Леонарда Греко, наиболее влиятельных мафиози на Сицилии. Брат Леонарда, Сальваторе, владел целым флотом, который плавал под гондурасским флагом, и через Фрэнка Копполу перевозил наркотики на Кубу с партией продовольствия. Но сицилийцы не были столь разносторонними, как их американские партнеры, и не собирались бросать наркобизнес, невзирая на советы Сорге. (9)
«Сицилийцы предъявили американцам ультиматум в Палермо, - объясняет Пера. - Они знали, что в Америке большая часть молодежи проявляет скрытое недовольство, говоря своим боссам: «Если вы будете вести дела без нас, то мы обойдемся без вас». Отсутствие контроля над наркотиками было чревато переходом его в другие руки, так что у американцев не было другого выбора, как только согласиться».
После того, как ультиматум был принят, договорились о политической поддержке главных направлений бизнеса. Коппола и Греко были крупными торговцами, они уполномочили Микеле Синдона осуществлять сохранность средств, получаемых от наркотиков, через итальянские секретные службы, используя наиболее влиятельных итальянских политиков. Это были разведчики, которые очаровали Манфреди. Они, конечно, были фашистами, а не коммунистами, которые знали, что у него нет власти остановить их в Италии. Несмотря на это, он проследил участника встречи Филипа Буккола до Бостона, и из записи разговоров Буккола в Бостоне агенты ФБН узнали о планируемой встрече главарей американской Мафии в отеле «Апалачин» в Нью-Йорке, об успешном прикрытии которой мы поговорим в следующей главе.

ИРАНСКАЯ СЕТЬ

Другим каналом торговли наркотиками, раскрытым разведкой в 1956 году, был Иран, где Чарли Сирагуса и Пол Найт работали вместе с шефом иранской полиции Алави Могхаддамом, осуществившим рейд на лабораторию в Тегеране, где производилось 100 фунтов героина в неделю. Это был сильнейший удар, операция продолжилась в 1957 году; Найт сопровождал Гарленда Уильямса в Тегеран, что объяснялось персональным запросом президента Эйзенхауэра относительно проблем с наркотиками в Иране. Вместе с Уильямсом в Иран отправился офицер ЦРУ Байрон Энгл, глава Агентства по развитию программы сетей общественной безопасности (OPS). Спустя два года после своего вынужденного ухода из министерства финансов в отставку Уильямс нашел себе работу именно в OPS. Его задачей была организация отдела по наркотикам в Тегеране, в тоже время Энгл и ЦРУ организовали вместе с МОССАД жестокую иранскую секретную полицию SAVAK. (10)
Экспедиция Уильямса не была нововведением - американцы контролировали иранский опиумный бизнес, начиная с 1943 года, когда третья миссия Миллспафа прибыла в Тегеран, чтобы осуществлять контроль над иранской экономикой, с возвращением ссуды на развитие нефтедобычи, авиации и обеспечения многочисленных коммерческих интересов американских промышленников. Миллспаф также заинтересовался получением доходов от опиума, возглавив Фармацевтический институт, он руководил работой Королевской опиумной фабрики, вызывая критику в свой адрес, а его команда получила при этом прозвище «наркоторговцев». (11)
Глава группы Артур Миллспаф пояснял в свою защиту, что армия США использовала наркотики для поставки качинским солдатам в Бирме в период Второй мировой войны; операции проходили под его контролем и осуществлялись благодаря аферам Банка Сепах. «Наша долгосрочная программа предусматривала постепенное устранение опиумного бизнеса, - писал он, - но значительная часть персидской продукции все же отправлялась на нелегальный рынок». (12)
Как в 1949 году Гарленд Уильямс докладывал Энслинджеру, и как доказало дело принца Пахлеви в 1954 году, семья иранского шаха никогда не прекращала производства или продажи опиума на черном рынке. Всегда находясь на верхней строчке американского списка наций, нарушающих международные законы о наркотиках, Иран осознавал свои проблемы с наркоманией. В 1953 году законно избранный премьер Мохаммед Моссадек запретил производство опиума. Но при этом он национализировал американские и британские нефтяные компании, тогда Британская Секретная Служба обратилась к Киму Рузвельту и к ЦРУ с просьбой заняться подготовкой переворота вместе с шефом Фарудом Нашашиби, связанным с ЦРУ через главу службы безопасности авиакомпании «Пан-Американ» в Бейруте. (13)
После удачно произошедшего кровавого переворота американские и британские нефтяные компании возвратили свою собственность в Иране, а Рузвельт стал вице-президентом «Галф Ойл». ЦРУ переместилось в Иран, энергично взявшись за операции проникновения внутрь СССР. Только четыре союзных государства настолько тесно, как Иран, вкупе с Турцией, граничили с Советским Союзом. Шах использовался в интересах национальной безопасности, что перевешивало разногласия относительно местного законодательства о наркотиках.
Через Управление общественной безопасности офицеры ЦРУ организовывали поддержку репрессивных спецслужб в Ливане и Южном Вьетнаме, оба государства были связаны с нелегальной торговлей наркотиками. В обмен на молчание и благодаря благосклонности, описанной Ральфом Фрайесом, агенты ФБН вернулись к использованию советов сотрудников ЦРУ, работавших под крышей Управления общественной безопасности OPS относительно политически неблагонадежных наркоторговцев. Через сотрудника ЦРУ и главу OPS Байрона Энгла ФБН установило дружеские связи с авиакомпанией TWA, а через Сэма Прайора - с «Пан-Американ». (14)

БЕЙРУТСКИЕ СВЯЗИ

Пока интересы национальной безопасности принимались в расчет относительно зарубежных лидеров, замешанных в наркоторговле, это создавало определенные трудности в работе агентов ФБН за рубежом. В Ливане, как вы уже знаете, основными производителями гашиша являлись и депутаты парламента, и члены правящих кабинетов; так, глава Таможенной службы капитан Эдмон Азизи и офицер Сюретэ Хадж Тума должны были защищать интересы Самила Хури и Мунира Алауи, получая проценты от их операций с наркотиками. Наркомания на Ближнем Востоке была частью общей взрывоопасной ситуации. После того, как Израиль в 1956 году установил контроль над Суэцким каналом, Синайской пустыней и сектором Газа, правительство США распорядилось установить дружеские отношения с нефтедобывающими арабскими странами, одновременно согласившись предоставить Израилю финансовую помощь в несколько миллиардов долларов в обмен на возвращение захваченных территорий законным владельцам. Но военная сила Израиля увеличивалась, угрожая арабскому миру и расширяя пропасть между христианскими и мусульманскими общинами в Ливане. Результатом стала усиливающаяся контрабанда оружия между Бейрутом и Дамаском, что делало права применения закона о наркотиках все более трудным.
На помощь управлявшему ситуацией Полу Найту в Бейрут в 1956 году прибыл Джо Сэлм. Родившийся в Египте и выросший в Америке среди монахов-бенедиктинцев, Сэлм был одним из самых невероятных агентов ФБН. Он видел своего отца, который являлся собственником 3000 акров земли в Дельте Нила, один раз, он впервые встретил свою мать, французскую поэтессу, в 1939 году, когда в восемнадцатилетнем возрасте работал в компании «Форд Мотор» в Каире. Во время войны Сэлм служил в Королевских ВВС и армейской контрразведке США. Он поступил в ЦРУ после окончания Гарварда, выполнял секретную работу по Программе беженцев, осуществляемой Государственным департаментом в Генуе. В 1954 он был переведен в Бейрут, где он оформлял заявки на визы для палестинских и армянских беженцев, желавших эмигрировать в Америку.
Джо Сэлм и Пол Найт стоили друг друга и быстро подружились в Бейруте. Предоставив Фрайесу проводить секретную работу, Сэл и Найт вели дела, допустимые с точки зрения политики, подобно делу в июне 1957 года против Юсеффа Эль Этира и сирийского химика Омара Маккоука. Но их возможности проводить операции в Бейруте сократилась в 1958 году, когда мусульманские националисты и коммунисты обнаружили, что ЦРУ подтасовало президентские выборы в пользу кандидата христиан-маронитов Камиля Шамуна. В августе коммунисты и незаконные сирийские формирования обстреляли американское посольство, и посол Дональд Хит приказал эвакуировать американских женщин и детей в Афины и на Кипр.
Напряженность возросла, когда Египет и Сирия создали Объединенную Арабскую республику. В ответ ЦРУ с согласия иракского короля Фейсала вооружило курдов в Северном Ираке и поощряло их атаки на Сирию, которую в США считали советской марионеткой. Через неделю полковник королевской армии Абдул Карим Эль Касем сверг короля Фейсала и восстановил отношения с СССР. Этот переворот воодушевил арабских националистов в Ливане и в мае они подняли вооруженный мятеж в Бейруте. Здание Американского информационного агентства было разграблено и подожжено, а нефтепровод ARAMKO из Саудовской Аравии в Триполи был разорван, - в это время Джо Сэлм был снова переведен в ЦРУ и направлен консультантом в «Таплайн», компанию, обеспечивающую безопасность нефтепроводов ARAMKO.
Опасаясь, что сирийцы атакуют Ливан, а мусульманские мятежники окажут им помощь, президент Шамун обратился к США с просьбой помочь закрыть ливанские границы. Руководствуясь соображениями необходимости защиты региональных нефтяных ресурсов, президент Эйзенхауэр согласился, и Шестой Флот высадил морских пехотинцев в Триполи, а американские реактивные самолеты летали над Бейрутом, демонстрируя силу. Но правительство Шамуна пало в октябре, когда были выведены морские пехотинцы, и генерал Фарул Чехаб, пообещавший провозгласить нейтралитет, был избран президентом, а надоедавшие Америке мусульманские лидеры получили места в новом правительстве.
События в Ливане 1958 года заставили США максимально решительно отстаивать свои интересы в регионе, чем это было раньше. Поддерживая короля Хуссейна, Америка начала продавать оружие Иордании и разрабатывать тайные операции против Ирака, включая операции MKULTRA, для осуществления которой доктор Готтлиб отправил из Нью-Дели (Индия) пропитанный смертельным ядом кружевной платок для полковника Касема. (15) (Готтлибовская попытка убийства провалилась, но Касем был свергнут в результате переворота поддерживаемой ЦРУ партии БААС, в которую входил и Саддам Хусейн (16)). Попытка убийства, организованная Готтлибом, очевидно, затрагивала Энслинджера через Улиуса Амосса, увлекающегося частного сыщика, снятого со своего поста в отделе ОСС в Каире за использование официальных фондов, при помощи Джорджа Уайта для найма преступников с целью убийств. В 1958 году в письме Энслинджеру он сообщал, что «наши люди» в Ираке, «… должны быть эвакуированы вовремя». (17)
Являлись ли Пол Найт и Джо Сэлм «нашими людьми»? Они, конечно, были в центре бурлящего района. Один яркий эпизод произошел, когда Найт вышел на склад, заполненный гашишем. После принятия мер по аренде склада Найт посетил своих друзей с базы Королевского Флота на Кипре, от которых он получил зажигательную бомбу и таймер, он поместил их между полками с гашишем на складе, - взрыв сравнял склад с землей.
В 1958 году агенты ФБН подкладывали бомбы и производили много шума в многочисленных местах стратегических интересов ЦРУ.


12
ГРОЗА ПРЕСТУПНОГО МИРА

«В эти дни Нью-Йорк Сити был местом активной борьбы с наркотиками».
Агент Артур Дж. Флур

Политическая динамика применения внутреннего законодательства против наркотиков изменялась от города к городу, но были сходные сдерживающие силы в каждом отдельном случае. В Нью-Йорке, например, Мафия являлась монопольной организацией, осуществлявшей контроль над обширным импортом и системой распространения, широко растянутой по всей стране. В схватке с чудовищем агенты ФБН работали скрытно вместе с детективами отдела по наркотикам Полицейского Департамента Нью-Йорка не только потому, что они могли постучать в дверь к подозреваемому, но и потому, что они выявляли многочисленных посредников, служивших балансом власти между криминальным миром и власть имущими.
Но Лос-Анджелес, подобно Майами, был открытым городом. Мафия обеспечивала свои интересы в многочисленных сферах и снабжала партиями наркотиков, достигавших Лос-Анджелеса, но негры и испанцы были вовлечены в это независимо друг от друга. Здесь в конце 40-х годов произошла единственная жестокая разборка Мафии, когда Том Драгна и Джонни Роселли при помощи шефа полиции Лос-Анджелеса Уильяма «Виски Билла» Паркера яростно разобрались со своими противниками во главе с Багси Сигелом и Микки Коэном. (1) После того, как Сигел был убит, а Коэн отправился в тюрьму, Роселли обратил свое внимание на доходные предприятия Мафии в Лас-Вегасе. Согласно Говарду Чэппеллу, преемник Драгны с 1957 года Фрэнк Де Симоне, был слабым боссом, и первостепенной задачей Мафии стало обеспечить более сильное присутствие в Сан-Диего.
Здесь играли роль демографические различия. Если очищенный белый китайский героин прибывал с Дальнего Востока в район Залива Сан-Франциско, то Лос-Анджелес был наводнен опиумом и марихуаной из Мексики. Если сфера влияния агента ФБН - Лос-Анджелес, можно сказать, что юрисдикция Говарда Чэппелла распространялась на территории Калифорнии и Аризоны и простиралась в северо-западные штаты Мексики. Но, в отличие от полицейского департамента Нью-Йорка, их коллеги из отдела по наркотикам в Лос-Анджелесе отказывались от помощи ФБН в международных делах, сосредоточив свое внимание на прекращении наркоторговли в черных и испаноязычных общинах.
Отказ шефа Паркера делиться информаторами или работать вместе с ФБН приводил к горьким последствиям в его владениях. «Он начал терять полицейских», - говорил Говард Чэппелл, подчеркнув при этом, что Паркер считает возможным ограничивать пределы поиска своих детективов по наркотикам и количество конфискаций по закону. «Они находят пять или шесть косяков и плачутся, что место засвечено. Но плохо то, что они умышленно причиняли вред нашим федеральным расследованиям».
Окружной прокурор игнорировал эти проблемы, в результате суды в Калифорнии прекращали многие важные дела. Чтобы избежать разочарования, некоторые недовольные детективы отдела по наркотикам Полицейского Департамента Лос-Анджелеса передавали свои дела Чэппеллу и тот работал вместе с офисом Шерифа, направляя дела в федеральный суд. Напряжение нарастало и на пресс-конференции шеф Паркер выдвинул обвинение, что агенты Чэппелла незаконно используют проституток-наркоманок в качестве информаторов, Чэппелл в свою очередь через репортера Джорджа Патнама допустил утечку информации о некоторых детективах отдела по наркотикам ЛАПД (Полицейский департамент Лос-Анджелеса), которые получают деньги от торговцев наркотиками. Он располагал фотографиями детективов в костюмах за 500 $, экстравагантно заключающих пари на гонках, тайно вел записи компрометирующих переговоров детективов с разрешения Окружного прокурора.
После этого многие информаторы ФБН были убиты с использованием служебного оружия ЛАПД, - в ответ Чэппелл взял автомат Томпсона и устроил персональный разговор с «Виски Биллом». Испугавшись за свою жизнь, Паркер обратился к губернатору и потребовал, чтобы министерство финансов заменило Чэппелла. Ни один из них не хотел беды или огласки, и глава округа Джордж Уайт устроил пресс-конференцию в Сан-Франциско, где объявил, что «Виски Билл» был прикрытием для плохих копов из отдела по наркотикам и мешал федеральным расследованиям в Мексике.
После многочисленных безуспешных попыток и рассуждений властей штата и федеральных представителей наступило спокойствие, когда Энслинджер отказался перемещать Чэппелла, мэр Лос-Анджелеса Уильям Паульсон заставил шефа Паркера пойти на шаткое перемирие. Это была победа Чэппелла, но вместе с тем и ухудшением его позиций, потому что демонстрировало его бюрократическую смелость и способности лидера; Чэппелл напугал бесспорного наследника Энслинджера в штаб-квартире ФБН Генри Джордано. Вдобавок Лос-Анджелес становился соперником Нью-Йорка в споре за титул первого города страны, это имело значение в том случае, если Чэппелл включался в гонку за наследование Энслинджеру, и представляло угрозу для Джордано и его союзника Джорджа Гафни, ставшего в январе 1958 года главой округа в Нью-Йорке, наиболее важного из отделов Бюро.

ВОСХОЖДЕНИЕ ДЖОРДЖА ГАФНИ

Достигнув успеха как следователь, являясь членом клики Райана, Джордж Гафни в 1956 году был назначен на должность главы округа в Атланте, в юрисдикции которого находились Майами и Карибское море. Он стал самым молодым руководителем округа в ФБН, хорошо зарекомендовал себя в Атланте и вызвал восхищение у Мэла Харни. Уроженец Миннесоты, Харни не имел собственных детей и по-отечески относился к уроженцу Мичигана Гафни, с которым он ощущал несомненное сходство. Они оба по своим политическим взглядам были консерваторами-республиканцами, Харни восхищался прочностью Гафни, он однажды заметил ему: «У тебя, должно быть, вены как железная руда». Когда в 1957 году Джим Райан из-за серьезной травмы, полученной в результате автомобильной аварии, ушел из ФБН, Харни рекомендовал Гафни на должность главы округа в Нью-Йорке. Говоря о Гафни в своих личных письмах, он обращался к нему как «Гаффиони». Энслинджер согласился и сделал так, предвосхитив наиболее успешную и спорную эру в истории ФБН.
Говард Чэппелл описывает нервозного, маленького Джорджа Гафни как «энергичного, противоречивого и излишне скромного», - все это было правдой. Но, отдавая должное его напористости, надо отметить, что Гафни имел все основания гордиться собой. Он был по-уличному дерзок, строгий управляющий, он мог провести целый комплекс закрытых дел. Так что «был энергичным» - это значительное преуменьшение. «Приводящий в движение» - будет гораздо более точным определением. Во время его пребывания в должности главы округа в Нью-Йорке на протяжении 4-х с половиной лет Гафни выработал высокие профессиональные стандарты для своих агентов, и под его руководством ФБН провело ряд дел, которые явились поворотным пунктом, обусловившим падении четырех из пяти семей Мафии, кроме того, были проведены два впечатляющих дела против французской сети.
Одним из факторов успеха Гафни стали хорошие отношения с отделом по наркотикам Полицейского департамента Нью-Йорка, чьи детективы (в отличие от агентов ФБН), могли легально осуществлять записи разговоров без санкции суда и входить в дома только на основании имевшихся у них подозрений. Он также использовал Акт Дэниела для содействия своему успеху. «До тех пор, пока окончательный приговор не был вынесен, - объясняет он, - было важно заполучить информаторов в высших эшелонах Мафии. Но судьи, не задумываясь, давали по сорок лет заключения, мы пытались использовать рычаги, мы надеялись. Но никто не хотел делать это на протяжении долгого времени».
Три агента временно помогали Гафнии, и Нью-йоркский офис провел наиболее удачные компании ФБН. Во-первых, это было самоубийство Альберта Анастасиа, попытавшегося поиграть мускулами в делах кубинских афер. Как босс старой семьи Маньяно, Анастасиа контролировал многочисленные профсоюзы, азартные игры и торговлю наркотиками в Бруклине, Нью-Джерси и Лас-Вегасе. Он был влиятельной фигурой, но, к своему несчастью, страдал мегаломанией; он влез на Кубу, где заправляли Мейер Лански и Санто Траффиканте, кроме того, он ошибочно стал подбирать под себя Комиссию, где заправлял Вито Дженовезе и начал тайно договариваться с семьями Бонанно, Профаци и Магаддино.
Падение Анастасиа началось в апреле 1957 года, когда итальянские наркоторговцы и временный информатор ФБН Джованни Маусери доложили Чарли Сирагусе, что груз героина был отправлен Фрэнком Скалаччи на борту торгового судна из Марселя в Нью-Йорк. Немного загадок: его отпечатки пальцев и описания преступных деяний имелись в делах всех правительственных агентств США, Скалаччи управлял, базирующимся в Бронксе, в Нью-Йорке, синдикатом наркоторговцев, который обвинялся в сотрудничестве с корсиканскими и французскими наркоторговцами в Европе и Монреале. (2) К несчастью для Скалаччи, Сирагуса конфисковал партию героина, а также деньги Мафии, которые он передал Маусери, а тот вручил ему большой пустой чемодан. Анастасиа сделал определенные взносы в эту партию и пришел к выводу, что Скалаччи обманул его, тогда 17 июня 1957 года по распоряжению Анастасиа, Винсент Скуилланте застрелил Скалаччи перед бакалейной лавкой в Бронксе, как показано в знаменитом фильме «Крестный отец» (The Godfather).
Но Анастасиа был не единственным, кто вложил свои деньги в предприятие Скалаччи: Вито Дженовезе, Карло Гамбино и Мейер Лански также имели свою долю, таким образом, убийство Скалаччи стало серьезной ошибкой Анастасиа, его действия не были санкционированы другими членами Мафии, как и увеличение своей личной армии. Но роковой ошибкой Анастасиа стала его попытка вторгнуться в доходный бизнес Лански и Траффиканте на Кубе. Они переадресовали свою проблему Вито Дженовезе, являвшемуся их тайным помощником в Нью-Йорке, и Дженовезе предложил капореджиме Анастасиа Карло Гамбино изменить своему боссу. Через несколько дней, 25 октября 1957 года, Траффиканте прибыл в Нью-Йорк вместе с консильере Дженовезе Майком Миранда и сделал предложение Анастасиа, от которого тот тут же отказался. Час спустя Альберт Анастасиа был застрелен убийцами из семьи Профаци, Ларри и Джоуи Галло.
Убийство Анастасиа вызвало шок в преступном мире и подсказало Комиссии Мафии идею провести в ноябре встречу в духе Палермо в отеле «Апалачин» в Нью-Йорке, принадлежащим процветающему члену семьи Стефано Магаддино из Буффало, Джозефу Барбара. Инсайдеры (лица, имеющие доступ к закрытой информации) рассказали, что встреча кровавых кардиналов была назначена, чтобы провозгласить Вито Дженовезе новым босом боссов Мафии, а Карло Гамбино - новым боссом семьи Маньяно. Другими обсуждаемыми вопросами были: 1) какую поддержку оказать Фиделю Кастро на Кубе и 2) уничтожать ли выявленных агентов ФБН. Как мы увидим, встреча так и не состоялась.
Вторым фактором восхождения Гафни было назначение Роберта Кеннеди на пост председателя сенатского постоянного комитета по расследованиям. Во время пребывания на этой должности Бобби и его заместитель, вышедший в отставку финансовый следователь ФБР Кармине Беллино, энергично взялись за расследование дела лидера профсоюза владельцев грузовиков Дэйва Бека. В 1957 году следствие перешло к сенатору Джону Макклеллану и его избранному Комитету по незаконным действиям в сфере профсоюзов и управления; персональная война Бобби с преступностью выпустила пар. Он стал председателем Комитета Макклеллана, и с помощью Беллино получил доказательства, предоставившие возможность суду осудить Бека за присвоение 320000$ из фонда профсоюза водителей грузовиков. Цепкий Бобби Кеннеди получил помощь от самодовольного преемника Бека, Джеймса Р. Хоффа. (3)
В своем стремлении узнать как можно больше о Хоффа и связях профсоюза водителей грузовиков с организованной преступностью Бобби Кеннеди обратился к ФБН и лично к Джорджу Гафни. Через свою сеть ирландских католиков Бобби уговорил Энслинджера предоставить ему копию книги Мафии и дать возможность ознакомиться с закрытыми материалами дел ФБН. Прочитав их и поговорив с Гафни, Бобби пришел к выводу, что ФБН знает о Мафии гораздо больше, чем ФБР. ФБН имело веские доказательства того, что Хоффа может рассматриваться как гангстер, кроме того, было известно, что профсоюз водителей грузовиков является фиктивным учреждением (без членства), похожий на фальсификации Джонни Диогуардиа в Нью-Йорке, он активно использовался для обеспечения поддержки национального наркосиндиката Мафии. (4)
При поддержке Бобби Кеннеди, как своего покровителя, Гафни установил прочные связи с представителями высшего уровня в правительстве и в 1962 году был выдвинут в качестве третьего заместителя в штаб-квартире ФБН.
Третьей ступенью в восхождении Джорджа Гафни станет день 14 ноября 1957 года, когда полицейский штата Эдгар Кросвелл обнаружил вереницу черных лимузинов, в которых сидели представительные мужчины в широкополых черных шляпах, прибывшие в принадлежащий Джозефу Барбара отель «Апалачин» в Нью-Йорке. После недолгих наблюдений Кросвелл узнал Кармине Галанте в одной из машин и быстро понял, что он наткнулся на сходку главарей Мафии. Он знал о тревоге, поднятой агентами ФБН, которые прослушивали участника встречи в Палермо Филиппа Буккола. Полный уверенности в своих действиях, Кросвелл и его коллеги-полицейские блокировали дороги вокруг владения Барбара и начали останавливать и обыскивать автомобили. К их удивлению пятьдесят безупречно одетых мафиози запаниковали и пустились бежать через окрестные леса. Вскоре все они были захвачены. Присутствовавший при этом полицейский Роберт Фьюри отчетливо запомнил боссов пяти Нью-йоркских семей: Томаса Луччезе, Джозефа Профаци, Карло Гамбино, Джозефа Бонанно и Вито Дженовезе, заодно - и Санто Траффиканте, а также десяток других делегатов встречи, арестованных в тот же день, и сидевших на полу в подстанции Вестал в грязных пальто, испачканных ежевикой, с ухоженными руками, искусно подстриженными головами и хмурыми взглядами на угрюмых лицах.
Унижение Апалачинских беглецов было настолько сильным, что многие представители молодого поколения потеряли все уважение к своим мафиозным боссам. Несомненно, важным было и то, что Апалачинские беглецы обеспечили Роберту Кеннеди предлог, в котором он нуждался для проведения национальной войны против преступности. Что обеспечивало ФБН крупнейшим успехом со времен Слушаний Кефовера. Через несколько месяцев агенты ФБН рассказали Сенату об отношениях организованной преступности с международной торговлей наркотиками. Глава Международной группы Марти Пера рассказал, как опиум поставляется из Турции и Сирии, где после переработки в морфийную основу отправляется во Францию для выработки героина, затем контрабандой героин попадает в Америку через Мексику, Канаду и Кубу. Ветеран службы, агент Джо Амато, объяснил, что Винсент Скуилланте и Джо Манкузо были ключевыми фигурами тайного общества, «специализировавшегося» на наркоторговле. (5) Джек Кьюсак, сменивший Гафни на посту главы округа в Атланте, описал сеть, тянущуюся через Джона Орменто между семьей Чивелло в Далласе и семьей Магаддино в Буффало. Кьюсак также связал Чивелло с Карлосом Марчелло в Новом Орлеане, Санто Траффиканте в Тампе и - удивительным образом - с Джимми Хоффа и беглыми гангстерами на Кубе. (6) Доказательства в поддержку этих обвинений ФБН предъявило в январе 1958 года, проведя рейд против групп торговцев наркотиками из Мафии в Нью-Йорке, Пенсильвании и Виргинии. Во время рейда в Виргинии было найдено десять килограмм героина, что привело к аресту в Италии Фрэнка Коппола.
Могли ли хозяева Мафии из спецслужб играть какую-то роль во всех этих событиях? Возможно. Только у ЦРУ была власть получить записи разговоров Скалаччи из правительственных источников и убедить Комиссию устранить Анастасиа, стремящегося усилить свои позиции в наркобизнесе, контролируемом ЦРУ через Лански и Траффиканте на Кубе. Рейды ФБН в январе 1958 года были временной неудачей, Лански и Траффиканте знали, что лучшие дни проведут на Кубе. Сценарий, конечно, спекулятивный, несомненно, ЦРУ через Хэнка Манфреди знало о предстоящей встрече в «Апалачин» еще до того, как все случилось, и саботирование встречи могло также служить интересам ЦРУ. Возможно, для них более важным был контракт с Вито Дженовезе, их главным союзником по проекту Лючиано.

РАЗРУШЕНИЕ ДЖЕНОВЕЗЕ

Ободренный событиями в отеле «Апалачин» и поддержкой его карьеры Робертом Кеннеди, Джордж Гафни вернулся в Нью-Йорк в январе 1958 с простой стратегией: «Мы не ставили для себя цель следовать за Джо Профаци по всему городу. Что вы сделаете для развития сети информаторов, которых можно использовать на месте? Вы выбираете цель на основании лучшей информации и тогда вы можете начинать».
Первой возможной целью Гафни был Вито Дженовезе, бывший специальный наемник армейской разведки, а в настоящее время - босс боссов Мафии. Дело против Дженовезе начинать не планировали: когда агент Энтони Консоли арестовал обычного наркомана, тот рассказал, что приобретал наркотики у некоего Нельсона Кантеллопса, пуэрториканца и, возможно, бывшего коммуниста. Агент Стив Джорджио произвел две покупки у Кантеллопса, тот, в свою очередь, после легкого выкручивания рук стал давать показания. По его собственному утверждению, Кантеллопс примерно с1954 года перевозил героин и кокаин с Кубы в Лас-Вегас, Майами и Эль-Пасо для Джоуи ДиПалермо из семьи Луччезе. Он был столь успешен в своем предприятии, что в 1956 году боссы пошли на экстраординарное нарушение протокола Мафии, ДиПалермо представил его Джону Орменто и Кармине Галанте, управляющими наркосиндиката Мафии, и они позволили ему работать за пределами Пуэрто-Рико. Согласно Кантеллопсу, Вито Дженовезе персонально благословил эти поставки. Полученные сведения были настолько ценны, что Гафни поручил это дело ветерану, агенту Джону Р. Энрайту, сменившему Джека Кьюсака на посту главы Судебного отдела. Женатый на подруге сестры Джорджа Гафни, Энрайт работал под руководством помощника прокурора США Уильяма «Тенди» Тендески, участвовавшего в деле «Героинового отряда» в Южном округе Нью-Йорка.
«Мы были готовы герметически закупорить это дело, - говорит Энрайт. - Я помню, какое возбуждение испытывал, когда Тенди вернулся после допроса Кантеллопса и сказал: «Мы идем предъявлять обвинение Вито Дженовезе». Выйдя, я позвонил в штаб-квартиру и они сказали: «Вызывайте Кантеллопса». Что мы и сделали. Но мы не смогли встряхнуть его. Так Дженовезе было предъявлено обвинение 8 июля 1959 года, Джону Орменто и Кармине Галанте - тоже».
Согласно агенту Тому Триподи, это было не так просто. Так как Тенди хотел подтверждения, Кантеллопс согласился встретиться с Дженовезе под присмотром ФБН. И снова в нарушение протокола Мафии пуэрториканский сифилитик предстал перед боссом боссов Мафии в немецком ресторане, где Дженовезе удалось опознать. (7) Триподи также упоминает двух агентов Френсиса Уотерса и Джеймса Ханта, слышавших его слова, на основе этих показаний Дженовезе было предъявлено обвинение. Как было представлено автору, Хант не имел прав комментировать, а Уотрес говорил, что ничего не помнит про этот инцидент. Не совсем верно. Уотерс говорил: «Я был твердым агентом в то время и, наверное, мог бы рассказать, если бы меня спросили».
Дженовезе был арестован 7 июля 1958 года, и вместе с Кармине Галанте, Джоном Орменто и 34 главными наркоторговцами Мафии ему было предъявлено обвинение во ввозе более 160 килограммов наркотиков в 1954 году. Через день прокурор США Пол Уильямс выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора штата Нью-Йорк. Арест был большой удачей. (8)

МАЙЛЗ ЭМБРОУЗ И СПЕЦИАЛЬНАЯ ГРУППА

Проблемы Вито Дженовезе урегулировали два взаимосвязанных события за пределами ФБН. Первым было назначение Майлза Дж. Эмброуза на должность координатора по правовым вопросам министерства финансов. Сын брокера с Уолл-стрит, видного республиканца, Эмброуз служил персональным директором «Девенко» с 1948 по 1953 год. Если читатель вспомнит, «Девенко» была фирмой ЦРУ, которая помогала Марти Пера создавать и внедрять различные электронные системы, которые расширяли возможности ФБН при проведении расследований, возможно, ими оснащалась конспиративная квартира Джорджа Уайта в Гринвич-виллидж, использовавшаяся для экспериментов MKULTRA.
После получения степени юриста Эмброуз служил помощником прокурора США в Южном округе Нью-Йорка, часто закрывая уголовные дела по наркотикам, которые заводили агенты ФБН. Его активный жизненный опыт вкупе с харизматической личностью, а также его работа на ЦРУ в «Девенко» подготовили его (в то время ему только исполнился тридцать один год) к принятию одной из наиболее важных должностей в федеральной правовой системе.
Эмброуз заменил на посту шефа-координатора в июле 1957 года Джона Лэтэма. Его боссом был помощник секретаря министерства Дэвид Кендалл. «Прежде, чем я был готов к работе, - вспоминает Эмброуз, - я встретил Мэла Харни, который ввел меня в курс дела, акцентируя на важности разведки IRS. Лэтэму также повезло. Джон как раз пришел из разведки IRS и во время его пребывания в должности шефа-координатора он расширил Учебный Центр подготовки офицеров правовой системы под руководством Пэта О'Кэрролла, агента ФБН, которого я знал по Нью-Йорку. Фред Дуглас, кстати, продолжил свою успешную карьеру в качестве моего помощника и ответственного за связи с Интерполом».
«Моя работа, - продолжает Эмброуз, - состояла в координации расследований, наблюдении за исполнением бюджета и улаживании разногласий между Бюро по тарифам на табак и алкоголь, Береговой охраной, таможенной службой, Секретной службой, Разведкой IRS и отделом инспекции, а также Бюро по наркотикам. Я попытался создать систему местных координаторов в каждом из шести округов по всей стране и объяснил этим парням, что их противником является ФБР, но не их коллеги».
Цитата Эмброуза объясняет его личную вовлеченность в дела ФБН, в частности, в спор в Техасе, где глава округа ФБН Эрни Джентри обвинял таможенного агента Дэйва Эллиса в саботировании расследований ФБН путем использования системы конвоев. Эмброуз отправился в Техас и, изучив суть проблемы, посоветовал перевести Джентри. Но Энслинджер, который всегда защищал агентов ФБН, вступился за Джентри и в результате Эллис был переведен в Нью-Йорк.
«Энслинджер напоминал Папу Римского, - говорит с уважением Эмброуз, - когда он говорил, это напоминало проповедь. Для каждого, кто знал его, он был упорным бойцом, не раз наносивший поражение Гуверу, и мне бы не хотелось вступать с ним в конфликт. Большие трения у меня возникли с Фредом Скрибнером, в подчинении которого находилась IRS. Разведка IRS насчитывала около 1400 агентов и Скрибнер использовал их только для расследования дел об уклонении от уплаты налогов, а не для борьбы с организованной преступностью».
«Хорошо, - продолжает излагать факты Эмброуз, - «Апалачинское дело», например. АТТ и ФБН всегда тесно сотрудничали, но я хотел, чтобы разведка IRS тоже принимала в этом участие. Тогда я пошел к Скрибнеру и он согласился завести дела на каждого из участников Апалачинской встречи. После этого агенты IRS начали подавать мне ежемесячные отчеты и количество улик начало расти. Уильям Роджерс стал Генеральным Прокурором и в апреле 1958 года он дал распоряжение юристу по антимонопольному праву Милтону Уэсселу сформировать Специальную группу из многочисленных мелких отделений по всей стране. Я, как представитель министерства финансов, должен был сотрудничать с Уэсселом из Министерства Юстиции».
Созданная Специальной группы в судебном порядке должна была рассмотреть Апалачинское дело, которое снова начало расти как на дрожжах после задержания Вито Дженовезе. Но была нестыковка, Апалачинский скандал инициировал привлечение к расследованию ФБР, и это влекло неприятности для ФБН. Как вспоминает Гафни, «не менее десятка агентов ФБР рылись в наших делах на Черч-стрит, 90, пытаясь отыскать, кто был арестован. Двое из них находились там в первый день, когда я пришел на работу в нью-йоркский офис в 1958 году».
Гафни представляет Томаса Дагена как представителя Уэсселовской Специальной группы. Агент-ветеран, «Старый Том» обладал обширными знаниями по части расследований по делам Мафии. Его помощниками были агенты Уильям Роуан, Джек Годе, Армандо Мулья, Норман Матуоцци, Норрис «Нори» Дарэм, Джон Энрайт из Судебного отдела, Хэнк Манфреди и Чарли Сирагуса – эксперты по зарубежной деятельности Мафии, а также информаторы ФБН Орландо Портале и Робер Кудер. (9)
Целью Специальной Группы было проведение тайного расследования по делам 375 мафиози в масштабах всей страны, но по бюджетным соображения следствие ограничили только 72 апалачинцами, из которых 27 были арестованы. В обычный день, в мае 1959 года агенты ФБН в Далласе, Кливленде, Тусоне, Лос-Анджелсе, Майами, Бостоне и Нью-Йорке арестовали двадцать одного человека из группировки. Двое сдались позже, четверо оставались на свободе и в октябре 1959 года двадцать три босса Мафии, включая Вито Дженовезе, были переведены в тюрьму в Нью-Йорке. В ноябре все были признаны виновными в преступном заговоре.
Хотя Апелляционный Суд отменил вердикт, дело об Апалачинском тайном заговоре позволило продолжить схватку с Дженовезе до тех пор, пока подследственный Гафни Нельсон Кантеллопс не появился в зале суда. На основании его показаний Дженовезе, 14 его компаньонов были обвинены в апреле 1959 года в тайных поставках героина с Кубы, Мексики и Пуэрто-Рико. Обвиненными и осужденными, но не помещенными в тюрьму были Кармине Галанте и Джон Орменто.
Никогда еще с момента падения Лаки Лючиано в 1936 году гангстер статуса Вито Дженовезе не был обвинен в столь серьезных преступлениях - это было грандиозно. В марте 1959 года Марти Пера и Джим Хант захватили Джона Орменто после перестрелки в его апартаментах, а в июле 1959 года Пера и агент Билл Роуэн с помощью полиции штата Нью-Джерси взяли Кармино Галанте после того, как его выдал Сал Джильо, его доверенный представитель у корсиканцев на Кубе.
Почему именно Джильо продал Галанте? Эта история заслуживает того, чтобы быть изложенной, так как показывает, насколько глубоко агенты ФБН смогли внедриться в среду наркоторговцев мафиози. Так, детектив нью-йоркской полиции предоставил Марти Пера запись разговора советника Галанте Джо Нотаро, и благодаря этой записи была установлена личность Джильо. Потом агенты Энтони Маньярасина и Билл Роуэн отыскали в одной канадской газете фотографию свадьбы Джильо с официанткой Флоренс Андерсон из казино «Эль Марокко» на Кубе 22 марта 1957 года. Через несколько недель Пера посетил дом Джильо в Куинсе, в тот момент, когда законная жена гангстера Мэри была на кухне и готовила пасту. Пера, расположившись в гостиной, продемонстрировал Джильо компрометирующую фотографию. В обмен на обещание не говорить Мэри о Флоренс, Джильо выжал местонахождение Галанте перед возвращением на Кубу для продолжения своего бизнеса.

АГЕНТ ЛЕННИ ШРАЙЕР И «ДЕЛО ОРЛАНДИНО»

Прошли два года, которые Энслинджер назвал «напряженной работой Бюро», Гафни сделал неправдоподобное - он завершил дела Дженовезе, Орменто, Галанте и других высокопоставленных членов пяти семей. Это было крупным достижением, особенно для обычного главы округа, и могло бы считаться вершиной его карьеры. Но не для «грозы преступного мира» Гафни. Он медленно и равномерно продвигался вперед как человек, обладающий выдающимися возможностями, и в 1959 году под руководством своего наставника Пэта Уорда он артистически исполнил свое самое сенсационное дело о тайной сделке Джузеппе «Пепе» Котрони в Монреале.
Младший брат Винсента и Фрэнка, Пепе руководил семейным наркобизнесом в союзе с Кармине Галанте, его связным с Американской Мафией в Нью-Йорке, и Люсьеном Риваром - его французским компаньоном в Монреале. В 1956 году по настойчивой просьбе Галанте Ривар перебрался в Гавану, где присоединился к Полу Мондолони и Жану Кросу, работавших в многочисленных ночных клубах, через которые они поставляли Батисте наркотики по себестоимости, равнявшейся примерно 20 000 $ в неделю. Корсиканцы на Кубе имели твердые источники снабжения и на встрече с Кросом в Париже в 1957 году Пепе согласился покупать героин у компаньонов Мондолони во Франции, Жана и Доминика Вентури. Через год Пепе и Галанте, имевшие в Монреале компанию, которая занималась грузоперевозками, снабжали пять крупнейших итальянских торговцев в Нью-Йорке, (включая Анджело Туминаро и Энтони ДиПаскуа, о которых много говорили, как о реликтах) примерно пятьюдесятью килограммами героина в месяц.(10)
Глава округа ФБН в Нью-Йорке Джордж Гафни был хорошо осведомлен об операциях Пепе, однако проведение расследования против него в Канаде требовало кооперации с Канадской Королевской Конной полицией (КККП-RCMP) и использования возможностей мужественного тайного агента Патрика Биэйса, которому предстояло сделать покупку напрямую у Пепе. Это был достаточно не простой выбор, однако Гафни был человеком амбициозным и хотел раскрыть дело о тайном сговоре, в который были вовлечены мафиозные покупатели Пепе в Нью-Йорке. Но сделать это было достаточно трудно и требовало включения значительного числа лиц на очень маленьком пространстве. Было необходимо использовать профиль Ленни Шрайера, одного из наиболее удачливых агентов в истории ФБН. Обратимся к делу Орландино, которое Шрайер вел в Нью-Йорке в 1959 году.
Два аспекта дела Орландино имели особую важность. В начале у него не было веских доказательств, полученных от сомнительных информаторов, наподобие Нельсона Кантеллопса, но потом появился изъятый героин, который лег на стол в зале суда, послужив веской уликой для судей. Во-вторых, руководство Гафни расследованием способствовало усилению междоусобной борьбы, которая полностью разбила ФБН. В центре этой трагической истории Ленни Шрайер. Высокий, интеллигентный и обаятельный, Шрайер родился в Бруклине, учился на бухгалтера, в поисках приключений присоединился к ФБН в 1951 году. Его можно рассматривать как лучшего агента, выделяемого из множества своих коллег, его восхождение началось летом 1956 года. Шрайер хорошо помнит это, потому что The Platters выпустили свою легендарную песню «The Great Pretender». В это лето Шрайер и секретный агент Маршалл Латта арестовали Тони и Роки Фламио за поставку героина лучшему информатору Шрайера, Кливленду Локвуду.
«Мы доставили их на Черч, 90, - объясняет Шрайер, - и раскололи их. Роки был мебельщиком и имел двух детей и красивую жену. Это была единственная любезность, оказанная им своему брату Тони, и он чувствовал себя самоубийцей. Так что он стал давать показания. Закончив работу провалом, Роки начал официально представляться покупателем Тони и чтобы выглядело правдоподобно начал колоться. Мы дали Роки подержанный автомобиль и послали к Тони Грейпсу (Энтони Маньярасина) для работы под прикрытием. Мы проворачивали дела на протяжении двух лет. Мы вели много дел, нам нужна была помощь, они послали нам Стива Джорджио, очень дружелюбного и вежливого парня, он сделал две закупки у Сэмми «Еврея» Маниса. Так Сэм Монастерски вывел нас на Маркантонио Орландино, одного из клиентов Пепе Котрони».
«Это, - говорит Шрайер, - было время больших дел. К сожалению, Грейпс, который напряженно работал в течение двух лет, хотел перевестись в Рим. Но как тайный агент, производивший закупки, он дал показания в суде перед тем как уехать. Гафни приказал мне предоставить материалы. Он сказал мне: «Шрайер, я хочу, чтобы ты собрал материал по этим делам, иначе твоя задница увязнет в грязи». Затем он ушел».
Шрайер повторил выражение «в грязи» и продолжил: «Я сидел за своим письменным столом и составлял иск, затем я вышел и попросил Гафни дать мне немного времени для завершения дела Сэмми Еврея. Я сказал ему, что Роки нужен мне для дела и что мне нужно время договориться с ним. У него не было доказательств, потому что он только начал их получать, но мы должны были заплатить ему, а также помочь вывести семью из Нью-Йорка. Я согласился со всем, я могу дать вам деньги для расходов на Роки и время, за которое, я надеюсь, вы заполучите Сэмми Маниса и Ричи Макговерна, а с ними и ключ к Орландино».
«Так Роки привел Джорджио к Сэмми Манису, у Сэмми не было с собой наркотика, но он готов был заключить сделку в баре, где он обычно околачивался вместе с Ричи Макговерном. Когда пришло время доставки, Манис отвел Джорджио в квартиру в мидтауне, где они встретили Ричи, который всю жизнь был настоящим бродягой. Его тело было покрыто татуировками. Ричи сказал Джорджио, что у него с собой нет товара, но он скоро будет доставлен. В тот момент Грейпс ждал внизу на лестнице с деньгами для покупки, а мы с Джимми Дойлом сидели в машине и наблюдали за происходящим. В тот момент подъехала другая машина и мы увидели Уильяма Струццери, который вышел и понес наркотики в квартиру. Парень, управлявший автомобилем, посмотрел вокруг, - я напрягся, пытаясь увидеть его. Дойл опустил окно и спросил: «Ты выходишь из игры?» В тот момент я посмотрел на водителя. Это был Маркантонио Орландино. Он был освобожден под залог и не знал Макговерна, но, не доверяя Струццери, он прибыл сохранить свои деньги».
«Первая покупка у Маниса и Макговерна составила полкилограмма. Мы видели людей, которые доставили наркотик и следовали за ними до дома Орландино в Левиттауне, затем мы сделали следующую закупку, более трех килограммов, и проследили Струццери до фабрики Фила Орландино во Флашинге. Фил был братом Маркантонио. Конечно, мы хотели узнать, откуда Орландино берет свои наркотики, так мы начали прослушивать телефон Фила».
«Гафни тем временем совещался с Марти Пера. Это все было тихо, тихо. - Говорит Шрайер весело. - Наркотики поступали из Канады от Котрони, и за Орландино стояли Энджело Туминаро и Энтони ДиПаскуа. Но, так или иначе, в это дело также был вовлечен Байонн Джо Зикарелли в Нью-Джерси. Джонни Дольче и Патти Биэйс работали по делу Котрони, а Пера потратил три или четыре дня на Байонна Джо - они использовали радар для отслеживания его автомобиля. Я не удивился, узнав это или то, что Дольче и Биэйс имеют информатора Эдди Смита у Котрони, а также то, что они использовали мои наркотики, чтобы оказывать давление на него. Они стали использовать Эдди Смита в качестве информатора, но без моих наркотиков он не могли сохранять конспирацию в Нью-Йорке».
«Это было время для сводок новостей, - говорит Шрайер, - и в это был вовлечен весь офис. Мы осуществляли закупки у тридцати итальянцев в Восточном Гарлеме, плюс Ральф Вагнер и Герби Сперлинг - оба поставляли наркотики Джо Валачи. Был субботний вечер 14 февраля 1959 года. Сохранилась наша фотография в газетах. Все лица, занимающие высокое положение в Сити-Холл, были в отеле «Сент-Джордж», ожидая Гафни. Мы окружили заботой всех своих подопечных, и все закончилось в доме Фила Орландино. Десять килограммов чистого героина мы взяли на фабрике во Флашинге, кроме этого нашли большую спортивную сумку с 50000 $, на которые никто не рассчитывал». (11)
Шрайер улыбается, затем становиться серьезным: «Орландино обвинил Ричи Макговерна, которого отправил в Мексику с Ральфом Вагнером. Ричи не был нашим информатором, и в апреле они бросили его тело в канаву на окраине Акапулько, его лицо было так изуродовано, что его опознали только по татуировкам на теле».
Значение заслуг Ленни Шрайера было в том, что дело Орландино дало возможность федеральным обвинителям провести закрытое расследование в отношении канадца Пепе Котрони и его двадцати восьми американских сообщников. Заметим, что Котрони снабжал пять крупнейших распространителей в Нью-Йорке, включая Энджело Туминаро и Энтони ДиПаскуа. Но дело Котрони было настолько впечатляющим, что превзошло достижения Шрайера. Это был серьезный удар, дело Котрони велось под личным руководством наставника Гафни и помощника по правовым вопросам Пэта Уорда, протеже Уорда в группе 3, агентов Джона Дольче и Патрика Дж. Биэйса. Дерзкий и искушенный в делах Дольче жил в Бетпейдже, как Уорд и Биэйс. Биэйс, бывший агент военной контрразведки CID, который расследовал дела по наркотикам в Корее, он был бабником и азартно увлекался гонками, нарушая все правила, приводил в ярость своих боссов.
После дел Орландино и Котрони нью-йоркский офис раздробился на фракции, взяв неверную линию, при поддержке Шрайера с одной стороны, и Уорда, Дольче и Биэйса - с другой.

ДЕЛО КОТРОНИ

Дело Пепе Котрони началось в апреле 1958 года, когда один из информаторов Пола Уорда разузнал, что вышеупомянутый Эдди Смит является курьером Котрони. После нескольких месяцев изучения активности Смита Уорд и агенты, помогавшие ему в этом деле, Джон Дольче и Патрик Биэйс, поместили наводящее устройство в его машине (черный «Линкольн» с белым верхом, голубым и розовым интерьером) с целью поимки его с поличным на мосту Таппан-Зи с дозой героина в ящике для инструментов. Но когда они остановились и нашли машину, человек, который сидел в ней оказался торговцем бриллиантами Бен Закс. Как слышали агенты ФБН, достаточно привлекательный Смит ухаживал за дочерью Закса. Последний, конечно, был против того, чтобы его будущий зять был арестован, он убедил его стать информатором ФБН. И под руководством Уорда Эдди Смит «срезал» (жаргон ФБН) отчаянному агенту Патти Биэйс, представлявшемуся как Джек Фаракко (фиктивный брат мафиози Джека Фаракко) Пепе Котрони. (12)
Прикрываемый своими близкими друзьями Пэтом Уордом и Джоном Дольче, а также контингентом наркоотдела Канадской Королевской конной полиции, Биэйс в июне 1959 года дважды приобретал по два килограмма героина у Пепе в Монреале. После этих закупок последовал арест Пепе 8 июля по обвинению в сговоре для продажи наркотиков на 8млн.$ Пепе предстал перед судом и был осужден в Монреале в октябре. Впоследствии федеральные прокуроры предъявили обвинения его двадцати восьми сообщникам из Южного округа Нью-Йорка, включая Энджело Туминаро, Энтони ДиПаскуа, Кармине Галанте, Салу Джильо, Джону Орменто и курьеру Мафии в Техасе Бену Индивильо. Увы, охота вращалась внутри круга из тех групп, адвокаты защиты протестовали по поводу каждого вызываемого в суд свидетеля, они постоянно оказывали давление на суд, глава присяжных пострадал в результате странного происшествия, любовница Пепе отказалась от своих показаний. Но, несмотря на все это, каждый был осужден; Джильо, Туминаро, ДиПаскуа и Индивильо были отпущены под залог и скрывались. Все, кто был связан с коллапсом апалачинского дела, подчеркивали, как много федеральные обвинители узнали о тайных делах, связанных с наркотиками. (13)
Успокоились и наркоторговцы из Монреаля, принявшие наследство от Пепе, его бывший контакт Люсьен Ривар вернулся с Кубы и вместе с Полом Мондолони возрождал канадское звено французской сети. Ривар занимал хорошее место в этой связи, он и Мондолони были сообщниками по клубу «Эль Марокко» на Кубе, вместе с Норманом Ротманом, близким другом Мейера Лански и Санто Траффиканте. (14)
Пол Найт и другие агенты ФБН в Бейруте были хорошо осведомлены о корсиканских партнерах Мондолони; Жан Крос и Доминик Николи находились на Кубе в начале 1958 года, ожидая, когда их химик Дом Альбертини получит морфийную основу от Сами Хури. Найт хотел дать возможность корсиканцам свободно переехать на Кубу, чтобы посмотреть, кто из американских гангстеров выйдет на контакт, но Секретная полиция Батисты, возможно, по просьбе зарубежной разведки, арестовала Кроса и Николи 13 марта 1958г. и депортировала их во Францию, оборвав расследование ФБН в зародыше. (15)
Ничего не изменилось восемь месяцев спустя. 24 ноября 1958 года, как вспоминает Энслинджер, глава округа в Атланте Джек Кьюсак, агент, в юрисдикцию которого входила Куба, докладывал, что последние три месяца Мондолони посылал от 50 до 150 килограммов героина Ротману и «все наиболее известные итало-американские подозреваемые посетили Гавану». Кьюсак говорил, что операции Мондолони на Кубе, которые он начал в 1955 году вместе с Норманом Ротманом и Траффиканте «представляют серьезную угрозу для подавления незаконного оборота героина в настоящее время». (16)
Между тем операции Мондолони продолжались, Ротман и бывший кубинский президент Карлос Прио Сокаррас были обвинены в поставках оружия Кастро. (17) И Ротман, и Сальваторе Маннарино, босс питтсбургской Мафии (и совладелец вместе с Траффиканте клуба «Сан-Суси» на Кубе), были обвинены, наряду с Пепе Котрони, в использовании похищенных средств в результате ограбления банка в Канаде в 1958 году. (18) Но средства были использованы для оплаты оружия Кастро, так что ЦРУ освободило гангстеров. Согласно историку Питеру Дейлу Скотту, «в 1978 Ротман сказал в телевизионном интервью Си-би-эс, что он избежал обвинения, потому что интересам ЦРУ соответствовала его активность в торговле оружием». (19)

ВЫПАДЕНИЕ

С начала 1959 года с приходом Кастро к власти Куба не долго оставалась дружественно настроенной базой для американских нарколордов, французские и корсиканские поставщики начали направлять товар напрямую в Нью-Йорк. Такое развитие событий привело нью-йоркский офис к следующей и наиболее важной фазе французской сети, ознаменовавшей их четырехлетнюю победную вспышку под руководством Джорджа Гафни.
Это развитие событий случилось одновременно с решением, последовавшим за делами Дженовезе и Апалачин. Комиссия Мафии защищала себя, запрещая своим членам напрямую торговать наркотиками, в этой связи появился новый легион, состоящий из неизвестных лиц, прибывших из Сицилии и вызвавших новое осложнение ситуации с наркоторговлей.
Для Гафни победная вспышка ФБН была смешана с благословлениями. Это была уверенность в прочности своей репутации как самого выдающегося из руководителей округов ФБН, но его успех породил чувство непогрешимости, которое препятствовало его критике.
Ленни Шрайер говорит раздраженно: «В течение двух лет Ли Беннетт и я выполняли 50 % дел и сделали 50% конфискаций в Нью-Йорке, больше чем все остальные. Так что когда Анджело Зурло был переведен в Вашингтон, все знали, что я должен был возглавить Группу 3, но это сделал Дольче. - Шрайер хмурится. - Дольче не заслуживал представления, и этому было только одно объяснение: потому что он всегда был с Уордом и Гафни».
Так Нью-йоркский офис скатился к горькой междоусобной войне, Генри Джордано, будущий ниспровергатель морали агентов, инициировал внутреннее расследование против уважаемого секретного агента Тони Зирилли.
«Они послали его в Балтимор работать по цыганскому телеграфу и он вернулся назад с чувством раздражения и омерзения, - вспоминает Тони Маньярасина. - Они тогда отправили его в Новый Орлеан. Агент предположительно имел информаторов, которые добровольно связывали его с поставщиками. Тони, прибыв туда, встретился с агентом-информатором Джеком Фростом и Томом Дином, другим агентом из Техаса. Фрост и Дин представили Тони третьему агенту в Новом Орлеане, Фреду Янгу, который был барменом. Эта тройка нашла общий язык в выпивках с Тони и, когда он писал свой рапорт, они дискредитировали его. Непростительным грехом Тони была трата десяти долларов за вечер на пьянку, тогда как в рапорте было указано, что он тратил по пять долларов каждый вечер последовательно, так как не хотел выглядеть пьяницей».
Маньярасина замечает: «Бюро было так мало. Только в Нью-Йорке было пять групп, Вы могли безнаказанно нападать на другого парня и получить повышение. Но что было вокруг, то было вокруг. Фрост вознесся до небес через несколько лет, Дин перешел на службу в Таможню, Янг, ответственный за Новый Орлеан, был арестован полицией по обвинению в нарушении морали, а затем уволен».
«Джордано дал общую оценку факту с Зирилли, - добавил он с горечью. - Джордано нервно выговорил Тони, что он забыл такие вещи, как извинения. Тони, у которого была жена и несколько детей, никогда ни перед кем не ходил на цыпочках, в отличие от разных гнилушек, наподобие Джордано. Тони работал внутри семейства Бонанно, участвовал в крупнейших зарубежных расследованиях. Он был спокоен. Он сказал мне, что он потерял страсть к путешествиям».
Согласно Говарду Чэппеллу, к Зирилли придрались потому, что он вплотную подошел к Карлосу Марчелло в Новом Орлеане через подругу Марчелло. Чэппелл утверждал, что Джентри, глава округа, в который входил Новый Орлеан, «преследовал цель защитить Марчелло».
Что бы ни явилось основанием для падения Зирилли, это произвело волновой эффект и в 1959 году высокопрофессиональные агенты ФБН испуганно оглядывались, борьба за наследование места Гарри Энслинджера стала смертельной.


13
АНГЛОФИЛЫ И ФРАНКОФОБЫ

«Вы всегда могли посчитать по-французски, чтобы вас не поняли»
Агент Пол Найт


После смерти в октябре 1958 года заместителя Комиссара Джорджа Каннингхэма политическая борьба за наследование Энслинджеру вспыхнула с новой силой. Генри Джордано стал заместителем Комиссара в качестве награды за поддержку конгрессмена Хейла Боггса, Ли Спир был назначен помощником по наблюдению за исполнением законов для того, чтобы умиротворить Сэма Рейберна, могущественного спикера Палаты представителей и бывшего сенатора Прайса Дэниела. Отозванный назад от своей зарубежной деятельности по всему миру, нашедший занятыми только вторую и третью позиции в штаб-квартире, Чарли Сирагуса осознал, что надо уйти, - поспешное решение для оперативного начальника, - тем более, что был четвертый пост помощника по административным вопросам.
Считать себя невысоким человеком у тотемного столба было большим ударом для гордого Чарли Сирагусы. Он провел более ста дел в десятках стран, начиная с 1950 года, и имел более высокую квалификацию, чем Джордано и Спир вместе взятые. Но только как оперативный начальник, на других не силовых ролях, таких как корректировка Книги Мафии, он мог отдавать приказы своим подчиненным. Согласно агентам, внутренний конфликт между Джордано, Спиром и Сирагусой был внутренним и негативно влиял на руководство ФБН.
Реорганизация негативно повлияла и на деятельность округа 17, где Ральф Фрайес относился с презрением к Полу Найту. Он осуждал Найта за избиение Джима Атти шефом ливанской службы безопасности Хаджем Тума, он же негодовал, что Найт поручал ему большое количество опасных секретных заданий в то время, как, по его мнению, сам сидел в офисе, писал отчеты и получал все кредиты. «На встрече в Риме Пол сказал, что он тоже хорошо знаком с секретной работой, - вспоминает Энди Тартальино, - на что Ральф саркастически заметил: «Хорошо, Пол, дай возможность всем узнать об этом».
Вскоре возник другой персональный конфликт. Во время инспектирования бейрутского офиса Тартальино открыл сейф и обнаружил там полные сплетен письма от Сирагусы. Некоторые принижали его и Фрайеса, в других советовали Найту держать их подальше от прессы. «Каждое письмо заканчивалась словами: сожги это письмо». Рассердившись на содержание этих писем и на то, что Найт не сжег их, Тартальино поссорился с Сирагусой в Риме. Столкнувшись со своей собственной двуличностью, Сирагуса обвинил во всем Найта. Он заставил Найта уничтожить письма в своем присутствии и перед тем, как вернуться в Вашингтон в 1958 году он назвал Тартальино, не Найта, в качестве исполняющего обязанности главы отдела в Риме. Он находился в этой должности до начала 1959 года, пока не прибыл назначенный Джордано Джек Кьюсак. Сочтя это все некрасивым и полагая, что он заслуживает чего-то более достойного, Найт решает перейти на работу в ЦРУ. (1)

ИЗМЕНЕНИЯ В ГВАРДИИ

Напряженные отношения в Риме только усилились с прибытием Сола Виццини. Бесстрашный и гладкий, как шелк, Виццини служил испытателем в Военно-воздушных силах до 1953 года, когда в Атланте присоединился к ФБН. Двумя годами позже он был переведен в Нью-Йорк и вошел в клику Уорда - Гафни - Дольче. Виццини провел несколько тайных расследований и в1956 году был послан в Майами для работы на Кубе под руководством главы отдела в Атланте Джорджа Гафни и затем сменившего его Джека Кьюсака.
Виццини обладал необычайной одаренностью в том, что касалось секретной работы, и был неоднократно отмечен поощрениями от Энслинджера, Кьюсака и Гафни, но его прибытие в Рим не вызвало особой доброжелательности. Высокий, темноволосый, привлекательный и хвастливый бабник, Виццини являл собой полный контраст с маленьким Энди Тартальино, его темпераментным противником. Чувство враждебности по отношению к Виццини возникло у Тартальино в 1953 году, когда Сол отобрал у него важное расследование по делу Веллуччи - Бермана. Тартальино провел всю неблагодарную предварительную работу, но Виццини провел арест и получил благодарность. Как свободное колесо, Сол воспринимал все это как часть игры, но для чувствительного Энди это было непростительным грехом. Он не хотел помогать Виццини, потому что он являлся частью клики, соперничающей с его наставником, Чарли Сирагусой, или потому, что Кьюсак специально отправил Виццини в Рим, чтобы заменить близкого друга Тартальино Ральфа Фрайеса. Последний выполнял львиную долю секретной работы в округе 17 последние два года, но он потерял всякий интерес к работе после того, как его сын умер сразу же после рождения в Риме и более, чем охотно согласился на перевод в чуждый ему и славящийся нездоровой обстановкой Нью-Йорк. Впоследствии Фрайес покинул ФБН в декабре 1958 года и с разбитым сердцем вернулся в Калифорнию.
Страстно желая попасть в пылающий мир, Виццини стал делать то, чего никогда до него не делал ни один агент, проникновение в группировку из внутреннего круга Лаки Лючиано, управлявшей тайной лабораторией по переработке героина на Сицилии. ФБН провело внезапную операцию, было организовано его представление в качестве коррумпированного пилота Военно-воздушных сил. Виццини использовал свое обаяние, чтобы покорить чучело ФБН. Он рассказывал, как ему это удалось в своей автобиографии, но он пропустил три важных вещи, о которых предпочитал не говорить в то время: 1) он представился Лаки Лючиано как один из сотрудников ЦРУ у Хэнка Манфреди; 2) он докладывал Манфреди о ходе дела, а не главе отдела Джеку Кьюсаку; 3) копии его докладов о Лаки Лючиано направлялись прямо к Бобби Кеннеди.
Несмотря на банальную легенду Виццини, Лючиано поверил его словам о том, что он сотрудник Манфреди. Это может показаться неправдоподобным, скептически настроенные помощники Лючиано также поверили в его легенду и в конечном итоге они предоставили ему работу в качестве ассистента химика Мафии Джо Манкузо в лаборатории по выработке героина на Сицилии. Естественно, через несколько недель исследования Виццини скрытно разработал при помощи итальянской полиции арест инженера Манкузо. Дело привело к аресту лейтенанта Лючиано Джо Пици и нескольких корсиканцев в Марселе. Правда, ему не удалось вовлечь в сговор самого Лючиано. Успех Виццини в деле внезапного разоблачения сицилийского героинового круга существенно повысил его репутацию, так что в конце 1959 года Энслинджер предоставил ему честь открыть первый офис ФБН в Стамбуле. (2)
Между тем, закончив собирать доказательства по делу Орландино в Нью-Йорке, Тони Маньярасина был вознагражден переводом, которого он страстно желал, и отбыл в Рим. Приветливый и беззаботный, но решительный, его первоначальной миссией было работать с итальянцами, где бы они не находились: в Германии, Сицилии, Франции, Бейруте, - но он, как правило, выполнял специальную работу. Его главной проблемой была необходимость приспосабливаться к лицемерному стилю Джека Кьюсака, который часто доводил четырех секретарей в отделе до слез. (3) Поэтому Маньярасина имел немного успешных дел за рубежом. Он описывает Кьюсака, как «хорошего конспиратора», старательно все записывавшего, так как Кьюсак не владел итальянским и Хэнк Манфреди обычно отвечал за обеспечение головного офиса в Риме. «Итальянские полицейские, - говорит Маньярасина, - всегда спрашивали меня: «Почему мистер Манфреди не босс? Ведь он уже здесь десять лет?».
Смысл, конечно, был в том, что Хэнк Манфреди был втянут в грязную пучину шпионажа. По самовольной инициативе офицера ЦРУ Боба Дрисколла Манфреди стал формировать кадры из итальянских полицейских в Триесте для тайных операций с целью нейтрализации Коммунистической партии а Риме и проникновения в советский блок. Но Дрисколл не консультировался по этому поводу с деспотичным шефом контрразведки ЦРУ Джеймсом Энджелтоном (который проводил параллельную операцию через итальянских военных), и когда Энджелтон узнал о том, чем занимается Дрисколл, он уведомил об этом шефа Итальянской секретной службы, уроженца Сицилии, генерала Джованни Де Лоренцо. Информация о секретном подразделении Дрисколла попала в газеты, возник скандал, инициатива потерпела неудачу, и Дрисколл был отправлен в Танжер дожидаться своего следующего назначения. Вызов последовал в июне 1960 года, когда Бельгийское Конго провозгласило независимость, представившись как доктор, он содействовал выдвижению Джозефа Мобуто на должность начальника Генерального Штаба Конголезской Армии, восстановив свою карьеру в ЦРУ. (4)
Но избавление помогло избежать опасности Манфреди. Он не был замешан в скандале, благодаря прикрытию агента ФБН и друзьям в итальянской полиции, а также тому, что у него сложились хорошие отношения с Энджелтоном, его доверие к американским идеалам, во имя которых они вместе работали для Бога и страны, - все это разбилось вдребезги из-за предательства Энджелтона. Он упустил свой шанс довести до конца дело с целью занять определенное положение в ЦРУ. Но хуже всего было то, что ему предстояло снова работать с Джеком Кьюсаком, к которому он не испытывал ни любви, ни уважения. Сомневающийся по натуре и страдающий ипохондрией Хэнк Манфреди впал в глубокую, насколько можно представить, депрессию в округе 17.
Вернувшись в штаб-квартиру ФБН ЦРУ также распространило свои грешные чары и на Чарли Сирагусу. Вовлеченный в бюрократическую волокиту Джордано и Спиром, он испытывал потребность в расследованиях и мог продолжать, только стиснув зубы. Взамен Энслинджер сделал его посредником между ЦРУ и ФБН и Сирагуса стал неразрывно связан с программой MKULTRA и пагубными попытками ЦРУ устранить Фиделя Кастро. Подобно Хэнку Манфреди до него, карьера Сирагусы стала результатом компромисса.
Движение Сирагусы вниз по пути наслаждений началось в январе 1959 года, когда Энслинджер предложил завязать большее сотрудничество с Кастро, который сменил Батисту на Кубе; он отправил Сирагусу на Кубу со списком из пятидесяти наркоторговцев, которых следовало арестовать и выслать из страны. Возглавлял список Санто Траффиканте, который был вызван в суд для дачи показаний по делу об убийстве Анастасиа. Но неопытное кубинское правительство не смогло найти среди наркоторговцев Батисты тех гангстеров, выдачи которых желал Энслинджер. Затем дело против Санто Траффиканте было мифическим образом прекращено в США, возможно по распоряжению ЦРУ, и святой покровитель наркоторговцев, избавившись от задержания благодаря неумению кубинского правительства, вернулся в Тампу свободным человеком. (5)
Мейер Лански, между тем, выкупив своего брата Джека, также случайно задержанного на Кубе, возобновил свой оффшорный банковский и игорный бизнес на Багамах, где он объединился с пестрой стаей воронов беспутных британских адвокатов и банкиров. Лански финансировал операции по отмыванию денег от торговли наркотиками, доходов от игорного бизнеса, его деловые партеры создавали ему респектабельный фасад, но вместе с тем они порождали внушительную криминальную империю. ЦРУ использовало любые возможности для того, чтобы нанять больше гангстеров, включая Траффиканте, для своих безумных попыток убить Кастро. Вернувшись к их использованию и защищая их от уголовного преследования, ЦРУ отвернулось от поддержки ФБН против американской Мафии. Это стало также началом того, что Энди Тартальино обозначил, как «Век Англофилов и Франкофобов». (6)

АНГЛОФИЛЫ

В 1953 году Сирагуса докладывал, что корсиканцы контрабандой привозят морфин и героин из Индокитая. (7) Чего он не знал в то время, так это то, что корсиканцы полагались на активы ЦРУ в Гоминдане, как на основной источник снабжения. Гарленд Уильямс, однако, доходчиво изложил для всех ситуацию в своем докладе от 25 июля 1959 года, озаглавленном «Ситуация с наркотиками в Южной Азии и на Дальнем Востоке». Как писал Уильямс, 10 000 гоминдановских солдат, нелегально проживающих в Бирме «существуют почти исключительно за счет поставок опиума за пределы своего района». «Эти операции Гоминдана, - говорит Уильямс, - снабжают в течение длительного времени основных преступников, французов по национальности, которые действуют в Нью-Йорке». (8)
Уильямс не стал ждать удобного случая и в мае 1959 года, спустя месяц после его рекомендаций по разрушению французско-гоминдановской сети, бирманцы атаковали лагерь ГМД (Гоминдана), где они обнаружили 6000 снабжавшихся с помощью ЦРУ гоминдановских солдат и «три лаборатории по очистке морфийной основы, действовавших вблизи используемой посадочной полосы». (9)
Согласно Уильямсу, американские наемники, обслуживавшие авиалинии ЦРУ, переправляли по воздуху очищенный героин из Золотого Треугольника своим сообщникам в Гонконг и Сайгон. Все это было известно Энслинджеру и его непосредственному руководителю в американской администрации и в одном случае, согласно Энди Тартальино, ФБН арестовало двух агентов ЦРУ, перевозивших двенадцать килограммов морфийной основы из Таиланда в Гонконг. Но ЦРУ заявило, что они были красными низкого уровня и инцидент был исчерпан, а документы положили в стол.
Получив намек от ЦРУ, Энслинджер перестал делать то, что могло подставить под удар Гоминдан или французов, и продолжил утверждать, что героин, перехваченный в Гонконге, поступил из Китайской Народной республики. «Район Лос-Анджелеса, вероятно, только один потребляет 40% контрабандно ввозимого героина и морфийной основы из КНР», - заявил он в 1961 году. (10)
Однако, невзирая на политическую пропаганду, на Энслинджера оказывалось давление вопреки рекомендациям Уильямса по организации поста в Гонконге. Но британские колониальные власти, контролировавшие Гонконг, не прислали приглашение. Наоборот, они видели, что Америка фактически вырывает Южный Вьетнам у французов, и боялись, что американцы примут подобное решение относительно Гонконга, поэтому они по возможности чинили всевозможные препятствия. Так, например, когда британцы услышали, что Джордж Уайт скрытно посещал Колонию Короны в 1959 году, Гонконгская Таможня в отместку обыскала самолет «Пан-Ам» и чудесным образом обнаружила 4 фунта морфийной основы в неизвестно кому принадлежавшем багаже. На авиакомпанию наложили штраф 2700$, но послание осталось без ответа, центр наркоторговли на Дальнем Востоке не был под контролем ФБН. Для того чтобы приблизиться к этой зоне, где «Охота Запрещена», Энслинджер послал в Гонконг Билла Толленджера в качестве шефа службы безопасности Пан-Американ. Действуя под контролем ЦРУ, работа Толленджера состояла в том, чтобы отслеживать ситуацию на всем Дальнем Востоке без изменения положения, в частности, предохранение авиалиний Сэма Прайора от неприятностей.
Гонконгская зона «Охота Запрещена» также давала Энслинджеру удобный повод для извинений, если агентов ФБН там нет, то они не могут доказать что ЦРУ, Гоминдан и корсиканцы вовлечены в тайный сговор наркоторговцев. Таким образом, когда двадцать один американский китаец был арестован в Сан-Франциско в 1959 году с партией героина, доставленного из Гонконга, Энслинджер и Джордж Уайт могли без смущения сказать, что он был доставлен из континентального Китая, потому что преступники упоминали между собой «коммунистические таможенные термины». Они сделали эти выводы, опираясь на тот факт, что бывший президент Хип Синг Тьонг был мастером конспирации и что президент Бинг Кинг Тьонг в Портленде был посредником в сделках. Это было не худшим развитием событий, согласно Питеру Дейлу Скотту, «аресты были приостановлены после того, как Чан Винфонг, бывший президент Хип Синг Тьонга и глава Антикоммунистической Лиги в Сан-Франциско (отделения ГМД) получил разрешение от консульства США в Гонконге для поездки на Тайвань. Исходя из этого ГМД был разочарован развитием событий». (12)
Такой была парадоксальная красота особых отношений с Великобританией. Больше других народов в истории Британия получала прибыль от опиума. Несмотря на распространение наркотиков среди наркоманов Соединенного Королевства, британские официальные представители от здравоохранения отказались от карательного подхода Энслинджера в отношении лиц, употребляющих наркотики. Британские бизнесмены заключали сделки с КНР на Гонконгской Бирже через британские банки и судоходные компании, такие, как «Джардин и Матесон». И, как предположил Уильямс в своем докладе от 25 июля 1959 года, британцы неизменно защищали гоминдановских наркоторговцев. Британцы, говорил он «захватили восемь или десять фабрик героина», и «намного большее их количество продолжало функционировать». Наказанием для гоминдановских наркоторговцев была их депортация в Макао. Таможенные агенты США, работавшие вместе с англичанами, пытались остановить эту порочную практику, но благодаря вмешательству ЦРУ, они не имели твердой поддержки своих предложений в Государственном Департаменте. (13)
Британцы, однако, не допускали бунта, как французы. Британская разведка не снабжала лаборатории по выработке героина вокруг Лондона, подобно SDECE, содействовавшей получению морфийной основы лабораториями в районе Парижа. Они не старались привлечь Советы и не боролись с ЦРУ в координации путей наркоторговли из Лаоса и Бейрута в Марсель и Алжир. Британцы и американцы были двоюродными братьями и в результате казались смешными.

ФРАНКОФОБЫ

В течение 1954 года Америка и Франция достигли временного соглашения: французские колонии получили возможность использовать доходы от опиума для ведения Первой Индокитайской войны. Но соглашения рухнули после Дьен Бьен Фу и две нации начали ожесточенную борьбу за гегемонию в регионе. Пять лет спустя, 19 ноября 1959 года роль незаконной торговли наркотиками в этой грязной войне была публично разоблачена, когда корсиканец, имеющий мандат SDECE, был арестован в Бан Ме Туоте, Вьетнам, с 293 килограммами лаосского опиума. (14)
Как говорил Марти Пера на Комитете Макклеллана в этом году, «когда появился Французский Индокитай, появилось и большое количество опиума, доставляемого на кораблях в лаборатории вокруг Марселя, а затем переправлявшегося в США». «С того времени, - прибавил Пера к сказанному, - США становятся также «поглощенными мыслями» о Франции». (15)
«Поглощенные мыслями», в самом деле. С 1960 года Франция заменила Италию, как фокус применения национального законодательства против наркотиков, но переплетенной с вопросами национальной безопасности. Согласно агенту Тому Триподи «Расследование, предпринятое генералом Е. Дж. Лэнсдейлом пришло к заключению, что некоторые элементы во французском правительстве заняты поставками героина». (16)
Как можно видеть, это случилось незадолго до того, как ФБН оказалось втянуто в грязную войну, которую развернули ЦРУ и SDECE за контроль над международной наркоторговлей.
Лаос являлся источником опиума, который французы перерабатывали в героин, так ЦРУ, которое озаботилось тем, чтобы отнять у SDECE этот источник доходов, организовало переворот и привело к власти генерала Фуми Носавана в ноябре 1960 года. Французские советники в лаосской армии покинули страну в знак протеста и полувоенные формирования ЦРУ взяли под контроль торговлю опиумом горных племен, в свое время французы сформировали из них антикоммунистическую Секретную Армию. (17) В 1963 году Лаос вышел из Отдельной Конвенции ООН от 1961 года и под контролем ЦРУ начал массовое производство наркотиков, для поддержки собственной тайной армии ЦРУ из лаосских горных племен. (18)
Но Лаос был далек и примитивен, ось грязной войны ЦРУ с SDECE проходило между Марселем и районом Бейрута, где несостоявшееся Объединенное Арабское Королевство, христиане Марониты возникли как жизнеспособный альянс с помощью ЦРУ для борьбы против арабского национализма и коммунизма на Ближнем Востоке. Допущение франкофилов к расследованию дел являлось большим вызовом для агентов ФБН в регионе. Главный информатор Пола Найта был маронитом и, таким образом, лояльным Франции, ливанская полиция оказывала мало помощи, только когда для них не было важно защищать наркоторговцев, подобных Сами Хури, который по иронии судьбы стал лучшим информатором Пола Найта.
Небольшие попытки к сотрудничеству все же делались. В ноябре 1956 года в Париже французы арестовали Хури и связанного с ним Поля Мондолони. И в январе 1959 года Хури с санкции французских властей дал возможность Найту начать в Париже дела против партнеров Хури: Антуана Арамана, Антуана Харрука и Агопа Кеворкяна - никто из них не являлся французскими гражданами. Но французы, как писал Найт, были весьма несговорчивы, и сотрудничество не возобновилось в декабре 1959 года, когда Хури предложил Найту план по завлечению в ловушку французских таможенников. Эту идею Найт предложил Кьюсаку в Риме, она предшествовала делу о тайном международном заговоре, подобного которому до сих пор не проводились. Но французы возражали и план не пошел дальше наброска, потому что Найт хотел завлечь француза Робера Блемона в ловушку. Охарактеризованный Найтом, как «бывший французский полицейский и не самый главный из известных обществу наркоторговцев» Блемон был основателем банды «Трех уток» и также наемником SDECE. (19)

Без французской помощи у них не было шансов в расследовании «заговора». Это могло привести только к выявлению конфедерации гангстеров, согласно Найту, - объединявшую людей, наподобие Джо Орсини (он поселился в Испании и вернулся к торговле наркотиками, после того как вышел из тюрьмы в Атланте в 1958 году) и Франсуа Спирито, бывшего нацистского коллаборациониста, также как и банды Франциски и Гуэрини, воевавших с Сопротивлением. Им была обеспечена политическая поддержка, а они приостановили свои вендетты в стремлении делать деньги на наркоторговле. Как объясняет Найт: «Они не беспокоились о долговременных результатах. Поэтому можно смело утверждать, что они были корсиканцы».
Осложнял положение тот факт, что SDECE было разделено на соперничающие группировки, что, как поясняет Найт, «приводило к трате времени на операции друг против друга. Одна из этих группировок использовала корсиканцев (в качестве неофициальных агентов), а другая группа использовала наркоторговцев в качестве наемников, которые помогали де Голлю во время войны. Впоследствии они не вернулись к легальному бизнесу, так они стали его людьми из Службы Гражданских Акций (SAC)».
Созданная в 1958 году Жаком Фокором, - помощником президента де Голля по вопросам тайных международных отношений, - СГА стала службой, параллельной SDECE, которая должна была гарантировать политическую стабильность французских колоний. СГА нанимала корсиканских гангстеров для борьбы с Алжирским освободительным движением, когда группа французских офицеров, связанных с американскими и английскими союзниками в Серверной Африке, создала Вооруженную секретную организацию (OAS) для сохранения французской власти в Алжире от посягательств де Голля, Фокор снова обратился к услугам корсиканцев. Поиски laissez-passer (фр. – «разрешение на въезд») для контрабанды различных товаров и обращение к службе в качестве наемников объединило силы корсиканцев, бывших сторонниками Свободной Франции и нацистских коллаборационистов для борьбы с ОАС в Алжире, добавив глубокий политический подтекст к международной наркоторговле.

ПЕРВЫЙ ОФИС ФБН ВО ФРАНЦИИ

Вернувшись в ФБН после ограничений Таплайна, Джо Сэлм вспоминал, как трудно было вести дела в Марселе. В 1960 году во время своей работы под прикрытием он договорился о встрече с корсиканским химиком в кафе «Старый Порт». Представители полиции под руководством французского детектива по наркотикам Робера Паскве прикрывали встречу и снимали ее на пленку. «Мы встретились, пожали руки и договорились о новой встрече, - говорит Сэлм, - но «наши помощники» забыли установить пленку в камеру».
«Проблема была в том, - объясняет Сэлм, - что инспектору Роберу Паскве платят эти люди».
Политические интриги и полицейская коррупция сильно мешали агентам ФБН во Франции в течение следующего десятилетия; в разных инстанциях их непреднамеренное вмешательство в сферу французских интересов только мешало делу. Согласно Сэлму, многие агенты «проецировали свои предрассудки на определенную ситуацию и возникали недоразумения, которые приводили к тому, что мы, в конце концов, получали от ворот поворот. Это был неразумный стиль поведения, возникший еще при Сирагусе, при Кьюсаке положение ухудшилось. Любой успех, которого мы добивались в делах против корсиканцев, был возможен в случае отсутствия Сирагусы и Кьюсака или поездки в Париж Энди Тартальино».
Под руководством Энди Тартальино (помощника Ли Спира) в мае 1959 года был открыт первый офис ФБН в Париже. Работая с 1956 года по всей Европе, Тартальино был знаком с руководством французской полиции и старался уклоняться от франкофобов из американского посольства. Проблемой было то, что ФБН имело мандат на обеспечение агентов ЦРУ, при этом Кьюсак посылал агентов во Францию для проведения односторонних операций. Французы осознавали это, что вызывало подозрения относительно работы Бюро в целом. Находясь под постоянным наблюдением, Тартальино, таким образом, компенсировал неприятности Кьюсака, гася возможные конфликты. Он перевез свою семью в Рим, и установил хорошие отношения с таможенным атташе Эндрю Агатанджелу и контрразведкой армии США. Ситуация была деликатной, что также было необходимо для демонстрации хороших намерений.
Как вспоминал Тони Маньярасина, «Кьюсак отправил меня в Гавр, проследить за поставщиком самостоятельно, когда я был уже в пути, Тартальино узнал об этом и сообщил французской полиции. Они задержали меня и отправили назад со словами: «Франция не колония». Я не мог действовать в одиночку».
Эта готовность ФБН потворствовать французам в разоблачении односторонних операций привела Тартальино к конфликту с Полом Найтом. Как рассказывал Тартальино, Пол отправил информатора из Бейрута в Париж без всякого предупреждения, как часть операции ЦРУ по разоблачению тайных агентов КГБ во Франции. Тартальино узнал об этом информаторе только после того, как тот был задержан французскими спецслужбами, по их утверждению информатор, согласно инструкции полученной от Найта, заявил, что расследует дело по наркотикам для Тартальино. Возмущенный тем, что Найт подставил его и желая гарантировать сохранность своих связей, Тартальино отказался решать эту проблему. Он сказал, что французы всегда вносят таких агентов в черный список.
Персональные и профессиональные отношения Тартальино с Найтом в результате были испорчены, но Энди сохранил доверие Шарля Гийара, главы отдела по наркотикам Главного управления Сюретэ. Имея их, Тартальино начал проводить самостоятельную одностороннюю операцию против французских официальных лиц, которые, как писал в своем докладе в 1960 генерал Лэнсдейл, «были вовлечены в героиновую торговлю».
В качестве примера приведем одно дело, начатое в 1955 году, когда Бюро стало разрабатывать информацию об участии Шарля Валле (глава Центральной Фармацевтической Службы при французском министерстве здравоохранения) в отправке героина на черный рынок. (20) Французы отказались расследовать дело Валле, в декабре 1959 года Ли Спир отправил агента Билла Дэвиса из Детройта в Париж. Работая скрытно, Дэвис разыгрывал из себя командира американских солдат, но как он рассказывал, реальным объектом «было дело» (Валле). Французские торговые моряки бросали непромокаемые мешки, наполненные героином возле побережья Лонг-Айленда, затем их подбирали с моторных лодок. Сюретэ лгала нам, что продолжает вести дело, но в апреле 1960 года мы располагали достаточными доказательствами, чтобы предъявить их Гийару. Французы извинились и возвратились к расследованию, не придавая дело огласке».
Частным порядком Тартальино и Жюлле обозначили сроки, несмотря на тайные операции друг против друга, они объединили совместные усилия против Пола Дамьена Мондолони, наиболее влиятельного и наиболее известного наркоторговца своего времени. Часто описываемый как капитан криминальной семьи Франциски, Мондолони отлично говорил на французском, испанском, итальянском и английском языках и имел обширные связи среди наркоторговцев по всему миру. Привлекательный, со спокойной манерой разговора, хорошо воспитанный, он женился на проживавшей на Кубе никарагуанке Хуане Карлотте Марии Флорес Эскобар и имел любовницу Марселле Сенеси в Мехико. Мондолони был хитер и опасен, особенно, когда его прижимали в угол. Бывший полицейский в Сайгоне, ветеран SAC в период их войны с ОАС в Алжире он сохранял хорошие связи с разведкой вплоть до его убийства в Марселе 29 июля 1985 года. Мондолони работал с осознанием своей полной безнаказанности.
Главным оружием в деле ниспровержения Мондолони был Габриель Грациани, международный наркоторговец, арестованный в апреле 1958 года в Швейцарии во время продажи похищенных секретов представителям Третьего мира за краткосрочную ссуду. Согласно Тартальино, Шарль Гийар представил Грациани как информатора, которым он стал в качестве вознаграждения за разоблачение самостоятельной операции Найта, где Грациани сыграл роль агента-провокатора.
Тартальино описывает Грациани как «корсиканского джентльмена, разговаривать с которым означало тратить свое время по пустякам. Он был удачлив в проведении некоторых дел в Нью-Йорке, куда было вовлечено значительно больше людей, чем мы могли мечтать».
Являясь менеджером в некоторых операциях Мондолони, Грациани разъяснял как работали корсиканцы с Мафией в Канаде, Мексике, на Кубе, Майами и в Нью-Йорке. Он опознал двух курьеров Мафии: Эрнесто Барезе и Джузеппе ДиДжорджио. Он предоставил немало информации о корсиканских помощниках в Ливане, он же раскрыл связь Хури с новым химиком в Сирии Махмудом Бадави. Он также идентифицировал французские рестораны и отели в Нью-Йорке, которые служили явками для наркоторговцев. В итоге Габриель Грациани «открыл дверь» в следующую фазу расследования французской сети наркоторговли.

МЕКСИКАНСКИЕ СВЯЗИ

Основываясь на полученной от Грациани информации, ФБН проследило Пола Мондолони от Гаваны через Мадрид, где он совещался с Джо Орсини, Марсель и Палермо в Акапулько, где в марте 1960 года он встретился в компанией Люсьена Ривара, Росарио Манчино и Мариуса Ко. (21) Ривар, конечно, был главным нарколордом в Монреале в отсутствии Пепе Котрони. Сицилиец Манчино удачно перевозил героин в консервированных помидорах на кораблях (наркотик был изготовлен в секретных лабораториях, принадлежавших ему в Ливане) для Вито и Альберта Агуэци в Торонто. Ко был корсиканским наркоторговцем и бывшим помощником Габриеля Грациани, действовавшим в основном в Канаде. Эти контрабандисты, начиная с 1954 года, были организованы в крупнейшую группу наркоторговцев в лиге со связником Мондолони в Мексике, Хорхе Асаф-и-Бала, мексиканец арабского происхождения, живший в Мехико-Сити.
Стремясь разрушить эту тайную сеть еще до того, как она начнет отправлять наркотики в Техас, таможенный агент Бен Уайт убедил Мексиканскую Федеральную полицию арестовать Мондолони 8 апреля 1960 года. Но умный корсиканец был предупрежден и улетел в Гавану шестью неделями раньше. Совместные действия ФБН с канадскими властями были удачнее; когда 14 апреля 1960 года Манчино прибыл в Монреаль, Монтье вынудил его в тот же день вернуться в Италию. (22) Но тайная сеть Мондолони, организованная в Мексике весной 1960 года, несмотря на это развертывалась и продолжала существовать; но для ФБН было важным изменить состояние условного безвластия в Мексике, в результате чего в ноябре 1959 года Джимом Атти и Рэем Мадуро были проведены дела против вышеупомянутого Жоржа Асфа-и-Бала. По этой причине дело заслуживает того, чтобы о нем рассказать.
Один из первых пуэрториканцев, присоединившихся к ФБН в середине 1959 года, был Рэй Мадуро, он был представлен кубинскому распространителю наркотиков по имени Эскаби из Нью-Йорка. Работая под прикрытием, Мадуро встретился с Эскаби и выразил свою заинтересованность в кокаине, который он хотел приобрести в Мехико-Сити. Нью-йоркский офис снабдил Мадуро документами и забронировал ему номер в отеле в Мехико-Сити, там же остановился прибывший самостоятельно из Чикаго Джим Атти. Эта пробная попытка оказалась удачной для Эскаби, приехавший на встречу с Мадуро без кокаина, как было условлено, но с героином, который он приобретал у Асафа-и-Бала. Обманутый агент Мадуро находился в замешательстве от такого поворота событий и был чрезвычайно признателен, когда агент-ветеран Джим Атти начал переговоры «холодно» (на жаргоне ФБН это означало операцию без предварительной подготовки), представившись как богатый араб-компаньон Мадуро.
После договоренности Атти о второй встрече для покупки, Энслинджер персонально обратился к представителю Мексики в ООН, доктору Оскару Робассо за помощью. Робассо попросил полицию о прикрытии, Атти после хорошей сделки чувствовал себя мачо, который был близок к достижению цели- закупки героина. 11ноября 1959 года Мексиканская Федеральная полиция арестовала Асафа-и-Бала с тремя килограммами героина. Но Верховный суд Мексики отверг обвинения и Асаф был освобожден, в последующие пять лет он продолжал тайные сделки с Мондолони, Риваром и Манчино. (23)
В Мексике, как и во Франции, на Кубе, Ливане и Гонконге односторонние операции ФБН редко заканчивались предъявлением обвинения. Исходя из национального суверенитета и коррумпированности местных служб по борьбе с наркотиками, после того, как Верховный суд отверг обвинения Асафа-и-Бала, Генеральный прокурор Мексики Фернандо Лопес Ариас встретился в начале 1961 года в Вашингтоне с помощником секретаря министерства финансов А. Гилмором Флюсом. Ариас сказал Флюсу три вещи: 1) в дальнейшем не должно быть никаких закупок в Мексике в рамках проводимых расследований; 2) агенты ФБН не должны выступать свидетелями в мексиканских судах; 3) наркоторговцы могут быть арестованы за владение наркотиками до того, как совершат сделку. (24) Если быть честным, то эти законные требования препятствовали усилиям ФБН против Мондолони и его французской сети, которая в результате этого сохранила свое присутствие в Мексике.

ПЕРВОЕ ДЕЛО ПОСЛА

В то время, как французская сеть сохранила свое присутствие в Мексике, их операции в Ливане потерпели временную неудачу, Пол Найт в 1960 году провел два важных дела. Первое началось, когда Габриель Грациани разоблачил активность и местонахождение своего партнера Антраника Парутяна. Финансовый менеджер организации Мондолони Парутян владел банковскими счетами в Швейцарии для использования их корсиканскими и ливанскими наркоторговцами. Парутяну тем временем было предъявлено обвинение в Нью-Йорке. Благодаря информации, полученной от Грациани, Найт в начале марта 1960 года способствовал его аресту в Бейруте по сфабрикованному обвинению, основанному на конфискации с двух кораблей морфийной основы. Глава международной группы Мартин Пера прилетел прямо в Бейрут и только там обнаружил, что Парутян был освобожден, но Найт через своих друзей в ливанской полиции договорился задержать наркоторговца без всяких обвинений до тех пор, пока он не прибудет. После прибытия в аэропорт Пера, будучи экспертом по боевым искусствам, который рвался в бой, решительно взял Парутяна под свое попечение и доставил его в наручниках назад в Нью-Йорк, где задержанный при помощи официальных швейцарских банковских представителей был обвинен и осужден. Дело Парутяна было важной вехой для ФБН в деле расследования процесса отмывания денег наркоторговцами. Надо отдать должное кропотливому исследованию Марти Пера, создавшего этот важнейший прецедент. Во-первых, швейцарцы отказывались предоставлять информацию о счетах Парутяна и сделали это только после того, как Пера напомнил им, что их правительство подписало соглашение еще с Лигой Наций, согласно которому они должны раскрывать счета лиц, связанных с отмыванием денег от продажи наркотиков.
Второе дело было начато через несколько недель, в июне 1960 года, когда неофициальный лидер Маронитов Абу Джордж лично намекнул о существовании одной из важнейших групп наркоторговцев, действовавших между Парижем и Бейрутом. Найт довел эту информацию до Спира в Вашингтоне и, действуя как тот сказал, попросил таможню предоставить свои материалы на дипломатов по имени Маурисио. Только через восточные порты проследовало около сотни дипломатов под таким именем, и было не так сложно идентифицировать Маурисио Розала Брона, посла Гватемалы в Бельгии и Голландии. Щегольски одетый с роковым пристрастием к молодым мальчикам, Розал совершал за год по два месячных путешествия в Нью-Йорк. Как сообщает Таможня, его багаж всегда был менее тяжелым, когда он уезжал, чем когда прибывал, и он часто путешествовал с корсиканцем по имени Этьен Тардити.
Затем последовала просьба Энди Тартальино к французам о прослушивании телефонных разговоров Тардити, из которых узнали о планируемой на август его поездке в Нью-Йорк с Розала. Взяв на себя ведение дела в Нью-Йорке, Джордж Гафни договорился о наблюдении и агенты ФБН проследили, как Тардити встретился с Чарльзом Бурбонэ, казначеем TWA, и Ником Каламарисом, портовым грузчиком из семьи Гамбино. Гафни информировал об этом руководство Государственного Департамента о произошедшем и они потребовали от Гватемалы лишить Розала дипломатического иммунитета, не ставя его в известность, подготовив при этом его арест в октябре по возвращении в Нью-Йорк.
2 октября 1960 года, вернувшись в Нью-Йорк с очередной партией героина, Розал и Тардити покинули отель и направились на встречу с Каламарисом и Бурбонэ. Они сели в такси, которым управлял агент ФБН Фрэнсис Уотерс, их сопровождали Джордж Гафни и Рэй Мадуро. Как рассказывал Мадуро, «они были в такси, чемодан Розала был в багажнике, таким образом, мы имели достаточные основания для задержания. Но был жаркий день, Гафни был одет в теплый шерстяной костюм и его донимал зуд. Так что мы арестовали их перед обменом. Агент Том Фаланга остановился на красный свет перед фургоном Каламариса и Гафни сказал по радио: «Ящик у него внутри! Мы прямо за тобой».
Агенты ФБН обнаружили в багаже Розала пятьдесят килограммов героина и около 70000$ наличными под полом машины Каламариса. Дальнейшее расследование привело к обнаружению еще 50 килограммов в одной из конспиративных квартир на Лонг-Айленде. Все вместе это составило крупнейшую конфискацию и способствовало укреплению авторитета ФБН в глазах общественного мнения. Разведка также сработала блестяще. Тардити назвал Робера Ле Коата и Феликса Барнье как своих поставщиков товара, они были арестованы во Франции в феврале 1961 года. Он также указал на Жильбера Косья как на человека, который руководил сделкой в Канаде, последний был препровожден в суд в апреле 1961 года. Тардити идентифицировал четыре важнейших группы наркоторговцев во Франции, три главных лаборатории и указал менеджера, руководившего счетами организации в швейцарском банке. Он также показал, что более «крупный» дипломат чем Розал, аккредитованный в Британском Содружестве провозит контрабанду для группы Чарльза Мариньяни. (25) И перед тем, как дать показания, Тардити сделал провокационное заявление о том, что «он вовлечен в разведывательную работу по обеспечению американских интересов». (26)
Был ли Тардити шпионом ЦРУ, поставлявшим информацию об агентах КГБ внутри SDECE? Возможно. Французы организовали законную компанию протеста против Соединенных Штатов, они использовали проблему наркотиков как рычаг для достижения цели. В самом деле, после «Дела Розала» госсекретарь Дин Раск обсуждал проблему наркотиков в Париже, «но было сказано, что высококлассные специалисты могли быть использованы только для решения проблем Алжира (куда также вмешивалось ЦРУ). (27)
С другой стороны, ФБН могло согласиться с тем, что Тардити и Розал не были агентами ЦРУ, но они являлись участниками наркоопераций SDECE, организованных шефом SAC Жаком Фокором. Операции SDECE были различны и использовали разные группы наркоторговцев, которые шантажировали французских дипломатов (вроде педофила Розала), вынуждая их становиться курьерами. Наличие подобных фактов подтверждало теорию Джемса Энджелтона (который опирался в своих заключениях на ушедшего на Запад из КГБ в 1962 году Анатолия Голицына), что КГБ проник в SDECE. И, тем не менее, принимая во внимание, что адвокат Голицына Марио Брод был связным между Энджелтоном и Мафией, заявления против SDECE и Фокора (отдельно по поводу использования проблемы наркоторговли), больше походили на дезинформацию, исходящую от Энджелтона и подброшенную ФБН, чтобы переключить внимание от использования ЦРУ наркоторговцев из Мафии.
Рассуждения о принадлежности Тардити и замыслы Энджелтона находились в области мистики; а достоверно известно было то, что сообщник Розала, Чарльз Бурбонэ снабдил ФБН информацией о руководстве семьей Гамбино ее членами: Джозефом Биондо, Арнольдом Романо и Джозефом Кэхиллом. Документы, изъятые в доме Кэхилла, разоблачали членов семьи Профаци Фрэнка Диогуардиа в Майами и лейтенанта Пепе Котрони и Фрэнка Дасти в Монреале. Все это было успехом. (28)
Дело Розала явилось самым значительным успехом ФБН, Энди Тартальино и Пол Найт получили в награду кредит доверия, трудно соизмеримый с их достижениями. В марте 1961 года Ли Спир отозвал Тартальино назад в Нью-Йорк и назначил его в судебный отдел, что можно было расценивать как понижение в должности. Как объяснял Гафни: «Энди был протеже Сирагусы, а Сирагуса и Спир ненавидели друг друга. И в значительной степени, давая рекомендацию Энди, Спир хотел найти предлог для раздражения Сирагусы из-за того, что Тартальино всегда тесно общался с французам и потому, что он не нашел ни одной лаборатории. Так я, предлагая его в судебный отдел постепенно подводил его к разговору о Тардити».
Найт заменил Тартальино в Париже и начал работать с ЦРУ на неофициальной основе. Бывший инспектор Фред Уилсон заменил Найта в Бейруте. Уилсон был союзником Спира и последний стремился усилить свою роль в качестве помощника по надзору, сокращая поддержку своих противников на важных позициях, что повышало его шанс наследовать Энслинджеру.

ОПЕРАЦИИ ФБН В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ И МЕКСИКЕ

Дела Розала и Асафа-и-Бала показали, что ФБН нуждается в поддержке своих операций в Латинской Америке и Мексике, но Конгресс не выделил средств на это, прежде всего потому, что Южная Америка не являлась районом, где производится опиум, а кокаин значительно уступал героину по популярности. Немного было сделано во время существования ФБН. Джордж Уайт проводил поверхностное расследование в Перу и Эквадоре в 1954 году, Джордж Гафни, будучи в 1957 году главой округа в Атланте, работал вместе с Колумбийской секретной службой и представителем ЦРУ Робертом Сервисом (сыном Джорджа Сервиса, упомянутого в главе 5) по делу Томаса и Рафаэля Херрана Олозага в Меделлине (Колумбия), расследуя связанные с ними дела на Кубе и в Эквадоре. «Братья вели бизнес, начиная с 1948 года, - объясняет Гафни, - продавали героин и кокаин на Кубе. В их имении была лаборатория, где мы обнаружили химикаты, которые в свое время были похищены в Куито». (29)
В ответ на возрастающую частоту таможенных конфискаций на границе, ФБН совершала набеги в Мексику, которые увеличились, примерно начиная с 1950-х годов, хотя многие были просто сопровождением с целью прикрытия агентов, работавших в Техасе и Калифорнии. Как рассказывал Говард Чэппелл: «Я работал в Мексике довольно регулярно с 1956 по 1961 годы. Я провел там около десятка дел. И обычно меня сопровождал кто-нибудь из агентов, а иногда и кто-нибудь из Таможни. Но никто еще не был так осведомлен о делах, как официальные мексиканские власти, как например окружной прокурор Веракруса, Тока Кангес. Таможенный агент в Мехико-Сити договорился о поездке Тока в Тихуану, чтобы помочь мне накрыть лаборатории. Бюро, естественно, ничего не знало об этих манипуляциях, потому что оно осуждало совместную работу агентов и Таможни. Руководство также считало, что все мексиканские чиновники были жуликами, что, в общем-то, было правдой.
«Приведу пример того, как мы работали по мексиканским делам, - продолжает Чэппелл. - В августе 1960 года мне сообщили из полиции Буэна-Парка, что малый по имени Уилсон был задержан по подозрению в автомобильной краже. Он спросил меня и когда я туда приехал, рассказал, что он, его партнер Уэбстер и другой парень по имени Голдхеймер разработали план по аренде яхты Берта Ланкастера и использовании ее для перевозки тонны марихуаны и небольшого количества опиума из Мексики. «После того, как Ланкастер согласился сдать яхту в аренду, я вместе с Уилсоном отправился в Гвадалахару встретиться с Уэбстером, который имел связи в Мексике. Голдхеймер остался в Штатах приготовить лодку в Илапе, когда все будет сделано. Уилсон отправился в Илапу (популярный палаточный лагерь хиппи на побережье), где находился Уэбстер и они вернулись вместе встретить меня, так как я должен был профинансировать операцию. Уэбстер сказал, что у него есть связи в тюрьме Гвадалахары, - тогда я вернулся туда, надеясь никого не встретить за то время, когда я буду внутри, и от связника в тюрьме я узнал имена людей, которые поставят товар в деревне Урапан, в горах. Несмотря на то, что связник находился в тюрьме, он договорился о месте и дате встречи».
«Затем я отправился в Мехико-Сити, где встретился с Беном Уайтом, полковником Мануэлем Домингесом Суаресом (директором Мексиканской Федеральной Судебной полиции в 1959-61 гг.) и полковником Гектором Телло. (30) Уайт дал денег федералистам на операцию в Гвадалахаре. В Чапале мы наняли автобус "фольксваген" у пары хиппи, затем направились в Урапан, где я встретился с назначенными людьми и приобрел немного опиума. После того, как я убедился что он не синтетический, я подал сигнал и был арестован вместе с поставщиками. В Мексике не предусмотрено уголовной ответственности за продажу, только за обладание, так что федералисты сделали для меня исключение и вернули наркотики розничным торговцам. Затем, благодаря тщательному допросу, они определили соотношение опиума и марихуаны и выделили нескольких обвиняемых для отправки в тюрьму».
«Кстати, я не превысил расходов для закупок или на поездку, - добавляет Чэппелл. - Джордано думал, что это рискованно и предложил, чтобы я использовал фальшивое кредитное обязательство». Округлив глаза, Чэппелл спросил его: «Как Вы себе представляете мексиканских продавцов, использующих кредитные обязательства?».
«Во всем остальном это была обычная процедура, - подытоживает Чэппелл, - и до тех пор, пока все хорошо заканчивалось, Энслинджер разрешил мне самому использовать информацию в его интересах и действовать по своему усмотрению, если что-нибудь происходило не так».

ДЖИМ АТТИ В ЧИКАГО, МЕКСИКЕ И ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ

После перевода в Чикаго в 1957 году Джим Атти узнал, что этот город - неприятное место, описанное Морисом Хельбрантом и Марти Пера. «Мне был поставлен в VA госпитале диагноз: энцефалит, - говорит Атти. - Они использовали специальное устройство и определили степень тяжести инфекции; потом мне сказали, что время моей секретной работы прошло. Но я хотел сохранить свою работу и тогда они послали меня в Чикаго, где у меня продолжались проблемы со здоровьем, там же Эл Аман (глава округа) запрещал мне управлять служебным автомобилем. Когда я пожаловался Джордано, он только сказал мне: «Нравится Вам это или не нравится - успокойтесь!»
«Это только добавило мне решительности. Я использовал это недоверие к себе для усердной работы, которая должна была привести меня к успеху. Я пользовался своей личной машиной».
Атти использовал фальшивое удостоверение личности, когда скрывался от Мафии и внедрялся во внутренний круг босса Чикагской Мафии Сэма Джанкана, это являлось паролем и для агентов ФБН. Джанкана нанял Атти как своего водителя, его положение давало возможность Атти приобрести полкилограмма героина у ужасного убийцы, Карло Фиорито и идентифицировать его как источник снабжения Джанканы в Канаде, Мексике и Латинской Америке.
Тем временем Эл Аман был отправлен в отставку и заменен Джорджем М. Белком, одним из наиболее уважаемых агентов и менеджеров в ФБН. Под руководством Белка и при координации с его помощником Уильямом Дж. Даркином, Атти был подготовлен к своим первым приключениям в Мексике - это дерзкое вторжение, описанное им как «смертельное», потому что «там всегда стреляют».
«Говард Чэппелл приехал ко мне в то время, когда я работал по делу, простиравшемуся из Калифорнии в Мексику, и сказал: «Я слышал, что ты провел множество крупных удачных дел на Ближнем Востоке».
«Нет, - сказал я. - Я так не думаю».
«Ну, ладно, - сказал он, - нет так нет. Нет до тех пор пока ты будешь работать с индейцами Яку в Мексике».
«Чэппелл боялся Мексики, - говорит Атти с благоговением. - Он застрелил крупнейшего наркоторговца в Пуэрто-Валларте, который также являлся шерифом и произошло это в перестрелке в вестибюле отеля». (31)
Фальшивое удостоверение личности Атти и проездные документы были изготовлены в офисе при помощи агента Джона Фроста. Полковник Гектор Тело - полицейский наркоторговец, который был готов информировать о своих конкурентах, обеспечивал руководство Атти в Мексике. Помощь Телло, тем не менее, не делала операцию легче. Атти редко работал с информаторами и агентами под прикрытием; в конечном счете, это закончилось объявлением о вознаграждении за его голову в качестве незаконной провокации. Его главной целью были сицилийцы, работавшие с покупателями в Чикаго и Нью-Йорке, но кроме этого он вел дела Асафа-и-Бала, Хосе Гарсиа Аиза, китайского ресторатора Симона Хома и мексиканца из Монтерея Альфреда Тревино. Он также продолжил поиски в Боливии и Перу. «Когда я прибыл в Ла-Пас, - рас сказывает Атти, - американский посол вызвал меня и сказал: «Мы знаем о Вас по Ближнему Востоку. Не устраивайте здесь неприятностей или я уволю Вас с работы». (32)
Атти не причинял неприятностей, а дело, которое он вел, завершилось арестом Бланка-и-Ибаньеса де Санчеса и Эбара Франко, которые провозили товар в Нью-Йорк через Кубу. Но героический Джим Атти сознавался: «Работа, которую я делал, заставляла меня ощущать себя преступником».




14
ЛЁГКАЯ СМАЗКА

«Если мы скрывали правду, мы становились частью заговора»
Агент Билл Дэвис

Дж. Эдгар Гувер, подобно Гарри Энслинджеру, считал, что коррупция агентов, является неотъемлемой чертой применения закона против наркотиков. И это было правдой. Периодически федеральную систему борьбы с наркотиками сотрясали скандалы, один из крупнейших произошел в 1929 году, когда сын предшественника Энслинджера, полковник Натт, был обвинен в изготовлении фальшивых налоговых деклараций для наркоторговца Арнольда Ротштейна, а офис Наркодивизиона в Нью-Йорке был обвинен в «проявлении халатности, некомпетентности и неисполнении своих обязанностей». (1)
В то время, когда Комиссаром был Энслинджер, коррупция, наносившая ущерб ФБН, подпитывала его неофициальную политику и способствовала небрежному стилю управления. У него в штабе был только один надзиратель (несмотря на непостоянное существование двух офисов к востоку от Миссисипи, которые прикрывали и территорию к западу) и главы отделов, чьим приоритетом были, прежде всего, расследования, не обращали особого внимания на дисциплину. Это приводило к тому, что многие агенты получали свободу действий, с целью демонстрации успешной работы. Стандартная процедура состояла из предостережения новых агентов от «трех B»: booze - пьянство, broads - грубость, игральные карты (сленг), bread - средства к существованию, кормежка - и передачи полномочий от ветеранов, а также чтения молитвы.
Энслинджер также не являлся образцом для подражания.
«Он старался делать то, что делал Гувер, - замечает Мэтт Сейфер. - Дело происходило в Нью-Йорке и касалось лаборатории по производству наркотиков; наши досье в Бостоне располагали информация об этом. Мы получили письмо с печатью Энслинджера с запросом на эти материалы. Отослали их, но обратно так никогда и не получили, главный архив в Округе Колумбия (DC) тоже их больше не видел. - Сейфер покачал головой. - Это было письмо, содержавшееся в бостонском досье от политиков, которые интересовались условиями компенсации».
В то время, как Энслинджер потворствовал прихотям отпрысков-наркоманов, детей представителей политической элиты, его агенты разыгрывая из себя Нью-йоркских детективов, вламывались в двери в Гарлеме безо всяких ордеров на обыск. (2) Эти двойные стандарты не предполагали использования черных агентов и в то же время ЦРУ предупреждало ФБН об особенностях выполнения зарубежных миссий, этот глубокий расизм подрывал их интеграцию дома.
«Мы шли через преисподнюю, - говорил Билл Дэвис. - Мы хотели быть обычными полноправными агентами, но черные обязаны были подчиняться белым. Даже если мы могли лучше писать, участвуя в расследовании множества дел, лучше собирать показания, мы не могли не принимать во внимание надзор белых. Они могли прийти со словами: «Я хочу сегодня использовать тебя». Они отправляли нас делать закупки и по возможности прикрывали нас, когда же они получали улики, они могли зафиксировать их, заслужив этим хорошую репутацию. Если мы выражали недовольство, мы начинали их раздражать».
«Мы испытывали тяжелейший стресс, - заявил Дэвис. - Мы могли держать свои спины только согнутыми, в то же время белые агенты не хотели прогонять нас. И мы соответствовали необходимым высоким стандартам». Дэвис писал, что черные агенты не имели возможности использовать белых информаторов, тогда как белые агенты запросто оскорбляли черных.
«Мы использовали для допросов в Нью-Йорке комнату с двойными зеркалами. Однажды я стоял снаружи и наблюдал. Агент, которого я знал как мистера Текса, оскорблял человек, раздетого догола, постоянно называя его «ниггер». Я зашел и приказал Тексу выйти, потом я спросил, зачем он оскорблял допрашиваемого. Текс ответил: «Если они не смогут подняться до моего уровня, то я опущусь до их». Я сказал ему, что он не должен больше употреблять слово «ниггер», а если он будет так говорить при мне, я не буду считать это случайно оброненным словом. Больше он при мне так не говорил. Другой пример: Пэт Уорд всегда называл агентов-итальянцев «графитами» и «гвинейцами», когда я спросил его об этом, он сказал, что я «тонкокожий».
«Кроме того, мы знали, что белые агенты крадут наркотики. - Дэвис ссылается на стену молчания, возникшую вокруг передозировки героином Крофтона Хейса. - Но мы ничего не могли сказать из опасения, что они заклюют нас до смерти».
Предположим, Энслинджер не порождал расизм, но организацию он приспосабливал к своему имиджу, это напоминало систему уголовного правосудия, в которой белые всегда оказывались правы, это способствовало распространению домыслов о наркотическом заговоре китайских коммунистов и о том, что марихуана также опасна, как и героин. Эти заблуждения поддерживали двойные стандарты, которые Энслинджер возвышал над законом, в частности, давая Джорджу Уайту лицензию на отравление людей при помощи ЛСД.
Субординация этих этических стандартов исходила из потребностей национальной безопасности, тем самым наносила огромный вред ФБН. Если агенты могли позволить себе подтасовку фактов по поводу Китайской Народной республики, как например дело Джорджа Йи, или замалчивать доказательства о причастности ЦРУ к контрабанде наркотиков, которая регулярно увеличивалась, начиная с 1959 года, как же они могли разглашать сведения о коррупции коллег? Они либо были связаны кодексом молчания, либо должны были подчиняться закону. Нельзя следовать двумя путями. Но самая большая ложь была в том, что агенты якобы не вовлекались в преступления, которые сами расследовали.
«Вы не можете вести дело без информаторов, - объясняет агент, - и вы не можете пользоваться их услугами, не заплатив им. Таким образом, вы даете им три доллара и они покупают себе дозу. Нет другого выхода, как платить наркоманам-информаторам и таким образом способствовать преступному бизнесу. Рациональнее было бы не провоцировать преступления вообще - это было бы приемлемым для всех. Но вы провоцируете преступление, потому что вы надеетесь на аресты - и превышаете пределы изобличения. Давать наркоманам дозу - это, вероятно, хорошая идея, потому что мы не платим им денег, которые будут питать систему и не заставляем бегать в поисках нужного человека. Но если вы будете так делать, тогда вы не сможете проводить расследования и выйдете из игры».
Политика Энслинджера заключалась в примирении с этими противоречиями, она была основана на стандартизации системы отчетов, требуемых от агентов для объяснения их взаимодействия с информаторами, предоставленных доказательств и тактики аресты. На практике, естественно, агенты подвергали свои отчеты ревизии, утаивая методы, которые они обычно использовали. Например, если вы были обычным агентом, вы обязательно давали деньги информатору, тот в свою очередь должен был показать агенту свой источник, он шел и покупал героин. Эта хитрая сделка называлась взять «free look» (свободный взгляд). Но ни один агент не писал в своем рапорте, что применил этот метод обнаружения поставщика. Никто не говорил о том, что слышал, когда и где будет осуществлена поставка наркотика, это называлось «цыганским телеграфом» (на жаргоне ФБН так назывался незаконный перехват разговоров). Никто из агентов не говорил, что он «вычерпывает» - это означало утаивание ими небольшой порции героина во время ареста.
«Даже Чарли Сирагуса «вычерпывал», - утверждает один из агентов. - Он говорил мне, чтобы я не делал этого, но сам признавался, в том, что они давно, еще до войны, делали такие вещи, тогда нью-йоркских агентов называли «Сорок Воров». Потому что, когда вы арестовываете парня, никто этого не видит. Так многие агенты решили защитить себя. Если кто-нибудь терпел неудачу при продаже или если запрашивалась слишком высокая цена, приходилось использовать что-то помимо официальных фондов. Также можно было подбросить несколько унций в сумку или в карман. У агентов всегда имелась доза на всякий случай».
«Мы не платили много денег, - объясняет другой агент. - Обстановка офиса была не продумана. Записывающие устройства не работали. Мы действовали вместе с городскими детективами, когда поздней ночью шли в многоквартирные дома в Гарлеме и стучали в дверь перед тем, как войти. Это была утомительная работа, потому что распространители (наркотиков) запирали на железный засов окна и двери. Но как тогда вести дела? Мы стучали в дверь и искали припрятанные наркотики или украденный телевизор, незаконное оружие, все о чем мы узнали от информаторов».
Отсутствие значительных вознаграждений за проведение крупных расследований, скупой энслинджеровский стиль управления и недостаток форм отчетности вызывали недовольство агентов, проводивших множество мелких дел, в то время как требовались большие расходы на преследование важных фигур в наркобизнесе и проведение тайных операций. Но гораздо серьезнее для ФБН были проблемы, вытекавшие из опасных взаимоотношений агентов и информаторов. Правила кое в чем были подогнаны под соответствие ситуации. Агенты устраивали обыски информаторов до и после покупки, чтобы удостовериться в том, что он не приобрел пять унций для агента и одну для себя. Плата информаторам осуществлялась только после снятия отпечатков пальцев и внесения их в полицейскую картотеку. Но в некоторых ситуациях эти предосторожности были бесполезны, таких, например, когда среди ночи в феврале агент встречал на аллее в Гарлеме проститутку-наркоманку. «Какого черта ты не снял там ее отпечатки?» - восклицал агент в недоумении.
Все следователи работали в одиночку, они становились друзьями со своими информаторами. Но это была обоюдоострая бритва, как объяснял один агент: «Он мог позвонить тебе в два часа ночи и попросить вытащить его из тюрьмы. Если твоя жена отвечала на звонок, ты не знал, как все это объяснить. Но при этом было невозможно не стать друзьями. Вы встречались, помогали друг другу, пили вместе в барах. Обычно хорошие агенты знали, как сделать людей похожими на себя. Многие руководители не понимали агентов с улицы».
Многие следователи берегли своих лучших тайных информаторов, мешая другим арестовывать или даже убивать их. И результатом этой жестокой системы было то, что информаторы начинали манипулировать своими агентами, а организация медленно трещала по швам.

ИНЦИДЕНТ О'КИФА

Печальный конец карьеры О'Кифа является примером энслинджеровской секретной практики и политики двойных стандартов, оттенявшей блеск его мистификации. Процесс начался в феврале 1959 года в Нью-Йорке в феврале, когда агент по имени О'Киф был найден в своем автомобиле в бессознательном состоянии. В докладе инспектора ФБН от 1968 года рассказывается, что О'Киф провел обыск у торговца наркотиками, который находился под защитой коррумпированных агентов Группы 3. Как утверждается, плохие агенты выдали его, а после запроса О'Кифа своему конгрессмену, Энслинджер уволил его как жулика. Далее, согласно докладам, коррумпированные агенты подбросили О'Кифу в пиво чистый героин, но он выжил, несмотря на убойную дозу, потому что был наркоманом и был привычен к сильным наркотикам. (3)
Один из агентов группы 3 откровенничал, что О’Киф употреблял наркотики, и тем заслуживал доверие наркоторговцев, но отказывался признаться, что ему дали смертельную дозу. Агент недоумевал, почему в докладе инспектора этот инцидент был неправильно истолкован. Это абсурд, когда коррумпированный агент использует в качестве информатора другого коррумпированного агента, или же Энслинджер закрыл глаза на явное преступление.
Джордж Гафни рассказал свою версию случившегося: «Я интервьюировал О’Кифа при поступлении на работу еще когда был главой округа в Атланте. Он был армейским лейтенантом и, мне кажется, в то время уже сидел на игле. Затем он переехал в Нью-Йорк и решил стать одиночкой, именно тогда он и попал в беду. Он вышел из бара в Маленькой Италии, думаю что ему что-то подмешали, затем его обокрали, забрав его пистолет и значок».
«Так как я был главой отдела в Нью-Йорке, я поставил в известность штаб-квартиру. Тем временем О'Киф встретился со своим конгрессменом, желая добиться справедливости. Сирагуса являлся оперативным начальником, поэтому он, конгрессмен и Энслинджер встретились с О'Кифом. Энслинджер задал ему вопрос: «Как могло случиться, что вы потеряли свой пистолет?» Молниеносно О'Киф вытянулся и выхватил пистолет Чарли. Чарли был поражен, вот так вот».
«О'Киф снова приступил к работе, но вскоре после этого его нашли в машине без сознания. Полицейские составили рапорт и, когда мы начали расследование, то обнаружили под сидением автомобиля спичечный коробок, свернутый в форме буквы «V». Это было одно из приспособлений, которые наркоманы используют чтобы нюхать героин, на нем также были следы героина. Я вынужден был подать прошение о его увольнении».

ИНСТИТУТ КОРРУПЦИИ

«Вы начинаете узнавать об подобных вещах, - говорит агент, - когда получаете коррумпированного партнера. Он «случайно» арестовывает информатора другого парня и затем начинаются серьезные вещи».
«Это начинается, несмотря ни на что, - продолжает агент. - Вы даете информатору два или три доллара всякий раз, когда ему это надо, вы ожидаете дальнейшего развития событий до возмещения этой суммы. Эта схема повторяется и когда вы пишите расписку. Но если ваш информатор непродуктивен или он продает дозу-приманку, или продолжает вымогать деньги, тогда вы должны возмещать деньги из своего кармана. Вы идете и говорите своему боссу: «Я хочу возместить расходы». Он отвечает: «Вы знаете, как это сделать?»
«Он ничего не будет вам объяснять, вы сами должны знать это».
«Помните: вы не можете проводить аресты, базируясь на одной покупке, все это было провокацией преступления. Вы должны были сделать две покупки. Так что сперва вы должны сделать первую покупку, вы расписывались в получении на руки около 300 $. Но брали только 25$.Остальные использовались для второй покупки. После третьей покупки следовал арест. Парень, которого вы арестовали, естественно, не знал, что говорил ваш босс ранее, припрятанная на экстренный случай сотня извлекалась из кармана, покупая людям выпивку в баре, вы демонстрировали обилие денег».
«Агент встречается с человеком, с которым контактирует, в баре. Он покупает выпивку и добавляет цену на покупку. Это простой способ обмана. И чем больше дело, тем выше взятка. По истечении определенного времени сумма достигает почти тысячи долларов и на это вы можете купить своей жене что-нибудь красивое. Другие агенты также не были ангелами (иной путь заключался в использовании «зачерпывания»), небольшая часть наркотика утаивалась при аресте и реализовывалась как приманка».
Агент Том Триподи - высокий крепкий и честный человек - утверждал, что коррупция была неотъемлемой частью нью-йоркского офиса. (4) В своей автобиографии он рассказывает, как в январе 1960 г. агент-жулик из группы 4 последовал за пятью высшими агентами в многоквартирный дом. Старшие агенты сказали ему, чтобы он подождал снаружи и через несколько минут подали ему сигнал, чтобы он вошел. У Триподи возникли подозрения, когда они послали его в комнату одного и приказали обыскать ее, а когда он обнаружил пакет за шкафом, то благоразумно решил уйти оттуда. Днем позже старые агенты сердито объяснили ему, что пакет содержал героин, который они сохранили во время предварительного обыска. Они были неспособны начать дело против наркоторговца, который проживал в этой квартире, тогда они решили в его отсутствие подбросить ему героин, который и нашел Триподи. Не обязательно было фабриковать дело, теоретически он мог дать свидетельские показания без лжесвидетельств.
Тридцать лет спустя Джордж Гафни волновался, когда говорил об этом инциденте: «Триподи когда-нибудь об этом докладывал? - спрашивал он. - Если все сохраняли спокойствие, что я должен был делать?»

НАРУШАЯ КОДЕКС МОЛЧАНИЯ

Эдвард Койн - агент, привлекший своим прямым подходом внимание Гафни (коллеги характеризовали его, как «искреннего»), поступил на службу в ФБН в 1950 году сначала как клерк, в 1953 году стал агентом. Через шесть лет он расследовал дела без колебаний, но начал испытывать опасения после инцидента, произошедшего с О'Кифом. Подобно Триподи, он увидел, что коррупция является обычным делом.
«Один из клерков рассказал мне, что группа агентов обкрадывала обыскиваемые квартиры и продавала конфискованные наркотики и оружие, - продолжает он. - Я пошел к Гафни и объяснил ему, что знаю это не из первых рук, но я почувствовал, что и он осведомлен об этом».
Койн рассказал Гафни, что коррумпированные агенты организуют рейды на те квартиры, в которых, по их сведениям, находятся наркотики и деньги. Агенты припрятывают деньги и продают краденное или отдают наркотики своим информаторам, которые с их же помощью завлекают в ловушку наркоторговцев. После того, как они возьмут торговца на прицел, его арестовывают, агенты смешивают ранее использованный наркотик с сахаром и возвращают половину информатору, чтобы он мог организовать больше арестов. Агенты отдают немного денег и разбавленный героин, который сперва тестировали на чистоту».
«Гафни рассказал руководителям групп, что я был у него, - продолжает Койн достаточно сердито, - и сказал им подождать. Затем он повернулся ко мне и сказал: «Эдди, ты хороший друг и никто не сможет обидеть тебя, пока я здесь».
Через несколько дней агент попытался завязать дружбу с Койном и сказал, что ему также надоела коррупция. «Я предложил ему поговорить с людьми, но он отказался это сделать. Никто не последовал моему примеру, честных ребят не оказалось». Койн продолжает, волнуясь: «Я убедился, что все привыкли молчать о таких вещах».
В тоже время лидеры групп подняли тревогу и обвинили агентов; Койн почувствовал угрозу для себя. «Один агент сделал мне замечание в лифте, - утверждает он. - Я сказал ему, что, похоже, офис коррумпирован. По его словам я понял, что совершаю серьезную ошибку».
Через неделю Гафни вызвал к себе в кабинет Койна и спросил его, был ли он в машине, припаркованной возле здания суда с секретаршей. Койн отрицал это голословное утверждение, Гафни сказал, что он также не верит этому, но одно может утверждать (при этом подмигнул ему): он уйдет в отставку».
«Может быть, он отправил послание?» - Койн задумывается, мысленно вызывая в воображении О'Кифа, потерявшего сознание в машине с пакетом героина в бардачке. Затем он рассказывает, как утром 31 августа 1960 года жена агента Чарльза Томпсона была найдена своим мужем, сидящей в любимом кресле в гостиной мертвой в результате передозировки героина.
«Ходил слухи об убойной дозе, - объясняет Койн. - Состоялась встреча с людьми из министерства финансов, прибывшими из Вашингтона. Но это было похоже на заметание мусора под ковер. После этого я начал думать, что мне лучше уйти отсюда. Они могли что-нибудь со мной сделать. Вряд ли мне подсунули бы убойную дозу, но могли, в конце концов, подбросить что-нибудь и в машину».
В конце 1960 года Эдди Койн обратился в министерство финансов и получил перевод в таможенную службу в Нью-Йорке. «В 1961 году, - говорит он, - парни, которые вызывали подозрения, попадали под серьезное расследование, а парни, которые не устраивали мне неприятностей, этому содействовали. Это не было сведением счетов, но вы могли ответить на вопрос: «Может ли распространяться коррупция без вовлечения в это части руководства?»
Джордж Гафни по-другому вспоминает об этих событиях: «Эдди был честным сотрудником, - соглашается он. - Он пришел ко мне и рассказал обо всем. Но пришел не сразу. Сперва он поставил в известность Вашингтон. Я узнал об этом, потому что Чарли Макдоннелл рассказал мне, что Эдди пытался уговорить пять агентов поехать в Вашингтон вместе с ним. Но никто не изъявил желания. Затем он пришел ко мне и в этот раз я позвонил Энслинджеру и доложил ему о том, что происходит».
«Энслинджер отправил Сэма Левина, главу округа из Филадельфии. Сэм был у меня в офисе, когда пришел Эдди со своими подозрениями. Сэм предложил ему привести хотя бы один достоверный факт. Но все это были слухами, а недели через две Эдди пришел и принес свои извинения. Он сказал, что парень из Бюро позвонил ему и предложил встретиться в мотеле в Нью-Джерси. Парень из Бюро просил Эдди сохранить это в тайне и сделал ему предложение: в случае, если для него (Эдди) возникнет какая-то угроза, он может связаться с ним в Округе Колумбия. Не с Энслинджером. Не со мной. А только с ним».
Гафни успокаивает себя: «Через несколько месяцев под руководством Фреда Дика в Нью-Йорк для официального расследования прибыли представители Бюро.
Представителем Бюро был Уэйленд Ли Спир, коренастый блондин, курящий трубку, поглощенный страстным желанием искоренить всю коррупцию внутри ФБН.

ЛЁГКАЯ СМАЗКА

Согласно Говарду Чэппеллу, «Ли Спир был, вероятно, одним из наиболее успешных следователей в истории Бюро. Большую часть своей карьеры он был разъездным руководителем, проверявшим офисы на предмет злоупотреблений с фондами, оборудованием и оценивавшим продуктивность работы. Он был безразличен ко многим недостаткам, кроме отсутствия честности, сопереживал и радовался честному исправлению ошибок, он обучал агентов, как совершенствовать свои операции. Он сам был человеком высоких моральных принципов и, возможно, боялся оказаться в аду больше, чем все остальные члены Бюро, включая и представителей руководства. Но правда была в том, что Ли Спир готов был внести ценный вклад в работу каждого офиса, если вы хотели помощи, при этом вы не делали ничего плохого с точки зрения законных методов».
Клеветники Спира утверждали, что он у него были собственные амбиции планы по улучшению благосостояния организации в то время, когда умерла жена Энслинджера и он был озабочен поиском весомых доводов для Конгресса и ООН. Спир хотел стать Комиссаром, считали они, и его прощупывание возможностей было способом одержать верх на Энслинджером до того, как поднимутся Сирагуса и Джордано.
Энди Тартальино, один из сторонников Спира, предполагал, что Энслинджер послал Спира в Нью-Йорк для проведения специфического расследования деятельности группы черных агентов, прикрываемых конгрессменом от Гарлема Адамом Клейтоном Пауэллом, но что Спир по собственной инициативе расширил расследование, включив в него группу агентов, лояльных Гафни и бывшему главе отдела Джиму Райану. До Спира доходили слухи, циркулировавшие уже много лет и не только по поводу азартных игр в офисе. Между прочим, это говорило о том, что глава округа должен был надеть судейскую мантию и провести суд на этими жуликами, в котором нечего не подозревавших наркоманов угрозами заставляли становиться информаторами.
Так, после жалоб Койна на воровство и то, что в преступления вовлекались агенты, Спир начал проверять расписки и рапорты информаторов и в июне 1961 г. после года предварительной работы он отправился в Нью-Йорк для расследования деятельности агентов, замешанных в коррупции. Но Спир не имея полномочий для проведения этого расследования, делал это по собственной инициативе. В это время помощник Комиссара Джордано отправил лояльного ему человека Фреда Т. Дика, который являлся оперативным руководителем в ФБН вместе со Спиром.
Один из наименее известных агентов ФБН, Дик поступил на работу в Бюро в 1951 году после сокращений в полиции штата Нью-Йорк. Педантичный, жесткий и по-уличному дерзкий, в тоже время характеризуемый одним из агентов как раздражавший всех своим сарказмом и высокомерием, он работал в Нью-Йорке в течение трех лет и был переведен по «состоянию здоровья» в Канзас-Сити, где у него сформировались достаточно близкие отношения с главой округа Генри Джордано. После того, как в 1956 году Джордано стал оперативным руководителем ФБН, он помог Дику вернуться в Нью-Йорк, где тот пробыл до 1959 года, пока Джордано, ставший к тому времени помощником Комиссара, не забрал его в штаб-квартиру, так как ему был необходим свой человек в должности оперативного руководителя. Это было хорошим решением со стороны Джордано, так как Фред Дик был осторожен в своих высказываниях и действиях, зная кого и когда следовало прикрывать.
«Джордано сказал, что Спир обнаружил расписки за платежи информаторам, которые никогда не производились, - сообщил Дик. - Мы со Спиром отправились в Нью-Йорк и он всю ночь вызывал агентов в свой номер в отеле. Он допрашивал их, не зачитывая их права, в то время как я, съежившись, сидел в углу. Прошло шесть недель и они нашли важных покровителей».
Некоторые агенты обратились к своим конгрессменам с жалобами на домогательства и обвинения со стороны руководства. Один сказал, что Спир вел себя непристойно (дело происходило поздно ночью и он, будучи раздетым, оставался в трусах и майке на протяжении всего допроса), другой обвинил Спира в расистских высказываниях. Но хуже всего было то, что Спир подождал, пока Гафни уедет и действовал без его ведома.
«Энслинджер вызвал меня в Вашингтон, - рассказывает Гафни, - и когда я вошел к нему в кабинет, он дал мне сверток, который достал из своего стола. «Я понимаю, что агенты используют часть героина, изъятого во время обысков, - сказал он».
Гафни говорил спокойно и тихо. «Я сказал ему, что у всех агентов имеются такие свертки, потому что Спир выразил недовольство тем, что наши химики регистрируют разный вес, другое дело, что это было зарегистрировано как доказательство. Энслинджер не был осведомлен о том, что химики смешивают героин с другими компонентами перед тем, как положить в пакеты, и только после этого взвешивают. А мы использовали пакеты для компенсации. В другом случае героин отправлялся в контейнер, чтобы мы могли снять отпечатки пальцев с пакета. Это было хорошим доказательством и Энслинджер был удовлетворен моими объяснениями».
Как рассказывает Фред Дик, «Спир и я вернулись в штаб-квартиру, когда зловоние от этой грязи витало в воздухе, Генри позвал мня к себя в кабинет и спросил, что произошло. Я рассказал ему, тогда он отправил меня к Гилмору Флюсу, помощнику секретаря Казначейства по законодательству объяснить всю ситуацию. И Флюс разозлился на Спира».
«Спира поставили в известность, что он должен покинуть должность третьего помощника после того, что случилось, - сказал Гафни. - Он стал главой округа в Денвере, а Сирагуса стал помощником Комиссара по надзору».
В своем заключительном докладе Фред Дик сообщает, что девять агентов неправильно давали деньги информаторам и он рекомендовал понизить их в должности и ограничить их полномочия. Этого не произошло. Он сказал, что группа 3 под руководством Джона Дольче склоняла отдел к «преувеличению количества конфискаций в своих отчетах», он критиковал Гафни за то, что тот не требовал четкого следования инструкциям. (5) Энслинджер обратился к помощнику главы отдела в Чикаго Уильяму Дж. Даркину (один из любимых агентов Энслинджера и бывший помощник Джона Дольче в Нью-Йорке) провести независимый анализ расследования Спира. В декабре 1961 года Даркин написал «мягкий» отчет, оправдав следователей по обвинению в излишнем «рвении» и рекомендовал, чтобы расследование пришло к заключению в решении перемещения агентов, «вызвавших подозрения», что было равносильно их наказанию. И это был конец коррупционного скандала. (6)

ВЫПАВШИЕ ИЗ НЕУДАЧНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ СПИРА

После того, как Гафни содействовал одним агентам, подвергшимся расследованию Спира, другие агенты в Нью-Йорке ушли в отставку от чувства безысходности. Одним из них был Роберт Дж Фьюри. Бывший патрульный полицейский, Фьюри расследовал дела черных мусульман, кубинских торговцев оружием и лиц, занимавшихся подрывной политической деятельностью, и его присоединение в 1959 году к ФБН не было случайностью. «Я поступил в группу 3, которой руководил Джон Дольче, - рассказывает он, - и примерно около года все было в порядке, потому что боссы из Вашингтона не рвались посещать нью-йоркский офис». В поисках убежища Фьюри подал прошение на перевод его в судебный отдел. Подобно многим своим коллегам, он видел, что судебный отдел и международная группа используют только честные пути реализации федерального закона о наркотиках. «Марти Пера и Энди Тартальино были разумными людьми и предавали законченный вид тому, что разрабатывалось всеми боссами из штаб-квартиры ФБН, - утверждает он. - Они напоминали различные элементы французской сети, которые никогда не совмещаются, и им всегда сопутствовал успех, но в то же время все было не так хорошо».
Согласно Фьюри, последней каплей стало убийство 8 августа 1961 года информатора Шорти Холмса. Он был главным свидетелем в важнейшем расследовании против крупных мафиози. Его обнаружили изуродованным и брошенным в контейнер с пищевыми отходами. «Мир рухнул вокруг меня, - продолжает Фьюри. - Я и еще несколько агентов решили уйти. Люди уходили в Государственный Департамент, в АТФ или в Таможню. Все боялись видеть и слышать такие ужасные вещи».
Тони Маньярасина обобщает ситуацию: «Люди в ФБН были в постоянном напряжении. Но мы не могли покупать торговцу пиво и потом спрашивать его про килограмм героина». Он осуждал Энслинджера за скупой стиль руководства, вынуждавший агентов нарушать законы. «Однажды я прикрывал одну женщину в Бейруте. Она надеялась, что я куплю ей шампанское, но у меня было только одиннадцать долларов суточных. В другой раз я покупал кокаин в Милане, но у ФБН не было лаборатории, чтобы протестировать его, и мне пришлось обращаться для этого в аптеку».
«Почему за то время, что Энслинджер был Комиссаром было только два инспектора? - задавал риторический вопрос другой агент. - Потому что он не хотел, чтобы обнаружилось что-нибудь плохое. Он хотел убедить Конгресс, что мы можем решать проблемы с 300 агентами. Но это только затрудняло возможности агентов кооперироваться друг с другом. Нам некуда было обратиться и мы заканчивали поеданием самих себя».
Марти Пера возлагал вину за проблемы с коррупцией на саму суть достаточно грубой тайной работы. Он говорил: «Если вы считаетесь удачливым потому, что умеете лгать, мошенничать и воровать, то эти вещи становятся вашим инструментом в общении с бюрократией». Но все это было результатом реакционной политики Энслинджера. В марте 1962 года в статье для журнала «Харперс Мэгэзин» Бенджамин ДеМотт писал, что Энслинджер со своим «полицейским менталитетом» несет ответственность за процветающее в ФБН «невнимательное отношение к конституционным правам своих оппонентов». Де Мотт лукаво подчеркнул, что» руководствуясь полицейским менталитетом, Бюро по наркотикам, больше всего напоминает Ревнителей Библии». (7)
В 1961 году Билл Дэвис направил Энслинджеру протест против полицейских методов и выступил за более гуманный подход к наркоманам. «Мистер Комиссар, - писал Дэвис, - мне не нравится говорить вам о высокой цене, которую приходится платить за рецидивы».
«Мистер Дэвис, - ответил ему Энслинджер, - мы, прежде всего служители закона, а не социальные работники».
Совершенно разочаровавшись в работе, Дэвис ушел в отставку и нашел себе место в Информационной Службе США.
Агент Тони Джонсон также ушел в 1961 году по соображениям консервативного фундаментализма, сравнимого со взглядами «Ревнителей Библии». «Я вел тридцать дел в течение шести недель в Гэри (Индиана), - говорит Джонсон, - и обратился с просьбой перевести меня в Индианаполис. Вместо этого меня отправили в Хьюстон, где обязанности агента выполнял Джек Келли. Он тесно сотрудничал с мексиканскими официальными властями, я был отправлен в Мексику вместе с информатором. Часть сделки было моё предложение отправиться в Даллас, чтобы взять грузовик. Я покинул Хьюстон, и по дороге остановился в одном месте выпить чашечку кофе. Люди за стойкой сказали мне: «Убирайся отсюда, ниггер».
«Я не подчинился этому, а вскоре туда пришли полицейские. Они не поверили моим полномочиям и отправили меня на два часа в тюрьму. Когда, в конце концов, я прибыл в Даллас, тамошние агенты даже не рассчитывали увидеть меня. Они не спрашивали, зачем я приехал, но осведомитель, белый парень, говорил примерно о неделе впереди. Это стало последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, и я решил уйти. Я поступил на работу в Комиссию по преступности штата Нью-Джерси».

СМЕНА КАРАУЛА

Гарри Энслинджер провел большую часть 1961 года, затратив много энергии на модификацию плана, который предполагал соединение всех предшествовавших соглашений по наркотикам, принятым ООН, в одно целое. Проект, известный как Единая Конвенция, положения которой позволяло некоторым африканским странам получать доходы от выращивания опиума на экспорт. Энслинджер был против этого аспекта договора, но он подписал его, выполняя просьбу нового президента Джона Ф. Кеннеди. В качестве благодарности за этот поступок президент Кеннеди вновь назначил Энслинджера Комиссаром по наркотикам. Это был политически ловкий ход президента, чей амбициозный брат, Генеральный прокурор Роберт Кеннеди планировал начать атаку на организованную преступность, в чем рассчитывал именно на ФБН.
Когда в сентябре 1961 года умерла его жена, Энслинджер был физически сильным семидесятилетним мужчиной, оставаясь до тех пор знатоком политики. С приближением своего ухода на пенсию в мае 1962 года он горевал о своей жене и называл себя в письме (март этого же года) Бенджамину ДеМотту «забракованным», проводя не больше «часа в месяц за письменным столом». (8) Безуспешного пытаясь удержать свою уходящую эпоху, свои последние месяцы пребывания в ФБН он шел по наклонной плоскости. Но у него имелись скрытые резервы. Если он хотел чего-то, он мог отдать распоряжение в штаб-квартире ФБН, которое успокаивало колебания, возникшие из-за рокового расследования Спира. Взамен он старался, прежде всего, не запятнать свою репутацию, сохранял дистанцию и цинично рекомендовал придерживаться субординации в сражениях между своими сотрудниками. Он завершил свою карьеру в Женеве в свойственной ему манере, ругая красный Китай и используя последние семнадцать конвенций ООН по наркотикам. Последним залпом перед его уходом с работы была передача полномочий Генри Джордано, после чего экс-комиссар отправился в Холлидейсбург.
К несчастью для ФБН, Генри Джордано не имел решимости привнести что-нибудь новое, этическая атмосфера его замыслов в ФБН была направлена на то, чтобы укрепить свои позиции. Одним из его выдвиженцев был Уолтер Панич, опытный агент, который поступил в ФБН как клерк в 1942 году. Джордж Уайт, занимавший в 1947 году должность главы округа в Детройте, представил Панича Джордано как члена своего внутреннего круга и они стали хорошими друзьями. По рекомендации главы округа в Балтиморе Ирвина Гринфилда помощник комиссара Джордано взял Панича в конце 1961 г. в Вашингтон в качестве своего заместителя по административным вопросам.
«В штаб-квартире было множество административных проблем, - объясняет Панич. - Это была, прежде всего, бухгалтерия офиса, состоявшая из одного бухгалтера, весь персонал включал четырех женщин-клерков. Управленческие проблемы были главной болезнью, поэтому Генри распорядился, чтобы я привел все дела в порядок. Он был гораздо прогрессивнее, чем Энслинджер. Он получил больше денег от Конгресса, наняв персонального менеджера и, продвигаясь по службе, начал медленно расти».
Но Джордано не пытался найти решение проблемы коррупции, создавая штат инспекторов, пополняя бухгалтерию и другой персонал. Он совершил ошибку, оставаясь приверженцем энслинджеровского полицейского менталитета, не занимаясь проблемой метадона, который представлялся как опасный наркотик. Хуже всего был его взгляд на организационную точку зрения, он продвигал самоубийственную политику сотрудничества с ЦРУ.



15
ВОЛШЕБНАЯ КНОПКА

«Все подозрительно и запутано
Пока тайна не раскрыта»
У. Х. Оден, «Двойник»

В то время, как агенты уклонялись от внутреннего расследования случаев коррупции в конфликтующем нью-йоркском офисе, навязанного помощником Комиссара по надзору Ли Спиром, ЦРУ усилило организационные установки, принесшие духовные переживания нанятым агентам ФБН и информаторам, так же как важнейшим наркоторговцам, привлеченным к официальной программе по уничтожению, получившей кодовое наименование ZR/RIFLE. Чарли Сирагуса стал главным игроком посредством программы ЦРУ MKULTRA.
Джордж Уайт в 1953 году основал первую конспиративную квартиру MKULTRA в Нью-Йорке, а в 1955 переместил свои операции на Честнат-стрит в Сан-Франциско, где к нему присоединился Айк Фельдман. Сирагуса был привлечен с 1959 года, в то время он по своей должности являлся оперативным руководителем ФБН, инспектируя второе здание Уайта, используемое в программе MKULTRA, расположенное на Грин-стрит, 261 в Милл Вэлли на другой стороне залива Сан-Франциско в округе Марин (квартира на Честнат-стрит была закрыта в 1958 году). Там Уайт (к тому времени страдающий алкоголизмом), Фельдман и другие ученые, привлеченные ЦРУ, испытывали баллончики с распылителем, вызывающую зуд пудру, препараты, вызывающий диарею, и другие «вещества, способные причинить беспокойства». Также испытывались «специальные гиподермические иглы, позволяющие впрыскивать наркотик через пробку внутрь бутылки с вином». (1) Иглы были настолько хороши, что их можно было использовать для укола человека так, что он мог его не почувствовать, потенциально они могли быть использованы для устранения нежелательных лиц.
Конспиративная квартира в Милл Вэлли на практике оказалась неподходящим местом и в феврале 1960 года, руководствуясь различными соображениями, ЦРУ открыло новую в Сан-Франциско. Она использовалась до 1965 года, получив название «Плантейшн-Инн», и была любимым местом для пьянок руководства отдела ФБН в Сан-Франциско. Сирагуса описывал ее как «большую комнату с маленькой кухней и ванной». Он говорил, что «у Уайта было место, оснащенное прослушивающей аппаратурой и двойными зеркалами. Когда Уайт хотел воспользоваться зеркалом, он снимал соседнюю квартиру. Ключ от конспиративной квартиры был у Айка Фельдмана и любой агент, который хотел воспользоваться ключом, мог свободно взять у него. «Фельдман был разумный малый, быстро говорил, но иногда был излишне агрессивен, - говорит Сирагуса. (2)
Фельдман работал на конспиративных квартирах района Залива вместе с доктором Рэем Трейчлером, застенчивым и предпочитавшим уединение, в то же время достаточно нервным. Трейчлер помогал сотрудничать с крупнейшими американскими фармацевтическими компаниями, связанными с ЦРУ, с 1957 года начал работать по программе MKULTRA, когда Сид Готтлиб получил назначение за рубеж. Уайт, Фельдман, Трейчлер и многочисленные ученые из ЦРУ проводили множество экспериментов на квартирах, задействованных в MKULTRA, и в ночных клубах в районе Залива. Экзотическое оружие, которое они испытывали, представляло собой компактные газовые патроны, подобранные по калибру к различным видам оружия, и предназначенные для распыления парализующих химических препаратов, лучше выводящих из строя противника, чем обычный слезоточивый газ.
Несмотря на это Сирагуса запретил все операции по программе MKULTRA, прочитав доклады Уайта и Фельдмана, а также прослушав магнитофонные записи. Все изменилось в январе 1961 года, когда Трейчлер обратился к Сирагусе открыть конспиративную квартиру в Нью-Йорке по адресу 13 Вест-стрит, 105, которую он также собирался, не вызывая подозрений, использовать как часть программы MKULTRA. По сообщениям Сирагусы, Трейчлер не сказал ему, зачем ЦРУ собирается открывать конспиративный притон на 13-ой улице, но в 1977 году он рассказал на заседании подкомитета Сената, что он предполагал это, потому что ЦРУ хотело «выявлять перебежчиков из своих рядов». (3) Нью-йоркская конспиративная квартира была оснащена скрытыми магнитофонами, жучками в телефонах и микрофонами, вмонтированными в шпильки (или выглядевшими как ногти), разбросанными по всей квартире и двойными зеркалами, перед кроватью и на стене между двумя соседними квартирами.
Трейчлер выдал Сирагусе деньги за мебель и аренду, которые он перевел на счет под вымышленным именем Кэл Салерно. Энди Тартальино, только что вернувшийся из Европы и поступивший в судебный отряд, помогал своему наставнику оснащать квартиру. Инструктор ФБН по оружию, агент-ветеран Джон Тэгли помогал обеспечивать охрану.
Сирагуса представил Трейчлеру Джорджа Гафни, встреча происходила в ресторане в Нью-Йорке. Гафни вспоминал, что Трейчлер говорил с британским акцентом, носил шляпу-дерби и зонтик, он дал ему две специфических инструкции. Он сказал, что ЦРУ имеет приоритет в использовании этой конспиративной квартиры и что агенты ФБН не должны вмешиваться, если что-то случится. Гафни также сказал, что сделает, чтобы апартаменты выглядели так, будто в них «живут». В соответствии с другой инструкцией, квартира на 13-ой стала удобным местом для проведения расследований агентами ФБН, проверки информаторов, а также проведения вечеринок. Она был пристанищем для иногородних агентов, членов семей, старых друзей и лиц, занимавших высокие посты, которые могли там останавливаться, приезжая в Нью-Йорк.
Некоторые агенты знали, что таинственная квартира была создана ЦРУ, ходили слухи о том, что штаб-квартира была вовлечена в коррупцию, что все боссы, возможно, получают «вещи», но не деньги от выдвиженцев высших эшелонов власти, наподобие руководителя «Пан-Ам» Сэма Прайора. Таким образом, квартира на 13-ой стрит способствовала подрыву единства Нью-йоркского офиса. Но большие проблемы от сотрудничества с ЦРУ еще только набирали обороты.

СВЯТОЙ ПОКРОВИТЕЛЬ ПОЛИТИЧЕСКИХ УБИЙСТВ

Посредством программы MKULTRA ФБН оказалось вовлечено в планы ЦРУ по организации убийства Фиделя Кастро. Один из этих планов был разработан в марте 1960 года под руководством президента Эйзенхауэра и основывался на том, что ЦРУ именовало «синдикатом азартных игр», при помощи которого они надеялись вербовать убийц внутри Кубы. В качестве исполнителя этого плана глава службы безопасности ЦРУ Шеффилд Эдвардс завербовал Роберта Мэхью, частного детектива, чья фирма субсидировалась агентством с 1955 года, когда он помог Ставросу Ниархосу выиграть борьбу за выгодный контракт на перевозку нефти из Саудовской Аравии у Аристотеля Онассиса. Мэхью заручился поддержкой Джонни Роселли, мафиози, с которым встретился через адвоката Эдварда, Беннетта Уильямса. Управляя концессией торговых автоматов в Вегас Стрип, Роселли (урожденный Франческо Сакко), был арестован за мелкую торговлю героином в 1921 году и провел три года в тюрьме (1941-44 гг.) за свое участие в вымогательстве у профсоюза в Голливуде. Став известным и влиятельным гангстером, он прибыл вы Нью-Йорк в сентябре 1960 года и встретился с курирующим его офицером ЦРУ Джеймсом О'Коннелом. Месяц спустя в Майами Эдвардс, О'Коннелл и Мэхью (все бывшие агенты ФБР) привлекли Сэма Джанкана и Санто Траффиканте, покровителя наркоторговли, к реализации плана убийства. (4)
Санто Траффиканте был важным человеком, привлеченным к плану убийства Кастро, хотя он значился под номером 234 в международном списке ФБН, причем имелись серьезные сомнения в его лояльности. ЦРУ знало, например, что в течение четырех месяцев, что он был арестован на Кубе, Траффиканте жил в относительной роскоши, несмотря на то, что он договорился о возвращении конфискованных средств Мафии с братом Фиделя Кастро, Раулем. ЦРУ также знало, что после своего освобождения Траффиканте свободно путешествовал в Гавану и обратно. Но сомнения оставили без внимания, потому что он тесно контактировал с лидерами антикастровской оппозиции в изгнании и мог связываться с их секретными агентами на Кубе. Одним из значительных агентов был Хуан Орта Кордова, директор одного из управлений при правительстве Кастро в Гаване. Исходя из предположения, что Орта мог убить Кастро, шеф безопасности ЦРУ условился о доставке ему одного из ядов, созданных по MKULTRA. Суть плана состояла в том, что Орта должен был бросить таблетки в кофе Кастро. Но кубинские органы безопасности установили, что Орта является контрреволюционером и лакеем Мафии, и он был уволен 26 января 1961 года. Таблетки были доставлены в феврале, когда он был уже бесполезен для привлечения к работе.
Немедленно после провала этого плана Траффиканте, а не ЦРУ, как считается, разработал второй план убийства, в котором любовница Кастро, Марита Лопес (подобно Орта) должна была дать смертельную дозу яда MKULTRA премьер-министру. Эта попытка, за которую Траффиканте заплатил 150000 $, была условно организована его деловым партнером, доктором Мануэлем Антонио де Варона. Связанный с бывшим кубинским президентом Карлосом Прио Сокаррасом, Тони Варона в 1961 году возглавил финансируемую Лански и созданную ЦРУ антикастровскую политическую организацию под названием Революционно-Демократический Фронт (FRD Frente Revolucionario Democratico) в Майами. (5)
После того, как Траффиканте предоставил множество тайных помощников, офицер ЦРУ Джим О'Коннелл передал таблетки с ядом гангстеру Джонни Роселли. 13 марта 1961 года Роселли отдал их зятю Вароны в отеле «Фонтенбло» в Майами для последующей передачи роковой женщине Марите Лопес. Но вторжение в Залив Свиней нарушило подробно разработанную схему и тремя месяцами спустя, в июле 1961 года, Сирагуса заявил о прекращении использования Траффиканте как двойного агента. Он утверждал, что его арест Кастро и заключение в тюрьму было обманом и что на самом деле Траффиканте работал с агентами Кастро в прибыльном игорном бизнесе в Майами. (6) В результате он саботировал первую попытку ЦРУ устранить Кастро и, вероятно, раскрыл другие планы ЦРУ. Но Траффиканте, как доктор Чанг до него, никогда не попадал под арест по обвинению в торговле наркотиками и, согласно скрытому наблюдению, продолжал руководить своим игорным бизнесом и наркоторговлей с прежней безнаказанностью.
Как это могло произойти? Ответ прост: Траффиканте и другие международные наркодельцы и дегенераты, наподобие Джонни Роселли, могли привлекаться для убийств по заданиям ЦРУ.

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ УБИЙЦ

В 1960 году от президента Эйзенхауэра через Специальную группу Совета национальной безопасности ЦРУ получило полномочия на проведение своих операций по ликвидации. Членами Специальной группы были Аллен Даллес, советник по национальной безопасности Гордон Грей, заместитель государственного секретаря Ливингстон Мерчант и помощник министра обороны Джон Н. Ирвин. Грей, напомним, предал забвению расследование Гюнтера Райнхардта о причастности офицеров армии США к торговле наркотиками в Германии после Второй мировой войны. (7)
После решения Специальной группы разработать программу политических убийств Даллес передал просьбы президента помощнику директора ЦРУ по планированию Ричарду Бисселлу. Последний активизировал работу сверхсекретного подразделения по организации убийств, возглавляемого Уильямом К. Харви, главой подразделения D Отдела иностранной разведки ЦРУ. «Исполнительские операции» (эвфемизм слова убийство) подразделения Харви были скрытой частью большой программы, получившей кодовое наименование ZR/RIFLE, которая подразумевала добывание иностранных шифров и кодов через кражи и взломы сейфов и похищения курьеров и шпионов, которые по совместительству оказывались контрабандистами наркотиков, а также извлечение содержимого их дипломатической почты. (8)
В некоторых случаях Харви координировал действия Джорджа Уайта от ЦРУ. Страдающий избыточным весом, становящийся агрессивным после выпивки, увлекающийся женщинами вместе со своим старым другом Джеймсом Энджелтоном, он поступил на работу в ФБР в 1947 году, став руководителем контрразведки в Отделе Специальных Операций. В 1948 году он перешел на работу в ЦРУ и быстро достиг известности, когда раскрыл, что Ким Филби, британский офицер связи при ЦРУ является советским шпионом. В 1953 году он был назначен руководителем резидентуры в Берлине, где он прослужил несколько лет, после чего вернулся в штаб-квартиру, возглавив подразделение D. (9)
Подразделение D занимало уединенное место в наиболее изолированной части здания ЦРУ, и креатура Харви оставалась неизвестной. Немногое из того, что знали о них, содержалось в рукописных бумагах Харви, обрисовывало в общих чертах поиски в конце 1960 года ведущего агента под кодовым именем QJ/WIN, чьей задачей было вербовать наемных убийц и воров- взломщиков. В своих записях, Харви выделял особым шрифтом сведения, касающиеся среды обитания контрабандистов наркотиками, обдумывал кандидатуры, пригодные для позиций QJ/WIN, соглашался использовать «бывших членов сопротивления» со времен ОСС. «Корсиканцы предпочтительнее, - писал Харви. - Сицилийцы могут руководить Мафией». (10)
ЦРУ нанимало корсиканских наркоторговцев в качестве наемных убийц и защищало несомненных мафиози в их преступной деятельности. Зная, кем они были ранее, Харви отобрал девять кандидатов для позиций QJ/WIN, согласно документам ЦРУ, которые были обнародованы, восемь имен были вычеркнуты из списка, так же как и имя резидента ЦРУ, который их рекомендовал. Анонимный глава резидентуры очень мало сообщал о каждом из кандидатов. Кандидат номер один, судя по всему, разыскивался ФБН. Второй был хорошо информирован и предлагался как возможный наемный убийца. Четвертым был американец из Рима, имеющий опыт работы с преступниками и это могли быть Джек Кьюсак, Хэнк Манфреди или Пол Найт. Пятый был из Милана, который «обладал хорошими возможностями». Шестой, владеющий многими иностранными языками хозяин бара во Флоренции, хорошо знакомый с криминальным миром Бельгии и, исходя из этого, подходящий для работы в Конго, где ЦРУ планировало убийство премьер-министра Патриса Лумумбы. Седьмой представил Джеку Кьюсаку двух специалистов по взлому сейфов 19 июля 1960 года в Барселоне. Восьмым был русский, живущий в Антверпене, был склонен к сотрудничеству армейской контрразведкой во Франкфурте. Девятый - француз, занятый производством коммерческих фильмов.
Третьим был Чарли Сирагуса. Резидент, который предложил список Харви, описывал Сирагусу как «источник знаний о корсиканцах и сицилийцах» и предложил, чтобы Харви «проконсультировался с ним, можно ли установить в Районе №2 (Нью-Йорк) какие-либо контакты с цветными из Вест-Индии, которые можно было использовать для наших потребностей». (11)
Харви был настолько зависим от ФБН и его связей в преступном мире, что написал слова «Волшебная кнопка» перед упоминанием Бюро в своих бумагах. Но он хотел, чтобы Мафиози или американцы не были преобладающими в проведении операций и начал поиск других людей в ноябре 1960 года, удивленно спрашивая при этом: «Насколько осведомлен Сирагуса?» (12)
Он знал очень много. Как-то в период между летом 1960 и весной 1961 года офицер ЦРУ Винсент Силл, ветеран берлинской резидентуры, где он служил под руководством Билла Харви, попросил Сирагусу «набрать отряд убийц». (13) Обратившись с этой просьбой, Силл ссылался на множество контактов Сирагусы в преступном сообществе и сказал, что ЦРУ готово заплатить 1 млн. $ за успех. Он также спросил Сирагусу о возможности учредить детективное агентство в качестве прикрытия для нелегальных операций ЦРУ в Америке. (14) Сирагуса сказал, что он отказывается от этого по моральным соображениям, и как подтверждает формальное предложение Силла, это означает привлечение его к программе Харви ZR/RIFLE. Однако один эксперт Алан Блок думал, что Сирагуса по крайней мере прикидывался и что он фактически являлся QJ/WIN. (15)
Национальность QJ/WIN была точно не известна. Его биографические данные (названные папка-201) содержат двадцать семь документов за период с 1955 года, когда он прервал контрабанду никеля через Железный занавес, до завершения им работы в качестве агента в 1964 году. Ни в одном из документов не называется его настоящего имени. Ни одного факта. Харви в своих записях настаивает на «телефоне 201», это было вполне характерно для скрытых папок контрразведчика. Даже сохранившиеся сведения об использовании QJ/WIN в лучшем случае неопределенны.
Единственным фактом является то, что этим таинственным оперативным агентом был Хосе Мари Андре Манкель, как сообщал 1 мая 1975 года в своих мемуарах Мэйсон Каргилл (член Комитета вице-президента Рокфеллера по расследованию деятельности ЦРУ на территории Соединенных Штатов). (16) Харви в своих записях помечал QJ/WIN как «FNU Mankel», что подкрепляется сведениями Каргилла. Но писатель Ричард Мэхони заявлял, что QJ/WIN был Моисей Машкивитцан, русский эмигрант, живший в Люксембурге. Мэхони - сын офицера ЦРУ, который в это время служил в Африке и мог иметь информацию изнутри. Не называя имен, он также утверждает, что среди наемных убийц Харви были два корсиканца, «Сантелли и Гариони», использовавшие итальянские паспорта, как итальянцы из района Триеста (зона ответственности Манфреди), которые всегда были готовы использовать оружие. (17)
Также было известно, что Харви считал наиболее важным привлечение корсиканцев шпионить за советскими агентами и человек, выбранный им в качестве QJ/WIN, был нанят во Франкфурте 1 ноября 1960 для операции по устранению Лумумбы в Конго. Он говорил, что «Советы действуют в Африке среди национальных групп, особенно корсиканцев (в добавление к итальянцам), и что необходимо предельно точно определять это и рекомендовать нескольких заслуживающих доверие способных людей для использования в наших целях». (18)

УСЛОВИЯ ДОГОВОРА МЕЖДУ ШПИОНАМИ И НАРКОТОРГОВЦАМИ

Согласно документам, содержащимся в папке-201, QJ/WIN был высокий и худой, был женат, несмотря на то, что являлся гомосексуалистом, имел многочисленных друзей среди круга состоятельных людей в Париже. Он был экстраординарным мошенником. Он являлся двойным агентом во время войны и свидетельствовал на следствии по делу маршала Петена. После войны он занимался контрабандой и на какое-то время один из четырех или пяти агентов ФБН нанимали его и обеспечивали его дела в Люксембурге. Через этих агентов ФБН глава резидентуры ЦРУ в Люксембурге Арнольд Сильвер вышел на контакт с QJ/WIN осенью 1958 года «в связи с нелегальными операциями, связанными с контрабандой наркотиков в США…в интересах Бюро по наркотикам». (19)
QJ/WIN работал и на ФБН, и на ЦРУ следующие восемнадцать месяцев, в течение этого времени Сильвер увидел в нем потенциального агента-провокатора против Советов.
Странно, но возможно через какое- то время после того, как 18 июля 1958 года газета «Нью-Йорк Таймс» процитировала слова посла США в Швейцарии Генри Дж. Тейлора о том, что китайские коммунисты в союзе с Советами используют Берн, как центр торговли наркотиками, и отчисляют проценты для полковника Абдул Карим эль Кассема в Ираке ЦРУ наняло QJ/WIN. (Как читатель помнит, Сид Готтлиб направил Кассему «Черного Валентина» MKULTRA через какое-то время после его прихода к власти.) Неделю спустя Тэйлор отказался от своих утверждений, но сцена была подготовлена и провокатор Сильвера QJ/WIN, а также его хозяин Билл Харви и подразделение D воспользовались ситуацией. (20)
Машина пришла в движение в апреле 1959 г., QJ/WIN сказал Сильверу, что он установил контакт с одним французом и попросил его войти в группу наркоторговцев, которые приобретали большое количество опиума у китайских коммунистов. Француз был рыжеволосый с карими глазами. Он родился в стране Басков и занимался контрабандой наркотиков из Северной Африки до и после войны и трижды отбывал наказание по обвинению в разных преступлениях, последний раз в декабре 1958 года. Француз рассказал QJ/WIN, что двое сицилийцев, живущих в Париже, были вовлечены в этот наркотраффик (возможно, вышеупомянутые Сантелли и Гариони), и что они получили 50 килограмм чистого опиума из Гонконга и переправили его в США через Канаду. Француз сказал, что китайцы снабжают наркотиками бесплатно, но с условием, что они будут распространяться в Соединенных Штатах. (21)
QJ/WIN выразил готовность внедрить его в круг китайских коммунистических наркотроговцев, но ЦРУ высказало сомнения по поводу его надежности, Сильвер чувствовал, что француз вовлечен в некоторые темные дела и предложил ему простую работу, потому что он хотел свободных отношений с наркотороговлей, как, к примеру, нанятый информатор ФБН. 29 апреля 1959 года Аллен Даллес распорядился, что «ближайший сотрудник Бюро по наркотикам» опросит, как QJ/WIN, так и француза, оценит их рассказы и решит, в какой операции их можно использовать. (22) Персональное участие Даллеса подчеркивало важность значения этой потенциальной операции, потому что именно это «определялось условиями договора», как сообщал в своем докладе другой агент ЦРУ, который утверждал, что существует подобный круг наркоторговцев (если речь шла не о том же самом), руководимый китайским коммунистическим посольством в Берне.
Ричард Бисселл, заместитель директора ЦРУ по планированию, суммировав все детали, 5 мая 1959 года направил письмо Энслинджеру. Как утверждал Бисселл, агент ЦРУ установил контакт с китайским коммунистическим посольством в Берне. В феврале 1959 года агент информировал руководство о своих контактах, уведомив их о том, что он мог контролировать наркобизнес в Гамбурге. В марте контакт сообщил, что он также может руководить группами китайских коммунистических наркоторговцев во Франции, Италии и Испании. Контакт достиг соглашения между руководителями групп наркоторговцев и китайским посольством в Берне, в его распоряжение был предоставлен автомобиль и дипломатический паспорт. Он также указывал, что по крайней мере десять ящиков опиума находятся в подвале китайского посольства в Берне. Каждый ящик содержал около пятидесяти килограмм опиума и, по мнению агента, ящики будут вывезены из посольства на машине, подготовленные на месте для отправки в Америку. (23)
В процессе подготовке опиума для продажи его представили двум людям из группы французских наркоторговцев и Габриэлли, который возглавлял итальянских торговцев, заплатил наличными за 100 кг наркотиков. Тремя вечерами позже контакт встретился с двумя испанцами (возможно представлявшими группу Орсини), но они не могли ни на что надеяться, потому что они по-прежнему хотели получить имеющееся на руках.
Бисселл рассказал Энслинджеру, что еще до того, как агент ЦРУ установил контакт в китайском посольстве, другой человек (позже известный как QJ/WIN) просил разрешения присоединиться к группе, которая получает большие партии опиума из китайского посольства. Бисселл просил Энслинджера направить агента ФБН для работы с «люксембуржцем» (что скорее указывает на Машкивитцана, чем на Манкеля) и выяснить, можно ли связать две операции. Часть письма была уничтожена, но Бисселл выражал серьезные сомнения в том, что такая связь была возможна.
Зная, что Энслинджер был охвачен мистической идеей пригвоздить к позорному столбу КНР, можно вообразить, как страстно он желал разоблачать деятельность китайских коммунистов в случае ее обнаружения. Но агент ФБН, посланный для разбирательства фактов, представленных QJ/WIN, пришел к выводу, что нет никакой надежды организовать операцию и ЦРУ с ним согласилось. Сильвер и его помощник Джон Стайн продолжили работу с QJ/WIN, но уже на советском направлении. Сильвер утверждал, что материалы ФБН доказывают «отличную» деятельность QJ/WIN в течение восемнадцати месяцев до ноября 1960 года и, опираясь на это, Харви решил использовать QJ/WIN в качестве особого агента в своей программе по ликвидациям ZR/RIFLE. (24)
Таким образом, восемнадцать месяцев под руководством агентов ФБН QJ/WIN распространял наркотики под прикрытием вербовки двойных агентов для ЦРУ и стремился спровоцировать активность Советов. Он был хорошо защищен в своих стремлениях, в последствии и в других делах. В докладе Комитета Черча, написанном в 1962 году, QJ/WIN «в Европе был обвинен по подозрению в контрабанде», но ЦРУ высказало пожелание «снять эти обвинения или урегулировать их каким-то образом, получив QJ/WIN для наших целей». (25)
Очевидно, важнейшим для агентов ФБН и их наемных информаторов из среды наркоторговцев прикрытие операций ЦРУ не могло быть переоценено и не могло быть забыто, когда анализировались отчеты и операции ФБН. Например, Чарли Сирагуса был в Майами в марте 1962 года, когда агенты ФБН арестовали пять кубинцев с полуфунтами опиума, который, как утверждалось ими, они приобрели в Китае. Сирагуса сказал, что через этот отдельный арест «вышли на международный тайный заговор наркоторговцев, организованный коммунистами». (26)
В тоже время китайско-кубинская наркотическая связь базировалась на сомнительной информации, часть которой ЦРУ само характеризовало как неправдоподобную. Обвинения Сирагусы побудили сенатора Чарльза Китинга инициировать слушания в Конгрессе этой проблемы, что придало энтузиазма в развязанной ЦРУ пропагандистской войне против Кастро. (27)

НАХОДЧИВЫЙ ДЖЕК КЬЮСАК И ФАНТОМ КИТАЙСКОЙ СЕТИ

Сирагуса был не единственным агентом ФБН, привлеченным Харви к программе ZR/RIFLE. Глава резидентуры ЦРУ в Люксембурге Арнольд Сильвер писал 11 октября 1960 года в записке Харви, что кандидатом номер семь был специалист по взломщикам сейфов, «которого представил Джек Кьюсак в Барселоне 19 июля 1960 года».(28)
Артуро Урета Галлардо, испанский полицейский, стал кандидатом номер семь и как подтверждается документами, он подходил в качестве кандидатуры для QJ/WIN, он представил Кьюсаку двоих взломщиков в то время, когда Кьюсак и Тони Маньярасина были в Барселоне, проводя многоцелевое расследование. Поводом для испанского расследования была эфемерная китайская коммунистическая наркосеть. Как объяснял Кьюсак в докладе Энслинджеру от 29 июля 1960 года, десять дней назад он и Маньярасина встретились с шефом испанского Центрального Бюро по наркотикам Луисом Позо и ложно утверждали, что американский матрос в Неаполе сказал Маньярасине, что получает героин китайского происхождения от мистера Сунг Хон Юнга в Барселоне. Кьюсак, не смущаясь, сообщал Комиссару, что «было необходимо сфабриковать эти данные, чтобы иметь предлог для нашей поездки в Испанию». (29)
Зная, что Кьюсак лжет, Позо представил ему Артуро Урета Галлардо, испанского полицейского, которого Билл Харви думал привлечь в качестве кандидата на должность агента QJ/WIN. Очевидно, Урета Галлардо было все известно и, когда Кьюсак и Маньярасина прибыли в Барселону, он любезно предложил им свои материалы по Сунгу, хотя они были заперты в ржавом старом сейфе комбинированного стиля, замок которого заклинило. Но чтобы гости не беспокоились, Урета Галлардо вызвал двух находящихся в местной тюрьме профессиональных взломщиков и они открыли сейф.
Эта последовательность событий, казалось, была предопределена в данных условиях. Но Кьюсак, конечно же, ожидал подобной демонстрации, но он никогда не говорил Маньярасине о том, что произошло. Наряду с тем, что все это осталось невыясненным, если учесть что Кьюсак, фактически прибыл в Барселону к Урете Галлардо, он мог сделать это очень легко. Как рассказывал Маньярасина, Кьюсак остановился в отдельной комнате в отеле и поздно вечером долго беседовал с Уретой Галлардо. Как полагает автор, Кьюсак отказался направить объект использования в дорогостоящем федеральном расследовании по наркотикам на гнусные цели ЦРУ.
Позже, после ознакомления с материалами на Сунг Хон Юнга, Кьюсак и Маньярасина заинтересовались им и попытались наладить контакты, пригласив китайского наркоторговца к себе в номер. Они выдавали себя за бизнесменов, которые продают оборудование для американских военных, но после обеда Кьюсак неискренне признался, что он и Маньярасина на самом деле интересуются героином. Сунг и его соотечественники пришли в ужас от этого предложения и ответили, что подобные сделки осуждаются в коммунистическом Китае. Но хитрый Джек Кьюсак не поверил им и доложил Энслинджеру о своей уверенности в том, «что они являются частью китайской коммунистической шпионской организации и что они используют швейный бизнес в качестве прикрытия своей миссии, которая кроме торговли наркотиками включает в себя шпионаж за 6-ым Флотом США. (39) В конце он утверждал, что официальные представители испанской полиции являются сообщниками китайцев.
Согласно последнему утверждению, Маньярасина полностью согласился с Кьюсаком. «Я склонялся к убеждению, - говорил он, - и это определялось условиями моего участия в расследовании, но Кьюсак решил, что ему представился удобный случай, так как китайцы безусловно являлись частью шпионской сети. Они были из банды Тонкого Лезвия, действовавшей в Макао и Гонконге. Но испанская полиция раскрыла им, что мы агенты по наркотикам, так что они приятно провели с нами время и отправили нас восвояси».
Так дело Сунг Хон Юнга иллюстрирует стандартную процедуру, которая скрывала шпионские операции ЦРУ под маркой расследований ФБН. Оно также показывало, насколько быстро агенты ФБН могли достигнуть успеха в своей карьере, благодаря соглашению с ЦРУ. Кьюсак знал это и заботливо культивировал особые отношения с офицером ЦРУ Рэймондом Рокка, с которым, по имеющимся данным, познакомился в Риме в 1952 году. В 1960 году Рокка был руководителем Энджелтона по исследовательской работе и имел тайную договоренность с Биллом Харви, он знал, как Харви использовал Кьюсака в его миссии в Барселоне. Это привело к тому, что в своих амбициях планах Кьюсак представлял себя в качестве преемника Сирагуса, в условиях предстоящего наступления времени Джордано в качестве шефа зарубежных операций ФБН и главного связующего звена с ЦРУ.


НОВОЕ ПОЯВЛЕНИЕ ГАРЛЕНДА УИЛЬЯМСА И ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ MKULTRA

Одним из людей вербовки, которого добился в Конго QJ/WIN, был Джозеф Брахим, также известный как Джо Аттиа. (31) Герой Сопротивления Аттиа работал на SDECE в Марокко и Тунисе в 1950-х. Затем в 1960 году он приобрел ночной клуб «Убежище» в Абиджане, столице Берега Слоновой Кости. «Убежище» являлось неофициальным местом постоянных встреч шпионской сети SAC Жака Фокора, так же, как и других многочисленных шпионов и контрабандистов, работавших в Африке. (32)
Как следовало ожидать, ЦРУ оказалось на высоте в использовании этой ситуации и их внештатный эксперт по подобным вопросам Гарленд Уильямс прибыл в Абиджан в сентябре 1960 года как специалист по проблеме наркотиков, работавший под крышей Международной программы развития общественной безопасности. (33) Его тайная работа заключалась в развитии программ безопасности по всей территории государств Согласия в то время, когда бельгийский консул в Сирии был обвинен в поставках оружия в Конго и Либерии, которая была известна своим банковским и морским законодательством, и стала центром предоставления банковских услуг для наркоторговцев. Это было время, согласно Айку Фельдману, когда ЦРУ использовало Черный континент для испытаний потенциальных возможностей бактериологического оружия. (34)
В то время как Гарленд Уильямс создавал шпионскую сеть в Африке, наблюдая за корсиканскими наркоторговцами, Фельдман перебрался в Нью-Йорк и начал работать в Чайна-тауне. Сирагуса, который являлся заместителем Комиссара, не мог позволить Фельдману использовать конспиративную квартиру на 13-ой стрит. Но за спиной Сирагусы Фельдман обеспечил квартиру по адресу 1В 212 на Восточной 18-ой стрит. Он сделал это с помощью Трейчлера и на деньги, предоставленные Джорджем Уайтом. Он также перевез всю эротическую литературу и технологические приспособления с «Плантейш-Инн»в Сан-Франциско и, приведя все в надлежащий вид, стал выступать в качестве сутенера. (35)
Альберт Хабиб унаследовал обязанности Фельдмана в «Плантейши-Инн» в Сан-Франциско. Он родился в Тунисе, где служил полицейским до 1955 года. Хабиб работал скрытно с Готтлибом и Джорджем Уайтом, они снабжали его через секретный ящик на почтамте в Сан-Франциско тайной корреспонденцией по программе MKULTRA. В одном случае он сопровождал Уайта и Готтлиба на военно-воздушную базу в Неваде, где находилось руководство экспериментами MKULTRA. Согласно Хабибу, Уайт обладал достаточно большой властью в начале 1960-х и мог получить все, чего хотел, через мэра, губернатора, шефа полиции или из штаб-квартиры ФБН. Он был по-прежнему влиятелен, что предупредило инспектора Западного побережья Ли Спира от ознакомления с его записями и оборудованием по программе MKULTRA.
Уайт был основным контактом ЦРУ в ФБН по программе MKULTRA, он также котировался как специалист по технологии мафиозных убийств; 21 ноября 1960 года, через три недели после того, как Харви завербовал QJ/WIN, Сирагуса и Готтлиб посетили Уайта в надежде на его помощь в вербовке Гарольда Мельтцера для участия в программе Харви ZR/RIFLE. Один из наиболее известных наркоторговцев во все времена, убийца, работавший по контракту, Мельтцер, недавно выйдя из тюрьмы, основал компанию спортивной одежды в Лос-Анджелесе. Уайт, конечно, знал всех тайных дельцов на Западном побережье, включая агента ЦРУ Джонни Роселли и для него не стало сюрпризом, когда 19 декабря 1960 года, через месяц после визита Сирагусы и Готтлиба в Сан-Франциско, Роселли представил Мельтцера Харви. Так что не может быть сомнений, кто организовал эту встречу. Как признавался Фельдман в 1994 году: «Однажды Уайт послал меня в аэропорт встретить Роселли и привезти его к нему в офис». (36)
В действительности не было агентов ФБН, сотрудничавших с ЦРУ, которые работали с мафиози, сотрудничавшими с ЦРУ, подходивших к этому вопросу с точки зрения наркотического законодательства. Это было важно для таких взаимоотношений и все их демонстрации не могли компрометировать агентов в США, которые делали попытки вести дела против сотрудничавших в ЦРУ мафиози и их помощников. Это было плохо по разным причинам. Например, как опасался Чарли Сирагуса, Управление привлекало Бюро, используя его мандаты для своих операций. В одном из докладов ФБН говорится, что человек по имени Гарри Мартин, проехал по всей Европе в конце 1950-х годов, выдавая себя за агента ФБН. Согласно Ральфу Фрайесу,»Было два или три случая, похожих на этот». (37)
ЦРУ, вероятно, использовало мандаты ФБН для своей программы ZR/RIFLE, привлекавшей убийц и торговцев наркотиков. Согласно Джиллу Джоннесу, когда агенты ФБН захватили гватемальского посла Маурисио Розала и корсиканского наркоторговца Этьена Тардити в октябре 1960 года, «коррумпированные нью-йоркские агенты полностью прикрывали Лексингтон-авеню, получили приказ отойти и держаться подальше от Ника Каламариса. Агенты, работавшие с преступными боссами Каламариса, отошли оттуда позднее». (38)
Отклоняя утверждения Джоннеса как абсурдные, Джордж Гафни восклицает: «Как кто-то мог предупредить Каламариса, когда мы не знали, причастен он или нет. И если кто-то из плохих агентов и мог знать об этом, то не понятно, каким образом он мог сообщить ему по телефону?»
Но эту возможность Гафни все же учитывал. Возможно, ЦРУ имело своего агента в нью-йоркском офисе и он мог работать с боссом Каламариса из семьи Гамбино, вероятно со времени проекта Лючиано. Так что имелось множество возможностей. Как писалось ранее, Тардити утверждал свою причастности к разведывательной работе, направленной на обеспечение американских интересов. Может быть, он был одним из корсиканцев, работавших с Биллом Харви. Как герой Сопротивления он конечно подходил к списку. Возможно, глубоко законспирированная группа в ЦРУ, подобная Биллу Харви, решила прекратить поддержку одной из операций Управления. Или, вероятно, это был коррумпированный агент, работавший для Мафии.
В чем совершенно не приходится сомневаться, так это в том, что недоказанные и необъяснимые заявления Джоннеса не были направлены против кого-нибудь конкретно, а ставили под сомнение репутацию каждого из агентов, работавших в Нью-Йорке в октябре1960 года. Кто-то в ФБН знал, о ком идет речь в заявлении Джоннеса и что это лучший путь для полной дискредитации организации и подтверждение ее развала, восемь лет спустя ФБН станет источником неприятностей для ЦРУ и ФБР.
Так или иначе, Кеннеди неожиданно появился на сцене, ЦРУ перевернуло ФБН сверху донизу. Агенты ЦРУ занимались шантажом шпионов, политиков и дипломатов на трех конспиративных квартирах Бюро. При поддержке сотрудничавших с ними агентов ФБН ЦРУ привлекало корсиканских наркоторговцев в качестве убийц и использовало мафиози для контрабандной доставки ядов MKULTRA на Кубу в попытках убийства Фиделя Кастро. От лица Управления штаб-квартира ФБН сосредоточивала внимание общественности на призрачной китайско-кубинской коммунистической наркосети, что отводило подозрения, как рассказывается в первых главах, от участия высших руководителей Гоминдана в наркоторговле в Сан-Франциско и почему они избежали наказания, а Джордж Уайт в это время рассказывал в прессе, что героин поступает из коммунистического Китая. Тем временем поддерживаемые ЦРУ антикастровские террористы тайно переправляли на Кубу убийц и шпионов, использовали морские суда для доставки наркотиков в Америку. И Соединенные Штаты признали поражение в войне с наркотиками.

16
СОЗДАНИЕ МАФИИ

«Тот, кто смеётся последним, никогда по-настоящему не шутит» (Аноним)

В октябре 1960 года агенты ФБН и детективы из ведомства шерифа графства Вестчестер арестовали Сальваторе Ринальдо и Матео Палмьери за обнаруженные у них десть килограммов высококачественного героина. Тогда дело не приобрело такой сенсационной известности, как дело Розала, которое началось с конфискации 100 килограммов героина и ареста посла; отступление от дела Ринальдо-Палмьери было равноценно важным и способствовало аресту десятков наркоторговцев в Италии и Америке и косвенно смерти Лаки Лючиано.
Дело Ринальдо-Палмьери привлекло внимание к агенту Фрэнку Сельваджи. Высокий, резкий, склонный к меланхолии Сельваджи соперничал с Ленни Шрайером за право считаться ведущим оперативным агентом того времени. В течение своей девятилетней карьеры Сельваджи отправил в тюрьму десятки наиболее опасных наркоторговцев в Америке, многих из них он запугал и сломал, превращая при этом из хищников в заключенных. Агрессивный по необходимости, всегда сообразительный, он знал, как быть терпимым, приятным и хладнокровным. Очень хладнокровным. Когда он ходил, держа одну руку в кармане жилетки, а в другой сжимал сигарету, создавалось впечатление, что он прогуливается, напевая мелодию Тони Беннетта. Фрэнк Сельваджи не был при этом легкомысленным человеком, а для своих друзей он был надежным и в высшей степени привлекательным человеком.
«Фрэнк был хорошийй рассказчик, - говорил Джордж Гафни, не смущаясь проявления своих чувств. - Он говорил на присущем Мафии жаргоне и мог рассказывать потрясающие истории. Часы, проведенные с Фрэнком, пролетали, словно минуты. Агенты Таможни, как-то придя в офис, сидели вокруг него, как дети, и слушали истории о мафиози, которые он знал во множестве. Он и вправду был герой». Гафни эмоционально добавляет: «Величайший из агентов Бюро, которые были известны. Не было людей, которые внесли такой вклад в наше дело. Я хотел наградить его медалью министерства финансов, но он заключил нечестную сделку с некоторыми известными мне людьми».
Склонный к меланхолии, в самом деле. Постоянно испытывающий тревогу, иногда переходящую в манию, Сельваджи вырос в той же части района Пелхэм Бэй в Бронксе, что и младший брат Чарли Сирагусы. «Я ходил в высшую школу вместе с племянницей Чарли, - объясняет Сельваджи, - и после того, как я поступил в Морскую Академию, я предложил ей выйти за меня замуж. Но Сирагуса были старомодными сицилийцами. В вы знаете, что это означало? - Он посмотрел вопросительно. - Я должен иметь 25000$ в банке, чтобы получить их благословение, и мне понадобилось два с половиной года, чтобы скопить их».
Женитьба была удачной, но жена Фрэнка страдала от одиночества в его отсутствие, дети хотели видеть отца-моряка чаще дома, тогда Чарли Сирагуса из родственных чувств к своему брату предложил Фрэнку работу в ФБН. «Я оказал Чарли любезность несколькими годами раньше, - объясняет Фрэнк, - я работал на корабле American Export Line и он попросил меня проследить за грузом во время обычного плавания. Когда мы прибыли в порт Марселя, я увидел три сцепленных пакета за бортом. Я сказал об этом капитану, а когда пакеты подняли и развернули, в каждом оказалось по десять килограммов героина. Я сделал это одолжение для Чарли и моей жены, которая хотела меня видеть дома, таким образом в 1958 году я стал Специальным сотрудником». (1)
Оставить свою работу на море было не легко, как моряк Сельваджи получал в три раза больше денег, чем кадровый сотрудник ФБН. Женитьба на племяннице Сирагусы не давала ему никаких специальных привилегий. Наоборот, его приятели-агенты, считали, что Сирагуса помогает ему неофициально, так сказать из-за занавеса и они старались придерживаться высоких стандартов в его работе. Однако Фрэнк Сельваджи недоумевал по поводу каждого высказанного предположения; в числе многочисленных успехов, им достигнутых, нельзя не отметить, как он провел исторически важное расследование печально известного Джо Валачи и оказал влияние на старое руководство, разоблачив историю Мафии и иерархию всей организации. К сожалению, эти ошеломляющие достижения остались непризнанными за пределами ФБН. Говоря точнее, ФБР сознательно разрушило карьеру Сельваджи и об этом будет рассказано в одной из последующих глав.
«Моим первым руководителем группы, - вспоминает Сельваджи, - был Анджело Зурло из Группы 3. Членами этой группы были все признанные уличные агенты, которые знали, как нужно действовать. Моим первым напарником был Арт Мендельсон. С ним я работал около года, и он постоянно волновался за меня, как за ребенка, а я многому у него научился, также, как и у Анджело Зурло, который разрешал мне изучать все папки с делами. Бен Фицджеральд возглавлял Группу 1. Он имел репутацию наиболее интеллигентного агента в офисе, несмотря на то, что был партнером Фреда Дика и уходил от наблюдения в обеденное время. Но Группа 1 была отличной, потому что там был Ленни Шрайер. Джордж О'Коннор возглавлял группу 2, а Джо Амато руководил четвертой группой. Пэт Уорд был помощником по надзору, Джек Кьюсак возглавлял Судебный отдел. Кьюсак, - говорит откровенно Сельваджи, - был клерком, который писал рассказы, Джон Энрайт был его учеником. Энрайт был девятым агентом, который покинул Судебный отдел после Кьюсака и перебрался в Вашингтонскую штаб-квартиру».
«Когда я прибыл, Ленни Шрайер вел множество дел с информатором, которого он получил в наследство от Фреда Дика. Затем Ленни вел дело Орландино, когда Анджи Зурло ушел в отставку, Ленни думал, что он возглавит группу 3. Так должно было произойти. Но Гафни назначил Джона Дольче, и это породило вражду.
«Гафни был хорошим руководителем отдела, - продолжает Сельваджи, - но он был консервативен и являлся копией Пэта Уорда, подобно Джону Дольче, испорченный Пэтти Биэйс. Мои собственные разногласия с ними возникли во время расследования дела Котрони. Я был в номере отеля с Дольче, Биэйс и Джеком Брэди, где мы охраняли подружку Котрони. Это был вечер, во время которого информатор Пэта Уорда Эдди Смит пришел сдать Джона Орменто, а так как я был новичком, они решили удалить меня от себя. - Фрэнк хмурит брови. - Сначала они велели мне оставаться в углу, затем они приказали мне идти в Гарлем и провести обыск наркоманов. Они и не предполагали делать этого, но я об этом, конечно же, ничего не знал и отправился туда один и заработал удар ножом по ноге от пуэрториканца. Я завязал носовым платком вокруг раны и, когда вернулся назад в отель, спросил их, что мне дальше делать. Они посоветовали мне забыть об этом инциденте и ничего не сообщать руководству о том, что произошло в Гарлеме».
Сельваджи был готов вспылить, так как он выполнял то, что ему приказывали. Но когда он вернулся домой, его жена, увидев окровавленную повязку, рассказала обо всем отцу, и он позвонил Чарли Сирагусе, тот устроил разнос Джону Дольче за то, что он послал Сельваджи одного в Гарлем.
«У Дольче была красивая жена, - говорит Сельваджи, - и мы все сочувствовали ему, когда она потеряла ребенка при родах. Я вырос по соседству с Пэтти Биэйс и ходил в школу с его младшей сестрой Анджеликой. Джек Брэди был в нью-йоркском наркодивизионе, и Гафни был поражен его результативностью, когда привлек его к работе. Они были хорошими агентами, но после того, как Чарли устроил им выговор, Дольче, Биэйс и Брэди, оставаясь на своих местах, пытались свести счеты.

НАБЕГ НА МАФИЮ

В конце 1958 года агент-новичок Фрэнк Сельваджи вместе со своим старшим партнером Артом Мендельсоном и ветераном отдела по наркотикам Нью-йоркского полицейского департамента Гарольдом Кунином арестовали Хелен Стрэт, героиновую наркоманку и проститутку в Гарлеме. Они обнаружили десять унций героина во время обычной встряски, но вместо того, чтобы отправиться в тюрьму, она стала давать показания. Основываясь на информации, предоставленной Хелен, Сельваджи и его коллеги провели серию дел против уличных торговцев, возглавляемых Джоном Фрименом, властным наркоторговцем из Луизианы. Из своего цветочного магазина в Гарлеме Фримен снабжал дилеров в Чикаго, Детройте и Лос-Анджелесе. Фримен был высотой 6,4 фута и весил 350 фунтов, он был известен в криминальном мире под кличкой «Мистер Би». Как вспоминал Сельваджи, «Когда его арестовывали, он посмотрел вокруг и сказал: «Тому, кто заложил меня копам, отрежут язык».
«Тогда нам не было известно, - добавляет Сельваджи, - что Фримена снабжал Валачи. Последний, в свою очередь, сотрудничал с Сэлом Ринальдо».
Дело Валачи развернулось, когда Хелен Стрэт сдала своего поставщика Хэнка Таунса, и он дал информацию тайному агента Чарльзу «Чарли Маку» Макдоннеллу на курьера Фримена, одноглазого гангстера из Бруклина по имени Слим. Фримен никогда не хранил у себя наркотики, а вместо этого отправлял Слима получать товар у распространителя Джо Валачи, затем Слим продавал его покупателям Фримена, в том числе и Хэнку Таунсу. У Фримена было пятеро покупателей и все пятеро были тщательно подобраны, потому что они в свое время были осуждены за вооруженный грабеж и другие преступления с применением оружия.
Чарльз Макдоннелл сделал две закупки у Слима, каждая по 100 унций героина. Затем, проявив завидное хладнокровие, однажды он встретился с Фрименом в его цветочном магазине. В этот раз ему удалось убедить Фримена, Макдоннелл склонил Мистера Би поставлять наркотик непосредственно ему и Фримен неблагоразумно представил своего сына Джона младшего как персонального поставщика героина Макдоннеллу и тот продал ему 100 унций.
Наблюдение, которое велось во время закупок, позволило установить, что Слима снабжал наркотиками Ральф Вагнер, распространитель Валачи. Во время усиленного допроса, когда Сельваджи и Джек Брэди оказали на него сильное давление, Слим показал, что «итальянский босс» живет в многоквартирном доме с необычными воротами, фактически это было по соседству с Сельваджи и легко узнаваемым местом в Бронксе. Несколько дней Сельваджи объезжал окрестности перед тем, как нашел это здание, затем он и агент Айвен «Айк» Вурмс установили, что это именно оно. В конце концов, они увидели Джо Валачи, входящего в здание, они определили, что Майкл Моника был «фабрикантом», приносившим героин для Валачи. Но Валачи, Вагнер и Моника вычислили, что находятся под наблюдением. И после ареста Фримена в мае 1959 года они незаметно ускользнули.
«Валачи спрятался в Нью-Рошелль на некоторое время, - говорит Сельваджи. - Затем он перебрался в лагерь трейлеров в Коннектикуте. Ральф отправился в Мексику через Техас, где и был арестован. Позже он был возвращен в Нью-Йорк и, несмотря на то, что он был выпущен под залог, мы встретились с ним».
Ральф Вагнер какое-то время был профессиональным боксером с ужасным нравом, особенно в нетрезвом виде; став информатором Сельваджи, он в ноябре 1959 года дал важные показания, которые привели к аресту Валачи. На время своего отсутствия из-за дела Фримена, Валачи передал свое предприятие музыкальных автоматов юному мафиози по имени Паули. Молодой человек делал обходы, собирал деньги, считал их и звонил Валачи, докладывая, сколько он собрал за неделю. Вагнер знал номер, по которому Паули звонил каждую пятницу вечером около 11 часов. Он знал, что это был платный телефон на автостраде около Томастона, Коннектикут, но он не знал его точного местонахождения. Однажды в пятницу вечером Сельваджи, Арт Мендельсон и Ральф Вагнер поехали в Томастон. Достаточно быстро темнело, но они никак не могли найти ничего вокруг и ездили по дорогам вблизи Томастона, высматривая будку с платным телефоном.
«Мы сделали по два глотка, - рассказывает Сельваджи, - затем все одновременно увидели огонек сигареты Валачи в телефонной будке, мимо которой мы только что проехали. В это время он прикурил и мы увидели его белые волосы. Мы остановились и Ральф выпрыгнул из машины. У нас не было времени как- то отреагировать на сбежавшего Ральфа и мы вышли задержать Валачи. Когда мы с Мендельсоном направились к телефонной будке, он заметил нас. Обстановка была достаточно напряженной и он очевидно подумал, что мы гангстеры, которые прибыли убить его. Он закричал: «Не стреляйте! Не стреляйте!» И вышел из будки».
«Уже через десять минут после того, как мы взяли его, Валачи был моим, - удовлетворенно сказал Сельваджи. - Мы мотались туда-сюда по автостраде, и у нас кончился бензин. Как только мы приехали на заправку, мы представились как федеральные агенты, и пока Мендельсон заправлял машину, я и Валачи вышли по нужде. Он был диабетиком и я согласился вернуться на стоянку трейлеров, чтобы он смог взять свои таблетки. И так как я согласился на это, он сказал, что будет со мной сотрудничать. Почему именно со мной? Потому, что я итальянец и потому, что он решил, что Мендельсон был евреем. Так, - Сельваджи пожимает плечами, - из- за того, что он решил, что Мендельсон еврей, а я согласился заехать за его таблетками, я стал агентом, занимавшегося делом Валачи».
В январе 1960 года судом Восточного округа Нью-Йорка Джо Валачи был признан виновным, и выпущен из тюрьмы в награду за то, что (и это имело большее значение для приговора) он предоставил секретную информацию, позволившую начать несколько крупных федеральных расследований о наркотиках. «После этого мы начали выезжать почти каждый вечер, - вспоминает Сельваджи, - и общаться в барах вокруг графства Уэстчестер. Однажды вечером мы пили пиво у Фоли, в Плезантвиле. Он был крепкий парень, происходил из семьи Дженовезе и ему не хотелось сдавать кого бы то ни было. Он попытался положить мне в карман чек на 100 $, - хмурится Сельваджи. - Я сказал ему: «Я могу взять ваши деньги». Но при этом я напомнил ему об обязательствах, данных им в суде во время приговора в феврале, а также то, что время пребывания его на свободе истекает. Я сказал, что могу отсрочить рассмотрение дела, если он отдаст Майкла Монику в качестве жеста доброй воли. Так Валачи устроил мне встречу с Моникой на углу улицы в Восточном Гарлеме в два часа дня. И когда Моника вышел из такси, я арестовал его. Это был последний беглец, разыскиваемый нами по делу Фримена».

БУНТ В СЕМЬЕ ДЖЕНОВЕЗЕ

После ареста Моника шеф команды Валачи Тони Бендер (подлинное имя Энтони Стролло) послал его и Ральфа Вагнера в Буффало к Стефано Магаддино. Бендер гарантировал беглецам, что Магаддино, босс Мафии Верхнего Нью-Йорка, сможет переправить их в Канаду. Но Вагнер почувствовал, что Бендер, вероятно, хочет избавиться от них, и заплатил Магаддино, чтобы тот убил их, тогда он улетел в Техас, где в марте 1960 года был арестован за участие в вооруженных грабежах. Он предстал перед судом и был приговорен к двенадцати годам тюрьмы, которые отбывал в Атланте. Валачи между тем выжидал в Буффало до того, как Бендер вызовет его назад в Нью-Йорк. «Бендер приказал ему осесть там, - объясняет Сельваджи. - Он сказал ему, что это продлится на пять лет, тогда Валачи обратился к Джону Энрайту из Судебного отряда».
«Чтобы понять все это, - говорит Сельваджи, - мы должны вернуться к Вито Дженовезе. Дженовезе принадлежал к высшему классу. В 1959 году он был признан виновным в торговле наркотиками и, когда поздним вечером я встретил его на Томкинс-сквер, он не был еще в тюрьме. Я спросил его, почему он не скроется из города. «Генералы не убегают, - ответил он. Затем он посоветовал мне подстричься. Джо Адонис тоже был классным парнем. Когда они были боссами Мафии, на их глазах не совершалось ни одного преступления. Но у них были жесткие требования. Используя парней типа Валачи, вы должны твердо придерживаться правил. Если вы придерживаетесь правил, никто не может осудить вас, никто не причинит вреда вашему бизнесу, никто не может непочтительно обращаться с вашей женой. Но вы должны следовать приказам, вы должны подчиняться правилам, которые старый ловкий Mustache Petes установил для того, чтобы сохранить связников, наподобие Валачи. Старые боссы знали, что они не могут доверять связникам, но они нуждались в людях, делавших деньги и для общения с ними они придумали правила.
Дженовезе решил, что Анастасиа зашел слишком далеко после убийства Скалачи. Когда-то Дженовезе придерживался правила «Никаких наркотиков», но молодежь не хотела отказываться от наркоторговли, потому что она была хорошим способом заработать большие деньги. И тогда боссы сказали: «Хорошо! Вы можете делать это, но в Гарлеме. Только не по соседству с нами».
Вопреки своим собственным правилам, Вито Дженовезе был осужден именно за распространение наркотиков, на собственном опыте узнав, что на этом поприще возможно предательство, примером чему служил Валачи. После того, как Дженовезе было отказано в апелляции, Тони Бендер вместе с двумя своими лейтенантами, Винни Мауро и Фрэнком Карузо, начал делить семью. Мауро и Карузо были плохим прикрытием, и Валачи работал для них. Но он был дискредитированным работником. Его крестным отцом был Джо Бонанно, он был женат на дочери влиятельного дона Мафии, Джакомо Рейна. Поэтому Валачи думал, что он поможет ему стать боссом, а не связником. Но Дженовезе отправил его в группу Тони Бендера, а затем Бендер сделал Винни Мауро, а не Валачи своим главным лейтенантом. Это было вдвойне обидно, потому что Мауро являлся протеже Валачи. И оба, - Бендер и Мауро, - были в руководстве, они никогда не позволяли Валачи заработать немного реальных денег. Они оставили ему двадцать пять музыкальных автоматов- это все, что они ему сохранили. Вот почему он стал распространять наркотики на стороне.
«Ральф рассказал мне о трениях Валачи с Бендером и Мауро, - объясняет Сельваджи. - И это, как я слышал, дискредитировало его. Так продолжалось примерно около года. Затем в феврале 1960 года Дженовезе отказали в апелляции и поместили в тюрьму в Атланте. Но он, если бы захотел, он мог сбежать. Но он знал, что не может доверять Бендеру, тогда он послал Тома Эболи в Детройт, где тот представлял Мафию. После этого Дженовезе назвал его главой семьи, в связи с чем Бендер решил свергнуть Эболи. Но Бендер нуждался в деньгах, чтобы финансировать свою революцию, его основные спонсоры, Фрэнк Карузо и Винни Мауро, решили заработать 500000$ наркоторговлей и потеряли все за две недели. Такое происходит, если кого-то загоняют в угол, доводя до отчаяния». (2)

ВОЛНОВОЙ ЭФФЕКТ

Джо Валачи платил проценты от своего бизнеса, слепо доверяя своим боссам, в надежде на то, что они поддержат его семью, если его посадят в тюрьму. Но Том Эболи не поддерживал прежних отношений с Валачи и не собирался выполнять перед ним никаких обязательств. Эболи отдал его предприятие музыкальных автоматов кому-то еще, оставив Валачи без поддержки семьи. Когда Сельваджи узнал об этом от Ральфа Вагнера, он отправился в Федеральную тюрьму предварительного заключения, которую агенты ФБН называли «Вест-Стрит» с намерением использовать ситуацию.
«Он сказал мне, что он сбежал от прошлого, - объясняет Сельваджи. - Но при этом он по-прежнему хотел оставаться дилером. Он очень нервничал. Встреча, состоявшаяся в тюрьме, была неудачной. Молодой надзиратель из Бронкса сделал ему замечание: «Почему ты разговаривал с Сельваджи?» Так как он знал меня по играм в футбольной команде колледжа, армия - флот. Охранники повалили его и он разыграл комедию, начав буйствовать в карцере и крича, каким образом я смогу помочь ему. Но перед тем, как устроить этот спектакль, он прошептал мне телефонный номер: «Это будет крупнейшей операцией в городе. Это номер Сэла Ринальдо». Он рассчитывал, что это поможет ему сократить срок. Но я уже знал о Ринальдо из других источников, - безразлично пожимает плечами Сельваджи. - Он всего лишь подтвердил сведения». В июне 1960 года Валачи получил пятнадцать лет тюрьмы по делу Фримена. Ему было пятьдесят семь лет и это обстоятельство не помогло ему».
Информация, подтвержденная Валачи, таким образом, явилась одним из факторов, побудивших помощника шерифа Вестчестера начать прослушивание телефона в доме Ринальдо в Нью-Рошелле. Детективы и агенты ФБН слушали его на протяжении нескольких месяцев до тех пор, пока они случайно не услышали Матео Палмьери, который сообщил Ринальдо о прибытии чего-то «большого» на обычном корабле. «Он назвал дату и место -, говорит Сельваджи. - Мы с Чарли Маком последовали за Ринальдо на причал № 84, там нас увидел таможенный агент Марио Коуцци и спросил меня, что я здесь делаю? - Сельваджи улыбается. - Существовала вражда между нами и Таможней и я сказал ему, что мы встречаем мою тетю. Затем Палмьери заплатил таможенному инспектору. Мы заметили, как Палмьери встретился с Ринальдо, видели, как они погрузили чемодан с героином в багажник хлебного фургона. Гафни и Уорд были там же. Они предоставили возможность шерифу Хоу и его людям взять сообщников в Йонкерсе с десятью килограммами чистого героина, который прибыл из Италии на борту «Сатурнии».
«После задержания мы на машине вернулись в Нью-Рошелль, - продолжает Сельваджи. - Звонил Фрэнк Карузо. Он спросил: «Где Ринальдо?» Затем подозвал миссис Ринальдо, предупредив ее о своем приезде, но он опоздал».
«После этого мы обыскали дом Ринальдо и агент Дэйв Коста нашел тайник. Внутри было двадцать тысяч $ и упаковка, содержащая два с половиной килограмма героина, что было свидетельством того, что Ринальдо воровал наркотик у своих боссов. Если бы мы рассказали прессе, что обнаружили наркотик в доме Ринальдо, он бы уже был мертв, тогда он переметнулся и рассказал нам, сколько тонн наркотика проходит из Турции через лаборатории Сицилии и Марселя, где Мафия вербует ничего не подозревающих иммигрантов, соглашающихся перевезти товар в своем багаже. Иммигранты, находясь в списке ожидающих, соглашаются на это, чтобы ускорить бумажную волокиту. Багаж имел двойное дно, в которое укладывали длинные тонкие пакеты с героином. Таким образом, за десять лет они переправили товара на 150 миллионов $».
Благодаря Фрэнку Сельваджи, который разоблачил дело Ринальдо-Палмьери, была раскрыта крупнейшая наркооперация Мафии в Италии и Америке. Его главный информатор Сэл Ринальдо был внедренным человеком и через него были охвачены крупнейшие наркоторговцы Нью-Йорка, включая Саро Могаверо. Возвращаясь к 9-ой главе, вспомним, что Могаверо был бывшим вице-президентом отделения 856 ILA и протеже Рокко Пеллегрино, босса Мафии в Вестчестере. Пеллегрино снабжал героином Джо Кивелло в Далласе через Могаверо, его посредника с Джоном Орменто. В 1954 году Могаверо чуть не попался на удочку Орменто, допустив последнюю поставку наркотиков контрабандой через Кубу, которая привела к падению Вито Дженовезе.
Являясь на протяжении пятнадцати лет наемным убийцей, Саро Могаверо был настолько жесток, что способствовал тому, что его друг детства Сальваторе «Билли Бой» Ринальдо стал информатором. Расскажем, как это произошло, на одном наглядном примере, показав, какими жестокими методами гангстеры создавали свою империю наркоторговли. Могаверо, зная, что Ринальдо любит азартные игры, он уговорил его занять на время деньги у ростовщика Фрэнка Карузо. Могаверо и Карузо были уверены, что Ринальдо проиграет эти деньги, они дали ему ссуду для погашения долга, а затем использовали его средства для инвестирования в перевозку наркотиков на кораблях вместе с Вилли Локасино и Сэмом Аккарди. Таким образом, чтобы защитить свои капиталовложения, у Ринальдо не было другого выбора, как начать работать полицейским информатором. (3)
Другой важный информатор Сельваджи, Матео Палмьери, работал булочником и был связан с итальянцами. Всякий раз, когда прибывал корабль с товаром, Палмьери извещал Алберта Агуэци в Буффало, Винни Мауро и Фрэнка Карузо в Нью-Йорке. Палмьери был ответствен и за то, чтобы прибывший товар был безопасно доставлен Ринальдо. Эту работу он выполнял аккуратно на протяжении многих лет, но допустил незначительную ошибку 21 октября 1960 года, что побудило его стать вынужденным информатором Сельваджи.
Как объясняет Сельваджи: «Однажды мы арестовали их. Палмьери появился на причале с опозданием. Он говорил на ломаном английском, поэтому таможенник не мог понять его и сначала Палмьери не мог получить багаж. Тогда он запаниковал и позвонил Винни Мауро, так как ничего не мог поделать. Таким образом он втянул в это дело Мауро, а тот счел это ошибкой, пришел в ярость и поклялся убить Палмьери. Вот почему Палмьери переметнулся и стал давать показания на всех 43 итальянцев. Вкупе с Ринальдо они дали показания на десятки людей в США и Италии. Они назвали Мауро, Карузо и Сэла Манери, богатого человека, который вкладывал деньги в товар имея источники снабжения в Италии, Альберта и Вито Агуэци, Сэма Аккарди, братьев Канеба на Сицилии и, - Сельваджи пожимает плечами, - Валачи. На основании этих показаний мы начали одно расследование в Италии и два, включая дело Фрэнка Борелли, в Нью-Йорке».
«Ринальдо, - произносит с ударением Сельваджи, - подписал таким образом себе смертный приговор. Эболи тотчас же разорвал все контакты с этими парнями. За голову каждого из них была назначена цена: по 1 миллиону $ предназначалось тому, кто убьет Ринальдо. Так обстояли дела .Свидетель по делу Шорти Холмс в августе был найден изуродованным в мусорном контейнере. Затем в сентябре судья Диммок освободил Мауро, Карузо и Манери и они улетели. Какое значение, сидя в тюрьме, мог иметь Валачи, представляя интерес лишь для прокурора штата. Так вот, больше, чем когда-либо, он хотел содействия. Он хотел поставить дело Ринальдо выше дела Фримена, но я сказал ему, что всегда знал номер телефона Ринальдо. «Хочешь смягчить обвинение, предоставь что-нибудь новенькое?»
Сельваджи говорит: «Валачи стал выкладываться. «Вы нанесли мне двойной удар», - закричал он. Затем он сказал, что Мауро, Карузо и Манери улетели в Южную Америку, надеясь там найти помощь. Но мы знали и об этом. Ладно. Затем Альберта Агуэци подставил Магаддино. Последний давал по две тысячи за каждый килограмм, принесенный Альбертом, но он не собирался освобождать его из тюрьмы. Альберт заложил свой дом. Он вообще был никудышным. Он явился к Магаддино и устроил ссору с ним. Через несколько дней, 23 ноября 1961 года, они нашли тело Альберта неподалеку от канадской границы. Оно было обожжено паяльной лампой, у него отрезали ноги. Это было отвратительно. И поэтому его брат Вито решил отомстить и начал сотрудничать с нами. Итак, у нас были Ринальдо, Палмьери и Вито Агуэци. Так что мы с Палмьери направились в Буффало для расследования дела Магаддино».

ИЗОЛЯЦИЯ ФРЭНКА СЕЛЬВАДЖИ

Как рассказывалось ранее, Чарли Сирагуса устроил взбучку Джону Дольче за то, что тот послал Фрэнка Сельваджи одного в Гарлем. По этой причине, а также потому, что он был зятем Сирагусы, один из агентов группы 3 прозвал его «Селагуса». Это не причиняло ему особого беспокойства, но было одной из насмешек, что практиковалось в нью-йоркском офисе. Проблемы для него начались, когда клика группы 3 стала вмешиваться в его расследования.
«Сэл Ринальдо имел два контакта, - объясняет Сельваджи. - Парень по имени Ширс, о котором мы не слышали ранее, и основной его контакт по имени Микки Блейр (настоящее имя Доминик Кастилья). Мы не могли пойти к Блейру за меньшим весом, чем пять килограммов. Он служил в Армии во время войны и, когда был арестован по делу Борелли, сказал, что генерал Марк Кларк ручается за него. - Сельваджи хмурит брови. - Тем временем Брэдли узнал, что Ширс и был Сэлом Манери, связником между французами и итальянцами. Однажды вечером на улице мы арестовали Манери, во время ареста я отнесся к его жене с уважением, вот почему он позвонил мне, когда вышел из тюрьмы. Подобно другим, фигурирующим в деле Ринальдо, Манери состоял в черном списке Эболи и нуждался в помощи. Мы стали встречаться на Таймс-сквер по воскресным вечерам. Манери рассказал многое. Он сказал, что отдаст мне дом, который используется как фабрика, если я помогу ему. «Они сделают тебя генералом», - сказал он.
«Дольче был руководителем моей группы, он знал, что я встречался с Манери. Он знал и то, что Манери занимается азартными играми с одним чехом, Яном Симаком по всему нижнему Ист-Сайду. Позже я узнал, что Дольче решил, задеть меня за живое, покончив с играми Манери. Каждый в группе получал конверты. По дороге на работу вы открываете конверт в заранее назначенное время, находите внутри листок бумаги, на котором написано, где вы должны встреться с кем-нибудь. Но в этот раз мне не дали конверт. - Фрэнк сделал паузу. (5)
После я узнал, что случилось. Они были в районе, где проходили игры Манери, увидели его что-то кому-то передающим, решили взять его. Но у него в свертке не оказалось наркотиков. Манери передал десять тысяч Симаку. Вскоре после этого Манери улетел из страны вместе с Мауро и Карузо».
Сельваджи закурил. «После этого я попросил перевести меня в Судебный отдел. Агент мог избежать неприятностей переводом в Судебный отдел, - объясняет он, - или в Международную группу. Эти группы могли вызывать в суд подозреваемых согласно Правилу 135. Они не нуждались в наркотиках в столе и давали показания в суде». Показания в суде были рискованным делом, потому что ловкие адвокаты преступников постоянно заявляли, что сами агенты воровали деньги или подбрасывали улики обвиняемым. Но, находясь в судебном отеле, Сельваджи был на передовой линии, с глазу на глаз с бандитами, при этом он не мог превратить их в информаторов.
«Я разговаривал со многими, - говорит с гордостью Сельваджи. - Я говорил с Вито Дженовезе. Я говорил с Джоном Орменто. Я был в зале суда, когда ему выносили приговор. Ему было пятьдесят три года и он получил сорок лет. Я сидел перед ним и он, повернувшись ко мне, сказал: «Это ничего, малыш. Я смогу выслушать это стоя».
Как и многие агенты ФБН, Сельваджи давал показания, ни у кого не было таких источников в Мафии, как у Фрэнка. Но то, что сделало его сильным, сделало его и уязвимым. «Я делал все замечательно, - говорит Сельваджи. - Я провел дела Валачи и Ринальдо, дело об 11 килограммах Фрэнка Фредерико. Но я допустил ошибку, сказав помощнику прокурора Джону Роснеру, что я не верю в то, что Нельсон Кантеллопс встречался с Вито Дженовезе. Я сказал, что Дженовезе был самым умным и утонченным человеком из всех боссов, что он делал больше выводов, чем кто-нибудь мог знать и было невозможно допустить, что мелкий сифилитик- пуэрториканец, вроде Нельсона Кантеллопса, мог оказаться возле него».
«Роснер рассказал об этом Биллу Тенди из наркодивизиона, а тот был связан с Уордом и Дольче. Он рассказал Дольче, что я назвал Дженовезе «основой целой эпохи». Тенди сказал Дольче, Дольче рассказал Энрайту, который был моим шефом в судебном отделе. И они оба, Энрайт и Дольче, решили избавиться от меня».

СЧАСТЬЕ ПОКИДАЕТ ЛЮЧИАНО

В то время как возрастало напряжение между агентами в нью-йоркском офисе, итальянская полиция выполняла свою работу по поиску трех человек, фигурировавших в деле Ринальдо-Палмьери. Они проследили американскую пару Генри и Терезу Рубино, посетивших Лаки Лючиано в Неаполе. Что-то в поведении Рубино вызвало их подозрения, и они сказали об этом Хэнку Манфреди, тот попросил проследить за парой до испанской границы. Испанские власти взяли их под наблюдение и проследили их встречу с Винни Мауро и Фрэнком Карузо.14 января 1962 года агенты ФБР арестовали Мауро и Карузо в Барселоне, а Сэла Манери на Майорке. (6)
На следующий день, в попытке получить благосклонность ФБР, Мауро позвонил Лючиано и, несмотря на несерьезные протесты, Лаки упомянул о наркотиках. ФБР, конечно, прослушивало их и через неделю итальянская полиция вызвала Лючиано в суд допросить его о разговоре с Мауро. Во время допроса Хэнк Манфреди насмехался над могущественным боссом боссов. С жалобами на боли в сердце Лючиано был освобожден и отправился под эскортом полиции в аэропорт Неаполя встречать Мартина Гоша, писателя, в соавторстве с которым он публиковал разоблачительные материалы. Когда Гош вышел из самолета, Лючиано, протянув ему руку для приветствия, тут же упал на бетонное покрытие и умер от острой сердечной недостаточности.
Через полчаса заместитель Комиссара Генри Джордано «открыл, что (ФБН) подошло к аресту могущественного мафиози, за десять лет доставившего на американскую территорию героина на сумму 150 млн. $ за десять лет». (7)
Было невероятно то, что ФБН решило прикрепить Лючиано ярлык мозгового центра группы Ринальдо-Палмьери, основываясь только на одном телефонном звонке Винни Мауро. И неправдоподобной была смерть Лючиано за полчаса до предполагаемого ареста. Последовательность событий была настолько необычна, что позволило предположить, что смерть Лючиано наступила вследствие неестественных причин. Но ФБН не могло его убить. В течение десяти лет он был источником снабжения для многих наркоторговцев и все это время Гарри Энслинджер бесстыдно использовал его имя в своей публичной пропаганде. Но Энслинджер приближался к своей отставке и, возможно, Джордано чувствовал, что «чучело» потеряло свой смысл. Или, возможно, как предполагал Сэл Виццини, ЦРУ боялось, что Лючиано может заговорить, если попадет в тюрьму. ЦРУ знало, что у Лючиано больное сердце, и американские гангстеры постоянно снабжали его витаминами в Неаполь. Согласно Виццини, ЦРУ легко могло перехватить посылку и заменить содержимое таблетками с не обнаруживаемым ядом. Эта версия так и не подтвердилась подробным расследованием, но две вещи совершенно очевидны: несмотря на миф о том, что Лючиано контролировал международную торговлю наркотиками, нелегальное перемещение наркотиков не прекратилось с его смертью, в один прекрасный момент Энслинджер передал свою организованную силу в неудачные руки Джордано, ФБР не могло долго обороняться от своих бюрократических конкурентов, Дж. Эдгар Гувер мог пойти на убийство и Лаки стал его последней насмешкой над ФБН.

17
ОГОРЧЕНИЕ ЭДГАРА. БОББИ КЕННЕДИ И ФБН

«Что вам мы в страсти предлагаем,
когда уходит страсть, мы все теряем» (Шекспир, «Гамлет», Акт III, сцена 3)


В течение двадцати пяти лет Гарри Энслинджер терпел оскорбления, вмешательство и отказ отвечать на обращения от Джона Эдгара Гувера. Энслинджер покорно принимал тот факт, что в течение десяти сроков Гувер был бюрократом, более наделенным властью, и имел множество агентов, непомерно огромный бюджет, широкие полномочия и секретные папки, которые он собирал с тех пор, когда был специальным помощником Генерального прокурора Митчелла Палмера, занимающегося подрывной деятельностью. Говорят, что Гувер начал собирать материалы для своих папок, когда он стал помощником директора ФБР в 1921 году, и продолжил после того, как его назначили директором ФБР в 1924 году, он использовал их, пополняя досье маленькими грязными секретами высших политических кругов Америки, используя их для запугивания последние сорок шесть лет, все это продолжалось во время правления восьми президентов.
Осознавая свою безоружность, Энслинджер воздерживался от прямых вызовов Гуверу, но соперничество между ними продолжало медленно кипеть, годами Гувер держал Энслинджера в обороне своими ехидными комментариями о влиянии коррупции на тайные расследования по наркотикам. Выигрышным было и общественное мнение, позволявшее директору ФБР купаться в лучах славы, так как его агенты преследовали известных врагов общества, таких как Джон Диллинджер, проявляли энтузиазм в расследовании дел организованной преступности. Энслинджер имел в союзниках Эндрю Меллона и нескольких тяжеловесов из высших кругов и его сложно было отправить в отставку. Он не боялся угроз и выступлений Гувера и продолжал работать. На публике он вел себя прилично, выражая почтительное отношение к простому человеку.
Их закулисная личная неприязнь началась в 1932 году во время дела о похищении ребенка Чарльза Линдберга. Наставник Энслинджера и его друг Элмер Айри, глава разведывательного отдела IRS, играл решающую роль в расследовании, предоставив помеченные купюры для передачи подозреваемому в похищении Ричарду Хауптманну. Это мера была стандартной процедурой для агентов ФБН, привела к аресту и обвинению Хауптманна. Линдберг был признателен ФБН, но Гувер пришел в ярость. Разозлившись, что Айри решил проблему, Гувер вмешался в судебное дело на начальной стадии, желая отстранить его, но Линдберг отнесся к этому неодобрительно и одержал верх. Гувер взял Айри под наблюдение ФБР, бесстыдно пытаясь отобрать у него руководство расследованием. Несмотря на наивные попытки Гувера отстранить его, Айри без посторонней помощи раскрыл это преступление и Линдберг публично выразил свое доверие к нему. Но оскорбленное самолюбие подвигло Гувера завести одну из своих секретных папок на Айри, его телефон постоянно прослушивался ФБР многие годы. Этот эпизод преподал Энслинджеру полезный урок относительно мелочной и не прощающей натуры директора ФБР, его стремления использовать свое положение в личных целях для сведения счетов, так что лучше всего было держаться подальше от «линии огня». (1)
Коньком Гувера было преследование «наиболее разыскиваемых» преступников, которое затихло с началом Депрессии и ростом престижа Энслинджера во время Второй Мировой войны. Но власть Гувера усилилась еще больше. В то время как многие агенты Энслинджера присоединились к различным армейским службам, активность его сотрудников уменьшилось, президент Рузвельт расширил и без того значительные права агентов ФБР и выдал Гуверу карт-бланш на прослушивание и запись разговоров в интересах национальной безопасности. ФБР также получило возможность проводить разведывательные операции во всем западном полушарии, и Гувер направил 150 агентов специальной разведывательной службы в Латинскую Америку и Канаду. Директор ФБР также присоединился к соглашению о сотрудничестве с Уильямом Стивенсоном, главой операций Британской разведки в западном полушарии.
Гувер придавал большое значение особым отношениям со Стивенсоном до того, как они завершились, когда в 1942 году президент Рузвельт назначил Уильяма Донована на должность главы ОСС. Британцы приветствовали Донована и его ОСС, которое работало за линией фронта в Европе. «Дикий Билл» с удовольствием разрушил то, что намеревался сделать Гувер, благодаря личным отношениям с Биллом Стивенсоном. Это задело его, как в общественном отношении, так и в профессиональном. Но когда агенты Донована начали осуществлять контрразведывательные операции на территории США. Одна из них - проникновение в испанское посольство. Гувер начал мстить всеми возможными способами. (2) Находясь в личных дружественных отношениях с Донованом, посылая своих лучших людей на службу в ОСС, Энслинджер снова оказался в союзе с одним из наиболее ненавистных противников Гувера.
Вражда утихла только после войны. Гувер решительно противился попыткам Донована создать Центральное разведывательное управление. Он повторял свои возражения по поводу создания ОСС и говорил, что ЦРУ будет нанимать коммунистов. Но Управление было создано, несмотря на протесты Гувера, и, когда президент Трумэн решил, что новое шпионское ведомство должно взять на себя операции ФБР в западном полушарии, Гувер в отместку приказал своим агентам не передавать свои материалы и источники информации ЦРУ, с которым Энслинджер также начал сотрудничать. (3)
Новая волна антикоммунистической «охоты на ведьм» была развернута в 1950 году сенатором Джо Маккарти и вернула Гуверу его самоуверенность вместе с чувством успеха, в течение последовавшей Холодной войны его власть достигла апогея: агенты ФБР были свободны от соблюдения гражданских прав, под предлогом обеспечения национальной безопасности агенты ФБР могли проникать в дома путем взлома и совершать все виды незаконных оперативных действий. Имея глаза и уши в каждой спальне по всему Вашингтону, Гувер собирал свои материалы, полные сексуальных секретов, которые он использовал для наблюдения за власть предержащими. Затем в 1956 году он использовал свое самое устрашающее оружие в Контрразведывательной Программе (COINTELPRO), которая и так пользовалась дурной славой и предоставляла возможность агентам ФБР совершать некоторые преступные деяния с нарушением гражданских прав, при этом подавлять левые группы как угрозу национальной безопасности. COINTELPRO обеспечивала его возможностью определять политический климат в Америке, его объемные секретные папки побудили сенатора Эстеса Кефовера утверждать, что Гувер является «более могущественным человеком, чем президент». (4)
Это могло быть правдой, но Энслинджер не испугался, он со временем раскрыл карты относительно связей Гувера с Мафией. Как вы уже знаете, Гувер отрицал наличие их, в своей неискренней позиции ссылался на общий негативный эффект применения федерального законодательства по наркотикам. Так, в последний год своего пребывания в должности Комиссара Бюро по наркотикам Энслинджер дал волю своему разочарованию и ярости. В 1962 году он сказал в интервью, что отказался предоставить копию Книги Мафии Гуверу потому, что «это было бы рискованно». (5)
Энслинджер заявил, что Гувер связан с организованной преступностью и это было правдой. Уолтер Уинчелл, будучи другом Гувера, поддерживал его и общался с Мейером Лански и Фрэнком Костелло, исполняя роль посредника между известными, влиятельными гангстерами с одной стороны и всепроникающим директором ФБР с другой. Гувер и Костелло в действительности встречались при случае и в журналистском расследовании Энтони Саммерса, ссылавшимся на различные источники, рассказывалось, что Лански получил от Донована и ОСС фотографии Гувера, увлекающегося гомосексуализмом, эти фотографии всегда находились в кармане гангстера. (6)
Гувер был не только склонен к гомосексуализму, он был еще дегенеративным, азартным игроком. Он любил заключать пари на скачках в обмен на бесплатный билет и горячие подсказки, он потакал своим патронам из теневого бизнеса, настойчиво уверяя, что игра на скачках не является федеральным преступлением. Он делал вид, что не знает о том, что Лански и Костелло контролируют букмекерский бизнес, который являлся основным источником доходов организованной преступности.
Взаимоотношения Энслинджера с Гувером не изменились в ходе Слушаний Кефовера, когда с помощью экспертов ФБН Костелло был отстранен от дел, а Лански ударился в бега. Но Гувер быстро нашел себе нового патрона, техасского нефтяного магната Клинта Марчисона, и в начале 1953 директор ФБР и его помощник администратор ФБР Клайд Толсон стали ежегодными гостями Марчесона на его бегах Дель Мар в Калифорнии. Связи нефтяника с организованной преступностью были не так очевидны, как у Костелло, но они были. Согласно Саммерсу, «20 % компании Марчесона по аренде нефтяных скважин принадлежали криминальной семье Вито Дженовезе. «Хэндридж Ойл» собственное предприятие Марчесона имело дела с организаторами азартных игр в Лас-Вегасе, вовлеченных в серьезные нарушения закона. Он вел дела с Джимми Хоффа, нечестным боссом профсоюза владельцев грузовиков и Клинтом-младшим, имевшим финансовые связи с боссом Мафии (Карлосом) Марчелло». (7)
Защитники Гувера утверждают, что он был «крупной рыбой для поджаривания», что он дал возможность Энслинджеру и IRS преследовать гангстеров в то время, как его агенты из ФБР неотступно гонялись за коммунистами, группами борцов за гражданские права и другими угрожающими безопасности государства личностями. Но человек, имеющий тайную агентуру, использовал ее, как частную тайную полицию власти; ФБР служила своим хозяевам, признавая организованную преступность и при этом разрушая движение в защиту гражданских прав и рабочие организации. Если теневые дельцы перевозили наркотики в свое свободное время, кто заботился о том (наподобие боссов Мафии), чтобы яд попадал в гетто, а не к добрым соседям?
Энслинджер и Гувер, понятное дело, соглашались с существованием расовой проблемы, но защита директором ФБР организованной преступности вызывала непонимание энслинджеровской миссии и его функций. Он выжидал и скрывал свои нападки на Гувера, в 1964 году он сказал: «Иногда наши сильнейшие противники находились в органах юстиции, палатах Конгресса или еще выше». (8)

ПОЯВЛЕНИЕ БОББИ КЕННЕДИ

Энслинджер выжидал до тех пор, пока выйдет в отставку и сможет атаковать своего старого противника, но такой шанс мог не представиться, если бы не избрание в 1960 году президента Джона Кеннеди и назначение его брата Роберта Генеральным Прокурором США. Амбициозный, беспощадный, сообразительный Бобби не мог довольствоваться традиционной ролью советника президента и использовал свое пребывание на посту Генерального Прокурора, чтобы обойти Гувера. Провозгласив войну организованной преступности, он увеличил число прокуроров в Криминальном отделе министерства юстиции с пятнадцати до шестидесяти и распорядился направить все усилия на борьбу с лидерами общенационального рэкета. Бобби не стремился скрывать свою неприязнь, делая свое присутствие ощутимым, он открыто спрашивал, как чудовище организованной преступности могло выйти из поля зрения директора ФБР. Он способствовал ущемлению гигантского самолюбия Гувера, прославляя ФБН, которое арестовало больше боссов Мафии, чем ФБР и, согласно Джорджу Гафни, действовало «как Корпус Морской пехоты федеральной правоохранительной системы». (9)
Фигурально выражаясь, его дерзкое поведение было равносильно смертному приговору для Бобби Кеннеди и ФБН. Гувер был настолько разозлен, что направил письмо Энслинджеру, называя дело Дженовезе «сфальсифицированным» и «пародией на правосудие». (10)
Необдуманно нажив врага в лице Дж. Эдна (он лично был связан с благоухающим лавандой директором ФБР), Бобби сформировал специальную группу в министерстве юстиции, занимавшуюся Джимми Хоффа и его тайными помощниками из Мафии: Санто Траффиканте, Сэмом Джанкана и Карлосом Марчелло, каждый из которых разделял ненависть Гувера к Генеральному прокурору. Но Бобби был бойцом, и его первым неосторожным шагом на посту Генерального прокурора была депортация Марчелло в Гватемалу в апреле 1961 года. Бобби утверждал, что Марчелло нежелательное лицо, используя тот факт, что ФБН арестовало его в 1938 году за продажу 23 фунтов марихуаны. Этой акцией Кеннеди трагически способствовал соединению своих врагов в правительственных структурах и преступном мире в общий союз. Через шесть недель после фиаско в Заливе Свиней Марчелло вернулся в Америку вместе с группировкой, состоящей из агентов ФБР, ЦРУ, Мафии и кубинских эмигрантов, настроенных против Кеннеди и в такой же степени разъяренных, и начал плести заговор мести.

ЧЕЛОВЕК ЗА МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ

Во время работы Кеннеди главным советником Выборного Комитета сенатора Джона Макклеллана по противозаконной деятельности в руководстве профсоюзов, Бобби слышал о связях наркодельцов Мафии с профсоюзом владельцев грузовиков. Он получил на рассмотрение материалы, когда агент ФБН Айк Вурмс объяснил Комитету, как официальный представитель владельцев грузовиков Эйб Гордон отмывал проценты от наркоторговли через социальные фонды профсоюза. Бобби слышал, что Карло Гамбино был вовлечен в деятельность союза владельцев грузовиков через свою консультационную фирму на Манхэттене, и что Джимми Хоффа находится под защитой детройтских наркоторговцев Джона Прициола и Раффаэле Куарасано, назначив их руководителями местного отделения 985. Знал он и то, что Марчелло и Траффиканте сотрудничают с Хоффа, и что Марчелло контролирует профсоюзы владельцев грузовиков и портовых грузчиков в Луизиане, а Траффиканте держит сой офис в отделении союза в Майами, который был основан наркоторговцами Мафии Джеймсом Пламери и Фрэнком Диогуардиа.
Кеннеди был в курсе того, что представитель Марчелло в Далласе Джо Кивелло присутствовал на Апалачинской конференции от лица Марчелло; он подозревал, что Марчелло через Траффиканте во Флориде, Сэма Каролла и Фрэнка Копполу на Сицилии играл доминирующую роль в международной торговле наркотиками. Бобби, конечно же, был осведомлен, что офис ФБН в Новом Орлеане располагал сведениями о распространении Марчелло наркотиков от Траффиканте с использованием грузовиков профсоюза, а его «Pelican Tomato Company» является снабжающей базы Флота в Луизиане, контрабандой ввозит наркотики из Мексики «без вмешательства таможни». (10)
Кеннеди хотел прижать к ногтю Марчелло и Траффиканте, но ФБН располагало только четырьмя агентами в офисах Майами и Новом Орлеане, а ФБР, имея несговорчивое руководство, отказалось предоставить записи их разговоров. Эти двое являлись мафиози, имевшими привилегированное расположение Дж. Эдгара Гувера. Реджис Кеннеди, агент ФБР, осуществлявший надзор в Новом Орлеане, сделал скандальное заявление, что не имеет данных о вовлеченности Марчелло в какие-либо преступления - так Бобби взял дело в свои руки. Сотрудники INS арестовали Марчелло прямо на улице в Новом Орлеане, надели на него наручники, отвезли в аэропорт и, посадив в самолет, быстро отправили его в Гватемалу, которая была обозначена в его фальшивом свидетельстве, как страна рождения, при этом даже не дали собраться. (11)
Марчелло, однако, имел высокопоставленных друзей в Центральной Америке и вдобавок пользовался покровительством ФБН и, вероятно также, ЦРУ. Они, конечно, были неприятными деловыми партнерами, Марчелло перебрался по фальшивым документам в Никарагуа, где дал большую взятку Анастасио Сомоса, жестокому диктатору, который в своей стране от имени ЦРУ дал пристанище антикастровским террористам. Мы знаем, что ЦРУ использовало гангстеров для своих грязных дел, Управление, возможно, договорилось о переправке Марчелло в Майами на борту самолета доминиканских ВВС «без уведомления таможни и иммиграционных властей о его прибытии». (12) Принимая во внимание то, что восстановлению его прав предшествовало разоблачение Траффиканте как двойного агента, его возвращение было воспринято благосклонно, Марчелло был привлечен к программе Уильяма Харви ZR/RIFLE как вербовщик наемных убийц.
Начиная с 1960 года ЦРУ защищало Джо Бонанно от обвинения в убийстве. Переехав в солнечный Тусон, Аризона, он взялся за работу в законной компании, сформировал полезный местный союз со своими приятелями-рэкетирами, Санто Траффиканте и Карлосом Марчелло. Подобно своим благоприобретенным друзьям, он также получил протекцию ЦРУ. Согласно журналистскому расследованию Сеймура Херша, в течение зимы 1960-1961 гг. Бонанно по внешней телефонной линии находился «всегда на связи» с боссом Уильяма Харви Ричардом Бисселлом. Он даже написал письмо, предлагая сделать то, что Бисселл «хотел чтобы он сделал», другими словами, убивать людей. (13)
Бисселл принял предложение, и Джозеф Зикарелли (капореджиме Бонанно в Нью-Джерси) предложил свои услуги. При помощи сотрудника ЦРУ Роберта Мэхью Зикарелли продал оружие Рафаэлю Трухильо, диктатору Доминиканской республики и наемные головорезы Зикарелли доложили об убийстве одного их политических противников Трухильо в Нью-Йорке. Приспешники Зикарелли обманули своего союзника и послужили посредниками в убийстве Трухильо 30 мая 1961 года, в котором использовалось оружие, предоставленное ЦРУ его политическим противникам в качестве осуществления программы Харви ZR/RIFLE. (14)
Зикарелли пользовался политической защитой через конгрессмена Корнелиуса Галлахера, но его грязная работа сделала его человеком за миллион долларов, как называли гангстеров, находящихся под защитой ЦРУ и ФБР, и гарантировала им временный иммунитет от преследования федеральных властей. (15) Это имело значение, поскольку Зикарелли унаследовал руководство торговлей наркотиками в семье Бонанно у заключенного под стражу Кармине Галанте. Зикарелли подозревался в причастности к делам Котрони и Ринальдо, ФБН через прослушивание телефона владельца оружейного магазина в Нью-Джерси знало о его причастности к поставке 1000 ружей для антикастровской оппозиции по просьбе ЦРУ. (16) Но Зикарелли, подобно Марчелло и Траффиканте, был на расстоянии целого светового года от ФБН.

СМЕРТЕЛЬНЫЙ ВРАГ БОББИ КЕННЕДИ

Бобби Кеннеди, подобно Гарри Энслинджеру, был неподкупен. Он был богатым человеком, стремившимся разрушить коррупционное влияние организованной преступности на американское общество. И уже через несколько месяцев после своего назначения он дразнил Сэма Джанкана в ходе телевизионных слушаний перед Комитетом Макклеллана; он сказал, что Джанкана «хихикает как девчонка», 29 февраля 1960 года его отец встретился с Джанканой в ресторане в Нью-Йорке. Джозеф Кеннеди был там с Джанканой, Джонни Роселли и Марио Бродом (связным Джеймса Энджелтона с Мафией), торгуясь об условиях, на которых Мафия в Иллинойсе может способствовать избранию JFK (Джона Фицджеральда Кеннеди) на предстоящих президентских выборах. Теневые дельцы были поставлены перед выбором поддерживать JFK или техасского сенатора Линдона Б. Джонсона, который прикрывался Карлосом Костелло через Джо Кивелло, стремившегося получить президентское назначение от Демократической партии. Патриарх семьи Джо Кеннеди утверждал, что организация Джанкана поможет достичь лучшего результата под руководством администрации Кеннеди, который имеет множество финансовых вложений в Чикаго, он просил гангстеров ассигновать 500 000 $ на избирательную компанию JFK. С практически деловой точки зрения деньги выделялись, несмотря на откровенную ненависть Джанканы к Бобби. (17)
Затем случилось необъяснимое. Как-то в октябре 1960 года ЦРУ планировало осуществить убийство Кастро. Джанкана заподозрил, что комик Дэн Роуэн приведет в кино его подругу, Филлис Макгуайр. Вместо того чтобы использовать свою внушительную мускулатуру для решения личных вопросов, Джанкана попросил сотрудника ЦРУ Роберта Мэхью о помощи, и тот в нарушение правил безопасности ЦРУ послал сотрудника шпионить за Роуэном в Лас-Вегас. Другим отступлением от стандартной практики безопасности, принятой в ЦРУ было то, что детектив, посланный Мэхью, покинул свой пост прослушивания в соседним с Роувэном номере под предлогом просмотра представления в кабаре Вегаса, когда он ушел, горничная обнаружила его магнитофон. Она вызвала полицию, было сообщено ФБР, оно, в свою очередь, известило ЦРУ. Дело было предано забвению через восемнадцать месяцев, 7 апреля 1962 года, когда генеральный консультант ЦРУ Лоренс Хьюстон объяснил помощнику генерального прокурора Герберту Дж. Миллеру, осуществлявшему надзор за отделом борьбы с преступностью министерства юстиции, что Управление использовало Джанкану для своих планов по ликвидации и что преследование его причинит вред делу национальной безопасности. (18)
Что было важным в этом неумелом происшествии с жучками - это предположение что все было неумышленным, и что Бобби Кеннеди не знал о встрече своего отца с гангстерами, что он также не был осведомлен о том, что Джанкана был «человеком за миллион долларов» до апреля 1962 года, когда Гувер в заключение рассказал ему о роли Джанканы в планах ЦРУ по организации политических убийств. Гувер, начиная с октября 1960 года, знал о той роли, которую играют чикагские гангстеры в планах ЦРУ по устранению Кастро, и его продолжительная отсрочка по уведомлению Кеннеди была чистым намеком на его недружелюбные замыслы, также, как и его партизанская поддержка Ричарда Никсона. Джанкана раскрыл свои связи с ЦРУ просто, как будто использовал страховой полис, но Мэхью, подобно Гуверу, использовал его от имени Никсона. Будущий президент был участником разработки планов убийства Кастро во время его работы в администрации Эйзенхауэра. Мэхью во время грубой оплошности с жучками в Вегасе имел публичные отношения с Говардом Хьюзом, миллиардером, являющимся одним из главных спонсоров компании Никсона. (20)
ЦРУ и ФБР были солидарны в одном - не беспокоиться ни о какой помощи Роберту Кеннеди до тех пор, пока 7 апреля 1962 года ЦРУ в конце концов не сообщило Бобби о своих кубинских эскападах. И даже в этом глава отдела безопасности ЦРУ Шеффилд Эдвардс и главный консультант Лоуренс Хьюстон лгали, утверждая, что их попытки заговоров с целью убийства закончились, когда Траффиканте был разоблачен в качестве двойного агента, и они обещали извещать Бобби, если они снова в каком-нибудь случае будут обвинены в сотрудничестве с гангстерами. Это вызвало притворную понимающую улыбку у офицеров ЦРУ, так как они прекрасно знали о том, что 8 апреля 1962 года Мэхью представил Джонни Роселли руководителю операции по ликвидациям Биллу Харви, не поставив об этом в известность Генерального прокурора, и что Харви передал таблетки с ядом и оружие Мануэлю Варона, антикастровскому политику, тайно представленного Траффиканте. «Генеральный прокурор ничего не говорил о возобновившихся операциях игорного синдиката, поскольку, как вы знаете, об этом ему было доложено заранее», ЦРУ ненароком созналось в этом в докладе генеральному инспектору в 1967 году. (21)
И, кроме того, говорилось о преступной халатности Джеймса Энджелтона, который сильно возмущался вовлечением в контрразведывательные операции ЦРУ, игнорировавшего слова Бобби о том, что Марио Брод тесно связан с Сэмом Джанканой и Джонни Роселли, которые были высказаны им в 1963 году. (22)
Кроме того, другой «человек за миллион долларов», Джонни Роселли, помогал Гуверу также, как и ЦРУ, саботировать деятельность Бобби Кеннеди. Через записи разговоров, сделанных ФБР, Гувер был осведомлен о телефонном разговоре между Джеком Кеннеди и хорошенькой Джудит Кэмпбелл, которая являлась курьером гангстеров, наподобие Вирджинии Хилл, но без фигуры Хилл. Роселли был представлен Кеннеди и Кэмпбелл в качестве музыканта в компании Фрэнка Синатры на вечеринке в Вегасе, в то время как Кэмпбелл была романтически увлечена Сэмом Джанканой, который в это время не переживал иррациональных приступов ревности. Страдая от постоянного влечения Кеннеди, он продолжал видеться с Кэмпбелл до 22 марта 1962 года, когда Гувер по неосторожности поссорился с ним. (23) На этой встрече он также дал возможность президенту узнать, что осведомлен о сделке Марио Брода от имени Джеймса Энджелтона, которая привела к разрыву между Сэмом Джанканой и Джо Кеннеди.
Гувер попытался шантажировать его, но Джека Кеннеди было не запугать и после разоблачения того факта, что высшие офицеры ЦРУ поддерживали мятеж ультраправых генералов в Алжире против президента Франции генерала Шарля де Голля, он ошеломил истеблишмент своими действиями против популярного и восхитительного Аллена Даллеса, являвшегося самым влиятельным и властным человеком в ЦРУ и избегал военных в Белом Доме, предоставив Джеку и Бобби Кеннеди защищать самих себя.

ЗАГОВОРЫ БОББИ КЕННЕДИ С ЦЕЛЬЮ УБИЙСТВА

В то время как наемные убийцы ЦРУ процветали под сенью программы Билла Харви ZR/RIFLE, Бобби Кеннеди развернул свои собственные проекты по использованию Мафии для убийства Фиделя Кастро. Первый, маловероятный проект, заключался в привлечении наркоторговца Нормана Ротмана. Как докладывал Ротман своим хозяевам из ФБР 26 июня 1961 года, с помощью Бобби его пригласили в Белый дом несколькими днями ранее и предложили ему покровительство в деле поставок оружия (в свое время он поставлял контрабандой оружие Кастро вместе с бывшим кубинским президентом Карлосом Прио Сокаррасом ), если он организует убийство Кастро. Ротман сказал, что он бесполезен, но попытается что-то сделать, эта его информация быстро дошла до Гувера, и стала для директора ФБР еще одним маленьким секретом, который он мог использовать против своего противника. (24)
Оставляя мелкие интриги Гувера в стороне, зададимся вопросом, каким образом ФБН могло услышать, что Генеральный прокурор предложил крупнейшему наркоторговцу иммунитет за совершение политического убийства, и как Бюро могло узнать об этом. Если кто-то по своему положению и мог знать об этом, так это Чарли Сирагуса. Попытки Бобби установить контакт произошли после того, как Сирагуса отклонил кандидатуру Санто Траффиканте как двойного агента. Убийственная часть этой информации состояла в том, что это непосредственно втягивало Бобби в кубинские дела, Сирагуса сам мог послать ему сообщение. В это время в июле 1961 года, он тайно работал с Бобби над попытками выкупить офицера ЦРУ Дэвида Крайста, который был схвачен на Кубе во время установки жучков в китайском Агентстве новостей. Он также управлял квартирой MKULTRA в Нью-Йорке и оказывал помощь ЦРУ в вербовке гангстеров для политических убийств. Чарли был вовлечен в многочисленные важные контрразведывательные операции, так что было естественно, что Кеннеди или его помощники обратились к нему за консультациями относительно Ротмана.
Отношения Сирагусы с Бобби Кеннеди строились с учетом множества вопросов, касающихся федерального законодательства по наркотикам. А именно это и заслуживало внимания, так как Сирагуса не говорил Бобби о долговременном сотрудничестве Ротмана с Мейером Лански, финансистом международного наркобизнеса. Или что Ротман был совладельцем клуба «Эль-Марокко» с корсиканским нарколордом Полом Мондолони, что Мондолони продавал по 50 или 150 килограммов героина каждый раз Ротману и Траффиканте в течение всего 1955 года. Или что Ротман вместе с членом семьи Дженовезе Чарльзом Турине инвестировал в казино Капри в Гаване и что Джузеппе ДиДжорджио, карточный шулер из Капри, являлся одним из курьеров Траффиканте и помощником Сэла Манери в деле Ринальдо-Палмьери. Как мог Сирагуса не сообщить эту информацию Генеральному прокурору, особенно, когда Бобби помог ему в первой атаке по наркобизнесу как защитник в деле Ринальдо-Палмьери.
Год спустя после ареста Ринальдо и Палмьери, Сирагуса скрытно проследил Лански, Траффиканте, Мондолони и Ротмана - четырех человек на верхушке мировой наркоторговли. Он знал, что в январе 1960 года Мондолони был в Гаване, и то, что он встречался в Акапулько в апреле 1960 г. с наркодельцами Люсьеном Риваром, Мариусом Ко и Росарио Манчино. Он был осведомлен, что Манчино являлся поставщиком наркотиков с Сицилии для умершего Альберта Агуэци в Канаде. Рассказывал ли он Бобби об этих аспектах дела Ринальдо-Палмьери? Воспользовался ли он возможностью вытянуть информацию из Ротмана обо всех взаимоотношениях внутри Мафии?
Или изначально Ротман был «человеком за миллион долларов»? Вспомним, как ему удалось избежать тюрьмы вместе с Пепе Котрони и питсбургским Сэлом Маннарино (чей брат был партнером Траффиканте в Гаване в казино «Сан-Суси») за попытку совершить сделку на 8,5 млн. $ в нарушение безопасности. Причиной, как рассказывалось в 12 главе, было то, что Ротман использовал деньги для переправки морем оружия на Кубу и это, очевидно, было организованной ЦРУ тайной преступной сделкой.
Ротман никогда не вкладывал деньги в контрабанду наркотиков. Летом 1961 года, Кастро закрыл последнее из кубинских казино и международные наркодельцы достигли новых политических договоренностей в Мексике, Канаде и других странах. Ротман был осведомлен об этих планах и мог объяснить их намерения. Если бы Сирагуса не припер к стенке Ротмана по этим соображениям, то Бобби Кеннеди мог возобновить свой план ликвидации, для того, чтобы предложить свой персональный комментарий к законодательству о наркотиках и обеспечить неудачу ФБН в тот момент, когда Ли Спир проводил свое внутреннее расследование в Нью-Йорке.
С другой стороны, если, получив возможность, Сирагуса выложит Бобби все факты, то Генеральный прокурор окажется перед выбором: отказаться от войны с преступностью или упростить задачу убить Кастро. Это представлялось достаточно отдаленной перспективой, и тогда в начале 1962 года Бобби стал готовить свой второй проект, используя офицера ЦРУ Чарльза Форда (ветерана дальневосточного отдела), контактировавшего с боссами Мафии в Америке и Канаде с одной целью, найти кого-нибудь, способного устранить кубинского премьер-министра. (25)
Третий план Бобби, - Операция «Мангуста», - был начат в марте 1962 года. Возглавляемый специальной группой Совета национальной безопасности под руководством генерала Эдварда Лэнсдейла, «Мангуста» основывалась на использовании отдела У. Харви ZR/RIFLE, продублированного силами для специальных задач «W». В союзе с Харви Лэнсдейл составил наброски тридцати трех взаимосвязанных способов дестабилизации режима Кастро, включая распространение информации о дешевой кубинской марихуане и фальшивых обвинений Кубы в пособничестве наркоторговле. (26) Эти планы также включали в себя и убийство Кастро, и как с удивлением заключил, вспоминая о своем штабе, Лэнсдейл, он предложил, что «гангстерские элементы могли продемонстрировать потенциальную активность (в качестве убийц) против представителей полиции G-2 (разведки)». Лэнсдейл заявлял, что  CW-агенты (Chemical Warfare - война с применением химического оружия) также могли приниматься во внимание». (27)
Одно можно предполагать точно, - что Мафиози, нанятые Чарльзом Фредом, и преступление которое они, Лэнсдейл и ЦРУ, совершили на Кубе с благословения Бобби Кеннеди, наносили вред ФБН и американскому обществу.

АНГЕЛ РАЗВЕДКИ

В то время как Бобби Кеннеди использовал наркоторговцев Мафии для своих планов убийства Кастро, и этим фактически нейтрализовал ФБН, ЦРУ переместило свою резидентуру и центр антикастровской террористической активности из Гаваны в Майами. Известная, как JM/WAVE, резидентура ЦРУ возглавлялась Теодором Шекли, протеже Билла Харви со времени его пребывания в Германии. Она включала подразделение, занимающееся планом Лэнсдейла «Мангуста» и около 400 оперативных сотрудников ЦРУ. Всегда предоставляя место жительства американским гангстерам, Майами был наполнен десятками поддерживаемых ЦРУ движениями, тысячами информаторов и фондов ЦРУ и множеством террористических групп наркоторговцев, финансируемых частными лицами, наподобие Уильяма Поули, о котором рассказывалось в 5-ой главе, организовавшем миссию советников Поули-Кука на Тайване в 1950 году.
Для прикрытия части стоимости этого крупного предприятия, бывший мастер шпионажа ОСС Пол Хелливелл основал (и руководил ими впоследствии) цепочку банков по отмыванию наркоденег для ЦРУ. В то же время Хелливелл был генеральным консулом в тайском консульстве в Майами, он был активным лидером республиканской партии во Флориде и другом члена никсоновской когорты Бебе Ребозо. Кроме своих полномочий по отмыванию денег, Хелливелл работал вместе с шефом разведки Чан Кайши, генералом Тай Ли и участвовал в создании специальной авиакомпании ЦРУ, CAT, в прошлом «Эйр Америка», использовавшуюся и для перевозки наркотиков, так же, как и бангкокскую торговую компанию морских перевозок, служившую прикрытием для офицеров ЦРУ, консультировавших торгующих наркотиками сотрудников тайской пограничной полиции. (28)
Функционирование подобного двойника в Панаме обеспечивалось вездесущей Всемирной торговой компанией, занимавшейся «коммерцией, ориентированной на шпионаж», и созданной страстным республиканцем Уильямом Донованом и британским ветераном разведки Уильямом Стивенсоном. В Гондурасе Ричард Гринли, сотрудник адвокатской конторы Донована, и бывший офицер ОСС в Бангкоке основал в 1962 году «Движение Авангард», как очередной финансируемый ЦРУ фронт, использующий наркотики для антикастровских операций. (29)
Десятки принадлежащих ЦРУ компаний действовали по всему миру со схожими целями, и Энслинджер в 1964 году намекал на усиливающуюся власть соединившихся между собой гангстеров и шпионов, когда обратился к «высшим властям» (подразумевается ЦРУ или Гувер, или оба вместе взятые) разрушить большое жюри, которое собралось в Майами расследовать финансовые дела десятка высокопоставленных гангстеров. Объяснения были следующими: «деликатность расследования не позволяет привлекать другое правительственное агентство», но Энслинджер сердито ответил, «что это прием отстранить нас и довольно успешный». (30)
Все, что принесло нам возвращение Мейера Лански, первоначального спящего партнера по отмыванию наркодолларов, чья активность протянулась от Бейрута до Лас-Вегаса и Багам, куда он последовал, потеряв свои концессии на Кубе, там он заново основал свой игорный бизнес со многими другими, в том числе Луисом Чеслером и Уоллесом Гроувсом. Канадский миллионер и бывший контрабандист спиртным, Чеслер поймал удачу на сделках с землей во Флориде, затем перебрался во Фрипрот и основал «Grand Bahama Development Company» в 1961 году совместно с Гроувсом. При помощи Хелливелла, Донована и других агентов деньги, вырученные от продажи наркотиков тайскими горцами, китайскими националистами, вьетнамцами другими наемниками ЦРУ, как утверждается, были инвестированы в «Castle Bank» и отмывались через честлеровскую «General Development Company», как и доходы от сделок во Флориде. (32)
Гроувс сотрудничал с Лански с 1951 года, когда он продал ценное имущество в Ки-Бискейне Элене Сантьеро Алеман, матери кубинского делового партнера Траффиканте, Хосе Алемана. (33)Со временем ЦРУ наняло Гроувса, Текса Маккрари (консультанта Лански по общественным связям, которого в 1954 году посетил в Мексике Джордж Уайт ) и Майкла Маклэни, менеджера принадлежавшего Лански Майами-Бич Dinner Club, за определенную крупную взятку, полученную высшими государственными чиновниками на Багамах; тропический рай быстро становился главным роскошным транзитным пунктом для латиноамериканских наркоторговцев. (34)
Тем временем, финансовый помощник Лански, Джон Пуллман, сотрудничал с Банком Международной торговли на Багамах под предлогом ознакомления с многочисленными казино Лас Вегаса. Пуллман впоследствии объединил свой Атлас Банк «многочисленными теневыми способами» с бейрутским Интрабанком. (35) Основанный палестинцем Юсеффом Бейдасом и финансируемый многочисленными арабскими странами под руководством торговца оружием из Саудовской Аравии, Интрабанк являлся собственником «Казино дю Либан» в Бейруте. Это всемирно известное казино управлялось корсиканским партнером Лански Марселем Франциски. Подобно банкам, упомянутым ранее, багамское отделение Интрабанка отмывало доходы Мафии от азартных игр и наркоторговли при полной осведомленности ЦРУ. (36)
В отличие от Лаки Лючиано, к которому ФБН старалось привлечь всеобщее внимание, Мейер Лански был вовлечен в разведывательный аспект мировой наркотроговли, который пленил Хэнка Манфреди; Чарли Сирагуса тайно следил за ним, он знал, что Лански послал Джозефа Ф. Неслайна и Чарльза Турине в поездку по миру в 1962 году открывать ночные клубы и привести в порядок распространение наркотиков. Агенты ФБН сопровождали Неслайна (авантюриста из Огайо, который занимался шантажом на сексуальной почве в Вашингтоне) на встречу в Германии с Давиадом Даргаи, иранцем с репутацией наркоторговца. (37) Агенты ФБН также сопровождали Турине, гангстера-убийцу из семьи Дженовезе, на Бермуды. И еще, несмотря на слежку, ни Лански, ни Турине, ни Неслайн не были обвинены в причастности к наркотикам.
«Лански был хамелеоном, который разделял свои операции, покупал политическую неприкосновенность и основывал движения, - объясняет Гафни. - Не только Комитет Макклеллана и министерство юстиции под руководством Бобби Кеннеди могли войти в контакт с ним».
Том Триподи был прямолинеен в своих высказываниях: «Сирагуса был нейтрализован», - так он говорил относительно «людях за один миллион долларов» ЦРУ и ФБР, в их числе - Мейер Лански, - которые были охвачены ненавистью к администрации Кеннеди.
Одним из примеров, как эта ненависть была инспирирована решением JFK, явился отзыв «Эйр Америка», авиакомпании, снабжавшей торговцев наркотиками из Лаоса. В 1962 году была предпринята другая попытка ограничить наркотическую активность ЦРУ в Восточной Азии, Бобби осудил менеджера компании морских перевозок Уиллиса Берда (офицера связи ОСС с генералом Тай Ли) за поддержку официальными представителями США лаосских племен. (38) Президент также уволил генерала Эдвина Уокера за попытку использовать вооруженные силы США в интересах «священной войны». (39) Это было очень опасное движение, но не менее рискованными были планы Кеннеди по десегрегации Юга и прекращение содержания истощенных нефтяных скважин, которые обогащали Техасских нефтепромышленников, подобных патрону Гувера, Клинту Марчисону, восходящей династии Буша и фанатичного приверженца правых Х. Л. Ханта, дать им возможность взять под контроль запасы нефти на Ближнем и Дальнем Востоке. Так враги Кеннеди обеспечили блокирование решения об отстранении Уокера, таким образом, «Эйр Америка» сохранила свои контракты в Лаосе, продолжив полеты по обслуживанию наркобизнеса. (40) В то же время генерал Уокер, ультраправый Американский комитет безопасности (включая генерала Лэнсдейла и председателя «Эйр Америка» адмирала Феликса Стампа) и техасские ультра стали разрабатывать планы переворота в Далласе.
Так открылась новая граница для волков из ФБН, когда братья Кеннеди появились на сцене, где была дикая страна, населенная сердитым директором ФБР, убийцами из ЦРУ и наркоторговцами, появившаяся в 1962 году в связи с введением в Пентагоне должности специального помощника по специальной и контрповстанческой деятельности, чьи специальные армейские силы помогали ЦРУ оценивать наркоторговлю на территории, контролируемой коммунистами. Принимая во внимание подобное развитие событий, новая граница была негостеприимным местом для ФБН, которое продолжало свой спуск по нечестному и пугающему пути междоусобной вражды.

18
ФРАНЦУЗСКАЯ СЕТЬ

«Вы не можете спрятать свои истинные чувства».
Дик Пауэлл в фильме «На Краю Земли»

По достижении зрелости у американцев появляется склонность подвергать ревизии свою историю, в этих традициях автор Робин Мур предлагает два разных толкования начала знаменитого Дела Французской сети. В своей первой книге «The French Connection» (опубликована в 1969) Мур утверждает, что это дело началось 7 октября 1961 года, когда детективы нью-йоркской полиции Эдди Иген и Сонни Гроссо взяли под подозрение Паскуаля «Патси» Фука, за то, что он распространяет наркотики через свою закусочную. Их подозрения получили подтверждение два дня спустя, когда агент отдела ФБР по розыску беглых преступников рассказал Гроссо, что Пасти был племянником Энджело Туминаро. Член семьи Луччезе и крупнейший распространитель наркотиков, начиная с 1937 года, «Маленький Энджи» Туминаро был женат на Белле Стайн, дочери известного еврейского рэкетира и разыскивался ФБН как скрывающийся от следствия по делу Котрони. (1)
Восемь лет спустя в книге «Жена Мафии» (Mafia Wife) (Биография Барбары, жены Пасти Фука) Мур утверждает, что Иген и Гроссо услышали об отношениях между Фука и Энджи через несколько недель после того, как агент ФБР увидел Патси на похоронах отца Энджи. Но все эти расхождения в книгах Мура затрагивают крупнейшее расследование Игена и Гроссо. Представленные в «Жене Мафии» как герои «Французской сети», они охарактеризованы как имеющие сомнительную репутацию, «небрежные и глупые». (2)
Изменения Мура легко объяснить: после того, как героин, конфискованный по делу о французской сети, исчез из собственного склада полицейского департамента Нью-Йорка в 1972 году, он решил устранить себя от возможных подозрений в исчезновении наркотика. (3)
Он отметил одну несомненную связь. В обеих книгах Иген и Гроссо, в конечном счете, установили, что Пасти получал героин от Энджи через французскую сеть и из этих соображений (когда дело приняло международные масштабы) они уведомили Эдварда Кэри, главу отдела по наркотикам Нью-йоркского полицейского департамента. Кэри сообщил Джорджу Гафни, Гафни дал в помощь Игену и Гроссо агента Фрэнсиса Уотерса. Тем не менее жесткий и бескомпромиссный следователь, Уотерс продвинулся дальше в своем расследовании дела французской сети, чем Иген и Гроссо, он страстно желал объяснить, что же произошло.
«Кто-то натянул пальто Энджи, - говорит Уотерс, - под этим я подразумеваю двадцать шесть обвиняемых по делу о французской сети, но только пять или шесть из них реально переправляли героин. Энджи был глубоко вовлечен в это дело и если он скрывался от ареста, оставаясь на свободе, то только потому, что правительство не могло привлечь нескольких юристов и собрать достаточного количество свидетелей для возбуждения дела по тайному заговору с целью сбыта наркотиков.
Энджи был ягненком в деле Котрони, но он по прежнему скрывался. Его брат Фрэнк был его поставщиком, после того, как Фрэнк был арестован за кражу со взломом, Энджи использовал Пасти в качестве замены. Агент ФБР Билл Терри тем временем получил информацию, которая позволила идентифицировать Патси, как члена шайки грабителей. Терри был сотрудником подразделения ФБР, занимавшегося розыском беглых преступников, и показал своему информатору фото Энджи. Информатор сообщил, что видел его в закусочной Патси, тогда Терри дал фото сержанту нью-йоркской полиции Биллу Маклафлину, тот в свою очередь передал ее Гроссо, а Гроссо забыл об этом. Он не собирался делать работу за Терри и не предавал серьезного значения тому факту, что Пасти был племянником Энджи. У него не было мыслей насчет связи Энджи с французской сетью. Но у меня были. Я попытался найти Энджи и две недели спустя, в то время, когда я был в офисе Гроссо, мне удалось увидеть у него на столе фото Энджи. Тотчас я начал действовать. У меня было предчувствие, что Патси мог вывести нас на Энджи, который был достаточно большой рыбой».
«Правда, Гроссо также этим заинтересовался, вечером мы с Игеном настроили свои бинокли, находясь на крыше здания, расположенного через улицу от закусочной Пасти. Мы увидели черный автомобиль и двойную стоянку рядом. Из машины вышел итальянец в черной шляпе «Борсалино» и направился в закусочную, выйдя оттуда, он сел в машину и уехал. Все это произошло в течение нескольких минут и в тот же вечер мы решили спуститься вниз. Мы следовали за Пасти до дома его матери (сестра Энджи Нелли, один из главных членов группы наркоторговцев была замужем за Джо Фука), где и обосновались».
Уотрес объединяет две версии, но Мур отдает предпочтение Игену в начале расследования потому, что запись разговоров, сделанная в закусочной Фука нью-йоркской полицией, была представлена в суде штата Нью-Йорк. Как поясняет Уотерс, «мы проводили разведку и следили за Энджи, но Иген имел верный источник информации, благодаря записям».
Несмотря на наличие магнитофонных записей, до ноября 1961 года, когда Фрэнки Уотерс увидел Патси, встречающим неизвестного человека, приехавшего на автомобиле с канадскими номерами, дело Французской сети всецело зависело от его силы и решительности. «Я следил за Патси в течение 54 дней без перерыва, - говорит с гордостью Уотерс. - Я спал на заднем сиденье своего фургона».
Когда дело получило развитие, множество агентов ФБН и детективов нью-йоркской полиции были привлечены к слежке за Патси, его братом, портовым грузчиком Тони и их французским сообщником Жаном Джеханом, шестидесяти четырех лет, обходительным, безупречно выглядевшим, мозговым центром всего круга, с направлением связей к Франсуа Спирито, Джо Орсини, Франсуа Скалья, членом корсиканской «Les Trois Canards» и связным шайки с американской Мафией. Дж. Мурен - это таинственная личность, который никогда не был идентифицирован, так же, как и курьер Жак Анджельвен, привлекательный, ведущий одного из популярных французских телевизионных шоу. Недавний вдовец, он был влюблен в сестру Скальи, от которого он пристрастился к кокаину. В своем положении потерявшего всякую надежду, сходящего с ума и отравленного, Анджельвен был согласен оказать услугу Скалье, согласившись поехать на выполненном по специальному заказу «бьюике» в Нью-Йорк, прибыв туда на борту океанского лайнера. Позже он будет утверждать, что у него не было и мысли о том, что может находиться внутри.
В деле накопилось достаточно горячего материала к 5 января 1962 года, когда Анджельвен отправился на корабле в Нью-Йорк. Двумя днями ранее Скалья прилетел в Монреаль встретиться с Джеханом и на следующий день Гроссо и Уотерс проследили за Патси, встречавшимся в отеле среднего Манхэттена с Джеханом, в это время Джехан был совершенно неизвестен Уотерсу и Гроссо. Впоследствии Патси вернулся в Бруклин, Гроссо сопроводил Джехана до отеля «Виктория», где пожилой француз встретился с тридцатипятилетним Скальей, использовавшим вымышленное имя Франсуа Барбье. Встреча Патси с Джеханом и контакт Джехана со Скальей дал возможность следователям установить для начала двух из трех действительных членов легендарной французской сети Энджи Туминаро. В тот критический момент франкоговорящий агент по имени Джонсон (который к этому времени работал в ФБН несколько дней и покинул его тотчас после завершения дела) установил «жучков» в их номерах в отеле, сотрудники Международной группы начали прослушивать все их сомнительные разговоры. (4)
10 января этого же года агенты Мортимер Л. Бенджамин и Норрис Дарем были направлены приглядывать за Жаном Джеханом. «Мы увидели, как он встретился со Скальей, - рассказывает Бенджамин. - Затем они отправились на причал «US Lines», где оставались, замерзая, - было всего около 10 градусов, - пока они не увидели автомобиль, прибывший на корабле. Затем они внезапно сорвались с места».
С появлением в этом деле другого конспиратора (возможно курьера) и автомобиля, Кэри и Гафни сформулировали новую задачу, распорядившись бросить все ресурсы агентов ФБН и полицейского отдела по наркотикам, чтобы осуществлять наблюдение за всеми пятью фигурантами в этом расследовании.
Анджельвен, как позже удалось выяснить, остановился в «Уолдорф-отеле» и начал посещать фешенебельные ночные клубы Нью-Йорка вместе со скромной секретаршей по имени Лилли Де Бек, любезно предоставленной Скальей. Патси сопровождали в вестибюль отеля «Рузвельт», где он встретил Джехана и шестого субъекта, зарегистрировавшегося в отеле «Эбби» под именем Дж. Мурен. Патси, Джехан и Мурен уехали на машине Патси, что, несомненно, говорило об их миссии по перевозке наркотиков. Джехан покинул машину на 47-ой стрит, а Патси и Мурен направились в подземный гараж на 45-ой Ист-Энд Авеню, принадлежащий нарокдельцу Солу Файнбергу.

ГОЛУБОЙ САКВОЯЖ

13 января Фрэнки Уотерс сопровождал изворотливого Жана Джехана в метро. Беззаботный француз пересаживался с поезда на поезд, надеясь сбить со следа своего преследователя, который оставался сзади на платформе, смущаясь и изумляясь, подобно тому, как это будет делать в кино Джин Хэкман (изображавший Игена). Никогда ранее не попадая в затруднительное положение, Уотерс удачно из него выбрался. Но скрытое наблюдение лишило Джехана присутствия духа. Пытаясь сохранить спокойствие, он позвонил своим сообщникам, и в последующие несколько дней они, не привлекая особого внимания, освободили свои номера в отеле, по телефону использовав денежные переводы для оплаты счетов. Главные подозреваемые в этом крупнейшем деле о наркотиках неожиданно исчезли и в этот момент паника охватила специальную группу.
Что произошло дальше, так до конца и не выяснено. Согласно изложению Мура в его «Французской сети», Скалья позвонил Анджельвену и приказал ему привести «бьюик» в подземный гараж Сола Файнберга на 45-ой Ист-Энд Авеню. Брат Патси, Тони встретил их там и перегнал «бьюик» в другой гараж в Бронксе, где он, Патси, и таинственная личность Мурен, как предполагается, переместили определенное количество героина в тайник под шасси автомобиля. Патси дал Мурену 225 000 $ за 88 фунтовых упаковок героина, которые Патси спрятал под сиденьем своей машины. Мурен припрятал 23 упаковки и несколько маленьких пакетиков по унции в голубом саквояже для сохранности, пока Патси не заплатит ему причитающееся. Тони отвел «бьюик» к своему дому в Бронксе, где выгрузил упаковки и затем отвел машину в Feola’s Auto Body Shop для переоборудования.
Как известно, ничего из того, что случилось раньше не могло служить достаточным доказательством для применения закона. Но то, что произошло далее 18 января 1962 года, было также спорным. Основываясь на рассказе, Эдди Иген в тот момент ездил бесцельно вокруг Манхэттена и случайно наткнулся на Патси, он проследил за ним до гаража Файнберга, или же Фрэнки Уотрес интуитивно приехал к Файнбергу и через какое-то время увидел, как туда прибыл Патси. В другом случае, агенты ФБН и детективы нью-йоркской полиции окружили гараж Файнберга и случайно увидели Мурена, появившегося с голубым саквояжем, когда он садился в «олдсмобиль» Патси. Джехан присоединился к ним через несколько кварталов. Спустя несколько минут Анджельвен покинул гараж на «бьюике», который целым и невредимым был возвращен владельцам из магазина Феола. Ведущий французского телевидения через несколько кварталов взял пассажира, Франсуа Скалья. Таким образом, слежка продолжалась за двумя автомобилями и быстро собрать силы, необходимые для наблюдения, было чрезвычайно трудно. Мурен вышел из «олдсмобиля» на 79-ой стрит без голубого саквояжа, а несколькими кварталами позже машину покинул Джехан вместе с саквояжем, в это время радиосвязь между машинами полиции и ФБН мистическим образом отказала. По неизвестным причинам Иген выбрал преследование Патси, а не Джехана, человека с голубым саквояжем, в котором бесспорно находились необходимые улики, - и, если вы смотрели фильм, знаете: Джехан по воле случая ушел вместе с товаром.
«Мы держали рыбу на крючке, - замечает Уотерс. - Но мы слишком долго с ней играли».

УТВЕРЖДЕНИЯ О РЕЗУЛЬТАТЕ КОРРУПЦИИ

В то время как Иген следовал за Патси, а Мурен и Джехан сумели ускользнуть, Фрэнки Уотерс и Сонни Гроссо остановили Скалью и Анджельвена, проехавших на красный свет. Они не сопротивлялись аресту. После того, как они оставили задержанных в ближайшем полицейском участке, Уотерс и Гроссо присоединились к безумному преследованию Патси Фука, который посадил в машину свою жену Барбару дома в Бруклине и планировал уехать оттуда так быстро, насколько мог.
«Я сидел на базовой радиостанции, - рассказывает Морти Бенджамин, - прослушивая переговоры оперативных агентов с Арти Флуром. Мы знали, что было предписание арестовать их и что Уотерс произвел арест. Мы слышали. Мы знали, что Фука и Барбара находятся в машине и затем мы услышали, что Уотерс потерял их. Ладно. Это было дело, которое вел Фрэнки. В этом деле было задействовано пятьдесят федератов и пятьдесят полицейских, но все знали, что это дело Фрэнки, и каждый хотел, чтобы арест произвел он. Я был агентом только десять месяцев и я не мог вмешиваться. Но Арти работал уже довольно долго и когда он услышал, что они потеряли Фука, он сказал: «Возьмите себя в руки».
И тогда мы продолжили поиски. Мы проехали через Бруклинский мост, и точно по волшебству, мимо промелькнул Фука. Но Арти был отличным водителем, мы неслись на светофоры, ехали по тротуарам, не получив ни единой царапины. Я был на связи с Фрэнки и рассказал ему, что произошло, в ответ он сказал: «Следуйте за ним, но не арестовывайте его». Затем он начал беспокоиться и изменил свое решение: «Арестуйте его на следующем светофоре».
Интонация Бенджамина стала серьезной: «Патси имел репутацию человека, способного оказать сопротивление полиции, он убил нескольких полицейских, которые почему-то были парнями, похожими на Фрэнки Уотерса, применяя дубинку. Вот почему мы хотели, чтобы парень, подобный Уотерсу, сам арестовал парня, подобного Патси Фука. Плюс к тому, это было делом Фрэнка и у него было право произвести этот арест. Но я был одним из тех, кто мог сделать это в данный момент. И когда мы остановили его на светофоре, мне захотелось взять его».
Фука вел машину. Его симпатичная молодая жена была в неглиже. Они мчались, но им пришлось остановиться на светофоре в центре Бруклина и Арти встал прямо перед ними. У них не было возможности уйти. Я сидел на пассажирском сидении и чувствовал прилив адреналина. Я подставлял себя, если вдруг Фука вытащит пистолет, но я старался не думать об этом. Я мог только стрелять в него. Тогда я выпрыгнул из машины, направив пистолет ему в голову и сказал: «Держи руки на руле или я вышибу твои поганые мозги», - голос Бенджамина дрожал.
Фука ответил, что он не ребенок. Он сказал: «Не беспокойся, малыш. Не беспокойся». Я был счастлив, когда Арти подошел с другой стороны, где сидела жена Патси. Мы вытащили их из машины как раз в тот момент, когда подъехал Уотерс.
«Вы знаете, - говорит Бенджамин, - это был первый раз, когда я достал пистолет. Но другим парням, Уотерсу и Флуру, нравились подобные штуки. Они делали все что угодно, кода проводили расследование».
«Итак, мы доставили Фука в ближайший участок. Мы сидели за письменным столом, когда появились репортеры и начали мелькать вспышки фотокамер. Прибыл Иген с ордером, и мы отправились в дом Папы Джо Фука искать наркотики. Мы начали обследовать подвал, тогда Арти заметил пятно на полу. Мы пригляделись и увидели дыру в потолке. Арти поставил стул, залез на него и, просунув в дырку руку, вытащил упаковку, в которой было полкилограмма героина. На расстоянии десяти футов мы обнаружили и другие. Затем Иген слез вниз и больше мы ничего не нашли. Но все же наркотики обнаружили мы с Арти, и Мур не мог знать правды.
Затем появился Гафни. Он, как обычно, был в восторге. Он думал, что мы выкрутимся с помощью наркотиков, потому что все счета были оплачены, так как мы продолжали находить новые упаковки, все они готовились к отправке на юг. Все выплыло наружу. Я был счастлив оттого, что мне не предстояло больше производить аресты, и я никогда не буду нести ответственности за пропажу наркотиков».
«Многое из этого вы не могли слышать раньше в рассказах о деле французской сети, - добавляет Бенджамин. - Вы не слышали о коротких сроках, о том, что Джехан ускользнул с деньгами, или что Мурен никогда не был идентифицирован, или о том, что героин, который мы обнаружили в домах Папы Джо и Тони, мог быть так и не доставлен на корабль. То, что мы нашли в «бьюике», так это следы наркотика. Может быть».
Здесь важно повторить, что некоторые агенты ФБН верили, что «бьюик», которым управлял Анджельвен был приманкой, и что героин в подвале у Джо был доставлен на корабле до этого. (5)
Следуя интриге, Мур в «Жене Мафии», утверждает, что «кто-то» приходил к Энджи и сказал ему, что если он заплатит 50 000 $, то он получит информацию, когда его собираются арестовывать, и тогда он сможет обезопасить себя. (6) Этот кто-то, конечно, мог быть только детективом или государственным агентом. Есть другое заявление о причастности официальных структур к знаменитому делу о французской сети. Согласно Фрэнки Уотерсу, когда он вместе с Гроссо обыскивал апартаменты 15С на 45-ой Ист-Энд Авеню, они нашли фото, сделанное шестью днями раньше перед рестораном «La Cloche d’Or» на Третей авеню человеком, занимавшем номер вместе с Жаном Джеханом. Но фото было утеряно и постоялец, отправившийся спокойно в Мексику, никогда впоследствии не разыскивался.
«Это дело научило меня многому, - мрачно замечает Бенджамин. - Оно убедило меня в том, что я, как молодой агент, не имею достаточного доверия. Вы не можете давать показания в суде, вы отстраняетесь от написания отчетов. Арти Флур потратил семь дней, чтобы объяснить судье, что Иген не лжет. И Уотерсу долго пришлось объяснять, почему проезд на красный свет дал ему право задержать и обыскать «бьюик».

ФРАНЦУЗСКАЯ СЕТЬ ЦРУ.

Отдавая должное сокрушительному успеху дела Французской сети, несмотря на потерю денег и исчезновение французов, расследование высветило ограничение дееспособности ФБН, когда стали очевидными факты вовлечения международного наркобизнеса в шпионаж. Тенденция обнаружилась 22 марта 1961 года, когда агенты нью-йоркской таможни арестовали тридцатипятилетнюю стюардессу «Эр Франс» Симону Кристманн за утаивание четырех с половиной фунтов героина в ее огромном бюстгальтере. Кристманн объяснила, что думала, что эта «пудра» является парфюмерной основой и что она получила это от «месье Мюлле» в Париже В июне 1961 года ее приговорили к четырем годам тюрьмы, но она была освобождена под залог. (7)
Согласно данным дела ФБН, ее освободили на том основании, что она была шпионом Вооруженной Секретной организации (OAS), созданной офицерами французской армии, которые методами насилия пытались противодействовать решению президента Шарля де Голля о предоставлении независимости Алжиру. Так как Советы поддерживали алжирцев, американская и израильская разведки тайно поддерживали ОАС. Факт, что офицеры ЦРУ Ричард Бисселл и Ричард Хелмс встретились в декабре 1960-года с политическим лидером ОАС Жаком Сустелем, и заверили его в поддержке его планов путча. (8) Установлено, что офицер ЦРУ Джон Филипсборн встречался в Париже с лидером ОАС генералом Раулем Саланом как раз перед мятежом ОАС в Алжире в апреле 1961 года (месяц спустя после ареста Кристманн). (9)
Агент ФБН ссылается на утверждение, что Кристманн была хорошим солдатом, «потерпев малое поражение, защищая своих боссов», во фракции, поддерживаемой ЦРУ вместе с ОАС, так что мятеж мог развиваться. Но сделать ФБН что- то еще было трудно. Пол Найт, агент ФБН в Париже, работал тайно вместе с ЦРУ, он не расследовал дело Мюлле, сказав, что «это дело ведет Таможня». Но и таможенный агент в Париже Жак Л. Шанжо (бывший агент ФБН) также сотрудничал с ЦРУ, он также не проводил никакого расследования.
Через некоторое время Найт ушел из ФБН и вернулся в Америку в феврале 1962 года для учебы и официального перехода на работу в ЦРУ, в Париже его заменил агент Виктор Дж. Мария, его работа была ограничена расследованиями деятельности причастных к наркоторговле американских граждан, его специально предупредили о недопустимости проводить какие- либо расследования в отношении граждан Франции. Так что и у него не было возможности заниматься Мюлле.
Но все же, несмотря на попытки ЦРУ, Мюлле был идентифицирован в апреле 1962-года, когда Этьен Тардити назвал Ирвинга Брауна, как связанного с делом Розала. После долгих рутинных поисков агенты ФБН выяснили, что Браун, представитель Международной Федерации Свободных профсоюзов в ООН, часто путешествовал из Нью-Йорка в Париж, где он посещал ресторан, владельцем которого являлся Жорж Байон. Агент SDECE (французская разведка), Байон, вербовавший дипломатов в качестве наркокурьеров, использовал псевдоним «Мюлле». Дальнейшее расследование показало, что деятель рабочего движения Ирвин Браун являлся агентом ЦРУ и обладал определенными полномочиями в портах Нью-Йорка (например, его багаж никогда не досматривала Таможня) и что его жена Лилли (возможно, та самая Лилли Де Бек, фигурировавшая в деле французской сети) была секретарем у Кармела Оффи, бывшего агента ЦРУ, впоследствии возглавившего контору по импорту-экспорту на Манхэттене. (10)
Основываясь на этой информации, Энди Тартальино подключил Судебный отдел к расследованию деятельности Брауна в июне 1962 года, но быстро заговорил о прекращении. «Джо Амато сказал мне, что необходимо знать кого-то еще», - объяснил Тартальино, сверкнув глазами.
Этой неназванной частью было, конечно, ЦРУ, которое знало ответ на вопрос: кем были Браун и Кармел Оффи и каким образом они были причастны вместе с шефом отдела контрразведки ЦРУ Джеймсом Энджелтоном к французской сети?

УТРАЧЕННАЯ ЛЮБОВЬ РАБОЧИХ

Ирвинг Браун являлся протеже Джея Лавстоуна, лидера Американской компартии в 1920-х годах. Но после его ссоры с Иосифом Сталиным Лавстоун вышел из партии в 1936 году и присоединился к Объединенному профсоюзу автомобильных рабочих. Вскоре он отказался от марксизма и вместе с Брауном начал искоренять коммунистическое влияние в американском рабочем движении. В 1945 году при поддержке Американской Федерации Труда Лавстоун стал исполнительным секретарем Комитета свободных профсоюзов и отправил Брауна в Европу помогать ЦРУ ниспровергать коммунистические профсоюзы.
Джеймс Энджелтон стал куратором Лавстоуна от ЦРУ в 1947 году и, согласно его биографии, написанной Томом Мэнголдом, после назначения Энджелтона шефом контрразведки в 1955 году он общался с Лавстоуном через Стивена Миллета «офицера контрразведки, заведовавшего израильским отделом в Лэнгли. Выплаты Лавстоуну и обеспечение его деятельности осуществлял в Нью-Йорке Марио Брод, юрист, приятель Энджелтона. (11)
То, что говорит Мэнголд, крайне важно и требует последующего разъяснения. Во-первых, Энджелтон сотрудничал с боссом Ирвинга Брауна, Джеем Лавстоуном, через взаимодействие с израильской разведкой. Этот факт придает поддержку утверждению Джима Атти о том, что МОССАД был связан с международным наркобизнесом, возможно, при поддержке Энджелтона и Брауна. Далее, Энджелтон оплачивал деятельность Лавстоуна и, соответственно, Браун через юриста по трудовому праву Марио Брода был связан с Мафией. Это соглашение ставит Марио Брода в положение посредника по распространению нар-котиков от лица Энджелтона между Мафией, МОССАД и брауновской, быстро разоблаченной, Французской сетью. Эти объяснения имел в ввиду Джо Амато, когда говорил Тартальино, что необходимо знать кое-что еще, проводя расследование дела Брауна в 1962 году. Но этим «кем-нибудь еще» мог быть Чарли Сирагуса. Если читатель помнит, Сирагуса был знаком с Энджелтоном и работал вместе с Бродом в Италии во время войны; и, согласно полковнику Тулиусу Акампора, Энджелтон был так зависим от Сирагусы с его контактами с Мафией, что он «целовал задницу Сирагусе в окне Мейси в полдень». Все это, даже без привлечения Сирагусы, помещало Энджелтона, израильскую разведку, Брауна, его корсиканские контакты, ФБН и Мафию в самую гущу возникшего с помощью ЦРУ заговора наркоторговцев.
У Ирвинга Брауна интересная предыстория. Вернувшись к своей работе в качестве двойного агента в 1930-х годах, он был представителем АФТ в отделе военной промышленности, где познакомился с Трейси Барнсом (Барнс в 1962 года возглавлял отдел внутренних операций ЦРУ. В этой должности он руководил операциями кубинских эмигрантов и Мафии, а также владел компаниями в Америке и распространял дезинформацию через Американскую Академию, издательства и периодические издания). (12) После войны Браун работал для АФТ в Европе и в 1949 году на деньги ЦРУ он основал антикоммунистический профсоюз в Марселе. Когда коммунисты призвали к забастовкам в Марселе, Браун завербовал корсиканского гангстера Пьера Ферри-Писани и тот начал нанимать корсиканских и сицилийских головорезов, чтобы сбросить забастовщиков в Средиземное море. (13)
В 1952 году, возможно Писани, или, что более реально, французский шпион-гангстер Робер Блемон представил Брауна наркодельцам Антуану Гуэрини и Джо Чезари в Бордо, после этого Браун встретился с неизвестными мафиози в Италии, на месте его следующих махинаций под прикрытием ЦРУ. (14) Согласно его секретарше Наоми Спатц, Браун встретился тогда с Морисом Кастеллани в Марселе. Удивительно обаятельный, известный также, как «Le Petit Maurice» (Маленький Морис) или «Разбитая голова» (ссылка на его талант вымогателя), Кастеллани в то время был одним из наиболее загадочных и успешных наркоторговцев. Будучи юношей, он смело помогал Сопротивлению в Марселе и заслужил уважение среди корсиканского преступного мира. Гораздо важнее было то, что Кастеллани был одним из лейтенантов Робера Блемона в банде «Les Trios Canards» в Париже вместе с Франсуа Скалья, известным по делу о французской сети. Больше всего «трое уток» встречались за рыбным супом и улитками в ресторане Жоржа Байона, он был впоследствии опознан как Месье Мюлле, который снабдил агента ОАС Симону Кристманн героином.
В середине 1950-х годов Браун поступил под начало вышеупомянутого Кармела Оффи, бывшего сотрудника Зарубежной службы, который служил в Гондурасе в середине 30-х годов во время дела ТАСА и был переведен в качестве помощника Уильяма Буллитта, посла в России (Буллитт, как вам известно из 5-ой главы, был одним из многочисленных дипломатов, замешанных в контрабанде в послевоенное время, и сыграл организаторскую роль в создании миссии Поули-Кука на Тайване в 1950-м году). После войны Оффи стал агентом ЦРУ по контракту. Он создал группу из беженцев в Германии, направляя агентов под видом деятелей черного рынка за Железный Занавес. Он также вместе с Энджелтоном занимался переправкой нацистов в Южную Америку, что являлось частью операции «Bloodstone». (15)
Как политический консультант информационной службы АФТ и представитель ЦРУ в Комитете Свободных профсоюзов, Оффи сопровождал Брауна по Европе в течение 1954 года, когда распространились слухи о злоупотреблениях почтой, незаконных перевозках оружия и торговле проститутками, он вернулся в Соединенные Штаты и стал консультантом в юридической фирме в Вашингтоне, чьими главными партнерами были такие люди, как зять Элбена Беркли (Беркли являлся закадычным другом Джорджа Каннингхэма, заместителя директора ФБН с 1949 по 1958 гг.). Располагавшаяся в Нью-Йорке импортно-экспортная компания Оффи вела свой бизнес во Франции, Италии, Германии и Южном Вьетнаме. В 1957 году он приобрел часть имущества горнодобывающей компании в Северной Африке, в тоже время Браун находился тогда в Тунисе, вербуя алжирских студенческих лидеров через Национальную Студенческую ассоциацию и посылая их во Францию для внедрения в группы, контролируемые коммунистами. (16)
Французские спецслужбы раскрыли шпионскую деятельность Брауна и в 1960 году он был объявлен персоной нон грата в Европе и Северной Африке. Он вернулся в Нью-Йорк и открыл магазин рядом с ООН. Его жена Лилли получила работу секретаря в импортно-экспортной фирме Кармела Оффи. Как глава Американско-Африканского института труда, связанного с АФТ, Браун работал со множеством африканских лидеров, участвуя в интригах ЦРУ, включая, возможно, и наркоторговлю от имени ОАС или Израиля.

АСПЕКТ ЦРУ ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СЕТИ

В 1962 году Энслинджер, ссылаясь на статью в «Нью-Йорк таймс», сказал, что героин доставляется из КНР караванами на лошадях в Бирму, а оттуда через Кубу попадает в США. Но он знал, что это не так. В 1959 году в докладе Гарленда Уильямса «Ситуация с наркотиками в Южной Азии и на Дальнем Востоке» Гоминдан был назван главным производителем наркотиков в регионе, а Бангкок - наиболее важным центром нелегальной опиумной торговли в мире на сегодняшний день. «Это также было местной спецификой, в меньшей степени отвечавшей усилиям американских агентств», - говорил он, возлагая ответственность прямо на ЦРУ. Руководство тайской армии перевозило значительные партии наркотиков в морской порт и Уильямс говорил, что «многие тайские официальные лица, представляющие обе стороны эшелонов власти, гражданских и военных, вовлечены в наркобизнес и кому-нибудь другому было запрещено проявлять подобную активность на подведомственной им территории». Но, докладывает Уильямс, ЦРУ и Государственный Департамент «никогда не обсуждают эти вопросы с руководством тайской полиции и другими официальными лицами. Избегая политических осложнений, - говорит он, - через директора Миссии США известны все имена, детали, методы работы и то, куда это отправляется». Консул США в Чианг Мае (прикрытие сотрудника ЦРУ) проявляет «неоправданную симпатию к производителям опиума в регионе». (17)
Не только тайцы, но Гоминдан и ЦРУ были вовлечены в торговлю наркотиками в «Золотом треугольнике», согласно Уильямсу, в Бангкоке также была «старая, хорошо оснащенная, предприимчивая и финансово обеспеченная» французская организация, которая снабжала «постоянную группу преступников французского происхождения, действовавшую в Нью-Йорке». Уильямс не называет имен членов этой группы в своем докладе, но он говорит, что «подготовленный следователь, ведущий дела о наркотиках, мог быстро использовать эти факты, которые позволят выявить их активность».
Что Уильямс знал и говорил Энслинджеру в 1959 году, стало известно в 1962-ом, в этом году писатель Эндрю Тулли высказал свое пониманию ведущей роли ЦРУ и Гоминдана в международном наркобизнесе. В свое книге «Тайная история» Тулли рассказывает, как офицер ЦРУ прибыл в Бирму с Тайваня. Он не увидел солдат, а только обширные плантации. «Вы видите, - сказал ему гоминдановский полковник, - это дает деньги для проведения операций, так что мы выращиваем опиум». Как пишет Тулли, вероломные гоминдановцы «обеспечивали» свои доходы наркоторговлей, «продавая оружие китайским коммунистам». (18)
«В 1962 году мы думали обнаружить источник в Турции, - объясняет Том Триподи. - Но французы получали наркотики из Юго-Восточной Азии. Французская разведка работала на этой сцене. В дело были вовлечены тридцать или сорок человек, включая Розала (посол Маурисио). Розала шантажировал Тардити, а Тардити был частью сети Браун-Лавстоун-Энджелтон».
Друг Брауна, Морис «Le Petit» Кастеллани также являлся исполнительным менеджером этого, руководимого ЦРУ, аспекта Французской сети, группы, о которой упоминал Уильямс в 1959 году. В этом году в Милане было конфисковано семь килограммов кокаина, к чему также мог быть причастен Кастеллани. Похоже, Кастеллани имел связи и с отдельными группами SDECE и мог являться таинственным Дж. Муреном, фигурировавшем во французском деле января 1962 года. (19) Он, видимо, был приятелем Франсуа Скалья и, согласно Фрэнки Уотерсу, «Патси Фука говорил о «Малыше Морисе» с большим уважением».
Уотерса также привели в замешательство дальневосточные и израильские связи, когда он обнаружил, что Патси сотрудничал с Тутсом Шонфельдом, тот был связан с тестем Энджи, известным еврейским гангстером по имени Стайн. Последний общался с французом из апартаментов 15С, который проворачивал банковские операции Джехана. «Мы нашли какой-то адрес, указывающий на связь с контрабандистом Марселем Франциски, - говорит Уотерс. - Так Гроссо и я получили ордер на обыск и отправились в эти апартаменты. Это было чудесное место, но оно принадлежало руководству компании «Michelin Tire» и мы вынуждены были убраться оттуда».
Уотерс пожал плечами: «Подумайте об этом. Мурен так никогда и не был идентифицирован. Скалья прошел курс подготовки в ОСС и люди из спецслужб были явно вовлечены в дело французской сети». (20)
Подумаем об этом, Патси и Дж. Мурен, как утверждается, провезли около пятидесяти килограммов героина в «бьюике» и некоторые агенты ФБН считали, что автомобиль был просто приманкой, хотя там обнаружили следы наркотика. Согласно Триподи, одиннадцать килограммов, найденных дома у Джо Фука, могли быть и не доставлены на этом корабле, как и тридцать три килограмма, найденные у Тони. Машина предположительно содержала пятьдесят килограммов героина, как говорит Триподи, «мы стали думать, что семнадцать килограммов героина, никогда не поступали в комнату для улик». (21)
Как это могло произойти? Мур утверждает в своей «Жене Мафии», что Иген и Гроссо знали о героине в доме Тони за месяц до того, как он был обнаружен, и они ждали еще два дня, перед тем как достать его. По этим соображениям инспектора, возможно, получили взятку или агенты ФБН похитили пропавший героин: семнадцать килограммов, согласно агенту Тому Триподи, шестнадцать фунтов, по подсчетам Мура. Для этого достаточно знать, что Фрэнки Уотерс был обвинен, а затем оправдан за продажу Чарли Макдоннеллу порции героина, который исчез. (22)

ВЫПАДЕНИЕ ИЗ ФРАНЦУЗСКОЙ СЕТИ

Больше, чем когда-либо, после небрежно проведенного дела о французской сети, внутренняя борьба в штаб-квартире ФБН негативно сказывалась на расследовании дел о международной наркоторговле. Проблема стала назревать, подобно нарыву; годом раньше, когда Ли Спир послал агента Тони Пола, работать в Париж вместе с Полом Найтом и руководить тайными расследованиями в Марселе. Высокий, наводящий страх Пол служил в контрразведки армии США в качестве офицера связи со спецслужбами европейских стран в 1950 году, со временем он установил отличные связи с высшими чинами французской и немецкой полиции, которые привлекли к нему внимание Чарли Сирагуса. В 1960 году Сирагуса уговорил Пола перейти на службу в ФБН, специально для работы на французском направлении. Пол продемонстрировал свои способности во время допросов Этьена Тардити. Все в офисе стали кричать, что француз попытается быть откровенным. В заключении Пол, который вырос во Франции и служил в рядах Сопротивления, пошел за Тардити, который гордо носил ленту Ордена Почетного Легиона поверх своего пальто. Пол заметил это и произнес своим громким голосом слова, которые оказали воздействие на Тардити: «Твоя деятельность только позорит этот орден». И Тардити сломался.
В марте 1961 года Пол прибыл в Париж, но поостерегся немедленно представиться Полу Найту, он также не доверял Кьюсаку. Как вспоминает Пол: «Я не был официально переведен и они не могли знать, почему простой GS-7 был послан в качестве специального помощника в Париж». Он объясняет, что его работа тихо началась в неофициальном отделении в Марселе (куда он прибыл в июне 1961 года в консульство США) и включала в себя проведение закрытых расследований, но его первостепенной задачей было установление местонахождения лабораторий по производству героина, используя для этого улучшенную Марти Пера технику для слежения. К сожалению, после многих лет использования записей для удаленного контроля ФБН, Кьюсак не мог уберечь себя от мысли, что Пол, эксперт по прослушиванию, прибыл как эмиссар Ли Спира шпионить за ним. Так что Найт и Кьюсак весьма прохладно относились к Полу.
Марти Пера был жертвой паранойи, которая поглощала ФБН. Сразу после того, как Пол открыл офис в Марселе, Кьюсака вызвали назад в штаб-квартиру ФБН по непостижимой причине, что надо делать в связи с внутренним расследованием Спира. Возможно, Джордано вызвал к себе Кьюсака, чтобы помочь саботировать деятельность помощника инспектора по надзору? В другом случае, Пера был освобожден от своей должности главы Международной группы и направлен в Рим исполнять обязанности главы округа с июля по ноябрь 1961 года. Как писал Пол, Пера поразил деятельность своего предшественника в использовании систем отслеживания, что давало возможность ФБН включить действующие во Франции нелегальные лаборатории в систему международных расследований, соответственно героин, производимый во Франции, был конфискован Международной группой Пера в США, ограничив фокус поисков тремя известными мафиози, предположительно вовлеченных в дело Французской сети: Санто Сорге (финансовый директор Джо Бонанно), Карлосом Марчелло и Санто Траффиканте. Пера достиг большого прогресса, но он находился под двойным вниманием: его тайно направляла рука ЦРУ и он был на стороне обреченного инспектора по надзору Ли Спира.
«Спир хорошо ко мне относился, - признается Пера, - но он ненавидел нью-йоркских агентов, особенно Гафни, и я, таким образом, оказывался под перекрестным огнем. Я пытался избежать беды, но Гафни использовал группу 3 для проведения секретных операций, а я только что начал дело». В добавление Пера говорит: «Спир был связан с ЦРУ. Было очевидно, что наркотики с Дальнего Востока поступают в США и все знали, что этого не могло быть без участия SDECE. Но на руку ЦРУ было получить эти ресурсы незатронутыми и Спир по глупости думал, что все будет по-другому». (23)
Бросить вызов ЦРУ было достаточно трудно, но Спир сражался с французами.«SDECE ссорило наших людей, - говорит Пера. - Кьюсак хотел присоединиться к ЦРУ (поэтому для него имело смысл вернуться в США), так как он был в тесном контакте с парижским полицейским отрядом, который сотрудничал с ЦРУ. Тартальино работал вместе с Центральным отделом по наркотикам. Тогда Спир вызвал Кьюсака из Рима и направил меня исполнять обязанности главы отдела. Перед тем, как я отправился, Гафни сказал: «Расслабляйся, пока ты будешь там. Доставь себе удовольствие. Сиди тихо. Делай все, что угодно, чтобы вас со Спиром не было».
«Эти четыре месяца в Риме были убийственны, - отмечает Пера. - Я сообщал в Вашингтон, когда Фред Дик, Сирагуса и Кьюсак почти не сомневались в том, что я был человеком Ли Спира. Что-то подобное случилось с Тони Полом, франкоговорящим агентом, которого Спир послал в Марсель найти лаборатории, которые не смог обнаружить Энди».
В Риме также хватало проблем. Пера имел команду, состоящую из двух агентов: Хэнка Манфреди, удачного агента, но в то же время выполнявшего и свои обязательства перед ЦРУ, и агент Джо Валло. Найт, подобно Манфреди, много времени тратил на работу по заданиям ЦРУ и ФБН, работал в Париже и вне его. Виццини был отозван в США в конце 1961 года и Пол был вынужден отбиваться. Это были обычные интриги ЦРУ. Согласно Пера, французская Судебная полиция сделала запись разговора одного генерала из ОАС (возможно, речь шла о генерале Салане, хотя Пол сильно в этом сомневался), который служил в Индокитае. «Он был курильщиком опиума, - говорит Пера, - и мы пытались выйти на его поставщика. Но SDECE отказало нам».
«Когда я вернулся назад, - продолжает он, - место в Международной группе было уже занято. Гафни сказал, что я могу пойти в инспекторскую группу, но я и так был там. Я какое-то время слонялся в Нью-Йорке, затем отправился в Комитет Макклеллана в Вашингтон вместе с Джоном Энрайтом и Джином Маршаллом. Затем, в октябре 1963 года, я уволился и пошел работать в следственный отдел Флота».
Международная группа вскоре раскололась. Их разведывательные функции были переданы группе 3, их технические обязанности переданы Норману Дарему в маленький отдел, напоминающий радиобудку. Был спроектирован отдельный отряд по розыску беглых преступников и в 1961 году странные люди внезапно поднялись наверх, наподобие Джонсона, агента, занимавшегося записью и прослушиванием разговоров в деле о Французской сети. Тони Маньярасина был отозван назад в Нью-Йорк как агент, который изучает материалы, затем перешел в отдел безопасности «Пан-Ам» в Бремерхавен, Германия. «В другой раз они отправили детей к нам в Чикаго. Он безупречно владел французским и отправился в Рим, но все время он сидел рядом и читал дела. Затем они отправили его в Вашингтон учить арабский. Очень нервные люди».
Ленни Шрайер начал работать со шпионами, когда он арестовал бразильского адвоката, Луиса Алмейда с пятью унциями кокаина. «Его брат был бразильским конгрессменом и Луис получил кокаин от немецкого священника, который заведовал лабораторией в Боливии, - говорит Шрайер, криво усмехаясь. - Затем Марти Пера отправил Антраника Парутяна назад в Бейрут и мы посадили Парутяна в одну камеру с Луисом. Они стали друзьями и Параутян обещал представить Луиса своему брату, сотруднику полиции в Ливане, связанному с производством морфийной основы в Сирии. Мы выпустили Луиса из тюрьмы, сделав его похожим на свободного путешественника, а Параутян написал своему брату, сказав ему, что Луис прибудет с деньгами для покупки героина. Вместо него отправился тайный агент Боб Годетт. Годетт был французским канадцем, похожим на Луиса. Но, - пожимает плечами Ленни, - ЦРУ задержало Годетта в Бейруте, и ничего не удалось сделать».
Джим Атти в Чикаго проводил другое расследование, в котором были замешаны Сами Хури и ряд ливанских политиков. Брат Атти был членом сирийской полувоенной организации и мог организовать ему прикрытие на территории Ливана, Сирии и Ирака. Атти начал паковать свой чемодан, но глава округа в Чикаго Джордж Белк отменил операцию. Не было дано никаких объяснений этим действиям, не было нужно ЦРУ и МОССАДу, чтобы их важный информатор Сами Хури был к этому причастен. Плюс Атти, подобно Пера, был человеком Спира и Генри Джордано не хотел усиливать его позиции.
Даже нервный Джордж Гафни был взволнован больше обычного. «Чарли Сирагуса позволил нам начать дело Виктора Стадтера на конспиративной квартире ЦРУ на 13-ой стрит. И что пришло мне на ум, когда мы спросили об неприятностях: «Нужно ли защите знать, где был допрошен Стадтер (пилот из Техаса и контрабандист)?» Я спросил Чарли: «Что мы должны говорить?»
В тоже время все больше базировавшихся в США агентов испытывали сложности с ЦРУ, что было обычным для зарубежных агентов. Но от других работавших за границей Сэл Виццини знал, как обращаться с нитроглицерином. Он был специалистом по вскрытию замков и когда в нью-йоркском офисе однажды заклинило сейф, он открыл его за пять минут. Благодаря своим скрытым возможностям его профессионализм стал привлекательным для ЦРУ, в то время, как он открыл первый офис ФБН в Стамбуле, его привлек к работе Гарольд Фидлер, советник ЦРУ в турецкой секретной полиции.
«Сэл, - рассказывает Фидлер, - был достаточно диким человеком, таких турки любят потому, что он был буйный и смелый, такой же как они. Но он делал больше, чем мы хотели, невероятно рискованные вещи. Были перестрелки. Он был неуправляем, но он улучшал этим мое положение».
Как рассказывает Виццини, «я был там в 1960 году во время революции (когда при поддержке ЦРУ Кемел Гюрсель отстранил от власти премьера Андана Мендереса) и Хэл хотел, чтобы я разузнал настроения людей возле русской границы, что я и должен был сделать, потому что я поставлял сигареты и выпивку. Люди Хэла наблюдали за русскими и после того, как я застрелил двоих из них, турки хотели повесить меня. Тогда Кьюсак вызвал Хэла и сказал: «Мы должны сгноить этих наркоторговцев». Что мы и сделали».
«Затем в конце 1961 года меня отозвали в Вашингтон, тогда я в спешке скрылся, Сирагуса отправил меня в Рим. Я был похож на человека, которого отстранили от должности, пребывающего в уверенности, что это ничего по сравнению с тем, что могло бы быть, у меня было автоматическое бесшумное оружие 22-го калибра. Это было оружие ЦРУ, - ухмылялся Виццини. - Я ничего не сказал Чарли, а когда я вернулся, я обменял его у Гафни на два бинокля, как он сказал, взятых с мостика линкора «Миссури». Ладно, возможно, бинокли были и не с корабля, но, взяв оружие у Сирагусы, и обменявшись им с Гафни, я совершил большую ошибку».
«Ничего не произошло. Энслинджер был доволен тем, что я сделал в Турции и Италии, он отправил меня в Майами. Затем он приказал мне отправиться в Таиланд на девяностодневном TDY открывать офис в Бангкоке. Когда Чарли провожал меня на самолет, он сказал: «Мы надеемся убедить Таможню, что они нуждаются в нашей помощи, так же, как они вмешиваются в наши дела. Это касается ареста и предоставления фотографий. Но все равно, держись от них подальше».
«Оставайся сицилийцем, - сказал Сирагуса. - Это нам нужно».
«Прибыв на работу в Таиланд, я имел другие намерения. Таможня была во Вьетнаме, но действовала только под защитой солдат. Кроме того, они не вели ни одного дела во Вьетнаме, потому что ЦРУ сопровождало наркоторговцев. Кроме того, я слышал, что ЦРУ покровительствует плантациям в Бирме. Я проплыл по Меконгу, используя взрывчатые вещества, предоставленные ЦРУ, я взрывал их. В Госдепартамент испугались, но ЦРУ было счастливо и я продолжал делать то, что считал нужным сделать».
«Когда я вернулся назад, Фармацевт (Генри Джордано) стал Комиссаром, Сирагуса - заместителем, а Гафни - помощником по надзору. Энслинджер снова отправил меня в Майами, а ЦРУ послало меня к Филлипу де Восйоли. Филлип был связным SDECE с Энджелтоном, и Энджелтон предоставил ему записывающую аппаратуру, которую мы давали своим агентам на Кубе. Мы сделали фотографии и множество других дел, позволивших урегулировать ракетный кризис в октябре 1962 года». (24)
«Затем они отправили меня назад в Таиланд, только теперь вместе с Боуменом Тейлором, агентом из Далласа. Тейлор был отправлен в бангкокский офис, который я открыл. Там я представил ему своего информатора, капитана армейской разведки и Тайской наркотической полиции. Тейлор раскопал факт, что я купил парню «ламбретту» (марка мотороллера), используя официальные фонды. Затем Сирагуса прослушивал офис Округа Колумбия и нечаянно услышал, как Гафни говорил о пистолете 22-го калибра. Сирагуса забеспокоился, что утеряно оружие ЦРУ и, когда он все выяснил, повернул это против меня. Он перепугался, потому что тогда Кьюсак, прикрывая свою спину, также поддержал меня в Турции, но теперь он использовал доклад Тейлора, чтобы свалить меня». (25)
ЦРУ давало и ЦРУ отнимало дела, таково было золотое правило каждого оперативного агента и ФБН было простым исполнителем до середины 1962 года, когда Энджелтон был заменен Джеймсом Ладлэмом, сотрудником его отдела контрразведки, первым связным Управления с ФБН. И этой перестановкой Энджелтон обеспечил свой контроль. Всегда находя компромисс между коррупцией и апатией, агенты Энслинджера стали работать в направлении теснейших связей с ЦРУ, находясь в напряжении между фантазией и реальностью, с помощью ФБР их время истекло.


19
ВАЛАЧИ

«Сейчас в моде храбрость револьверов;
и культ смерти,
чувствуй себя в Городе почти как дома»

У. Х. Оден, «Беспокойный век»

С уходом в отставку Энслинджера в мае 1962 года, администрация Кеннеди получила шанс модернизировать Бюро по наркотикам, но многие законодатели вкладывали свой политический капитал в представление жесткой линии, допуская отдельные коренные изменения. Так, администрация сформировала Комиссию Советников по проблеме наркотиков и сильнодействующих препаратов в январе 1963 года. Председателем был назначен Е. Барретт Преттимен, бывший судья, Комиссия Преттимена подготовила обзор текущей политики в области применения законодательства о наркотиках и предложила предварительно рассмотреть альтернативные варианты этой политики.
Во-первых, поиски замены Энслинджера велись внутри и по этическим соображениям Бобби Кеннеди вел войну с Мафией, политические интересы требовали, чтобы эту должность получил американец итальянского происхождения. Выбор был между Чарли Сирагусой и Генри Джордано, ключом к решению проблемы был «консильере» Бобби Кеннеди, Кармине Беллино. Это было на пользу Сирагусе, потому что он хорошо знал Беллино, последний связывал семью Кеннеди со своим старым другом Хэнком Манфреди, а тот в свою очередь выполнял работу личного телохранителя Джекки Кеннеди во время ее поездки по Европе. Но эти личные взаимоотношения не имели значения для победы Сирагусы в борьбе за должность Комиссара, так же, как и поддержка его покровителя на Капитолийском Холме, сенатора от Род-Айленда Клэброна Пелла.
«Чарли не был борцом, - объясняет Фред Дик, его коллега в штаб-квартире. - Он знал, что Джордано и Гафни завинчивают гайки. И он также знал, что они могут победить».
Сирагуса шутливо говорил своему приятелю: «Фокус состоит в том, чтобы уйти со сцены еще до того, как зрители начнут бросать в вас помидорами».
После десятилетий пребывания в качестве предводителя волков, Энслинджер, однако, не был готов бросить свою стаю даже после своей отставки; должность заместителя он обещал Сирагусе, усилив свое влияние за спиной Джордано. Он знал, что Джордано не способен решать вопросы без его советов, и это должно было прикрывать Джордано и обеспечить прочные позиции в ООН, он надеялся сохранить свое влияние в делах.
Для смягчения позиции сенатора Пелла и гарантии Сирагусе в основной части плана отступления помощник секретаря министерства финансов по законодательству, Джеймс Рид, по совету Беллино, предложил назначить Сирагусу заместителем сроком на один год, условия, на которых Сирагуса сделает шаг в сторону и предоставит возможность Джорджу Гафни (который пытался заслужить расположение Бобби Кеннеди) занять его теперешнее место.
Вопрос был в сохранении политической стабильности в решающий момент объявленной Кеннеди войны с преступностью. Бунт молодых мафиози вспыхнул после Апалачинского дела и все не затихал. После смерти Джо Профаци в июне 1962 года его неэффективный помощник Джузеппе Мальокко выглядел беспомощным, когда Джозеф Коломбо начал схватку с «Сумасшедшим Джо» Галло за контроль над семьей. Переехавший в Аризону Джо Бонанно начал борьбу с фракциями, вышедшими из повиновения в его семье в Нью-Йорке. Стефано Магаддино был под следствием по делу Ринальдо-Палмьери. Карло Гамбино, Том Луччезе и Карлос Марчелло жили под угрозой депортации. Сэм Джанкана уклонялся от вызова в суд. Тони Бендер, глава мятежа против босса семьи Дженовезе Тома Эболи, уехал в апреле 1962 года и не вернулся. И Джимми Хоффа был обвинен в штате Теннеси и отправлен в тюрьму в октябре.
Осведомленный обо всей этой суматохе Бобби Кеннеди выглядел так, будто бы его отправили в нокаут, потенциальная возможность выхода из этого положения появилась с Джо Валачи, раздраженной подсадной уткой Фрэнка Сельваджи в рядах Мафии, позволившего выйти на Сэла Манери, Сэла Ринальдо и множество других теневых дельцов. Как стало известно Кеннеди, дело Ринальдо-Палмьери закончилось арестом десятка известных наркоторговцев в Италии и Америке. Генеральный прокурор был доволен и вернулся к идее вознаграждения Джорджа Гафни, предложив его в 1962 году на должность помощника по надзору за исполнением закона, третью по значимости должность в штаб-квартире ФБН.
Тем временем Валачи был обвинен по делу Ринальдо-Палмьери в декабре 1961 года и в феврале 1962 года приговорен к двадцати годам заключения, которые ему предстояло отбывать в тюрьме Атланты. К его большому разочарованию, этот срок был присоединен к уже имевшимся у него пятнадцати годам по делу Фримена. Но ФБН не оставляло его в покое и Гафни, в период его службы главой округа в Нью-Йорке, распорядился вернуть его в Федеральный Центр Предварительного заключения на Уэст-стрит, чтобы провести новые допросы и продолжить расследования. План Гафни состоял в том, чтобы усилить давление на стареющего гангстера и вынудить его дать показания на своих криминальных дружков, склонив его к полному сотрудничеству. С этой целью Гафни, Пэт Уорд и Фрэнк Сельваджи стали периодически посещать его на Уэст-стрит.
Как вспоминает Гафни: «Мы только что получили Мауро, Карузо и Манери, арестованных в Испании, и мы попросили главу Судебного округа отправить их на Уэст-стрит, где по жестокому стечению обстоятельств, Винни Мауро увидел Валачи и спросил его: «Что ты делал наверху с федератами в течение трех часов?»
Несмотря на завуалированную угрозу от своих жестоких помощников, Валачи чувствовал, что Сельваджи готовит его к делу Ринальдо. Злой и упрямый, он отклонил предложение сотрудничества. Так что прокурор Роберт Моргентау вернул его в тюрьму в Атланте и поместил в ту же камеру, что и Вито Дженовезе, как способ сломить его. Как было хорошо известно, что Дженовезе считал Валачи информатором и в их камере на виду у всех босс боссов передал Валачи «поцелуй смерти» традиционное уверение Мафии в дружбе перед фатальной развязкой.
Несмотря на все возрастающую тревогу, Валачи продолжал притворяться невиновным. Но через несколько дней он узнал по тюремной сети, что Джоуи Ди Палермо получил контракт на его устранение и тогда он сломался. Валачи написал жалобное письмо Гафни, обещая ему все рассказать в обмен на защиту. Но офицер, осуществлявший надзор за ним, не отправил письмо и 22 июня 1962 года, думая что Ди Палермо нападет на него в тюремном дворе во время прогулки, подделыватель чеков получил смертельный удар, предназначенный Валачи, что стало печальным следствием ошибочной идентификации. Через день главный надзиратель тюрьмы сообщил Гафни об убийстве и Гафни тотчас послал Фрэнка Сельваджи в Атланту. Валачи сказал Сельваджи, что он опасается за свою жизнь и хочет сотрудничать. Проинформированный о сложившейся ситуации прокурор Моргентау в середине июля разрешил Сельваджи сопроводить Валачи в тюрьму округа Вестчестер, где он находился под вымышленным именем. «Эти действия, - Гафни делает особое ударение, - склонили чашу весов и гарантировали сотрудничество Валачи».
В тюрьме графства Вестчестер Гафни, Уорд и Сельваджи начали медленно и настойчиво допрашивать Валачи. «Я спросил его, когда он присоединился к Мафии? - вспоминает Гафни. - Он сказал, что вскоре после войны. Я уточнил: «Какой войны? Первой или Второй мировой?» Он меня не понял и ответил, что вскоре после войны в Чикаго».
Разведка является значительной частью, которая позволила начать эксплуатацию блоков памяти Валачи, включая схему организационной структуры Мафии, детали несостоявшихся убийств и продолжающееся распространение наркотиков, а также имена общественных деятелей, находящихся на содержании у Мафии. «Он предложил нам имена, - говорит Сельваджи с презрением. - С помощью Валачи гангстеры потеряли свою честь».

ПОЛИТИКА ВАЛАЧИ

В то время, как Валачи выдавал внутренние секреты Мафии, политические события опровергали то, что было крупной удачей ФБН. Проблемы начались, когда Джордж Гафни стал помощником Комиссара ФБН по надзору за исполнением законов в августе 1962 года, в то время Джордано занял должность Комиссара, а Сирагуса стал его заместителем. Продвижение по службе основывалось на значительных достижениях Гафни во время его работы в Нью-Йорке, но это было также результатом его дружбы с детективом отдела по наркотикам полицейского департамента Нью-Йорка Томми О'Брайеном, который работал в качестве следователя для Бобби Кеннеди в Комитете Макклеллана. «Томми и я проработали в одной команде шесть лет, - рассказывает Гафни, - и когда Бобби понадобилась информация о гангстерах Томми предоставил ему ее, сверив предварительно со мной».
Приглашение Гафни позволило Бобби предоставить возможность ФБН провести аресты по делам о наркотиках. Этель Кеннеди пригласила Гафни и его жену на обед, незадолго до этого два американских ирландца преуспели в налаживании дружеских отношений. Таким образом Гафни, по его словам «не имел выбора», но он согласился на эту должность, когда Кеннеди сделал ему предложение. И однажды приняв предложение о работе, он чувствовал себя обязанным представить ФБН в лучшем свете, в связи с чем он добровольно изложил Бобби свои соображения о потенциальных возможностях Валачи. К несчастью для ФБН, Бобби рассказал об этом шефу отделу организованной преступности Уильяму Хандли. Страстно желая получить политические дивиденды и планируя привлечь Валачи к даче показаний в ходе телевизионных слушаний в Конгрессе, Хандли направился к Комиссару по наркотикам Генри Джордано и попросил написать доклад о показаниях Валачи в Вестчестерской тюрьме. Это случилось, когда Валачи начал ускользать из рук Гафни.
Как рассказывает Фрэнк Сельваджи, «Гафни позвонил мне домой и сказал: «Джордано требует, чтобы мы изложили все на бумаге». - Сельваджи съеживается. - Я сделал это. Я сидел и, в то время как Валачи сбивчиво рассказывал, печатал целую пачку листов, включая возможности, которые мы могли бы использовать для возбуждения множества дел, в том числе и против Гарри Тантилло, который работал с Фрэнком Борелли и Кармине Локаскио».
Здесь нашло подтверждение того факта, что Гафни был переведен в Вашингтон в то время, как Кубинский ракетный кризис подвел Америку к грани ядерной войны. Выживание нации было поставлено под угрозу и Джек, и Бобби Кеннеди боролись за то, чтобы предотвратить Армагеддон. Когда кризис миновал, Бобби решил отомстить Кастро через операцию «Магуста» (программу тайных операций под руководством генерала Эдварда Лэнсдейла) с привлечением возможностей ЦРУ по ликвидации под руководством Уильяма Харви и использованием «криминальных элементов» в убийствах и ослаблении официальных представителей кубинской разведки. (1)
Испорченный властью и жаждой мести, Бобби потерял свою эффективность, как высший представитель закона в стране. Он даже пожертвовал своей персональной привязанностью, которой стала очаровательная актриса Мэрилин Монро, чья внезапная смерть от передозировки снотворного шокировала нацию в августе 1962 года. (2)
Бобби знал, что он играет с огнем, но он говорил своему смертельному врагу Дж. Эдгару Гуверу, что Карлос Марчелло и Санто Траффиканте планировали кровавую измену. В конце лета 1962 года Марчелло говорил Эдварду Беккеру, бизнесмену из Калифорнии, что президент Кеннеди должен быть убит и что «псих» должен быть нанят для выполнения работы. (3) Две недели спустя в Майами Траффиканте сказал Хосе Алеману, богатому кубинскому беженцу и тайному финансисту преступного мира, что JFK «надо устранить» до президентских выборов 1964 года. (4) Несмотря на то, что Беккер и Алеман проинформировали ФБР о своих подозрениях, Гувер не счел необходимым сообщить эти тревожные факты Генеральному прокурору или президенту, для того, чтобы предпринять какие-то превентивные действия. (5)
Помощники Кеннеди, однако, были осведомлены о том, что Джимми Хоффа хвастался, что планирует убить Бобби. В сентябре 1962 года они утверждали, что представитель профсоюза владельцев грузовиков в штате Луизиана, Эдвард Партин, обсуждал наверху с Хоффой «два отдельных плана убийства Роберта Кеннеди». (6) Заявления Партина были восприняты всерьез, особенно после того, как он прошел тест на детекторе лжи, но Роберт выбросил из головы угрозы Хоффы, посчитав их разглагольствованиями дикаря, которого прижали в угол. (7)
Гафни, конечно, не был осведомлен об этих смертельных интригах, которые закручивались вокруг Кеннеди, он не мог предугадать последствия того, что Валачи может помочь начать расследования против множества теневых дельцов, среди которых, возможно, были и «люди за миллион долларов», работающие для ЦРУ или ФБР
 «Бобби спросил, сможет ли министерство юстиции создать все возможные условия для сохранения в тайне показаний Валачи, - рассказывает Гафни, - и я ответил: «Да». Но я прибавил, что Валачи просил о президентской амнистии и что в настоящее время мы не можем выносить приговор на основании его показаний. - Гафни сделал паузу. - Бобби был удовлетворен и был доволен поддержкой его позиции ФБН. Но Хандли был на стороне ФБР и рассказал им про Валачи, спросив разрешения Бобби сделать это и, - Гафни сказал безнадежно, - Бобби спросил меня, могут ли они побеседовать с ним».
10 сентября 1962 года агент ФБР Джеймс Флинн был представлен Джо Валачи в тюрьме графства Вестчестер. «Что было дальше, вы, наверное, знаете, - выражает недовольство Гафни, - ФБР заявило, что знания Валачи о Мафии превышают пределы расследований дел о наркотиках и они начнут ходатайствовать перед министерством юстиции о переводе Валачи от Сельваджи под их охрану».
«Что было дальше, я помню, - рассказывает Сельваджи. - Флинн сказал Валачи, чтобы он ничего мне не говорил. - Он пожимает плечами. - Валачи знал, что ФБР может сделать для него больше и он начал грубить мне и ФБН, отказавшись помогать в делах, в которых ранее он обещал помогать. В конце концов, однажды я ушел и вскоре узнал, что он был переведен в тюрьму Форт-Монмот в Нью-Джерси. Флинн никогда со мной не разговаривал».
После февраля 1963 года ФБН не долго довелось видеть Валачи. «Все, чего мы хотели после этого, - объясняет Гафни, - мы могли получить только через ФБР.
Затем Флинн и агент Мойнихэн начали разрабатывать Валачи. Два ирландца, которые не умели говорить по-итальянски и не имели возможности понять, даже Фрэнк не всегда понимал тонкости того, что он хотел сказать, - усмехаясь, говорит Гафни. - Мы говорили, приведите итальянца в наручниках, перед тем, как вы будете его допрашивать».
«Так Флинн и Мойнихэн поднялись до «La Causa Nostra» (Наша сущность), которую они позднее преобразовали в «La Cosa Nostra» (Наше дело)». Валачи ссылался на то, что активность его фракции в то время сосредотачивалась только на наркотиках, которые и были «нашей сущностью». Но ФБР нуждалось в различных именах, потому что мы годами называли их Мафией, и они не хотели произвести впечатление, что крадут наши обвинения. Такими они были».
«Сначала они игнорировали меня, - говорит Сельваджи. - Потом они отдали мой доклад Петеру Маасу (писателю, который написал одобренную ФБР версию биографии Джо Валачи). «Валачи не был таким парнем, каким его описал Маас, - говорит он очень серьезно, - Валачи был вероломный изменник, который убил два десятка человек. Сенаторы угощали его вином и обедом и он сказал им: «Серагуса повесит меня».
Агент ФБН, который нанес более значительный ущерб Мафии, чем кто-либо еще, был снят с дистанции. «Валачи сказал сенаторам, что я связан с гангстерами в Бронксе».

МЕСТЬ ДЖО ВАЛАЧИ

В июне 1963 года Джо Валачи начал давать свои показания Конгрессу по национальному телевидению от имени Уильяма Хандли, Дж Эдгара Гувера и ФБР о существовании второго подпольного правительства, «Наша сущность», в котором обычно подозревают итальянцев.
«Слушания Валачи начались, - рассказывает Сельваджи, - и Гафни вызвал меня в округ Колумбия. Когда я вышел из самолета, я встретил двух нью-йоркских детективов, которые работали в Комитете Макклеллана. Они действовали так, будто бы пришли надеть на меня наручники. Я спросил, зачем они пришли. Знаешь, это похоже на большую шутку, - сказал один из них. Но мне они ничего не рассказали. А через несколько часов я увидел Пэта О'Кэрролла из школы подготовки министерства финансов. Пэт сказал мне: «Я слышал, у тебя неприятности».
Как удалось узнать Сельваджи, Валачи сказал сенатору Джону Макклеллану, что он (Сельваджи) был членом гангстерской банды в Бронксе и Макклеллан поверил ему.
Как рассказывает Джордж Гафни: «Я был вызван в офис сенатора Макклеллана днем. Там находились сенаторы Мундт и Брюстер, и Макклеллан спросил меня по поводу обвинений Валачи. Я не стал напоминать о том, где он заявил это, прямо перед Комитетом или они услышали это от одного из его кураторов из ФБР. Как бы то ни было, я ответил им достаточно подробно, рассказав все про Фрэнка, каждую деталь которую я мог припомнить. Я рассказал им, что Валачи был информатором Фрэнка, начиная с 1958 года. Я рассказал, что Фрэнк начал дело, которое закончилось арестом и обвинением Валачи, после чего тот был отпущен под залог и что Валачи - типичный итальянец, пытающийся расквитаться со своим давним врагом».
Когда я вышел из офиса сенатора, я увидел Чарли Сирагусу, сидящем на стуле возле офиса. Я кратко рассказал ему о том, что произошло. Он был зол, как черт, и направил свой гнев персонально на группу по организованной преступности.
Позже вечером у меня состоялся разговор с сенатором Макклелланом. Он сказал мне, что разговаривал с представителем министерства юстиции (Уильямом Хандли) и сообщил ему, что его Комитет не испытывает доверия к заявлениям Валачи по поводу Фрэнка. Сенатор выказал свое понимание способностей Валачи и сказал, что Фрэнку можно доверять. В то время Джордано не было в городе и мы с Сирагусой пришли к мнению, что этот инцидент не должен быть отражен в его личном деле. Мы решили не говорить ему».
Сельваджи отрывисто посмеялся над этим происшествием, а затем пришел в ярость по поводу Гафни. «Я был с Чарли во время пребывания в Вашингтоне и он рассказал мне, что Валачи заявил о моих связях с гангстерами в Бронксе. Чарли обратился ко мне: «Фрэнк, они пришли после тебя». И спросил, соглашусь ли я на должность старшего следователя в Комиссии по преступности штата Иллинойс. Но моя жена не хотела покидать Нью-Йорк и я любил свою работу».

ИГОРНЫЙ ОТДЕЛ

Было трудно поверить в то, что Джордж Гафни, человек с большими амбициями не захотел ехать в Вашингтон, чтобы стать помощником Комиссара ФБН по надзору за исполнением закона. Но была только одна причина, побудившая его принять эту работу, как говорил он, это то, что Джим Рид, помощник секретаря министерства финансов по правовым вопросам сказал ему, что Бобби Кеннеди настойчиво требовал этого. «И тогда я пошел, - сказал он печально, - но все, что я любил в своей работе рассеялось в прах, когда я перевез свою семью в Вашингтон. Все проблемы были позади. Было только перекладывание бумажек и отстаивание прав перед конгрессменами, я почти смирился с этим».
Также было трудно поверить, что такой необычайно властный человек, как Гафни, мог сказать нет Бобби Кеннеди или кому-нибудь еще. В одном он мог впоследствии испытывать чувство сожаления после раздумий, - это факт, что его решение перебраться в Вашингтон было большой ошибкой по многим причинам. Во-первых, его перевод создал временный вакуум руководства в Нью-Йорке, где способности ФБН руководить расследованиями дел о наркотиках ослабли в связи с организацией пресловутого Игорного отдела.
Как рассказывает Гафни: «Министерство юстиции не устраивали способности IRS расследовать дела, связанные с азартными играми, лотереями и пари, так как новые федеральные законы предписывали министерству юстиции контролировать расследования в этой сфере, как и борьбу с рэкетом. Тогда пришел Моргентау со своей идеей создания Игорного отдела, он попросил нас предоставить нескольких агентов в Нью-Йорке для создания отдела. Я был против на основании того, что мы отдаляемся от разведывательного отдела IRS и вмешиваемся в дела отдела нравов нью-йоркской полиции, которая несомненно выразит свое недовольство вмешательством в их прерогативы. Но мое мнение было отвергнуто, и специальный отдел был создан в Нью-Йорке под руководством Пэта Уорда».
«В основе идеи создания Игорного отдела, - объясняет Фрэнк Сельваджи, - была тесная связь между азартными играми и наркотиками. Азартные игры подобны наркомании и многие из игроков, также занимались распространением наркотиков, так как они часто проигрывали свои деньги в карты, на бегах или в лотереи. И многие из игроков, независимо от того, связаны они были с наркотиками или нет, были хорошими информаторами. У меня был один, - продолжает Сельваджи. - Он сидел в комнате, подстраховывая пари. Он был нелегальным иммигрантом и ничего не знал про наркотики, но он многое знал об их распространителях, потому что они были в той же самой комнате. Он слышал многие вещи».
Для того, чтобы установить связь между торговлей наркотиками и азартными играми, особенно с индустрией букмекинга в Нью-Йорке прокурор Роберт Моргентау выдвинул идею создания Игорного отдела осенью 1962 года. Он просил прокурора Билла Тенди, ответственного за «наркотический отдел», соединить их вместе. Тэнди, в свою очередь, отобрал своего друга Пэта Уорда в Игорный отдел и дал ему задание отобрать десять лучших агентов ФБН, чтобы расширить его.
Рассмотрев кандидатуры многих агентов в офисе, Уорд подошел к оценке агентов с позиции недопустимости возражений против него, согласно одному агенту, напоминавшему историю Дэймона Раньона. Он возглавлял группу 3 до того, как стал оперативным помощником Джима Райана, и подготовил многих отличных агентов в Нью-Йорке, включая Джорджа Гафни и Джона Дольче. С помощью Дольче Уорд отобрал десять лучших агентов в Игорный отдел, в основном из группы 3. Этот отдел был подобен стае матерых волков, включая Ленни Шрайера, второго после Уорда человека в команде, Пэтти Биэйс, Джека Бреди, Джека Гриффена (бывшего детектива нью-йоркской полиции, известного как «рыжий лейтенант»), Фрэнка Дольче (брата Джона Дольче), Джека Л. Годе, Эдварда «Расса» Дауэра, Уолтера Дж. Смита (бывшего детектива отдела по наркотикам нью-йоркской полиции и школьного приятеля Джона Дольче), Джона Галлахера (также бывшего полицейского детектива, который перешел в Комиссию по преступности Чикаго вместе с Чарли Сирагусой), Фрэнка Сельваджи и Фрэнки Уотерса.
Уотерс полушутливо описывает группу как «ренегатов - полузаконных, весьма эффективных личностей, которые не хотели работать ни с одним из боссов».
«Увлечение азартными играми таило в себе элементы опасной работы, - рассказывает другой нью-йоркский агент, - и IRS не желало ее выполнять. Тенди передал Игорный отдел под управление Пэта Уорда, который переехал в здание суда вместе с разведкой IRS, в это время Гафни перевели в Вашингтон, а исполнять обязанности главы округа был назначен Джон Энрайт».
Излагая это дело в подробностях, Ленни Шрайер, рассказывал: «Уорд был предназначен для проведения части мероприятий по очистке Нью-Йорка, но он был близок с Тенди. Заручившись его согласием, Тенди сделал его руководителем Игорного отдела и Пэт подобрал десять парней, включая меня. Я был ведущим в группе и не хотел уходить, но Энрайт сказал, чтобы я перешел туда, и Джон Дольче, ставший новым заместителем по оперативной работе, пообещал мне, что я через какое-то время вернусь.
«Я был мистер Чистильщик, - смеется Ленни, - и они сделали меня вторым человеком после Уорда. Я помню, как он пришел первый день в своей форменной фуражке на затылке, потирая руки. «Что мы будем делать?» - спросил он. Я сказал, что хотелось бы что-нибудь. У одного из моих информаторов, Фрэнка Рассо, был двоюродный брат, который увлекался игрой в лотерею. «Микки» был тем, кого они называли контролером. Так мы проследили его из Гарлема до апартаментов в Бронксе. На следующий день мне позвонил Рассо. «Ленни, - сказал он. - Что за чертовщина? Они спалили моего кузена Микки. Сейчас у него проблемы и я дам ему работу в качестве курьера (наркокурьера)».
«Это означало, - говорит Шрайер, насмешливо удивляясь, - что кто-нибудь продаст нас через день. Но мы завели дело и через Фрэнка Дольче и Джека Годе мы постепенно собрали информацию об организации игры в числа Лу Эрлиха: ночная смена, дневная смена, взятки полицейским. В круг входило примерно 200 парней, которые получали 200 банкнот достоинством в один доллар, непременно пронумерованных. Если одного ущемляли, то он давал банкноту полицейскому, и ставки повышались».
«Мы арестовали этих парней на Таймс-сквер вместе с сумкой, полной лотереи и удачей в кармане. Один из парней дал нам помеченную купюру и спросил: «Откуда вы? Вы из Боро?» Я ответил ему, что мы федераты и просил больше ничего не говорить. Мы передали его IRS, отдали лотерейные билеты и поехали в офис прокурора. Когда мы туда прибыли, на стоянке было двадцать пять полицейских машин и около пятидесяти возмущенных полицейских. Но мы ни о чем не беспокоились, потому что дело было передано разведке IRS».
Шрайер делает маленький глоток скотча: «Мы закрыли дело Эрлиха, а потом был застрелен JFK. Я помню тот день. Моргентау и Тенди отправились в Вашингтон поговорить с Бобби Кеннеди об учреждении постоянного отдела по азартным играм - нового агентства в составе ФБР. Это произошло потому, что Тенди спросил Пэта Уорда по поводу предъявления обвинений, так что он спустился на землю. Но после убийства они вообще свернули все это. Я занялся подготовкой отчета о проделанной работе, что заняло у меня два месяца. - Он делает эффектную паузу. - Имена были такими громкими, как Лански. Чиновники, занимающие высокие посты. Но все это было ни к чему».

ДЖОРДЖ БЕЛК И СКАНДАЛЫ 1963 ГОДА

Другие крупные изменения произошли, когда Гафни дал согласие на назначение Джорджа Белка новым главой округа в Нью-Йорк. Согласно Ховарду Чэппеллу, «Энслинджер отправился к Белку и попросил его помочь Джордано, который, безусловно, в ней нуждался, не получая ее от Сирагусы или Гафни. Так Белк оставил свою должность главы округа в Чикаго и прибыл в Нью-Йорк, а Уорд, покинув игорный отдел, заменил Белка на его посту в Чикаго».
Являясь агентом с 1948 года, Белк был преимущественно управляющим. Он очистил Чикаго от последствий коррупционного расследования Чэппелла в 1956 году и осознавал опасность своего назначения в Нью-Йорк, которое должно было включать в себя замену лидеров групп и агентов, замешанных в коррупции. Он также понимал, что Джордано неспособен помочь ему, и что Гафни будет сопротивляться. Белк начал свою работу в условиях, когда он был вынужден искать себе кадры из доверенных агентов в Чикаго, включая Джорджа Р. Хэлпина, возглавившего группу 5, Теодора «Теда» Хейсинга, возглавившего группу 2 и Кларенса Кука, который отвечал за связи с черными агентами.
Через какое-то время произошла неприятность. «Однажды вечером мы выпивали, - рассказывает Сельваджи, - Хэлпин хотел показать всем, что он достаточно сильный. Он назвал меня «Селагуса». Люди иногда использовали это мое прозвище, потому что они думали, что я пользуюсь поддержкой Чарли, но Чарли ничего не делал для меня, несмотря на то, что мог бы. Во всяком случае, я ответил Хэлпину, в то время, когда я покидал бар, он стремительно повернулся и прыгнул мне на спину. Я развернулся, схватил его за ремень и свалил в мусорное ведро. Двое сильных парней.  Позднее он отпустил несколько шуток в адрес Фрэнки Блэка (прозвище Фрэнка Уотерса.). Фрэнки немного потерял контроль над собой и он связал ему ноги, - улыбка пробежала по лицу Сельваджи. - Я увидел, как он пулей вылетел на улицу, в то время, как Хэлпин застыл с открытым ртом».
Джордж Белк прибыл в Нью-Йорк в апреле 1963 года, зная, что он наступает на осиное гнездо. Но он и не предполагал того, что благодаря настойчивости Гафни, его оперативным заместителем стал Джон Дольче. Смысл этого был в том, что Дольче должен был олицетворять принцип преемственности кадров, в то время как Белк был назначен сюда. Но в реальности Гафни поставил Дольче на это место, потому что он мог влиять на руководство крупными расследованиями. Сложность ситуации была в том, что Дольче был бывшим руководителем группы 3 и находился во главе списка агентов, от которых он хотел избавиться.
«Белк знал, что он нуждался в своем войске, чтобы Джон Дольче ушел, - рассказывает агент, - и после беседы с Артуром Флуром он создал специально для Арта должность исполнительного секретаря. Нью-Йоркский офис был первым, в котором появилась эта должность. В качестве исполнительного секретаря Белка Арти начал нанимать агентов на замену. Он также помогал Белку работать с распределением назначений и увеличил каждому минимальную зарплату».
Один из нью-йоркских агентов цинично заметил: «Белк сделал Флура своим исполнительным секретарем и Ла Флур сделал для Белка то, что Мендельсон делал для Гафни, - приносил ему сплетни. Он рассказывал Белку о том, что агенты делают, возможно, затевают что-нибудь против них, а также, кем являются их подруги. И в то время, как Белк и Флур выпивали на пару в местечке Гэри Нагельберга (наркоторговца и информатора) на 56-ой стрит, Гарри Маси, служащий офиса, выполнял всю работу за Флура».
Несмотря на то, что первые абзацы показывают, что многие агенты возмущались его дружбой и взаимоотношениями с Белком, Артур Дж. Флур был специализированный и эффективный агент. Он оставил свою работу бухгалтера в «Дженерал Моторс» в 1954 году, когда женился на женщине с детьми, получив должность начального уровня в ФБН. Ветеран Корпуса морской пехоты, выпускник Колледжа в Айоне, он никогда не был частью клики Гафни-Уорд-Дольче, но он мог плавать с акулами и мог выдержать свой Джек Дэниелс, - другими словами, Флур точно соответствовал типу исполнительного секретаря, в котором нуждался Блэк, чтобы перехитрить Гафни и Дольче в своих попытках реформ в офисе, который был отрезан от контроля, отчасти результатом чего и явилось создание Игорного отдела.
Скандал с Игорным отделом в 1963 году занимает видное место в фольклоре ФБН. Даже в период разгара деятельности ЦРУ, когда задавались вопросы Сирагусе в 1977 году по поводу программы MKULTRA, в том числе, спрашивали о «скандалах 1963 года», все что было на конспиративных квартирах ЦРУ на 13-ой стрит или на квартире Фельдмана на 18-ой стрит. Сирагуса ответил, растягивая слова: «Такое могло быть». (8)
Скандал 1963 года разросся из сплетен о сотрудниках Игорного отдела, держащих на мушке игры в кости или похищавших сумки с деньгами, которые они доставляли букмекерам. Но они также включали в себя истории, наподобие той, как Фрэнки Уотерса нашли в баре в Бруклине в бессознательном состоянии. Он вышел из своей машины со стороны пожарного гидранта и патрульная машина остановилась, окончив его работу. Копы нашли оборудование для прослушивания на переднем сидении, пистолет под ним и пачку наличных денег. Когда его доставили в участок для объяснений, Уотерс сказал, что деньги он одолжил у отца для оплаты за дом.
Подобный инцидент произошел в Бауэри, полицейские обнаружили агента, который потерял сознание в своей машине, фары были включены и мотор работал, при нем также было оборудование для прослушивания, оружие и чемоданчик, полный наличности в багажнике. Агент сопровождал француза в аэропорт.
Только два инспектора были посланы для расследования этих инцидентов и заявлений в 1963 году. Будучи пониженным в должности с помощника по надзору до главы округа в Денвере Ли Спир разбирал случаи коррупции в штате Миссисипи, в то время, как Ирвин Гринфилд занимался этим на востоке. Но Гринни, сам не мог решить проблемы в Нью-Йорке, как результат, у агентов сохранялись достаточно низкие моральные установки в отношении того, что такое хорошо, а что такое плохо. Ударные фракции сформированы, компания слухов достигла предела, болезненные чувства еле сдерживались, осталось только ждать подходящего момента. В конечном счете всего этого было предостаточно для ветерана тайной работы агента Джима Атти, который прибыл в Нью-Йорк в 1961 году.
«Я был партнером Джима в эпоху Игорного отдела, - рассказывает Тони Маньярасина. - Я был в это время в Группе 4. Арт Мендельсон, который унаследовал группу от Джо Амато, переведенного в Бостон, затем ушел в отставку после того, как у него начались проблемы с нервами, связанные со стрессом. Мы называли свой офис «Бочкой с селедкой», потому что каждый видел кого-нибудь еще. Это была достаточно запутанная ситуация и Джим определенно был параноиком, но мы все были параноиками и я не обращал на это внимания. Как-то он делал левый разворот на улице с односторонним движением в районе Таймс-сквер, он подумал, что агенты МОССАД висят у нас на хвосте. Ко всему прочему он был резок и постоянно на что-то сердился.
Однажды он появился в приемной офиса Белка. Он сидел и бормотал о том, что Сирагуса набросился на него и хочет его убить. Хорошо, что Белк не сразу его увидел, он все сидел и бормотал, и бормотал».
«Некоторые парни говорили, что он стрелял в офисе, но это была не правда. Правда, ребята из Группы 4 уговорили его отдать пистолет и поехали вместе с ним в больницу, где врач сказал, что Джим добровольно должен согласиться на обследование, и потом он дал ему какие-то капли. Все агенты испытали шок от этого. Им не нравилась эта идея, особенно, если предстояло быть с ним в одной машине, к тому же вооруженным. Он остался в больнице и никогда не вернулся».

МУЧИТЕЛЬНЫЙ УХОД ДЖИМА АТТИ

Двадцать пять лет назад Джим Атти, подводя итог своей деятельности как агента ФБН, сказал следующее: «Я не горжусь тем, что я делал. Это была грязная работа. Аморальная по форме, теперь я испытываю огромное чувство вины и меня бесконечно преследуют ночные кошмары, это результат того, что я делал в свою бытность агентом по наркотикам».
Из-за своих смелых действий Атти испытывал сильное давление со стороны ФБН, как ни какой другой агент, он чувствовал, что Энслинджер мог бы отплатить ему повышением в должности и поощрением. Но эти награды так и не появились. «Газеты Херста опубликовали ряд материалов о нашей работе на Ближнем Востоке, - объясняет он, - но репортеры не верили тому, что им рассказывали. Тогда Бюро отправило меня в Вашингтон рассказать о делах, которые я расследовал. Во время интервью Энслинджер сказал: «Мы делали что-то лучше, что-то хуже». Он также сообщил о том, что я был всегда под прикрытием. Но это было не правда. Я всегда был один. После его слов, я подумал о том, как ему удается сохранять в Бюро достаточно мало материала для соперничества и что это может послужить причиной неприятностей. Перед репортерами я сказал ему: «Вы, может быть, знали об этом?» Я назвал его манипулятором и прибегающим к методам завоевания дешевой популярности и сказал, что это не производит на меня впечатления. В ответ он не сказал ни слова».
Но Энслинджер ничего не забыл. В 1961 году Атти был переведен в Нью-Йорк и поступил в группу 4, где он не мог выступать открыто. Основываясь на его репутации, как человека Спира и одинокого волка-убийцы, нервные нью-йоркские агенты считали его потенциально опасным, отчего его проблемы только возрастали.
Атти рассказывает: «Я пришел на работу с двумя долларами в кармане и обедом в коричневом бумажном пакете. В то время, как другие парни из группы ходили на ланч в дорогой японский ресторан. При мне они были скрытны и напуганы, я никогда не задавал вопросов о том, что нужно делать. В Нью-Йорке я ничего не сделал, даже маленьких дел, - замечает он. - Тогда как Чарли Мак в городе общался с Ленни Шрайером или играл в карты с Айком Фельдманом. Когда мы работали вместе в Чикаго, Чарли Мак подставил меня наемному убийце по имени Гарибальди. Следующая вещь которую я узнал - Гарибальди в Нью-Йорке и наблюдает за мной».
Положение Атти не улучшилось, когда его бывший босс Джордж Белк сменил Джорджа Гафни в качестве главы округа. «Когда я был в Чикаго, Белк всегда хвастался о том, что я расследую много дел и не трачу много денег при этом, - объясняет Атти. - В 1960 году он рекомендовал меня на ежегодную премию Лучшего работника министерства финансов. В Чикаго он был тяжелым человеком, но порядочным. Но в Нью-Йорке он вдруг приказал Джордано избавиться от меня. Он отправил меня в отдел Дарема (Радиобудка) и сказал: «У тебя такая же двенадцатая степень, как и у него, но помни, ты ни за что не отвечаешь».
«Так я попал в отдел электроники, - продолжает Атти, - но это все было «цыганским телеграфом». Однажды Дарем сказал мне: «Мы должны записать сегодня вечером один телефонный разговор и ты сделаешь это сам». Я ответил ему, что не сделаю этого без письменного распоряжения. - Джим приходит в возбуждение. - Через несколько дней он пригласил меня выпить с ним кофе в «Choc Full O’Nuts» и когда я вернулся в офис, у меня закружилась голова. Помню, я схватился за стол и думал, что я что-нибудь проглотил. Я одел пальто и, когда был в лифте, мой рот вдруг стал сухим и меня стало тошнить. В то же время цвета и звуки стали более насыщенными. Я дошел до станции «33-я стрит», сел в поезд и поехал домой. Когда я был уже дома, моя жена вызвала врачей, прибыли два доктора, которые, осмотрев меня, сказали, что я по невнимательности проглотил ЛСД».
Джим сидел неподвижно, потом сказал: «Два дня спустя, когда я пришел назад в офис, Белк позвал меня к себе. Мне пришлось целый час просидеть в приемной, пока он разговаривал с Гринфилдом. Потом он позвал меня и сказал, что я должен лечь в больницу. Затем спросил меня о симптомах того состояния, что со мной было. Я сказал ему, что «Ваши люди дали мне наркотик».
«Гринфилд сидел неподвижно с испуганным выражением лица. «Отдайте мне ваше оружие, - сказал он. Но я отказался и тогда они позвали Ханта, Мендельсона, Крюгера и Дарема и они вывели меня оттуда. Я слышал, как Гринфилд разговаривал по телефону с Джордано: «Мы заставили его сознаться, - сказал он. - Не беспокойтесь». Тогда я посмотрел на Белка, поднес большой палец к губам и рванул». Атти качает головой: «Это был мой уход из ФБН. Я отправился Госпиталь Службы общественного здоровья, где обследовали мой спинной мозг, но не нашли никаких следов наркотика в моем организме».
Джим бодро улыбается: «Я много их потреблял, - смеется он, - по словам Энслинджера и Джордано. Меня выслушал Тони Зирилли. Тони был прекрасный тайный агент. Он был обвинен в использовании для игры десяти тысяч долларов ФБН. Тони посмотрел на меня как на любителя. Однажды он сказал мне: «Зачем ты используешь свои собственные деньги? Они не платят мне достаточно, за то что я делаю эту работу». И он был прав».

БОЛЬШЕ ПЛОХИХ НОВОСТЕЙ

Следующий шок потряс Бюро после того, как Валачи охарактеризовали по национальному телевидению, как босса боссов Мафии. Проблема началась 27 января 1961 года, когда Джон Орменто привел Нельсона Кантеллопса в церковь в Бронксе и, - в присутствии священника, нотариуса и трех адвокатов, - Кантеллопс признался в том, что солгал по поводу своей встречи с Дженовезе. В связи с этим адвокат по уголовным делам Эдвард Б. Уильямс подготовил просьбу об апелляции от лица Дженовезе. Но Кантеллопс повторил свои утверждения и апелляция была отклонена, а в апреле 1962 года в возрасте 62 лет Дженовезе был приговорен к пятнадцати годам тюрьмы и отправлен отбывать срок в Атланту. (9)
В октябре 1963 года Уильямс подал новую апелляцию, утверждая, что у него имеются копии допроса Кантеллопса прокурором обвинения. «Еще один сюрприз, - заявил Гафни, - Уильямс представил Билла Роуэна, как свидетеля защиты».
«За несколько лет до этого Роуэн работал в Бюро, но я уволил его и он ушел работать для Prudential Bache. Затем Уильямс привез его в Нью-Йорк и меня вызвали давать показания. Уильямс попросил меня объяснить, почему я уволил Роуэна, я рассказал ему, что он разбил правительственный автомобиль и не доложил об этом. Тогда Уильямс подошел ко мне с рекомендательным письмом, которое я написал для Роуэна, адресованное представителям Bache. В письме он был охарактеризован как высококвалифицированный сотрудник, таким образом Уильямс заставил меня покраснеть. Затем он сказал: «А теперь соотнесите увольнение Роуэна с этим письмом».
«В этом нет ничего ужасного, адвокат, - сказал я. - У человека есть жена и множество детей. Только потому, что он мог поставить ФБН в затруднительное положение, лишив его должности, я не мог вместе с тем лишить его средств к существованию. И это не означало, что он не мог предъявить иск по поводу потери работы». В этот момент судья наклонился ко мне и сказал: «Не говорите ничего больше. Вы добавляете ему очков».
Гафни горько усмехнулся: «Уильямс выдвинул обвинение против Бюро в уничтожении важных документов, которые были переданы Прокурору США. Но апелляция Дженовезе снова была отклонена, после этого Уильямс заявил, что никогда больше не возьмется вести дела о наркотиках».
Показания Роуэна не помогли Дженовезе, но факт, что бывший агент дает показания от лица босса боссов Мафии способствовал началу движения ФБН по нисходящей линии. Так Пол Найт перешел в ЦРУ, Ховард Чэппелл ушел, став Комиссаром по общественным работам в Лос-Анджелесе, после того, как Джордано попытался перевести его в Нью-Йорк. Ушел в отставку в октябре 1963 года и Марти Пера, прейдя в Управление морской разведки, другой удар был нанесен в декабре 1963 года отставкой Чарли Сирагусы.
Социальные силы также объединились против ФБН. В 1961 году американские ассоциации врачей и адвокатов представили общий 173-страничный доклад под заголовком «Наркомания: преступление или болезнь?». В докладе возлагалась ответственность за всплеск наркоторговли и нищеты на политику Энслинджера, рассматривавшую наркоманов прежде всего как преступников, в то время, когда они нуждаются в медицинской помощи. В докладе утверждалось, что ФБН фактически поощряло обращение наркоманов к услугам черного рынка, игнорируя правила Верховного Суда, что необходимо дать возможность врачам назначать наркотические препараты пациентам, страдающим наркотической зависимостью, на законном основании. В качестве ответа на этот доклад администрация Кеннеди учредила Комиссию Преттимена и назначила Дина Маркэма советником по политике в области наркотиков. В письме от 30 мая 1963 года в газете «Нью-Йорк Таймс» Мэркэм поддержал Комиссию Преттимена, рекомендовавшую врачам назначать наркотические препараты пациентам для «поддержания их жизнедеятельности». В результате начали возникать экспериментальные «внутренние дома», подобные Синанону и Дэйтоп, как жизнеспособная альтернатива тюремному заключению.
Не менее важным был удар, изменивший курс деятельности ФБН при администрации Джордано от сицилийской Мафии к французской сети и ее источникам снабжения в Турции. Это изменение благоприятствовало Мафии в то время, когда она могла покачнуться в результате разоблачений Валачи, дела Ринальдо-Палмьери и войны между семьями Профаци и Бонанно. Но представители разведки и безопасности оберегали своих «людей за миллион долларов» и хранили секреты высших кругов власти, они использовали их в войне против рабочих, либерализма и десегрегации.
Потеря отличных оперативных агентов при создании Игорного отдела, выход в отставку нескольких ключевых фигур и разрушение Международной группы, а также акцентирование деятельности ФБН на французской сети способствовали тому, что получившая передышку Мафия занялась реорганизацией своей наркоиндустрии. Процесс начался на Сицилии 30 июня 1963 года, когда заманили в ловушку «фиат», в котором взорвался босс из Палермо Сэл Греко, убив при этом нескольких полицейских и свидетелей. Чакулли Массакре был захвачен карабинерами в ходе крупной облавы, которая разбросала сицилийских мафиози на все четыре стороны. Наиболее известным беглецом был Томассо Бускетта. Участник совещания в Палермо в 1957 году, Бускетта стал посредником между семьей Бадаламенти на Сицилии и семьей Гамбино в Америке. Спасаясь бегством, он установил тесные связи с корсиканцами в Южной Америке, Мексике и Монреале. В то же время, испытывая недостаток необходимых фондов и людей, итальянские власти прекратили свои поиски, а крестный отец Бускетты, Бадаламенти начал вендетту против Греко и Ла Барбера. (10)
Связи Бадаламенти с американской Мафией датируются концом 1946 года, когда Гаэтано иммигрировал в Детройт и установил отношения с Фрэнком Копполой, Сэмом Кароллой и Карлосом Марчелло. После его депортации в 1950 году Гаэтано и его братья объединились с Копполой, который также был депортирован и, поселившись по соседству, они стали крупнейшими на Сицилии торговцами героином. Сицилийские Бадаламенти были известны ФБН так же, как их кузен Сальваторе, входивший в семью Профаци. Гаэтано, подобно Бускетте, участвовал во встрече в Палермо, где старый союз между Лючиано и крестным отцом Джо Валачи, Джо Бонанно, был дополнен новым, между Карло Гамбино и Бадаламенти. (11)
Дальнейшее воздействие на ситуацию оказало значительные изменения в Ватикане, где Джованни Монтини стал Папой Павлом VI в июне 1963 года. Сын основателя итальянской Христианско-демократической партии, имевшим связи с Мафией, Монтини назначил близкого друга Хэнка Манфреди, Пола Марцинкуса своим личным секретарем. Марцинкус начинал работать с Микеле Синдона, оберегая их общие интересы, и так же, как и Билл Харви, был вовлечен в операцию «Мангуста» Бобби Кеннеди для засылки террористических групп на Кубу в период Кубинского ракетного кризиса без всякого разрешения. Прибыв в Рим в качестве нового главы резидентуры ЦРУ, его главной работой была помощь ультраправому генералу Джованни Де Лоренцо, главе военной разведки и итальянским службам безопасности в свержении правительства левого премьер-министра Альдо Моро. Как и следовало ожидать, усилия ЦРУ выступить на стороне Де Лоренцо привели в дальнейшем к установлению связей с Мафией.
Вернемся в Штаты. Соответствующие изменения во властных структурах отразились на постепенной миграции американских мафиози на юг и на запад. Союз между Бонанно в Аризоне, Марчелло в Новом Орлеане и Траффиканте во Флориде высветил тенденцию к консолидации преступных сил в Лас-Вегасе, через Морриса «Мо» Далитца, одного из близких помощников Мейера Лански и появившегося в Майами как новый американский криминальный капитал.
В то время, когда ушла Мафия, ЦРУ готовилось и ждало в Новом Орлеане - городе, где жил Карлос Марчелло, который был связан с Тони Варона, партнером Траффиканте по планам ЦРУ убийства Кастро; его посетил, возвращаясь после встречи с Анастасио Сомоса в Никарагуа, глава майамского отделения террористов из Кубинского Революционного Совета (CRC) и получил средства для организации тренировочных лагерей антикастровских сил в Луизиане. (12) В Далласе офицер ЦРУ Дэйв Филлипс создал спонсируемую властями штата антикастровскую террористическую организацию «Альфа 66». (13)
Всюду, где они возникали, агенты ЦРУ пожимали плечами со спокойствием лунатиков, расистская организация «Минитмен» сотрудничала с Карлосом Марсело, наемниками и убийцами из гангстеров, сумасшедшими антикастровскими кубинцами, все они торжественно клялись убить Кеннеди, всех Кеннеди во имя Христа.

КРАСНЫЕ, БЕЛЫЕ И СИНИЕ В МАЙАМИ

Ричард Дж. «Рик» Данаген присоединился к ФБН в 1962 году, после увольнения из ВВС и пяти лет работы в Береговой охране. Большой любитель все крушить и побеждать, агент, свободно говорящий по-испански, владеющий почти всеми видами огнестрельного оружия, Данаген был принят в отделение Бюро в Майами, состоящее из четырех человек, как он вспоминал, «Джин Маршалл был боссом, Сэл Виццини - его помощником, кроме этого Джек Грин, бывший полицейский из Майами. Нас было только четверо вместе с заместителем шерифа Энтони Де Леон, который чуть позже сбежал».
«Когда я начал работать в ФБН, я был такой зеленый, что меня могли есть коровы, - смеется Данаген. - Маршалл дал мне информатора, брата одного парня, которого он взял несколько лет назад. В офисе был отличный «шеви 58» (марка оружия), который мы брали с собой на патрулирование. Когда мы отправлялись куда-то, информатор дал мне пакетик кокаина и сказал: «Я буду прикрывать». Я затолкал его под сидение. В то время, как я, белый парень, вместе с черным кружили по окрестностям, выглядели при этом явно вызывающими подозрения, и копы арестовали меня. Меня никто не прикрывал. У меня не было с собой удостоверения. Полицейский сказал мне: «Выйди из машины». Он обыскал машину, нашел кокаин и отправил меня в тюрьму.
После этого я оставался в офисе, играя роль водяного мальчика для Маршалла и Виццини до тех пор, пока не прибыл Синбад. Синбад был мусульманином, который сохранил мою карьеру. Он вошел в офис, одетый в обрезанные выше колен обтрёпанные джинсы, небольшую круглую шапочку и перетянутый резиновыми ремнями. Он выложил перед Виццини деньги, собранные за семь лет своего отсутствия, выглядев так, будто стал профессиональным информатором. Сначала он подошел к Маршаллу, потом к Виццини и затем к Грину и все они прогнали его прочь. Затем он повернул голову в мою сторону и спросил: «Ты агент по наркотикам?» Я ответил: «Да». Тогда он произнес: «Сможешь ли ты мне помочь?» Так мне пришлось разыграть правительственного агента и сказать: «Все зависит от того, чего вы хотите?»
«Синбад одним духом выпалил имена, в отношении которых он мог бы вести дела. Все как один крупные наркоторговцы. Я не обучался в Академии, а процесс ведения дел в отношении этих людей включал 95 % того, что я знал. Он работал со мной много лет в Майами, пройдя через массу ужасных дел. Он не был наркоманом, но он умел схватывать суть дела и однажды плохие парни попытались убить его с помощью яда. Его спасло только то, что его братья-мусульмане вовремя отправили его к врачу.
Впоследствии они послали меня в Школу помощи технологиям в ведении расследований, где я попал на какое-то время к агенту Джонни Томпсону, там они обучали нас, как вскрывать замки, делать записи телефонных разговоров и вести скрытую фотосъемку. Когда я вернулся назад в Майами, я в самом деле мог делать практически все.
У меня был Синбад, я прошел обучение, но однако все было в новинку. Однажды в офис пришел человек высокого роста, в фермерской шляпе, цветной рубашке с Гарри Трумэном, в шортах-бермудах, стянутых ремнем. Он курил большую кубинскую сигару. «Здесь Джин Маршалл?» - спросил он. «Все зависит от того, кто его спрашивает», - ответил я.
Он медленно сказал: «Гарри Джей Энслинджер».
Я начал внезапно смеяться, заглянул в кабинет Маршалла и сказал: «Джен, тут тебя спрашивает какой-то парень и говорит, что он Энслинджер».
«Как он выглядит?» - спросил Маршалл.
Я описал его, и тогда Маршалл сказал: «Да. Это мистер Энслинджер».
«Я вскоре узнал, что Энслинджер любил Джена Маршалла и ему нравилось ездить на рыбалку на катере Сэла Виццини, я слышал истории, которые он рассказывал о том, как облысел из-за стресса, который он пережил от того, что многие агенты были застрелены из-за его работы перед войной. Человек, о котором я слышал многие вещи».
Если не принимать в расчет Энслинджера, агенты в Майами руководили многими расследованиями и одной из целей была Тампа, резиденция Санто Траффиканте. В ходе организованного вновь наблюдения, Данаген в 1963 году скрытно сопровождал свадьбу дочери Траффиканте. Скрытно, потому что многие агенты ФБН не могли открыто следить за «людьми за миллион долларов». В этом играли роль интриги ЦРУ. Как объясняет Данаген, «сотрудники ЦРУ еженедельно бывали в нашем офисе. Но они не помогали нам вести расследования. Это была улица с односторонним движением. Мы помогали им. Например, один из наших информаторов-кубинцев сказал: «В этот уикенд несколько ветеранов десанта в Заливе Свиней похитили несколько катеров, часть вооружения и ракетные установки». Мы сообщили об этом ребятам из ЦРУ и они остановили их. В другой раз майор кубинской армии, который работал у Кастро и был моим информатором еще со времени работы в Береговой охране в Дайтоне, сказал мне: «Рик, тебе нравиться оружие? Большое оружие, примерно пятидесятого калибра и автоматы 30-го калибра?»
«Да», - ответил я. Тогда он сказал: «Купи мне чашку кофе».
Мы сидели и пили крепкий кубинский кофе и он спросил: «Как ты смотришь на то, чтобы заработать за ночь 5 000$»?
«Это кража?» - спросил я его.
«Нет, - ответил он, - бизнес. Мы планируем побег и нам нужен человек на носу корабля с пулеметом».
«Я не знал, что предпринять и, вернувшись в офис, я рассказал обо всем Маршаллу, и он ответил: «Ты что, сумасшедший? Ты - федеральный агент. Как ты представляешь, что будет, если тебя схватят при попытке проникнуть на Кубу?»
«И Маршалл оказался прав. Они отправились на Кубу, были пойманы и Кастро расстрелял этого майора».


20
ФБН И УБИЙСТВО КЕННЕДИ

«Суть в том, что не все преступления раскрываются».
Эдгар Аллан По, «Человек толпы»


В мае 1963 года директор Центрального Разведывательного Управления Джон Маккоун инструктировал своего генерального инспектора, Лимана Киркпатрика, провести обзор программы MKULTRA. Ветеран ОСС и один из отцов-основателей ЦРУ Киркпатрик служил в качестве генерального инспектора уже десять лет и прикрывал дело о смерти Фрэнка Олсона в 1954 году (см. главу 9), несомненной целью этого было спрятать скелет MKULTRA в шкафу. Но он был представлен в качестве исполнительного директора в апреле и был ответствен за подключение к исследованию по этой программе Джона С. Эрмана-младшего Эн, в прошлом члена Комитета Бладстоун, который занимался переправкой нацистов из Европы. Эрман был специализированный воин Холодной войны, но, в отличие от Киркпатрика, он мало знал о программе MKULTRA и то, что он узнал, встревожило его. 14 августа он докладывал Маккоуну, что MKULTRA «неэтична» и возможно незаконна и что она «нарушает права и интересы граждан США, за что предусмотрена уголовная ответственность» и что субъекты исследования часто бывают «больны в течение нескольких часов или даже дней, включая госпитализацию (упомянем Линду Кинг) и это, по меньшей мере, один случай. Но природа и результаты экспериментов были скрыты за многочисленными завесами секретности и он не мог представить всестороннего доклада по поводу испытаний, а также не мог вынести окончательный вердикт. Только два человека знали обо всем, но они хранили свои секреты. (1)
Сид Готтлиб и Ричард Хелмс - творцы программы MKULTRA, пытавшиеся скрыть свое участие, но к их ужасу, новый генеральный инспектор случайно натолкнулся на существование конспиративных квартир ФБН и доложил, что обнаружил их. Эрман начал проверку этих конспиративных квартир, представленных как место «для представителей разных социальных групп», включая «информаторов и подозреваемых членов криминальных группировок, в отношении которых (ФБН) методами оперативного воздействия достигаются определенных результатов». Он никогда не знал, что результаты достигаются применением к гангстерам методов «отправления в путешествия в Небывалую Страну», но он писал, что мероприятия согласованы с «полицейскими властями» для защиты в критических ситуациях, а в таких случаях, как например дело Линды Кинг, которой Джордж Уайт дал определенную дозу ЛСД в сентябре 1953 г., привлекается и руководство больниц. В будущем, подстраховавшись отказом под благовидными предлогами, ЦРУ убеждалось, что ответственность за контроль над испытуемыми субъектами лежит на «работающем самостоятельно агенте по наркотикам».
Готтлиб и Хелмс были уверены в том, что возложили ответственность на нескольких агентов ФБН, вовлеченных в программу MKULTRA, но Эрман предпочитал, чтобы их к этому не привлекали. Он докладывал, что «глубоко законспирированные агенты» были «более подходящими для этого», чем агенты ФБН, которые нуждались в «предоставлении реального материала для испытаний».
«Реальный материал для испытаний» - это, конечно, эвфемизм для обозначения полевых операций, и Эрман не желал допускать ФБН к этой потенциально компрометирующей деятельности. Но в ответ Эрману заместитель директора ЦРУ Ричард Хелмс сказал: «Мы условно привлекаем к испытаниям неназванных людей». Он рекомендовал ЦРУ достичь соглашения с руководством американских полицейских департаментов и тюремных больниц, также как с «зарубежными разведками и службами безопасности, руководствуясь обстановкой». Будучи совсем спокойным, Ричард Хелмс сказал: «Наши договоренности с Бюро по наркотикам, как мне кажется, были наиболее практичным и безопасным способом обеспечить успех этой программе». (2)
Хелмс чувствовал, что безупречные действия по обеспечению активности по программе MKULTRA были сопряжены с большим риском для агентов ФБН, известным как то, что «шеф Бюро не будет признавать вообще наличие подобной деятельности». (3) Он также верил, что это затруднит агентам ФБН возможность оттягивать время и даст возможность прикидываться, что нельзя точно определить, что в действительности творилось на конспиративных квартирах. В определенной мере он был прав. Когда задавались вопросы о том, что происходило на конспиративной квартире на 13-ой стрит, Джордж Гафни утверждал, что ЦРУ использовало эту квартиру «только однажды» за все время его руководства. В кратком обзоре деятельности ЦРУ в 1977 году Чарли Сирагуса отрицал, что знал вообще что-нибудь о конспиративной квартире Айка Фельдмана на 212 Ист 18-ой стрит, он также сказал, что Фельдман и Рэй Трейчлер могли проводить свои операции у него за спиной и что Джордж Белк мог знать, что они делали. Вызванный в Конгресс для дачи показаний по этому вопросу в 1977 г. Джордж Белк сказал, что Джордано как-то упоминал об этих конспиративных квартирах, но сам он ничего не знал, тем более о том, чем там занималось ЦРУ, что он никогда не слышал о программе MKULTRA (это наверняка было правдой, ибо агенты ЦРУ никогда не упоминали термин MKULTRA) и что документы, связывающие его с этим делом, фальсифицированы. (4)
Несмотря на имеющиеся факты, Гафни, Сирагуса и Белк выполняли договоренность о неразглашении, которую они заключили с ЦРУ, было очевидно, для чего использовались эти квартиры. Эл Хабиб заправлял конспиративной квартирой в Сан-Франциско после отъезда Фельдмана в Нью-Йорк в 1961 году и было известно, что он часто посещал Сида Готтлиба в течение всего 1963 года. В 15-ой главе «Маньчжурского кандидата» Джон Маркс описывал типы тестов, которые Готтлиб и его помощники использовали, начиная с 1955 года. Гафни также был осведомлен, что на квартира на 13-ой стрит была доступна для правительственных сотрудников, на которых руководство хотело произвести впечатление. Агент Джон Тэгли должен был встречать их в аэропорту, покупать им билеты на бродвейские шоу или устраивать для них вечеринки, потом, после их отъезда, он приводил все в порядок. Там также останавливались во время своего посещения Нью-Йорка Энслинджер и Сэм Прайор, как родственники Гафни. Квартира так широко использовалась, что Гафни никогда не подозревали в нечестной игре, до тех пор, пока бывший глава округа Джим Райан не обнаружил там жучки в телефоне. Райан был шокирован этим открытием и поделился с Гафни своим удивлением по поводу того, что ЦРУ ведет скрытую съемку сенаторов со спущенными штанами. «Если вся квартира напичкана жучками, - задумался он, вызывая в воображении призрак политического шантажа, - это может поставить нас в неудобное положение».
Как писалось ранее, Сирагуса допускал возможность того, что конспиративные квартиры использовались для раскрытия «перебежчиков» внутри ЦРУ. Согласно писателю Тому Мэнголду, Энджелтон установил жучки даже в Министерстве финансов, которое посещали важные зарубежные гости и дипломаты. (5) И если он делал это в одном случае, то также мог использовать конспиративные квартиры ФБН для наблюдения за государственными чиновниками.
Политический шантаж не был единственной целью MKULTRA. Фельдман, в своей статье, опубликованной в журнале «Spin Magazine», в 1994 году, сказал, что другой важной целью были «устранения». И действительно, изначальной задачей программы было найти способ, «как подготовить индивидуума к попытке совершить непреднамеренное убийство». (6) Другими словами ЦРУ пыталось развивать технологии контроля над разумом, включая использование ЛСД, чтобы использовать их в качестве «пусковой кнопки» для убийц которые не будут отдавать себе отчет в том, что они делают.
Итак, подытожим: конспиративные квартиры ФБН использовались как база для контрразведывательных операций, отработки схем политического шантажа и места подготовки и вербовки потенциальных убийц, и как обнаружилось позже в качестве одного из мест привлечения для связанных с ЦРУ наркоторговцев.

ДЖИН ВЫХОДИТ ИЗ БУТЫЛКИ

Эрман не упоминал об убийствах или наркоторговле, но он говорил что ЦРУ совершенствовало «вопросы теории использования химических веществ». Теория была применена на практике в 1962 году Армейская группа специального назначения прибыла на военно-воздушную базу Ацуги в Японии для использования ЛСД в своих расследованиях причастности иностранцев к наркоторговле и шпионажу. (7) Испытания проводились на заключенных во Вьетнаме, где ЦРУ было замешано в региональных наркотроговых операциях, возглавляемых братом президента Дьема, Нху, через его разведывательные службы. Конечно, эта Группа специального назначения была прикрытием для офицеров ЦРУ, интенсивно проводивших проверку фактов проникновения французов в наркоторговые операции Нху или еще хуже причастность к ним КГБ или китайских коммунистов.
Вернемся в Америку, ЦРУ приглашало на работу «медицинских специалистов» для испытаний ЛСД на заключенных в тюрьме Атланты или использовало для этого Национальный институт здравоохранения, а также наркоманов находившихся на специальной лечебнице в Лексингтоне. Касаясь этого, Эрман писал, что ЦРУ «покупало кое-что» у специалистов. Но почему то он не сказал, что эти жаждущие работы специалисты привлекались им для жестоких исследований. Доктор Харрис Айсбелл, например, предоставил семь героиновых наркоманов в Лексингтоне для накачивания различными наркотическими препаратами на протяжении семидесяти семи дней. По одному случаю поступил иск против Армии, но Верховный Суд отказал истцу, солдату по имени Джеймс Стенли, фактически дав лицензию ЦРУ на руководство экспериментами в стиле Дахау на неназванных американских гражданах, руководствуясь интересами национальной безопасности. (8)
ЛСД, между тем, стало увлечением эксцентричных представителей элиты. Посол Клэр Люс получал от него необычайное удовольствие, но чувствовал, что может потерять привлекательность, ибо однажды руки начнут постоянно трястись. (9) Ученые, искавшие лекарство для избавления от алкоголизма, также считались потенциальными потребителями ЛСД, и криминальный психолог Тимоти Лири, чувствовал что может реабилитировать заключенных - чтобы реализовать их скрытый большой потенциал. Таков был парадокс психоделиков: они могли подтолкнуть к самоубийству, как Фрэнка Олсона, а могли подтолкнуть вести себя по ангельски как Тим Лири. Многое зависело от состояния мозга и мотивации человека применяющего наркотик.
Прискорбно, что ЦРУ выбрало путь совершенствования ЛСД как оружия для нетрадиционных способов ведения войны: и однажды этот наркотик был признан опасным, Администрация по контролю над продовольствием и лекарствами (ФДА) потребовало ввести полный контроль над нелицензированным распространением препарата. Представитель ФДА Фрэнк Ларкуорси рассказывает «ЛСД стал осквернением Акта по контролю над продовольствием, лекарствами и косметической продукцией; мое первое дело, касавшееся ЛСД началось в 1963 году, когда глава отдела ФДА в Лос-Анджелесе, Орин Макмиллан представил мне Эла Хаббарда в качестве информатора».
Альфреду Хаббарду в 1963 году, было 60 лет. Он всегда одевался в строгий костюм с галстуком, и был, согласно Ларкуорси, консервативным бизнесменом стремившимся получить единоличные права на распространение ЛСД в Америке. Но позже остановившимся. Он сидел в тюрьме за контрабанду спиртного в Калифорнии во времена Сухого Закона, но он был оправдан и вернулся к своей службе в качестве информатора Казначейства и неофициальной работе для ОСС. После войны мошенник, уроженец Кентукки стал канадским гражданином и миллионером, вложив свои капиталы в авиалинии и добычу урана. Тем не менее, его трансцендентное путешествие в Англию в 1951 году побудило его реструктуризировать свой капитал, основываясь на стремлении мировых политических лидеров достигнуть просветления при помощи препаратов вызывающих духовный подъем. (10) В 1955 году, Хаббард становиться совладельцем «Джонни Эпплсид», предлагающей в Америке психоделики, и до того как этот наркотик был объявлен вне закона в 1966 году он снабдил по примерной оценке около 6 000 человек, включая таких гуру, как Аллан Уоттс, Джеральд Херд, Кейт Дитман и Олдос Хаксли, автор «Дверей восприятия». Предлог Хаббарда в приобретении ЛСД состоял в поисках средства от алкоголизма, и в 1958 году ФДА, дала ему разрешение на использование нового лекарства, позволив ему распространять психоделические препараты в США. Это явно намекало на то, что у Хаббарда имелись могущественные покровители, скорее всего в ЦРУ, которые гарантировали ему надежные источники снабжения, сначала от «Сандоз», - а затем, после того как у него возникли неприятности со швейцарскими властями за неуплату таможенных пошлин за грамм чистого ЛСД в Цюрихе, - от «Кемапола» из Чехословакии.
Представителю ФДА Фрэнку Ларкуорси было неизвестно о контактах Хаббарда с ЦРУ, или о том, что его привлекало для работы ФБН, и то что возможно Джордж Уайт был его официальным куратором - когда он согласился работать с ним как информатор. (12) Он только знал, что Хаббард ненавидит Тима Лэри и добровольно участвовал в рейдах на подпольные лаборатории. «Это было до того, как Аугустус Оусли Стэнли открыл дешевый способ получения простых доз, - объясняет Лэркуорти, - Сеанс ЛСД под контролем психиатра мог стоить больше 600 $, и Хаббард хотел защитить то, что для него было прибыльным бизнесом».
Хаббард начал вести дела для Лэркуорти, который принял его от первого куратора следователя ФДА Стюарта «Стю» Нэдлера. Бывший агент ФБН и протеже Джорджа Уайта в Нью-Йорке в начале 1950-х годов, Нэдлер был переведен на Аляску в 1954 и затем в 1956 г. в Лос-Анджелес, а затем назначен административным помощником Уайта в Сан-Франциско в январе 1960 года. «Стю был отличным парнем, - говорит Лэркуорси, - что-то произошло между ним и Уайтом, поэтому он ушел из ФБН в 1961 году и присоединился к ФДА. Незадолго до этого, Стю вел дело Бернарда Розмана, используя информацию поставляемую Хаббардом. Это было первое крупное дело, связанное с ЛСД».
В своей книге «ЛСД: Век разума» Розман описывает арест, который по началу принял за грабеж: «Когда мистер Пирсон (в реальности - агент ФДА) начал подсчитывать деньги, дверь кухни распахнулась и ворвался человек, вооруженный автоматом, который арестовал его». (13)
Розману, который приобретал ЛСД в Израиле было предъявлено обвинение в контрабанде и продаже сильнодействующего лекарства без лицензии, он был обвинен в федеральном преступлении за незаконное распространение. Его отправили в тюрьму и Хаббард продолжил продавать свои «путешествия в страну грез» по 500 $ доза, также провоцируя дела против своих конкурентов, до тех пор пока в 1966 году этот наркотик был объявлен вне закона, тогда он отказался от своего права,передав 13 граммов чистого ЛСД Ларкуорси.
Что означало это для десяти лет работы над ЛСД Франкенштейнов из ЦРУ, часто использовавших конспиративные квартиры ФБН для своих гнусных целей, но в 1963 году оказавшихся выброшенными на улицу. Недолго ЛСД был эксклюзивной собственностью ЦРУ, теперь он признан особо опасным наркотиком, и ирония судьбы в том, что стал делом, относящимся к юрисдикции ФБН.

ВОЗВРАЩЕНИЕ КУБИНЦЕВ

Всегда готовые к использованию нетрадиционного оружия, сотрудники ЦРУ в декабре 1962 года расширили свою наемную армию за счет привлечения к незаконной торговле наркотиками антикастровских кубинцев, разгромленных во время десанта в Заливе Свиней. Многие из членов этой бригады, были отправлены в секретные тренировочные лагеря во Флориде и Луизиане, для подготовки к убийству или искалечиванию Кастро, других отправили сражаться с конголезскими повстанцами, а остальные должны были противодействовать разжигаемому кубинцами «лесному пожару» революций в Латинской Америке. Куда бы они не направлялись, особенно в Мексику, всюду обученные ЦРУ кубинские "контрас" оказались вовлечены в контрабанду наркотиков для финансирования своих операций, и созданный ими синдикат объединялся с гоминдановскими, французскими, итальянскими и американскими двойниками, являясь одним из примеров организации международной наркоторговой сети.
Мануэль Артиме представлял безукоризненный образец вялой позиции занятой ЦРУ в отношении наркоторговой активности антикастровских кубинцев. (14) После его освобождения из тюрьмы в 1962 году, его персональный куратор Е. Ховард Хант определил Артиме на руководящую роль в Кубинском Революционном Совете, террористической организации эмигрантов в Майами. (15) Хант конечно был в курсе того, что Артиме использует деньги от продажи наркотиков для финансирования своих операций в Майами, также об этом были осведомлены и боссы Ханта - Джеймс Энджелтон, Ричард Хелмс и Трейси Барнс. Глава отдела внутренних операций ЦРУ Барнс, специально предпринимал меры для защиты кубинских продавцов наркотиков. В частности он вовлекал кубинцев, наравне с Мафией во внутренние операции ЦРУ, он контролировал шестьдесят четыре отделения по всей Америке, и в союзе с отделом контрразведки Энджелтона он работал с полицией, обеспечивая безопасность многочисленных конспиративных квартир ЦРУ, в том числе и в Далласе, Техас.
И, конечно же, кубинских наркоторговцев вовлекали в операции по программе MKULTRA в 1963 году, эксперт ЦРУ по проведению ликвидаций Билл Харви встретился с Джонни Россели в июне, и тогда же Санто Траффиканте помощник кубинского террориста Тони Варона, посетил офисы КРС Артиме в Новом Орлеане и Майами. Харви оставался на связи с Россели и после своего отъезда в Рим, и также открыл канал связи с Траффиканте и Вароной. (16)
А заодно и с другой кубинской зацепкой. В январе 1963 года, перед своим переводом, Харви привлек к своим операциям MKULTRA (но не к агенту QJ/WIN) Деса Фицджеральда, заменившего его на посту главы отдела специальных операций W. Фицджеральд выдвинул план убийства Кастро, использовав рассерженного на него кубинского военного атташе, майора Рональдо Кубела Секадеса. Первый раз ЦРУ обратилось к Кубела с предложением убить Кастро в марте 1961 года, на встрече в Мехико, согласованной с помощником Кубелы, наркоторговцем Санто Траффиканте. Несмотря на обвинения Траффиканте, что он являлся двойным агентом выдвинутое год назад, Фицджеральд нанял Кубелу, прежде всего исходя из тех соображений, что, обладая дипломатическим иммунитетом, он может провозить свой багаж без досмотра. Фицджеральд, являвшийся шефом Дальневосточного отдела ЦРУ имел представление о наркоторговых операциях Гоминдана и в течение 1963 года, майор Кубела путешествовал между Испанией, Францией, Мексикой, Прагой и Нью-Йорком, основными пунктами международного транзита наркотиков. В августе Кубела вернулся в Гавану, а в сентябре он отправился в Париж дожидаться инструкций. (17)
Кубела больше всего сотрудничал с Хосе Алеманом, информатором ФБН, финансировавшим гангстерскую сеть, который слышал, как в сентябре 1962 года Траффиканте говорил, что JFK «должен быть уничтожен». Таким образом, Фицджеральд, подобно Харви становился покровителем наркоторговцев.

УЛОВКИ MKULTRA.

В то время как помощники ЦРУ из Мафии совместно с кубинцами вынашивали планы своих кровавых заговоров, представитель ЦРУ по связям с общественностью Кэл Салерно открыл новую конспиративную квартиру в Чикаго в июле 1963 года как часть специального подпроекта 132 программы MKULTRA. Салерно на днях переместил свой офис из Нью-Йорка, получив допуск к секретным материалам Управления, и как писало ЦРУ в своем внутреннем меморандуме «всецело разбирался в целях и задачах проекта. Он располагал уникальным оборудованием и личной квалификацией, что помогло ему в осуществлении этих операций». (18)
Чарли Сирагуса был известен под псевдонимом Кэл Салерно на протяжении своей карьеры в ФБН, когда в 1977 году ему задавал вопросы сенатор Эдвард Кеннеди о том, открывал ли он конспиративную квартиру в Чикаго, он ответил, «Это был скорее творческий вымысел, выдаваемый за правду. Я только слышал, что имя Кэл Салерно было заимствовано кем-то другим. Я не работал вместе с ЦРУ, в то время когда находился в Чикаго».(19)
Кеннеди согласился с опровержением Сирагусы, тогда Сирагуса действительно приехал в Чикаго в июле 1963 года, обратившись с просьбой о работе в качестве руководителя Комиссии по преступности штата Иллинойс, исходя из этого, его имя стали связывать с вовлеченностью в MKULTRA, а также из-за того что Рэй Трейчлер также получил работу на одной химической фирме в Чикаго, после того как покинул ЦРУ. Тогда почему Кеннеди не задал следующего вопроса и игнорировал то что перед ним разыграли роль? Несомненно, молчание сенатора было связано с тем, что имел место факт, связанный с Бобби Кеннеди, одновременно с основанием в Чикаго конспиративной квартиры в июле 1963 года, он установил отношения с Паулино Сьерра Мартинесом, главой кубинского антикастровского правительства в изгнании (Junta del Gobierno de Cuba en el Exilio) в Чикаго. Сьерра, получив поддержку Бобби Кеннеди и Государственного департамента, начал формировать антикастровские террористические группы за пределами Соединенных Штатов – возможно, через Сирагусу или его кого то выдававшего себя за него на новой чикагской конспиративной квартире. Он был как утверждается связан с Траффиканте и Марчелло, и если он существовал, то помимо этого Сьерра представлял третий охраняемый ЦРУ кубинский канал наркоторговцев и убийц. (20)
Между тем, блокированный босс чикагской Мафии Сэм Джанкана раскрыл свои связи с MKULTRA, как способ избежать опеки со стороны ФБР. 16 августа газета «Чикаго Сан-таймс» напечатала статью, озаглавленную «ЦРУ ищет помощи у Джанканы для того, чтобы шпионить за Кубой». Источники в Министерстве юстиции опровергли эту информацию, но в тот же день Ричард Хелмс отправил меморандум Маккоуну относительно брифинга Бобби Кеннеди по поводу того, что ЦРУ использовало Джанкана и Траффиканте в своих непродуманных схемах убийства Кастро. Это было впервые, когда Маккоун услышало о «различных аспектах плана убийства Кастро, которые заключались в использовании игорного синдиката». (21)
ЦРУ выдвинуло большое количество планов убийства Кастро. В апреле 1963 года Управление организовало убийство лаосского министра иностранных дел Куинима Фолсену и в мае пыталось организовать покушение на Председателя Китая Лю Шао-чи во время его визита в Камбоджу. (22) В октябре президент Кеннеди дал распоряжение ЦРУ оказать содействие опальным генералам в смещении президента Вьетнама Нго Динь Дьема. Генералы устранили Дьема и его брата Нху 2 ноября 1963 года.
В Нью-Йорке, игорный одел ФБН прикрыл множество высокопоставленных чиновников связанных с такими людьми как Мейер Лански и другими членами мафиозного игорного синдиката «каждый из которых был связан с наркоторговцами и задействован в планах ЦРУ по убийству Фиделя Кастро. В Вашингтоне, восхождение звезды Бобби Кеннеди свидетельствовало о войне объявленной преступности, Джо Валачи разоблачал высшие секреты Мафии, в тоже время в Майами члены Комиссии Мафии давали священную итальянскую клятву полностью уничтожить семью Кеннеди. ЦРУ и ФБР также заботились о том чтобы ограничить спесивого Генерального прокурора, чья война против преступности подвергала опасности разоблачения скелетов в их собственных шкафах. Время пошло.
21 ноября 1963 года, нанятый ЦРУ убийца, Рональдо Кубела прибыл из Бразилии в Париж, где Дес Фицджеральд передал ему специальную ручку, содержащую смертельный яд. Эта ручка была протестирована в Сан-Франциско Айком Фельдманом и Джорджем Уайтом была оборудована специальной гиподермической иглой, созданной для совершения убийства. (23) ЦРУ хотело получить такое экстраординарное приспособление для убийства надоевшего диктатора на маленьком острове и вдобавок,согласно Комиссии Уоррена, простая итальянская винтовка с затвором была использована на следующий день для убийства президента Соединенных Штатов Америки.
«Я никогда не забуду этот день, - сказал Тулли Акампора, - Хэнк Манфреди повернулся ко мне и сказал «Они разделались с ним».
«Они» в этом деле означало ультраправое крыло, которое ненавидело Кеннеди за выдуманные обиды, за навязывания суверенному Техасу расовой десегрегации.

ГЛАЗА ТЕХАСА

Представим Ли Харви Освальда, несостоявшегося морского пехотинца, который служил радиооператором на военно-воздушной базе в Ацуги в Японии, где ЦРУ использовало ЛСД для выявления шпионов и наркодилеров, и где возможно его завербовали для использования в качестве двойного агента в Советском Союзе и позднее вовлекли в мир мистических интриг, закончившихся трагическим эпилогом.
Но Освальд не был ни наркоторговцем, ни наемным работником ФБН, и для нас его роль в убийстве Кеннеди не имеет особого значения, только в том случае, если он являлся «Маньчжурским кандидатом» - волшебной пусковой кнопкой для убийства, или объектом MKULTRA, запрограммированным в качестве возможного убийцы. Как бы то ни было, Комитет Палаты Представителей по расследованию убийств заявил «что имеет твердые доказательства» причастности наркоторговцев Карлоса Марчелло и Санто Траффиканте к этому убийству и из этого следовало, что их деятельность должна быть проанализирована. (24)
Другим результатом этого было то, о чем мы расскажем в другой части этой главы, где мы рассмотрим вопрос об отсутствии упоминания о ФБН в многочисленных официальных расследованиях убийства JFK, в том числе и тот факт, что информатор Бюро Джек Руби убил Освальда и что, как заключил Комитет по расследованию, Руби имел «прямой контакт» с помощниками Марчелло и Траффиканте. (25) Основным мотивом Руби убить Освальда было по его словам стремление уберечь Джеки Кеннеди от боли публичных обсуждений, и возможно это было правдой. Но если Руби убил Освальда для того чтобы защитить людей, то кто тогда организовал заговор чтобы убить Кеннеди, в который умышленно вовлекались связанные с ним агенты ФБН для тщательной маскировки?
Семейство Руби имеет долгую историю связи с незаконной торговлей наркотиками. Старший брат Джека, Хайман был осужден в 1939 году за покупку двух унций героина у Джекоба Клейна. Клейн ускользнул от агентов ФБН в Нью-Йорке в 1954 году, благодаря вмешательству Джорджа Уайта от имени Джона Орменто, и он опять избежал ареста агентами ФБН в Чикаго, после того как был убит в январе 1960 года информатор Джима Атти.
Клейн был счастливчиком, в отличие от другого партнера Руби, Пола Роланда Джонса. В октябре 1947, Хайман выдал Джонса агентам ФБН в Чикаго. Согласно дневнику Уайта, Хуман являлся его информатором начиная с июля 1946 года. Джек пошел по стопам брата и с 1950 года, также состоял на службе у Джорджа Уайта, когда он был подвергнут краткому допросу на Комитете Кефовера по поводу организованной преступности в Чикаго - несмотря на то, что его адвокат, Льюис Катнер, согласился принять во внимание его просьбу что он будет свидетельствовать «только на условиях если Комитет Кефовера будет проводить заседание не в Далласе». (26) Как бы то ни было, следователь Комитета Джордж Уайт который, бесспорно, хотел представить Руби вниманию Кефовера, согласился с этими условиями. Если это так, то почему Уайт хотел отвлечь внимание Комитета от Далласа? Было ли это отвлечением внимания от миссии Поули-Кука на Тайване, которая была основана ультраправыми техасскими нефтепромышленниками, такими как Х. Л. Хант и который в 1951 году содействовал контрабандной наркотической операции, осуществляемой совместно ЦРУ и Гоминданом, через мексиканскую границу в Ларедо, Техас?
Это было конечно достаточным основанием для того чтобы держать Комитет Кефовера подальше от Штата Одинокой Звезды. В 1951 году Лайт и Мортимер дали определение Ханту, как профессиональному азартному игроку, который имеет собственные скачки, и которые намекали на связи с Мафией. Они также утверждали, что Мафия «занимается многолетней переправкой оружия через границу», под руководством Карлоса Марчелло. (27)
Офис ФБН в Далласе знал Джека Руби. Мюррей А. Браун, работавший главой округа 22 сентября 1963 года, описывал его как «неряшливого оппортуниста, который всегда пытался заручиться поддержкой полиции Далласа для своего клуба». Но Браун сказал: «Он не был информатором ФБН».
Джордж Гафни, тем не менее, вполне ясно ответил главе Секретной Службе Джеймсу Роули, спросившего его 25 ноября 1963 года по поводу того, имеет ли ФБН данные на Руби. Да имеет. «Но там мало что можно найти». Гафни продолжает: «Только то что он был источником многочисленных мероприятий связанных с информированием о подозреваемых».
После того как Джек Руби застрелил Освальда, Морт Бенджамин исследовал папки в офисе в Нью-Йорке и нашел то, что Джек Руби был информатором ФБН, начиная с 1940-х годов. Но затем Бенджамин обнаружил что папки исчезли из Нью-Йорка и шеф Секретной Службы Джеймс Роули никогда не возвращал эти документы Гафни в штаб-квартиру, - все это наводило на мысль что кто-то не хотел, чтобы стало известно, что Руби являлся информатором ФБН.
Но не только агенты ФБН из Далласа не соглашались обнародовать статус Руби как информатора, и определенный фокус этих операций выражавшихся в легендарной одержимости Энслинджера Мафией. Агент Мюррей Браун, работавший в Далласе с 1955 до 1976 года, утверждал что Мафия не продавала здесь героин. Агент Боумен Тейлор также долго проживший в Далласе полностью с ним согласен. «У нас ничего не было в отношении Мафии. Азартные игры да, но не наркотики. Мафия была в Новом Орлеане».
Маленький офис ФБН в Новом Орлеане, отсылал свои рапорты в Даллас, они арестовали Марчелло за хранение марихуаны в 1938 году, и к 1963 году он стал одним из крупных наркоторговцев. Он упоминался в списках, например, в Международном списке мафиози он упомянут как помощник Фрэнка Коппола. Кроме того шеф отдела по контролю над наркотиками Нового Орлеана, Кларенс Джаруссо, говорит что расследование контрабанды наркотиков из-за рубежа было делом ФБН, а не его отдела. Но как утверждают агенты ФБН в Новом Орлеане, у них никогда не было достаточно людей и ресурсов для проведения расследований в отношении Карлоса Марчелло, они в основном работали с черными наркоманами, которые ездили в Нью-Йорк за героином и им препятствовали в ведении дел относительно «людей за миллион долларов», - что, возможно, было частью плана убийства президента.

НЕСОВМЕСТИМЫЕ ОТЛИЧИЯ

Утверждения Тейлора и Брауна звучали неправдоподобно, если принять во внимание что Джек Кьюсак информировал в январе 1958 года Комитет Макклеллана, что мафиози Джозеф Чивелло перенес свой героиновый бизнес в Даллас объединившись с Джоном Орменто и семьей Магаддино в Буффало. Кьюсак связывал Чивелло с Марчелло, Траффиканте и Джимми Хоффа - тремя основными подозреваемыми в деле об убийстве Кеннеди. Чивелло был представителем Марчелло в Далласе, присутствовал на апалачинской встрече и фигурировал на сенатских слушаниях в 1964 году как покупатель героина у Рокко Пеллегрино из Нью-Йорка. (28) Пеллегрино являлся крестным отцом Саро Могаверо.
Учитывая всю доступную информацию о Чивелло, не понятно как офис в Далласе мог не знать о его делах в отношении наркотиков, или то, что Джек Руби был частью его организации? Как могло ФБН быть не осведомлено о том, что в 1956 году ФБР идентифицировало Руби в качестве центральной фигуры в операциях Джона Орменто между Техасом, Мексикой и Нью-Йорком? (29) Или что курьер Мафии из Нью-Йорка Бенджамин Индивильо был обвинен в поставках героина в 1956 году в Хьюстоне? (30) Или что Индивильо, удивительным образом оказался в одной тюремной камере с Джо Орсини, когда ожидал ответа на поданную им апелляцию? (31) И когда в 1958 году Орсини был освобожден из тюрьмы, он и Индивильо, который был оправдан Верховным Судом США по делу 1956, немедленно вернулись к своему бизнесу? (32)
Было невозможно, чтобы полиция Далласа держала в неведении агентов ФБН. Комитет Кефовера принял решение, что отделы нравов полиции больших городов могли ограничивать компетенцию федеральных агентов вовлеченных в их дела. Чивелло был полицейским информатором в делах касавшихся оборота наркотиков, возможно расистская юридическая система Далласа оберегала его наркотические операции в обмен на информацию о его черных покупателях, и возможно агенты ФБН в Далласе просто предпочитали смотреть в другую сторону. Все это соответствовало формуле, которая была однообразна по всей Америке. Чивелло был обвинен в 1931 году в распространении наркотиков, но был досрочно освобожден по рекомендации шерифа Далласа Билла Деккера, бывшего бутлегера по надзором которого Освальда переводили в другую тюрьму, когда Джек Руби застрелил его. (33) Чивелло был также связан через защиты своих мероприятий в сфере азартных игр с патроном Гувера, Клинтом Марчисоном. Эти отношения могут объяснить тот факт, почему ФБР в 1962 не имело доказательств незаконной деятельности Чивелло, не обращая внимания на тот факт, что в 1960 году он был обвинен и приговорен к пяти годам за препятствование правосудию. Это также показывает, почему Комиссия Уоррена, чьи выводы базировались во многом на расследованиях проведенных ФБР, не нашла достаточно серьезных доказательств, что «существовала какая-нибудь связь между Руби и организованной преступностью». (35)
Полагают также что Руби, восемь раз встречался с сотрудниками ФБР в 1959 году, и в том же году он посетил он посетил своего друга Льюиса Макуилли на Кубе. (36) Он управлял принадлежавшим Лански знаменитым клубом «Тропикана» в Гаване, он организовал Руби посещение Траффиканте в тюрьме Трескорниа, незадолго до того как Траффиканте был освобожден и нанят ЦРУ, вместе с Джонни Россели, для убийства Кастро с использованием технологий MKULTRA, которые частично разрабатывались при участии агентов ФБН. Опираясь на этот факт, можно утверждать что Россели и Руби знали друг друга примерно с 1930-х годов, также как и то что оба были знакомы с Джорджем Уайтом. Как писалось в главе 15, по воспоминаниям Айка Фельдмана, Уайт часто посылал его в аэропорт встречать Россели и препровождать к нему в офис. Фактом было, что существовали долговременные отношения между Уайтом и Россели с Руби и заявления о том, что Руби и Россели (который работал для Харви по программе подготовки политических убийств ZR/RIFLE) дважды встречались в Майами в октябре 1963 года, но это все не дает достаточных оснований, чтобы обвинять Уайта в причастности к заговору с целью убийства Кеннеди. (37) Его дневники об этом ничего не сообщают. Они содержат мало информации о периоде с середины 1962 по 1963 гг., потому что он был серьезно болен циррозом печени и возобновил свои записи с 1964 года, - что очень странно. Вспомним, что Джордж Уайт через программу MKULTRA был связан со схемами сексуального и наркотического шантажа практикуемого Гувером и ЦРУ использовало к Джеку и Бобби принципы охраны секретов. Это была грязь которую можно было использовать в любой момент; интриги Кеннеди-Кэмпбелл-Джанкана, связь Джека с Мариеллой Новотны (скандал с сексуальным кругом Кристин Клирер, закончившийся отставкой министра обороны Великобритании), а также с Эллен Рометш, известной тем, что спала с советскими агентами, и, в конце концов, отношения Бобби и Джека с Мэрилин Монро, которая умерла от передозировки снотворного в августе 1962 года. (38)

ПРИКРЫТИЕ

Кроме того, что имелись неясные доказательства касавшиеся наркодилеров Мафии из Далласа и Нового Орлеана, - и отношений с ними Джека Руби, - на ФБН можно возложить вину в причастности к усилиям Энджелтона возложить на Кастро ответственность за убийство Кеннеди. Согласно Джорджу Гафни мексиканские официальные лица перехватили звонок в Гавану из кубинского посольства в Мехико. Кубинцы потребовали кредит предназначенный для убийства, но вместо того, чтобы поставить в известность ФБР или ЦРУ, мексиканцы сообщили об этом агенту ФБН по поручениям в Мехико-Сити, Уильяму Даркину, и в воскресенье Даркин позвонил Гафни в Вашингтон, Гафни быстро передал сообщение главе Секретной Службы Джеймсу Роули, что как бы подтверждает теорию Энджелтона о причастности Кастро к убийству, как альтернатива теории Убийцы-одиночки, распространяемой Гувером и позже принятой Комиссией Уоррена.
20 ноября 1963 года, Роуз Шерами, была найдена на дороге в Луизиане избитой и находящейся в состоянии шока. Ее отправили в частный госпиталь, где она сообщила врачу, что JFK будет убит во время своего предстоящего визита в Даллас. Через день, Шерами была передана на попечение полицейского из штата Луизиана Фрэнсис Фрюже, и когда Фрюже говорил с ней в госпитале Луизианы, она рассказала, что ехала из Флориды в Даллас с двумя мужчина которые «были итальянцами или были похожи на итальянцев». (39) Она не знала их имен, но они остановились в мотеле выпить. Урегулировав свои проблемы, они удалили Шерами из гостиной и она вышла, ее тогда внезапно сбила машина. Он повторила свои утверждения Фрюже, что президент Кеннеди будет убит в Далласе. Но так как она была проституткой и наркоманкой ни Фрюже, ни доктор не поверили ей - по крайней мере, до полдня 22 ноября 1963 года.
27 ноября Фрюже снова допросил ее, она подробно рассказала свою историю. Она сказала что итальянцы наняли ее в Далласе получить 8000 $, на которые они смогут приобрести восемь килограммов героина у одного матроса. Матрос должен встретиться с ними в Хьюстоне, после того как его корабль прибудет в Галвестон. Шерами сообщила Фрюже имя матроса и название корабля. Так как они были по дороге в Хьюстон, что подтверждало ее историю. Шерами рассказала Фрюже, что она работала стриптизершей в ночном клубе Джека Руби в Далласе и что видела Руби вместе с Освальдом. Она сказала что входила в сеть Мафии направлявшей девушек по вызову в разные города, и что Руби посылал ее 18 ноября в Майами.
Получив информацию от Фрюже, таможенный агент в Галвестоне подтвердил, что в отношении этого матроса проводилось следствие по подозрению в контрабанде наркотиков, но бюро по наркотикам штатов Техас и Оклахома нашла информацию Шерами «ложной во всех отношениях», и когда Комитет по расследованию попросил Таможню предъявить агента которому она сообщила имена и его доклад, официальные лица Таможни заявили что они не располагают сведениями об этом агенте, и не нашли никаких отчетов. (40)
Комитет по расследованию убийств разрешил эту многообещающую задачу даже не предприняв каких-либо попыток поговорить, например, с таможенным агентом Уильямом Хьюго, который ясно говорил о «Натти Нэйте» Дареме как о бесполезном агенте по поручению в Галвестон в 1963 году. Нэйт мог быть еще жив в 1978 году, но ЦРУ не позволило Таможне опознать его и тем более предложить его отчет Конгрессу. Смысл был в том что отговорки не являлись сюрпризом, ибо многие из коллег Натти Нэйта в Галвестоне работали вместе с офицерами ЦРУ осуществляя таможенное прикрытие их операций, которые руководились специальным подразделением организованном в Хьюстоне Дэйвом Эллисом. Члены этого подразделения обеспечивали поддержку наркоторговых операций антикастровских террористических групп в США, из-за чего ФБР также «решило, что продолжать дело не имеет смысла». (41)
Не Таможня, ни Береговая охрана, ни ФБР ни многочисленные бюро по наркотикам в штатах не сообщали о существовании наркоторговых групп в Галвестоне, ФБН. Но Фрюже сказал следователям-конгрессменам, что делегат Кубинского революционного Совета в Новом Орлеане, Сержио Аркача Смит мог быть одним из тех мужчин о которые жестоко обращались с Роуз Шерами. Офис смитовского КРС располагался в том же здании, что и упомянутый Освальдом Комитет за справедливое отношение к Кубе на Кэмп-стрит, 544, в Новом Орлеане и Гай Банистер, бывший агент ФБР в Чикаго посещал Смита в офисе. Смит и один из наемных работников Банистера, Дэвид Ферри, «был также, похоже, связан с представителем организованной преступности Карлосом Марчелло». (42)
Здесь имеет место чрезвычайно плотная связь, Банистер являлся агентом ФБР по поручениям в Чикаго с 1945 по 1946 годы, в то время когда Джордж Уайт был там главой округа. Он был переведен на должность заместителя начальника полиции Нового Орлеана, а затем открыл частное детективное агентство, которое оказывало услуги ЦРУ. Известный ультраправый фанатик Банистер был членом Антикоммунистической Карибской Лиги (частично финансируемой Анастасио Сомоса), а также координировал в Луизиане деятельность расистской организации «Минитмен». (43) На Банистера работал Дэвид Ферри, пилот, который знал Освальда и работал с Карлосом Марчелло. Ферри подтвердил, что он был в Хьюстоне на катке, в тот день когда был убит Кеннеди, позднее ездил на утиную охоту в Галвестон, когда Руби застрелил Освальда. Это ставило его, ссылаясь на Роуз Шерами, в положение одного из ее попутчиков, - точно привязывая к предположению, что он был вовлечен в перевозку и оплату услуг заговорщиков, включая Аркача Смита. На эту возможность указывает тот факт, что босс Ферри, Гай Банистер помогал контрреволюционной деятельности Смита, а также имел связи с Карлосом Марчелло. (44)
Банистер выводит нас к другой связанной с ФБН части головоломки JFK - Французской Сети.

ФРАНЦУЗСКАЯ СВЯЗЬ JFK.

Один из вкладчиков ЦРУ, Клей Шоу, по имеющимся сведениям присоединился к Постоянной Промышленной Выставке в 1957 году. Известная как «Permindex», она являлась строительной компанией, которая строила торговые центры, отели и офисные здания наподобие «Trade Mart», которым он управлял в Новом Орлеане. Через десять лет Шоу добился внимания к своей персоне Окружного прокурора Нового Орлеана Джима Гаррисона обвинившего его в связи с заговором с целью убийств JFK. Он был оправдан поскольку, как осведомлен автор, не был связан с торговлей наркотиками. Однако его компания, Permindex, после того как она перебралась в Рим в 1961 году и преобразована в Centro Mondiale Commerciale как сообщалось, использовалась для прикрытия «переводов ЦРУ фондов для нелегальной шпионской деятельности в Италии». (45)
Исходя из этого, против СМС было выдвинуто обвинение в том, что она служила каналом переправки денег полученных от наркоторговли ОАС.
Проведя мониторинг средств использованных для финансирования (в июле 1961г.) планов убийства президента де Голля, французская разведка установила, что примерно 200 000 $ из секретных фондов, осели на счетах Permindex в банке Banque de la Credit Internationale. В 1962 году Банистер отправил в Париж своего друга адвоката с чемоданчиком, наполненным деньгами для ОАС, примерно около 200 000 $ (46)
Деньги Банистера возможно были переданы Жану Рене Мари Суэтру, - или кому-то, заменявшему его. Дезертир Французской Армии и представитель ОАС в южном Алжире, Суэтр предположительно встречался весной 1963 года с Говардом Е. Хантом в Мадриде, ультраправым генералом Уокером в Далласе и Гаем Банистером на Кэмп-стрит 544 в Новом Орлеане. В июне он представил ЦРУ список агентов КГБ проникших во французское правительство. Суэтр также по всей видимости был «парижским концом пути доставки наркотиков» и его на протяжении нескольких лет отслеживал агент по наркотикам в Марселе. (47)
В 1977 году ЦРУ представило документ, датированный 1 апреля 1964 года, и озаглавленный «Высылка Жана Суэтра из США» В этом документе рассказывалось о том, что агенты ФБР сообщали, что французские спецслужбы хотели узнать, почему Суэтр выслан из «Форт-Уэрта или Далласа через 18 часов после убийства Кеннеди». Суэтр был в Далласе в день убийства и был выслан в «Мексику или Канаду». Французы хотели знать о том, что Суэтр участвовал в разработке покушения на де Голля во время его запланированного визита в Мексику, и также хотели узнать о всех передвижениях Суэтра. Но ФБР заявило, что не располагает никакой информацией о нем, и даже более того отнеслось к этому делу с преступной халатностью, так никогда не уведомив Комиссию Уоррена о Суэтре. (48)
Расскажем об этой истории поподробнее. ЦРУ знало о том, что дантист из Хьюстона Лоуренс М. Элдерсон связывался с Суэтром в декабре 1963 года. Элдерсон встретил Суэтра в 1953 году, во время службы армейским офицером во Франции. Они работали вместе над обеспечением безопасности базы французских ВВС. И впоследствии Элдерсон ежегодно получал от Суэтра открытки к Рождеству и так или иначе это привлекло внимание ЦРУ - это было возможно только в том случае, если ЦРУ отслеживало Суэтра. Их люди следили за Элдерсоном со дня убийства, агенты ФБР подробно допросили его 1 января 1964 года, за четыре месяца до того как французские спецслужбы связались с ФБР. ФБР хотело знать что он делал до того как Суэтр снова связался с ним. Но ничего не произошло, позже Элдерсон расскажет автору, что люди из армейской контрразведки сказали ему, что Суэтр улетел из Далласа в Новый Орлеан 23 ноября 1963 года на военно-транспортном самолете.
Никто из американских правительственных агентов не задал вопроса Суэтру, был ли он в Далласе 22 ноября 1963 года. Но если его там не было, - то мы знаем, что француз, который мог там быть, возможно, был выдававшим себя за Суэтра агент SDECE Мишель Мертц.
Мертц, уподобившийся Суэтру, был не сильно загадочной личностью. Он родился в Мозеле, Франция, в 1920 году, он был призван на службу в немецкую армию, но очевидно примкнул к Сопротивлению в 1943 году. После войны он стал или был внедрен (такое могло быть) в качестве тайного агента SDECE, капитаном французской армии. Он служил в Алжире вместе с Суэтром в 1958-1959 гг. и в апреле 1961 года вернулся в Алжир в качестве двойного, а возможно тройного агента. Он представлялся симпатизировавшим ОАС и в тоже время выяснял или провоцировал планы ОАС убить Шарля де Голля в июле. Каждая деталь плана была провалена, Франция объединилась вокруг де Голля и Мертц получил большую благодарность от министра внутренних дел Роже Фрея и своего шефа Александра Сангвинетти, являвшегося защитником Марселя Франциски во французском правительстве. (49)
В 1947 году Мертц женился на приемной дочери Шарля Мартеля, парижского сводника и наркоторговца связанного с Франсуа Спирито. Было невозможно, чтобы такая связь ушла от внимания Чарльза Дайэра, ветерана-агента ФБН, который работал во Франции на протяжении 1930-х годов. Но Мертц был неизвестен ФБН, и в 1960 году с благословления своих боссов из SDECE, он основал прибыльную сеть торговли героином между Францией, Монреалем и Нью-Йорком под покровительством партнера Спирито, Джо Орсини. Санто Траффиканте и бывший сокамерник Орсини, Бенни Индивильо, распространитель от Мафии в Далласе, управлял американским концом пути. Существенная поставка имела место в октябре 1961 года, предшествовавшая делу о Французской сети, когда курьер Мертца, дипломат Жан Моне, сопровождал «ситроен» с упаковками содержащими 100 фунтов героина в Нью-Йорк. Моне мог быть представлен как Дж. Мурен, и также Мертц мог быть направляющей рукой Жана Джехана, Франсуа Скалья и Жака Анджельвена. В отдалении от пристальных взглядов он мог быть вовлечен в знаменитую Французскую сеть, распространители от Мертца до Индивильо поставляли в среднем до 90 килограмм героина в месяц, и могли действовать нераскрытыми в течение девяти лет. (50)

ПОДВЕДЁМ ИТОГИ

Экстраполируя захватывающую информацию представленную в этой главе, одно можно утверждать, что убийца воспользовался защищенными Полом Мондолони путями доставки наркотиков для прибытия в Техас через Ларедо и мог покинуть страну через Хьюстон или Новый Орлеан. Суэтр, вероятно, добровольно делал отвратительное дело, чтобы получить деньги для поддержки ОАС. Мертц был профессиональным убийцей и мог быть привлечен на стороне фракции ЦРУ связанной со SDECE. Шеф контрразведки ЦРУ Джеймс Энджелтон был способен переправить убийц по своей сети Браун-Кастеллани. В его штабе была папка 201 на Освальда и через MKULTRA можно было использовать Освальда в качестве «пасты». Не менее важным было то, что Уильям Харви ненавидел Бобби Кеннеди и, что Десмонд Фицджеральд был правым республиканцем, у них обоих был подход к корсиканским наемным убийцам и мафиозной клике Марчелло-Траффиканте-Бонанно, которые могли маневрировать Джеком Руби и полицией Далласа. Как сообщалось в 15-ой главе, Харви рекомендовал использовать корсиканских наркоторговцев как убийц, предписывая защищать надежных мафиози, которых можно использовать как наемников ЦРУ. Он также хотел использовать корсиканцев работавших против Советов, как двойных агентов, которые приводят нас последнему кусочку головоломки.
Маловероятно что это совпадение, но Энджелтон встретился 22 ноября 1963 года с полковником SDECE де Ланнурьеном в ресторане «Le Rive Gauche» в Джорджтауне, относительно заявления сделанного Филиппом де Восйоли (агентом ФБН, партнером Сэла Виццини по операциям на Кубе во время Ракетного кризиса в октябре 1962 года), что полковник Леонард Уно, заместитель главы SDECE, является агентом КГБ. Де Восйоли, между тем, мог являться двойным агентом, работавшим для Энджелтона против собственного правительства и согласно биографу Энджелтона Тому Мэнголду, Уно был реабилитирован и ЦРУ заявило, что де Восйоли дал им непроверенную информацию, к тому же де Голль был так возмущен, что разорвал отношения с ЦРУ после этого инцидента. «Последствия этого разрыва были очень серьезны и принесли выгоду только КГБ», говорит Мэнголд. Кроме этого, враждебность в отношении Энджелтона стоило ЦРУ ценных французских активов и разведывательных данных во Вьетнаме. (51)
Это было возможно в том случае если бы Энджелтон был двойным агентом, и если он был «крот», он бы использовал все возможности для поисков того что агенты SDECE работающие на КГБ могли послать убийцу в Даллас через сеть Энджелтона Браун-Кастеллани или через Пола Мондолони. Если же Энджелтон был «крот» КГБ, возможно он использовал бы QJ/WIN (которым мог быть Мертц) для убийства JFK и запрограммировать с помощью MKULTRA Ли Харви Освальда в качестве «подсадной утки». (52)
Спекуляции, подобные этим, всегда окружают нераскрытое убийство Кеннеди. Энджелтон, подобно Уайту, страдал алкоголизмом и проблемы могли быть результатом, скорее, некомпетентности чем злого умысла. В заключении вновь вернемся к началу этой главы, накалу страстей вокруг MKULTRA. 29 ноября 1963 года, через неделю после убийства президента, Маршалл Картер, заместитель директора ЦРУ, встретился с Ричардом Хелмсом, Джоном Эрманом, Джеймсом Энджелтоном, Сидом Готтлибом и Лиманом Киркпатриком. На этой встрече было решено продолжать испытания на неназванных субъектах по программе MKULTRA, через использование конспиративных квартир ФБН. (53) В конце он решили запустить Подпроект 149 в рамках MKULTRA в Нью-Йорке, в январе 1964 года, специально для замены Чарли Сирагусы. Неизвестные личности занятые импортом-экспортом участвовали в проекте до апреля 1965 года. (54)
Эти офицеры ЦРУ, особенно Энджелтон, обладали способностью действовать по шаблону в подборе убийц и подсадных уток. Три человека из подозревавшихся в убийстве, - Карлос Марчелло, Санто Траффиканте и Джимми Хоффа, - являлись людьми «за миллион долларов» для ЦРУ. И ЦРУ предупреждало ФБН против преследования этих наркоторговцев или проведения расследований в отношении агентов ЦРУ, подобно Ирвингу Брауну, - и, возможно, Мишелю Мертцу, связывавшему Энджелтона с французской сетью. Все эти предположения являются безошибочным следом, который ведет от ЦРУ через ФБН к тайне убийства JFK.


21
НИКАКОЙ НЕВИННОСТИ ЗА РУБЕЖОМ

«Запомни, что Волк – он охотник,
вперед, за добычей своей».
Редьярд Киплинг, «Закон Джунглей»


Последний год работы Чарли Сирагусы в штаб-квартире ФБН не был для него особенно счастливым. Как он говорил в своем кратком отчете ЦРУ «Я был человек номер два. Но вместо того что чтобы исполнять мои распоряжения, Гафни обращался через мою голову непосредственно к Джордано».
«Чарли чувствовал себя скованно в компании Гафни и Джордано, - говорил его протеже Энди Тартальино. - С ним случился сердечный приступ когда он разгребал лопатой снег, но они продолжали оказывать на него сильное давление и выражали недовольство, когда он их не поддерживал. Это было ужасно. Поймите правильно, - печально говорит Тартальино, - например он никогда не обедал вместе с ними».
«Посол Розал в свое время доставил пятьдесят килограммов героина, - продолжает Тартальино, - но Чарли знал, что гораздо больше героина попадает в Америку, чем об этом знает Энслинджер, и он знал также о том, что это переправляется дипломатической почтой между Ливаном и Парижем. В это дело был втянут колумбийский посланник в России, вместе с корсиканцами и гангстерами из Нижнего Ист-Сайда. Мы выстраивали дела в Судебном отделе и прикрывали гораздо более «крупных» дипломатов чем указывал Тардити, и Чарли знал все подробности этого. Я ежедневно сообщал ему об этом по телефону. В тоже время Гафни ежедневно звонил Пэту Уорду, пытаясь отыскать то, что мы упустили. Гафни в конце концов забрал меня в Вашингтон, в качестве своего помощника в Деле посла и распорядился чтобы я докладывал ему ежедневно». (1)
Гафнии, естественно, все вспоминает по другому. «Джордано и Белк построили высокую стену вокруг Нью-Йорка пытаясь отстранить меня от вмешательства в дела Белка», - говорит он. И так как Сирагуса выражал недовольство, что Гафни действует «через его голову», недовольство Гафни состояли в том, что Белк обходит его по субординации и обращается напрямую к Джордано. Касаясь своего конфликта с Сирагусой, Гафни говорит: «Если Чарли пытался стать Комиссаром, то я обращался с просьбой стать его заместителем. Когда он узнал об этом, то позвонил мне и спросил: «Что вы можете сказать о своей квалификации?» Я сказал ему, что я провел значительное количество дел и отправил в тюрьму больше мафиози, чем он». «Тогда вы имеете подходящую квалификацию для Комиссара», - сказал он. Я ответил, что имею подходящую квалификацию для заместителя.
Такой ядовитой и негативной была атмосфера в штаб-квартире ФБН в 1963 году.Энслинджер удалился в свой Холлидейсбург, и забрал с собой свою объединяющую мистику, и Джордано и Гафни, после того как они собрались с силами чтобы удалить Сирагусу «а после этого стали сражаться друг с другом как гладиаторы на и вне арены политики и власти», как писал историк ФБН Джон Макуильямс. Джордано и Гафни использовали документы гражданской службы один против другого и Джордано выиграл; но это было все и ничего, «впоследствии он стал настолько слаб, что не смог пережить крупную реорганизацию которая произошла в 1968 году». (2)
Продолжая работать в правоохранительной системе, Сирагуса совсем отделился от них, уйдя на другую работу, в качестве главы Комиссии по преступности штата Иллинойс в 1964 году. Связанный сильными обязательствами перед ФБН, он сделал одну из наиболее значимых вещей: он представил Энди Тартальино своим контактам из ЦРУ. И представляя эти контакты, он обеспечивал своего протеже силой способной отомстить за него.
«Чарли был добр ко мне, - говорит Тартальино с благоговением. - Он попытался отдалить меня от внутренней борьбы в офисе. Но через несколько месяцев после того как ушел Сирагуса, Гафни отстранил меня от посольского дела и перевел меня в инспектора. Фред Дик был моим инструктором и мы тот час отправились инспектировать зарубежные офисы ФБН».
Было очевидно, что перевод Тартальино в инспектора означал переломный момент в эволюции ФБН, и теперь главным фактором становилась организация наследства. В то же время обзор его поездки с Фредом Диком может служить подходящим для оценки ситуации за рубежом в ранние годы администрации Джордано.

ФБН В ЕВРОПЕ И НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ

В марте 1963 года, Генри Джордано назначил своего протеже Майка Пицини главой округа ФБН в Риме. Его работа, как объяснял Пицини состояла в том, чтобы, «быть в курсе деятельности местных правительств, сокращая поставки наркотиков. Стратегия была в основном политическая: показывать местной полиции как это надо делать, снабжая их разведывательной информацией и способствовать выполнению своих обязательств».
Пицини отошел в сторону от традиций ФБН и избрал прямолинейную тактику, используя политический подход в использовании законодательства о наркотиках, когда общался со своими зарубежными партнерами. Но руководство операциями по прежнему оставалось проблемой. Его заместитель, Хэнк Манфреди, практически не принимал участия в операциях ФБН. Он расставлял жучки практически во всех посольствах в Риме и был занят прослушиванием иностранных шпионов и дипломатов, передавая отчеты об этих разговорах в ЦРУ, так что у него не было времени выполнять свою рабочую нагрузку в ФБН. «Однажды вечером в Риме, - рассказывает Фред Дик, - Хэнк попросил меня сыграть роль представителя Белого Дома и передать 300 $ итальянскому полицейскому, который передает ценную информацию в американское посольство практически каждый вечер. Это был его самый главный источник. Это произошло когда еще при Чарли Сирагусе он передал важную информацию о сицилийских бандитах».
«Хэнк был большой приверженец параллельных миссий», объясняет полковник Тулли Акампора, советник ЦРУ при Корпусе карабинеров. «Он передавал информацию Биллу Харви, который возглавил римскую резидентуру, после того как Бобби Кеннеди удалил его из Вашингтона. Мы узнали, что мексиканцы используют дипломатическую почту в обоих направлениях для переправки наркотиков, так что Хэнк и я сидели и вместе писали отчеты для ЦРУ и ФБН. Но мы не могли нарушать дипломатическую почту без того чтобы не подвергать нашу внешнюю политику определенному риску. Так мы установили что люди из посольства были вовлечены в незаконную деятельность, сфотографировали их, сделали им очную ставку, и потом использовал их как информаторов расширив свои возможности. Этот канал находился под пристальным наблюдением, так что мы должны были быть крайне осторожными, потому-что Хэнк не мог сотрудничать с военной контрразведкой в Италии. Харви в этой связи можно рассматривать ключевым игроком, вместе с Энслинджером и МОССАД. Но военным контршпионажем занимался Энджелтон и туда Хэнку определенно вход был воспрещен».
Деликатная ситуация сложилась во Франции, когда президент де Голль разорвал отношения с ЦРУ, после лживых обвинения Энджелтона в том что заместитель шефа SDECE был агентом КГБ. Французские органы безопасности прекрасно знали, что ФБН и ЦРУ были соучастниками и были рассержены на ФБН обвинявшего их заговоре с целью поставок в Америку дешевого героина. «Кьюсак пытался найти пути сближения», - замечает Тартальино, «но французы говорили что они могут сделать все лучше. Что было нужно для этой кооперации, так это не их гнев, а их желание предложить информаторов, разведывательную информацию и людей обладавших достаточной властью, в помощи которых мы нуждались, чтобы устанавливать границы расследований и производить аресты. Франция не была страной- жертвой и было необходимо убеждать их, а не давить».
Виктор Дж. Мария согласен с этим. Агент с 1958 года, сначала работавший в Сан-Франциско, затем под руководством своего наставника Ховарда Чэппелла в Лос-Анджелесе, Мария был единственным агентом ФБН в Париже с февраля 1962 года до 1966 г. Его авторитет отбрасывал тень на новую политику согласований, проводимую Джордано, он мог выяснить как наркотики попадают в США без раздражения французских властей.
«Мои родители были ливанцами и я говорил по-арабски, - говорит Мария, - я был крупье в казино на озере Тахо и в Вегасе, так что я зависал в казино вокруг Парижа куда приходили играть богатые корсиканцы и арабы. Я также бывал в местах где собираются американцы, и где я мог встречаться с молодыми солдатами которые переправляли наркотики назад домой. Было только одно правило «Если это международное дело, то все в порядке». Но французские власти всегда повторяли, что агенты ФБН не могут проводить расследований в отношений французских граждан, и если мы будем это делать, то французская полиция не будет нам помогать в международных делах. Это было так просто.
Шарль Гийар, Марсель Каррере и Эмил Энджелс из Центрального отдела по наркотикам были удивительные люди, - вздыхает Мария. - Они подбрасывали наркотики людям которых мы разыскивали, преодолевали сопротивление полиции и жандармов помогая нам. Мы также получали помощь от отдела полиции нравов в Префектуре, - в частности, Луи Сушона и Роже Вуато, – которые начинали свои расследования с маленьких лавочников и работали поднимаясь вверх по корсиканской лестнице.
CNO (Центральный отдел по наркотикам) имели доступ к записям переговоров сделанных SDECE и также доступ к их материалам на людей, которые были нашей целью, - говорит Мария, - таких как Пол Мондолони. Но ФБН не могло получить доступ к этим материалам, и мы были не готовы следить за Мондолони весь день, за исключением кого-нибудь еще. Что касалось меня я прикрывал Францию, Бельгию, Германию, а также совершал поездки в Ливан, Сирию и Турцию. В Европе, - он делает ударение, - я получил значительную поддержку от армейской контрразведки (SID) в Гейдельберге. Они обеспечивали меня необходимыми документами и выделяли людей для прикрытия. Но даже Тони Пол, который был французом, и правильно говорил по-французски безо всякого акцента, был разочарован. До того как Пицини прибыл в Рим, мы получали унылые меморандумы от Кьюсака, говорившего «Проводите тайные расследования или что-то еще». Но все хорошие расследования проводились под контролем французской полиции, чтобы не допускать нарушения французских законов. Не тайно».
Энтони Пол соглашается. Как сообщалось в главе 18, он был завербован на работу в ФБН Сирагусой в 1960 и после следствия по делу Этьена Тардити, его послали во Францию открыть офис в Марселе и установить местонахождение лабораторий по выработке героина при помощи новейших технических средств предоставленных Марти Пера. Но Пол Найт остерегался его и вдобавок Кьюсак предъявил ему обвинение в том, что он был шпионом Ли Спира. Происходя из военных, прослужив как агент CID (армейской контрразведки) в Европе, Пол был «шокирован», «непрофессиональной» (названной им параноидальной) и непродуктивной культурой царящей ФБН. Как раз после того как Кьюсак принес официальные извинения, после того как вернулся в Рим на свою должность главы округа в январе 1962, и когда Пол установил официальные отношения с французами в Марселе в июне 1962 года, он по прежнему испытывал проблемы.
«Это не было плотным контролем информации, - говорит Пол, - и даже если нам было известно, что кислотный ангидрид был заказан и приобретен, иногда приходилось следить месяцами за складом. В то время Джо Чезари (главный корсиканский химик в Марселе) мог исчезнуть на несколько недель. Когда он появлялся вновь, его лицо было бледным и мы знали что он работал, но только однажды мы вышли на след предшествующей лаборатории».
Частью проблемы было то, что единокровный брат Чезари, Дом Альбертини, был информатором для следственного судьи в Марселе. Так же как и мэр Марселя Гастон Дефферре использовал банду Гуэрини для политических целей, и шеф SAC Жак Фокор и министр внутренних дел Роже Фрей и его заместитель, Александр Сангвинетти, охраняли Марселя Франциски и, соответственно, после выхода из дела, также Поля Мондолони. (4)
Неудача Пола в определении местонахождения героиновых лабораторий в Марселе, послужила причиной его перевода в Чикаго, и отправки в Марсель Альберта Гарофало в марте 1963 года. Умелый и бесстрашный оперативный агент, Гарофало сделал контрольные закупки в апреле 1960 года у голландских моряков доставивших килограмм героина от братьев Аранци (предположительно имевшим протекцию SDECE и источник снабжения на Дальнем Востоке) из Марселя для Чарльза Хеджеса в Нью-Йорке. Хеджес был арестован и обеспечил выход на группу стюардесс «Эр Франс» и их получателей, включая членов банды Нижнего Ист-Сайда, о которых упоминал Энди Тартальино. Так называемое дело «Эр Франс» в Канаде, частично совпало с этим и развилось соперничая со вторым посольским делом в США.
В это время агент ЦРУ Пол Найт работал в Бейруте по прикрытием главы регионального отдела безопасности авиакомпании Пан-Американ. Когда не нужно было охранять иранского шаха или обращать внимание на полковников КГБ, Найт помогал Фреду Уилсону, новому агенту ФБН по поручениям работавшему в Бейруте. Уилсон, однако быстро стал мишенью для инспектора Фреда Дика и его начинающего телохранителя Энди Тартальино. Фред Дик рассказывает, что Уилсон предъявлял излишние требования к ФБН во время своей поездки в Турцию. Согласно другому агенту, он оказался втянут в торговлю золотом Карло Дондола, обходительным мошенником, и наемником, которого неофициально привлек в Бейрутский офис Найт. Какой бы ни была главная причина, неприятности Уилсона достигли кульминации когда в Бейрут прибыли Дик и Тартальино.
«Когда Уилсон вез нас в отель, - рассказывает Дик, - он сказал мне что работает без передышки и это вызвало у меня подозрения. Когда я на следующее утро приехал в посольство, то спросил у охранявшего вход морского пехотинца. Как долго работает Уилсон. Охранник ответил, что после того как он встретил нас в аэропорту и отвез в отель, Уилсон вернулся в посольство и унес какие-то документы из сейфа офиса. Мы знали что он забрал дневник, и тогда я сказал ему «Принеси дневник назад или плыви обратно в Америку». «Основываясь на фактах, - сказал Дик. - Мы допускали его уход с позором». (5)
Уилсона заменил Деннис Дейл, который прибыл через какое-то время. Обучавшийся в свое время на скрипача, Дейл искал более интересную работу и стал работать полицейским в Милуоки, когда агент ФБН Джордж Эмрих не пригласил его в Бюро в 1958 году. Перебравшись в Чикаго, Дейл, хорошо выглядящий, агрессивный оперативный агент, обратил на себя внимание штаб-квартиры в эффективной манере. Представляясь как бандит Майк Новак он приобрел у босса Мафии Джо Марасса два килограмма героина, в то время как глава округа в Чикаго Джордж Белк, помощник секретаря Казначейства по вопросам применения законодательства Джеймс Рид и Комиссар ФБН Генри Джордано наблюдали за ним из машины припаркованной на другой стороне улицы. «После этого Белк отправил меня в Playboy Club. «Деннис, - сказал он, - ты представил меня в лучшем свете. Я никогда этого не забуду».
«Отлично, - говорит Дейл, небрежно пожимая плечами, - министерство финансов сразу предоставило Джордано средства для открытия офисов в Бангкоке, Турции и Мексике, и через несколько месяцев мне предложили выбор: «Поедешь в Бейрут или куда еще?» Моей интуитивной реакцией было «Почему Бейрут?» Ливан не был хорошо знаком агентам ФБН за исключением Международной группы в Нью-Йорке. Так я согласился сделать за три месяца TDY идентифицировав наркоторговцев и завести дела. Это была работа. Но это не было зарубежной службой или изучением языка. Я отправился на самолете в Рим, где Майк Пицини предполагал дождаться мня, чтобы поехать со мной в Бейрут. Но Майк был в Париже и отправился в Бейрут один. Я прибыл в воскресение и когда в конце концов разыскал посольство, офис ФБН был закрыт на висячий замок. Я не смог попасть туда. Я не знал о фиаско Уилсона, до тех пор пока туда не приехал».
«Хорошо, я не основывал офис, но мне было необходимо восстановить отношения которые ранее были, и я должен был это сделать доверяясь Полу Найту. Найт ушел из ФБН, но он имел широкие связи с информаторами и представителями правоохранительных органов в Турции, Ливане и Сирии - и наиболее важным из них был Осман, шеф отдела криминальных расследований в ливанской полиции. Пол и я стали хорошими друзьями и мы часто обедали вместе с Джо Сэлмом и расслаблялись слушая классическую музыку. Во всем остальном я оставался человеком в регионе выполнявшем распоряжения министерства финансов. Моя семья не знала, где я находился несколько недель все это время».
Обычное расследование началось с представления Дейла в качестве члена экипажа «Эр Франс», и Пол Найт представил его информатору. Информатор представил его распространителю морфийной основы Салеху Гхазеру и поставщику Гхазера в Бейруте, Абу Джауду, помощнику Сами Хури. Дейл и Гхазер открыли совместный счет в Интрабанке (который имел сеть отделений в Париже и на Багамах), куда Дейл поместил деньги для «покупки» морфийной основы. Затем он встретился с поставщиками Джауда в Дамаске, где взял образцы и запечатал в пакеты по два килограмма. «Я сказал, что вернусь назад в отель и возьму деньги, - рассказывает Дейл, - и когда я ушел, я оповестил об этом сирийские власти и все были арестованы. Один из торговцев был офицером сирийской армии, использовавший машины патруля пустыни для транспортировки основы в лаборатории. Он был впоследствии казнен».
Подобно Найту до него, Дейл использовал Самила Хури в качестве информатора. Недавно вышедший из тюрьмы, где пробыл за контрабанду сигарет, он посматривал на свободный трафик наркотиков. Хури опознал корсиканских торговцев и предоставил информацию, которая привела к захвату груза морфийной основы на турецком корабле. Он также располагал ценной информацией по поводу Латинской Америки, где разные страны стали использоваться в качестве опорных пунктов для транзита наркотиков. К несчастью, как однажды написал Дейл, «главные цели моего расследования почти постоянно оказывались работающими на ЦРУ». (6)

ЛАТИНОАМЕРИКАНСКИЕ СВЯЗИ

После того как Жак Фокор и SAC нанесли сокрушительный удар OAS, множество корсиканцев-наркоторговцев перебралось в Аргентину, Бразилию и Уругвай, где согласно Деннису Дейлу он начали получать героин, часто прибывающий на кораблях в арабских сладостях от Сами Хури и его химика, Омара Маккоука. Возглавлял корсиканскую сеть наркоторговцев в Южной Америке Аугусте Жозеф Рикор. Нацистский коллаборационист Рикор прилетел в Буэнос-Айрес в 1947 году и первый раз попал в поле зрения ФБН в 1951-ом, как Энджел «Малыш Зе» Абадалейо, член группы Орсини. В 1957 году, он был известен как сутенер, связанный с публичными домами в Бразилии и Венесуэле. После того как он бежал из Венесуэлы из-за обвинения в содержании публичных домов и вовлечении девушек в занятие проституцией в 1963 году, Рикор перебрался в Аргентину, где как Рико Кори он основал целый круг связанный с крупными наркоторговыми операциями помощника Пола Мондолони, Ансана Бистони и еще несколькими опытными корсиканцами. Рикор заручился поддержкой полиции во всей Латинской Америке, и через свою базу в ресторане «Эль Соль» в Буэнос-Айресе, принадлежавшем Рикору, «Французская группа» наркоторговцев основала свой печально известный «Треугольник смерти», продавая кокаин в Европу и возвращаясь с героином, который переправлялся для продажи в Соединенные Штаты. Рикор часто получал героин от Пола Мондолони и Жана Батиста Кроса, чьими поставщиками были братья Франциски и Поль Пайянацци, помощник Мориса Кастеллани. (7)
Коррумпированные официальные власти в Латинской Америке существенно облегчали деятельность «французской группы» и их «Треугольника смерти». В дело например был вовлечен вице-президент Боливии Хуан Лечин Окуэндо, который подал в отставку в сентябре 1961 года, когда аргентинский чиновник Жозеф Гузман обвинил его в управлении всеми кокаиновыми лабораториями в Боливии. Но в сентябре 1963 года, после того как скандал утих, Лечин был оправдан боливийским Конгрессом и вернулся к своим обязанностям.
Несмотря на прекращение миграции корсиканцев в Южную Америку, в начале 1960-х существовал маленький спрос на кокаин в США и главное внимание ФБН привлекала контрабанда героина через мексиканскую границу. Мексика относилась к юрисдикции Таможни и это было до того как администрация Кеннеди запустила свой «Союз во имя Прогресса» и начала посылать горы военной помощи нациям, которые охотно ее принимали, как часть этой помощи выступали советники Специальных контрповстанческих сил и офицеры ЦРУ, работавшие под прикрытием советников помощи полиции в рамках программы Общественной безопасности, – так ФБН было предложено открыть офис в Мехико. И тогда на сцене появились агенты ФБН Уильям Дж. Даркин и Ренальдо «Рэй» Мадуро.
«Я был переведен в Нью-Йорк из Лос-Анджелеса в августе 1962 года, - рассказывает Мадуро, - и в ноябре мне позвонил Чарли Сирагуса. Сирагуса был моим финансистом, в то время как мы произвели крупный арест Вика Стадтера в 1961 году, на квартире ЦРУ в Нью-Йорке. Он конфиденциально обратился ко мне, и во время разговора я узнал, что Министерство финансов передало Латинскую Америку из-под юрисдикции Таможни ФБН. Сделка была оформлена. Даркин, который был помощником Белка по надзору за исполнением законов в Чикаго, также отправлялся туда, как агент по поручениям. Я согласился и Джордано поставил подпись под визой. Я отправился со служебным паспортом и занял должность в офисе Таможни, остававшееся вакантным после ухода Чили Мартинеса, который вернулся в Техас. (8)
«Даркин прибыл первым, - продолжает Мадуро, - в декабре 1962 года. Билл был высокий, крепкий, и тесно связанный с Гафни, и он взял с собой копию Международной книги. Мы быстро стали друзьями и около четырех лет мы провели вместе множество расследований. Я приехал в феврале 1963 и доложил руководителю федеральных сил (Federales) полковнику Эрнандесу Телло, с которым я встречался во время дела Асафа-и-Бала в 1959 году (и которого Джим Атти описывал как полицейского наркоторговца, поставлявшего информацию о своих противниках)».
Поддерживая хорошие отношения со своими двойниками из наркоотдела Мексиканской Федеральной полиции (Mex-Fed), Мадуро и Даркин помогали им советами и материальной помощью через Группу военных советников США и офисом «Общественной безопасности». Отношения с «Общественной безопасностью» были особенно тесными, даже если она была укомплектована ЦРУ, через принадлежавшую офису «Общественной безопасности» Международную Полицейскую Академию в Панаме, многие полицейские и военные, - наподобие Тело, - соперничали с региональными наркоторговцами. Между тем, Специальные Силы Армии США, Команды А, под руководством ЦРУ были учреждены специальные лагеря «Гражданского действия» в производящих кокаин Андах. Под прикрытием заботы о здоровье и безопасности местных жителей, «Грязные щенки» шпионили и прикрывали операции против восставших индейцев, и рабочих лидеров и их кубинских советников.
В обмен на разведывательную информацию поставляемую о наркоторговцах в Южной и Центральной Америке, агенты ФБН оказывали услуги ЦРУ. В 1962 году, например, бывший латиноамериканский посол в США был опознан как наркокурьер. По просьбе Сирагусы, Том Триподи встретился с дипломатом в Университетском Клубе в Вашингтоне. Столкнувшись с угрозой депортации, дипломат согласился стать информатором, и при этом он не предоставил какую-нибудь информацию которая позволила бы произвести аресты наркоторговцев, но передал фотографии жены вице-президента марксиста в своей стране в постели с другим мужчиной, Сирагуса передал эти фотографии ЦРУ и политическая угроза была нейтрализована. (9)
Соответствовал истине и тот факт, что ЦРУ защищало свои связанные с распространением наркотиков активы в Мексиканской разведывательной службе, ФБН продолжало свою трудную работу проводя удачные дела в Мехико. Но ЦРУ не имело влияния на многих портовых таможенных инспекторов, и как результат Таможня провела две крупных конфискации в Техасе. Первая случилась 7-го ноября 1962 года когда был арестован Милтон Абрамсон в Хьюстоне. Абрамсон перевозил двадцать два фунта героина от Пола Мондолони и должен был поставить товар члену семьи Гамбино Джозефу Стасси, бывшему совладельцу казино «Сан-Суси» в Гаване вместе с Мейером Лански и Санто Траффиканте. Второе дело было в октябре 1963 года, когда член семьи Гамбино Тони Фарина (был освобожден из тюрьмы после своего ареста в 1954 году по делу Корде, см. главу 10) был задержан в Ларедо. Через неделю, канадский компаньон Фарина, Мишель Карон был арестован с тридцати четырьмя килограммами героина.
После допроса в ФБН, Карон сказал, что работал на Люсьена Ривара из Монреаля. Карон сказал что Пол Мондолони положил героин в его машину с помощью Фульхенсио Круза Бонета (антикастровского кубинца), и что Фрэнк Коппола из Бриджпорта, штат Коннектикут, был предполагаемым получателем. Используя технологические приспособления Мартина Пера, агенты ФБН установили, что героин Карона, абсолютно идентичен героину изъятому у Абрамсона в 1962 года, и в1958 во время дела Пепе Котрони, а также фигурировавшего в деле1955 года в котором был замешан Марсель Франциски. Он также оказался идентичен героину, который два канадских торговца планировали продать работавшему под прикрытием агенту Пати Биэйс в августе 1963 года. (10)
Здесь мы отклонимся на время от темы и расскажем, что эти канадские торговцы снабжались Робер Кудер. И как мы знаем из 10 главы, Кудер был арестован Джорджем Гафни в 1955 году (Пэт Уорд арестовал получателя Крона Тони Фарина в том же самом деле), после из этого Кудер раскрыл, что он работал с Полом Мондолони в Мексике. Согласно Гафни, именно тогда ФБН впервые услышало о Мондолони. Кудер провел следующие три года в тюрьме, но был освобожден после показаний Сирагусы об апалачинском следе. В 1963 году, он был арестован в деле Биэйс, неисправимый наркоторговец, который был также «глупейшим из наркоторговцев», как его назвал Гафни, и информатор ФБН, замешанный в деле «Эр Франс» и организации Чарльза Мариньяни, который прятался под маской «большого» дипломата. ФБН разыскивало его в течение 1960-х годов.
Вернемся к делу Карона, будущее расследование показало то, что было известно с 1960 года, тот факт, что Мондолони снабжал семью Гамбино, через наркоторговцев Хорхе Морено Шове и Хосе Гарсиа Аиса, арабского миллионера в Мехико. К счастью для торговцев, Гарсиа был другом Рамона Лузо, Генерального прокурора федерального округа Мехико, дававшего протекцию его группе. Один интересный факт: Генеральный прокурор США Роберт Кеннеди оказался персонально привлечен к этому делу, и отправил 1-го ноября 1963 года своего помощника в Канаду, чтобы доставить Карона назад в Штаты для допроса. (11) Несмотря на тяжелую личную потерю в результате трагических событий произошедших три недели спустя, интерес Кеннеди к делу Мондолони не угас и только загорелся вновь после того как 25 ноября 1963 в штаб-квартиру ФБН пришло анонимное письмо, в котором сообщалось что Мондолони доставляет героин в чемоданах с двойным дном из Ниццы, через Панаму, Уругвай, Буэнос-Айрес и Юкатан к Шове в Мехико-Сити. (12)
Основываясь на этом анонимном письме и докладах присылаемых Хэнком Манфреди и другими агентами ЦРУ, Бобби возможно поверил, что план убийства JFK осуществлялся в Мексике с использованием контролируемых Мондолони путей доставки наркотиков.Мало известен тот факт, что Бобби отправился в Мексику в конце 1964 года по делам относящимся к расследованию убийства. (13) Было не ясно, руководил ли он расследованием или закрыл вопрос об активности Ли Освальда в Мексике, но Бобби не получил удовлетворивших его результатов. Что известно, так это то, что Люсьен Ривар был осужден в США 17 января 1964 года, основываясь на показаниях обвиняемых по делам Абрамсона и Карона, - но не Поль Мондолони.
Увольнение из ФБН Патти Биэйса был следующим эпизодом сопровождавшим эти странные события. Нет никаких докладов об этом его решении. Последний год своей работы в ФБН он делил свое время между шалостями Игорного отдела и проведением закрытого расследования дела Кудера во Франции. Агент по поручению в Париже Вик Мария говорит, что он работал там тайно под прикрытием. Биэйс начал дело 25 мая 1962 года, когда под его руководством, информатор Джордж Фаррако позвонил канадскому торговцу Роже Лавайолетту договорившись о сделке. Фаррако был убит неделю спустя, дав возможность Биэйсу выступать в качестве его фиктивного брата Джека. Дело сорвалось, но благодаря «впечатляющим доказательствам», полученным Биэйсом в Париже 29 ноября 1963 года, Лавайолетт был отправлен в тюрьму. (14) Его приговорили к одному году тюрьмы, но он ни словом ни обмолвился о том, что его источником был «Старый Робер» Кудер, получавший «свой материал за Железным занавесом». (15)
В 1964 году Биэйс, по имеющимся сообщениям, приобрел права на Бонанза Стейк Хаус. После приступа вызвавшего тошноту на вечеринке ФБН в канун (1966-1967) Нового Года, его отвез в ближайший госпиталь его друг из нью-йоркской полиции и через несколько часов он скончался к удивлению и огорчению своих друзей. Ему было тридцать семь лет.

ВТОРОЕ ПОСОЛЬСКОЕ ДЕЛО

В то время как дело Ривара развертывалось в Канаде, в Штатах получило развитие другое, связанное с ним дело. В 1961 г представители ФБН начали подозревать, что посол Мексики в Оттаве, Сальвадор Пардо Болланд, был гораздо более «значимым» дипломатом, чем Розал. Хотя Пардо прекратил свою деятельность, когда в 1962 было возбуждено дело против Французской сети, Судебный отдел продолжил собирать информацию на него и его помощников и когда он вернулся в игру, ФБН уже было готово и ожидало этого. В феврале 1964 года, находясь под наблюдением ФБН, Пардо прибыл из Нидерландов во Францию использовав фальшивый паспорт. В Канне он встретился с Жильбером Косья, руководивший операциями группы наркоторговцев Мариньяни и Хуаном Карлосом Аристи, представителем Министерства Иностранных дел Уругвая. Из Канн он отправился в Париж, где расследование получило дальнейшее развитие. (16)
«Майк Пицини и я следовали за ним по пятам, - рассказывает Вик Мариа, - Майк проследовал за ним до аэровокзала «Эр Франс» в Орли. Пардо подал сигнал и когда Аризти забрал в аэропорту чемоданы, мы наблюдали за ними . В ходе операции мы увидели, что он ни о чем не догадывался и был уверен, что Пардо улетел в Нью-Йорк как приманка, и на следующий день Аристи с героином в Монреаль. Французы дали им разрешение покинуть страну, но они настояли на сопровождении их на борту самолета».
В то время как Пардо улетел в Нью-Йорк, Аристи улетел в Монреаль и получил по багажной квитанции свои чемоданы на местной железнодорожной станции. Тогда же Аристи забронировал себе номер в отеле «Монти», освободившись от 136 фунтов героина в своем багаже, и наполнил пакеты порошком. Это было неразумное решение, но Аристи взяв свой багаж отправился в Нью-Йорк, где 21 февраля 1964 года на углу 8-ой Авеню и 57 стрит он был арестован вместе с Пардо и торговым моряком Рене Брюшоном, связным Мафии с 1947 года.
Как рассказывает Морти Бенджамин, «когда Арти Флур арестовал Пардо Болланда и первый раз агент ФБН увидел свое лицо на главной странице Daily News, в этом не было ничего плохого».
После своего задержания Пардо рассказал поразительную историю по поводу круга торговцев включавшего пять дипломатов образовавшемся на Ближнем Востоке в 1951 году: он сам, его аргентинский коллега Энрике Ф. Лупес в Турции, его мексиканский коллега Марко Аурелио Алмазан Диас в Ливане, уругвайский поверенный в делах в Бейруте Хосе Манзор и Хуан Аристи в Тель-Авиве, начиная с 1954 года, затем, с 1961 года - в Афинах. В начале, Алмазан (который совершил девять поездок доставляя контрабанду в США) и Лупес были связаны с партнером Самила Хури, Антуаном Араманом, перевозившим морфийную основу из Сирии в Ливан. Пардо начал работать для Арамана с 1956 года, и после своего перевода в Канаду в 1958 года, поставлял героин Жану Джейхану, мозговому центру Французской сети. В 1959 года он объединил свои силы с тремя людьми Этьена Тардити, известного с 1960 года после его ареста по первому делу посла.: Жильбером Косья, Жаном-Батистом Джакобетти и Шарлем Мариньяни. После завершения своей поездки в Нью-Дели в июне 1961 года, Пардо был переведен на работу в Организацию Объединенных Наций и стал снабжать одного из людей Робера Кудера в Нью-Йорке, Шайя Герехта. (17)
В начале 1962 года Пардо был переведен в Боливию, где полковник Луис Гомес Агилера заправлял кокаиновой торговлей, вероятно под защитой ЦРУ и SDECE. Как рассказывает Энди Тартальино, «мы просили ЦРУ о помощи (определить местонахождение Пардо) и получили отказ, в это время он регулярно играл в бридж с одним из высокопоставленных сотрудников ЦРУ». (18)
Все сказанное немного напоминает о том, что редко кто из официальных лиц ЦРУ имел возможность что-то разнюхать. (Однажды глава резидентуры ЦРУ в Париже Логлин Кэмпбелл удивился узнав, что играл в теннис с Полом Мондолони.) И также другие связанные с этим делом персоны, например Жиль Косья, говорил, что группу финансировал один американец, мистер Амато, живущий в Танжере. (19)
Второе посольское дело вновь сконцентрировало общественное мнение на ФБН и в марте 1964 года в статье появившейся в журнале «Parade» Джек Андерсон восхвалял Генри Джордано и его бесстрашных агентов. ФБН ликвидировала интриги извивающихся дипломатов, которые несут ответственность за ежегодный нелегальный ввоз в США огромного количества наркотиков. Но арест сам по себе не мог быть безуспешным, так как в то время как агенты ФБН выслеживали в марте Пардо, президент Джонсон встречался в Палм-Спрингс с президентом Мексики Адольфо Лопесом Матеосом и обсуждал волну общественного негодования, что героин проникает в Америку через границу с Мексикой.
Как рассказывает Джордж Гафнии, «государственный секретарь Дин Раск позвонил ему и спросил можем ли мы поставить Джонсона в неудобное положение и есть ли какие-нибудь пути для освобождения Пардо. Я ответил нет на оба вопроса и объяснил, что я проинформировал Роберта Кеннеди и что мы были в постоянном контакте с мексиканским отделом Госдепартамента все время».
Итак, большой успех обернулся политическим поражением, как и предсказывал Чарли Сирагуса, Джордано и Гафни испортят все дело, потому что их вынудит к этому президент Соединенных Штатов. Но ФБН и их союзники в Канаде и Мексике не отступят. Шове и десять его компаньонов будут арестованы в Мехико в марте 1964 года и Ривар будет арестован в Монреале в июне. Мондолони удастся бежать во Францию, и в августе 1964 года, вместе с Жаном Франциски (братом Марселя), он встретится с контрабандистами Луи Дуэре и Ачиле Чеччини. Начиная с 1959 года Дуэре был связующим звеном между группой Орсини и американскими мафиози Бенни Индивильо и Арнольдом Романо (которые имели условную монополию на распространение наркотиков в Нижнем Ист-Сайде). Криминальный лорд Орсини не был привлечен к производству героина в подпольных лабораториях во Франции, но он финансировал контрабандные операции и таким образом имел свои интересы в реализации товара. Орсини, согласно Дуэре вверил свое предприятие Жану Неббиа, который провел удачную покупку произведенного во Франции героина, через своего поставщика Ачиле Чеччини. Неббиа затем был представлен Мишелю Виктору Мертцу и его помощнику Жану Боскуа, успешному парижскому посреднику, переправлявшему героин Дуэре, своему человеку в Америке. (20)
В августе 1964 г. Мондолони и Франциски представили Чеччини и Дуэре план. Согласно Дуэре, он испытывал трудности в приобретении наркотиков, хотя в другие времена у него были большие запасы, а так Мондолони и Франциски предложили руководство своими операциями. Дуэре чувствовал, что они собираются отстранить его от операций Орсини, и он отклонил это предложение, сказав, что договоренность будет означать «общее подчинение соперничающих групп». (21)
И он потеряет много денег. В течение 1959, Неббиа и Дуэре по покровительством Орсини переправили девяносто килограммов героина Индивильо и Романо, которые работали под прикрытием Санто Траффиканте. Но возвращение Мондолони во Францию принесло большие издержки и как мы увидим в последующей главе, ФБН удалось раскрыть аспект Неббиа-Дуэре в операции Орсини в декабре 1965 года. Возможно это было совпадение, но это раскрывало пути к Мондолони, который продержался на несколько лет дольше, как и член SAC Чечини. Агент SDECE Мертц, описанный в предыдущих главах продолжал поставлять героин в Америку аж до 1969 года.
Понятно что международная сеть наркоторговцев не могла ослабнуть с прекращением деятельности посольской группы и группы Ривара. Другие торговцы напряженно ждали, чтобы вступить в дело, и в тот же год разыскиваемый беглый преступник Том Бускетта совершил поездку в Мексику и Монреаль как эмиссар Карло Гамбино и клана Бадаламенти на Сицилии и начал восстановление путей поставки наркотиков в Нью-Йорк. Бускетта также начал финансировать Французскую группу Рикора в Южной Америке, что привело к тотальной реорганизации всей международной наркоторговли последовавшей за провалами. (22)

КОНТАКТЫ ЦРУ В ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ

Пол Мондолони, Мишель Мертц, Том Бускетта, и Морис Кастеллани избежали преследования на годы. Но другие торговцы не были столь удачливы, и 8 октября 1964 года, агент ФБН Альберт Галофаро и французские полицейские под руководством Комиссара Мишеля Гого провели рейд на лабораторию Джо Чезари в Клоз Сент-Антуан и изъяли 64 килограмма морфийной основы. Но это была только первая лаборатория найденная в Марселе в течение десяти лет, - а также заодно эта операция явилась и результатом завещания политики Пицини работать вместе, а не против французских властей - но также это принесло разоблачение армянского кузена Чезари, Эдуара Тудаяна, этот рейд высветил основные источники снабжения французской сети, находившиеся в Турции. Ликвидация турецкой подпольной опиумной экономики стала одним из важнейших приоритетов федеральных сил по борьбе с наркобизнесом в конце 1960-х - начале 1970-х годов.
Другое важное событие произошло месяцем позже, когда сто фунтов героина были изъяты в переправленном в Америку одном из «ситроенов» Мертца. Орсини осуждал Жана Баскуа, также в этом мог быть обвинен Мондолони. Потеряв крупные инвестиции в результате захватов Абрамсона и Карона, Мондолони страстно желал захватить значительную часть французского рынка и в августе 1964 года, он тщетно пытался содействовать операциям Дуэре. Упорно конкурирующий с противниками, Мондолони захватил героин Баскуа для того чтобы возместить свои потери, и установить свое полное влияние во Франции. Баскуа захватил груз Мондолони и вступил в дело с ним и Мертцем. И другие события, Орсини оставил Баскуа и начал работать через Жана Неббиа с отставным майором американской армии вымостив дорогу для следующего крупного дела ФБН. Проведенное в Америке Фрэнком Сельваджи и Фрэнком Уотерсом, дело Неббиа снова вывело их на Пола Мондолони и его связи в Юго-Восточной Азии, - а это в свою очередь привело к неизбежной потери связи из-за вовлеченности ЦРУ в международную тайную сеть наркоторговли.
Проникновение ФБН в район важнейших наркоторговых операций ЦРУ началось в феврале 1963 года, когда агент Боумэн Тейлор был назначен в Бангкок на постоянной основе. Принятый на работу в 1951 году в Далласе, Тейлор продолжил службу в Техасе. Но его карьера остановилась и даже его назначение за рубеж не удовлетворяло его ограниченной личности, он согласился на этот пост только в целях карьеры. «Не было никакой подготовки, - писал Тейлор, - я только собрал чемоданы и поехал».
Найти друзей в Таиланде было не так легко, никто в посольстве не хотел подвергать опасности свою карьеру, испортив ее неприятностями от связей с наркотическим агентом которые несомненно могут возникнуть в Королевстве опиума. Не ставя в известность своих коллег, Тейлор постепенно установил отношения с Наркотическим Бюро Таиланда и полковником контрразведки тайской армии. Через три месяца после его прибытия Тейлор получил дополнительную помощь когда прибыл агент Чарльз Кейси. Выходец со Среднего Запада с малым пониманием Дальнего Востока, как и Тейлор, Кейси работал вместе с китайско-американским агентом ФБН из Сан-Франциско по делу гоминдановских торговцев наркотиками из штата Шан в Бирме. Из-за соображений имеющих отношения к ЦРУ, о чем читатель уже осведомлен, дело развалилось через несколько месяцев.
Под руководством Тейлора, Кейси начал следующее дело в отношении двух тайских лейтенантов, служивших в пограничной полиции, которую консультировали люди из ЦРУ. Но они был «лучшие» лейтенанты ЦРУ, согласно Тейлору после их ареста Управление тут же «вмешалось» и отправило их руководить сетью распространения наркотиков в Лаос. В другом случае пилот ЦРУ взял два чемодана полных опиума на стойке компании «Эйр Америка» в Бангкоке. Тейлор и офицер тайской полиции проследили пилота до американской военно-воздушной базы в окрестностях Токио, но пилот быстро исчез на Филиппинах и попал под покровительство офицеров ЦРУ.
В 1965 агент Альберт Хабиб присоединился к Тейлору и Кейси. Свободно владея арабским и французским, Хабиб как вы знаете из главы 15, имел очень интересные биографические данные. После отъезда из Туниса и прибытия в Сан-Диего в 1955 году, он встретился с Айком Фельдманом в синагоге. Фельдман понял, что Хабиб имеет все необходимые данные для секретной работы и представил его Джорджу Уайту который пригласил его на работу пять лет спустя, тот час после приобретения им американского гражданства.
Получив назначение в Сан-Франциско, Хабиб стал помогать Уайту в проекте MKULTRA и стал членом Азиатской разведывательной группы в офисе. Основой группы были китайско-американские агенты Милтон Ву, Уильям Уонг и Элтон Бок Вонг, через которых другие агенты ФБН проводили расследование дел азиатских подозреваемых и привлекали азиатских информаторов. Также входили в эту группу, оперативный помощник Уайта, Дэниел Кэси и Питер Нибло, бывший агент ЦРУ, который знал китайские телеграфные коды. Согласно Хабибу, Фельдман рассчитывал получить назначение, но все же решил выбрать перевод в Нью-Йорк, что было лучше, чем служить под руководством Боумэна Тейлора. Согласившись отправиться за границу, Хабиб занял его место. «Я получил девяностодневный TDY», рассказывает он, - и после первоначального шока, я оставался там два года».
Первоначальным шоком было ЦРУ. Он вспоминает: «Тейлор угодил в неприятности в Лаосе и в конечном счете меня отправили туда исправлять дела. Я доложил в наше посольство во Вьентьяне, где я встретился с офицером ЦРУ. Он спросил меня, что я хотел и я ответил, что прибыл расследовать дела о наркотиках. Так что это заставило его занервничать и он вызвал морского пехотинца из охраны. Затем он сказал мне «Оставайтесь здесь, пока мы вас не позовем» И я сидел под охраной пока меня не позвали к послу Уильяму Салливану».
Хабиб смеется: «я сидел в кабинете посла Салливана, окруженный угрожающими оружием офицерами ЦРУ. Салливан представился и спросил меня, что я делаю в Лаосе. Я сказал, что прибыл сюда для работы под прикрытием полиции, чтобы определить местонахождение лабораторий морфийной основы. Он тут же спросил меня: «Вы это серьезно?» В тоже время офицер ЦРУ сказал мне «Вы ничего здесь не сделаете». Тогда же Салливан составил длинную телеграмму госсекретарю Раску, сказав в заключении: «Они не знают что Лаос (который вышел из Единой Конвенции в 1963 году) закрыт для подобных операций?» Затем они рассказали мне как Тейлор совершил скрытую покупку у одного парня. Он взял сверток и отправился на встречу с прикрывавшими его вьентьянскими полицейскими. Когда парень остановился у машины и открыл чемодан, полицейские увидели что это король мео. Полицейские убежали и Тейлор сам арестовал генерала Ванг Пао».
«Это правда! - смеется Тейлор. - Я провел дело Ванг Пао (генерал случайно оказался командующим частной армией ЦРУ туземных племен в Лаосе выращивающих опиум) и в результате был выслан из страны. Но что нам никогда не говорили, так это то что премьер-министр вернул Ванг Пао его «мерседес-бенц» и морфийную основу и что ЦРУ отправило его на шесть месяцев в Майами, чтобы охладить пыл его преследователей. Я написал рапорт об этом Джордано, и когда он с возмущением обратился к ЦРУ, они заявили что такого никогда не было».
«Такое положение дел было во всех резидентурах в Юго-Восточной Азии», - нервничает Тейлор, добавляя к сказанному, тот факт, что первый секретарь вьетнамского посольства в Бангкоке имел собственный самолет на котором переправлял наркотики в Сайгон. «Я пытался поймать его, но это не получило поддержки. Также было доказанным фактом, что ЦРУ поддерживало пограничную полицию, которая была участницей наркоторговых операций». Он пожимает плечами: «ЦРУ делало все что хотело для достижения своих целей».
Хабиб возвращается к своей истории: «Через несколько дней после того как Салливан отправил свою телеграмму Раску, пришел ответ в котором говорилось «Представьте его им». Так Салливан позвал меня к себе в офис и сказал: «О'кей. Вы можете работать, но не забывайте, что они ведут за нас войну».
В конечном счете Салливан ограничил расследования Хабиба региональной наркоторговлей в которой были замешаны американцы не связанные с ЦРУ. Салливан передал Хабиба под попечительство советника по «Общественной безопасности» Поля Скьюз. Скьюз сказал, что таких американцев нет и что нарколорд генерал ВВС Уан Раттикон находиться под покровительством премьер-министра Лаоса. Представители местного отделения Американской Информационной Службы также сказали что не было таких американцев, как делал Роберт Росселот, президент связанной с ЦРУ компании «Continental Air Service». Одну кандидатуру Хабиб все же получил от офицера безопасности «Air America» Лютера Ф. Джилберта. Джилберт подразумевал американского торговца по имени Эллиас Л. Папп, и Хабиб начал проводить тайную операцию против Паппа. Правда без успеха». (24)
Затем Хабиб встретился с главой резидентуры ЦРУ Дугласом Блауфарбом и его помощником Джеймсом Лилли (близким другом бывшего президента Джорджа Буша-старшего), задав им вопросы относительно героиновых фабрик в Луангпрабанге и Хуайсай. Согласно Хабибу, офицеры ЦРУ «очень хорошо ознакомили его с опиумной торговлей в Лаосе» (25) и предоставили фотографии героиновых фабрик. Они дали возможность в течение пяти дней изучить плантации, и в результате своего расследования, Хабиб опознал генерала Раттикона, зять генерала был шефом полиции Луангпрабанга и полковник Хуанг Сиангчун защищал лидеров местных наркоторговцев.
«Конечно лаосские официальные представители были для нас не доступны, - говорит Хабиб, - но в Хуайсай были корсиканцы, которые отправляли самолетами опиум во Вьетнам. У меня появились два французских информатора, которые сосредоточились именно на них. Один Жерар Лебински, у него был самолет но не было денег и он провел дело Франсуа Миттара, в результате восемь килограмм морфийной основы были изъяты в Бангкоке. Миттар был владельцем ресторана «Concorde» во Вьентьяне, где я скрытно побывал и попытался организовать дело Бонавентуре «Рока» Франциски, являвшего владельцем собственной авиакомпании «Air Laos Commerciale». Но у нас не было средств чтобы заплатить информаторам, хотя дело было очень интересным».(26)
«Мой другой хороший информатор, - продолжает Хабиб, - был представлен мне армейским майором из Вьетнамского посольства в Бангкоке. Он знал, что Вьетконг закупает опиум и доставляет его в Сайгон. И через него меня представили агенту Вьетконга в одном из парков Бангкока. Вьетконговцы использовали маленькие лодки для доставки небольших партий опиума китайцам в Сайгон, а затем доходы от этого шли на закупку оружия. Они хотели использовать самолет. Так я согласился сыграть роль пилота».
«Посол дал свое согласие и я отправился в Сайгон, где встретился с помощником посла и майором ВВС. Майор высказал интерес к этому делу и сказал: «Мы должны убедить ЦРУ». Затем я встретился с тремя представителями ЦРУ. Один из них сказал майору, что мы, ФБН, не имеем права проводить операцию. Потом нас представили информатору из вьетнамской таможни. Я сказал им чтобы они выкручивались сами. Позже оказалось, что вьетнамская таможня имела пакгауз полный конфискованного опиума, который они реализовывали на черном рынке».
Очевидно, что было не выгодно просто защищать наркодельцов и, как писал Сэл Виццини в главе 18, для ЦРУ было лучше организовывать перевозку товара по воздуху. Позже было доказано, что это правда, когда 30 августа 1964 года, майор Стэнли Хоббс, как утверждается являвшийся членом команды советников 95 по оказанию военной помощи Южному Вьетнаму (MACV - Military Assistance Command Vietnam) передал 57 фунтов опиума, контрабандой доставленного из Бангкока, представителям правящей клики Южного Вьетнама. Он прилетел в Сайгон на борту самолета Air America. Военный суд состоявшийся в ноябре 1964 года на островах Рюккю руководствовался сохранением тайны в интересах «безопасности», и свидетелей защищала вся американская армия и южновьетнамская контрразведка. В результате след был потерян и Хоббс был оштрафован на 8 000 $, он также был лишен продвижения по службе в течение пяти лет. И у него больше не было времени поддерживать наркокурьеров». (27)
Комиссар ФБН Генри Джордано был хорошо осведомлен об этом деле и он написал письмо Фрэнку А. Бартимо, помощнику генерального юрисконсульта (судьи) в офис заместителя министра обороны, выразив свое недовольство вынесенным Хоббсу приговором. После того как Энди Тартальино задал вопрос по поводу прекращенного следствия, которое так и не возобновилось, Джордано направил письмо сенатору Томасу Дж. Додду попросив его помощи в получении информации. Но Додд так же был безмолвен как каменная стена. Все это говорило о том, что в середине 1960-х годов, высшие круги разведки, как впрочем и сегодня, были более влиятельны чем существующее федеральное законодательство о наркотиках.

ПОДВЕДЁМ ИТОГ

В 1964 году ФБН имело больше постоянных агентов за рубежом, чем ранее. Билл Даркин и Рэй Мадуро были в Мексике и Джим Дэниелс (настоящая фамилия Снокхаус) в Перу. Майк Пицини возглавлял округ в Риме, Хэнк Манфреди был его заместителем и Джозеф Дино административным помощником. Вик Мария работал в Париже, а Эл Гарофало в Марселе. Джозеф Арпайо являлся агентом по поручениям в Турции и Деннис Дейл был в нарастающем аду Бейрута. Боумэн Тейлор и Чарльз Кэйзи были в Бангкоке, и безрассудный и ненадежный Петер Б. Нибло тайно работал в Гонконге с агентом таможенной службе Стю Адамсом. Нибло в отряде наблюдения радиоразведки ЦРУ с 1951 по 1955 годы, и первый раз присоединился к ФБН, потом он работал в программе «Общественная безопасность» во Вьетнаме с 1960 по 1962 год, когда он снова сошелся с ФБН. Он был хорошо знаком с Дальним Востоком и был первым американцем работавшим вместе отделом по наркотикам полиции Гонконга и его британским советником Джоном Броуэттом. Когда его отправили в Гонконг в декабре 1963 года, специальная инструкция которую дал Нибло Броуэтт было «Не заниматься в это время тайной работой». У Гонконга были деликатные отношения с Китаем, в том числе и в этой сфере, и они не хотели чтобы Нибло их разрушил, также как и другие агенты ФБН работающие за рубежом, им так же запрещались незаконные операции, - так что их периодически сопровождали агенты TDY в качестве специальных помощников.
Подобно своим приятелям агентам за рубежом, которых никогда не было больше семнадцати за все время существования ФБН, Нибло был первым номером этом уникальном, экстраординарном сообществе американцев. Это были волки,не собранные вместе наподобие Игорного отдела, но разбросанные широко и далеко по миру. Как сказал Деннис Дейл, «мы периодически встречались в Риме. Когда Джо Дино прибыл туда в качестве административного помощника Пицини, взяв на себя бремя Хэнка Манфреди. Джо был моим уличным напарником еще в Чикаго, Джо Арпайо в Турции также был в Чикаго, так мы были все старые друзья и мы держались вместе».
В 1965 году агенты ФБН за рубежом напоминали стаю волков и всегда были мишенью для ЦРУ.



22
КАНУН РАЗРУШЕНИЯ

«Был только один путь открывать дела, - если ваш информатор продает наркотики»
Агент Ленни Шрайер


Сэл Виццини вспоминает, как все начало разваливаться на части: «Это была группа оперативных агентов, пользовавшихся доверием Бюро, избавленных при этом от инициатив на протяжении всего 1964 года, - говорит он. - Впоследствии их дела еще больше ухудшились, потому что «хорошие парни» оказывали на них давление».
«Мои собственные проблемы начались в августе 1964 года, - продолжает он. - Меня вызвали в Вашингтон к Джордано. Там находился и Гафни. Они сказали мне, что хотят понизить мой разряд с двенадцатой до одиннадцатой степени, потому что я приобрел «ламбретту» (марка мотороллера) для капитана тайской полиции в Бангкоке, а также по ряду других причин. У меня было тридцать дней, чтобы оспорить это решение».
«Не поднимай волны, - говорил мне Гафни. - И не уходи в отставку. Через год мы все вернем назад». Так вопреки своему желанию я был понижен в должности и отправлен для работы под прикрытием в Пуэрто-Рико, под руководством Гафни и прокурора министерства юстиции Роберта Пелокуина, которые сказали, что наркотики через сеть казино в Пуэрто-Рико попадают в Нью-Йорк. Они дали мне дополнительные средства для игры в карты и я отправился к своим информаторам Джоуи Роса и Честеру Грею и через руководителя отдела по наркотикам Хосе Барбера я получил должность крупье и провел девятнадцать закупок в клубе «Али Баба». Девятнадцать дел! Я думал, что успешно выполняю работу, но неожиданно трое парней напали на меня на аллее. Мое прикрытие провалилось и я ушел по нетрудоспособности. Это случилось в мае 1965 года. К тому времени Джин Маршалл был освобожден от своих обязанностей»
Рик Данаген, беспорядочный агент, представленный в главе 19, был свидетелем этих волнующих событий, сопровождавших арест и обвинение во взяточничестве Джина Маршалла, высокопрофессионального агента ФБН по поручениям, работавшего в Майами.
«Это случилось в начале 1965, - говорит Данаген, - Ник Наварро стал тогда новым заместителем шерифа назначенным в отдел (после того как его предшественник Энтони де Леон отправился в бега), там был также Рэй Канту. Рэй был пожилой человек, который вел дела в низовьях Рио Гранде, а затем был направлен по линии «Общественной безопасности» в Панаму. После этого он вернулся назад в Бюро а Майами. Виццини заявил о своей нетрудоспособности и больше вокруг никого не было, я вел дела вместе с Джином Маршаллом, который обеспечивал мне прикрытие. Джен собирался играть «Джонни Манила», а я изображал похитителя бриллиантов и так мы делали дела».
«Потом прибыл из Детройта Марти Саэс. Марти был искренний человек и решительный, вместе с ним мы провели большое дело против крупнейшего в то время черного наркоторговца в Майами Холтона Ньюболта. Мой информатор Синбад знал наркомана по прозвищу Старик Уилли, он покупал наркотики у человека номер два после Ньюболта - Слими Смита. Синбад представил нас Уилли и Уилли сделал три покупки у Слими Смита.
Когда Данаген и Саес арестовали Слими, то обнаружили у него 3 000 $ наличными и 25 автоматов. Но когда Джин Маршалл писал отчет, он написал, что было изъято 300 $ и никакого оружия. Данаген выразил недовольство и на следующий день оружие было возвращено в сейф в офисе. Деньги, однако, пропали, и на предварительном допросе Слими обвинил в этом агентов ФБН. Перед тем как исчезнуть, он (Слими) написал пятнадцать страниц документа обвинявшего сотрудников офиса ФБН в Майами в коррупции. Сохраняя в уме что-то в свое оправдание, наркоторговцы часто давали ложные показания, их наиболее серьезным обвинением, было согласно Данагену, что он продал пять унций героина агенту в лифте федерального здания в присутствии помощника прокурора. В то же время, Холтон Ньюболт вдруг стал давать показания и представил улики Инспекции IRS о своих финансовых отношениях в Джином Маршаллом. Работая вместе с представителями штаб-квартиры ФБН, Инспекция IRS прослушивала телефонные разговоры в офисе Маршалла и также подключилась к одному из его информаторов, 20 апреля 1965 года он был арестован на квартире своего информатора момент получения взятки.
«Джин Маршалл был мой идол, - эмоционально говорит Данаген, - и я хорошо его знал. Его настоящее имя было Якоб Розенталь. Он родился в Германии и прибыл в Америку перед войной. Я думал он такой крутой. Но в последствии я стал замечать его недостатки»
Агент Джин Маршалл, привлекательный внешне, любитель женщин и один из самых любимых агентов Энслинджера, ему было тридцать восемь, когда он был арестован и обвинен двумя детективами в Майами в получении взяток на сумму 2000$ в течение месяца». Новый помощник по надзору в штаб-квартире ФБН в Вашингтоне, Джон Энрайт и глава округа в Атланте, Дэниел П. Кейси (бывший оперативный помощник Джорджа Уайта в Сан-Франциско) принимали участие в аресте. «Они были в доме, - вспоминает Данаген, - когда пришли семеро новичков и арестовали Джина Маршалла. Джин Маршалл, который был в Майами известен как «Мистер наркотик», был арестован как агент-мошенник. Это было так много для одного человека. Во время слежки он чувствовал себя дураком и даже пытался оправдывать это безумие».
«Это был Рэй Канту, который в конце концов нашел в себе силу воли рассказать Кейси по поводу сделок и отклонений Джина Маршалла. - Данаген говорит завидным уважением. - Я помню что ждал тогда ухода Рэя с работы. Я не мог поверить что Маршалл был негодяем. Я сошел с ума от всего этого и хотел уйти в отставку. Но секретарь в Атланте, Элис Ли Джин отговорила меня. Она сказала: «Рик, ты получишь семерых новичков».

УХУДШЕНИЕ СИТУАЦИИ В НЬЮ-ЙОРКЕ

Оперативные агенты в Нью-Йорке также испытывали раздражение. Чарльз Дж. Лейя, выпускник колледжа в Пэйсе и бывший лейтенант морской пехоты, пришел на работу в ФБН в 1960 году после сокращений в полицейском департаменте графства Нассау. «Моей первой работой в Бюро было отслеживать наркоманов, так как это включалось в отчет, предоставляемый Конгрессу. ««Затем я был переведен в Группу 2 и следующие три года я работал скрытно вместе с тремя детективами из отдела специальных расследований NYPD в Бронксе. Это было время когда большинство городских детективов испытывало большее недоверие к федеральным агентам.
«В нью-йоркском офисе тогда было примерно девяносто агентов, - продолжает Лейя, - и большинство внутренних расследований были частными случаями и проводились либо помощником по надзору либо самим главой округа. Но в случае с Джо Хермо снова вмешалась штаб-квартира, так как когда-то при Ли Спире».
«Хермо был агентом из группы 4, в то время когда я пришел туда в 1964 году, и которой руководил Арт Мендельсон и многие агенты из группы разыгрывали из себя городских полицейских перед тем как постучать в дверь подозреваемого. Они попадали в квартиру, быстро показав значок детектива, и затем решали вопросы с владельцем (если он соглашался дать взятку, его не арестовывали). Так поступили Хермо и новый парень Дэнни Маклинден. На следующий день Хермо послал Маклиндена назад к подозреваемому получить деньги. Но хозяин квартиры обратился в полицию, и когда прибыл Маклинден, инспектора из Главного управления внутренних расследований полиции Нью-Йорка поджидали его там, его арестовали, думая что перед ними «бесчестный» городской полицейский. Вместо этого они взяли федерального агента. Они задержали МакЛиндена и немедленно отвезли его в участок. Затем они направились за Хермо. Оба были уволены с работы и это дело способствовало началу других расследований».
Тогда же дело Хермо вновь привлекло пристальное внимание к нью-йоркским агентам, охватывая социальные различия и поднимая межрасовые отношения в офисе. В 1964 году согласно Акту о гражданских правах была учреждена Комиссия по предоставлению равных возможностей при найме на работу и предоставлена возможность меньшинству занимать посты в руководстве. Затем администрация Джонсона, которая всегда испытывала неприязнь к ФБН, приняла законы об охране частной жизни, которые не допускали вторжение полицейских в дома на основании подозрения. Эта мера была принята, в частности, после того как шесть агентов ФБН, в ноябре 1965 года ворвались в квартиру одного человека и арестовали его по обвинению в распространении наркотиков. Агенты одели на мистера Бивенса наручники на глазах жены и детей и угрожали арестовать всю семью, если они будут мешать аресту. Несмотря на то, что наркотиков обнаружено не было, он доставили его в федеральный суд Бруклина, где его допросили, составили протокол и раздев подвергли личному досмотру. Бивенс был разъярен и возбудил иск против агентов, - никого из них автор не смог идентифицировать- и выиграл свое дело в суде. (1)
Прослушивание разговоров подозреваемых непредумышленно раскрывало политическую коррупцию и также становилось предметом спора, так администрация Джонсона наложило большие ограничения на использование средств электронного наблюдения. И в 1966 году был принят закон Миранда который запретил принуждение к свидетельствованию против самого себя и гарантировал право на адвоката для находящегося под арестом. Результатом всех этих новых «либеральных» законов было уменьшение дел в производстве, и что значило уменьшение стимулирования белых агентов, используя тот предлог, что меньшинство черных агентов обладали более низкой квалификацией и зарплатой чем их белые коллеги. «Джон Коурсли получил свою одиннадцатую степень только после четырех лет работы», - недовольно ворчал один агент.
С другой стороны, наркомания приводила к распространению недовольства в Америке и насилию в гетто, для выполнения опасной оперативной работы требовалось все больше и больше черных и агентов, владеющих испанским языком. Вызывал негодование тот факт, что Нори Дарэм, заведовавший радио в офисе, являлся единственным цветным агентом в Нью-Йорке двенадцатой степени и наблюдая за таким положением, в конечном счете черные агенты подали жалобу в Комиссию по предоставлению равных возможностей.
Когда спрашивают по поводу расизма в ФБН, то агент под прикрытием Джон Т. Коурсли сдерживается: «Если каждый будет вести дела, тогда не будет проблем. Но руководство не способно руководить людьми как следует. Они находились в положении инвесторов, ценные бумаги которых упали в цене, и лишь формально вели расследования следуя «надлежащим процедурам», что делало процесс чисто технологическим, не понимая что так нельзя работать с людьми. В конечном счете не было мест, чтобы принимать людей. Но те кто определяет политику не бывает на улице. Они никогда не слышали выстрелов своими ушами. Все это создавало различные проблемы для каждого агента и за все время моей работы я встретил только единственного значительного белого агента. Это был Ленни Шрайер. Ленни не поняли. Другие просто выходили за общепринятые рамки. Среди черных агентов наиболее значительным был Джек Питерсон. Я и он послужили причиной последней паники 1962-1963 годов».
Поступив на работу в ФБН в 1959 году и известный как «египтянин», здравомыслящий Джон Коурсли знал, что нужно вести дела так чтобы не вызывать недовольства. Но многие черные агенты часто высказывались на политические темы и им приходилось платить за это определенную цену. Например Джон Креппейн имел репутацию самого смелого агента в офисе. «Креппейн пошел в самое сердце мятежа в Гарлеме и арестовал нескольких, - говорит его агент-коллега с восхищением. - Но он был поклонником Адама Клейтона Пауэлла (конгрессмена из Гарлема), так многие белые агенты не любили его».
Поводом для такой непопулярности конгрессмена Пауэлла среди агентов ФБН было то, что 18 февраля 1965 года, он заявил в Конгрессе, что полицейские защищают наркоторговцев в Гарлеме за ежемесячную плату 3000 $. 4 марта 1965 года, он назвал семь наркоторговцев в своем районе, находящихся под защитой полиции, включая Леона Айкенса и Фрэнка Джонсона. Его обвинения вместе с его осуждением газеты «New York Times» за их пристрастные репортажи, произвело фурор и сфокусировало общественное мнение на фактах, что без защиты полиции остаются множество наркоманов. Другие черные лидеры, наподобие Малькольма Х пошли еще дальше и обвинили правоохранительную систему в потворстве Мафии в распространении наркотиков в гетто, что является одной из разновидностей политических репрессий. Черные мусульмане думали, что работают для ЦРУ или ФБР убив 21 февраля 1965 года Малькольма Х. Пауэлл также заплатил за свои правдивые атаки против власть имущих организованным против него расследованием IRS и в конечном счете был принужден к отставке. (2)
В середине 1960-х годов, расистские, реакционные основы американских проблем с наркотиками и вытекающая из нее связь с официальной коррупцией и использование законодательства о наркотиках в интересах спецслужб, больше не могли игнорироваться. Обозреватель Карл Роуэн писал, что майор Стэнли Хобб, обвиненный в контрабанде 57 фунтов опиума во Вьетнам (о чем рассказывалось в предыдущей главе), получил только штраф и оговорку что его не повысят в звании в течение пяти лет. «Ребенок в трущобах, который украл кусок хлеба получает более жесткое наказание чем это», - Роуэн ссылается на сенатора от штата Миссури Стюарта Саймингтона, говорившего об этом с раздражением. (3)
Но гнев и отвращение, были зеркалом отражавшим бесчестность власть имущих расширявших свои привилегии и свою империю, и стоящие перед Америкой расовые проблемы и связанные с ними проблемы с наркотиками только усиливали официальную коррупцию расцветавшую под предлогом защиты национальной безопасности.

НЕСЧАСТЛИВЫЕ ИНФОРМАТОРЫ

В начале 1964 года закончив писать отчеты по работе Игорного отдела, Ленни Шрайер, наконец, после пяти лет ожиданий, стал руководителем группы. Сначала он возглавил группу 1, заменив Арта Флюра, который стал исполнительным секретарем Джорджа Белка, главы отдела. А через шесть месяцев он возглавил группу 2, и в течение шести месяцев, когда он там был, его группа провела большое дело Рамона Мартинеса, пуэрториканца, владельца клуба и распространителя наркотиков, связанного с семьей Дженовезе. Ко времени своего ареста в декабре 1964 года, Мартинес получил в кредит с выплатой 25 млн. $, кокаина от корсиканских поставщиков из Аргентины и Чили, действовавших через антикастровских кубинцев в Гондурасе и Мексике, других кубинцев в Майами, а также братьев Энджелет в Нью-Йорке. Это дело было связано с тем, которое вел Сэл Виццини в Пуэрто-Рико, и представляло новое лицо международной наркоторговли. Оно также означало, что Мафия теряет свою монополию на распространение наркотиков в Америке. (4)
В заключении, в начале 1965 года в подтверждение своего статуса лучшего оперативного агента в Нью-Йорке, Ленни Шрайер стал лидером вновь созданной Международной группы. Штаб-квартира ФБН восстановила Международную группу после четырех с половиной лет прошедших с момента ее расформирования, с целью координации расширяющихся зарубежных операций с операциями внутри США. Восстановление Международной группы являлось также признанием правильной тактики руководства штаб-квартиры, лидеров групп, и оперативных агентов, подтверждая непрерывность организации секретных операций, что якобы подрывало дела других агентов. Но эта попытка реформ запоздала.
«Я в конце концов стал руководителем группы в 1964 году, - шутит Шрайер, - даже несмотря на это в то время когда я был оперативным агентом у меня не было много информаторов» Он делает паузу, а затем серьезно продолжает: «Потому что многие из них были мертвы».
Умереть был для них один путь, другой был убийство. Это была не большая разница, и в результате убийства информаторов ФБН (около двух десятков к 1968 году) стали основной причиной того, что помощник секретаря министерства финансов по контролю за исполнением законов, Дэвид Ачесон, санкционировал секретные внутренние расследования в офисе ФБН в Нью-Йорке. Соперничество между Шрайером и кликой Уорд-Дольче-Биэйс было в центре этой проблемы, и согласно Шрайеру, проблема появилась примерно в 1959 году, когда заместитель Комиссара Генри Джордано, решил назначить своего протеже Майка Пицини главой округа в Бостон. «Но Майк нуждался в приобретении определенного опыта руководящей работы, - объясняет Шрайер, - так Джордано сформировал в Нью-Йорке пятую группу. Он отправил по одному парню из других четырех групп в группу к Майку, - Шрайер делает глаза круглыми. - Так и я перешел туда из группы 1»
Группа Пицини вела два дела, и Шрайер работал по обоим. Первое дело касалось распространителя кокаина в Верхнем Уэст-Сайде и второе, которое вели через Эрни Ламантиа, информатора Шрайера из Мафии высокого ранга. Как он обзавелся Ламантиа неизвестно. Фред Дик, агент в группе 1 возглавляемой Беном Фицджеральдом, совершил закупку у неизвестного итальянца, который скрывался, управляя машиной с поддельными номерами и указанным фальшивым адресом. Разочаровавшись в том, что он не смог опознать этого человека и попросил о помощи Фрэнки Уотерса. Уотерс начал околачиваться по соседству и однажды заметил машину итальянца с счетом за парковку на ветровом стекле. Через работника Департамента Транспорта, которого он знал, Уотрес обнаружил около сорока случаев нарушения правил парковки в весьма специфическом районе Нью-Йорка - Маленькой Италии. Он рассказал Фреду Дику и Дик стал слоняться по улице в Маленькой Италии, пока не обнаружил этого итальянца, затем он схватил его - это оказался Эрни Ламантиа.
«Ламантиа был редкостью, - Шрайер делает на этом ударение, - итальянский информатор. Обычно итальянцы придерживаются кодекса и молчания, но теперь мы могли вести дело против итальянцев».
«Я был в группе Пицини, когда Ли Спир попросил меня сделать подводную работу для старого Эда Мерфи (агента ФБН) в Коннектикуте. Я отказался, а Фред согласился - так Фред перешел в отдел внутренних расследований. И в то время когда Фред делал незначительную работу в Коннектикуте, он передал Ламантиа своему руководителю группы, Бену Фицджеральду. Когда Пицини уехал в Бостон, я вернулся в группу 1 и тогда Фиц передал мне Ламантиа».
«В то время Хант и Мендельсон определили местонахождение Фрэнка Рассо. Из двадцати семи обвиненных по делу Орландини, только одному Рассо удалось выкрутиться. Когда мы его арестовали, у него в кармане обнаружили отвертку. Когда мы проводили у него обыск, я обратил внимание на несколько шурупов на дверце холодильника. Мы выкрутили их, там оказался тайник в котором было пятьдесят унций наркотика. Так я получил Рассо в свои постоянные информаторы, включавшие и Эрни Ламантиа».
«Так было в течение 1962 года, когда начались неприятности. Парень из Восточного Гарлема, Джордж Фаррако продавал наркотики черным. Арти Флур дежурил ночью, и он принял анонимный звонок по поводу того, что товар находиться в квартире Фаррако. Это было приятно слышать, так что мы решили взять его. Я очень хорошо помню эту ночь. Арти позвонил мне и сказал: «Принеси свой Kaopectate и захвати оружие». Так мы арестовали Джорджа, и во время ареста он сказал: «Ты услышишь обо мне от кого-то». И действительно на следующий день я встретил ожидавшего в холле Пэтти Биэйс. Он указал на Фаррако и сказал: «Он со мной». Через несколько недель они обнаружили автомобиль Джорджа припаркованный во втором ряду. Он находился там двадцать четыре часа. Кажется кто-то говорил про него».
«Следующий инцидент произошел через год, и затронул Фрэнка Рассо. Рассо был хорошим информатором, но быть хорошим информатором, это также и продавать наркотики. Была только одна возможность заводить дела и получать необходимую информацию, дать возможность своим информаторам продавать наркотики. Вы не можете запретить ему продавать товар другим информатором, и также не можете представить его как своего тайного агента. Я один встретил его, и только мой лидер группы, Бен Фицджеральд и его оперативный помощник Пэт Уорд, знали что Рассо мой информатор».
«Джон Дольче из группы 3 позже стал оперативным помощником, Дольче был хорошим агентом, - говорит Шрайер с уважением, - мы постоянно с ним соперничали. Но он был с Уордом и Гафни и он принимал Пэти Биэйс. Так Уорд рассказал Дольче, Дольче рассказал Биэйс, и так Биэйс узнал, что Рассо мой информатор. Это был 1963 год, когда действовал Игорный отдел, но я по прежнему работал с Рассо. И Биэйс не был получил приказа держаться подальше от Рассо, так что у него была возможность действовать, так что Фрэнк был убит. Его случайно убили на аллее позади бассейна на 108 стрит. Когда нашли его тело, он был уже окоченевшим. Его лицо было неподвижным, руки и ноги раскинуты».
Шрайер сделал маленький глоток «Дьюара». «Рассо был мой первый информатор которого убили и Эрни Ламантиа знал кто это сделал. Эрни назвал мне имена четырех парней которые убили Фрэнка Рассо. Я сказал об этом наркополицейскому Элу Виллафоно и он назвал убийцу. Но они откупились и ничего нельзя было сделать. Я спросил Сонни Гроссо как такое могло произойти. И он рассказал на что это было похоже, это напоминает сэндвич, наркоманы делают деньги на продаже наркотиков, детективы-убийцы делают деньги устраняя их».
«Эрни Ламантиа жил с тремя разными женщинами, - продолжает Шрайер, - он имел детей от них и множество расходов. Он не был крупным наркодилером, но он был с ними связан и давал хорошую информацию. Он рассказал про Пять семей задолго до Валачи. Он был приятелем Толстяка Арти Репола, который был достаточно известен, так как проходил по делу Вакси Гордона в 1951 году и получил восемь лет. Толстяк Арти снабжал Эрни и Эрни сообщил мне об этом. Я некоторое время наблюдал за происходящим и легко мог взять Арти, но Эрни не хотел этого. Распространять наркотики он мог только через Арти и посмотрите как он их продавал. Эрни и Арти встретились в Бронксе, они сели в машину Арти и я следовал за ними».
«Как то в воскресенье вечером Эрни позвонил мне. Он был в баре в Бронксе. Он рассказал мне, что идет покупать килограмм у Арти и что Арти хочет взять на время его машину. «Кило? Так много?» Затем я сказал ему: «Не делай этого». Затем я услышал, как Эрни сказал мне «Сюда пришел Арти. Я должен идти». Полчаса спустя они нашли Эрни с пулей в голове. Мотор машины в которой он был продолжал работать. На следующее утро Биэйс высказал свои комментарии. Он также знал об этом».
Шрайер стал выходить из себя: «Так я потерял двух информаторов. Оба были мертвы, - продолжает Шрайер, - я пришел в ярость. Я чувствовал свою вину перед семьями Эрни, и целый год я мечтал о том как встану на пути Арти Репола, направив на него пистолет. Пара толковых полицейских арестовала Арти Репола когда он пришел навестить могилу своей матери в годовщину ее смерти. Они не могли арестован его по обвинению в убийстве Ламантиа, тогда они взяли его за нарушение условий условного заключения и переправили его ко мне, и я хорошенько врезал ему».
«В то время Белк был отправлен в Военный Колледж и я временно исполнял обязанности главы отдела, в это время мне позвонил Фиц. Фиц теперь главой Судебного одела и они взяли стюарда Эр Франс, с парой ключей в Канаде. В то же время трое полицейских забрали Толстяка Арти от Кармине Паладино. И он предстал перед Фицем, но он мне не сказал об этом».
«Я был в тупике. Я рассказал всем, что Фиц захватил моего подозреваемого, и хорошо, я должен сказать что это несправедливо. Но через какое-то время Арти был мертв. Его застрелили. В июне 1965 года ему прострелили печень и дали девять дней чтобы умереть. Но он так и не сказал кто сделал это».
Шрайеру было неизвестно, что Толстяк Арти Репола был информатором Фицджеральда и докладывал Судебному отделу о людях замешанных в деле Эр Франс. Потому что Фицджеральд и предположительно Джордж Белк, а также помощник Комиссара по надзору Джордж Гафни ничего не сказали Шрайеру - он ушел в Международную группу. Необходимость защищать Репола, они объясняли тем, что не получили согласие RCMP (Канадской королевской конной полиции) на арест Кармине Паладино 24 марта 1965, когда он получил шесть килограмм героина от своих канадских сообщников в Монреале. Паладино был курьером Мафии в группе Эр Франс и канадцы не давали согласия на его арест по двум причинам. Во-первых потому что «федеральные агенты имели преимущество за время отсутствия курьера конфисковать поставку». И во-вторых, потому что ФБН надеялось сохранить Репола «незатронутым» для организации дел против людей, таких как Эрни Ламантиа, являвшихся распространителями в Нью-Йорке. (5)
Очевидно, Фицджеральд, Белк и Гафни не были озабочены тем, что Репола убил лучшего информатора Шрайера, они принесли в жертву мелкие дела Шрайера и Ламантиа для того чтобы провести дело производящее эффект в Канаде. Это было очень важное дело, начавшееся с конфискации тридцати семи фунтов героина и ареста Джорджа Хенрипьерра, помощника Симоны Кристманн в деле ОАС 1961 года. Это также привело к разоблачению Анри Ла Портери, «человека по поручению в этой группе и помощника Пола Мондолони». (6)
Важно и другое - навязчивость с сохранением тайны обороны, которая привлекала Шрайера. Арти Репола был убит - и как результат, ФБН потеряла шанс начать расследования против группы торговцев из Мафии, включая Джозефа Бенденелли, Винсент Пацелли и Дженнардо Занфардино, которые действовали в Нью-Йорке.

ОТСТАВКА ДЖОНА ДОЛЬЧЕ

В 1964 году штаб-квартира ФБН пришла к заключению, что необходимо срочно покончить с фракционной борьбой и секретными операциями которые заканчивались развалом дел и убийством агентов. Нерешительно двигаясь в этом направлении они возродили Международную группу под руководством Ленни Шрайера. Следующим было увольнение Джона Дольче 9 июля 1965 года, он стал шефом Общественной безопасности в графстве Вестчестер, должность, которую он продолжал занимать последующие тридцать лет.
Почему ушел Дольче неизвестно. Он не разговаривал с автором. Но этому есть три объяснения, которые можно предложить, квалифицируя в порядке доступности, правдоподобности, и сомнительности результата. Наиболее популярное, но также спекулятивное объяснение, что IRS сделала вывод, что образ жизни Дольче слишком расточителен по сравнению с его возможностями, хотя его красавица жена Лола была наследницей большого состояния. Большинство нью-йоркских агентов соглашались, что Джон Дольче просто ушел из ФБН, уклоняясь от приставаний IRS.
Агент из Майами Рик Данаген предлагает более правдоподобное объяснение. «Сразу после ареста Маршалла, - говорит он, - Джонни Дольче отправился в Майами приводить офис в порядок. Дольче был акулой и через неделю он обратился к нам на частоте шерифа. Он был хорошим боссом, но он не долго работал. Однажды я пришел в офис, там был Ник Наварро, который работал на Кубе парикмахером, он подстригал Дольче. Дольче разговаривал по телефону с Гафни и был очень расстроен. «Я говорю тебе, что сложилась не та обстановка, чтобы я мог продолжать работу здесь на постоянной основе, - сказал он. И я уверен, что по истечению месяца Дольче сказал Гафни, что он едет домой. И он уехал».
Разъяснения Данагена трудно опровергнуть. Но ФБН погрязла в тайных интригах и внутриофисной борьбе, так естественно это было только общее и спорное объяснение внезапного ухода Дольче. Это только обосновывает неожиданный перевод оперативного помощника из Нью-Йорка в Майами. Это также было связано с распадом дела французской сети в январе 1962 года и привлечением к расследованиям дела младшего брата Энджи Туминаро, Фрэнка. Эта часть истории требует небольшого отступления.
Поставки осуществлялись от нераскрытого источника при участии Энджи Туминаро, пятидесяти двух лет, препровожденного в Майами в начале лета 1962 года. Но его брат Фрэнк продолжал распространять наркотики в Нью-Йорке вместе с Александером «Тути» Шонфельдом, владельцем гаража, где курьер Жак Анджельвен держал свой автомобиль, в котором мог находиться героин французской сети. В мае 1963 года наивный Жак Анджельвен был осужден и приговорен к шести годам тюрьмы (он вышел через четыре года). Нераскаявшийся Фрэнк Скалья получил суровое наказание и отправлен в камеру печально известной тюрьмы Аттика, так и не разоблачив своих французских компаньонов. Ни Жана Джехана, который ускользнул во Францию с деньгами, ни таинственного компаньона Дж. Мурена, местонахождение которых не было установлено, арестовать не удалось, так что, героин изъятый во время расследования, хранился в комнате вещественных доказательств нью-йоркской полиции, на случай если бы след французских беглецов обнаружился в Нью-Йорке.
Между тем, Сонни Гроссо, Эдди Иген и Фрэнк Уотерс начали неспешное преследование Фрэнка Туминаро. И в конце концов после трех лет наблюдений (во время которого Иген услышал прозвище «Поппи», возникшее в результате появления пигментных пятен от использования лекарств и от привычки разглядывать всех в бинокль), Туминаро был арестован 3 февраля 1965 года, вместе с тринадцатью сообщниками, включая Шонфельда и Уильяма Пэредайза. Туминаро незамедлительно был выпущен под залог и тут же подался в бега, скрываясь вплоть до своего убийства в 1968 году.
На этом фоне и учитывая то что мы помним из предыдущей главы о деле французской сети, Ленни Шрайер и Фрэнки Уотерс предложили другое объяснение ухода Джона Дольче. Шрайер сказал, что Уотерс, в то время когда он (Шрайер) исполнял обязанности главы округа в начале 1965 года, как член Международной группы передал поставщика Туминаро Дольче. «Парень был его информатором», - размышлял Шрайер, пытаясь обосновать свои сомнения. Вдобавок Уотерс и Сонни Гроссо записали на пленку разговор между Туминаро и Дольче. Само по себе это не означало соучастия, но кроме того, подобно своему поставщику, Туминаро мог быть информатором Дольче и, как мы узнаем из продолжения этой главы, обман информаторов был одной частей наркотических игр. Так или иначе эта информация, возможно была передана главе округа Джорджу Белку во время тайной встречи на конспиративной квартире ЦРУ на 13-ой стрит, и как результат - Белк и Джордано, - несмотря на усилия Гафни предотвратить случившееся, - предъявили Дольче ультиматум: перевод в Майами или увольнение. Как сухо заключает Шрайер, «Дольче вскоре после этого ушел».
Было ли это решение самостоятельным или его подтолкнули к этому извне неизвестно, но отставка Дольче обозначила конец целой эры в истории ФБН. В 1964 году Пэт Уорд покинул Нью-Йорк и отправился в Чикаго на должность главы округа, и Пэти Биэйс занялся частным предпринимательством и рано умер, возможно от сердечного приступа или кровоизлияния в мозг, или как предполагал Том Триподи от яда подброшенным ушедшим в отставку детективом нью-йоркской полиции на новогодней вечеринке в канун 1967-1968 года. Так или иначе, летом 1965 года правление клики Уорд-Дольче-Биэйс закончилось и в их отсутствие, в Нью-Йорке возник доминирующий оперативный триумвират: Ленни Шрайер, Франк Уотерс и Фрэнк Сельваджи.

МИСТИЧЕСКАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ ЭНДИ ТАРТАЛЬИНО

После дел Маршалла и Хермо, инспектора IRS всегда прощупывали финансовые дела каждого агента в Нью-Йорке, когда изредка промышлявший распространением наркотиков Джозеф Кадлуб был убит полицейским 31 июля 1965 года. «Кадлуб сидел в баре «Bay Shore» размахивал пистолетом и пререкался с официанткой, - рассказывает один агент, - тогда дежурный полицейский по имени Майтлан Мерсер, прибывший туда по вызову, зашел ему за спину, чтобы попытаться разоружить его. Вдруг Кадлуб развернулся и выстрелил . Мерсер был убит. Тогда его напарник застрелил Кадлуба. И это стало началом проблем».
Проблема была в том, что Кадлуб был информатором агента ФБН Фрэнка Фаррела. В течение двух лет Фаррел использовал Кадлуба, чтобы завести дело на Кармине «Джуниора» Персико, одного из членов семьи Коломбо. Кадлуб, как прежде играл двойную игру и в то время как он работал для ФБН, он помогал репортеру криминальной хроники Дому Фраска расследовать коррупцию внутри ФБН. Используя аппаратуру для прослушивания предоставленную ему ФБР, Фраска записал телефонный разговор Кадлуба с Фаррелом, во время которого Фаррел сказал что он заставил Персико раскошелиться на две тысячи в месяц чтобы избежать обвинения в торговле наркотиками. Сразу же после смерти Кадлуба, Фраска в нескольких статьях опубликованных в бульварной газете «New York Journal American» обвинил ФБН в систематической коррупции. В своих статьях он утверждал, что глава округа Джордж Белк был в курсе уличающего Фаррела разговора с Кадлубом. Генри Джордано, однако, решительно отклонил возможность расследования этих утверждений, и Фаррел был реабилитирован, когда Белк объяснил прессе, что все это было частью хорошо продуманной игры, с целью перехитрить информатора, и что они просто водили Кадлуба за нос. (7)
Возможно Белк говорил правду, но информация о деле Кадлуба просочилась в Белый Дом, и недовольство Линдона Джонсона стало понятным министру финансов. Тогда же, благодаря поразительному повороту судьбы, Энди Тартальино был отправлен с заранее составленным планом очистки ФБН от всех негодяев. Но другие вопросы вышли вперед раньше. «Фред Дуглас (представитель министерства финансов, осуществлявший связь с Интерполом и ЦРУ) получил сердечный приступ, - объясняет Тартальино, - и выбыл прямо перед своим согласованием. Так что, Гафни, который мечтал удалить меня с глаз долой отправил меня к главе министерства финансов заменить Дугласа и работать вместе с Арнольдом Сагалином, новым координатором по применению закона».
Тартальино растворился в проблемах отношений с Интерполом и унаследовал контакты Дугласа с ЦРУ «В течение шести месяцев я приводил все дела в порядок, - рассказывает он, - и только потому, что Дэвид Ачесон перешел на должность помощника (Секретаря министерства финансов С. Дугласа Диллона) по надзору за исполнением закона. Первая работа Ачесона состояла в реорганизации Секретной Службы после убийства Кеннеди, и он был очень занят этой работой. Я только что закончил работу над материалами Интерпола, а он надеялся, что я помогу ему, так что он попросил меня остаться в Казначействе в качестве своего помощника, и помочь ему решить проблему отношений между Генри Джордано и Комиссаром Таможни Лестером Джонсоном».
Джордано подал жалобу Ачесону о том, что Таможня субсидирует распространителей наркотиков в Мексике и через злоупотребления конвоями, освобождается от груза героина. Таможня отвергла от эти обвинения и в качестве расплаты разорвала все отношения с ФБН. Это имело серьезные последствия и ссылаясь на информатора ФБН который как ни странно покупал у информатора Таможни и никто из их агентов не понимал что могло произойти после такого обмена. Агенты соперничающих организаций вмешивались в расследования друг друга и, в конце концов, обменивались выстрелами в пограничном городке. «Это вызывало раздражение между Джордано и Джонсоном, - сказал Тартальино - и компромисса было трудно достичь».
«К счастью, - добавляет он, - Джонсон был Таможенным атташе в Риме, когда я там тоже работал в конце 1950-х годов. Мы составляли рапорт вместе и когда Джонсон увидел меня в министерстве финансов, он спросил Ачесона, не мог ли Джордано назначить меня представителем ФБН в Таможне, Джордано и Ачесон согласились и я провел шесть месяцев изучая состояние дел на границе. В заключительном докладе я сделал обзор конвоев и использования информаторов внутри Мексики и подготовил почву для достижения компромиссов которых никогда не придерживались»
Но все же основные проблемы были еще впереди. «После того как уладились разногласия с Таможней, - говорит Тартальино, - был арестован Джин Маршалл и в Нью-Йорке убит Кадлуб - сразу же после того как он приходил в Journal-American - и Ачесон, по меньшей мере, был занят своими делами. Он предполагал реорганизовать секретную службу, но также выражал недовольство на встречах с персоналом тем, что ему приходиться тратить время на проблемы Бюро по наркотикам. Он нуждался в помощи, так он привлек Боба Джордана контролировать Секретную Службу, а Тони Лэпхэма осуществлять проверку ФБН. Лэпхэм был молодой юрист из Вашингтона, происходящий из старой семьи банкиров из Сан-Франциско, хорошо ладивший с Демократической партией. И если бы не Тони (о котором Тартальино говорил, что он был сотрудником ЦРУ, и который в 1976 году станет, главным юрисконсультом ЦРУ в то время когда директором ЦРУ был Джордж Х. В. Буш), я бы не смог сформировать группу по борьбе с коррупцией. Лэпхэм видел множество случаев коррупции, и он сказал: «Вы должны что-нибудь сделать».
Осторожно подбирая слова, Тартальино говорит: «Я сказал Лэпхэму: «Я хочу помочь, но я не могу служить двум хозяевам». Тогда Лэпхэм и Ачесон пришли к Джордано, и Генри согласился, чтобы я действовал самостоятельно. Я был окончательно переведен на работу в министерство финансов, как оперативный помощник Ачесона, и Ачесон попросил меня разработать план».
Тартальино, как отмечается, обдумывал проведение честного расследования в течение нескольких лет, и всегда конечно действовал с умом. Он сказал Ачесону, что будет противоречить закону, если он будет действовать в Нью-Йорке через голову главы округа, и что расследования начались, когда ушел Ли Спир, и пересматривались, когда там были Фред Дик и Билл Даркин в 1961 году. Он также спрашивал, что инспекции IRS предписывали проверить выплаты налогов каждым агентом ФБН в Нью-Йорке с 1951 года по 1965 года включительно. Ачесон согласился с обоими доводами. Тогда же Энди Тартальино и Генри Петерсен из министерства юстиции начали проверку расследований Ли Спира. Ачесон обратился к Вернону «Железному Майку» Акри, руководителю инспекции IRS. Правда в делах рутинной проверки уплаты налогов свободно действовавшими агентами ФБН, Акри собрал команду высококлассных следователей и аудиторов и начал тайное расследование всех действующих и бывших агентов ФБН. Акри напрямую докладывал Ачесону об этих соображениях, и Тартальино не был осведомлен об этом.
Ирония явно в том, что Гафни отправил Тартальино в министерство финансов, надеясь, что уйдет с глаз долой. Но план получил ответный удар, и через формирование независимого анти-коррупционного отдела Тартальино, что точно соответствовало его планам отомстить этим людям, которые как он чувствовал, травили Чарли Сирагусу, и которые, словно назло разрушали его наследие. Орландо Портале был таким примером.
«Орландо Портале был депортированный гангстер, который рассказывал Чарли, что организованные банды существуют в большинстве городов Америки, - говорит Тартальино, - в продолжение нескольких лет Орландо не верили, но его правоту доказала встреча в отеле «Апалачин», и когда люди арестованные в «Апалачин» были обвинены в создании тайной организации, Чарли предложил услуги Орландо Милтону Уэсселу (прокурору по уголовным делам). Но это могло угрожать его жизни, и чтобы получить возможность дать показания, Чарли тайно переправил его в страну. Документы были поддельными и Орландо давал показания под вымышленным именем Роджер Кент. После окончания дела он остался в Америке. Но его защита исчезла после того как Чарли Сирагуса ушел в отставку, и, используя это, Гафни решил депортировать его назад в Италию».
Тартальино концентрирует себя: «Орландо позвонил мне, в то время я уже работал в министерстве финансов над специальными проектами. Я отправился в INS и они отложили депортацию на неопределенное время, и Орландо разрешили остаться в Америке.
Гафни продолжал настаивать на другой точке зрения. «Сирагуса уверял прокуроров, что этот человек внес большой вклад в их расследования. Но я не могу вспомнить ничего ценного, что приписывают Роджеру Кенту». Он глубоко вздыхает: «Что до Энди, то он был хороший агент до того как он прибыл в Вашингтон. Когда он был в Европе он предоставлял хорошую информацию, но он никогда так и не нашел лаборатории. Спир просил меня освободить его от этих обязанностей, но я отказался. Я спросил его: «А сколько лабораторий нашли вы?» Так я один спас Энди от увольнения, я же предложил ему перебраться в Вашингтон. Но у него проявились безудержные амбиции и лично я был разочарован».

ПОЯВЛЕНИЕ КУБИНСКОЙ СЕТИ ЦРУ

По мере того как ФБН развивало свои зарубежные операции, подменяя Таможню на Дальнем Востоке и в Мексике, возрастал интерес ЦРУ к их делам, особенно к наводненному наркотиками Майами, куда в 1965 году прибыл бывший агент ФБН Том Триподи, в качестве главы отдела безопасности ЦРУ. Согласно Триподи, «Прекращение расследования по делу Джина Маршалла было достигнуто благодаря его предшественнику, Биллу Финчу, ответственному за связи ЦРУ с ФБН в Майами. Билл пригласил Маршалла на шикарный ланч, и Маршалл сохранил счета где доказывалось, что за него было уплачено. Маршалл также востребовал платежи информатору (двойной агент ЦРУ выдавал себя за информатора ФБН), но он никогда не докладывал, что он возвращал эти платежи Финчу».
Финч сказал Рею Канту о неосмотрительности Маршалла, и Канту рассказал об этом главе округа в Атланте Дану Кэйси (Финч пришел к Канту, потому что ЦРУ наняло Канту обучать иностранных полицейских проводить расследования по делам о наркотиках в Международной полицейской Академии в Панаме.) После того как Кейси был проинформирован, у него не было выбора и он позвонил в штаб-квартиру и это случилось когда началось расследование по поводу коррупции Джина Маршалла. ЦРУ, через Тома Лэпхэма стало использовать эти процессы, - собирая доказательства о сбившихся с пути агентов ФБН, - а затем используя это для их ареста или ускорения отставки - с большим успехом, по всей организации на протяжении месяцев.
Устранение Маршалла, больше всего подготовило почву для реорганизации системы применения закона о наркотиках в Майами, под мнимым предлогом защиты национальной безопасности они надеялись защитить свою иррегулярную армию пристрастившихся к кокаину антикастровских террористов. Проблема неконтролируемости кубинцев обострилась в сентябре 1964 года, когда Мануэль Артиме и его отряд в составе Ральфа Куинтеро, Феликса Родригеса и Рикардо Чавеса потопили испанское судно у берегов Кубы. Действуя с ранчо в Коста-Рике, принадлежащего никарагуанскому диктатору Анастасио Сомоса. Команда Артиме регулярно предпринимала торпедные атаки на кубинские суда. Но произошла роковая ошибка, они атаковали «Сьерра Аранзазо» вместо «Сьерра Маэстре». Капитан корабля погиб и правительство США было вынуждено возместить ущерб в размере 1 миллиона $ и публично признать ошибку. (8)
Незадолго до удара по «Сьерра Маэстро», лагерь Артиме на ранчо Сомосы, был идентифицирован как транзитный пункт для колумбийского кокаина. В последующем Артиме отправился в Майами в качестве делового агента Сомосы, а его лейтенанты - Куинтеро, Родригес и Чавес – посланы в Конго сражаться с повстанцами которые получали содействие легендарного аргентинского революционера Эрнесто Че Гевары и сотен кубинских советников. Но здесь, с Гевара, антиповтанческие, контрразведывательные и наркотические операции ЦРУ удивительным образом соединились. (9)
Согласно Тому Триподи, Че покинул Африку в 1965 году и от имени китайских коммунистов, организовал лаборатории по производству кокаина в Чили, Перу и Боливии. Если это правда, то наркотики Гевары вероятно доходили до его врагов в эмигрантском сообществе Майами. Это может показаться неправдоподобным, но Триподи сказал, что Кастро будет выключать свои радары в определенное время, позволив контрабандистам - двойным агентам, работавшим на него ускользнуть на Кубу в нарушение эмбарго. Используя посты электронного контроля они переправляли группы скрывавшиеся на Кубе, ЦРУ знало когда радары будут выключены и отправляла своих агентов в это время. Триподи старался убедить нас, что только двойные агенты Кастро возвращались назад с кокаином, и были не пригодны для работы на ЦРУ. Правда они доставляли практически все наркотики и ЦРУ не порицало их за это. Как объясняет Триподи, «ЦРУ было счастливо, потому что контрабандисты предоставляли возможность формировать и подготавливать группы контрреволюционеров, что не каждый раз встречается». (10)
Работа Триподи как шефа отдела безопасности ЦРУ в Майами состояла в выявлении двойных агентов внутри наемной армии ЦРУ и политической структуры кубинской эмиграции. Его забота состояла в том, чтобы внедрять формируемые команды под руководством агента ЦРУ по контракту Грейсона Линча в группы поддерживаемых Кастро наркоторговцев. Помогал ему распознавать этих двойных агентов полицейский из Майами Джо Фернандес, - позднее присоединившийся к ЦРУ и скомпрометировавший себя причастностью к скандалу Иран-Контрас, - и агент ФБН Ник Наварра, позже ставший шерифом округа Броувард. Выполняя свою работу по обеспечению безопасности, Триподи установил тот факт, что антикастровские кубинцы контрабандно доставляют кокаин на свои секретные базы во Флорида-Киз и продают его на улицах Майами. По данным кубинского эмигрантского сообщества, проценты от продажи этого кокаина используются для финансирования тайной войны между соперничающими политическими фракциями. Но они также выполняли различные контрразведывательные функции и они также распространяли свои наркоторговые операции на Европу, Латинскую Америку и Дальний Восток, кубинцы также могли вести учет этих операций, Триподи говорил, что «примерно тридцать- сорок французских торговцев были связаны с разведкой».
Еще одна странность контролируемой ЦРУ кубинской сети, представитель ЦРУ Е. Говард Хант унаследовал активы Триподи. Хант использовал этих кубинцев для проникновения в офис психиатра Дэниела Эллсберга и установки жучков в штаб-квартире Демократической партии в Вашингтоне в 1971 году спровоцировав Уотергейтский скандал. Частная армия кубинских контрабандистов наркотиков стала соперничать с хорошо организованными объединениями наркоторговцев из Мафии, Гоминдана, а также корсиканцами.

УЛОВКИ МАЙАМИ

Том Триподи прибыл в Майами с новым контингентом представителей ЦРУ, возглавляемых новым главой отделения JM/WAVE Джоном Демером. Предшествующим главой отдела Тэд Шекли, был переведен главой резидентуры в Лаос, главный источник наркотиков для Управления. Встретившись с генералом Ванг Пао во время его «отпуска» в Майами (после того, как он был задержан во время продажи 50 килограммов героина агентом Боумэном Тейлором), Шекли подготовился к работе которая его ожидала; преданные ему представители ЦРУ отправились вместе с ним. Тем временем из Сан-Франциско прибыл Роберт Николофф, на смену Джину Маршаллу, как агент по поручению. Николофф был административным помощником Джорджа Уайта с 1963 года. Но когда Уайт ушел в отставку в июле 1965 года Джордано назначил Фреда Дика главой округа в Сан-Франциско. Дик заменил Николоффа своим собственным заместителем прибывшим из Лос-Анджелеса, Джоном Уиндхэмом. Как часть уловки, ветеран Сан-Франциско, Дэн Кейси стал главой округа в Атланте и с удовольствием пригласил своего старого приятеля Боба Николоффа (с согласия ЦРУ и ФБР) на малоэффективную должность агента по поручениям в Майами.
Рик Данаген объясняет: «После отставки Уайта, Николофф стал искать места куда бы уйти. Улыбчивый Дэн Кейси был наставником Николоффа и направил его в Майами и в применении законов о наркотиках наступил застой. Во-первых, Николофф вернул все к прежнему положению после того как Джон Дольче уехал. Он вернул нас на частоту шерифа и потом он принял на работу Ника Наварро, которого отправил под прикрытием в Нью-Йорк, где Ник угодил в неприятности».
«В Майами было только пять агентов, когда туда прибыл Николофф, я, Марти Саэз, нетрудоспособный Виццини, Джек Грин и Рэй Канту, действовавший как агент по поручениям. Но потому что мы работали вместе с Джином Маршаллом, Кэйси и Николофф решили разбросать нас на все четыре стороны. Я не знаю куда, в конце концов, отправились Канту и Грин, но Марти уехал в Техас, а я, - говорит Данаген, - уехал в Калифорнию к Фреду Дику.».
«Майами был не таким как сегодня, - говорит Данаген. - Здесь не было больших тайных операций. Этого не случилось и на следующий год, когда появились кубинцы. Санто Траффиканте в Тампе был под наблюдением, но разведка сосредотачивалась в Нью-Йорке, в Международной группе. BDAC (Бюро по контролю над злоупотреблениями лекарственными и токсическими препаратами) бродило вокруг и омрачало картину. Однородный мир наркотиков изменился. Мы видели мало героина, больше распространялись фармацевтические препараты и их предлагало множество мелких дилеров. Это было доступно для всех, но это становилось монотонным для агентов, чьи способности расследовать дела зависели от их способностей вербовать информаторов среди наркодилеров, и чтобы выбрать дело они должны были куда-нибудь уехать. Существовала также старая проблема денег, деньги заканчивались в апреле и после того как вы могли получить часть денег только в июле. И еще оставалось старое наказание, «когда вы не могли войти в дверь». Ошибки всегда оставались критическим фактором».

УВЁРТКИ МАФИИ

Проснувшись после убийства Кеннеди и перенеся политическое влияние с северо-востока на юго-запад, связанные с появлением администрации Джонсона, теневые структуры подверглись важным изменениям. В декабре 1963 года босс семьи Профаци Джо Мальокко скончался от дозы яда в стиле MK-BORGIA (в стиле Борджиа - итальянских средневековых правителей), который ему подбросили убийцы, работавшие на его друга Джо Бонанно. Согласно одному из источников Джо, «получил сигнал об этом». (11)
Бонанно плел нити заговора вместе с Мальокко против семей Гамбино и Луччезе и возможно устранил Мальокко чтобы тот молчал об этом. Бонанно также удрал в Канаду и обратился с просьбой о предоставлении гражданства побудив Комиссию Мафии принять два важных решения. Это привело к тому, что Стефано Магаддино, был назван Джо Коломбо главой почтенной семьи Профаци. Хороший финансист, Коломбо был экспертом по использованию краденных ценных бумаг и облигаций, гарантирующих ссуды от иностранных инвесторов в Европе и Африке - и его ростовщики были известны способностью возвращать краденые бумаги и перепродавать простачкам. Магаддино объяснял побег Бонанно в Канаду, как попытку внедриться в его владения, и так на его запрос, Комиссия назначила Гаспара Ди Грегорио преемником Бонанно. Это решение подтолкнуло известный Банановый Сплит, с Бонанно, его сыном, и их последователей начавших сражаться с Грегорио и теми членами семьи Бонанно которые выступили на его стороне. (12)
Занявший должность, когда ушел Бобби Кеннеди, Генеральный прокурор Роберт Моргентау продолжил войну против преступности, собрав три больших жюри: одно по поводу Пяти семейств, другое по поводу Джо Бонанно и третье по поводу Тома Луччезе. И в результате в начале 1964 года Бонанно был выслан из Канады и в августе был вызван на большое жюри Моргентау. Он воспользовался Пятой поправкой (к Конституции США предполагающей отказ от дачи показаний) и в октябре или был похищен Магаддино и отправлен на Гаити чтобы уклониться от Большого жюри, или был нанят ЦРУ и отправлен на Сицилию, в то время когда Тунис контролировал средиземноморский аспект наркоторговли. Во всяком случае он исчез и его никто не видел до мая 1966 года. Его молчание в это специфическое время вполне понятно, учитывая его репутацию как информатора ЦРУ и ФБР, и то что его работа на ЦРУ включала в себя организацию попыток убийства некоторых лидеров зарубежных стран, где он и ЦРУ имели финансовые интересы. (13)
Летом 1965 года Моргентау предоставил иммунитет стареющему Тому Луччезе: Люсьен Ривар был экстрагирован в Техас и отправлен в тюрьму по делу Карона; Хорхе Мария Шове был обвинен и осужден на короткий срок в Мексике, и Сэм Джанкана был отправлен в тюрьму в Чикаго за неуважение к суду. Человек за миллион долларов Джо Бонанно выскользнул из поля зрения законодательства, и новый босс боссов, Карло Гамбино вызвал Тома Бускетта в Нью-Йорк, предоставив ему в качестве прикрытия бизнес по производству пиццы, и ввел его в международный синдикат наркоторговцев вместе с Гаспаром Ди Грегорио и их общими контактами в Италии, включая Микеле Синдона, банкира Ватикана.
В 1964 году Синдона отладил новый механизм отмывания денег Мафии, Moneyrex. Включающая около 800 клиентских банков, Moneyrex, инвестировала средства в деятельность ультраправой масонской ложи P-2, Ватикан и Мафию через сенатора от Христианско-Демократической партии Грациано Верзотто. Будучи управляющим Сицилийской Государственной Горнорудной Компании, Верзотто выписывал в качестве вознаграждения чеки компаньонам Бускетта из Мафии. Например, защищавший Бускетта клан Бадаламенти использовал часть этих средств для борьбы со своими новыми противниками из клана Ла Барбера. (14)
В сентябре 1964 года, Хэнк Манфреди получил страстно желаемую Премию министерства финансов за исключительные заслуги и начал поиски Джо Бонанно на Сицилии.4 октября 1965 года Папа Павел VI совершил свой первый визит в качестве понтифика в США. После встречи с президентом Джонсоном, Папа, - который работал вместе с ОСС во время войны, руководя разведкой Ватикана, и позже подготовил почву для Синдоны, в качестве управляющего инвестициями Ватикана, - страстно молился за мир во всем мире и призвал к этому выступая в Организации Объединенных Наций. Интересно, что его телохранителем и организатором этого визита был близкий друг Хэнка Манфреди, Пол Марцинкус. Марцинкус став епископом и управляющим Ватиканского Банка начал работать с Синдоной. Как писал один из агентов, ФБН располагало «старыми секретными документами (очевидно собранными Сирагусой и Манфреди) находившиеся в Playhouse 90 (ссылка на штаб-квартиру ФБН в Нью-Йорке, располагавшуюся по адресу Черч-стрит, 90), в которых детально описывались «покрытые мраком связи понтифика с гангстерами». Это могло означать, что гангстеры могли шантажировать его. Но этот аспект международной наркоторговли также мог быть использован в качестве нечестивого крючка разведки.




23
НОВАЯ ФРАНЦУЗСКАЯ СЕТЬ

«В течение определенного времени, люди, живущие без могущественной власти, сохраняют перед ней благоговейный страх, и эти условия называются войной, такая война идет у каждого человека против другого человека»
Томас Хоббс, «Левиафан»


Фрэнсис Е. Уотерс поступил на службу в ФБН в сентябре 1956 года после трехлетней работы в Береговой охране и летней работы в качестве спасателя на пляже Джонс-Бич на Лонг-Айленде. Томас М. Даген (Томми Огг, возглавлявший ирландскую клику, другие называли его Младший Том.) прервал его тайное расследование по делу Энтони Карминати, в котором фигурировал также помощник Джо Валлачи, Роберт «Толстый Сонни» Гуиппоне и Майкл Гальгано. Как любил хвастаться Уотерс «Роберт де Ниро позже снял про этих парней свой фильм «История в Бронксе».
Агенты Джемс Хант и Артур Мендельсон были его следующими партнерами, Уотерс упоминает о них по их прозвищам, Смерть и Разрушение, и описывает их как «раненых ветеранов войны которые ненавидели криминальные элементы» «Где ты был, ты черный ублюдок, когда я тащился через Нормандию», говорили они. Они психовали, уходили и делали то, что мы делали».
После года работы, Уотерс был послан на учебу в Правовую школу министерства финансов. «Я многое помню из этого, - говорит он, - там был агент Секретной Службы, который преподавал в нашем классе. Он говорил, то что вы и так знали, например, что агенты ФБН живут в городе, потому что все наркоманы сидят по утрам на своем заднем дворе и ждут ареста; и он еще говорил, «как наркоагенты используют своих информаторов». Что не удивляло меня. Я просто смотрел что будет дальше». Уотерс ссылается на пример детектива полиции Нью-Йорка, который давал своему информатору немного наркотика за то, что тот ежедневно мыл его машину. «Вот так это работало. Но вы ни от кого этого не услышите. Особенно от руководства или прокуроров США, которые прекрасно знали как первое время развиваются дела. Если вы скажете об этом, что это плохо, то вас слегка ударит по ноге один из старых агентов».
«В офисе в Нью-Йорке было примерно шестьдесят агентов и их них может быть десяток вели дела. Остальные пятьдесят агентов видели героин, только когда его взвешивали. Эти агенты прибыли из различных мест в городе, и предполагалось, что они пойдут в Чайна-таун, или Маленькую Италию, или Гарлем, вернут обратно выданный им героин и приведут подозреваемого. У них было оружие и значок для работы на улице - и только это давало им возможность что-нибудь сделать. Некоторые еще руководили».
«Другой особенностью работы в офисе была конкуренция между оперативными агентами из группы 1, которая была в основной ирландской, и группой 3, в которой преобладали итальянцы. Но конкуренция порождала разрушительные последствия в отношениях между агентами, которые не могли нормально работать. Так что, чтобы нормально работать мы должны были подчиняться правилам. Ну и иногда приходилось что-то делать в обход закона, - признается Уотерс, - но если парни преступники и они вооружены, мы сперва оцениваем, что они могут предпринять против нас. Иногда агент зажигал фары и уносил прочь свой пистолет вместе со своей задницей»
«Я не обвиняю в этом других агентов, - добавляет Уотерс, - они не были плохими. Они приезжали на работу в вымытых автомобилях, отрабатывали положенное время и возвращались к своим семьям. Но вы не могли работать определенное время, иметь нормальную семейную жизнь и по прежнему производили закупки. Некоторые из этих агентов просто лишний раз боялись выйти из машины. Таким образом, существовало две фракции: фракция агентов которые боялись и стремились сохранить свою чистоту и фракция, расследовавшая дела, про которых рассказано в «Законе джунглей»: «Сила Стаи - в Волке, и Сила Волка - в Стае».

ИСПОВЕДЬ ОПЕРАТИВНОГО АГЕНТА

«В расследовании дел, - говорит Фрэнк Уотерс, - очень желательно иметь хороших информаторов. Но я никогда не имел информаторов. У меня был инстинкт, и я мог читать между строк. Но я не мог работать так как Ленни Шрайер. Ленни напоминал игрока в шахматы, используя информаторов. Он говорил:«Этот парень будет ходить вокруг этого угла минут десять. Он будет одет в голубую куртку и бейсбольную кепку клуба «Yankee» (Янки) и при нем будет 100 унций героина». Парень, который только что купил героин у информатора Лени».
«В основном я был слоном в посудной лавке. Но у меня были таланты и никто не задавал мне вопросов по этому поводу, - Уотерс смеется. - Они могли спросить меня относительно моих методов, но не о подробностях. За двенадцать лет я делал дела и благодаря этому я был неодолим, и только Божьей милостью мне все удавалось».
«Я был тем, что называют абсолютно необузданной личностью, - объясняет он, - как ребенок, я учился тому как уберечь себя от страха. Мой отец был жестоким алкоголиком, и у меня развились страхи, что я не смогу стать нормальным человеком, и думал что парни будут говорить об этом в барах. В психологии это называется претенциозностью. Большую часть своей жизни я работал используя созданную легенду Фрэнки Блэка. Иногда я много пил, чтобы снять стресс. И я хотел умереть. Так я стал похож на манекена. Я медленно пролезал через вентиляционные шахты, которые вели в чью-нибудь квартиру, или я взбирался по пожарной лестнице многоквартирного дома, что бы попасть во внутрь. Я не позволял делать этого кому-то еще, потому что они только замедляли мои действия. Через полчаса такой работы мои руки начинали трястись».
«Другим из моих талантов была дача показаний в суде. Когда мне пришлось впервые давать показания, я сумел произвести впечатление и мне это понравилось, потому что у меня было полно грандиозных идей, которые я хотел применить к себе. И это было хорошо. Я мог дать показания по поводу расследования в Чикаго, - Уотерс широко улыбается, - они назвали нас «исполнителями арестов», Эдди Игену было так удобно. Он вошел в зал суда и выкрикнул: «Всем встать». И они это сделали. Он прошел на свое место и высказал еще одну ирландскую шутку перед тем как сесть на свое место, в то время как остальные стояли в благоговейном трепете».
Это не означало, что некоторые агенты не могли давать показания, добавляет он, особенно по крупным делам, куда могли быть привлечены более чем двадцать из них. Скажем агент Джой Блоу собрал множество важнейших доказательств, – что было необходимо для жюри, чтобы понять суть дела. Джо был отличный агент, но он словно застывал, когда был вынужден говорить перед большим количеством людей. В отличие от своего отчетливо говорящего партнера, я был оперативным агентом, которому они оба предоставили на рассмотрение свои заметки. Так я когда я писал заключительный отчет, гадая кто воспользуется записями.
«Так что вы можете себе представить огромную картину, - нервничает Уотерс, - это была война между добром и злом и мы утратили чувство реальности, это казалось очень значимым для нас если торжествовала юстиция, и в этом была катастрофа. Так скажите мне честно- Вы критикуете, тех кто не мог вести дела, только по моральным причинам, или потому что они были абсолютно к этому не пригодны? С другой стороны были оперативные агенты, которые знали что мы могли быть основной силой, потому что только так можно было предохранить нас от наплыва преступности, мы осознавали что наш опыт помогал искоренять ее всюду, где мы только пытались это делать .Равным образом агент мог вымогать деньги во время пребывания на посту и грубо обращать с самодовольными итальянцами из Бруклина. Ленни был лидером группы агентов и он говорил: «Мы должны научить этих парней тому что их отцы всегда знали- не надо мешать агентам».
«Мы знали что говорили. Например мы с Сельваджи, Хантом и Мендельсоном шли в общественный клуб, где околачивались эти типы. Ленни ждал на улице, - Уотерс улыбается, - помню как один из них пытался выпрыгнуть в окно, но я успел схватить его за лодыжку и начал тащить его внутрь. Держал одной рукой его лодыжку, я врезал ему по заднице биллиардным кием, чтобы он не дергался.. В то же время Ленни, находившийся на улице схватил этого парня за воротник и начал тащить к себе, мешая при этом другим. Мы усиленно боролись друг с другом и никто этого не знал. Мы только слышали как этот парень орал чтобы его взял кто-нибудь из нас».
Из-за этого Джордж Гафни назвал его работу «неортодоксальным методом». Прозвищем Уотерса было Фрэнки Блэк. Он был причастен к одному из самых известных дел ФБН- делу о французской сети 1962 года, в котором Энджи Туминаро получил наркотик от члена корсиканской банды «Les Trios Canards» Франсуа Скалья, канадца Жана Джехана и таинственного человека, известного как Дж. Мурен. После того как Энджи был отправлен в суд в мае 1962 года, его младший брат Фрэнки Туминаро унаследовал семейный наркобизнес и Уотерс был ответственен за это расследование, он неотступно следовал за ним в течение трех лет. В основном благодаря усилиям Уотерса, Туминаро был арестован 3 февраля 1965 года вместе с тринадцатью своими сообщниками, включая Тутса Шенфельда и Уильяма Пэредайза.
Приблизительно через шесть месяцев Уотерс, член клики Шрайера, которая противостояла клике Уорд-Дольче-Биэйс, был назначен лидером группы 4, несмотря на активные возражения заместителя Комиссара Джорджа Гафни.

ДЕЛО КАСТЕЛЛАНИ

Шесть недель спустя после ареста Фрэнка Туминаро, французская сеть сделала новый причудливый разворот. 16 марта 1965 года Фрэнки Уотерс докладывал, что в мае 1964 года, французский торговец наркотиками Морис Кастеллани доставил «достаточную сумму денег» своему приятеля из Canards, Франсуа Скагилиа в тюрьму Аттика в Верхнем Нью-Йорке, около канадской границы. (1) Как читатель помнит, Скалья был осужден в 1962 году по делу о французской сети которое базировалось на хлопьях героина обнаруженных в машине Жака Анджельвена, доставленной в Нью-Йорк на океанском лайнере - хлопья соответствовали тому героину, который был изъят у Тони Фука в Бронксе.
Глава округа Нью-Йорк Джордж Белк поручил расследование дела Кастеллани Международной группе Ленни Шрайера. И когда встревожившиеся тюремные власти Аттики оповестили ФБН, что Кастеллани навестил Скагилиа снова 25 сентября, Белк поручил дело своему близкому другу и бывшему напарнику Морти Бенджамину. Шрайер попросил Бенджамина ответить на запрос Хэнка Манфреди из Рима сделанного для доклада Джека Кьюсака в 1962 году, Джордж Гафни и Энди Тартальино описывали взаимоотношения Кастеллани с рабочим лидером Ирвином Брауном. Как сообщалось ранее ЦРУ прервало вмешалось в расследование ФБН в отношении Брауна в 1962 году, и как удалось выяснить Бенджамену, свободный профсоюзный лидер находился под надежным покровительством.
11 октября 1965 года Бенджамен докладывал, что Браун и Кастеллани прибыли вместе в Нью-Йорк рейсом 025 Эр Франс. Но Браун не зарегистрирован по форме I-94 в Службе иммиграции и натурализации и три бланка формы I-94 таинственным образом исчезли во время полета. Бенджамен сообщил, что Браун воспользовался «портовыми привилегиями» в аэропорту JFK в Нью-Йорке и спокойно миновал таможню без досмотра багажа. (2) Он также показал фото Брауна и Кастеллани таможенному агенту Джулиусу Замоски и попросил, чтобы таможенники следующий раз известили ФБН, когда лица, подозреваемые в контрабанде наркотиков, прибудут в Нью-Йорк.
Агенты ФБН во Франции также имели данные на Кастеллани и Брауна и 25 октября 1965 они докладывали Джеку Кьюсаку, теперь агенту по координации международных операций в штаб-квартире в Вашингтоне, что Кастеллани и Браун отправились в Нью-Йорк. Кьюсак уведомил об этом Шрайера и тот, проинструктировав, Бенджамина и эксперта по прослушиванию Нори Дарэма последовали за Кастеллани в тюрьму Аттика, где они собирались сделать запись его разговора со Скалья. Но никто не попытался проследить за Брауном. (3)
Кастеллани запланировал посетить Скалья в пятницу после Дня Благодарения и в четверг вечером, с позволения начальника тюрьмы Винсента Манкузо, Дарэм установил подслушивающие устройства в комнате посетителей тюрьмы Аттика. Но в пятницу в тюрьме было много посетителей, которые создавали большой шум, так что удалось сделать только достаточно слабую запись разговора между наркоторговцами. Бенджамин сумел случайно услышать что он сказал «Скалья дал Кастеллани указания о том как управляться с делами в Марселе, - рассказывает он. В докладе, датированном 30 ноября 1965 года, Бенджамин также упоминает, что Кастеллани добирался да Аттики и уехал обратно на такси с канадскими и американскими номерами (таксомоторная компания принадлежала местному помощнику регионального босса Мафии Стефано Магаддино), и удивительно, что «American Airlines» не имеет данных о регистрации Кастеллани, когда он летал на их самолете в Буффало и обратно.
Вернувшись в Нью-Йорк 27 ноября 1965 г., Кастеллани организовал запоздалую вечеринку в честь дня рождения Брауна в отеле «Beaux Arts». Впоследствии он встретился с множеством неизвестных людей, затем исчез из виду и предположительно вернулся во Францию. ФБН оборвало расследование, и «Малыш» Морис Кастеллани продолжал переправлять наркотики последующие семь лет, и ни разу не был задержан, факт, который говорит об особенностях отношений к нему, означал что ЦРУ хотело чтобы он сохранил свой бизнес. Это также объясняет таинственные исчезновения форм I- 94 и записей регистрации авиакомпании и только они могли предостеречь ФБН от продолжения расследования во Франции. Его неприкосновенность конечно была связана с Брауном, который благодаря ЦРУ, а скорее, - лично Джеймсу Энджелтону, – договорился о портовых привилегиях и обеспечил возможностью провоза контрабанды. Но Кастеллани имел покровительство и других сил. «Когда я вернулся в штаб-квартиру, - говорит Бенджамин, - я прочитал доклад где указывалось что Кастеллани был наперсником Папы». Согласно Тому Триподи, Кастеллани был также связан с различными группами в SDECE.
Важность бегства Кастеллани из Нью-Йорка в ноябре 1965 года и его возвращение к контрабанде наркотиков при поддержке ЦРУ и SDECE (и возможно - Ватикана) не нужно преувеличивать. Записи INS показывают, что Кастеллани посещал Америку в 1968 и 1970 годах, информация, имеющаяся в распоряжении DEA, показывает, что в этот период он тесно сотрудничал с Жан Клод Келла, французским поставщиком крупнейшего в Нью-Йорке наркоторговца Льюиса Сирилло. Записи DEA подтверждают, что Кастеллани был причастен к крупной группе наркоторговцев во главе с агентом SDECE Андрэ Лабаем (бывшим советником Моше Чомба в Конго) и Интерпол в 1970 году докладывал что он «имел взаимоотношения» с Полем Паскуалини, совладельцем бара в Мадриде, где собирались эмиссары Южноамериканской группы французов для встреч со своими европейскими компаньонами. (4)
Источником Паскуалини (и, наверное, Кастеллани) в 1966 году, был агент SDECE Андре Симонопьерри, один из двух корсиканцев, известных тем что приобретали наркотики в Индокитае. (5) Из своего дома во Франции, Симонопьерри посылал курьеров с героином в США с 1955 года, когда он снабжал им Гарри Стромберга. (6) Его покровитель и сосед Пьер Лемаршан командовал антиОАС-овскими силами в то время, как Симонопьерри сражался в Алжире, и руководил специальным отрядом по противодействию терроризму ОАС в Париже при генерале де Голле. (7) Но не менее важно и то, что французский ЦНО (Центральный отдел по наркотикам) докладывал в 1972 году, что Кастеллани сотрудничает с наркоторговцем Жозефом Синьоли и по прежнему связан с «Les Trios Canards». (8)
В то время как агент SDECE Морис Кастеллани и агент ЦРУ Ирвинг Браун исчезли из поля зрения, приближались два новых французских дела, которые подобно Кастеллани не давали покоя ФБН.

ДЕЛО НЕББИА


Дело Неббиа началось 14 декабря 1965, когда французские власти, основываясь на записи сделанной SDECE, рассказали агенту ФБН в Париже Вику Мария, что Луи Жак Доре из Сан-Паулу в Бразилии осуществляет тайные поставки Джо Орсини в Мадрид для «обеспечения максимального сбыта» наркотиков. (9) Французы знали, что Доре (как утверждалось в 21-ой главе) работает с Жаном Неббиа, руководившим делами Орсини в качестве связного с американскими торговцами, и что Неббиа приобретает героин, произведенный в тайных лабораториях во Франции, принадлежащих Ачилле Чеччини. Доре, Неббиа и Чеччини не входили в Международный список крупнейших наркоторговцев, однако, несмотря на это, французы получили информацию об этом за месяц до того как рассказали Мария - так что все что случилось позже явилось неожиданностью для главы Международной группы в Нью-Йорке Ленни Шрайера.
Как узнали французы, Доре прибыл в Нью-Йорк 8 декабря и Неббиа прилетел три дня спустя. После того как 14 декабря 1965 г. ФБН было проинформировано об этом, член Международной группы Тони Маньярасина нашел форму I-94 INS и выяснил, что Неббиа вполне комфортабельно устроился в отеле «Waldorf Astoria». Через час его телефон уже прослушивался и беседа Неббиа со своей любовницей Сюзанн Куэргу вывела ФБН прямо на Доре и его помощника Жозефа Нонсе Луккаротти.
На следующий день агенты ФБН проследили встречу Доре с Фрэнком Диогуардиа, главой сотрудничающего с Мафией профсоюза владельцев грузовиков в Майами. Корсиканец и американец были знакомы только неделю, но за это время Диогуардиа приобрел в лице Неббиа связь с французской сетью, унаследовав ее от своего близкого компаньона Санто Траффиканте, после того как ее предыдущий владелец, Арнольд Романо, был осужден по делу Эр Франс в Канаде. Диогуардиа вернулся в Майами 17 декабря и на следующий день Морти Бенджамен проводил Неббиа и Доре в аэропорт Ла Гуардиа. Заподозрив что что-то неладно, он позвонил в офис и рассказал Фрэнки Уотерсу, агенту по чрезвычайным ситуациям, о том, что произошло. Уотерс быстро помчался в аэропорт, и так как пассажиры были уже на борту, он предъявил свой полицейский жетон и попал в самолет. Он был вооружен и одет в свой неряшливо выглядевший свитер и рабочие брюки из грубой ткани.
«Как только мы прибыли в Колумбус, штат Джорджия, - рассказывает Уотерс, - я тут же позвонил в Нью-Йорк Ленни Шрайеру. Он поднял по тревоге местную полицию. Ленни отправил туда Тома Дагена, Нормана Матуоцци(новый оперативный помощник Белка), Фрэнка Сельваджи и нового агента, Джека Кьери. Кьери говорил по-французски и прослушивал разговоры в отеле «Waldorf». Мы ничего не знали о том, где находится героин и нашей задачей было найти его».
«Немного сокращу свой рассказ. Мы прервали свою погоню на машине. Сельваджи и я поехали вместе с полицией штата Джорджия и мы проследили французов (Неббиа и Доре) до мотеля «Black Angus» на шоссе Ветеранов. Они догадались, что мы следим за ними, так что они сначала повернули направо, а потом опять вернулись на шоссе. Мы все еще видели французов, и когда мы подъехали к мотелю, я увидел тень на балконе второго этажа и поблагодарил Бога. - Уотерс закатывает глаза, - я сказал водителю остановить машину, взял Сельваджи за шиворот и вытащил его из машины, и мы стали наблюдать. Затем мы залегли и притаились».
«Через какое-то время мы допросили управляющего мотелем, по поводу парня которого я видел. Его звали Сэм Дезис, и он был отставной армейский майор. Управляющий проводил нас в номер в тот момент когда он отсутствовал, затем мы арендовали машину и стали следить за ним. На следующий день мы проследили майора до универмага Гейлорда, где он встретил молодого человека . Я был в моем свитере, а Сельваджи одетый в длинное пальто напоминал графа Дракулу. Мы встали за стойкой и были на виду как изюм в рисовом пудинге. Но Дезис и Кондер не заметили нас, - смеется Уотерс, - мы увидели их, покупающих четыре чемодана, и последовали за ними, зная, что они наверняка замешаны. Мы проследили, как они погрузили эти чемоданы в фургон, принадлежавший молодому человеку, и следовали за ними через весь город до трейлерного парка около Форта-Беннинг, где молодой парень, уорент-офицер Герман Кондер, жил со своей женой».
«Мы обошли вокруг трейлера и тут к счастью я увидел как Кондер открыл днище чемодана. Он достал из холодильника наркотик и стал складывать их в чемодан, я быстро побежал на заправочную станцию через дорогу и позвонил Матуоцци в Атланту. Я сказал ему, что мы поймали на крючок плохого парня. Затем мы вошли в трейлер вместе с Сельваджи и арестовали Кондера, после этого мы нашли 190 полукилограммовых пакетов с героином. В конечном счете, Матуоцци прибыл и мы перевезли нашу добычу в комнату, позвонили в Нью-Йорк и сказали Ленни: «Мы взяли их! Арестовывайте всех!»
Через несколько часов, агенты ФБН арестовали Диогуардиа в Майами и Неббиа, Доре и Луккаротти в Нью-Йорке. 22 декабря, Вик Мария и Эмил Энджл, заместитель директора Центрального Бюро по наркотикам в Париже, арестовали Сэма Дезиса в его доме в Орлеане, Франция. Дезис имел отношение к Мафии и как вспоминает Мария, «от Дезиса мы получили информацию о военнослужащих которые переправляют героин в Америку и из-за этого Пентагон начал свое собственное расследование»
Из-за того, что военные подключились к расследованию, ФБН предотвратило появление расследования вытекавшего из дела Неббиа, так и не удалось узнать об этом, - до тех пор пока Доре не разоткровенничался в августе 1968 - что Орсини первый раз отправил Доре в Америку в 1959 году установить контакт с Бенни Индивильо, человеком Гамбино, действовавшим в Нью-Йорке и Техасе под покровительством Санто Траффиканте. ФБН не знало, что между 1959 и 1964 годами Доре поставлял до 90 килограмм героина в месяц для Индивильо и Арнольда Романо в Нью-Йорк. Они знали, что Романо связан с французской сетью, но они не знали, что это был Неббиа до декабря 1965, и ФБН никогда не слышало том, что Доре осуществлял свою поставки через Жана Буске и агента SDECE Мишеля Виктора Мертца, в то время когда Мертц был одет в униформу французской армии. Сотрудничество Доре с Мертцем и Буске продолжалось с 1960 года до сентября 1964, когда Орсини разорвал с представителем Пола Мондолони Буске и повернулся к Дезису. В 1968 году Доре разоблачил, что Мондолони являлся поставщиком для клана Франциски, но более важным было то, что в 1966 году Доре и Неббиа назвали имена Поля Мондолони, Мишеля Мертца, Ачиле Чечини и Марселя Франциски как «ответственных за торговлю наркотиками». (10)
Несмотря на обструкционизм военных, дело Неббиа дало возможность получить значительную информацию. Поиски лиц связанных с Неббиа выявили Альбера Дилона, президента Корсиканской ассоциации в Нью-Йорке и Блеза Жерарди, ресторатора и друга Филиппа де Восйоли, официально осуществлявшего связи SDECE с Джеймсом Энджелтоном в течение 1963 года. (11) Де Восйоли и Энджелтон часто обедали вместе в принадлежащем Жерарди ресторане «Rive Gauche» в Вашингтоне. (12)
Вдобавок агенты ФБН отыскали номер банковского счета Неббиа в швейцарском банке и установили его связь с финансовым менеджером Сами Хури, Хершем Гроссом. Несмотря на то, что Жозеф Луккаротти продолжал хранить молчание, расследование выявило его связи в Сан-Паулу и на Ямайке. Назначенный на должность в инженерном батальоне Форт-Беннинга, где он и был арестован, Герман Кондер стал главным свидетелем с отсрочкой исполнения приговора. Сэм Дезис и Фрэнк Диогуардиа были признаны виновными в июле 1966 года. Были выявлены связи Диогуардиа с Франком Дасти в Монреале, так же как и его получатели в Нью-Йорке - Арман Касория и Джозеф Маньяно. (13)
Последующее расследование выявило что Касориа снабжал Дженнардо Занфардино, Занфардино, так же как и Фрэнк и Джозеф Малициа (известные как братья Понтиак), Занфардино был объектом внимания Фрэнки Уотерса, и, согласно Тому Триподи, также ими будут братья Малициа.
Как уже писалось, ангел разведки в деле Неббиа вернулся чтобы не давать покоя ФБН. Ачилле Чеччини был арестован, но затем освобожден и вернулся к своему положению как поставщика героина для операций SDECE осуществляемых Мертцем., который продолжал контрабандно доставлять в Америку, по примерному подсчету до 500 килограммов героина ежегодно вплоть до 1968 года. Когда Мертц был в конце концов арестован в ноябре 1969 года, он провел в тюрьме только шесть месяцев, и как писала в статье «След героина» газета «Newsday», вскоре вернулся в свое поместье размером в 1,400 акров, в Лорье, Франция, под защиту своего патрона полковника SDECE Николя Фока. (14)
ЦРУ все знало о Мертце, но предпочитало смотреть в сторону. Этот факт стал очевиден после того как в октябре 1972 года, репортеры «Newsday» спросили Пола Найта по поводу Мертца. Агент ЦРУ, так по совместительству специальный агент ФБН по операциям в Европе, Найт, который занимался этими вопросами в течение двадцати лет, сказал, что никогда не слышал о нем.

ДЕЛО БЕН БАРКА

За два месяца до дела Неббиа, стало известно о другом деле французской сети, связанной с политическим шпионажем, в октябре 1965 был убит марокканский политический лидер, находившийся в изгнании Мехди Бен Барка. Но ничего не производило впечатления того что в деле Барка на заднем плане выделяется наркотический аспект и что ФБН сыграло центральную роль в его убийстве.
За несколько лет до бегства Барка в июле 1963 года, ЦРУ достигло соглашения с королем Марокко Хассаном II и руководством его секретных служб. Оно подразумевало, что Хасан давал согласие на использование ЦРУ марокканской военно-воздушной базы Кенитра для специальных операций в Африке и на Ближнем Востоке, взамен ЦРУ техническую помощь в обнаружении и устранении своих внутренних оппонентов, включая Бен Барка. Но Хассан подумывал помиловать Барка летом 1965 года и был согласен отправить его председателем на Межконтинентальном Конгрессе в Гаване в январе 1966 года, но реальные враги Барка были в ЦРУ, которые учитывали и его состоявшиеся визиты в Москву и то, что возвращение Бен Барка в марокканскую политику представляет угрозу безопасности интересов США в регионе. (15) Барка, который был социалистом, а не коммунистом, мог также иметь сведения о причастности SDECE и ЦРУ к торговле гашишем между Марокко и Францией - к примеру, через вышеупомянутую военную базу в Кенитре, - так что, этот маленький грязный секрет мог быть одной из причин заставлявшей обе стороны желать его смерти. (16)
Марокканские спецслужбы и французские гангстеры убили Бен Барка, но ЦРУ и ФБН подготовили для этого почву. Члены администрации де Голля опасались, что Барка сможет вернуться в Марокко и провести реформу правительства и были готовы допустить определенное вмешательство. Зная это, ЦРУ, через свои активы в марокканских секретных службах, в частности, генерала Моххамеда Уфкира, обнаружила имя Барка в списках отдела по наркотикам в Париже, и решило использовать это, как повод для его ареста во время его пребывания в Париже. Французы приняли на веру план ЦРУ взять его на крючок, но в то же время это было весьма спорными средствами устранения Барка. Кроме того, эта задача преследовала цель ослабление Шарля де Голля и усиление позиций его главного соперника премьер-министра Жоржа Помпиду. ЦРУ хотело видеть Помпиду преемником де Голля и этому предшествовало то, что он был осведомлен о планах ЦРУ подставить Бен Барка и убить его.
В этот период, агент ФБН Вик Мария тайно сотрудничал с агентами по наркотикам полиции Парижа Роже Вуато и Луи Сушоном. «Мы копировали их рапорты, - писал Мария, - и Кьюсак совершал регулярные поездки в Париж просматривать их каталоги».
К несчастью для Барка, его имя фигурировало в докладе касающемся контрабанды наркотиков. Мария скопировал этот доклад и отправил его Кьюсаку, а Кьюсак передал его ЦРУ. Но, вздыхает Мария: «Барка не был преступником. Он просто провел расследование, чтобы убедиться кто контролирует бюджет. Но этим воспользовались, чтобы решить проблему и шансы на успех возрастали».
Барка, тем временем, был выманен из своей резиденции в Женеве в Париж, соблазненный перспективой снять пропагандистский фильм. Его заманили в ловушку и 25 октября 1965 года в Париже, Сушон и Вуато, под руководством агента SDECE Антуана Лопеса, арестовали, возле известного кафе «Брассери-Липп» по обвинению в контрабанде наркотиков. Лопес в то время принадлежал у сотрудничавшей в ЦРУ фракции SDECE, лояльной Помпиду. Согласно проведенному репортером Хенриком Крюгером журналистскому расследованию, Помпиду лично способствовал назначению Лопеса на пост главы службы безопасности аэропорта Орли (где он оснастил жучками зал для VIP-персон), и обеспечил прикрытие его наркотической активности в качестве двойного агента.
Произведя арест Лопес и его компаньоны привезли Барка в парижский пригород Фонтан-Ле-Виконт, на виллу, принадлежавшую Жоржу Бушесейше, который был лейтенантом в корсиканской банде Жо Аттиа, и владел множеством злачных мест в Марокко. С виллы Бушесейше, Бен Барка перевезли в замок Шато д'Ано и передали в руки Bande de la Tour, тайной организации (возможно созданной генералом Буйе де Ла Туром, обеспечивавшим безопасность тюремной системы в Марокко во времена французского протектората), описанной информатором Вика Мария, Диком Джепсоном, «как южане из Компании республиканской безопасности». Как объясняет Джепсон, «замок имел ров и высокие стены и был окружен колючей проволокой. Это было изолированное место, куда помещали арестованных политических деятелей, тут например провел какое-то время первый алжирский президент Бен Белла, а также семь или восемь других политиков».
Согласно Джепсону, марокканцы подвергли Барка пыткам, от которых он скончался в Шато д'Ано. Но как сообщала 10 января 1966 г. в своей статье, газета «L’Express», генерал Уфкир убил Бен Барка в другом месте. Статья, основывалась на материале, переданном членом Лионской банды Жозефом Зурита, и которая была несомненно была дезинформацией ЦРУ, и была в значительной степени достоверной, и высказывала предположение, что это не могло там произойти. Это само по себе интересно, но для обсуждаемой в этой книге теме имеет значение то, что сразу же после передачи материала для статьи Жозеф Зурита получил американскую визу. Зурита обозначил свой адрес как «рю де Добропол 10». Когда был арестован Жан Неббиа, у него в документах был указан тот же адрес, который указывал на связи с группой наркоторговцев. До прибытия Зурита в Нью-Йорк он встречался с 20 по 26 апреля, почти ежедневно, с Морис Кастеллани, что говорило о его связях с Неббиа, Мертцем, Мондолони и Франциски. (17)
Эти впечатляющие факты подкрепляют то, что ЦРУ, через Кастеллани и других наркоторговцев манипулировало политическими процессами во Франции. И благопристойные агенты ФБН чувствовали досаду. Как с сожалением рассказывает Вик Мария, «у меня был корсиканский информатор в банде Аттиа, который говорил что Аттиа определенно не связан с наркотиками. Но ЦРУ рассматривало его, если бы он был замешан. Так они действовали. Они были впереди тебя, затем они говорили чтобы мы сдерживали свое рвение, если дело было связано с сотрудничеством с французскими властями, особенно такое, как дело Барка».
С другой стороны успешное уничтожение Бен Барка помогло убедить агентов ФБН в возрастании роли ЦРУ и его содействии в расширении бреши между враждующими фракциями в SDECE, в которые как утверждал Энджелтон проникали русские агенты.
Подозревая что ЦРУ могло быть причастно к убийству Бен Барка, через двойных агентов внутри SDECE, де Голль снял с должности шефа SDECE, Поля Жаке. Он не знал, что план ЦРУ «включал бесспорно отделы французской разведки…. Людей близких де Голлю». (18) И в связи с этим дело Бен Барка обеспечивало после смерти де Голля укрепление Помпиду, благодаря удачному использованию ЦРУ своих отношений с ФБН.
Другим важным результатом дела Барка было то, что Жозеф Зурита, предавший материал от ЦРУ для статьи в «L’Express», основал в Нью-Йорке новую сеть торговли наркотиками через Мориса Кастеллани. Он действовал от лица всплывшей Лионской банды, которая в основном занималась вооруженными грабежами, но в 1965 году перешла к более прибыльной деятельности по торговле наркотиками. И через несколько лет на этой сцене появилась новая сила, соперничающая с корсиканцами. (19)

НОВОЕ ЛИЦО ФРАНЦУЗСКОЙ СЕТИ

Изменение лица французской политики отражало перемещение корсиканских наркоторговцев в Латинскую Америку и появление в Париже Лионской банды. Франсуа ле Моель и парижская бригада расследований раскрыла эти банды, состоящие в основном из французов и причастных к торговли наркотиками Сформированная в 1964 г для разгрома банд вооруженных грабителей, бригада ле Моеля выяснила, что в 1965 члены Лионской банды в течение двух недель доставляли контрабандой героин в Нью-Йорк. Тогда же полицейские узнали о семи фальшивых паспортах приобретенных в Бельгии, было организовано наблюдение за семью подозреваемыми в аэропорту Орли. Первые аресты были произведены через десять дней в конце ноября 1965 года и тогда же выявлены контакты Лионской банды в Нью-Йорке, Испании, Монтевидео и Монреале. Нью-йоркский покупатель Освальдо Альфонсо также был замешан в этом деле, и связан с параллельными группами Доминго Орсини и Джеком Гросби. Бригада французской полиции выяснила это без помощи ФБН, раскрыв новых участников французской сети. Это продемонстрировало стремление части французских властей бороться с торговлей наркотиками во Франции. (20)
После избрания Помпиду президентом Франции, Франсуа ле Моель примет на себя ответственность за расследования дел связанных с наркотиками и с 1972 по 1974 г при помощи Пола Найта, нанесет сокрушительный удар, раз и навсегда по криминальным элементам французской сети без вовлечения в это разведывательных служб других стран. Но это произойдет через несколько лет, а в середине 1960 годов французская сеть процветала, в основном за счет использования ее в политических целях SDECE и ЦРУ.
В деле Бен Барка ЦРУ использовало Вика Мария и Джека Кьюсака в фабрикации клеветы и содействии в убийстве политического врага. Прикрывая от расследования ФБН Ирвинга Брауна и Морис Кастеллани, ЦРУ также сделало возможным встречу Кастеллани с Жозефом Зурита и установило свои контакты с этой новой французской сетью, в том числе и с Лионской бандой. Со своей стороны SDECE покровительствовало Мишелю Мертцу с марта 1961 года, когда он первый раз отправил 100 килограммов героина спрятанных в «ситроене» на корабле в Нью-Йорк. Вторую партию товара Мертц отправил в октябре 1961 года, и по иронии судьбы он мог быть источником французского дела 1962 года. (21) Возможно либо Мертц, или его курьер Жан Моне или Морис Кастеллани были тем самым таинственным Муреном.
Думаю также SDECE записывало разговоры своих собственного агента Ачилле Чеччини, и произвело дело Неббиа. Эти действия были предприняты в ноябре 1965 года, следом за скандалом по поводу убийства Бен Барка; и что последовательность развития событий говорила о том, что возможно индивидуально Мертц и про де-голлевская фракция в SDECE пожертвовали Неббиа для того что привлечь общественное мнение к роли ЦРУ и Армии США, - которая выявилась в связи с разоблачением в Сайгон майора Хоббса, - в торговле наркотиками в Юго-Восточной Азии. Но это объяснение не более чем спекуляция. Как говорит Фрэнк Сельваджи «Французы отправляли сотни кораблей, затем они сдали нам Кондера. Мы не предполагали такого начиная этого дело, множество людей в итоге потеряло голову».
Временный конец хороших отношений с французами, был не только ценой которую заплатили американские службы по борьбе с наркотиками за причастность к делу Барка; агент Таможни Жак Чангу, и агент ЦРУ под прикрытием по совместительству, был снят со своей должности, а его преемник отказался от сотрудничества с Виком Мария. Мария фактически был изолирован до того момента, когда партер Джорджа Уайта по проекту Лючиано, Джон Хэнли, прибыл в Париж на должность представителя Секретной Службы. Хэнли вероятно настойчиво потребовал от ЦРУ, запретить Джеку Джепсону сотрудничать с ФБН, в качестве нового информатора Мария. К счастью он нашел одного. Греческий фотожурналист, живущий в Бельгии, Константин Фондукян, свободно владеющий семью языками. Благодаря смелости и инициативе Фондукяна, - и при помощи агента SDECE Лопеса, - Мария получил серьезную информацию, в частности о Лионской банде и французской группе Рикора в Южной Америке.
В то же время, король корсиканских наркоторговцев Пол Мондолони, продолжил передачу Марселю Франциски их сделки с организацией Орсини-Спирито. Из всех корсиканских кланов только Франциски имел покровительство во Франции до 1965 года. Большинство из занимающихся торговлей наркотиками корсиканских кланов были преданы де Голлем и в 1964 году бывший ветеран SAC Арман Шарпантье, - член Французской группы Рикора, - пытался убить французского президента во время его визита в Аргентину. (22)
Зная, что тайная война против ЦРУ, вместе с его бывшими корсиканскими союзниками распространилась на Южную Америку, де Голль в 1965 назначил Доминика Поншардье (бывшего шефа своей личной охраны) послом в Боливию, и представил полковника Рожера Барберо (бывшего шефа состоявшего из корсиканцев, антиОАСовских Черных коммандос в Алжире), как посла в Уругвай. (23) ЦРУ, которое было тесно связано с каждым диктатором в Латинской Америке и не приветствовало это проникновение в чужие владения. 12 июля 1966 года была взорвана кокаиновая лаборатория в Монтевидео и убит главный химик Рикора, Луис Гомес Агилера, в июне 1966 года. (24) Все корсиканцы, обладавшие мандатами SDECE и SAC, собрались в Клубе бывших военных в Буэнос-Айресе готовые к схватке. Наиболее известным из вновь прибывших был Кристиан Давид. Бывший агент SAC, Давид убил убийцу Робера Блемона в конце 1965 года, в то время как преемник Блемона в «Les Trios Canards» Морис Кастеллани под наблюдением ФБН посещал тюрьму Аттика. Тем не менее, будучи членом банды Гуэрини, Давид был двойным агентом, выступавшим на стороне Франциски, и соответственно против Гуэрини, с одобрения личного советника де Голля по этим сомнительным делам, Пьера Лемаршана. (25)
В развитии можно связать убийство Блемона с поддержанным ЦРУ убийством Мехди Бен Барка, Давид застрелил полицейского инспектора Мориса Жильбера 2 февраля 1966 года. Обстоятельства были связаны с разоблачениями. Во время расследования убийства Бен Барка, Жильбер говорил что подозреваемый находиться в ресторане «Сен-Клер» в Париже. Когда прибыл Жильбер, он нашел там Давида играющего в карты с Белкасемом Мешером, «Заместителем префекта полиции». Согласно Хенрику Крюгеру «Когда Жильбер пригласил Давида в штаб-квартиру полиции, чтобы задать ему несколько вопросов, Мешер стал протестовать. (26) Давид вынул свое удостоверение SAC, но Жильбер бросил его на пол». И тогда Давид выстрелил в Жильбера и убил полицейского. После чего он бежал в Уругвай, где от имени Барберо, он проник в революционную группу Тупимарос, занимаясь вымогательством и рискованными предприятием в наркоторговле с Французской группой Рикора.
ЦРУ было готово и ожидало наплыва беглых корсиканских убийц и наркоторговцев. Глава резидентуры в Уругвае, Джон Хортон, до этого три года работал в Гонконге и понимал главную роль которую играет самофинансирование войн за счет контрабанды наркотиков. Через несколько недель после прибытия в Уругвай Хортона, работающие под контролем ЦРУ уругвайские силы безопасности, прилагающие старания чтобы сдержать Тупамарос и выявить их зарубежные связи, смогли не допустить проведения Континентального Конгресса солидарности с Кубой в Чили, где Че Гевара по слухам содержал лабораторию по производству кокаина для китайских коммунистов. (27)

СЛЕД ДЕНЕГ

Ничего из описанных и имеющих отношение к политике случаев торговли наркотиками не было возможно без финансовой поддержки со стороны теневых дельцов. Министерство финансов осознавало что деньги от продажи наркотиков перемещаются в Южную Америку и что в июле 1966 года брокер Мейера Лански, Джон Пульман был в Боготе, где торговался по поводу приобретения прибыльной горнорудной компании. Боливийское рискованное предприятие Лански было, согласно профессору Алану Блоку «было частью детально продуманной криминальной сети в бизнесе», что позволяло проявлять определенную гибкость в перемещении средств и отмывании фондов для субсидирования предприятий в США, Европе, и Карибском регионе. (28)
Отслеживание наркодолларов Мафии было существенным в разрушении Французской сети и след денег неизбежно приводил к Мейеру Лански, главному банкиру Мафии с 1930 года. Известно, что он вложил 10 млн. $ в недвижимость в Италии через Banque de Credit International (BCI) в Женеве. Проблема была в том, Тибор Розенбаум, владелец банка, был агент МОССАД. Он состоял в тесных отношениях с итальянской королевской семьей и Джеймсом Энджелтоном и был связан с его институтом отмывания денег для латиноамериканских клиентов Зарубежной инвестиционной службой (IOS). (29) Основанный Бернардом Корнфилдом и являясь одной из главных компаний ЦРУ, IOS был международным совместным фондом для анонимных инвесторов, и кроме того обслуживал израильские и вьетнамские облигации. Работники IOS основали компанию через умную схему «справедливого партнерства» освобождали ее от контроля со стороны Биржевой комиссии по безопасности. Главным советником Корнфилда, был Тибор Розенбаум, «один из швейцарских банкиров организованной преступности». (30)
Деятельность Розенбаума и его связи подчеркивали вовлечение МОССАД в международную торговлю наркотиками и их несомненное субсидирование рискованных предприятий Лански в Акапулько, где бывший президент Мексики в 1946-1952 гг., Мигель Алеман, развивал целую сеть отелей и казино. Алеман работал вместе с кузеном итальянской принцессы Беатрис (их, конечно, представил друг другу Розенбаум), и помещали свои деньги на счета в Banco Mercantil de Mexico, корреспондирующий банк Банка Леуми, крупнейшего банка Израиля, который также использовался для отмывания денег полученных от торговли наркотиками. Как писалось в докладе Dope inc., директор Банка Леуми был членом Совета директоров Banque Credit International в Женеве и владельцем компании, которая поставляла бриллианты из Израиля и Гонконга – также безупречный канал для контрабанды наркотиков. (31)
Джеймс Энджелтон один располагал израильскими счетами: и через свои отношения с итальянской королевской семьей, Розенбаумом, Чарли Сирагусой, Хэнком Манфреди и Марио Бродом, ему было известно о роли Лански, как главного банкира Мафии в Карибском регионе - где главный помощник Лански из Лас-Вегаса, Мо Далитц, открыл счет в Castle-Bank, (32) - а также в Мексике, где друг Энджелтона, Уинстон М. Скотт, был главой резидентуры и конечно следил за помощником Лански, бывшим мексиканским президентом Мигелем Алеманом. И конечно и Энджелтон и Лански были темными звездами шпионажа и владели финансовыми аспектами международной наркоторговли.
Федеральные правоохранительные органы знали обо всем этом, и что престижная Mary Carter Paint Company решила построить курортный отель на острове Парадиз на Багамах в 1965 году. По началу все было легально, когда компания объединилась с Уоллесом Гровсом, чтобы открыть казино, прокурор Роберт Пелокуин, тогда же начал расследования по делам о торговле наркотиками в Пуэрто-Рико вместе с ФБН. В своем докладе Пелокуин характеризует ситуацию как «приготовление» сливок для Лански. (33) Но предприятие все же возникало, потому что ЦРУ предоставило работу Гровсу и Майку Маклейну, управляющему принадлежавшего Лански Miami Beach Dinner Club, дав взятку багамскому правительству. Действительно предприятие только было впереди, Пелгоуин и бывший судья Уильям Хандли покинут государственную службу и присоединятся к спекуляциям, основав частную компанию по обеспечению безопасности Resort International, компании, которая является собственником отеля и казино на острове Парадиз. (34)
С усилением вмешательства ЦРУ, Мафия омывала свои деньги на Багамах, Лас-Вегасе и Мексике; переправляя наличность в Майами где Лански и разделял среди инвесторов. Лоточники, включая Бенни Сигелбаума (партнера личного секретаря Бобби Бейкера), и Сэливана Фельдмана, близкого помощника Джона Пульмана и Тибора Розенбаума, работавших в связи с Лански и IOS. (35)
Лански был финансовым связным, и десятилетия ФБН держало его под наблюдением, тщетно надеясь привязать его к незаконной торговле наркотиками. В ноябре 1965 года, - в середине дел Кастеллани, Неббиа и Барка и с появлением Лионской банды, – Эл Гарофало написал рапорт о помощниках Лански из французской сети в Ницце. Основываясь на документах штаб-квартиры ФБН, в которых содержалась информация о том, что «человек-вывеска» (лицо, не имеющее досье преступника и используемое гангстерами для достижения определенных целей) Лански, путешествовал по миру и приобретал наркотики, заключая сделки с боссами наркоторговых операций. (36) Но смешанные фонды МОССАД, ЦРУ и Мафии в различных оффшорных банках предоставляли криминальным лордам надежный щит. Когда это приводило к Мейеру Лански, ФБН было бессильно. Оно могло делать то, что делало и раньше многие годы, расследовать дела отдельных наркоторговцев.

ВЗГЛЯД АГЕНТА НА МАРСЕЛЬ

В 1965 году Боб Дефо заменил Эла Гарофало в Марселе. Поступив на работу в ФБН в 1960 году, Дефо был достаточно талантливым агентом и в 1962 году, он посещал школу прослушивания и тайной работы в Форт Холлабайрд. «Впоследствии я делал работу в Чикаго которая считалась невыполнимой», - говорит он с улыбкой.
«Моим боссом был Пэт Уорд, - говорит Дефо, - и однажды меня пригласили к нему, обычно это означало для вас какие-то неприятности. Но он сказал, чтобы я позвонил Джону Энрайту оперативному помощнику в Вашингтоне. Энрайт сказал: «У вас французское имя. Вы говорите по-французски?» Я сказал, что изучал французский в колледже и он ответил что это хорошо и что я поеду в Марсель на смену Элу Гарофало. Он сказал, что вероятно наверное поеду на курсы повышения квалификации в Берлитц, куда я отправился. ФБН платило только половину за мое обучение. Позднее я обедал с Тони Полом, и мы говорили по-французски, и я прошел испытание. Я только что купил новый T-Bird, Кьюсак сказал продать его. Когда я спросил о моем соответствии, он сказал «Ты один, избавься от всего». Они предполагали что я пробуду там шестьдесят дней. Таковы были обстоятельства моего назначения в Марсель.
«Я прибыл туда в июле 1965 года и быстро сориентировавшись, начал работать. Моей работой было идентифицировать и работать в условиях местной коррупции, сбирать разведывательные данные о поставках и позволять им войти в зону контроля ФБН, затем проводить изъятие наркотиков и арестовывать торговцев. Или давать возможность наркотикам поступать, с целью сбора добавочной информации и обеспечения арестов крупнейших торговцев на пути доставки. Я также был направлен туда для проникновения в корсиканские преступные сообщества, что оказалось сделать весьма трудно Напомню, что в эти дни де Голль финансировал свои политические акции через торговлю наркотиками. Многие из наркоторговцев были героями Сопротивления, которые тайно работали вместе со SDECE в странах откуда они привозили наркотики, и их нанимали для работы в тех местах, куда SDECE официально не могло послать своих людей. SDECE действовали как канал передачи для корсиканских наркоторговцев за границей и де Голль обеспечивал им защиту. Как результат граница между разведкой и наркобизнесом оказалась стертой».
«В последствии де Голль позволял агентам ЦРУ шпионить за своими внутренними операциями, так всякий раз когда я пересекался со SDECE, включая торговцев как их наемных сотрудников, я рисковал быть заподозренным в шпионаже. Это все соприкасалось. SDECE имело свой отряд наемных убийц, которой использовал де Голль, чтобы заставить замолчать своих врагов, и каждое утро я искал бомбу под днищем свой машины. Но при этом мне удавалось устанавливать важные контакты, в том, числе и со SDECE, французская телефонная служба принадлежала государству и когда мне требовалась запись переговоров, я обращался в SDECE и они мне ее предоставляли. Они могли оснастить прослушивающими устройствами все 200 номеров в отеле если вы этого хотели».
«В Марселе я сотрудничал с двумя представителями Судебной полиции Франции, которые являлись детективами, расследовавшими дела о наркотиках: Клод Чаминадас и Антуан Барбацца. Они пытались выглядеть американцами (один из них ошибался в этом), но трудность состояла в том, что их шеф, комиссар Гюго, запрещал своим людям работать с нами. Так что нам приходилось встречаться за городом, в самых невероятных местах, так чтобы никто не узнал об этом. Мы работали над нашими делами, они поставляли мне информацию, и возвращаясь я давал им также отдельные вещи, которые мог получить через американские каналы, такие как туалетная бумага из РХ или амуниция летчиков в военно-морской базы или револьверы 38-го калибра». (37)
«Другие проблемы были незначительны. Во Франции не было наркоманов, которые могли бы нас заинтересовать. Их проблемы были в отсутствии предметов первой необходимости. Они жили в тесных квартирах, напоминавших многоквартирные дома в Нью-Йорке и стыдились вас туда приглашать. Всякий был задействован на черном рынке, встречая конец своей карьеры, и в начале 1967 года мы предприняли операцию против представителя французской таможни, Томаса Магоцци. В нашем распоряжении оказались фотографии, на которых он обменивал небольшую партию, состоящую из 86 унций морфийной основы, которая была доставлена на турецком корабле «Карадениз». Он был арестован, но у него был друг в Марселе майор Гастон Деффере, так что его наказанием ограничилось только отстранением от причалов, но он продолжал обменивать морфийную основу. Вместе с ним был арестован и Эдуард Тоудаян, ключ к турецкому концу цепочки в преступном бизнесе».
«Было трудно использовать информаторов во Франции, так что мы зависели от Дика Салми в Стамбуле и Денниса Дейла в Бейруте, они поставляли разведывательную информацию, в которой мы нуждались. Мы сосредоточили внимание на трех турецких судах, - «Аскиндрини», «Карадениз» и «Акдениз», - которые перевозили сотни килограммов морфийной основы. И мы платили наличными информаторам в долине Бекка в Ливане, в обмен на использование автомобильных номеров. Так мы провели множество дел, включая Арбузное дело, когда Хасан Сахин путешествовал из Стамбула через Болгарию в Триесте, Италия».
«Арбузное дело началось в апреле 1966 года, когда мы узнали от Салми, что Хасан покинул Стамбул. Но мы не знали, что можем его потерять, у нас не было возможности проследить его в странах Восточного блока. Мы оповестили пограничные власти, и Хэнк Манфреди, который прибыл в Триест, известил нас о том, что грузовик Хасана пересек итальянскую границу в сентябре, тогда же я и Чаминадас отправились в Италию. Мы сопровождали Хасана через Италию и Швейцарию до французского пограничного пункта Сент-Жюльен, где он въехал во Францию».
«Грузовик Хасана был загружен арбузами и проехал ужасно длинный путь из Турции во Францию только для этого», Дефо продолжает «Мы были уверены, что морфин находиться в грузовике и мы брали его по частям. Мы потратили два дня, чтобы обнаружить двойные борта в машине. Внутри было 525 килограмм опиума и 54 килограмма морфийной основы, упакованной в канистры из-под масла «Шелл». Конфискация груза вывела нас на крупнейшую лабораторию, владельцем которой был Жорж Калме, который был арестован в 1969 году. Это был крупный успех, несмотря на то что комиссар Гюго был взбешен тем, что Салми использовал автомобильные номера. Он чувствовал, что кто-то дал ему кредит и он ему должен».
«Если бы мы не перехватили груз, то поставка дошла бы до места назначения и грузовик вернулся бы в Турцию с грузом бельгийского оружия, которое турки продавали курдам в Иран. Так международная торговля оружием пересекалась с торговлей наркотиками. Все наши лучшие информаторы были торговцами оружием, которые часто были довольно богаты и очень влиятельны, и также поставляли золото и бриллианты. Некоторые также были банкирами. Они имели огромное политическое влияние, и в качестве наркотических агентов были полезны ЦРУ: наши источники часто поставляли им принципиально важную информацию Подобно ЦРУ, наркотические агенты предпринимали тайные операции. Мы выступали в качестве наркоторговцев. Правда разница была в том, что в этих странах мы были легально. И не только в тех, где мы действовали, мы могли сотрудничать с полицейскими агентствами по всему миру, практически во всех ключевых странах. Через наши источники в полиции и разведке, мы могли получать информацию обо всех и обо всем (или фабриковать обвиняющие доказательства как в деле Бен Барка). Так ЦРУ прыгнуло в подготовленное нами стремя».
«Когда я прибыл в Марсель, боссом в Риме был Пиццини. В то время все дороги вели через Рим, но в 1966 году, я прибыл напрямую в Марсель. Хэнк Манфреди был тогда заместителем Пиццини, но так он еще работал на ЦРУ он всегда был в офисе человеком номер 2. Мы работали с ЦРУ тайно, но Хэнк Манфреди и Пол Найт все время были с ними. Хэнк был особенно поразительной личностью, - говорит Дефо с уважением, - он был моим наставником, когда я приехал впервые. Он звонил мне два или три раза в неделю узнать как у меня дела, и когда он вернулся в Штаты в 1967 году, он спросил, хочу ли я быть его помощником в зарубежном отделе. Знаете я бы работал с ним, но я был оперативным агентом и предпочел остаться».
Несмотря на изменение маршрутов контрабанды наркотиков, итало-корсиканские связи до сих пор оставались важнейшей осью, и вскоре после того как Дефо прибыл в Марсель, Билл Даркин из Мексики отправил ему Джо Каталанотто, почтенного контрабандиста, ставшего информатором. Родившись на Сицилии, Каталанотто к зрелому возрасту стал одним из крупнейших наркоторговцев в Детройте. В 1952 году против него было выдвинуто обвинение в распространении наркотиков и он был депортирован в Италию в 1957 году, но он бежал оттуда на Кубу. Он провел несколько лет на Кубе, но после требований Чарли Сирагуса его депортировали назад в Италию в 1959 году. Затем он снова бежал, на этот раз в Мексику, где он сблизился с Даркиным став работать на него в качестве информатора. «Он сказал старику, что не может использовать его в Мексике, но если он поедет в Марсель и окажет там помощь в расследованиях ФБН, Бюро попытается помочь его возвращению в Штаты», - рассказывает Дефо. Каталанотто согласился и начал поставлять полезную информацию о сицилийских и американских мафиози и их корсиканских партнерах, и о вовлеченности Мейера Лански в процесс отмывания денег от торговли наркотиками.
«Старый Джо был специалистом и я быстро договорился с ним. Я помню День Благодарения в 1966 году, мы готовили индейку у меня дома и были одни. Он рассказывал о своей семье и о том как ему одиноко. У него была дочь, которая была больна полиомиелитом и жила с его семьей в Мичигане». Дефо делает паузу. «Я помню как он плакал, когда я вернулся из Мадрида и привез ему медальоны Черной Мадонны, которые мы послали его дочери и его семье».
При помощи старого Джо, Дефо провел в Марселе три года, проведя несколько больших расследований, несмотря на вмешательство ветерана марсельских наркодетективов Робера Паскве, который согласно Дефо «хотел убрать нас отсюда». Другой проблемой было то, что никто из штаб-квартиры не интересовался нами. Дефо поясняет, «У нас был опасный бизнес, с парнями которые могли делать любые дела. Вы работали один и они могли убить вас. Это как (Hobbes War) что была задумана Шрайером и Уотерсом: парни, которых могло замкнуть были способны на все».
Некоторые из этих ребят в свое время поставили в критическую ситуацию Энди Тартальино во время его расследования.



24
НОВЫЕ ВАРВАРЫ

«Новый варвар не является грубым жителем пустыни, он не выходит из хвойного леса: он размножается на фабриках; корпоративные компании, университетские города взрастили его разум, и многие журналы поддержали его убеждения»

У.Х. Оден «Беспокойный век»



В постэнслинджеровскую эру наркомания в Америке стала расти достаточно быстро в пересчете на душу населения. Возросло потребление героина, но это было, - правда, ограничено только негритянскими гетто, в то время как широко распространялось нерегулируемое производство наркотиков, - таких как «Черная прелесть», сильнодействующий амфетамин, производимый в Мексике - где он был легкодоступен и стал наиболее распространяем в Америке. Так, по сложившемуся мнению, распространение амфетаминов, барбитуратов, марихуаны и ЛСД - любые из них могли спровоцировать молодежь из пригородов на иррациональные акции в форме бунтов за гражданские права, свободу слова, и антивоенные выступления.
Старая гвардия в ФБН смотрела на контркультуру холодными глазами: верхи и низы были регуляторами проблемы, марихуана «детский» наркотик, ЛСД это отклонение от нормы. Что еще они могли сказать? Как рассказывал ветеран ФБН агент Мэтт Сейфер: «Конгресс предложил Энслинджеру взять под свою юрисдикцию барбитураты и сильнодействующие препараты, но он отверг это предложение. Он сказал: «Если вы включите их в свой список, то у вас никогда не будет с достаточном количестве тюрем, даже если вы используете армию и флот».
Придерживаясь в основе своей деятельности ортодоксальности Энслинджера, ФБН было не расположено приспособиться к быстрым социальным изменениям, что было истолковано как признак старения, и процесс демонтажа этого механизма начался в январе 1963 года, когда администрация Кеннеди сформировала Комиссию Преттимена для изучения возрастающей проблемы опасных наркотиков. В отличие от научных исследований которые проводились под надзором Энслинджера, Комиссия Преттимена использовала распространенную информацию из различных источников, включая зарубежные документы и критические замечания Энслинджера. Так, в докладе представленном 5 апреля 1963 года, Комиссия определила семь путей реформирования федерального законодательства о наркотиках, включая рекомендации Министерства здравоохранения и социального обеспечения которые предполагали установления ответственного контроля за использованием лекарстви курильщиками марихуаны. (1) Также предполагалось улучшить обучение агентов ФБН и осуществлять тесную кооперацию между Бюро и Министерством юстиции – предложение, которое проворный Джордж Гафни охарактеризовал как «группу несоответствий». (2)

БЮРО ПО НАРКОТИКАМ ЗЛОУПОТРЕБЛЯЕТ КОНТРОЛЕМ

Несмотря на то что консервативное наследие ФБН высмеивались либерально настроенными представителями колеблющегося среднего класса, их бюрократические противники почувствовали запах крови, и в 26 ноября 1964 года Администрация по контролю над продуктами питания и лекарствами (ФДА) и ее комиссар Джордж П. Лэррик заявил на пресс-конференции, что организованная преступность занимается распространением таблеток нейролептиков (препаратов стимулирующую деятельность нервной системы) в качестве «основного направления» своей деятельности. (3) Обвинения Лэррика напрямую бросали вызов ФБН, так как ФДА принимала на себя ответственность за растущие проблемы связанные с производством лекарств. Но Комиссар Генри Джордано предпочитал придерживаться фундаментальных основ и отклонил предложения упростить задачи ФБН. Учитывая это президент Линдон Джонсон предложил Конгрессу найти приемлемое решение.
Для перспектив ФБН, время выбранное для президентского предложения не могло быть плохим, оно прозвучало после того как Комитет по междуштатной торговле отслеживал дело начатое ФДА по поводу использования препаратов нейролептиков, производимых в штате Виргиния. Лоуренс «Джерри» Стрикер, тайный агент ФДА осуществил закупку 250 препаратов у десятка распространителей из трех организаций на Восточном побережье. Распространители использовали для продажи стоянку грузовиков и приобретали таблетки через работающего с ними врача, который получал товар по почте от ряда оптовых поставщиков.
Дело Стрикера подчеркивало возрастание новых проблем с фармацевтическими препаратами, и способствовало вступлению в силу поправок к положениям о контроле над использованием лекарственных препаратов, которые дали возможность ФДА регулировать производство и распространение лекарств воздействующих на центральную нервную систему оптовыми поставщиками. Нерегулируемое распространение этих препаратов теперь считалось незаконным и в феврале 1966 года Бюро по контролю над распространением лекарственных препаратов.(BDAC) разработало процедуру, смягчавшую силовые методы ФДА. Агенты BDAC могли носить оружие и производить аресты. Их работа заключалась в том, чтобы определять местонахождение тайных лабораторий и выявлять междуштатных торговцев, отслеживать регистрацию и оснащение производителей лекарственных препаратов и их распространителей и контролировать деятельность аптек и врачей которых подозревали в поставках лекарств на черный рынок.
Джон Финлэйтор, главный администратор Управления служб общего назначения, назначен на должность директора BDAC по рекомендации Майка Акри, главы Инспекции Службы внутренних доходов (IRS) (Акри если читатель помнит, был партнером Энди Тартальино по внутренним расследованиям деятельности ФБН по линии министерства финансов.) Финлэйтор не имел опыта работы в области законодательства по наркотикам и его подход придавал особое значение использованию современных технологий управления, обучение, исследования и общественное просвещение, наряду со стандартным уголовным расследованием. Придерживаясь этой методики, Финлэйтор заполнил основные должности в штабе BDAC профессиональными менеджерам пришедшими из таких организаций как Министерство транспорта, министерство труда и Национального института психического здоровья. Он взял на работу несколько квалифицированных агентов ФБР для проведения уголовного расследования и в развитии соответственно с ЦРУ, он нанял главного химика ФДА доктора Фредерика Гарфилда, сделав его свом заместителем по науке и технологиям. Связи Гарфилда с ЦРУ гарантировали, что шпионское ведомство будет продолжать осуществлять контроль над своими экспериментами в области наркотиков. (4)

ПЕРЕБЕЖЧИКИ ОЩИПЫВАЮТ ЦЫПЛЯТ

В течение тридцати шести лет ФДА, получала похвалы, не бросая вызов ФБН. Причина были на самом деле легко объяснимы: было только два десятка агентов в центральном следственном аппарате ФДА и они постоянно просили содействия агентов ФБН, маршалов, полицию штата или местную, для того чтобы произвести аресты. Так просто подписью президента BDAC предоставили возможность иметь множество агентов, большой бюджет как и ФБН. BDAC не была дефектной организацией и ортодоксально устаревшей или унаследовавшей бюрократическое соперничество с кем-нибудь. Как часть своей прогрессивной философии Финлейтор поощрял сотрудничество с другими правоохранительными агентствами, и его активность и он активно выковывал тесные связи с привилегированными членами Армии Энслинджера в Ассоциации фармацевтов и оптовых поставщиков лекарств. Он даже убедил Американскую Медицинскую Ассоциацию подчиниться контролю BDAC, и сумел установить хорошие отношения с Комиссаром Таможни Лестером Джонсоном. (5)
Стиль работы Финлейтора был весьма эффективен и в 1966 году к ужасу агентов и руководства ФБН, длинноволосые тайные агенты BDAC, - одетые в рубашки с расклешенным рукавом и напоминающие священников, - начали производить эффектные аресты по всей стране. Они арестовывали курильщиков марихуаны, вызывая энергичные юридические споры между Джордано и Финлейтором. Хуже всего было то, что десятки агентов ФБН перепрыгнули на новый корабль Финлейтора. Многие из этих агентов были те, чья карьера остановилась, другие попали под расследование Тартальино или IRS; все были переманены обещанием быстрого продвижения, что было частью договора. Джордано пожаловался Дэвиду Ачесону в отчаянной попытке остановить массовую миграцию, но Комиссия гражданских служб разрешила переходы и этот процесс был легализирован. И вдобавок, были ущемлены права Тартальино, поскольку ему было запрещено поднимать перед руководством BDAC вопрос по поводу перепрыгивания тех, кого он подозревал в правонарушениях. Все они получили чистые листы и возможность начать новую жизнь.
По поводу семидесяти агентов ФБН перешедших в BDAC, включая Денниса Дейла (который стал их руководителем отдела специальных расследований), Джека Брейди, Питера Нибло и Чарли Макдоннела, имелись серьезные подозрения в коррупции. Подводя итог причин бегства своих товарищей, Тони «Грейпс» Маньярасина сказал: «После того как правительство легализовало азартные игры, гангстеры глубже занялись наркотиками. В конце концов, с меня было достаточно. И я присоединился к BDAC в Балтиморе. Это не было данью моде, но мое сердце я туда не отдал».
Их было много, сохранивших свое сердце, лояльных агентов ФБН заклеймивших перебежчиков вероломными оппортунистами, кто не мог достичь продвижения по службе обычным способом. И из-за того, что многие сотрудники ФДА имели степени по животноводству или ранее служили в качестве инспекторов птицеферм, группу агентов BDAC насмешливо называли «ощипывание цыплят». Хладнокровные находили весьма удобным что BDAC освободило ФБН для концентрации своего внимания на международных операциях против торговцев героином. Но простое существование BDAC было болезненным напоминанием, что ФБН постепенно умирает, и что новое поколение профессионалов, прогрессивных менеджеров изменяло само звучание законодательства о наркотиках – игра, которую поддерживали и которая вызывала интерес, наркотические агенты как дети начали экспериментировать с травкой, легкими и тяжелыми наркотиками и с незаконным детищем ЦРУ - ЛСД.

НОВОЕ ПУГАЛО

После внесения поправок в Закон о злоупотреблениях наркотиками в 1966 году, была прекращена законная продажа ЛСД. Сенатор Томас Додд высказывал свое недовольство против слушаний в Конгрессе по проблеме наркотиков, и в марте 1966 года в журнале «Life Magazine» была напечатана статья в которой утверждалось, что психически невыдержанные люди сходят с ума. Также распространялись слухи, что это служит причиной хромосомных изменений и мутации детей. Плохое (часто неправильное) общественное мнение побудило крупнейшего в мире производителя ЛСД, швейцарскую компанию «Сандоз», напомнить что все эти наркотики распространялись после научных исследований. Из всех только Национальный институт психического здоровья получил разрешение продолжать игры с ЛСД. (6) Ирония в том, что два специалиста из ЦРУ были определены на работу в Комитет Советников по психотомиметике FDA\NIMH, которые участвовали в исследованиях последствий применения препарата. Это были доктор Исабель Харрис, которая использовала семь героиновых наркоманов, накачивая их наркотиками в течение семидесяти семи дней на ферме в Лексингтоне, и доктор Карл Пфайффер, который испытывал ЛСД на неизвестных заключенных в тюрьме Атланты. Под их двойным руководством все независимые академические и научные исследования касающиеся ЛСД были постепенно остановлены, позволив ЦРУ единолично владеть психоделическими секретами, тщательно собранные в результате пятнадцати лет экспериментов, многие из которых проводились на конспиративных квартирах ФБН. И правительство начало преследовать ужасного Тима Лири, наиболее известного в Америке пропагандиста наркотиков для масс. (7)
Ужасная самореклама с разрушительным Мессианским комплексом, Лири, был важной жертвой принесенной правительственной пропаганды. По всем меркам, его методы были гуманнее по сравнению с методикой применяемой Исабель и Пфайффером, для Лири все испытуемые были добровольцами. Но он продолжал во весь голос оправдывать их использование того что стало незаконным препаратом. И он допустил непростительную ошибку, дав ЛСД Мэри Пинчот Мейер, бывшей жене одного из руководителей ЦРУ Корда Мейера Дж. Убийство Мэри 12 октября 1964 года осталось нераскрытым, и могло быть связано с тем фактом, что она снабжала ЛСД Вашингтонский истэблишмент, включая возможно, своего любовника, президента Кеннеди. Мэри Мейер и Лири познакомились в начале 1960-х и она расценивала его как одного из представителей этого же истэблишмента, которому она поставляла ЛСД. (8) Это был все тот же ангел шпионажа. Ее сестра была замужем за редактора «Washington Post» Бена Брэдли, должника ЦРУ, и Мэри посещала Вейсар вместе с женой Джеймса Энджелтона, Сесилией Д'Аутермон. Энджелтон стал опекуном детей Мэри и, основываясь на том, что ЦРУ, бесспорно, имеет отношение и к Лири и к ЛСД, он исчез вместе с ее дневником за несколько дней до ее смерти. (9)
Если Лири и не был напрямую вовлечен в интриги ЦРУ, то он осознавал то что в распространении ЛСД в высших общественных и академических кругах, центральная роль принадлежит именно ЦРУ, и по этой причине его помощь была обычным проталкиванием. Но он не был ни физиком ни оберегаемым ЦРУ специалистом. В противоположность, он защищал ЛСД как противоядие от властей и после своего увольнения из Гарварда за распространение наркотиков без лицензии, он стал резидентом ЛСД - гуру в штате Нью-Йорк, Уильяма М. Хичкока. Племянник Эндрю Меллона, Хичкок был финансовым компаньоном Бэрни Корнфилда, владельца совместного фонда с сомнительной репутацией «Investors Overseas Service». Лири также входил в одну команду с таким волшебником от психоделии как Аугустус Оусли Стэнли, изобретатель лабораторного способа производства ЛСД. Хичкок, Лири, и Оусли (старший сын сенатора от Кентукки) объединили силы с Братством Вечной Любви - официальной церковью ЛСД, основанной в 1966 году лидером банды мотоциклистов Джоном Григсом в Лагуна Бич, Калифорния, - и это стало объектом постоянного осуждения со стороны благопристойных американских матерей. (10)
После своего изгнания из Гарварда, Лири перебрался в Мексику и 23 декабря 1965, он был арестован в Ларедо, Техас за обладание тремя унциями марихуаны. Это обвинение грозило ему потенциальным тридцатилетним заключением. Процесс публичного очернения усилился в апреле 1966 года, когда сумасшедший прокурор округа Гордон Лидди возглавил внезапную атаку на утопию Хичкока в Миллбурге. Тим Лири был оправдан по всем пунктам обвинения, на том основании не зачитал ему его права, но ошибочно бывший агент ФБР выразил свой восторг законом и позицией адвокатов, этот впечатляющий арест перенес Лири в положение «пугала», которые ранее было зарезервировано за Лаки Лючиано. (11)
Центр проблем федерального законодательства о наркотиках сконцентрировался вокруг ЛСД и фармацевтических препаратов, так же как ранее и в отношении героина, использовав привлечение внимания общественности к Тиму Лири. Но ЦРУ обладало неприкосновенностью и продолжало субсидировать специалистов ЛСД, таких как доктор Льюис Вест. Известный в своем кругу тем, что установил смертельную дозу ЛСД для слона. Вест также беседовал с Джеком Руби перед таинственным допросом в 1964 году Эрлом Уорреном на Комиссии Уоррена. (12) Используя таких ученых как Вест, ЦРУ способствовало становлению второго поколения MKULTRA по всей стране. Центр изучения и предотвращения насилия созданный UCLA (Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе), к примеру, программировал на «предотвращение правонарушений» мужчин из черных районов через Калифорнийское Медицинское Обслуживание в тюрьме штата в Вакавилле. Скрытым мотивом было создание тайной армии управляемых агентов- провокаторов, для упреждения наступления эпохи новых варваров. В части этой секретной полицейской программы, друг Джорджа Уайта, еще со времен ОСС Джеймс Гамильтон, руководил экспериментами с ЛСД приблизительно над 1000 заключенных в Вакавилле, начиная еще с 1967 года. (13)

НОВЫЕ НАРКОЛОРДЫ

Страстно желая увеличить арсенал своих биохимических вооружений, ЦРУ, через Отдел специальных операций начало поиски чудо-наркотика по всему миру. В этих попытках они снова пригласили на работу ушедшего в отставку офицера ЦРУ Дж. С. Кинга (бывшего главу отдела Западного полушария и одного из инициаторов плана убийства Фиделя Кастро), который основал в 1966 году Амазонскую Компанию лекарственных растений в Перу. Являющаяся собственностью ЦРУ, компания ANDCO намеревалась «исследовать возможности коммерческого использования натурального сырья и его химических производных». (14) Помогали Кингу представители ЦРУ хорошо осведомленные в местном фольклоре и обученные распознавать используемые в регионе образцы смертельных и галлюциногенных наркотиков, включая яг, потенциальный психоделик, называемый «последним кайфом» в романе Уильяма Берроуза. (15)
Любопытно, что офицер ЦРУ по имени Гарланд «Ди» Уильямс прибыл в Перу в качестве руководителя операций ANDCO. Это интригует, во-первых поскольку Харланд Уильямс являлся одной из важнейших фигур в истории ФБН и потому что он ушел с государственной службы в мае1964 года, что делало возможным его отправку в Латинскую Америку с секретным заданием. Наш Харланд Уильямс сделал свою карьеру в качестве агенты по наркотикам, и Гарланд «Ди» Уильямс «знал пути контрабанды наркотиков». (16) Наш Гарланд Уильямс был профессиональным солдатом и антикоммунистом, и Кинг вместе с «Ди» Уильямсом являлись тайными советниками перуанских специальных сил, обучая их проведению боевых операций в джунглях, так чтобы они могли противостоять мятежникам и их кубинским советникам. Кроме того, наш Гарланд Уильямс имел познания в области химического оружия, и мог оказывать помощь Джорджу Уайту на квартире MKULTRA в Сан-Франциско, в то время как Гарланд «Ди» Уильямс вы привлечен к программе исследований по MKULTRA. В конце концов он нанимал продавца экзотических животных Майка Тсаликиса, в качестве проводника. Тсаликис осуществлял свои операции из Летисии на Амазонке, в месте где сходятся Перу и Колумбия. Будучи также почетным консулом в регионе, Тсаликис помогал Уильямсу и Кингу приобретать необходимые для исследований по программе пост-MKULTRA образцы растений.
Арестованный за контрабанду около тонны героина во Флориде в 1988 году, Тсаликис в 1996 году находился в тюрьме, когда автор показал ему фото бывшего агента ФБН Гарланда Уильямса и спросил, похож ли он на Гарланда «Ди» Уильямса. Тсаликис ответил, что нет. Семья Уильямса утверждает, что после возвращения из Африки в 1964 году, он женился и поселился вместе со своей семьей около Мемфиса в Теннеси.
Несмотря на то что это было любопытное дело - поиски таинственного «Гарланда Уильямса» можно согласиться с тем, что занятие шпионажем совместимо с ангелом наркотиков - это мог быть также «полковник Уильямс», который организовал компанию по общественным связям на Тайване в 1950 года, известную также как миссия Поули-Кука, - и как кажется, больше чем просто тайной операцией, было то что ЦРУ перенесло центр тяжести на поставки кокаина с 1966 года, так Французская группа Рикора, финансируемая Мафией, через Тома Бускетта, организовала бизнес в глобальных промышленных масштабах. Один из членов Французской группы, корсиканец Поль Частаньер, являлся помощником Пола Мондолони с1954 года и основал свою базу в Гуаякиле, Эквадор, которая описывается Жераром Колби как «место для компании производителей кокаина процветавшее под покровительством поддерживаемой ЦРУ военной диктатурой». (17) В последствии операции Частаньера станут целью крупнейшего международного расследования ФБН, тогда стало известно, что ЦРУ перестало оказывать ему поддержку с 1967, когда они занялись реорганизацией региональной наркоторговли.
Тем же способом, что и отделы полиции нравов больших городов по всей Америке, контролировали наркооперации Мафии, ЦРУ присматривало за международной наркоторговлей, особенно за ее высшими кругами. В Южной Америке, как и в других местах, неизменно согласовывая это с правыми режимами стоящими у власти. Советники ЦРУ по антиповстанческой войне (вроде Ди Уильямса) в Колумбии, Перу и Эквадоре «значительно усиливая власть наркоторговцев в униформе и беглых нацистов». (18) Смысл в поддержке этих торговцев был в обеспечении антикоммунистического крестового похода и в апреле 1967 года представитель ЦРУ Феликс Родригес, бывший подчиненный террориста и наркоторговца Мануэля Артиме, прибыл в Боливию чтобы устранить Че Гевару. Интересно, но торговля кокаином «была всегда широко распространена в районе партизанских операций, учебный лагерь Гевары был впервые обнаружен полицейскими разыскивающими плантации коки, а вовсе не революционеров».(19)
Представитель ЦРУ Феликс Родригес руководил группой боливийских солдат, которые разгромили, взяли в плен и расстреляли Че Гевару. Но местонахождение Гевары было выяснено боливийскими наркопроизводителями, и это показывает то, что ЦРУ избирательно подходило к законодательству о наркотиках, в зависимости от своих потребностей. Агент ФБН/ЦРУ Том Триподи объяснял, что китайские коммунисты были уверены, что смогут получить через Гевару доступ к лабораториям кокаина в Чили, используя китайское население. Лаборатории также появились в Перу и Боливии. «Это было классическим мероприятием использовать в разведывательных операциях наркоторговцев, как оружие двойного действия», - сказал Триподи. (20)
Это действительно было классикой, так как все крупнейшие разведки мира, особенно американская, французская, болгарская или китайская использовали незаконную торговлю для обеспечения своих национальных интересов.

КОМПРОМИССНАЯ ПОЗИЦИЯ

Вернемся в Штаты, ФБН продолжало прикрывать схемы ЦРУ по использованию политического и сексуального шантажа в рамках проекта MKULTRA, предоставляя для этого свои конспиративные квартиры. Как рассказывает Арт Флур, «После того как Гафни был отправлен в штаб-квартиру, в ходе генеральной уборки дома, Блек стал главой округа в Нью-Йорке и установил контакты с ЦРУ. Как это произошло я не знаю, Джордж говорил, что он не считал актуальным связи с ЦРУ, но что Сирагуса уговорил его сотрудничать с ними. Позже он связался с ЦРУ. Они сказали Белку: «Вы могли бы предоставить этот счет, но не выставляйте других счетов, кроме как за аренду и обслуживание квартиры (на 13-ой стрит).
Согласно Флуру, ЦРУ использовало, счета Белка для подкупа иностранных представителей в счет их заработной платы. «Иногда нас называли няньками ЦРУ, в то время как нужные люди были в городе. Однажды это была группа бирманских генералов. Они прибыли в Нью-Йорк на пару дней. И когда у них не было дел в ООН, они использовали деньги выдаваемые со счетов Белка для прогулок по магазинам. Они посещали магазины электроники на Канал-стрит и набивали чемоданы всем подряд».
«Так же как и Ирвин Браун, приятель, корсиканского наркоторговца Мориса Кастеллани, бирманские генералы проходили через Таможню безо всякого досмотра и можно только представить, что они привозили в Америку в этих чемоданах.
Флур хмурит брови «Однажды Белк пришел и сказал «Это выглядит странным, несколько дней назад на счет поступило миллион долларов, а на следующий день он был пуст и я не смог оплатить аренду».
В то время как ЦРУ было занято подкупом ФБН, они также договаривались с Таможней и использовали сотрудников Таможни для прикрытия своих агентов, и это в то время, когда между Таможней и ФБН шла борьба за гегемонию в Латинской Америке и на Дальнем Востоке. Осуществлял руководство от имени Таможни Дэйв Эллис, протеже Эла Шарффа, и член тайной правящей клики внутри руководства Таможни. Рассматривая себя с позиции Священной войны между ФБН и Таможней, которая началась со скандалов связанных с Джорджем Уайтом в 1954 году, Эллис был вознагражден переводом в штаб-квартиру в Вашингтон в 1959 года, где он принял участие в реорганизации отдела расследований . В 1961 году он начал сотрудничество с ЦРУ, будучи вовлеченным в их операции внутри США. Управление было ответственно за эти специальные расследования, но отделы Таможни получили удобный предлог для установки прослушивающих устройств и записи телефонных переговоров, а также в других делах, в которых они нуждались. Эллис организовал один специальный отдел ЦРУ в Хьюстоне, который имел скрытый бюджет в 25 млн. $ и действовал из Майами в направлении Кубы. Его престиж рос и в 1963 году, Эллис возглавил операции Таможни. В то же самое время, Эрни Джентри был вызван в Вашингтон и стал административным помощником Джордано, он и Эллис были старыми противниками, еще с Техаса, и теперь оба оказались в высших эшелонах своих уважаемых организаций. Это была нелегкая задача для Джентри, так как Эллис был уверен в том, что ФБН пронизана коррупцией.
В 1966 году, ФБН подталкивалось к краю через прекращение своих бюрократических войн с Таможней, BDAC и ФБР, непредвзятым расследованием Энди Тартальино, и обычным вмешательством ЦРУ. Но в это время Джордж Гафни непреднамеренно предоставил президенту Джонсону повод подтолкнуть пошатнувшееся Бюро к забвению. Катализатором этого процесса было расследование помощника прокурора Уильяма Биттмана по поводу освобождения Бобби Бейкера, который был личным секретарем Линдона Джонсона в течение восьми лет его работы в Сенате. Бейкер попал под расследование так как оказался замешан в мошенничестве, и ЛБДж беспокоился о том, что могут всплыть нежелательные факты, так как цинично верил, что получил солидные проценты от операций Бейкера, включая порядочную взятку за обеспечение контракта в 7млрд $ для завода «Дженерал Дайнемикс» в Форт-Уорте, Техас. Бейкер был связан с игорными синдикатами в Лас-Вегасе, Чикаго, Луизиане и на Карибах и также причастен к получению доходов от проституции и политического шантажа удовлетворяя требования вашингтонской элиты. Расследование явно таило в себе политическую опасность, но Биттман добился изменения позиции делового партнера Бейкера Уэйна Бромли и Бромли согласился завлечь Бейкера в разговор, раскрывающий его темные дела, с тем чтобы потом можно было инкриминировать его Бейкеру.
Как рассказывает Гафни, «Биттман хотел обратиться к ФБР за помощью, но Гувер уклонился от расследования дела Бейкера (так как не хотел ссориться с Джонсоном). Тогда Министерство юстиции обратилось к нам. Джордано в тот момент не было в Вашингтоне и я исполнял обязанности Комиссара, у меня не было выхода, так как секретарь Казначейства направил письмо в котором требовал оказать помощь юстиции. Так я назначил агента Джонни Томпсона выполнять эту работу».
Томпсон был агентом ФБН с 1955 года и начинал свою карьеру в местном отделении в Вашингтоне, выступая также в качестве главного техника ФБН и в качестве инструктора школы технической помощи министерства финансов. Как рассказывает Томпсон, «Когда меня вызвали в офис к Гафни, Биттман все время находился с Бромли и мы решили записать разговор уже на месте. Я сказал Бромли не убирать микрофон когда он будет находиться в самолете, затем я вылетел в Лос-Анджелес следующим рейсом». Агент Ричард Е. Салми из офиса в Лос-Анджелесе сказал:«Уже было время ближе к вечеру, и Фред Дик уходя из офиса, указал на пятерых ребят в комнате и, сказав им «Вы поможете Джонни Томпсону» Так мы пятеро поехали в аэропорт, где мы встретили Томпсона, он вышел из самолета с оборудованием для прослушивания. Это оборудование находилось в маленьком чемоданчике и включало в себя магнитофон и наушники. Мы могли получать сообщения через скрытые микрофоны. Томпсон не говорил нам, кого нужно будет прослушивать, только то что он должен встретиться в отеле с кем-то в восемь часов и ребята должны быть на проводе.
Томпсон разделил нас на группы по два человека и разместил вокруг отеля, где мы должны были прикрывать встречу. Я пошел в отель вместе с Томпсоном и мы сняли номер, там мы установили оборудование возле окна которое выходило в вестибюль, и стали ждать когда система начнет работать и автоматически записывать разговор. В том момент я слушал и начал быстро записывать в желтый блокнот. Как я рассказывал, Бейкер и Бромли составляли план делового сотрудничества, который был связан с зернохранилищами в Техасе. Это был двадцати минутный диалог и я исписал шесть страниц в своем блокноте, но все обернулось не так удачно потому что мы потеряли след, звукозаписывающее устройство не сработало и мои записи остались единственным приемлемым доказательством».
«Это произошло достаточно быстро, - говорит Томпсон, - Бейкер и Бромли как и предполагалось встретились в холле отеля, но они прошли в коридор. Это было достаточно плохое место для записи. Так что у нас был только блокнот Салми, который дал возможность министерству юстиции выдвинуть обвинение».
В результате наблюдения ФБН, Бейкер был осужден в 1966 году за уклонение от уплаты налогов и злоупотребления избирательными фондами. Ошеломленная администрация Джонсона, тут же внесла поправку, ограничившую использование записи разговоров для ниспровержения политических противников. Затем сенатор Эдвард Лонг от штата Массачусетс решил устроить прослушивание незаконных записей ФБР, и через свое расследование он хотел также узнать о деятельности конспиративных квартир ФБН используемых в интересах ЦРУ. Лонг обратился к секретарю Казначейства Джозефу Барру за разъяснениями, но Барр ничего не знал о том что происходило у него за спиной. Так 22 января 1967 года, Барр вызвал помощника заместителя директора ЦРУ по планированию Десмонда Фицджеральда, руководителя программы MKULTRA Сида Готтлиба, генерального консула Казначейства Фредерика Смита, действующего помощника секретаря по законодательству Трю Дэвиса, и босса Энди Тартальино в Главном министерстве финансов, неофициального представителя ЦРУ Тома Лэпхэма. (21)
Барр начал совещание с вопроса, использовало ли ЦРУ ФБН в качестве прикрытия для операций внутри страны. Изображая из себя робких и застенчивых ребят, люди из Управления сказали, что единственная совместная деятельность о которой они знают была очень давно и касалась аудиооборудования, которое ФБН брало для испытаний, а потом вернуло. Они сообщили, что Пит Нибло был переведен в офис в Сан-Франциско в 1955 году, но они забыли сообщить, что в это время Джордж Уайт там же проводил все ужасные эксперименты по программе MKULTRA. Ничего не подозревая о программе MKULTRA Барр поссорился с ЦРУ из-за факта предоставления ФБН аудиооборудования, которое возможно использовалось для «нужд ЦРУ», - дав такие неискренние ответы, сотрудники ЦРУ, посмотрев на свои часы ушли. Обсуждение этих деликатных вопросов было запланировано на следующий день. (22)
23 января представители ЦРУ встретились с Генеральным Консулом министерства финансов Смитом и они признались, что передали ФБН оборудования для электронного наблюдения на 20 000 $. Но не было ни единого намека на то, что это оборудование использовалось для наблюдения за Бейкером, также ничего не говорилось о сотрудничестве Марти Пера с компанией «Девенко» в Нью-Йорке. Смит однако, спросил их, если оборудование использовалось ФБН, то ЦРУ могло попасть в неприятности так как это относиться к «юрисдикции ФБР». Он также осведомился, о том, соответствуют ли истине слухи о том, что ФБН держало лабораторию для нужд ЦРУ на Западном побережье. Ответом была оглушительная тишина, и была опрометчиво назначена третья встреча.
24 января под руководством Ричарда Хелмса (исполняющего обязанности директора с июня 1966 года), Готтлиб встретился с Джордано. Как сообщает Готтлиб, Джордано сказал, что если ЦРУ хочет избежать шума он должно «отвернутся от Комиссии Лонга». Встреча закончилась на мрачной ноте, и ЦРУ решило помочь Джонсону и ФБР нанести удар по ФБН.
На последней встрече 25 января Готтлиб сказал Смиту, что ЦРУ действительно давало ФБН средства, для организации конспиративных квартир, а не лабораторий, и что эти квартиры использовались для операций ФБН. Готтлиб признал, что ЦРУ совместно использовало эти квартиры для разведывательных целей и «добывало информацию через ФБН, путем оценки поведения информаторов которые представляли интерес для нас и могли использоваться в нашей следственной работе» Но он добавил при этом, что эти мероприятия проводились в 1965 году и носили временный характер.
Объяснения Готтлиба удовлетворили Барра, Смита, и сенатора Лонга, и тогда по представлению Тартальино, Тони Лэпхэм приказал временно закрыть нью-йоркскую квартиру MKULTRA. Как рассказывал Артур Флур, «Мы раздали мебель Армии Спасения и задрапировали окна выставили на продажу в нашем офисе». И Тартальино открыл более комфортабельные конспиративные квартиры ЦРУ на Саттон-плейс.
Подобно другим тайным историям ЦРУ, и то что было сказано официальным представителям министерства финансов и сенатору Лонгу было похоже на правду, и его участие в этом сражении, имело целью свернуть эти расследования. Правда состояла в том, что ЦРУ было глубоко вовлечено в наркобизнес и дома и за границей. Сохраняя эти секреты они имели определенные мотивы для искоренения ФБН, так как это быстро увеличить их зарубежные операции и устранить посягательства на внутренние дела ЦРУ. Но сначала ЦРУ хотело сохранить активы ФБН, прежде всего агентов, включая мужественного Сэла Виццини.

БОРЬБА ЦРУ ЗА ВЫЖИВАНИЕ

«Когда я прибыл в Бангкок в 1963 году, там было такое же положение дел, что и в Турции, - объясняет Виццини, - мне приходилось давать взятки иностранным полицейским, отправляя свою команду, и когда они были готовы завести дело, и я постепенно начал наблюдать и фотографировать. Я составил доклад, когда я был в Чиангмае, где проводились конфискации, даже если я прибыл туда четыре часа спустя. Вы не предполагали такого делать, но Сирагуса отправил меня в Таиланд специально, чтобы перехватывать дела у Таможни, так мы могли собирать доказательства, не покидая офиса в Бангкоке. Также Чарли узнал про пистолет ЦРУ, который я нашел в его машине в Италии, и о котором он забыл отправляя меня в Таиланд сдерживать вмешательство Таможни. Далее, что я узнал, это было мое понижение с двенадцатой до одиннадцатой степени. Он также обвинил меня в спекуляциях на черном рынке в Турции, что было абсолютно ложным. Хэл Фидлер, представитель ЦРУ в Стамбуле попросил меня купить и потом продать кое-что из офисного оборудования, как один из способов заполучить на свою сторону представителей местной полиции. При этом я ничего не получил, никаких денег. Но последней соломинкой стало то, что я выполнял работу для Джина Маршалла. Я давал показания его преследователям потому что думал, что это поможет ему».
Гафни хотел оставить Виццини в ФБН и предложил перевести его в Сан-Франциско, но это вызвало раздражение ЦРУ. Они сказали, что позаботятся о нем и когда он ушел в отставку в июле 1966 года, помогли ему устроиться на должность начальника полиции в Южном Майами. Виццини находился под их покровительством, так же как и другие агенты вроде Айка Фельдмана. Но в 1967 году зарубежные представители ФБН случайно наткнулись на распространителей наркотиков связанных с ЦРУ, испугавшись они решили осуществлять зарубежные операции в целом. Решением было обеспечить защиту некоторым, но каждый, чувствовал давление и не всем это, нравилось.
Агент ФБН Джон Дж. Эванс, например, не был счастлив от появившихся возможностей. Оперативный агент и искренне честный и прямой человек, Эванс поступил на работу в ФБН в 1955 году, и служил в своем родном городе Детройте, до тех пор пока в 1966 году его не перевели в Вашингтон, где он стал помощником, заместителя по надзору Джона Энрайта. В то же самое время согласно Эвансу, Джордано и Гафни постоянно спорили по поводу персональных назначений и были не готовы обсуждать условия.
«Штаб-квартира была очень мала, - рассказывает Эванс, - это был главный консультант, два юриста, два инспектора и Энди как обеспечивающий взаимодействие с министерством финансов. Так же были отделы планирования и исследовательский отдел, возглавляемые Эрни Джентри и Уолтером Паничем, который осуществлял наблюдение за деятельностью Таможни и BDAC.
У Энрайта было около 200 агентов по всему миру, но Кьюсак занимался разведкой сам. Кьюсак возглавлял зарубежный отдел и работал в тесном контакте с Международной группой Шрайера и агентурой за рубежом. Я работал над вопросом надзора за исполнением внутренних законов, и самой большой моей проблемой был Джеймс В. Беннетт, директор федеральной тюремной системы. Беннетт выражал недовольство федеральными судьями, потому что федеральные тюрьмы были переполнены наркоманами, получившими короткие сроки, и как результат это возникновение дисциплинарных проблем, и все это благодаря Акту Дэниела. Тогда закон был переписан и Верховный Судья сказал прокурорам, что с этого времени они нуждаются в обосновании окончательного приговора.
Другой моей проблемой было ЦРУ. Джордано послал Кьюсака в Австралию, где Мафия стала внедряться в бизнес по производству овощей, и в то время меня послали прикрывать зарубежные операции, когда я приступил к исполнению обязанностей, я увидел, чем занимается ЦРУ. Я видел доклад по поводу Гоминдана, откуда следовало, что они являются крупнейшими в мире распространителями наркотиков и то, что это как бы прикрывается ЦРУ. Эйр Америка перевозила тонны гоминдановского опиума, - Эванс начинает сердиться. - Я показал доклад Энрайту. Он прочитал и сказал мне: «Убери это и забудь обо всем».
Другие дела, на которые я обратил внимание, - добавляет Эванс, - это утверждения, что ЦРУ способствует употреблению наркотиков в стране. Мы постоянно конфликтовали с ЦРУ, потому что они скрывали от нас свой бюджет и потому что люди ЦРУ были замешаны в торговле наркотиками внутри США. Но Кьюсак позволял им делать это, а мы не могли об этом говорить. И это подстегивало коррупцию в Бюро».
Согласно помощнику Комиссара по надзору Джону Энрайту, «самыми глубокими и темными секретами ФБН были его отношения с ЦРУ. Это было легализовано Энслинджером, который хотел быть шпионом. Поэтому он соглашался с Энди Тартальино, так же как и с Сирагусой. Сирагуса был резкий и наивный, но Энслинджер уважал его потому что у него были тесные контакты с ЦРУ. У Джорджа Уайта тоже».
Энрайт замечает: «Вьетнам все ухудшил. Мы называли «Эйр Америка» «Эйр Опиум». Наш офис в Бангкоке провел расследование относительно одного майора (Хоббс), который перевозил опиум. Но майор выкрутился, потому что за ним стояло ЦРУ».
Со своей стороны Джордж Гафни утверждал, что встречался с сотрудниками ЦРУ, но только в двух случаях: когда он подписывал документы о неразглашении в Нью-Йорке и в Вашингтоне. Он прекрасно знал, что ЦРУ было замешано в делах Котрони и Пардо Болланда, но никому не говорил об этом. «Я только послал им кое-какую информацию, связанную с розничными торговцами наркотиками, которых мы задержали и провели у них изъятие, - говорит Гафни, - я никогда не был в штаб-квартире ЦРУ и ЦРУ передавало мне в принципе бесполезную информацию»
Представитель ЦРУ Джим Ладлэм берет на себя смелость не согласиться с этим. После своего перехода из ФБР в ЦРУ в 1955 году, Ладлэм, первоначально служил в канцелярии, потом перешел в отдел контрразведки Джемса Энджелтона, в качестве планировщика и работал вместе с ФБР, Пентагоном, Госдепартаментом и Белым Домом планируя операции по всему миру.. В 1962 году, он стал заместителем помощника Энджелтона по внешним связям, осуществляя взаимодействие с правоохранительными органами внутри США. «Моим боссом была Джейн Роумен, - говорит Ладлэм, - она персонально руководила связями с ФБР, через Сэма Папича и я занимался другими, в том числе и ФБН. Примерно раз в месяц, я встречался с Джордано или Гафни, поддерживая отношения, но они немного мне докладывали. Я также работал с Лэрри Флейшманом из Таможни. Мы сотрудничали по многим вопросам, но до того как я пришел на эту работу, не было никакой координации по поводу расследований дел о наркотиках».
«Послушайте, - говорит Гафни, изменяя предмет обсуждения противоречащий утверждениям Ладлэма. - После Валачи я чувствовал себя плохо и подал заявление о переводе меня на работу в Сан-Франциско. Уайт готовился уйти в отставку и предложил Генри перевести меня туда на должность главы округа. Генри сказал, что эта работа для Фреда Дика». Гафни гримасничает «Затем Белк сказал, что он боится меня, так Генри запретил мне ездить в Нью-Йорк. С 1966 по 1968 год, я был пятым колесом в этой телеге. У меня не было власти и я только занимался документами, и я не мог делать персональных назначений. Но Энди Тартальино мог».
Но Гафни не растворился постепенно в недрах ФБН, и Тартальино не был только восходящей звездой. «Фред Дик был человеком Джордано, - объясняет Энрайт, - и поездка в Лос-Анджелес для расследования с использованием незаконной записи осуществлялась под руководством Фреда Дика, я встретился в Джорджем Уайтом и его женой Альбертиной в Сан-Франциско. Уайт был начальником пожарной команды и был сильно болен; он похудел с 225 фунтов до 175. Само собой Уайт знал об этой записи разговора и был рад поговорить об этом, так как он ненавидел Фреда Дика . В тот день когда Фред Дик прибыл в офис, чтобы сменить его в должности, Уайт бросил перед ним на пол свой значок. Уайт сказал с раздражением: «Здесь. Ты всегда будешь после этого».
Ирония в том, что после отставки Джорджа Уайта, первый раз над MKULTRA навис призрак угрозы публичного разоблачения, когда прокурор Нового Орлеана Джим Гаррисон решил расследовать убийство Кеннеди. Согласно информации ФБР, Гаррисона вдохновил на это Дэвид Коуплэнд, прокурор из Вако, Техас.  (23)В книге которую он написал про убийство Кеннеди, источником информации для Коупленда послужил доклад написанный совместно агентом ФБН и Таможни, проследивших группу убийц, принадлежавших к техасским ультра. (24)
Зная, что расследование может вывести на использование для убийства проекта MKULTRA, ЦРУ гальванизировало свои силы и в их IG Report опубликованном в 1967 году, один из разделов был озаглавлен «Мы попытаемся промолчать о том что говорят или еще могут сказать позже». (25) После того как Гаррисон арестовал Клэя Шоу и обвинил его в убийстве Кеннеди в марте 1967 года, Управление начало компанию по дискредитации Гаррисона связав его с именем мафиози Карлоса Марчелло. И 8 сентября 1967 года журнал «Life Magazine» напечатал статью, озаглавленную «Бесстыдная империя преступлений». Губернатор Техаса Джон Коннелли помог не допустить экстрадиции в Новый Орлеан Сержджио Аркача Смита, в связи с арестом Клея Шоу. Если читатель помнит Смит был опознан Розой Шерами, которая была убита 4 сентября 1965 года, как ее попутчик в Даллас. (26)
Пытаясь защититься, Джон Россели пытался давать в качестве информации вашингтонскому прокурору Эду Моргану небылицы сфабрикованные Джеймсом Энджелтоном, которую Могран переправлял ведущему колонки Джеку Андерсону. Опубликованная в марте 1967 года в газете «Washington Post» история рассказывала о том, что трое кубинцев захваченных во время рейда на Кубу в 1963 году, были заново завербованы Кастро и вернулись, чтобы убить президента Кеннеди. (27)
Эти согласованные действия вводили в заблуждение общественность, уводя от причастности ФБН к осуществлению программы MKULTRA, и ЦРУ заходило слишком далеко, надеясь сохранить этот секрет. Это также относилось к прямому расследованию Энди Тартальино, которое было проведено в 1967 году и касалась Айка Фельдмана и тех странных вещей которые происходили на используемой ЦРУ конспиративной квартире на 212 Ист 18 стрит. В отличие от других агентов, являвшихся целью Тартальино, Айк Фельдман, позже лидер группы 1, имел про запас козырь и, он как утверждается угрожал разоблачить соучастие ФБН в планах ЦРУ по организации сексуального шантажа и убийств, если Тартальино не отступит. Так могла стать доступной информация о том, как ЦРУ использовало конспиративные квартиры ФБН для передачи наркотиков полученных от Гоминдана и его бирманских клиентов. Это доказывало то, что Фельдман, согласно Джорджу Гафнии, проговорился о некоторых смертельных подробностях MKULTRA бесспорно известных конгрессмену и Уолтеру Шеридану, бывшему агенту ФБР, служившему консультантом на NBC и игравшему важную роль в деле дезинформации Гаррисона. Зная об этом Фельдман обратился с просьбой перевести его в Бостон и через два года он ушел в отставку.
Роселли имел достаточно времени, также как и Роберт Мэхью, чей босс Ховард Хьюз продал свою долю в TWA примерно за 546 млн. $ и приобрел отель «Desert Inn» в Лас-Вегасе у группы лиц, включая помощника Мейра Лански, Мо Далитца. Хьюз временно отказался от услуг Мэхью и заменил его прикрываемой ЦРУ охранной фирмой Роберта Маллена. Переезд Хьюза в Лас-Вегас и приглашением им на работу фирмы Маллена, высветило отношения ЦРУ с организованной преступностью, также как и причастность к этому высших кругов. Главный игрок в этом элементе юго-западной шпионской сети, Хьюз, работал с ЦРУ, начиная с 1953 года, когда его, находящаяся в Хьюстоне, авиастроительная компания, начала выпуск самолетов-шпионов и спутников для нужд ВВС. С 1960 по 1963 год, он предоставил возможность ЦРУ использовать его карибский остров для организации рейдов против Кастро. Возвращаясь к этим и другим услугам, можно сказать, что вертолетный бизнес принес Хьюзу миллионы во время Вьетнамской войны. (28)
В сложившихся обстоятельствах ЦРУ освободилось от других своих обязательств. После года проведенного в тюрьме за отказ давать показания перед большим жюри, Сэм Джанкана был освобожден и улетел в Куэрнаваку, Мексика. Как сообщает его сын, в книге «Двойной Крест», Джанкана руководил наркооперациями ЦРУ, через Санто Траффиканте в Азии, Карлоса Марчелло в Латинской Америке, и Карло Гамбино в Европе. (29) Это казалось возмутительным утверждением, и вскоре после того как Джанкана вернулся в Америку в мае 1975 года, его застрелили, причем в типичной для ЦРУ манере ликвидации - выстрелом в голову, за несколько недель до того как он должен был давать показания в Конгрессе по поводу убийства Кеннеди. Через месяц исчез и Джимми Хоффа. Год спустя после этого, после встречи с Санто Траффиканте, в августе 1976 года, был убит Джон Роселли и затолканный в 55-ти галлоновую бочку брошен на дно реки Майами.
В 1967 году прокуроры работали сверхурочно. После предложения сенатором Лонгом рассмотреть закон об ограничении электронного наблюдения, он также был обвинен через «Life Magazine» в получении взятки от Джимми Хоффа в размере 160 000 $. Для восстановления своей репутации, Лонг должен был озвучить свое поражение на следующих выборах. (30)
Закупоривая последнюю дыру в системе национальной безопасности, Линдон Джонсон, подписал смертный приговор ФБН. Процесс начался в январе 1967 года, и Джонни Томпсон давал показания в процессе расследования дела Бобби Бейкера. Пытаясь вывести Томпсона из-под огня, Генри Джордано перевел его в 1966 году в Альбукерке, штат Нью-Мексико. Но это оказалось не так далеко.
Как рассказывает Томпсон, «Я посетил информатора в Гэллапе и я позвонил в офис, что бы дать им знать, что я нахожусь здесь. Через несколько минут снова зазвонил телефон. На линии был Гафни. «Не волнуйся», - сказал он, - «мы собираемся сделать циркулярный вызов. Ты где будешь?» Я сказал ему, чтобы он перезвонил мне в мотель. Когда я туда приехал, зазвонил телефон, это был генеральный консул Смит из министерства финансов, он хотел знать, что случилось с Бобби Бейкером. Я рассказал ему правду и забыл об этом. Через несколько дней, мне снова позвонили и вызвали назад в округ Колумбия для встречи с министром юстиции, который сказал мне сказал мне чтобы я продолжал следить за Бейкером.
Хорошо, доклад по поводу прослушивания так и не был написан и я начал об этом беспокоиться. Но не долго. Первый вопрос, который мне задала защита - «Когда я поступил на работу в ФБР?» Нет не в ФБН, а ФБР. Они думали, что я агент ФБР. Именно тогда и выяснилась правда об ФБН».
Томпсон пожимает плечами: «Через несколько лет, когда я был назначен руководителем Бюро по наркотикам и опасным лекарствам, главный консул Дон Миллер отвел меня в сторону и сказал «Вы знаете Линдон Джонсон пытался спалить вас из-за Бобби Бейкера».
«Томпсон давал показания днем», Джордж Гафни, «и через час, два помощника из Белого дома явились в штаб-квартиру и забрали мои и Томпсона персональные папки. Это было ближе к вечеру и я потребовал объяснений у секретаря Барра. Он был вне себя от злости и хотел знать почему я разрешил сотруднику ФБН, заниматься расследованием дела не связанное с наркотиками. Гувер отказался. Так почему же я дал согласие?»
Гафни был убит наповал этим известием. «Я сказал ему, что я не Эдгар Гувер, и не могу сказать «Нет» Генеральному прокурору. Затем я напомнил ему про письмо, которое Бобби Кеннеди направил в министерство финансов по поводу сотрудничества с министерством юстиции. Когда Барр сказал, что никогда не видел этого письма, я могу предположить, что он распорядился чтобы его секретари раскопали это письмо. Затем я встал и ушел».
С большим сожалением Гафни сказал: «После того, как стала ясна наша роль в деле Бейкера, мы вызвали гнев Джонсона, а он в отместку решил ликвидировать Бюро».






25
ЗАКОН ДЖУНГЛЕЙ
«И Волк, который будет соблюдать закон, будет благоденствовать,
но Волк, нарушивший его, должен умереть»
Редьярд Киплинг, «Закон Джунглей»

Джон Энрайт прошел все ступени своей карьеры; начал с обычного уличного агента в Нью-Йорке в начале 1950-х, затем вел дело Дженовезе во время работы в Судебном отряде в 1958, далее глава округа в Атланте, затем исполнял обязанности главы отдела в Нью-Йорке перед прибытием туда Джорджа Белка, работал в качестве консультанта в Комитета Макклеллана и после посещения занятий в Индустриальном Военном Колледже, был назначен помощником Комиссара ФБН по надзору за исполнением законов, на третью должность в ФБН.
«С начала 1960-х годов, вместо героина, большую проблему стали доставлять другие наркотики. Но Энслинджер отказался взять на себя ответственность за них, тогда Конгресс создал BDAC, которое повело с нами борьбу за свою юрисдикцию. Мы также соперничали с Таможней и были злы как черти на ФБР. Внутри организации нарастала невообразимая напряженность между Джордано и Гафни, и я был старался придерживаться середины. Как вы знаете, Джордж был моим другом и моя первая жена была родом из его родного города. Но никто из его друзей не получил большого поста, все это было следствием напряженности. Джордж однажды позвонил мне и спросил: «Где твоя обманчивая преданность?»
«Я сказал ему: «В Бюро по наркотикам».
Энрайт посмеивается. «Вьетнамская война была другой большой заботой. Военные опасались, что наркотики приведут к подрыву дисциплины в войсках, так я работал вместе с Пентагоном над этой проблемой. Но моей главной задачей было все же решение внутренних проблем, прежде всего работа внутри округов. Я владел всей документированной информацией, и если дело было важным, то я персонально в нем разбирался. Когда это касалось зарубежных дел, тогда присоединялся Джек Кьюсак, так как никто больше не знал, что там нужно делать. Он читал все телетайпы и работал в качестве отдела внешней разведки, состоящим из одного человека. Затем Джордано послал Кьюсака в Австралию, куда нацелилась Мафия через продуктовый бизнес, и Джон Эванс заменил Хэнка Манфреди, который после сердечного приступа вернулся в штаб-квартиру и занялся зарубежными операциями в 1967 году. (1)
Штаб-квартира ФБН не вела закрытого отслеживания зарубежных операций в 1966 и 1967 годах. По умолчанию, этот надзор осуществляла Международная группа Ленни Шрайера в Нью-Йорке. Кроме того индивидуальные агенты за рубежом имели возможность самостоятельно руководить своими делами, так как в каждом отдельном случае дела были уникальными и требовали нестандартных решений.

УСИЛЕНИЕ ОПЕРАЦИЙ В МЕКСИКЕ

В результате чистки, которой сопровождался коррупционный скандал вокруг Джина Маршалла в Майами, Рик Данаген в конце 1965 года сделал интересный выбор, официально он был переведен в Лос-Анджелес, но так как он в совершенстве владел испанским и обладал жаждой к приключениям, он также был выбран в качестве третьего агента ФБН в Мексике. Как рассказывает Данаген, «Перед тем как я отправился в Мексику, меня послали давать уроки техники расследований в школе Общественной безопасности в Каракасе, Венесуэла. Это был тест, целью которого было проверить, как хорошо латиносы будут принимать меня. Я был там две недели и все было о'кей, затем Кьюсак опять послал меня в Венесуэлу задержать кубинцев скрывающихся от ареста в Майами . Это был второй тест, который я также прошел, и через две недели я отправился в Лос-Анджелес, где агент по поручениям Бен Сейсен, сказал, чтобы я позвонил главе округа Фреду Дику в Сан-Франциско. Дик сказал, что у меня час на принятие решения, по поводу моего перевода в Мексику. Я позвонил своей жене в Майами и, описав смог в Лос-Анджелесе, вместе с ней принял решение ехать».
Данаген пожимает плечами, «Я провел следующие пять месяцев, летая туда и обратно в Майами, подчищая старые дела и давая показания в расследовании дела Маршалла, который испытывал из-за этого страдания. Джин вел себя как сумасшедший и утверждал, что он невиновен, но эти мучения продолжались два года. Затем в феврале 1966 года, я поехал на машине в Мехико-Сити вместе с женой и семью детьми, и когда я прибыл туда, Билл Даркин сказал мне: «Принимайся за дело, повышай свой уровень». И я поверил ему. Так как я очень быстро учился, Даркин мне был не нужен для работы. Он полагался во всем на Рея Мадуро. Они делали дела вместе, так что я все делал самостоятельно».
То что его боссы игнорировали его, только способствовало росту у Данагена чувства изоляции. «Наш офис, работал на базе посольства, - объясняет он, - где низший эшелон представителей Госдепартамента мог постоянно околачиваться вокруг нас, если они не боялись своих старших коллег. Там также был агент ФБР, выступавший в качестве руководителя зарубежного отдела контрразведки, и также ЦРУ имело огромный контингент оперативных сотрудников обладавших значительными наличными. ЦРУ снабжало нас фальшивыми деньгами, но они никогда не делились с нами информаторами. И Даркин никогда не давил на них.. Таможня рассматривала Мексику в качестве своей вотчины и таможенный атташе Марио Падилла был главным противником Даркина, от которого не стоило ждать помощи. Основной работой Марио было сотрудничество с руководством безопасности крупнейших мексиканских банков. IRS работало вместе с Таможней и Секретная Служба занималась расследованиями фальшивомонетчиков и контрабанды золотом, в которой был замешан второй человек мексиканской федеральной полиции».
Данаген инициировал свое первое дело, в типичном для оперативного агента стиле: Мартин Саэз, его бывший напарник из Майами, дал ему номер телефона одного подозреваемого наркоторговца, так Данаген называл подозрения «холодными» без первого знакомства с подозреваемым. Подозреваемый согласился встретиться и Данаген вылетел в Гвадалахару. Он один провел две первые закупки и произвел арест после третьей закупки, вместе с Рэем Мадуро и отрядом мексиканской федеральной полиции в качестве прикрытия. «Нам была нужна лаборатория, - рассказывает Данаген, - и парень признался в том что распространял наркотики в Канаде в течение двадцати-пяти лет. Я был на седьмом небе, но когда я вернулся в Мехико, Даркин был в бешенстве. Без консультации с ним, я попросил контролера об оплате, чтобы послать в школу мою младшую дочь. То что я сделал нарушало определенный порядок, заведенный штаб-квартирой и Даркин который был «человеком Компании» сказал чтобы я отправил прошение об отставке.
«Нет», - ответил я. - «Я не представляю это возможным» И в конечном счете я выиграл. Они назвали это «Решением Лайзы», по имени моей дочери. Но Даркин не забыл обо мне. Он отказался подавать данные о моем продвижении по службе, бумаги так и остались на его столе без подписи».
Данаген вздыхает: «Дело были плохи. Даркин послал меня в Боготу с ненадежным информатором, они говорили что перуанец был задержан в Нью-Йорке с пятью килограммами кокаина. Я прибыл туда и мы установили связи с заместителем начальника полиции. Но на меня было совершено нападение . Посыпались удары, были выхвачены ножи, я достал свой пистолет. Все остановились, никто ничего не делал, потому что все были полицейскими. Я вернулся в Мехико с кровоточащей язвой и дизентерией, и что сделал Даркин? Он отправил меня в Гвадалахару с Хайми Уоллбергом, высокопоставленным чином из мексиканской федеральной полиции, который позднее будет арестован за скупку краденых автомобилей.
Хайми и я отправились в горы достать обычный опиум. Фермеры прятали его в пятнадцати галлоновых канистрах, но мексиканские федераты не хотели этим заниматься. Армия также не желала, и тогда я пошел один. Но это был непродуманный арест и те плохие парни успели выхватить свои карабины и нацелить их мне в голову. В конце концов Уолберг увидел это, но было поздно». После паузы Данаген мягко сказал: «Мадуро был порой моим прикрытием. Последнее время я работал с Реем, который вскоре уволился».
Мадуро бросил исключительно ФБН, заняв должность помощника директора по вопросам безопасности, базирующегося в Швейцарии фонда Службы иностранных инвестиций, служившей «скоростной прачечной для отмывания денег для организованной преступности и коррумпированных диктаторов Третьего мира, состоятельных эмигрантов и вольных мошенников». (2) Начиная с июня 1967 года, Мадуро развивал сеть коммерческой разведки для IOS по всей Южной Америке. «Я имел двенадцатую степень за четыре года», - объясняет он, - «и хотел покинуть Мексику. Моей мечтой было открыть офис в Мадриде, но этого никогда не случилось. Затем я встретил морского офицера, который участвовал в операциях на катерах во Вьетнаме. Он работал теперь на IOS и предложил мне должность. После того как Даркин согласовал это с Гафни, я отправился в Женеву к Берни Корнфилду. Это был шанс заработать много денег и я им воспользовался».
В то время когда Мадуро перешел на работу в IOS, IRS начала расследовать связи между ними и организацией Мейером Лански игорных круизов на остров Парадиз, Багамские острова. IRS также пыталась выяснить связи между IOS и Билли Хичкоком, подозреваемым в финансировании Братства Любви, который занимался производством ЛСД и контрабандой доставлял марихуану из Мексики и гашиш из Афганистана, распространяя эту продукцию, через печально известные мотоциклетные банды Ангелов Ада. Хичкок по имеющимся сообщениям имел счета в Багамском Банке и ссудил несколько миллионов долларов для операций в казино на острове Парадиз, и был связан с помощником Лански Луи Чеслером, агентом ЦРУ Уоллесом Гровсом и Эдди Челлини. (3)
Было известно что IOS переправляет деньги от южноамериканских инвесторов в Banque de Credit International в Женеву. Как упоминалось в 23 главе, это банк был собственностью Тибора Розенбаума, известного как агент МОССАД и помощника Мейера Лански. Операции IOS были описаны 8 сентября 1967 в статье в журнале «Life Magazine» «Бесстыдная Империя преступлений» в которой упоминается утверждение Мейера Лански, что «организованная преступность в США мощнее чем «US Stell» (одна из крупнейших американских сталелитейных компаний). Член семью Дженовезе «Толстяк Тони» Салерно из Восточного Гарлема и Флориды, вкладывал свои деньги в IOS, также как и Каролос Марчелло. Но клиенты ЦРУ также помещали в IOS свои деньги, так что расследование IRS было заморожено и объективный участник всего этого Рэй Мадуро в конечном итоге перебрался в администрацию Никсона.
Вернемся назад в Мексику, Рик Данаген испытывал обычные странности. «Я примерно неделю находился в Гватемале, как раз перед Рождеством 1966 года, ожидая поставки, которая так никогда и не случилась. Когда я посмотрел назад, я осознавал то что меня послали сюда, чтобы убрать с глаз долой. Так что я решил вернуться назад на Рождество и когда мы приземлялись, самолет потерпел катастрофу» Данаген описывает как он выбирался из обломков, взял такси, поехал домой и трясся, будучи рад, что остался жив. «На Рождество, - эмоционально говорит он, - Даркин позвонил и сказал: «Завтра я посылаю вас в Лиму».
«Джим Дэниелз был отправлен в Лиму, где открыл офис, состоящий из одного человека, но он не мог вести дела. Так что Даркин послал меня вместе с информатором. Который вез на корабле «олдсмобиль» и был другом перуанского президента. Я был там под прикрытием, и Дэниелз представил меня итальянцам, итальянцы представили меня японскому химику, и я договорился о покупке пяти килограмм коки. Но когда подошло время покупки, перуанские полицейские не захотели выходить из машин, и мне пришлось производить конфискацию одному- после чего полицейские вышли и завладели кокаином и передали информатору для контрабандной поставки».
Данаген трясет головой в недоумении: «Затем Даркин ушел и из Чикаго прибыл Джордж Эмирих, в качестве нового агента по поручениям. Я работал тогда по делу партнера Поля Мондолони, Хорхе Морено Шове. Морено был отправлен в тюрьму в 1965 году, но в 1967 году он поселился через шесть кварталов от моего дома. Я убедил свою жену прогулять вдоль по улице. Она должна была играть роль моей подруги. Мы постучали в дверь и спросили сеньора Шове по имени. Мне ответили, что он уже спит, но спросили кто его спрашивает и я назвал имя парня которого арестовывал в Детройте. Меня впустили внутрь и когда я осмотрелся,то увидел двух мексиканских федератов, которых я знал, в гостиной». (4)
«Все это выглядело странным», - говорит Данаген с отвращением. - «По существу, я их ненавидел. У меня было пять дочерей и два сына, и эти люди пытались соблазнить их наркотиками. Один из них был сыном министра мексиканского флота. На первый раз он откупился. Но потом это произошло опять. Я решил что с меня хватит».

РАЗВОРОТ К ТУРЦИИ

Культурный шок, который испытала семья Данагена, официальная коррупция, которая разрушала его профессиональные расследования в Мексике, все это также было применимо к Турции. Здесь влияние ФБН возрастало благодаря агенту Дику Салми, где он напоминал Хэнка Манфреди в Италии и Боба Дефо во Франции, с которыми он объединил свои силы во время известного Арбузного дела в 1966 году. Среднего роста, светловолосый и храбрый, Дик Салми, родился в Санта-Монике в Калифорнии. В то время когда он посещал занятия в университете Перуджа в Италии в 1958 году, он прочитал о работе Энди Тартальино по делу Ника Джентиле, и после этого решил стать агентом по наркотикам. После работы в полицейском департаменте Санта-Моники и двух лет службы в Отделе расследований Флота, мечта Салми стала реальностью, и в апреле 1962 года он был принят в ряды волчьей стаи.
«Чарли Сирагуса прибыл в Лос-Анджелес», - рассказывает Салми, - «и я сказал ему что хотел бы работать за границей. Он сказал о'кей, и я оказался на своей первой нелегальной работе, я выполнял множество заданий в Мексике и Южной Калифорнии. Я хорошо работал, поэтому меня отправили в Лас-Вегас с одной проституткой, которая добровольно согласилась поработать под прикрытием в отелях, я представлялся ее сутенером из Голливуда, и через нее я стал производить закупки у итальянцев. Затем была слежка за Бобби Бейкером, после которой я был вознагражден. В 1966 году меня послали в Стамбул и я стал семнадцатым зарубежным агентом ФБН», - с гордостью говорит Салми.
Это было немыслимо. У меня не было никакой языковой подготовкой, и условия жизни были там примитивными, когда у моей жены родился первый ребенок в клинике в Стамбуле, ребенок рядом умер от стафилококковой инфекции. Я могу вспомнить кровавые бинты на полу. Там также хватало антиамериканских настроений и агенты ФБН не пользовались влиянием в посольстве. Нам выделили худшее помещение с окнами выходящими на посольский гараж. Но в отличие от того, что случилось с Риком Данагеном в Мехико, у нас было достаточно тесное сообщество.
«Агент по поручению, Ник Панелла, вернулся в Нью-Йорк через шесть месяцев после того как я прибыл, и Чарли Кейси, который провел первые два года в Бангкоке представляясь опустившимся матросом, заменил Ника в качестве агента по поручениям. Чарли поддерживал тесные отношения с военными, и они оказывали нам много помощи. Но я выполнял всю нелегальную работу.
«Было три основных проблемы в 1967 году, - заявляет Салми, - первое - это Арабо-Израильская шестидневная война, Вьетнам и опиум поступающий из Турции. И нам удалось выяснить, что турецкий опиум был главным источником для французских производителей героина, офис в Стамбуле стал центром зарубежной активности ФБН, окруженный сетью информаторов и проводивший операции на всем Ближнем Востоке. Проблема была в том, что турецкие фермеры могли выращивать один гектар опиума для правительства и все остальное для себя. Так что мы пытались конфисковать опиум-сырец по пути к плохим парням и препятствовать созданию лабораторий по производству морфийной основы или ее вывозу за рубеж».
Согласно Салми, турецкий преступный мир составляли десять семейств, их основным занятием была контрабанда опиума и морфийной основы за рубеж и нелегальный ввоз оружия в страну. Оружие продавалось курдам, лишенного прав национального меньшинства в Восточной Турции, ведущего партизанскую войну в Иране и Ираке. Наркотики скрытно вывозились из страны на грузовиках и в багажах турецких рабочих отправляющихся в Германию. Группа контрабандистов из компании «Оверланд» специализировалась на поставках в Европу морфийной основы и возвращалась назад с оружием. «Именно грузовик принадлежавший «Оверланд» перевозил наркотики в Арбузном деле», - говорит Салми, - «но мы ничего не знали об оружии. Об этом стало известно через несколько недель, когда другой грузовик «Оверланд» был перехвачен в Австрии по дороге в Турцию. Так в 1967 году была доказана взаимосвязь между контрабандой оружия и наркоторговлей. Мы знали что турки платят взятки по дорогам, которые проходят через Болгарию и Венгрию». (5)
Вовлеченность жителей Восточной Европы в наркоторговлю и перевозку оружия для курдов вызывала огромный интерес для резидентуры ЦРУ в Турции. Чтобы использовать ситуацию для своих интересов ЦРУ уверяло ФБН, что терроризм в Турции не является результатом внутренней политики, а следствие контролируемой КГБ болгарской наркоторговли. ФБН было радо оказать помощь ЦРУ, предоставив шпионскому агентству доклады Интерпола, в которых Болгария упоминалась в качестве транзитного пункта для торговцев наркотиками. ЦРУ также утверждало, что разделяет интерес ФБН к расследованию деятельности турецких кланов Кулеки и Сила, доминирующих в торговле наркотиками в обмен на оружие между Турцией и Болгарией. Оба семейства имели высоких покровителей и были хорошо защищены. Мехмет Кулеки, владелец отеля «Кеннеди» в Стамбуле, был арестован в 1965 году, за владение 147 килограммами опиума, но до того как дело попало в суд, опиум исчез на дне реки, и Кулеки был освобожден. Хусейн Сил, владелец сети отелей на сирийской границе, также имел хорошую защиту, если он сумел выкрутиться от обвинения в убийстве. Но смелый Дик Салми решил что-нибудь против них предпринять.
Дело против турецких наркокланов началось в феврале 1967 года, когда американский солдат удачи Том Гэррити был арестован за контрабанду 48 000 патронов для Кулеки, по ходу выяснилось что с 1965 по 1967 г Гэррити ввез около 15000 единиц оружия в Турцию: он знал контрабандный бизнес с низу до верху, и его решение- сделанное с позволение созданной советниками из ЦРУ турецкой секретной полиции- работать с ФБН было крупным достижением. Агент по поручениям Чарли Кейси передал Гэррити секретному агенты Салми, и они побудили к действию турецкую секретную полицию, их советников из ЦРУ и специальный отдел расследований ВВС США (OSI). Под прикрытием ЦРУ, агенты OSI установили наблюдение за Кулеки и Силом, предоставив ФБН автомобили и фальшивые деньги.
Торговец Том Гэррити инициировал дело в сентября 1967 года, когда он договорился о покупке 50 килограммов морфийной основы у Юксефа Седефа, доверенного человека Сила в Анкаре. Через несколько дней Гэррити представил Салми Седефу. Представляясь как торговец оружием, Салми сказал, что хотел бы переправить примерно пятьдесят килограмм морфийной основы во Францию, там их продать и вернуться с оружием для Седефа. Седеф согласился, но с условием, что Салми докажет, что он тот за кого себя выдает, а не полицейский, доставив груз полуавтоматических пистолетов в Стамбул.
Несмотря на то что это было незаконно, турки, по совету ЦРУ согласились пропустить поставку, и ночью Салми с группой торговцев оружием прибыл в Стамбул. К его удивлению, он оказался в гараже в полквартала от его дома. Контрабандисты погрузили оружие в его машину, и Салми поехал назад в Анкару. Турецкая секретная полиция, контролируемая ЦРУ проследила контакты получателей груза с курдами, как и планировало ЦРУ.
Седеф, между тем, оставался с другой партией в Анкаре, готовясь продать тридцать килограмм морфийной основы. Салми поспешил к дому Седефа и осуществил закупку, в этот момент Кейси, турецкая полиция и несколько агентов OSI ворвались в дом и арестовали всех, кто там находился. Гэррити между тем отправился в Килис, город на сирийской границе, и встретился с поставщиком Сила, Кайканом. Не подозревая о том, что Седеф арестован, Кайкан согласился продать остальные двадцать килограмм непосредственно Салми. Через несколько дней Хуссейн Кил прибыл в Газинантеп и поставка была осуществлена. Как рассказывает Салми, «Гэррити и я проверили основу и в присутствии Кайкана и Сила. Когда я выразил свое удовлетворение составом и качеством, я подал условленный сигнал в окно, и Кейси с турецкими полицейскими и несколькими агентами OSI вошли в отель и арестовали всех». Сил, тем не менее, находился под покровительством, суд в Газиантепе не признал его виновным.
«Большой проблемой была коррупция», - снова повторяет Салми, - «средний полицейский в Стамбуле получал примерно 50$ в месяц, а плата за жилье составляла 60$, что означало, что многие дела просто продавались».
Незаконная деятельность турецкой полиции была хорошо известна в штаб-квартире ФБН. В 1962 году Джек Кьюсак докладывал, что шеф Центрального Бюро по наркотикам в Анкаре «вымогает взятки у информаторов». Шеф стамбульской полиции продумывает пути доставки морфийной основы, «в качестве источника получения доходов», и глава отдела по наркотикам в Стамбуле, уверен, что проблема была создана извне, не турецкими гражданами. И только единственным заслуживающим доверия полицейским был представитель Турции в Интерполе, Халвит Эльвер. Но Эльвер получал зарплату от ЦРУ и коллеги избегали его, называя «американским хвостом». (7)
Так во Франции, благодушно относились к тому факту, что в Турции гораздо больше героиновых наркоманов, чем у них. В добавление можно сказать, что курение гашиша было частью их культуры. Как результат, тяжелейшей работы Салми, турецкий наркоотряд удалось склонить к руководству расследованиями дел о наркотиках. У них не было радио и они использовали «шевроле» 1957 года выпуска, который Сэл Виццини использовал шесть лет назад. Но он любил свою работу и вопреки жестокости турецкой полиции (которая ярко изображена в фильме «Полуночный экспресс»), Салми провел беспрецедентную цепочку дел, способствовав тому, что фокус применения закона о наркотиках, переместился из разорванного войной Ливана в Турцию.

ИЗРАИЛЬСКАЯ СЕТЬ

В 1965 году турецкие контрабандисты действовали параллельно своим сирийским и ливанским посредникам и работали напрямую с итальянцами и корсиканцами. Значительное число наркотиков переправлялось в Западную Европу, и регистрировалось все больше свидетельств этого, и Деннис Дейл, который постоянно находился в Бейруте, был вынужден проводить больше времени в Турции, чем в Ливане, часто действуя от имени ЦРУ, от которого получал деньги за оказываемые услуги. В одном случае шеф резидентуры дал Дейлу девять миллионов турецких лир для тайной работы. «И я не мог даже подписать расписку», - рассказывает он с тихим почтением.
Но неприятности были впереди: «Пол Найт представил меня Карло Дондола», - объясняет он, - «и через Карло я договорился о покупке тонны опиума в Мерсине, городе на турецком побережье недалеко от границы с Сирией. Один из контрабандистов был братом шефа местной полиции, так что мне пришлось прибыть туда с полицейскими из Анданы, мы конфисковали наркотики и заперли весь опиум в местной тюрьме; тонну опиума, который я протестировал в полевых условиях. Затем я отправил несколько пакетов в Округ Колумбия для проверки. Но когда я вернулся назад в Бейрут, меня уведомили что турки просто решили его уничтожить».
Дейл говорит достаточно прохладно: «Просто он был высокого качества, так что они постарались избавиться от него. Из этого можно сделать два вывода. И слух об этом мошенничестве достиг Вашингтона».
Согласно Джону Эвансу, исполнявшему обязанности главы отдела зарубежных операций в штаб-квартире ФБН, «Деннис был со скандалом отозван из Бейрута, и туда въехало ЦРУ».
При помощи ЦРУ, Деннис Дейл вернулся в Чикаго на год, и в апреле 1966 он перешел на работу в BDAC. В Бейруте его заменил агент Артур Долл. Охарактеризованный Диком Салми как «косильщик мака со Среднего Запада», несмотря на то, что Долл был похож на ливанца, ему было достаточно трудно приспособиться к ближневосточной культуре, и он сильно возмущался тем фактом, что вежливый агент ЦРУ Пол Найт имеет официальные дипломатические полномочия, как региональный атташе Казначейства. Это прикрытие ставило Найта над Доллом в посольской иерархии, и давало возможность Найту, а не Доллу присутствовать на посольских вечеринках и устанавливать все важнейшие контакты. Настойчивые протесты Долла заставили Найта отвернуться от него, и без его поддержки, Долл действовал безрезультатно, особенно в то время когда Шестидневная Арабо-Израильская война навсегда изменила политический климат в регионе, а вместе с ним - и природа международной наркоторговли.
Раньше всех пострадал доминирующий ливанский нарколорд Сами Хури. Как сообщает Джо Салми, Хури и его партнер бывший глава ливанской Сюретэ, Мунир Алауи, пересекли реку Иордан и никто их больше не видел после того как «они не выполнили свои обязательства» перед одним торговцем, который был дядей короля Иордании и предводителем местных бедуинов. Найт слышал, что Алауи был «замешан в сомнительной финансовой сделке». (8)
Следующим признаком изменений на сцене был коллапс Интрабанка и таинственная смерть в ноябре 1966 года Юсеффа Бейдаса, богатого палестинского деятеля. В числе принадлежащих холдингу Интрабанка были верфи в Бейруте и Марселе, авиакомпания и Казино дю Либан, где Алауи и Хури общались с корсиканским криминальным авторитетом Марселем Франциски. Согласно Джиму Хогану и его книге «Привидения», «Организация Освобождения Палестины (ООП) объявила, что получала проценты от (Казино дю Либан) финансовых террористических операций против Израиля и правоохранительные органы сопротивлялись тому, чтобы игорные столы и Интрабанк использовались для отмывания средств полученных от перечисления героиновых денег, и управляемых менеджером казино Марселем Полем Франциски». (9)
В этом провокационном эпизоде своей книги Хоган утверждает, что французский промышленник Поль Луи Вейлер, после ухода бейрутского Интрабанка из бизнеса в 1967 году, объединил свои силы с тремя людьми: Эдуаром Баруди, известным торговцем оружием, Конрадом Бушаром, связанном с канадским торговцем героином Пепе Котрони, и Марселем Бушоном, средиземноморским контрабандистом- впоследствии всплывшем при Ричарде Никсоне, в качестве нового лица французской сети. (10)
Было что могло, с силовым устранением Хури и Алауи, с усилением мер безопасности в Бейруте, которые сопровождали Шестидневную Войну убийством Бейдаса, и падением Интрабанка, у корсиканского главаря Марселя Франциски не было выбора как отступить в Марсель, где оказался вовлечен соперничающими корсиканскими бандами в кровавую войну за передел сфер влияния.
Все возрастающая изоляция и усиление зависимости от Америки, способствовали тому, что Израиль начал устанавливать тесные взаимоотношения с ФБН. Как рассказывает Боб Дефо, «Человек по имени Ицхак появился у меня через две недели после того как я приехал, и после приходил ко мне три или четыре раза за год. Он был генерал МОССАД и он отвечал за те же самые географические районы, что и я. Его люди документировали все, что происходило на их заднем дворе, и все что я хотел знать о долине Бекка в Ливане, он мне сообщал. В ответ Ицхак хотел услышать, что мы знаем про ливанские семейства Макуут и Маалуф, которые являлись поставщиками героина. Он также интересовался торговлей оружием». (11)
«Израильтяне помогали нам перемещать людей туда и обратно. Они летали к людям Франко в Испанию, где ожидалась поставка наркотиков и мы с ними могли делать дела. Мы обсуждали с ними серьезные вопросы. Так что эти люди могли быть полезными информаторами, потому что израильтяне отправляли их в разные места, где они знакомились с ситуацией».
В июне 1967 года началась Шестидневная война и последующий союз ООП с сирийской партией БААС. Предвосхищая эти события, армия сотрудников ЦРУ, включая бывшего руководителя операций «Эйр Америка» во Вьетнаме, Мо Кутберта, высадилась в Бейруте. С появлением на сцене «Эйр Опиум», призрак мошенничества и контрабанды наркотиков слились на Ближнем Востоке воедино, причем более тесно, чем раньше, усиливая свой нажим на агентов ФБН. «У нас был палестинский информатор во Франции, - объясняет Вик Мария, - который работал на израильтян, ООП и ливанцев. Мы видели как он посещал израильские посольства в Риме и Копенгагене. Сообщали ли мы об этом ливанской полиции?»
Ответ будет, естественно, «нет», потому что израильская сеть была одним из главных секретов Джеймса Энджелтона, и была защищена, благодаря способности МОССАДа прогнозировать политическую, военную и экономическую ситуацию в регионе. Как замечает Мария, «Французские евреи в Алжире и Марокко входили в эту сеть, потому что были связаны с передвижением наркотиков, которые следовали своими каналами, через Южную Америку, Флориду и Техас во Францию и далее в Америку».
ФБН было известно о связях между ЦРУ и израильтянами с конца 1957 года, когда Пол Найт докладывал, что Эдмунд Сафра и его брат переправляли морфийную основу из Бейрута в Милан и отмывали свою прибыль, через Банк Сафра. Расследование было тихо прикрыто по политическим причинам, но в июне 1966 года, после того как Сафра открыли Первый Республиканский Банк в Нью-Йорке, ФБН открыло новое расследование их махинаций. Снова в сентябре 1966 года дело Сафра было закрыто, после этого Интерпол докладывал, что не обладает какой-нибудь информацией о том, что Эдмунд Сафра причастен к торговле наркотиками. (12)
Еще до этого Пол Найт обладал информацией о том, что Сафра помогает отмывать деньги, полученные от наркоторговли, а его брат занимается контрабандой морфийной основы. Но Пол опасался что на него подадут в суд или приклеят ярлык «антисемита», так что он никогда публично не заявлял о том, что знал всю правду.

ВЫЗОВ НА «БИС» ФРАНЦУЗСКОЙ СЕТИ

Шестидневная война привела к изменениям в маршрутах перевозки наркотиков, но французская сеть оставалась в фокусе внимания и в 1967 году, со склонностью ФБН к компромиссам и поворотам в ту или иную сторону, она была далека от разрушения. То что эта проблема продолжала существовать, было связано с тем, что крупнейшие торговцы имели покровительство высшего французского руководства. Особенно Пол Мондолони и Жан Джехан, известные по делу Французской сети в 1962 году, затем причастные к делу Неббиа, но Джейхан никогда так и не был выдан США, как и Мондолони, который был отпущен после своего ареста в аэропорту Орли. (13) Оба подозревались в поставках десяти тонн героина, на сумму 10 миллиардов $ в течение двух десятков лет, Мондолони также встречался с Котрони и другими «ключевыми фигурами из гангстеров в Канаде и США в Акапулько, Мексика в 1970 году». (14) Он был по прежнему крупнейшим торговцем, к середине 1970-х, наблюдавший за мексиканской связью и действовавшим безнаказанно вплоть до своего убийства в 1985 году.
В середине 1960-х благодаря официальной коррупции в любой точке мира, где пролегают маршруты перевозки наркотиков, наркобизнес расцветал как никогда до этого, и там обычно разворачивались крупные расследования, что и было продемонстрировано в мае 1966 года, когда Вик Мария намекнул, что подготовил грандиозный успех ФБН в Деле Осциллографов. Информатор Мария (которым он обзавелся через агента SDECE Антуана Лопеса) показавшим, что Поль Кастанье в Гуаякиле, Эквадор отправил шесть килограмм героина неизвестному покупателю в Нью-Йорк. Ветеран наркоторговли, Кастанье, переправлял наркотики вместе с Полом Мондолони, которого он признавал, как своего «большого босса», начиная с 1954 года. (15) В 1966 году он совладелец импортно-экспортной фирмы в Нью-Йорке, вместе с женой Жоржа Бушесейше, члена банды Аттиа к которому в Париже примкнули Луи Сушон и Роже Вуато, а также агент SDECE Лопес, участвовали в похищении, пытках и убийстве Мехди Бен Барка.
Основываясь на информации Мария, члены Международной группы взяли Кастанье под наблюдение сразу же после его прибытия в Нью-Йорк в декабре 1966 года, но они не выявили никакой незаконной деятельности с его стороны, французские представители, тем не менее, обнаружили через записи разговоров, сделанные SDECE, что Кастанье придумал метод переправлять героин в осциллографах, и что следующий груз прибудет на корабле 20 марта 1967 года. Французы проинформировали Мария, что Луи Бонсиньор приобрел героин в офисе Кастанье в Нью-Йорке, на Вест-стрит, 90, и что он должен передать его Альберту Ларрэну-Маестре, пуэрториканцу, разыскиваемому ФБН.
20 марта 1967 года, чтобы не потревожить Кастанье или кого-нибудь из его компаньонов, Мария и инспектор Марсель Каре изъяли две картонных коробки с осциллографами в аэропорту Орли. Каждая коробка содержала шесть осциллографов, и в каждом осциллографе находился примерно килограмм героина. Сохранив одну коробку, французы предоставили возможность провести расследование, Каре нарушил строгие французские законы, которые запрещали вывозить наркотики из страны, чтобы установить дружеские отношения с главой округа ФБН в Нью-Йорке, Джорджем Белком, позволив оставить их в самолете. В сопровождении французских детективов коробки отправились в Нью-Йорк и были доставлены компании Кастанье, агенты ФБН арестовали менеджера по продажам фирмы Кастанье, когда он их забирал. Но арест Кастанье в Париже был широко освещен во французской прессе, и его партнеры в Америке Луи Бонсиньор и Альберт Ларрэн-Маэстре успели скрыться.
Морти Бенджамен рассказывает: «Мы знали что подруга Маэстре работала менеджером по пассажирским перевозкам авиакомпании «Trans-Carribean Airlines». Мы видели ее с одним из покупателей Маэстре, так что мы сразу же после арестов направились к ней на квартиру. Когда мы туда прибыли, сумки Маэстре были внизу у привратника. Мы быстро поднялись наверх в его комнату, но все что мы нашли был ящик полный денег. Маэстре там не было. Когда мы спустились вниз и осмотрели все вокруг, то обнаружили, что его багаж исчез. Мы опоздали на пять минут и ему удалось скрыться».
Охота на Маэстре будет истолкована в части мифа, что кастровская Куба является транзитным пунктом наркотиков из Европы и Южной Америке. На самом деле по подтвержденным данным, героин от Джо Орсини в Мадриде, отправлялся в Пуэрто-Рико через Доминиканскую республику на французских или испанских кораблях, которые также забирали кокаин в Венесуэле и Мексике, перед тем как доставить их в Нью-Йорк. Другим важным открытием, было то, что Маэстре, в то время когда он скрывался и искал новых продавцов и источники снабжения, которые должны были заменить Кастанье, встретился с Норманом Ротманом в Майами в июне 1967. Один из известных наркоторговцев, человек за миллион долларов Ротман был близким другом Мейера Лански, и нескольких высокопоставленных агентов ЦРУ и ФБР. (16)
После своего ареста в Испании, в Мадриде, 5 декабря 1967 года, Маэстре выдал своих сообщников в Испании, включая Доминго Орсини и их клиентов в Нью-Йорке, Чикаго и Лос-Анджелесе. Его показания позволили предъявить обвинение Огюсту Рикору в Аргентине и начать расследование деятельности крупных наркоторговцев, входивших во Французскую Группу в Южной Америке. Менеджер по продажам фирмы Кастанье, также раскрыл большое число руководителей этой тянущейся на большие расстояния сети, в центром в Марселе.
Наиболее значительным было обнаружение связи между Маэстре и Норманом Ротманом, подчеркивающее тот факт, что Мейер Лански по прежнему руководит теневыми финансовыми операциями. Организация Лански с согласия своих помощников из Мафии, была вовлечена в операции по мошенничеству в страховом бизнесе и уклонение от налогов через счета в оффшорных банках и призрачные компании. Они использовали краденные ценные бумаги в качестве вспомогательного займа, с помощью посла Панамы в Великобритании, Эусебио Моралеса отмывавшего сливки полученные с доходов в Лас-Вегасе через панамское отделение Швейцарского банка. Лански был представлен Моралесу Тибором Розенбаумом, являвшимся агентом МОССАД и отмывавшим деньги от наркоторговли через свой банк. В этом смысле Лански являлся темной звездой организованной преступности, находившимся над законом.

ЗАКОН

Повернувшись лицом к суровой реальности ограничения своей деятельности, маленький контингент зарубежных агентов ФБН, был вынужден постоянно учиться, как сообщает марсельский агент Боб Дефо, «имелся ряд правил, которых нужно придерживаться дома и тех, которые действовали за рубежом. Прежде всего, наши информаторы не могли быть освобождены для нужд расследования. Они были торговцами, но они также являлись вашими партнерами. Часто у них был мандат полиции, и они всегда были вооружены. Так что нам приходилось учиться работать с каждым из них. Один из них был священник, который бежал из школы в Риме и переправлял морфийную основу в Париж. Так же были старые нацисты. Когда это было приемлемо (к прискорбию левых), эти старые нацисты через сеть своих соратников в Европе и в Северной и Южной Америке поставляли нам необходимую информацию. Многие из них получили убежище в Испании, где служили в качестве антикоммунистических информаторов режима Франко». (17)
Агенты ФБН также, в конце концов, учились быть осторожными с ЦРУ. «Многие из их информации было закрыто, и мы также никогда не говорили им если в разработке находились определенные люди, вроде Розенбаума или Сафра», - объясняет Вик Мария, - «в результате многое из этой информации (потенциально взрывоопасной), не могло быть использовано. В то же время мы прекращали слежку за лицами (наподобие Бен Барка), которые не были связаны с наркотиками.
Существовало множество этических ограничений, несмотря на это, возвращение Марселя Франциски в Марсель, вызвало разжигание вражды между наркоторговцами, что оказалось сделать легче, чем за рубежом. «Мы отправили Джо Каталанотто (ветеран наркоторговцев Мафии из Детройта, ставший информатором ФБН в Мексике) к Джо Орсини», - говорит Дефо с восхищением, - «Мы поручили ему рассказать Орсини, что Антуан Гуэрини захватил его груз и известил полицию о местонахождении его лабораторий Антуан был убит в июне 1967 года, и его сын был вынужден скрываться бегством всю свою жизнь. Когда брат Антуана, Меме Гуэрини узнал кто это сделал, он привел этого парня на скалу, переломал ему все кости, а затем сбросил его вниз».
Меме Гуэрини за это убийство был отправлен в тюрьму, и Антуан был мертв, это означало, что банда Гуэрини была эффективно устранена из международной торговли наркотиками. «Но это была обратная сторона этой операции», - замечает Дефо, - «Старый Джо просил за такую хорошую работу, чтобы INS позволило ему вернуться в Америку повидать свою семью. Но процесс оформления документов был очень медленным для Джо, и после моего пожелания он поехал в Италию повидаться с семьей там, используя фальшивый ID, которое мы раздобыли для него. И за это Паскуа (инспектор полиции Марселя) задержал его. Старый Джо был арестован, и боясь пойти на международный инцидент мы бросили его и он был выслан для проживания в Барии».

МАФИЯ: НОВЫЕ ИМЕНА И ЛИЦА

После того как Пять семейств предстали перед Большим Жюри, созванном Генеральным прокурором Робертом Моргентау в октябре 1964 года, и затем устранены, местонахождение Джо Бонанно стало известно 9 февраля 1966, когда «Нью-Йорк таймс» сообщила что он в Тунисе, руководит международной перевозкой наркотиков для сицилийской Мафии, и что пятеро федеральных агентов прибыли в Палермо на его поиски. «Таймс» не называла имена сицилийских контактов Бонанно, но это предполагало, что он являлся правительственным агентом. Несомненно, некоторые раздраженные члены семьи Бонанно сделали из этого выводы и 28 января 1966 года, ренегат Франк Мари несколько раз выстрелил в эмоционально неуравновешенного сына Бонанно Билли и его помощников, Джона Нотаро и Фрэнка Лабруццо. Мари и Майкл Консоло покинули семью Бонанно, перейдя в отколовшуюся в 1965 году от Комиссии Мафии, фракцию Гаспаре Ди Грегорио. (18)
Затем в 17 мая 1966 года, Бонанно таинственным образом появился перед федеральным судом в Нью-Йорке, и позднее он навел порядок с законом без проблем и без объяснения того где он был. Он попытался стабилизировать свою семью, но Банановая война вышла из под его контроля. Бульварная пресса Нью-Йорка радостно подсчитывали сколько было убито лояльных членов семьи Бонанно и мятежников, как индивидуально, так и группами. Соперничество за контакты и пути распространения наркотиков еще сильнее накалило ситуацию, когда мятежные члены семьи Бонанно, Фрэнк Мари и Майкл Консоло изобрели союз с Полом Гамбино, братом Карло Гамбино от имени Ди Грегорио Гангстеры лояльные Бонанно, возглавляемые Кармине Галанте, разозлились на семью Гамбино за подобные дела и в результате Консоло был убит в марте 1968 года, Франк Мари исчез и виду где-то ближе к сентябрю. (19)
В то же время, Карло и Пол Гамбино объединились со своими сицилийскими кузенами Джузеппе, Росарио и Джоном (помощником банкира Мафии Микеле Синдона) в Черри-Хилл, Нью-Джерси и основали одно из наиболее долговременных наркоторговых предприятий получивших наименование Пицца-сеть. (20) В центре этого круга был Том Бускетта, важнейшее связующее звено между сицилийской, канадской и американской Мафией и осуществляющий тесное взаимодействие с Французской группой Рикора, а также итальянскими партнерами в Латинской Америке и Мексике. Гаэтано Бадаламенти снабжал Гамбино наркотиками через своего посредника в Мексике и Котрони в Монреале. Критической точкой в этой новой организации было использование старой схемы, придуманной перед войной и достигшей своего совершенства при Вито Дженовезе, в которой молодые сицилийцы направлявшиеся в Америку перевозили наркотики. Вместе с Бускетта над этим проектом работал Сальваторе «Сака» Каталано, высокопоставленный сицилийский мафиози, бежавший в 1963 году от резни устроенной Сиакулли, и проживавший в Бруклине. Кузен Сака, Тото, прибыл в 1966 году и при финансовой помощи Мафии открыл одну из первых пиццерий, основав новую национальную сеть распространения наркотиков. (21)
Центральным игроком в этом Новом наркотическом порядке был Бускетта, после того как он покинул Сицилию в 1963 году в возрасте 38 лет, он отправился со своей подругой Верой Джиротти, привлекательной итальянской телезвездой из Милана, в Мехико-Сити, где он перенес пластическую хирургическую операцию. Из Мексики он отправился в Торонто, где через синдикат Котрони он установил контакты с Доминго Орсини, корсиканским резидентом в Аргентине с 1949 года и его помощниками Огюстом Рикором, Полем Кастанье и Альбертом Ларрэн-Маэстре. В 1965 году, Бускетта проследовал через Канаду в Бруклин, и на предоставленные Карло Гамбино 10000$ открыл свою первую пиццерию. Основав свое предприятие, он связался со своим помощником в Мексике, сицилийцем Пино Катанья через «мексиканского производителя текстиля», установил отношения с ветераном наркоторговли неоднократно упомянутым в этой книге, Хорхе Асафом-и-Бала. Катанья также представил Бускетта своему распространителю в Нью-Йорке Карло Зиппо, владельцу «Brazitalia Company», магазина электроники неподалеку от Таймс-сквер.
Многие из передвижений и действий Бускетта были известны ФБН. Итальянская полиция разыскивала его в связи с резней Сиакулли и в 1964 году ФБН подозревало его в переправке героина из Онтарио в Детройт. В феврале 1966 года ФБН открыло конфиденциальную переписку с итальянскими властями, выражая беспокойство в связи с созданием его новой организации, но расследования были прерваны в июле 1966 года после того как Бускетта был задержан в Нью-Йорке агентами Иммиграционной службы за использование паспорта умершего мексиканского рабочего лидера. Были организованы слушания по депортации, но, - как и Морис Кастеллани до него, - Бускетта таинственным образом исчез. Скорей всего он был завербован ЦРУ для слежки за политическими деятелями в Латинской Америке и корсиканскими шпионами собиравшими информацию о его наркоторговых операциях.
Все это были косвенные доказательства в поддержку версии о том, что он был завербован ЦРУ непосредственно после его допроса Иммиграционной Службой (INS). Бускетта начал финансировать Французскую группу Огюста Рикора и его главных операторов: Франсуа Шаппе, Люсьена Сарти, Франсуа Росси, Кристиана Давида, Мишеля Николи и Клода Пасту, все из них были «вспомогательными агентами» французской разведки. Если ЦРУ хотело отслеживать активность Мафии и Французской Группы, то возможно не было лучшего способа, чем делать это через обаятельного, элегантного Томаззо Бускетта?



26
ИНИЦИАТИВЫ ЗОЛОТОГО ТРЕУГОЛЬНИКА


«Это было вроде их суеверия, что любовник, который курил, всегда вернется, даже из Франции»

Грэм Грин, «Тихий Американец»

Хвастливая война Роберта Кеннеди против организованной преступности постепенно затихла 22 сентября 1966, когда тринадцать крупнейших мафиози были арестованы за «причастность к преступлениям» в ресторане «Ла Стелла» в Форест-Хилл, штат Нью-Йорк. В их числе были Карло Гамбино, босс боссов ; босс семьи Дженовезе Том Эболи и его консильере Майк Миранда, босс семьи Профацци Джо Коломбо и его бывший противник Джо Галло, главный менеджер по торговле наркотиками Санто Траффиканте из Тампы, и его приятель Карло Марчелло из Луизианы. После их освобождения, они углубились в изучение законов и высокомерно пригласили прессу встретиться на следующий день.
Многие причины привели к этой мини-Апалачинской встрече, включая подрывающую организацию изнутри Банановую войну. Другой причиной было вовлечение Джо Галло, чьи шайки помогли мэру Нью-Йорка Джону Линдсею подавить расовые беспорядки в Гарлеме тем летом. В результате «Безумный Джо» получил определенную защиту со стороны полиции, и был приглашен на мини-саммит Мафии чтобы предложить ему окончательное перемирие между ним и Коломбо. Но все же основной задачей встречи была организация нового порядка в наркоторговле, через посредников (вроде Карло Зиппо, крупнейший распространитель в Нью-Йорке) не являвшихся частью Мафии.
Из не представленных на встрече в Ла Стелла, была семья Луччезе, которая также была занята реорганизацией своей деятельности в области наркоторговли. 23 января 1967 года, эмиссары от Энтони «Тони Дака» Коралло, управляющего в семье торговлей наркотиками, встретиться с Марселем Франциски в Париже. В ресторане «Фуке», эмиссары Франциски и Коралло обсуждали создание нового наркосиндиката, чтобы использовать контакты Франциски (в основном похожие на Жана Кроса и всего лишь через две недели после его ареста Поля Мондолони ) для транспортировки героина из Франции, через Доминиканскую республику в США. (1)
Обнаружиться этот Новый порядок в наркоторговле в результате проверки сноровки агентов ФБН, осаждаемых расследованиями IRS, низвержения ФБР и ЦРУ и союзу между BDAC и Таможней которые начали посягать на зарубежные операции ФБН. Эти запоздалые проблемы начались в июне 1967, когда босс BDAC Джон Финлейтор заявил что Мафия импортирует и распространяет ЛСД и другие сильнодействующие препараты, а затем послал агента Эда Андерсона в Лондон и Рим руководить совместными расследованиями с Таможней США, Скотланд-Ярдом и итальянским министерством здравоохранения. Международное расследование сосредоточилось на деятельности банкира Мафии Микеле Синдона, а также других замешанных в незаконной торговле депрессантами, стимуляторами и галлюциногенными наркотиками между Италией и США и возможно другими европейскими странами. (2)
Когда Комиссар Генри Джордано услышал, что BDAC отважилось на операции в Европе да еще вместе с Таможней, и быстро направился в министерство финансов с петицией об устранении подобного положения. Но Линдон Джонсон всегда считал, что необходимо ликвидировать ФБН, так что протесты Джордано проигнорировали.
Однако ситуация ухудшалась, Таможня создала отдел по наркотикам в Нью-Йорке, состоящий из четырех человек, который провел важную разведку в отношении Французской сети и осуществил несколько крупных изъятий. Отдел по наркотикам Таможни по многим точкам соприкасались с Бюро и не могли поделить сферы влияния. Но это раскрывало информацию и для контрразведки ЦРУ, которое также стало помогать отделу. В результате возрастало число важных информаторов Таможни (которые также работали для ЦРУ) внутри южноамериканского аспекта Французской группы Огюста Рикора.

ЯЩИК ПАНДОРЫ

К несчастиям ФБН добавился поток наркоторговцев учредивших своеобразный магазин на Дальнем Востоке и пользовавшихся эскалацией американского военного вмешательства во Вьетнаме. Эмиссар Мейера Лански, Джон Пульман, появился в Гонконг в апреле 1965 года, и начал делать закупки в казино и договариваться с филиппинскими и малайскими курьерами о транспортировке героина в Америку через Канаду, страны Карибского бассейна, Чили и Парагвай. Другие курьеры гангстеров переправляли морфийную основу через Гонконг и Бангкок в Европу и оттуда в Америку. (4)
Санто Траффиканте также основал свой плацдарм на Дальнем Востоке, через своего эмиссара, Фрэнка Фурци. Сына лейтенанта контролируемой Траффиканте флоридской семьи, Фруци отправился в Южный Вьетнам в 1965 г. с первой волной американских войск. Его патриотические замыслы состояли в том, чтобы оборудовать клубы для американских военных с гамбургерами, прохладительными напитками, музыкальными ящиками и торговыми автоматами, в то же время он снабжал военных проститутками и наркотиками. После того как он был выдворен из Сайгона в 1967 году за незаконные валютные операции, Фурци перенес свой бизнес в Гонконг с группой отставных армейских сержантов. (5) Но это был типично для Мафии, мошенничать с клубами и их покупателями на миллион долларов, и в конце концов попадать в фокус расследований Конгресса, - которые пытались ниспровергать систему взяток запущенную в работу Лански и Траффиканте захвативших целый кусок рэкета на Дальнем Востоке с благословения военных и представителей ЦРУ пытающихся что-то делать для победы в войне.
Это продолжающееся соглашение с Мафией тянущееся со времен Проекта Лючиано, и в 1967 году зять Альберта Анастасиа, Энтони Скотто, вице-президент Международной Ассоциации портовых грузчиков, послал своих людей для защиты сайгонского порта от саботажа и воров, которые похищали грузы и отправляли их для продажи на черном рынке Вьетконгу. (6)
Это не было в полном объеме достижением фаустовского пакта между ЦРУ и Мафией во Вьетнаме. В ЦРУ были уверены что французский президент, Шарль де Голль пытался затруднить действия американцев, используя сеть возмущенных французских землевладельцев и бизнесменов. Предположительно мотивами де Голля было улучшение отношений Франции с СССР и КНР, которые поддерживали вьетнамских повстанцев. Джеймс Энджелтон хотел проникнуть в аппарат SDECE, и в1965 году он предпринял попытку основать независимый отдел ЦРУ в Сайгоне. Но военным эта идея пришлась не по вкусу и тогда в ЦРУ решили использовать своих союзников из Мафии для тайной работы против французов и их помощников из числа корсиканских гангстеров.
Главным активом ЦРУ в этих мероприятиях был маршал авиации Нгуен Као Ки, желаемая сильная личность, который был завербован для убийства президента Дьема в ноябре 1963 года. Кровавый государственный переворот предполагал американскую поддержку в замене репрессивного режима католического генерала Нго буддийскими военными. Но военные и гражданские политики, вошедшие в новое правительство Южного Вьетнама, больше интересовались добыванием денег для себя, чем ведением войны, и в результате через год повстанцы контролировали почти всю сельскую местность. Взяв дело в свои руки ЦРУ, в начале 1965 года поставило Ки командира Первой Транспортной группы на должность шефа службы национальной безопасности Южного Вьетнама. Учившийся на пилота во Франции и женатый на француженке, Ки был заменен своим помощником, своей правой рукой, генералом авиации Нгеуна Нго Лоана (также обучавшегося во Франции), который стал контролировать правоохранительную систему, разведку и отделы безопасности правительства Вьетнама.
Дав согласие на получение такой власти, Ки разрешил ЦРУ развернуть Революционную программу развития в Вунг Тау, где пятнадцать лет назад существовала база SDECE, задействованная в программе контрабанды опиумом получившей название Операция X. Программа RD предусматривала завоевать поддержку лояльных вьетнамцев в сельской местности через сочетание гражданских акций, пропаганды и антитеррористических операций. В июле Ки назначил генерала Нгуен Ду Тана, министром RD и в апреле 1965 года представитель ЦРУ Эдвард Лэнсдейл, выдававший себя за генерала ВВС, стал связующим звеном между ЦРУ и генералом Таном.
Резюме Лэнсдейла включало в себя опыт работы в организации политических и психологических военных операций, которые также подразумевали использование наркотиков. В 1953 году он проводил инспекцию плантаций опиумного мака в Лаосе и в 1955 он участвовал в изгнании французов из Сайгона и вступлении в должность католического президента Нго Динь Дьема. Режим Нго проводил собственные наркоторговые операции, которые направлялись его братом Нху (курильщиком опиума), через шефа своей секретной полиции, доктора Тран Ким Туена (Первая Транспортная группа Ки была в распоряжении Туена и перевозила наркокурьеров между Лаосом и Сайгоном с 1956 по 1963 годы). В 1960 году Лэнсдейл расследовал причастность SDECE к торговле наркотиками, и в 1962 году он работал с наркоторговцами из Мафии, которые вели тайную войну ЦРУ против Кубы и их советников из КГБ. Обладая неуемным воображением, Лэнсдейл использовать дешевую марихуану для подрыва кубинской экономики. (7)
В середине 1965 года, Лэнсдейл собрал команду американских экспертов по нетрадиционным способам ведения войны и филиппинских наемников, по прикрытием программы RD он развернул тайную войну против французов помогавших повстанцам. Его прибытие во Вьетнам также воспринималось как «переворот», приведший к отстранению корсиканских авиалиний от дел в Лаосе. (8) Согласно профессору Альфреду Маккою, первым делом Лэнсдейл договорился о «перемирии» с корсиканскими торговцами наркотиками в Сайгоне. (9) Мотивами Лэнсдейла было защитить себя от любого кто мог испытывать недовольство от грязной войны в 1955 году. Давая гарантии, что он не причинит им ущерба, Лэнсдейл дал корсиканцам зеленую улицу и это давало возможность их помощникам из Мафии и группировки вьетнамских официальных лиц контролировать прибыльный сайгонский рынок наркотиков.
Помогал Лэнсдейлу его консильере Люсьен Конен. Опытный член команды Лэнсдейла, Конен родился в Париже и вырос в Миссури. Он поступил на работу в ОСС в 1940 году и по имеющимся сведениям формировал партизанских группы в Южной Франции, используя корсиканских преступников. В конце 1944 года, его перевели в штаб-квартиру ОСС в Китае, в Куньмин и действовал параллельно отделу французских специальных сил которые вели операции против японцев в Северном Вьетнаме.
После войны Конен женился на вьетнамке и значительное время, он стал заводить знакомства среди вьетнамских гангстеров, гоминдановцев, SDECE и представителями Сюретэ и корсиканскими полицейскими (возможно даже Полем Мондолони) и моряками, вовлеченными в торговлю опиумом в Сайгоне. Он также проводил время с состоятельными бизнесменами и множеством политиков, которые собирались в отеле «Континенталь», включая мосье Франциски, его влиятельный владелец Конен поступил на службу в ЦРУ вскоре после его образования, и в 1954 году он стал помощником Лэнсдейла во Вьетнаме. Он способствовал выходу разделенной нации из французской сферы влияния и ее отрыву от националистов возглавляемых Хо Ши Мином. В 1956 г Конен перешел в отдел военной разведки, действовавший в Германии и Люксембурге, а с 1960 по1962 г. тренировал иранские специальные подразделения, действовавшие в богатом опиумом Иране. В 1962 году он вернулся в Южный Вьетнам в качестве свободного эмиссара. Докладывая напрямую в Белый Дом, Конен тренировал вьетнамских военных, которые убили Дьема и Нху. Впоследствии он помогал набирать католических беженцев от режима Нго, на верхние должности в полиции, разведке и силах безопасности в основанное де-факто ЦРУ, параллельное правительство.
Знания Конена и его связи были неоценимы, когда Лэнсдейл вернулся во Вьетнам руководить программой RD кроме своих многочисленных обязанностей, Конен выступал также в качестве ангела-хранителя протеже Лэнсдейла, Дэниела Эллсберга. Отправленный во Вьетнам по линии Министерства обороны для продвижения и наблюдения за программой RD, прекрасно выглядящий, имеющий привычку быстро говорить и сообразительный Дэн Эллсберг делил свое жилище с высоким смуглым Фрэнком Скоттоном. Сотрудник ЦРУ, работавший под прикрытием Информационной службы США, Скоттон разрабатывал «мотивационное вступление» к программе RD. Тонкое промывание мозгов составляющее «мотивационное вступление» было ключевым моментом в трансформации обычных солдат в запрограммированных убийц, которые действовали в составе тайных команд по «гражданским действиям», созданных в рамках программы RD.
Эллсберг начал работать с антитеррористическими группами Скоттона и участвовать в операциях против лидеров повстанцев. Его фотографическая память и приятная внешность, также способствовали тому, что он стал профессиональным шпионом, и вскоре Конен и Скоттон представили его колеблющемуся сайгонскому обществу. Миссией Эллсберга было вовлекать вьетнамских политических деятелей разговоры и докладывать непосредственно Джону Харту, резиденту ЦРУ в Сайгоне, содержание этих бесед.
Эллсберг вырывал слова из бесед, искажая смысл в интересах своей работы. На вечеринке в фешенебельном «Cercle Sportif», Скоттон представил Эллсбергу прекрасную евразийку по имени Джермани. Эллсберг нашел ее просто неотразимой, кроме того она была связана с Мишелем Сегином, корсиканским торговцем опиумом. Джермани, тем не менее, разделила страсть Эллсберга и у них началась страстная любовь, которая побудила Сегина защитить свою гордость. Поздно ночью он проник на виллу Эллсберга и приставил пистолет к его голове, и предостерег его от общения со своей невестой. Согласно Скоттону и Конену, жизнь Эллсбергу спасло обещание, данное ими Сегину, что если кто-нибудь тронет Эллсберга, они организуют кровавую вендетту против корсиканцев.
Позже план расширился и Лэнсдейл потребовал чтобы он ничего не делал с корсиканцами, после того как они достигли перемирия в 1965 году. Иными словами перемирие позволяла корсиканцам (предположительно включая и Сегина) торговать наркотиками, настолько долго, насколько будет продолжаться их сотрудничество с ЦРУ. В своей роли, корсиканцы, держали своих кураторов из ЦРУ в курсе цен, качества и пригодности наркотиков. Перемирие также обеспечило им на это время зеленую улицу для поставок в лаборатории Марселя, которое потребляли морфийную основу из Турции и Юго-Восточной Азии. (10)
После публикации книги профессора Маккоя «Героиновая политика в Юго-Восточной Азии» в 1972 году и разоблачению связи с корсиканцами, Конен написал издателю Маккоя письмо, в котором объяснял, что его встречи с корсиканцами для решения вопроса связанного с «вероятно похождениями Эллсберга с любовницей корсиканца». (11) Конен не сказал, что это была за проблема, дело в том, что роман Эллсберга с Джермини поставил под угрозу весьма важную контрразведывательную операцию, в которой корсиканские наркоторговцы играли роль двойных агентов, и докладывали о французах связанных с вьетнамскими повстанцами.
Эллсберг рассказал писателю, что Скоттон и Конен никогда не говорили на эту тему, и что их заявление является обычной дезинформацией ЦРУ, предназначенная для того, чтобы дискредитировать его, потому что он допустил утечку информации из документов Пентагона (секретные военные бумаги, которые содержали официальную ложь, послужившую для оправдания Вьетнамской войны.) летом 1971 года и эти непреднамеренные действия помогли падению администрации Никсона. Он также утверждал, что Лэнсдейл не был связан с наркоторговцами во Вьетнаме.
Утверждения Эллсберга можно было бы считать правдой, но важно то, что и Лэнсдейл и Конен прекрасно были осведомлены о том, что корсиканцы в Сайгоне поставляют морфийную основу своим сообщникам в Марсель. Несмотря на то, что Конен в своем письме в «Harper Row» отрицал это, сказав, что Маккой ссылается на него, формулируя, что было не возможно совершенно остановить корсиканскую наркоторговлю, пока из дела не будут исключены производители опиума в Лаосе. Согласно Маккою, «поэтому Лэнсдейл и Конен не давали информацию, которой они обладали Бюро по наркотикам». (12)
Представители ЦРУ Лэнсдейл и Конен знали, что корсиканские торговцы получали опиум с контролируемых ЦРУ полей Золотого треугольника. Но они не сообщали об этом ФБН, это позволяет нам вернуться назад к тому факту когда агент ФБН Боумен Тейлор побывал в Лаосе в 1963 году, и что ЦРУ не только покровительствовало там производителям опиума в Лаосе, но и содействовало наркоторговле во Вьетнаме. Как объяснял агент ФБН Эл Хабиб, «Вход во Вьетнам был запрещен», потому что, как объяснял Сэл Виццини, «ЦРУ снабжало опиумом тамошних военачальников». ФБН было известно о причастности ЦРУ к делу Хоббса в 1964 году и о том, что «Эйр Америка» (Эйр Опиум) перевозит наркотики для вьетнамских официальных лиц. И как мы сможем увидеть, ФБН обладало информацией, что в этом замешаны генерал Лоан, правая рука маршала Ки и директор вьетнамской таможни Нгуен Винь Лок. Как вы помните из главы 21, Эл Хабиб рассказывал, что вьетнамская таможня имела целый пакгауз полный конфискованного опиума, который уходил на черный рынок.
Соучастие ЦРУ в торговле наркотиками в Юго-Восточной Азии было хорошо известно ФБН, но только два наркоторговца из Юго-Восточной Азии были включены в Международный список: Рольф Шимол, корсиканец в прошлом опознанный как агент SDECE Энже Симонпьерри (причастный к делу Неббиа и через Поля Паскуалини связан с Морисом Кастеллани) и Мишель Лебер, корсиканец, проживавший в Сайгоне. Общественное мнение так ничего и не знало о причастности к этим делам ЦРУ, а ФБН продолжало сохранять эту тайну. (13)

СТРАТЕГИЧЕСКАЯ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ СЕТЬ 118А.

ЦРУ не только покровительствовало контрабанде наркотиков осуществляемой южновьетнамскими политиками и генералами, их корсиканскими партнерами и частной армией производителей опиума в Лаосе, но и фактически руководило отправкой караванов на крупнейший в мире рынок опиума в Хуайсай, Лаос. Офицер ЦРУ Уильям Янг, помогал проводить эти операции. Сын американского миссионера в Бирме, Янг прекрасно владел местными диалектами, выучив их еще до того как нормально научился говорить по-английски. Во время Второй Мировой войны, его семья перебралась в Чиангмай на север Таиланда и впоследствии его отец обучал посла Уильяма Донована особенностям запутанного опиумного бизнеса в регионе.
Отслужив положенный срок в американской армии в Германии, Янг завербовался в ЦРУ и в 1958 году, его отправили в Бангкок. Когда ЦРУ прилагало усилия для переброски гоминдановских торговцев из Бирмы, его отправили в Чиангмай для руководства деятельностью ЦРУ в стратегически расположенных бирманских и лаосских деревнях, которые в будущем должны были служить базами ЦРУ. Там Янг был представлен генералу Ванг Пао, главе производящих опиум местных племен мео и его первому куратору от ЦРУ Джо Худичеку.
Из своей штаб-квартиры в Лонг Тиенг, главной авиабазы ЦРУ в южной части богатой опиумом Долины Кувшинов, Ванг Пао, он мобилизовал 30 000 соплеменников мео в свою тайную армию, сражаться с лаосскими коммунистами и их вьетнамскими союзниками. Взамен посылки своих людей в качестве пушечного мяса, он потребовал обеспечить ему возможность торговать опиумом. Множество посредников съезжалось в деревню Хуайсай на северо-западе Лаоса на тайской границе, в сердце богатого опиумом Золотого треугольника образовавшегося на стыке границ Бирмы, Таиланда и Лаоса. Доверенные лица Ванг Пао были вождями местных племен яао, но за кулисами действия Ванг Пао координировались Биллом Янгом, который имел контакты с генералами и политиками, входящими в Лаосскую Опиумную Администрацию, а также заодно с тремя гоминдановскими генералами в Бирме. Эти генералы использовали тайные радиостанции ЦРУ для прослушивания переговоров бирманских военных постов и предоставляли примерно 90% опиума привозимого в Хуайсай. (14)
Благоприятная ситуация продолжалась до октября 1964 года, когда Китай испытал в Лобноре свою атомную бомбу. Это событие продемонстрировало необходимость проведения разведки внутри Китая и в результате ЦРУ направило Билла Янга создавать разведывательную сеть в Нам Ю, в нескольких милях от Хуайсей. Основной замысел при создании стратегической разведывательной сети 118А состоял в использовании гоминдановских опиумных караванов для заброски агентов внутрь Китая. Агенты внедренные Янгом в караваны были его друзьями детства и принадлежали к племени лаху, Муди То и Айзек Ли. Янг снабдил их лучшими фотокамерами для тайных съемок и все время, что они были в Китае он фотографировали китайских строителей, строивших дорогу по направлению к таиландской границе, а также множество солдат. Знания, полученные о месторасположении китайских войск, помогали ЦРУ вырабатывать стратегию во Вьетнамской войне.
Один раз возникнув, сеть 118А стала развиваться, Янга заменил другой сотрудник ЦРУ Луи Оджибве и после того как Оджибве был убит летом 1965 года, его сменил Энтони Пошепни. Ветеран морской пехоты работавший с ЦРУ на Филиппинах в Индонезии и Тибете, «Тони По» бывший моделью для Марлона Брандо в его роле полковника Куртца в фильме Коппола «Апокалипсис сегодня». Он также являлся своего рода отцом для молодых сотрудников ЦРУ (включая Терри Барка будущего исполнительного директора Управления по борьбе с наркотиками), которыми он командовал в жестоких джунглях Лаоса.
В интервью, данном автору книги, По сказал, что он ненавидел Ванг Пао, за то, что тот продавал оружие коммунистам. Но По был человеком «компании» (имеется в ввиду ЦРУ) и он вынужден был молчать и продолжать исполнять свои обязанности, будучи уверен, что опиум, отправленный при участии ЦРУ из Нам Ю, попадает на аэродром в Хуайсай. Опиум упаковывался в канистры из по масла, грузился на принадлежащий ЦРУ С-47 и переправлялся по воздуху тайваньским торговцам в Сиамском заливе, затем извлекался из моря, и распределялся по сампанам, ждущим в специально определенных координатах. Люди на сампанах доставляли наркотики в Гонконг, где опиум перерабатывался в героин гоминдановскими химиками и продавался мафиози. Как говорили и Янг и По, это был частный канал ЦРУ связанный со старым партнером в Гонконге, еще со времен проекта Лючиано.
Альберт Хабиб в своем Меморандуме датированном 27 января 1966 года ссылается на представителя ЦРУ Дона Уиттакера подтверждавшего, что канистры с опиумом сбрасывались с самолетов действующих в Лаосе на лодки в Сиамском заливе. Уиттакер опознал химика, работавшего в Хуайсей и указал на местных предводителей народа яао, как на поставщиков опиума.
В 1966 году, когда агент Дуг Чэндлер прибыл в Бангкок из Нового Орлеана, существование опиумного каравана 118А было хорошо известно ФБН. Как рассказывал Чэндлер «Переводчик организовал мне в Чиангмае встречу с бирманским военачальником. Он прекрасно говорил по-английски, и сказал мне, что окончил университет в штате Мичиган и приходился внуком бирманскому королю. Затем он предложил мне отправиться с караваном, что доставляет опиум из Бирмы». Чэндлер делает паузу «Когда я отправил эту информацию в ЦРУ, они не обратили на это внимание, и когда я сообщил об этом в посольство, они все представили по другому. У нас были агенты в караванах, которые знали где находятся гоминдановские лаборатории по производству героина, но Гоминдан держал там армию, вооруженную современным оружием, так что тайское правительство оставило их в покое.
В то же время, тайские и вьетнамские официальные лица покупали опиум в Хуайсай, где работали корсиканцы и ренегаты из ЦРУ служившие в «Эйр Америка» и другой подобной авиакомпании «Континентал Эйр», которая имела контракт Госдепартамента на снабжение продовольствием племен яо в Хуайсай. Также к этим делам был причастен сын премьер-министра Лаоса Суванна Фума, Панья, который при поддержке Госдепартамента США построил завод по производству пепси-колы во Вьентьяне, Лаос.
В реальности, это было отличное прикрытие для поставок химических реактивов необходимых для выработки героина и для выполнения роли прачечной в отмывании процентов Ванг Пао. (15)

ВЬЕТНАМСКАЯ СЕТЬ

ФБН начало фиксировать операции ЦРУ и вьетнамских властей по контрабанде наркотиков с 13 июля 1966 года, когда майор армии США Ли Уорринг представил Эла Хабиба, Тран Нго Ану, агенту военной разведки во вьетнамском посольстве в Бангкоке. Тран сказал Хабибу, что один из его агентов проник в круг наркоторговцев Вьетконга в Бангкоке. Американцы были получателями опиума в Сайгоне и американцы же переправляли его в Гонконг для переработки в героин. Тран спросил Хабиба о возможности переправить через ВВС США 250 килограмм опиума в Сайгон и проследить за получателями, так вьетнамцы смогут арестовать виновных. Несмотря на то, что Тран не смог опознать агента, сообщить где храниться опиум, или представить имена и адреса получателей, он гарантировал Хабибу что разрешит сопровождать груз в Сайгон - так Хабиб наивно согласился с предстоящей операцией. 5 августа, он добился одобрения со стороны резидента ЦРУ в Бангкоке, Роберта Янтсена и генерал-майора Джозефа Стилуэлла, занимавший должность командующего американскими войсками в Таиланде. (16)
Таким образом, он доверился судьбе. Хабаб отправился в Сайгон на встречу с помощником генерала Лоана по иностранным делам Нгуен Тхан Тунга. Во время этой встречи Тунг сказал Хабибу, что оригинальный план Трана был изменен и что генерал Лоан хочет чтобы 250 килограммов опиума были доставлены американским получателям без проведения арестов. Тунг оправдывал такое изменение плана, объяснением, что агент MSS(Вьетнамская военная разведка) в Таиланде получил неопровержимые доказательства того, что Вьетконг планирует осуществить вторую, более крупную отправку груза после того, как предыдущая окажется удачной, MSS надеется выявить всю сеть Вьетконга по контрабанде опиумом в Таиланде, Малайе и Лаосе. Тогда они смогут произвести большие конфискации и арестовать множество врагов, а также замешанных в этом американцев.
11 августа Хабиб представил план Уильяму Е. Портеру, заместителю посла США в Сайгоне. Портер категорично отклонил это предложение. Он не верил Лоану, и «испытывал беспокойство по поводу того, что вьетнамцы могут подставить их, и возможно используют это дело для шантажа». (17) Ссылаясь на дело Хоббса, Портер риторически спросил Хабиба, что будет если вьетнамцы завладеют 250 килограмм опиума на самолете ВВС США. С другой стороны, Портеру хотелось знать, что планируют вьетнамцы, так он направил Хабиба продолжать работу над этим планом, но задержать операцию, сказав Трану, что достать самолет проблема. Портер также предложил Хабибу представиться секретным агентом ЦРУ ведущим расследование- с этой точки зрения дело могло представлять интерес.
После возвращения в Бангкок Хабиб встретился с Ле Динь Тамом, вторым секретарем вьетнамского посольства в Таиланде. Тим изложил аспекты обеспечения вьетнамской контрабандной операции в Таиланде, и на встрече 16 августа, Там грозил аннулировать 250 килограммовый груз если Хабиб незамедлительно не найдет самолет Когда Хабиб отказал ему, Там вылетел в Сайгон совещаться с Тунгом, и когда 2 сентября он вернул, то сказал Хабибу, что MSS решило переправить груз в Сайгон на корабле, доставив его покупателям, и что вьетнамская таможня намерена конфисковать груз и арестовать двух подозреваемых. Там удивил Хабиба, раскрыв . что у него имеется примерно две тонны опиума, которые он раздобыл в Хуайсай. Он настойчиво утверждал, что американцы должны незамедлительно помочь ему переправить этот груз, в знак демонстрации добрых намерений, или вьетнамцы сделают это самостоятельно.
Поставленный в тупик и удивленный смелостью Тама, Хабиб отправился в Сайгон и, – после проверки вьетнамской таможней и ее американскими советниками, - не было обнаружено никаких доказательств конфискации наркотиков и проведенных арестов. Подозревая, что идет какая-то грязная игра, он обратился к ЦРУ, и 8-го сентября встретился с кем-то по имени Люсид (возможно Люсьен), он сказал, что посол Генри Кэббот Лодж не позволяет ему проводить дальнейшее расследование в Сайгоне. Хабиб вернулся в Бангкок и Там продолжил поиски поставщика двух тонн опиума американцам ожидавшим в Сайгоне.


РЕАЛЬНАЯ ГЕРОИНОВАЯ ПОЛИТИКА ВО ВЬЕТНАМЕ

В результате расследований Хабиба ЦРУ стало вести поверхностное расследование деятельности Лоана, после чего он старался держаться в стороне от противоправных действий. Смысл это был прост: Лоан обеспечивал персональную безопасность представителей ЦРУ в Сайгоне. И это было правдой. Так как Лэнсдейл забыл о перемирии с корсиканцами достигнутом для своей охраны, представители ЦРУ стали покровительствовать кругу наркодельцов состоящим из представителей официальных вьетнамских властей, так как они зависели от них. Ситуация практически не изменилась с 1955 года, когда Лэнсдейл выдавил из Сайгона французов и официально был образован режим Нго. Маккой ссылается на Конена, сказавшего, что после убийства Нго в ноябре 1963 года, «многие из профессионалов, которые были замешаны в коррупции, заняли должности в полиции и разведке. Лоан просто замолвил слово в отношении этих ребят и вернул назад старую систему контрабанды наркотиков». (18)
Внутри этой системы, Нгуен Трань Тун был связан с Май Денном, управляющим делами наркобизнеса Лоана. Тун хорошо ориентировался в тайнах контрабанды наркотиков секретной службой доктора Туена, и продолжал работать для Лоана после переворота 1963 года. Умалчивая об активности Туна, Лоан назначил его в начале 1966 г. на должность главы Отдела зарубежной разведки Центральной разведывательной Службы, и согласно Хабибу он прикрывал операцию в Бангкоке. Основанная в 1961 году с помощью ЦРУ, ЦРС (CIO) являлась южновьетнамским эквивалентом ЦРУ, и ее сотрудники работали с политическими, военными и обеспечивающими безопасность отделами правительства Южного Вьетнама. В то же время, опираясь на поддержку ЦРУ, Тунг использовал агентов ЦРС для объединения своих контактов по всему Золотому Треугольнику. (19)
По утверждению Маккоя Тун обучался полковником Тулиусом Акампора, офицером военной контрразведки США, который в течение шести лет руководил совместной работой ЦРУ\ФБН в области контрабанды наркотиков, вместе со своим другом Хэнком Манфреди в Риме. В середине 1960-х Акампора был направлен в Сайгон в качестве советника генерала Лоана по вопросам обеспечения безопасности. Акампора в дополнение поддерживал отношения с Лоаном в течение всей войны, и у них сложилась личная дружба. Он знал множество личных секретов Лоана, и он сказал, что Лоан не осознавал того, чем занимался Тун. Акампора описывает Туна как «бывшего гангстера из Биньхоа и жулика из Гоминдана который вызывал возражения Лоана».
Это не означает того, что Тун водил Лоана за нос. Два человека без всяких возражений брали взятки. Различными путями мафиози показывали избирателям и прочим как поступали с политиками в Америке. Тун получил зеленую улицу от своих хозяев. Например, отряд наемных головорезов Туна который участвовал в подавлении буддистского мятежа в Хюэ в середине 1960-х, соответственно использовался командованием регулярной армии. Тун также пытался компенсировать политическое влияние ЦРУ используя этих нигде не зафиксированных наемников против политических противников Ки, включая рабочих лидеров, буддийских монахов и бизнесменов.
Искушенный в жизни, любивший получать удовольствие от «карвуазье» и «голуаза» (марка французского коньяка и сорт французских сигарет), Лоан не спрашивал Туна, как он финансирует своих наемников. Он и не предполагал изменять прерогативы гоминдановских китайцев, французских землевладельцев или корсиканских гангстеров которые обеспечивали ему подобные услуги. Например владелец отеля «Континенталь», месье Франчини оборудовал прослушивающими устройствами несколько элегантных номеров своего отеля, которые агенты Лоана могли использовать для сексуального шантажа по схемам MKULTRA, которые ЦРУ применяло к политикам в Америке. Только этим шантажом занимались американцы, обвинявшиеся в руководстве войной во Вьетнаме.

ВОЗВРАЩАЯСЬ К ИСТОЧНИКАМ В ЛАОСЕ

Американское вмешательство в войну в 1966 году привело ее к дальнейшей эскалации, Лаос стал критической фланговой точкой операции. Это в основном казалось Тропы Хо Ши Мина, которая тянулась через Лаос в Камбоджу и использовалась армией Северного Вьетнама для снабжения Вьетконга. Удержание Тропы Хо Ши Мина было необходимо для победы в войне, но Лаос был нейтральной страной, американцам приходилось полагаться на экстра легальные методы; бомбардировка Тропы осколочными бомбами стала делом руководимым ЦРУ 56 авиационным крылом коммандос базировавшимся в Таиланде, в то же время задача прекращения переброски войск вдоль Тропы Хо Ши Мина была возложена на секретную армию ЦРУ из представителей местных горных племен, расположившихся вдоль так называемого Лаосского коридора.
Важнейшим из их опорных пунктов был Паксе, город с населением в 8 000 в восточной части Плато Боловен, находившегося в южной провинции управляемой принцем Бун Ум Чампассаком, советником Лаосской Опиумной Администрации. Главой базы ЦРУ в Паксе, городе, где опиум продавался открыто прямо на улицах, был Дэвид Моралес. Бывший резидент ЦРУ в Гаване и бывший участник Лэнсдейловской операции «Мангуста», Моралес (или Пончо) содействовал торговле опиумом в Паксе, будучи связан с местной полицией и военными, он координировал их отношения с «Эйр Америка».
Согласно Маккою, Паксе был узлом южновьетнамских операций по контрабанде опиума, управляемым работавшими совместно с официальными лаосскими властями, старшей сестрой Нгуен Као Ки, мисс Нгуен Тхи Ли; гоминдановским финансистом Ху Тимхенгом, шпионом Лоана Май Деном и майором Фам Фун Тьеном, преемником Ки на посту командира обученной и экипированной ЦРУ Первой Транспортной Группы. (20)
ЦРУ было осведомлено об этих операциях, но не обращало на них внимания, потому что потребности американцев в бомбардировке Тропы Хо Ши Мина всецело зависели от лаосских и южновьетнамских ВВС базировавшихся в районе Паксе. Поэтому в 1966 году, ЦРУ начало операцию «Palace Dog» в сотрудничестве с ВВС США. Они точно определяли возможности подготовки лаосских и южновьетнамских пилотов, но эта секретная миссия обеспечивала безопасность совместных лаосско-южновьетнамских операций по контрабанде наркотиков. Это могло также быть каналом по которому наркотики направлялись по воздуху при помощи ЦРУ в США. Самолеты занятые в операции «Palace Dog» использовались для перевозки медикаментов со складов Международного Центра Медицинской помощи в Детройте, армии Ванг Пао в Лон Тьенге. Не трудно представить, что привозилось назад в Детройт, в 1967 году военные и Таможня начали секретное расследования деятельности компании «Эйр Америка» и операции «Palace Dog».
«Это было плохо», рассказывает один из руководителей Таможни Дэйв Эллис, который совершал регулярные поездки во Вьетнам, «Это была ужасная война, так ЦРУ делало вид, что не знает о том чем занимаются авиакомпании «Эйр Америка» и «Континентал Эйрлайнс». Война перешла в стадию эскалации, и они начали испытывать тревогу».
Весь мир сосредоточил свое внимание на все более усиливающимся вмешательстве США во Вьетнамскую войну, ЦРУ свою главную роль в региональной торговли наркотиками. Критический момент наступил в июне 1967 года, когда бирманский генерал Кхун Са, решил продать шестнадцать тонн опиума в Хуайсай. Осознавая, что это поставит под вопрос их монополию на торговлю опиумом, гоминдановские генералы в Бирме мобилизовали свои силы и двинулись через границу в Лаос. Оценив ситуацию, резидент ЦРУ во Вьентьяне Тэд Шекли информировал Пэта Лэндри, руководителя базы поддержки ЦРУ в Удоне, Таиланд. Лэндри отдал приказ майору ВВС Ричарду Секорду, отправить эскадрилью Т-28 для силового решения ситуации. Через час сражение закончилось и обе стороны армия Кхун Са и гоминдановцы отступили по всему фронту, территория перешла под полный контроль Лаоса. (21)
Тем не менее, широко освещенная Опиумная война, оставила след на броне ЦРУ и выявила необходимость создание систем безопасности для обеспечения операций по контрабанде опиума и необходимость формирования специального подразделения для этого. Это подразделение было смоделировано с печально известной программы «PHOENIX» (Феникс), которая предусматривала ликвидацию гражданских руководителей вьетнамских повстанцев. Бывший агент ЦРУ объясняет «это подразумевало использование эскадронов смерти и создание сети секретных центров допросов для нейтрализации врагов Вьетнама» Этот аспект «Феникса» был совершенно самостоятелен.

СИСТЕМЫ БЕЗОПАСНОСТИ ЗОЛОТОГО ТРЕУГОЛЬНИКА

Как это ни странно, Робин Мур, автор «Французской Сети» предсказывал создание специального отдела безопасности для обеспечения операций по контрабанде наркотиков в своем романе «The Country Team» Написанный в 1966 году, он рассказывал о мифической стране Митуйян (напоминавшей Таиланд), главного героя романа звали Майк Форрестер Бывший капер, Форрестер был вынужден бежать от преследований с Кубы в 1959 году, он справился со своими потерями и затем приобрел каучуковую плантацию в Митуйяне. Как показывает дальнейший сюжет книги, ЦРУ попросило Форрестера скупать местные посевы мака, до того как митуйянские коммунисты (Мит-Ком) сами приобретут их и продадут их американским Мафиози. Рассердившись на то, что проклятые Мит-Комовцы вымогают деньги у его рабочих и, опасаясь, что его опять могут вышвырнуть вон, Форрестер берется за работу.
ЦРУ сказало Форрестеру, что он будет продавать опиум американским фармацевтическим компаниям, что он может использовать часть процентов для «смазывания своей машины». (22) Эта «машина» состояла из шпионов, которые должны были обнаруживать, а затем убивать китайских коммунистов и их друзей из Мит-Кома. Форрестер стал покупать урожай у вождей местных племен, предположительно имелся в виду Хуайсай. Он способствовал снабженцам ЦРУ спрессовывать опиум в брикеты и когда сделка была завершена, мстительные Мит-Комовцы приблизились к его плантации, угодив в ловушку расставленную ЦРУ. Мит-Комовцев ожидала специальная команда убийц Феникс, управляемая офицером ЦРУ по имени Скотт, работавшим под прикрытием Информационной Службы США. Когда Скотт (персонаж, прототипом которого возможно был Фрэнк Скоттон) встретил Форрестера, он достал колоду карт. Каждая карта была черной с «отвратительным белым глазом в центре». Как объяснил Скотт, Информационная Служба США напечатала 20 000 таких карт в Южном Вьетнаме. «Когда мы обнаруживаем коммунистических агентов в городе или деревне, мы убиваем их и вынимаем их глаза». Скотт разместил свою группу Феникс на плантации Форрестера для засады на наркоторговцев из Мит-Кома. (23)
Две вещи из этой фантастической истории достойны внимания. Первое –это то, что Информационная Служба США напечатала 50000 карт с изображением «Глаза Бога» в Южном Вьетнаме. Как сообщала в феврале 1970 года Джорджи-Энн Гейер в журнале «True Magazine», эти карты «убийцы оставляли на телах своих жертв». Но что было поразительно, так это то, что источником информации для Гейер, являлся никто иной, как сосед Дэна Эллсберга, Фрэнк Скоттон, «чье перемещение», она объясняет «развитием того, что некоторые называют Контртерроризмом», - а другие именуют эскадронами смерти, являющимися частью программы PHOENIX. (24)
Вторым заметным совпадением было то, что подразделение Феникс по обеспечению безопасности наркоторговли появилось в 1971 году. В этом году, представитель Таможни Дэйв Эллис, совершал поездку вместе с министром финансов Таиланда, когда они остановились на прием в Чиангмае. Где-то в полночь, консул США отозвал Эллиса в сторону и сказал, что внизу его ждут два человека, которые хотят с ним поговорить. Одним из них был армейский майор, нанятый ЦРУ, для работы с армией Ванг Пао в Долине Кувшинов Майор рассказал Эллису, что их тренировали, для того чтобы обеспечить победу в войне и просил его держаться от них подальше. Затем Эллис прошел в другую комнату . Там был человек который спросил его «Вы меня наверное не помните, но я хорошо помню как работал у вас. Вы направляли меня в Таможенную школу в Хьюстоне. Затем я перешел в другую организацию».
Этот бывший таможенный агент рассказал Эллису, что пять провинций на востоке Таиланда принадлежат тайцам только днем, а ночью там хозяйничают коммунисты, которые получают оружие в обмен на наркотики. Это является работой жадных тайских генералов и согласно Эллису, федеральные агенты по наркотикам были устранены с места действий, для обеспечения их интересов. Затем этот человек сказал Эллису, что в его распоряжение имеются два вертолета вооруженных пушками и двадцать пять человек в подчинении. Он назвал их «Следопытами», и рассказал, что их работа состоит в том, чтобы уничтожать наркоторговцев, контактирующих с коммунистами в Лаосе, Таиланде и во Вьетнаме.
В своем романе Мур ссылается на другую, никогда не сообщавшуюся правду, на т о что ЦРУ руководило региональной наркоторговлей с одобрения высших чинов американского правительства. Так Форрестер разговаривал с помощником государственного секретаря, «восточные гангстеры отправляют морфийную основу Мафии, которая перерабатывает ее в героин». (25)
Все это возвращает нас назад к Французской сети. В 1963 году Мур посетил Форт Брэгг с позволения командующего Школы специальной военной подготовки, генерала Уильяма Ярборро, ему было разрешено следовать по пятам за Специальным подразделением А в течение нескольких месяцев в Южном Вьетнаме. Позже Мур написал свою книгу «Зеленые береты», посвященную знаменитому элитному подразделению армии США. Он был опутан сетями их тайной культуры, которая включала переправку ценных предметов для продажи, и потом он написал свою «Country Team», где детально рассказал о вовлеченности ЦРУ в мировую наркоторговлю. Но только после того как он был посвящен во внутренний круг ЦРУ, Мур прошел по героиновому следу в Нью-Йорке, и в 1972 году опубликовал «Французскую Сеть». Хотя это не вошло в книгу Мура, но Фрэнки Уотерс, агент ФБН расследовавший это дело, идентифицировал представителя каучуковых плантаций Мичелин, как соучастника этого дела. (26)
Мы вынуждены собрать все имеющиеся у нас факты: перемирие Лэнсдейла с корсиканцами, представители Мафии в Сайгоне и Гонконге; операции Ки в Паксе; операция Лоана в Бангкоке; караван 118А в Хуайсай; производящий героин завод Пепси-Кола во Вьентьяне; опиумный бизнес Ванг Пао и соучастие в нем многочисленных лаосских, вьетнамских и тайских официальных лиц, - имевших организации, осуществлявшие защиту, или если это было необходимо организовывавших убийства соперничающих торговцев, или любого кто поставит под удар операцию, ставшую официальной и поддерживаемой полицией ЦРУ. Эта политика также использовалась в политической борьбе в Южном Вьетнаме и в июне 1967 года, ЦРУ попросило вице-президента Ки разрешить осуществление их программы PHOENIX в Южном Вьетнаме. Но Лоан был связан с патриотами справедливо опасавшимися, что ЦРУ планирует использовать программу для устранения сторонников Ки, и он рекомендовал Ки отклонить это предложение, что тот и сделал. После этого ЦРУ стало планировать отстранение Ки и Лоана.
Страстно желая захватить теневой бизнес Ки во Вьетнаме, президент Тхиеу согласился поддержать PHOENIX как способ для свержения Ки. Для этого дела Тхиеу использовал сотрудников ЦРУ выступавших в качестве представителей Таможни США, которые арестовали племянницу директора Таможни Лока, стюардессу авиакомпании Air Laos в сайгонском аэропорту Тхансоннут в декабре 1967 года. В багаже племянницы обнаружили 200 фунтов опиума. (27) Через какое-то время после этого Лок был снят со своего поста и Ки лишился контроля над ВВС. Генерал Лоан потерял ногу в бою в мае 1968 года и внутренний круг Ки был уничтожен ракетой выпущенной с вертолета морской пехоты в июне., и Новый Мировой наркотический порядок образовался в Южном Вьетнаме, одновременно со встречей Траффиканте в Сайгоне «с известными корсиканскими гангстерами». (28) После его встречи с корсиканцами он вспомнил свои счастливые дни на Кубе, Траффиканте начал снабжать своего распространителя Льюиса Сирилло через Бенни Индивильо.

ФЕНИКС УДАЛЯЕТСЯ НА ПОКОЙ

В 1967 году сопровождаемая разъедающей коррупцией официальной власти и трещиной прошедшей через традиционные ценности, Вьетнамская война встревожила психоделическую и наркотическую американскую сцену; изобилие героина из Юго-Восточной Азии открыла дверь предприимчивости афроамериканцев, которые не надеясь на Мафию реализовали свои планы основать собственный бизнес. Один пример, в знаменитое дело о мешках с телами был вовлечен Герман Джексон и его партнер Лесли Аткинсон. Уволившись из армии Джексон и Аткинсон открыли в 1967 году бар в Бангкоке и начали использовать сеть завербованных в армию черных для транспортировки героина, наполняя трупы мертвых солдат, и таким образом доставляя наркотик из Сайгона на военно-транспортных самолетах в Америку. Груз героина транспортировался этим способом был конфискован в 1967, 1968 и 1969 годах вышедшими на след агентами, выдававшими себя за контрабандистов. Но информатор правительства был убит и они продолжали свои операции до 1972 года.
Вьетнамская война встревожила федеральные службы по борьбе с наркотиками, и содействовала умиранию ФБН, а также формированию нового органа по борьбе с наркотиками, чьи зарубежные операции были полностью под контролем ЦРУ. Федеральный агент по наркотикам не посылался во Вьетнам до 1969 года, когда приступил к работе Фред Дик. Обладая определенным кредитом, несколько федеральных агентов по борьбе с наркотиками на Дальнем Востоке в 1968 г. накапливали информацию и проводили разведку региональной наркоторговли, но ЦРУ предостерегало их от каких-либо действий на основании этой информации. Как результат, злоупотребление наркотиками в Америке имело тенденцию постоянного роста и охватывало все большее число граждан.
Вик Мария подвел итог этой шизофренической политике: «Мы находились за рубежом, выясняя, что опиум выращивается и перерабатывается в морфийную основу в Турции, и через Сирию и Бейрут переправляется во Францию, где получают героин. Мы доказывали, что могли купить опиум в Турции и морфийную основу в Бейруте. И мы отправлялись туда, когда вдруг наши боссы приказывали приступить к расследованию в Милане, мы могли послать кого-то в Милан произвести закупку, а потом арест. Мы развивали свои способности расследовать дела, но все это делалось для продвижения боссов по службе. Тогда мы начали воображать, что вся борьба с торговлей наркотиками в мире связана с нами, в том числе и преследование мальчика на велосипеде с унцией гашиша в насосе в Калькутте».
Мария спрашивает: «Но почему мы едем в Бейрут искать информаторов и начинать расследования поставок героина? Был ли он до того как мы туда прибыли?» Но это были лишь слова, не означавшие, что он так думал. «Однажды Осман повез меня в долину Бекка, и показал мне районы, где выращивают марихуану. Мы огляделись вокруг, и затем он вышел из предприятия ввиду того, что его деятельность отсекают конкуренты из Калифорнии. Это говорило о том, что лучшую травку в мире выращивают в Юрике. Осман спросил меня: «Почему вы здесь? Большая часть нашего урожая отправляется в Египет».
«Кто развивал торговлю героином на Ближнем Востоке?» - задает Мария риторический вопрос.
И отвечает, что те же кто делает это в Золотом Треугольнике. И большая часть его попадает в Нью-Йорк, где по умеренным оценкам было примерно35 000 наркоманов, половина того что было в масштабах всей страны. Покачивая от недоверия головой, Фрэнк Сельваджи клянется, что большей частью наркоманы были сосредоточены в Гарлеме и по соседству с ним. Он описывает полуночную прогулку по крышам многоквартирных домов, и в ее центре сюрреалистические образы десятков наркоманов под кайфом и совершенно непонятно почему они до сих пор живы.
В то же время ЦРУ возлагало вину за эпидемию героиновой наркомании в Гарлеме на Черных пантер. Рассчитывая дать решительный отпор этим вспышкам насилия, ЦРУ импортировало в Америку программу PHOENIX, дав ей название «Хаос». Контролируемая Джеймсом Энджелтоном и ставящая цель сорвать замыслы зарубежных врагов вступивших в сговор с лидерами движения за гражданские права и антивоенными активистами, программа Хаос, предусматривала заведение досье на 300 000 американцев. Пересекаясь с военной разведкой ЦРУ рассматривало их как наиболее опасных элементов, в то же время ФБР через свою вовремя начатую операцию «Обман» использовало сфабрикованные документы для натравливания Мафии на Коммунистическую партию, к удовольствию Истеблишмента. (29)
В рамках реализации программы «Хаос» ЦРУ через Бюро специальных служб и разведки (BOSSI), департамент полиции Нью-Йорка, внедряло агентов в ряды Черных пантер и Нации Ислама и формировало свои собственные организации, такие как антикастровская террористическая организация Альфа-66. Альфа- 66 финансировала свои операции через торговлю наркотиками и по имеющимся сведениям приобретала героин у Альберта Лорран-Маэстре. Один из сотрудников BOSSI, расследовавший деятельность Альфы-66 был будущий помощник президента Никсона по вопросам безопасности Джек Колфилд. Как один из аспектов разведки, международная торговля наркотиками была глубоко связана с политикой в Америке, и это началось задолго до разрушения ФБН.
Некоторые агенты ФБН были причастны к крестовому походу за избавление Америки от угроз ее безопасности. Помогавший охотиться за Че Геварой в Боливии в марте 1967 года Том Триподи, был переведен в Отдел специальных операций Джеймса Энджелтона, где располагался штаб программы «Хаос». Его прикрытием была частная охранная фирма, использовавшаяся для руководства нелегальной деятельностью внутри страны. Когда в 1968 году он ушел из ЦРУ и вернулся назад в ФБН, функции Триподи заключались «в перемещении подразделения под руководство Говарда Ханта». (30) Несколько лет спустя Ховард Хант приведет эту программу в действие, а также своих антикастровских кубинских торговцев наркотиками, которых поставит на службу администрации Никсона, при небольшом содействии своего друга Люсьена Конена.
Хант и Конен служили вместе в ОСС, и при протекции Ханта Конен станет советником Никсона по вопросам политики в отношении наркотиков в 1971 году. В 1972 году Конен возглавит Бюро по наркотикам и сильнодействующим лекарствам, преемника ФБН. И в 1974 году он возглавит отдел специальных операций DEA, который использует антикастровских кубинцев Ханта для расследования деятельности Санто Траффиканте (без успеха) и которые попадет под расследования Конгресс за участия в планах организации убийств.
Как это видно, ЦРУ было уверено в своих способностях, руководить политическими процессами в Америке, и также по мере стараться руководить международной торговлей наркотиками. В 1967 году, это подразумевало разрушение ФБН, и основным оружием для этой цели были прямые внутренние расследования, предпринятые Энди Тартальино в Нью-Йорке, в фокусе которых оказались такие люди как Ленни Шрайер, Фрэнки Уотерс и Фрэнк Сельваджи - все они работали по делу Неббиа. Уотерс и Шрайер также расследовали дело Брауна-Кастеллани, и Уотерс был непосредственно в центре дела о Французской сети 1962 года. Все эти расследования выводили к инициативам Золотого Треугольника, и делали это тихо, ЦРУ боялось, что эти наиболее эффективные агенты могут раскрыть мафиози и корсиканских торговцев, состоящих у них на службе. Так что, подготавливая пути для передачи агентства по борьбе с наркотиками под контроль ЦРУ, истеблишмент дал возможность Энди Тартальино разрушить ФБН изнутри.

27
МОЙ ЕДИНСТВЕННЫЙ ДРУГ

«Когда вы покинули вечеринку ФБН?
Сразу после драки, и прямо перед перестрелкой».

Помощник Прокурора Джон Бартелс

Фрэнк Сельваджи сидел за столиком в итальянском ресторане. Он выглядел одиноким. Официант унес тарелки и мы остались только с бокалами вина. За обедом он объяснял как он работал с Джо Валачи и как Валачи обвинил его в том, что он якобы был членом банды гангстеров из Бронкса. После этого Чарли Сирагуса предложил Фрэнку поехать с ним в Иллинойс, где он возглавил Комиссию по преступности штата Иллинойс. Но Сельваджи остался в Нью-Йорке. У него не было другого выбора. «Я думал о вашем отце, который был военнопленным, - сказал он мне, - это был путь офиса в Нью-Йорке: нас все время ограничивали и не было места куда мы могли пойти».
«После Слушаний Валачи, - говорит Сельваджи, - я вернулся назад в Нью-Йорк. Все было нормально примерно около года. Затем позвонил Гафни. Он хотел, чтобы я приехал в Вашингтон, встретиться с Джеком Андерсоном, понятно, что разговор должен был пойти по поводу Валачи. Джордж подчеркивал особую важность этого дела и Белк сказал, что я могу ехать. Дело было в феврале 1965 года. Я поехал на машине в аэропорт, но в тот день был сильный гололед, и мою машину занесло на льду на Соу Милл-Ривер Парквэй. Машина врезалась в дерево и я пробил головой ветровое стекло. Мне наложили до сотни швов и я не попал на этот допрос. Тем временем Петер Маас работал над эксклюзивной статьей о Валачи, так что Гафни договорился со мной, что я встречусь с Андерсоном на конспиративной квартире ЦРУ в Нью-Йорке. Андерсон был хорошим парнем, и по настойчивой просьбе Гафни, я дал ему фотографию, которую мы сделали, на ней был Валачи со своей еврейской подружкой в баре на Кэстл-Хилл Авеню в Бронксе».
В результате интервью Андерсона с Фрэнком Сельваджи, в марте 1965 года появилась статья в журнале «Parade Magazine», озаглавленная «Джо Валачи. Убийца из преступного мира», благодаря которой ФБН получило в награду возможность продолжать расследования. ФБН предоставило свои материалы (включая и записи которые делал Сельваджи, в то время когда допрашивал Валачи) по выбору автора, Петера Мааса, они также представили Мааса Валачи. В 1968 году, когда ФБН было уже уничтожено, Маас опубликовал свою книгу «Бумаги Валачи», которая помогла в расследованиях ФБР.
«Если вы читали «Бумаги Валачи», - саркастически замечает один агент, - вы бы не узнали, что в этом было задействовано ФБН». Другой агент пошел дальше и поклялся что ФБР имеет досье на каждого из агентов ФБР. Он сказал, что Фрэнк Сельваджи, – взяв Валачи и дав интервью Андерсону, и этим оставил за сценой Дж Эдгара Гувера, - и, таким образом, оказался в верхней строчке черного списка ФБР, - в отместку ФБР устроило ему неприятности во Флориде. Сельваджи согласился с этим утверждением и рассказал, что там произошло.
В течение трех лет я работал в Судебном отряде без возможности иметь новых информаторов. Затем я перешел в группу Фельдмана и получил нового напарника Пита Скрокка, «светловолосого итальянца». Скрокка пришел с Моррис-авеню в Бронксе и что это был типичный самодовольный тип из Бронкса - ты знаешь, из тех что всегда любят прихвастнуть, но ты не знаешь, что он на самом деле из себя представлял? Однажды он сказал что-то со знающим видом Ленни Шрайеру, Шрайер исправил его. После этого Белк хотел его уволить. Белк отправил ко мне Флура, и Флур сказал: «Избавься от Скрокка»
В то время, когда босс хотел от кого-нибудь избавиться, он обращался к старшему партнеру по работе. Это было легко: ты говоришь, что он пишет плохие рапорты или что это не проявляется во время. Но мне нравился Скрокка и я защитил его, и мы оставались напарниками два года.
Так или иначе, летом 1965 года, я нуждался в перерыве. Я не мог взять себе выходной с тех пор как я начал работать, поэтому я решил отправиться в отпуск вместе со своей семьей. Путешествующий агент имел бронированные места в отеле «Colonial» в Майами-Бич. Мы полетели туда в августе и взяли напрокат автомобиль в аэропорту, но когда мы прибыли в «Colonial», мы обнаружили, что наша бронь пропала. Мы остановились в каком-то мотеле, в грязном номере, в самом конце полосы пляжа. Дети плакали, моя жена выражала недовольство, и я отправился искать другое место.
«На следующий день, я выписался из «Thunderbird Motel», я зашел в бар немного выпить и встретил там парня, Эммета Костелло. Он был владельцем большой стоянки для водителей грузовиков и был там со своим адвокатом и несколькими членами профсоюза владельцев грузовиков из Чикаго. Он купил выпивку своим дамам и по пачке сигарет и пригласил меня присесть за их столик. Я узнал одного парня который сидел с ними . Я знал его по Нью-Йорку. Но я был федеральным агентом по наркотикам и я не мог встретиться с ними где-нибудь еще. И я сел к ним.
У парня которого я узнал была подруга, ирландка, стриптизерша по имени Осенний листок. Мы пытались заставить ее работать на нас, в то время когда я работал в Группе Три. Мы пришли к ней в квартиру на Ривердейл, Пэтти Биэйс взял у нее билет на представление в кабаре. Но она была несговорчивой, нам не удалось заполучить ее. И в то время когда мы там были, она кому-то позвонила. Я взял трубку параллельного телефона и услышал, как парень на другом конце провода сказал: «Скажи им пусть убираются к черту». Он швырнул трубку телефона. Потом он стал колотить в дверь и когда его впустили, он кричать на нас». Фрэнк слегка испугался. «Этим парнем был Гуидо Пенози. Он был парнем из Бронкса, и являлся приятелем Фрэнка Диогуардиа и Санто Траффиканте, вот почему он находился во Флориде, в августе 1965 года Он предлагал за определенную цену приобрести груз французской сети, который получил Диогуардиа в ходе дела Неббиа». (1)
«Вы конечно понимаете, - нервничает Сельваджи, - что Гуидо Пенози не был моим другом. Его шурин, Тони Касталди, был свидетелем со стороны защиты в деле Ринальдо, но мы привлекли к этому делу Пенози в качестве соучастника, которому не было предъявлено обвинение. Вот что произошло во время инцидента с его подругой. Но у меня не было выхода, я не мог открыто отказаться пить с ним за одним столом.
В то время, мой информатор Сэл Ринальдо, являлся главным свидетелем по делам против десятка наркоторговцев. За его голову давали миллион долларов, и мне пришлось отвезти его к себе домой в Валгаллу, в качестве маляра, чтобы он покрасил комнаты. Я тайно беседовал с ним в различных местах, собирая показания на многих гангстеров в Италии, Верхнем Нью-Йорке и Канаде. Обвинители хотели оказать на него давление, так они просили меня поговорить с каждым, и я знал что кто-то хочет сорвать сделку - вот почему я подумал, что будет хорошо переговорить с Пенози, даже если кто-нибудь это увидит. И кто-нибудь увидел. Я знал об этом, потому что я заметил их в одном из автомобилей припаркованных бампер к бамперу вдоль Коллинз-авеню. Они сделали несколько снимков, и тогда я вышел и показал им свой жетон. Затем я записал номер машины Пенози и отправил его нашему агенту в Майами.
Так вот. Они все знали
Когда я вернулся из отпуска. Дольче уже не было. Он ушел в отставку. Но всюду циркулировали слухи о том, что произошло в Майами. Затем мне позвонил Тенди и сказал: «Приезжай в офис. Кто-то хочет сделать из тебя бифштекс». Они думали что я летал во Флориду встречаться с гангстерами и что гангстеры ждали меня в аэропорту. Другой слух касался того, что я пользовался автомобилем Пенози все время, пока находился в Майами. Они думали, что он оплатил мое проживание в мотеле, в размере 690 $». Сельваджи покачал головой в недоумении. «Я предложил поехать туда и притащить его назад, но прокурор сказал мне «Не делайте этого».
«Видя, что я сильно разгорячился, по этому поводу, Ленни Шрайер сказал, что я должен остыть, и он отправил меня в Джорджию с Фрэнки Блэком, и мы арестовали уорент-офицера и провели дело о 95 килограммах героина в Колумбусе. Но когда я вернулся назад в Нью-Йорк, в январе 1966 года, Флур передал мне записку в которой были слова: «Тебя хочет видеть Белк». Я поехал в его офис. Там был Гринфилд, и он показал мне фотографию, на которой я был снят вместе с Пенози. Они получили это через пять месяцев. Парень которому я дал номер машины Пенози, был агентом из Калифорнии и находился в Майами несколько дней и не помнил этого». Фрэнк хмуриться. «Не понимаю, почему Хандли из Организованной преступности держал это у себя шесть месяцев? Они хотели посмотреть что произойдет в Джорджии? Все произошло достаточно быстро, я не мог сделать все одновременно»
Сельваджи прикуривает сигарету. «Только в прошлом году, я встретил во Флориде парня из ФБР. Я знал его по Нью-Йорку, во время следствия по делу Ринальдо и он был вместе с ударным отрядом в Майами в 1965 году. Белк сказал, что «одно внешнее агентство» сделало эту фотографию, эти парни из ФБР проводили определенную проверку и сказали мне, что это было «детским свистом», означавшим Wachenhunt* (* Wachenhunt - частное детективное агентство, созданное в 1954 году и укомплектованное в основном отставными агентами ФБР). И я удивился, зачем кому-то понадобилось это делать, и как случилось что Пенози оказался там.
«Вы знаете, - спокойно говорит Сельваджи, - я воспользовался водителем Чарли, когда он приехал в город. Один раз он привез меня на конспиративную квартиру ЦРУ, где он встречался с их агентом, хорошо одетый ирландец с волосами пепельного цвета, выглядящий жестким, похожим на Фрэнки Уотерса, только выше ростом. Я слушал о чем они говорят, находясь в другой комнате, и я слышал как этот парень знает ли кто-нибудь о том, что гангстеры согласились убить Кастро. Чарли посмотрел на него, повернулся ко мне и сказал: «Спросите у него».
Фрэнк посоветовал: «Кто-то вроде Гуидо Пенози». Но он отклонил это предположение, спросив: «Что вы можете сделать, чтобы вернуть его? Он ничего не будет делать из чувства патриотизма».
«Это было в 1966 году, - продолжает он, - ребята уходили в BDAC. Это было легко уйти. Чарли Мак ушел, Рус Дауэр и Джек Брэди тоже. Они хотели чтобы и я ушел, но я не собирался этого делать, потому что я возобновил расследование по делу Ричарда Лоуренса».
«Ричард Лоуренс был черный парень, который был дезертирам во время Второй Мировой войны. Он убил парня во время игры в кости и сел на десять лет. Я связался с ним через представителей власти, и он работал на меня (в качестве тайного агента) приведя в условное место Джека Петерсона. Лоуренс провел около десяти дел, включая дело Леона Айкенса, крупнейшего распространителя наркотиков в Гарлеме в те времена, на 110 стрит, Джо Бенденелли и других. Чистый героин!
Однажды Лоуренс сказал: «Я отведу тебя к брату Джо Бека; Джо Бек был Джо Ди Палермо. Его брат был короткий и толстый, и все время играл в карты в клубе союза. Лоуренс знал его по Аттике (тюрьма).
Так Лоуренс получил килограмм от брата Джо Бека, и Скрокка поехал с ним вместе на такси в Нижний Ист-Сайд. Я прикрывал встречу. Мы уже сделали одну закупку, когда группа из SIU (отдел внутренних расследований полиции) вмешалась в наши дела. Когда Скрокка и я приехали арестовать брата Бека, мы встретили в зале Винни Альбано. Этот детектив Винни Альбано, в последствии застрелил гангстера. Хорошо, это было федеральное дело, но он поднял шум.
Затем Майк Антонелли, протеже Сэла Джиовино, приехал из Буффало и начал работать с (детективами SIU) Бермудесом и Уотсоном. Первый из них сгреб Лоуренса, а они взяли Уилбура Джонсона, другого моего информатора». (2)
Сельваджи стал раздражаться: «Было одно правило. Никогда не хватай информатора другого агента. Но Белк ничего не сделал. Желтые листы* (* Желтые листы являлись черновиком официального доклада ФБН, который содержал конфиденциальную информацию, дезинформацию или предположения которые были удалены и окончательного варианта доклада, который был направлен в суд или будет использоваться за пределами офиса.) выявили недостатки на улице, пять дел еле продвигались, и Белк думал о худшем.
После того, как ушел Дольче, мы все ликовали. Затем явились ищейки, и IRS начало проверять нашу документацию и отчетность. Два парня из IRS стали опрашивать наших информаторов и каждый из них врал. Я склонил к сотрудничеству Рокко Санцинелла, и он рассказал мне о парне который получал наркотик прибывающий на корабле из Рангуна. Их боссом был Эли Романо, который был связан с Французской сетью в Джорджии после Диогуардиа. Но мы все вынуждены были остановиться, из-за рейнджеров Энди.
Тем временем дело Ринальдо достигло своей кульминации и меня пригласили давать показания». В феврале 1967 года след привел в Италию. Семеро обвиняемых были в Италии под судом, семеро других находились в розыске и некоторые попали в тюрьму в Соединенных Штатах. «Когда пришло время допросить их здесь, - продолжает Сельваджи, - итальянцы настойчиво требовали, чтобы дело расследовалось на итальянской территории, в итальянском представительстве в Нью-Йорке. Я сказал, что итальянские судьи хотят меня увидеть первым и что глава Корпуса Карабинеров хотел быть уверен, что я буду присутствовать. Переводчиком был Тони Консоли, и первое о чем спросил меня генерал Олива - «Какова ваша должность?» (3)
Сельваджи опускает свои веки: «Я встретил судью на конспиративной квартире ЦРУ на Саттон-Плейс. Большое дело. Он был со своей подругой.
В мае 1967 года, все отправились домой. Три главных свидетеля: Сэл Ринальдо, Матео Палмьери и Вит Агуэци. Из агентов только я должен был давать показания. Я отвез Ринальдо к себе домой, Палмьери остался в мотеле неподалеку и Агуэци оставался в тюрьме. В конце мая меня вызвали для дачи показаний. Представитель защиты Эл Крейгер спросил меня: «Кто являлся вашим информатором в этом деле? Кто сдал вам Ринальдо?» (4)
«Шорти Холмс», - ответил я. Холмс был одним из покупателей Валачи, и Валачи вывел его на Ринальдо. Холмс был мертв и он не мог это опровергнуть.
«Это было в начале июня. Я перезвонил ему. Крейгер спросил меня: «Вы делали запись разговора?»
«Дело на этом остановилось, и Крейгер думал, что он ухватил меня за задницу, потому что если информация была получена ФБН благодаря записи сделанной с нарушением прав обвиняемого, дело прекращалось».
«Конечно запись существовала, но ее сделала полиция», - ответил я.
Так что Крейгер спросил меня: «Почему вы там находились в тот день?» Я сказал ему, что копы получили информацию о том, что Палмьери говорил Ринальдо, что прибудет что-то большое. Он сообщил подробности, в том числе и название корабля, на котором будет доставлен товар. Копы сообщили нам,и это позволило нам принять меры.
Тем временем Эндрю устроил мне разнос за мое жертвоприношение, - Сельваджи тяжело вздыхает; - Когда Эндрю работал на Чарли, он хорошо ко мне относился. Он был рулевым Чарли, прикрывавшим его спину, делая за Чарли всю бумажную работу. Затем он начал называть это «Мое Бюро», и это было, когда приходили звонки. Агент звонил и говорил: «Мы выбрали такую то сторону» Затем они начинали говорить ему: «Сколько денег ты украл, когда работал в Игорном отделе?» Я избавился от Ринальдо, за голову которого была назначена награда в миллион долларов. Семья Гамбино организовала на меня покушение в Бронксе. Это было похоже на сумасшествие», - говорит с волнением Сельваджи, снова закуривает - «Бутылка стала моим единственным другом».
Он смотрел куда-то в сторону. «В конце концов, в офис с разных сторон стали приходить анонимные письма, называли имена двадцати семи агентов, которые замешаны в коррупции. Вы ничего не знали об этих фактах, но по языку которым эти письма были написаны, вы могли точно сказать, что их писали итальянцы из Бронкса. В то время в группе был Фельдман и я попросил перевести меня в отряд по поиску белых преступников. Но Белк через де недели сказал мне: «Ты будешь переведен в Сан-Франциско». Но моя жена была беременна четвертым ребенком и он не могла никуда ехать.
Из-за этого я не знал что мне делать, и в августе я решил уйти в отставку. Когда была моя прощальная вечеринка в «Веселых берегах», там были помощник прокурора США Джон Бартелс (который станет первым руководителем DEA), Руди Джулиани (будущий мэр Нью-Йорка) и Тенди. Но не пришли ни Белк, ни Флур, ни Матуоцци. Матуоцци был моим другом, мы проработали вместе девятнадцать лет, и над его головой также нависла угроза.
После отставки я получил работу в офисе шерифа округа Вестчестер. Но я больше не был федеральным агентом,и у меня оставались враги. Пэтти де Лука ненавидел меня. Де Лука работал в сфере букмекинга и не был связан с наркотиками, но он одолжил свой автомобиль Джонни Монтера, который использовал его для поставки полкилограмма героина нашему агенту. Когда Ленни Шрайер арестовал Монтера, он привлек к делу Де Лука, поскольку Монтера пользовался его автомобилем. Позже я арестовал Де Лука. Когда он вышел из тюрьмы, он искал возможность отомстить мне.
«Однажды вечером после работы я отправился в «Chateau Pelham», местечко принадлежавшее Тони Амандола, где проходила свадьба Скрокка. Там был Ник Панелла с несколькими агентами. Туда явился Де Лука и начал выкрикивать оскорбления. - Сельваджи начинает жестикулировать. - Отлично. Я был обычный человек с жетоном или без. И я ответил ему: «Ты неисправим. Тебе наверное снесли башку в тюрьме».
«Я тебе отомщу», - сказал он, но когда я вышел то увидел на стоянке Де Лука и трех других парней. Они начали запугивать меня. Я вернулся назад в «Chateau Pelham», но Амандола сказал, чтобы я больше не приходил. Это был парень, чьего сына я пристроил в высшую школу.
Затем я потерял работу в офисе шерифа. Эндрю позвонил Дону Миллеру (консультанту ФБН) и что-то сказал. Так я начал работать в высшей школе в Нью-Рошелле и стал преподавать делопроизводство. Но по телефонному звонку мне опять пришлось уйти, тогда мы с женой решили продать дом, я получил работу инкассатора в страховой компании во Флориде. В итоге мы использовали свои сбережения и открыли магазин деликатесов, и я провел следующие десять лет, нарезая болонскую колбасу.
Представляете картину, - иронически говорит Сельваджи, - меня, нарезающего болонскую колбасу».


28
БАНДА ЭНДИ

«Мы имели 300 агентов по всему миру,
290 из которых занимались внутренними расследованиями друг против друга,
и только остальные десять добивались успеха»
Агент Джозеф А. Куарекуио

Если вы говорите о его средствах поддержки, то Энди Тартальино прошел путь до первосвященника и изгоняющего дьявола в ФБН. Если вы поговорите с агентами, которых он избрал для своих внутренних расследований, то вы услышите такие прозвища как «скорпион» или «тарантул» (обыгрывание его фамилии, которая по-итальянски означает «маленькая черепаха»), безжалостный Великий инквизитор, который использовал свою бюрократическую власть, чтобы расправляться со своими персональными врагами.
Согласно одному из его жертв, Чаку Лейя, «Когда Энди вернулся из Италии, он был свободен и начал околачиваться возле Судебного отдела. По общему мнению, он был хорошим парнем. Затем он пошел в Отдел внутренних дел и почувствовал вкус крови. Это стало навязчивым. Он стал яростным и фанатичным человеком, и до того как мы это поняли множество невинных людей попались в эту ловушку, - злость придавала пикантность словам Лейя. - Он продал самого себя, как твердого приверженца принципов права, но у него были собственные проблемы и мы постоянно задавали вопросы о том, что движет им».
«Энди был хорошим агентом, до того как его перевели в Вашингтон, - соглашается Джордж Гафни, - затем он изменился У него появились безудержные амбиции».
Он становился очень могущественным. Он занимал должность исполнительного помощника Дэвида Ачесона, заместителя секретаря министерства финансов по правовым вопросам и начиная с 1965 года, он начал создавать анти-коррупционный отдел, в который вошел персональный помощник Ачесона по делам ФБН Тони Лэпхэм (сотрудник ЦРУ который сказал Тартальино прикрыть конспиративную квартиру MKULTRA на 13-ой стрит в Нью-Йорке); Генри Петерсен из Министерства юстиции; и Вернон «Железный Майк» Акри, глава инспекции Службы внутренних доходов (IRS). В конце 1966 года команда Акри собрала достаточно данных на агентов, которых Тартальино, наведя справки, выбрал в качестве мишеней. (1) Но они не имели возможности скрыть свои расследования и Комиссар ФБН Генри Джордано будет настойчиво утверждать, что глава офиса в Нью-Йорке Джордж Белк обладает полной информацией. Белк назначил для этого Арта Флура, своего исполнительного помощника, и своего связующего звена с IRS и после этого Флур выполнял указания Джордано быть в курсе хода этих расследований.
Тартальино и инспектор Гринфилд прибыл в офис на нижнем Бродвее, и начали проверку стоимости имущества агентов и порядок уплаты налогов. «В одном деле агент внес на свой банковский счет 60 000 $, - говорит Тартальино с изумлением и презрением. - Один депозит! Я проверил, какие дела он расследовал в то время, и выяснил, что перед тем как пополнить свой счет, агент арестовал парня, у которого при себе было 300 000 $ наличных». Он качает головой и спрашивает: «Какой глупец мог так сделать ? Они думали что если они полицейские, то они могут быть выше закона,, и это была не единственная проблема».
Неизбежно, что прямые внутренние расследования Тартальино выявили коррупцию внутри Полицейского департамента Нью-Йорка, так же как и в ФБН, и он начал работать со службой внутренних расследований Полицейского департамента. К ним также присоединился инспектор IRS Томас П. Тейлор, жестко кусающий бывший нью-йоркский детектив. С начала марта 1967 года, Тейлор проводил расследование в Полицейском департаменте Нью-Йорка, по его словам, «за попытки взяточничества и вымогательство, ассоциации с игрой в кости, утверждениями о процветающей коррупции в Специальном Отделе расследований и в Бюро специальных служб и расследований».
«Я встретился с репортерами из «Jornal American», которые участвовали в расследовании Кадлуба, - объясняет Тейлор, - и они предоставил мне свои материалы, включая анонимные письма, в которых упоминаются двадцать семь агентов ФБН, замешанных в коррупции. Некоторые из этих заявлений были достаточно специфические, так я отправил письмо в Вашингтон, которое легло на стол сменившему Ачесона Джеймсу Хендриксу. Затем в июне 1967 года были арестованы агент Секретной службы Джин Баллард и агент ФБН Джесси Спрэтли. Они были арестованы во время рейда в Нью-Йорке в одном из многоквартирных домов, у них конфисковали полмиллиона долларов в фиктивных чеках и двадцать тысяч наличными у каждого. Так что это были совокупные дела, в них вовлекалось все больше и больше народу и расследование возрастало в объеме.
Мы получали информацию от информаторов, - соглашается Тейлор, - плюс сообщения, поступающие по поводу агентов, и агенты в отставке - все вместе привело к арестам (12 декабря 1967 г) Фрэнка Дольче и Джека Годэ Дольче и Годэ уволились из ФБН В 1966 году и поступили на работу в отряд по борьбе с наркотиками округа Нассау и они на самом деле продавали наркотики за пределами своего офиса. Джерсон Нагельберг и его жена Вивьен были одними из их источников снабжения, но мы не могли их найти, потому что информаторы смертельно боялись Годэ, который по слухам кого-то убил из-за любви к Вив».

НАГЕЛЬБЕРГИ

Джерсон «Джерри» Нагельберг играл центральную роль в расследовании Тартальино. Он родился в Германии в 1912 году, приехал в Америку в молодом возрасте, получил гражданство и служил в период Второй мировой войны. Впоследствии он зарабатывал деньги в качестве букмекера, покупая несколько ночных клубов, которые использовались как место для его операций по распространению наркотиков. В качестве страхового полиса, он платил нескольким бывшим полицейским из отдела наркотиков нью-йоркской полиции, управлявших его барами, один из его баров на Амстердам-авеню в Гарлеме был любимым местом сборов агентов ФБН. Морти Бенджамин говорит «Многие агенты приходили туда выпить, пообедать как дома, и когда Вивьен, жена Джерсона попросила о маленькой любезности: «Не захватите ли вы тарелку для меня?» И если они изволили делать это, она благодарила их. Она была решительной привлекательной девушкой, которой приятно оказать любезность, и это был ее способом подцепить вас на крючок. Через несколько недель она снова приглашала агента и хотела узнать сколько стоит унция героина на улице. Она сначала вынуждала немного нарушать определенные правила, затем она использовала другие возможности чтобы крепче насадить их на крючок, и таким образом они начинали нарушать уже закон».
Нагельберг обратил на себя внимание ФБН в конце 1950-х, и Ленни Шрайер арестовал его в 1961 году. Чарли Макдоннелл и Джон Корси вели по этому делу тайное расследование, в «Плас Пигаль» на Амстердам-авеню. Нагельберг стал информатором Шрайера, даже не смотря на то, что это, не фигурировало ни в одном деле, еще это, он давал возможность Шрайеру пожертвовать несколькими годами. Было известно, что в 1965 году Нагельберг предпринял поездку в Марсель и установил связь с французской сетью через Димитрио Порсино, помощника криминальной семьи Гуэрини из Ниццы. Были наняты курьеры, машина пришла в движение, и все складывалось удачно для Нагельберга и Порсино до 1967 года, когда их деятельность прервал Боб Дефо.
«Шрайер и Фрэнки Уотерс всегда звонили мне, - говорит Дефо с раздражением, - спрашивая по поводу Гуэрини. Шрайер даже разговаривал с Антуаном через переводчика. Так что у меня был Джо Каталанотто, который получал товар через Монреаль». Дефо уведомил таможенного инспектора Фрэнка Корнета (бывшего агента ФБН), по поводу поставки, и 27 мая 1967 года два курьера Нагельберга были взяты в монреальском международном аэропорту Дорвалл с шестью килограммами героина.
«Днем раньше, мне позвонил Ленни, - рассказывает Морти Бенджамин, - он сказал, что груз прибывает в аэропорт Дорвалл в Монреале, я сел на самолет и отправился туда. Мы работали с Фрэнком Корнетой, таможенным инспектором. Мы находились в аэропорту, когда груз был изъят канадской таможней, и я увидел Вив, она стояла в стороне. Ранее я встречал ее в 1961 году, когда Ленни арестовал Джерри. Тогда мы с Фредом взяли ее и отвели в отдельную комнату, где она рассказала, что работает с Джеком Годе. Она думала, что Годе по прежнему в ФБН. Я незамедлительно позвонил Ленни подтвердив то, что она сказала. Ленни ответил: «Я хочу, чтобы ты вернулся обратно», - и он позвонил Годе. Годе все отрицал, а я, вернувшись в Нью-Йорк, написал меморандум, в который включил все подозрения, в том числе и то, что сообщила Вив по поводу распространителей наркотиков, которых она ловила на крючок для агентов, а также и противоположное». (2)
Бенджамин написал свой рапорт 9 июня 1967, повторив утверждения Вивиан, что она представила Годе «Фрейлейн», (проститутку по имени Урсула, работавшую на Айка Фельдмана, возможно по схеме шантажа MKULTRA, и ее целью являлась поставка компромата на русских и восточногерманских сотрудников ООН) и что Годе застрелил наркоторговца Джона Каньяно. Она назвала имена агентов ФБН: Фрэнка Бишопа, Клеофуса Робинсона и Ленни Шрайера, помощника прокурора Билла Тенди, как своих друзей. Она сказала, что «даже ваш глава округа мистер Белк был также обязан мне за любезность».
«Белк не собирался оплачивать звонки в Марсель чтобы подтвердить связь Джека Годе с Нагельбергом». Бенджамин хмурится: «Может быть он думал, что я ошибаюсь. Но это не так».
Или может быть Белк прикрывал себя. В 1965 году он написал письмо федеральным прокурорам, что Джерсон Нагельберг был освобожден от ареста в 1961 году. Белк написал это письмо, потому что Шрайер сказал ему, что Нагельберг был его лучшим информатором. Но были ли они ими? «Он объяснял что кто-то вел дела, - комментирует агент, - так что может быть он писал, что они расследовались благодаря Нагельбергу».

ТАКТИКА ТАРТАЛЬИНО

Летом 1967 года, Тартальино индексировал возврат налогов каждым агентом Нью-Йорка и начал задавать им вопросы по поводу их финансовых поступлений. «Вы пытаетесь получить преимущество, - объяснял он, - но вы также пытаетесь закончить дело против агента; и вынуждены терпеть лжесвидетельство, потому что вы знаете, ответы на вопросы, которые задаете. Это как дать им возможность лгать под присягой. Было много работы, и это также разочаровывало, потому что пока мы работали, агент внезапно увольнялся и переходил в BDAC».
Как рассказывает Флур, «министерствофинансов отправило к нам инспекторов IRS, и они начали свое расследование с проверки Белка и меня. Они проводили глубокий аудит наших собственных капиталов, и мы оказались чисты, и я стал исполнять роль связного между IRS и Джордано. Затем делами начал заниматься Энди. По одному делу он сказал: «Там был парень, который никогда в своей жизни не подавал налоговой декларации».
Я сказал: «Энди, почему ты мне об этом говоришь, и что могло делать ФБН. Если агент имел работу на стороне, то он не докладывал об этом. За каким чертом Белк мог об этом думать?» Но Энди настаивал, так что я спросил его, почему он не просматривает личные дела. Он сказал: «Я отбирал, так они кое-что забрали с собой». Я сказал ему: «ты должен все документировать». Так он стал заносить все материалы в папки и возмещать убытки! Но что касалось множества парней, то он был на них зол за то, что они уволились. Один из них основал охранную фирму Motown Records, и вскоре он заработал больше денег, чем получал за время работы в Бюро».
«Когда Энди пришел, - Флур сердито ворчит, - все было коррумпировано и пятьдесят отличных агентов страдали из за пустяка».
Загоняя агентов в угол, Тартальино начал изучать дела информаторов. «Если у агента имелись информаторы, которых он использовал в течение двадцати лет, - объясняет Тартальино, - агент мог сказать ему: «Организуй для меня дело, и я смягчу тебе приговор И это нормально. Но некоторые из агентов чтобы действительно смягчить наказание. Они держали информаторов на поводке. И потом, во время одного дела информатор погибал».
Глаза Тартальино сверкали: «Скажу, я провел три закупки у Готти, через моего информатора, Пасколи, который в результате дал показания. Так я арестовал Готти и в машине я сослался на то, что Пасколи жив. Готти в спешке забыл свои наличные на заднем сиденье, и на следующий день я узнал, что Пасколи убит. Вот так это работало».
Зная, что был только один способ для плохих агентов расследовать дела, Тартальино решил проверить постоянных информаторов ФБН. Чак Лейя был в офисе, когда Белк собрал всех агентов и сообщил новости. «Как вы можете представить, - говорит Лейя, - толчок привел к взрыву: операции ФБН в Нью-Йорке, в знак протеста остановились: хорошие агенты были деморализованы, плохие побежали в офис окружного прокурора прикрывать свои задницы - и они также начали звонить своим информаторам».
Затем Тартальино начал приглашать на работу информаторов, включая Ричарда Лоуренса, устанавливая плохих агентов. Схема работала следующим образом: Энди Тартальино вызывал к себе информаторов работавших с агентами в делах и говорил, притворно, что некоторые агенты продают наркотики. Если агенты не докладывали о своих подозрениях, все равно это выглядело странно, он мог быть уволен с работы. Но многие из информаторов вели двойную игру с Тартальино. После обещания о сотрудничестве, он звонили своим агентам и предлагали изменить условия. Когда он выяснял, что происходило, Тартальино пытался полностью ликвидировать плохих информаторов, попросив прокурора Роберта Моргентау не «подписывать» многие дела.
«И если у вас был информатор с которым вы могли сотрудничать, - объясняет Чак Лейя, - вам приходилось вести с ним определенную игру в интересах следствия. Но в штаб-квартире не видели этого пути, и они твердо стояли на своем. Энди перебрал каждого из своих информаторов, и это произошло внезапно. При чем он стал использовать информаторов против своих агентов. То есть если я информатор и я вынужден идти на компромисс, то Энди становился моим спасителем. Именно это произошло с одним из моих информаторов, он позвонил Энди и сказал, что я пользуюсь служебной машиной в личных целях и что мои доклады не точны. Тогда меня вызвали на административные слушания. Так я был уволен».

ТАИНСТВЕННЫЕ ОТСТАВКИ

Морти Бенджамин отчетливого помнит день 3-го ноября 1967 года, когда его друг и учитель Ленни Шрайер, был вызван на комиссию. «Там были инспектора, - говорит он, - и через несколько часов Ленни вышел оттуда. Он был бледен как лист бумаги». Морти тихо шепчет: «Он прошел мимо меня ничего не сказав, очистил свой стол и больше я его не видел».
Через несколько минут Бенджамина вызвали в главный офис, и Арти Флур рассказал ему, что Шрайера попросили объяснить, откуда на его счет поступила крупная сумма денег. Шрайер объяснил, что его отец был таксистом всю жизнь, он скопил порядочную сумму денег, но держал их дома в коробке, и потом он отдал их Ленни, чтобы тот положил их на свой счет. Говоря о другом источнике поступления денег, Ленни сказал, что это собственность его жены, и она получила их от своего бывшего работодателя. Кроме вопросов о деньгах, он также интересовались его отношениями с Нагельбергами, и через шесть дней после отставки Шрайера, двое из курьеров Нагельберга, были арестованы в аэропорту Орли с пятью килограммами героина, во время их посадки в самолет, вылетающий на Бермуды. Вик Мария рассказывает: «Когда мы их арестовали, они (курьеры) вовлекли в это дело Ленни Шрайера. Так мы, как и следовало ожидать, допускали то, что Морти Бенджамин, который работал вместе с Ленни, также был причастен».
Так дело Нагельберга расширилось, включая Бенджамина и бывших агентов Фрэнка Дольче и Джека Годе, - которые служили в офисе шерифа в Нассау, они были арестованы 12 декабря 1967 года, основываясь на информации, которую предоставил сотрудничающий со следствием информатор Эдди Митчелл. Также в тот день были арестованы агент ФБН Клеофус А. Робинсон, детективы отдела специальных расследований Департамента полиции Нью-Йорка, Рэймонд Имп, Марвин Московитц и Чарльз Келли. Робинсона подозревали в продаже марихуаны, Келли и Московитц были обвинены в продаже кокаина, Дольче и Годе в распространении героина.
«Это произошло когда разрушилось широко открытое дело, - говорит возбужденно Том Тейлор. - Мы связались с информатором Джека Годе, после этого мы встречались с Годе и Дольче в разных местах. Затем мы произвели покупку героина у них, неподалеку от офиса шерифа графства Нассау. Аресты доставили нам удовольствие, но они продолжали сопротивляться. Затем окружной прокурор Нассау все выложил прессе, сказав, что он сделал всю работу». Тейлор смеется: «Он ничего не делал. Он только просиживал штаны».
В это самое время, в офисе в Париже (который сыграл основную роль в арестах курьеров Нагельберга в Орли и Монреале), передал Тартальино необходимый боезапас, в котором он нуждался, чтобы устранить коррумпированных лидеров групп, чьи имена Тартальино не называл по этическим соображениям. «Лидеры групп в Нью-Йорке регулярно общались с Виком Мария в Париже, - объясняет Тартальино, - обмениваясь информацией, так как не было никакого одностороннего участия французов в операциях или записей разговоров. Затем информатор в Париже звонил, и говорил, что он может приобрести кое-что из нью-йоркского офиса. Он сказал, что руководители групп попросят Таможню пропустить его без досмотра и таможенники это сделают. Информатор не сказал, повезет он наркотики или нет, если да, то это большая проблема».
«Я ничего не сказал Белку, - продолжает Тартальино, - но мы планировали передать ложную информацию через Интерпол, и за день до этого наш информатор отправился как бы покупать информацию, я попросил Белка собрать мне на следующий день руководителей групп. Они предусмотрели все, кроме одного, кто разговаривал по телефону с информатором». Тартальино добавляет со значением: «Помощник прокурора сказал, что одна покупка это не основание для предъявления обвинений, и этот субъект был уволен через два дня».

ДЕНЬ ПОЗОРА

«Нью-Йорк был похож на агентство в миниатюре, - говорит Арти Флур, - и Энди стоял за каждым, кто здесь был в «дни коррупции». Но больше всего его интересовал Фрэнки Уотерс».
«Уотерс был причиной того, что я первый был понижен в должности, - добавляет Флур, - что, как я думаю, стало последствием инцидента со стрельбой в Парамусе, Нью-Джерси, 27 октября 1967 года. Я называл это «Днем Позора». В это время Уотерс проходил курс обучения следственной технике, вместе с местными копами в Рэмси, Нью-Джерси. Курсы закончились, потом состоялась вечеринка выпускников на местной фабрике джина. Там также был Белк вместе с руководителями групп, и он отпустил саркастическое замечание по поводу жены одного парня. Этот парень начал наезжать на Белка и Уотерс сбил его с ног табуретом. Вспыхнула драка между агентами и полицейскими, так что мы вытолкнули оттуда Белка и отправились в другой салун, где устраивал вечеринку шеф полиции Парамуса.. Было уже два часа ночи. Салун был закрыт. Мы были внутри, когда услышали выстрелы. Мы выскочили на улицу и увидели Фрэнки Блэка на капоте моего «бьюик ривьера». Он стрелял через лобовое стекло!
На следующее утро мне позвонили. Об этом говорили все жены. Так что я поехал назад в Парамус, выбил лобовое стекло и поехал через мост Джорджа Вашингтона искать мастерскую. Через день позвонил Пэт О’Кэрролл. Пэт был руководителем отдела обучения в Вашингтоне, он был в курсе этого веселья. Пэт сказал мне, что шеф полиции расстроен; одному из невиновных очевидцев сломали руку, и шеф хочет построить всех агентов ФБН, чтобы опознать, кто это сделал».
Флур делает глоток бурбона. «Белк предполагал поехать на церемонию выпуска. Но он не смог. Сержант прибыл вместе с репортером, и обошли кругом Колледж Ника Панеллы, они определили только одного подозреваемого. Я пытался смягчить ситуацию, вернулся на круг и ничего не говорил в течение двух месяцев, до того времени, когда Фрэнки Уотерс однажды вечером напился и рассказал Чану Вайсору, кто сообщил Гафни, и кто звонил мне из Вашингтона. Гафни кивал на Белка, а я прикрывал свою задницу.
«О, нет!» - проревел Фрэнки, - «Не было ничего подобного этому. Флур был помощником Белка, и он решал кто может использовать конфискованные автомобили. Я был руководителем группы, и он обещал мне красивый новый «олдсмобиль», который стоял в гараже. Я ждал в течение трех месяцев, затем он пришел и взял его себе».
Фрэнки Уотерс улыбается демонической улыбкой: «В то время я преподавал в классе Полицейской Академии графства Берген. Я обучал полицейских-жуликов как обходиться с Биллем о правах. Чепуха в стиле Миранды. Я обучал их этому потому что я мог отчетливо произносить правила, - он смеется, - а не потому что я следовал им».
«Так или иначе, но, как водится, студенты устраивали вечеринки инструкторам. Кто-то принес выпивку и Белк сказал что-то во всеуслышание по поводу характера одной женщины. Далее произошло то, что бывает обычно, когда люди напьются. Кто то из ее приятелей хлопнул Белка по спине, тогда я развернулся и ударил его табуретом. Это был здоровый парень и я удивился, что он упал. Затем мы просто смылись. Мы уехали из этого места, туда где Флур оставил свой новенький «олдсмобиль». Видеть его там, было все равно, что воздействовать на меня, и я выстрелил в лобовое стекло».
Далее по «служебной необходимости» Фрэнки Уотерс был переведен в Даллас 1 декабря 1967 года. И в конце 1967 года Фрэнк Сельваджи, Фрэнки Уотерс и Ленни Шрайер ушли в отставку, дав понять, что эра свободных агентов закончилась. (3)

СПЕЦИАЛЬНАЯ ГРУППА

«В конце 1967 года, - говорит Энди Тартальино, - примерно 140 человек подверглись расследованию, но было очень трудно осилить такое количество дел, потому что ресурсы были недостаточны. Настало время сделать что-нибудь значительное, так я предложил Джеймсу Хендриксу, чтобы мы сформировали Специальную группу, которая сможет использовать специальную технику для расследования деятельности агентов, подобно той что имелась у агентов расследовавших дела о наркотиках. Хендрикс отправил меня к Джордано за одобрением, и Генри сказал: «Вы знаете, что вы мне делаете?»
Я спросил его: «Что вы хотите, чтобы я делал?»
«Хендрикс был великодушен, - продолжает Энди, - и согласился выделить четырех человек в Специальную группу. Я хотел эффективную группу, состоящую пополам из консерваторов и либералов, но все были сплоченной командой и каждый до этого являлся главой округа. Фрэнк Папас из Балтимора точно следовал закону; Джон Эванс из Атланты и Боумен Тейлор из Бостона занимали позиции в центре, и Джон Уиндхэм из Канзас-Сити был нашей совестью. Они все были честными людьми. Мы проводили встречи и вырабатывали консенсус, принимать или отвергнуть. Я также был рьяный сторонник документации- что всякий раз, когда кто-то что-то говорил, вы должны были записывать, и впоследствии решать что можно исключить. Когда опускаешь копье это очень важно».
Джон Эванс был человеком среднего роста, откровенный, твердый как гвоздь и трудный. Он сравнивал нью-йоркских агентов, которые защищают распространителей наркотиков, с исполнительными структурами ФБН, которые защищали наркоторговцев от ЦРУ. «Совесть начинается там, где заканчивается согласие», - говорил он.
Эванс также был сентиментален. Он посвятил свою жизнь ФБН и имел рубцы от трех операций на открытом сердце. Он последовательно прошел все ступени карьеры в Детройте, он сумел в молодости избежать попадания в какую-нибудь уличную банду, окончил Мичиганский университет, и после армейской службы, поступил на работу в ФБН в своем родном городе, как участник печально знаменитой «Пурпурной банды» главы округа Росса Эллиса (это конечно игра слов, включающая в себя наименование известной банды, действовавшей в Детройте с 1920 по 1930 годы).
«Легенда о Пурпурной банде, - объясняет Эванс, - возникла, когда Джордж Белк и Фил Смит, которые покинули Детройт, став важными фигурами в Бюро. Но легенда росла, потому что Эллис способствовал повышению своих агентов чаще, чем любой другой глава округа. В любом другом округе вы получали седьмую степень после трех лет работы, но Элисс давал девятую уже после года работы. Что поощряло дух сотрудничества, и мы держались все вместе. Мы также тесно сотрудничали с полицией Детройта и полицией штата Мичиган. Формировалась дружба, и все это назвали «Пурпурной бандой».
После того как он провел большее расследование по делу ливанских торговцев в 1962 году, Эванс заменил Уолта Панича в качестве помощника Эллиса по контролю над применением законов. Он двигался вверх по служебной лестнице и в1965 году стал начальником внутреннего контроля в Вашингтоне под руководством Рэя Энрайта, и в 1966 он занял должность главы округа в Атланте.
«Я был в Атланте, - рассказывает Эванс, - когда Энди позвонил из Нью-Йорка и сказал «Приезжай сюда. Это секрет». Я приехал сразу после Нового года и начал работать с Бо Тейлором и Айком Вармсом. Джек Уиндхэм работал с Папасом, в то время как Энди шел по своему собственному следу рассматривая самоубийство в «Крофтон Хайз» и также проверял другие места представляющие для него интерес».
«Нью-Йорк, - делает ударение Эванс, - был не тем местом, которое мне нравилось. Агенты были ожесточенные и враждебные, и согласно им, никто из них не получал того что заслуживал. Росс Эллис был агентом в Нью-Йорке после войны и он рассказывал об агентах стрелявшихся в туалете на шестом этаже на Черч-стрит, 90. Далее мы отправляли четырех агентов из Детройта в Нью-Йорк. Трое из них уехали в плохом настроении, и четвертый вернулся и сказал: «В то время когда вы шагаете по улице, вы словно совершаете преступление». Так что я имел некоторые понятия о том, что меня там ожидает. Но Бог знал, что я уеду покрытый морщинами; агентов обвинялись в одном убийстве, продаже килограммов наркотиков, и многих последовательных нарушениях».
«Был один парень, - говорит Эванс, - который провел множество дел вместе с SIU. Но они были неуверенными ребятами. Он давал по сотне долларов копам за каждое дело, которое они направляли в суд, и они работали вместе только на бумаге, определив свою квоту. Он писал свои ежедневные отчеты раз в неделю. Он пошел к Белку и сказал: «Информатор может нам дать Вито, так что нет необходимости бегать за ним». Затем он пошел к прокурору и сказал: «Я использовал одного парня, чтобы он ничего не подозревал». Белк и прокурор согласились, но его доклады информаторов также были подложными.
Затем пришло время выплаты. Копы арестовали Вито и сказали ему: «Чтобы тебя не посадили в тюрьму будет стоить две тысячи в неделю». Вито спросил: «Что я должен делать, чтобы уладить это дело и сколько всего?» Они ответили ему: «Сорок тысяч». Дело было отправлено в федеральный суд, где им понадобился информатор, чтобы опознать Вито, - и тогда информатора заморозили».
Белк, согласно Эвансу был честным полицейским, который ненавидел коррупцию и вмешательство ЦРУ, он старался придерживаться середины в схватке между Гафни и Джордано. «Белк был личным другом Джордано, но не Гафни, и когда Джордано направил Белка в Нью-Йорк, Гафни не понравился его выбор. Так Белк и Джордано старались не допускать Гафни. Затем Энди обратился к Хендриксу, через голову Джордано, вот почему Арт Флур не мог прикрывать Белка. И почему, когда напряжение возросло, Джордано отошел в сторону, а гнев Белка утих.
Мандат от Хендрикса позволял отстранять людей от работы», говорит Эванс, «и нашей главной целью стали высшие эшелоны- лидеры групп и другие занимавшие посты. Мы также пытались выяснить подробности убийства информатора, которое, несомненно произошло, так как никто не был пойман. Но партнеры, которые были вовлечены в это дело были подозреваемы в другом. Нам приходилось работать. Если мы не могли обвинить их в насильственном преступлении, мы предъявляли им обвинение в административных нарушениях. Это и называлось уборкой».
Кроме этого, главными целями Специальной группы были Гафни, Джон Дольче, Пэт Уорд и бывшие сотрудники группы три и Игорного отдела. Как говорит Эванс, «Дольче являлся собственником прекрасного дома, у него была дорогая одежда, и все это, как он объяснил тем, что его жена получила хорошее наследство. Но он был другом Пэта Интрери (который вышел в отставку в 1972 году, основал частное детективное агентство, и стал телохранителем торговца наркотиками Винсента Папа) из SIU, а также Айра Блуса, который ушел из отдела по наркотикам нью-йоркской полиции, незадолго до нашего прихода. Дольче также был близким другом Пэта Уорда, которого Энди считал «главным архитектором» коррупции в Нью-Йорке. Но Дольче ушел в отставку в 1965 году, а Пэт Уорд также отсутствовал в Нью-Йорке, так как был переведен в Чикаго. (4)
Том Триподи предлагает гипотетическое объяснение того, почему Пэта Уорда считали «главным архитектором коррупции»: «Если агент делал закупку у итальянца, оперативный помощник говорил ему: «Иди и сделай вторую», но за то время, которое прошло после первой закупки, кто- то приходил к нему и говорил итальянцу: «За две унции тебя никто не отправит в тюрьму». И в день когда агент шел делать вторую закупку, итальянца уже не было. Оперативный помощник знал, что парень уже в Майами, или Канаде, затем он говорил агенту: «Так он сбежал. Значит дело придется закрывать».
Тартальино имел личные причины действовать против Уорда. Они вместе работали в Нью-Йорке в начале 1950-х годов, и никогда не забывал, как Уорд заложив руку за спину, шутил по-итальянски про «калеку». Этот образ соответствовал человеку, берущему взятку и Тартальино ненавидел пренебрежительное отношения к другим этническим группам, а также заодно и подтекст намекавший, что дача взятки это смешно.
Спорить с претензиями Тартальино к Уорду было для Джорджа Гафни не простым делом.
«Пэт был назначен главой округа в Чикаго и прослужил там до 1968 года, когда они приказали ему отправиться в Детройт. Он продал свой дом, и обратился с просьбой к Эду Хэнрэтти, окружного прокурора графства Кук, предоставить ему работу в качестве главного следователя. Он собирался приступить к работе, когда Дон Миллер (консультант ФБН) позвонил Хэнрэтти и сказал: «Мы не будем работать с вами, если вы предоставите ему работу». Когда Хэнррэтти спросил о причинах, Миллер просто повторил свой ультиматум».
Гафни делает паузу, собирая в порядок мысли, затем говорит: «Пэта Уорда никогда ни в чем не подозревали, но он подвергался травли, и его вынудили уйти»
Гафни чувствовал, что он в изоляции и что он станет одной из следующих мишеней: «Для начала я получил распоряжения написанные помощником секретаря министерства финансов, в них говорилось, что я не могу долго осуществлять контроль над Нью-Йорком. Никогда не бывая в офисе! Я был так далеко от петли, Ленни Шрайер было отстранен от работы за три месяца до того как я об этом узнал, - сказал Гафнии, холодно сверкнув глазами. - Незадолго до этого я позвонил в министерство финансов и попросил объяснить их решение.
Я сказал им: «Это будет холодный день без причины, перед тем как я это сделаю. И не пытайтесь силой убрать меня, пока вы не взорветесь».
«В старые времена, - философски говорит Гафни, - поощрялась инициативность и мастерство агентов. Мы никогда не звонили в штаб-квартиру, чтобы получить разрешение, вот почему мы действовали столь успешно. Нами не руководили в мелочах. У нас было всего 300 агентов и бюджет в 3 миллиона $, что составляло всего 4% бюджета правоохранительной системы, и еще мы поставляли 15-20 % обитателей федеральной тюремной системы. Мы арестовали больше мафиози, чем все остальные вместе взятые. А потом они обвинили нас в коррупции». Гафни с досадой качает головой.
Арт Флур соглашается, что не было никой уверенности в том, что Пэт Уорд является «архитектором коррупции» в Нью-Йорке. «Энди делал всем множество упреков и мотивировал это большим беспорядков в делах, но агенты, которые отправились в тюрьму, попали туда, потому что это были местные преступления, ничего из того что искал Энди. Банда Энди была всего лишь мелкой сошкой. Он пришел ко мне в офис и сказал: «Ваши парни здесь явно устали от избытка машин, вы даете им пользоваться государственными автомобилями». И я ответил: «Господи, Энди, мы тратим 250 $ в месяц на ремонт семи машин!»
«В фокусе расследований Спира была группа 3, - с горечью говорит Флур, - но расследования Энди затрагивали каждого, каждый из двоих был или прав или виноват».
Джон Эванс соглашается: «Энди явно подвергал всех давлению. Он действовал так тщательно и так долго».

КАК СПЕЦИАЛЬНАЯ ГРУППА ВЕЛА ДЕЛА

Расследования Тартальино из Нью-Йорка распространились на Сент-Луис, Чикаго, Балтимор и Новый Орлеан, где агент Луис Гонсалес, обнаружил весной 1968 года, что его голова уже на плахе. Американец пуэрто-риканского происхождения, из Южного Бруклина, Луису нравилось работать в ФБН. Работая общественным санитаром ил будучи полицейским, где он патрулировал два авеню по соседству, он чувствовал что у него призвание быть «членом корпорации», когда в 1960 году Джон Дольче пригласил его на работу в ФБН. Он служил там, гордясь своей службой.
Среди своих коллег Луис заслужил репутацию одного из лучших тайных агентов. От Ленни Шрайера он научился использовать информаторов, от Джона Корси он усвоил навыки, как держать ситуацию под контролем «Они изучали основы нелегальной работы в Школе права, - сухо говорит Луис, - и вы могли поймать наркомана, - но это не было активной работой».
За время своей карьеры, Гонсалес работал по делу о Французской сети, давал показания против посла Пардо Болланда. Он был первым пуэрториканцем, которому удалось проникнуть внутрь Мафии, он провел дело против известного мафиози, Джанотти Сальцано. «Обвинения основывалось на моем слове против него», - говорил он с гордостью. Но гораздо чаще Гонсалес работал против преступников, говорящих по-испански и он провел дела против Пасти Велеса, Карлоса Ортиза, Вилли Энджелета (который был наполовину итальянец, наполовину пуэрториканец), «Одноглазого» Бенни Родригеса, и Энрике Карбонелле. Наркоторговец, служивший ранее на Кубе, в армии Батисты, Карбонелле стал информатором и сдал Гонсалесу и Джону Корси «Эль Кубиче». Больше известный как Феликс Мартинес, Эль Кубиче, являлся одним из важнейших наркоторговцев во Французской сети, действовавшей через Аргентину.
Проблемы Гонсалеса с «Бандой Энди» начались вскоре после того как в 1967 году его перевели в Майами, где не агенты, не владеющие испанским языком, были не способны проводить большие расследования, и где он оказался впутан в интриги ЦРУ. «От ЦРУ там был Триподи, - говорит Гонсалес, - и через него я был представлен нескольким кубинцам, которые находились на содержании у ЦРУ, и были связаны с торговлей оружием и наркотиками. Один из них, шофер такси, Руди Гарсиа, познакомил меня с мексиканцем, который хотел продать наркотики. Я сказал мексиканцу, что хочу купить их у него, но я хотел сперва встретиться с его человеком.
Мексиканец был готов свести меня со своим снабженцем, но агент по поручениям Боб Николофф сказал мне, что в бюджете нет достаточного количества денег.
Короче говоря, Николофф и я ничего не могли с этим поделать. Тогда они отправили меня в Новый Орлеан в начале 1968 года. Я пробыл там несколько недель, - говорит Гонсалес с дрожью в голосе, - и я позвонил в офис. В офисе еще никого не было. Но какой-то парень специально хотел поговорить со мной. Он сказал, что совершает путешествие по Южной Америке. Он второй пилот и он сказал, что когда будет возвращаться, то пилот повезет с собой семь килограммов кокаина.
Я спросил его: «Зачем вы мне все это говорите?»
«Я не хочу попасть в беду. Если вы мне не доверяете, то давайте сделаем проще». Он сказал мне, в каком отеле я смогу его найти. «Но вам лучше приехать сейчас, потому что мы скоро улетим».
Так что я поехал в отель возле аэропорта. Обычно правилами предусмотрено, чтобы с вами ехал кто-нибудь еще, но никого не было, я был один. - Гонсалес борется со своими сомнениями, - парень был в форме пилота. Он достал пол-унции кокаина из летной сумки. Когда он показал мне его, я увидел внутри сумке маленький пузырек. Я сказал ему: «Давай и это тоже».
«Это для личного потребления пилота. Если я тебе это отдам то, он узнает».
«О'кей», - сказал я, - «сейчас пять часов дня. Я подожду на улице». Я увидел парня в форме летчика который вошел в комнату, и вскоре они уехали. Затем я сел в машину и поехал за ними. Но я их потерял, так что я вернулся в офис и отдал пол-унции кокаина агенту по поручениям, Джиму Блэнду, и мы завели дело. Но когда я начал писать отчет по работе на следующий день, вошел Блэнд и сказал: «Здесь Фрэнк Папас и Джон Уиндхэм, он хотят тебя видеть. Захвати свои ежедневные отчеты».
Я спросил: «В чем причина?»
«Ты увидишь?»
Гонсалес делает каменное лицо: «Папас был пилотом, Уиндхэм - вторым пилотом. Они осуждали меня за то, что я поехал в офис без сопровождения, и позволил вывезти из страны наркотик. Затем они стали подбираться ко мне издалека, они вспомнили Годе и Дольче. Затем попытались перетянуть меня на свою сторону, и тогда я стал ругаться».
Оперативный агент который сохранил честность, Луис Гонсалес улыбается: «Так я согласился уйти из-за фальсификации документов и частых переводов с места на место, что было вредно для здоровья моих детей. Но я никогда не говорил о том, что мне посоветовали это сделать, и они мне возможность уйти в отставку в самой накаленной обстановке. Это была общая ситуация в ФБН».

РЕКВИЕМ

«Рейнджеры Энди по общему мнению действовали против лидеров групп и глав округов, - мрачно говорит Фрэнк Сельваджи, - но кому причинили боль? Луису Гонсалесу, оперативному агенту».
Сельваджи гримасничает: «Этому нет никакого оправдания. Они говорили, что Никсон получил от гангстеров 5 миллионов $. Милликен украл миллиарды. Это был героин, пропавший из комнаты вещественных доказательств в нью-йоркской полиции. Сирагуса говорил, что у Папы есть любовница и гангстеры вымогают у него деньги. Я встретил Гуидо Пенози в Майами, я потерял жену, детей, пенсию и карьеру».
«Я думал что это существенно, - говорит Фрэнки Уотерс о деле Неббиа в декабре 1965 года, - там не было множества полицейских и агентов, - не только из ФБН, но и Таможни и контрразведки, - а если спуститься дальше в Колумбус, то и вся Джорджия и часть Северной Каролины, и во вторых агентов на улицах Нью-Йорка которые бы вели постоянное наблюдение, обнаруживали наличность, проводили основные аресты. Только мы и Фрэнк Сельваджи. Мы сделали это одни».
«Мы, чьи методы были так ужасны, которых позднее очернили, бросив на съедение хищникам. И в то время как другие торжествовали, что им удалось уцелеть, уличные агенты рыскали по улицам в поисках других хищников».
Никаких заявлений, предопределивших судьбу волчьей стаи не было. Их методы часто противоречили моральным принципам, так Истеблишмент стал их преследовать за верную службу. Пройдя свой путь, величайшее из федеральных правоохранительных агентств постепенно исчезло из общественного сознания Америки, тихо и без фанфар, среди суматохи, вызванной Новогодним наступлением (имеется в виду наступление Вьетконга во время праздника Тет (вьетнамского Нового года) в 1968 году), убийством Мартина Лютера Кинга и быстро раскрывшегося сообщества наркоманов.

ЭПИЛОГ

«Бюро вымрут, когда структура государства придет к коллапсу»

Уильям Берроуз, «Джанки»


В 1967 году, исследования и статистика показывали, что количество арестов связанных с наркотиками (в основном за привлечение детей до 21 года), постоянно возрастало, по сравнению с другими видами преступлений, наркотики стали одним из постоянных факторов борьбы за гражданские права и антивоенных демонстраций, которые разъединяли нацию. Воспользовавшись этой проблемой, оппозиционная Республиканская партия возлагало на это ответственность за последствия либеральной программы Линдона Джонсона «Великое общество», они положили в основу своей программы лозунг «Закон и порядок», борьба с распространением наркотиков в частности, стала одним из главных пунктов президентской компании.
Джозеф Калифано был главной фигурой в объявленной администрацией Джонсона войне наркотикам. Уроженца Бруклина, выпускника Гарварда, Калифано, побудил призыв JFK на общественную службу и он получил выгодное место при штабе министра обороны Роберта Макнамары в качестве помощника по латиноамериканским делам. Осознавая себя как «лучшую и ярчайшую» личность, он был приглашен на работу в Белый Дом в 1965 году для работы с законодателями и общественностью, помогая подавлять внутренние политические беспорядки, что являлось причиной многих несчастий для администрации Джонсона. После встречи в 1967 году с многочисленными криминологами, Калифано сделал вывод, что может помочь только одна организация по борьбе с наркотиками, которая будет опираться на эффективность Министерства юстиции.
Решив, что ФБН в ее нынешнем виде уже устарело, Калифано в конце 1967 года, отправил к директору BDAC Джону Финлейтору и помощнику секретаря министерства финансов Джеймсу Хендриксу с предложением объединить BDAC и ФБН. Оба бюрократа пришли в ужас от этого. Но неодолимые силы, уже приступили к работе. Секретарь министерства финансов Генри Флауэр постоянно подвергался давлению за урезание расходов и член палаты Представителей Уилбур Миллс, Председатель Комитета по изысканию путей и возможностей хотел урезать социальные программы. Так 7-го февраля 1967 года, администрация Джонсона представила Реорганизационный план № 1, в котором предполагалось соединить ФБН и BDAC в единое Бюро по контролю над распространением наркотиков и опасных лекарств (BNDD), при министерстве юстиции. Основными соображениями были: конец фрагментации и консолидация власти; подготовка условий формирования тесных отношений с государственными и местными властями ; совершенствование международных операций путем налаживания более тесных связей с другими странами, и проведение в общенациональном масштабе образовательной программы которая будет разъяснять трагические последствия злоупотребления наркотиками. (1) Незаявленной причиной был гнев Джонсона, на участие ФБН в инциденте связанном со слежкой за Бобби Бейкером, и пожелания ЦРУ самим руководить борьбой с наркотиками за рубежом, особенно в Юго-Восточной Азии, без постороннего вмешательства.
После первоначального шока, - оперативный помощник Комиссара Джон Энрайт сравнил это с «женитьбой пьяного матроса на старой деве», - исполнительные руководители ФБН начали борьбу с программой. Глава учебного сектора ФБН Пэт О'Кэрролл, например, вышел из себя и используя жаргон технической эры, сказал что слияние представлено как возможность для «возрождения, подобно фениксу, восставшему из пепла, используя содействие изобретательности, интеллекта, исследований и опыта основанного на экологической и холистской точке зрения». Согласно О'Кэрроллу, возрождение основывалось «на системе всестороннего продуманного сближения и манипуляциями моделями, добивающимися созидательного равновесия». (2)
Пока многочисленные агенты ФБН удивленно гадали, что это за штука «созидательное равновесие», при помощнике Генерального прокурора была создана Специальная Группа для осуществления реорганизации. Принципиальным было то, что исполнительные руководители BDAC, Нельсон Кун и Эрни Джентри, пришли туда из ФБН. Были сформированы подкомитеты руководившие переходом и согласно тезисам О'Коннела, Специальная группа была уменьшенным изображением эффективного управления, полагавшаяся на теорию Герберта Симона, «систематического сканирования окружающей обстановки и способности быстрого реагирования на изменения обстановки и возникновение проблем».
Способность к быстрому реагированию. Согласно Уолтеру Паничу, члену группы планирования и политики ФБН, настроение в штаб-квартире были противоположны ярость и горечь. «Джордано вернулся с секретарем министерства финансов, - говорит он, - и мы встретились один раз, чтобы подготовить объединение с BDAC. Джентри я вели множество переговоров с Хью Нагентом, главой Специальной группы министерства юстиции и с помощником секретаря Администрации Артом Уэзерби. И мы получили поддержку».
В марте Правительственный оперативный комитет провел слушания по плану реорганизации №1 с общераспространенной идеей включить в него Национальный институт проблем психического здоровья, с этой точки зрения ЦРУ спокойно устанавливала контроль над службой науки и образования BNDD. Получение контроля над этими аспектами законодательства против наркотиков было важным моментом для ЦРУ, которое имело при этом возможность испытывать и работать над «поведением агентов» особенно после октября 1968 года, когда производство и продажа ЛСД стала считаться преступлением.
Резолюция приостановить Реорганизационный план № 1 была представлена на рассмотрение рядом законодателей обеспокоенных тем, что учреждение BNDD при министерстве юстиции делало ударение на силовой практике применения закона, а не на исследованиях и предотвращении этих преступлений. Они усматривали в этом попытку создания национальных полицейских сил «в стиле гестапо». Беспокоясь, что такой жесткий контроль может сократить прибыли фармацевтической индустрии, представители которой также выразили свои возражения, но было мало шансов убедить большинство. Они были в форме умеренных протестов внутри ФБН. Но. как рассказывает Джордж Гафни, «Когда Реорганизационный план №1 поступил на рассмотрение в Сенат, к нам приходили распоряжения министерства финансов, чтобы мы не лоббировали эту идею. У нас было всего пять голосов».
Резолюция была отвергнута, и в апреле 1968 года Реорганизационный план был подписан в качестве закона исполняющим обязанности Генерального прокурора Уорреном Кристофером. BNDD официально приступило к работе. Через несколько дней Генри Джордано и Джон Финлейтор были назначены исполняющими обязанности совместных директоров, без понимания, что директор может быть сменен в июне. Составленная из 483 человек из ФБН, 466 - из BDAC, 12 - от министерства финансов и 60 - от министерства здравоохранения, образования и социального обеспечения, новая организация состояла из 91 го отдела, руководимых Наблюдательным советом. Расписание реализации плана было намечено, в октябре планировалось завершить «интеграцию». (3) Были отпечатаны приказы на фирменных бланках и, в мае был сформирован отдел по наркотикам и опасным лекарствам в министерстве юстиции под руководством прокурора Уильяма Райана. Через этот отдел, BNDD могло предъявлять обвинения подозреваемым, или санкционировать прослушивание под пунктом III, и совместно работать с ударным отрядом министерства юстиции в масштабах всей страны.

ПРИХОД ДЖОНА ИНГЕРСОЛЛА

Джозеф Калифано, тогда же, встречался по отдельности с Финлэтором и Джордано заверяя каждого, что нет оснований для беспокойства. И в назначенный Судный День, энергичные руководители прибыли в офис Генерального прокурора одетые в свои лучшие голубые костюмы, каждый предполагал, что именно его представят в качестве директора BNDD. Взамен им представили Джона Ингерсолла.
«Я прибыл вскоре после этого, - рассказывает Энди Тартальино, - когда Джордано приходил жаловаться Хендриксу. Хендрикс спросил у него: «Что сказал Калифано?» «Он сказал что позаботиться обо мне», - ответил Генри. «Но предложил ли он какую-нибудь работу?» На что Джордано, опустив голову, ответил: «Нет».
12 июля 1968 года Генеральный прокурор Рамси Кларк, утвердил назначение Джона Ингерсолла в качестве директора BNDD. Заставив гордых агентов ФБН преклонить колени. Не только они были принуждены к вынужденному браку с «теми, кто ощипывает цыплят», но их новый руководитель никогда не производил тайных закупок или арестов. Это ухудшало дело, у Ингерсолла не было проектов, но пренебрежение к наследию ФБН, которому способствовало странное желание сохранять большую дистанцию между ним и рычащей волчьей стаей, он унаследовал. Это не было благоприятным началом.
Квалификацией Ингерсолла была исключительно административная работа. Он имел степень доктора криминологии, и занимался общественной административной работой, и в качестве полицейского в Окленде в 1950-х, он поступил под руководство титулованного гуру правоохранительной системы Орландо Уилсона, и был избран Уилсоном главой исследовательского отдела полицейского департамента Окленда. По рекомендации Уилсона Ингерсолл стал директором Оперативной службы Международной Ассоциации начальников полиции (IACP) и начал восхождение на национальный уровень. Ингерсолл был утвержден в списках высококвалифицированных сотрудников администрации Кеннеди, где он (открыв рот) выражал свою оппозицию окончательному приговору правоохранительной системе борьбы с наркотикам, - и защищал переход ФБН из министерства финансов в министерство юстиции.
«Он пытался бороться с проблемой на интеллектуальном уровне», поддерживая объяснение коллег. (4)
Интеллектуализм Ингерсолла не получил должной оценки в ФБН, но это давало возможность достигать определенных результатов. Как директор Оперативной Службы ICAP он проводил обучение в департаменте полиции Шарлотта, Северная Каролина. Результаты обучения способствовали его назначению в качестве шефа полиции Шарлотта в июле 1966 года, и стал применять свои прогрессивные идеи, он начал урегулировать расовые отношения в департаменте и стал надевать узду на коррупцию в наркоотряде. Программа Ингерсолла стала моделью для всех больших городов в стране и он стал образцом для плакатов IACP. Знания увеличивали его популярность в Конгрессе и обеспечивали покровительство законодателей, он позволял себе поддерживать чистоту семьи, и высокие моральные принципы, которые должны быть едины для федеральных, штатных и местных агентств, и в том числе - в вопросах просвещения, систематически приводя к этому в вопросах законодательства о наркотиках.
Готовясь к своей работе в качестве директора BNDD, Ингерсолл был на короткое время, по политическим соображениям, назначен на должность помощника директора Администрации по оказанию помощи правоохранительной системе (LEAA), которая распределяла федеральные доллары политически корректным полицейским департаментам, как местным, так и штатов. В то время он намечал пути реорганизации и встречался с руководителями и главами региональных офисов ФБН и BDAC. Занимающие более высокое положение, как цинично они заявляли об этом, агенты ФБН приобретали от этого меньше, чем их ближайшие соперники из BDAC которые быстро адаптировались к политике Ингерсолла и надеялись занять ключевые позиции.
Под руководством Ингерсолла, BNDD было разделено на несколько подразделений для выполнения Оперативных, Регулирующих и Научных программ. Джордано стал помощником директора по оперативной работе, а его специальным помощником назначен Джордж Белк. Оперативное подразделение разделялось на несколько отделов: Внутренних расследований во главе с Джоном Энрайтом; Зарубежных операций и разведки под руководством бывшего исполнительного руководителя BDAC Эда Андерсона и Следственных служб возглавляемых Уолтом Паничем. Джон Финлейтор стал помощником директора по Регулирующим и Научным программам, также созданы Отдел обучения с Пэтом О'Кэрроллом, Отдел соответствия во главе с бывшим главой отдела BDAC Патриком В. Фуллером, и Отдел науки и образования Фреда Гарфилда.
Для того чтобы защитить себя от волчьей стаи, Ингерсолл окружил себя узким кругом своих друзей. В него вошли Перри Ривкинд (состоятельный политик республиканец из Иллинойса), в качестве его исполнительного помощника, и Майкл Зоннерайх, который, будучи заместителем главного консультанта Дональда Миллера, выступал в качестве консильере Ингерсолла. Начальником штаба Ингерсолла, стал Нельсон «Билл» Кун, глава Административного отдела, и Энди Тартальино, шеф Инспекционного отдела. Подобно Ингерсоллу, его внутренний круг (за исключением Тартальино) относился к ветеранам ФБН как к самоуверенным и простодушным толстячкам.
Несмотря на трудное вступление, Ингерсолл произвел хорошее впечатление на некоторых агентов ФБН, включая Джорджа Гафни. «Он пришел, когда я уходил, - рассказывает Гафни, - и когда я вернулся все высокие посты были заняты. Но Ингерсолл оказался джентльменом, и он предложил мне хорошую должность, специального помощника по кооперации с мексиканским правительством. Работать приходилось в основном вне офиса с Государственным департаментом и использовать деньги Агентства международного развития (AID), чтобы обеспечивать мексиканцев оборудованием и технической помощью в основном - небольшие самолеты и вертолеты, используемые, чтобы вырывать с корнем марихуану и опиум». Гафни также представлял Ингерсолла на сессиях Интерпола и служил для связи с Комитетом по злоупотреблению наркотиками в Пентагоне. Одной из главных проблем военных был рост потребления наркотиков на военных базах и среди солдат во Вьетнаме.

ИГРАЯ С ДОЛЖНОСТЯМИ

Многие важнейшие персональные решения Ингерсолла делались тайно, как, например, назначение Тартальино на должность главы Инспекционного отдела. «Я встретился с Ингерсоллом в апреле, - говорит Тартальино, - и мне было предложено перевестись из министерства финансов в BNDD с получением руководящей должности». С точки зрения его собственной заинтересованности в искоренении коррупции, Ингерсолл согласился с идеей Тартальино отфильтровать восемнадцать региональных директоров. Как рассказывает Тартальино, «Ингерсолл принимал каждое решение самостоятельно, но предварительно консультировался с Джордано и Финлетором» Но он также спрашивал Тартальино о «образе жизни» каждого кандидата перед собеседованием с ним.
Когда процесс завершился, бывшие главы округов ФБН получили большинство из постов региональных директоров, должностей соответствовавшим их прежним. Уильям Даркин получил в качестве приза, должность регионального директора в Нью-Йорке., и протеже Джорджа Уайта, Дэн Кейси, выиграл разнозначный приз – аналогичный пост в Лос-Анджелесе. Не было сюрпризом и то, что все четыре члена Специальной группы по борьбе с коррупцией также получили посты: Фрэнк Папас стал директором в Балтиморе, Джон Уиндхэм назначен в Канзас-Сити; Боумэн Тейлор стал заместителем регионального директора в новом созданном регионе – Майами; а Джон Эванс был назначен начальником отдела главных расследований, входившего в возглавляемое Джоном Энрайтом, Подразделение криминальных расследований. Верный сторонник Джордано Фред Дик был отправлен на работу в Национальный военный колледж.
Некоторый из постов региональных директоров достались ветеранам BDAC – Отто Хайнеке в Чикаго, Уильям Логан в Майами и Ричард А. Кэллахан в Бостоне, но в общем следует сказать, что ветераны BDAC и лица, не принадлежавшие ранее к этим структурам, получили больше чем ветераны ФБН административных постов. Высшие посты в штаб-квартире заняли: Эдвард Андерсон, шеф Отдела разведки и специальных операций и Эдвард Маллин, его заместитель по части разведки. Маллин служил в ФБР, по имеющимся сообщениям в течение нескольких лет занимался тесным взаимодействием с ЦРУ. Привыкнув давать технологические советы, он был шокирован, узнав, что ФБН не хранило данных разведки и не имело регистра информаторов. Так же бывший агент ФБР, Андерсон быстро заслужил репутацию «ловца блох», который предъявляет глупые требования и заставляет своих сотрудников тонуть в ворохе бесполезной бумажной работы. Заместитель начальника отдела по зарубежным операциям Хэнк Манфреди пришел к Джону Эвансу в отдел главных расследований и сказал: «Этот парень доконает меня».
Как вспоминает один из зарубежных агентов ФБН, «ФБР стало невероятно ревниво после Апалачинского дела, они смотрели на все с позиции больного на голову, до тех пор пока они не отправили Маллина и Андерсона в BNDD. Но они не уловили сути всего. Они были элегантно занавешенным окном, и когда эти двое были здесь, мы не знали к кому и за что придерутся».
Хэнк Манфреди был выдвинут на должность главы отдела зарубежных операций, что поддерживало все сообщество оперативных агентов, но он еще не оправился от сердечного приступа и хотел получить спокойный пост в ООН. Ситуация ухудшилась, он хотел подождать до тех пор пока билеты не будет распроданы покупателям из ЦРУ и ФБР, но пока он ждал, работу в ООН получил Пэт О’Кэрролл. Повышение в звании в июле 1968 помогло облегчить боль, но по прошествии года, режим Никсона захватил контроль над BNDD и начал использовать его для своих гнусных целей. Взамен получению более нижестоящей должности, Манфреди по колено увяз в грязных трюках никсонистов, беспомощно пытаясь защитить себя.
Подобная дилемма стояла перед сотрудником ЦРУ Полом Найтом, после того как он был по видимости нанят на работу в BNDD и стал помощником Генри Джордано. Согласно Найту, его работа состояла в подготовке политических и процедурных вопросов деятельности BNDD, прежде всего что касалось в обеспечении стабильной деятельности зарубежных агентов. Выполняя эту работу, Найт остро нуждался в знании иностранных языков и законов: он обучал поступающих агентов, как работать с иностранными полицейскими и дипломатическим корпусом; как приобретать и использовать наемников, которые работают в качестве информаторов за рубежом; и как проводить различие между «притягательностью, точностью и бесполезностью разведки». Никто не мог припомнить, когда Найт бывал в штаб-квартире.
Процесс отбора привел не только к победам, но и к многочисленным потерям, что послужило причиной многих обид. Несколько дел приняли угрожающие размеры. Эрни Джентри был так расстроен, что ушел в отставку. Пэт Уорд, который только что купил дом в Чикаго, был без его желания переведен в Детройт. Агент с 1940, и основатель известной «Пурпурной банды», глава округа в Детройте Росс Эллис, был отправлен в Сиэтл, где он стал чувствовать себя подавленным и просил понизить его в должности назначив главой группы в Детройт. Оба, - Уорд и Эллис, - все время опасались Чарли Сирагусу и, конечно, Энди Тартальино.
Оскорбления, которым подвергались Пэт Уорд и Росс Эллис, не отличались от тех, что приходились на долю множества агентов ФБН. Они возлагали всю ответственность на Ингерсолла и Тартальино, но переходный период отражал определенное бессилие. Так они подождали некоторое время, просто скрывая свои намерения, и сотни новых агентов перешли на работу в BNDD, Пурпурная банда, под руководством Билла Даркина, Джорджа Белка и Фила Смита (посредник между Белком и Специальной группой министерства юстиции), составили объединение всех бывших агентов ФБН - энергичную фракцию, ожидавшую дня, когда они смогут сокрушить надменного Джона Ингерсолла и его подхалимов, особенно - отплатив Энди Тартальино, и восстановят контроль, принадлежащий по праву их организации.

ОЧИСТКА СИСТЕМЫ

В своих попытках модернизировать законодательство о наркотиках, Джон Ингерсолл назначил профессиональных администраторов руководить отделами анализа управления, кадровых вопросов и финансов., и он назначил бухгалтеров и финансовых экспертов в штабы региональных директоров. И помогал штаб-квартирам осуществлять полный контроль над операциями, возникло новое племя агентов. Идеальным рекрутом был капитан Морской пехоты с опытом вьетнамской войны и степенью выпускника колледжа. На работу принималось множество женщин и представителей меньшинств и ускорял продвижение по службе и стимулирование премиями становилось обычной процедурой. Школа обучения расширилась, и в нее стали направлять иностранных полицейских. Рекруты обучались в течение шести недель, и включал специальный курс обучения как работать с общественностью, а также местными и зарубежными правоохранительными органами.
Одним из главных приоритетов Ингерсолла была внутренняя безопасность. Конечно, множество замешанных в коррупции агентов ФБН ускользнули от правосудия, перейдя на работу BDAC, он спрашивал Энди Тартальино кого из кандидатов взять, когда Специальная группа прекратила свое существование в апреле 1968 года. Тартальино перешел от своих акций к организации своего штаба инспекторов, расположившегося в офисе на Индиана авеню, 633. Его постоянными сотрудниками были Ирвин Гринфилд, Роберт Го, и вернувшийся назад из ЦРУ Том Триподи. В центре внимания Тартальино по прежнему оставался Нью-Йорк, где он скрытно продолжал работать с инспекторами Томом Тейлором (который перешел в BNDD) и Айком Вурмсом.
Но не все были в восторге от этих назначений, и когда Джон Финлейтор услышал, что Тартальино был назначен главой отдела инспекторов, он немедленно связался с шефом криминального отдела министерства юстиции Генри Петерсеном и выразил недовольство тем, что Тартальино «действует в одиночку», занимается «преследованиями» и может стать неконтролируемым. «Для разрешения проблемы соблюдения законности и чистоты рядов, - говорит Тартальино, - помощник руководителя Криминального дивизиона Роберт Росталл, был назначен наблюдать за основанием штаба инспекторов. Контроль над процессом был удовлетворением претензий Финлетора и Дика Кэллахана из Бостона. Кэллахан был доверенным лицом Финлетора которого я проверял перед слиянием».
Росталл, при помощи Кэллахана осуществлял наблюдение за деятельностью банды Энди и делал это весьма успешно. Он ездил вместе с Энди проверять деятельность многих агентов в Калифорнии, Сент-Луисе и других местах. Тартальино и Росталл проводили в среднем по два расследования в месяц, но крупнейшим триумфом Тартальино было дело Чарли Макдоннелла, ловкого тайного агента из группы 3, который работал у Дэна Кейси в Сан-Франциско, перед тем как перейти в BDAC. Описываемый как «любезный» и «джентльмен», Макдонелл был всегда одет в жакет и галстук, и никогда не давал возможности партнеру перехватить добычу. Признанный глава черных агентов в Нью-Йорке, он однажды сделал выговор Биллу Ньюкирку за то, что он пришел на работу пьяным.
Дело Макдоннелла началось в Новом Орлеане в 1967 году, когда агент ФБН Джек Комптон арестовал наркоторговца Марвина Саттона, с полу килограммами героина. Саттон тут же согласился сотрудничать и назвал Джо Майлза в качестве своего снабженца. Бывший боксер-тяжеловес из Балтимора, Майлз продал героин в Новом Орлеане, где он являлся собственником места пользующегося дурной репутацией, и в Нью-Йорке, где он работал несколько лет информатором у различных агентов. В 1967 году, ему были тайно предоставлены апартаменты в Балтиморе, в которых он получал некоторое количество наркотиков от Чарли Макдоннелла, заместителя директора BDAC в Балтиморе. Известен то факт, что агент Джек Петерсон шантажировался Майлзом и его использовали Макдоннелл и Расс Дауэр, бывший сотрудник группы 3 и Игорного отдела ФБН, который последовал за Чарли Маком в BDAC. (5)
«Мы стали развивать тайное дело против Майлза, - говорил Комптон во время дачи показаний прокурору Джону Кларку в Техасе, 20 августа 1975 года. - Затем Тартальино и его компания стали говорить мне, что тяжело получить ордер на его арест. Но мы не были готовы к тому чтобы нанести удар, и прокурор согласился, что мы не сможем довести это дело до конца. Но инспекторы с этим не согласились и Майлз был арестован в Новом Орлеане в марте (1968). Мы разыграли поставку, во время которой мы как бы одолжили ему много денег. Затем он был арестован, с одной стороны это был Тартальино, с другой мой босс Фрэнк Паппас».
«Мы разговаривали с Майлзом, - сказал Комптон под присягой, - и он начал рассказывать про наркотических агентов- что они грабят грузы в Нью-Йорке. Вполне вооруженный грабеж. Что они взяли десять фунтов конфискованных наркотиков и отдали их Майлзу, который избавился от половины и вернул обратно остальное, сделав то что они хотели. Они вернули небольшую конфискацию и Майлз продал остальное. Они были как это не странно розничными торговцами наркотиками, - сказал Комптон скептически. - Но этого не было достаточно в Нью-Йорке, тогда агенты покупали наркотики у своей итальянской сети. Они продавали им наркотики, как обычным розничным торговцам». (7)
«Майлз сказал, что он действительно получал наркотики от этих агентов, - продолжает Комптон, - и он согласился сделать закупку. Так я записал его рассказ, с его разрешения, и мы начали делать закупки. Но это был скрытый мотив». Комптон добавляет: «и это поставило в неудобное положение BDAC. Мы сделали закупки у бывших агентов ФБН, которые перешли в BDAC И первый парень, у которого мы купили, был заместитель директора BDAC в Балтиморе, Чарли Макдоннелл. В то время инспектора отступили и установили контроль над Майлзом. Так закончилось мое активное партнерство с Майлзом, за исключением того, что я бегал за ним время от времени на улице и он рассказал мне чем они занимаются- как они делают закупки у всех этих агентов».
Помогая загонять в ловушку Макдоннелла в Балтиморе, Энди привлек к этому делу Тома Триподи, Хэнка Манфреди и Джозефа «Джо сумка с монетами» Арпайо, главу оперативного офиса в Вашингтоне. Триподи знал историю, расследования деятельности Макдоннелла в 1962 году, по просьбе Чарли Сирагусы, сделавшего запрос относительно подозрительного депозита Макдоннелла в Вашингтонском банке. Манфреди в то же время допросил Джо Валачи в тюрьме Ла Туна в Техасе по поводу подозрительных агентов в Нью-Йорке.
В начале 1968 года основа была заложена, и в апреле Тартальино и Арпайо видели как Майлз покупал два килограмма героина на поле для гольфа в Мэриленде. Вторая закупка была проведена в апартаментах в Балтиморе, которые делили Майлз и Чарли Мак. Макдоннеллу (который уволился к тому времени из BDAC) в июне было предъявлено обвинение, и жарким июльским днем он был арестован. Дэвид Р. Уиссер, перешедший в BNDD из ЦРУ за месяц до этого, также появился на сцене. «Чарли был в химчистке, где он тогда работал, - рассказывает Уиссер, - я был на улице с другим новым агентом, Гэри Уорденом и несколькими старыми. Когда подошло время ареста, Арпайо отправил Чарли Уопата в химчистку. Чарли забежал туда погладить штаны. Уопат увидел его там, вышел на улицу и подал сигнал, затем вошли мы и взяли его».
До своего ареста, Макдоннелл не долго был агентом, но быстро разорвал договор с прокурором Стивеном Саксом. Обстоятельство, которое помогло Макдоннеллу, состояла в том, что заявил, что покупал свой героин у Фрэнки Уотерса. Он также обладал информацией на 200 розничных продаж. Вдобавок Сакс знал, что его арест произошел публично и он не мог завести дела на сообщников Макдоннелла. Так он молча согласился со всем. Но даже Макдоннелл не мог быть полностью откровенным. Для того чтобы это сделать, Сакс и Тартальино прибегли к «системе малого кода». Если Макдоннелл скажет парню, что он «агент агентов», это будет означать, что он плохой.
Улика была незначительной, но она позволила просмотреть материалы на десяток агентов, включая Расса Дауэра и Фрэнки Уотерса. Это означало, что возникло подготовленное дело на Уотерса, Тартальино привлек Джо Майлза в качестве агента-провокатора, и получил ордер на арест Дауэра, который теперь служил в качестве агента BNDD в Коннектикуте. Но Тартальино хотел использовать ордер в качестве рычага для давления на Дауэра, чтобы тот дал показания против Уотерса, и ошибочно, он не мог задуманное немедленно. «Я спросил, если я могу положить это в мой задний карман, - говорит с сожалением Тартальино, - и Сакс дал ему разрешение».
Затем Тартальино сказал, чтобы Майлз позвонил Дауэру и договорился о встрече, но Дауэр отказался разговаривать по телефону. Так как арест Майлза в момент продажи был записан на пленку, Макдоннелл поднял тревогу и Дауэр был об этом осведомлен. Тогда Тартальино проинструктировал босса Дауэра в Бостоне, Дика Кэллахана, чтобы тот приказал ему встретиться с Майлзом в Вашингтоне, и на него одели микрофоны. Дауэр не мог отказаться выполнить приказ босса без понимания того что этим он бы признал свою вину, так что он поехал. Но он был очень внимателен, и когда Майлз сказал, что Макдоннелл сделал заявление против Фрэнки Уотерса, Дауэр выключил запись. Но Тартальино прослушивал этот разговор на другой линии и слышал весь диалог.
«Мы арестовали Дауэра в округе Колумбия, - говорит Тартальино, - мы показали ему ордер и продемонстрировали запись, а потом он говорил три часа. Он признался в некоторых вещах и лгал в другом. Но затем он ушел и нанял адвоката Эда Роснора, который посоветовал ему от всего отказаться. Что он и сделал. И когда дело дошло до суда, судья сказал, что запись неприемлема, потому что мы не зачитали ему его права».
После провала ареста Дауэра, организовать дело против Фрэнки Уотерса становилось труднее. Но Тартальино упорно продвигался вперед. Не желая попусту растрачивать время, он распорядился, чтобы Макдоннелл позвонил Уотерсу и назначил ему встречу у стойки авиакомпании «Eastern Airline» в аэропорту Ла Гуардиа. Триподи оснастил Чарли Мака прослушивающими устройствами, и два агента скрытно сопровождали его в самолете. Другие агенты вели наблюдение в аэропорту, в то же время Айк Вурмс и Том Тейлор находились в фургоне, надеясь записать разговор между Уотерсом и Макдоннеллом, несмотря на помехи аэропорта.
«Мы увидели «линкольн континентал» с номерами округа Колумбия, - говорит эмоционально Тейлор, - водителем был крепкий черный мужчина, Фрэнки вышел из и зашел внутрь терминала. Мы сказали Чарли Маку, что он пришел, и мы чувствовали, что Чарли очень волнуется. Фрэнки сидел в баре и первое, что Чарли сказал ему, так это то, что у него мало времени и он должен вернуться следующим рейсом.
Уотерс мог выйти из себя от манеры поведения Макдоннелла, что было плохо. «Подожди минуту», - сказал Фрэнки. - «Я хочу тебе что-то сказать». В это время Чарли пробормотал: «У них есть один из твоих отпечатков»
«Нас и получше унижали», - прошептал Фрэнки, затем Чарли сказал громче: «Мне нужен ключ от квартиры». После этого Фрэнки предложил ему прогуляться. Затем прием прервался. Фрэнки растворился в темноте, и Чарли Мак отправился назад в Вашингтон».
Говоря по поводу утверждений Тейлора, Фрэнки Уотерс явно был расстроен. «Это была вероломная ложь, что я приехал на встречу с Чарли на чьем-то автомобиле. Я выехал из своего дома в Хэмпстеде, на моем «бьюике» и на нем же вернулся. Мне не хотелось разговаривать с Чарли, и я никогда не говорил ему слов «Я тебе хочу что-то сказать». И он ничего не говорил мне по поводу моих отпечатков. Все это придумали. Полная фикция».
Когда его спросили, почему он встречался с Макдоннелллом, Фрэнки сказал: «Когда Чарли стал боссом в BDAC в Балтиморе, он мне часто звонил по поводу дел, которые мы вели. Мы общались и после того как я ушел в отставку. Но когда я встретил его в Ла Гуардиа, он был с микрофонами. Так что я извинился и направился в туалет, где возле писсуара я столкнулся с Бобом Уильямсом (наркодилером состоящем в Национальном списке распространителей наркотиков, человеком, который приехал на «линкольне»). Мы пошли выпить и он рассказывал мне забавные истории». (8)
Некоторые из этих забавных историй, вероятно, имели отношения к утверждениям Макдоннелла и Майлза. И это должно было подчеркивать, что, основываясь на этих заявлениях, Уотерс был обвинен и оправдан по подозрению в продаже героина Макдоннеллу. В то же время Макдоннелл провел всего одиннадцать месяцев в тюрьме, за продажу нескольких фунтов героина Майлзу. «Как вы думаете почему Чарли провел в тюрьме всего одиннадцать месяцев?» - риторически спрашивает Уотерс и тут же отвечает: «Потому что он давал показания против меня!»
Подобным образом, наркоторговец Джо Майлз, не имел времени изменить свою работу в расследованиях Тартальино по поводу коррупции агентов. Как говорит Джек Комптон в своих показаниях под присягой: «Мои информаторы сообщали мне, что Майлз продает наркотики, так я позвонил Тартальино и его компании и сказал им об этом. Но они сказали: «Оставь его в покое». Они приехали при первой возможности и взяли его притон, вместе с ним». Комптон соглашается, что Майлз каким-то образом, очевидно, ушел с килограммом героина, что «так и не было установлено. И он делал это дважды, - рассказывает Комптон, - мои информаторы постоянно об этом уведомляли. Они стали думать, что Майлз платит мне, потому что они могли мне сдать его и они хотели это сделать. Но они (инспектора) не разрешали его трогать».
Комптон завершил эту часть своих показаний заявлением, что не было ничего, чтобы могло обвинить Фрэнки Уотерса. «Майлз обоснованно был неэффективен в Новом Орлеане, и я не думаю, что кто-нибудь беспокоился об этом проклятом деле».
Прямое внутренне расследование дела Чарли Макдоннелла имело последствия, которые продолжались следующие шесть лет, во время которых Энди Тартальино заслужил репутацию фанатика, который стремился очистить все, разрушая хорошее, и используя все плохое и ужасное. Его тактика имела опасные прецеденты. За год до этого он говорил Дэвиду Ачесону, что распорядился начать дела против плохих агентов. И инспектора использовали против своих коллег, туже тактику что и против распространения наркотиков. В 1968 году с использованием этой тактики выявлялись различные грехи попавших под расследования агентов, давая разрешение информаторам безнаказанно продавать наркотики.

СБЛИЖЕНИЕ СИСТЕМ

Обеспечение информаторов свободой действий, долгое время было стандартной практикой ЦРУ, работавшие на них наркоторговцы, действовали по всему миру. И действительно ЦРУ было вовлечено в международную торговлю наркотиками по всюду, так что в итоге, шпионское решило использовать расследования Тартальино, как предлог для внедрения в инспекцию BNDD, разведывательный и оперативный отделы, и захватить контроль над всеми зарубежными операциями. Внедрение ЦРУ в BNDD развивалось по умело продуманному сценарию в сочетании с все усиливающимися контртеррористическими операциями Управления, политической борьбой, которая разворачивалась в Вашингтоне от имени Истеблишмента, и с использованием страдающих недостатками инноваций Ингерсолла по «сближению систем» в целях расширения борьбы с торговлей наркотиками.
Великой идеей Ингерсолла было освобождение от старой практики «две покупки и арест», Агенты не могли долго работать индивидуально; вместо этого единая организация концентрировала свое внимание на нескольких крупных наркоторговцах. Для того, чтобы сделать эту новую стратегию эффективной, сохранившаяся часть информации, которая содержалась в папках BDAC и ФБН был систематизирована, проанализирована и собрана в отдельном отсеке который Джордж Белк использовал для решения оперативных задач, и Хэнк Манфреди для проведения разведки. Информация о продолжающихся расследованиях была обработана для нужд системы, и после года подготовительных работ, эксперты выявили девять главных наркоторговых систем, подлежащих расследованию, девять – это число самых крупные целостные организации, но маленькие, в то же время, контролировались отделами штаб-квартиры.
Что выяснилось, так это создание крупнейших дел, которые подлежали расследованию, и из них наиболее важнейшим была Французская сеть, которая являлась важнейшим поставщиком героина в Америку. Также целью расследований являлись наркоторговые системы, созданные антикастровскими кубинцами, которые являлись крупнейшими в мире снабженцами и производителями кокаина, мексиканские картели марихуаны и преступники, продающие ЛСД; и пять других один из которых включал Мафию. Служащий правления подвергал отслеживанию те системы, которые были ему определены, передавал деньги региональным директорам проводившим расследования и работал с индивидуальными полевыми агентами для отбора важнейших целей. Инкубационный период затянулся до декабря 1969 года, в это время в BNDD работало примерно 900 агентов. В то же время Ингерсолл нанял консультантов IBM, чтобы компьютеризировать административные и оперативные офисы BNDD.
Теоретически сближение систем предоставляло возможность лучшего размещения ресурсов, и способствовало организации управления для координации внутренних операций BNDD, а также быстрому увеличению зарубежных операций. Подобно империалистам в Конгрессе, которые выдали в 1930 году Энслинджеру мандат на деятельность за рубежом, Ингерсолл в 1970 определил это как «путь к истокам», что по его мнению являлось основным способом разрешить проблемы с наркотиками в Америке. При этом он сосредотачивал ресурсы организации, так что зарубежные агенты ФБН поначалу были минимально затронуты проходившей дома реорганизацией, продолжая добиваться важных результатов.
В 1968 году, например, федеральные агенты по наркотикам конфисковали примерно 5 000 килограмм опиума и 800 килограмм морфийной основы в Турции. Основываясь на этой статистике и аргументах, представленных Джеком Кьюсаком (советником Ингерсолла по турецким делам), администрация Никсона пришла к выводу, что Турция поставляет 80 % морфийной основы, которая подпитывает Французскую сеть в Марселе. В 1970 году, Госдепартамент одобрил экстраординарный план, представленный Кьюсаком приобретения излишков турецкого опиума.
Французская сеть являлась важнейшей из возобновленных Ингерсоллом операций, и, исходя из этого, он разорвал с традициями заложенными Энслинджером и Джордано. Используя Тони Пола, в качестве переводчика и проводника, Ингерсолл собирался напрямую сблизиться с французскими властями, и в январе 1970 года, был заключен Франко-Американский договор, по которому французы согласились провести переговоры с турками и усилить свои операции против наркоторговцев в Марселе.
Ингерсолл увеличил операции BNDD в Латинской Америке, где Французская группа Огюста Рикора поставляла тонны наркотиков. В этом регионе было создано множество предварительных постов, и туда с разведывательной миссией были направлены несколько агентов BNDD. Во многих районах эти вылазки было сделать легче, в основном благодаря сотруднику ЦРУ Байрону Энджелу, руководителю программы общественной безопасности, осуществляемой Агентством международного развития. АМР предоставляло фонды и самолеты для программ ликвидации марихуаны в Мексике, руководимых Джорджем Гафни. Это было, конечно, «нечто за нечто». Где бы ни провоцировали революции агенты Кастро, ЦРУ осуществляло контроперации, в которых использовало свои тайные армии из антикастровских кубинских наркоторговцев. В ответ на предоставление BNDD финансовой и технической помощи, BNDD гарантировало не вмешательство в деятельность кубинских наркоторговцев, которые, как сообщали агенты по наркотикам, «были причиной наших проблем, прежде всего в Боливии и Мексике».
Вместе со слиянием систем агенты BNDD, начали формировать тесные отношения с ЦРУ, также и в Турции. Например, Болгарская Секретная Служба подозревалась в активной поддержке контрабандных операций турецкой Мафии, так в июне1968 года, Дик Салми, начал работать вместе с сотрудником ЦРУ Дуэйном Клэрриджем по составлению схем болгарской сети торговли оружием и наркотиками, доставляемыми во Францию, а также путей транспортировки контрабанды оружия и наркотиков, проходящих через Афганистан. Иран и Ирак.
Но когда агенты BNDD, этого не замечали, ЦРУ оказывало помощь и их врагам. В рамках тайной войны против терроризма, ЦРУ нанимало армии наркоторговцев для операций против повстанцев в десятках стран, и взамен они получали возможность торговать наркотиками. Представитель ЦРУ утверждал, что перевозка наркотиков не имеет особого значения, и результатом их не разборчивости в средствах стало предоставление торговцам «зеленой улицы». «Только на том основании, что они торгуют наркотиками, их нельзя привлекать для работы в интересах национальной безопасности? Так что ли?» - спрашивал он.
В ответ другой сотрудник ЦРУ писал: «Это прекрасно, что мы можем спорить об этом».
Проблемы возникающие из-за предоставления «зеленой улицы» и её «двоюродных сестёр», контролируемых поставок, что было фатальной ошибкой слияния систем, это была цена, которую пришлось платить за сопровождение экспертам ЦРУ. Планируя работу с крупными системами, агенты BNDD стояли позади и наблюдали как потоки наркотиков текут из одного конца в другой. Они могли повторить процесс несколько раз, и они могли обеспечивать безопасность для того, чтобы сохранить всю систему в сохранности. Другими словами безопасность слияния систем Ингерсолла, была просто экстраполяцией ограничения норм Ленни Шрайера, когда для заведения дела, информатор агента начинал продавать наркотики. Система слияния использовала такую же практику только в больших масштабах, и это подрывало способности агентов BNDD бороться с нахлынувшей в 1970-х и 1980-х эпидемией наркомании в Америке.
Как казуистически заметил Боумэн Тейлор, «Я склонен был думать, что мы боролись с наркобизнесом, но после создания BNDD я стал понимать, что мы содействовали ему».

КОДА

В ноябре 1968 года в Белый Дом въехала администрация Ричарда Никсона и, в попытках зарезервировать его занятие республиканцами, Генеральный прокурор Рамси Кларк задержал проведение конференции, которая должна была провозгласить успех администрации Джонсона по разгрому Волчьей Стаи. «32 агента по наркотикам уволены в ходе расследований коррупции», - гласил заголовок «Нью-Йорк Таймс» от 14 декабря 1968 года, пятерым из них, - Рассу Дауэру, Джеку Годе, Фрэнку Дольче, Чарльзу Макдоннеллу и Клеофусу Робинсону, - были предъявлены обвинения, а дополнительные судебные иски и отставки еще предстоят.
«После заявления Кларка, - удрученно говорит Энди Тартальино, - наши информаторы больше ничего не смогли добиться. Внутренние прямые расследования были прекращены, но работа была сделана только наполовину».
Тогда же, при помощи ЦРУ, исследования Энди Тартальино в области коррупции будут возобновлены, но только на этот раз их мишенью станут высшие исполнительные структуры BNDD, а в 1974 году было рукой подать до того, чтобы ещё в колыбели утопить преемника BNDD, Администрацию по применению законов о наркотиках (DEA). Но эта участь ее пока ещё не постигла. Постаравшись скрыть обвинения в коррупции, ищущая убежище BNDD обратила свое внимание на политическую войну против наркотиков, обострившуюся при администрации Ричарда Никсона.



 






ПРИМЕЧАНИЯ







1. Рождение Бюро.

1. Leo Katcher. The Big Bankroll: Life and Times of Arnold Rothstein (New York: Harper, 1959)
2. New York Times, 27 November 1928 1. Общество Св. Таммани было организовано в Нью-Йорке в 1778 году участниками Революционной войны в противовес Обществу Цинциннати, основанному Александром Гамильтоном и армейскими офицерами, явившегося основой Демократической партии. Позднее это общество стало республиканским.
3. New York Times, 11 December 1928, 26:2
4. William O. Walker III, Opium and Foreign Policy: The Anglo-American Search for Order in Asia, 1912-1954 (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1991), 233. Лига Наций создала Консультативный Комитет по опиуму в 1921 году. Он действовал в колониальных странах, являвшихся производителями опиума на Дальнем Востоке.
5. New York Times, 27 November, 1928, 1
6. Terry Parssinen, unpublished manuscript, chapter 10, «America and the World Narcotic Market, 1920-1954», 36 (неопубликованная рукопись, глава 10, Америка и всемирный рынок наркотиков, 1920-1954)
7. Ibid, chapter10, 2
8. Jonathan Marshall «Opium and Politics of Gangsterism in Nationalist China,1927-1945, Bulletin of Concerned Asian Scholars, July-September 1976,29 (Опиум и политика гангстеризма в националистическом Китае, 1927-1945)
9. Parssinen, chapter10, 30
10. The Editor of Executive Intelligence Review, Dope, Inc: The Book That Drove Kissinger Crazy (Washington DC, Executive Intelligence Review, 1972) 431
11. New York Times, 8 August 1921, 1:4
12. Ibid, 5 May 1927, 6:2
13. Ibid, 8 May 1927, 20:1
14. Marshall «Gangsterism», 32
15. Ibid.33
16. Melvin L. Hanks, NARC: The Adventures of Federal Agent (New York: Hastings House, 1973), 161-6 (НАРК: Приключения федерального агента)
17.New York Times, 9 July 1929,18:2,12 July,2:14,13 July32:2,14 July16:5,23 July,17:3,24 July,23:3; and 7 September, 17:2
18. Ibid, 29 December1929, 1:30, 30 December10:5, 31 December, 2:5
19. Ibid 15 January 1930.1
20 Ibid 21 February 1930, 1
21. Douglas Kinder, «Bureaucratic Cold Warrior: Harry J. Anslinger and Illicit Narcotics Traffic» Pacific Coast Branch, American Historical Association, Pacific Review, 1981, 172-3 (Холодный воин бюрократии: Гарри Энслинджер и незаконный оборот наркотиков)
22. 15 января 1930 года, тем же вечером, Рональд Натт заявил о своей невиновности, Секретарь министерства финансов Меллон организовал вечеринку в честь президента Гувера. В числе почетных гостей были миссис и мистер Дэвид К. Е. Брюс, дочь и зять хозяина, китайский министр мистер Ву и его жена, и мистер и миссис Уильям Джардин. В «Обороте наркотиков», с Уильямом Ф. Томпкинсом (New York& Wagnall Co,1953) 97, Энслинджер передал дело мистеру Джардину названное как «крупнейшие и наиболее влиятельные торговцы опиумом»

2. Комиссар и его клика

1. American Heritage Dictionary. New College Edition. (Boston Houghton Mifflin Company, 1969) (Словарь американского наследия)
2.Harry J. Anslinger «The Protector: The Heroic Story of the Narcotic Agent, Citizen, and Official in Their Unending, Unsung Battles Against Organized Crime in America and Aboard (New York: Farrar, Strauss 1964),39-50 (Гарри Дж. Энслинджер, «Защитник: Героическая история наркотического агента, гражданина и государственного служащего в бесконечной и невоспетой битве против организованной преступности в Америке и за рубежом».)
3. Charles B. Dyar, Official Personnel Folders, US Office of Personnel Management, Saint Louis, Missouri. Anslinger, The Protector, 6-24
4Garland Roarke «The Coin of Contraband; The Story of United States Customs Investigator All Scharff (Garden City; Doubleday Company, Inc. 1964), 330-8 (Контрабандные деньги: История следователя Таможни США Эла Шарффа).
5. Ibid, 336-7
6. Ibid, 338,347
7 Parssinen, chapter10, 34
8. Harry J. Anslinger, with Will Oursler, The Murderers; The Story of the Narcotic Gangs (New York; Straus and Cudahy, 1961), 70 (Гарри Энслинджер и Уилл Оуслер «Убийцы: История наркотических банд».)
9. Dyar, Official Personnel Folders, 27 July 1940, letter from Scharff to Mr. H. S. Creighton.
10.Ralph H. Oyler, Official Personnel Folders, US Office of Personnel Management, Saint Louis, Missouri, provided by John C. McWilliams.
11. Ralph H. Oyler, «America’s Lone War Against Dope», draft article submitted to Colonel L.G. Nut, Internal Revenue Bureau, US Treasure Department, New York, 30 March 1926,provided by Paul D. Newey. (Ральф Ойлер, «Одинокая война Америки против наркотиков», набросок статьи, представленный полковнику Л. Дж. Натту, Бюро Внутренних доходов министерства финансов США).
12. New York Times, 10 September 1921,1
13. Benedict Pocoroba report, «The Mafia» 21 April 1947, provided by Paul D. Newey. (доклад Бенедикта Покороба «Мафия» от 21 апреля 1947 года)
14. Al Ostrow «Violent Action for Dope Sleuth» Saint Louis Dispatch, 25 December 1949 provided by Paul D. Newey (Эл Остроу «Насильственные действия наркотических детективов»)
15. Garland Williams, Official Personnel Folders, US Office of Personnel Management, Saint Louis, Missouri, provided by John C. McWilliams. Anslinger, The Protector,15
16. Jill Jones, Hep Cats, Narcs, and Pipe Dreams (New York; Scribner 1996), 105
17. Fred J. Cook, The Secret Rulers: The Criminal Syndicates and How They Control the US Underworld (New York; Duell, Sloan & Pearce, 1966) 122-5 (Фред Дж Кук «Тайные правители, Криминальные синдикаты и как они контролировали преступный мир Америки.)
18. Fred J. Cook, The Secret Rulers,122
19. Ibid 148.
20 George Wolf, with Joseph DiMona, Frank Costello ; Prime Minister the Underworld (New York: William Morrow & Company: 1991), 59 (Джордж Вульф и Джозеф Ди Мона «Фрэнк Костелло: Премьер министр преступного мира»)
21. Robert Lacey, Little Man: Myer Lansky and The Gangster Life (New York: Little Brown & Company, 1991), 59 (Роберт Лэси «Маленький человек: Мейер Лански, или Жизнь гангстера».)
22. Sid Feder and Joachim Joesten, The Luciano Story (New York, David McKay Company, 1954), 58, 70-1 (Сид Федер и Йоахим Джостен «История Лючиано»), Leonard Katz, Uncle Frank: The Biography of Frank Costello (New York, Drake Publishers, Inc, 1973), 89 (Леонард Кац «Дядя Фрэнк: Биография Фрэнка Костелло»)
23. Anslinger The Murderers, 88

Глава 3 Водоворот Энслинджера

1. Maurice Helbrant, Narcotic Agent (New York, Vanguard Press, 1941), 273-81 (Морис Хельбрант «Наркотический агент»)
2. . Ibid,275
3. . William O. Walker III, Drug Control in America (Albuquerque, University of New Mexico, Press,1981), 143 (Уильям Уокер III, «Контроль над наркотиками в Америке»).
4. Douglas Clark Kinder and William O. Walker III, Stable Force in Storm; Harry Anslinger and United States Narcotic Policy, 1930-1962», The Journal of American History, vol. 72, no 4, March 1986, 919 n .33 (Дуглас Кларк и Уильям О. Уокер III, «Крепкие силы и Ураган: Гарри Энслинджер и наркотическая политика Соединенных штатов, 1930-1962»)
5.  Peter Dale Scot . Deep Politics and the Death of JFK (Berkeley, University of California Press, 1993), 103. (Глубокая политика и смерть JFK)
6. Walker Drug Control, 147-50
7. Marshall “Gangsterism”, 28
8. Kinder and Walker, “Stable Force”, 916
9. Parssinen,chapter10,4
10. Marshall “Gangsterism”, 29
11. Walker “Opium and Foreign Policy”, 78
12. Marshall “Gangsterism”, 28
13. Ibid, 28
14. Jones, Hep Cats, 95
15.  John C. McWilliams and Alan A. Block, “All the Commissioner Men: The Federal Bureau of Narcotics and Dewey- Luciano Affair, 1947-1954” Intelligence and National Security (London, Frank Cass,1989),1974-84. (Все люди Комиссара: Федеральное Борю по наркотикам и дело Дьюи-Лючиано, 1947-1954. Разведка и национальная безопасность.)
16. John H. Davis Mafia Kingfish, Carlos Marcello and the Assassination of John F/ Kennedy (New York: McGraw Hill, 1977), 173-81 (Джон Х. Дэвис «Королевская рыба Мафии, Карлос Марчелло и убийство Джона Кеннеди)
17. Anslinger, The Protector, 119
18. Melvin L. Hanks, NARC: The Adventures of Federal Agent (New York: Hastings House,1973), 125-44 (Мелвин Л. Хэнкс, «НАРК: Приключения федерального агента»)
19. Rodney Campbell, The Luciano Project: Secret Wartime Collaboration of the Mafia and the US Navy (New York: McGraw Hill, 1977), 173-81 (Родни Кэмпбелл: Проект Лючиано ;Тайное соглашение между Мафией и Флотом США)
20. Ibid, 139-40
21. Richard Harris Smith, OSS: The Secret History of America’s First Central Intelligence Agency (Berkeley, University of California Press, 1981), 105 (Ричард Харрис Смит, ОСС: Тайная история первого американского Центрального разведывательного управления).
22. Scamporino report, Palermo, Sicily, from Exp Det. G-3, Sicily to Exp Det. G-3 Alger, 13 August 1943 Scamporino documents provided by his son. (Документы Скампорино, предоставленные его сыном.)
23. Alfred W McCoy: The Politics of Heroin: CIA Complicity in the Global Drug Trade (Chicago: Lawrence Hill Books, 1991), 35 (Альфред Маккой, «Политика героина: Соучастие ЦРУ в мировой торговли наркотиками»)
24. Smith, OSS: 85
25. Ibid, 86
26. Ostrow, “Violent Action”

27. Serge Peter Karlow, The War Report . Office of Strategic Services (Washington, GPO, July 1949), 195 (Серж Питер Карлоу, «Военный репортаж. Отдел Стратегических Служб)
28. Smith, OSS 124
29. Отрывки из дневников Джорджа Уайта, представленные Аланом Блоком, и другие материалы, полученные от ЦРУ по трем запросам на основании Акта о Свободе Информации (F-1993-02381: F-1998-01108: F-1998-01939), все дальнейшие ссылки - на Дневник Уайта
30.  Martin A. Lee and Bruce Shlain, Acid Dreams: The Complete Social History of LSD, the Sixties, and Beyond (New York: Grove Press, 1992) 3-4 . (Мартин Ли и Брюс Шлейн, «Полная социальная история ЛСД, Шестидесятые и далее»)
 Alan Scheflin and Edward M. Option Jr. The Mind Manipulators (New York and London: Paddington Press Ltd, 1978), 135 (Алан Шефлин и Эдвард М. Оптон-младший, «Манипуляторы разума» )
31. Alain Jaubert, “Dossier D…comme Drogue” (Paris: Editions Alain Moreau, 19730, 7
32. John Marks, The Search for the Manchurian Candidate (New York, Times Book, 1979), 7 (Джон Маркс, «Поиск для Маньчжурского кандидата»)
33.  Интервью с гГовардом Чэппеллом
34.  William Peers and Dean Brellis, Behind the Burma Road (Boston: Little Brown, 1963), 64 (Уильям Пирс и Дин Бреллис, «Позади Бирманской дороги» )
35.  Milton Miles, A Different Kind of War (New York: Doubleday, 1967) 194 (Милтон Майлз, «Различные типы войны» )
36.  Martin A. Gosh and Richard Hammer “ The Last Testament of Lucky Luciano (New York, Little Brown and Company, 1974) 272-4 (Мартин Гош и Ричард Хаммер, «Последнее завещание Лаки Лючиано» )
37.  Charlie Siragusa with Robert Wiedrich, On the Trail of the Poppy: Behind Mask of Mafia (New Jersey: Prentice Hall Inc, 1966), 58 (Чарльз Сирагуса и Роберт Видрич, «По маковой дороге: Под маской Мафии» )
38.  Alan Block, “ European Drug Trafficking & Traffickers Between the War: The Policy of Suppression and Its Consequences “ Journal of Social History, vol. 23, no 2 (winter 1989), 151-60. (Алан Блок, «Европейская наркоторговля и торговцы между войнами: Политика подавления и ее последствия» )
39.  Ibid, 159


Глава 4 Внутри ФБН

1. Anslinger, The Protector, 75
2. Kinder and Walker, “ Stable Force”, 920
3. Ibid, 921
4. Gon Sam Mue with W.J. Slocum, “They Haven’t Killed Me Yet “ Saturday Evening Post, 23 August 1952, 118 (Гон Сам Мью вместе с У. Дж. Слокумом, «Они все еще не убили меня», статья в газете «Saturday Evening Post от 23 августа 1952 года)
5.  Washington Times Herald, 3 November 1945, 1; 5 November, 1
6. Alan A. Block “Fascism and Organized Crime: Space, Time & Organized Crime“ (New Jersey: Translations Publishers, 1994), 147-56. (Алан Блок, «Фашизм и организованная преступность. Пространство, Время и Организованная преступность»)
7. После того как он покинул Министерство юстиции, Кон оправдал Кармине Галанте по делу о наркотиках и позднее стал работать на Джо Бонанно.
8. Block Space, Time & Organized Crime, 150
9. Jim Hogshire, Grossed – Out Surgeon Vomits inside Patient: In Insider Look of Supermarket Tabloids (Venice California: Feral House 1977), 95-107 (Джим Хогшир «Непристойная хирургия изнанки пациента. Внутренний взгляд на бульварные газеты»)
10.  Дневники Джорджа Уайта
11.  Ed Raid “ Mafia” (New York, Signet Books, 1954), 96 (Эд Рейд, «Мафия»)
12. Ostrow “Violent Action”
13. Raid “Mafia”, 89
14. Douglas Kinder, «Bureaucratic Cold Warrior: Harry J. Anslinger and Illicit Narcotics Traffic» Pacific Coast Branch, American Historical Association, Pacific Review, 1981, 179-80
15. Raid “Mafia”, 41
16. Cook, The Secret Rulers, 169-79, 233
17. Helbrant, Narcotic Agent, 310
18. Anslinger, The Protector, 85
19. Ibid, 22
20.  В числе видных черных агентов, которые превосходили Дэвиса, были Уэйд Маккри, Джонни Боксхилл, Джош Тейлор, Джимми Флетчер и Билл Джексон, который отравлен в Южной Калифорнии. Черными агентами, последовавшими за Дэвисом, были: Мальком П. Ричардс, Маршалл Латта, Чарльз Макдоннелл, Норис «Нори» Дарэм, Уильям. Х. Тёрнбоу, Эрл Грейвз, Робин Браун и Уильям Ньюкирк.
21. Kinder, Bureaucratic Cold Warrior, 176

Глава 5 Труд Божий

1. Доклад Уильямса Энслинджеру, «Чарльз Лючиано и Международный список Лаки» # 198, 28 марта 1947 года.
2.  Доклад Оливера Уильямсу «Сальваторе (Лаки) Лючиано» 21 марта 1947 года
3. Доклад Оливера Энслинджеру, «Миссия на китайском театре»
4. Доклад Оливера Энслинджеру «Передний план и небесные огни»
5. John C. McWilliams, “Seeing Red: Harry J. Anslinger Politics of Drug in the China Question“, 1949-1971, unpublished paper, 33 n. 6 (Джон Уильямс, «Различая красное. Гарри Энслинджер. Политика наркотиков и Китайский вопрос» (неопубликованная рукопись).
6. Walker, Opium and Foreign Policy, 17, 85
7. Ibid, 79
8. Ross Y. Koen, The China Lobby in American Policy (New York: The MacMillan Company, 1960) 288 (Росс Коэн «Китайское лобби в американской политике»)
9. Smith, OSS: 277-8
10.  Burton Hersh, The Old Boys ; American Elite and The Origins of the CIA (New York: Charles Scribner’s son, 1992) 444 (Бартон Херш «Старички: Американская элита и происхождение ЦРУ»), Jack Lait and Lee Mortimer in Washington Confidential (New York, Crown Publishers, 1951), 29 (Лейт и Мортимер, «Конфиденциальный Вашингтон») сказать, что это «политика» для ФБН, - все равно, что «опровергать» для дипломатов.
11. Anslinger The Murderers, 54
12. Ed Reid “ The Mistress and the Mafia”: The Virginia Hill Story (New York, Bantam Books, 1972) 42 (Эд Рейд «Хозяйка и Мафия: История Вирджинии Хилл» )
13. Ibid, 90
14. Ibid, 90
15. Ibid, 123
16.  Richard Mahoney, Sons & Brothers: Days of Jack and Bobby Kennedy (New York, Arcade Publishing 1999), 269 (Ричард Махони «Сыновья и братья . Дни Джека и Бобби Кеннеди»)
17. Ed Raid, Mistress, 129
18. Scott, Deep Politics, 8
19. Kinder and Walker, “Stable Force”, 923
20.  Доклад Терри А. Талента Энслинджеру, ноябрь 1946 года
21. доклад Де Лагрейва цитируемый в дневниках Джорджа Уайта
22. Raid, Mistress, 74
23. Scott, Deep Politics, 142
24.  Ray Richards “Lucky Luciano Heads Mafia’s World Gang“ (Рэй Ричардс «Лаки Лючиано: глава международной банды Мафии») Detroit Times, 25 февраля 1947 г. 1.
25. Alan Scheflin and Edward M. Option Jr. The Mind Manipulators, 497 n.145
26. Scott, Deep Politics, 175
27. Davis Mafia Kingfish, 32
28. Scott, Deep Politics, 99
29. Hersh, The Old Boys, 229
30. Scott, Deep Politics, 174
31. Gaia Servadio, Mafiosa: History of Mafia from its Origins to the Present Days (London: Secker & Warburg,1976), 70 (Гайа Сервадио «Мафиози: История Мафии от основания до наших дней»)
32.  Michel Stern, No Innocents Abroad (New York, Random House, Inc 1953), 101-5 (Майкл Стерн «Никакой невиновности за границей»)
33. Evan Thomas, The Very Best Men (New York, Simon & Shuster, 1995), 47 (Ивен Томас «Отличные парни» )
34. Ibid, 49
35. Hersh, The Old Boys, 300
36.  Bruce Cummings, The Origin of Korean War (Princeton, Princeton University Press, 1981, 1990), 133 (Брюс Каммингс «Истоки Корейской войны»)
37. Ibid, 361
38. Ibid, 512
39.  Доклады Уильямса, 10 июня 1948, 21 января и 1 февраля 1949, ящик 6 папка 4 Документы Энслинджера в Рабочем Архиве и Исторической коллекции Библиотека Патти, Университет Пенсильвании.
40. Michael Straight “Corruption and Chiang Kai-shek The New Republic,8 October 1951,10 (Майкл Стрейт «Коррупция и Чан Кайши»)

41. Marshall “Gangsterism”, 22
42.  Lait and Mortimer,Washington Confidential 108
43.  Carl Bladwin, book of review of the Murderers, Saint Louis Dispatch 7 January 1963, provided by Paul D. Newey (рецензия на книгу «Убийцы» опубликованная в газете «Saint Louis Dispatch» и представленная Полом Ньюи.
44. Lait and Mortimer, Washington Confidential, 107-8
45. Ibid, 110
46. Straight “Corruption and Chiang Kai-shek“, 12
Глава 6 Порождение преступления

1. William Burroughs, Junky (New York: Penguin Books USA, Inc, 1977) 56-7 (Уильям Берроуз, «Джанки», «Adaptec/T-ough Press», перевод Алекса Керви)
2. Cook, The Secret Rulers, 160
3. Jack Lait and Lee Mortimer, USA Confidential (New York, Crown Publishers, 1952), 29 (Лейт и Мортимер «Конфиденциальные США)
4.  Ed Reid “The Shame of New York” (New York Random House, 1953), 51, 63-78 (Эд Рейд «Бесчестие Нью-Йорка»)
5. Ibid, 195
6.  William Howard Moore, The Kefauver Committee and the Politics of Crime, 1950-1952 (Columbia University of Missouri Press 1974 ) (Уильям Хауард Мур «Слушания Кефовера и политика в отношении преступности в 1950-1952 годах»)
7. Moore, The Kefauver, 115
8. Ibid, 125,132-3,182
9. Ibid, 124
10. Lait and Mortimer, USA Confidential, 323
11. Moore, The Kefauver,152
12. Raid “Mafia”, 32
13. Moore, The Kefauver, 105
14. Ibid, 101
15. Lait and Mortimer, USA Confidential, 82-3
16. Moore, The Kefauver, 125
17. Ibid, 195-9
18. Ibid, 188
19. New York Times, 2 May 1951.17:1
20. New York Times, 28 September, 22.3
21. Lait and Mortimer, USA Confidential, 215
22. Cook, The Secret Rulers, 275 . Райан нанял частного детектива Энислинджера, Улиуса Амосса, для расследования убийства Моретти
23.  Alexander Cockburn and Jeffery St. Clair “Whiteout: The CIA, Drugs and the Press” (New York: Verso 1998), 152-4 (Александр Кокбёрн и Джеффи Сент-Клер «Стирка: ЦРУ, наркотики и пресса».)
24.  Eleanora W. Schoenebaum, editor, Oral History Review of Oscar Ewing, Political Profiles ; The Truman Years (Harry S. Truman Library, New York: Fact on file Inc. 1978) (Под редакцией Элеаноры Шойнебаум, рассказ Оскара Юинга, записанный на пленку «Политические профили: Годы Трумэна».
25. Jonnes, Hep Cats 146-7

Глава 7 Континентальные каперы


1. Richards,”Lucky Luciano”
2. Ian Sayer and Douglas Botting, Nazi Gold: The Biggest Robbery In History- Real Life Thriller about the Theft of a Fabulous Treasure (New York, Grove Press, Inc, 1984), 333-9 (Ян Сэйер и Дуглас Боттинг «Нацистское золото: Крупнейший грабеж в истории – Реальная жизнь и боевик о краже мифической казны» )
3. Ibid, 455-5
4. Ibid, 434
5.  Charles B. Dyar, Narcotic Officer, Confidential Report to Branch Chief, Narcotic Situation in Garmish-Partenkirchen, 3 April 1948, provided by Ian Sayer. (Чарльз Дайэр, Офицер по наркотикам, Конфиденциальный доклад руководителю отдела «Ситуация с наркотиками в Гармиш-Партенкирхене»)
6. Guenther Reinhardt, Crime without Punishment (New York, Signet Books, 1953), 124-5 (Гюнтер Райнхардт «Преступление без наказания»)
7. Walker. Opium and Foreign Policy, 207
8. Ibid. 177
9. New York Times, 5 June 1948,4:7
10. Ostrow “Violent Action”
11.  Государственный департамент, входящие телеграммы Госсекретарю из Марселя № 128 «Для Комиссара по наркотикам Энслинджера от Уайта» Control 7858, Rec'd June 22, 6:05 p.m.
12.  Henry Manfredi, Official Personnel Folders, US Office of Personnel Management, Saint Louis, Missouri, Anslinger letter commending Manfredi, 24 November 1948. (Генри Манфреди, Официальное персональное дело. Офис США по управлению кадрами в Сент-Луисе, Миссури. Письмо Энслинджера где он с похвалой отзывается о Манфреди)
13.  Дневники Джорджа Уайта
14. Ostrow “Violent Action”
15. Stern, No Innocents Abroad, 52
16. Ostrow “Violent Action”
17. Jonnes, Hep Cats, 149
18. Доклады Уильямса, 10 июня 1948, 21 января и 1 февраля 1949, ящик 6 папка 4 Документы Энслинджера в Рабочем Архиве и Исторической коллекции Библиотека Патти, Университет Пенсильвании.
19. Hersh, The Old Boys, 330 Согласно Арнольду Тейлору и его книге «Американская дипломатия и торговля наркотиками» (Arnold Taylor, American Diplomacy and the Narcotic Traffic 1900-1936, (Durham: Duke University Press, 1969), page 312. Будущий директор ЦРУ Аллен ВЮ Даллес, был представителем иностранной службы в Константинополе в 1923 году, он докладывал, что Персия отказывается выполнять условия Гаагской Конвенции. В декабре 1925 года он встретился с Элизабет Райт (вдовой Гамильтона Райта, отца Акта Харрисона о наркотиках), конгрессмена Портер и Фредериком А. Делано (член Федерального Резервного отдела) и обсуждал причастность Персии к торговле наркотиками. Даллес, конечно, знал, как пишет Тейлор на стр. 308, что «Богатейшие классы Персии (включая шаха) и множество влиятельного духовенства заняты производством и торговлей опиумом».
20. Robert Daley, An American Saga: Juan Trippe and his Pan-Am Empire (New York Random House, 1980) 309, 338-56, 385, 392, 416, 426 (Роберт Дэли «Хуан Триппе и его Империя Пан-Ам»)
21.  Siragusa, On the Trail, 58-60
22. New York Times 21 October 1948, 54:1
23. Lacey, Little Man, 174
24. Siragusa, On the Trail,108
25. Интервью с Аланом Блоком и полковником Тулиусом Акампора
26. Siragusa, On the Trail,130-42
27. Project Pilot, Part III (Пилотный проект. Часть 3), продукт учебной группы внутри агентства представленный Администрации по наркотикам, Бюро Таможен и Центрального разведывательного Управления, в качестве справочного путеводителя по международной торговле наркотиками, с акцентом на Французскую сеть. 1974, 10-21
28. Письмо Лафитта Морису Табету, ливанскому представителю в ООН, который был замешан в 1952 году в деле Орсини. Опиум Табета прибывал из Макао. Эдвард Рэнзал New York Times 7 February 1958.
29. Anslinger, Traffic in Narcotics, 77 (Энслинджер «Торговля наркотиками»)
30. New York Times 2 April, 1952, 8:4
31. Scott, Deep Politics,176
32. Jaubert, “ Dossier D,46 n.20

Глава 8 Бейрутский офис

1 Siragusa to Anslinger, Progress Report № 4a, 3 May 1951
2. Более чем два десятка документов ФБН, касающихся дел Пахлеви и Гриффеля, предоставленные семьей Найта
3 Чарльз Сирагуса из Рима Джеймсу С. Райану в Нью-Йорк, 4 августа 1953
4.Сирагуса из Парижа Энслинджеру, датировано 22 февраля 1954 года
5. Сирагуса из Парижа Энслинджеру, датировано 22 февраля 1954 года
6. Jean-Pierre Charbonneau, The Canadian Connection (Montreal Optimum Publishing Company Limited, 1976), 98-9 (Жан-Пьер Шарбоне «Канадская сеть»)
7. New York Times . 28 November 1948,5:3
8. New York Times 2 July 1951, 5:1
9.Необозначенный документ, озаглавленный «Il Colonello Comandante Del Nucleo (Gaetano Polizzi), предоставленный Полом Найтом
10. Сирагуса из Рима Энслинджеру, 19 июля 1954 года.
11. Siragusa, On the Trail, 6
12. Ibid, 3-32
13. Роберт Видрич, «Chicago Tribune Magazine» 30 мая 1965, 8
14. “Senators Told of US fight against Dope“ San Francisco Chronicle, 3 June 1955 (Сенаторы говорят о борьбе США против наркотиков)

Глава 9 Секретный полицейский

1. Меморандум от командования Института медицинских исследований Флота Комиссару по наркотикам «Приобретение обычных наркотиков» 9 февраля 1951 г.
2. Scheflin and Option Jr. The Mind Manipulators, 132
3. Michael McClintock, Instruments of Statecraft (New York Pantheon Books,1972),111 (Майкл Макклинток «Инструменты государственного управления»)
4. Marks, Manchurian Candidate, 87-104
5. Scheflin and Option Jr. The Mind Manipulators, 137
6. Интервью и документы представленные Клерис Стайн Смитлайн
7. Reinhardt, Crime without Punishment, 116-7
8. Anslinger The Murderers, 233
9. Marks, Manchurian Candidate, 56-7
10. Письмо Джеймса Александра Гамильтона Гэри Стерну, 21 февраля 1995.
11. Bradley Smith, The Shadow Warriors: The OSS and the Origins of the CIA (New York, Basic Books 1985), 389 (Брэдли Смит «Воины тени: ОСС и Основание ЦРУ»)
12. Walker, Opium and Foreign Policy,168
13. Ibid
14. Anslinger, Traffic in Narcotics,84
15. Walker, Opium and Foreign Policy, 168
16. McCoy: The Politics of Heroin, 133-45
17. John Earman “Report of the Inspection of MKULTRA/TSD “, 14 August 1963 (hereafter known as Earman Report), 13 (Джон Эрман «Доклад об инспекции MKULTRA/TSD» от 14 августа 1963 года, больше известный как Доклад Эрмана.)
18. Jack Kelly with Richard Mathison, On the Street: The Autobiography of the Toughest US Narcotic Agent (Chicago: Henry Regnery Company,1974), 47-8, 70 (Джек Келли и Ричард Мэтисон «На улице: Автобиография самого жесткого наркотического агента США»)
19. Автором получено 96 документов от ЦРУ, касающихся MKULTRA. Они называются согласно нумерации, установленной ЦРУ, например, в данном случае: MKULTRA Document 85…
20. Ed Raid “The Shame of New York, на странице 54 сказано «Бандит выступающий в качестве посредника, однажды хвастался в узком кругу, что он кое-кого знает, что он может разделаться с Уильямсом, но он из-за этого может провалиться».
21. Marks, Manchurian Candidateб 73-82
22. Kelly; On the Street, 69-75, согласно Ричарду Л.Г. Девераллу и его книге «Красный Китай; Грязная война наркотиков, Опиум, Героин, Морфин и их доставка» («Red China’s Dirty Dope War: The Story of Opium, Heroin, Morphine and Philopon Traffic“ (New York: Free Trade Committee, American Federation of Labor, 1954), 55, Гелб получал свой героин из Красного Китая.
23. Anslinger The Murderers, 98, 233
24.  McWilliams and Block, “All the Commissioner Men”,176-85 (МакУильямс и Блок «Все люди Комиссара»)
25. Ibid, 177
26. Cockburn and St. Clair “Whiteout,132
27. McWilliams and Block, “All the Commissioner Men”,176-85
28. Дневники Джорджа Уайта
29. McWilliams and Block, “All the Commissioner Men”, 186-87
30. Raid “Mafia”, 54
31.  Сенатские Слушания 1964, 989, 1047
32. New York Times 24 December 1954,28:8 Согласно Чарльзу Фаддему из профсоюза моряков, многие члены профсоюза контрабандисты и наркоманы, работающие на судне Джардин Матесон, прибыли с Дальнего Востока.
33. Сенатские Слушания 1964, 1074-5
34.  Интервью с Грегори Пулосом
35. Marks, Manchurian Candidate 101

Глава 10 Честный детектив

1 Авторы «Пилотного Проекта III» (19) говорили: «Имелись серьезные доказательства, что Д'Агостино получает героин с Дальнего Востока. Это не являлось сюрпризом, мы знали что Пол Дамьен Мондолони был полицейским в Сайгоне, а его партнер Жан-Батист Крос моряком на Дальнем Востоке. Согласно Шарбоне в «Канадской Сети» (76), Крос снабжал наркотиками Франсуа Спирито перед II Мировой войной в союзе с мафиози Франческо Пирико в Милане. Пирико был связан с Лаки Лючиано и братьями Канеба, крупнейшими поставщиками на Сицилии
2. Roarke,The Coin of Contraband, 392
3.Kelly; On the Street,123
4.Документ MKULTRA 76, Меморандум, записанный на пленку, «Телефонное интервью Джорджа Гафни», Гафни чрезвычайно не любил Уайта. Он говорил автору «Том Даген и я однажды утром обнаружили его сидящим на обочине тротуара в Виллидже. Он был невменяем. Мы попытались доставить его домой, но он начал сквернословить в наш адрес и оттолкнул нас. Это было похоже на Уайта: алкоголик, который хвастался как однажды убил японского агента и устраивал ссоры с перепалками, но иногда он пытался понравиться.
5. Roarke,The Coin of Contraband, 393-5
6. Marks, Manchurian Candidate,94 Интервью с Айра Фельдманом
7. McWilliams, Seeing Red,6
8. Tom Mangold, Cold Warrior (New York, Simon and Shuster, 1991) 105 (Том Мэнголд «Холодный воин»)
9. Dr Harry Berger and Dr Andrew Eggston «Should We Legalize Narcotics?» Coronet June 1955, 34. (Гарри Бергер и Эндрю Эггстон «Как нам легализовать наркотики?»)
10. McWilliams, Seeing Red,17
11. New York Times 1August 1956,3:8
12.Alfred R. Lindesmith “The Traffic in Dope”, The Nation, .25 April 1956, 228 (Альфред Лидесмит «Путь Наркотика»)
13. Darrell Berrigan “They Smuggle Dope by the Ton” Saturday Evening Post, 5 May 1956, 42, 156-8 (Даррелл Берриган «Они ввезли тонну контрабандных наркотиков»)
14. John O`Kearney “Opium Trade: Is China Responsible?“The Nation, 5 October, 1955, 320-322. (Джон О`Керни «Опиумная торговля: Несет ли Китай ответственность?»)
15. Berrigan “ They Smuggle Dope”
16. Smith, OSS:, 356
17. Scott, Deep Politics,165-6. Alan Block, Masters of Paradise: Organized Crime and the Internal Revenue Service in Bahamas (New Jersey Transaction Publishers,1991), 161-73 (Алан Блок «Хозяева Рая: Организованная преступность и Служба Внутренних доходов на Багамах»)

Глава 11. Сержант Армии Святого Михаила


1. Ethan Nadelman, Cops Across Border: The Internationalization of the Criminal Law Enforcement (University Park: Pennsylvania State University Press, 1993), 134-5 (Этан Надельман «Полицейские через границы: Интернационализация уголовного права»)
2.  Интервью с Майлзом Эмброузом. Надельман в «Полицейских через границы» ссылался на Эмброуза, когда сказал «что агенты Бюро по наркотикам могли заявлять и заявляли, что являются агентами Интерпола делая их работу, сохраняя видимость законности»
3. Kelly; On the Street (48) сказал, что Крофтон Хейс «очистил подвал в Ньюарке от всех конфискованных наркотиков, находившихся под его контролем. Он не упоминал имени, но Келли также обратился к Лео Пэльеру, как «адвокату, который был первым в его группе выпускников Гарварда» и затем «продолжил с проститутками, и заставил работать их на себя, для поддержки своего увлечения, до того как его заставили уйти из Бюро». Бакалавр Пэльер знал об этом и отправился домой днем покормить своих кошек»
4.  Ди Лусиа поступил на работу в ФБН в 1935, когда служил в ОСС в Мадриде под прикрытием представителя министерства финансов. Он использовался так же как агент ЦРУ под прикрытием в Италии.
5. Toni Howard, Dope in his business, Saturday Evening Post, 27April 1957 (Тони Хауард «Наркотики в его бизнесе»)
6. Письмо от Тартальино к Сирагусе «Прошлым вечером Фрайес и Салми постучались к Эль Этиру и Омару Маккоуку», 19 июня 1957
7. Henry Manfredi, Official Personnel Folders
8. Luigi Di Fronzo, St` Peter Banker (New York: Watts 1983), 25 «Луиджи ди Фронцо «Банкир Святого Петра» ) Claire Sterling, Octopus: The Long Reach of the International Sicilian Mafia (New York: W.W. Norton & Company, Inc,1990), 190-202 (Клэр Стерлинг «Спурт: Длинные руки Международной Сицилийской Мафии»)
9. Sterling, Octopus,100
10. Williams, Official Personnel Folders
11.  Millspaugh, Americans in Persia (Washington DC: The Brooking Institute, 1949), 69 (Миллспаф «Американцы в Персии»)
12. Ibid,133
13. Kim Roosevelt, Counter-Coup: The Struggle for Control of Iran (New York, McGraw Hill Book Company, 1979), 44-6, 128-9 (Ким Рузвельт «Контрпереворот: Борьба за контроль над Ираном»)
14. Интервью с Джорджем Гафни
15. Seymour M. Hersh, The Dark Side of Camelot (Boston, Little Brown, 1997),194 (Сеймур Херш «Темная сторона Камелота»)
16. Mark Fritz, Associated Press, “Ex-CIA Official James Critchfield Dies” 23 April 2003 (Сообщение агентства Франс-Пресс о смерти Джемса Критчфилда, одного из руководителей ЦРУ)
17.  Alan A. Block and John Williams, “On The Origins of American Counterintelligence: Building of Clandestine Network” Journal of Policy History, vol.1.no 9,1989 Pennsylvania State University Press, University Park and London, 367. (Алан Блок и Джон Уильямс «Истоки американской контрразведки: Создания тайной сети».)

Глава 12 Гроза преступного мира

1. Scott, Deep Politics, 157
2. Сенатские Слушания 1964, 1010
3. Dan Moldea, The Hoffa Wars: The Rise and Fall of Jimmy Hoffa (New York: SPI Books,1978 ), 69-70 (Дэн Молдэа «Войны Хоффы: Взлет и падение Джимми Хоффа»)
4. Ibid, 74-7, 90-1
5. New York Times, 14 November 1957, 1:1
6.  New York Times 10 January,1958,1:3
7. Tom Tripodi and Joseph P. DeSario, Crusade; Undercover against the Mafia and KGB (Washington, Brassey's, 1993),60 (Том Триподи и Джозеф Ди Сарио «Крестовый поход: Под прикрытием против Мафии и КГБ»)
8. Charbonneau The Canadian Connection, 122-3
9. Меморандум доклада Томаса Дж Дагена от 5 февраля 1960 года, Томас Даген был также назначен на должность в офис в Нью-Йорке, и пользовался уважением «Кельтской клики», которая дала ему прозвище «Томми Огг», что означало «Молодой Томми» на ирландском.
10. Charbonneau, The Canadian Connection, 79-82, 101-4
11.  Из-за этого высшее руководству детективов отдела по наркотикам Полицейского департамента Нью-Йорка принадлежало часто цитируемое высказывание, вошедшее в фольклор ФБН: «Заберите это назад, юноша, и поделитесь этим со мной»
12.  Меморандум мистеру Молло от мистера Тенди, 27 апреля 1960
13. Charbonneau, The Canadian Connection, 122
14. Project Pilot, Part III,60. Charbonneau, The Canadian Connection (103) в этих документах указывалось, что «Мондолони был связан с Санто Траффиканте-младшего, который основал казино в Гаване, называемое «Сан-Суси». Для Мейера Лански».
15. Charbonneau, The Canadian Connection, 112
16. Меморандум Джека Кьюсака Энслинджеру, 24 ноября 1958 года
17. Roarke,The Coin of Contraband, 421-2
18. Charbonneau, The Canadian Connection, 143 n.19
19. Scott, Deep Politics, 201

 Глава13 Англофилы и франкофобы


1 В числе документов упомянутых в дневниках Джорджа Уайта было письмо от сотрудника OSI Артура Джулиани, датированное 3 марта 1958 года, в котором он писал, что Сирагуса «расслаблен гостеприимством итальянцев», и что «местный парень из ЦРУ», не знает, смогут ли Манфреди или Найт приступить к обязанностям». «Парень из ЦРУ приглядывался к потенциальным рекрутам, и в то время как Манфреди имел множество контактов, Найт оказывал только мелкие услуги», - так Джулиани рекомендовал Найта для работы в ЦРУ.
2.Sal Vizzini with Oscar Fraley and Marshall Smith, Vizzini: The Secret Lives of America Most Successful Undercover Agent (New York, Arbor House, 1972) (Сэл Виццини, Оскар Фрэйли и Маршалл Смит «Виццини: Тайная жизнь наиболее успешного американского секретного агента».
3.Секретарями были Мэри Лапоре, Рут Брайдентас, Моника Этвэлл и Иоланда Палуччи.
4.Интервью с полковником Тулиусом Акампора
5. Anslinger The Murderers, 233. Siragusa, On the Trail, 185-200
6. Block, Masters of Paradise, 30-8,45-57,68-72
7. Jonnes, Hep Cats, 172
8. William’s report “The Narcotic Situation in South Asia and the Far East” 25 July 1959, 19-23.(Доклад Уильямса «Ситуация с наркотиками в Южной Азии и на Дальнем Востоке» от 25 июля 1959 года). Появление сети датируется концом 1943 года, когда Винсент Скампорино и связанный с ОСС Бонавентуре «Роч» Франциски, корсиканский гангстер, действовавший на чартерной авиалинии Air Laos Commerciale, между Сайгоном и пунктами в Лаосе и Золотом Треугольнике.
9. McCoy The Politics of Heroin,176, New York Times 20 May 1959, 3:4
10. Anslinger The Murderers, 230
11. Сенатские Слушания 1964, 1131
12. Scott, Deep Politics,167
13. William’s report “The Narcotic Situation”. 25-6
14. McCoy The Politics of Heroin,297-8
15. Peter Dale Scott, The War Conspiracy: The Secret Road To The Second Indochina War (New York: The BOBBS – Merrill Company Inc/ 1972), 207 n.65 (Питер Дейл Скотт «Тайная война – Секретная дорога к Второй Индокитайской войне» )
16. Tripodi, Crusade, 185
18. Scott, The War Conspiracy, 15-20
19. US House of Representatives, The Committee on Foreign Affairs, The World Heroin Problem, Report of Special Study Mission (Washington DC, GPO, 27 May 1971), 45. (Палата представителей Конгресса США, Комитет по иностранным делам. «Всемирная проблема героина» Доклад исследовательской группы.)
20.  Меморандум от Найта в Бейруте, Кьюсаку в Рим, 4 Декабря 1959
21. Jonnes, Hep Cats, 178 Интервью с Полом Саква.
22. Charbonneau, The Canadian Connection, 155-6. Anslinger «The Protector», 68-9
23. Herbert Brean “Crooked, Cruel Traffic of Drugs”, Life Magazine, 25 January 1960, 94 (Герберт Брен «Извилистый, жестокий путь наркотиков»)
24. Меморандум (конфиденциально) Уайту и Джентри от помощника Комиссара Джордано, 23 мая 1961 года
25.  Как сообщается в Project Pilot, Part III (45-51), существовало четыре группы: Организация Чарльза Мариньяни, группа Спирито-Орсини, включая Марселя Фрациски и «Большого босса» в Риме; Организация Жозефа Патризи, включая Поля Мондолони в Мексике и Братьев Аранци. Лаборатории принадлежали Дому Альбертини, который как сообщалось был информатором судебного следователя в Марселе, Рене Гастона, близкого друга полицейского комиссара в Интерполе и других неизвестных лиц.
26. Jonnes, Hep Cats, 185
27. Ibid, 184
28. Project Pilot, Part III, 42-3
29.  Как утверждает Гафни, дело началось в Новом Орлеане, когда одна женщина, связанная с ЦРУ, передала информацию агенту Артуру Доллу.
30. Project Pilot, Part III, 8,367-372, 629 ; Полковник Мануэль Домингес Суарес являлся одним из главных наркоторговцев и в 1967 году, его поставщик в Восточном Берлине был Симон Голденберг, известный французам, как коммунистический агент. Арестованный в мае 1970, Суарес был помещен в тюрьму Ла Туна в Техасе в августе 1971. Дело Суареса показало, «что обвинение в шпионаже было предпочтительнее контрабанды героина».
31.  Чэппелл сказал, что ЦРУ предоставило ему убежище впоследствии, но он не стал обсуждать подробности
32. Агенты из офиса ФБН в Сан-Антонио совершали регулярные набеги в Мексику. Агент Джим Блан провел около десятка операций в пограничных городах.


Глава 14 Легкая смазка


1. New York Times, 21 February 1930, 1
2. Tripodi, Crusade,21: «Вы стучитесь в дверь. Если вы ведете дело отлично, Если нет, то вы детектив Эндрюс из Homicide»
3.  Меморандум Джону Ингерсоллу, Директору Бюро по наркотикам и опасным лекарствам, от Эндрю С. Тартальино, Главного инспектора 21 ноября 1968. Предмет - Внутреннее расследование - Офис в Нью-Йорке История, Рекомендации и Выводы. Автор использовал этот документ, предоставленный DEA по Акту о свободе Информации. Он приводиться как источник в Предварительном отчете Комитета правительственных операций, Сената США, Временного подкомитета по расследованию Конгресса 94 го состава, 26-ой сессии и Федерального наркотического права (Washington DC GPO, 1976), 65-9
4. Tripodi, Crusade, 25
5. Предварительный отчет Комитета правительственных операций, Сената США, Временного подкомитета по расследованию Конгресса 94 го состава, 26-ой сессии и Федерального наркотического права (Washington DC GPO, 1976), 65-6
6. Ibid, 68-9
7.  Benjamin De Mott, “The Great Narcotic Muddle”, Harper`s Magazine, March 1962, 50-1 (Бенджамин Де Мотт «Великий наркотический беспорядок», статья из журнала Harper`s Magazine, March 1962 ). Согласно Де Моту, он хотел, чтобы доктор Эдвард Р. Блумквист, адвентист Седьмого дня, стал его преемником.
8. Ibid, 48

Глава 15 Волшебная кнопка.

1. Marks, Manchurian Candidate, 99
2. Беседа Сирагусы с представителем ЦРУ Мичи, 24 марта 1077 года (также известная как Меморандум Мичи), документ представлен Ричардом Е. Салми.
3. Слушания перед Подкомитетом по здравоохранению и научным исследованиям, Комитета человеческих ресурсов, «Испытания ЦРУ наркотиков на людях». Сенат США, Конгресс 95-го состава, 1 сессия. (Washington DC GPO, 20-21 сентября), 117 (позднее обозначено как «Испытания лекарств на людях»).
4. Записанный на пленку Меморандум ЦРУ, Предмет - Рапорт по плану убийства Фиделя Кастро, 23 мая 1967 (впоследствии известен как 1967 IG Report), 14-55, 70
5. Scott, Deep Politics, 90-1
6. Gus Russo, Live by the Sword (Baltimore: Baltimore Press, 1998), 246 (Гус Рассо «Жизнь с мечом»), упоминается Меморандум ФБН от 21 июля 1961.
7.  Предварительный доклад Избранного комитета по изучению правительственных операций относящихся к разведывательной деятельности, ссылается на План убийства зарубежных лидеров, Сенат США, Конгресс 94-го состава 1-ая сессия. Доклад № 94-465 (Washington DC GPO, 20 ноября 1975 года) (позднее известен как Церковный доклад)
8. 1967 IG Report, 38-9
9. Hersh, The Old Boys, 187-8, David E. Murphy, Battle Ground Berlin, CIA vs KGB in the Cold War. (New Heaven, Yale University Press, 1977 ), 217 (Дэвид Мёрфи «Битва за Берлин. ЦРУ и КГБ в Холодной войне».)
10.  «Записки Драфта по проекту ZR/RIFLE» предоставлены исследовательским отделом Национального архива регистрации политических убийств, как часть Исторического обзора программ ЦРУ (позже известных как Harvey`s Notes (Записки Харви)), 10
11.  Депеша главе резидентуры (удалено) Уильяму Харви, 11 октября 1960
12. Harvey’s Notes, 8
13. Moldea, The Hoffa Wars, 127
14.  Michie Memo
15. Scott, Deep Politics, 352, N35.
16. Меморандум Дэвида В. Белина, представленный Мэйсону Каргиллу, Предмет - поиски папок для Материалов, которые могут представлять интерес для Плана убийств, 1 мая 1975, (известный как Cargill Memo), фотокопии от Джеральда Р., документ представлен Гусу Рассо.
17. Richard Mahoney, Sons & Brothers: Days of Jack and Bobby Kennedy (New York, Arcade Publishing 1999), 91-2. Наркоторговец Робер Блемон (объект болезненной операции Пола Найта и основатель банды Les Trios Canards) его кандидатура возможно рассматривалась для QJ/WIN Стива Ривеля в «Смерти двойника», Washington, The National Reporter, Spring 1987, 48-50
18. QJ/WIN. 1977 HSCA Staff Report представленный Национального архива регистрации политических убийств, как часть Исторического обзора программ ЦРУ 1994, 2
19. Harvey’s Notes, 4
20. New York Times, 18 July 1958, 8:2, 25 July 1958, 3:8
21. QJ/WIN, s 201 File (201-236504) представлен Национальным Архивом, через Исторический обзор программ ЦРУ 1994 (позже известна как QJ/WIN Dossier), Депеша от шефа, W E, к (не названо), 17 июля 1959.
22. QJ/WIN Dossier, Послание от Директора ЦРУ, шефу, W E, Директива руководства Люксембурга по проблеме наркотиков, 29 июль 1959
23. QJ/WIN Dossier, Послание Комиссару по наркотикам от заместителя Директора, План, Тема – Китайская коммунистическая активность в Европе, 5 мая 1959
24. Harvey’s Notes, 4
25.  Church Report, 45
26. Siragusa, On the Trail, 199
27. New York Times, 30 March 1962, 68: 1; 31, 31 30 March 1962, 2;5
28.  Депеша от главы резидентуры Уильяму Харви от 11 октября 1960
29.  Письмо Джека Кьюсака из Рима Энслинджеру, 29 июля 1960, 2
30. Письмо Джека Кьюсака из Рима Энслинджеру, 29 июля 1960, 11
31. Project Pilot, Part III, 142
32. Henrik Kruger, The Great Heroin Coup: Drugs, Intelligence & International Fascism (Boston: South End Press, 1980), 41-3 (Хенрик Крюгер, «Большой героиновый путч; наркотики, разведка и международный фашизм»)
33. Williams, Official Personnel Folders
34.  Richard Stratton, “Alerted States of America”, Spin Magazine, vol. 9, № 12 March 1994, 87 (Ричард Страттон «Тревожные Штаты Америки»)
35. Michie Memo MKULTRA Document 87, Richard Salmi and Frank Laubinger, interview with Feldman
36. Stratton, “Alerted States, 97
37. “Ежемесячный отчет Фрайеса» 1 ноября 1958
38. Jonnes, Hep Cats

Глава16 Создание Мафии.

1. Расчет Сельваджи в этом инциденте, строился на том, что он был моряком, который давал частную информацию ФБН, в которой Бюро нуждалось при расследовании дела Фрэнка Скаличи в 1957 г. (см. главу 12), эта информация в последующем привела к убийству Скаличи
2. Эболи возможно являлся посредником между Мафией и ЦРУ.
3. Несмотря на то, что он не был обвинен по делу Ринальдо-Палмьери, Могаверо был приговорен к пятнадцати годам в 1964 году по делу Фрэнка Борелли, которое инициировал Сельваджи, и которое выросло из дела Ринальдо-Палмьери. Приговор Могаверо был отменен.
4. Charbonneau, The Canadian Connection, 156, n.2.
5. В 1963 году Сельваджи, мог увидеть Симака (возможно вместе с Шайей Герехтом) с мексиканским послом Сальвадором Пардо Болландом. Несколько месяцев спустя, он описал компаньона Симака, которого он случайно заметил однажды вечером и проследил его до многоквартирного дома на Ривердейл. Он проник в квартиру и обнаружил шесть пустых сумок. Когда в 1964 году, после ареста Пардо по Второму посольскому делу он вернулся туда, сумки исчезли.
6. Gosh and Hammer “ The Last Testament of Lucky Luciano, 442-3
7. Charbonneau, The Canadian Connection, 168


Глава 17 Огорчение Эдгара. Бобби Кеннеди и ФБН


1 Anthony Summers, Official and Confidential: The Secret Life of J. Edgar Hoover (New York: Pocket Star Books, 1994), 67 (Энтони Саммерс «Официально и конфиденциально: Тайная жизнь Эдгара Гувера» )
2.Ibid, 155-6
3.Ibid, 175-6
4. Ibid, 220
5. De Mott, “The Great Narcotic Muddle”,48
6. Summers, Official and Confidential, 272-82
7. Ibid, 267-8
8. Anslinger, The Protector, 209
9. Tripodi, Crusade, 60
10. Davis Mafia Kingfish, 139
11. Moldea, The Hoffa Wars, 138
12. Davis Mafia Kingfish, 99-100
13. Hersh, The Dark Side, 192
14. Scott, Deep Politics, 179
15.  Sandy Smith, William Lambert and Russell Sackett, The Congressman and The Hoodlum (Сэнди Смит, Уильям Ламберт и Рассел Сакетт «Конгрессмен и Сговор») Life Magazine, 9 August, 1968, 20-29
16. Интервью с Томом Триподи
17. Mahoney, Sons & Brothers, 46-9
18. 1967 IG Report, 57-62
19. Mark Riebling, Wedge: The Secret War Between FBI and CIA (New York: A. A. Knopf, 1994), 163-4 (Риблинг «Тайная война между ФБР и ЦРУ»)
20. Moldea, The Hoffa Wars, 128-9
21. 1967 IG Report, 63
22. Mahoney, Sons & Brothers, 46
23. Summers, Official and Confidential, 334
24. Russo, Live by the Sword, 66-7
25. Hersh, The Dark Side, 286-7
26. Mahoney, Sons & Brothers, 133, citing DOD Task # 69, 3 August 1962.
27. Church Report, 336
28. Block, Masters of Paradise, 161-73
29. Smith, OSS, 307, n1
30. Anslinger, The Protector, 204, 75
31. Block, Masters of Paradise, 34-45
32.  Scott War Conspiracy, 210-12. Lee Acid Dreams, 245-6
33. Warren Hinkle and William Turner, The Fish is Red: Story of The Secret War Against Castro (New York, Harper & Row, 1981) (Хинкл и Тернер «Рыба Красного Цвета: Тайная война против Кастро»), 297
34. Block, Masters of Paradise, 72-3
35. Ibid, 51
36. Jim Hougan, Spooks: The Haunting of America (Хоуган «Призрак Америки»), 212-14
37. Block, Masters of Paradise, 49
38. Scott War Conspiracy, 208
39. Scott, Deep Politics, 34
40.  JFK планировал заменить Air America, Seaboard World Services, чей директор Джон Дэвидсон, погиб в таинственной авиационной катастрофе в марте 1964.

Глава 18 Французская сеть.


1. Robin Moore, French Connection: The World’s Most Critical Narcotic Investigation (Роберт Мур «Французская сеть: Наиболее критическое расследование по наркотикам») (Boston, Little Brown and Company, 1969) 9-15
2. Robin Moore with Barbara Fuca, Mafia Wife Мур и Фука «Жена Мафии» (New York: MacMillan Publishing Co. Inc. 1977), 121
3. Gregory Wallance Papa’s Game (Уолленс «Игра Папа») (New York: Rawson, Wade Publishers. Inc, 1981), 20-2, 27
4. Moore, French Connection, 95
5. Tripodi, Crusade, 206
6. Moore and Fuca, Mafia Wife, 134
7. New York Times, 2 May 1962, 17:6
8. Andrew Tully, CIA: The Inside Story (Эндрю Тулли «ЦРУ: Внутренняя история») (New York: William Morrow, 1962), 45-53
9. Интервью с Полем Саква. Также неопубликованная рукопись Саквы «Сеть Лавстоуна». Филипсборн заменил Саква в должности офицера по поручениям, представителя ЦРУ Ирвинга Брауна.
10. Меморандум Мортимера Л. Бенджамина, 11 октября 1965
11. Mangold, Cold Warrior, 315
12. Thomas, The Very Best Men, 310-11
13. Sakwa “Lovestone Connection”
14. Ривель в «Death a Double Man” (44-50), говорит, что Блемон служил во Французской разведке в Северной Африке во время войны, был уволен из Сюретэ в Марселе в 1947, основал банду Les Trios Canards, и затем начал помогать Гуэрини учреждать ночные клубы по побережью Средиземного моря. В 1954, он был в Танжере работая с предполагаемым помощником Лючиано Джо Ренуччи. Когда Ренуччи умер в 1958, Блемон взял под контроль рэкет в Танжере вместе с Марселем Франциски действовавшим в Ливане. Наркотики, поставляемые Блемоном, распространялись в США Санто Траффиканте.
15. Hersh, The Old Boys, 42-3, 266, 226
16. Ibid, 444-5
17. Williams “The Narcotic Situation”, 21-6
18. Tully, CIA: The Inside Story, 197
19. Tripodi, Crusade, 187
20. Charbonneau, The Canadian Connection (161-9), автор утверждает, что Мурен был Мариус Мартин. В Project Pilot, Part III (59) Мурен опознан как Жан Моне, французский дипломат. Мишель Мертц и Морис Кастеллани, также являлись вероятными кандидатами.
21. Tripodi, Crusade, 206
22. Moore and Fuca, Mafia Wife, 187. Tripodi, Crusade, 206, 208
23. Тайная операция Группы 3 включала расследование Дела Эр Франс, которое закончилось с арестом Кристманн и переместилось в Монреаль, где мафиози покупали героин у помощника Нормана Ротмана, Люсьена Ривара.
24.  Мэнголд в его Cold Warrior (121) основывается на информации предоставленной ему де Восйоли, С ним Энджелтон в октябре 1962 года встретился в ресторане «La Rive Gauche» в Джорджтауне, он сказал генералу SDECE Полю Жаке, что в SDECE проникли агенты КГБ. Ресторан «La Rive Gauche» принадлежал Блезу Жерарди, фигурировавшему в нескольких расследованиях ФБН. Согласно Триподи (Crusade, 187), Жерарди был связан с Альбертом Дионом, президентом Ассоциации корсиканцев в Нью-Йорке и Восйоли: неподалеку от ресторана находился гараж Секретной Службы США.
25. Интервью с Уильямом Харви, датированное 14 сентября 1975 года, из папки ZR/RIFLE (12) принадлежащей Фредерику Д. Барону: «Сирагуса однажды отправился в Рим «отследить активы». Он был (удалено) в это время, так он работал вместе с ЦРУ по важнейшим вопросам». Переведя этот завуалированный термин «отследить активы», означало, что Сирагуса был там с целью нанять и снарядить убийцу оружием 22 калибра, который стащил Виццини.


Глава 19 Валачи

1. Church Report, 144
2. Summers, Official and Confidential, 343-50
3. Ibid,379
4. Ibid
5. Davis Mafia Kingfish, 109-12
6. Moldea, The Hoffa Wars, 148
7. Ibid, 149
8. Michie Memo
9. New York Times, 27 April 1961, 24:3
10.  Ralph Blumenthal, Last Days of the Sicilians: At War with Mafia (Блюменталь. «Последние дни сицилийцев – На войне с Мафией».) (New York, Random House, 1988), 51-5
11. Arthur K. Lenehan “Jersey’s Heroin Link “ (Ленехэн «Героиновая связь Нью-Джерси» Newark Sunday Star Ledger 16 November 1980
12. Scott, Deep Politics 91
13. Интервью с Гайтоном Фонци, автором «Последнего расследования» (Last Investigation) (New York: Thunder’s Mouth Press, 1993)

 Глава 20 ФБН и убийство Кеннеди.

1 Earman Report
 2.Ричард Хелмс, меморандум, направленный Заместителю Директора ЦРУ. 17 декабря 1963, предмет - «Испытания психохимических и схожих веществ»
3.Earman Report
4. Human Drug Tasting,119-20
5. Mangold, Cold Warrior, 51
6. Stratton, “Alerted States of America”,52, 87
 7.Lee Acid Dreams,39-40
8. Marks, Manchurian Candidate,62
9. Lee Acid Dreams, 71
10.  Кто-нибудь «одурманивал» мировых лидеров ? В книге “ Difficult Questions, Easy Answers (Трудные вопросы, Легкие ответы). (Garden City . Doubleday & Company, 1973), Роберт Грейвз говорит, что манна - это еда, которую народ Израиля ел в Синайской пустыне, которая осыпала кусты тамариска, подобно росе, и ее кружево напоминало спорынью, так природа создала ЛСД (34). Золотой кувшин с манной в Ковчеге Завета, использовался одиноким священником, и «я был первым, кто узнал вкус манны», как сказал Грейвз, позже «президент Израиля Бен-Сви станет использовать эту пословицу как метафору, поясняющую Божий дар». Это откровение стало означать для законодательства о наркотиках, что первый в Америке нелегальный продавец ЛСД, Бернард Розман, доставлял его из Израиля.
11.  Todd Brendan Fahey, The Original Capitan Trips (Тодд Фэйхи «Оригинальное путешествие капитана». High Times November 1991, 38-40, 64-5
12. Lee Acid Dreams, 48-53
13.  Bernard Roseman, LSD: Age of Mind (Бернард Розман «ЛСД-Эра разума») (Hollywood, CA, Wilshire Book Company, 1966, 39
14.  Peter Dale Scott and Jonathan Marshall, Cocaine Politics: Drugs, Armies and CIA in Central America. (Петер Скотт и Джонатан Маршалл «Кокаиновая политика: Наркотики, Оружие и ЦРУ в Центральной Америке») Berkeley: California University Press, 1991), 220 n. 38
15. Накануне своей женитьбы, жена Ханта, Дороти, по имеющимся сообщениям работала в ФБН после Второй Мировой войны и была консультантом вместе с Джорджем Уайтом на съемках фильма «На краю земли» (The Ends of the Earth)
16. Scott, Deep Politics, 90. После прибытия в Рим Харви подружился с Хэнком Манфреди, и как часть его задания, он попросил его сблизиться в Милане с Джо Адонисом, как с потенциальным наемным убийцей, «Хэнк знал, что Адонис работает на военных» Полковник Акампора объясняет «но Адонис выгнал их из своей квартиры».
17.  Меморандум ЦРУ, записанный на пленку. Предмет - Доклад о планах по убийству Фиделя Кастро, 23 мая 1967 (позднее известный как 1967 IG Report), 77-88.
18. Human Drug Tasting, 118
19. Ibid, 118
20. Mahoney, Sons & Brothers, 269-70
21. 1967 IG Report, 67-70
22.  Norodom Sihanouk with Wilfred Burchett: My War with the CIA (Нородом Сианук и Уилфред Барчетт «Моя война с ЦРУ») New York Pantheon Books, 1972, 269.
23. 1967 IG Report,91-3
24. Mahoney, Sons & Brothers, 234 Артур Крок в представленной статье «Intra-Administration War in Vietnam» (Внутреннее руководство Вьетнамской войной»), напечатанной в New York Times 3 октября 1963 года (34), где он ссылается на представителя правительства, сказавшего «Если Соединенные Штаты в каком либо случае предпринимают попытку переворота, чтобы свергнуть правительство, то они общаются к ЦРУ, а не к Пентагону Агентство обладает громадной властью и несет полную ответственность».
25. Mahoney, Sons & Brothers, 234
26. Scott, Deep Politics, 151
27. Lait and Mortimer, USA Confidential, 207
28. Davis Mafia Kingfish, 208
29. Scott, Deep Politics, 131,138
30.  The State Case in identified as Houston No Tex-11965
31. Project Pilot, Part III, 74
32. The Supreme Court case is identified as Indiviglio v. US. 357, US 574 No 753 (1956)
33. Scott, Deep Politics, 131
34. Ibid, 130
35. Ibid, 5
36. Ibid, 133
37. Mahoney, Sons & Brothers, 273
38. Ibid, 276, 259
39.  James R. Duffy, Conspiracy: Who killed JFK (Джеймс Даффи «Заговор: Кто убил JFK?”) (New York: SPI Books, 1992), 201 ссылается на доклад Патриции Орр «Роза Шерами», доклад представлен на заседании Выборного Комитета по расследованию убийства, палата представителей, Конгресс 95 состава, 2 сессия, дополнительные слушания vol. X (Washington DC GPO, 29 March 1979) упоминаемый как Orr Report.
40. Orr Report, 203
41. Ibid, 204
42. Ibid, 203
43. James DiEugenio, Destiny Betrayed: JFK, Cuba, and the Garrison Case (Джеймс Ди Юджиинио «Разрушение династии: JFK, Куба и Дело Гаррисона») (New York: Sheridan Square Press, 1992), 38-40
44. Scott, Deep Politics, 247
45. DiEugenio, Destiny, 211
46. Ibid, 213
47.  Dick Russell, The Man Who Knew Too Much (Дик Рассел «Человек, который много знал» ) (New York: Carroll & Graf/ R. Gallen, 1992 ), 563
48. Бернард Фенстервальд. Предоставлено ЦРУ на основании Акта о свободе информации Civil Action No. 80-1156, 13 July 1982 (далее именуется как Civil Action) документ 632-796
49. Руководство и редакторы Newsday, The Heroin Trail (Путь героина) (New York: Holt, Rinehart and Winston, 1973), 112-113
50. Project Pilot, Part III,74
51. Mangold, Cold Warrior, 134-5
52.  Автор Джим Маррс в своей книге «Crossfire: The Plot That Killed Kennedy» (Перекрестный огонь. Заговор который убил Кеннеди.) (New York Carroll & Graf, 1989 ) (206-7) говорит о том, что QJ/WIN добился освобождения торговца Томаса Эли Дэвиса III из марокканской тюрьмы, через короткое время после убийства. Дэвис занимался контрабандой оружия для ОАС получил письмо от Освальда. Предположительно Освальд являлся членом секретного проекта ЦРУ по организации помощи перебежчикам с Кубы через Мексику в 1963 году, и QJ/WIN был причастен к этому проекту, вот почему он помог освободить Дэвиса.
53.  Helms memo, 17 December 1963
54. MKULTRA Document 75, Memorandum for the Record, Subject MKULTRA Subproject 3, 14, 16, 42, 132, 149 and MKSEARCH-4

Глава21 Никакой невинности за рубежом

1. Project Pilot, Part III, 44 Арнольд Романо, Эндрю Альберти, и Джозеф и Стив Эрмоун являлись членами наркосиндиката «Банда Нижнего Ист-Сайда». К этому также был причастен Джозеф и Уильям Пэредайз.
2. McWilliams, The Protectors, 164
3. Project Pilot, Part III, 50
4. The Heroin Trail, 84-6
5. Уилсон боролся за свое дело в течение пятнадцати лет и выиграл. Он был восстановлен в должности с возмещением заработка, на следующий день он вышел в отставку.
6. Scott, Deep Politicsб 167
7. Project Pilot, Part III,1, 18, 10-21, 174-5, 178, 213, 237-8. Nathan M. Adam “The Hunt For Andre” (Натан М. Адам «Охота на Андре»), Reader’s Digest, March 1973 (reprint)
8. Мадуро в марте 1963 года докладывал в Консульство в Монтерее. В июне 1964, он был переведен в Мехико-Сити и заменил Джима Дэниелса, бывшего пограничника, агента в Техасе, который был «в тесных отношениях с Кьюсаком» и открыл офис в Лиме, Перу в 1965 году. Сэм Прайор был послан для открытия офиса в Мехико-Сити. «Через него, - сказал Джордж Гафни, - мы могли доложить, что основываем представительства по всему миру».
9. Tripodi, Crusade, 65. Во время этого дела Триподи развил отношения со Службами исследования вопросов безопасности ЦРУ и перешел туда в сентябре 1962 года.
10. Charbonneau, The Canadian Connection, 194-7, 210, 247, 525 Фульхенсио Круз Боне был известен как Пончо, а также как представитель ЦРУ Дэвид Моралес, занимавшийся операциями в Западном Полушарии, специализируясь на кубинских делах
11. Ibid, 211
12. Project Pilot, Part III, 21, 67
13.  John Newman, Oswald and the CIA (Джон Ньюмен «Освальд и ЦРУ») New York Carroll & Graf 1995, 381-2
14. Charbonneau, The Canadian Connection, 196
15. Ibid, 194
16. Project Pilot, Part III, 53-63
17. Ibid, 179-82, 188, 263-4
18. Jonnes, Hep Cats, 187 Глава резидентуры должен был напоминать Джемса Флэннери или Томаса Дж. Флореса
19. Project Pilot, Part III, 62
20. Ibid, 75
21. Ibid, 76
22. Ibid, 189
23. Ibid, 495
24. Альберт Хабиб Меморандум от 3 января 1966 г. и от 16 февраля 1966 г.
25. Альберт Хабиб Меморандум от 3 января 1966 г.
26.  Согласно Элу Маккою в его Politics of Heroin (Политике героина), 295-8, Лабински стал работать с корсиканским синдикатом Поля Ривера с 1954 года. В 1958 году «Рок» Франциски, работал вместе с Гуэрини в Марселе и Нго Динь Нху во Вьетнаме. Конкуренция между Леветом и Эр Лаос была жесткой и в июле 1963 года, Франциски подставил Левета при помощи кого-то по имени Пончо. Как сообщалось в главе 20, бывший сайгонский полицейский Пол Мондолони работал в Мексике в тоже время, что кубинский эмигрант по имени Пончо. Под этим именем был также известен сотрудник ЦРУ Дэвид Моралес
27. New York Times, 27 November 1964, 45:4. Документы представлены автору руководством DEA, офисом министра обороны и армией США, согласно Акту о свободе информации.

Глава 22 Канун разрушения

1. Bivens v. Six Unknown Agents of Federal Bureau of Narcotics (Бивенс. Шесть неизвестных агентов Федерального Бюро по наркотикам) 403 US, 388, 29, LEd2d 619 91 Supreme Court 199 (1971)
2.  Интервью с Клейтоном Пауэллом III
3. Carl Rowan, Pressure Builds for Exposing Viet Nam Graft (Карл Роуэн «Увеличение давления на разоблачение взяток во Вьетнаме») письмо от сенатора Стюарта Саймингтона секретарю министерства Армии Стэнли Рессору, 21 ноября 1966 г.
4. Project Pilot, Part III, 113-4
5. Charbonneau, The Canadian Connection, 245 n. 14
6. Ibid, 246 n. 14
7. New York Times, 6 October 1961, 18:4 Непреклонный республиканец, издатель Journal-American, Ги Ришар, был близким другом агента ФБР Джона Мэлона. Согласно одному агенту, Мэлон передал Фраска записывающие устройства сбивающие с толку ФБН. Другой агент утверждает, что советник президента Дин Маркхэм был так сердит на ФБН из-за дела Пардо Болланда, что поддержал усилия ФБР по разоблачению коррупции в ФБН через Фраска и Journal-American.
8. Интервью с Томасом Клайнсом, куратором Артиме от ЦРУ после Хауарда Ханта, Скотт и Маршалл Cocaine Politics, 220 n38.
9. Tripodi, Crusade, 131-4
10. Ibid, 131
11.  Gay Talese, Honor Thy Father (Гэй Тэлис «Честь отца Тху») New York: World Publishing, 1971. 386
12. Ibid, xi-xiii
13. Ibid, 152-65, Scott, Deep Politics, 326. n. 16
14. Sterling, Octopus, 191-2, 347 n. 6

Глава 23 Новая Французская Сеть


1. Mortimer Benjamin, Memorandum Report, Investigation into the Activities of Maurice Castellani and Joseph Irving Brown, 11 October 1965 (Меморандум Мортимера Бенджамина «Расследование активности Мориса Кастеллани и Джозефа Ирвина Брауна от 11 октября 1965 года»)
2. Mortimer Benjamin, Memorandum Report, 17 November 1965
3. Mortimer Benjamin, Memorandum Report, 30 November 1965
4. Tripodi, Crusade, 187
5. Project Pilot, Part III, 406 n. 14
6. Robert DeFauw “Report on Intergovernmental Committee on Narcotics“ (Роберт Дефо «Доклад на заседании Межправительственного Комитета по наркотикам») 11 December 1969, Section A, 9
7. The Heroin Trail, 119-20
8. Project Pilot, Part III, 482
9. Ibid, 68
10. Charbonneau, The Canadian Connection, 262
11. Tripodi, Crusade, 187
12. Mangold, Cold Warrior, 124
13. Project Pilot, Part III, 78-9
14. The Heroin Trail, 119
15. Kruger, Heroin Coup, 61-5
16. Ali Bourequat, In the Moroccan King’s Secret Garden (Али Борекуа «Тайный сад марокканского короля») Nebraska: Morris Publishing, 1998), 60
17. Project Pilot, Part III, 405-6
18. Kruger, Heroin Coup, 67
19. Интервью с Франсуа Ле Муэлем, бывшим шефом Парижской бригады разведки и воздействия
20. Project Pilot, Part III, 393-405
21. The Heroin Trail, 112-13
22. Project Pilot, Part III, 190
23. Kruger, Heroin Coup,55
24. Project Pilot, Part III, 264 представитель ЦРУ Поль Ван Маркс руководил уругвайским отделом в 1964 и в 1965 году был переведен в Боготу. Ван Маркс позднее непосредственно будет привлечен к анти-наркотическим операциям ЦРУ
25. Kruger, Heroin Coup 55
26. Ibid,73
27. Philip Agree, Inside the Company: CIA Dairy (Компания изнутри - Дневник ЦРУ) New York Stonehill, 1975. 429-9
28. Block, Masters of Paradise, 84
29. Dope Inc, 462-8, Hougan, Spooks, 159. Block, Masters of Paradise, 82-85
30. Block, Masters of Paradise, 83
31. Dope Inc, 484-5
32. Masters of Paradise, 161-79
33. Ibid, 67-70,82-4, 100
34. Ibid 67-70,82-4
35. Ibid, 82-4
36. Ibid, 48-9
37.  Комиссар Ги Денис возглавлял отделение Сюретэ в Марселе, Гюго занимал должность комиссара по наркотикам.


Глава 24 Новые варвары


1. Anslinger, The Protector, 217-48
2. Jonnes, Hep Cats, 263-4
3. New York Times, 27 November 1964
4. John Finlator, The Drugged Nation: A Narc's Story (Джон Финлэтор «Наркотизированная нация: История наркомании») New York: Simon And Schuster, 1973, 25-7
5. Ibid, 28-44
6. Lee Acid Dreams, 150-1
7. Marks, Manchurian Candidate, 62
8. Lee, Acid Dreams, 85-8
9. Deborah Davis, Katherine the Great: Katherine Graham and Her Washington Post Empire (Дебора Дэвис «Катерина Великая: Катерина Грэхэм и ее Империя Вашингтон Пост») (New York, Sheridan Square Press, 1979), 213-15
10. Lee, Acid Dreams, 236-48
11. Ibid, 117
12. Ibid, 189-90
13. Marks, Manchurian Candidate, 200-1
14. Gerard Colby with Charlotte Dennet, Thy Will Be Done: The Conquest of the Amazon: Nelson Rockefeller and Evangelism in the Age of Oil (Джерард Колби и Шарлотт Денне «Мне надо это сделать: Завоевание Амазонки – Нельсон Рокфеллер и проповедь Евангелия в Нефтяную Эпоху») New York: Harper Collins, 1995, 497
15. Marks, Manchurian Candidate, 203
16. Colby with Dennet, Thy Will Be Done, 515
17. Ibid, 521
18. Ibid, 523
19. Ibid, 527
20. Tripodi, Crusade, 134
21. Summers, Official and Confidential, 235
22. Меморандум доктора Сиднея Готтлиба, записанный на пленку, 30 января 1967
23. FBI Teletype from New Orleans Agent John W. Miller to Director (62-109060) and Dallas (89-43) “Interview with Capitan Roy Allemond of the New Orleans Harbor Policy“ 20 July 1967 (Телетайп от агента ФБР в Новом Орлеане Джона В. Миллера «Интервью с капитаном Роем Аллемоном из полиции гавани Нового Орлеана», отправленный Директору ФБР и в Даллас)
24. William Trobitt (Copeland`s Pen name), Nomenclature of an Assassination Cabal (self-published manuscript ) (Уильям Тробитт (псевдоним Коупленда) «Номенклатура в кабале убийств» (рукопись, опубликованная за свой счёт), 5
25. Scott, Deep Politics, 116
26. DiEugenio, Destiny, 175
27. Scott, Deep Politics,116 1967 IG Report
28.  Charles Higham: Howard Hughes: The Secret Life (Чарльз Хайхэм «Говард Хьюз – Тайная жизнь») New York: Putnam 1993, 207, 217-18, 221
29.  Sam Giancana and Chuck Giancana: Double Cross: The Explosive, Inside Story of Mobster Who Controlled America (Сэм Джанкана и Чак Джанкана «Двойной крест: Взрывоопасный, Внутренняя история гангстера, который контролировал Америку») (New York: Warner Books, 1992), 328
30. Moldea, The Hoffa Wars, 175

Глава 25 Закон джунглей

1. Резидент ЦРУ в Риме Билл Харви, установил тесные связи с ультраправым генералом ди Лоренцо и взорвалась в 1965 году, когда два высших офицера Корпуса карабинеров основали группу убийц для осуществления планов убийства итальянских левых. Штаб Энджелтона обвинил Харви в панике и заменил его не запятнанным в убийствах экспертом Сеймуром Расселлом, старым противником Манфреди, еще с послевоенных дней. После ссоры с Расселлом в кафетерии посольства, у Манфреди случился сердечный приступ, и он попросил Тартальино отозвать его назад в ФБН, в США.
2. Lee, Acid Dreams, 244
3. Block, Masters of Paradise, 81-107
4. Эмрих умер в Мексике при таинственных обстоятельствах 19 сентября 1969 года.
5. Richard E. Salmi: Report of Investigation, 30 November 1971 (Ричард Салми, Отчет о расследовании 30 ноября 1971 г.)
6. Richard E. Salmi, “Operation Bruit” (undated report) (Ричард Салми, «Операция Брут»)
7. Richard E. Salmi, Report of Investigation, 2 February 1970 (Ричард Салми, Отчет о расследовании 2 февраля 1970)
8. Charbonneau, The Canadian Connection (108), сообщает, что Хури и Алауи были убиты в 1965 году.
9. Hougan, Spooks, 213
10. Ibid, 213-25. Джим Маррс, автор Crossfire, сказал, что Робин Мур, автор French Connection подтвердил, что Уэйллер был членом сети Эр Франс
11.  «Ицхак» - возможно, или Ицхак Шамир, или Ицхак Рабин.
12. Brian Burroughs: Vendetta: American Express and the Smearing of Edmond Safra (Брайан Берроуз «Вендетта: American Express и подавление Эдмона Сафра») New York: Harpers Collins Publishers, 1992, 32-6, 158
13. Charbonneau, The Canadian Connection, 247
14. The Heroin Trail, 173
15. Project Pilot, Part III, 87
16. Ibid, 96
17. Lee, Acid Dreams (12) Ли сообщает, что «пилоты экс-нацисты, работавшие по контракту с ЦРУ контрабандно вывозили героин из Золотого треугольника, в конце 1940-х и начале 50-х.
18. Gay Talese, Honor Thy Father, 156, 240
19. Ibid, 266-8, 275, 493
20. Sterling, Octopus, 105-10
21. Blumenthal, Last Days, 83-5.


Глава 26 Инициативы Золотого треугольника

1. Jaubert, Dossier D, 160
2. Kruger, Heroin Coup,225 цитирует B. Rostin “A Chapter From “ The Godfather?” (Б. Ростин «Глава из «Крестного отца?») Village Voice, 21 January 1980. Как пишет Крюгер Синдона был оправдан и в 1972 году предложил 1 млн. $ распорядителю Фонда Никсона Морису Стэнсу.
3. Интервью с Эдвардом Койном и Джеймсом Ладлэмом
4. Messick, Lansky (Мессик, «Лански» ) New York: Puntam 1971, 241
5. McCoy The Politics of Heroin, 251-3
6. Smith “Brazen Empire” (Бесстыдная Империя»), 102-4
7. McCoy The Politics of Heroin, 203-4
8. Ibid, 298
9. Ibid, 249
10. Ibid, 250
11. Письмо Люсьена Конена в Харпер Роу, 10 октября 1972
12. McCoy The Politics of Heroin, 352
13. Project Pilot, Part III, 134, 495
14. McCoy The Politics of Heroin, 352
15. Ibid, 227
16. Альберт Хабиб Меморандум, 16 января 1966, 20 июля 1966, 28 июля 1966, 5 августа 1966, 2 сентября 1966, и 16 сентября 1966
17. Альберт Хабиб Меморандум, 2 сентября 1966
18. McCoy The Politics of Heroin, 211
19. Ibid, 228
20. Ibid, 227-8
21.  Второй говорил автору: «Мы никогда не занимались распространением опиума в Лаосе, но мы были там, и это была политика».
22. Robin Moore, The Country Team (New York: Crown, 1967), 114 (Робин Мур «Периферийная команда»)
23.  Ibid, 188-9
24.  Georgie-Anne Geyer, “The CIA’s Hired Killers” (ЦРУ нанимает убийц), True Magazine, February 1970
25. Moore, The Country Team, 266
26.  Michael C. Piper in Final Judgment (Washington DC: The Wolfe Press, 1995) (Мишель Пайпер в книге «Окончательное правосудие» сказал на стр. 275, что Мур «имел долгие связи с ЦРУ»
27. McCoy The Politics of Heroin, 213
28. Ibid, 253
29. Noam Chomsky, Introduction to Cathy Perkus, ed, COINTELPRO: The FBI's Secret War on Political Freedom (Ноам Хомски представляет Кэти Перкус «COINTELPRO: Тайная война ФБР против политических свобод». New York: Monad Press, 1975. 14
30. Tripodi, Crusade, 148

Глава 27 Мой единственный друг

1 Charbonneau, The Canadian Connection; автор объясняет, что Гуидо Пенози, был членом семьи Гамбино, который в 1965 году вместе с Томазо Бускетта создал Сеть «Пицца». В 1968 году Котрони в Монреале получали героин через Французскую сеть, и распространяли через Пенози. В течение нескольких лет Пенози спокойно торговал наркотиками, это факт подтверждает теорию о том, что он мог быть одним из «людей за миллион долларов», работавших на ФБР и ЦРУ.
2. В 1968 году, Бермудес передал Лоуренса детективу SIU Бобу Леуци, печально известному «Принцу города» и одному из персонажей книги под таким названием. В это время Лоуренс работал с Энди Тартальино, как специально нанятый агент для расследования коррупции сотрудников BNDD.
3. В июне 1967 года, Генри Джордано, Хэнк Манфреди и Джордж Белк получили медали за дело Ринальдо. Джордано наложил вето на представление Сельваджи к награде. Хэнк Манфреди получил итальянский Золотой Крест и рекомендательное письмо в деле Неббиа. Сельваджи и Уотерс не получили ничего.
4. В феврале 1966 года Кригер спас Винсента Пацелли от дела Эр Франс и уменьшил обвинения. Кригер также защищал Ларри Фримена, партнера Поля Хелливелла, от обвинений в торговле наркотиками, а также Джо Бонанно и Джона Готти.

Глава 28 Банда Энди.

1. Заявления включали продажу, перевозку и использование наркотиков агентами, продажу наркотиков информаторами под руководством агентов, передачу наркотиков информатором агенту, подозрения в сокрытии краденого, продаже фальшивых денег, утечке информации, подтасовке доказательств, нерегулярных выплатах информаторам, получении взяток, сохранение конфискованного оружия и использования его для своих нужд, сокрытие официальных фондов и нарушения применения права, а также крупные кражи. Примерно около десятка информаторов были убиты, также подверглась расследованию смерть нескольких агентов.
2. Mortimer Benjamin, Memorandum Report, «Заявления сделанные Вивьен Нагельберг агенту Мортимеру Бенджамину в Монреале 28 и 29 мая 1967 года», 30 января 1968 года. Вивьен и Джерсон Нагельберги были арестованы в апреле 1968 года и обвинены 18 июня 1970. Молодой помощник прокурора в прошлом конгрессмен Чарльз Рэнджел, был обвинителем по этому делу. Рэнджел приводил статью из Нью-Йорк Таймс от 15 августа 1968, сказав :«наркотический рэкет не мог бы покинуть пределы Гарлема без помощи и соучастия отдельных сотрудников Полицейского департамента Нью-Йорка».
3.  После увольнения из ФБН, Сельваджи открыл магазин деликатесов, Ленни Шрайер обосновался в IRS и приобрел лицензию на Международный дом блинов, Фрэнки Уотерс стал барменом, а позже - психологом.
4. Блас возглавлял Бюро по наркотикам полиции Нью-Йорка с 2 мая 1966 до февраля 1968. Интрери подозревался в принятии и передаче наркотиков изъятых в 1962 году по делу о Французской сети Папа. Интрери ненавидел Сельваджи и Уотерса, которых он «продал» Джону Дольче во время расследования дела Фрэнка Туминаро в 1965. Агент Секретной Службы Кармине Мотто был связан с сыном Пэта Уорда. Мотто позднее стал помощником Джона Дольче в Уайт Плейнс. Сын Сэла Виццини Сэм также поступил на работу в Секретную Службу.


Эпилог


1. Реорганизационный План № 1 подготовлен президентом и направлен на рассмотрение в Сенат и Палату Представителей Конгресса 7 февраля 1968, и получил соответствующее обеспечение постановлением в 5 разделе 9 главы Кодекса Соединенных Штатов, «Послание Президента Конгрессу».
2. Patrick P.O’Carroll, “Reorganization Plan № 1: Narcotics and Drug Abuse” University of Oklahoma, undated graduate thesis, courtesy of DEA Library («Реорганизационный план № 1: Злоупотребление наркотиками и опасными лекарствами»)
3. Ibid
4.  Интервью Джона Уорнера, коллеги Ингерсолла из Калифорнии, а позднее - его помощника в BNDD.
5. Tripodi, Crusade, 158
6. Jack D. Compton Statement (provided by former US Attorney Jamie Boyd ), 54-6 (Показания Джека Комптона (представленные прокурором Джейми Бойдом). Бойд направил показания Комптона вместе с другой информацией помощнику Генерального прокурора Бенджамину Чивилетти 31 мая 1981 года. Автор пытался получить письмо Бойда с показаниями Комптона, основываясь на Акте о свободе информации, но заместитель директора департамента информации министерства юстиции сказал, что запись отсутствует.
7. В интервью автору, Комптон сказал, что имя поставщика начиналась с буквы Z. Один из возможных кандидатов был Дженнардо Занфардино, упомянутый в Project Pilot, Part III (78), как покупатель наркотиков вместе с братьями Малициа у Армана Каросиа в Нью-Йорке, который до декабря 1965 кооперировался с Фрэнком Диогуардиа.
8. Подробно рассказывая о том, что он сообщил информатору, Дэвид Уайзер поведал, что Боб Уильямс находился в Ла Гуардиа, чтобы прикрыть Фрэнки Уотерса, с которым они столкнулись в мужском туалете аэропорта. Опираясь на источник Уайзера, после туалетной стрелки Уотерс встретился с братьями Малициа на судне в проливе Лонг-Айленд-Саунд, обсуждая с ними в числе прочего, как им убить Макдоннелла. Уотерс защитил Макдоннелла, чем спас ему жизнь. Сам Уотерс опровергает эти заявления, утверждая, что не встречался с братьями Малициа никогда.



СПИСОК ИМЕН



107-ой улицы, банда


ААЮ см. Ассоциация американских юристов (АВА American Bar Association (ABA)) Американская Ассоциация врачей
Абрахам, Джордж
Абрамсон, Гарольд
Абрамсон, Милтон
Акампора, Тулиус «Тулли»
Аккарди, Сэм
Аккардо, Тони
Ачесон, Дэвид
Ачесон, Дин
Акри, Вернон «Железный Майк»
Адамс, Стю
Адамс, Уолтер
Адонис, Джо (Джузеппе Дото)
 Кубинский саммит
 Депортация
 Хилл, как бывшая любовница,
 Заключение
 Слушания Кефовера
 Сельваджи
 Дело о заговоре Сигела
Агатанджелу, Эндрю
Агентство Международного Развития
Офис общественной безопасности (OPS)
Агуэци, Альберт
Агуэци, Вито
Айкенс, Леон
Эйр Америка
Эр Франс
Аиса, Хосе Гарсиа
Алауи, Мунир
Альбано, Винни
Альбертини, Доминик
Олдерсон, Лоренс М.
Алеман, Елена Сантиеро
Алеман, Хосе
Алеман, Мигель
Алфьери, Пол А.
Альфонсо, Освальдо
Аллен, О. К.
Альмазан Диас, Марко Аурелио
Альмеада, Луис
Ало, Винсент
Альфа 66, Организация
АМА см. Американская медицинская Ассоциация
Аман, Эл
Амандола, Тони
Амато, Джозеф
 Французская сеть
 Группа 4
 Международная Группа
 Найт
 Отряд Мафии
 Показания Стерна против Дьюи
Амазонская Компания лекарственных растений (ANDCO)
Эмброуз, Майлз Дж.
Ассоциация американских юристов (ААЮ, American Bar Association АВА)
Американская Медицинская Ассоциация (АМА)
Амосс, Улиус
Анастасиа, Альберт
ANDCO см. Амазонская Компания лекарственных растений
Андерсон, Эд,
Андерсон, Флоренс
Андерсон, Джек
Эндрюс, Томми
Энджелет, Уилли
Анджельвен, Жак
Энджелс, Эмил
Энджелтон, Джемс Дж
 Артиме
 Брод
 Прослушивание официальных лиц
 Дело Кастеллани
 Программа «Хаос»
 Куба
 Де Восйоли
 Французская Сеть
 Харви
 Израильская сеть
 Итальянские военные
 Убийство Кеннеди
 Теория КГБ
 Лавстоун
 Ладлэм
 Расследования Маккарти
 Мэри Мейер
 Военная контрразведка
 Программа MKULTRA
 МОССАД
 Операция «Bloodstone»
 Розенбаум, взаимоотношения
 Отряд специальных операций
 Вьетнам

Ансальди, Мариус
Энслинджер, Гарри Дж.
Приобретение опиума
Вторая Мировая война
АМА\АВА доклад
Эмброуз
Назначение в ФБН
Дело Асафа-и-Бала
Попытки убийства Кассема
Атти
Брански
Изменение наркомании
Чэппелл
Китайские националисты
 и ЦРУ
«Заговор»
коррупция внутри ФБН
Куба
Служба таможенных конвоев
Детройт
Дьюи конфликт
Двойные стандарты
Внутренний круг ФБН
Роль ФБН за границей
Ошибка руководства
Гафни
Джордано
Гондурасское дело «наркотики за оружие»
Гувер, соперничество
Кефовер Комитет
Найт
Гоминдановские операции
 и Лючиано
Маккарти
И Мафия
Книга Мафии
Маршалл
Ближний Восток
Программа контроля над разумом
инцидент с О’Кифом
 Багси Сигел
Зарубежный мандат
Послевоенная разведка-Мафия
Сотрудничество
Пропаганда против Китая
Воспроизведение мифов
Публичные компании
QJ/WIN
Расовые отношения
Доверие промышленных кругов
Отставка
Конфликт с Шарффом
Единая Конвенция
Спир, расследования
Наследование
Тартальино
Тони Айодин, инцидент
Лекарство правды
Турция
Виццини
Уодден, заявление
 и Уайт
Антонелли, Майк
Антонини, Луиджи
Апалачин, саммит
«Апокалипсис сегодня» (Apocalypse Now! фильм)
Араман, Энтони
Аранци, братья
Аркача Смит, Серджио
Ариас, Фернандо Лопес
Ариас, Мануэль
Артизти, Хуан Карлос
Армон, Жозеф
Арпайо, Джозеф «Джо Пять Баксов»
Артиме, Мануэль
Артисс, Роберт В,
Асаф-и-Бала, Хорхе
Ассоциация бывших федеральных агентов по наркотикам
Аткинсон, Лесли,
Аттиа, Джо (Джозеф Брахим)
Атти, Джеймс
 дело Асафа-и-Бала
 Избитый Тума
 Болезнь
 Латинская Америка
 МОССАД
 Сирийские организации
 Телло
Аурелио, Томас А.
д’Отремон, Сисели
Айгюн, Камаль
Азизи, Эдмон


Бакула, Карлос Фернандес
Бадаламенти, семья
Бадаламенти, Гаэтано
Бадаламенти, Джузеппе
Бадаламенти, Вито
Бадави, Махмуд
Бейоль, Эдмон
Бейкер, Боби
Балестрере, Джеймс
Баллар, Жене
Банистер, Гай
Bank Leumi
Banque de Credit International (BCI) – Международный кредитный банк
Бао Дай, император
Барбара, Джозеф
Барбацца, Антуан
Барберо, Хосе
Барбье, Роже
Барезе, Эрнесто
Беркли, Албен
Барнс, Трейси
Барнье, Феликс
Баруди, Эдуардо
Барр, Джозеф
Бартлс, Джон
Бартимо, Фрэнк А.
Базиле, Джо
Басс, Элизабет
Бейтсон, Грегори
Батиста, Фульхенсио
Битва короля Александра
Байон, Жорж
BCI см. Banque de Credit International
BDAC см Bureau of Drag Abuse Control (Бюро по контролю над сильнодействующими лекарствами)
Бек, Дэвид
Бек, Джой (Джозеф Ди Палермо)
беккер, Эдвард
Бич, Уильям
Берман, Натан
Бейдас, Юсефф
Белк, Джордж М.
 Атти
 BNDD
 Кастеллани дело
 ЦРУ
 Дейл
 Дольче увольнение
 Гафни
 MKULTRA, конспиративная квартира
 Нагельберг
 Осциллографов дело
 Пурпурная Банда
 Шрайер
 Сельваджи
 Тартальино расследования
 Белл, Джо
 Беллино, Кармине
 Бен-Барка, Мехди
 Бенденелли, Джозеф
 Бендер, Тони (Энтони Стролло)
 Бенджамин, Мортимер Л.
 Нагельберги
 Неббиа, дело
 Осциллографов дело
 Тартальино расследования,
 Беннетт, Джеймс В.
 Беннетт, Ли
 Бердинг, Эндрю
 Берриган, Даррелл
 Байес, Патрик
 Котрони, дело
 Его смерть
 Информаторы Шрайера
 Ревнители Библии
 Биддер, Ирмгард
 Биггинс, Джеймс
 Бильбо, Теодор Г.
 Билль о правах
 Билльнитцер, детектив
 Бинаджио, Чарльз
 Бинг Кинг Тьонг
 Биондо, Джозеф
 Бёрд, Уиллис
 Бишопп, Фрэнк
 Бисселл, Ричард
 Бистони, Ансан
 Биттман, Уильям
 Бивенс, мистер
 Блэк, Фрэнки см. Уотерс, Фрэнсис Е.
 Черные пантеры
 Блэйр, Микки (Энтони Кастилья )
 Бланшар, Уильям С.
 Блэнд, Джим
 Блауфарб, Дуглас
 Блемон, Робер
 Блок, Алан
 Блюм, Леон
Блюменталь, Альфред С.
Блус, Айра
Bureau of Drag Abuse Control (Бюро по контролю над сильнодействующими лекарствами) см. BDAC
Боччиа, Фердинанд
Боггс, Хейл 87,
Бонанно, Билли
Бонанно, семья
Бонанно, Джозеф
 Банановые войны
 Защита ЦРУ
 Альянс Лючиано
 Убийство Мальокко
 Манфреди, поиски для
 Палермо, саммит
 Валачи
Бонсиньор, Луи
Борелли, Фрэнк
Бушар, Конрад
Бушезиш, Жорж
Букон, Марсель
Бурбонэ, Чарльз
Буске, Жан
Буйукас, Маринос
Брэдли, Бен
Брэйди, Джек
Брэхим, Джозеф (Джо Аттиа)
Брански, Джозеф
Бреннан, Эрл
Брод, Марио
Бромли, Уэйн
«Сказка Бронкса» (“A Bronx Tale”, фильм)
Братство Вечной Любви
Брауэтт, Джон
Браун, Ирвинг
Браун, Мюррей А.
Брюс, Дэвид К.
Брюшон, Рене
Буккола, Филипп
Бучалтер, Луи «Лепке»
Буллитт, Уильям С.
Bureau of Drag Abuse Control (Бюро по контролю над злоупотреблением Сильнодействующими препаратами)
 Переход агентов ФБН
 Объединение с ФБН в BNDD
Bureau of Narcotic and Dangerous Drugs (BNDD) Бюро по наркотикам и сильнодействующим лекарствам
Берк, Терри
Бирма
Берроуз, Уильям С.
Бускетта, Томаззо
Бюзе, Рене
Буш, Джордж Х. В.

Кэхилл, Джозеф
Каламарис, Ник
Калифано, Джозеф
Каллас, Фрэнк
Кэллахан, Ричард А.
Кэлмет, Джордж
Кэмпбелл, Джудит
Кэмпбелл, Родни
Канеба, братья
Кангес, Тока
Каньяно, Джон
Кантеллопс, Нельсон
Канту, Рэй
Капоне, Аль
Капуто, Руди
Карамусса, Карл
Карбоне, Поль (Поль Вентура)
Карбонелле, Энрике
Кэри, Эдвард
Каргилл, Мейсон
Кариас Андино, Тибурсино
Карличчи, Луис
Карминати, Энтони
Каролла, Сильвестро «Сэм»
 Бадаламенти, связь
 Беверли Клуб
 Марчелло, связи
Каро, Мишель
Карпинетти, Маттео
Каррер, Марсель
Картер, Маршалл
Карузо, Фрэнк
Кейси, Чарльз
Кейси, Дэниел П.
Казино дюЛибан
Касориа, Арман
Касталди, Тони
Кастеллани, Морис
 ЦРУ
 Les Trois Canards gang (Банда трёх уток)
Кастилья, Энтони (Микки Блэйт)
Кастро, Фидель
 Антикастровские кубинцы и ЦРУ
 Попытки ЦРУ убийства Кастро
 Двойной агент
 Убийство Кеннеди
Каталано, Сальваторе «Сака»
Каталанотто, Джо
Катаниа, Пино
Катена, Жерардо
Ко, Мариус
Колфилд, Джек
Чеччини, Ачиле
Челлини, Эдди
Центральное разведывательное управление (ЦРУ)
 118А стратегическая разведывательная сеть
 ANDCO
 Антикастровские кубинцы и ЦРУ
 Антикоммунизм
 Антирабочая активность
 Апалачин, саммит,
 Политические убийства
 Попытки убийства Кастро
 Бобби Кеннеди
 Бонанно
 Джон Кеннеди
 Мальком Х
 MKULTRA, программа
 Мотивационная ознакомительная программа
 "Феникс"
 QJ/WIN, агент
 ZR/RIFLE, программа политических убийств
BDAC
Бейрут
Бен Барка дело
 BNDD, Бюро по наркотикам и сильнодействующим лекарствам, отдел научных исследований и образования
 Боливия
Бонанно
Браун, расследования
Бускетта
Кастеллани дело
Хаос, программа
Китай
Гоминдан, операции по транспортировке наркотиков
 ОСС, Специальные разведывательные операции
И Тайвань
Христианские демократы
«ЦРУ Авеню»
кокаиновые операции
корсиканские наркоторговцы во Вьетнаме
контрразведывательное подразделение
Куба
Антикастровские кубинцы
Попытки убийства Кастро
Кьюсак
Наркотический отдел таможенных служб, сотрудничество 415
Дейл
Де Лоренцо
Двойной агент
Наркоторговые операции
 Кокаин
Дальний Восток
Международный наркоторговый заговор
Гоминдан, операции
Майами
Вьетнам
 Корсиканцы
 Снабжение вьетнамцев опиумом
Данаген
Конец ФБН
ФБН\ BDAC объединение
Франция
Французский Индокитай
Джордано
Херлэндс, расследования
Гувер
Проникновение в BNDD
Проникновение в ФБН
Интерпол
Инвестиционная зарубежная служба
Иран
Поддержка партии БААС в Ираке
Италия
Кеннеди убийство
Хури
Найт
Гоминдана операции
Лански
Лэпхэм
Латинская Америка
 Лонга Комитет
ЛСД
Лючиано, смерть
Маккарти, атаки
Манфреди
Мертц
Мексика
Майами
Ближний Восток
Контроля над разумом, использование наркотиков, программа
MKULTRA программа
 Политические убийства
 Попытки против Касема
 Попытки против Кастро
 Освальд
 Кубинцы
 Игорного отдела, скандалы
 Хабиб
 Конспиративные квартиры
 Сексуального шантажа схемы
 Сирагуса
 Подстанции
 Уильямс
Пера
"Феникс", программа
Покровительство распространителям наркотиков
Альянс с лидерами Мафии
QJ/WIN, агент
 Подтасовка ливанских выборов
Ротман: переправка оружия
Сексуального шантажа схемы
ЦРУ
 Отношения с Сирагусой 3
 Юго-Восточной Азии сеть
 Спир
 Тайвань
 Тардити
 Тартальино внутреннее расследование
 Турция
 Вьетнам
 118А стратегическая разведывательная сеть
 корсиканские контрабандисты наркотиков
 ЛСД – испытаний программа
 "Феникс", программа
 Снабжение вьетнамцев опиумом
 Поддержка репрессивных сил безопасности
 Вьетнамская война
 Виццини
 Уайт взаимоотношения
 ZR/RIFLE, программа политических убийств
Чезари, Джо
Чэмберс, Уиттакер
Шаминадас, Клод
Шамун, Камиль
Шампассак, Бон Оум
Чэндлер, Дуг
Чан Суньчан
Шанжо, Жак Л.
«Хаос», программа
Чэппелл, Говард В.
 Белк
 ФБН: фракции
 Гафни
 Лос-Анджелес
 Мария
 Мексика
 Отставка
 Спир
 Европейская активность Уайта
 Уильямс
 Зирилли
Шарпентье, Арман
Кастанье, Поль
Шове, Хорхе Морено
Чаварри, Рафаэль
Чавес, Рикардо
Чехаб, Эмир Фауд
Шено, Клэр
Шерами, Роуз
Чеслер, Луис
Чан Кайши
Шаппе, Франсуа
 Китай
 118А стратегическая разведывательная сеть
 Энслинджера, пропаганда против
 ЦРУ и Гоминдана, операции
 Холодная война
 Коммунистический наркотический круг
 Эзра, братья
 Фабрикация улик
 Катценберга круг
 Националисты
 Опиумная торговля
 Ротштейн
 Китайско-американского сотрудничества организация
 Тайвань
 Вьетнам
Китайское Лобби
Крайст, Дэвид
Христианские демократы
Кристманн, Симона
Кристофер, Уоррен
Чанг, Маргарет
Чан Винфон
ЦРУ - Центральное разведывательное Управление
CIC см. контрразведывательный корпус
CID см. подразделение по расследованию преступлений
Сил, Хусейн
Сирилло, Льюис
Чивелло, Джо
 Бобби Кеннеди
 Даллас
Кларк, Джон Е
Кларк, Рамси
Кларк,Томас С.
Кларк, Картер, В
Клэрридж Дуэйн
Клэй, Люциус Д
Клабб, Оливер Е
Кодекс молчания
Коэн, Микки
Кон, Рой
Контрабандные деньги (Шарфф)
COINTELPRO
Колби, Джерард
Холодная война
Коулман, Фрэнсис «Фиг»
Коломбо, Джозеф
Комитет пяти миллионов
Комитет ста
Комитет одного миллиона
Коммунизм
 Антикоммунистическая пропаганда
 Под Энслинджером
 Браун
 Китай
 ЦРУ, война против
 Операция ФБР «Hoodwink» («Обман»)
 ФБН, антикоммунистический фокус
 Гармиш, круг наркодельцов
 Италия
 Лаос
 Лавстоун
 Лючиано, заговор, заявление
 Маккарти, эра
 Доклады связывающие либералов с коммунистами
 Ротштейн
 Юго-Восточная Азия
Комптон, Джек
Кондер, Герман
Конен, Люсьен
Конгресс
 Энслинджер
 Законы о сохранении тайны
 Придерживаться твердой линии
 Изоляционизм
Коннели, Джон
Консоли, Энтони
Консоло, Майкл
Континентал Эйр
Кук, Кларенс
Кук, Фред
Кук, Чарльз
Кун, Нельсон «Билл»
Коуплэнд, Дэвид
Коппола, Фрэнк
 Арест
 Бадаламенти связь
 Грекос
 Хоффа, взаимоотношения
 Марчелло, связь
Коппола, Майкл
Коралло, Энтони «Тони Дакс»
Кордолиани, Антуан
Корнетта, Фрэнк
Корнфилд, Бернард
Корсиканцы
 Агент Браун
 ЦРУ, убийцы
 Куба
 Де Голль
 Грациани
 Гоминдана, операции
 Латинская Америка
 Ближний Восток
 Монте-Карло, инцидент
 SDECE
 Вьетнамские операции и ЦРУ
Корсиканцы (см. также) Франциски, Мафия; Мондолони
Косья, Жильбер
Коста, Дэйв
Костелло, Эмметт
Костелло, Фрэнк
 Аурелио, взаимоотношения
 Беверли-Клаб
 Куба
 ФБН пропаганда против
 Гувер взаимоотношения
 Заключение
 Кефовера, слушания
 О`Двайер
 Политическая защита
 Розена, дело об убийстве
 Сигел, дело о заговоре
Котрони, Джузеппе «Пепе»
 Бушар
 Бускетта
 Розала, дело
 Сельваджи
Кудер, Робер
Куэргу, Сюзанн
контрразведывательный корпус см. CIC
«Переферийная команда» (Мур)
Корси, Джон
Судебный отдел
 Кьюсак
 Энрайт
 Фицджеральд
 Второе посольское дело
 Сельваджи
 Тартальино
Коуцци, Марио
Койн, Эдвард
Крейг, Уильям Дж
Подразделение по расследованию преступлений (CID)
 европейская наркоторговля
 Кеннеди, убийство
 Тартальино, отношения
Крос, Жан
Кросвелл, Эдгар
Круз Бонет, Фульхенсио
Куба
 Аресты
 Батиста
 BNDD, системный подход
 ЦРУ, операции
 Корсиканцы
 Данаген
 Эль Марокко, клуб
 Жильо
 Лючиано, саммит преступников
 Лючиано, арест
 Ракетный кризис
 Осциллографов, дело
 США, антикоммунистическая пропаганда
 См также Кастро
Кубела Секадес, Рональдо
Камингс, Брюс
Каннингхэм, Джордж В.
 Беркли
 Чэппелла назначение
 Смерть от
 Как заместитель Энслинджера
 Расширение власти ФБН
 Для контроля над разумом, использование наркотиков
Кьюсак, Джон «Джек» Т.
 Бен Барка, дело
 Кастеллани
 ЦРУ программа убийств
 Чивелло
 Судебный отдел
 Эванс
 Франция
 Связь между семьями Мафии
 Манфреди
 Мондолони
 Пол
 Рим, место
 Тартальино
 Турция
 Виццини
Таможенная служба
 BDAC альянс
 Конвои
 Куба
 ФБН, конфликт с
 Джордано, конфликт с
 Мексика
 Тартальино, расследования
 Техас, аресты
 Уильямс


Д’Агостинио, Антуан
Далгаркиран, Сев
Далитц, Моррис «Мо»
Дэниела, Акт
Дэниел, Прайс
Дэниелс, Джим (Снокхаус)
Даргаи, Давиад
Дасти, Франк
Дэвид, Кристиан
Дэвид, Джин «Лэджет»
Дэвис, Джордж
Дэвис, Парк
Дэвис, Тру
Дэвис, Уильям В.
Дейл, Деннис
Де Голль, Шарль
 Убийства, попытки
 Бен Барка, дело
 Корсиканцы
 ОАС, оппозиция
 Вьетнам
Де Лоренцо, Джованни
Де Ниро, Роберт
Де Восйоли, Филлип
DEA cм. Управление по борьбе с наркотиками
Дин, Том
Де Бек, Лилли
Декер, Билл
Дефо, Роберт Дж
Дефферре, Гастон
Дель Грацио, Огюст
ДеЛаграв, Долор
Делани, Роберт
Де Леон, Энтони
Де Лука, Джозеф
Де Лука, Патти
Де Мартино, Бенни
Де Мартино, Рэй
Демер, Джон
Демократическая партия
 См. также Таммани-Холл
Де Мотт, Бенджамин
Десклер, Рено
Де Симоне, Франк
Дезис, Сэм
Девенко
Девералл, Ричард Л.Дж.
Дьюи, Томас Э.
Ди Грегорио, Гаспар
Ди Баджио, Карл
Дик, Фред Т.
 BNDD
 Данаген
 Ламантиа
 Рим
 Как глава округа в Сан-Франциско
 Спира, расследование
 Тартальино
 Вьетнам
 Уилсон
Дики, Орандж
Дикштейн, Сэмюэль
Диллон, С. Дуглас
Ди Лусия, Фрэнсис
Ди Марцо, Ник
Дино, Джозеф
Диогуардиа, Фрэнк
Диогуардиа, Джон
Дион, Альберт
Ди Палермо, Джозеф (Джой Бек)
Ди Паскуа, Энтони
Дирксен, Эверетт
Дитман, Кейт
Додд, Томас Дж
Додиг, Катина
Додиг, Айвен
Дольче, Фрэнк
 Арест и осуждение
 Тартальино расследование
Дольче, Джон М
 Белк
 Игорный отдел
 Гонсалес
 Отставка
 Шрайер, соперничество
 Сельваджи
 Спир, расследования
Долл, Артур
Дондола, Карло
Донован, Уильям Дж
 Китай
 Внешняя политика
 Кефовер, комитет
 Лючиано
 Деньги для фашистских отрядов
 ОСС
 Тайвань
 Таиланд
 World Commerce Corporation (Корпорация мировой торговли)
Дормой, Макс
Дуглас, Фред
Дуглас, Пол
Дуэре, Луи
Дауэр, Эдвард «Расс»
Дойл, Джимми
Драгна, Джек
Драгна, Том
Дрисколл, Боб
Управление по борьбе с наркотиками (DEA)
Друри, Уильям
Ду Юшен
Дубински, Дэвид
Даген, Томас М (Молодой Том, Том Огг)
Даген, Томас Дж. «Старый Том»
Даллес, Аллен В.
 Программа политических убийств
 Китай
 Стрельба в Кеннеди
 QJ/WIN
Данаген, Ричард Дж. «Рик»
Дарем, Норис «Нори»
Дарем, «Натти Нэйт»
Даркин, Уильям Дж.
 BNDD
 Лима
 Мексика
 Спир, следствие
Дайэр, Чарльз Б.
 Гармиш, круг наркоторговцев
 Мертц
 Шарфф, конфликт


Эрман, Джон С.Дж
Истленд, Джеймс О.
Эболи, Томас
Эдвардс, Шеффилд
Иген, Эдди
Египет
Эрлих, Лу
Эйффлер, Карл
Эйзенхауэр, Дуайт
Эйслер, Уильям
Эль Кубиче (Феликс Мартинес)
Элиопулос,Эли
 Дель Грацио
 Греция
 Лион, партнерство
 Полакивитц
Элиопулос, Джордж
Эллис, Дэвид
Эллис, Росс Б.
Эллсберг, Дэниел
Элвер, Хэлвит
Эмирих, Джордж
Оперативный отдел
Энгл, Байрон
Энрайт, Джон xi,
 BNDD
 Судебный отдел
 Дефо
 Дик
 Эванс
 Маршалла, дело о взятках
Эриксон, Фрэнк
Эскобар, Хуана Карлотта Мария Флорес
Эль Этир, Юсефф
Европа
 Юрисдикция таможенной службы
 ФБН
 см. также Французская сеть; Италия
Эванс, Джон Дж
Юинг, Оскар
Эзра, Исаак
Эзра, Иуда

Фейсал, король Ирака
Фаланга, Тони
Фарина, Энтони
Фаррако, Джордж
Фаррелл, Фрэнк
Фашисты
Фассулис, Сатирис
ФБР см. Федеральное Бюро Расследований
ФБН см. Федеральное Бюро по наркотикам
Федеральное Бюро Расследований (ФБР)
 Эмброуз
 Апалачин, аресты
 BNDD 460-1
 и Бобби Кеннеди 253,254,256
 Контрразведывательная программа COINTELPRO
 Судебный отдел
 Конец ФБН
 Нелегальная запись разговоров
 Кадлуба, дело
 Кефовер, Комитет
 Кеннеди, убийство
 Лючиано, арест
 Малькольм Х, убийство
 Мексика
 Операция «Hoodwink»
 Отказ от участия в работе Интерпола
 Ротман
 Руби
 Сельваджи
 Терри
 Валачи
 См также Гувер Эдгар Джон
Федеральное Бюро по наркотикам (ФБН)
 Эмброуз
 Энслинджер
 Антикоммунистическая пропаганда
 Бейкера, инцидент
 BDAC, конфликт
 Бен Барка, дело
 Бобби Кеннеди
 Бомбы
 Обвинения во взятках против Дьюи
 Бускетта
 Кастеллани дело
 Изменение наркомании
 Китай
 и ЦРУ
 118А стратегическая разведывательная сеть
 Политические убийства
 Внедрение в
 Информация от
 Гоминдан, операции
 За рубежом, распространение наркотиков
 Юго-Восточная Азия, операции
Коммунизм-Мафия заговор
Соперничество и конфликт внутри
коррупция внутри
судебный отдел
порождение преступления
Куба
Таможенной службой конфликт
Дэниела Акт
 Упадок
Дольче отставка
Шпионаж
Истэблишмент
Первое посольское дело
Французская сеть
Фрайес
Гафни
Игорный отдел
Джордано
Хельбрант
Гонконг
Хьюстон перемещение офиса
Израильские агенты
Офис в Стамбуле
В Италии
Лански
Кефовер, Слушания
Кеннеди, убийство
Найт
LAPD, конфликт
Латинская Америка
 и закон
ЛСД, дела о
Лючиано, проект
Лючиано, арест и смерть
и Мафия
 Отдел Мафии (итальянский)
Марсель
 Объединение с BDA в BNDD
Мексиканская сеть
Ближний восток
MKULTRA, программа
Убийства информаторов
Новый мировой наркотический порядок
Нью-Йорк, офис
Париж, офис
Пера
Публичные компании
Второе посольское дело
Сельваджи
Сирагуса
Преемник Энслинджера
Тартальино. внутренние расследования
Тони Айодин, инцидент
Лекарство правды
Турция
Валачи
Ватикан, папка
Вьетнам
Зикарелли
Фейнберг, Сол,
Фельдман, Айра «Айк»
 Схемы шантажа
 Хабиб
 MKULTRA, конспиративные квартиры
 Защита от
 Роселли
Фредман, Сильвейн
Фернандес, Джо
Ферри Писани, Пьер
Фессенден, Стерлинг
Фидлер, Гарольд
Финч, Билл
Финлэйтор, Джон
Фиори, Этьен
Фиорито, Карло
Фичетти, Чарли
Фиш, Гамильтон С.
Фицджеральд, Бенджамин
Фицджеральд, Десмонд
Фицджеральд, Ф. Скотт
Пять семейств
Фламио, Роки
Фламио, Тони
Флайшманн, Лэри
Флюс, А. Гилмор
Флур, Артур Дж.
 Как помощник Белка
 ЦРУ
 Фаррако
 Второе посольское дело
 Сельваджи
 Тартальино, внутренние расследования
Флинн, Эррол
Флинн, Джеймс
Фокор, Жак
Фолльмер, Клод
Фондукян, Константин
Форд, Чарльз
Форд Мотор Компани
Внешней политики Ассоциация
Форрестол, Джон
Фортье, Жозеф
Сорок воров
Фурко, Николя
Фаулер, Генри
Фокс, Джильберт
Фокс, Пэт
Франция, см. Французская сеть
Франчини, месье
Франциски, Бонавентуре «Рок»
Франциски, семья
Франциски, Жан
Франциски, Марсель
 Бейрут, операции
 «Казино дю Либан»
 Мондолони
 Неббиа, дело
 Возвращение в Марсель
 Сангвинетти, покровительство
 Треугольник Смерти
 Зурита
Франко, Эбар
Фраска, Дом
Фредерико, Франк
Фриман, Джон
Французская Сеть
 Бен Барка, дело
 BNDD представление системы
 Канадский аспект
 Кастеллани дело
 Судебный отдел
 Таможенной службы отдел по наркотикам
 Дольче увольнение
 Гафни
 Джордано, администрация
 Гонсалес
 Грациани
 Кеннеди, убийство
 Найт
 Лански/Лючиано
 Лион
 Маллок, братья
 Мария
 Марсель
 Мексика
 Денег, путь
 Неббиа, дело
 Новое лицо
 Пенози
 Пол
 Project Pilot III
 Торнелло
 Турция
 Вьетнам
 Уотерс
 См. также Service de Documentations Exterieure et de Contre-Espionage
«Французская Сеть» (Мур)
Фрей, Роже
Фрайес Ральф
Фрост, Джон «Джек»
Фрюже, Франси
Фука, Папа Джо
Фука, Тони
Фуллер, Патрик В.
Фуллер, Стюарт Дж
Фурци, Фрэнк
Фьюри, Роберт Дж

Гафни, Джордж Х.
 Достижения
 Апалачин, аресты
 Подъем на
 Бейкер, инцидент
 Белк
 Биллнитцер
 Бобби Кеннеди
 Кастеллани
 ЦРУ
 Коррупция внутри ФБН
 Кудер, арест
 Судебный отдел
 Дик
 Дольче, отставка
 Оперативного помощника должность
 Фельдман, утечка информации
 Французская сеть
 Игорный отдел
 Дженовезе
 Джордано, давление
 Как лидер группы 3
 Ингерсолл
 Кеннеди, убийство
 Лански
 Латинская Америка
 Программа выкорчевывания марихуаны
 MKULTRA, конспиративные квартиры
 Нью-Йорк, должность
 О`Кифи, инцидент
 Орландино, дело
 Политическое поражение
 Портале
 На Комиссии Преттимена
 Реорганизационный план
 Ринальдо, арест
 Розала, дело
 Руби
 Шрайера, информатор
 Второе посольское дело
 Сельваджи
 Сирагуса
 Спир
 Тартальино, расследования
 Валачи
 Виццини
 Уотерс
 Зурло
Гальяно, Джозеф
Галанте, Кармине
 Апалачин, саммит
 Арест
 Разрыв с Джильо
 Катрони, дело
Гальгано, Майкл
Галибер, Морис
Галлахер, Корнелиус Е.
Галлахер, Джон
Галло, Джой
Галло, Ларри
Гамбино, Карло
 Апалачин саммит
 Встреча в ресторане «Ла Стелла»
 Дело Пицца сети
Гамбино, семья
Гамбино, Пол
Гарсиа, Руди
Гарфилд, Фредерик «Фред»
Гарофало, Альберт
Гарофало, Фрэнк
Гаррисон, Джим
Гэррити, Том
Годетт, Боб
Гельб, Сол
Гемаель, семья
Дженовезе, Вито
 Измена Анастасиа
 Апалачин, саммит
 Арест
 Сфабрикованное дело
 Кубинский саммит
 Пять семей
 Обвинение
 Лючиано, проект
 Правило «Никаких наркотиков»
 Освобождение из тюрьмы
 Показания Роуэна
 Сельваджи
 Синдона
 Сирагуса, расследование
 Расправа над Треска
 Испытание
 Валачи
 Молодые сицилийцы
Джентиле, Никола «Ник»
Джентри, Эрнст М.
 BNDD
 Конфликт с Чэппеллом
 Даллас
 Конфликт с Эллисом
Жорж, Абу (Ханнах Язбек)
Герехт, Шайя
Германия
Гестапо
Гейер, Джорджи-Энн
Газер, Салех
Жерарди, Блез
Гхориаб, Амир
Джакобетти, Жан-Батист
Джанкана, Сэм
 Убийство
 Наркотические операции ЦРУ
 Заключение
 MKULTRA
Джаруссо, Кларенс
Джильо, Сэл
Джильберт, Дэн
Джильберт, Лютер Ф.
Джинн, Элис Ли
Джордано, Генри Л.
 Атти
 BDAC
 Белк
 Биллнитцер
 BNDD
 Дело против Зирилли
 Конфликт с Таможней
 Дейл
 Дик, взаимоотношения
 Дольче, отставка
 Миссия ФБН
 Отношения с Гафни
 Дело Хоббса
 Латинская Америка
 Комитет Лонга
 Арест и смерть Лючиано
 Мексика
 MKULTRA, конспиративные квартиры
 Пицини
 Политическая защита
 Второе посольское дело
 Конфликт со Спиром
 Наследник Энслинджера
 Расследование Тартальино
 Перевод Томпсона
 Понижение в ранге Виццини
Джорджио, Стивен Ф. «Стив»
Джовино, Сэл
Джиротти, Вера
Джулиани, Артур
Джулиани, Руди
Джулиано, Сальваторе
«Крестный отец», фильм
Го, Роберт
Годе, Джек Л.
 Арест и осуждение
 Игорный отдел
 Расследование Тартальино
Голицын, Анатолий
Гомес Агилера, Луис
Гонсалес, Анхель Луис
Гудфеллоу, М. Престон
Гордон, Эйб
Гордон, Вакси (Ирвинг Вексклер)
Гош, Мартин
Готтлиб, Сидни
 Попытка убийства Кассема
 Комитет Лонга
 Конспиративные квартиры
Грейпс, Тони см. Маньясина Энтони
Грау Сан Мартин, Рамон
Грейвс, Гарольд
Грей, Честер
Грей, Гордон
Грациани, Габриэль
Великобритания
 Гонконг
 Опиумная торговля
 Секретная служба
Великая Депрессия
Семья Греко
Греко, Леонард
Греко, Сальваторе
Греция
«Зеленые береты» (Мур)
Грин, Стив
Зеленый чемодан в деле Алькамо
Грин, Джек
Гринфилд, Ирвин
 Атти
 BNDD
 Расследования о коррупции
 Офис в Нью-Йорке
 Дело Орсини
 Уход по болезни
Гринли, Ричард
Гриффель, Ингеборд
Гриффен, Джек
Григгс, Джон
Грофф, Бенджамин «Бенни»
Гросби, Джек
Гросс, Херш
Гросс, Пол
Гроссо, Сонни
Французская группа
 Бускетта
 Латинская Америка
Гроувс, Уоллес
Гуэрини, Антуан
Гуэрини, Меме
Гевара, Эрнесто «Че»
Гийар, Шарль
Гийен Велес, Хосе Мария
Гиппоне, Роберт «Толстяк Сони»
Гурфейн, Мюррей Дж.
Гюрсель, Кемел
Гузман, Джозеф


Хабиб, Альберт
Хэффенден, Чарльз
Гаагская Опиумная конвенция
Холл, Пол
Хэйлли, Рудольф
Хэлпин, Джрдж
Гамильтон, Джеймс
Хэнкс, Мелвин
Хэнли, Джон
Хэнрэтти, Эд
Харди, Ламар
Харни, Малахи Л.
 Восхищение Гафни
 Чэппелл
 Фракции ФБН
 Интерпол
 IRS разведка
 Позиция Казначейства
 Программа «Лекарство Правды»
Акт Харрисона о наркотиках
Харрук, Антуан
Харт, Джон
Хартрич, Эд
Харви, Уильям
 Корсиканские убийцы
 Кубинцы
 Кеннеди, убийство
 Информация Манфреди
 QJ/WIN
Гашиш
Хасан II, король Марокко
Хауптманн, Ричард
Хейс, Крофтон Дж
Херд, Джеральд
Херст, Уильям Рэндольф
Хит, Дональд
Хэджес, Чарльз
Хайнеке, Отто
Хайсих, Теодор
Хельбрант, Морис
Хелливелл, Пол
Хелмс, Ричард
Хендрикс, Джеймс
Хенг, Ху Тим
Хенрипьерр, Джордж
Херлендс, Уильям Б
Хермо, Джо
Херран Олозага, Рафаель
Херран Олозага, Томас
Херрера, Ренито
Херш, Сеймур
Хидер, Хуссейн
Хилл, Вирджиния
Хилленкоеттер, Роско
Хип Синг Тьонг
Хичкок, Уильям М.
Хо Ши Мин
Тропа Хо Ши Мина
Хоббс, Стенли С.
Хоффа, Джеймс Р.
 Бобби Кеннеди
 Исчезновение
 Убийство Кеннеди
Хоган, Фрэнк С.
Голландия
Холлидей, Билли
Холмс, Шорти
Хом, Саймон
Гондурасское дело «наркотики за оружие»
Гонконг
Гувер, Герберт С.
Гувер, (Джон) Эдгар
 Схема шантажа
 И Бобби Кеннеди
 Коррупция
 Джанкана
 Интерпол
 Кефовера, слушания
 Убийство Кеннеди
 ОСС
 Роселли
 Валачи
Хортон, Джон
Хоскинс, Гарольд
Худичек, Джо
Хоган, Джим
Уно, Леонард
Выборный Комитет Палаты представителей по расследованию убийств
Хьюстон, Лоуренс
Хсиа Чинлин
Сье, Х. Л.
Хсю, полковник
Хуан Чаочин
Хуан Сянчин
Хаббард, Альфред
Хубер, Эдвин
Хьюз, Ховард
Хьюз, Уильям
Гюго, Мишель
Хандли, Уильям
Хант, Е. Хауард
Хант, Х.Л.
Хант, Джеймс
Хьюзер, Леонард
Хуссейн, король Иордании
Хуссейн, Саддам
Хаксли, Олдос



IACP см. Международная Ассоциация начальников полиции
Ибаньес де Санчес, Бланка и
Ида де Грау, Полина Алина
Игнаро, Люсьен
Имп, Рэймонд
Импостато, Николо
INC см. Международный Комитет по наркотикам
Индия
Индивильо, Бенджамин
Ингерсолл, Джон Е.
Межведомственный Комитет по наркотикам
Внутренняя Служба доходов (IRS)
 Судебный отдел
 Отставка Дольче
 Игорный отдел
 экспертизы
 Разведывательный отдел
 IOS расследования
 Маршалла, расследование
 Мексика
 Отдел по контролю над исполнением сухого закона
 Уильямс
Международная Ассоциация начальников полиции (IACP)
Международная Группа
 Французская Сеть
 Майами
 Специальный итальянский отряд
 Пера
 Шрайер
 Раздробление
Интерпол
Интрабанк
Интрери, Пэт
Investors Overseas Service (IOS) (служба зарубежных инвестиций)
Айодин, Тони (Дайдоне)
Иран
Ирак
Айри, Элмер
IRS см. Внутренняя Служба доходов
Ирвин, Джон Н.
Айсбелл Харрис
Израиль
см также МОССАД
Итальянский отряд
Италия
 Христианские демократы
 Связи Манфреди с итальянской полицией
 Масонская ложа P2
 Палермо, саммит в
 Сирагуса в
 Тартальино в Риме


Джексон, Билл
Джексон, Герман
Джексон, Уильям К.
Жаке, Поль
Янтцен, Роберт
Джауд, Абу
Джазовые музыканты
Джехан, Жан
Джепсон, Дик
Джонсон, Эллсворт Р. «Бампи»
Джонсон, Фрэнк
Джонсон, Джесси
Джонсон, Лестер
Джонсон, Линдон Б.
 Бейкер, инцидент
 Марчелло, поддержка для
 Законы о защите частной жизни
 Реорганизационный план
 Критика республиканцев
Джонсон, Тони
Джонсон, Уилбур
Джонстон, Чарльз
Джонс, Поль Роланд
Джонса-Миллера Акт (1922)
Джоннс, Джил
Джордан, Боб
Юргенсон, Джо
Юргенсон, Кай


Кадлуб, Джозеф
Кальтенбруннер, Эрнст
Као, Йанг
Карамессинес, Том
Эль Кассем, Абдул-Карим
Катценберг, Яша
Кейциан, мистер
Китинг, Чарльз
Кефовера Комитет
 И Гувер
 Джек Хайман
 Ложные показания Сирагусы
 И Уайт
Кефовер, Эстес
Келла, Жан Клод
Килер, Кристин
Келли, Чарльз
Келли, Джон Л. «Джек», младший
Кендалл, Джон
Кеннеди, Эдвард
Кеннеди, Джеки
Кеннеди, Джон Ф
 Союз во имя прогресса
 Убийство и его подоплека
 Джанкана
 Поддержка Мафии
 Мэри Мейер и ЛСД
 Повторное назначение Энслинджера
Кеннеди, Джозеф
Кеннеди, Рэджис
Кеннеди, Роберт
 Антикастровские террористические группы
 Апалачин, саммит
 Дело Карона
 Схемы шантажа ЦРУ
 Гафни
 Игорный отдел
 Джанкана
 Харви, ненависть
 Письмо, предписывающее сотрудничество
 Министерство юстиции
 И Мафия
 Операция «Мангуста»
 Второе посольское дело
 Валачи
 Виццини доклад
Кеннетт, Реймонд
Керстен, Чарльз
Кесуик, Уильям Дж
Кеворкян, Агоп
КГБ
Хури, Самил
 Атти
 Корсиканцы
 Дейл
 Исчезновение
 Грациани, информация
 Джауд
 Латинская Америка
 Покровительство МОССАД
 Неббиа, дело
 Второе посольское дело
Кайер, Джек
Киндер, Дуглас С.
Кинг, Дж. С.
Кинг, Линда
Кинг, Мартин Лютер
Кинг, Руфус
Киркпатрик, Лиман Б. , младший
Клейн, Джекоб
Найт, Пол Эмерсон
 Алауи
 Бейрут
 BNDD
 ЦРУ программа политических убийств
 Корсиканцы
 Французская сеть
 Фрайес, конфликт с
 Информаторы
 Интерпол
 Иран
 Израильская сеть
 Руководство Международной группы
 Мертц
 Парутяна, дело
 Пол
 Розала, дело
 SDECE
 Тартальино
Ноуленд, сенатор
Нокс, Фрэнк
Коэхлин, генеральный консул
Корейская война (1950)
Креппейн, Джон
Кригер, Эл
Крюгер, Хенрик
Кулеки, Мехмет
Кунин, Гарольд
Катберт, Мо
Катнер, Луис
Ки, Нгуен Чао


Ла Барбера, семья
Ла Портери, Анри
Ла Тур, Бойе де
Лабэй, Андрэ
Лабруццо, Фрэнк
Лафитт, Пьер
Ла Гуардиа, Фьорелло
Лэйт, Джек
Ламантиа, Эрни
Ланкастер, Берт
Лэндри, Пэт
Лэйн, Майлз Дж
Ланнуриен, полковник де
Лэнсдейл, Е. Г.
Лэнсдэйл, Джон
Лански, Джейк
Лански, Мейер
 Измена Анастасиа
 Багамы
 Беверли Клуб
 Боливия
 Каталанотто, информация
ЦРУ
Куба
Далитц
Дальний Восток
ФБН, общественное мнение
Игорные операции
Игорный отдел
Гувер
Джонсон
Кефовер, слушания
Хури
Лючиано, партнерство
Мельтцер, дело
Мексика
Ближний Восток
Политическое покровительство
Помощники из Пурпурной банды
Ротман
«Сан-Суси», казино
Сигел, дело о заговоре
Юго-восточная Азия - Франция
Сеть
Траффиканте, партнерство
Ланца, Марио
Лаос
LAPD см. Полицейский департамент Лос-Анджелеса
Лэпхэм, Тони
Ларкуорси, Фрэнк
Ларокка, Джо
Ларрейн-Маэстре, Альберт
Лэррик, Джордж П.
Лэшбрук, Роберт
Лэтэм, Джон
Латинская Америка
Латта, Маршалл
Латтимор, Оуэн
Лават, Франсиско
Лавайолет, Роже
Администрация помощи правоохранительным органам (LEAA)
Учебный центр правоохранительных агентств
«Закон джунглей»
Лоуренс, Ричард
Лоуз, Джадж Болита
Ласаро Карденас
Ле Муэль, Франсуа
Ле Ксян
Лига Наций
Лири, Тимоти
Ливан
 Дела 1960
 Дейл
 Дефо
 «The Nation» статья
 исследование Уильямса
 Уилсон
Лебински, Жерар
Ле Коат, Роберт
Ли, Айзек
Лит, Марта Деннистон
Лемаршан, Пьер
Лендриас, Джордж
Левин, Сэм
Лейя, Чарльз Дж. младший
Ли Ми, генерал
Либер, Мишель
Лидди, Дж Гордон
Лилли, Джеймс
Лилли, Эли
Ограничительное Соглашение (1932)
Линдесмит, Альфред
Линдсей, Джон
Лин, Лансинг
Лиу Шао-чи
Ливорси, Франк
Лоан, Нгуен Нгок
Локк, Нгуен Винь
Локаскио, Кармине
Локаскио, Уилли
Локвуд, Кливленд
Лодж, Генри Кабо
Портовые грузчики
Лопес, Антуан
Лопес Матеос, Адольфо
Ло Прото, Сэл
Лоренц, Марита
Лос-Анджелеса, Департамент Полиции
Лав, Джек
Лавстоун, Джей
Лоумэн, Сеймур
ЛСД
 программы убийства
 BNDD попытки внедрения программ
 Братство вечной любви
 ЦРУ, программы контроля над разумом
 Уайт
 см. также MKULTRA программа
Лукас, Скотт
Луккаротти, Джозеф Нонс
Луччезе, семья
Луччезе, Томас
Люс, Клэр Бут
Люс, Генри
Лючиано, Чарльз «Лаки» (Сальваторе Лючаниа)
 Подозрения в сговоре с коммунистами
 Смерть
 Депортация в Италию
 Детройт
 Европейская активность
 Пять семейств
 Французские операции
 Джентиле
 Зеленый чемодан в деле Алькамо
 Помощь службам контрразведки
 Хип Синг Тьонг
 Заключение
 Кефовера, слушания
 В Неаполе
 Палермо, саммит в
 Политическая защита
 Смягчение наказания
 Сигел, дело о заговоре
 И Сирагуса
 Советское снабжение
 Виццини
 Уильямс, дело против
Лючиано, проект
 Отказ от
 Дженовезе
 Гонконг
 Манфреди
 Морские офицеры
 Распространение во Вьтнаме
Ладлэм, Джеймс
Ламиа, Джеймс
Лумумба, Патрис
Лупис, Энрике
Лузо, Рамон
Линч, Грейсон
Лионская банда
Лион, Луи


Маас, Петер
Макартур, Дуглас
Маккарран, Патрик
Маккарти Джозеф
Макклеллан, Джон
Макклинток, Майкл
Маккоун, Джон
Маккой, Альфред
Маккрэри, Текс
Маккри, Уэйд
Макдоннелл, Чарльз Р. (Чарли Мак)
 Тартальино, расследование и обвинение
 Переход в BDAC
 Валаччи, дело
Масео, Сэм
Макговерн, Ричи
Макграт, Дж. Хауард
Макгуайр, Филлис
Макгуайр, Томас
Мэк, Бетси
Маклэни, Майкл
Маклафлин, Билл
Маклинден, Дэнни
Макмиллан, Орин
Макнамара, Роберт
Макуильямс, Джон С.
Макуилли, Льюис
Мейси, Кингслэнд
Мадуро, Ренальдо «Рэй»
Маэстре см. Лоррейн-Маэстре
Мафия
 Антикоммунистическая фракция
 Апалачин, саммит
 Восхождение
 Австралия
 Банановая фракция/войны
 Битва короля Александра
 Бейрут
 BNDD системный поход
 Бобби Кеннеди
 План Бонанно
 Брод
 Каталанотто
 Чикаго
 И ЦРУ
 Утверждения в связи с коммунистами
 Коррупция внутри ФБН
 Даллас
 Детройт
 Европа
 Дальний Восток
 ФБР, операция «Hoodwink»
 ФБН итальянский отряд
 Пять семейств
 Путь денег Французской сети
 Фрайеса дело
 Гафни
 Гувер
 Канзас-сити
 Катценберга, круг
 Кефовера, Комитет
 Убийство Кеннеди
 «Ла Стелла» ресторан, встреча в
 связь между семьями
 Лос-Анджелес
 Потеря монополии на наркоторговлю
 Книга Мафии
 Манфреди
 Мексиканская сеть
 Война банд
 Монтини
 Корпорация убийц
 Связь с Флотом
 Палермо, саммит в
 Покороба
 Сельваджи
 Сицилийцы
 Сирагуса
 Поддержка для JFK
 Тайвань
 Валачи
 Связи с Ватиканом
 Вьетнам
 Услуги правительству в военное время
 См. также Бонанно; корсиканцы; Дженовезе; Лански; Лючиано; Марчелло; сицилийцы
«Жена Мафии» (Мур)
Магаддино, семья
Магаддино, Стефано
Мальокко, Джузеппе
Магоцци, Томас
Мэхью, Роберт
Мэхони, Ричард
Май Ден, см. Тун, Нгуен Тан
Маккоук, Омар
Мальком Х
Малициа, Фрэнк
Малициа, Джозеф
Мэллок, Джордж
Мэлони, Гай Р.
Мэлони, Джеймс
Манчино, Росарио
Манкузо, Джо
Манкузо, Серафино
Манкузо, Винсент
Манери, Сэл
Манфреди, Генри
 Андерсон
 Отношения с Энджелтоном
 Энслинджер
 Апалачин, саммит
 BNDD
 Брод
 Кастеллани
 Программа политических убийств ЦРУ
 Депрессия
В Европе
 Присуждение премии за незаурядные заслуги
Интерпол
ЦРУ/ФБН наркоторговля
Дела
Убийство Кеннеди
И Найт
Лански
Дело Макдоннелла
Мондолони путь наркотков
Палермо, саммит в
Рим
Рубинос
Синдона
Сирагуса
Специальная Группа
Тесные отношения с итальянской полицией
Тартальино
Виццини
Арбузное дело
Маньяно семья
Маньяно, Джозеф
Маньяно, Фил
Маньяно, Винсент
Маньярасина, Энтони «Тони Грейпс»
 Атти
 BDAC, переход в
 Франция
 Неббиа, дело
 Орландино, дело
 Рим
Мэнголд, Том
Манкель, Хосе Мари Андре
Маннарино, Габриель
Маннарино, Сальваторе
Манзор, Хосе
Марасса, Джо
Маркантонио, Вито
Марчелло, Карлос (Калоджеро Минакора)
 Бадаламенти, сеть
 Бобби Кеннеди
 Бонанно, союз
 И ЦРУ
 Попытки ЦРУ дискредитировать Гаррисона
 Французская сеть
 Investors Overseas Service (IOS) (служба зарубежных инвестиций)
 Кефовера, слушания
 Убийство Кеннеди
 «Ла Стелла» ресторан, встреча в
 Марчисон, отношения
 Сьерра Мартинес
 Поддержка для Линдона Б. Джонсона
 Зирилли
Марцинкус, Пол
Мари, Франк
Мария, Виктор Дж
 Бен Барка, дело
 ЦРУ, информация
 Ближний Восток
 Нагельберги
 Неббиа, дело
 Осциллографов, дело
 Палестинский информатор
 Второе посольское дело
 Расследования Тартальино
Мариньяни, Чарльз
Марихуана
 BNDD системный поход
 Братство Вечной Любви
 Куба
 Мексиканская программа выкорчевывания
 «марихуановое безумие» программа
 Лекарство правды программа
 См. также гашиш.
Маркэм, Дин
Маркс, Джон
Маркес, Рамон
Маршалл, Юджин (Джекоб Розенталь)
 Коррупционное расследование и арест
 Виццини
Маршалл, Джон
Маршалла, План
Мартель, Шарль
Мартинес, Чили
Мартинес, Феликс (Эль Кубиче)
Мартино, Витторио Сан
Машквитцан, Мозес
Маси, Гарри
Матуоцци, Норман
Маусери, Джованни
Мауро, Винни
Мэй, Герберт
Мешере, Белкасем
Меллон, Эндрю У.
Мельтцер, Гарольд «Счастливый»
Мендельсон, Арт
 Сельваджи
 Уотерс
Мендерес, Андан
Мерсер, Майтлан
Мерчант, Ливингстон
Меррилл Линч, брокерский дом
Мертц, Мишель Виктор
 Бен Барка
 Буске
 Убийство Кеннеди
 Неббиа, дело
Мексика
 Кудер
 Система таможенных конвоев
 Юрисдикция таможенной службы
 Марихуана
 Мондолони
Мейер, Корд
Мейер, Мэри Пинчот
Ближний Восток
 См также Египет, Израиль, Ливан и Сирия
«Полночный экспресс» (фильм)
Мильярди, Карло
Майлз, Джо
Майлз, Милтон
Миллер, Дональд
Миллер, Герберт Дж
Миллер, Стивен
Миллс, Уилбур
Милспаф, Артур
Миссия Милспафа
Минакора, Калогеро см. Марчелло
Закон Миранды (1966)
Митчелл, Бакстер ‘Б. Т.’
Митчелл, Эдди
Митчум, Роберт
Миттар, Франсуа
MKULTRA, программа
 Политические убийства:
 Попытки против Касема
 Попытки против Кастро
 Освальд
 Кубинцы
 Игорного отдела, скандалы
 Хабиб
 Конспиративные квартиры
 Сексуального шантажа, схемы
 Сирагуса
 подстанции
 Уильямс
Мобуто, Джозеф
Могаверо, Росарио «Саро»
Мохаддам, Алави
Монастерски, Сэм «Сэмми-Еврей»
Мондолони, Пол
 убийство
 Дело Карона
 CNO, документы
 Котрони, дело
 И Дуэрэ
 Франциски
 Французская протекция
 Убийство Кеннеди
 Ла Портери
 Эль Марокко, Клуб
 Освобождение
 Сирагуса
 Треугольник Смерти
 Зурита
Манирекс
Моника, Мишель
Монро, Мэрилин
Монтера, Джонни
Монтгомери, Эд
Монтини, Джованни Батиста (Папа Павел VI)
Мур, Робин
Моралес, Дэвид
Моралес, Эусебио
Моретти, Уилли
Морган, Эд
Морганти, Рикардо
Моргентау, Генри
Моргентау, Роберт
Морлок, Джордж А.
Моро, Альдо
Марокко
Моррис, Ньюболд
Моррисон, Лерой
Мортимер, Ли
Московитц, Марвин
МОССАД
Мосадек, Муххамад
Моне, Жан
Мурен, Дж.
Мой, Джим Фьюи
Мью, Гон Сэм
Мулья, Армандо
Мюллен, Робер
Мюллен, Эдвард
Мундт, Карл
Марчисон, Клинт
Корпорация убийств
«Убийцы» (Энслинджер)
Мерфи, Эд
Муссолини, Бенито

Надлер, Стюарт «Стю»
Нагельберг, Джерсон «Джерри»
Нагельберг, Вивьен
«Наркотческий агент» (Хельбрант)
Нашашиби, Фаруд
Нация ислама
Совет национальной безопасности (NSC)
Наварро, Ник
Неббиа, Жан
Нерсессян, Армен
Неслайн, Джозеф
Несс, Элиот
Новый мировой наркотический порядок
Полицейский департамент Нью-Йорка
Ньболт, Холтон
Ньюи, Пол
Ньюкирк, Билл
Ньюман, Винс
Нго Динь Дьем
Нго Динь Нху
Ниаркос, Ставрос
Нибло, Петер
Никольсон, М.Р.
Николофф, Роберт
Николи, Доминик
Николи, Мишель
Никсон, Ричард
 BNDD
 Хаос программа
 Поддержка Гувера
 Документы Пентагона
Нимитц, Честер А.
Носаван, Фуми
Нотаро, Джо
Новотны, Мариелла
Наджент, Хью
Нуссбаум, Ида
Натт, Леви Дж.
Натт, Роланд


ОАС см. Organization de l’Armée Secrète
О’Брайен, Томми
О’Кэрролл, Патрик П.
О’Коннелл, Джеймс
О’Коннор, Джордж
О’Конот, Герберт Р.
О’Двайер, Уильям
Офис общественной безопасности
Офис специальных исследований
Отдел Стратегических служб
 Христианские демократы
 Хелливелл
 Папа Павел VI
 Сирагуса
 Поддержка итальянской Мафии
 Лекарство правды
Оффи, Кармел
Оджибве, Луи
О’Керни, Джон
О’Киф, инцидент
Оливейра, Дж Рэй
Олсон, Эрик
Олсон, Фрэнк
Онассис, Аристотель
Операция «Bloodstone»
Операция «Underworld» см. Лючиано Проект
Операция Х
Опиумный Блок
Опиумный скандал
Опиумные войны
Окуэндо, Хуан Лечин
Organization de l’Armée Secrète
Орландино, Маркантонио
Орландино, Фил
Орменто, Джон
 Арест
 Кантеллопс
 Обвинение
 Котрони, дело
Даллас
 Связь между семьями Мафии
 Могаверо
 Сельваджи
 Техасская сеть
 Уайта, вмешательство
Орсини, Доминго
Орсини, Джозеф
 Каталанотто
 Индивильо
 Неббиа, дело
Орта Кордова, Хуан
Ортис, Карлос
Осциллографов дело
OSS см Отдел Специальных расследований
Осман, Осман
Остроу, Эл
Освальд, Ли Харви
Уфкир, Мохаммед
Ойлер, Ральф Х.
Ошайяр, Мехмет


Р-2, масонская ложа
Паселли, Винсент
Падилла, Марио
Пагани, Луис
Пахлеви, Махмуд
Пайянацци, Пол
Паладино, Кармине
Палермо, саммит в
Организация освобождения Палестины
Палмер, Митчелл
Палмьери, Маттео
Пан-Ам
Панелла, Ник
Панич,Уолтер
Папа, Винсент
Папич, Сэм
Папп, Элиас
Паппас, Фрэнк
Пэредайз, Уильям
Пардо Болланд, Сальвадор
Паркер, Чарли
Паркер, Уильям «Виски Билл»
Пармианьи, «Черный Тони»
Парутян, Антраник
Парссинен, Терри
Партин, Эдвард
Паш, Борис
Паскуалини, Поль
Паскве, Робер
Пасту, Клод
Паттерсон, Роберт
Полсон, Уильям
Паули, Уильям С.
Пирсон, Дрю
Пекораро, Онифио «Нофи»
Пирс, Уильям
Пелл, Клэброн
Пеллегрино, Рокко
Пелокуин, Роберт
Пендергаста, махинации
Пендергаст, Томас
Пенози, Гуидо
Пера, Мартин Ф.
 Апалачин, саммит
 Захват Орменто
 Чикаго
 ЦРУ, интриги
 Коррупция в ФБН
 Девенко
 Французский Индокитай
 Орландино, дело
 Парутяна, дело
 Предшественник следственной техники
 Отставка
 Спир
Персико, Кармине «Джуниор»
Пертиерра, Инделисио
Петерсен, Генри
Петерсон, Джек
Пети, Дон
Пьюрифой, Джон
Пфайффер, Карл
Фао Шриянонд
Фармацевтическая индустрия
Филби, Ким
Филипсборн, Джон
Филлипс, Дэйв
«Феникс», программа
Фолсена, Куиним
Фума, Панья
Пици, Джо
Пицини, Майкл
Питта, Джон
Пицца, сеть, дело о
Плумери, Джеймс
По И-по
Покороба, Бенедикт «Бенни»
Пол, Энтони
Полакивитц, Якоб
Полакофф, Мозес
Полетти, Чарльз
«Героиновая политика в Юго-Восточной Азии» (Маккой)
Помпиду, Жорж
Поншардье, Доминик
Понтиак, братья
Попе, Дженерозо
Папа Павел VI (Джованни Монтини)
Порсино, Димитрио
Портале, Орландо
Портер, Стивен Дж.
Портер, Уильям Ф.
Пошепни, Энтони «Тони По»
Пауэлл, Адам Клейтон
Позо, Луис
Преттимена Комиссия
Преттимен, Е. Баретт
Прио Сокаррас, Карлос
Прио Сокаррас, Пако
Прициола, Джон
Профаци, семья
Профаци, Джо
Сухой закон
Project Pilot III
пропаганда
 Антикоммунистическая
 Костелло
 «марихуанового безумия» кампания
«Защитники» (Энслинджер)
Пруитт, Джек
Прайор, Сэм
Пульманн, Джон
«Пурпурная банда»
Патнам, Джордж

QJ/WIN
Куарекиуо, Джозеф
Куасарано, Раффаэле
Куинтеро, Ральф
Куирино, Элпидио

Расизм
 Даллас
 «Марихуановое безумие», кампания
 в ФБН
Раген, Джеймс
Рао, Джоуи
Раттикон, Уан
Рейберн, Сэм
Ребозо, Бебе
Рис, Б. Кэрролл
Рид, Джеймс
«Марихуановое безумие», кампания
Рейд, Эд
Рейна, Джакомо
Райнхардт, Гюнтер
Ресан, Доминик
Релес, Эйб
Ренуччи, Джо
Репола, Толстый Арти
Республиканская партия
Ричардс, Рэй
Рикор, Огюст Жозеф (Энджел Абаделейо)
 Бускетта
 Информаторы таможни
 Латинская Америка
Ринальдо, Сальваторе
Риордан, Джон
Ривар, Люсьен
 Карона, дело
 Котрони, дело
Ривкинд, Перри
Робассо, Оскар
Робертс, «Большой Джим»
Робинсон, Клеофус А.
Рокка, Рэймонд
Родер, Макси
Родригес, Феликс
Родригес, «Одноглазый» Бенни
Роджерс, Уильям
Роумен, Джейн
Романо, Арнольд
Рометш, Эллен
Рузвельт, Элинор
Рузвельт, Франклин
Рузвельт, Ким
Рузвельт, Теодор
Роса, Джой
Розал Брон, Маурисио
Роселли, Джонни
 Политические убийства ЦРУ
 Убийство Кеннеди
 Убийство
Роузман, Бернард
Розен, Джо
Розенбаум, Тибор
Розенблюм, В. Ф.
Рознер, Джон
Рознор, Эд
Россело, Робер
Росси, Франсуа
Ростолл, Роберт
Ротман, Норман
Ротштейн, Арнольд
Роуэн, Карл
Роуэн, Дэн
Роули, Джеймс
Рубино, Генри
Рубино, Тереза
Руби, Хайман
Руби, Джек
Раньон, Дэймон
Раск, Дин
Русполи, Алессандро
Рассел, Ричард Б.
Россия
 см. также Советский Союз
Рассо, Дженко
Рассо, Фрэнк
Райан, Кленденин
Райан, Джемс Келмент
 Антикитайская пропаганда
 Конспиративные квартиры ЦРУ
 Дело Пахлеви
 Увольнение
 Дело Тони Айодина
Райан, Уильям


Са, Кхун
SAC см. также Service d`ActionCivique
Закс, Бен
SACO
Саез, Марти
Сафра, Эдмон
Сагалин, Арнольд
Сахин, Хасcан
Салан, Рауль
Салерно, Кэл (он же Чарли Сирагуса)
Салерно, «Толстый Тони»
Сэлм, Джо
Салми, Ричард Е.
Салцано, Джанотти
Сан Галли, Рино
Санчинелла,Рокко
Сангвинетти, Александре
Сарти, Люсьен
SAVAK
Сэкс, Стив
Сайя, Абу
Скалья, Франсуа
Скаличи, Фрэнк
Скампорино, Винсент Дж
Шарфф, Элвин Ф.
Шмолль, Рольф (Энджи Симонпьерри)
Шонфельд, Александр «Тутс»
Шрайер, Леонард
 Кастелани, дело
 Корси
 Дольче, увольнение
 Игорный отдел
 Гонсалес
 Должность лидера группы
 Информаторы
 Международная Группа
 Монтера, арест
 Нагельберги
 Неббиа, дело
 Отставка
 Сельваджи
 Тартальино, расследование
 Уотерс
Скотт, Питер Дейл
Скотт, Уинстон М.
Скотто, Энтони
Скоттон, Фрэнк
Скрибнер, Фред
Скрокка, Питер
SDECE
Себальд, Уильям Дж.
Вторая Мировая война
 Бирманские партизаны
 Гестапо
 Опиумный запас Энслинджера
Секорд, Ричард
Седеф, Юксеф
Сегин, Мишель
Сейфер, Мэтью
Сельваджи, Фрэнсис Дж.
 Игорный отдел
 Хэлпин
 Гарлем
 Неббиа, дело
 Отставка
 Тартальино, расследования
 И Валачи
 Уотерс
Сенези, Марсель
Сервадио, Гайя
Service de Documentations Extérieure et de Contre-Espionage (SDECE)
 Энджелтон
 Аранчи, братья
 Отдел убийств
 Байон
 Бен Барка дело
 Боливия
 Кастеллани
 CNO документы
 Корсиканцы
 Торговля гашишем
 Лаос
 Лопес
 Мертц
 Неббиа, дело
 Вьетнам
Сервис, Джон
Сервис, Ричард
Шекли, Теодор
Шоу, Клей
Шеридан, Уолтер
Шиллитани, Сэл
Сицилийцы
 Коппола
 Манфреди
 Пицца-сеть, дело
 Виццини
 см. также Лючиано; Мафия
Сигел, Бенджамин «Багси»
 Игорный рэкет
 Хилл, как бывшая любовница
 Мексиканская сеть
 Убийство
Сьерра Мартинес, Паулино
Сигельбаум, Бенни
Синьоли, Джозеф
Сильвер, Арнольд
Симак, Ян
Саймон, Херберт
Симонпьерри, Энджи (Рольф Шмолль)
Синатра, Фрэнк
Синдона, Микеле
Организация китайско-американского сотрудничества (SACO)
Сирагуса, Чарльз
 Энджелтон, взаимоотношения
 Атти
 Бейрутский офис
 Белк
 Брод
 Каталанотто
 ЦРУ
 Программа политических убийств
 Контакты
 Внедрение в ФБН
 Конфликт с Тартальино
 Аресты кубинцев
 Элиопулоса, дело
 Оперативный помощник
 Фракции ФБН
 Франция
 Гафни
 Скандалы с игорным отделом
 Допрос Дженовезе
 Заместитель Джордано
 Интерпол
 Иран
 В Италии
 Кефовера, слушания
 Лански
 Латинская Америка
 Поддержка Лючиано в военное время
 Разведывательные службы
 Расследования Маккарти
 Макдоннелла, дело
 Марсель
 MKULTRA программа
 Монте-Карло, инцидент
 Конспиративная квартира в Нью-Йорке
 О’Кифи, инцидент
 Пахлеви
 Пепе
 Пол
 Любовница Папы
 Как возможный наследник Энслинджера
 Доверие Манфреди
 Отставка
 Ротман
 Салми
 Скаличи
 Сельваджи
 Сицилийские гангстеры
 Специальная группа
 Враждебность Спира
 зачерпывание
 Тартальино
 Отношения со Спиром и Джордано
 Траффиканте
 Виццини
 Вражда с Уордом/Эллисом
Шестидневная война
Скьюз, Пол
Слоботски, Исодор
Смит, Эдди
Смит, Фредерик
Смит, Кейт
Смит, Фил
Смит, Ричард Х.
Смит, Слими
Смит, Уолтер Дж
Смит, Барбара
Смит, Элиот
Снайдер, Джон У.
Сожа, Франк
Сомоса, Анастасио
Зонненрайх, Михаэль
Сунг, Т. В.
Сорге, Санто
Сушон, Луи
Суэтр, Жан Рене Мари
Сустель, Жак
Советский Союз
 см. также КГБ; Россия
Спадо, Массимо
Шпатц, Наоми
«специальный наем»
Спир, Уэйленд Л.
 Антикитайская пропаганда Энслинджера
 Атти
 Коррупционные расследования
 Помощник по надзору
 Гафни
 Париж, офис
 Пола, представляли как возможного шпиона для…
 Возможный преемник Энслинджера
 Дело Розала
 Шрайер
Спеллман, кардинал
Сперлинг, Герби
Спирито, Франсуа
Спитцер, Альберт
Спиви, Прайс
«Привидения» (Хоган)
Спрэтли, Джесс
Сквилланте, Винсент
Штадтер, Виктор
Стайер, Сидни
Стэнли, Августус Оусли
Стэнли, Джон
Стасси, Джозеф
Государственный департамент
Стайн, Белла
Стайн, Клэрис
Стайн Джон
Стивенсон, Уильям
Стерн, Эл
Стерн, Майкл
Стилвелл, Джозеф
Стилвелл, Ричард
Стимсон, Генри Л.
Стратегическая разведывательная сеть 118А
Стрэт, Хелен
Страйклер, Лоуренс «Джерри»
Стролло, Энтони (Тони Бендер)
Стромберг, Гарри
Струццери, Уильям
Стамп, Феликс
Суарес, Мануэль Домингес
Суарес Ривас, Эдуардо
Сулейман, Махмул Абу
Салливан, Уильям
Саммерс, Энтони
Сунь Хон Юнь
Сюретэ
 Французская
 Ливанская
 турецкая
Саттон, Марвин
Симингтон, Стюарт
Сирия


TACA (Transportes Aereos Centro-Americanos)
Тэгли, Джон
Тай Ли, генерал
Тайвань
Талент, Терри А.
Там, Ле Дин
Таммани-Холл
Танигучи, Шиньйи
Тантилло, Гарри
Тардити, Этьен
Тартальино, Эндрю
 Англофилы/франкофобы
 BNDD
 Боливия
 Кастеллани
 Центральный отдел по наркотикам
 ЦРУ и Гоминдан
 Квартира ЦРУ в Нью-Йорке
 Коррупция/внутреннее расследование
 Должность в судебном отделе
 Дик
 Появление
 Франция/Французская сеть
 Джентиле, дело
 Хоббс, дело
 Честность
 Найт
 Макдоннелл
 Манфреди
 В Риме
 Розала дело
 Сельваджи
 Спир, расследования
 Виццини, конфликт
То, Муди
Тейлор, Боумен
Тейлор, Генри
Тейлор, Томас П.
Профсоюз водителей грузовиков
Титс, Эрл
Телло, Гектор
Телло, Эрнандес
Тендески, Уильям «Тенди»
Терри, Билл
Таиланд
Танарат, Сарит
Тан, Нгуен Дук
Тейсен, Бен
Тхиеу, президент
Тилл, Винсент
Томас, Ивен
Томпсон, Чарльз
Томпсон, Джони
Тиен, Фам Фунг
«На краю Земли» (“To The Ends of the Earth”, фильм)
Тодаро, Винсент
Тольятти, Пальмиро
Толленджер, Уильям Ф.
Толсон, Клайд
Торнелло, Фрэнк
Тудаян, Эдуар
Тума, Хадж
Турине, Чарльз
Таунс, Хэнк
Траффиканте, Санто, младший
 Анастасиа
 Апалачин, саммит
 Бобби Кеннеди
 Бонанно, союз
 Попытки ЦРУ устранить Кастро
 Наркотические операции ЦРУ
 Даллас
 Специальных операций, отдел DEA
 Дальний Восток
 Французская сеть
 Убийство Кеннеди
 «Ла Стелла», ресторан
 Связь между семьями Мафии
 Майами
 Орсини
 Пенози
 Роселли, убийство
 «Сан-Суси», казино
 Вьетнам
Траффиканте, Санто, старший
Тран Нгор Ан
TACA (Transportes Aereos Centro-Americanos)
Министерство финансов
 Энслинджер
 Китайская опиумная торговля
 ЦРУ, информация
 Премия за выдающиеся заслуги Манфреди
 Харни, позиция
 Внутреннее расследование
 Центр обучения для сотрудников правоохранительной системы
 Наркотический дивизион
 Национальный/международный список
 Ротштейн
 Южная Америка
 ТАСА
 Уильямс, отставка
Трейчлер, Рэймонд
Треска, Карло
Тревино, Альфред
Треугольник смерти
Триподи, Томас С.
 Смерть Байеса
 BNDD
 Кастеллани, дело
 «Хаос», программа
 Как шеф безопасности ЦРУ
 Использование наркоторговли разведкой
 Латинская Америка
 Макдоннелла, дело
 Малициа, братья
 Майами
 Уорд и коррупция
Les Trios Canards («Три утки»), банда
Трухильо, Рафэль
Трумэн, Гарри
Лекарство правды программа
Тсаликис, Майк
Чомб, Моше
Тулли, Эндрю
Туминаро, Анджело
Туминаро, Фрэнк
Танг, Нгуен Тхань (Май Ден)
Турция
 BNDD представление системы
 Элиопулос
 Ливанские операции
 Уайт
Таттл, Чарльз Х.
Туйен, Тран Ким
TWA


Объединенные нации
 Позиция Энслинджера
 Комиссия по наркотикам
Урета Галлардо, Артуро
Отдел специальных расследований ВВС США

Валачи, Джо
 И Сельваджи
 ТВ интервью
Валле, Шарль
Ванг Пао, генерал
Варона, Мануэль Антонио де
Ватикан
Воан, Гарри
Веллес, Пэтси
Веллуччи, Энтони
Вентура, Поль (Поль Карбоне)
Вентури, Доминик
Вентури, Жан
Верзотто, Грациано
Вьетнам
 118А Стратегическая разведывательная сеть
 Корсиканские наркоторговцы
 Программа испытаний ЛСД
 Снабжение опиумом вьетнамцев
 Поддержка репрессивных сил
 Наркомания среди солдат
Вьетнамская война
Виллафоно, Эл
Витале, Сэл
Виццини, Дон Калогеро
Виццини, Сальваторе
 Прибытие в Рим
 Снабжение ЦРУ опиумом во Вьетнаме
 Де Восйоли
 Понижение в ранге
 Данаген
 Майами
 Пуэрто-Рико
 Таиланд
Вуато, Роже
Фон Блюхер, Херберт
фон Ходенбург, Аннабелла
Вопа, Чарли
Вулло, Джо

«Wachenhut»
Уодден, Томас
Вагнер, Ральф
Уокер, Эдвин
Уокер, Джемс Джон «Джимми»
Уокер Уильям О. III
Уоллберг, Хайми
Уонг, Уильям
Уорд, Чарльз Дж. «Пэт»
 BNDD
 Должность главы округа Чикаго
 Котрони, дело
 Дефо
 Должность оперативного помощника
 Фарина, арест
 Игорный отдел
 Расизм
 Арест Ринальдо
 Шрайер
 Расследования Тартальино
 Зурло
Уорден, Гэри
Уоринг, Ли
Уорнер, Джон
Уоррена Комиссия
Уоррен, Эрл
Уотергейт, скандал
Арбузное дело
Уотерс, Фрэнсис Е. (Фрэнки Блэк)
 Дольче, отставка
 Французская сеть
 Игорный отдел
 Дженовезе, дело
 Гуэрини
 Ламантиа
 Макдоннелла дело
 Неббиа, дело
 Отставка
 Розала, дело
 Сельваджи
 Тартальино, расследования
 Туминаро
 Занфардино
Уоттс, Алан
WCC см. Международная торговая компания
Уэзерби, Арт
Уэйллер, Поль Луи
Уэссел, Милтон
Уэст, Луис
Уэкслер, Ирвинг (Вакси Гордон)
Уайт, Бен
Уайт, Джордж Хантер
 Амосс
 Антикитайская пропаганда
 Биллнитцер скандал
 Глава округа в Бостоне
 Отношения с Чэппеллом
 Чикаго
 ЦРУ
 Критика Паркера
 Куба
 Детройт
 Дневник
 Назначение в Европу
 Фельдман
 Хабиб
 Харви
 Фред Дик
 Хип Синг Тьонга, дело
 Гонконг
 Хаббард
 Кефовера, слушания
 Латинская Америка
 ЛСД
 Лючиано, проект
 Лючиано, поддержка разведки во время войны
 Маккарти расследования
 Мафия
 Мельтцер
 MKULTRA
 Надлер
 Нью-йоркский офис
 Николофф
 Орменто
 Панич
 Пера, отношения
 Раген, расследования
 Руби
 Садомазохизм
 Сирагуса
 Программа «Лекарство правды»
 Турция
Белый террор (Китай, 1927)
Уайли, Джон
Уильямс, Боб
Уильямс, Эдвард Беннетт
Уильямс, Гарленд «Ди»
Уильямс, Гарленд Х.
 Африка
 ЦРУ и Гоминдан
 Костелло
 Назначение в Европу
 Фельдман
 Иран
 IRS, расследования
 Лючиано
 MKULTRA, программа
 Нью-йоркский офис
 Назначение в министерство
 Тайвань
Уильямс, Пол
Уильямс, Пини
Уилсон, Фред
Уилсон, Орландо
Уинчелл, Уолтер
Уиндхэм, Джон
Уизер, Дэвид
Уиттакер, Дон
Вонг, Алтон Бок
Ву, Милтон
Вудвард, А.М. «Трейси»
Райт, Гамильтон
Вурмс, Айвен «Айк»
Уисор, Чантленд

Яфи, Абдулла
Ярборо, Уильям
Язбек, Эли
Язбек, Ханна (Абу Жорж)
Йе Чин Хо (Пол Йип)
Йи, Джордж
Йерекс, Лоуэлл
Йип, Пол (Йе Чин Хо)
Янг, Фред
Янг, Уильям
Юрик, Мохаммед Оз

Замоски, Юлиус
Занфардино, Дженнардо
Зеллербах, Джеймс
Зикарелли, Джозеф «Байонна Джо»
Зиппо, Карло
Зирилли, Энтони
Зурита, Джозеф
Зурло, Анджело


Хостинг от uCoz