Интервью с Джоном Кингом

VOOKstock-Project

ССЫЛКИ

Интервью с Джоном Кингом: "Я НЕ НАРУШАЮ ПРАВИЛ. Я ПРОСТО ИХ НЕ ЗНАЮ"

Некоторое время назад переводчица Ирина Сисейкина встретилась с английским писателем Джоном Кингом в Лондоне и записала с ним интервью, небольшая часть которого была впоследствии опубликована в русской версии "Rolling Stone". Мы же впервые публикуем полную версию данного интервью.

Автор знаменитого романа «Фабрика футбола» (1996), автор сценария к одноименному фильму (в русском прокате этот фильм прошел под названием «Фанаты»). Вместе с последующими двумя книгами о жизни фанатов английского клуба «Челси» «Фабрика футбола» составила цельную трилогию. В трилогию вошли романы «Охотники за головами» и «Англия на выезде». Эти книги уже переведены на русский язык, их выхода с нетерпением ожидают российские футбольные болельщики. Вслед за «Фабрикой» в свет вышли три романа Кинга на остросоциальные темы: «Белое отребье», «Человеческий панк» и «Тюрьма». Кинг признан одним из самых противоречивых и дерзких писателей современности, он бесстрашно обнажает нелицеприятную подноготную жизни рабочего класса и низших слоев населения Англии. Со дня на день в книжных магазинах Англии должен появиться его седьмой роман под названием «Скинхеды». В эксклюзивном интервью Джон Кинг рассказывает о футболе, движении скинхедов, Англии, литературе, о кино и о себе.

Его книги – это тотальный жесткач. Чудовищные драки, выбитые зубы, сломанные конечности, вывороченные кишки, вспоротые животы, извращения, кровь, сперма, блевотина, похмелье… Его книга «Фабрика футбола» стала библией футбольных фанатов всего мира. Его фильм, снятый по «Фабрике», получился еще более жестким и бескомпромиссным, чем книга. Настолько бескомпромиссным, что его создатели решили уложиться в крошечный бюджет, но не отдавать экранизацию Голливуду. Критики потом назовут этот фильм самым страшным ночным кошмаром Англии. Как сказать читателям, что, несмотря на все вышеизложенное, произведения Джона Кинга полны искренности, надежды и внутреннего света, я не знаю. Говорили, что он не жалует журналистов. Что он вообще не слишком общителен. Этого следовало ожидать. Окажись он в действительности таким, было бы неудивительно, - писатели от контркультуры не должны отличаться хорошими манерами и обходительностью… Но Джон Кинг совсем не такой. Он вежлив настолько, насколько может быть вежлив истинный англичанин. Он дружелюбен, весел и доволен своей жизнью, это чувствуется уже по письмам. Его квартира залита светом. Он гостеприимно варит кофе, попутно рассказывая о себе. Говорит, что любит животных, что последние двадцать лет - вегетарианец. На протяжении всех долгих часов интервью его огромный кот мирно и сладко спит у меня на коленях.

И.С. Джон, ваша последняя книга называется «Скинхеды». Слово скинхеды имеет в России весьма негативный оттенок. Считается, что скинхеды поголовно националисты и даже фашисты. Кто такие настоящие скины и о чем ваша книга?

Джон Кинг. Действие «Скинхедов» разворачивается вокруг двух главных перонажей. Один из них попал в движение скинов в шестидесятые годы, тогда, когда скинхеды переняли у ямайцев стиль одежды. В те времена люди слушали ска, реггей – скинхед-реггей. Этот человек будет одним из главных героев, ему сейчас под пятьдесят. Он служил капитаном в Слау, это такой городок за пределами Лондона, в котором разворачивалось действие «Человеческого панка» и «Белого отребья». Он носит форму, и это история о нем. А также это история о его племяннике, представителе второй волны скинхедов, поколения восьмидесятых. У них практически тот же стиль одежды, но этот стиль называется «стрит-панк», и они слушают команды, играющие в стиле Oi! Да, пресса вешала ярлыки на команды Oi!, называя их фашистскими, но это не так. В общем, такие будут два главных героя. Это история о них, о том, как музыка повлияла на их жизни. В книге представлены две стороны жизни скинхедов и два поколения скинхедов. Они не нацисты, ничего подобного. Они просто люди. Человеческие существа. У каждого - свой жизненный путь. В этой истории будут воспоминания о событиях прошлых лет, будет рассказана и история города, в котором живут эти два героя. Также в книге появится сын пожилого персонажа, подросток, чьи музыкальные пристрастия базируются на материале, который он видит по спутниковому телевидению. На музыке, которая приходит из Америки и фактически является неким сплавом ска и Oi!. Этот персонаж является точкой пересечения двух направлений. В общем, книга о семьях, об Англии, о поколениях. Я не знаю, откуда вдруг возникли все эти нацистские брожения и в какой именно момент нацистов стали ассоциировать со скинхедами. Видимо, позже, когда появились правые, «Ангелы ада», их правое крыло… Возможно, сыграл свою роль внешний вид скинов, а они, как вы знаете, довольно жесткие и крепкие ребята. Об этом много говорится в книге, я надеюсь, мы не будем снова обсасывать темы нацизма и всего, что с этим связано... Фашизм, видите ли, - это совсем не по-английски. Да и не по-русски – мы, англичане и русские, вместе воевали против фашизма во Второй мировой войне. Об этом тоже говорится в «Скинхедах».

И.С. Что вы скажете о появлении скинхедов в России? Эти люди по большей части считают себя националистами. Они позаимствовали национальную идею, сбрили волосы и отправились громить нелегальных иммигрантов, кавказцев и всех прочих, кто отличается от них цветом кожи. И все они называют себя скинхедами, не зная ни культуры, ни происхождения этого движения.

Джон Кинг. Я не так много об этом знаю, чтобы заявлять что-то… Видите ли, «скинхед» - это просто термин, можно взять любое понятие и обозвать его панком или скин-культурой, вот и все. Смотря как назвать, вы понимаете? В действительности скины – это нечто совсем другое, что имеет в большей степени отношение к музыке, к ска и так далее. Во всех поколениях скинхедов присутствовала такая вещь, как патриотизм – тесно связанный с гордостью и идеей самоидентификации. Гордостью и четкостью, и это было началом. Скины были патриотами, да, это действительно так, и полагаю, именно этот факт как-то перекликается с тем, что вы сказали о русских, но вы же понимаете, патриотизм и национализм – совершенно разные вещи. Люди могут одеваться в одном стиле, но это не значит, что они исповедуют одни и те же идеи или разделяют одни и те же интересы, не правда ли? Выходит, что это просто эксплуатация названия. Масс-медиа очень сильно влияют на представления людей о том или ином явлении. Долгое время люди демонизировали скинов, поверив в образ, который им преподносился масс-медиа. Скины были жесткие парни рабочего класса, и это никому не нравилось. Еще сюда примешалось и предвзятое отношение к футбольным болельщикам, что связано с изнанкой фанатского движения… Когда начались футбольные драки, многие болельщики были скинхедами. Корни всего этого - в шестидесятых годах. Да, некоторые из скинов были расистами, но то же самое можно сказать про любую прослойку любого социального сектора. Вопрос в том, что вкладывать в понятие, в само слово. Вопрос в том, насколько хорошо вы понимаете значение этого слова. Представьте себе панка – это некто с выстриженными ирокезом волосами, но значит ли это, что он исповедует идеи панка? Люди знают только то, что хотят знать. Если то, о чем вы рассказываете, происходит сейчас в России, это значит, что люди не знают корней движения, позаимствовали лишь внешний вид. И даже не столько скиновский, сколько стиль футбольных фанатов, которые носили куртки летчиков. Мы все носили такие куртки, очень многие их носили. Русские так называемые скины эксплуатируют английский стиль девяностых, который тесно связан с футбольной тематикой. Такой стиль любят поклонники ‘Clash’ и подобных команд. Но мало кто может сказать про суть этого течения. Никто не помнит корней. Случается так, что история не записывается и не передается по наследству.

И.С. Так кто может называть себя настоящими скинхедами?

Джон Кинг. Каждый человек может назвать себя кем угодно. Но посмотрите на историю. Скины не собирались терроризировать народ, они просто защищали самих себя. Скины были горды тем, что выступали против хиппи. Они были рабочим классом, аккуратно одевались, были опрятны, чисты. Представители второй волны скинхедов имели, конечно, более агрессивный вид с этими бритыми головами, но этим мы обязаны музыке. Скинхеды - это музыкальная культура и не имеет отношения к политике. Любой человек может быть панком, уличным хулиганом, поклонником музыки соул или скинхедом, это как картинка, которую вам преподносят масс-медиа, это медийный взгляд на вещи. В газетах напишут, что скинхеды – это то-то и то-то, и люди захотят быть такими же. Но если вы посмотрите на источник, то увидите, что скинхеды – абсолютно другое явление.

И.С. Кстати, чем же скинхедам не нравились хиппи?

Джон Кинг. Хиппи? Парни определенного возраста не очень жаловали хиппи, потому что зачастую хиппи были детьми богатых родителей. Все дело в классовых различиях. Скины были моложе хиппи. Хиппи были студентами университетов, а скинхеды – молодыми парнями рабочих районов, но, опять же, это все обобщения. Найдутся те, которые скажут, что панки – это хиппи с ирокезами. В нашей стране все привязывается к классу, к позиции на социальной ступеньке. В России, насколько я знаю, дела обстоят совсем по-другому. В семидесятые я впервые увидел выступления панк-команд, и тогда люди одевались совсем по-другому, многие стриглись под скинов и одевались как панки, и это не имело отношения ни к Clash, ни к Cockney Rejects, ни к политике… чушь все это. В Англии внешний вид скинхедов вообще очень популярен. Зайдите в любой паб, и вы увидите бритоголовых парней в кроссовках, и так было очень долгое время. Здесь все такие, обернитесь вокруг, стиль скинов – это мэйнстрим. Люди покупают ботинки «Тимберлэнд», потому что они похожи на «ДокМартенс», да плюс еще куртки «Харрингтон», в общем, скиновский стиль – очень распространенный стиль. Здесь никогда не существовало таких кардинальных различий между панками и скинами, какие, как я знаю, существуют в Европе. В Европе скины и панки - словно воюющие племена. А для меня эта разница не значительна. Мне нравятся старые скиновские команды, мне нравятся команды Oi!, мне также нравятся команды, играющие в стиле панк… Посмотрите на это под другим углом. Я знаю, чем отличаются друг от друга все эти направления, но лично мне это не важно.

И.С. Насколько я понимаю, футбол для англичан является национальной идеей, идеей самореализации. Ваша трилогия - не о самом футболе, а об общности вокруг этого явления.

Джон Кинг. Да, и об Англии. Книги о футболе – это как слепок с общества. Мы связываем воедино футбол и то, что имеет к нему отношение, людей, которые причастны к футболу. Это идея идентификации, наведение фокуса на определенную прослойку общества. Особенно если мы говорим о Лондоне и Англии, где основное население постепенно вытесняется из центра в пригороды. Люди объединяются вокруг некоего явления, которое не имеет отношения к ни деньгам, ни к власти, сосредоточиваются вокруг футбольного клуба, становятся сообществом, идентифицируются с клубом. Эту идею я связываю с идеей войны. Наши отцы и деды воевали в Первой и Второй мировой, и в Англии помнят об этом, думаю, что еще больше об этом помнят в России, гордятся своей победой над германскими захватчиками. Когда я был ребенком, когда я рос, меня окружали люди, успевшие побывать на войне. И в «Фабрике футбола» я воплотил эту идею в старике Фаррелле, который отслужил в оккупационном корпусе, который женился на женщине, выжившей в концлагере, и это повлияло на всю его дальнейшую жизнь. И его жизнь, без сомнения, была трудна, бедна и полна лишений. И все же мы видим, как личность этого человека отражает культуру целой страны, это самоидентификация, это об Англии. И, конечно, еще одна из идей – это идея создания врага. То, как люди придумывают себе врагов. Люди хотят иметь врагов. Людям нужны враги. И вот возникает футбольное движение, и команда противника выступает в роли врага. Знай эти люди друг друга лично, то они, вероятно, не стали бы воевать друг с другом. Но срабатывает стадное чувство. В книге «Англия на выезде» болельщики из разных клубов объединяются, когда едут в Европу болеть за сборную, готовые драться с внешним, более крупным врагом. Помните концовку «Фабрики футбола»? Томми Джонсон усваивает свой урок, и в «Англии на выезде» он помогает немцу, получившему в драке серьезные увечья. Так что идея создания врагов – она вне пределов собственной страны, вне каких-либо границ. Если ты солдат, русский солдат, и если ты знаешь лично немецкого солдата, то у вас, скорее всего, найдется много общего… Опять же, это классовая вещь. Что касается книги «Охотники за головами», в ее основе лежит идея войны полов. Книга начинается с сексизма, но затем все меняется. Причины войны полов тоже берут начало в классовых различиях, разница между полами выдумана искусственно, опять же, мы снова говорим о том, как создавать себе врагов. В определенном возрасте, в юности, мы творим глупости и непристойности, но затем взрослеем и понимаем, насколько это было нелепо. Понимаем, что ничего похожего на этих придуманных врагов на самом деле не существует. Ни в Англии, нигде. Что справедливо насчет созидания врагов, - то, что футбол в этом плане работает как фабрика, как машина, такой вот слепок с общества.

И.С. В вашей книге «Англия на выезде» вы описываете, что английские футбольные болельщики вытворяют в Европе. Они громят кварталы Амстердама и Берлина, и читать об этом, конечно, страшно. Но в этом – поверьте - чувствуется некая английская гордость. Англичане приехали и сделали всех на кулаках.

Джон Кинг. Это нельзя назвать гордостью. Это нечто внутри тебя, и оно начинает отпускать тебя только с возрастом, когда ты становишься более здравомыслящим. Да, это живет во многих из нас, и это тесно связано с питейной культурой. Это соперничество. Определенно. Это не есть хорошо и красиво, но… Это культура пития, в каких-то странах она очень походит на культуру Англии. Я говорю о северных странах. Существует большая разница между латинскими странами и Англией, Голландией, Германией, Скандинавией и Восточной Европой. Северяне очень похожи друг на друга. Более спонтанны, чем французы, итальянцы, испанцы или же греки.

И.С. Это правда, что вы бывший фанат «Челси»?

Джон Кинг. О да.

И.С. Кстати, что вы думаете насчет покупки клуба «Челси» Абрамовичем?

Джон Кинг. Он спас клуб.

И.С. Другой английский писатель, Джеймс Хэвок, говорил мне, что за это Абрамовича в Англии фактически ненавидят.

Джон Кинг. Ненависть – слишком веское определение. Фанаты «Челси» его любят. Многие из них. Мне кажется, что проблема «Челси» - именно в самой организации футбольного клуба. Большинство его болельщиков – парни из лондонских пригородов, а район Челси очень богат. Проблема «Челси» в том, что клуб превратился в клуб для элиты, билеты на матчи стоят дорого, и эти билеты предназначены богачам. Но дела обстояли так задолго до прихода Абрамовича, это происходило в течение десяти лет. Проблема в том, что обычные болельщики оказались отрезанными от клуба. У болельщиков отняли клуб, вот в чем дело. Но Кен Бэйтс проделывал это в течение десяти лет, очень задолго до Абрамовича. В общем, клуб недолюбливали и раньше. И я не думаю, что эта нелюбовь была бы персонифицирована против Романа, это скорее ненависть к структуре клуба. Многие болельщики давно уже не ходят на матчи. Стадион забит яппи, для простых парней проход закрыт, билет стоит 45 фунтов. Это очень большие деньги. Выпивку приносить с собой запрещено. Вокруг полно видеокамер… Видите ли, люди по-прежнему болеют за «Челси», но, к сожалению, премьер-лига – это не так уж и здорово, поскольку тут все замешано на деньгах. В пору моей молодости это футбол имел свою культуру, был тесно связан с музыкой, со стилем одежды, и многое из той культуры ушло безвозвратно. Люди хотят зарабатывать на футболе деньги, хотят сделать его предметом потребления, как в Америке. К большому сожалению. Я думаю, было бы отлично, если бы Абрамович сэкономил на ком-то из игроков – между прочим, выгадал бы несколько миллионов – и удешевил бы таким образом билеты. И тогда можно было бы приобрести сезонный абонемент за 10 фунтов. За 12 – 15 фунтов. Убираешь одного игрока, который стоит двадцать миллионов, и экономишь по миллиону фунтов на игре. Думаю, он мог бы такое сделать.

И.С. Вы знаете что-нибудь о русских футбольных фанатах?

Джон Кинг. Не слишком много. Видел кое-что в новостях, говорили про беспорядки.

И.С. Тоже знаменитые драчуны, как и англичане.

Джон Кинг. Могу себе представить. И это неудивительно. Русских называют одними из самых отъявленных футбольных хулиганов, и потому скажу, что это предсказуемо. Когда я возвращался в Англию на «Транссибирском экспрессе», когда мы подъезжали к Москве, мы увидели огромную насыпь. В то время «Челси» занимали Северную трибуну, знаменитую в семидесятые годы Северную трибуну, старики просачивались туда и начинали драки. Таковы были правила игры. Она называлась CHELSEA NORTH STAND. Так вот, когда мы подъезжали к Москве, мы увидели насыпь, на которой огромными буквами было выведено CHELSEA NORTH STAND. Я глазам своим не мог поверить! Это был «Челси», английский «Челси»! В 1989 году, еще до краха коммунизма, в России уже знали про Северную трибуну «Челси»! По всей вероятности, у вас уже тогда были фанаты «Челси». Мне так это понравилось! Я подумал, что это великолепно. Так что могу себе представить российских футбольных фанатов. Особенно в семидесятые и девяностые «Челси» был культовым клубом, имел массу болельщиков. Видите, кое-какие общие представления о русских у меня имеются.

И.С. Что вы думаете о современном поколении футбольных фанатов? Кажутся ли они вам более жестокими или, наоборот, более миролюбивыми? Вам ведь известна ситуация изнутри.

Джон Кинг. Современное поколение фанатов? Вы имеете в виду футбольных хулиганов? Да, кое-что о них мне известно. В старые деньки фанатов было больше, об этом теперь складывают легенды. В семидесятые и восьмидесятые мы были подростками, лет по двадцать нам всем было. А теперь все изменилось, появились камеры слежения, видеокамеры и тому подобные вещи. Тогда было больше жестокости, больше насилия, в самом обществе было больше злобы. В старые деньки в Шед Энд могло набиться десять тысяч. Представляете – десять тысяч болельщиков на трибуне выпрыгивают из штанов от восторга? А теперь этого нет. Хотя, в принципе, некоторые игры проходят при большом ажиотаже. Впрочем, я говорю об играх сборной, и тут совсем другая ситуация. Когда дело касается сборной, вы как будто возвращаетесь на двадцать лет назад... народ едет в Европу болеть за сборную, наплевав на законы и правила хорошего поведения. Но здесь, в Англии, уже не подерешься, везде камеры. В среде фанатов есть люди и под сорок, и тридцатилетние, и совсем юнцы. Но все изменилось, полицейский контроль стал более жестким, полиция набила руку на том, чтобы удерживать футбольных фанатов в узде. Это то, что мы на данный момент имеем. Думаю, что со старыми играми теперь покончено. Но что касается совсем уж безбашенных драчунов, любителей помахаться в центральных пабах, - по численности таких стало больше. В былые дни фанаты могли выйти тысяча на тысячу, и еще пять тысяч околачивалось бы вокруг, а теперь друг на друга выходят группировки по двадцать-тридцать человек, на этом все… Но, что самое печальное, они стали использовать холодное оружие. В пору моей молодости пускать в дело нож считалось девчачьей прерогативой, или же это могли делать латиносы, или негры... Это было не по-английски. Только трус мог пустить в дело нож. Все решалось на кулаках. Но потом фанатское движение распалось на более мелкие группировки, в которые легче проникнуть и стать своим. Старое фанатское движение имело определенную репутацию, кодекс чести. Камеры, репрессии, приговоры, люди, привыкшие к тюремным робам – вот что было, если вспомнить шестидесятые, семидесятые и девяностые. Тогда все были молоды. В наше время так происходит только когда, когда юнцы едут в Европу, и там они, конечно, забывают обо всех законах и, конечно, порой получают в драках серьезные увечья…

И.С. Опасное развлечение.

Джон Кинг. В молодости это все кажется игрой. Весельем. Это не выглядело чем-то жутким или опасным. Естественно, случались потасовки, но все это было тесно связано с музыкой и прочими вещами. Да, было много драк, но теперь все стало по-другому. Теперь люди больше думают о деньгах. В какой-то степени в нашей стране стало более спокойно, думаю, свою роль сыграло взяточничество. Раньше народ проводил время в пабах и прочих общественных местах, а теперь все попрятались по своим домам и играют в игровые приставки. Впрочем, что касается футбола – болельщики все равно никуда не делись, поддержка так же живет и существует. Если завтра вы снизите цены на билеты, на стадионе будет снова десять-двадцать тысяч ребят. Вопрос в том, как сделать так, чтобы вернуть болельщиков на стадионы… Вас зовут так же, как жену Абрамовича.

И.С. Бывшую жену.

Джон Кинг. В России его любят? У нас про это ходит много историй.

И.С. Любят? Да нет, конечно. В стране, где основное население живет за чертой бедности, олигархов не слишком-то жалуют. В начале девяностых, после развала СССР, случился большой передел собственности. Так что бытует мнение, что все русские олигархи нажили себе состояние криминальным путем.

Джон Кинг. Думаете, и Абрамович тоже?

И.С. Конкретно насчет него не могу ничего сказать.

Джон Кинг. Впрочем, я просто просматривал международную прессу. И я не знаю, и никто не знает, откуда взялись эти деньги. В России, наверное, сейчас стало спокойнее?

И.С. В какой-то степени.

Джон Кинг. Вы родились в Москве?

И.С. Да.

Джон Кинг. Хорошо там жить?

И.С. Там холодно.

Джон Кинг. Когда я проезжал поездом через Москву, она показалась мне фантастическим городом. Правда, не было особенно куда пойти и чем заняться, к тому же это было преддверие зимы. Теперь там, полагаю, насыщенная ночная жизнь?

И.С. Конечно.

Джон Кинг. Хорошо. Когда я был там, ничего подобного не было. Несколько пивнушек, и все.

И.С. Теперь появилось много клубов.

Джон Кинг. Там играют панк?

И.С. Не то чтобы панк был очень популярным в России. Мои друзья привозили в Москву The Beat!, команду, играющую ска, но не могу сказать, что концерт прошел с большим размахом. Есть команды, играющие некое подобие рока, но в основном все запружено низкосортной поп-музыкой. Какая музыка вам нравится, Джон?

Джон Кинг. Панк. И никакого диско. Ненавижу диско и танцевальную музыку. И совсем не умею танцевать. Это самое главное. Я люблю рок-н-ролл, рокабилли, раннего Дэвида Боуи и тому подобные вещи. Регги и ска, кое-что из трип-хопа типа Tricky…

И.С. Три ваши последние книги – «Тюрьма», «Белое отребье» и «Человеческий панк» - показались мне более серьезными и глубокими, чем футбольная трилогия. В них чувствуется оруэлловская традиция, «Большой Брат смотрит на тебя», антигосударственные и антитоталитарные настроения. Нам, живя в России, трудно судить, так как по сравнению с жизнью в Англии или Соединенных Штатов у нас не правовое государство, а тотальный беспредел. Но насколько я вижу, на Западе государственные тиски потихоньку начинают сжиматься… Это чувствуется по вашим книгам.

Джон Кинг. Все мои книги очень разные. Футбольная трилогия в большей степени об обществе… о личности, но о личности как части общества. Естественно, «Человеческий панк» сильно отличается от трилогии, на героя этой книги повлияла музыка, как и на меня в свое время. Время действия «Человеческого панка» - это самое веселое время моей жизни, время команд типа Clash, «Человеческий панк» гораздо больше затрагивает тему личности. Идея «Белого отребья» - рассказать о людях у власти и о тех, кто от них зависим. О тех, чьи судьбы забыты и ничего не стоят. О том, что все замешано на деньгах. Что в основе всего лежит приватизация, превращение всего в прибыль. «Тюрьма» - это уже исключительно о личности. Тюрьма – это место, где проявляется личность. И - да, каким-то образом эти три книги похожи, хотя в них разные герои. В футбольной трилогии поднимается тема полицейского наблюдения. В восьмидесятые в обществе царило совсем другое настроение, другой контекст. А теперь люди завели себе кредитки, и в каком-то смысле наступила более легкая жизнь, и я думаю, что именно поэтому никто не особенно не протестует против всей этой слежки за частной жизнью. На самом деле мало-помалу тиски сжимаются, видеонаблюдение в нашей стране стало массовым явлением, и, используя высокие технологии, государство вторгается в личную жизнь граждан. На первый взгляд кажется, что свободы стало больше, но в действительности власть стала жестче, и это так. И этого никто не замечает, потому что все делается исподтишка. Это как с Евросоюзом: все происходит очень-очень медленно. Умно придумано, ничего не скажешь. Подумайте сами, если менять что-то в течение шестидесяти лет, это нужно делать очень медленно и осторожно, так, чтобы люди не заметили никаких перемен. Евросоюз может очень сильно повлиять на законы Англии, даже не входя в парламент. И со временем давление Евросоюза будет все больше и больше, в итоге мы окажемся в ситуации, когда нам придется соглашаться на централизацию правительства, что никак не вяжется с демократическим процессом. Но время идет, и ситуация усугубляется, и в итоге наши страны превратятся в один огромный блок, централизованный и контролируемый крупными корпорациями и бюрократами, я очень четко могу себе это представить. А самое главное, что об этом никто не хочет задумываться, никто ничего не замечает. Потому что все происходит очень, очень медленно, очень скучно. Удивительно, насколько хорошо все продумано. Да, вот так оно и происходит. Централизация. Мне кажется, хорошо было бы децентрализовать Евросоюз, децентрализовать культуру. Но после обретения подобной независимости придется упасть с вершины иерархии в самый низ.

И.С. Джон, из ваших книг мы многое узнаем об английском стиле жизни, английском футболе, но мы практически ничего не знаем об авторе.

Джон Кинг. (смеется) Вероятно, это и к лучшему.

И.С. Чем вы занимались до того, как стали писателем?

Джон Кинг. Да на самом деле множеством различных вещей. Вырос, закончил школу, какое-то время поработал на складе, как Томми Джонсон, был рабочим, красил дома, сменил несколько подобных работ… Полагаю, все началось с того, что я просто стал читать – я работал на одном из складов, где у меня было много свободного времени, и просто начал читать. В подростковом возрасте я не особенно увлекался литературой, когда мне стукнуло двадцать, прочитал кое-какие книги. Мне нравятся произведения Джорджа Оруэлла. Настольными книгами моей молодости были роман Оруэлла «1984» и «Скотный двор», а также «О дивный новый мир!» Олдоса Хаксли и тому подобные вещи. И это все, что самое интересное, перемешалось с панком. Вам нравится Дэвид Боуи? Альбом Ziggie Stardust? Когда мне было лет 13, он пел это на английском, без американского акцента. Плюс еще Clash и прочие команды, их музыка заставила меня задуматься о многих вещах. Не знаю, что вынуждает людей садиться и писать романы. Если оперировать терминами свободного стиля, то еще я люблю американских писателей. Я читал много американской литературы. Буковски, Хьюберт Селби Джуниор, Джон Фанте, Джек Керуак, к примеру, и тому подобное чтиво.

И.С. Вы знакомы с русской литературой?

Джон Кинг. Честно признаться, я вообще не слишком близко знаком с переводной литературой. В общем, я не знаю, с чего все началось. Я работал в одном журнале, в типографии, и занимался редактированием, что как писателю сослужило мне хорошую службу, этим я занимался в течение двух лет, потом какое-то время был без работы, много ездил по миру, вернулся в возрасте тридцати - и по счастливому стечению обстоятельств моя первая книга вышла в свет в 1996. Сначала появилась «Фабрика футбола», затем «Охотники за головами», затем «Англия на выезде». То есть вся трилогия. После этого – «Человеческий панк», «Белое отребье» и «Тюрьма». В каждой книге трилогии – своя собственная идея. «Охотники за головами» раскрывают тему отношений с женщинами. Или вспомните «Англию на выезде», эпизод в Амстердаме с тайской девушкой. В основе сюжета – идея сексуальной торговли, как и на войне. Люди повадились ездить в Азию, как и во времена войны, чтобы эксплуатировать беззащитных и заставлять их делать за деньги что угодно. А после этого английские фанаты попадают в Берлин, и Томми Джонсон говорит со старухой, которая в годы войны была проституткой и затем бежала от наступления русских… Так дело же было совсем не в русских, а в том, что шла война, в которой всегда остаются беззащитные жертвы и сталкиваются тоталитарные мышления. Простите, каков был вопрос?

И.С. Мы говорили про образ автора.

Джон Кинг. Да нет никакого образа, я просто люблю писать книги и, к счастью, так получилось, что мои книги опубликовали. Меня вдохновила панк-музыка. Видите ли, писательское ремесло в Англии всегда считалось занятием для богатых людей. Когда мне было двадцать, я впервые подумал о тех вещах, о которых, как мне показалось, стоило бы написать. О ежедневных, обычных явлениях. Ведь английская литература по большому счету создана хорошо образованными и богатыми людьми и отражает именно их жизнь.

И.С. Вы ведь не получали специального образования?

Джон Кинг. Нет. До шестнадцати лет я ходил в школу. Потом еще посещал технический колледж, но в моей жизни не было ничего похожего на университет. Полагаю, сыграло роль просто желание писать, мне хотелось этого больше всего на свете.

И.С. Это то, что я всегда говорю: невозможно научиться быть писателем, им нужно родиться.

Джон Кинг. О да, думаю, надо просто найти свой путь. Очень трудно жить и находить время для того, чтобы писать, соблюдать это равновесие. Когда я начинал писать, я работал две недели через две. Две недели оставлял себе на раздумья, напишешь что-то – и откладываешь на время в сторону, чтобы попозже пересмотреть. Тут требуется жесткая самодисциплина. Писать – это тяжелая работа, но быть писателем – потрясающе, особенно теперь, когда я стал зарабатывать этим деньги. Ты, как и в жизни, ищешь сюжеты, многое открываешь для себя заново и сводишь свои идеи воедино. По большому счету это происходит подсознательно. Считаю, что мне повезло. Мне очень повезло.

И.С. Ваши книги переведены на многие языки, и в Англии каждый первый смотрел фильм «Фабрика футбола» (в русском прокате - «Фанаты»). Вы, оказывается, большая знаменитость. Чувствуете себя известным человеком?

Джон Кинг. Честно говоря, вообще не чувствую себя знаменитостью. Известность – это не о писателях. Мне просто нравится писать книги, вот и все.

И.С. Это английская специфика. В России писатели пользуются бешеной популярностью, их без конца приглашают на различные шоу и так далее…

Джон Кинг. Например, Ирвин Уэлш - великий писатель и отличный парень, у него хорошо получается выступать на публике. Он парень из рабочего класса, который сумел преуспеть, но другие известные авторы, как правило, стоят на пару социальных ступенек выше, чем я. Мы не принадлежим одному и тому же миру. Я не являюсь частью их мира и не хочу ей быть. У нас разные друзья, мы ходим в разные места… Мы живем в разных мирах. Я категорически против того, чтобы принимать участие в телешоу и тому подобных проектах.

И.С. Вы держитесь в стороне от модных веяний. Что ж, контркультура остается контркультурой.

Джон Кинг. Да, за модой я не гоняюсь. Просто делаю то, что делаю. Мне кажется, время проходит - и все возвращается на круги своя и снова идет по кругу. У меня есть моя жизнь, и я слежу за круговоротом явлений, за тем, как все меняется и в итоге возвращается в первозданном виде. Например, я смотрю на детей сестры и вижу, что та музыка, которую слушают они, очень по душе мне самому. Моим племянникам пятнадцать и шестнадцать, и их музыка сильно напоминает то, что слушали мы в их возрасте. Их музыка более рафинированная, но источник тот же. Rancid и тому подобные вещи. И это хорошо. Я ведь тоже был подростком. Все идет по кругу, и я не могу сказать, что люди сильно изменились, не могу сказать, что мы сильно отличаемся друг от друга, пусть мы разного возраста и живем в разных странах, есть нечто, что связывает нас, что вечно и никогда не умирает. Так что, видите ли, меня вряд ли можно ассоциировать с людьми высшего общества, и меня это устраивает. Мне нравится заниматься тем, чем я занимаюсь. Я люблю выпивать…

И.С. Кто же не любит?

Джон Кинг. …я люблю музыку, люблю свою жизнь. Люблю писать книги и вряд ли решусь выступать с чтениями перед большой аудиторией, как делают некоторые писатели. Это ведь буду уже не я. В общем, мне просто нравится писать, вот и все.

И.С. Вы выступили как автор сценария к фильму «Фабрика футбола», снятому по вашей книге. Вы довольны фильмом?

Джон Кинг. О да. Хотя процесс создания сценария был довольно долгим. В общем, с фильмом получается все по-другому, нежели с книгой. Надо понимать, что в фильм невозможно вместить все детали, кино требует большей простоты, нежели книга, и это очевидно. Но то, что получилось в итоге, получилось хорошо. Мы смогли раскрыть характеры героев и показать реальную изнанку жизни. Отлично вышел старик Фаррелл. В кино приходится увязывать воедино множество нюансов. Когда смотришь готовый фильм, сразу видишь, что и где сделано не так. Но в целом я считаю, что цель фильма достигнута. Фильм получил известность, людям он нравится. И он почти как реальная жизнь. Как писателю мне пришлось столкнуться с ограничениями, которые диктует жанр кино. И с ними приходится мириться – или же режиссировать, писать сценарии, снимать и играть самому. В кино не получается воплотить то, что воплощаешь в книге. Это невозможно.
Я начал сотрудничать с компанией под названием «Лондон Букс». С другим писателем, Мартином Найтом. Он тоже фанат «Челси». Мы с ним собираемся переиздать кое-что из старого лондонского чтива, кое-какую английскую литературу. И вместе с ним мы хотели бы поработать над фильмом «Англия на выезде». Попробуем привлечь финансы. Я не хотел бы отрываться от писательской работы и заниматься только кино, я оставил бы себе роль продюсера. Так можно и увлечься, и тогда прощай, писательский труд. Я раньше очень быстро писал книги. «Тюрьма» вышла три года назад. А потом я потерял пару лет, потому что мой отец был очень болен, и все свое время я проводил с ним. Трудное было время. Я планировал выпустить «Скинхедов» еще два года назад… В общем, теперь мне хочется полноценно заняться книгами и работать быстрее. Если серьезно заниматься кино, то это засосет с головой, весь этот кинематографический бизнес. Главное – не увлечься и не начать делать на этом деньги, как делают многие. Надо решить, браться за дело – или не браться. Главное – не позволять себе вовлекаться в это с головой, держать дистанцию.

Я хотел бы снять фильм по «Англии на выезде». Но мы будем снимать его сами. Если, конечно, соберемся. Хотел бы я снять кино и по «Человеческому панку», хотя это было бы более сложно. Да неплохо было бы экранизировать и «Белое отребье». Еще я думал про «Тюрьму», но воплотить в кино этот сюжет будет весьма непросто. В общем, вопрос в том, чтобы поднять денег и найти съемочную группу. Посмотрим. Если это станет проблемой, я не буду морочиться. Самым важным делом для меня остается писательский труд.

Я думал про «Белое отребье», такая история могла произойти где угодно, в любой стране, в любой культуре. И в России тоже. В любом обществе существует такой сектор населения, который отделен ото всех остальных. Я назвал книгу «Белым отребьем», отталкиваясь, конечно, от английских реалий, это книга о частном и государственном здравоохранении, пришлось использовать американский термин.

И.С. Да, это термин Фолкнера.

Джон Кинг. Это слово пришло к нам из южных штатов Америки, это оскорбительное прозвище бедных белых. Расистское ругательство, на которое политически корректные правительства закрывают глаза. Насчет здравоохранения и медицины ходит масса историй. В Англии и в Америке одни и те же проблемы. И это правда. Я могу это сказать с полной уверенностью. Самое непостижимое, что после выхода романа вдруг получило огласку дело Гарольда Шипмана, английского врача, который убил порядка трех сотен людей. В основном стариков. Делал им смертельные инъекции.

И.С. Я переводила «Белое отребье» и не могла в это поверить. Но люди, читавшие роман, утверждают, что это правдивая история. Что существует определенная прослойка населения, на которую уходят деньги из государственного бюджета, и это очень не по душе государству. Что избавляться от больных, стариков и инвалидов – часть государственной политики.

Джон Кинг. «Белое отребье» - книга о политике, о деньгах, о прибыли, о медицине и о людях рабочего класса. О том, во что оцениваются властями человеческие жизни. Мой отец долгое время был болен. Я задумал эту историю, когда папа попал в больницу в первый раз, в 2000 году. После выхода в свет «Белого отребья» я тоже провел много времени в больнице с отцом. И медсестры, и врачи оказались совершенно потрясающими людьми, но что творится в управленческой верхушке, из которой распределяются деньги, я не знаю… Именно после больницы я с таким рвением взяться за «Белое отребье». Я видел, что в людях рабочего происхождения, в стариках действительно живет страх, что государство готово от них избавиться, потому что они не богаты и не в состоянии за себя заплатить.

И.С. Есть ли способ сопротивляться такой политике?

Джон Кинг. Я не знаю.

И.С. И как? Становиться богатым и знаменитым?

Джон Кинг. Надо что-то менять в системе человеческих ценностей. Хорошая идея - записывать биографии простых людей, их истории. Это способ воспитать к таким людям более почтительное отношение. Способ сопротивляться тому, как к ним относятся сейчас. Только так можно изменить ситуацию, народ привык уважать печатное слово. Гарольд Шипман – это реальный человек. И мы никогда не узнаем, почему он покончил с собой в тюрьме, но до этого он успел избавиться от сотен своих больных инъекцией морфина. Людям высшего общества такое неведомо. Знаете, когда я пишу, я всегда пытаюсь представить себя на месте персонажа, понять, что он делает, как он думает, что чувствует, что руководит его поступками. «Белое отребье» - это как история о Джеке Потрошителе и его преступлениях. Когда пишешь, визуализируешь подобные вещи.

И.С. Когда читаешь книгу, визуализируешь еще больше.

Джон Кинг. Это самое интересное в литературе, не так ли? Сотня человек прочитает одну и ту же книгу, и каждый представит себе события по-своему. В старых книгах, если помните, герои описываются очень детально, досконально, точно, со всеми своими мыслями и переживаниями. Это так захватывающе…

И.С. Это значит, что книга талантливо написана.

Джон Кинг. Но это как раз то, что нельзя уместить в формат фильма. Вы читаете книгу, представляете себе места и ситуации и создаете собственный воображаемый мир. Это то, чем уникальна литература. Нет необходимости привязываться к реальности, вы пускаетесь в собственное мысленное путешествие. Литературные произведения прекрасны, они действительно способны изменить чью-то жизнь. Они не стареют, не дряхлеют, не портятся. Впрочем, в Англии с книгами дела обстоят довольно печально.

И.С. Хотите сказать, что англичане не читают книг?

Джон Кинг. Зависит от того, о чем книга. Какова тема и сюжет. Но обычные, среднестатистические люди не читают книг. К сожалению.

И.С. В России много читают.

Джон Кинг. Это хорошо.

И.С. Но это, конечно, вопрос денег. Всегда гораздо труднее создать достойное произведение, чем кусок ширпотреба. И потому мы имеем тонны некачественного чтива. То же самое творится с музыкой, с кино… да со всем подряд.

Джон Кинг. Я тоже так считаю. Определенно. В наше время легко сделать ширпотреб.

И.С. К сожалению, люди, как правило, всеядны.

Джон Кинг. Я знаю. Этим мы обязаны лени. Публика принимает все, что ты скармливаешь ей, и виной тому – взяточничество. Посмотрите спутниковые каналы, по ним передают сплошной отстой. Есть писатели, которые не хотят создавать серьезные произведения, потому что боятся остаться в безвестности, боятся, что их не опубликуют. Но в итоге они и остаются безвестными, потому не верят в то, что создают. Если бы нужно было платить им за то, чтобы они создавали достойную литературу, я бы платил. Мне никто не смог бы запретить писать. Я продолжал бы это делать, даже если мне отказали бы в публикации.

И.С. Если идти на компромиссы с самим собой, рано или поздно придется стыдиться своей работы.

Джон Кинг. Конечно. Но в любом случае сотворить достойную вещь гораздо труднее. Труднее заставить себя сесть за работу. Трудно пробиться, опубликоваться. Особенно молодым талантам. Направление издательств определяют экономисты, именно они диктуют, какие книги выпускать, чтобы заработать на этом, получить прибыли. Издательства вынуждены централизоваться. Масса независимых мелких книжных магазинов закрывается, крупные же магазины стараются заработать на бестселлерах… Впрочем, есть книги, которые действительно хороши. Которые, как я сказал, меняют нашу жизнь.

И.С. Конечно, книги меняют нашу жизнь. И я считаю, что мы, творческие люди, режиссеры, музыканты, журналисты, писатели, - несем ответственность за то, что создаем. Своими работами: музыкой, фильмами, книгами – мы меняем жизнь других людей. И надо прилагать все силы, чтобы ничего не испортить, не навредить.

Джон Кинг. Это ведь очень легко – сделать нечто ради денег. Как люди садятся писать книгу? Чтобы на этом заработать. Так не должно быть. Это же ужасно.

И.С. Видите ли, это может быть великим искусством и делаться не ради денег. Помните Гете? Его первая книга, до «Фауста», называлась «Страдания юного Вертера». После ее выхода по Европе прокатилась волна самоубийств среди молодых людей. Гете не убивал людей! Он убил своего персонажа. И само произведение считается величайшим произведением литературы. Но посмотрите на результат. Юнцы читают психоделические книги, а после этого начинают экспериментировать с наркотиками, и это не есть хорошо, пусть это и высокое искусство. Так что в этом плане на создателях тоже лежит ответственность.

Джон Кинг. Согласен. То, что вы говорите об ответственности, абсолютно верно. Найдутся люди, которые будут проповедовать насилие в литературе. Надо оставаться честным с самим собой, нужно быть сознательным в своем творчестве. Есть книги, созданные, чтобы пощекотать читателю нервы. Кто-то заявит, что это реализм. Найдется масса издательств, печатающих этакое горячее, будоражащее кровь чтиво, но это обман… Мне не нравится такой подход. Как будто люди хотели бы увидеть в книгах то же самое, чего насмотрелись в крутых фильмах. Если у тебя есть что сказать, ты должен быть предельно аккуратен со словами. Пусть твои слова будут волнующими, пусть в твоих книгах будут реальные герои, жестокие, сильные, пусть они говорят нелитературным языком, и тогда за словами можно будет увидеть, что на самом деле думают твои герои, что они чувствуют. Да, вы правы, актом творчества мы принимаем на себя ответственность. Надо оставаться честным. Я это и имел в виду, когда говорил про деньги. Всегда найдутся люди, которые попытаются заставить тебя творить ширпотреб, создавать фальшивку. Писатель должен относиться к своей работе очень трепетно, держаться на определенном уровне. И это ответственность. Нельзя искать легких путей, нельзя пересекать определенной черты... Мне потому и нравятся музыкальные команды, что они поют именно о жизни, о жизненно важных вещах, идеях. Песни учат тому, чему не учат в школе, может быть, ты раньше ничего подобного не слышал, ты проходишь свою школу жизни, слушая Clash, Sex Pistols и The Ruts. Парни, играющие на сцене, похожи на тебя, они затрагивают темы, которые тебе близки, они говорят о том, что смогли постичь сами. И если ты хочешь, чтобы люди задумывались над твоими словами, чтобы они оценили сказанное тобой, ты должен очень внимательно относиться к тому, что говоришь, чтобы твои слова оставались искренними. Если я пишу о футболе, я должен показать все грани. Есть писатели, которые умеют оперировать словом, и пусть в итоге произведение получится жестоким и шокирующим, но оно будет отражать жизнь. Сравните это с фильмами, в которых шок ради шока, и мерзость ради мерзости, - так не должно быть. Я терпеть не могу фильмы о войне, в которых показываются жестокие убийства, сцены изнасилования, весь этот ужас. Меня от такого искусства тошнит. В этом нет духовности, только эксплуатация образов. Деньги, слава, известность – чушь все это.

И.С. Пост-модернизм частично построен на этом. Автор пытается затронуть эмоции читателя, и вот ты читаешь нечто, что вызывает в тебе рвотные позывы, и автор счастлив, потому что ты не остался равнодушным.

Джон Кинг. Такое очень легко сделать. Надеюсь, что в моих книгах этого нет.

И.С. В ваших книгах достаточно жестких и неприятных сцен.

Джон Кинг. Ну да. Но они – часть истории, не так ли? Подобные вещи придумываются не только для того, чтобы вызывать у читателя омерзение. Существуют причины, чтобы вставлять в роман подобные сцены, это попытка правдиво отразить все грани реальности, хотя, конечно, читать об это трудно.

И.С. После затяжного периода пост-модернизма, после психоделической волны в России появилась новая литература, которую филологи окрестили «новым реализмом». Писатели вернулись к реальности, они снова стали исследовать жизнь. То, что мы узнаем из их произведений, не всегда красиво и приятно, но эти произведения честны, в них есть свет и надежда. Я думаю, ваши книги тоже можно отнести к «новому реализму». Они жестоки и правдивы, но после прочтения остается хорошее чувство.

Джон Кинг. Как приятно это слышать! Но некоторые из моих книг полны грусти. Они – о том, что бывает в жизни. Когда пишешь о подобных вещах, они кажутся печальными. Хорошее выражение – свет и надежда. Это как озарение, правда? Я всегда надеюсь, что мои книги пронизаны надеждой. Попробуйте увидеть надежду в том, про что я пишу. «Тюрьма» - вот вам пример. Это очень печальная книга. Но эта книга – путешествие за светом. Именно об этом я и думал. Я долгое время думал о создании такого произведения, как «Тюрьма», возможно, в последующих книгах будет продолжение. Два путешествия, на восток и на запад… одно из действий будет происходить в Азии. В новой книге, вероятно, будет новый герой, но истории «Тюрьмы» получат дальнейшее развитие. Мои сюжеты – как маятник, он раскачивается в обе стороны, и в какой-то момент ты счастлив, а в следующий – готов покончить с собой. В общем, счастливого финала не будет. Но лучше не торопиться с выводами. Повременить и постараться понять книгу и увидеть в ней позитив. Я счастлив, если вы считаете, что в моих книгах есть свет. Если это не так, то как писатель я не состоялся. Я всегда пытался сделать своих героев искренними… Некоторые из футбольных хулиганов - довольно жестокие ребята, но есть объективные причины для их поступков, и я рад, если сумел поймать все нюансы. Новый реализм – хороший термин. Как он отличается от реализма? Большей позитивностью?

И.С. После эры пост-модернизма литература зашла в тупик. Пост-модерн – это всего лишь повторение – выражаясь литературными терминами – всего того, что уже когда-то кем-то было сказано. И потому это литература, которая исследует не реальную жизнь, а базируется на сюжетах предыдущих книг, обсасывает разные аспекты сказанного ранее. И в итоге мы оказались в ситуации, когда вынуждены пытаться распутать эту цепочку ссылок на источник, чтобы понять, откуда берется начало, и понять, что корни найти невозможно. И вот появляется «новый реализм», и это как глоток свежего воздуха, потому что это литература, которая вернулась к реальности, которая исследует жизнь и окружающий мир.

Джон Кинг. Это правда. Впрочем, я не так много внимания уделяю структурированию работы, не слишком скрупулезно составляю план. Скорее проделываю путь, развиваю историю. Я, конечно, планирую сюжет, но не то чтобы досконально… Думаю, я смог найти свой стиль. Если, конечно, выражаться терминами стиля. Стиль, где каждое явление сливается с чем-то еще. Но если говорить о правилах построения предложений, то я, видимо, просто не знаю правил, по которым создается литература, и потому делаю все по-своему. Да, я так пишу. У меня свой собственный способ. И мое творчество больше имеет отношения к чувствам и идеям, чем к действиям. Это очень интересно – выстраивать сюжет, развивать его. Я не машина, не компьютер. Возможно, другие английские писатели, которые учились в частных школах или в Кембридже, знают, как надо писать правильно, и пишут по-другому. Может, именно поэтому у меня вышло не так много книг. В моем творчестве нет ни организации, ни структуры, оно переплетено с панком, с музыкой, с сюжетами других романов…

И.С. Что я могу сказать? Самые интересные работы появляются тогда, когда кто-то нарушает правила.

Джон Кинг. (смеется) Я не нарушаю правил. Я просто их не знаю. То, что мы обсуждаем с вами, это только фабула, так? Наше творчество базируется на том, как мы живем, как растим детей, что делаем, плюс весь наш странный жизненный опыт, то, на чем мы выросли… что касается меня, то у меня на первом месте стояла музыка, и только потом появились книги. Я достиг определенного возраста – сейчас мне 46 – так вот, когда мне было тридцать, музыка и мой предыдущий жизненный опыт – все это слилось воедино. Хорошо писать книги, творить, и, надеюсь, с возрастом у меня будет получаться все лучше и лучше. Если вы пишете книги или сочиняете музыку, если вы занимаетесь творчеством, то в каком-то смысле вы остаетесь молодым навечно. Оставшиеся сорок лет жизни вы будете делать то, что вам действительно по душе. Вокруг полно людей, у которых только и есть что постылая работа. На этом - все. Ужас, правда? Если вы занимаетесь тем, что вам действительно нравится – это великолепно. Но так живут, вероятно, один-два процента людей.

И.С. Для того, чтобы заниматься тем, чем нравится, нужно иметь немалую смелость.

Джон Кинг. Всегда приходится чем-то жертвовать. Но наступает момент, когда ты выныриваешь из ежедневной рутины и решаешься начать делать то, что тебе по нраву. Я считаю, что мне повезло.

И.С. Что вы планируете делать после «Скинхедов»?

Джон Кинг. Вероятно, займусь книгой под названием «Ангельская пыль». У меня масса идей, но я серьезно планировал написать книгу о животной агонии. О правах животных. Если смотреть на проблему шире – то о животных в контексте финансов и масс-медиа. Действие, скорее всего, будет происходить в Лос-Анджелесе. Там очень живописно, там весьма своеобразная панк-сцена. Мне пора поменять место действия книг… Так вот, в книге будет некий персонаж, и будет серия убийств, и будут убивать людей, которые издеваются над животными, и наш главный герой каждый раз будет оказываться неподалеку от места убийства. Мы не увидим убитых, мы прочитаем только описание – описание убитого животного, дальше – работа читательского воображения. Я не хочу пока сильно распространяться насчет этой задумки, но идея книги – показать, что случается с животными. Показать, как то, что скрыто от глаз общественности, игнорируется. Как богатые и заносчивые западные общества ведут себя, когда дело касается тех, кто не имеет права голоса с политической точки зрения. Это будет выступлением против неистовствующего капитализма, попыткой заставить потребителей мяса пересмотреть свои взгляды, увидеть кое-какие факты. Попыткой показать, как происходят убийства животных: расчленения, кастрация, изнасилование и забой.

Еще я хотел бы написать о Лондоне, о его районах, описать язык, сленг разных времен, включить в книгу семейные хроники отдельных лондонцев… в общем, у меня есть много о чем писать. Хорошо бы открыть нечто совершенно новое для себя, написать о другой стране, о другой культуре. После пяти-шести книг писатель начинает повторяться. Картинка мира не меняется. Хорошо бы было написать о животных, о пустыне, о Таиланде… Обо всех тех вещах, которые упоминались в моих книгах и раньше. Есть идея сделать отдельное произведение о проституции в Таиланде. Описать, как люди получают информацию о сексуальной торговле… Я ведь только начинаю свой писательский путь. Я буду продолжать работать, искать новые темы и образы, развивать различные идеи и всегда возвращаться домой. Если мне отмерено жить до восьмидесяти, то у меня еще полно времени. Если я завтра умру, это будет значить только то, что я не выполнил своей миссии. Я все еще чувствую себя начинающим писателем.

И.С. Вы хотели бы что-то сказать своим русским читателям? Поверьте, у вас их много.

Джон Кинг. Я надеюсь, что им понравились мои книги. Надеюсь, что русским читателям близки мои идеи. Когда узнаешь другую культуру, читаешь о чужом социуме, это кажется трудным. Надеюсь, что мои русские читатели смогли узнать больше об англичанах, открыть нечто для себя новое, а также и увидеть нечто, что соотносится с их собственным опытом, отражает их собственную жизнь. В действительности мы не сильно отличаемся друг от друга. Спасибо им за то, что читают мои книги. И всего самого лучшего.

Хостинг от uCoz