АЛЕКС КЕРВИ - "ЧИНГИЗХАН, ХАССАН ИБН САББАХ И ЯРИЛО (ЛЮЧИФЕР) ОБЪЕДИНЯЮТСЯ В ОБЩЕЙ БОРЬБЕ"

- Я есмь звезда утренняя.

- И восстанет в то время Михаил, князь

великий стоящий за сынов народа своего,

и наступит время тяжкое, какого не бывало…

И многие из спящих в прахе земли пробудятся,

Одни для жизни вечной,

Другие на вечное посрамление.

(Даниил 12: 1-2)

Полагая, что статья “Годы Одного Отсоса”, использованная в качестве послесловия (вернее ставшая “послесловием” в ходе “моссадовских” редакторских игр) к роману “Отсос” Стюарта Хоума станет своего рода путеводителем по авторскому творчеству и жизни, которое он по большей части представляет своими словами, и также считая, что роман “Встань (на самом деле “Кончи”, если вы разбираетесь в сексуальной магике Алистера Кроули и значении слова “Come”; замена названия опять же плод редакторской фантазии людей, опасающихся православного мракобесия) перед Христом и Убей Любовь” не нуждается в дополнительном толковании и для “посвященных” говорит сам за себя, вовсе и не собирался писать к нему комментарий. Но слова нашего талантливого, уже вовсю пропиаренного вдоль и поперек в глянцевых журналах, публициста Алексея Цветкова о том, что “он устал писать о сквотеррах, пробившихся в литературу” (речь шла о моей просьбе написать предисловие к роману друга Стюарта и литературного редактора журнала “Idler”, Тони Уайта, “Трави Трассу!”, вышедшего в Англии одновременно с книгой, которую вы сейчас держите в своих руках), заставили меня сразу же вспомнить слова Лимонова в “Книге Воды” о ляжках Цветкова, навести на грустные размышления, припомнить также, что в силу незнакомства с оригиналом из-за незнания языка, а также фанатичного Берлизовского атеизма Алексея, и полного отрицания оккультного подтекста романа, могут возникнуть некоторые сложности с его освящением в прессе, я был вынужден, скажем прямо принужден самим Стюартом, и отчасти личным Айвассом (говоря об Айвассе, возьмем, к примеру, Березовского – вот уж кто действительно Айвасс в плане наших российских реалий, хотя я бесконечно далек от мысли сравнивать Проханова с Джоном Ди, а Березовского с Бартлетом Грином – уж больно не сопоставимые величины в магическом контексте поисков “Гренланда” Ди или “Западных Земель” Берроуза), взяться за перо. Одним своим неосторожным высказыванием Алексей смел в одну кучу сразу несколько литературных направлений (см. начало “Годы Одного Отсоса”), идейно определявших развитие панка, новой волны, рейв-экстази-бума восьмидесятых, альтернативу, инди, и настоящий “магический” молодежный взрыв в период с 1994 по 1997-й, вплоть до выборов лейбористов, когда мы, выражаясь словами Хантера Томпсона “мчались на гребне прекрасной и высокой волны”, и когда волна эта ударила о берег и, натолкнувшись на “тупое большинство” “непосвященных профанов”, которых часто поминает Стюарт в этом романе, отхлынула назад, и спустя всего каких-то пару лет вернулась в обличье многочисленных радикальных организаций по всему миру. Лондон, блистательно описываемый Стюартом в этом контексте, был тогда “очень особенным временем и местом”. “Возможно, это что-то значило”. Возможно, нет. Слишком много воды утекло, и магическая кастрация “народного предателя” Тони Блейра с Бубликом Шотландского Обряда (Бушем-младшим), восстановление на троне Англии новой династии (хорошо забытой старой), а также независимость Шотландии нас сейчас со Стюартом занимает больше, чем тогдашний крах Мейджора на выборах (Тори были в буквальном смысле слова сметены тогда на тех выборах с лица земли народной стихией)… “но никакие объяснения, никакая мешанина слов и музыки…. или память не сможет повлиять на то чувство, что ты был там и остался жив в этом закоулке времени и мира. Что бы это ни значило” (“Страх и Отвращение в Лас- Вегасе”).

Свои взгляды на анархию и фашизм Стюарт Хоум в полной мере выразил в тексте, подписанным Лютером Блиссетом, “Анархический Интегрализм” (Стюарт рекомендует читать его всем буржуазным идиотам-яппи-критикам, типа Льва Данилкина или Дмитрия Сапрыкина, которые обвиняют его в создании палп-фашистских-скинхэдовских романов, а меня, как издателя, в антисемитской смеси ультралевого/ультраправого, в торговле наркотиками (?!), а также в отсутствии вкуса к серьезной литературе). Есть еще один текст Стюарта “Моя Тактика Против Анархистских Штудий”, который я порекомендовал Алексею Цветкову, когда он взялся за составление “Антологии Анархизма и Радикализма”, вышедшей в издательстве “Ультра-Культра”, и для которой я предоставил огромное количество материала из личного архива, правда еще не видел, что же из него туда действительно вошло, просмотрев бегло только первый том издания. Когда я не нашел в нем текст Каллана (Хоума) “Маркс, Христос и Сатана объединяются в общей борьбе” (см. внимательно текст романа “Встань (Кончи) перед Христом”), на мой вопрос Алексей ответил недоуменным взглядом, сказав, что текст совсем не об этом. “А о чем же!” - вскричал я, и немедленно оставил эту бесполезную дискуссию.

Говоря о Стюарте Хоуме надо восстановить тот социальный контекст, из которого вышло его творчество (в том числе и о социальном и магическом контексте “Встань (Кончи) перед Христом”), и если по его словам, он начинал вместе с панк-роком и движением скинов, то будет уместно привести небольшой отрывок из одной моей старой работы “Молодежные Субкультуры США и Великобритании с конца 40-х по наши дни” (написанной в Лондоне, в Кентиш Таун, в апреле 1996-го, когда в Лондоне творилось нечто невообразимое и наша энергетика просто преобладала).

О Панках:

Распрощавшись с шестидесятыми они не двинулись никуда, и просто топтались на месте. “Вызов и эпатаж, в конечном итоге, приводит к колоссальной усталости, если в нем логически не ставится точка – например, ограбление банка, восстание и т.д.”. (цитата из моей статьи “России Грозит Обляденение”). Эксплуатация стиля в итоге привела к раздроблению на множество мелких племен, каждое из которых, законсервировавшись в “своих клубах”, благополучно дососуществовало до девяностых.

“Панки”, показав несостоятельноcть доминирующих идей “Образа Иного” шестидесятых, сами, в свою очередь, показали, что тотальное отрицание не выход. На основе этого признания и осознания кризиса начинают формироваться ценности “Поколения Икс”, или “Альтернативная (или инди) культура девяностых”, приведшая к очередному расцвету субкультур. Кроме того, они оказали влияние на “племенной стиль” как ни одна субкультура до и после них. Предвосхищая культурный постмодернизм они были полностью эклектичны – рокерские куртки, ботинки скинхэдов, расцветка под “психоделистов”. Но, по-своему, “панкизм” абсолютно оригинален и самодостаточен. По сути дела, выражая в стиле тотальную свободу и анархию они соответствовали в художественном плане сюрреалистам двадцатых, пытавшимся добиться полной спонтанности и непосредственного выплеска хаоса фантазии и идей в своем творчестве. Главная стилевая установка “панков” – безграничные возможности самовыражения. Тогда как предыдущие субкультуры опирались на огромный культурный багаж, имели “культурную и идейную основу”, следовали определенной исторической логике, панки просто хватали любые идеи, безо всякого смысла и систематизации. “Этот лоскутный, портняжный анархизм стал ключевым в племенном стиле и идеологии панков, он дал "массовой культуре" новый вид товара, дал новый импульс развитию мировой моды”. По сути дела они оказались очередной жертвой моды – иначе говоря, cтали жертвами своего собственного cтилистического успеха.

Об истории Скинхэдов:

Как ни пардоксально, но люмпенскую субкультуру “бритоголовых” (скинхэдс) было принято считать изначально расистской, даже “фашистской”. Как уже рассказывалось в главе про ямайскую субкультуру “рудиз”, осевшую в Лондоне – скинхэды взяли от черных сверстников не только музыку рэггей, но и стиль, и жаргон. Доходило дело до того, что в одной из партийных книжек застойного времени автор сообщал, что рэггей – это “порождение субкультуры скинхэдс, агрессивно-расистская музыка и т.п.”. Правда затем, тот же автор неожиданно характеризует ее как тяжелый металлический аналог военного марша (стало быть ничего не слышал), но называть хвалу африканской расе белым расизмом – это чересчур. Интересно, что для “скинхэдс”, аналог наших “люберов” и “гопников”, именно почитавшийся “хиппи” “Восток”, олицетворенный выходцами из Южной Азии (“паки”), наделялся всеми мыслимыми и немыслимыми пороками. Кстати, и в Англии, где “паки” были основной жертвой расизма, и в Германии, где это турки, и во Франции, где это североафриканские берберы и арабы, черные иммигранты быстро перенимают стиль жизни коренного населения и не вызывают такого раздражения, как упорно держащиеся своих обычаев мусульмане.

В 1964 году, “Моды”, особенно выходцы из низших слоев общества, инстинктивно почувствовали, с началом времен “Свингующего Лондона”, настоящую угрозу своему существованию как обособленной cубкультуры. В то время как “модовский стиль” копировали и приукрашивали тысячи и тысячи молодых, небольшой контингент “настоящих” решил повернуться к массовой культуре спиной, ужесточил имидж и двинулся вспять к корням. Также отрицая доминирующую культуру, которой теперь стала поп-музыка, “скинхэдс” черпают свое вдохновение в музыке “рудиз” – “ска”, “блюбит” и “рок-стеди”. Доминирующие “психоделисты” и “хиппи” становятся для них не только предателями “модовских заветов”, но и классовыми врагами. Не имея ни своей культурной элиты, ни возможности реализовать себя в массовой культуре, ориентированной на молодежь среднего класса, “скинхэдс” чувствуют себя аутсайдерами и замыкаются в своем консерватизме, исходя из старых ценностей рабочих окраин. Их стиль, теперь уже Dressing Down, теперь на все сто соответствовал агрессивному самоутверждению на улицах больших индустриальных городов: тяжелые ботинки (как правило со стальным чашковидным носком) с высокой шнуровкой, широкие штаны на подтяжках или укороченные (закатанные) джинсы, грубые пиджаки, белые майки, бритые наголо головы.

С 1965 по 1968 год в истории “скинхэдс” происходит “инкубационный” период. Но уже в середине 68-го они уже появляются тысячами, особенно обожая бесчинствовать на футбольных матчах. Стиль их был прямо противоположен “хиппи”. Вместо непротивления они взяли на щит культ насилия, “гася хиппи”, гомосексуалистов (Тэрнер наоборот – в отличии от лиминальных личностей, обладавших невыраженностью половых признаков, здесь налицо как раз подчеркивание половых признаков у личностей, ориентированных на структурное состояние общества) и “паки”, коих они считали и считают вырожденцами. Однако, “Общественное мнение”, в отличии от отечественных времен “расцвета люберов и казанцев” (восьмидесятые), было не на их стороне.

Часть “скинов” немного смягчают имидж, даже чуть-чуть отпускают волосы и из-за своих замшевых пиджаков становятся “замшевыми скинами” (в 1972 году их еще называли “приглаженными”). Его дополняют черные ветровки, широкополые шляпы и, как ни странно, черные зонты. Но это направление, по сути возвращавшее “скинов” назад в 1964 год, в связи с расцветом в музыке и моде стиля “глэм”, быстро завяло и вскоре совсем исчезло.

Когда в 1976 году на сцене молодежных субкультур появились “Панки” и началось открытое противостояние между ними и “Тэдди Бойз”, переживавшими кратковременное возрождение, перед “скинхэдами” настало время выбирать – чью сторону они возьмут в уличных столкновениях. Большинство молодых “бритоголовых”, главным образом городских, соединились с панками, тогда как бывшие в меньшинстве сельские поддержали “Тэддиз”. Панки и “скинхэдс”, казалось, cтояли по разные стороны баррикад уличного стиля. По слиянии со “скинами” произошла забавная метаморфоза – они начали слушать панк-рок, бритые головы теперь украсил панковский ирокез, но одежда осталась прежней. Новую субкультуру назвали “Oi!” (то есть “Oй!”). Через два года в лагере “скинов” намечается раскол, связанный с охлаждением к “черным” и началом погромов, которые они объясняли как традиционное класссовое выражение своей нелюбви к “приезжим”. Дело в том, что в конце восьмидесятых в Англию хлынул поток иммигрантов с Карибских островов, а экономический кризис создал напряженную конкуренцию за рабочие места. И если ортодоксальные “бритоголовые” продолжали испытывать симпатии по отношению к “рудиз”, “Оi!” открыто примыкают к ультра-правым – “Национальному Фронту” и другим политическим группам. Благодаря прессе вскоре все “скинхэды” начинают именоваться расистами и фашистами и только немногие задумываются о изначальных корнях скинхэдс, и о том, как все начиналось.

В популярном в восьмидесятые годы в Великобритании движении “Два Цвета” и близком к нему движении “Рок против Расизма”, объединились большая часть панков, “руд бойз”, часть скинов и второе поколение “модов”. В Штатах и Великобритании всего несколько лет назад появляется группировка, называющая себя SHARP (Cкинхэды Против Расовых Предрассудков), все громче заявляющая о себе. Ее основатель в Англии, Руди Морено, заявил: “Настоящие скинхэды не расисты. Без Ямайской культуры нас просто бы не было. Их культура смешалась с культурой британского рабочего класса, и именно благодаря этому синтезу мир увидел Скинхэдов”.

Знаменитый антрополог Виктор Тэрнер, на основе анализа сравнительно изолированных культур, в особенности африканских, показывает, что осознания своей собственной метакультуры или воспоминаний о прошлых состояниях своей культуры, для нормального функционирования недостаточно. Появляется насущная потребность в условном образе другой культуры с иными установками и ориентациями, которым либо подражают, либо от них отталкиваются. Образ этот порожден потребностями изменения доминанты развития собственной культуры по мере исчерпания прежде плодотворных ее установок. Без реального контакта с культурами, воплощающими другие принципы, он не может возникнуть. Следовательно, поиск пусть даже условного, “мифического союзника” жизненно необходим. Контакт подрывает “блаженный идиотизм представлений о собственной культуре как самодостаточной и непогрешимой”. Так создается “миф контркультуры” или мифология “Образа Иного”.

Это отнюдь не продукт последнего столетия, когда “миф контркультуры” конструировался на теоретической основе путем выпуска манифестов. Он характерен для любой, пусть даже самой конформистской культуры, что прослеживается уже в архаических обществах. Что здесь говорить о современных динамичных обществах, достоинства которых по прошествии определенного времени грозят обернуться смертельными пороками и для своей жизнеспособности нуждаются в постоянном отрицании. Потребность в “наоборотной, извращенной культуре”, установки которой служат для утверждения норм своей собственной, проявляет себя уже в статичных обществах, где носителями “альтернативности”, помимо “карнавальных архаических хэппенингов”, выступают соседи и представители определенных профессиональных каст (сейчас – музыканты, писатели, художники, актеры, и даже “издатели”) или же исполнители социальных ролей внутри группы. Cегодня эту роль играют различные молодежные субкультуры, а место “карнавальных архаических хэппенингов” с успехом заняли рок-фестивали. Причем мы должны понимать, что контркультурные элементы вливаются в субкультуры стихийно, а отнюдь не осознанно, c cозданием соответствующих инфрастурктур.

“Мы видели идеализм шестидесятых, и одного "Все, что тебе нужно это любовь" оказалось недостаточно, обратной стороной медали было "Все к черту! Будущего Нет!”, если любовь – не ответ, тогда накласть на все. Это другая форма эскапизма и апатии. Я смотрю на девяностые как на одновременно идеалистичные и реалистичные. Мы пытаемся найти балланс” (Из интервью Клер, участницы техно-группы Deee Lite журналу Vox, лето 1994).

“Такой поиск инстинктивен, – говорил известнейший и влиятельный среди New Age travellers и “новых психоделистов” этнофармаколог Теренс Маккена,– когда катастрофа представляется уже неизбежной, возникает желание отступить, пойти назад, к последнему благополучному периоду истории. В средние века это проявилось в желании вернуться к классике, которая почти полтора тысячелетия дремала под спудом. Мир стоит перед лицом экологического апокалипсиса, и нам нужно изменить свои представления”. Основная идея Маккены, подхваченная субкультурами travellers, а также рейверами и киберпанками, заключается в том, что человечество не может восстановить свою духовную связь с Землей без помощи психоактивных веществ. В сквотах продажа этих веществ является не только правилом, но и одним из немногих источников существования. “Если бы слова были сколько-нибудь действенны, то людям хватило бы одной Нагорной проповеди”,– заключает Маккена. Если трезво взглянуть на развитие нынешних субкультур, они сейчас стали даже не субкультурами, а массовым движением с множеством составляющих – от музыки и философии до современной фармакологии и альтернативной медицины.

Возвращаясь к контексту написания Стюартом Хоумом романов “Отсос” и “Встань (К) перед Христом и Убей Любовь”, а также “Медленная Смерть”, изданных Serpent`s Tail в середине девностых необходимо описать “антропологическим языком”, что же тогда действительно происходило в Великобритании и США, представить себя на месте героя романа, обладающего рядом феноменальных способностей как и легендарный Доктор (прототип героя “Встань (К) Перед Христом”, а также прототип героя романа “Морские Ренегаты”), поставивший в “магическом плане работы” перед выборами на уши весь Лондон в конце 96-начале 97-го годов, и до сих пор разыскиваемый британскими и американскими спецслужбами, и, возможно, также, как и герой романа, ставший жертвой экспериментальных программ “контроля над сознанием” (читай прекрасную книгу Алекса Константайна “Виртуальное Правительство. Операции ЦРУ по контролю над сознанием в Америке”), из которого пытаются вылепить маньяка и серийного убийцу для судебного процесса (Хотя главная задача “магических” экзекуторов, инкубов и суккубов – помешать “Алхимической Свадьбе”; смотри подробно выдающийся роман Густава Майринка “Ангел Западного Окна” со статьями Юрия Стефанова и Евгения Головина – “Лексикон”; с моей точки зрения лучшее издание на русском языке 1992 года; “Terra Incognita”). Главный герой страдает, как самый настоящий маг (Мастер Пустой (или Открытой) Страницы – см. эссе “Падение Искусства” Берроуза), раздесятерением, раздвадцатерением личности (теория Хоума о “множественности имен”; Лютер Блиссет, Каллан, Монти Кэнтсин). Я припоминаю, как работая в журнале Новгородцева “О!” (95-96), и позже в издательской корпорации Britannica Media Ltd. или “Corporation 2000” (97-98) я писал свои рецензии и статьи под десятком вымышленных идиотски смешных псевдонимов, издевательски пародируя фамилии всех тогдашних известных отечественных музыкальных критиков, а сделав в одиночку журнал “Мир Звезд Футбола” (в 1998-м), выступил в качестве тройственного союза псевдонимов – главного редактора Стива Таббарда, редакторов Пита Уилсона и Майкла Хортона.

Появлению в Великобритании новой субкультуры инди в середине восьмидесятых cпособствовало сразу несколько факторов:

1. Окончание эпохи панков. Временное доминирование на музыкальном рынке популярной музыки, в основном танцевальной, не предлагавшей ничего, кроме пустого, но приятного времепрепровождения.

2. Начало очередной “войны стилей” – преобладание в “Образе Ином” снобистских идей “Новых Романтиков”, предполагавших Dressing Up. Приобщение этого образа к рынку мейнстриму предполагает немедленный поиск “альтернативы”. Причем “Война Стилей”, а именно стилевое противостояние между инди-кидз и рейверами, первое за всю историю внутри субкультур среднего класса.

3. Cреди экономических причин – продолжающийся рост безработицы среди молодежи.

4. Острое понимание того, что Лондон по сути перестал быть музыкальной столицей мира, и Англия вновь возвращалась во времена пятидесятых – постоянному экспорту и заимствованию культурных веяний из-за океана.

“Культурным зеркалом”, основной движущей силой для нарождающейся субкультуры стала новая волна британских рок-групп, которые записывались на небольших, мало кому известных лейблах. Хроническое безденежье они превратили в предмет гордости, представляя собой в стилевом отношении Dressing Down в обоих отношениях – анти-элегантность, простота, подобная “Разбитым” (Битникам), осознание собственной непривилегированности. Cекрет их последующего успеха в том, что они были плоть от плоти своей аудитории – выходцев из среднего класса, учащиеся колледжей. Они – свои парни, не имевшие ничего общего с высокопарностью “новых романтиков”, отстраненностью готов и бездумностью рейверов. Ликвидировав само понятие личностности, образ культового рок-героя, выдвинули свою альтернативу – группу (The Smiths, Joy Division, Ride, My Bloody Valentine). Внешне “Индиз”, то есть “независимые” выглядели как смесь “разбитых”, “хиппи” и “панков” одновременно – манерная расслабленность, прически в духе “Свингующего Лондона”, джинсы, панковские ботинки, иногда армейская форма.В выборе одежды предпочтение дается секонд-хэнду, то есть поддержанной одежде. От “разбитых” они позаимствовали издевательский и аполитичный юмор, меланхолию и пессимизм, но решительно отказывались нарочито бравировать своей образованностью. В основу музыки “независимых” лег пронзительный гитарный “нойз” (шум) “манчестерской школы”, сквозь который с трудом пробивался заунывный и мелодичный вокал. К концу восьмидесятых саунд этот породил в британском роке массу подражателей, а Манчестер стал новой субкультурной столицей (читай Сару Чемпион “И Бог Создал Манчестер”, или более фундаментальное исследование Мэттью Колина “Altered States” – книга в самом скором времени выйдет в издательстве “Ультра Культура”). Позднее там же появится так называемый “инди-дэнс” – танцевальная музыка записанная в роковом или фанковом ключе, в отличии от техно, на живых инструментах.

C ростом популярности нового поколения британских групп, стиль “инди-кидз” органично переняла американская молодежь Западного Побережья. Возникшая в Сиэттле субкультура “грандж” стала теми же “инди-кидз”, только на американский манер и под другим названием. Открытое декларирование своего аутсайдерства стало разменной монетой для ведущих представителей “гранджевого” направления – “Нирваны”, “Перл Джем”, “Саундгарден”, продающихся ныне многомиллионными тиражами. Примечательно, что покойный лидер “Нирваны” Курт Кобейн (покончил с собой в 1994 году) продолжительное время общался с Уильямом Берроузом, и даже записал с ним пластинку. Стилистически “грандж” был этнически своеобычен – они представляли собой фьюжн английского панка и американского “разбитого” без всякой примеси “хипповой” эстетики. От американских “хиппи” они переняли лишь внешний облик. Музыкально они тоже отличались от группп “манчестерской волны” – на стиль сильное влияние оказал американский “хардкор”, самая блистательная группа которого, с моей точки зрения – Black Flag Генри Роллинза. По прошествии нескольких лет “грандж” перешел в разряд рок-мейнстрима, постепенно теряя свою прежнюю революционность и став одним из самых ярких примеров приобщения стиля к “массовой культуре”. Нечто подобное произошло и с британским “инди”, когда крупные корпорации почти полностью скупили инди-лейблы. Временную “альтернативу” этому процессу представил так называемый американский “тинейдж-панк” (или сельский), воплощенный группой Green Day и их последователями – все выходцы из рабочих семей американской глубинки, но и его вскоре постигла та же участь.

Опубликованные в 1994 году цифры показали, что без работы в Великобритании пребывали около 900 000 молодых людей в возрасте от 16 до 24 лет. Вдвое больше, чем было за два года до этого. Все углубляющийся разрыв между поколениями становился критическим. Cимволично, что в августе 1994 года в США организуют “Вудсток'94”, собравший полмиллиона человек. В Великобритании огромной популярностью пользуются традиционные фестивали современной музыки – Гластонбери, Феникс, Рединг – где проходит смотр “современных” молодежных племен, “карнавальный архаический хэппенинг” девяностых. В начале 1995 года в Англии начинается взрыв “Бритпопа” – фактическое возрождение “модовской” субкультуры тридцатилетней давности. Значительно пополнили свои ряды панки, сохранившие стремление к тотальной свободе, но значительно упростившие имидж. В музыкальном отношении появляются множество новейших стилей – “трип-хоп” (смесь негритянского хип-хопа и белого техно), лондонский ответ на техно – негритянский “джангл”. Музыкальная эклектика практически приходит к тому, к чему стремились панки – безграничные возможности самовыражения. Все субкультуры роднит отрицательное отношение к “мейнстриму”. Западные этнологи и антропологи немедленно окрестили происходящее – “смешением племен” перед лицом конца века, или тождественным ему термином – появлением “супермаркета стиля”, когда молодежь может приобщиться к любому стилю на современном рынке без всякой спонтанности в выработке ценностей. Их свобода проявляется в неограниченной свободе выбора. Появлению всех нео-субкультур в значительной степени способствуют мелкие специализированные магазинчики, которых в Лондоне великое множество.

C дальнейшим стиранием границы между средним и рабочим классом в США и Великобритании, с существованием огромного количества субкультурных стилей перед молодыми людьми, вступающими в мир, практически ничем не ограниченный выбор – уличный стиль девяностых, характеризуемый экстраординарной гетерогенностью. Возможности для фьюжн, то есть появления субкультур из двух, а то и трех разных, практически безграничны. Именно из идеи этого слияния, смешения Travellers и рейверов появляется фестиваль танцевальной музыки “Tribal Gathering”, название которого перенесут на все происходящее в девяностые. Этот фестиваль, который постоянно переносят с места на место, cтанет воплощением полного хаоса существующих ныне десятков различных направлений в танцевальной музыки. Западные этнологи уже давно заметили, что в этом есть нечто схожее с тем, как “примитивные” племена собирались вместе, невзирая на различия в стиле, перед лицом большой и серьезной опасности. После принятия Тори в 1994-м году “Закона о Преступности” в разряд преступников попали и travellers, и рейверы, и панки – преступным объявлен сам стиль жизни. Коммерциализация нынешних “независимых” – их “альтернативный” способ, как заявил Бретт Андерсон из группы Suede, “медленно умирать в шике и роскоши”. Надежду на изменения в социо-политическом и общественном климате многие связывали тогда с лейбористами, в итоге устроившими в Соединенном Королевстве самый настоящий “Социалистический Фашизм”, и предавшие своих “Пассажиров”, пользуясь названием песни Игги Попа, в лице “Коалиции Серых Магов”, “Психогеографического Общества”, “Общества Любителей Древности Лондона” (см. внимательно блестящее психогеографическое и историческое описание Хоумом различных архитектурных памятников Лондона и их магический контекст), TRI (cтепеней посвящения в который, как и у героя романа “Встань(К) перед Христом” - 365, по количеству дней в году, в “отличие от 33 степеней посвящения жалких франкмасонов” ). Во-вторых, популярная музыкальная пресса (газеты “Нью-Мьюзикл Экспресс”, “Мелоди Мейкер”, журналы “Вокс”, “Селект”, “Бла Бла” стали рупором “молодежных” субкультур – они стали широкомасштабным способом пропаганды стиля и образа жизни. Самый модный “альтернативный” район Лондона – Кэмден – ежедневно переполняли тысячи молодых, пришедших потолкаться на самом огромном в мире рынке “молодежной” продукции. Сотни рок и техно клубов на севере города снова сделали Лондон мировой столицей субкультур. Происходит дальнейшая гибридизация, появляются все новые суб-атомные микро-культуры, такие как Амбиент-технохэдс, Зиппи, Племя Донга и т.д. Перед окончанием тысячелетия и наступлением Эры Водолея заканчивается “Война Стилей” – единство племен чем-то напоминает возвращение к первобытному Хаосу, и уже никто не вспоминает о том, что все когда-то начиналось с обыкновенного мужского костюма, мотоциклов и джаза.

В конце 96-го, Кэмден, с точки зрения многих “посвященных”, ровно как и Портобелло, по моему определению “стал пускать мыльные пузыри”, поэтому было принято решение о перенесении центра “магической работы” в Кройдон, к зданию Министерства Внутренних Дел Великобритании (Хоум Оффиса), на Кройдон Хай Стрит, где раньше жил Алистер Кроули (паб “Ковчег”), к “Дому Зеленого Дракона”, где на деньги новых русских обосновалась “Britannica Media Ltd”. К сожалению, настоящая работа из-за немедленного вмешательства спецслужб (еще бы, готовился государственный переворот в Великобритании, подготовка к которому описана во многих романах самых влиятельных “альтернативных” писателей того времени, и нашедшая свое финальное воплощение в описании мирового “Артистического Заговора”, в романе Брета Истона Эллиса “Гламораме”, переведенного на русский язык Ильей Кормильцевым).

Чтобы русский читатель понял “лихорадочный магический жар” тогдашних событий, когда писался этот романа Стюарта Хоума приведу цитату из своей статьи “Good Times are Coming”:

“Это и неудивительно (речь идет о реакции спецслужб – прим.А.К.) - на членов TRI теперь постепенно начинают списывать все смертные грехи - пособничество международному терроризму (Майка Уолласа (естественно, это псевдоним) и легендарного Доктора, сделавших себе несколько пластических операций, до сих пор разыскивают в этой связи по всему миру все, кому не лень), связи с нацистами (TRI еще называют "Артистическим Аненэрбе"), британскими, американскими и израильскими (!!!) спецслужбами, наркомафией (глобальная легализация наркотиков?!!!), тесные контакты с масонскими организациями, пропаганда сатанизма (???!!!), пособничество теневым хакерам и т.п. И уж совсем невинным актом в деятельности TRI смотрится обвинение в устранении тощей крысы Леди Ди (???!!!), сотрудничество с гомосексуальной мафией (сообществом?). Кто-кто говорит о "всемирном заговоре либералов, которые с помощью наркотиков и нечеловеческой музыки пытаются подорвать основы западной цивилизации" (режиссер Пол Морриси), другие говорят о заговоре "молодой английской аристократии" (артистической в том числе). Хорошо, что TRI еще не обвинили в порочащих их связях с инопланетянами и мифической подземной цивилизацией Врил-Йа - тут уж не миновать ситуации "Зомби, подвешенные за яйца".

Американские евангелисты-антропозаоны полагают, что Зверь придет именно из России. Что ж, Зверя оттуда они и получат (откуда приходит Аслан?), а там поди разбирайся, кто из них лучше знал богословие. "Мы должны быть для Врага и его холопов-софти воплощением абсолютного зла - то есть самими собой. Этого требует честь и верность могуществу нашей седой древности. Будьте Ромео, который убивает Тибальта, сохраняя верность Джульетте" (Гарик Осипов).

Эй Кей выскакивает в одну из январских ночей 97-го в Кройдоне с черным дипломатом из служебного хода здания, принадлежащего одной британской корпорации. За несколько мгновений до этого он выбивает входную дверь, невзирая на включенную шумовую сигнализацию добирается до одного офиса, выбивает дверь там и что-то забирает. У дверей его встречают полицейские. "Это сделали вы?" - спрашивают они. "Да, я, - отвечает Эй Кей. "На каком основании?" "Это было сделано в интересах нескольких государств, на дальнейшие вопросы я отказываюсь отвечать". "Следуйте за нами". В участке полицейские и другие персонажи (из мультфильмов?) обыскивают дипломат - в нем лежит здоровый звериный зуб. И больше ничего. "Что это?" - следует вопрос. Ответ:"Медвежий зуб. Это 13-й век. Золотое время Великого Императора (Cвященного Правителя) и его безмазовых потомков-ублюдков. Будьте очень осторожны. Это уникальная вещь в своем роде". "Значит так и запишем - ценный медвежий зуб?" "Или волчий… Запишите лучше просто - ценный зуб"… "Про-тив-ник…", - неожиданно кто-то из присутствовавших сказал по-русски…"Это вы пытались взломать двери здания за ночь до этого?", - продолжил он по-английски. "Нет, вероятно это другие про-тив-ни-ки. Впрочем, давайте отложим все объяснения до утра", - ответил Эй Кей, расписавшись в полицейском протоколе как Александр Кроули. Всего через два часа без всяких объяснений он был выпущен из участка с дипломатом, в котором лежал зуб. На следующий день некто Р. из Кентербери, довольно известный в музыкальных кругах (группа Soft Machine) (и не только), спросил его: "Так что ты делал на Парти Полной Луны в "Ковчеге"?"…

- Писал кровью рассказ - Вечеринка Полной Луны.

Я во многое не мог поверить, пока не познакомился с уникальными магнитофонными записями в разных инстанциях (скажем это деликатно). "Да, черт возьми, - подумал я, - Our day will come & we`ll have everything" (песня Фрэнки Уайли и "Времен Года")