Интервью с Алексом Керви для журнала "55" (без купюр)

- Чтобы сразу достигнуть взаимопонимания в определении понятий, скажи, пожалуйста, как ты различаешь термины доминирующая культура, субкультура, контркультура и андеграунд...?

Алекс Керви: Прежде всего я хотел бы подчеркнуть полную условность, и даже иллюзорность всех общепринятых понятий, которые постоянно подчеркиваются  и используются так называемыми «субкультурными исследователями». А также предостеречь от научного рационалистического подхода, изначально предусматривающую жесткую систематизацию, схематизацию, завершенную логическую структуру и тому подобное. Другими словами я говорю о совершенной бессмысленности «окончательного анализа». Представь себе, скажем, смысловую ассоциацию на «многообразие религиозного опыта», и измененное состояние сознания какого-нибудь генерала Михайлова или Черкесова, когда на каком-нибудь очередном ток-шоу по «зомбо-ящику» о совершенно справедливом вреде наркотических веществ (для подавляющего большинства потребителей – 6 миллионов декларированных «дорогих россиян»!) к нему приближается некто, типа очередного «профессора-консультанта», и вкалывает в задницу три куба аптечного венгерского калипсола или экстракт габонского айбогена (галлюциногенное ритуальное средство местных колдунов, являющееся одним из наиболее эффективных средств лечений героиновой зависимости – для тех, кто переживет двадцатичасовой ад в Башне Сатаны извлечения всех скрытых файлов жесткого диска собственного подсознания) или ДМТ (операция «Укол Бобра»). То есть это один из бесчисленных вариантов особо извращенной формы Шекспировского «есть много такого на небесах и на земле, что и не снилось, Горацио, вашим мудрецам», своеобразной корректировки сознания (которое, в свою очередь, может захлестнуть волна всепоглощающего безумия). В условном общепринятом подходе к теме современных субкультур всегда выделяется некий условный центр, или так называемая доминирующая культура (в настоящий момент условно «неолиберальная»), и два полюса оппозиции, то есть так называемый консервативный (скажем «семейные ценности» или молодежный вариант «стрейт-эйджа», тут же напрашивается ассоциация на движение «Наши»), и либертарианский (в любых его проявлениях – от языческих монархистов, наци-панков до анархистов). В своих крайних ультра-проявлениях эти полюса могут смыкаться, и даже, как ни парадоксально, заключать некие союзнические пакты условного «кросс-культурного диалога-обмена». Примерно «левая, правая, где сторона? Улица, улица, ты, брат, пьяна». Масс-культурная машина перемалывает и абсорбирует абсолютно все, выбрасывая на рынок любую идею в той или иной форме товара. Если мы говорим о субкультурах социальных групп, хотя в данном случае я бы говорил о современных племенах со своим набором социальных ценностей, норм и предпочтений, то надо сразу подчеркнуть, что в их основе лежит неистребимое стремление к внутреннему и внешнему самовыражению индивида в той или иной форме и неизбежный поиск союзника/ов для выживания (гетеросексуальное «чувство локтя/пилотки» или противоположное «дружественный депутат Чуев в очке товарища»). Размытые структуры современного социума (отчасти определенного долгой капиталистической/псевдокоммунистической дихотомией, многое спровоцировавшее в культурном конфликте прошедшего века) давно уже привели к условному «супермаркету стиля» (корректирующему существование корпоративного общества), который с другой стороны подпирает опять же условное «смешение племен», из которого «доминирующая культура» отбирает наиболее подходящее, усваиваемое и жизнеспособное для корректировки своего развития (или существования) и моделирования определенных типов поведенческих структур. Но, опять же, бесчисленное количество вариантов потребительского выбора означает, что наша (ваша) культура является всего лишь одним из хаотических фрагментов в зале смеха «культурных зеркал пятнадцати минут славы», где за наивным мудаковатым, подсевшим на морковку, яппи-зайчиком следует закостеневший в грехе и пороке «степной» волк, и они вместе рассматривают постоянно меняющиеся изображения самих себя, а ведь есть еще смотритель зала носорог (вспомним Йонеско), от которого волк, устроивший погром во мраке («на пути прочь от мира сего» Ангелов Ада), сначала бежит в панике и ужасе, потом расстилает перед ним ковровую дорожку, затем рыдает в андрогенном образе Афродиты, застряв башкой в стене исторического музея, предлагая воображению зрителя множество вариантов продолжения мультфильма (как говорил персонаж из одноименной группы: «Не оценят они, после грибочков-то!»). Мейнстрим, или доминирующая культура большинства, следуя принципу заполнения рыночных ниш, двигается назад или вперед, влево или вправо, вверх или вниз, или пожирает саму себя, одновременно дробясь на осколочные фрагменты, потом снова собираясь в единое целое эдаким вечным терминатором. Как мне кажется, сейчас, бросая взгляд на все происходящее при такой фрагментации, вместо условного мифологического философского камня с «предупреждениями», типа, «пойдешь налево, коня потеряешь», «увидишь, что будет» или  «double castration!» при воображаемом суде над доктором Гонзо за растление малолетних, для вас просто вывешен каталог товаров, то есть то, что называется shopping list. Условное понятие контркультуры, или «Образа Иного», прослеживается в любом обществе или структуре (и характерно для каждого отдельно взятого исторического периода), которые для обеспечения собственной жизнеспособности корректируют процесс выживания созданием так называемой культуры (или ценностных норм), в корне отвергающей свои изначальные установки в очередном замкнутом круге бесконечного умирания и возрождения, где нет ни начала, ни конца. Понятие андеграунда, или подполья, здесь мы, наверное, говорим о том условном внутреннем, полностью сосредоточенном на себе, периоде жизни и поиске (в любых его проявлениях) тех людей, о которых Уильям Берроуз говорил как о «настоящих архитекторах изменений» или, как говорил Гарик Осипов, «обособленных специалистах в области пластической реконструкции», хотя тот же криминал, уход в асоциальность по отношению к структурам корпоративного общества, или же обособленная каста военных ветеранов, со своим искусством, является тем же андеграундом, и одновременно мейнстримом, и может быть столь же новаторским, как и музыкальная композиция. Я не делаю здесь разницы между виртуозной постановкой «Большой игры» профессионального мошенника, актом творения того или иного произведения, в данный момент не имеющего никаких шансов превратиться в товар, и имеющего (или не имеющего) значение только для того, кто его придумал (или смикшировавшего в очередную модификацию культурного зеркала энное количество тех или иных ингридиентов Гессевской «Игры в Бисер»). Но уже в момент предложения его внешнему миру он неминуемо превращается в так называемый продукт, предназначен ли он для узкого круга, или постепенно обретает самостоятельную жизнь (Берроузовская говорящая задница) или тиражируется на продажу в многочисленных копиях. Иначе говоря, «в начале было слово» (любая замена в потребительском контексте), а это уже подразумевает общение, то есть это то, о чем я бы сказал как о всеподавляющей наркомании человеческого (животного) интереса (Ну обратите на меня внимание! – противоположная в политическом контексте фраза Березовского, сказанная Тимошенко в период зомбо-эксплуатации-программирования массового психоза «оранжевой революции»: «Юля, ебем, и ебать все время будем!») (вот бы этим заняться Госнаркоконтролю!). В этой связи я вспоминаю два эпизода, первый, когда нелегкая занесла меня в 1990 году во Псков, в цыганскую трущобу (позднее сгоревшую), и кто-то из моих спутников, поднимаясь по обледенелой лестнице, покрытой метровым слоем замерзшего дерьма, восхищенно прошептал: «Вот это настоящий андеграунд!» На что тут же раздался чей-то возмущенный крик: «А вот я уже вляпался в этот андеграунд!, - второй, это съемки в 1996 году бывших участников Sex Pistols для программы BBC, посвященной истории панк-рока, и фраза, по-моему, Стива Джонса: «Да, конечно, это, возможно, и был когда-то андеграунд, только я лично начал во всем участвовать, чтобы снимать чикс». Ну, ты же помнишь слоганы панков: «Мы все проститутки» и «Играют все, кто хочет». Или тут же перефразируем глас прокурора в советском трэш-триллере «Визит к Минотавру»: «Ты колбасу украл, которую великий мастер в мучениях делал!» Или, «сегодня я лицо официальное, а завтра, глядишь, неофициальное»… То есть, к примеру, это цепочка шаманского камлания при разводке блюющих от яхе наивных западных туристов, «Пьяный корабль» Рембо, несущейся пулей генерала Батицкого в «крылатом моменте полета Блейковского взаимного всепрощения» ко лбу последнего «архаического хэппенинга» Бериевского крика «Позвольте мне объяснить!», путешествующего факсом антигламура Минаева+Бегбедера и сползающего под коллектором имени татарского избиения в Неву на саммите Большой Восьмерки. .

- На что опирается субкультура в поиске своей культурной "альтернативы" - иных
установок и ориентаций, отражающих отношение к культуре масс, существуют ли конкретные критерии для такого поиска в каждый, отдельно взятый период времени?

Алекс Керви: Ты сам же ответил на этот вопрос, каждый случай становления той или иной субкультуры в современном социуме определен конкретными условиями отдельно взятого периода времени, для каждого есть свой контекст, все это может десятки раз перемешиваться в общем котле Dressing Up или Dressing Down, то есть сознательного улучшения или ухудшения образа. Мы имеем перед собой многообразие выбора, отсутствие выбора как такового, альтернативу против альтернативы, рвущегося к тиражированию образа в пантеоне «славы Борхесовской всемирной истории бесчестья» Битцевского маньяка, и одновременно 64 клетки душераздирающих криков скрипки шахматной доски ищущего себя детектива. Иначе говоря, фраза Честертоновского отца Брауна: «Я сам убил всех этих людей, вот я и знал все, как было». Вспомни его рассказ о маньяке-миллионере, помешавшегося на Коптской Чаше, и реакцию Брауна на слова: «Это все меняет! А что скажет пресса?» Вот сейчас у меня кричит в пять часов утра в окно Эрик Бердон: «Sky Pilot! You never reach the sky!», или можно позвонить Марку Мэннингу в это же время, он всегда ответит, если на месте, и фоном будет звучать, скажем, AC/DC «Highway to Hell». Каждый сходит с ума по-своему… Спартак, тело которого при Брадане так и не нашли, виртуально через несколько столетий обрушил Римскую Империю, а это, условно говоря, фракийско/македонская субкультура, восходящая своими корнями к Гераклу и Пану (славянскому Велесу). Теперь каждый человек может считаться отдельно взятой субкультурой в поисках культурной (или бескультурной) «альтернативы» (или отсутствием таковой)… Расстрел наивной, но искренней молодежи при защите Белого Дома, выжившие красные и правые провокаторы, бегающие за каждой задницей, обклеенной долларами, рвущаяся к власти комса, вместо звездной пентаграммы теперь обвешанная крестами, Красс, развешивающий на крестах восставших рабов (среди которых, кстати, было немало аристократии и жречества покоренных Римом стран) вдоль Аппиевой дороги, парфяне, отрубающие ему голову (Ирак? Аль-Каида?) и заливающие глотку олигарха (в отдельно взятом контексте периода Римской истории) – кстати, нажившего состояние на жилищной спекуляции в момент гражданских войн, политического распада и культурной деградации, расплавленным золотом: «Ты был жаден до него при жизни, так насыться им после смерти!». В общем,  this following programme is dedicated to the city and people of San-Francisco, who make up noise but they are beautiful… Я бы поставил тут «Dixie» Ла Вея, и сказал бы словами Карла Моора/Монте-Кристо: «О люди, о порождение крокодилов!» Альтернатива, к примеру, это одновременно полыхающий на площади Манчестера «Аушвиц Страны Оз» Дэвида Бриттона, бьющиеся до конца евреи в Варшавском Гетто (факт, определивший неистовую пассионарность при образовании государства Израиль), бой девятой роты в Афгане, тигр Паншера, монахи Бон, легшие все до последнего при защите Берлина в 1945 году, «Oh mother, tell your children» «Дома Восходящего Солнца», политрук Клочков, Лавкрафт, разодранный на клочки своей мифологией, в тот же самый момент гибнущий Говард, создатель Конана, пытаемый электрошоком в американской психушке Роки Эриксон, истекающий кровью Гелаев, сжимающий шоколадку, и напротив тела двух пограничников, тоже дравшихся до конца, «When I was young it was more important», Ахмад Кадыров, Дудаев, покупающий пластинку Groundhogs… Religion was being born in Monterey, а по сути бесконечная модификация вариантов apple of creation, создания и умерщвления альтернатив прежде всего в себе самом абсолютно без всякого пафоса… В моче, истекающей на землю с карты «Повешенного», встречающего своего суккуба в «Западном окне».

- Что на твой взгляд является базисом, отправной точкой для становления субкультуры? Что здесь является определяющим - двойственное отношение к реальности или радикальное отрицание доминирующей культуры?

Алекс Керви: Потаенные желания Чипа и Дейла, которые спешат на помощь Толкиену, фрукт из фруктов дебюта «Голого Ланча», который изредка толкает травку, держит немного при себе, чтобы угощать Голливудских развратников. Есть еще выстрел Томпсона, «бутон розы», а на другом полюсе - Бушевидный губошлеп «поколения свиней», папа которого успешно продержался в водах Тихого Океана среди акул, резонно решивших не вмешиваться в закономерный исторический процесс борьбы со всемирным ла-злом терроризма.

- Справедливо ли утверждать, что субкультуры занимают промежуточную позицию в
обществе - как переходящее звено от старого мейнстрима к новому? Таким образом
выполняя роль своеобразного "социокультурного транзита"?

Алекс Керви: Смотри выше, они моделируют, корректируют и дополняют его, тут та же Рублевка может вполне рассматриваться как отдельная субкультура, отягощенная всеобъемлющим Dressing Up… А если говорить о транзите, социокультурном, тут уместно спросить, что думает по этому поводу наш главный субкультурный переводчик Харон… «Hey! Hey! Hey!» - у меня собачку Цербера не кормили и под котлами погасло, Рембо прощается с поэзией в 21 год и переходит на торговлю рабами, оружием и наркотиками... Другие отбивают поклоны в храмах, построенных на местах святилищ старых богов, ставших врагами, или «Образами Иного» в создании очередных модификаций общекультурного развития. Я бы поставил в эфире «Wade In Water» Алекса Харви…

- Какова тенденция в сегодняшнем субкультурном движении, учитывая сложившуюся
постмодернистскую традицию - что будет процитировано завтра?

Алекс Керви: В словесном проблеве Чарльза Буковски наутро было утро… В ответ полетела пустая бутылка, окончательно решившая все наболевшие постмодернистcкие проблемы. За окнами начало трезветь, пора бы и о душе подумать. Как сказал Николай Иванович Бухарин своей жене в момент им же самим объявленной политической арт-забастовки, то есть, простите, голодовки: «Коба сказал, меня не исключат. Отрежь мне колбаски».

Примечание "VOOKstock": текст этого интервью прислал в "VOOKstock" сам Керви, но, к сожалению, Алекс не уточнил имя интервьюера.