VOOKstock-Project

Главная  |  MP3  |  VOOKstock-Gallery  |  Материалы  |  Гостевая книга  |  ЧАТ  |  Архив  |  О Проекте
   |  ALEX KERVEY & T-OUGH PRESS (filial)   |     ССЫЛКИ     |  VOOKstock-Project (english version)  |   


«ДВИЖЕНИЕ RAPID EYE»
САЙМОН ДУАЙЕР



перевод - Элина Богданова, редактор - Алекс Керви

RAPID EYE был основан Саймоном Дуайером (1959-1997) в Попларе, Восточном Лондоне, в 1979 году. Проект состоялся в нескольких различных формах: журнал, кампания мейл-арта, серия буклетов и аудио-кассет, компакт-дисков и видео. Кульминацией его стала трилогия роскошных изданий, ознаменовавших собой последнее десятилетие 20 века. Последний ужин с ангелами. Первоначальная задача Rapid Eye – вернуть Искусство и Магику на улицы, где они и появились, с целью облегчить процесс понимания и восприятия в чудовищно невежественном и воинственно нецивилизованном обществе.
«ДВИЖЕНИЕ RAPID EYE» включает в себя лучшие писания Саймона Дуайера, и публикуется в качестве его последнего завещания нашему беспокойному, но стимулирующему времени.
PSYCHIC TV – ДЕРЕК ДЖАРМЕН – МАШИНА МЕЧТЫ – ПРОЩАНИЕ С АНГЛИЕЙ – БОДИШОК- ГИЛБЕРТ И ДЖОРДЖ – ЧУМНОЙ ДВОР: АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ – ТЕМНЫЙ ГЛАЗ ЗАКРЫВАЕТСЯ (а также предисловие Дженезиса Пи-Орриджа).


Предисловие
Дженезис Пи-Орридж

1.
Я ГОВОРЮ ДЛЯ ТЕХ, КТО УШЕЛ

Когда я впервые физически встретился с Саймоном Дуайром, это был крепкий, сильный, здравомыслящий, проницательный, интеллигентный, непреклонный человек; рыцарь, с безрассудной смелостью бросающийся вперед и побеждающий заблуждения дня.

Когда я физически потерял Саймона, он был слабым и податливым; кисть мастера дзена оставила волнистый след чернил и отчетливые метки, медленно впитывающиеся в волокна тщательно приготовленной бумаги. Он выиграл день.

Так легко поддаться соблазну в физической плоскости. Плоскость моря. Даже когда материальная плоскость кричит нам о том, что она обладает сущностью, мощной, стимулирующей и непоколебимой, мы, маленькие, сбившиеся в стаю порождения материальной хрупкости, способны видеть лишь иллюзорную поверхность. Паутинку тонкой пленки цветов и теней, окутывающую все вокруг, придающую очертания и видимость прочности.

Эта вера в то, что мы видим, дает нам возможность двигаться, перебираться с места на место, не спотыкаясь, и не сталкиваясь друг с другом. Такие случайные столкновения полны разного рода опасностей; чужие для нас языки, территориальные споры, ощетинившиеся рычащие хищники, сбившиеся в кучу толпы беженцев. Показная шумиха. Голубые предупредительные сигналы. Страх сцены.

Здесь так легко затеряться, среди миллиардов сталкивающихся вселенных, соперничающих за внимание, создающих мешанину воспоминаний

2.
о себе. Пытаясь ощутить плотность. Ты становишься буквально тем, что ты видишь. То, что ты видишь, становится одновременно инстинктом выживания и орудием. Добавить к этому водоворот ощущения ускорения и вращения и навигация представляется абсолютно невозможной как сомнение. Плечи проталкивались сквозь буран бесформенных, чужих толп, поднимая серую пыль, бормотание, «Видеть, значит верить».

Смотреть – первый шаг. Мы бредем вперед, в информационное загрязнение. Сумасшедший траффик, в надежде не натолкнуться на камень. Полагаясь, как и должно, на нашу веру, что мы тверды, и что асфальт – тверд. Что достаточное трение может придать нам эффективное ускорение по направлению к нашему пункту назначения. Если наше периферическое зрение позволит. Если наши мозги разумно переместят и отфильтруют визжащие автомобили, отдельно освободив их от визжащих детей. Если мы будем хитрить и уклоняться. Действовать твердо и сохранять пристальный взгляд и стремление, твердо замкнутое на цели. Принимая в расчет разнообразные условия в центре этой вселенной – нашего личного бытия.  Тогда, если случайно представится шанс, мы сможем добраться до цели.

То, что затуманивается эффектом расстояния, должно приблизиться в фокусе. Мы все смотрим эти фильмы. Экран мерцает, все искажено и расплывчато. Ты почти можешь ощутить струящийся пот. Твоя рука невольно подрагивает. Это так реально, что ты начинаешь вытирать лоб. Постепенно, пусть даже так медленно, и без различимых моделей любого

3.
вида, амебовидные очертания, которые казались такими таинственными, озадачивающими, когда они обретали форму, изменялись, распадались на фрагменты и воссоединялись в вялом ожидании, основываясь на имеющейся информации, и начиная затвердевать.

Внезапно, Бабах! Точно из ниоткуда. Все чисто. Больше никакого бормотания. Беспорядки кончились. Бесполезные шумы исчезли. Никаких помех. Совершенная ясность. Застывшая на миг. Грузовик в мареве лос-анджелесской жары.

Наш герой остается один. Ребенок остается связанным с групповым разумом до тех пор, пока мышление не создает разделение. Наши мысли, а не наше поведение, создают «человека». Мысли, мысли в одиночестве отделяют нас от других. Эта великая потеря происходит при рождении мысли личности, и жизнь зачастую сосредотачивается на поиске возвращения к прежнему, единому состоянию. Чтобы снова стать частицей большего сознания. Чтобы странствовать за гранью материального, направляться в самое сердце сострадания.

Это самое тяжелое путешествие.  Умирание – это иллюзия, что все неизменно, постоянно. Виноградные лозы, что скрывают беседку от света солнца, случайны. Поскольку они надеются на свет.

Наш герой сидит в раздумье. Убежище исчезает, столкнувшись со страхом и неизвестностью прямо пропорционально нарастанию

4.
освещения, когда лоза утрачивает материальность. В какой-то момент все заполняется единообразием, созданным светом. Клетка за клеткой. Пространство за пространством. Все, что было зримым, остается столь же зримым и лишившимся поверхности.

Плечи напряжены, расправлены, внутри бесконечного видения бесформенного, проталкиваясь, кружась, дрожа и шепча, «Верить, значит видеть».

Это наша самая большая удача, произрастать, как благословение, благодаря саймонову признанию нас, это реально, никакой существенной  спиритуальной или метафизической ценности (что для меня является или должно стать равнозначным культурной ценности). Это действительно материально.

Все, что выживает за пределами петли времени, это слова и образы. Которые мы, по непонятным причинам, называем Искусством. На деле, тем не менее, выживает даже не Искусство. Выживают идеи, выкристаллизованные в форме Искусства. Даже не так. Пути видения. Волны видения. Положения, из которых нужно смотреть. Перспектива, связывающая одну перепуганную вселенную с другой, создавая мост бессмертия. Смертельный узел. Субъективную контрольную точку. К счастью для нас, для СЕЙЧАС!, есть точка, в которой Физика (физическое познание) и Искусство (метафорическое познание) совпадают. Возможно, сталкиваются.

Я верю, что Саймон Дуайр понимал - его разговоры с каждым из нас должны были состояться, потому что он писал по-настоящему. В моей безграничной надежде, что вы обретете сокровища, взаимодействуя с ними,

5.

потому что слова могут говорить с каждым человеком по-разному. На миг завершая непреднамеренное разделение наших вселенных. Облегчая ваше одиночество.
После того, как вы поживете во вселенной Саймона, пожалуйста, возвращайтесь. И прочитайте эту аллегорию еще раз.

- Дженезис Пи-Орридж, Нью-Йорк, 1999 год.

ВЕРА, СТРАХ И ВРЕМЯ

Саймон Дуайр и Дженезис Пи-Орридж

Первый урок, из которого вырастают все остальные, очень прост. Мы – смертны. Мы все умираем. Это не безумие и не отчаяние. Это возможность искренне смириться с нашей физической мимолетностью, которая освобождает нас всех. Многие визионерские философские системы включают в себя «Маленькую Смерть», под тем или иным именем. Мы все умираем. Это понимание, по-настоящему усвоенное, может быть обращено во благо, потому что оно подталкивает индивида к действию, в силу осознания того, что время ограничено, и период жизни не определен. Каждая секунда подсчитывается и должна учитываться. Это понимание может быть использовано и непродуктивно, извращая поиски каждого мужчины и каждой женщины, сведя их к удовлетворению потребностей и отвращая на протяжении всей жизни от полной интеграции каждого аспекта их характера и мыслей. Неизбежность смерти может быть использована внешними силами как оружие страха. Организованные Религии используют это оружие более очевидно, чем любая другая подавляющая система социального регулирования. Они используют страх смерти, чтобы оправдать слепую веру.
Те, кто избегает ловушек религии с помощью первой стадии циничного познания лицемерия современного общества и ослабления их личной силы изменить что-нибудь, зачастую ищут забвения от этого знания, и потому используют различные наркотики (табак, алкоголь, транквилизаторы и опиаты, типа героина) в качестве заменителя Веры. Они стремятся убить Время. Религия стремится уклониться от времени. И то и другое основано на страхе.
Человечество тратит постоянное количество энергии на самосохранение. Сама фраза «самосохранение» подразумевает угрозу уничтожения и инициируется страхом смерти. Так в реальности чувство страха смерти присутствует позади любого нормального функционирования, оно все время присутствует в подсознании, формируя наши представления о самих себе в связи с неизбежным, неумолимым кризисом смерти. Но страх смерти не может постоянно присутствовать в нашем повседневном сознании, это было бы невыносимо тяжко, и чтобы вести себя «нормально», биологический организм, животный человек, подавляет знание о смерти, чтобы достичь комфорта. Так обстоит дело, но это должно измениться. Поскольку все мы социально и биологически приспособлены к тому, чтобы отбросить страх смерти, и в настоящем парадоксе нашей сознательной жизни мы слишком часто забываем об этом страхе.
«Rapid Eye» пытается, стремится примирить все в нашем сознании. Для того чтобы сделать это, он отважно принимает знание о нашей неизбежной смерти и использует его, чтобы оправдать действие и правильное использование времени. На деле никто из нас не знает, сколько нам отпущено времени, но когда мы будем умирать, не должно быть Никаких Сожалений. Нулевое Сожаление – это магическое состояние внутреннего равновесия и спокойного принятия смертности людей и использование Нулевого Сожаления для направления всех наших действий в будущем. Совершенное состояние – это уверенность в том, что время не потрачено зря, энергия не была подавлена, страх не скрывался. Говоря старым языком, мы должны испытать маленькую смерть лицом к лицу с самими собой и реальность временного метаболизма, ограниченность времени. Время может стать инструментом, освободителем или угнетателем. Когда мы заявляем, что время возвращается к нам, мы, наконец, учимся быть свободными и деятельными. Контроль нуждается во времени, как наркоман нуждается в наркотике. Чтобы избежать контроля, мы должны пересмотреть отпущенное нам время.
Изначально человеческое существо не имеет очевидной альтернативы, кроме как поддаться негативному отношению к смерти. Испытывать страх. Мозг генетически запрограммирован на выживание и не может себе позволить поверить в то, что бытие конечно. Таким образом, как мы уже поняли, подсознание убеждает интеллект игнорировать логику и факты, беспомощное состояние. Оно игнорирует уроки опыта и наблюдений в угоду унаследованного образа бытия, и воздействие страха будет подавлено. Он или она незамедлительно станут уязвимы для надежды, игнорирующей подсознательное знание. Благодаря этому религия благоденствует. Она требует лишь слепой веры в обмен на гарантированную надежду и спасение. Она отрицает смерть и избегает фактов. Короче говоря, религия отворачивается от времени, отрицает то, что неизбежно. Мы стараемся (хотя зачастую безуспешно) повернуться к нему лицом. Если ты посмотришь в лицо самому себе, ты посмотришь в лицо смерти, и это единственный способ восстановить целостность своего характера, все уровни сознания и восприятия. Это не так уж тяжело.
Таким образом, в религиях все истинные размышления должны быть отброшены в потоке веры. Ответы становятся словами, а факты становятся грехами. Такая вера – основа любого религиозного мышления. Столь могущественная, но, тем не менее, хрупкая, вера должна быть защищена. Защищена от сомнений, защищена от вопросов, она рассматривается как постоянная, не допускающая ни малейшего колебания. Ее основания, ее сущность – смерть – столь укрепилась в сознании каждого, что стала основой любого общества, и потому каждое общество должно развивать систему защиты. Догма. Упрощенное уравнение, что-то вроде – Догма отрицает мысль. Мысль – враг веры (и, вследствие этого, враг общества). Структура индивидуального мышления вызывает неодобрение. И чтобы сохранить веру незатронутой, и таким образом сохранить общество, необходимо сохранить статус кво и  наделить правами хранителей веры и догмы. В этой паутине религия соприкасается с политикой, соприкасается с западной медициной, соприкасается с компаниями, выпускающими лекарства, соприкасается с масс-медиа, соприкасается с национальной безопасностью, и они укрепляют положение друг друга в паутине лжи. Те, кто находится у власти, имеют личный интерес в направлении индивидуального мышления в безопасное русло, чтобы приспособить его для производства материалов и услуг, которые приносят «выгоду» обществу, «высшему добру». Другими словами, ты жертвуешь своим временем, а твое время – твой самый ценный товар. Когда ты возвращаешься к себе, время становится бесценным. Людей отвлекают от кражи их времени и дрессируют производить и потреблять, вместо того чтобы заниматься собой и своими идеями. Политики организуют, религия направляет. Помни, ты – хозяин своего времени. Ты не сможешь контролировать это время, пока ты не начнешь заботиться о себе – о своих собственных вопросах. Знание приходит лишь в конце твоего Времени, знание приходит лишь с освобождением смерти.
«От пятилетнего ребенка до меня - только шаг, от новорожденного до пятилетнего - страшное расстояние!»
- Лев Толстой

«Дайте нам пятилетнего ребенка и мы сделаем из него истового католика»
- Орден иезуитов.

Религия вторгается в мир ребенка. Невинному ребенку, таким образом, внушается чувство вины. Ребенку, лишенному страха, прививается страх. Единственное предлагаемое спасение – через веру. Вера, как нам внушают, уничтожает смерть. Цена обмана смерти через веру, разумеется, повиновение.
Люди, которых не устраивает такое положение дел, люди, которые хотят доказательств, которые стремятся развивать систему, основанную на отсутствии вины и страха, впитывающую и использующую смерть, как позитивное и освобождающее знание, не одобряются, высмеиваются, попадают под подозрение, и зачастую их слова неверно истолковываются масс-медиа. Они, тем не менее, в каком-то смысле представляют собой угрозу общества, они проникают в самую сердцевину обмана, который контролирует нас, и поэтому, они действительно опасны. Наша работа посвящена стремлению связать личность с отпущенным ей временем. Она ободряет, она не препятствует, она представляет собой пример того, как возможно это сделать. Не стремясь провозгласить собственную важность (мы не стремимся обзавестись последователями), чтение «Rapid Eye» - это лишь знакомство с нашим личным мнением, но решение остается за вами.
С течением времени общественный контроль над личностью столь неуловимо меняется, что становится незаметным, возможно даже генетически унаследованным. Это настолько могущественная ложь, что на деле даже ее номинальные и реальные лидеры не осознают ее воздействия. Контроль невидим. Время невидимо. Контроль не только способен опутать личностное восприятие реальности в мелочах, но и стать унифицированной реальностью сам по себе. Реальность, которая не ставит перед собой вопросов. Она даже не пытается создать язык, способный поставить вопросы, которые могут раскрыть правду.
В эпоху разрушения и перехода мы должны найти язык. Выбраться из угла, в который нас загнала история. Мы должны найти алфавит Желания. Человеческий мозг должен развиваться, стремиться к следующей ступени эволюции. Это простая необходимость – мы должны либо развивать наши скрытые нейрологические возможности, либо вымереть, как раса. Это война за выживание. С помощью экспериментов, используя наши скрытые возможности, через утопическое использование науки и технологий, через интеграцию опыта, изучение и выражение, мы должны научиться уважать себя.
Реальность, которая не может посмотреть в свое лицо, становится иллюзией. Не может быть реальной. Мы должны полностью отвергнуть концепцию и использование веры, это мошенничество. Мы должны лишить религию силы. «Магическая Вселенная» - находится в сознании человека, существующая, но иллюзорная даже для мыслителя. Мы оба всегда стремились создать современную сеть информации, где людям возвращалась бы гордость за самих себя, где уничтожение становилось бы смехотворной абсурдностью для мозга, осознающего свою бесконечность и неисчерпаемый потенциал. «Rapid Eye» пытается дать толчок следующему эволюционному циклу для того, чтобы спасти это несовершенное, но славное животное – Человека. «Rapid Eye» пытается развивать современные функциональные и вдохновляющие магические и артистические структуры, прекрасные и сюрреалистические коммуникативные сущности. Чтобы пробудить целостные и эффективные личности. И эта сеть личностей неизбежно обратится к задаче распространения выживания и общественной эволюции на других. Мы пытаемся говорить о первой поистине независимой и немистической философии.
Страх питает веру. Вера использует страх. Отбрось веру, отбрось страх, отбрось организованные религии, политиков, наркотики, и отбрось догму. Учись бережно относиться к себе, цени интуицию и инстинкт, учись любить свои вопросы. Цени свое время. Используй смертность для того, чтобы стимулировать действие и прожить заботливую, полную сострадания и насыщенную жизнь.
Отвергайте Контроль. Любите друг друга. Увидите, что произойдет...
Фото: Дженезис Пи-Орридж
ОТ АТАВИЗМА К ЦИКЛОНУ Б
Дженезис Пи-Орридж и Храм Духовной Юности
(От А до Б и обратно)


«Западные люди зачастую усматривают непристойность там, где есть только символизм».
— Сэр Джон Вудрофф, «Шакти и Шакта»

«Кто хочет творить, должен сначала разрушить и сокрушить принятые ценности».
— Ницше

« — Культы, — сказал он задумчиво, прислушиваясь к записи, доносящейся из дребезжащего приемника.
— А что культы? — вяло спросил Сун-Ву.
— Любому стабильному обществу угрожают культы; наше общество – не исключение. Определенная часть низших слоев всегда недовольна. Они в тайне создают банды фанатиков- повстанцев. Они собираются по ночам; они коварно извращают общепринятые нормы; они демонстративно выказывают, презрение к традициям и обычаям».
— Филип К. Дик, «Вращающееся Колесо»

Единство общества и свобода личности балансируют на грани между постоянным конфликтом и непростым компромиссом. В результате этого противоречия возникают разнообразные культы, окутывающие тебя как покрывало из искр, озаряющих темноту.
    КРАК! Кэти Экер покидает сцену, ее американский акцент уступает место хлесткому электронному ритму, который безостановочно бьется о запотевшие стены подземного ночного клуба. От волчьего воя стынет пропахший пивом воздух. Мурашки ползут по коже и волосы встают дыбом при звуках речей Гитлера и Джей. Эф. Кея., льющихся из громкоговорителей, 23 телеэкрана на сцене оживают, превращаясь в гигантское зеркало, на котором мелькают повторяющиеся образы. Знаки силы, универсальные символы, смешанные в гипнотические фактурные, пульсирующие многоцветные цвета; безвкусные трехмерные открыточные образы Девы Марии, смонтированные с беспорядочным мельканием лиц, которые ласкают чьи-то руки; церемонии инициации племен Третьего мира (которые считаются приемлемыми), наряду со столь же кровавыми на вид, но безобидными «ритуалами» Храма Духовной Юности (считающимися неприемлемыми). Атмосфера становится удушающей.
    КРАК! Видео-приемы арт-школы выглядят гораздо убедительнее, когда их выполняют с самодисциплиной и определенной целью. Цель – массовые галлюцинации, метод – колдовство, и колдовство – как раз то, что происходит здесь на всех уровнях. Гипнотический свет стробоскопов, жужжание Машины Мечты, древняя мантра «буддистских» барабанных ритмов и рок-гитар, чары бессмысленной оратории. Толпа, этот многоголовый зверь, погружается в пульсирующий трансовый танец. Заклинают ангела, а может быть дьявола. Джим Джонс хохочет как гиена, в то время как его последователи творят свое звучание в белой ночи.
    КРАК! Миниатюрное, эльфоподобное существо с немелодичной злобой ревет в душащий его микрофон, рискованно расставив ноги между двумя мониторами, «нацистский»  кожаный прикид и татуировки блестят от жары. Классический рокерский имидж доведен до абсурда - на макушке нелепо громоздится большая меховая шапка. Музыкальный журналист, стоящий неподалеку, недоумевает, к чему вся эта галантерея, карябая что-то многозначительное в своем блокноте.
    Хорошенькая берлинская светловолосая крошка целеустремленно вытягивает голову и плечи над пульсирующими силуэтами перед сценой. Она вытягивается вверх и хватает певца за промежность. Она теребит его руками и пытается изобразить фелляцию, но певец, продолжая завывать, по-лягушачьи прыгает в колышущуюся толпу. Оборудование ломается. Люди занимаются сексом. Ну это должно быть и есть рок-н-ролл! Журналист хмурится и лихорадочно строчит…
    К половине третьего, последние отстающие выбираются через развалины на улицу. Некоторые – мертвенно-бледны, дрожат, их тошнит. Другие – злы, кто-то скучает, на них это не произвело впечатления, кто-то в экстазе. Мало кто действительно понимает то, что они сейчас увидели. Большой черный Духовный Крест на стене над ними – тот же символ, который они носят нашитым на их серые пиджаки или на раскрашенных от руки кафтанах или вытатуированным на своих тощих бицепсах. Крест спокойно висит над городом в болезненном желтом свете уличных фонарей. Отмечая это место, как могильный камень, осколок истории и мистерии. Он может, как звезда боевых искусств, погрузиться в подсознательные уровни умов неофитов, чтобы прийти этой ночью в их сновидения.
    Этот символ похож на странную телевизионную антенну. Его форма - крест с тремя перекладинами - дает место для различных  интерпретаций - Христос и два разбойника, линия времени, объединяющая прошлое, настоящее и будущее. Он похож на алхимический знак, означающий «очень ядовито» и на знак из японской слоговой азбуки (катаканы), обозначающий «Трахаться». Он также напоминает фашистско-христианскую эмблему в культовом фильме 60-х «Привилегия» Питера Уоткинса, кульминацией которого стал поп-съезд Пола Джонса, и выглядит точной копией самурайского иероглифа, означающего «Господин». Его можно составить из букв P.T.V., и то, что мы только что испытали - и есть вещание этой особой компании.
    Если основной признак создания любого культа – поддержание фанатизма, тогда в этом мире графической корпоративной идентичности, в мире капиталистов, извлекающих прибыль из врожденного человеческого символизма (от Христианского Креста до птички на карточке «Барклай») – вполне логично, что такой фанатизм должен поддерживаться и собственными символами.
    В Восточном Лондоне, в квартире певца и со-директора компании, геоманта по имени Дженезис Пи-Орридж висит витраж в виде Духовного Креста, утреннее солнце светит сквозь него на говорящего Пи-Орриджа.
    На экране большого цветного телевизора в углу мелькают кадры видеофильма PTV «Catalan», режиссер Дерек Джармен, как пироманьяк, играет с горящей машиной Джорди Валлиса на пляже за домом Сальвадора Дали, разбившейся в том самом месте, где был снят «Андалузский пес». Дочь Джена Каресс смотрит папу по телевизору, лежа на кушетке с собакой Танит, малышка Дженесс радостно гудит у него на коленях, пар поднимается от чашек, точно в песне Жака Бреля.
    Дженезис – образцовый отец и сейчас, приближаясь к сорока, к тому же домовладелец. Многие критики считают, что этот факт не соответствует его странному образу, и хотят знать его «настоящее» имя. Возможно, это связано с тем, что люди привыкли к тому, что поп-звезды, артисты и им подобные люди создают фальшивый публичный имидж для публики, не соответствующий их собственному характеру, для «Развлечения».
    Его настоящее имя, тем не менее, Дженезис Пи-Орридж (Нейл Мегсон официально изменил свое имя в начале 70-х), и из всех людей, которых я знаю, даже на периферии в этой сфере, Дженезис меньше всех заинтересован в том, чтобы развлекать. Сложный и упрямый, подчас до озлобленности, это не тот человек, который будет удовлетворять фантазии поклонников и пресс-служб звукозаписывающих компаний, но даже если бы он был таким, ему бы вряд ли  пришлось меняться. Его образ жизни во многих отношениях действительно необычен. Самая странная и неприятная черта его характера  - его стремление воспринимать мир в некотором смысле свободным от морали и ограничения возможностей, без лицемерного пиетета перед установленными нормами. Будучи абсолютно честным в том, что он думает и делает, он предлагает товар, до которого Индустрия Развлечений боится даже дотронуться – реальность.
    Реальность, попав в правильные руки, может быть очень, очень опасна. Тот факт, что Пи-Орридж никогда не заявлял, что он особенно искушен, оригинален или талантлив в обращении с нею, все только усугубляет. Поэтому его подвергают мириадам различных форм цензуры и давления. Хотя и на его дом, и на офисы Храма были совершены рейды «ребят в голубом», а Бритиш Телеком, Е. В. (Ее Величества) Таможенная, Налоговая и Почтовая Службы неоднократно предпринимали действия против него, к таким грубым инструментам прибегают нечасто. «Контроль» по возможности старается защищать себя от нападения более изощренными способами. Он умело обрабатывает людей, особенно тех, кто занимает руководящие посты в государственных организациях, в результате чего их узколобость и догматизм превращаются в непроницаемый щит предубеждения и глупости. (Подспудная философия заключается в том, что если «он – со странностями», стало быть «он НАВЕРНЯКА нарушает закон или представляет собой угрозу для закона», а значит, заслуживает любого поношения, поскольку он сам его на себя накликал.)
Фото: Пи-Пи-Пи-Орридж (фото Стива МакНиколаса)
    Эта защита невежества заявляет о себе различными способами. От угроз смерти и крысиного яда, подброшенного в семейный почтовый ящик Пи-Орриджей, до умышленного представления в ложном свете Psychic TV и Храма в СМИ. Телестанции препятствуют тем, кто хочет подробно рассказать об этом явлении (так LWT отказала Бену Элтону, который предложил идею 60-минутного специального фильма о Храме «К югу от Уотфорда») или наказывают тех, кто пытается правдиво его представить (испанская компания TVE уволила создателей шоу искусств «La Edad de Oro» после того, как они показали специальную программу, посвященную PTV, увиденную 14 миллионами зрителей. Многие, после просмотра программы, направили жалобы в телекомпанию). Представители звукозаписи горячо относятся к группе в первую минуту и становятся крайне холодны в следующую (контракты явно отклоняются на уровне правления). Паранойя вокруг PTV не прибавляет доверия к свидетельствам подавления, но эти инциденты широко, совершенно бесстыдно освещаются на страницах Музыкальной Прессы и модных ширпотребных журналов. Они, со своими удивительно переменчивыми, цензурными и лицемерными репортажами, - главные виновники в раскручивании этой паранойи.
    Юные, необученные репортеришки (едва вылетев из гнезда) легко попадают под влияние чувства опасности и теряют свою личность, так что в обманчивом «Поп»-мире реальность становится мишенью, в которую можно вонзить ядовитое перо и создать себе на этом имя. Это еще можно простить. Непростительно другое - создание атмосферы, в которой все новое и, возможно, серьезное автоматически подвергается осмеянию, где наносной цинизм почитается важнее исследования, где «стиль» превалирует над смыслом.
    Хотя Пи-Орридж вызвал появление огромного количества дезинформации и полных ненависти репортажей (зачастую сочиненных самыми «либеральными» журналистами), в целом, за последние несколько лет, ситуация несколько улучшилась. Дженезис теперь появляется либо для того, чтобы поиздеваться над интервьюерами с карточками Национального союза журналистов и скармливает им сенсационную чушь, о которой они втайне и мечтают, сдобренную саркастическим юмором, который зачастую воспринимается так же тупо, как и их писания; либо он использует противоположный ход и становится до отвращения милым и здравомыслящим, разыгрывая сцены домашнего благоденствия с чаепитием, дочками и собакой.
    «Это очень разочаровывает», - говорит Пи-Орридж, дуя на свой чай. «Приходишь к  тому, что просто уже не хочешь иметь ничего общего с большой частью этого общества. Потому что общество сейчас, по-видимому, существует исключительно в пространстве СМИ. А СМИ в наши дни, как правило, крайне пошлые, интеллектуально ущербные и ни на что не способные».
    После первоначального шока от взрывного дебюта группы в 1988-м, репортажи о PTV – будучи совершенно безобидными – становились все более позитивными. Пи-Орридж пользуется большим уважением в некоторых модных, стильных кругах (несмотря на то, что очень немногие из этих же людей понимают, чем он в действительности занимается), точно система теперь пытается бессознательно впитать его и его группу в свою антисептическую пустоту – вместе с чаем и симпатией – как это произошло с «Crass» (возможно единственная британская группа за последнее десятилетие, представлявшая собой определенную реальную угрозу). Журналисты любят флиртовать с группами и индивидами, которых они воспринимают как «угрозу» (отсюда, например, одержимость Ника Кента Китом Ричардсом из «Stones»), чтобы убедиться в отсутствии у них каких-либо серьезных намерений. Но группы, способные на более серьезные провокации, чем плевки в детей-инвалидов или блевание в залах аэропорта, либо игнорируют, либо стремятся сделать безопасными. В мире, где никто не помнит, о чем ты писал на прошлой неделе, так или иначе это, возможно, ничего не значит, но Пи-Орридж, проведший большую часть своей жизни на глазах у публики, непревзойденный мастер в подобных играх со СМИ, он прекрасно осведомлен об иронии, присущей нынешнему, зачастую вполне позитивному, общению СМИ с Храмом.
    Ирония в том, что Храм действительно делает некоторые вещи, за которые подозрительная пресса его ненавидит. Однако, делает он отнюдь не по тем причинам, которые приписывает ему, или которые способна понять пресса, и делает это, как мы можем понять, ответственно, исследовательски, что неслыханно в безответственном тусовочном Поп-микромире.
    Все же, учитывая степень непонимания, дезинформации и откровенной жестокости, которыми отмечены репортажи о PTV, Храме и его ранней группе «Throbbing Gristle», неудивительно, что люди абсолютно не понимают Пи-Орриджа. Возможно, еще одна причина этого – то, что единственная константа, проходящая через всю его жизнь и творчество – это постоянное движение, изменение. В системе, основанной на анти-догматизме, активном изучении, наблюдении и стремлении избегать формул, вряд ли могло быть иначе. А значит, невозможно составить окончательное мнение, сделать вывод, полностью согласиться или подписаться под моделью жизни, предлагаемой Пи-Орриджем или «присоединиться» к его запутанному, противоречивому культу. И так, разумеется, и должно быть, если племенная, основанная на вере, система Контроля должна быть субъективно воспринята и уничтожена.
Фото: Перфоманс «Coum Tranmissions»
    Храм – это движение, сочетающее несколько систем ценностей, которые нелегко гармонизировать. Например, с одной стороны он демонстрирует безжалостность, стремится к конфликту; с другой – он поощряет чистую литературу, философию и искусство. Как говорил Бертран Рассел, это поверхностное противоречие не всегда ошибочно. В точности таковы, собственно, были ценности, сосуществовавшие в итальянском Возрождении: так, например, Папы платили наемникам и устраивали войны, в то же время проповедовали мир и давали работу Микеланджело; сейчас это нашло воплощение в таких личностях, как Папа Пи-Орридж. Человек, переставший носить «светские» собачьи ошейники, наряду с этим не следящий за тем, что он думает о чем-то вроде искусства и общественного движения.
    Сам Храм базируется именно на таком явном парадоксе. Его идеи не могут быть представлены в догматической манере, но в то же время он должен выражать себя так, чтобы его поняли люди. Поэтому его методы и терминология принимают форму иллюстраций, заимствуя составляющие у религиозных и политических групп и их средств информации для того, чтобы исследовать последствия их ограничений. Этот двойной блеф способствует тому, что эти средства используются Храмом для распространения собственной пропаганды.
    Сам Пи-Орридж должен избегать культового поклонения и ловушек «лидерства», появлению которых способствуют его несомненные обаяние и ум. Иначе он рискует поддержать «последователей», которые будут счастливы отказаться от ответственности за собственные жизни и тем самым свести на нет то, что считается истинными задачами Храма. Он знает, что ступает по тонкому льду теории, но, оказавшись в фокусе внимания, не станет отказываться от возможности засветиться. Впрочем, тем не менее, он далек от того, чтобы быть звездой.

    Звезды недоступны. Они недосягаемы, за исключением глянцевых реклам и кратких вспышек активности на пластике или целлулоиде. Немногие из них так последовательно занимаются самоуничижением или осуждают собственную глупость, как это делает Пи-Орридж, и кому доводилось слышать о звезде, говорящей на одном дыхании, что она - «неинтересна», и тут же предлагающей людям, которые пришли на ее шоу, продавать ее бутлеги?
    Бесчисленные гектары газетных полос были посвящены Пи-Орриджу, уделяя особое внимание его «странностям» и образам, его разочарованности в обществе с раннего возраста и его удивительно запутанным ответам на сложившееся положение. Но в немногих статьях эта разочарованность получила объяснение или определение, равно как и родственное ей чувство изолированности, которое для многих личностей могло бы вылиться в преступную жизнь или социальную неприкаянность.
    Модели поведения и образ мыслей создаются не только внешними силами, но и внутренними. Мы все – продукт ограничений, но мы также продукт химического равновесия внутри нашего тела. Пробирка Джена содержит блестящий дисбаланс.
    Когда ему было четыре года, его лечили от астмы стероидами, и его вера в медицину была (и остается по сей день) подорвана, когда выяснилось, что побочным эффектом лечения стало необратимое разрушение надпочечной железы, так что его организм стал неспособен самостоятельно производить жизненно необходимое вещество и он должен был постоянно принимать дозы адреналина в форме таблеток.
«Я расщеплен в разных местах
Я оторван от всего
… Эта энергия меня разрушает,
Убивая мою уверенность
…Адреналин творит этот закон
И снова дает мне надежду на жизнь".
    —Throbbing Gristle, «(Тонкий как бумага) Адреналин»
Ежедневная потребность тела в адреналине, разумеется, варьируется, искусственная доза, в виду ее необходимости, постоянно высока, а это значит, что не все принятое вещество будет использовано – тело просто впитывает и расщепляет излишнюю дозу. Но любой химик скажет вам, что продуктом расщепления адреналина может быть нечто, напоминающее ЛСД-6. Достаточно безвредно, но это означает, что Пи-Орридж испытывает постоянный, хотя и бесконечно малый, приход все последние 30 странных лет.
«Нормальные люди испытывают то же самое, что и потребители мескалина, когда подхлестывают свои надпочечники сильной яростью или страхом… Потому что когда адреналин разлагается, он производит адренохром – и происходит интоксикация, сопровождающаяся некоторыми симптомами, которые вызывает прием мескалина. Это может вызывать непродолжительное отключение от реальности – осознание, усиленное ощущение восприятия обычных предметов, реальных или воображаемых, и усиление страха и ярости».
—Доктор Клод Уильям Чемберлен, «Волшебная страна мескалина», журнал «Fate» , том 9, №1, 1956.
Фото: TG в Garageland; Дженизис Пи-Орридж; Паула Пи-Орридж.
Этот факт был поразительным образом подтвержден, когда Джен экспериментировал с галлюциногенными веществами в 60-е – однажды с опасностью для жизни он принял двенадцатикратную дозу ЛСД и был крайне разочарован тем, что состояние его осталось почти в пределах нормы. «Краски ковра стали немного ярче», - в то время, как его друг ползал по потолку, полностью отъехавший.
    Вместе с тем, он был довольно обычным ребенком, хотя в прошлом весело признавался, что был более сексуально активным и злобным в раннем возрасте, чем большинство, получая удовольствие от таких вещей, как, например: однажды он пробежал по городу в густом тумане с членом наружу (собственно, он остается эксгибиционистом и по сей день!). Еще один ключ к тому, что произойдет потом: когда ему было девять, он прошел через фазу, когда ему ничего так не нравилось, как уйти в поле в одиночестве и из прутиков, клубков травы, палок и камней строить… алтари.
    «Я проводил долгие часы, трудолюбиво размечая и расчищая территорию, и усердно строил их. И я помню, что получал огромное удовольствие от мысли, что с первым порывом ветра или ливня их унесет».
Даже тогда девятилетний минималист получал больше удовольствия от процесса Творения, чем от самого результата.
К двенадцати годам, записывая песни и стихи, он все еще оставался вполне нормальным школьником. Маленький рост и субтильное сложение сделали его мишенью хулиганов, и без сомнения, что один из его нынешних интересов – вера в концепцию и практику самозащиты произошел отсюда. Однажды он «защищал» себя в классе перочинным ножиком и был удивлен, увидев, как кровь сочится из тела его противника. Этот опыт был поверен винилу десятилетия спустя, в песне «Кровь на полу».
    В возрасте семнадцати лет он, по-видимому, разочаровался в том, что нормально, в том, что предлагает жизнь, особенно из-за того, что его не любили и дразнили определенные люди из школьного персонала. И тогда он наткнулся на идею, которая, опять же, была использована в нескольких  случаях в его последующей жизни. Он бил противника его же оружием, поступая вопреки людским ожиданиям. Уже агностик, если не полностью оперившийся анти-христианин, он стал секретарем Христианского дискуссионного кружка шестого класса.
    «С тех пор я был защищен от всего, даже когда вел себя очень плохо, потому что я был секретарем Христианского дискуссионного кружка, и по определению не мог не быть хорошим мальчиком. И именно тогда я понял, что реакция, обратная обычной, часто производит мощный эффект. Зачастую биться о кирпичную стену гораздо менее конструктивно, чем обойти ее вокруг и жать кому-то руку, пока ты тайно несешь бомбу в заднем кармане».
К 18 годам он уже вел занятия в воскресной школе. «Я делал это потому, что меня тогда интересовала структура, мне хотелось понять, как обучают людей. Занимаясь этим, я просто учил детей быть заботливыми, и не причинять сознательно вред окружающим. Тонкую паутину христианства я просто использовал как камуфляж для этого. Меня воспитывали христианином». (что удивительно, англиканцем, а не католиком). «Я должен был ходить к причастию каждую неделю и пить кровь. Единственное, что было в этом хорошего – смотреть, как очень уважаемые люди стоят на коленях и хлещут кровь и едят человеческую плоть. Помню, что в детстве был ужасно разочарован, когда обнаружил, что это была не настоящая кровь. Почувствовал, что меня надули. Может быть, поэтому я с тех пор разочаровался в христианской церкви». Ну, ведь в этом и есть суть христианства. Ни плоти, ни крови.
    Сдав экзамены, он поступил в Халльский Университет, выбрав говорящий за себя список предметов - философия, социология и  управление – сущность структуры общества. Он отверг совет пойти в Колледж Искусств, считая это «слишком очевидным» шагом, и что там он не получит какие-либо практические навыки, которых он не сможет постичь самостоятельно, когда и если они понадобятся (никто, например, не читал ему курса по использованию студии звукозаписи).
    Проблемный студент паршивого, по его словам, курса, он бросил его и жил в нескольких коммунах хиппи в сквотах по всей Англии. И с тех пор он начал втягиваться в Искусство Перформанса, и его проза и поэзия расцвели пышным цветом. Он писал в несколько журналов, включая знаменитый «OZ», и другие, такие как «I.T.» , «MOLE» и его собственный, «WORM». «Литературное приложение Таймс» назвало его «самым многообещающим молодым поэтом Британии». Говорят, что издательство «Faber» с интересом присматривалось к нему, а такие личности, как Ричард Мерфи, и Филип Ларкин, человек, разоблачивший наркотическое привыкание к образу Поэта-лауреата, пытались убедить его стать серьезным (как они сами) поэтом.
    В мозгу Джена уже начали выкристаллизовываться необычные идеи, так что вместо этого славный парень присоединился к грязной банде Ангелов Ада – удовлетворив орально шестерых из них в качестве его посвящения – и затем продолжил свои искания в областях коммуникации, избегавших письменного слова. Перфоманс, музыка и визуальное искусство. Он глубоко втягивается в деятельность групп, таких как (не смейтесь) «Взрывающаяся Галактика», «Транс Медиа Исследования» и (с подругой, художницей и порномоделью Кози Фанни Тутти - сейчас работает в Институте творческих технологий) COUM, чьим логотипом был полуэрегированный пенис с каплями спермы, а под ним слова: «Мы гарантируем разочарование».
    Примерно в это время Джен нашел себе союзника в помятом костюме - Уильяма Берроуза. Все началось, когда Дженезис, как поклонник, написал письмо, на которое писатель ответил. Тогда Джен послал ему коробку из-под обуви с гипсовой рукой без большого пальца, а в ней спрятал типично загадочную записку: «мертвые пальцы большой палец», добавив только имя и номер телефона.
    Когда, несколько дней спустя, Джен прибыл домой, его друг – и такой же джанки, как Берроуз, - сказал ему, что кто-то звонил в его отсутствие.
    — Кто это был?
    — Какой-то идиот, утверждающий, что он – Уильям Берроуз.
    — Это, возможно, и был Уильям Берроуз. Что ты ему сказал?
    — Вот дерьмо. Я сказал ему «отъебись». Я просто сказал Уильяму Берроузу, чтобы он отъебался и не пиздил.
    К счастью, Берроуз добился своего и пригласил Пи-Орриджа в свою квартиру на Дьюк-стрит. С тех пор эти двое стали друзьями, и результатом стали появления «Дяди Билла» на серии представлений «Последняя Академия», организованной Храмом в кинотеатре Ритци в Брикстоне. Трехдневное представление, созданное Пи-Орриджем, включало перформансы «23 Skidoo», «Cabaret Voltaire» и чтения поэта Джона Джиорно (некогда любовника Гинзберга, известного также по фильму Уорхола «Sleep»), Брайона Гайсина, Кэти Экер и дебютное выступление PTV. Пи-Орридж также является гордым владельцем, возможно, самой полной в стране коллекции книг, видеозаписей и памятных вещей, связанных с Берроузом. Именно его пригласило Би-Би-Си, чтобы он рассказал о Берроузе на Радио Один по случаю выхода в свет видеозаписей Дяди Билла, сделанных Factory/IKON, а также именно он в 1984 году снабдил оператора Би-Би-Си 2 Алана Йентоба множеством материалов из своей коллекции для документального фильма «Арена» о жизни Берроуза.
    То, что помимо Берроуза оказало первичное влияние на его жизнь и творчество, не осталось в тайне. Собственно, это становится очевидным при виде картин, висящих у него на стенах. Картина Гайсина; большая фотография в рамке, изображающая Кроули в полном масонском облачении (до смешного похожий на Муссолини, который вышвырнул А.К. из Италии); подлинник Остина Спэйра; единственный сохранившийся портрет Гарри Кросби, подаренный ему садо-мазохистским писателем Теренсом Селлерсом.
    Кросби был представителем высшего света Бостона, миллионером с рождения, посвятившим себя прожиганию жизни на полную катушку. Он унаследовал библиотеку из нескольких тысяч книг, но (говоря, что никому не нужно иметь больше 200 книг в своей коллекции), он отказался от всех остальных – украдкой оставляя бесценные первые издания на полках магазинов подержанных книг! Он женился на «красотке» Полли Пибоди (как утверждают некоторые, со-изобретательнице бюстгальтера), украв ее у мужа-алкоголика и увезя в Европу на белом роллс-ройсе, который он позже сжег на пляже в Монако. Говоря, что не может провести остаток своей жизни с кем-то, кто называет себя Полли, он нарек любовь своей жизни «Carres»(«Ласка»).
    Он провел большую часть своего примечательного бытия на вечеринках, за письменным столом и прожигая свое огромное наследство во имя искусства. Чтобы ощутить панику, необходимую для того, чтобы убедиться, что он прожил полную жизнь, он пообещал друзьям, что умрет к тридцати годам. Он сдержал слово. В свой тридцатый день рождения Гарри Кросби убил себя.
    Изучая Пи-Орриджа, можно сделать что-то и похуже, чем рассматривать его героев. Кросби воплотил в себе и упадок, и отчаяние, главные звезды-близнецы на небосводе Культового Искусства, и сочетал их с убежденностью, разделяемой только такими личностями, как Мисима. Джен восхищается подобной убежденностью.
    В середине 70-х  он участвовал в Мейл-арте (был второстепенным членом движения Флексус, включавшего в себя Ла Монте Янга и Йозефа Бойса, и переписывался с Анной Бананой и Монте Казазза в Сан-Франциско), и его контакты, завязанные в то время с такими личностями как Эл Акерман, и влияние философских систем таких людей, как основатель Флексуса Джордж Масиунас, тоже впоследствии оказали некоторое влияние на Храм, который, увиденный в этом свете, крупным планом, предстает скорее не как Сатанинская церковь, а как движение Мейл-арта, сфокусированное на религиозных образах и различных формах ритуалов.
    Некоторые образцы Мейл-арта Пи-Орриджа в 70-е были сочтены непристойными. Его преследовали судебным порядком за одну из его открыток (изображавшую сад Букингемского дворца с большим женским задом, высовывающимся из кустов), лорд Гудман давал ему юридические консультации, в суде его представлял тот же королевский адвокат, который до этого успешно защищал  Линду Лавлейс и издателей «OZ», но который бесславно провалил дело GPO против Дженезиса Пи-Орриджа. В итоге, в мире, где оскорбительно оскорблять, он подвергся штрафу в 400 фунтов и неофициально был приговорен к жизни, при которой постоянно залезают в твою почту.
    На его очаровательный имидж был наведен дополнительный глянец в 1976-м, когда он и другие члены COUM открыли скандально знаменитую выставку «Проституция» в Институте Современного Искусства.
    Выставка включала в себя, помимо груды никому неведомой живописи и скульптуры, собрание экспонатов-тампонов. Приглашенные на выставку фанатики-тори, вроде члена парламента Николаса Фейберна, как и того можно было ожидать, впали в истерику. Владелица здания Института Современного Искусства на Мелл тоже не пришла в восторг, поскольку это выглядело так, как будто она живет за счет «безнравственных заработков», пуская все на самотек, к тому же ее дом находился там же, вниз по улице (потому что она была леди с положением, или как говорит идиома – с задницей).
Налетела желтая пресса. Вопя со своей обычной трибуны фальшивого негодования, они разделывали Пи-Орриджа (с его грантом от Совета по искусству) за омерзительность и безнравственность в колонках, вклинившихся между сенсационными репортажами о сексуально озабоченных клерках и бумажной плотью грудей с третьей страницы. Он подал жалобу на их ложь и неверное комментирование дела Совету по прессе, но было слишком поздно. В глазах Флит-стрит и десять лет спустя Дженезис Пи-Орридж все еще остается «Человеком с тампонами» – весьма грязная работа. В конце концов, разве это не он в 1971-м (за 5 лет до «Pistols») совершил абсолютное преступление; разве он не плюнул в Джона Пила? Да, было дело.
    Хотя теперь он с презрением смотрит на свое участие в арт-истеблишменте, говоря, что его мелкобуржуазная ментальность и непонимание того, что он делает, были отвратительны, а его работы, равно как и прочие того времени – в основном, «мусором», образ создался и сохранился; он оказался заключен в рамку собственного творения. Выставка «Проституция» была таким же веским «художественным высказыванием», как и всё остальное в Институте Современного Искусства в то время, но кроме этого она обнажила многое в предположительно либеральном мире искусства и СМИ, и, что важно для нашей истории, Дженезис Пи-Орридж создал единственное заявление, требуемое арт-сообществом в обществе, управляемом средствами информации – личность. «Достижение в каком-то смысле, но в тоже время и камень на моей шее».
    Теперь Джен, кажется, пытается отделиться от мира Искусства, применив простую, но действенную уловку. Он заменил слово «Искусство» словом «Магика»/Magick/. Он однажды написал: «Я думаю, что НИКАКОЕ искусство не имеет подлинной ценности. Это результат, но не вещь в себе. Это выражение и описание; это не опыт, это остаток. Это средство. Магика – единственный посредник, который может быть и тем, и другим».
    Сознательно отдаляясь от мира Искусства, он успешно избежал влияния поверхностной потребительской этики, которую исповедует арт-истеблишмент. В качестве «художника» Пи-Орридж чувствовал себя подозрительно, неловко и неудобно. Сейчас, как Человек Магики, он чувствует себя прекрасно. Даже если это новое название принесло проблемы, которые не возникли бы у того, кто вцепился в ярлык «Художник», потому что этот термин в обществе все же обеспечивает некоторое понимание и терпимость, в которых отказано этим странным «оккультным» типам.

Когда видеофильм «Catalan» разлагается на статические разряды, маленькая Каресс вяло сползает с кушетки и вприпрыжку пересекает серый как порох ковер, чтобы поиграть с двумя большими надутыми гелием воздушными шариками в форме Микки Мауса, которые бессмысленно болтаются в нескольких футах над полом, – подарок от папы. Старинные кружевные занавески колышутся, комнату оживляет дыхание утреннего бриза из Хэкни, а тем временем Пи-Орридж рассуждает об отсутствии энергии по утрам. Пленка переключается на реальное время.
    «Ты ведь знаешь, почему это? Причина очевидно биологическая».
    Э-э, биоритмы?
    «Нет. Ты допускаешь, что люди испускают частоты, пульсации. Ты знаешь доказательство».
    Голофоника Цуккарелли, Черный Ящик, Машина Мечты, тибетские трубы, которые резонируют на частотах, влияющих на наши частоты и вызывающих аудиально-индуцированный оргазм, теория Морфического Резонанса доктора Руперта Шелдрейка – всё от радионики до аур мадам Блаватской, кажется, указывает в этом генеральном направлении. Но как это может влиять на нас по утрам?
    Джен снова вспоминает о прошлом, открывая больше о своих подвигах в загадочном «Транс Медиа Исследовании» и, в процессе, больше о силах, которые движут им и Храмом сегодня.
    «Я познакомился с ними в 1969-м, они выросли из Взрывающейся Галактики. Люди там рассказывали об этом парне, который раньше был с ними, и который делал странные пластиковые капюшончики со всякими предметами внутри, - Дереке Джармене. Потом, в 1978-м я познакомился с ним лично. Так или иначе, Транс Медиа была очень строгой коммуной. Нельзя было спать на одном и том же месте две ночи подряд. Не было личных денег или одежды. Вся одежда хранилась вместе в коробке, так что ты просто выбирал себе что-нибудь, чтобы надеть сегодня. Ели всегда в разное время. Все имело значение, даже еда. Стандартные рецепты не признавались, так что приходилось импровизировать. Еще мы, например, будили друг друга по ночам в неурочное время. Всё было очень круто».
    Так семя было брошено в почву. Он научился не СЧИТАТЬ ничего за САМО СОБОЙ РАЗУМЕЮЩИМСЯ. Чтобы понять, какая форма поведения является привычкой, и до какой степени ломка этих укоренившихся привычек и предположений влияет на реальность. Реальность становится способом восприятия жизни. Чтобы стать самодостаточным, варьируя строгие формы самодисциплины, чтобы приобрести больше способностей субъективно изучать жизнь и приходить к собственным выводам и решениям. Быть как можно более неленивым. Такой стиль жизни объясняет, почему его мнения зачастую так необычны и неизбежно непопулярны. На практическом уровне это также объясняет, ради чего он накопил такой огромный объем работы.
    Одним из экспериментов Транс Медиа была попытка сломать или по крайней мере внести изменения в ограниченность Языка, являющегося ключом к «Контролю», этим давно уже были одержимы литераторы, от Оруэлла и Джеймса Джойса до Берроуза и Энтони Берджесса. Интерес к языку выражался различными способами; достаточно прочесть хотя бы то, что Джен написал для «Rapid Eye», чтобы понять, что он и сейчас использует персонализованную, очень характерную для него форму письма. Ранние эксперименты включали в себя попытки создать пишущую машинку, которая печатала бы нелинейным образом.
    «Ее можно было использовать, чтобы создавать коды и иероглифы, а также модели и формы начертания, тип письма, который был более визуальным и менее статичным. Мы стремились изменить манеру людей смотреть на вещи. Писать таким образом значило, что люди смотрели бы не на прямые слова или буквы, так что им пришлось бы смотреть на то, из чего созданы слова» .
    Монтирование этого символического новояза сделало его не только эффективнее, чем линейное письмо, но и более характерным.
    «Людям пришлось бы либо выстроить его обратно в буквы, чтобы понять это  у себя в голове, либо должны были научиться декодировать его как стенографию».
    Даже «расколотый» и читаемый почти автоматически, он все еще мог использоваться для написания личных посланий другим членам группы или изменяться согласно воле, в зависимости от значения и настроения. Но это дает дорогу критике. В данном случае – языка, и, шире, любой «альтернативной» структуры. Это применимо к Храму так же, как и к Транс Медиа. Возможно, делая это, человек просто заменяет одну структуру, один язык, одну безумную форму веры на другую? А если так, то в чем смысл?
    Смысл, разумеется, не обязательно в результате деятельности, но в участии, в поиске. В случае с языком, в изучении природы языкового Контроля (даже с самым богатым словарем) и ограничений, присущих любой форме коммуникации, в создании индивидуальной альтернативы, которая способна выразить идеи и чувства, остававшиеся до этой поры немыми из-за традиционного выражения. Кроме всего прочего, понимание подобного эзотерического языка побеждает лень, отрицает традиционную пассивную роль восприятия и ожидания и способствует большему взаимодействию между писателем и читателем.
    Еще одно преимущество создания такой гибкой, визуальной формы письменной коммуникации лежит в ее Магическом применении. Значение такого символизма может быть с большей легкостью забыто сознательным умом – реальное затруднение в нормальном употреблении, но не тогда, когда позже ты начинаешь использовать символизм, который создал, например, сигилизацию – о чем будет сказано позже.
    Дезориентация логики и ожиданий Транс Медиа, ее псевдо-сектантская ментальность злобного бойскаута и интерес к наблюдению за процессом, а не созданию продукта, кажется чем-то вроде плана для дальнейшего.
    Но как в эту головоломку вписывается Частота?
    Один из лингвистических предметов, который мы изучали в Транс Медиа как дисциплину, гласит, что есть два типа людей. Это не более чем упрощение для выражения идеи, это не значит, что мы действительно думали, будто есть два типа людей, но эти генеалогические термины существуют для простоты описания, и один из них – «квакваверсальный», что просто значит «смотрящий во все стороны одновременно». И есть другое слово, «центроклинальный», которое определяется как «противоположный квакваверсальному».
    Дженезис улыбается и выглядит весьма довольным собой. Язык скрипит, ему довольно трудно справиться. Похоже, Транс Медиа очень любила играть с такими идеями.
    «Мы, и на самом деле большинство людей осознали, что, как ты сказал, гораздо легче работать очень поздно ночью, чем утром. И наше правдоподобное, хотя и полусерьезное объяснение этому заключается в том, что центроклинали – люди, которые не хотят просыпаться, не хотят смотреть вокруг, ничего не хотят делать, эта мягкая, желеобразная масса, по отдельности они все хороши, но все вместе генерируют невероятное количество центроклинальной энергии. Мы не говорим - «негативной энергии», потому что слово «негативный» подразумевает моральное суждение, тогда как «центроклинальный» подразумевает …тщетность, большую черную дыру. Так что, когда центроклинали ложатся спать в своих домах в пригороде и так далее, их мозговая активность затухает и их центроклинальные эманации уменьшаются».
    Освобождая больше пространства?
    «Да, позволяя квакваверсальным энергиям вылезти и заполнить пустоту».
Но центроклиналы на другой стороне планеты все равно не будут спать.
    «Ну, мне кажется, мы решили, что воздействие энергии будет тем более очевидным, чем ближе ты к источнику; она сильнее воздействует локально, нежели глобально. Если ты рядом с кем-то, кто пытается ударить тебя в зубы, тебе будет больнее, чем если кто-то пытается ударить тебя, находясь в Японии, надо полагать». Джен, как вы заметили, обожает метафоры.
    Возвращаясь в Настоящее, под звуки музыкального центра «Sony» Каресс мысленно танцует с Микки в бальном зале. Головокружительная версия «Good Vibrations» Бич Бойз, исполненная PTV, (игра с частотами?) спутывает разговор. Сингл был выпущен в 1986-м и, благодаря удивительному коллажному клипу, снятому в Калифорнии во время гастролей группы в США, достиг нижних строчек национального хит-парада. Хотя формально эта запись была релизом Psychic TV на вершине интереса Пи-Орриджа к «Гиперделии», сперва ее собирался выпустить «Процесс» на лейбле «Процесс». «Процесс» – это не группа. Удивлены?
    «Процесс» – еще один фрагмент в мозаике малых и зачастую нереализованных проектов, которые составляют карьеру Пи-Орриджа. «Процесс», со всеми его очевидными аллюзиями на Брайона Гайсина, а также на одноименный культ доктора Роберта Де Гримстона, это способ, которым делается нечто. Скорее метод, чем его идентичность (группа) или результаты деятельности этой группы («запись»). «Процесс» также создал убийственную кавер-версию любимой песни Джена «Стоунз» «As Tears Go By». Процесс, выбранный для реализации проекта, в результате которого были созданы эти две мягкие пластинки, собрал вместе нескольких заинтересованных музыкантов – таких как Роуз из «Strawberry Switchblade», они стремились к тому, чтобы инструменты звучали как на оригинальных записях в 60-е, воспроизводя оригиналы в более приятном окружении звучания диско, используя технологию звукозаписи 80-х.
    Основной реакцией на сингл было - это мило, но поскольку исходит от Пи-Орриджа, довольно бессмысленно. Действительно, Дженезис является таким авторитетом среди стареющего, псевдо-интеллектуального поп-братства, что они забыли, что он способен выпускать записи просто для собственного удовольствия и так же подвержен влияниям, как и любой другой человек. Посещая дом Пи-Орриджа во времена проекта «Процесс» можно было заметить, что на журнальном столике лежит зачитанный до дыр экземпляр «Поп-изма» Уорхола.
    Для выпуска «Good Vibrations» были, конечно, и другие причины. У него есть жена, семья и закладная, по которой надо платить. Несмотря на советы, он никогда не стремился озеленить свою пустыню и не сходил с ума по деньгам – но сингл «Процесса» был неоспоримым шагом к платежеспособности, хотя бы даже большая часть денег, которые он заработал, был0 использована на нужды наиболее эзотерических проектов Храма.
    Очевидно, PTV более преуспели по части зарабатывания денег, чем пестрая пелена экспериментального звука, которой были «Throbbing Gristle», но даже теперь их вряд ли легко переварить, и в любом случае, метаморфозы от абстрактного электронного шума (эксперименты с «мьюзак» и его влияние на частоту) до мрачного попа PTV (эксперимент в поп-ритуале и его влияние на частоту) были скорее эстетической потребностью, чем тактическим маневром.
    Пи-Орридж, однако, по сути дела не стесняется того, что деньги от таких проектов как «Процесс» необходимы. Алекс Фергюссон (в прошлом участник ATV Марка Перри и бунтарских «Cash Pussies» Фреда и Джуди Верморелей) мог бы стать одним из лучших поп-романтических композиторов нашего времени. Но из-за того, что его имя ассоциируется с Пи-Орриджем, он вынужден зарабатывать себе на жизнь служа билетером в вест-эндском кинотеатре. С другой стороны, Джен, периодически получающий авторские гонорары и директор нескольких компаний Храма, находится в лучшем финансовом состоянии, хотя вовсе не богат – несмотря на слухи, основанные на домыслах о контрактах, заключенных PTV.
    Хотя Psychic TV подписало впечатляющий контракт на миллион фунтов с CBS, все 30 000 фунтов, которые они на деле получили, были потрачены на запись альбома «Dreams Less Sweet»/Не такие сладкие сны/, плюс еще 3 000 фунтов собственных денег Храма, одолженных у менеджера «Some Bizarre» Стиво и собранными на таких мероприятиях, как благотворительное шоу Марка (Алмонда) и «The Mambas», проведенное Храмом в Лондоне.
    Значительная часть средств была потрачена на использование Голофонной звукозаписывающей системы Хуго Цуккарелли. Цуккарелли – аргентинский тридцатилетний физик. Он работал на Кафедре Психологии Мозга в Буэнос-Айресе, руководил исследованиями сна и сновидений, особенно его интересовала внешняя индукция визуальной стимуляции и памяти. Позже он учился в Милане, где работал над электронными и магнитными полями. Именно там он сформулировал идею Голофонии, звукового эквивалента голографии. Подходя к теме звукозаписи скорее с нейрофизиологической, чем акустико-электронной стороны, Цуккарелли работает по принципу, что слушание – это активный, а не пассивный процесс. Со времен Эдисона и далее мы слушали записи механических вибраций, порожденных источником звука. При этом не принимается в расчет, как этот  звук воздействует на частоты, исходящие от слушателя. Запись вибраций источника – лишь половина целостной картины звука; вторую половину создает слушатель, придавая звуку пространственный тембр.
    Например, если вы слушаете запись голоса человека, стоящего в 25 футах от микрофона, то услышите очень слабый голос – плохую запись. С другой стороны, если вы слушаете того, кто разговаривает с вами, находясь примерно на таком же расстоянии в комнате, то вы осознаете, что человек стоит примерно в 25 футах от вас, насколько громко он говорит, и где находится по отношению к вам. Вы слышите реальность. Голофония, придающая звуку трехмерность, – запись этой реальности. Звук записан без микрофонов в обычном понимании этого слова, с помощью манекена, у которого есть череп, уши, волосы, внутренние жидкости и пустоты. То, что мы слышим через этот манекен (по имени Ринго) -взаимодействие между источником звука и ответным тоном, создаваемым нашими ушами – или, в данном случае, ушами Ринго. В этом случае мозг способен интерпретировать результат и придать ему пространственный тембр.
    Чушь? Очковтирательство? Вот что об этом тогда говорили на Флит-стрит:
«В последнее время ряд музыкальных изданий и газет с Флит-стрит писали об альбоме Psychic TV. Группа хвастливо заявляет, что это первая «голофонная» запись, вышедшая в свет, что она позволяет слушателям услышать «трехмерную» музыку. Вздор! Прослушав альбом, я обнаружил в нем только одну странность помимо эксцентричной музыки: кто-то трясет спичечным коробком в конце последней дорожки… Ди-джей «Радио Один» Ричард Скиннер, бравший интервью у Psychic TV на прошлой неделе, описывает их как «изобретательных комедиантов», добавляя: «Они всего-навсего используют очень старую систему стереозаписи».
— Питер Холм, «The Standard», 24.11.82
«Приготовьтесь к голофонному звуку, который должен стать одним из основных технологических достижений 80-х. После моей довольно скептической заметки о Psychic TV, на прошлой неделе со мной связался изобретатель и устроил для меня специальную демонстрацию – и, клянусь вам, это ошеломляющий эффект … Звук точно проходил у меня перед лицом, а затем окружал затылок… собственно, полное ощущение трехмерности, и самое потрясающее то, что то же самое можно было услышать через один наушник, а значит это не имеет ничего общего с привычным стерео… Голофония также может стимулировать визуальные эффекты».
— Питер Холм, «The Standard», 1.12.82
Может быть, самовнушение? Но не все так думают. Рик Уэйкман, Стиви Уандер, Кейт Буш, Вангелис и «Пинк Флойд» спорили, кому из них первыми использовать эту систему, а Пол Маккартни даже хотел купить патент на нее. Но Цуккарелли отклонил все выгодные предложения, он хотел, чтобы его изобретение использовал тот, кто сможет его понять, оценить его полезность и использовать его смело и изобретательно, в итоге для первой записи он выбрал группу «PTV». Джен ухватился за эту возможность и протащил злосчастного серебрянноволосого Ринго по пещерам, которыми пользовался Клуб Адского Огня сэра Фрэнсиса Дэшвуда, через коллекторы с влажными стенами, ползал за ним, гонялся с собаками, разливал вокруг него бензин и поджигал, и положил его в гроб, и похоронил. (Когда будете слушать эту запись, заприте дверь, оденьте наушники и выключите свет. Даже учитывая обычную в таком случае дезориентацию, если вы не испытаете ощущений, которые обычно не ассоциируются с поп-музыкой, значит вы сделаны из дерева.)
    Результатом этого стала прекрасная, таинственная, поражающая воображение запись. Наполненная звуками задыхающихся гобоев и безумных пульсирующих церковных органов, обволакивающих песни и стихи Храма, написанные Томасом Таллисом, Джимом Джонсом, Чарльзом Мэнсоном, Монте, Джорди, Крафтом-Эббингом, Алексом и Дженезисом. Нечто вроде резиновой «Psychopatia Sexualis», она стала сборником гимнов Храма, но компания звукозаписи не смогла в это врубиться.
    «PTV», которые ранее до альбома «Dreams» были выброшены «WEA Records» за оскорбление после выхода их пластинки «Force The Hand Of Chance», теперь выставила за дверь «CBS». Возможно, им не понравился вид Джена, таскающего за собой закованного в наручники Марка Алмонда по их офисам на Сохо-сквер, особенно во время визита Дэвида Дженсена.
    Джен вернулся к независимым. «Illuminated», «Fresh», «Fetish», «Red», «De-Coder» и «Sordid Sentimentale» – вот лишь некоторые из лейблов, на которых он (в буквальном смысле) нацарапал свои мысли, раздавая авторские права и мастер-кассеты таких записей как легендарная «D.o.A» «Throbbing Gristle» поклонникам, чтобы побудить их к созданию собственных звукозаписывающих компаний и разгромить «пиратов», жиреющих на пропавших стараниях «TG», скармливающих музыкальный хлам молодежи и требующих сквозь забитый нос платы за свои услуги. Всё это очень альтруистично, но из-за такого отношения к звукозаписывающей индустрии и деньгам в целом он зачастую оставался без гроша.
    Однако известность имеет свои преимущества. Один из посетителей Храма – Антон ЛаВей, глава Церкви Сатаны (узаконенной в США). ЛаВей, которому нравится идея TOPY, кажется готов передать неоперившемуся издательскому подразделению Храма права на издание в Великобритании его неопубликованных книг, таких как его довольно бестолковая «Сатанинская Библия».
Другое знакомство Дженезиса, возможно, поможет выпустить на лейбле Храма ранние «звуковые эксперименты» «Velvet Underground», в другом случае речь идет о правах на издание избранных сочинений Теренса Селлерса.
Этот писатель однажды столкнулся с Пи-Орриджем в лондонском кафе и был представлен Питеру Гетти, прилетевшему на «Конкорде» из Нью-Йорка, чтобы взять интервью у Пи-Орриджа для своего «Evergreen Review». Питер, который в день своего 25-летия унаследует изрядный кусок фамильного состояния, отвез своего измученного бедностью собеседника на самолете на несколько дней в Париж, а Джен отплатил ему за услугу, познакомив Гетти с человеком, написавшим некоторые из картин, висящих над каминами дома у обоих – Брайоном Гайсином.
Убежденный беккетианец (если таковые существуют), в настоящее время Питер пишет пьесу. Поскольку он не гонится за прибылью, эту вещь наверняка разнесут критики за отсутствие «страсти» или какой-нибудь другой высосанной из пальца ерунды, безотносительно к достоинствам произведения, просто потому, что общество не может поверить в то, что создается в чисто творческих целях – считая это потаканием слабостям, несмотря на то, что, как это ни смешно, его мотивации должны быть самыми чистыми и бескомпромиссными.
Сингл «Процесса», однако, был раскритикован согласно этой извращенной логике. Он не претендовал ни на что кроме любовной дани уважения поп-музыке, независимо от того как это было сделано. Стиль шестидесятых, с их невинным идеализмом Фермы Язгура (имеется в виду ферма, где в 1969-м году состоялся фестиваль Вудсток – прим.ред.) теперь, сквозь временную перспективу выглядящих круче, сейчас интересует Джена и в музыкальном, и в духовном отношении. Так же как в свое время экзотические напевы Мартина Денни, соединенные Пи-Орриджем в неравном браке с техно-попом Дюссельдорфа, стали источником дальнейшей работы TG, «Psychic TV» сейчас проходят  стадию эксцентрического эйсид-хауса, в противопоставление сотрясениям пост-панка. Настроение, нашедшее отражение и в нынешнем стиле одежды Пи-Орриджа.
Прежний, милитаристский имидж Храма – суровый, в черных и серых тонах, устрашающе выбритый и брутальный, был представлен (вполне намеренно) как мода. Храм, стремящийся быть свободной ассоциацией, заинтересованной в «Индивидуальности», принял униформизм, чтобы проверить частную и общественную реакцию на него. Чтобы сыграть в озорную игру с модой, сводя ее на нет. Точно так же, как Храм играет с поведенческими моделями, предлагаемыми организованной религией.
Теперь черные рубашки и камуфляжные куртки, значки, напоминающие фашистские, и скрипучие «Доктор Мартен`с», создававшие у обывателей ложное впечатление, что Британское Движение наводнило задворки Ист-энда, канули в небытие. (Идея заключалась в том, чтобы отдать должное Дизайну и Имиджу и вырвать назад мощный образ, узурпированный нацистами. Но большинство людей истолковали это неверно: модные левые обвинили Пи-Орриджа в том, что он фашист, и в это же время на него неоднократно нападали правые скинхеды, обзывавшие его «жидом»).
Ныне для Пи-Орриджа, уставшего от монотонной лондонской копоти, автомобильных пробок и дождей, бородатых социалистов, белых шлюх на высоких каблуках и акров серых муниципальных домов, всё стало прекрасно и светло. Но так было не всегда. Как-то раз TG наняли дизайнера одежды, своего друга Лоренса Дюпре, чтобы он разработал для них собственный камуфляж (можно приобрести сотни различных видов камуфляжа со всего мира, и у Пи-Орриджа имеется неплохая коллекция, но группа хотела уникальный). Он предложил жесткий, угловатый дизайн в черно-бело-серых тонах. TG сшили эти костюмы и частенько выступали в этой униформе – «урбанистическом камуфляже». Сейчас, протестуя против окружающей серости, Пи-Орридж зачастую щеголяет в шелковом сари, пурпурных слаксах и с длинным конским хвостом, переплетенным разноцветными шерстяными прядями.
Дженезис многозначительно именует этот стиль – «Гиперделия», смесь психоделии и модернизма. Теперь Храм говорит о «Гневной Любви», объединении мирного идеализма хиппи и воинственных, неистовых протестов ситуационистов 1968 года. Избирательная любовь, оправданный гнев, рождающийся из полного крушения надежд.
Для Джена Гневная Любовь – позывные нового, реалистического радикализма. «Радикализм – это то, что ты делаешь, а не то, как ты выглядишь. Радуйтесь и действуйте! Не разрушайте, не расчленяйте, не расставляйте силков… Радикализму дает силу строительство, а не разрушение. Каждый день это общество совершает массовое убийство. Оно убивает воображение, потенциал, возможности людей всех возрастов и полов, но более всего это сказывается на  молодых. Им предлагают убивать время Крэком, убивать оптимизм сарказмом и гипнотизировать себя смертью, постоянно рядясь в Черный».
Гневная Любовь – это видение Тимоти Лири, сталкивающееся с непробиваемым предметом – жестокой реальностью тэтчеровской Британии. Как пишет Пи-Орридж в Бюллетене Храма: «ВКЛЮЧИСЬ (контроль), НАСТРОЙСЯ (на Себя), ОТРУБИСЬ (от Контроля)… МЫ ЛЮБИМ, но так, как это можно делать в 80-е. Мы ЛЮБИМ борьбу, мы ЛЮБИМ надежду… Мы чувствуем ГНЕВ по очевидным причинам».
Гневная Любовь означает - Хватит Вредить Друг Другу. Не потому, что это «хорошо», а потому, что это пустая трата времени. Это отклонение от истинной борьбы. Борьбы каждого индивида. Борьбы против самодовольства, пуританизма, однообразия, предубеждения, вины, страха, ограничений. Борьбы против социальных проявлений КОНТРОЛЯ.
Этот новый, практический радикализм проявился в организованной Храмом демонстрации у посольства ЮАР на Трафальгарской площади 14 сентября 1987 года, приуроченной к началу суда над Мозесом Мойекасо в Йоханнесбурге, и в серии демонстраций Храма у брайтонского аква-центра, требующих освобождения дельфинов, которых заставляли давать представления в убогом бассейне (деятельность, которая обычно не ассоциируется с «сатанистами-нацистами-арт-порнографами», надо полагать).
Гневная Любовь прославлялась на нескольких мероприятиях PTV, таких как день «Буйства Глаза» в Электрическом Бальном Зале. PTV играли с Оркестром Гневной Любви и шестью другими группами на девятичасовом «фестивале под крышей». В партере продавалась «Гиперделическая Здоровая Пища», был организован «Теле-Визионерский Зал» и дискотека, но вспомнил ли кто-нибудь, что надо захватить с собой презервативы для «Шатра Свободной Любви»?
Такие действа, как Буйство Глаза, побудили людей действовать, а не просто присутствовать на представление. Игнорировать современную моду и нелепую одержимость СМИ 80-х «Стилем», диктуемых самодовольными, монотонными голосами Питера Йорка и Ллойда Гроссмана, – и радоваться жизни.
Буйство Глаза вызвано ВИДЕНИЕМ и НАБЛЮДЕНИЕМ того, что в действительности происходит в обществе. Концепция Гневной Любви направляет порождаемый ими гнев не на уличные бунты, а на конструктивные цели. Непринятие. Усиление восприятия. Пленка перематывается назад… «Радикализму дает силу строительство, а не разрушение…»
Какая бы терминология не использовалась, по-видимому, в настоящее время Храм отражает суть нового хиппизма. Все зависит от ваших взглядов на хиппи, считаете ли вы это плохим или хорошим. Если вы пленник моды, то для вас они неуместны и отвратительны. Но если вы рассматриваете хиппи как человека, который находится в активном поиске и творит для себя жизнь, свободную от уловок и компромиссов, от давления материализма и моды, то, возможно, вы сочтете, что это неплохо. Лично я нахожу, что в настоящее время Храм все же чрезмерно увлекается проблемой одежды. На вечеринке, организованной PTV на судне на Темзе, например, в приглашении говорится, что вы должны быть одеты в Психоделические одежды, иначе вам будет отказано во входе – очень похоже на «эксклюзивные», «альтернативные» клубы Вест-энда начала 80-х, которые оперировали дресс-кодом, гарантировавшим, что все будут выглядеть «оригинально», если станут походить на Мэрилин, Боя Джорджа или одну из бывших подружек Роберта Элмса. Действительно, каждый Бюллетень Храма нападает на черное и серое. Несмотря на то, что ношение простой, классической одежды, невзирая на моду, сводит моду на нет и уменьшает объем умственных усилий, затраченных на такие пустяки, как покупка и выбор одежды. Как и Индивидуум (sic), которым является человек (принимая некоторые игры Пи-Орриджа со стилем), возможно, не имеет значения для танцующих масс, которые можно видеть на любом концерте PTV; но в этом царстве двойного блефа и изощренной хитрости, кто знает и кому какое дело? Как бы вы ни считали, Старый Серый Волк появился в своих истинных настоящих цветах и таким образом случайно предсказал взрыв эйсид-хауса в конце 88-го.
«Так совпало, что я использовал термин «эйсид-дэнс» раньше, чем до нас из Чикаго дошел термин «эйсид-хаус»».
Размышляя о том, что Пи-Орридж творил с эмуляторами, записями голосов, своим странным архивом звуков и электронным, «индустриальным» ритмическим порядком TG в конце 70-х, и связав эти составляющие с его безумными заявлениями о Мэнсоне, Лири, Процессе и психоделии с созданием Храма в начале 80-х, трудно не заметить взаимосвязи.
Эта взаимосвязь вылилась в его сотрудничество с Ричардом Норрисом под анонимной маской «Noise Or Not», доморощенной команды кислотной продукции, которая издавала «Acid Tablets», череду фальшивых альбомов-«компиляций» –оригинальных «британских эйсид-дэнс фрикбитов», а также великолепный 12-дюймовый сингл «Superman/Jack The Tab», названный «Мелоди Мейкер» «лучшей эйсид-хаус записью, сотрясавшей танцпол в 1988 году».
Вопрос о происхождении и точном определении, что же такое эйсид-хаус остается открытым, но, как говорит Джен, «Есть нечто общее во всех интерпретациях эйсид-хауса – это возрождение оригинальной идеи психоделии, состоявшей в том, чтобы взять самую современную технологию – в те времена это были бы «квакалки», меллотрон – и попытаться выяснить, что же такое наиболее странное, иррациональное с ней можно сотворить. Этим и занимались «Throbbing Gristle». Мы купили компьютер и использовали его для сэмплирования еще в 1976 году, задолго до изобретения технологии сэмплирования. Шесть последовательно расположенных кассетных дек, испускающих звуки в случайном порядке, создавая ритмы и созвучия».
Большой звук разлетается вокруг культурных столиц, отражая различные отношения мира, как свет в зеркалах и линзах. Короче говоря, все цвета сливаются в белый стробоскопический свет эйсид-хауса, средоточие характерное для стиля 80-х, смешивающего звуки, образы и субкультурные сюжеты и, таким образом, это олицетворяет собой момент, момент внутри и вне времени, общее ощущение дезориентации и перегрузки, возникающее вследствие жизни в медиа-джунглях начала 90-х.
«Не существует никакого послания, но музыка сама по себе – заявление о медиа-вспышке и увеличении объема впечатлений, с которыми приходится сражаться человеку под воздействием средств массовой информации.
Наконец все разнообразные мечты и разные нити, которые сплетались в странные узоры последние 15 лет, сошлись вместе, У-ГУУ! И что самое замечательное, нет никаких правил и ограничений».
Лишенный лирики кислотный бит предоставляет Пи-Орриджу идеальную платформу. Никакого формата, никаких правил. К началу 89-го он и другие деятели эйсид-хауса создавали куда более тяжелый, причудливый саунд, чем то, что пришло из Америки, и передавали его обратно ди-джеям-пуристам из Чикаго. Три тысячи американских ди-джеев не могут ошибаться.
«Это похоже на то, что произошло в 60-е. Мы взяли американский ритм-энд-блюз и попытались его сымитировать, в процессе исказили его, недопоняв, сделали его британским и реэкспортировали в США в огромном масштабе».
Отсюда и лейбл «Temple Records Acid House» - логотип в виде британского флага с перевернутым пацификом в центре.
«Моды использовали британский флаг, это было связано с фрик-битом, модовской психоделией. Панки использовали разорванный британский флаг. Теперь мы его используем, только перевернутый, потому что всё перевернулось. Забавно, если написать вверх ногами знак C.N.D., получится руна «Защита». Так что в 60-е они всё неправильно поняли и последние 20 лет все шествовали под неправильным символом!
Я обожаю эйсид-хаус, потому что музыка позволяет сарказму, непочтительности, и экспериментаторству снова стать достойным жизненным путем. Мы все всё равно это делали, потому что это в нашей природе. Но на этот раз обстоятельства на нашей стороне. Все лучшие идеи неизменны, они никому не принадлежат. Вся популярная культура стала прекрасной мишенью для переделок, для кражи любых кусочков, которые тебе нужны. Музыка, ТВ, политические речи, мультфильмы, кино».
Постмодернистский дух творческого плагиата, эксперименты с перетасовкой и персонализацией костей культуры – догм общества – дар небес для Пи-Орриджа.
«Нет ничего неприкосновенного и священного. Я ВСЕГДА хотел жить в мире, где ничто не неприкосновенно и ничто не священно. И никто не может сказать, как будет правильно».
Хотя музыкальная пресса как правило их игнорирует, еще несколько альбомов PTV вышло с тех пор, как «Dreams» сотряс музыкальные магазины в 1983 году; такие как иллюстрированный диск «Pagan Day», выпущенный в 23:00 23 декабря 84-го и уничтоженный 23 часа спустя. Затем вышли три пластинки «Psychic TV Themes». С записью голоса Алистера Кроули, поющего по-енохиански, фортепианными гаммами, взмывающими ввысь, как график успешных продаж, боем и гудением труб, сделанных из человеческих костей. Трубы не только расширяют возможности Союза Музыкантов (у которых все еще возникают проблемы с подражателями), но на деле являются древними ритуальными инструментами. В Тибете, откуда они происходят, их называют «ркан-дун», они изготавливаются из бедра убийцы (предположительно), человека, погибшего насильственной смертью или девственника – считается, что их звук призывает беспокойную душу покойника. Многим таким костям несколько сотен лет, зачастую они искусно украшены серебряной сканью и полудрагоценными камнями. Менее роскошные версии отделаны долговечной человеческой кожей.
В декабре 85-го был выпушен блестящий саундтрек PTV к балету Мэнтиса «Глашатай Ночи», представлению, которое сочетало в себе хореографию Миши Бержеза (из фильма «В компании волков») с декорациями Джармена и самой мрачной, гулкой партитурой, под которую когда-либо танцевала труппа.
Когда приглашенный композитор представил совершенно безжизненное и неподходящее сочинение, Бержез решил выбросить музыку и попросить кого-нибудь еще создать звуковое сопровождение, но он не знал никого, кто был бы готов закончить заказ к премьере представления в Брайтонском Центре Гарднера всего через шесть дней. Джармен позвонил своему другу, и через 24 часа PTV засели в студии, сочиняя и записывая звуковую дорожку, глядя на запись генеральной репетиции балета, всего за 36 часов, и стремглав понеслись к Мэнтису в танцевальную студию Пайнэппл в Ковент-Гардене, у них оставалось только два дня, чтобы отрепетировать балет под совершенно новую музыку. В итоге получилось невероятная демонстрация способностей Пи-Орриджа, прекрасно воплощенная прекрасными балеринами на MTV.
В начале 1987-го Храм столкнулся с проблемой. Не хватало контрактов на записи, не хватало денег с одной стороны, а с другой - публика обрушила на Храм поток заказов на продукцию, связанную с PTV. Как всегда оригинальный, Дженезис придумал ход, который бы разрешил обе проблемы и удовлетворил его желание демистифицировать PTV настолько, насколько это возможно. В то же время, он смог бы представить Храм как живую сущность, используя пластинки и их обложки в качестве постоянной основы для посланий и дневника, и в то же время, в качестве приятного побочного эффекта, раздражая звукозаписывающую индустрию. С 1987 по 1989 годы звукозаписывающая компания Храма должна была выпускать по новой пластинке «Psychic TV» 23 числа каждого МЕСЯЦА в течение 23 месяцев. У всех пластинок были почти одинаковые обложки, они издавались ограниченным тиражом от 3 до 5 тысяч и были пронумерованы. Продавались они дешево, по цене около 3.50 фунтов каждая, поклонники получали то, что хотели, а Храм – доход, необходимый для выживания. Музыкальные магазины возненавидели эту идею. Музыкальная пресса не могла справиться с проектом. Музыкальная индустрия в целом сочла, что это позорит саму концепцию выпуска альбомов – она предпочитала рецензировать, продавать, впаривать и просто восхвалять альбомы, как будто их выпуск был культурным событием исторического значения. «Долгожданный альбом «U2», диск Спрингстина, который записывался три года, вы все его ждали…» Пока рок-гиганты тратили сотни тысяч на видеоклипы, запись и продажу, маленькое PTV вернулось – отчасти по необходимости – к панковской этике, которая за десять лет до этого вдохновила Пи-Орриджа на создание «Throbbing Gristle».
Еще более эзотерично был сделан диск Джима Джонса, составленный из фрагментов записей последних речей дорогого Преподобного и его последователей до того самого момента, как Джонстаун совершил свое коллективное «самоубийство». Как штудия по паранойе, массовым галлюцинациям и практикам контроля над стадом (В данном случае – социализм и христианство) он стоит наравне с закрытым, обкуренным, опиастическим, гомосексуальным орденом убийц в Аламуте – Асассинами. Современный микрокосм теории Контроля на практике, которая возможно до сих пор изучается под микроскопом в какой-нибудь пыльной конторе в деловой части Вашингтона, «Temple Records» выпустили ограниченный тираж записи в 993 копии, по одной для каждого члена Народного Храма, которые принюхивались к нему в поисках Иисуса и гайанского лагеря, и на каждом диске стоял золотой оттиск: «Труп Номер Один», «Труп Номер Два» и так далее, до конца этой кошмарной коллекции. Эти проекты игнорировались не только потому, что они по определению не являются частью популярной культуры, но и потому, что издатели считают, что молодым людям не следует говорить о том, что может оскорбить их болезненную чувствительность – эти проекты все же были просто перевалочным пунктом между предыдущим большим альбомом и новым шедевром, записанным «Psychic TV» и Ангелами Света.
«The Starlit Mire» – конфигурация различных новых звезд. Папа Иоанн Павел, Антон ЛаВей и отбеленные, хлорированные кости Брайана Джонса. Если Кроули и поднимает здесь свою бритую голову, то это скорее лишь в знак почтения к роли, сыгранной им в «Сержанте Пеппере», чем малопонятной «Книге Закона», поскольку это Храм на самом доступном уровне. Блистательно яркий и темный психоделический поп и эйсид-хаусовый трэш, обработанные знающими музыкантами, обладающими чувством движения и (третьим) глазом, направленным скорее на эффект, чем на цель.
Из-за нехватки денег альбом, в буквальном смысле, оказался на полке. Из-за необходимости нанесения нескольких окончательных мазков, которые требовали студийного времени на 5 000 фунтов, поддержки и дистрибуции компании, обладающей большей мощью, чем маленькая «Temple Records», если этот эффект следует широко распространить. Джен пытался добиться нового контракта, но ведущие компании не хотели о нем даже слышать. Какими бы не были многообещающими, каким бы международным культовым статусом не обладали PTV, они создают слишком много проблем, они слишком вредные, слишком изощренные, чтобы поставить на них в эти дни колеблющихся продаж, возвращения к героике и идолопоклонству глэм-рока, и прорывающихся американских увлечений – хауса, хип-хопа, хай-энерджи и т.д. Возможно, они все еще помнят, как Дженезис подшутил над ними несколько лет назад, послав всем крупным западным компаниям по девятидюймовому литому медному члену, с названием корпорации, выгравированному вокруг головки… «CBS», «EMI», «Polygram»… и с гравировкой на основании - «Psychic TV ебут индустрию звукозаписи». Эта затея обошлась в сотни фунтов, но все зачастую лишенные чувства юмора, следящие за бюджетом A&R отделы предпочитают просто не иметь дело с такими, как они. Действительно, к PTV зачастую относятся как к «таким, как они». (Хотя «The Starlit Mire» еще только должен быть выпущен, фрагменты из него появились на других записях, таких как альбом «Temple Records» «Allegory And Self». Они активно противостоят корпоративной узколобости, используя собственный независимый лейбл, который PTV используют от случая к случаю, чтобы обнародовать новый студийный материал. Но из-за его малого размера релизы Храма не могут конкурировать с записями, выпущенными ведущими компаниями, и вряд ли могут достичь высоких позиций в хит-параде из-за отсутствия объявлений, рекламы на радио и дистрибуционной сети).
Немного умаслил большие рекорд-компании и привнес нечто новое в статичный публичный имидж Пи-Орриджа - «Человека с тампонами» - выпуск самого продаваемого на сегодня сингла PTV, «Godstar», песни про Брайана Джонса. Одного из Rolling Stones.

«И ты был так прекрасен
И ты был такой особенный
Если бы я мог быть с тобой сейчас
Если бы я мог тебя спасти…»
 — «Godstar», PTV 1985 г.

    «Ну, когда мы записывали «Godstar», я не знаю, известно ли людям об этом, но когда мы записываемся на студии с 24 дорожками, мы всегда используем только 23, это просто традиция. Одна дорожка всегда остается свободной для… чего-то неожиданного. Записывались мы долго и в итоге зашли в тупик, где – такие вещи всегда звучат банально, но мне все равно – нас настолько затронуло это эмоционально, что все были напряжены, и в студии создалась очень странная атмосфера. Мы все устали, мы провели там уже около недели и вложили в эту запись больше, чем в любой другой большой альбом. Из-за темы мы хотели, чтобы она была уважительной, аккуратной и стала поводом для размышления. Там был Кен Томас и инженер по имени Марк Фишлок. Джорди Валлис из Всемирной Сатанинской Сети и кое-кто из «Psychic TV». Так или иначе, мы решили провести эксперимент Родивса, знаете, как в его книге «Прорыв» (Taplinger Publishing, NY, 1971), где он использует маленькие диоды, чтобы записать на кассету голоса мертвых. Так что Хиллмар, дока в электронике, сделал этот диод, что-то вроде кошачьих усиков. Я не знаю, что к чему в электронике, но основной идеей было, что это как бы приемник без заряда в нем. Он должен был экранировать все внешние сигналы».
    И не допустить на пленку ничего постороннего, вроде радио.
    «Да, оставить пленку свободной, так чтобы ничего не попало на нее, чтобы она ничего не подбирала. Так что мы запустили мастер-кассету со свободной дорожкой, дорожкой №23, на «запись», все сели и выключили свет, и делали то, что обычно делается на спиритическом сеансе. Пытаясь связаться с… Брайаном Джонсом. И когда мы в первый раз записали ее и прослушали, там ничего не было. Тогда мы во второй раз ее запустили, и снова ничего не получилось. Потом, когда мы запустили ее в третий раз, за некоторыми словами послышался очень ясный, громкий звук, который, как сказали Кен и инженер студии, они никогда раньше не слышали в студии. Не электронный звук, не звук помех. Его произвело не оборудование, да и студия была изолирована».
    Это было на 23-й дорожке, когда вы прослушали всё вместе или только один канал?
    «Нет. Слушали только одну дорожку. Потом мы проиграли это вместе с записью целиком, чтобы посмотреть, как это будет звучать, и это оказалось В ТОЧНОСТИ под словами «Если бы я мог быть с тобой сейчас». Отличный бит, время, всё».
    Это можно будет услышать на альбоме?
    «Нет, только подсознательно».
    А какой шум это был сам по себе, электронный шум?
    «Что-то вроде… крраахх! Но это было не похоже на шум от радио-помех. Это был вроде как электрический, но в то же время и свистящий звук, но не такой, который можно изобразить, если сесть и попытаться воспроизвести его. И он был очень отчетливый, в долю секунд».
    И он еще играет на фортепиано на альбоме?
    «Ну да, это было просто, не так таинственно. Мы просто засэмплировали его партию из «Satanic Majesties», положили на Эмулятор 2, и смогли вставить игру на пианино Брайана Джонса в альбом».
    Вы поставили его имя?
    «Нет, это могло стоить нам денег!»
    «Godstar» был выпущен 28 февраля 1986 (в день рождения Брайана Джонса) года, когда группа гастролировала по Европе. Сингл достиг первого места в хит-параде Независимых и попал в Пятьдесят Лучших в национальном хит-параде, с марта по июнь того года было продано около 40,000 копий. Радио Один Би-Би-Си с самого начала отказалось ставить диск в эфир, из-за слухов о том, что это обеспокоило самого Джеггера, который был закономерно разозлен укоряющим содержанием песни. Пи-Орридж разрешил эту проблему во время рекламной кампании сингла, устроенной в Мегасторе фирмы «Virgin» на Оксфорд-стрит, куда PTV пригласили исполнить несколько песен. Схватив магазинный восковой манекен Мика Джеггера, он принялся с ним «танцевать», в то время как изумленные японские туристы щелкали своими «Никонами» «сумаседсых планк-локеров». Видеоклип на «Godstar», снятый за скромный бюджет старым союзником TG Акико Хадой, был принят кабельными каналами «SKY» и «MTV», и Пи-Орриджа увидели в семи миллионах гостиных в девяти европейских странах. Он также дал самое всеохватное интервью за свою карьеру на спутниковом ТВ Гэри Дэвису (он в любом случае не соответствовал надписи на своей футболке - «Молодой, Свободный и Холостой») Наконец-то наступила поп-известность.
    О выпуске «Godstar» было доведено до сведения публики с помощью 10,000 наклеек, стратегически размещенных по стране Посвященными Храма и сочувствующими – в метро, поездах, туалетах или, нагло, прямо на витринах музыкальных магазинов. Первые 5000, похожие на похоронные карточки, содержат простое послание: «БРАЙАН ДЖОНС УМЕР ЗА ВАШИ ГРЕХИ». Вторые 5000 с первого взгляда кажутся такими же, кроме того, что добавлено второе сообщение в виде маленького черного духовного креста. Загадочно, подсознательно, забавно? Некоторые, без сомнения, скажут, что это попытка шокировать и напускать на себя таинственность безо всякой необходимости – критическое отношение, распространяющееся на все аспекты работы Джена.
    Дальнейшее определение выражения того, что происходит у него в голове зависит от его позиции. Но так же как упрощение и оздоровление имиджа PTV могло бы вылиться в то, что они бы стали довольно успешной, весьма богатой поп-группой, это также привело бы к провалу в достижении цели. Какой смысл выпускать запись, или футболку, или наклейку, если придется к каждому предмету приложить книгу, поясняющую в более определенных выражениях, что всё это значит. Такие затруднения возникают у любого деятеля искусства, если он не преследует чисто коммерческих целей. Черта, которую вы проводите между Историей и Тайной, между Использованием и Наукой, может оказаться той самой веревкой, на которой вас повесят.
«Ну, как и со всем, что ты делаешь, надеюсь, наклейка – это лишь вершина пирамиды. Точно так же это могла быть книга, художественный фильм, музыка, общественное движение. Поэтому я могу понять, что Дерек (Джармен) имел в виду, когда сказал тебе, что очень трудно объяснять дальше. Я не могу дать тебе весь ответ, я могу попробовать».
Считайте это упражнением. Эта наклейка работает на разных уровнях.
«Да, есть очень простой уровень, на котором это может считаться намеренной насмешкой над христианскими символами и ценностями. Но она также могла относиться к тем «Rolling Stones», которые живы до сих пор. В этом случае, из того, как я наблюдал, что происходит с Брайаном Джонсом, я бы сказал, что это попадание в точку, это репортаж. Тычок в ребра, требующий ответа. Она также нацелена на то, чтобы смутить оставшихся Стоунз. Еще она выражает привязанность к Брайану Джонсу, а это, значит, что она должна быть похожа на эпитафию на могильном памятнике. Обычных людей на улицах она должна смутить и заставить задуматься, что всё это значит, заставить некоторых людей, достаточно взрослых, чтобы помнить, что случилось, может быть, подумать о том, о чем они думали тогда – что ему никогда не воздавали по заслугам».
Джен в любом случае всегда умел придумывать хорошие ярлыки – помните поток черных и красных духовных крестов или наклейки «Предположим, этот телефон прослушивается», которые появлялись в лондонских телефон-автоматах несколько лет назад? С Пи-Орриджем подрывная деятельность всегда осуществляется средствами доступной популярной культуры массового производства.
«Если бы Уорхол сделал что-нибудь в этом роде, он бы напечатал это на обоях и покрыл ими стены галереи. Выставил бы несколько красивых изображений Брайана Джонса, и всё бы выглядело очень шикарно и увеличило бы его вес как художника и прибыльность мира Искусства. Но я всегда предпочитал делать то же самое на улице, полуанонимно, чтобы понять, что на самом деле из этого выйдет. Чтобы увидеть, какой это будет иметь эффект, если говорить о возникновении слухов на улицах. «Ты видел то или это?» и «Что это значит?» и так далее».
На это работает Духовный крест, равно как и использование Храмом числа «23». Искусство на улицах имеет мгновенный социальный эффект. Как давно уже понял Пи-Орридж, Искусство на стенах галерей такого воздействия не оказывает. Загляните в местные газеты по всей стране, и в конце концов наткнетесь на мелкие новости маленьких городков, из которых создаются легенды. Вот несколько вырезок:
«Необъяснимое нападение.  Банк «Барклай» в Дидсбери был на прошлой неделе размалеван лозунгами … наряду с символом анархии там присутствовали три образца другого символа, которые озадачили персонал… вертикальная линия, перечеркнутая тремя горизонтальными. Они не имеют представления, что это значит. А вы?»
«Символы «Черной Магии» и граффити были намалеваны на стенах Уолсоллской приходской церкви, власти заявляют, что художники-вандалы обойдутся городскому совету в несколько сотен фунтов на ремонт… их представитель заявил «Обзерверу», что символы выглядят как греческий знак «Эока», перечеркнутый крестом, однако некоторые думают, что это мог быть какой-то магический символ».
«Полиция все еще не имеет понятия, что означает число «23» и зачем оно было нанесено краской из баллончика на стены шести местных церквей в прошлые выходные. «Мы не понимаем смысла этого числа», - сказал капитан Марк Валлерик…»
«Полиция сообщила, что по их сведениям число «23», написанное недавно на нескольких зданиях, может быть перевернутым «32», которое, по словам экспертов, означает Иисуса Христа… Преп. Деннис Хэнкок согласился, что переворачивание христианских символов обычно для сатанинского культа, но он сомневается, что граффити имеют непосредственное отношение к религии. «Этого нельзя исключать, - сказал он, - Но я склонен верить, что речь идет скорее о порнографии». Хэнкок сказал, что недавние действия местной организации «Содружество Церквей», направленные на запрет фильмов категории Х могли вызвать этот всплеск вандализма».
«Преп. Фрэнк Маньери из католической церкви Св. Мэри в Шейдисайде считает, что недавний бум граффити в районе не имеет какого-либо значения. «Это должно быть какое-то случайное число. Это сделал человек с низким уровнем развития, не способный придумать ничего более оригинального, чем цифры два и три».

Не хихикай. По крайней мере, такая реакция прессы на выходки своенравных фанатов PTV (которых они, между прочим, убеждают ответственно подходить к пропаганде) доказывает, что полицейские, чиновники и священники не читают «Rapid Eye». Но если серьезно, когда смотришь на работу Джена – на его представление, что просто невозможно выразить идеи без слов и символов – ты начинаешь понимать, что всё это значит. Информация обретает свой собственный динамизм и разоблачает все виды паранойи, предубеждений и глупости, если она получает свободное распространение в обществе. Но, вернемся к «Godstar», еще одному многозначному, закодированному слову, воздействующему на воображение.
« У меня возникла занятная мысль, что вначале были голливудские звезды, потом Уорхола осенила идея, что есть Суперзвезды, потом СМИ перешли на Мегазвезд, так что в итоге должна появиться Богозвезда! Только для того, чтобы подойти на эту должность, надо сперва умереть».
Книга к каждой наклейке. Интересующие его проекты, и результаты этих проектов, включающие в себя множество направлений. Они также служат проводниками для его товарищей, для того, чтобы они вкладывали в них свои умения и идеи на всевозможных уровнях. Такой порядок возможен в объединении свободно сосуществующих индивидов, из которых состоит Храм. Группа писателей, музыкантов, техников, кинорежиссеров, живописцев, то есть сообщество, основанное на взаимной поддержке, несмотря на многообразие художественных движений, равно как и всего прочего.
Хотя именно харизма Джена и главным образом его идеи доминируют в Храме, со-основателем которого он является, он ни в коем случае не единственный источник его существования. Например, хотя он может сам писать половину текстов Храма, другая половина так же легко может родиться в стимулированных идеями Храма мозгах писателей, таких как Джон Сэведж, Дэвид Тайбет или тех, кто пишет в «Rapid Eye». Слова посланий Храма передаются на видео «Оратором Храма», у которого медовый голос татуировщика PTV м-ра Себастьяна и лицо Дерека Джармена (славное, жутковатое сочетание). И звуковое сопровождение Храма находится под влиянием Алекса Фергюссона, Хиллмара, Эндрю Поппи, Дэйва Болла или Монте Казацца не меньше, чем самого Пи-Орриджа. Поразительная ранняя визуальная продукция Храма - серия видеофильмов, книг и плакатов, были по большей части собраны Питером «Неряхой» Кристоферсоном (ныне он в «Coil»), который был профессиональным графиком, видео-артистом и партнером дизайн-фирмы «Гипнозис», создавшей множество обложек пластинок и поп-клипов в прошлом. Храм – это совместное начинание во всех своих проявлениях. «Godstar», однако, определенно является продуктом мозговых клеток Джена.
Всё началось в 1965 году.
«Мы сидели в течение получаса в кафетерии телестудии в Бирмингеме и болтали. Там были все «Стоунз», они должны были исполнить «19th Nervous Breakdown» на «Thank You Lucky Stars». И даже тогда Джонс был совершенно обособлен от остальных. Не физически, но возвращаясь к тому, что мы говорили об «аурах» и так далее, вокруг него был пузырь, такой прочный, почти материальный. Очень таинственный и волнующий. Хотя одновременно с этим возникало и чувство любви, и возбуждение, и смущение. Это действительно было очень странно. Я хочу сказать, что до сих пор могу видеть стол, вокруг которого мы сидели, как будто я все еще там,  и все еще могу испытывать то ощущение, и  могу видеть это вокруг него, такое же различимое, как свет. Он был не с ними. Он не присутствовал с ними за тем столом».
Но разве «Стоунз» не повели себя мерзко с Джонсом (увели от него Аниту Палленберг, отвергли его, вынудили покинуть группу, которую он помогал создавать) из-за его сложного характера? И разве эмоции Джена не были вызваны простым ощущением, обычным для любого юного фаната, когда он встречает своих героев во плоти?
«Ну, я никогда не был горячим поклонником «Стоунз». Я хочу сказать, я всегда ненавидел Битлз, которых считал кучкой зануд, и по сравнению с ними «Стоунз» мне нравились, потому что они казались куда более бунтарскими. Так что я покупал их ранние синглы. Но в нем что-то было. Меня только гораздо позже осенило, что я не купил ни одной записи «Rolling Stones» с тех пор, как он умер. Это не было сознательным решением, я просто потерял к ним интерес. Я осознал, что это не в «Rolling Stones» я был действительно заинтересован, за исключением нескольких их произведений. Очевидно, что именно загадка Брайана Джонса привлекла меня к группе, и мне кажется, многих других тоже, совершенно бессознательно».
До 1985 года, когда был записан«Godstar», автор никогда не слышал, чтобы Дженезис упоминал о Брайане Джонсе, хотя, оглядываясь назад, по крайней мере, на два года, я вспоминаю типичный для него поход по магазинам, с кучей книг, старых записей, одежды, и тогда же он купил книгу о нем. Мой коллега был удивлен и спросил, зачем она ему, но он не ответил на вопрос и сменил тему. Если оглянуться назад, становится ясно, что он уже тогда был занят своим обширным поиском – втайне. С тех пор и по сей день читал всё, что выходило о Джонсе, по своему обыкновению ни слова не говоря о проекте до тех пор, пока он не понял точно, какие же чувства он испытывает.
«Кажется, во многом он был просто отвратителен, но это что-то вроде вопроса про курицу и яйцо. Другие постоянно оттесняли его, и возможно, так он защищался. Я не утверждаю, что могу говорить о нем на основании большого личного опыта, но многие люди, с которыми я знаком, говорили, что иметь с ним дело было ужасно».
Но почему Брайан Джонс?
«Ну, некоторые люди как будто избраны, вопреки здравому смыслу, стать проводниками бессознательного своего поколения и своего времени. Когда он умер в 69-м, Шестидесятые просто кончились. Мне не слишком интересуют люди, которые в этом участвовали. Следует помнить, что все 60-е погребены под лавиной наркотиков, люди были нестабильны и могли видеть деньги, власть, славу, вращающиеся вокруг них, так что, возможно, они не могут полностью отвечать за свои эгоизм и жадность. Но, конечно, можно спорить, зачем им нужно было принимать наркотики.
Это грустная история. Он стал неудобным, он хотел экспериментировать с разной музыкой и звуковыми дорожками и так далее, а это не вписывалось в чье-то представление, какими должны быть «Rolling Stones». Просто стыдно, что рядом не нашлось никого, кто смог бы повлиять на всё, не позволив появиться самооправданию. Рядом не нашлось никого, кто бы любил его, любил именно ЕГО за то, чем он был. И это интересует меня, потому что это было симптоматичным отражением того десятилетия. Так что я воспринимаю его как расколотое зеркало Шестидесятых. В нем заключены все возможные линии, выраженные и невыраженные. Архетипический падший ангел».
Так вот что значит «Godstar». Козел отпущения. Эмоциональная подпорка. Иконоборческий символ того, что, кажется, не может быть выражено иначе. Богозвезды не просто умирают молодыми и знаменитыми, они умирают ЗА что-то каким-то извращенным способом, за социальное зло и культурные мечты, которые они были избраны представлять.
«Так что в каком-то смысле эта наклейка значит, что он умер за грехи каждого из нас в понятиях популярной культуры. Даже нашей, даже сейчас. Потому что мы все – часть текущей истории, и я думаю, что самое грустное это то, что сейчас немодно знать и ценить свою историю».
И в этом кроется причина того, что британское общество разлагается как больной зуб с гнилыми, забытыми корнями. Теперь не принято помнить темные пятна прошлого – рабство и полную энтузиазма дипломатию – и социально неприемлемо говорить о былых достижениях в искусствах и культуре, моднее и проще высмеивать всё это так, как будто это дурной запах, издаваемый дряхлым стариком. Культура и искусство – это средства, с помощью которых мы можем выманивать деньги у туристов, и в этом-то всё дело. Британия – это общество, основанное на двух словах: «Я» и «Сейчас». Жизнь, проживаемая как упражнение по перескакиванию с канала на канал, продираясь сквозь мимолетно-модную рухлядь, представляемую СМИ в качестве реальности. Британская ненависть к себе проявляется в одержимой любви ко всему американскому, и наиболее очевидно, в нашем полном неуважении к собственной культуре – Театру, Живописи, Дизайну, Музыке, Литературе. Британия населена людьми, которые наказывают свои тела диетой из пива и «мусорной» еды; которые наказывают своих детей пятидесятипенсовиками для автоматов с газировкой; которые наказывают свои умы беспрестанным потреблением фонового ТВ: мыльные оперы, телеигры, американский футбол по спутнику; и приводят в упадок или разрушают всё, что воспринимают как существующее вне их культурной аэродинамической трубы. Ненависть и наказание повсюду.
Как говорит Джен: «Мы не заслуживаем выживания как общество, потому что даже не любим самих себя». И мы не «любим себя», потому что боимся, так как мы – общество, построенное на чувстве вине за распятия, за реформацию, за Империю и за поллюции. Виновен каждый по отдельности и виновны все в массе.  Что еще хуже, Британия погрязла в этом и выбирает политиков, которые готовы прописать «лекарство», которое мы заслуживаем (мы также должны испытывать чувство вины за безработицу 60-х). Зависть и подчинение, навязанное «классом»  - вот составляющие проблемы, люди испытывают благодарность за то, что из них делают ягнят на заклание или – в ментальности частных школ, присущей тем, кто у власти – они рады быть отшлепанными Госпожой Маргарет. Как сказала соратница Пи-Орриджа Кэти Акер, это садомазохистское общество. Вина, как и мода, сексуальные стереотипы и расовая гордыня - отличные орудия Контроля. Адольф Гитлер, еще один политик с кошмарными ничтожными идеями, гордый своей твердостью, а не социальными достижениями, сотворил нечто похожее с Германией в 30-е, сжигая книги вместо видеокассет и обходясь без настоящих культурных достижений ради искусственных музеев пропаганды Национал-Социалистической партии. В глазах многих Посвященных Гитлер и Тэтчер – две маски одного лица. Лицо, которое они прячут – это череп со змеей внутри – лицо Смерти. Всё то же неизменное лицо Контроля. В конце концов, социализм и консерватизм оказались на практике взаимозаменяемы. Идентичны, за исключением мельчайших деталей. Единственный способ сохранить здравый смысл – постигать все на опыте.
Искусство Храма должно быть оскорбительно для агентов Контроля, если оно способно информировать. Оно не может позволить себе, чтобы его поглотили и делали на нем деньги – как на Вагнере – если оно имеет какую-то социальную ценность. Оно должно также включать в себя культуру прошлого, не замыкаясь на настоящем, и отвергать все соображения «хорошего вкуса» (последнего прибежища тупиц) и социальной приемлемости. Оно должно любить себя, если хочет узнать что-то о себе. Горькое сожаление Гете о Германии могло бы принадлежать Пи-Орриджу, говорящему о современной Британии.
Либералы активно осуждали Пи-Орриджа за посещение печей Освенцима в середине 70-х. О PTV до сих пор склонны думать как о чем-то фашистском, особенно люди, которые обвиняли связанные с Пи-Орриджем группы «Death in June» и «A Certain Ratio» в сходных наклонностях (несмотря даже на то, что группа Брайана Топпинга «A Certain Ratio» получила свое название по строчке из «801» Брайана Ино «Looking for a certain ratio»/Ищу некий смысл/ и ее участники принадлежат к различным национальностям). Дженезис говорит, что его посещение лагеря смерти (предпринятое, когда он навещал друзей в Польше) послужило ему напоминанием об опасности и ужасе человеческой «глупости».
«Те, кто не помнит прошлого,
обречены повторять его».
— Джордж Сантаяна

В отличие от Папы Иоанна Павла II, который посетил Дахау в 83-м и не получил за это разноса, насколько я помню, Пи-Орридж по крайней мере использовал свое пребывание в Освенциме для плодотворного исследования. Он выяснил, что лагерь – сейчас музей – и его печи держат в полностью рабочем состоянии, так что его вполне можно будет использовать хоть завтра. Он также провел один из своих маленьких «тестов».
Использовав безобидную на вид фотографию лагеря, на которой он выглядел как завод, расположившийся в конце зеленого переулка (это впечатление намеренно было создано нацистами), он поместил ее на модный, привлекательный логотип Industrial Records и позже, когда он был принят в уютный панко- анарх-шиковый истеблишмент, публично объяснил, что это за фотография. Вполне предсказуемо просвещенная пресса была шокирована, в том числе «Sounds» (представление Моргана Грэмпиана о просвещенности) и «NME» (то же IPC). Те же люди, которые только несколько месяцев назад опубликовали фотографии Сида и Сьюкси со свастиками на нарукавных повязках (поскольку ни «Pistols», ни «Banshees» никогда никому в действительности не угрожали, всё было в порядке – но этот персонаж, Пи-Орридж, нечто совсем иное). «Таким образом эта фотография мгновенно, почти физически изменилась перед их глазами. Просто потому, что им дали еще одну дополнительную строчку информации».
В Информационной Войне иллюстрации вроде этой весьма полезны, даже если это выглядит несколько сомнительно. Информация – это пуля, человеческий голос – оружие. Слышали какое-нибудь хорошее закадровое сопровождение на ITN за последнее время? Как все мы знаем, настоящая власть находится именно здесь, в царстве Телевидения. Признавая этот факт и действуя, насколько позволяют технические возможности (накапливая видео-оборудование и технический потенциал в Храме), компания, чьи пластиковые карточки ясными буквами в верхней части сообщают «PSYCHIC TELEVISION LTD» была сформирована в 1981 году. Используя видео не как рекламную игрушку, призванную помочь в продаже записей, а как самоцель, PTV записали гораздо больше метров видео-, чем аудиопленки. Сейчас, торгуя видеокассетами по почте и вставляя записи в живые трансляции, они могут лишь надеяться вклиниться в монолитную структуру телевидения, но это только начало. Никогда не принимающий указаний и не смущающийся явной непрактичностью и технологическим мифом, Храм теперь овладел им, САМЫМ эзотерическим из искусств и наук, и когда кабельное и спутниковое ТВ получат распространение при отсутствии регулировки, Джен надеется, что на переключателе каналов появится кнопка с надписью «PTV». Перенос акцента с музыки на видео был первым шагом; в то время как куски пластика все больше и больше теряют силу как вместилище информации и демонстрации, масштаб визуальных операций PTV нарастает.
Телевидение – необходимая область для вложений Храма, так как это не только валиум для народа, ежедневная причина скуки, но и активно подавляющее средство Контроля.
В мире, который, как говорит Пи-Орридж, «живет посредством своих средств информации», возможности жизни ограничены до числа каналов, принимаемых телевизором. Телевизионная реальность – это всё, что есть, и часто правда Телевидения – единственное, во что остается верить. Путем «развлечения светом» нас кастрируют как индивидов – мы это принимаем и отождествляемся с ограничивающими стереотипами. А на «серьезном» Телевидении – имеющем дело с самой конечной, тупой плоской реальностью – эффекты закадрового голоса, монтажа, использования света, или угла съемки, или музыкального сопровождения создают для нас общую географию. Мы разделяем одни и те же тригонометрические точки в этом мире из 625 строк; те же подсказки; потому что у нас общее ТВ. Массовое сознание и формируется в массе – поэтому у нас одинаковая запрограммированная реакция.
Но Контроль не только распространяется людьми, которых представляют телевизионные программы – создатели программ такие же беспомощные продукты Контроля, как любой из нас. Контроль  - функция, присущая любой линейной форме массовой коммуникации – она должна быть сама по себе логическим продуктом запрограммированных мозгов. Как бы «радикальна» ни была программа, это все же программа. Psychic Television/Духовное Телевидение/ борется за депрограммирование. Поэтому, хотя для PTV было бы интереснее создавать быстрое сфокусированное телевидение и будет более приемлемо, если они рассядутся вокруг перед несколькими экранами на своих представлениях, показывающих красивые картинки, это, снова, будет бессмысленно. Так что PTV, создавая телевидение, принимают творческую диалектику, технику «Третьего разума», приближаясь к телестудии с искренним любопытством ребенка – нажимая кнопки, экспериментируя с образами и звуками – играя с механикой телевидения.
Без форматирования одна картинка может натолкнуться на другую, создавая третью, новую картинку. Одна идея может столкнуться с другой, образуя третью идею. Новую идею. А новые идеи ведут к новому пониманию и новому восприятию.
При всем этом, процесс не может быть случайным – Дженезис выбирает, какие образы следует смешивать. Но представление имеется. То же самое, что дадаисты делали с живописью, а Берроуз – с прозой, PTV первыми сделали с телевидением; безотносительно стилистики, техническим возможностям или эстетике: они разломали его и испортили, чтобы посмотреть, что получится. Дайте ребенку сборную пластмассовую модель самолетика, и он, может быть, не соберет самолет, но может собрать интересную скульптуру, которая будет выглядеть гораздо занятнее.
Все это явно может быть очень «модным» и, возможно, искусственным, но Джен не видел другого выбора.
«Мы живем в эпоху телевидения, так что приходится иметь с ним дело, это вопрос ментального и физического выживания. ТВ используется, чтобы вколачивать людей в землю, чтобы оглупить их и заставить молчать. Ответ на эту ситуацию – не просто выключить его и попытаться не обращать внимания. Поступая так, вы признаете его власть, признаете, что боитесь его. Нужно пойти и ударить его по лицу, растащить его на кусочки и посмотреть, что из этого выйдет. И это очень интересно, что с минимальным количеством денег и специальных знаний мы действительно ухитрились раскопать и обнажить множество жутких вещей; черви и последствия, о которых люди даже не подозревали. Некоторых стимулирует эта иллюстрация власти Телевидения, другие просто говорят, что оно им не нравится, так вот элементарно относятся к нему как к развлечению. Отношение суммируют странные рецензии, которые мы иногда получаем от нескольких крайне задавленных журналистов. Ирония в том, что когда они пишут эти невероятно гнусные сочинения, они в действительности очень хорошо иллюстрируют нашу точку зрения. Они описывают, что мы сделали, и как это мощно, и как сильно это на них повлияло. Но они на деле настолько простодушны как люди, что даже не осознают, что делают».
Самозваные властители умов от молодежной культуры, журналисты часто описывают такие вещи, считая, что виновны во всем PTV, и мы, публика, меньше знаем о том, что может делать телевидение, чем они, журналисты. Мы, стадо, немытая масса, по-видимому не должны забивать свои маленькие тупые головенки такими вещами.
Технику «Psychic TV» также смешивают с содержанием, это означает, что в прессе, одержимой скорее гедонизмом и стилем, чем содержанием (одно не обязательно исключает другое), продукция Пи-Орриджа воспринимается как часть неумелой, деклассированной кучи наспех сляпанного трэша Дюве, продвигаемого идиотским 4-м Каналом. Неудивительно, что Джен считает свою продукцию куда более значительной.
«Возможно, мы – первая организация, создающая действительно сюрреалистическое телевидение. Телевидение, которое исследует подсознательное и бессознательное. Там, где Сальвадор Дали создал бы фантастическую картину, мы попытаемся достичь такого же раздражения чувств, такого же смущения, ведущего к откровению, смешивая телевидение, кинообразы и звук. Потому что большинство людей понимают, что изображение и звук соединяются, чтобы манипулировать восприятиями и эмоциями зрителя. Зритель околдован, и, следовательно, уязвим».
Нарезки из реальности PTV должны произвести короткое замыкание в обработанных мозгах – чтобы исказить карту той самой общей географии и заставить зрителя найти собственный путь, а не принимать не задумываясь то, что исходит с телеэкрана. Будь это вопиющее искажение фактов и демографической ситуации на Би-Би-Си или более всеобъемлющее, тонкое и соблазнительное представление этой броской реальности, которая мягко излучается из трубки кинескопа во всепрощающей форме Развлечения. Сюрреалистические образы – это идеологически обработанные грязные картинки. «Духовное» телевидение – это то, что изменяет отношения между человеком и тем, что PTV называет новейшим органом его сенсорного аппарата – телевизором.
Это также социально позитивное ТВ в том, что оно побуждает к активности, а не пассивности. Оно возвращает радость жизни, отбирая его у ТВ-смерти.
«Даже Удовольствие превратилось в нечто, чего люди не ищут сами, но получают в виде подделки. Так что даже по существу активная форма выражения стала развлечением, и в результате экспрессия становится депрессией».
Psychic TV никогда не стремились заместить собой традиционное программирование, скорее они хотели стать первой ступенью в депрограммировании, не слишком заботясь о развлечении. Так что Духовные Передачи созданы для просмотра тогда, когда обычного ТВ нет в эфире, ночью – в то время, когда вас призывают отправиться в постель. Когда центроклиналы спят и тихо подрачивают во сне без сновидений.
Содержание передач PTV, как следовало ожидать, было запрещено, звук затерт «бипом», а изображение размыто цензурой. Власть предержащие питают интерес к любой упаковке, на которой стоит оттиснутый резиновой печатью знак Храма, в результате видеокассеты PTV раньше отправлялись по почте из его бывшего отдела (управляемого «Де-Кодером») в более либеральную Западную Германию. Пресса утверждала, что на них засняты сцены пыток (неправда) и что они «шокируют». Последнее может быть правдой для некоторых (это зависит от того, что вы считаете шокирующим), потому что они делают акцент на тех аспектах жизни, которые обычно подавляются аппаратом Контроля за то, что они подрывные, спорные, раздражающие или слишком сексуальные. Следовательно, если использовать логику Храма, раз эти сферы преднамеренно подавляются, чтобы ограничить знания и опыт, то они ДОЛЖНЫ быть показаны.
Медиа-болото полно слухов об одном конкретном видеофильме PTV. Некоторые индивиды и группы, преследующие свои интересы, утверждают, что в нем показано совращение малолетних и Поклонение Дьяволу. Я неоднократно смотрел этот наделавший шума фильм и лично знаю или видел нескольких человек, которые там сняты. К разочарованию желтой прессы и разнообразных «христианских» групп, я могу подтвердить, что в фильме нет ничего более шокирующего, чем псевдо-ритуал - перфоманс, включающий в себя прыжки обнаженных людей, процесс татуировки, пирсинга и т. п. Все участники съемок явно взрослые, и фрагменты фильма, включая сцены, где участники смеются и шутят, доказывают, что все они – добровольные «актеры» в этой пьесе. Гораздо более сексуально откровенный и, конечно, более жесткий материал находится в открытом доступе в любом секс-шопе или видеомагазине в Европе или Америке. Действительно, большая часть происходящего действа находится не в фокусе и размыто до такой степени, что может показаться чем угодно. Каждый, кто был знаком с искусством перфоманса Пи-Орриджа на протяжении многих лет, несомненно сможет понять, что происходит. Неинформированные индивиды с грязными умами, очевидно, увидят то, что захотят. Что, по-моему, входит в его планы.
Psychic television/Духовное телевидение/ реабилитирует ночь и наполняет ее цветом и информацией. «Чтобы заставить то, что спрятано во тьме, появиться и сделать так, чтобы оно перестало быть темным».
Но если ТВ составляет «50 % PTV», то другая половина озабочена тем, что показывать на этих 23 экранах. Теоретизирование и доказывание этой теории, по которой телеобразы и звуковые дорожки – просто результаты. Здесь находится Внутренний Круг Храма. За гладким фасадом говорящей головы Храма и того, что попадает под немигающий глаз камеры и скармливается публике в тактильной форме записей, книг, фильмов и всей разбрызганной по стенам символической торговли поп-культурой, лежит сам Храм.
Храм без стен, который притягивает своих посвященных из международного заговора недовольных. Имеющий дело с современным искусством, социологией, религией, коммуникациями, неврологией и той сумрачной областью между конечным фактом науки и догмой теологии – Философией. Комбинация интересов, склеенных вместе Духовным Крестом и идущих по пути интеллектуальной  урбанистической (искушенной) террористической организации и пародии на «оккультное» братство. Образец, без которого оккультный истеблишмент с удовольствием бы обошелся.
В этой элитистской и крайне завистливой преисподней традиционного оккультизма такой популистский, высокотехнологичный Храм не только представляется нежелательным, но и вызывает горячую неприязнь. Например, у меня имеется письмо, написанное неким Дэвидом Риетти, всего лишь одним из многих претендентов на «лидерство» в О.Т.О, братстве, некогда созданном Кроули. После того как храм Духовной Юности произвел памфлет по мотивам «LIBER OZ 77» Кроули (нагло назвав его «Liber Ov 23») в 1987 году, Риетти пригрозил Храму «войной», которую он «не сможет контролировать» – Пи-Орридж и его соратники по Храму сочли это крайне забавным. Некоторые, кажется, дойдут до любых крайностей, чтобы защитить то, что они считают своей «силой» и монополией на тайну.
Британия битком набита узколобыми, так называемыми «магами», которые «изучают магию», закопавшись в горы Аркано-подобных «пергаментов», предоставляемых им специальными книжными магазинами со взвинченными ценами; ведьмами, которые убеждены, что «сила» - чисто женский «дар», передающийся по наследству генетически, как кривые зубы или веснушки; имбецилами, которые уверены, что зло не только существует в осязаемой форме, в виде Дьявола, но и в том, что он игриво пожимает им ножки своим копытцем под субботним обеденным столом над бокалом «Бычьей крови». Эти жалкие типы, к несчастью, составляют основную массу «оккультного» братства. Все познания яппи о Разуме и Духе, о жезлах и хрустальных шарах (шары – очень важное слово), о здоровой пище, силе кристаллов, альтернативной медицине и здоровом образе жизни обеспечило многих с огромным эгоизмом на протяжении всех 80-х и породило сопутствующую индустрию услуг и альтернативное агентство знакомств для неудачников, зануд и откровенных тупиц. Люди, печально неспособные принять условия жизни последней четверти 20-го столетия, выбравшие удобный, луддитский, отрицающий технику подход к жизни.
Эта крайне примитивная форма оккультизма имеет право на существование, если приносит пользу, но для многих она стала просто заменителем религии и, в результате, поддерживает множество вздорных, эксцентричных идеологий, которые только делают общую ситуацию еще более запутанной и социально бесплодной.
Разумеется, и Храм Духовной Юности привлек свою долю идиотов. Запах (черного) свечного воска пропитывает множество сомнительных, перепачканных спермой «обращенных» к «Храму». Цель поисков этого весьма неромантичного Грааля зачастую – лишь обретение власти, материального богатства, создание имиджа и секс. Но дело в том, что люди, приходящие в Храм Духовной Юности по этим причинам, как правило довольно быстро уходят из него. В конце концов, если быть педантичным, TOPY определенно НЕ имеет отношения к «оккультизму» вообще. Понятие «оккультный» включает, разумеется, «тайное знание», но в Храме нет никаких тайн. Любые знания разделяются всеми, что является одной из причин, почему он так непопулярен среди традиционных «магов»: он присваивает их власть или, по крайней мере, их воображаемый образ.
Однако, учитывая представления об оккультизме в этой стране, неудивительно, что деятельность Храма понимают превратно, так же как и другие группы.
Посвященные Храма, однако, обычно не испытывают потребности рядиться в нелепые допотопные одеяния (хотя то, что они носят в Tesco подчас выглядит довольно эксцентрично). И они не обмениваются странными рукопожатиями, и не изучают основы физики или астрологии, чтобы получить различные псевдонаучные степени, которыми может наградить их кружок. Это демистификация духовного поиска (поиска, который, как считает Храм, не должен более, в социальном отношении, оставаться тайным или «особым»), который лежит в основе его существования и пропаганды. Как и в случае с телевидением, Храм копается в оккультных материях, исследуя и обнародуя то, что оставалось, в политическом и общественном отношении, бесполезным в своей изоляции. Изоляции, которая сама по себе – пережиток тех времен, когда «христианское» общество воспринимало такие вещи, как Ритуал и Магия, как угрозу – сжигало ведьм, пытало «еретиков» и уничтожало сообщества (такие, как катары и альбигойцы), строившие свою жизнь на иных (кто-то скажет – более просвещенных) ценностях. Процесс, который Запад все еще поддерживает в виде назойливых, ездящих на мопедах миссионеров, вполне намеренно отправляющихся разрушать структуры гораздо более древние, чем те, которые они сами представляют, с самодовольным культурным империализмом Малыша Кока-Колы.
Концепции таких вещей как ритуал или восприятие нематериальной реальности понимаются неверно и сейчас обычно предстают как ретроградные шаги к варварству и суеверию. Храм хочет реинтегрировать такие концепции в человеческий опыт, и поэтому развил, вполне сознательно, практическую, логичную и представительную систему, которая поможет это сделать.
В этой статье я надеялся представить информацию, которая поможет, хотя бы отчасти, понять Дженезиса и Храм и поведать факты, о которых никогда ранее не сообщалось. Мои объяснения того, что происходит в этот момент, могут быть неправильными, но я считаю важным, что мотивации этой более глубинной области деятельности Храма должны по крайней мере быть представлены так, как я их вижу. Этот раздел – как раз о том, что всё это значит – план, из которого выводится вся вышеупомянутая тактика.
Если принять на минуту либеральную, более современную точку зрения, что цель старой оккультной системы представлений была в создании архетипов юнгианского «Коллективного Бессознательного», на которых надо сфокусироваться и достичь результатов, похожих на те, что получены в результате деятельности Храма, то даже в этой жесткой, основанной на вере структуре нет необходимости, более того, она вредна, так считает Пи-Орридж и другие Посвященные.
Итак, как это нечасто бывает в оккультных кругах, в Храме нет никакой иерархической структуры. Точно так же, как нет остроконечных шляп, козлиных бород и латыни, нет и формализованных ритуалов. Нет никаких правил. «Допуская» и «посвящая» любого, кто испытывает подлинное желание стать причастным, и помогая им осознать их личный потенциал и выбрать собственный путь просто пропагандируя сознательное стремление постичь себя, Храм предпринимает свои политический шаг. Распространяя информацию как вирусную инфекцию, от человека к человеку, он надеется исподволь подтолкнуть общество к восприятию реальности иным, более «реалистичным» способом. Чтобы сделать то, что сейчас (вследствие вышеупомянутого злоупотребления оккультизмом и его неверной подачи в СМИ) выглядит безумным, неоправданным и странным, было принято как разумный возможный шаг по тропе эволюции. Заменить отупляющее дуалистическое восприятие Или/Или тем, что Пи-Орридж драматически именует «Магическим Восприятием» бесконечных параллелей и возможностей. Метод TOPY – это простой, но эффективный урок по ориентации и рекламе.
Ритуал Храма построен так, чтобы удовлетворять каждого отдельного Посвященного, и как таковой легко может включить в себя уловки и фетиши современности – скрэтч-видео, хаус-музыка, резиновая одежда и поляроиды – так же он использует столь же (для некоторых) жизненно важное символическое оружие, пентаграммы и невнятные речитативы старого ритуала.
Основное различие между Храмом и другими более традиционными организациями, однако, в том, что результаты ритуальной деятельности интерпретируются совершенно по-другому. Успех заклинаний, например, приписывается не вмешательству духов или божеств, а внутренней работе обычного человеческого мозга и влиянию, которое человеческий мозг оказывает на частоты, воздействующими на общее поле частот между всеми людьми.
Это может показаться не таким уж важным, раз заклинания работают одинаково, и различие лишь в терминологии – но в более широком, социальном смысле это различие имеет жизненно важное значение. Потому что TOPY стремится расширить понимание, покончив с пустыми расплывчатыми объяснениями и, в конечном счете, сделав более эффективным контроль и доступ к процессу. Интуитивная ритуальная практика не противоречит и не отделена от воспринимаемой научной действительности, но внедрена в нее. Повседневные ощущения и образ жизни Посвященного соединены с Магическим Восприятием, таким образом, духовная деятельность принимается столь же естественно, как и  физическая.
Чтобы проиллюстрировать отношение Храма и досадить тем, кто всеми силами стремится скрыть подобные вопросы под готическим покровом тайны – стремясь удержать свое превосходство, - вот самый основной тип эксперимента в искусстве и науке «магики».
Представьте, что вас плохо обслужили в ресторане: несвежая еда, плохой сервис. Вы отказываетесь платить по счету, за это вас избивают и грабят. Обстоятельства предписывают, что вы не сможете отомстить обычным способом.
Итак. Приходите туда следующие несколько дней и стойте возле ресторана каждый раз по полчаса. Сфотографируйте здание. Запишите на диктофон звуки ресторана и улицы. Украдите со стола меню. Потом, в выбранное вами время, проявите пленку. Разрежьте негатив и отпечатайте свои снимки улицы, убрав ресторан. Запишите на вашу кассету параллельные звуки бьющегося стекла, пожара, захлопывающихся дверей. Сконцентрируйте свои мысли на ресторане. Медленно разрежьте меню, обращая особое внимание на эмблему. Потом бросьте все фотографии и изрезанную картонку в мусорный ящик. Забудьте об этом инциденте. Через месяц или около того ресторан скорее всего по какой-нибудь причине закроется.
В этом навеянном Берроузом примере – который помогает человеку понять психологию этой базовой магики – вы не пробуждаете внешние силы и не поклоняетесь рогатым существам, которые появляются в полночь и гадят на вашего Эксминстера. Вы даже не «давите на психику» врага в обычном смысле слова, сообщив ему о своих намерениях на сознательном уровне. В самом деле, объяснение того, как и почему такой простой процесс работает здесь не имеет значения – хотя кто-нибудь может посчитать, что в наши дни его можно было бы лучше описать на языке невролога и бихевиориста, а не чародея, несмотря на то, что никто не смог бы на самом деле это объяснить. В этом очень простом примере ясно, что человек использует современные символы тех же приемов, что использовались колдунами прошлого. Имитируя изменения в передачах между людьми, тем самым вызвать реальные физические перемены.
Понимание таких популяризованных экспериментов говорит еще и о том, что каждый может использовать свой разум для того, чтобы вызывать физические изменения с помощью чисто ментальной деятельности, если у него хватит самодисциплины, чтобы научиться это делать. Храм просто делает необходимую информацию более доступной и не пытается объяснить такие феномены фетишизмом или созданием вокруг них замещающей структуры догматической веры.
«Ну, Берроуз объяснил бы это тем, что на самом деле ты разрезаешь саму реальность. Эта реальность вроде ленты, и если ты режешь и искажаешь ее, то провоцируешь определенные события. Почему они происходят – это остается тайной. До какой степени механическая манипуляция реальностью влияет на события, измерить невозможно. Основной ответ: кому какое дело, если это действует? Такой процесс может, по крайней мере, стать хорошей терапией».
Обычная критика таких экспериментов и, возможно, понимания силы в том, что такие вещи могут быть использованы безответственно, увеличивая количество уже существующих насилия и конфликтов. Но если рассуждать логически, то этот аргумент можно использовать для оправдания чего угодно, от цензуры до снижения образовательных стандартов и диктатуры. Пи-Орридж оспорил бы это, говоря, что индивидуум все равно не наделяется никакой дополнительной властью. Когда такая информация становится более доступной и приемлемой, людям просто предлагается возможность экспериментировать и изучать то, чем они уже обладают.
«Их аргументы – это все равно, что сказать, что некто пошел и изнасиловал кого-то, потому что видел это по телевизору. Может, и видел, но это не значит, что телевидение надо запретить».
Но люди могут сказать, что это неважная реклама для распространения ТВ.
«Да, но люди, стоящие на такой позиции, говорят, собственно, что осведомленность не нужна, потому что она опасна. Может и так. Если люди злоупотребляют ею, вы могли бы, если бы захотели, привести довод, что это из-за того, что им навязали извращенные мотивации, и это, в первую очередь прямой результат подавления и регулировки, которым они подверглись. Пусть так. Я глубоко убежден, что человеческая раса существует, чтобы развиваться, и способна стать чем-то более интересным и необычным. И единственный способ хотя бы отчасти приблизится к этому – это понят то, как же  на самом деле мы функционируем, и физически, и психологически, и к этому нет простого пути. Если дан выбор: двигаться вперед или стоять на месте – а это то, что происходит сейчас – я бы рискнул и пошел вперед. И я думаю, информация и техника продвигают всё вперед. К лучшему или худшему, вполне честно».
В таком случае, Храм – скорее не псевдо-религия или зловещее братство наподобие «Туле», а открытая Информационная Биржа, которая выражает себя с помощью смеси традиционного, эзотерического и современного искусства. Порождение того же мозга, он так же остроумен, современен и идеологически изворотлив, как когда-то были TG. И, как любой проект, вдохновленный Пи-Орриджем, он направлен на эксперименты и поиски индивидуального ответа. Таким образом, он сбивает с толку и провоцирует, он переменчив и недогматичен, лишен традиций, и поэтому (какого успеха он бы не добился) он угрожает устоям.
Джен не слишком хороший певец в классическом понимании, и его мнения, внешность и литературные произведения, равно как и его методы, могут понравиться далеко не всем. Но его неоспоримая сила в том, что все к чему бы он ни прикоснулся, эффективно работает на том или ином уровне. Анализируя всё до мельчайших деталей, обнаруживая сильные стороны, мотивации, притягательность и (более всего) слабости и воздействуя на самы䐵 важные точки.
Этой способностью, пониманием и применением потенциально самого обычного из товаров – силы – Храм угрожает любым䀠институтам. Само его существование является доказательством во всех сферах, что «альтернативный подход»䀬 основа䐽ный на чисто информационно-базирующейся системе, способ䐵н работать, свободный от иерархии и калечащих, ограничивающих структур верований.
В отличие от вечно недовольных оккультистов, Джен начисто лишен злобы и абсолютно беспристрастен. Кроме того, если для того, чтобы добиться признания в этом закрытом ордене разрозненных культов, нужны верительные грамоты, Храм, разумеется, может произвести их в изобилии.
Член TOPY исландец Хиллмар О. Хиллмарссон, возможно, один из самых уважаемых и авторитетных молодых персонажей в европейском оккультизме. Настолько, что несколько музеев и частных коллекций назначили его куратором бесценных архивов, хранящих оккультные книги и артефакты. Это знакомство, например, дало Храму Mксклюзивный доступ и права на публикацию многих неизданных писем и рукописей Алистера Кроули. Это также побудило единственный настоящий Орден Восточных Тамплиеров (если пренебречь теми, что в䀠Южной Америке) предложить Храму постоянную базу в своей штаб-квартире вРШвейцарии. В здании, соответствующем Телемическим требованиям самого Брата Пердурабо, находится, как считается, самая большая иРполная оккультная библиотека, которая к䐾гда-либо существовала, плюс театр, гостиница, храм, лекционные залы и алхимическая лаборатория. Джен иногда мечтает об этом. Здание, оборудованное звукозаписывающей студией, компьютеризованной базой данных, галереей, кинотеатром, телестудией и комнатой для Машины Мечты; полное посетителей – Духовной Молодежи, посещающих занятия по таким предметам как карате, дыхательные техники и лекции таких людей как Лири, Берроуз или Колин Уилсон – всё добавляется к дразнящему предложению, которое Пи-Орридж должен обдумать.
В настоящее время, впрочем, у Храма нет ни средств, ни желания удалиться из пыли британской городской жизни в бункер в Альпах – как бы хорошо он не был оборудован. Храм наиболее эффективен, по крайней мере, сейчас, когда сеет пропаганду через поп-культуру на улицах самого большого города в Европе с самой продвинутой молодежью, независимо от критики, которую привлекает такая непримиримая позиция.
Пи-Орридж не видит причин, почему бы в подземном мире оккультизма TOPY и более ортодоксальным обществам, от розенкрейцеров до I.O.T. не существовать в тандеме. Насколько бы не были велики разногласия в методологии.
«Я просто думаю, что такие традиционалистские группы, как ОТО, не очень заинтересованы в том, чтобы вызвать перемены в обществе. Я думаю, что если тебе есть до этого дело, тебе придется быть частью общества, и его выражения, и популярной культуры. Тебе придется стать образцом и козлом отпущения. Если ты не объясняешь людям, что делаешь, как они смогут тебе поверить, когда ты скажешь: «Я сделал так, и это сработало!» Я думаю, такие организации, как ОТО, существуют прежде всего для  удовлетворения своего эго и исследования старых идей и старых знаний, и это прекрасно. Это как симфонический оркестр, играющий Бетховена, а параллельно ему «Duran Duran» играет «The Reflex». Одно не должно исключать другого… Но мне кажется, что для меня их путь был бы слишком простым. Я никогда не любил присоединяться. Я никогда не хотел подчиняться какой-то догме, неважно, насколько она эзотерическая. Мне это неинтересно. Если честно, я просто чувствовал бы себя полным кретином, стоя в костюме и говоря: «О, Сефирот, Сефира, заклинаю тебя!» Понимаешь, я просто не смог бы. И мне было бы скучно».
Значит, это и есть объяснение, почему Храм не принимает никаких формализованных ритуалов, хотя сам ритуал практикуется – иногда ради самого себя (как тренировка), иногда как контролируемый эксперимент (исследование), а иногда – чтобы воздействовать на физическую реальность (от закрытия ресторана до зачатия идеального ребенка). Ритуальный аспект деятельности Храма по тактическим причинам не проявлялся в полную силу с тех пор как PTV вырвались на сцену среди богохульства и шрамов в 81-м (звукозаписывающие компании предпочитали упакованный безопасный секс – такой, какой клоны Ника Кершоу предлагают на заднем сиденье «Форда-Эскорта» – тому, что они воспринимали как эту извращенную, претендующую на художественность, бессмыслицу). Но не позволяйте себя одурачить: ритуал остается краеугольным камнем Храма.
По-моему, причины воплощения ритуала примерно таковы: Отупленный современными СМИ и образованием, Человек отдалился от ритуала – оттого, что Храм рассматривает как жизненную естественную деятельность. Чтобы контролировать эффективнее, «Контроль» расщепил человеческий характер на тонкие, разрозненные и подчас забытые кусочки. Современный человек живет в состоянии непрекращающегося ступора, его заставляют подавлять эти разнообразные аспекты его личности, не сознавать или игнорировать свои глубочайшие желания так, чтобы он полностью погрузился в застойную, поддельную действительность Контроля.
Он беспомощен, как одинокий волк, увязший в «освещенной звездами трясине». Отделенный от стаи, которая даже не слышит его воя, молящего о свободе, а если бы и слышала, не призналась бы в своей связи с ним – таким перепачканным в грязи.
Эта неполная «стая» эмоций и личностей – индивидуум – продолжает бежать. Она знает, что что-то не так, чего-то не хватает, но не знает даже, где искать. Она убеждает себя, что вполне довольна тем, как всё идет, и даже если бы она наткнулась на своих давно потерянных членов, то, возможно, разорвала бы их на куски в своем невежестве.
Индивида, как стаю собак Павлова, запрограммировали на такое невежество. Невежество удобно.
Ложное обещание «свободы» манит его в форме материального комфорта и узко определенного политического выбора. Таким образом накачанного наркотиками, одураченного и отделенного, его лишают руководства и самоуважения. Он тащится по жизни сквозь унылые серые будни, проводит жизнь, ожидая, пока «что-нибудь» случится. Если же у него хватает мужества спросить: «Это оно?», - ему говорят, что всё будет хорошо, если он будет верить. Если он будет продолжать производить и потреблять. Если будет притворяться «нормальным» и делать то, чего от него ждут Церковь, правительство, корпорации. Если он будет оставаться глупым и даже гордиться своей глупостью (своей «нормальностью»: смотреть видео, водить машину), если вцепится в свой набор верований, во что бы он ни верил (все они, в конце концов, взаимозаменяемы) и будет держать рот на замке, то будет вознагражден… Жизнью после Смерти!
Таким образом у него отбирают возможность прожить полноценную жизнь. Реализовать свой потенциал, даже потенциал своего разума. Энтузиазм Храма зиждется на этой великой печали. Печали 80-х.
Но здесь присутствует и намек на оптимизм. Так же как географически, расово и политически человечество ложно разделено и заперто по своим отсекам, расколото на более управляемые национальные государства мира, индивидуум расколот и разделен изнутри. Концепция «Разделяй и властвуй» ужасающе сокращается до затрагивающих личность пропорций. В восприятии Храма ритуал (или, если хотите, частное искусство перфоманса) – это один из способов исцеления разрушенной человеческой личности. Его можно использовать для объединения, поиска и принятия потерянных членов стаи, чтобы заново объединить многочисленные аспекты личности, разделенной на фрагменты и пренебрегаемой, и таким образом достичь здорового равновесия. Чтобы воплотить в жизнь те аспекты человеческого характера, которые общество приучило человека воспринимать как (общественно) бесполезные, (само-) попустительские или неприятные. Стоит только принять эти области, как начинаешь лучше их понимать, а значит, сделан первый шаг на пути к  разрушению Контроля. Снова получается цельное человеческое существо,  уверенное в себе, как «целая стая». Ты становишься любопытным, незапрограммированным, чистым, как дитя.

«От пятилетнего ребенка до меня - только шаг, от новорожденного до пятилетнего - страшное расстояние!»
— Толстой.

Ритуал – это деятельность, в которой, как показывает краткое изучение человеческой истории, мы остро нуждаемся. Это также деятельность, которая широко игнорировалась или отрицалась западной культурой (за исключением самых слабых форм, принятых в современной церкви). Исследуя слабые места в броне Контроля, Храм почувствовал, что дотронулся до обнаженного нерва. С возвращением достоинства ритуалу,  развитием его эффективного личностного использования, процесс разрушающего внушения поворачивается вспять. Человек начинает осознавать свои реальные потребности и становится способен противопоставить и соединить эти нужды и желания, тем самым совершая самое отвратительное из преступлений в этом обществе, ориентированном на группы – начинает ценить себя.
Люди, достигшие такого состояния, становятся здоровыми, сбалансированными личностями. Они не совершают самоубийств. Они не нападают на людей на улицах. Они не ведут войн от имени политиков. Они менее склонны попасть в зависимость от ложной внешней стимуляции (неважно, наркотики это или ТВ) своего благополучия.
«Как только вы становитесь цельным и эффективным, целостной личностью, вы начинаете эволюционировать, и эта, предлагаемая мной, эволюция должна быть неврологической. Когда люди разумно смотрят на вещи, понимают и осознают происходящее, и активнее используют свои мозги, тогда глупость становится очевиднее, и потому – до смешного неуместной. Единственный способ избавиться от глупости – сделать так, чтобы она ВЫГЛЯДЕЛА глупо для индивида, так чтобы никто не допускал ее. Я считаю, что формы ритуала и того, что обычно называется «магикой» – необходимая часть реинтеграции, и именно поэтому они были совершенно намеренно ампутированы из человеческого опыта в Средние века, чтобы облегчить усиление власти путем разных способов обработки и подавления».
Итак, в философии Храма ритуал помогает Посвященному общаться не с духами, но с Духом. Помогая сконцентрироваться, расчищая место для интернализации, он позволяет мозгу функционировать так, как ему просто не представляется возможность в логике повседневного существования. Настоящая цель ритуала, общий знаменатель всех ритуалов, от христианской общины до танцев дервишей и спиритических сеансов, - провести вас через подсознательные уровни разума в те зоны мозга, где во тьме обретается бессознательное. Здесь вы можете наткнуться на собственных ангелов и дьяволов, спрятанных от вас Контролем.
Самая простая форма ритуала – процесс Сигилизации, посредством которого желание концентрируется в символической форме и воздействует на сознание, таким образом достигая необходимого измененного состояния – когда его подтолкнули к квакваверсальному режиму, и оно стало способно передавать энергию, которая способна воздействовать как на физическом, так и на ментальном уровне. Чистая физическая наука (пока) не допускает, что такое возможно. Поэтому-то вполне обычные явления, такие как телепатия и ясновидение, списываются со счетов как «совпадение», и поэтому до сих пор не существует правдоподобного физического объяснения, кроме обвинений в мошенничестве, таким вещам, как полтергейст. В Магическом Восприятии Пи-Орриджа такие вещи считаются совершенно нормальными, безобидными эффектами трансакций между бессознательным индивида и общим бессознательным мира.
Ритуал не только посылает вибрации через это бессознательное, но и одновременно учит Посвященного, что жизнь и смерть – это не только то, что видно глазу.
«Ритуал помогает понять и принять невидимый язык реальности. Непроизносимый, не словесный язык реальности, отношения между причиной и следствием, эмоции, и действия, поведение и так далее. Будни Космоса!».
Ритуал – это действительно просто набор трюков, позволяющий тебе миновать указатели чисто физического восприятия действительности (логика, основанная на изучении химии, физики, родной речи, математике и биологии) и увидеть мир совсем в ином свете – а новый взгляд порождает новые идеи. Исследователи Храма сообщают о своих индивидуальных системах и находках в штаб-квартиру TOPY, их исследования хранятся под замком и доступны только другим практикующим Посвященным через бюллетени и собрания, а в более общей форме находят отражение в публичной деятельности PTV и Пи-Орриджа. Идентичность каждого сигилизатора защищена от внешнего мира кодовыми именами и номерами. «Эдем» для мальчиков и «Кали» (индийская богиня секса и смерти) для девочек.
Ритуальные техники и знаки, занесенные в базу данных Храма, столь же различны, как и сами Посвященные, и с течением времени, с момента основания Храма в 1981 году, становятся все менее привычными и более абстрактными, индивидуальными и эффективными.
Например, личные ритуалы Пи-Орриджа – результат его собственной истории, сформированы его любовью к Гайсину и Дали, а также интересом к Кроули и законам Телемы. Продолжение его подвигов перформативного искусства в COUM, Транс Медиа и далее. Он с готовностью признает факт того, что люди подчас принимали за Искусство, было, если рассматривать в другом контексте, Ритуалом.
«В действительности это была скорее психотерапия, чем искусство. В каком-то смысле ритуалы – частная версия того, чем я всегда занимался. Собственно, можно сказать, что после проведения арт-перфомансов, я подчас обращал внимание на определенные эффекты и феномены, которые решил исследовать более интенсивно частным образом в контролируемом окружении. Так что о Развлечении не могло быть и речи».
Самые эффективные ритуалы, и обычно самые интересные и информативные – те, которые обучают Посвященных определенным практическим границам, и физическим, и ментальным. Будет бессмысленно здесь вдаваться в детали более эзотерических ритуалов, применяемых Храмом. В любом случае, все ритуалы различаются, так чтобы соответствовать потребностям индивида (-ов), принимающего в них участие. Но вот вам образец никогда ранее не публиковавшегося ритуала Одинокого Волка. Эксперимент с более формализованным, менее сексуальным ритуалом, почти монашеский.
Пока его жена Паула и духовные отпрыски пять дней отдыхали в Брайтоне, Джен решил извлечь всё возможное из необычной тишины, простора и одиночества пустого дома. «Каждый день я начинал в одиннадцать (23:00) и я не ложился спать, пока не воплощу определенное число установленных действий в ритуал. Я должен был сделать рисунок, основанный на одной фотографии Паулы, снятой во время другого, еще более эзотерического сексуального ритуала. Я должен был писать некоторое время, запечатлевая всё, что придет мне в голову, и вырезать по одной букве ее имени скальпелем на груди каждый день. Я также должен был пить из специального серебряного кубка (в форме волчьей головы), полного моей собственной мочи, и прочитывать по отрывку из книги Остина Спэйра, пытаясь понять его, и сотворить знак, включающий в себя мастурбацию, и все это время в стерео очень громко играла «Поэма Огня» Скрябина. Также я включал телевизор без звука со всеми статическими помехами, плывущими по экрану, и до отказа выставленным цветом, и подвешивал к члену фунтовый стальной груз».
Все элементы данного ритуала, выбранные более-менее случайно из разнообразных сопутствующих интересов, служат, чтобы символизировать определенные сферы его деятельности и отражать его образ жизни, и потому затронут струны в сознании многих его товарищей-Посвященных.
«В начале я делал всё очень сознательно, и это казалось очень трудным, все время хотелось бросить рисовать, не заморачиваться со штриховкой и так далее. Но к пятому дню я писал уже безо всяких  мыслей, и время не тянулось, а летело. И в течение дня, когда я занимался своими обычными делами, я становился гиперактивным и работал очень эффективно. К концу этих пяти дней я пребывал в совершенно ином состоянии, ментально и физически, чем когда я начал. Я был очень внимателен, восприимчив и не знал усталости. Если посмотреть на то, что я писал во время ритуала, там есть множество такого, чего я совершенно не помню в самом процессе писания. Многое из этого действительно интересно и производит большое впечатление. Я чертил диаграммы, значения которых, на деле, не понимал – рамки и ключевые слова, отношения между ключевыми словами, наблюдения о личности и эмоциях и так далее».
Помимо таких абстрактных форм эксперимента, Пи-Орридж также практикует направленную Сексуальную Магику – и так же откровенен в этих своих интересах, как и в любом другом вопросе.
Неспособные воспринимать честность, особенно когда речь заходит о сексе, британские СМИ, как правило, реагируют на это несколькими предположениями, основанными на их неспособности понять подобные темы: что Джен «очевидно» озабочен созданием имиджа эксцентричной сексуальной поп-звезды; что Сексуальная Магика «очевидно» используется как оправдание для физического удовлетворения; что любой, кто причастен к Храму «очевидно» сексуально распущен, но просто недостаточно честен, чтобы в этом признаться.
Забавно, что люди становятся либо крайне застенчивыми, либо грубыми, как только речь заходит о сексе, верно? И странно, что люди готовы приписать собственные сексуальные причуды и систему ценностей действиям других, как будто они, считая себя «нормальными», каким-то образом могут судить сексуальные предпочтения и мораль окружающих. Проще всего похихикать – в стуке пишущей машинки представление и очевидная аргументированность потенциально угрожающих идей, таких как идеи Храма, могут быть сведены к ничтожным обломкам. Пишущий просто обязан воззвать к племенному инстинкту, который из соображений защиты воспринимает любого, кто «отличается» от группы, как угрозу, а племенной инстинкт в значительной степени проистекает из Контроля.
Как самая публичная фигура в Храме, Пи-Орридж тоже оказался под перекрестным огнем целой обоймы идеологических имбецилов, до которых ему все равно ни на йоту нет дела. Мачо, одержимые сексом (еблей); «феминистки» с блокнотами, одержимые только гендером; представители СМИ, упорно раздувающие сенсации и унижающие все, что связано с (уфф… ) «Сексом»  со своей обычной трибуны фальшивого негодования (способствует росту продаж). Они путают секс с сексуальностью; ритуал – с беспорядочными половыми связями. Такие люди, без сомнения, были бы удивлены, и немало разочарованы, узнав, что Пи-Орридж говорит о таких вещах, как сексуальное равенство. Или узнав, что в Храме человек, конечно, может, если хочет, исследовать свою сексуальность не вступая ни с кем в половые отношения в действительности (используя только аутосексуальные техники в ритуале, например). Но, поскольку процесс обучения всегда идет лучше, если занятия совместны и приятны, было бы удивительно, если бы кто-нибудь этого захотел.
Существует (к сожалению) некий тип людей, которых привлекает Храм, хотя это вряд ли зависит от Пи-Орриджа. Люди, критикующие такие явные аномалии Храма или его деятельность, легко забывают, что здесь нет строгих формул, человек может разделить опыт, не обязательно соглашаясь с методами, моралью или образом жизни других Посвященных. Но секс – все-таки важный аспект в деятельности Храма.
«Потому что секс – одна из первичных мотиваций человека. Я думаю, что люди в большей степени животные, чем они сами думают, и что существует гормональное, метаболическое, глубоко внедренное сексуальное побуждение, которое движет нами, с которым человек должен столкнуться и постараться понять его. А если люди не могут принять и понять нечто столь значимое и физическое, тогда они точно так же могут капитулировать, столкнувшись с более абстрактными вещами. И секс используется как орудие, чтобы генерировать вину и страх для Контроля. Я думаю, в ментальном смысле это важнее, чем любое поле битвы на планете. У нас имеются стремления к различным вещам, которые старательно подавлялись. Ритуал – один из них. Потребность отметить свое прохождение через жизнь на себе физически и ментально. Для таких простых вещей всегда существовали знаки – от татуировок, проколотых ушей и разных причесок до определенных видов церемоний. Как свадьба, рождение, крестины, футбольные матчи или что угодно. Я считаю, что люди, которые отказываются даже признавать эту потребность и отвергают ее – опасны. Обычно это такие люди как фанатичные христиане, правые политики, и так далее. Люди, убежденные в своей правоте и предписывающие другим, как нужно жить и думать. Я же предпочитаю познавать вещи, и включать их в себя, и изучать, что они такое и зачем они. И я действительно думаю, что подавление ритуалов и сексуальности – причина того, что в нашем обществе так много душевных болезней. Они ведь практически неизвестны во многих «примитивных» племенных обществах. Неврозы изгоняются ритуалом, всегда имеется точка, на которой нужно сфокусироваться. Даже если не делать этого  регулярно, каждый день, всегда имеются ритуальные пункты на протяжении всей их жизни, которые используются для фокусировки на чем-то прямо противоположном их повседневному нормальному существованию. Что крайне нехарактерно для нашего общества».
А как насчет рождения и смерти?
«Ну, даже рождение ребенка выхолощено как событие, и как опыт, и как ритуал. Медицинская профессия пытается отобрать деторождение у женщин. (Оба ребенка Джена и Паулы родились дома). Даже смерть считается чем-то, от чего следует отмахнуться и больше об этом не говорить. Даже ебля! Всё, чего мы не можем избежать. Мы все ебемся, мы все родились и умрем. Даже эти три основных момента ритуала и опыта завинчены и искажены и подавлены нашим обществом. Так что нет ничего удивительного в том, что мы совершенно запутались».
Добавьте к этому тот факт, что сейчас даже самые раболепные люди разочаровываются в структуре общества. Что авторитетам больше нельзя доверять, так как их постоянно дискредитируют и доказывают (часто вполне публично), что они нечестны, равнодушны и некомпетентны – это означает, что в уравнении, выведенном Храмом, возникла очень опасная и нестабильная ситуация. Миллионы лишенных цели, недовольных людей, генерирующих всю эту несфокусированную энергию, равняется = Плохой Магии. Симптомы которой проявляются в преступлениях на улицах, героиновой зависимости, убийствах на сексуальной почве, алкоголизме, ипохондрии и практически всех остальных недугах общества, которые вы назовете. Люди просто лишены самодисциплины и самоуважения. Нет ясной цели. У них даже нет больше структуры, которую надо обходить.
Это объясняет, почему структура христианства вновь стала так привлекательна для многих людей. Структура, в которой люди получают благо от ритуальных фокусов и руководства. Но направление, кажется, слишком часто ведет к смерти – христианство на практике, структура, основанная на заключении пари на жизнь после смерти, чем на воспитании подлинного желания лучше жить с людьми в этой жизни.
Храм ограничивает свою деятельность тем, что знает, то есть жизнью, а не смертью. Он не предполагает устанавливать «заповеди» или пытаться создать впечатление, что вправе это делать, представляя таким образом просто несколько идей. Он скорее пытается побудить к активной, позитивной жизни, полагая, что люди, свободные от условного чувства вины, вполне способны сами решить, как им жить (лучше помогать кому-то потому, что хочешь ему помочь, или потому, что хочешь защитить собственные интересы и не попасть в «Ад»?). Наблюдая соблазны общих ловушек всех религий, он заинтересован в не построенном по ранжиру, недогматическом исследовании того, что же действительно происходит. Без глупостей организованной религии, риторики партийных политиков или обещаний «оккультизма», которые служат только извращению понимания и таким образом – укреплению Контроля.
Секс и сексуальность лежат в основе Контроля. В этой области нашей жизни ограничения и искажения наиболее очевидны – это, например, может быть проиллюстрировано ограничением сексуальных стереотипов, чувством отчуждения и массой отклонений, которые наполняют ту область, которую Фрейд назвал центральной в человеческой жизни. Джен утверждает, что совершенно естественно попытаться в первую очередь затронуть эту универсально применимую область и отсюда развивать понимание.
Есть, однако, более, чем тактический ход в воплощении ритуалов Сексуальной Магики – поскольку они также являются превосходным способом проиллюстрировать возможности разума, объединенного ритуалом.
Оккультный Истеблишмент, в лице немца Теодора Ройсса, некогда подверг остракизму Кроули за то, что он сделал «секреты» Сексуальной Магики доступными непосвященным в таких книгах как «LIBER CCCXXXIII Книга Обманов» (в которой он писал о «Магическом Кресте» и «Мистической Розе»), а позже революционные идеи Кроули получили широкое распространение, благодаря его пристрастию к театральным эффектам, стали более популярными – в результате Кроули возглавил Argentum Astram и в итоге стал Мировым Главой Ордена Восточных Тамплиеров после того, как немец ушел в отставку из-за болезни.
Благодаря работам Хэвлока Эллиса, масона Карла Келлнера, Кроули и многих других такие «тайны» стали широко известны в наши дни (хотя их не всегда понимают) даже среди совершеннейших дилетантов от оккультизма.
Очень упрощенно, основная предпосылка Сексуальной Магики состоит в том, что когда человек достигает оргазма, он или она способен, хотя и на короткое время, получить доступ и контроль над скрытым, находящимся во власти снов, миром бессознательного. Там «Истинная Воля» открывается и фокусируется, латентные возможности этого «незримого» разума используются, чтобы изменить физическую реальность. Если желание сперва принимает форму (во время подготовительного ритуала), затем визуализируется в момент оргазма (обычно в форме особого символа), скорее всего это желание так или иначе осуществится.
Люди, застрявшие в чисто физическом восприятии жизни, и традиционные науки, которые ее объясняли, вынуждены отбросить эти идеи. Возможно, они ехидно скажут, что эти понятия означают «магию». Они, разумеется, будут правы. Но как и в случае с любой теорией, всегда можно состряпать несколько весьма логично звучащих аргументов, чтобы поддержать эти утверждения и сделать их более привлекательными на интеллектуальном уровне. Один такой аргумент может базироваться вокруг теории, которая в различных формах преобладает в «Rapid Eye».
Она заключается в том, что язык двух полушарий мозга – постоянно передаваемый импульс, и путем искусственного нажатия на клавиши этих частот (с помощью ритуала или воздействия «психотронных» звуков, вспышек и т. д.) две половины мозга можно заставить действовать в унисон. Правое полушарие, которое имеет дело со снами, «интуицией», творческими импульсами, нелогическим мышлением (считается, что в нем обитает бессознательная сущность – та, что создает полтергейст и демонов) – сочетается с логичным, практичным левым полушарием, где находится эго (это о левом полушарии мы думаем «я»). В результате наступают измененные состояния сознания. Всякий, кто принимал ЛСД или был настолько глуп, что экспериментировал с фенилциклидином, согласится, что существуют различные уровни сознания и что мозг и тело способны на гораздо большее, чем мы могли подумать.
Изучая самые действенные методы влияния на мозг, мы можем более эффективно создавать требуемые состояния и точно узнать, чего можно добиться, достигнув этих состояний.
Это частное предположение было сделано для этой статьи на базе работы Спэйра и Пи-Орриджа и самого поверхностного рассмотрения некоторых неврологических явлений. Если бы люди с бОльшими познаниями в неврологии, психологии и т. п. захотели бы найти более убедительный аргумент, они, без сомнения, смогли бы это сделать для целей самораскрытия и практических результатов. Однако, как говорит Пи-Орридж: «Какая разница, раз это работает?» В том, что это работает, сомневаются только те, кто не пробовал или относится к этому слишком цинично, клинически или беззаботно. Храм больше заинтересован в том, чтобы обнародовать способы проведения подобных опытов, а не пытаться убедить людей в теориях или результатах.
Если Секс действительно дает такие возможности, разумеется, в интересах Контроля будет подавить такую информацию и деятельность. Дженезис сказал бы, что это объясняет, почему «Секс» больше, чем какая-либо другая область частной человеческой деятельности, подчинен исключительным уровням внешних интересов и вмешательству бездумных агентов Контроля – будь это полиция или священники.
Как бы кто ни думал, несомненная правда, что, испытывая оргазм, индивидуум испытывает ощущение свободы, которое делает систему Контроля совершенно бессмысленной. По крайней мере в этом случае, секс является освободителем.
Пи-Орридж нисколько не сомневается в действенности Сексуальной Магики, и учитывая, что медицинская наука постоянно пересматривается и сейчас может объяснить деятельность примерно только трети общей массы мозга, нельзя исключать любые объяснения и исследования. От традиционалистского «представления» до более связанных, хотя и столь же смутных и расплывчатых представлений Новой Науки. Джен убежден, что все постоянно испускают свои духовные излучения, - и он чувствует, что кто-то должен искать пути выхода этой энергии. Сексуальная Магика для него – лучший способ исследования, поскольку она дает отмычку к Дверям Восприятия, отпирая скрытые области человеческого потенциала. Это предположение – единственное, во что он верит, и из этого проистекает практически всё, что он делает.
«Всё зависит от того, способны ли вы доверить своему подсознанию действовать самостоятельно.  Я размышлял над этим многие годы и с течением времени нахожу все больше доказательств, подтверждающих теорию, что человеческий мозг испускает эти различные частоты, сигналы и, что через них каким-то образом соединяется с коллективным бессознательным. Это могло бы объяснить, например, такие явления, как послания от умерших и тому подобное. Так что на деле вы просто начинаете использовать остаточное поле бессознательной мысли всей планеты, но многие люди не подозревают об этом, так что они мечутся, раздражаются, вечно несчастливы, потому что они постоянно черпают оттуда бесполезные мысли».
Изучение Магики – это изучение духовной радиоэлектроники, способов контроля передачи и улучшения приема. Сексуальная Магика – это способ подключить больше энергии к антеннам – медным, деревянным, бумажным, стеклянным Духовным Крестам, которые висят на сотнях стен от Токио до Токсета, заряженные решимостью Храма. Организации, пытающейся понять механику подключения и влияния на «поле».
Действуя по подсказке Джена – «Если вы очень, очень хотите, чтобы что-то случилось, то именно в момент оргазма вы получаете совершенно чистое желание, на долю секунды оно ничем не отвлечено и не ослаблено, и шансы, что оно сбудется значительно увеличиваются» - Посвященные провели различные эксперименты и доложили о необычных результатах.
Вот один из примеров ауторитуализации из Храмового Архива, представленный Эдемом:
«Я считаю жизненно важным представлять Знак в форме, которая отделяет его от повседневной деятельности. Обстановка – всегда затемненная комната,䀠вечером – обычно около одиннадцати. Я прибираю комнату, удаляя все лишние предметы. Комната становится пустой, за исключением кровати иРинструментов, выбранных мной дл䑏 данного случая. Есть несколько предметов, которые я использую всегда – они выбраны интуитивно. Найти набор инструментов, которые ты сможешь использовать специально для Знака – необходимо для создания Магического отражения. Под этим я имею в виду совокупность  условий, предметов и действий, которые действуют на подсознание, находя короткие пути к требуемому особому, неуловимому состоянию ума. Я не люблю использовать эти предметы для чего-нибудь еще, кроме ритуалов.
Я использую следующие предметы: нож, у которого, как я знаю, есть сильная история, серебряный колокольчик с ручкой в форме козьего копыта, купленный мной при необычных обстоятельствах, свечи и 1ритву. Прежде чем начать, я раскладываю эти предметы вокруг себя. Я считаю, что полезноРпринять какое-нибудь вещество, иногда даже просто алкоголь, но не для того, чтобы расслабиться, а чтобы помочь измениться атмосфере, сознанию, чтобы найти путь к особому состоянию разума. Цель ритуала всегда остается на задворках сознания, я медленно пропитываю свой разум стоящим передо мной заданием. Когда я начинаю, я включаю тибетскую муз䑋ку – из-за ее личностных ассоциаций, а также потому что она предназначена для ритуального использования. Я начинаю мастурбировать, одновременно используя мысленные образы своих фетишей и играя с центральным пунктом ритуала, обменивая и схлестывая идеи друг с другом. Происходящие ментальные процессы чрезвычайно трудно точно описать. Я чувствую, как мои действия и эмоции сливаются, все взмывают вверх по спирали, фокусируясь на оргазме. Я концентрируюсь одновременно и на ситуации, в которой нахожусь, и на внутренних и интуитивных процессах, которые я пытаюсь пробудить и запустить внутри себя. Ты осознаешь, когда вспыхивает искра истины. Внешнее – это внутреннее и наоборот. Оба смешаны и сконцентрированы – фокусируясь на цели ритуала. Оргазм – это ключ ко всему процессу, печать бессознательного.
Как только оргазм прошел, я готовлю физический Сигиль. Я рисую и пишу на листе бумаги то, что чувствую – иногда бессвязные каракули и символы, затем добавляю слюну и семя. Я использую бритву, чтобы пустить кровь, рисую ею символы и знаки, какие приходят в голову в этот момент. Я помещаю листок на видное место в комнате, так чтобы он постоянно напоминал мне о цели Сигиля. Для меня есть огромная разница между оргазмом во время Сигиля и оргазмом, достигнутым с помощью обычного секса или фантазии. Каждый Сигиль, который я сознательно подготовил, достиг цели; иногда это даже пугает своей действенностью и эффективностью.
Например, однажды я хотел встретить парня, которого увидел в магазине, подготовил для этого Сигиль, и несколько дней спустя решил пойти в паб, где уже не был какое-то время, просто чтобы сменить обстановку. Когда я вошел, то на другом конце зала я увидел того парня. Он почти сразу же подошел ко мне и сказал, что у него такое чувство, будто он где-то видел меня раньше, чего, конечно, быть не могло. Мы разговорились, а позже занялись сексом».
Ведущий специалист по таким формам «Сигилизации» – Остин Спэйр – описал систему несколько яснее, добавляя жизненно важный пункт – желание, насколько это возможно, должно разместиться в подсознании без вовлечения или осознания сознательного ума.
«Моя формула и Сигили для подсознательной деятельности – это средство вдохновения, способность или талант, возможность ускорения эволюции. Экономия энергии и метод обучения с помощью удовольствия.
Для создания Сигилей используется обычный алфавит. Например, желание получить сверхчеловеческую силу можно сформулировать следующим образом: «Хочу силы моих тигров». Чтобы Сигилизовать это желание, запишите на листе бумаги все буквы, из которых состоит предложение, исключая все повторы. Полученная последовательность букв, «ЯХОЧУСИЛЫМИХТГРВ» затем комбинируется и включается в ваш Сигиль.» (Эта последовательность букв и/или символов называется «глифом».)
«Желание, Сигилизованное таким образом, затем должно быть забыто; то есть, сознательный ум должен прекратить думать об этом все время, кроме времени Магики, чтобы вера стала истинной и живой нужно бороться с ней в подсознании и придать ей формы (Сигиля). Но не бороться за Веру.
Силой Сигиля вы можете посылать свои желания в подсознание (туда, где живут сны). Все желания, и удовольствия, и знания, которые не могут найти естественного выражения, могут с помощью Сигилей, а затем и формул, исполнится через подсознание.
Заряжение энергией такого Сигиля должно происходить в особое время. В момент оргазма желание должно быть повелительно сформулировано. Сила находится не в самом Сигиле (это просто проводник желания), а в намерении, с которым оно передается в момент изнеможения. Любой символ/глиф/, личный или традиционный, может быть использован как Сигиль. Если это личный символ, то он может быть специальным проводником определенного желания, и не должен использоваться в других целях; если традиционный, он должен получить новое значение, которое таким образом сконцентрирует его на тайной цели. Способности визуализации, самодисциплины и концентрации – вот необходимые качества».
Остин Осман Спэйр, наряду с Кроули, является ведущей фигурой, стоящей за «оккультной» философией Храма. Спэйр был не только выдающимся оккультистом, но и блестящим художником. Он закончил школу в 13 лет и получил стипендию в R.C.A. благодаря своим талантливым иллюстрациям и трактату по стереометрии, за который получил Национальную Золотую Медаль.
Его отец был лондонским полицейским, а мать – ревностной христианкой, и Спэйр невзлюбил обычаи и подружился со старухой, миссис Паттерсон, которая была ведьмой, научившей его многим аспектам своего ремесла. Когда ему было всего 17 лет, он опубликовал свою первую книгу, «Earth Inferno»/«Земной Ад»/, короткий, афористичный текст, щедро проиллюстрированный его сюрреалистическими рисунками, сделанными под влиянием оккультизма. После этой публикации критики сравнивали Спэйра с Дюрером, а Джон Сингер Сарджент назвал юного обитателя Ист-Энда гением. Около 1910 года он присоединился к Argentum Astram Кроули. Во время Первой Мировой войны служил в Египте, где на него неизгладимое впечатление произвели пирамиды и резные иероглифы египетского оккультного искусства. Вдохновленный ими, он продолжил развивать свою теорию Сигилей - систему ритуального символизма, создающую глифы, помогающую выразить волю человека в тайной, концентрированной форме. Процесс сигилизации включал в себя выражение им желания своему подсознанию в символической форме, когда он находился в состоянии транса (который он называл «состоянием смерти») или экстаза (как правило сексуального). Он верил в реинкарнацию, и, пребывая в этом состоянии, чувствовал, что может вернуться во времени и заново открыть свои предыдущие личности, которые он представлял в своих работах в форме чудовищ – полулюдей, полу-зверей – и, наконец, может проследить «Первопричину всего», знание, которое человечество утратило многие века назад. Это «атавистическое возрождение» и абсолютное открытие, которое оно обнаруживает, было названо «Киа» - истинная Суть Человека.
Лучшая работа Спэйра, несомненно, одного из талантливейших иллюстраторов Англии – рисунки к книге, которую он опубликовал, когда ему было 22 года, нечто вроде Библии для посвященных Храма, «Книга Удовольствия (Любви К Себе): Философия Экстаза» (1913), которую он проиллюстрировал рисунками-импровизациями; его работы есть и в другой любимой книге Пи-Орриджа, «The Starlit Mire»/Освещенное Звездами Болото/ (1911). Спэйр был человеком, которого Транс Медиа могли назвать «кваквавином» – он родился в полночь с 31 декабря 1888-го на 1 января 1889-го, и это событие наградило Спэйра тем, что он называл «Комплексом Януса» - по имени римского божества, смотрящего назад и вперед одновременно. Свои поздние годы он провел, как и Кроули, затворником, жил в полуразвалившемся доме. Он умер в Брикстоне в 1956 году.
Ритуалы Спэйр проводил отнюдь не в полном одиночестве. К своей ритуальной работе он привлекал многочисленных любовниц, проституток и, как он заявляет, суккубов. Храм тоже не полагается полностью на аутосексуальные техники.
О предполагаемых оргиастических действиях в Храме ходит немало сплетен (особенно усердствуют люди, изображающие отвращение и в то же время мечтающие, чтобы их пригласили на такое мероприятие).
Я не намерен разрушать чьи-то фантазии, но на самом деле такое бывает редко, хотя действительно бывает, как правило в маленьких группках друзей и любовников, а не между совершенно чужими людьми, столкнувшимися и соединившимися на освещенном луной шабаше.
«Ритуалы Сексуальной Магики», исполняемые больше, чем одним человеком, в Храме часто происходят на территории, настолько свободной от проникающей ауры Контроля, насколько это возможно. Где-то вдали от ловушек и приличий чопорных социальных условностей, в месте, где эго и ложная идентичность сбрасываются, и Посвященный легче может вернуться во времена до регулировки. В Детской.
«Без» – это «без»
В Детской
Тьма не темна
В Детской
Страха нет
В Детской
Медведь там
В Детской
— In the Nursery, PTV 1983
    Детская – это попытка создать среду, независимую от правил внешнего мира. В отличие от «Сало» Пазолини, детская – не только микрокосм, но и вакуум – здесь нет НИКАКИХ правил. Детская – это функциональная художественная инсталляция. Театральная сценическая декорация, в которой Эдвард Кинхольц встречается с Лукрецией Борджиа.
    Детская расположена по некому адресу на анонимной боковой улице Ист-Энда, за дверями с тяжелыми засовами, под охраной системы видео-наблюдения. Стены комнаты кроваво-красные. На черном полу нет ничего, кроме гроба, стоящего у стены, и угрожающей громады старого кожаного зубоврачебного кресла (которое когда-то сыграло роль в деле дантиста, осужденного за приставания к пациентам, одурманенным анестезией). Павлиньи перья, веревки, фаллоимитаторы, цепи, зеркала, человеческие черепа, сучковатые палки, свечи, резные фигурки… десятки предметов лежат вдоль стен. Чтобы во время ритуалов взрослые импровизировали с ними почти так же, как дети могут экспериментировать с коробкой старой одежды в игровой комнате.
Половые акты, которые совершаются в Детской, не рассматриваются участниками как «Секс». Люди, отделенные от смущения и страха внешнего мира, склонны позволять себе действия, которые обычно не допускают. Чувство уязвимости, порождаемое в таком заряженном дезориентирующем месте, служит усилению Храма, создавая узы доверия – Ритуал, стимулирующий общее стремление. Физическая и ментальная энергия объединяются и посвящаются ритуалу, высвобождению и направлению духовной энергии с помощью ритуального отвержения всех аспектов Контроля, среди потных бундесверовских маек и экстази.
По мере того как Храм овладевает Сексуальной Магикой и накапливает свои исследования, естественным образом развиваются и другие системы, не задействущие оргазм. Идея заключается в том, что когда будет достигнута «цельность», заучены жизненные ЭЛЕМЕНТЫ ритуала, которые инициируют необходимые измененные состояния, целью которых является способность «включаться» и использовать такие способности автоматически в повседневной жизни. На автобусной остановке, в поезде, ночью, лежа в постели.
Итак, предположения, сделанные популярными СМИ кажутся ложными – симптомы состояния Контроля, небрежно использованные, чтобы рассеять интерес и отвлечь внимание от подозрительных областей, представляя их пустыми,  извращенными, претенциозными или смехотворными. Однако это как раз те области, которые должны, в виду их хрупкости, изучаться самым строгим образом. Строгости Храма, ритуальные поп-страсти, сексуальные потрясения в этом свете – просто средства для достижения цели. Целью является эта автоматическая способность. Эволюция, не меньше.
Хотя Джен, без сомнения, испытывает желание стать более известным, а PTV порадовал бы поток записей, занимающих первое место в хит-параде и сумасшедшие деньги, этот духовный конгломерат прежде всего стремится к такому эволюционному шагу – куда более интересная и важная цель, чем увидеть свой портрет на обложке журнала «The Face» - хотя всё зависит от ваших приоритетов. Члены многих групп очевидно хотят только разбогатеть и прославится и развлекаться с фотомоделями на светских вечеринках и в постели. Вполне справедливо.
Приоритеты Дженезиса очевидны. Они пропитаны его собственной кровью, спермой и мочой. Изучать и нападать. Но в каждой группе очернителей, однако, появляется обращенный. Так что когда развеселый, модный «Бифф» в «Guardian» или Джон Уолтерс на Радио Один, или Дерек Джеймсон на Thames TV атакуют Храм, появляется союзник в лице какого-нибудь Сэнди Робертсона, Пола Морли или (как часто бывает в таком случае – на удивление) Оберона Во (который сказал, что Пи-Орридж  - «один из самых здравомыслящих философов последнего десятилетия»).
Навязывание воли – будь это воля Тэтчер, Сталина или Пи-Орриджа – совершенно очевидно несправедливо по отношению к большинству уравновешенных людей. Храм основан на добровольной приверженности. Полной приверженности. Но не на послушании. Несмотря на нападки критиков, добровольцы многочисленны.
Имя Храму - легион. Он распространяется как неудержимая эпидемия среди разочарованных интеллектуалов-экзистенциалистов, заполняющих читальные залы Британского Музея; он распыляется повсюду, захватывая «Стражей Террора» - любителей экстази, пост-индустриальных панков из грязных сквотов; он внедряется прямо в ткань Белой Западной Культуры (на футболках телепродюсеров и значках на лацканах кинорежиссеров зачастую можно увидеть знакомый крест с тремя перекладинами).
По мере наступления 90-х, Храм становится все более модным и организованным. Маленькая, но преданная команда ныне управляет Temple Records из аккуратного офиса, полного жужжащих компьютеров, ксероксов и факсов, служа двойной цели – продавать записи и помогать в распространении знаний Храма. У TOPY теперь есть отделения в США и «Пункты Доступа» по всей Европе, многие из них выпускают собственные Бюллетени и Плакаты независимо от Лондона и оплачивают свою деятельность организуя шоу, продавая продукцию PTV и рекламируя местные концерты и дискотеки.
Как и планировал его создатель, Храм начал собственную жизнь, разветвляясь и вдохновляя многочисленные музыкальные группы, художников, публикации и шоу. Люди берут для себя в Храме то, что им близко. Большая часть похвал в адрес этого феномена падает на узкие плечи Джена. Или, в случае если его идеи и наблюдения окажутся ложными, большая часть вины.
Однако пока сумерки переходят в ночь, теории, на которых основывается всемирная сеть неофитов, кажутся далекими, а Джен доедает тарелку своих знаменитых спагетти болонезе, потягивает чай и стонет, завидев в телевизоре треплющегося Ноэля Эдмондса. Серое свечение катодного луча выключается пультом дистанционного управления и гостиную Пи-Орриджа озаряет свет Луны, отражающейся в темном мертвом стекле экрана. Огромное чучело головы волка, висящее над ним, отбрасывает призрачную тень на стену, на которой мерцают три керамические фигурки Гитлера, летящие над камином, как утки Хильды Огден. Взгляд перемещается по комнате как камера, фокусируясь на предметах. Коробка с журналами по пирсингу и татуировке, огромный стеклянный террариум, в котором живет большой дружелюбный боа-констриктор, Белла, и кот семьи Мунчайлд, сидящий – теперь в виде чучела – на камине. Полки ломятся от книг: оккультизм, искусство, психология, наркотики, кино; и от видеокассет: Энгер и Джармен, Уорхол и Бунюэль; и выставки зеленых бакелитовых предметов арт-деко. А над дверью – розовая плексигласовая стрела с числом «23» в центре, указывающая на выход.
Двадцать три – число, которым одержим Храм, оно появляется в его текстах, музыкальных записях и реликвиях. Принято, что сигили начинаются в 23:00, основные ритуалы и события TOPY проводятся по 23-им числам месяцев и так далее.
Цифрами изобилуют работы Берроуза и Гайсина (они происходят из загадки Капитана Кларка), они занимают важное место в дневниках Джойса. 23 – число иллюминатов – всемогущего, вездесущего тайного ордена масонов, основанного доктором Адамом Вайсхауптом в Баварии в 1776 году и сейчас, как утверждается, незримо правящего миром. (Есть некоторые основания полагать, что они ответственны за революции и в России, и в Америке, несмотря на то, что были запрещены в 19 веке после неудачной попытки заговора с целью свергнуть Римского Папу и все монархии Европы). 23 во многих текстах соотносится с Сириусом, который сам по себе плотно связан с египетской и африканскими магическими мифологиями,  и с «Потоком 93» Кроули. 23 – простое полезное число, оно входит в название связанной с Храмом группы и неоднократно повторяется в Каббале. Это число также неоднократно появляется в работах Кестлера. «23 Skidoo!» был условный крик нью-йоркских бродяг, когда они замечали крыши товарняков во время Великой Депрессии… и так далее, и тому подобное.
В традициях Храма оно широко используется как кодовое обозначение признания и близости, знак удачи, который вызывает скорее понимающую ухмылку, чем нумерологический толчок. Двадцать три – это течь в повседневной нормальности, через которую можно выбраться и прокрасться в другой мир – как сквозь одно из зеркал герра Воннегута.
Как и все связанное с мифологией Храма, значение числа не следует воспринимать слишком буквально или серьезно. Скорее его надо использовать как спусковой крючок, чтобы пробудить собственное воображение, как семя своей собственной мифологии. Забавно, что 23 также сленговое выражение американских актеров, означающее - «На выход», учитывая то, что Кроули написал в 1913 году, типичное для него странное стихотворение, озаглавленное Keoa/I KT (Двадцать три):
«…ты не можешь выйти тем же путем
что пришел. Путь вон – это ПУТЬ
Выйти вон. Для ВОН – Любовь, и Мудрость, и Сила
Выйти ВОН
Если уже есть Н, выйди сначала ОН
Потом выйди В
И, наконец, выйди ВОН».
Его значение интерпретируется так: вначале человек покидает жизнь материализма, потом физические ограничения мира в целом, и, наконец, даже своих товарищей – посвященных. Жизнь, по существу, путешествие в одиночку, и никто не может сказать тебе, как пройти ее, кроме тебя самого.
Следуя указанию розового 23, ваш репортер, пошатываясь, выходит на освещенную луной улицу и начинает свое путешествие с помощью автобуса №23 (честное слово), покидая Дженезиса и Паулу, которые укладывают детей спать.
Единственной целью рассказа о Храме Духовной Юности и их публичных манифестациях было исключительно стремление предоставить информацию и, надеюсь, в какой-то степени прозрения – насколько бы я не был пристрастен, представляя его. Единственная мотивация, побуждающая человека критиковать чужую работу – это желание изучить и донести информацию до других, или поддержать идею, если человек каким-то образом лучше информирован, чем прочие, или чтобы попытка уничтожить стала так же бессмысленна, как журналист, берущий у кого-то интервью в течение часа, а потом дающий рекомендации (как будто они что-то значат). Мы оставляем самоуверенный сенсационный газетный язык людям, которые жаждут доказать, какие они умные. Мы уверены, что вы достаточно умны, чтобы составить собственное впечатление от предоставленной вам информации.
Поскольку эта информация будет меняться до тех пор, пока живы Пи-Орридж и Храм, невозможно сделать никаких простых выводов. Храм не так-то прост и ясен. В отличие от всех Религиозных и Политических доктрин, которые зиждятся на вере в некое утверждение, Храм существует только в форме вопроса. Вопроса, требующего ответа, который вы сможете дать исключительно на основании своей деятельности и исследования. Возможно, единственный критерий оценки, который следует применять в отношении любого культового феномена, это: Ставит ли он вопросы, на которые стоит отвечать?
В критическом отношении, даже PTV ухитряются проскальзывать сквозь обычную сетку, когда они заявляют, что они не развлекают, а провоцируют – и, учитывая отклики на деятельность PTV, им это удается.
И как можно возражать этому Антихристу, сидя здесь, в окружении теплых домашних запахов с легким оттенком дерьма, которые могут исходить только от младенцев и домашних животных – если он борется против этой «самодовольной тупости» с одной стороны, и клеветы, а подчас и физических нападений с другой? Он не претендует на роль спасителя, он лишь пытается стимулировать – медный гвоздь, вбитый в этот Духовный Крест – признание уязвимости, способности ошибаться, слишком человечный, чтобы быть героем, которого чтят и слушаются – задавая свой одинокий вопрос из кровоточащего сердца Семьи: ПРАВДА ЛИ ВСЁ ТАК ПЛОХО, КАК КАЖЕТСЯ?
Его любимая песня всех времен – «I’ll Be Your Mirror» Velvets, а сразу за ней идет старый грустный номер Country Joe and the Fish, в котором поется: «Но кто я такой/чтобы стоять и смотреть/Ждать/Пока колеса судьбы медленно перемелют мою жизнь». Джен не из тех, кто будет стоять и ждать. Хотя его письма и ночные разговоры подчас обнаруживают постоянное давление, которому он себя подвергает («О, давай напишем книгу, полезная штука, и скроемся в Испании, будем вести спокойное развратное существование» или «У меня есть еще одна поп-проделка в рукаве, а потом я выйду на пенсию в Брайтоне, стану Великим Старым Ворчуном своей эпохи, полагаю …»), он будет продолжать сражаться, провоцировать, смущать, и силой вырывать у судьбы удачу до тех пор, пока дышит.
«Зачем нужно всё это делать? Потому что это работает на меня, и имеет для меня смысл, и делает жизнь более возбуждающей. И, честно говоря, если жизнь можно сделать более возбуждающей, то этого вполне достаточно. Потому что, на самом деле, это довольно скучная идея – жить. Не слишком захватывающее ощущение – добрых шестьдесят лет ползания по планете. Я не претендую на особую оригинальность. Я просто изучал разные вещи и пытался выработать из этого четкую последовательность мысли, которой я намерен следовать. Для меня это искренний и интересный выбор. А если это подходит и другим людям - тогда это действительно здорово, но прежде всего я занимаюсь исследованиями ради самого себя, но я всегда верил в то, что поиски и информацию можно разделить, что мы и делаем. Я еще не встречал никого, кто смог бы меня убедить, что мы идем не в том направлении. Чем больше я узнаю, чем больше читаю про культуру, философию, восприятие и эстетику, тем больше я убеждаюсь, что то, что мы все ищем – это просто полезный синтез всех этих вещей. Этот синтез должен включать в себя всё, он начинается с индивида и его личности, затем проходит через его поведение, далее через его отношения с окружающими. Затем генерируется во вне, в общество. Я все еще верю, что это единственный способ что-то изменить. Я все еще верю, что политика – это мошенничество, что нынешние СМИ существуют для того, чтобы оглуплять нас, что наркотики придуманы, чтобы контролировать и отвлекать нас, и что насилие – это слабая мера, которая не приносит пользы на протяжении длительного периода».
Итак, вот таков он, все еще пытающийся определить, улучшить и объяснить Жизнь. Исследовать проявления своей жизни и ничего не ждать. Игнорировать их и ждать еще меньше.

«— А что это за сыворотка?
— Не знаю, но звучит зловеще. Этому человеку нельзя доверять. Способен на всё… Резню превращает в сексуальную оргию.
— Или в шутку.
— Вот именно. Типичный эстетствующий дилетант – Никаких принципов».
Уильям С. Берроуз, «Голый Ланч»

« — Угу, - согласился Сун-Ву. - Кажется невероятным, как люди могли проводить такие фанатичные и отвратительные обряды, - он нервно встал. – Мне пора».
Филип К. Дик, «Вращающееся Колесо»

ПРИМЕЧАНИЕ
С момента написания и публикации этой статьи в оригинальном издании «Rapid Eye 1», Дженезиса Пи-Орриджа успешно выдворили из страны. Новостные СМИ, падкие до сенсационных надуманных заявлений о «Нападениях сатанистов» в некоторых частях Британии (утверждения, которые, как теперь доказано, были ложными), примкнули к победителям и обвинили Пи-Орриджа и организацию Храма в том, что они сатанисты, а так же в ритуальном совращении и убийстве детей.
Работая с несколькими авторами – христианскими экстремистами, которые недавно опубликовали дичайшие, полные дешевых сенсаций книги и статьи на «сатанинскую» тему, команда создателей желтой телепрограммы «Депеши» на Канале 4 состряпала лживую, сенсационную и крайне предвзятую передачу, заявив, что они могут «доказать ритуальные зверства сатанистов».
При показе коротких фрагментов якобы тайного культового видеофильма, который они обнаружили (на самом деле – художественного видеофильма «Первая Передача», о котором упоминается в этой статье, открыто демонстрировавшегося на различных перфомансах и выставках на протяжении нескольких лет), голос за кадром заявил, что это фильм о «сатанинском ритуале», включающем аборт и пытку!
Хотя ни TOPY, ни Пи-Орридж не были названы (чтобы избежать иска о клевете, который несомненно был бы подан Пи-Орриджем и адвокатами TOPY против Канала 4, юридические консультанты станции порекомендовали изменить программу перед выходом в эфир. Так что она была перемонтирована незадолго до выпуска), эмблема и творения TOPY неоднократно мелькали на экране.
Кроме нелепого, фальшиво-«серьезного» голосового сопровождения, зрителям также преподнесли звуки, которые назвали криком ребенка в агонии. Скрытый смысл очевиден. Но на самом деле мы можем открыть, что плач ребенка был взят с личной записи Пи-Орриджа, сделанной во время рождения его первой дочери, Каресс. Как известно любому поклоннику PTV, эту запись они использовали в качестве сопровождения к сентиментальной песне, которую впервые ставший отцом Джен посвятил своей (тогда) малютке-дочери, «Just Drifting». Команда создателей «Депеш» таким образом превратили то, что, как они прекрасно знали, было песней отцовской гордости и любви («Моя девочка/Драгоценная и чистая… Твоя простая любовь завладевает мной … Ты тронула мое сердце» и т. д.) и намеренно создали впечатление (без стихов), что это запись пытаемого младенца.
В стремлении подкрепить эти нелепые инсинуации и утверждения хоть капелькой «достоверности», создатели программы взяли пленку интервью у безграмотной женщины, названной просто «Дженнифер», которая заявила, что была вовлечена в сатанинский ритуал и, когда ей промыл мозги культ (sic), согласилась на убийство собственных детей. Канал 4 позже заявил, что свидетельница и копия кассеты были переданы им «профессиональным помощником». На самом деле, ведущего программы познакомил с женщиной адвокат, Маршалл Роланд. Это неизвестно большинству людей, но точно установлено, что г-на Роланда до этого принудили оставить практику из-за его крайних, а кое-кто скажет – эксцентричных воззрений на «опасность сатанизма».
Свидетельница, на самом деле – женщина, которую с тех пор описали как «профессиональную жертву», хорошо знакома профессиональным журналистам и другим людям, и которая в течение нескольких лет давала мрачные показания советникам по насилию, а также различным группам помощи при изнасилованиях и инцестах. Сейчас она получает психиатрическую помощь. (Эта «свидетельница» позже продолжила описывать интерьер здания, где, как утверждалось, проходили эти «ритуалы» – неверно. Она сказала, например, что заснятые сцены имели место в подвале здания. «Rapid Eye» может доказать, что в здании, о котором идет речь, вообще нет подвала).
Несмотря на серьезность выдвинутых ей обвинений, Канал 4 отказался раскрыть ее личность или пойти на сотрудничество с полицией, которая, таким образом, не имела возможности допросить ее и провести нормальное расследование. Оказалось, что команда «Депеш» по каким-то соображениям не желает докапываться до истины. Либо это так, либо они готовы защищать добровольно признавшихся детоубийц в интересах получения сенсационной истории, которая, по-видимому, совпадает с их собственным необычным взглядом на мир. Старший офицер Майкл Хеймс, глава Подразделения по Непристойным Публикациям Скотланд-Ярда, заявил: «Я должен срочно встретиться с этой свидетельницей, потому что – если то, что она говорит – правда, значит имело место серьезное преступление, которое требует расследования». Его требования были проигнорированы Каналом 4.
Команда «Депеш», тем не менее, намекнула полиции прямо перед эфиром своей широко разрекламированной программы, что Пи-Орридж  связан с ритуальным совращением детей и является главарем некоего «сатанинского культа». Полиция, которая по-видимому «какое-то время держала Пи-Орриджа и его последователей под наблюдением», однако не планировала предпринимать какие-либо действия против него, но была таким образом принуждена это сделать журналистами, угрожавшими разоблачением на ТВ, что хотя сущность культа была известна полиции (благодаря собственному чудесному расследованию-репортажу журналистов), она не давала себе труда действовать.
Принужденные к действию надвигающимся показом программы, более двадцати полицейских в штатском и в форме из Скотланд-Ярда и Брайтонской полицейской станции совершили рейд на дом семьи Пи-Орриджей в районе Брайтона Льюс-Роуд. Пробыв в доме несколько часов, они допросили друга Пи-Орриджей, который находился там (чтобы кормить животных), а также соседей. Они помимо этого захватили два полных фургона – более двух тонн – частного «материала», включая письма, дневники, семейные фотоальбомы, адресные книги, скульптуры, музыкальные инструменты, произведения искусства и видеокассеты (в том числе и мультики Уолта Диснея). Дженезис Пи-Орридж, его жена Паула и две дочери, Каресс и Дженесс, к счастью, в это время неплохо проводили семейные каникулы, посещая буддийские храмы Таиланда.
После эфира программы «Депеши», историю подхватила желтая пресса, которая, как и следовало ожидать, принялась поносить Пи-Орриджа. Несколько газет вспомнили, что он – тот самый человек, который был привлечен к судебному процессу по делу Мэйл-арта, а также что он – печально знаменитый «Человек с тампонами» из Института Современного Искусства. Они утверждали, что Пи-Орридж и его «последователи» (sic) – «распутные, отвратительные люди, принимающие участие во всех типах экстремальных сексуальных отношений». Так называемые «серьезные» газеты, такие как «Обзервер», присоединились к гонителям, опубликовав дикие, не вызвавшие сомнений статьи Эйлин Фэруэзер, «исследователя» программы, которая заявила (неверно), что врачи и полиция подтвердили, что фильм подлинный (т. е. снят тайный сатанинский ритуал, включающий убийство детей и насильственный аборт). «Rapid Eye» может сообщить, что эта же самая «журналист-расследователь» Эйлин Фэруэзер была в то время членом экстремистской фундаменталистской христианской группировки, и незадолго до описываемых событий была подвергнута «экзорцизму» лидером этой группировки.
В более разумных статьях в СМИ рассерженный Дерек Джармен и другие противопоставили всей этой бессмыслице совершенно очевидный факт, что данный «сатанинский» фильм был на самом деле не более чем (очень старым) произведением видео-арта. Если бы псевдожурналисты (или, точнее, маньяки), связанные с программой, читали «Rapid Eye», они бы, конечно, давно уже знали бы о его существовании.
После тщательного расследования (на этот раз проведенного профессионалами), представитель полиции заявил, что определенные обвинения были рассмотрены, но ЭТИ ОБВИНЕНИЯ НЕ ИМЕЛИ НИЧЕГО ОБЩЕГО С СОВРАЩЕНИЕМ ИЛИ УБИЙСТВОМ ДЕТЕЙ, ТАК КАК ПОЛИЦИЯ УБЕДИЛАСЬ, ЧТО ЭТИ УТВЕРЖДЕНИЯ БЫЛИ НЕОБОСНОВАНЫ.
Более чем через год после рейда полиция все еще не вернула ничего из изъятого, совершенно невинного, материала. Канал 4 не потрудился взять назад свои заявления и как-то возместить причиненный ущерб, ни извиниться, они даже никак не прокомментировали те факты, что сообщили Джармен и полиция. Также они не упомянули о многих фактических неточностях их бульварного «документального фильма» или книг, которые его вдохновили.
Мы можем на деле доказать, что «Канал 4» и команда создателей «Депеш» зашли слишком далеко, поддерживая христианско-фундаменталистские взгляды тех, кто участвовал в создании этого выпуска программы. Например, в титрах «Депеш» было сказано, что фильм был спродюсирован «Look Twice Productions». Такой компании нет в телефонном справочнике. Собственно, во время производства программы, группа купила стандартную компанию примерно за 200 фунтов, за которой и спрятала саму себя. «Канал 4» отрицает, что это была уловка с целью скрыть истинные взгляды причастной к делу команды, но она не предложила никакого объяснения, почему использовала такую необычную тактику, чтобы сбить с толку своих зрителей.
Ведущий Эндрю Бойд сказал: «наши религиозные взгляды не имеют к этому никакого отношения». Каждый, кто имел несчастье прочесть его смехотворную, неряшливую, неаккуратную и местами полуграмотную книгу «Богохульные Слухи» (издательство «Harper Collins»), поймет, что религиозные взгляды Бойда имеют самое непосредственное отношение к его трактовке «фактов». Его религиозные убеждения – это его частное дело, но не в том случае, когда он пытается посягать на личные убеждения других, на их свободу, на права невинных детей и родителей, или на стандарты профессионального – не говоря уж о честном – репортажа. Бойд провозгласил в документальном фильме, что каждый год в Британии исчезает 98,000 детей, подразумевая, что они совращены и/или убиты. Полиция, как и большинство нормальных людей, знает и утверждает, что это полная чушь. Крайне мало детей пропадает каждый год, и вовсе не было доказанных случаев совращения или убийства детей так называемыми сатанинскими группировками. Доктор Билл Томпсон, криминалист из Редингского Университета, говорит: «Правда то, что ни один ребенок еще спонтанно не описал сатанинского ритуального насилия. Это появляется только после повторяющихся расспросов и подсказок взрослых». Эта точка зрения экспертов-профессионалов не была даже упомянута в неуравновешенном, фальшивом фильме.
Ничего удивительного: редакторская технология, принятая на вооружение загадочной командой «Look Twice», мягко говоря, сомнительна. Например, доктор Венди Сэведж, уважаемый консультант-гинеколог, дала интервью этой компании. Она говорит: «Я просмотрела фильм и сказала команде «Канала 4», что аборта там не показывается. По какой-то причине они вырезали меня и мои высказывания из окончательной версии программы. Я также сказала им, что, по моему мнению, у кого-то слишком разыгралось воображение». Книга Бойда, кстати, была опубликована с тем, чтобы совпасть по времени с выходом программы «Депеш». Чем экстремальнее программа, тем больше огласка для книги, тем жирнее гонорар.
Загнанную в чистилище, семью Пи-Орриджей выставили из дома (а детей и из школы), ограбили, и отправили в оскар-уайльдовскую ссылку, они вынуждены переселиться в более терпимую Калифорнию (легально и без помех), но были лишены существенного источника дохода и постоянной базы. (Пи-Орридж сейчас зарабатывает средства на жизнь, давая концерты – PTV все еще самая известная «неизвестная» группа в мире – и интенсивно читая лекции с «Усталым» Тимоти Лири. Он также «Эксперт по молодежной культуре», которого приглашают различные исследовательские центры Калифорнии в Силиконовой Долине). В их семейный дом в Брайтоне ворвалась полиция, а позднее на него напали вандалы, исписавшие стены краской из баллончиков. Ценные картины и невосстановимые реликвии были украдены или уничтожены. Поскольку из-за переезда Пи-Орридж не имеет возможности выплачивать по закладной, он не может и продать свою собственность, так что Строительное Общество намеревается забрать дом.
Что еще важнее, личная, частная жизнь и история семьи Пи-Орриджей были выставлены на публичное обозрение, оболганы и обсуждались на публике чужаками с корыстными интересами. (Журналистами, охотящимися за интересными рукописями, религиозными маньяками, старающимися настроить общественное мнение против свободомыслия и продать свои узколобые книжонки, и самовлюбленными сплетниками всех мастей).
Полиция все еще рассматривает некоторые обвинения (хотя так и не выдвинула их), а это означает, что Пи-Орридж, если он вернется в страну, рискует  оказаться под арестом по обвинениям, о которых его даже не поставили в известность. (Кое-кто полагает, что, прежде чем вынести обвинения, полиция выжидала, пока лорды-судьи окончательно решат вопрос по поводу спорных обвинений по делу «Гаечный ключ» – нескольких мужчин арестовали и посадили в тюрьму за секс по обоюдному согласию у себя дома, включавший элементы садомазохизма, что, согласно новой интерпретации закона, означает нападение на человека, а следовательно является противозаконным деянием. Таким образом, любой взрослый в Британии, участвующий в садомазохизме или даже делающий пирсинг согласному на это взрослому партнеру, становится преступником. Так же считается, что Пи-Орридж, как член-основатель COUM и TOPY может быть обвинен в непристойности за некоторые из его спорных, нарушающих закон произведений искусства).
Несмотря на уроки, вынесенные из Оркнейского дела, Социальная Служба, возможно, тоже почувствует себя обязанной в нынешнем климате инициированной СМИ истерии расследовать это дело, что может включать в себя временное перемещение и допросы детей независимо от психологического ущерба, который это может нанести им и семье. Опять же, на Социальную Службу, которая до программы была счастлива позволить Джену и Пауле воспитывать детей, будут оказывать давление всезнающие, ищущие внимания тележурналисты и расследователи, отчаянно борющиеся за то, чтобы увеличить микро-рейтинги своих программ, неважно, что их безответственные действия повлекут за собой серьезные проблемы для невинных родителей и детей.
Независимо от закона, пока еще не рассмотревшего это дело, Бойд и его дружки, собственно говоря, уже осудили Пи-Орриджа в СМИ, точно самозваные полицейские, прокуроры, судьи и присяжные. Многие журналисты и редакторы газет, как обычно, бесстыдно последовали за ними. Если обвинения все-таки будут выдвинуты, возможно ли будет найти настоящих присяжных, не настроенных против Пи-Орриджа из-за этого лживого репортажа?
Здесь мы, осторожно и с уважением к закону, рассказали лишь о доказанных фактах, которые и без того уже являются достоянием общественности. Мы могли бы сказать и больше.
В конце концов, если бы «расследующие репортеры» «Канала 4» имели хоть какое-то представление о профессионализме, они бы осознали, что тот самый фильм, который они «обнаружили», был на самом деле сделан больше десяти лет назад (в 1981 году) видео-художником, сотрудничавшим с Храмом, и уже был показан на «Канале 4», «Би-Би-Си» и «Темз ТВ» в программах об искусстве, а также по европейскому телевидению. Насколько нам известно, фильм никогда не распространялся и не выставлялся на продажу, хотя его показывали на выставках и перфомансах. Стоп-кадры из фильма публиковались в «Rapid Eye Movement» еще в 1985 году.
Храм Духовной Юности продолжает развиваться и расти, хотя теперь уже без Пи-Орриджа, который решил перестать участвовать в движении в 1990 году. С тех пор Храм все больше фокусирует свое внимание на развитии новых методов и символизма, которые смогут повлиять на продолжающийся упадок общества. Этот упадок проявляется не только в экономическом смысле, но также, возможно, еще значительнее в растущем крахе надежд и подлинного новаторского творчества.
Ранняя история Храма, приведенная выше в этой статье, это скорее ЕГО история. Как, возможно, было задумано с самого начала, Храм постепенно становится – по мере становления – совместным движением. Таким образом, каждый, кто приближается к Храму сейчас в надежде найти тот Храм, что был тогда, будет разочарован (а может быть, и нет). У TOPY нет желания жить в прошлом, и он никогда не стремился стать статической сущностью, привязанной к традиции, равно как и любой форме фиксированного мифа или методологии. Как я сказал в этой статье, TOPY базируется не на идее или системе, а на изменении. TOPY постоянно заново изобретает себя, он меняется с течением времени. Это вопрос эволюции, вопрос, продолжать ли проверять и перепроверять основные проблемы общества, как они есть, и применять «Магическое Восприятие» к этим проблемам.
Итак, TOPY по-прежнему существует, его формы коммуникации и интересы стали шире, но не ослабли. Исследование общества, Контроля, искусства и Искусства неуклонно продолжается. Период, прошедший со времен рейда многому научил TOPY, не только о СМИ и коммуникациях, не только о силе мифов (и их создании); но также и о более глубоких уровнях Магики, которая полностью интегрируется как поистине эффективный образ жизни.
TOPY никогда не предлагал простых ответов – и по-прежнему не предлагает. Это не культ и не религия. Он не «сатанинский», он не «христианский». Действительно, эти термины: правое-левое, черное-белое – никогда не были здесь темой для обсуждения. TOPY просто борется за то, чтобы стать способом видеть немного больше того, что вам показано с самого начала, видеть сквозь проецируемый образ и иметь дело напрямую с реальностью, скрытой за этими мифами, за этими масками. Возможно, Пи-Орридж создал еще один миф, через который становится легче понять мифологию. Возможно, все было спланировано, но возможно, с другой стороны, не было ничего преднамеренного или истинного. Что бы вы ни думали, TOPY – это путешествие, полное открытий. Ничего поменьше, и возможно, гораздо больше.
За информацией о TOPY в его нынешнем состоянии пишите, вложив конверт с маркой, по адресу: Transmedia Foundation, PO Box 1034, Occidental, CA 95465-1034, USA. Необходимо заметить, что после медиа-фурора  почта, отправляемая на адреса «Temple Records», «Temple Press», TOPY и других организаций, в том числе и «Rapid Eye», стала пропадать или приходить вскрытой. (Хотя сейчас это прекратилось). Организация Свободы (бывший Национальный Совет Гражданских Свобод) писал в «Rapid Eye», что Особый Отдел, возможно, просматривает нашу почту. Несколько книжных магазинов отказались принять «Rapid Eye».
Нам нравится чувствовать, что мы живем в либеральном обществе, и мы цинично настроены по отношению к любым попыткам давления. Мы просто знакомим вас с фактами.
Как было сказано выше в статье, Дженезис Пи-Орридж представляет собой угрозу Контролю. Общество сфабриковало «достойные» причины, чтобы лишить его некого художественного и общественного влияния. Также общество попыталось отгородиться от подлинной проблемы насилия над детьми, которое чаще всего имеет место за сетчатыми занавесками домов «нормальных» семей из пригорода, переложив ответственность на воображаемое меньшинство, группу индивидов, которую интересуют академические работы разнообразных писателей, художников и пророков, которых большинство считает «подозрительными» – или, по крайней мере, популистские СМИ, претендующие на право говорить от имени большинства. Таким образом, люди, которые читают книги вроде «Rapid Eye» подозреваются в педофилии и «дьяволопоклонничестве» (sic), независимо оттого, что многие из них, возможно, не верят ни в Бога, ни в дьявола (проигнорируем на минутку тот факт, что сатанизм и язычество не имеют ничего общего с концепцией дьявола). Итак, проблема насилия над детьми больше не проблема общества в целом. Проблема, как всегда – это меньшинство.
Общество, которое прощает сбрасывание ядерного оружия на детей, систематически пытает и убивает миллионы животных, продает и отравляет землю из-под не рожденных еще ног и извлекает выгоду из голода, который можно предотвратить, и эксплуатации детей в странах с разной степенью развития, таким образом остается чистым.
Как сам Джен однажды написал, цитируя Чарльза Мэнсона:
«Правда ли всё так плохо, как кажется?»
Решайте сами.
СКВОЗЬ ЧЕРНОТУ ЭКРАНА

Интервью с Дереком Джарменом

Дерек Джармен – художник, кинорежиссер, сценограф, его первая персональная выставка-шоу прошла в галерее Лиссон в 1969 году. Он создавал декорации и костюмы для театральных постановок («Джазовый календарь» с Фредериком Эштоном и Рудольфом Нуриевым в Ковент-Гарден, «Дон Джиованни» в Колизеуме и «Голос ночи»  с Мишей Бергезе). Он работал художником на фильмах Кена Рассела – «Дьяволы» и «Дикий Мессия», одновременно с этим снимая свои фильмы в «Супер 8», такие как «В тени солнца», ставшие впоследствии классикой андеграундного кинематографа. Затем он снял «Себастьян», «Юбилей», «Буря», «Разговор ангелов», «Караваджо», «Воображаемый октябрь», «Военный реквием», «Прощальный взгляд на Англию», «Сад», «Эдвард II», «Виттгенштейн» и «Голубизна», работал с различными актерами от сэра Лоуренса Оливье до Адама Анта. Его автобиографические книги «На твой риск», «Караваджо», «Танец на краю» и «Современная натура». Он вернулся к живописи (выставки в Королевской академии и ICA) и дизайну (Rake`s Progress во Флоренции), снял ряд видеоклипов, в том числе для Smiths, Pet Shop Boys и Марианны Фейтфул. Его видео для REM «Losing My Religion» стало лучшим клипом на МТВ в 1991 году. Он «вышел» из художественной школы вместе с Дэвидом Хокни и Патриком Проктором, дружил с Робертом Мэпплторпом и серийным убийцей Мишелем Лупо. Святой Дерек был канонизирован активистами гомосексуальной группы «Сестры Вечного терпения». Джармен стал значимой медиа-фигурой в политических и социальных сражениях против гомофобии и СПИДа. В 1986 году у него диагностировали ВИЧ. Он жил в маленькой квартирке в центре Лондона и деревянном коттедже рыбака на побережье, рядом с атомной электростанцией в Дандженессе, в Кенте. Гей-мученик для одних, бунтарь от трансгрессивного искусства для других, он говорил в интервью для «Rapid Eye» в 1985 году:
«Ты не со мной, но мысленно я все равно с тобой. Ты не искусство, но фатальное видение, чувственное, ощутимое. Чувствовать – значит видеть?»
На внутренних уровнях философии, литературы, теологии и метафизики, истинные мастера развивали серьезные эзотерические идеи, основывая новые школы мысли путем синтеза с древними учениями. Самым знаменитым стало учение Джабира эль-Хайана, более известного на Западе как «Гебер». Существительное «гиббериш»  - это производное от его имени и очевидной неразборчивости алхимических текстов  в целом...
Я иду в лучах утреннего солнца вдоль разрушенной части Чаринг-Кросс-Роуд, из открытых окон неподвижной металлической змеи, тянущейся в сторону центра, доносится звуковое многообразие современного мира. Пока проходишь от огромного «БМВ» до крошечной «Тойоты», создается ощущение, что ты слушаешь пост-интеллектуальный хип-хоп «Cabaret Voltairе». Эл-Би-Си, Би-Би-Си, «Кэпитал», сообщения о действиях ИРА, сливающиеся с «С-Экпресс», Теренсом Трентом Д`Арби и «Eurithmics» – Энни Леннокс говорит с ангелами... «Да да до да-да да да дааа дааа». Некоторые это даже понимают.
Дерек Джармен сидит на стуле в своей маленькой уютной комнате, окруженный лабиринтом своего «гиббериша» и, в буквальном смысле, самим собой – одна рука на затылке, другая – за спиной, он беспрестанно раскачивается всем телом, точно сидит в приемной у зубного врача. Позади него огромное окно, перед ним – огромный письменный стол, пустой, на нем только ежедневник. Двуспальная кровать, в голове которой стоит большой самодельный книжный шкаф, заваленный сотнями книг – психология, биографии, художественные альбомы, оккультизм. Выглядит впечатляюще. Из угла смотрит классический гипсовый слепок головы Мавзола – оставшийся в 60-е от «Слейда», разрушенного, чтобы дать дорогу потоку модернистского американского гигантизма. Белые стены оттеняют прекрасные миниатюры, созданные Джарменом – призрачные золотые фигуры и черепа, нагие серебряные тени и иероглифы, небрежно написанные  черной краской c помощью толстой кисти, все миниатюры под стеклом, в тяжелых рамах. Цилиндрическое магическое зеркало, использовавшееся в средневековых лазерных шоу, свешивается с потолка, оно отражает уличную жизнь за окном. Джармен знаком с магией зеркал.
В атмосфере неприглядного соцреализма, «взрослые» фильмы перегружены Содержанием (вся эта чепуха о распавшихся браках). Выпускники, одержимые повествованием о кухонных раковинах и ослепленные американской актерской школой, делают ставку на создание Картины. (Всегда «Картина». Не Кино, не Фильм и уж никогда, ни в коем случае, не Мечта). Все они оставляют маленькую комнату, или возвращаются к ни на чем не сфокусированному визуальному кинематографу Джармена.
За последнюю пару лет он превратился в значительную медиа-фигуру. Но зачастую он оказывается востребован не из-за того, что он делает, а из-за того, что говорит. Человек, привнесший искусство в свою жизнь, больше чем в свою работу.
Бескомпромиссный, абсолютно независимый, Джармен более далек от британского кинематографического истеблишмента, чем любой другой ведущий режиссер, поскольку его по-прежнему считают представителем «серьезного», «артхаусного» кинематографа, который они не желают ни поддерживать, ни понимать. Но он и не стремится быть понятым, используя непопулярный язык художника, язык ангелов, безо всякого сожаления.
Мне  случалось встречать его и прежде, он всегда казался мне вежливым, но поглощенным своими мыслями. Поглощенный своей работой, что в случае такого художника-индивидуалиста, честного автобиографа, означало – быть поглощенным собой. Когда Джармен работает, он становится одержимым и кажется, парит над землей, неосязаемый, неприкосновенный, игнорируя всех и вся вокруг себя.  Реминисценция «Куин Мэри», покидающей гавань, и в такие моменты самое разумное, это предоставить человеку пространство.
Творец такого масштаба всегда остается загадкой, скрывающейся за фасадом самоуверенности. Отчужденный не только от Мира Кино, но так же и от потребности в аудитории.
Дерзкий и подчас циничный, но к счастью, никогда ни за что не извиняющийся, как большинство менее решительных художников. В обществе, столь неприязненно настроенном по отношению к Миру Искусства и циничном по отношению к гей-мафии, которая им заправляет, легко испытывать к нему недоверие. Одни считают Дерека чувствительным мальчиком из среднего класса, только что вышедшим из частной школы и застывшим перед искажающим магическим зеркалом, которое преувеличивает его дарования и красоту. Как Квентин Крисп в «Голом чиновнике», как клонированные мальчики в униформе в зеркальных туалетах Хейвена, опьяненные эфиром и потому верящие в то, что они видят в зеркале, точно оно обладает сознанием, точно оно не может солгать. Возможно, анти-мода, образы старого мира и налет эксцентричности привлекают Джармена так же, как копии влечет к оригиналу. Он культивирует свой собственный имидж, веря в собственную славу, и все более дистанцируя себя от истеблишмента Искусства/Кинематографа, которые никогда не были о нем особо высокого мнения. Он делает это без всяких объяснений, для самопознания и, возможно, из эгоизма, и возникает вопрос, может быть, Джармен просто стремится поддерживать свой образ жизни, навсегда застряв в 60-х,  в группе Эндрю Логана, тем более что сам Джармен говорит о той эпохе – «потрясающе».
Потакает ли он лишь себе, существуя лишь для себя, может он просто (грубо говоря) идиот? Зачем кому-то вникать в чьи-то личные видения, расшифровывать его мистические сигналы, когда мы можем просто заглатывать поп-культуру в приглаженных колонках МИК ? Бой Джордж и ему подобные - куда менее горькие пилюли в качестве культурных крестоносцев для нас, современных, либерально настроенных людей. Джордж – представитель безобидной эксцентрики, которую якобы любят англичане, почти свободен от артистического солипсизма. И, возможно, это  более честное, более «реальное» отражение 1980-х, нежели то, что видно в пестром зеркале Джармена.
Но на деле, какими бы озадачивающими или идеализированными не казались бы нам подчас образы Джармена, перед нами подлинная жемчужина в дерьме «экспериментального» кинопроизводства. Дерек эрудирован, забавен  и совершенно очарователен, но главное, этот человек настолько притягателен и обворожителен в своей претенциозности, подчас он дурит всех нас, изображая Королеву Марию, но из теней его фильмов явственно проступает человеческое лицо. Как и в любом «стоящем» искусстве, будь то фильмы, музыка, литература, комедия или что-то еще, когда маска сброшена, то неприкрытое лицо становится похожим на твое (а это подчас малоприятно). В фильмах Джармена, целое значительнее частного, твои чувства шлифуются, оттачиваясь для восприятия «лица души». Не жирного лица Америки. Не лица, которое желает видеть у нас телевидение, лица, которое мы являем миру в Брайдсхеде или Бруксайде. В фильмах Джармена находится место для реальных людей. Реальные, странные люди беззвучно скользят по экрану в его смутных аллегорических, изобразительных, настроенческих историях, где ловушки времени и места пересекаются и выходят за рамки, и где «смысл» зависит от смотрящего. В мире, живущем в медиа-среде, настоящие люди способны жить так, как им хочется. Людям дозволено покидать Бруксайд. Плохие актеры существуют в сценариях, данных им «Лоримар» и «Гранадой», взамен же они способны противостоять своим самым диким желаниям и жить, потому что они видят себя на экране.
Подобная эскапистская филантропия для Джармена, возможно, просто является результатом его собственного стремления жить. Он просто показывает свое зеркало «Реальности» или «Контролю», как и Бой Джордж. Но в зеркале Джармена, вместо подтверждения, Контроль видит свою «реальность» искаженной, и, с точки зрения Джармена, более «реальной». Этот образ не может быть частью Великого Плана, который возможно может объяснить, почему Дерек Джармен до 1986 года оставался единственным британским режиссером, создавшим три значительных фильма, но при этом ни одна из его работ не была показана по телевидению. «Ай-Би-Эй» запретило планировавшиеся «Каналом 4» показы точно так же, как они запретили трансляцию «Ночных ястребов» Рона Пека (удивительное совпадение, Джармен в этом фильме сыграл небольшую роль).
Попытки чрезмерно интеллектуализировать столь неуловимое и субъективное Искусство, неизбежно обречены на провал, даже в том случае если это делается с целью расшифровать и понять, поэтому-то творчество Джармена выпадает из сферы восприятия Мелвина Брэгга и журнала «Тайм-Аут», или отвергается по более практичным соображениям. Но, наверно, не стремясь к работе на «Позднем Шоу», мы можем просто сказать, если вы никогда не видели его работ, что лишь Джармен в состоянии делать такое на первый взгляд скучное кино столь притягательным, и необходимо вслушаться в его слова, доносящиеся из динамиков «Саньо»...
Он говорит о Британском Институте Кино, финансировавшем его столь долгожданного, разрекламированного «Караваджо», о своем давнем сотрудничестве с Дженезис Пи-Орриджем и группой Coil (от «В тени солнца» до «Глашатая ночи»), о художественном контроле над таким гигантским процессом, как современное фильмопроизводство, о Деньгах...

«Для того чтобы снять фильм требуется невероятное количество денег. В других сферах, например на производство музыкальных записей, требуются по сравнению с этим сущие копейки».
RE: Стало быть, ты завидуешь людям, работающим в других сферах? Тебе хотелось бы быть свободным, как музыканты, с которыми ты сотрудничаешь, как, например, твои приятели из «PTV»?
«О, я ГОРАЗДО свободнее, чем Джен! Потому что у меня нет никаких теорий, сдерживающих мое развитие. Он же пытается любить то, что не является частью его самого».
RE: Меня удивляет твоя точка зрения. У Джена, например, всегда имеются основательные причины, чтобы  что-то делать...
«У меня тоже есть причины».
RE: Хорошо. По каким же причинам ты решил снять «Караваджо»?
«Гммм... Какой ужасный вопрос! Ну, я не знаю».
RE: Ну, если говорить о Джене, он всегда точно знает, он всегда тщательно анализирует то, что делает, ты ведь это знаешь.
«Да, я тоже анализирую. Просто я в своем самоанализе закапываюсь настолько глубоко, что люди перестают понимать язык, на котором я говорю, это становится невозможным. Знаешь, моя работа, это настолько глубоко личное, об этом нелегко рассказать. Понимаешь, о чем я?» [Что-то я не уверен, что понял.]
RE:... Чувства?
«Да, чувства и тому подобное. Поэтому я не могу объяснить это с точки зрения теории. Лично я вообще больше не вижу смысла в общении».
RE: Почему? Потому что все уже сказано, или потому что людям нечего сказать?
«Потому, что я не думаю, что об этом необходимо говорить. По моему ощущению, все это сконцентрировано вокруг тех, кто посылает сообщения другим людям. Мне кажется, что они посылают их людям, которые расположены получать чьи-то сообщения. Человек не может обратить многих. Мне кажется, я - плохая публика. Я не люблю публику. Никто не обязан идти и что-то смотреть, они идут и делают это для себя. А значит, теоретически это является помехой даже в случае Джена. С другой стороны, в несовершенном мире, в котором я вынужден жить, я вынужден делать фильмы. Поэтому... Я делаю это ради денег!»
RE: Да, разумеется, но ты сейчас слишком легкомыслен, ведь ты же не думаешь только об этом.
Он и не думает, в «теории». Но, правда в том, что в этом несовершенном мире Дерек Джармен почти банкрот, и его самые масштабные фильмы, такие как «Караваджо» и «Сад», если и не сделали его богатым, то, по крайней мере, позволили ему расплатиться с крупными долгами. В этом заключена важная идея – в совершенном мире у нас бы не было необходимости тратить большую часть нашей энергии на то, чтобы выжить, но так же не было бы и необходимости становиться культурными хищниками, роясь в мозгах, как правило, весьма глупых музыкантов, кинорежиссеров, модных дизайнеров, художников и романистов для того, чтобы найти объяснение Жизни. Мы были бы слишком заняты поисками самих себя. Мораль, выходящая за пределы любительских записей, о которой он упоминает, сходная с теми устремлениями, с которых в конце 70-х начался «Rapid Eye», гораздо ближе Джармену. В теории, по крайней мере, вся «альтернативная» деятельность «Лэндброк Гроув» осуществлялась только для себя, а не удовлетворения потребностей публики. Это то, чего никогда не смогут понять Звукозаписывающая индустрия и Музыкальная Пресса. В приемлемых областях культуры (нечто предназначенное для «Молодежи») все решают чарты и рейтинги. Джармен это очень хорошо понимает. Публика - это все.
«Публика всегда была опасна. Она может стать огромной».
Не желающий становиться частью поп-культуры, Джармен произносит слово «огромный» так, точно подразумевает - «чудовищный».
«Точно публика слушает какого-то оратора, велящего им идти и убивать людей. Я не верю в публику, поэтому мне чрезвычайно трудно быть честным с людьми, объясняя что-то в таком искусстве. Я говорю только для посвященных, теперь я достаточно хорошо знаю структуру внешнего мира для того, чтобы понимать, что, уверовав во что-то, ты можешь ослепить себя своей верой».
RE: Значит, ты не знаешь, какие чувства хочешь вызвать у людей, выходящих с просмотра твоего фильма, а?
«Нет, не знаю. Даже этого. А что изменится, если я стану думать о том, как это впоследствии поймут другие люди. Результат в любом случае будет очень сильно отличаться от замыслов творца. К тому же не стоит верить в то, что ты можешь контролировать ситуацию и знать, каковы будут последствия. Ты можешь сказать: «я намерен сделать вот это», - но в итоге всегда получается нечто совершенно иное.... В конечном счете, все оканчивается прямо противоположным... Грубо говоря, то, что задумывалось, как Мир и Любовь, превращается в Войну и Ненависть. Все так просто» .
Его разум подхватывает нить.
«В чем я согласен с Дженом, так это в том, что если кто-то, что-то делает, то он должен поощрять людей включаться в работу потому, что чем больше людей занимаются делом, тем более интересным и живым оно становится».
RE: Как же оно может быть живым, если никто ни с кем не взаимодействует?
«Потому что все это целиком и полностью строится на внутренних вещах. Вот к чему все это сводится. Не существует никакого внешнего мира. Единственная представляющая интерес вещь - это мир внутри нас и его взаимоотношения с внешним миром. Это выматывает, и это создает Искусство».
Объяснение в духе для фильмов, которые ни о чем не говорят. Домашние фильмы сделанные  кем-то и для кого-то. Дерек Джармен – человек одержимый поиском собственных объяснений, необходимых для материального воплощения своей собственной реальности. В этом контексте, иронически, Джармен – человек скромный. Обычное для него отсутствие очевидной пропаганды, идеалов, посланий выглядит куда менее бесцеремонно для зрителя чем то, что мы, например, видим по телевизору. Телевидение, по своей природе, может смешивать миллионы человеческих ощущений – их мнения, политику, мораль, воспоминания – в одну безвкусную, скучную массу, которую формирует кто-то с достаточно большой рукой (люди, подобные Мэри Уайтхаус и Дугласу Херду).  Поскольку многие «альтернативы» этому по большей части представляют собой высокомерные, перегруженные и абсурдные реакции на правую пропаганду, которая доминирует на теле- и киноэкранах страны, немодная художественность Джармена кажется глотком свежего воздуха. Если его фильмы должны иметь социальное значение, то вуайер может сам выискивать эти «внутренние объяснения». Человек начинает с того, что пытается понять, что это за хренотень, о чем его фильмы, а потом соображает, что они и не должны быть «о чем-то», и начинает отыскивать в них то, что интересно ему лично, свои потаенные мечты. Он знает много способов содрать скальп.
Главным образом Джармена критикуют за то, что он якобы просто неоромантический либертарианец. Что он далек от «политики». Но Джармен – скрытый анархист. Не нужно обладать бурным воображением, чтобы понять, что в его работе четко видна его позиция.
Фото: «Буря»: Просперо (Хиткот Уилльямс) и король Неаполя (Питер Булл). (Фото Бриджит Холм)
Посмотрите на выставку его живописных полотен, и вы обнаружите такие работы, как сардонически озаглавленная серия «Возвращение домой», ряд больших картин, представляющих собой тающую, объятую пламенем карту Британии. «Британия в тисках адского пламени, ритуальное разрушение маленькой Англии, Старой Страны – ядерными отпрысками Оппенгеймера». Джарменовское отношение к современной Британии похоже на проклятие. Проклинаемый за классовые различия, ханжеский, ксенофобский остров на Западе. Проклинаемый за то, что стал марионеткой в руках Вашингтона. Проклинаемый за то, что отдает предпочтение МТВ перед литературой и живописью. Его одержимость прошлым – в «Юбилее» панковский Лондон пересекается с елизаветинской Англией, в «Буре» он ворошит угли Шекспира, действие «Караваджо» разворачивается в эпоху Возрождения и так далее - это так же и неприятие настоящего. Несомненно, это вполне можно считать «политическим» заявлением.
Сам Джармен говорит:
«Я думаю о себе, как о «зеленом» режиссере. Наша культура всегда оглядывалась назад, в прошлое. Чем меня привлекает елизаветинская Англия – это была культурная Аркадия. Поскольку Шекспир – главный стержень нашей культуры, то изучение этой эпохи становится крайне важным. Практически каждый человек, работающий в сфере культуры, отдает должное Шекспиру. Все эти мифы о Камелоте, Блейк, Теннисон, можно вспомнить всех английских художников – все это мечты об Аркадии. Кажется, мы единственная европейская культура, в основе которой лежит эта мечта». Мечта Джармена – «донаучный мир», мир алхимических видений Джона Ди.
«Люди вновь возвращаются к этому видению, потому что оно обращается к миру живой материи – вот почему алхимия была столь важна. «Зеленые понимают, что уничтожение джунглей Амазонки, огораживание пустыни Калахари и тому подобное доказывает, что научный мир – мир хищников и, возможно, он ошибается в главном. Нам необходимы эти мечты, они должны стать частью нас, вот что привлекает меня в Джоне Ди. Алхимия – превращение материи в золото, бренность и бытие. И чистое золото – это не «капитализм», это следует понимать в духовном смысле – металл, который не разлагается...»
«Если ты жаждешь обрести этот золотой Магнит, твои молитвы должны быть обращены к Богу в поисках истинного знания, раскаяния и страдания и истинного смирения, чтобы познать и изучить три разных мира... Высший небесный мир – источник Света Духа, Второй Небесный мир – источник жизни и Души, а из третьего, начального Мира, идет Неуправляемый, небесный, но ощутимый огонь, с помощью которого усваивается и созревает то, что познано».  Джон Ди. «Дух Золота».
«... Возможно, публика сможет разглядеть то, что приводит в движение механизмы внутреннего познания. Вот за чем это все, больше ни для чего. Как в случае с диктатом, верой или теориями, ты знаешь, что можешь владеть всем этим, но понимаешь, что все это может оказаться далеко небесспорным. Не только для тебя, но и для того, в чьи руки это попадает, потому что всякий истолкует это по-своему. Вспомните о художнике, про которого я рассказывал, Караваджо, он стал вдохновителем целого поколения. Некоторые художники впоследствии заимствовали из его работ, как например Веласкес, или Рембрандт, и создавали свои собственные выдающиеся произведения. А другие просто пользовались находками Караваджо, превращая их в условность».
Итак, когда Год Британского кино померк в памяти, поскольку гладко снятые фильмы, содержащие какое-то послание привлекли деньги и, следовательно, рекламу, которая гарантирует, что наши представления и образы самих себя остаются неизменными, бывшие рекламщики стали влиятельными режиссерами, а Джармен упорно продолжает свои внутренние исследования... публично.
RE: Что вы думаете о Британском кинематографе?
«Я о нем вообще не думаю, он меня не интересует. Никакие другие британские кинодеятели, за исключением моих друзей».
В отличие от остальной Европы, Британский кинематограф существует в отдельных малоизвестных фрагментах. У него никогда не было сокровищницы, сопоставимой с американской иконографией, на континенте осталось больше пространства для импровизации Фассбиндеров, Пазолини, Годаров, Росси и Антониони. Имена для заклинания духов. Здесь, в Мертвом Лесу, мастера менее прославлены.
Фото: Ванесса Редгрейв изучает дизайн в «Дьяволах»  (Кен Рассел, 1971 год)
RE: Керит Вин Эванс?
«Да, я его очень ценю. Я думаю, он настоящий мастер. Мне нравится Теренс Дэвис,  мне нравится кое-кто из старых режиссеров, Майкл Пауэлл. Николас Рег в определенное время, и Кен Рассел. Я люблю старые британские телекомедии, они замечательные и невероятно смешные. Мне нравятся фильмы Джона Мейбери, и Софи Уилльямс тоже. Да вообще-то мне нравятся многие фильмы, все фильмы моих друзей!»
RE: Ты недавно открывал фестиваль Молодых режиссеров в Лестере. Каково это было?
«Да, там было очень, очень хорошо. Это был весьма полезный урок. В своей вступительной речи я сказал, что это самое важное мероприятие из всех проводимых Британским киноинститутом, и это действительно так, потому что все эти люди создают свой собственный Кинематограф. Люди непричастные к этому, критикуют его потому, что это значимо только для других энтузиастов, но они упускают суть, как мне кажется, они не понимают, что такое искусство...»
RE: Как оппозиция Киноиндустрии.
«Это... темный, непонятный и очень недоброжелательный мир, оппозиция коммерческому кинематографу, да. Я оказался между двух огней, это очень неудобно, но весьма интересно. Это очень сложная проблема».
Его главные «полотна» - «Себастьян», «Юбилей», «Буря», «Караваджо», «Военный реквием», «Эдвард II» и «Сад» представляют фрагменты одного и того же фильма, выпуск которого растянулся на двадцать лет. Его короткометражки, которые он описывает скорее как «движущиеся художества, нежели художественные фильмы», появляются подобно исчезновению пенсионеров из списков фонда социального обеспечения (по одному каждые несколько месяцев, никем незамеченные). Они, как правило, встречаются глухой тишиной всеми, за исключением Мэри Уайтхаус с ее анти-сексуальными лоббистами (которые все время осуждают работу Джармена) и теми, кто занимает самые священные и продвинутые углы Института современного искусства. Можно простить того, кто не слышал о его классической короткометражке «Разговор ангелов», эффектно названном фильме об «авангардной любви», снятом в Дорсете. Саундтреком стала музыка группы Coil, и Джармену удалось заполучить Джуди Денч, которая читает за кадром четырнадцать сонетов Шекспира. Это единственный фильм, оставивший меня равнодушным, а вот «альтернативный» комик с Радио 4 Саймон Фэншо однажды сказал мне, что это единственный фильм, на котором он плакал.
Премьера «Разговора» состоялась в июле 1985 года на открытии Pride Week, доход от которой идет в замечательный фонд Теренса Хиггинса. Осмотрись по сторонам, и ты все еще можешь обнаружить его в своем местном задрипанном арт-хаусном кинотеатрике вместе с «Что мне делать с обнаженным мужчиной?» Пека. Мне интересно, сколько читателей смотрели его главный фильм 1987 года – «Прощальный взгляд на Англию», с единственной джарменовской женщиной-актрисой Тильдой Суинтон в главной роли? Возможно, это его самая откровенно «политическая», автобиографическая и спорная работа на сегодняшний день. Кого-то она привела в восторг – она получила первый приз на Берлинском кинофестивале в 1988 году, но, как и ожидалось, она была практически уничтожена реакционными критиками из газет вроде «Санди Таймс». Критиками, которые признавались, что совершенно не поняли, о чем она. Джармен был в ней великолепен; «Супер 8мм» зачастую трудно обнаружить, но оно того стоит.
Но почему он продолжает создавать их? Продолжает бороться за свой кинопроектор (у Джармена нет технического кинообразования) – запуская эти странные, медленные фильмы для любой аудитории свыше трех человек:
«Ну, гигантизм меня не интересует. Мне нравятся маленькие вещи, маленькие аудитории, кинопоказы для друзей. Это действительно личные фильмы, они создаются лишь для того, чтобы вдохновлять и иллюстрировать. Из них я также черпаю прекрасные наброски для своих идей. В известном смысле они сходны с ними и с независимой музыкой, появившейся в конце 70-х».
RE: Но разница в том, что эти записи давали людям понять, что они легко могут создавать нечто подобное. Денег на это нужно немного, как ты уже сказал. К тому же уже существовал рынок сбыта для выпущенных пластинок. Сделать полностью независимый фильм и выпустить его в прокат практически невозможно, такой структуры не существует до сих пор. Так как же люди, которые хотят это делать, могут этим заняться?
«Мне кажется, что затея Джена с видео просто блестящая. Это сложно, но я имею в виду что-то вроде «В тени солнца», начатого в 1972 году, так ведь тысячи людей теперь могут это увидеть. И если задаться целью показать это, то его увидит куда больше людей, в отличие от многих коммерческих фильмов, снятых в тот же период».
RE: Которые неделю идут в прокате, а потом исчезают навсегда.
«Да, просто исчезают! Возможно, этот фильм посмотрело куда больше народу, чем «Экзорцист 2»!»
RE: Тебя не слишком волнует, сколько людей увидит твою работу?
«Нет, до тех пор, пока в комнате есть шесть-семь человек, этого достаточно! Ценность суждения каждого перекрывает наличные. Все просто, если ты делаешь фильм стоимостью в 22 миллиона долларов, это на самом деле просто 22 миллиона долларов, потраченных на паблисити, чтобы сказать миру о том, что ты – лучший.
фото: «Буря»: Миранда (Тойя Уилкокс) и Фердинанд (Дэвид Мейер). (фото: Бриджит Холм)
Вы просто можете посмотреть, что случилось с чем-то вроде, ну скажем,  «Абсолютных новичков». За ним стоит четырнадцать миллионов и о нем пишут в каждом  журнале. Но вы можете сделать фильм вроде «Караваджо», над которым я работал намного дольше, чем Джулиан (Темпл) работал над своим фильмом, а молчание просто ошеломляющее, что мне больше по душе, хотя вообще-то я люблю паблисити!»
RE: Этот фильм, «В тени солнца», мне кажется, что в нем много от сновидений.
«Да, конечно, это нечто большее, чем просто эксперимент с «Супер 8мм». Ощущение, что сновидения случайны и неконтролируемы, но зачастую неожиданно объединяются в группы, повторяются, и я думаю, что фильм в этом смысле похож на сон. Не было никакого плана, никакой концепции, каков будет фильм. Это был просто эксперимент».
RE: В таком случае это был «Плывущий под клеем».
«Да! Именно так говорил Хиткоут!»
RE: Ты всегда так работаешь?
«Думаю, да, потому что, даже если ты усаживаешься и начинаешь расписывать план, это все равно никогда не работает на практике, как мы уже говорили. Я считаю, что нужно, чтобы все шло, как идет. В этом фильме я просто собрал ряд образов, и когда я его смонтировал, из них случайно получилось то, что получилось. Это вышло совершенно случайно».
RE: Но сколь случайным бы это не было, все равно ты выбираешь, какие образы будут в фильме на первом месте. Качество и особенности работы по-прежнему зависят от личности, создающей ее, и не имеет значения, насколько случаен был процесс создания.
«Да, я и не пытаюсь отстраниться от этого. Разумеется, это был я, этот фильм точное отражение того, каким я был, когда делал его».
RE: Но ты понимаешь, к чему я клоню. Культура «разрезки», появившаяся еще во времена Джейми Рейда и нынешний интерес к Берроузу, и Дада, и всему остальному, и масса псевдохудожественных типов используют «разрезки», скрэтчинг и тому подобное, точно оправдываясь в своей лени, не так ли? Это ведь так легко, потому что и рынок, и технологии стали такими доступными.
«Точно. В экспериментальной музыке и многих экспериментальных фильмах. Хотя я думаю, все зависит от того, насколько упорно перед этим ты работал над собой. Если ты дисциплинирован и трудолюбив, даже случайные элементы могут прекрасно сработать».
Возможно, вы заметили, что Джармен – художник, режиссер, писатель и дизайнер, очень часто говорит о музыке – одной из немногих сфер, в которой он себя не испытывал. Его язвительные замечания о Звукозаписывающей индустрии соседствуют с интересом к ней, и к музыкантам. Как джарменовские герои – Рег и Берроуз, фотографировавшие и фотографировавшиеся со всеми поп-идолами (не без претензий на интеллектуальность), кажется, это взаимная притягательность. Возможно, это потому что в наши дни Поп-культура способна широко распространять идеи и создавать культурный климат гораздо более эффективно, нежели кино и литература. Поп-звезды в наше время – это превосходные сосуды, через которые приходят в мир все надежды, мечты и самые сумасшедшие идеи. Моментально востребованное обличие искусства, революции или старой доброй декадентской эксцентричности.
Рег работал с Джеггером и Артом Гарфанкелом, Берроуз – с Пи-Орриджем и «23 Skidoo», Джармен с «Coil», Ино и Стивом Боллом. И все трое – с Боуи. Намереваясь использовать его в качестве воплощения Эдварда Келли, Джармен называл его «камертоном, четком улавливающим колебания прессы... зеркалом амбивалентности и повелителем незримых нитей коммуникации», весьма ловко сочетающим все это. Однажды Боуи оставил на каминной полке дома у Джармена сигаретную пачку, тот сохранил ее как сувенир до следующего визита Боуи, и когда Тощий Герцог заметил пачку и разорвал ее, Джармен смутился, как глупая школьница. В свою очередь, Боуи именовал его «Черным Магом».
RE: Ты собирался снимать «Нейтрон» с Дэвидом Боуи, верно?
«О, это был один из тех сомнительных проектов, которые никогда не воплощаются в жизнь. Он так и не был реализован».
RE: Это была своего рода пост-апокалиптическая история?
«Полагаю, что да. Хотя я никогда не думал о ней в таком ключе. Это был Апокалипсис Иоанна-Богослова в форме сновидений, хотя у меня было шесть различных вариантов сценария. Но я никогда не работал над ним всерьез. Он так и умер на корню».
RE: У тебя было много задумок фильмов, которые так никогда и не реализовались?
«Очень много, но зачастую они вливались в то, что делалось. Так, например, в «Караваджо» нет ничего от «Нейтрона», но все равно в чем-то его присутствие ощущается».
Самый беглый взгляд на работу Джармена, на его серии иероглифов, на его интерес к таким фигурам как Иоанн Богослов, ангелам и магам, Ариэлю и Джону Ди, все это вместе дает о нем вполне очевидное представление, но Боуи прав лишь отчасти. Возможно, в чем-то Джармен – маг, но он – не Кеннет Энгер. Жадный исследователь эзотерических трудов Ди, герметического мнемонициста Джордано Бруно, физика и философа-мистика (великого магистра Приората Сиона) Роберта Флудда и загадочного Парацельса. Парацельс был центральной фигурой алхимических исследований Юнга и значительной фигурой Возрождения, он писал на языке аллегорическом, мистическом и символическом. Его словарь крайне запутан и малопонятен, это связано с его самоуверенностью и пренебрежением традиционными формами медицины, вследствие чего он не был понят и принят его современниками.
Парацельс проповедовал некую разновидность «алхимической» гомеопатии, которая, в каком-то смысле, предсказала появление антибиотиков и синтетических изменений в окружающей среде за века до их возникновения и предостерегала против неизбежных раковых заболеваний и вирусных инфекций, которые вызывает «неестественный» стиль жизни. Со старыми мастерами у Джармена связь не только эстетическая.
Рис: Парацельс
Вечная философия проявляется, когда кому-то удается пробиться сквозь тонкий слой манерного, урбанистического, созданного прессой образа Джармена. Парацельс - доктор-«натуропат» - был не понят современниками. Дерека, режиссера-«натуралиста», не понимает пресса.
Если Джармен, как говорит Боуи, Черный Маг, в таком случае здесь подразумевается некая оригинальная трактовка этого термина.
Вся алхимия зародилась в Египте – «ал кхем» (Черная земля) по-арабски. К тому же, запутывающий момент: «Черный» по-арабски произносится «фечам». А «Мудрость» - «фачам». Таким образом, истинная природа алхимических исследований была искажена. Поэтому Джармен никак не связан с сверх-эмотивным направлением Молота Ужаса Оккультизма, в этом человеке нет ничего дьявольского. Читай «Черный», как «Мудрый».
Джармен хорошо разбирается в языке ангелов – «энохианском» - невысказанном языке, который он называет «донаучным подходом к материальному миру». И в своих фильмах, воплощающих в себе «Бракосочетание Света и Материи», выступает в роли Мудреца, современного алхимика масштабов Фулканелли. Ступку и пестик заменили их эквиваленты 20-го века в мире магической масс-медиа – кино и видео.
Испытывая инстинктивный страх перед интеллектуализацией, перед стремлением «к достижению результата» и утратой силы, он становится уклончивым и загадочным, когда ему навязывают тему.
«Ну... хммм... это не основано на конкретных фактах... магия – это не хобби. Я сам – магия!»
RE: [Подчеркивая] Твои образы совершенно очевидно находятся под влиянием; или ты хочешь сказать, что дело в сходстве отношений с...
«Это опасная... ошибка, это скрыто очень глубоко, я и в самом деле не знаю, что ответить. У меня нет никаких теорий. Что я могу сказать? Ты можешь читать о магии, но это не значит, что ты станешь магом. Я практикую магию в фильмах, а не в жизни. Я всегда считал, эээ, я думаю, что это скорее алхимическая, да, нежели кроулианская магия, хотя она меня тоже интересует. Мне очень интересен Корнелий Агриппа и все маги Возрождения».
RE: Из-за их борьбы, из-за того, что их восприятие сходно с твоим?
«Да, меня привлекают подобные вещи. Все это в целом... полагаю, мне всегда чем-то нравились неудачники. Все они не имели успеха, верно? Но их время еще придет. Я хочу сказать, что Джон Ди потерпел неудачу, он ведь приобрел известность лишь как шарлатан. Самый высокообразованный человек в елизаветинской Англии, он не был шарлатаном. Его реабилитация в моих интересах, потому что в это есть нечто экстраординарное. В начале 70-х я изучал «Искусство памяти» Фрэнсиса Йейтса, и, разумеется, Юнга, который увлекся алхимией в своих поздних работах. Затем мои интересы стали шире».
Его теперешний интерес привел к  страстному увлечению работами психолога, специалиста по архетипам, Джеймса Хиллмана, которые он раскопал во время набега на книжный магазин «Фойлес» неподалеку от дома. Изучив Хиллмана, можно понять причину этого интереса. Он чем-то схож с кинорежиссером, столь же пристальный, клинический интерес к облику души. Психолог без прикрас пишет об «Измене», «Мастурбации», «Покинутости» и снах.
«Я нахожу его пленительным. Потому что эта сфера меня особенно интересует. Не магия и Кроули, а более психологические вещи».
Когда он указывает на книгу Хиллмана «Несвязанные концы», я замечаю стоящий рядом с ней том о садо-мазохизме и вспоминаю, что Джармен имел какое-то отношение к постановке «Пира»  Жоржа Батая в Театре Блумсбери, вместе с Кози Фанни Тутти и Теренсом Селлерсом, так же известным как Нью-Йоркская Госпожа «Беспощадный Ангел».
Сам Джармен отнюдь не чужак в преисподней потайных комнат баров и тайных знаков, подаваемых носовыми платками. Дерек посещает Хэпмстед-Хит не только ради того, чтобы подышать ночным воздухом. Хотя он ненавидит эту калифорнизированную клонированность, пришедшую вместе с «раскрепощением» («ничто не может вызвать во мне желания потрогать усы!»), кажется, он находит некоторое утешение в этих анонимных встречах со своим альтер-эго. Персонаж, способный бежать от мира Искусства и Кинематографа и сопровождающего их давления. Когда-то он писал: «Анонимный секс может быть самым прекрасным и самым мимолетным. Воображение подстегивает возбуждение. Приземленный рассудок обретает ангельское тело».
Джармен – смелый человек, он не пытался скрывать, узнав, что его реакция на ВИЧ положительная, понимая, что в современной атмосфере гомофобии – говорить об этом его обязанность.
Самое отвратительное в этой борьбе общества с гомосексуальностью, разумеется, Статья 28 Закона о местном самоуправлении (она рассматривается в другой главе этой книги), которая запретила школам, местным органам власти и другим организациям «пропагандировать» гомосексуальность.
«Последствия могут быть очень серьезные. Теоретически можно даже запретить хранение в местных библиотеках сонетов  Шекспира! Ведь многие из них адресованы мужчине, как, например, сонет 20 – «тебя природа женщиною милой задумала...»»
По поводу запрета рассказывать в школах о гомосексуальности, он говорит, что это не только будет мешать подросткам понять природу их собственной сексуальности, но и к тому же затруднит пропаганду Безопасного Секса.
«Мы не можем создать атмосферу страха, в которой запрещено говорить о гомосексуализме... Мы так же должны говорить об использовании презервативов, о безопасном сексе и тому подобных вещах».
Отвратительная, апартеидовская Статья подразумевает, что кинотеатры должны дважды подумать, стоит ли им показывать работы Джармена, художественные галереи – выставлять ли Дэвида Хокни и Роберта Мэпплторпа, городские библиотеки – хранить ли книги Гинзберга, Ишервуда или Мари Рено. Список можно продолжать до бесконечности.
«В конце концов, 10 % населения земли  – геи. Если люди попытаются сказать такое о черных или об ирландцах, вы подумаете, что они спятили. Я надеюсь дожить до того момента, когда эта поправка будет отменена».
Что это за общество, в котором принимаются законы, официально разрешающие травлю меньшинств, в то время, когда они особенно нуждаются в помощи, поддержке и понимании?
Во время написания этой статьи Дерек, к счастью, чувствовал себя «здоровым и энергичным», и если верить мнению врачей из Сан-Франциско, опубликованному в прессе в начале 1988 года, у него шанс 50/50 дожить до 90-х.
Я могу только восхищаться тем, как держится Дерек с момента установления диагноза, он открыт и честен, он продолжает работать и, по крайней мере, внешне держится удивительно стойко.
RE: Куда мы отсюда уходим?
«Боже, уходим ли мы куда-то отсюда...»
RE: Куда-то, где рассеивается мрак. В Италию!
«Меня здорово избили в Италии».
Упс.
«Сперва они меня ограбили. Меня сбила с ног какая-то шайка, они шарили по моим карманам, они были отвратительны, они пинали меня. Никогда не знаешь, что делать в таких ситуациях. Меня могли убить, поэтому я даже не сопротивлялся, я даже улыбался им! Я просто смотрел на них, не веря своим глазам, и удивлялся, какого хрена они делают. Помню, что сказал им: «Это и есть римское гостеприимство?» - им, которые били меня, лежачего. Это было безумие. К счастью, итальянские ботинки не такие тяжелые, как ботинки британских бритоголовых, они все носят мягкие туфли от «Гуччи», так что все обошлось сильными ушибами. Они ушли с 50 фунтами и бутылкой «Попперс»... Несмотря на это я по-прежнему люблю Италию».
RE: В Италии дух искусства сильнее. Тебя раздражает британское отношение к искусству?
«Да, там сильнее культурные традиции. Там нет такого напластования, как здесь, вся их классовая система совершенно иная, язык Италии более един... Все просто, если ты флорентинец, ты знаешь, кто такой Микеланджело, независимо от того, кто ты сам, чего никак нельзя сказать о людях в британских городах. В Лондоне не отличат Тернера от Констебля!»
RE: Тогда ты не думаешь, что здесь тебя считают просто эксцентричным претенциозным придурком, снимающим занудные фильмы? Тебя это не волнует? В Италии тебя любят.
«Да, здесь и там – совершенно разное отношение. В Италии меня называют «Маэстро». Это как титул, твое положение. Это все равно, что сказать здесь, что ты Профессор или что-то в этом роде, и ты принят. В Италии принято говорить «Маэстро». Особенно тем, кого пинают по голове!»
RE: Отношение к искусству здесь неприязненное, так что художникам приходится извиняться, защищаться, уклоняться. Это похоже на то, о чем ты говорил раньше, о том, чтобы творить для себя, а не для публики, для высшего блага. Если ты это делаешь, то общество принимает тебя, потому что ты делаешь деньги  и выпускаешь продукцию, предлагаешь нечто для развлечения публики. Деньги, о которых ты упоминал.
«Да, но Искусство – это единственное, что имеет значение!»
RE: Но в стране, где господствует индустриальное викторианское отношение к труду, они не производят ничего осязаемо полезного. Если только они не «преуспевающие художники», на которых можно делать деньги. Потому что, по своей природе, художники должны быть эгоистичными ублюдками, которых интересует лишь свой внутренний мир, и которые заняты лишь собой, вместо того, чтобы угождать публике. Как ты можешь...
«Да, но я – полезный, потому что я показываю людям, что они могут сделать для себя. Это самое важное, это должен понять каждый. Сам. В этом смысл и назначение искусства. Хотя следует быть осторожным, называя себя Художником, да. Величайшее искусство – это сидеть на верхушке дуба и ничего не делать. Искусство ничегонеделания – это самое великое искусство. Мне это нравится».
RE: Боюсь, не могу с тобой согласиться, с ничегонеделанием. Ты-то все время что-то делаешь. Ты никогда не прекращаешь работать.
«Нет. Ну, я имел в виду то, что ты сказал: Запад слишком ориентирован на конечный Продукт, самая великая же вещь – это способность не создавать ничего. Но, отвечая на твой главный вопрос, который был связан с Италией... это реальность, я полагаю, что если мне позволят, я буду жить в Италии. Но я этого не хочу. Здесь гораздо интереснее, потому здесь много спорного, противоречивого. Я могу получить широкое признание, если я захочу, это подтверждают некоторые моменты моей жизни».

Один из таких моментов имел место в 1980 году, после его экранизации «Бури», с Тойей в роли Миранды, Хиткотом Уилльямсом в роли Просперо и Элизабет «Штормовой» Уэлч в роли Богини, он получил признание критики и даже небольшую прибыль. Теперь он мог получить реальные деньги, создать еще более значительный, искренний фильм или запродаться «Канал 4» и делать для них альтернативный кинопроект. «Все эти «божоле нуво» и убогие скандинавы, конопля в горшках повсюду... канал для любителей приключений». Но, ничего удивительного в том, что он этого не сделал. Циничные критики могут сказать, что он и не мог этого сделать. Лишь оставаясь богемным, свободным и одиноким, работая для себя, ни перед кем не отчитываясь, он может выжить просто не идя на компромисс. Но эта точка зрения – избитое оправдание для всех форм компромиссов и лени.
Во-первых, никто не обязан жениться, никто не обязан иметь детей, никто не обязан брать ссуды, покупать машину или телевизор. Это всего лишь вопрос приоритетов. И у Джармена никогда ничего этого не было. Меж тем, лос-анджелесская деревенщина упорно снимает мульти-миллионные блокбастеры, чтобы избавиться от судебных приставов, а ведь многие из них когда-то были молодыми британскими революционерами.
RE: Ты ведь мог стать капиталистом, большим человеком.
[Он в ответ на это широко улыбается.]
«Да, но я и так большой человек! Нет, конечно, не в плане денег, но я знаю, что многие были бы не прочь оказаться в таком положении. Особенно другие кинорежиссеры, потому что я считаю, что именно этим большинство из нас хотели бы заниматься. Говорю тебе, это утомительно; я никогда не отказывался от возможности продать себя!»
RE: Ты считаешь, что одиночество - это преимущество?
«Да, я не знаю, чтобы я делал, если бы кто-то все время болтался поблизости, если бы я был женат, у меня были бы дети. Человеку необходимо большую часть времени оставаться одному. Как только человек начинает брать кредиты и тому подобное, он становится частью системы и попадает под прессинг».
Многочисленные поп-клипы для «Lords of New Church», Марианны Фейтфул, Carmel и The Smiths Дерек делал ради денег, считая это своего рода видео-колесом для хомячков.
«Это убивало меня и не оставляло времени для завершения «Караваджо» и чтения Джеймса Хиллмана!»
RE: Прежде чем мы поговорим о «Караваджо», что ты можешь сказать о своем фильме «Воображая Октябрь»?
«Да?»
RE: Ты снимал то, что было под запретом в СССР до разрушения Железного Занавеса.
«Нет. В Советском Союзе разрешают снимать на 8-миллиметровую камеру, ты же знаешь».
RE: Но не на том кладбище, или это просто еще один западный миф?
«Нет, это правда, они попросили меня не снимать кладбище».
RE: Когда я смотрел этот фильм, я подумал, что в нем заложено очень четко выраженное послание.
«Да? Ты просто припер меня к стенке, верно?! Да, это так. Это послание. Это такой странный, агитпроповский фильм».
RE: И это тесно связано с тем, о чем мы сейчас говорим.
«Это был фильм, сделанный ради выгоды и под воздействием общения. Он состоит из цитат, возникших в контексте современного мира. Плюс еще элемент материализма – картины, созданные солдатами, и странное чувство, должно быть, печали, в конце. И ощущение, что все идеалы двадцатого века обернулись полной их противоположностью, получив реальное воплощение».
Их непоколебимая вера в идеалы и отстаивание своего дела привело к тому, что «то, что задумывалось, как Мир и Любовь, превращается в Войну и Ненависть», как сказал Джармен. За миллионы миль от октябрьского восстания, фильм, как и танки в Афганистане, подчеркивает то, что Джармен говорил раньше – ты можешь ослепить себя своей верой.
RE: Почему ты туда поехал?
«Меня пригласили показать «Бурю» в Союзе Кинематографистов».
RE: Тебе это понравилось?
«Нет; кое-что понравилось, но они почти ничего не говорили, все делалось через посредников, а они настоящие эксперты по уходу от ответов на нежелательные вопросы. В дискуссии в Союзе не звучали живые голоса отдельных личностей».
RE: Они восприняли фильм лучше, чем американцы? (Один критик из «Нью-Йорк Таймс» в небольшой по объему и содержанию, но крайне ядовитой статейке заявил, что это «все равно, что смотреть Шекспира сквозь разбитое ветровое стекло». Вызывает умиление то, как эти американцы гордятся своей англо-саксонской культурой).
«Ну..., - говорит Дерек, пытаясь уклониться от неприятного вопроса. - Публика в Советском Союзе очень закрытая, так что я даже не знаю».
RE: Похоже, ты не слишком любишь американскую культуру.
«Я люблю Америку. Ведь они поддерживают нашу жизнь. Если бы я был поляком, я бы чувствовал то же самое в отношении России – метрополии. Я думаю, мы полностью ими порабощены. Мы завалили всю свою землю их боеприпасами. Но мое поколение верило, что все, что идет из Америки – это хорошо, потому что оттуда приходили продуктовые посылки. В по-настоящему страшное десятилетие, в 50-е, бытовало постыдное, близорукое представление об этом, и до сих пор мы думаем в том же ключе. Это было страшное время, пятидесятые, десятилетие, которое запомнится как... стрижка. И это все, что оно заслуживает! Тогда мы все хотели уехать в Америку. Пропаганда у них была хорошо поставлена».
RE: Все в этом участвовали, в том числе и британцы.
«Да, конечно, все центры власти так делали. Если бы СССР или Китай правили миром, они бы тоже так поступали. Американцы должны были спасти Европу во Второй Мировой, иначе бы это сделали Советы».
RE: И некому было бы покупать их гамбургеры.
«Да! И ужасное смущение от сознания того, как мило с их стороны было нам помочь, и это смущение сохраняется до сих пор. Во всей нашей культуре. Интересно, что люди могут оставить в стороне свои суждения, когда они смотрят, например, фильм, который в этой стране рассматривается как «Развлечение», и в интересах каждого держать этих людей в руках и считать это просто развлечением, потому что в таком случае это не влечет за собой никаких последствий. Даже самые, так называемые, аналитические издания, такие как «Сити Лимитс» или «Тайм-Аут», они предпочитают считать это развлечением. Они не станут задумываться, откуда это пришло, что и кого представляет этот фильм. Они могут просто сказать, что это - развлечение, плохое или хорошее. Они будут говорить, что оно сделано на голливудские мегабаксы. Им следовало бы рассматривать это скорее как  продукцию корпораций, как продукт американской культуры, продукт гнилой системы. В Советском Союзе были и довольно живые моменты. К искусству там относятся очень серьезно, хотя оно доведено там до полной импотенции. Особенно поп-музыка, наиважнейшая форма искусств, из всех когда-либо придуманных. К вопросу об отсутствии коммуникации! Она сохраняется в состоянии незрелости, никому не позволяется расти и задумываться. Таким образом, оно становится бесполезным. Отличная система Контроля. Она направляет в нужное русло протесты, которые в противном случае могли бы быть политическими, власти попустительствует этому. Эта «Молодежная Культура» столь же правдоподобна как «Канал 4»....»
Хотя большинство из нас, возможно, согласятся с этим, я на самом деле не могу понять, что значит «относятся к искусству серьезно», в том смысле, что Советы серьезно относятся исключительно к традиционному искусству (классические балет, опера и музыка), но нет никакого реального развития. Я не думаю, что русская система, отказывающая людям даже в иллюзии культурной революции, в этом отношении лучше. Она, на деле, просто менее резонирующая.
Я не спорю с Дереком, который, бурно размахивая руками, продолжает нападать на поп-культуру. Меньше всего мне хочется говорить с Дереком Джарменом о поп-музыке, хотя, кажется, он убежден, что любой человек моложе Клиффа Ричарда должен быть одержим ею, и продолжает втягивать меня в этот разговор, стремясь разнести все в пух и прах, и подчеркивая, что «со временем» всякий должен понять несомненное преимущество классики. Тем не менее, он с симпатией относится к «Bronski Beat».
Фото: «Себастьян» (фото Джеральд Инкандела)
«Кое-что из этого все же имеет определенную ценность. Я считаю, что «Bronski Beat» очень хорошо работают в своей области, они приносят больше пользы, чем я в своих фильмах. Но это не отменяет сказанного мной, и я уверен, что если Джимми Соммервилль прочитает это, он согласится с моими словами. Поколения сменяются каждые пять лет, поэтому это может быть полезным. Если ты знаешь, что ты занят своим делом, тогда все в порядке, но если эти люди пытаются делать какие-то заявления, значит они ненормальные. И это вовсе не поза престарелой королевы, которая, позевывая, заявляет – ну, будь мне семнадцать, я бы это слушала».
Я говорю, что многие критикуют «Bronski Beat» за глупость и пристрастие к евангелическим мотивам, а это не те вещи, которые привлекают софиста, сидящего передо мной.
«Но я считаю, что у них есть причины работать в этом ключе. Социальные причины, ведь они имеют дело с молодежью, которая отрицает систему».

Снисходительность выпускника частной школы? Возможно, но это не вызывает беспокойства. Джармена нельзя назвать снобом, он говорит очень искренне и это можно с тем же успехом отнести как к его собственной работе, так и к позднему «Bronski Beat», по разным причинам. Незаинтересованный в общении и стремящийся к ограничению «публики», он, тем не менее, уверен, что его работа помогает бороться с предрассудками, не используя политическую риторику.
«Я знаю, что мой фильм «Себастьян» произвел грандиозный эффект, когда был показан в дешевых кинотеатрах повсюду. Есть надежда, что и «Разговор ангелов», в конечном счете, станет известным, я так же написал автобиографию, это очень искренняя книга по всем стандартам».
Его первая книга, «Танцуя на краю», написанная в 1983 году и опубликованная годом позже – «автобиографический коллаж», составленный из заметок, дневниковых записей и киносценариев – к снятым и воображаемым фильмам – от детских лет (Джармен - сын офицера британской авиации) и до Последней академии , и далее. Темы книги, и его жизнь, снова всплывают в случайных публикациях. (Как сказал Кен Кемпбелл - отличная книга для чтения в туалете). Постоянные нападки на  всю официальную культуру; Кино; Секс; Живопись; анекдоты из своей двадцатилетней артистической биографии; реабилитация Возрождения; отсылки к Старой Доброй Англии викариев и королей, пикников, развалин замков и пустынных пляжей (столь любимых Майклом Пауэллом); Оккультизм; Знаменитые друзья... и Караваджо. Фигура, зачаровавшая его еще во времена учебы в Слейд, когда юный Джармен стремился познать творчество таких же обособленных, гомосексуальных, интеллектуальных. Ишервуд, Уайльд, Жене, Сартр...
Джарменовская сексуальная ориентация очень сильно повлияла на его творчество. Даже слишком сильно, на мой взгляд. Хотя, в этом нет ничего удивительного. Если и существует какой-то шаблон, под который подходят все фильмы Джармена, то он выкроен из сексуальных фантазий Дерека. Проблема в том, что джарменовская искренность может помочь уничтожению гомофобии, но существует опасность, что на его творения могут просто навесить ярлык «гей»-фильмов, превратить в гей-иконы, которые ничего не говорят людям за пределами ограниченного гей-сообщества.
Если говорить более общо, то сравнительная либерализация мужской гомосексуальности за последние двадцать лет привела к возникновению культурного гетто. Переопределение слова «гей» принесло не только большую (и необходимую) свободу, оно так же определило стиль жизни в определенных рамках. И геи стали рассматриваться как «иные», не только потому, что они получают удовольствие от несколько иных сексуальных отношений, но и потому что они ведут иной образ жизни – стиль жизни, созданный геями и консервативной прессой. В некотором смысле геи стали более изолированными в своем освобождении, со своими клубами, своей музыкой, своей одеждой, литературой, Кинематографом и (возможно) своей идеологией. Как мне кажется, интеграция и синтез – это путь вперед. А гетто - есть гетто, как изнутри, так снаружи. В будущем все станут бисексуалами. И личные сексуальные привычки перестанут определять социальное положение.
Понимая, что существует разрыв между обществом «геев» и «натуралов», Джармен озабочен наведением мостов. Он не создает более «обычные» фильмы о гетеросексуальных парах из пригорода, но, снимая откровенные гомоэротические фильмы, он стремится к тому, чтобы эти отношения воспринимались как нечто совершенно обычное, чем они, в сущности, и являются.
Джармен различными способами разрушает границы, установленные обществом. Многие из его актеров выглядят андрогинно и привлекательно для обоих полов. В призрачном мире Дерека традиция если и не попирается, то смещается. Даже само слово «гей» убрано из его коллекции вырезок из прессы.
«Книгу «Прощальный взгляд на Англию» я сделал в форме серии интервью и, разумеется, слово «гей» встречалось там очень часто. В итоге мы решили совсем убрать его из книги, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Она набиралась на компьютере, поэтому я просто нажал на кнопку поиска по слову «гей» и удалил его везде. И получилось, что вопрос вроде «Каков был стиль жизни геев в 60-е?» превратился в «Каков был стиль жизни в 60-е?», а ответ был тот же самый, просто убраны границы гетто, заданные в вопросе».
«Караваджо», таким образом, с помощью компьютерной консоли трансформировался из Гей-Кино в фильм о художнике эпохи Возрождения.
Найджел Терри сыграл главную роль, а Тильда Суинтон -  роль Лены. Другие заметные актеры в фильме – комик Робби Колтрейн в роли Сципионе Боргезе и джарменовский любимец, слепой актер Джек Биркетт, сыгравший Папу Римского. Старые панки могут также припомнить имя бывшего вокалиста из «Челси» и фотомодель Джина Октоубера (появлявшегося в различных телепередачах, а в 1978 году и на страницах нашего журнала, в статье Алана Энгера). Драматическая внешность Джина позволила ему сыграть уличного мальчишку, модель Караваджо, чистящего фрукты. Одновременно с фильмом «Темз и Хадсон» выпустили книгу Джармена о съемках фильма с потрясающими фотографиями старого друга Джармена, замечательного фотографа Джеральда Инкандела.
Караваджо – «изобретатель синематического света» - итальянский художник, живший между 1572 и 1610 годами. 29-го мая 1606 года в Риме во время игры в мяч он убил Рануччо Томаззони. Оставшиеся четыре года жизни он провел в бегах, с помощью богатых родственников, друзей и почитателей, он скрывался на Мальте, Сицилии и в различных уголках Италии, получая заказы в разных городах и создавая возможно свои самые значительные произведения, более значительные, нежели те, что он написал до убийства. Сведения о его смерти противоречивы, но большая часть данных указывает на то, что он умер 18 июля 1610 года на побережье в Порто-Эрколе, на берегу моря, в возрасте 39 лет. По иронии судьбы, в это время ему, возможно, уже собирались простить убийство, и он смог бы вернуться в любимый Рим. Эту информацию вы найдете в любой книге о художниках эпохи Возрождения, хотя лишь в немногих из них говорится о личной жизни этого человека.
Фото: «Караваджо» (фото: Джеральд Инкандела).

«Очевидно, что он был гомосексуальным художником, несмотря на то, что явных тому подтверждений в документах не зафиксировано. Хотя его с позором выгнали из Сиракуз за приставание к молоденьким мальчикам. Сейчас уже практически все пришли к выводу, что он был гей».
RE: Он из-за этого тебя так заинтересовал?
«Отчасти да, он был сложной натурой, опередившей свое время, его работы были весьма радикальны... Он был первым итальянским художником, писавшим простых людей, может быть своих друзей и подруг, например, в образе Девы Марии на одном из расписанных им алтарей. Он был новатором».
Главной причиной создания этого фильма была не гомосексуальность Караваджо, а его жизнь, опыт становления художника, столь же значимый сейчас, как и 400 лет назад.
«Все о чем мы сегодня говорили, применимо и к Караваджо. Достаточно заменить покровительство Церкви на Телекомпании, а Караваджо, скажем, на Романа Полански. Это лишь отражение культуры. Это всего лишь образы. Как они будут прочитаны, как поняты людьми и как донести информацию для того, чтобы стать «успешным», и как  ты должен заключить пакт с власть имущими».
RE: И это по-прежнему актуально в наши дни.
«Именно. Это всегда было актуально. И особенно теперь».
фото: «Караваджо» (фото: Джеральд Инкандела)
«Поэтому это актуально для кого-то вроде Алана Паркера, который эффективно использует власть. Это реклама. Или Уорхол, столь успешно проделывавший это со своими картинами в 1960-х. Ты можешь творить нечто отвечающее потребностям века, если хочешь преуспеть в этом смысле, и остаться в мейнстриме. Караваджо был мейнстримным художником, он очень преуспел. Лично я думаю, что оставаться в стороне от этого намного интереснее, эта амбивалентность меня более всего привлекает... Некоторые становятся частью культуры, а другие интерпретируют ее».
RE: Хотя каждый остается продуктом одной и той же культуры.
«Да, один человек – это Действие, а другой – Противодействие. Караваджо был Действием, он был одним из самых успешных художников своего времени, и меня заинтересовало то, что некто, убийца, постоянно приглашался в разные города, разные соборы для росписи очередного алтаря. Ему пришлось бежать из Рима, потому что у него были проблемы с властями, но в других городах его принимали с распростертыми объятьями. Все равно, как если бы я кого-то убил и спокойно продолжал работать - «Пожалуйста, снимите еще один клип, мистер Караваджо!»... в итоге умер он всеми покинутый, как поп-звезда, прожившая слишком быстро».
RE: Раз уж мы заговорили об этом, ты принимал наркотики?
«А кто их не принимал? В 60-е все прошли через общение с наркотиками, никто даже и не думал о вреде, это было неуместно. Наркотики были просто неотъемлемой частью того времени».
RE: Я подумал, что ты должно быть принадлежишь к типу Олдоса Хаксли - принимать наркотики, чтобы «расширить границы сознания», совершенно сознательно.
«Да, его «Двери восприятия» для многих стали аргументом в пользу наркотиков. Большинство интересных художников принимали наркотики. Я говорю о Кольридже, де Куинси, Кокто... Берроузе. Многие. А если припомнить непомерное пристрастие к алкоголю, то практически все, вспомни Дилана Томаса».
Остается гадать, принимал ли Джармен наркотики, чтобы соответствовать образу художника 6о-х, живя на продуваемом чердаке с видом на Темзу в Уэппинге, прежде чем Докленд заполонили красные порше и винные подвалы. Несмотря на небогатое (или по крайней мере весьма скромное) существование, его попойки с водкой «Smirnoff» или прошлые эскапады в задних комнатах баров Европы, Дерек кажется слишком здравомыслящим человеком, неспособным бездумно погрузиться в саморазрушительную псевдоромантику.
Его монстр – «публика» - способна каким-то странным и извращенным образом написать за него сценарий его жизни. Трагедии Дина/Монро/Ортона/Вишеса и прочие привлекательны для публики, их короткие жизни, их смерть соответствуют богемному сценарию и помогают критикам и фанам избежать скуки. Это силы, которым требуется конвейерная лента мертвых художников и поп-звезд для эмоциональной поддержки. Художники, перекраивающие свою жизнь ради публики (публики, которая по большей части заперта в мире скучной работы, скучных домов и скучных браков), и выпускающие поток продаваемых сувениров – записей и печатных изданий, обеспечивающих культурное бессмертие.
То, что Дереку не повезло, и он заразился потенциально смертельным вирусом, который в главном ограничивает людей, ведущих бурную сексуальную жизнь или принимающих тяжелые наркотики, без сомнения, существенно увеличил интерес к самому человеку и его искусству. Для Дерека, тем не менее, как и для тысяч других, оказавшихся в его положении, это время неуверенности, страха, гнева, печали. Каждый день.
Это и в самом деле странное зеркало. Вспомните о последних четырех годах жизни Караваджо, жизни в страхе перед властями Рима. Караваджо, тем не менее, несмотря на все свои антисоциальные действия, был любим Истеблишментом. В отличие от Джармена. Художественный Мир не слишком-то интересуется Дереком, потому что, по словам члена Королевской 䐐кадемии Нормана Розенталя – «они относятся с симпатией лишь к т䐵м, кто упорно трудится»Ю Джармен выглядит расст䑀оенным.
«Но я считаю, что я упорно тружусь, ты же знаешь, я выставляю свои картины, я создаю декорации для опер и балетов, я на䐿исал не䑁колько книг, я снял множество фильмов, я думаю, что что䐱ы это делать, нужно быть достаточно упорным человеком. Хотя, я уверен, что есть куда более упорные люди, чем я, Фрэнсис Бэкон, например. [Джармен собирается сегодня посетить выставку Бэкона в Тейт]. Фильмы, тем не менее, включают в себя все. Живопись, музыку, дизайн, литературу, съемки. Они все это используют. Оставаться лишь художником в наши дни, все равно, что оставаться за цветным стеклом. Съемка фильма – подлинная форма искусства двадцатого века. Быть кинорежиссером чудесно. Это потрясающее эзотерическое занятие для таких как я, это отличный образ жизни».
В 23 веке имена Фассбиндера, Пазолини и Джармена, возможно, как знать, будут значить больше, чем Микеланджело, Рафаэля и Каравад6о.
В том, что кинематограф Джармена ждет долгая жизнь, нет никаких сомнений. Как он сам сказал 䐾 «Буре» Шекспира – «это величайшая пьеса, созданная на английском языке, люди до сих пор пытаются разгадать ее 䑁мысл». 䐟роницательный Джармен понимает, что «Буря» взывает не к интеллекту, но к воображению. Точно так же и с его фильмами, публика видит нечто вневременное, потому что каждый может интерпретировать их по-своему. Когда произведение искусства становится понятным, оно абсорбируется и теряется в культуре, оно живет лишь в воспоминаниях, на нем зарабатывают деньги. И все заканчивается рекламными наклейками или картинками на банках для печенья. Оно умирает.
Используя эту логику, вы можете продолжать думать, что работа Джармена – ерунда, но нужно признать, в нем есть жизнь. О большем он и не просит.
Поэтому мы оставляем его, наедине с его записной книжкой и воображением, возможно, он сейчас на берегу в Порто-Эрколе, там, где упал мертвым Караваджо, там, где сам Джармен занимался анонимным сексом в дюнах с итальянским парнем...
КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА: Море напоминает мне о юности. О, Джон Ди, помнишь ли ты секреты, которые нашептывали в Оксфорде, как морской бриз, коды и контр-коды, тайный язык цветов... и я с желтым цветком чистотела, истинное золото нового источника знания.
ДЖОН ДИ: О, Ваше Величество, для меня вы – чистотел, тогда и теперь, бальзам против любой меланхолии.
КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА: Ах, но тогда я была молода.
АРИЭЛЬ: Тогда и теперь, тогда и теперь. Волны разбиваются о берег Англии. Белые утесы противостоят разрушению. Мы вглядываемся в морскую даль, размышляя о ночном путешествии. Солнце заходит. Луна ждет своего часа. На юге, у Тилли Уим, видение моря и ветра. На западе - серебряная роса над морем из чистого золота. На востоке - черный иней. Феникс заслоняет солнце. На севере унылый хаос и вечный черный дождь. Настало время ухода, разорвалась последняя нить, связывавшая нас. Мы дрейфуем по штормящему морю.
И вот Елизавета и Джон Ди уходят по великой дороге, и воздух над ними темнеет, точно вечером или в сумерках, раздается громкий крик феникса...
«Ужасно неуютно умирать от ВИЧ-инфекции. Точно ты сидишь в скорлупе кокосового ореха, в тебя чем-то бросают, но все отскакивает, все проходит мимо. Ты чувствуешь, как твое тело разрывается на части. Но я прожил очень бурную и очень счастливую жизнь и ни о чем не жалею. Я жил в фантастическое время. Мне посчастливилось создать фильмы, которые я хотел создать. Я бы не хотел ничего изменить. Я не отвергаю своего прошлого. Я не чувствую никакой «mea culpa»».
Мы оставляем Дерека, моющего чашки в своей крошечной кухне, среди засушенных цветов. Последний англичанин. Свидетельство конца Англии – печи закрытых заводов, тлеющих теперь среди темных дьявольских останков. Полицейские сирены визжат за его окном, в зеркале сверкает отражение ночи над Сохо. Операция Тигр/Операция Сожжение/Операция Гаечный ключ. Операция Цензор. Ангелы-хранители в перчатках приступают к своему делу по защите Мира и Любви новой Англии. Ослепив всех своей Ненавистью и Войной. Кто может усомниться в нем? Солнце восходит, Солнце садится, Мир постоянно меняет цвета.
Одержимый собой, прекрасный, эрудированный, смешной, интеллигентный, постигаемый и непонятый, мчащийся сквозь безымянные скрытые связи Времени и Места. Все они здесь, на Чаринг-Кросс-Роуд: мистер Караваджо, мистер Ди, мистер Джармен, с их несгибаемым духом, великим искусством; с их кистями, зеркалами и объективами. Сметая листья в саду, создавая совершенные, прекрасные кучи, которые, нам отрадно это осознавать, вскоре развеются по ветру. Все, несмотря на свои проблемы, счастливые люди. Наши глаза, теперь и тогда, с их небесной  геометрией в micaolz olprt. Они шепчут... УХОДИМ.
Фильмы Дерека Джармена:
«Путешествие в Эйвбери» (1972)
«Маг» (1972)
«Искусство зеркал» (1973)
«В тени солнца» (1974)
«СЕБАСТЬЯН» (1975)
«ЮБИЛЕЙ» (1977)
«Джордан» (1978)
«БУРЯ» (1979)
«ВООБРАЖАЕМЫЙ ОКТЯБРЬ» (1984)
«Разговор ангелов» (1984)
«КАРАВАДЖО» (1986)
«ПРОЩАЛЬНЫЙ ВЗГЛЯД НА АНГЛИЮ» (1987)
«ВОЕННЫЙ РЕКВИЕМ» (1988)
«САД» (1990)
«ЭДВАРД II» (1992)
«ВИТТГЕНШТЕЙН» (1992)
«ГОЛУБИЗНА» (1993)
Книги Дерека Джармена:
«Танцуя на краю» (1984)
«Прощальный взгляд на Англию» (1987)
«Современная натура» (1991)
«На свой страх и риск» (1992)
«Яркий цвет» (1993)

Дерек умер в феврале 1994 года.
«Долгой спокойной ночи, Мастер».

DREAMACHINE («МАШИНА МЕЧТЫ»)
Информационный монтаж
 «Машина Мечты» была придумана Брайоном Гайсином, художником, писателем, путешественником и алхимиком; одним из величайших непризнанных британских художников 20-го века. Слишком умный и независимый для потребительского Артистического мира, он, тем не менее, выставлялся вместе с Пикассо, его выставки проходили по всей Европе и Америке, он был с шумом изгнан из Сюрреалистов Андрэ Бретоном.
Гайсин оказал плодотворное воздействие на Уильяма С. Берроуза, познакомив его с стилем «разрезок» в литературе. Его широкий культурный диапазон привел его и в мир «Роллинг Стоунз», и в частности, сблизил с Брайаном Джонсом, которого он познакомил в Марокко c «Master Musicians of Joujouka». Он не отождествляет себя ни с одной систематизированной, предвзятой религией, философией или системой мышления. Он говорит, что на него повлиял Хассан-ибн-Саббах, хотя известно, что Хассан-и-Саббах не оставил после себя никаких текстов, учений или теорий. На самом деле о Хассан-ибн-Саббахе известно очень мало – «Горный Старец» - от которого пошло название «ассасины», как и о его последователях, все, что известно о Хассан-ибн-Саббахе, основывается на предположениях и догадках. Мир Гайсина магический по происхождению. Брайон говорил – «мы здесь, чтобы уйти». Будущее заключено в космосе. Не, как большинство полагает, во внешнем космосе, а во внутреннем космосе. Будущее, как вселенная, здесь, в нашем сознании.
«Машина Мечты» - космический корабль, путешествующий сквозь время. НАСА и технофилы остались позади... Все их разработки нивелирует цена обыкновенной электрической лампочки. Брайан Гайсин провел долгие годы своей жизни в Англии, Америке, Марокко и Франции, но большую часть своего времени находился там, где вынуждены пребывать все истинные визионеры - в своем сознании.
«Волны мозга, минутные электрические вибрации, ассоциируемые с активностью мозга, могут быть тщательно измерены и графически зарегистрированы электроэнцефалографом (ЭЭГ). Записи ЭЭГ показывают, что ритмы мозга делятся на группы, сообразно своей частоте. Одна из этих групп, альфа или сканирующие ритмы, наиболее интенсивные, когда мозг не занят работой, отыскивая  модели, и очень слабые во время целенаправленного размышления, когда глаза открыты, изучая модель. Сила и тип ритмов различны у всех людей. Записи ЭЭГ некоторых примитивных народов совпадают с показателями мозга десятилетнего ребенка нашего общества. Колебания зависят от возраста. Альфа-ритмы не проявляются у детей, не достигших четырехлетнего возраста (Иэн Соммервиль, «Вспышка»).
«Cегодня в автобусе на пути к Марселю меня захватил трансцендентальный ураган цветных видений. Мы мчались сквозь длинную аллею, усаженную деревьями, я прикрыл глаза, потому что сидел напротив заходящего солнца. Ошеломител䑌ный поток невероятно ярких цветов взорвался под моими в䐵ками: многомерный калейдоскоп вихрем кружился в космосе. Я выпал из вре䐼ени. Я пронессяРсквозь бесчисленное мно䀶ество миров. Видение резко оборвалось, как только мы проехали д䐵ревья. 䐑ыло ли это видением? Что случилось со мной?» (Отрывок и䐷 дневника Брайона Гайсина, 21/12/ 1958).
В департаменте транспортных путей и сообщения ему сказали, что деревья, рассаженные вдоль шоссе, не должны быть одинаковой длины или посажены порознь. Причина в том, что водители, на протяжении долгого времени проезжающие мимо таких деревьев, подвергаются воздействию пульсации света и изменений на звуковых уровнях, что может негативно сказаться на их концентрации и способности вести машину. Возможны сонливость, тошнота и «дорожное безумие».
В Англии и в Америке были проведены тесты, исследовавшие воздействие на людей стробоскопического света и громкого вибрирующего звука. Сейчас уже стало известно, что эти испыта=ия использовались службами безопасности в области контроля над толпой. Считается, что разработанные системы могут вызвать эпилептические припадки приблизительно у одного человека из четырех -䀠этого более чем достаточно, чтобы привести в смятение и разогнать любуюРдемонстрацию.
15 февраля 1960 года Иэн䀠Соммерв䐸ль, вдохновленный книгой Грея Уолтерса «Живой Мозг», написал Гайсину письмо: «Я сделал простейшую машину вспышек. Ты см䐾тришь на нее с закрытыми глазами, вспышка направлена прямо на твои веки. Видения начинаются с калейдоскопа цветов прямо перед глазами и постепенно становятся все более сложными и прекрасными, накатываясь, как волны на пляж, пока все составляющие не проникают внутрь. Через некоторое время видения неизменно оказываются где-то позади глаз, а я - в центре всей картины бесконечных форм, возникающих вокруг меня. Почти невыносимое ощущение движения в пространстве длится недолго, но это прохождение необходимо, и когда оно завершилось, я оказался высоко над Землей, в сиянии неземной красоты вселенной. После я осознал, что мое восприятие окружающего мира заметно изменилось. Ушли усталось и заторможенность...».
Следуя дальнейшему описанию Соммервилем «Машины Вспышек», Гайсин создает свою собственную, добавив к ней внутренний цилиндр, покрытый рисунками, сделанными на основе своих опытов со «вспышками». (Многие поздние живописные работы Гайсина были созданы под воздействием опытов с этой машиной.) В то время Гайсин писал:
«Вспышка доказала, что может стать полезным инструментом в практической психологии: некоторые люди видят, а некоторые - нет. «Машина Мечты» со своими рисунками, схемами, видимыми открытому глазу, помогает людям увидеть. Меняющиеся элементы мелькающих вспышек модели способствуют созданию самоуправляющихся фильмов, доставляющих огромное удовольствие и, возможно, поучительных для наблюдателя.
Что есть искусство? Что есть цвет? Что есть видение? Эти вечные вопросы требуют сейчас новых ответов теперь, когда в свете «Машины Мечты» человек может узреть все древнее и современное абстрактное искусство с закрытыми глазами».
В ИСТОРИИ ИСКУССТВА. В ИСТОРИИ МАГИИ И НАУКИ, В ИСТОРИИ МИРА. ТОЛЬКО ОДИН ОБЪЕКТ СОЗДАН ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ВИДЕТЬ С ЗАКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ.
«МАШИНА МЕЧТЫ».
«Машина Мечты» завершила целый период кинетических изобретений в «современной» живописи и скульптуре. «Машина Мечты» открывает новую эпоху и новую область видения... Внутреннего Видения.
Смотри в «Машину Мечты» и смотри глубже. Здесь ты сможешь УВИДЕТЬ фундаментальный порядок, заключенный в физиологии человеческого мозга. Твоего мозга. Порядок, заключенный в хаосе. Жизнь, заключенная в материю. История и Мистерия.
«Ты - художник, когда ты подходишь к Машине Мечты с закрытыми глазами. То, что она побуждает тебя видеть, - это твое... твое собственное. Сверкающие внутренние видения, кружащиеся внутри твоей головы, которые ты внезапно видишь, созданы твоим собственным мозгом. Возможно, это не первое твое соприкосновение с этими ослепительными огнями и небесными образами. Машина Мечты помогает их увидеть, если только ты сам хочешь в них заглянуть. То, что ты созерцаешь – возможно, более полное раскрытие видений твоих несметных сокровищ, Юнгианского хранилища символов, который мы делим со всем психически здоровым человечеством. Из этого источника  художники и ремесленники черпали составляющие искусства на протяжении веков. В быстром потоке образов ты немедленно начнешь узнавать кресты, звезды, нимбы... сплетенные узоры, похожие на доколумбовые ткани, мусульманские ковры... без конца повторяющиеся узоры на керамических плитках... в вышивках разных времен... быстро меняющиеся последовательные образы абстрактного искусства... похожие на бесконечные полотна, покрытые свежей краской, нанесенной на холст мастихином» ( Брайон Гайсин).
Фото: Брайон Гайсин под воздействием «Машины Мечты»

Видения, возникающие под действием «Машины Мечты», обычно начинаются с быстрой и все ускоряющейся череды абстрактных узоров и рисунков. Зачастую передача этих, мелькающих в ускоренном темпе, образов сопровождается отчетливым видением человеческих лиц. Человекоподобные фигуры и необычайно красочные события, или, как их называл Гайсин, «псевдо-события», происходящие где-то во времени и пространстве в космосе.
«Видишь ли ты цветные сны?»
-  Билл Нельсон.
Такова «Машина Мечты». Машина снов. Один мой знакомый, подвергшийся воздействию этого кружащегося яркого света, выйдя из полугаллюцинативного состояния, совершенно серьезно рассказывал о посещении другой планеты, об инопланетянах, тамошних наскальных рисунках и детях. Другие говорили о своего рода кошмарах, которые, впрочем, как и все грезы, испытанные перед «Машиной», можно резко оборвать, открыв глаза.
«Глядя в «Машину Мечты», за короткое время ты познаешь себя, расширяешь границы своего видения, усиливается восприятие тех твоих внутренних сокровищ, о которых ты даже не подозревал» . (Брайон Гайсин).
«Свет, как от лампочки в биллион ватт, струился сквозь решетку моего окна. Великий Белый Свет, Неописуемый Свет, о котором всегда говорят тибетцы. Он пронизывал меня насквозь. Я чувствовал, что способен увидеть его, потому что он бежал прямо по моему оптическому нерву и, сквозь рассыпающуюся массу моего пробудившегося мозга, прямо к гипоталамусу. Моя узкая комната начала вращаться, как старый проигрыватель на 78 оборотов, и решетки окна закручивались в спиральные лестницы, вращаясь между восьмью и четырнадцатью вспышками в секунду – альфа-ритм моей старой легкой черепной коробки. Ошеломляющий поток интенсивных, ярких, абстрактных форм, невероятных цветов, взрывающихся где-то позади моих ослепших глаз, где многомерные калейдоскопы крутятся в бесконечном пространстве. Ослепляющие огни неземной яркости и цвета – огромные, переплетающиеся мелькают с невероятной скоростью. Бесконечные акры геометрических обоев и дрянных полотен художников, подобных Вазарели, разворачиваются вокруг меня. Я - центральная точка развертывающихся миров, гигантских галактик, несущихся сквозь мой внутренний космос, со скоростью света. Все это означает, что моя ЭЭФ еще не выровнялась и старый мозг все еще функционирует. У меня вырывается неконтролируемый смех...
«Многочисленные опыты с гайсиновской «Машиной Мечты» научили меня, чего следует ожидать. Я знаю, что я могу увидеть -  символы всех великих религий, всплывающие из шумового фона и медленно и величественно движущиеся в поле моего зрения. Крест во всех его вариациях вспыхивает так ярко передо мной, как перед Павлом на его пути в Дамаск,он несся на своей  колеснице через аллею деревьев, а солнце опускалось за деревья и таким образом получилась вспышка на альфа-уровне. Поэтому-то  он и упал с колесницы, и превратился в Святого Павла, на нашу беду. Как я уже говорил ранее, все эти религии должны быть изгнаны из нашего бытия. Затем свастики начинают крутиться по часовой стрелке и против, за ними следуют величественные драгоценные тибетские трезубцы, поднимающиеся как булава или скипетр. Всевидящие глаза Изиды смотрят на меня с пониманием, за ними возникают иные, полные огня, глаза. Полумесяц ислама и Пресвятая Дева Мария и голубая ладонь Фатимы уступают дорогу символам забытых религий или, кто знает, других планет. Я жду с надеждой...».
Роберт Антон Уилсон
С Гайсином пытались установить контакт представители различных крупных компаний, в том числе и голландский электронный гигант «Филиппс», вынюхивая, есть ли возможность запатентовать эту машину, которую он и Соммервиль создали буквально из ничего. «Когда я сказал им, что она пробуждает, вытряхивает людей из повседневной рутины, - впоследствии рассказывал Гайсин, - они потеряли всякий интерес. Они лишь заинтересованы в машинах и наркотиках, заставляющих людей спать».

Если «Машина Мечты» реальная, не вызывающая привычки, просто вращающаяся «шкатулка грез», которая способна эффективно стимулировать деятельность мозга без всяких наркотиков, почему бы ее не продавать в магазинах? Ответ кажется очевидным. Загляните в «Financial Times», и вы поймете, что среди крупнейших компаний в мире – химические гиганты «ICI», «Bayer», «Hoffman La Roche». Если вы пойдете к своему терапевту и скажите ему, что вы больны, что вы получите? Наркотики (лекарства). Ищете способ уйти от обыденности и что вы получите? Наркотики. Вы можете продать людям только одну «Машину Мечты», один вращающийся столик, одну специальную лампу. Наркотики и сопутствующие им атрибуты (а сюда я включаю и большинство докторов, как неотъемлемую составляющую этих атрибутов) могут принести гораздо больше денег в наркозависимом мире.
Как можно получить «Машину Мечты»? Существуют лишь вручную сделанные экземпляры, сделанные в виде металлического цилиндра, они стоят около 500 фунтов. Но вы можете попытаться сделать ее своими руками.
Чтобы построить собственную «Машину Мечты» вам понадобится согнутый в четыре раза лист бумаги площадью 32 дюйма, проигрыватель, имеющий скорость 78 оборотов в минуту (такие можно найти во многих секондхэндах) и подвешенная электрическая лампочка.
На бумаге нарисуйте трехдюймовые бордюры сверху и снизу, затем аккуратно разделите оставшуюся площадь на двухдюймовые сектора. Вырежьте картонные шаблоны, затем поместите их так, как показано на иллюстрации. Тщательно и аккуратно вырежьте отверстия и соедините края листа, чтобы получился цилиндр. Подвесьте лампочку в середине цилиндра и поместите конструкцию на вращающуюся поверхность. После этого затемните комнату, поставьте какую-нибудь повторяющуюся ненавязчивую музыку и вращайте.
Вперед, это свободно, это безопасно, это законно... и это действительно работает.
БРАЗИЛИЯ

Британия - не свободная страна. В этом специальном расследовании «Rapid Eye» расскажет тебе, почему.

«ЧЕЛОВЕК РОЖДАЕТСЯ СВОБОДНЫМ. ЭТО ЕГО ЕСТЕСТВЕННОЕ СОСТОЯНИЕ. ПРАВО ДАННОЕ ЕМУ БОГОМ. НИГДЕ ЭТА ТРАДИЦИЯ НЕ УКОРЕНИЛАСЬ ТАК  ГЛУБОКО, КАК В БРИТАНИИ. ЗАЧАСТУЮ, В НАШЕЙ ДОЛГОЙ ИСТОРИИ, МЫ ОСТАВАЛИСЬ ОДНИ ПЕРЕД ЛИЦОМ САМЫХ МОГУЩЕСТВЕННЫХ АРМИЙ МИРА, ЗАЩИЩАЯ НАШУ СВОБОДУ, ПОДЧАС ПРИНОСЯ ОГРОМНЫЕ ЖЕРТВЫ, НО НИ НА СЕКУДУ НЕ СОМНЕВАЯСЬ, ЧТО ЭТО ЦЕНА, КОТОРУЮ СТОИТ ПЛАТИТЬ. СВОБОДА БЫЛА НАШЕЙ СИЛОЙ И НАШИМ ДЕВИЗОМ. МЫ ГОРДАЯ НАЦИЯ ИНДИВИДУАЛИСТОВ. МЫ ПРОЦВЕТАЕМ В СВОБОДЕ». (Избирательная компания «тори», май 1987 года)

«Не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе» Джон Донн (1610)

«От имени века запретов, от имени века тайн, от имени века лжи – приветствуем вас!» Джордж Оруэлл (1948)

Спросите людей, какое главное преимущество жизни в Британии и, без вариантов, всплывет одно слово: «Свобода».
Большинству из нас нравится думать, что мы живем в обществе с более высоким уровнем личной свободы, чем где-либо еще.  Все наши промахи и ошибки мы считаем неотъемлемой частью этой свободы, и уверены, что Британия  - «великая».
Это абсурдная идея. Несмотря на то, что твердит «Ньюсвик»  с подачи «Саатачи&Саатачи», британцы не свободны. Мы никогда не были свободны. И что еще более важно, те немногие свободы, которым мы традиционно радовались в прошлом, теперь сократились до тревожного уровня. Под завесой государственной секретности осуществляются циничные политические маневры, медиа-контроль и социальный контроль общественной апатии.

Посягательства государства на частную, личную жизнь человека, как правило, очень искусны и - вследствие наших условий - просто воспринимались как некая назойливость. Если рассматривать каждое вторжение в отд䐵льности, то создается впечатление, что это не повод для беспокойства, просто небольшое раздражение, которое можно стерпеть без 䐾собых мучений. Так это воспринимается д> тех пор, пока личность не отклоняется от принятой обществом ли䐽ии пове䐴ения, если же это происходит, тогда ей придется столкну䑂ься с реальностью и станет очевидно, что общая сумма незначительных вмешательств, несовершенных законов и коррупции представляет собой устрашающее целое. В реальности, лабиринт общественных и законодательных отступлений окружает зерно Личной Свободы, которая, как мы считаем, обходится очень дорого.
Поскольку большинство людей гордо считают себя «нормальными» членами некоего неопределенного большинства, проблемы Свободы - не слишком популярный вопрос для серьезных раздумий. Для большинства он является скорее риторическим. Таким образом, посягательства на гражданские свободы не встречают возражений со стороны большинства. Иногда, посредством ловкого использ>вания новостных СМИ, они как это ни странно, даже превозносятся, их преподносят публикеРкак неотъемлемую часть законов,Рделающих наше общество более безопаснымЬ более здоровым и подходящим дл䑏 жизни. Такие изощренные приемы контроля являются следствием обширной практики. В этой области лишь очень немногие нации столь же опытны или столь же искушены, как британцы. И эта возможность – возможность поддерживать угнетение людей боле䐵 выигрышна, чем предоставление людям большей свободы, вот, что на самом деле делает Британию «великой».
В Британии никогда не было полномасштабной революции, лишь некая умело созданная смесь из хитростей и убеждений, приправленная либеральными словечками, такими как «Демократия», «Правосудие» и «Патриотизм» - контроль государства представлялся, как практическая необходимость. Попросту говоря, здесь никогда не было ничего достаточно осязаемого, против чего можно было бы восстать. В этом веке в стране не было ни откровенной диктатуры или коррупции, как например, в случаях с Гитлером, Сталиным, Маркосом, то, что могло бы ассоциироваться с угнетением и стать мишенью, на которую можно было бы направить революционные действия (хотя, любопытно отметить, что единственным премьер-министром в мирное время, на которого было совершено серьезное покушение, была Маргарет Тэтчер). В Британии государственная машина лучше смазана и работает более бесшумно. Здесь в роли врагов свободы чаще выступают некие абстрактные безликие бюрократы, безразличные учреждения и двуличные политики.
В любом обществе считается, что драгоценная идея Свободы Личности должна быть ограничена различными мнениями и компромиссами. Следует приносить жертвы во имя «высшего добра». Формально «свобода» (считающаяся скорее некоей концепцией, а не реальностью) – это просто вопрос общественного положения, и в демократическом обществе уровень свободы личности якобы диктуется большинством.
Если отдельного члена этого большинства поощряют оставаться в неведении относительно ограничений его свободы, то он будет не в состоянии расширить эти свободы в своей частной жизни. Его выбор, таким образом, будет контролироваться. Если он пожелает выбрать совершенно иную линию поведения, то он обнаружит, что как таковых альтернатив в рамках его общества не существует. Сделав неконтролируемый выбор он незамедлительно в какой-то степени станет общественным изгоем. Его заклеймят как эгоцентрика, ниспровергателя общественных устоев, преступника или безумца.
В стране, которая противостояла радикальным переменам и подавляла мятежи, даже слово «революция» (столь любимое во многих странах) приравнивается к насилию, псевдо-интеллектуализму и эксцентричности. Слова, являющиеся антитезой имиджу Британии. Революция, даже если она мирно осуществляется в фильмах, литературе или сознании (предпочтительнее, чем на улицах) может рассматриваться как акт измены.  И ничего удивительного  в том, что измена остается самым ужасным преступлением и единственным, в теории, по крайней мере, которое карается смертью.
В обществе, столь слепом по отношению к повседневным фактам, и ослепленным древним мифом, даже если ты обращаешься к теме Свободе Личности таким вот образом, то ты неизбежно вызываешь недоумение и навлекаешь на себя критику. К тому же эти потенциальные критики, которые заявляют о своей озабоченности вопросами Закона и Порядка, Свободы и Правосудия, Мира и Счастья и так далее, должны быть наиболее заинтересованными в гарантии того, что люди этой «великой» страны управляются согласно законам, которые должным образом соблюдаются в человеческом обществе. Обществе, которое не просто лицемерно разглагольствует о служении идеалам демократии, равенства и личной свободы, на роль защитника которых оно претендует.
В «альтернативной» культуре крайне модно, даже необходимо, заявлять, что «система» настолько не имеет никакой ценности, что не стоит даже думать о ней; что все политики – эго-маньяки; в полиции одни коррупционеры и фашисты; все журналисты – лжецы и тому подобное, до тошноты. Подобной критикой занимаются люди, никогда в жизни не издававшие свой журнал, никогда не снимавшие подрывное видео, никогда ничего не делавшие ничего реального, а просто потребляющие продукцию, которую производит и одобряет Государство. Прыщавые юнцы с тридцатифунтовыми стрижками стремятся, точно лемминги, к вовлечению в конфликт поколений, созданный чередой глупых молодых (и не очень молодых) людей в кожаных пиджаках, чья щедрость, черпаемая из этой бездонной бочки (золотые диски, кокаин, неограниченное количество пенициллина) служит главным мотивом санитарной формы бунта. И не случайно, что рок-н-ролл сейчас разрешен в России, Китае и других странах, с жесткой системой контроля. Вопреки мифам, распространяемым многочисленными идиотами в 1960-х и конце 1970-х, если бы даже музыка и могла использоваться для выражения и улучшения определенной позиции, как революционное оружие или информационный канал, как правило, она оказывается столь же полезна, как электрическая лампочка для Стиви Уандера.
В общественных терминах, поп-плацебо – хороший способ сохранения кажущегося здоровья общества, превращающий разочарование и подлинное социальное беспокойство из Проблемы в Выгоду. Государственным контроль и рок-н-ролл находится в руках умных людей. Чувство отчуждения, вызванное подавлением, поглощено и превращено в эскапизм, побег в страну Развлечений. Поколению кока-колы социальная реальность кажется скучной. Информация о том, как все обстоит на самом деле, подается как нечто крайне неинтересное. Здесь, тем не менее, мы намерены представить дробинку информации – смертоносную пулю для гедониста – набитую тупыми фактами. Лишь используя диалект «Контроля», язык Закона и жесткое регламентирование Информации, можем ли мы надеяться представить текущую ситуацию, как она есть на самом деле. Или, по крайней мере, зайти настолько далеко, насколько позволяют официальные документы, «Хэнсард», «Таймс», Би-Би-Си и тому подобные. Факты говорят сами за себя. Вот как мы живем в этой свободной стране в конце восьмидесятых.
Всякий сомневающийся в правдивости событий и фактов, изложенных здесь, может проверить их и составить независимое суждение. Сделав это, они поймут, что этот информационный коллаж представляет собой лишь каплю в море. Все, что мы пытаемся здесь сделать – это передать ощущение полной, ужасающей правды.
Хотя право на жесткий контроль, осуществляемый в настоящее время, не может принадлежать какой-либо одной политической партии; хотя «система» явно дала трещину,  и явно нуждается в согласовании прав личности с предполагаемыми желаниями большинства, кризис в современной Британии (я намеренно использую это слово), отчасти вызван позицией теперешнего правительства. Правительства, являющегося отражением века, в котором мы живем. Века, в котором «свобода» была подкорректирована и ограничена, изменен даже смысл этого слова, это - «свобода» личностей и компаний, которые теперь должны более безжалостно соперничать друг с другом исключительно на экономическом уровне.
Надо отдать должное, при теперешнем режиме мы получили новые права. Право на личное владение телефоном, но не право выражать чувства, умаляющие доминирующую идеологию Государства. Право покупать муниципальные дома, но не право на труд. Право покупать акции «Бритиш Эйруэйс», но не право на бесплатное образование...
Настали смутные времена. Отчасти это связано с социальными и экономическими ошибками государства, сделанными после войны. В этой атмосфере многие, лишенные воображения, люди на политической арене были убеждены, что следует оставить притязания на возможность достижения согласия в политике. Освобождаясь от необходимости дебатов, свободы информации и признания равноправия, которые идут рука об руку с подобными старомодными идеями.
Видимо, британцы старательно убеждали, что грехи отцов их – относительный либерализм и чрезмерная мягкость 50-х и 60-х годов пали на них, детей. Проблемы с электричеством, дефицит и забастовки 70-х, плюс массовая безработица, протесты и новые болезни 80-х укрепляли их веру в то, что нам необходимы «сильные» лидеры, запрещающие законы, для того, чтобы бороться с опасностями и подняться по некоей дороге «из желтого кирпича» к возрождению, восстановлению, подъему. Чувство вины и расплаты за грехи. Следует проглотить лекарство доктора Бенвея, если ты хочешь сохранить эту работу, эту страховку, эту видимость успеха. Стало быть, мы, покладистое большинство, должны подчиниться диктатуре очень незначительного меньшинства с железным кулаком в бархатной перчатке. Ботинки-то, может быть, и от «Гуччи», но они точно так же отпечатываются на наших лицах.
В этом безмолвном, покорном веке, создается впечатление, что общественное сопротивление уменьшается, в то время как угнетение нарастает. Наша толерантность становится все выше и выше, поднимаясь по нескончаемой спирали. Так что с каждой пулей, выпущенной из полицейского пистолета, слышится все меньше шума. Потому что чем больше пуль выпущено, чем больше ограничивающих законов принято, чем чаще повторяются репрессивные акты – старые, как мир, тем менее заинтересованными и озабоченными мы становимся. И наше воспитание, в котором главное место отводилось нашему давнему принятию таких нелепостей, как Торговля по воскресеньям и Лицензионные законы, делает нас беспомощными перед лицом нынешних нападок на либертарианизм и гражданские права.
Перед лицом нарастающего противостояния левого и правого политического крыла, цивилизованное, разумное, спокойное и социально-защищенное существование, желанное для молчаливого большинства кажется все менее и менее достижимым. В то время как организационный аппарат грохочет как танк, не обращая внимания на любые предписания, исходящие не с Даунинг-стрит. Все было бы иначе, если бы в Британии существовали такие же гарантии, как в других странах.

НЕДОРАЗУМЕНИЕ С «БИЛЛЕМ О ПРАВАХ»
В 1215 году король Джон подписал «Великую хартию вольностей», документ, дававший каждому англичанину право на честный суд и защиту от произвола властей. Таким образом, концепция «свободы личности» была заложена в основе того, что, как показывает история, должно было стать самой передовой социальной структурой на планете. С тех самых пор, как было сказано ранее, эта смутная мысль о Свободе плескалась близ нейрологических заводей британского коллективного бессознательного,  ее использовали, ею злоупотребляли последующие поколения.
Нацистская Германия боролась, казалось, против всего того, за что стояла Британия. Нацисты были против свободы, против демократии и против Христа. Вместе с тем, те же самые доводы приводились позже для поношения нашего союзника в борьбе против нацистов, СССР. И соответственно, предвыборная кампания 1979 года – через 764 года после «Великой хартии вольностей» - этой древней движущей силы свободы, к этому времени ставшей сродни легендам о короле Артуре, была вызвана черной магией пиар-менеджеров, нанятых тори (как это было и 1983 и в 1987 годах).
Игриво завернувшись в «юнион-джек», современная Боадицея стала главным порождением «иерусалимской» школы английской мысли, стоявшей на платформе «Свободы личности» и противопоставляла себя тому, что именуется «социалистической платформой» «государственного вмешательства». Она обещала людям свободу выбора работы (Arbeit Macht Frei) и «сделать Британию достаточно сильной, чтобы каждый гражданин имел больше свободы выбора». Взывавшая к едва ли не врожденному инстинкту (как Франко и Гитлер), Маргарет Тэтчер была избрана премьер-министром 3-го мая 1979 года. Британия, как нас уверили, теперь стала свободной.
Ни для кого не сюрприз, что политики лгут. Реальность не соответствует предвыборной риторике. С тех пор как тэтчеровская администрация пришла к власти, избранная 11 миллионами из 56 488 000 человек, живущих в Соединенном Королевстве, в нынешней практике предоставления большей свободы личности наблюдаются некоторые несоответствия, которые мы намерены здесь рассмотреть.
Что Тэтчер не объяснила, так это то, что ее представление о «свободе» крайне избирательно, и сводится к предоставлению больших экономических свобод богатым, для того, чтобы они становились богаче, а моральная сторона вопроса никого не заботит. С тех пор как рыночные силы получили свободу, началось неизбежное падение. «Лузерами» в этой новой системе оказываются те, кто не пытается вести конкурентную борьбу, общество о них больше не заботиться. Права на социальное обеспечение отошли на задний план, поэтому общественный конфликт, социальная поляризация, неудовлетворенность и даже преступность всячески поощряются. Поэтому сильный дисциплинарный режим сопровождается необходимостью, когда кто-то входит в эру Свободного Рынка. Государство меньше вмешивается в финансовые вопросы (людям предоставляется возможность тонуть или выплывать самостоятельно), но гораздо сильнее вмешивается в другие сферы.
С тех пор как «тори» пришли к власти, Британия стала свидетелем введения выборочных полицейских проверок на дорогах, незаконных обысков в женских тюрьмах, ликвидации права на суд присяжных, запретов на право протестовать, ограничений деятельности профсоюзов и их прав на забастовки и пикеты, отмены демократических выборов в муниципальные советы, усиления цензуры, избытка новых законов о средствах массовой информации, чудовищного усиления власти полиции и судов, Налогов и Акцизов, чиновников Службы социального обеспечения, выискивающих и вынюхивающих без законных на то оснований, заключения в тюрьмы и больницы ни в чем не повинных, не нарушавших законы людей.
Требования ввести соответствующий «Закон о Свободе информации», провести подлинной реформы «Закона о Государственных тайнах» и необходимости «Билля о правах» постоянно игнорируются, либо не выполняются должным образом.
Как видите, список выходит длинным. На деле же он гораздо длиннее. Единственной гарантией против этой малоприятной тенденции может стать конституция. У Британии нет  Конституции, защищающей или признающей права Личности.
Конституционный «Билль о Правах» – неизменная хартия, во многих странах более важная, нежели любой из временных законов или правительств. Его единственная цель – признание Личности и ее прав, как человеческого существа и защита этих основных прав от злоупотреблений государственной власти, будь то левоэкстремистские или правые правительства, их полиция и суды, или Монархия. У Британии нет и никогда не было «Билля о Правах». В свободном мире, мы в этом смысле,– исключение. (Даже страны, у которых не было конституции, когда они находились под властью Британии, создали ее, после того как обрели независимость. Последней страной Содружества, принявшей  Конституцию, стала Канада, в 1982 году. Если Австралия станет республикой, а к этому все идет, то почти наверняка первым конституционным изменением станет подписание «Билля о Правах». Вместе с освобождением от того, что бывшие частью Империи государства, считали британским игом, для новых, независимых государств естественный шаг - создание собственной конституции, отделяющей их от прошлых веков. Британцы, к несчастью, не могут использовать этот путь, поскольку мы одна из сравнительно немногих стран, не являющихся Республикой. То, что когда-то было настоящим игом Британской Империи, теперь превратилось в британское конституционное иго, подавляющее самих британцев. Мы, граждане Британии, наказаны нашей собственной историей).
«Билль о Правах Человека» для британского народа был представлен на рассмотрение в 1986 году королевским адвокатом сэром Эдвардом Гарднером. Он прошел палату Лордов при поддержке лордов Скармена, Хейлшема и Броксборна. Хотя наиболее активная часть реакционных членов парламента и государственных чиновников выступили против него, Правительство не стало официально выступать против Билля. Но и, тем не менее, они не оказали ему официальной поддержки. Билль прошел и через Парламентские процедуры, голосование по Биллю состоялось в пятницу днем (30-го января 1987 года). Стратегическое время, когда большинство парламентариев возвращались в свои широко разбросанные округа после обычных парламентских заседаний. Это показывает истинное отношение Правительства и приоритеты всех политических партий, -  ни одна партия (в отличие от тех случаев, когда проводилось голосование по «важному» Биллю) не присутствовала при процедуре. Члены парламента, таким образом, были освобождены своими партиями от присутствия в Палате общин при зачитывании Билля.
Хотя впервые политикам дали возможность сделать британцев более осязаемо, законно «свободными», чем когда-либо в истории, лишь ничтожные двадцать процентов из них нашли возможность проголосовать. Некоторые из явившихся проголосовали против Билля, но и это не имело никакого значения. С таким незначительным количеством проголосовавших Билль не прошел даже Второе чтение, необходимое для того, чтобы он стал законом. Если бы Билль прошел Второе чтение, все бы думали, что правительство каким-то образом препятствует ему, хотя это сложный вопрос. Несмотря на то, что миллионы британских солдат на протяжении многих лет умирали за абстрактное понятие Свободы, когда наступил реальный поворот, политики просто не проявили никакого интереса.
Поэтому в сложившейся ситуации британцы не защищены от злоупотреблений властей, что является незаконным в таких странах, как скажем Франция или США. Мы – жертвы пуританского правительства, тирании местных властей и дряхлого судопроизводства.
Наше единственное прибежище, как европейцев, обращаться с любыми жалобами в Страсбургский Суд по Правам Человека, что означает астрономически дорогой и бесконечный по времени процесс.
Вопреки распространенному мнению, Европейский Суд в настоящее время мало готов к тому, чтобы обвинять отдельных членов правительств, применяя Европейскую Конвенцию по Правам Человека и выносить решение в пользу истца, как в случае с Британией, являющейся наиболее частым ответчиком на процессах в Европейском Суде; страна, в которой наименее распространено «европейское» мировоззрение; к тому же она является вторым крупнейшим финансовым источником для бюджета сообщества.
Поэтому, в свете сложившегося положения, любое Британское Правительство, пришедшее к власти вследствие существующей вопиюще несправедливой системы выборов, действующей в нашей стране, выдает себе «мандат» от лица всего населения, и может делать все, что ему заблагорассудится. После того, как они обеспечат себе большинство в Парламенте, их уже ничто не остановит, они могут принимать любые судьбоносные законы, какие только пожелают. Теперешнее правительство настолько вольно интерпретирует народный «мандат доверия», создавая многочисленные законы, чуждые британскому образу жизни.
Разумеется, не все действия правительства ограничивают Свободу Личности, но создание «Билля о Правах» обеспечило бы нас всеобъемлющими, основополагающими установленными правами, которые могли бы остановить несправедливость, вершащуюся над миллионами людей по всей стране. Такой Билль, несомненно, получит одобрение со стороны британцев, так почему же политики продолжают игнорировать необходимость такого закона? Чего же именно они боятся?

СВОБОДА СЛОВА
«Оксфордский Словарь Английского языка» неожиданно лаконичен и беспомощен в определении слова «Цензура», он отражает общую уверенность в том, что цензура и контроль в Британии не являются предметом для обсуждения. Цензор, в их представлении, это, либо человек, занимавшийся в Древнем Риме сбором сведений, либо в наши дни - это официальное лицо, ответственное за то, чтобы «ни книги, ни журналы, ни пьесы и тому подобное не содержали ничего аморального, еретического или оскорбительного для правительства».
В умудренном, высокообразованном, предположительно «свободном» обществе, необходимость цензуры кажется чем-то крайне сомнительным. Но, тем не менее, цензура в Британии остается крайне распространенным явлением, и в наши дни она лишь усиливается.
Контроль самосохраняется, потому что даже когда практическая надобность в осуществлении контроля исчезает или становится под сомнение, стремление получить контроль и находится под контролем, сохраняются. Поэтому любая форма Власти, по сути своей, насколько бы она не была устаревшей, бесполезной или коррумпированной, должна вводить ограничения, чтобы защитить себя. Защитить свой авторитет. В противном случае она перестанет существовать. Цензура - это бюрократическая версия инстинкта самосохранения.
Как и во всех формах бюрократии, в ней царит полная неразбериха, бесконечные оправдания и обманы. Считается, что на то имеются многочисленные причины. На деле же понять, что такое цензура довольно легко. Это всего лишь политика лишения личности права выражать определенные взгляды, идеи, желания, концепции и порывы, которые, как считает Государство, могут подорвать его авторитет. Его власть. (По-видимому, в Британии считается, что если власть прекрасна, то абсолютная власть – абсолютно прекрасна).
Ключевое слово цензуры – информация. Если вы тщательно ограничиваете и регулируете ее сбор, представление и распространение, отредактированная и искаженная информация, которую вы насаждаете в системы обмена ею СМИ, становится подлинной валютой. В стране, находящейся под властью прессы, такая информация становится правдой. Истиной.
Помни. Информация – это власть. Если ты обладаешь информацией, значит, обладаешь властью.
В этом свете концепция цензуры в свободном демократическом обществе просто не выдерживает проверки. Практика цензуры в несвободном, недемократическом обществе, однако, является, ключевым моментом. В такой стране, как Британия, цензура, возможно, менее назойлива, чем в более откровенно диктаторских государствах (отчасти потому, что мы находим идею цензуры вполне естественной и приемлемой), но не стоит заблуждаться, наша система требует использования цензуры, для того чтобы продолжать существовать в своей теперешней форме. Это практическая необходимость. Если бы не это, наше правительство, якобы стремящееся снизить расходы, уменьшить бюрократический аппарат и снять нагрузку с судов, могло бы отменить дорогостоящие и громоздкие законодательные акты, на которых держится цензура. Так ведь?
Изоляция, неудовлетворенность и преступность нарастают, если личность или группы меньшинств не получают доступа к правам, которыми обладает большинство. Это основа основ свободы – каждая личность должна иметь допуск к информации и образованию, развлечениям и поощрениям, в любом современном обществе, которое со всей ответственностью называет себя «свободным». В таком обществе люди имеют право читать опубликованные книги, способные каким-либо образом обогатить их существование и право формировать свое собственное мнение, основанное на таких трудах, плюс право выражать свое мнение в избранном ими стиле жизни. В равной степени, люди, причисляющие себя к группам, которые обладают сходным с ними взглядом на жизнь, в свободной стране должны иметь возможность изучать историю, культуру и опыт своей группы.
В таком случае каждый должен забыть «новоязовое» определение «свободы» и отбросить мелочные предрассудки. Свобода должна рассматриваться как признание прав людей, включая, что немаловажно, и право на ошибку. Право выбора. Это, по вполне понятным причинам, наиболее неприятное определение свободы с точки зрения правительства.
Тот факт, что представления «меньшинств» о жизни  не согласуются с теми, которых придерживается большинство, не должен влиять на основные права человека. Особенно на право на поиски счастья. Простая справедливость требует того, чтобы люди, выражая свои взгляды, не отрицали равных прав других личностей, каждый должен идти своим путем.
В Британии в основу государственной системы заложены сомнительная «христианские» мораль и традиции (несмотря на то, что лишь четыре процента населения регулярно посещают христианскую церковь и на деле, сами являются меньшинством). Эти крайне извращенные псевдо-христианские ценности, в той форме, в какой они трактуются Государством, допускают вмешательство на любом уровни в личную, частную жизнь тех, кто не желает придерживаться узких моральных норм некоего мифического большинства.
Наиболее очевидная постоянная мишень «морального» большинства – гомосексуалы, и особенно, в ориентированном на мужчин обществе, гомосексуальные мужчины. Несмотря на сравнительно недавно (в 1967 году) обретенное ими легальное положение и, в общем и целом, общественную терпимость, Британское Государство, по всей видимости, не вполне готово признать их права на самовыражение, равно как и права любого признанного «меньшинства».
Иначе почему полицейские совершают рейды на «Toshanex Ltd.» и изымают гей-книги и издания, такие как «Джанки» Уильяма Берроуза, «Страх и отвращение в Лас-Вегасе» Хантера Томпсона и произведения таких писателей, как Том Вулф, которые в настоящее время изучаются в университетах?
Во время недавних рейдов столь же суровым образом были зачищены книжные магазины и в других регионах страны. В результате многие люди были поставлены вне закона и попали под суд за ряд нарушений, что безо всякой логики происходит то в одной, то в другой части страны. Например, судьи в Ноттингеме постановили, что ряд изданий представленных полицией в суде, не являются непристойными, в то время как в Лондоне полиция продолжает удерживать под замком экземпляры тех же самых книг, изъятых во время рейдов в центральной части города, согласно Закону о непристойных публикациях.
В этот список были включены издания, опубликованные такими солидными издательствами, как «Pan», «Corgi», «Penguin», «Granada» и «Harvard University Press», но, интересно отметить, что никто из этих респектабельных издателей под суд не попал. Более мелкие компании, которые не в состоянии позволить себе содержать штат адвокатов, и чье судебное преследование не привлечет такого внимания публики, такие как «Airflit Books» были обвинены в «публикации непристойных изданий с целью извлечения прибыли». Они так же были обвинены в «умышленном подстрекательстве к правонарушениям», согласно неверной трактовке «Закона о наркотических веществах», за хранение таких книг, как вышеупомянутое издание Берроуза. И это несмотря на то, что многие из этих книг открыто продаются в магазинах «Хай-стрит» по всей стране, а информацию, связанную с наркотиками, можно найти в любой публичной библиотеке. Попытка увязать эти нападки с борьбой против наркотиков была, скорее всего, как считали многие, прикрытием охоты за реальной целью – эротической литературой.
Как и во многих странах, доступ к такой литературе в Британии разрешен только людям соответствующего возраста. В этой стране могут свободно вступать в сексуальные отношения с 16 лет, но не имеют права читать о сексе до 18 лет. В отличие от большинства европейских стран, в Британии разрешены секс-шопы. В отличие от большинства европейских стран, весь ассортимент этих магазинов, где взрослые потребители могут легально приобрести такие книги, подвергается строгой цензуре. Годовая плата за лицензию для магазина, специализирующегося на продаже литературы, связанной с сексом, составляет 12 500 фунтов в год. (И, несмотря на то, что полиция заявляет, что треть дорожных аварий и примерно половина жестоких преступлений совершаются людьми в состоянии алкогольного опьянения, обычная плата за лицензию на паб составляет 10 фунтами, сравните эти цифры). Многие считают, что непомерная плата, требуемая за лицензию на секс-шоп, означает неофициальный запрет на материалы связанные с сексом, несмотря на то, что эти материалы уже и без того подвергнуты жесткой цензуре и доступны только взрослым потребителям.
В июне 1984 года 120 наименований изданий Феминистской книжной Ярмарки были задержаны чиновниками таможенно-акцизной службы Ее Величества. Книги стоимостью свыше 1600 фунтов, высланные «Гей-компании почтовых заказов» также были изъяты, а компанию вынудили закрыться. Часть книг, заказанных крупным книжным магазином «Бэлхам Фуд энд Бук Ко-Оп» также была задержана. Две тысячи книг изъяли из книжного магазина «Мир геев», а восемь директоров компании попали под суд. У «Lavender Menace Ltd.» было изъято две партии гей-литературы, также были конфискованы материалы у магазинов «London Peace»и «Housmans». Список можно продолжать до бесконечности. Единственный в Британии лицензированный книжный магазин для геев «Zipper» так же был подвергнут проверке.
Со стороны общественности не последовало никаких жалоб относительно серии рейдов на книги и книжные магазины. Никаких данных не было опубликовано относительно числа полицейских и таможенников, привлеченных к операциям, ни подробностей, сколько времени в суде и денег налогоплательщиков ушло на подобные мероприятия за последние годы. Каковы бы ни были эти данные, им бы следовало принять во внимание увеличение количества уличных преступлений, перегруженные работой суды и жалобы полиции и таможни на то, что они испытывают серьезный недостаток в рабочей силе, необходимой, в частности, для борьбы против контрабанды тяжелых наркотиков, которая, как все заявляют, является приоритетной сферой.
В октябре 1986 года, в то время как новые статистические данные показали рост числа героино-зависимых наркоманов, полиция занималась облавами в офисах журнала «Skin Two» и конфискацией тиража последнего номера журнала в газетных киосках столицы. Несмотря на то, что журнал главным образом писал о моде и содержал весьма незначительное количество эротических материалов, столичная полиция решила, что их следует привлечь за садо-мазохистские намеки (фотографии моделей на высоких каблуках, в кожаных юбках и тому подобное. Сравните это с положением дел в Амстердаме, где местный садо-мазохистский секс-клуб является уважаемым членом городской Торговой Палаты).
Интересно отметить, что с тех пор, как теперешняя администрация тори пришла к власти, для преследования книжных магазинов власть использует не «Закон о непристойных публикациях», а более невразумительный «Закон об укреплении таможенных правил», закон, принятый 111 лет назад. В отличие от «Закона о непристойных публикациях», согласно этому 䐷акону, - Ни одна книга не может защищаться в суде на основании 䐵е художественной или литературной ценности.  (О䑇ень удобно). Некоторые книжные компании были обвинены на основании более привычного «Закона о непристойных публикациях». Соглас䐽о этому закону любую книгу можно обвинить в том, что она «может䀠развратить или разложить» простого члена общества. Обвинение, от которого невозможно защититься. Бывали, однако, странные случаи, когда отдельных книготорговцев обвинили и признали виновными, согласно этому закону, в публикации книг, «не содержащих каких бы то ни было жестоких или эротических сцен», что на деле означает, что рамки «Закона о непристойных публикациях» весьма вольно трактуются Правительством и Судом, давая полиции широкие полномочия для арестов без предварительных консультаций с общественностью и Палатой Общин.
Многие понимают, что способ, которым нынешнее правительство воскрешает древние законы и поощряет суды перетолковывать и расширять их значение – типичный неафишируемKй, закулисный метод уничтожения свободы личности без обсуждения, публичности и шансов н䐰 протес䑂.
Другие новые законы, подавляющие свободу личности, тем не менее, навлекают наРсебя общественную критику, несм䐾тря на 䐲се попытки сбить с толку или отвлечь печатные издания правительственной паблисити-машиной, в то время как подобные законы проводятся через Парламент и вступают в силу.
Согласно печально известному «Закону о Видеозаписях», все фильмы, записанные на видео, теперь должны быть представлены на рассмотрение Британскому Совету киноцензоров для новой классификации. (Это означает, что каждый фильм, показанный в кинотеатре и вышедший на видео, должен быть классифицирован дважды). В среднем сертификация цензорами одного фильма обходится в 500 фунтов. В новую цензурную паутину попали даже мультики про Дональда Дака. Сотни обычных видеопрокатов были запрещены полицией. Тысячи кассет конфискованы и не возвращены владельцам, многие фильмы, демонстрировавшиеся широкой публике в кинотеатрах, были классифицированы Британским Советом киноцензоров, как «только для взрослых».
В сложившейся ситуации следует помнить, что несмотря на безосновательные заявления (в популярной прессе и псевдо-«феминистских» журналах) об обратном, не получено никаких заслуживающих доверия научных доказательств того, что сексуальное насилие как-то связано с просмотром видеофильмов. Закон основывается на псевдо-исследовании привычки к просмотру видео у детей и ее воздействии на «членов семьи» (заказанном неправительственной экстремистской христианской организацией), данные которого впоследствии были признаны сфабрикованными и изрядно преувеличенным. Исследование настолько незаконное и необъективное, что от него публично открестились даже католическая и методистские церкви. Несмотря на это, Билль, пролоббированный «Фестивалем Света» (выступившим под псевдонимом) сохранил закон, напрямую затронувший всех владельцев видеомагнитофонов (свыше половины всех семей Британии), притесняющий и ставящий вне закона честных предпринимателей, занимавшихся прокатом и производством вполне обычных видеофильмов.
Хотя лишь немногие преступники, пытаясь смягчить наказание, заявили, что на них повлияли их видео-пристрастия, это крошечное меньшинство – меньшинство, получившее чрезмерное паблисити в прессе, стремящихся сотворить сенсацию и поддержанных могущественным и громогласным правым меньшинством. Неудивительно, что газеты, посвятившие первые полосы этой теме – «Сан» и «Санди Таймс». В результате (как указывал доктор Теренс ДюКесне в предыдущем номере «Rapid Eye»), в теперешней Британии у человека очевидный выбор между поиском поддержки в «Семье/Законе и Порядке/Благочестии» или поиском поддержки в «Моральном распаде/Преступлении/Грехе». Как и в большинстве тоталитарных режимов, здесь нет середины, нет «серой зоны» и возможности обсуждения. Выбор, как всегда, ограничен. Не удивительно, что при таком шантаже и давлении, большинство людей, занимающих общественное положение или обладающих властью, таких как, например, члены парламента, несмотря на личные замечания, хотят быть на стороне «добра» и без возражений позволяют проходить подобным законопроектам. К тому же попытки активного введения законопроектов, которые отменили бы старые законы, такие как «Закон о непристойных публикациях» или «Закон об укреплении таможенной службы», будут рассматриваться как пропорнографические действия.
Вследствие этого Британия сегодня выступает против либеральных тенденций активнее всех государств на Земле.
Например, многие «католические страны», которые в Британии снисходительно считаются излишне суровыми и в чем-то старомодными, не имеют кино и видео- цензуры. В Южной Америке, пост-хунтовая Аргентина вошла в ХХ-й век после того, как отменила все цензурные законы против кино, в то же самое время, когда праздничная, победная, счастливая и славная, «свободная» Британия усилила свои законы и власть судов и полиции. В Италии, пристанище Ватикана, имеется несколько порнографических телеканалов. В Голландии разрешена демонстрация всех форм сексуальных отношений между взрослыми, в книгах и на видео, при этом уровень жестоких преступлений там ниже, чем в Соединенном Королевстве. В Японии, где самые жестокие в мире телевидение и кинематограф, всего 1,9 ограблений на 100 000 жителей в год. В Соединенном Королевстве более чем в двадцать раз жестких преступлений на душу населения и почти в восемьдесят раз больше изнасилований. (Совпадение, с принятием новых цензурных законов количество изнасилований выросло гораздо больше, чем любых других преступлений).
В 1975 году Западная Германия ослабила все свои цензурные законы. С тех пор количество изнасилований и надругательств над детьми существенно сократилось, притом возросло количество иных тяжких преступлений.
Правительство говорит нам, что, несмотря на эту тревожную (и неафишируемую) статистику, большая часть населения на самом деле желает усиления цензуры. И это, очевидно, не случайно.
В ходе опроса, проведенного «Центром изучения общественного мнения», было установлено, что лишь 23% хотят, чтобы «Секс и богохульство» были запрещены к показу на телевидении. Только 18% за запрет демонстрации обнаженного тела. 66% считают, показ сексуальных актов допустим, а 57% высказались за разрешение богохульства на телевидении.
Результаты подобных опросов общественного мнения игнорируются политиками, стремящимися подогнать общественное мнение под свои установки.
В то время как другие страны (даже Россия) задаются вопросом о причинах и истинных мотивах цензурного лобби и выражают сомнения в праве Государства вмешиваться в частную жизнь граждан, Британия – самая «свободная» страна в мире, остается среди незначительного числа государств, наряду с исламистским Иран и Сингапуром Ли Кван Ю, которые придерживаются этого курса, вопреки желаниям молчаливого большинства населения.
Одним из главных защитников цензуры является Мэри Уайтхаус, самоназначенный глашатай и основатель помпезно названной «Ассоциации Зрителей и Слушателей». Уайтхаус не только поддерживает право государства вмешиваться в индивидуальные сексуальные и культурные пристрастия личности, но также считает, что цензуре на телевидении должны подвергаться даже новости. (Она ссылается, в качестве подкрепления своей позиции, на беспорядки 1984/86 годов, которые по ее словам были вызваны показом восстания в Южной Африке по «ITN», по ее мнению, этого показывать не следовало).
Разумеется, новости в Британии и без того уже подвергаются цензуре. Классический пример – постановление Палаты Лордов от 30 июля 1987 года, запретившее журналистам рассказывать о деле Питера Райта. На следующее утро из новостного выпуска радиостанции Би-Би-Си были вырезаны слова – «мы не можем сообщить, что было дальше в связи с новыми ограничениями...». Для журналистов, которые возмущались, когда им пришлось сдать в архив репортажи из Южной Африки во время чрезвычайного положения, наступили печальные времена. Редактор «Санди Таймс» Эндрю Нейл сказал: «Мы живем в тоталитарном государстве. Прямо как в России».
В декабре 1987 года Правительство выпустило предписание, запрещающее выпускать в эфир программу Радио 4 Би-Би-Си – «Моя стран: Права или нет». Передача угрожала разоблачить действия агентов секретной службы, нарушающих законы и решения Парламента. Предписание так же запретило журналистам и дикторам упоминать имена людей, вовлеченных в деятельность разведуправления.
Странные действия Правительства имели ряд серьезных последствий, доходивших подчас до редкостного идиотизма. Например, через день после введения запрета, «Би-Би-Си Радио Эссекс» было закрыто за упоминание имен Райта, Филби, Берджесса и Маклина в рекламе интервью с восходящей музыкальной звездой, играющей в Бэзилдоне, в мюзикле под названием «Филби, Берджесс и Маклин». Пораженных слушателей вместо него потчевали какой-то музыкальной подборкой. (Видимо, Закон был принят для того, чтобы правительство выставило себя полными придурками).
К подобным публичным запретам, тем не менее, прибегали редко. Как правило, правительство предпочитало закулисную цензуру.
Когда Би-Би-Си в 1985 году запланировало программу, посвященную Северной Ирландии – «На краю Союза», Леон Бриттен, Министр внутренних дел, написал руководству Би-Би-Си и попросил их отменить показ программы. Позже Бриттен заявил, что его Правительство не подвергает цензуре Би-Би-Си, а он написал им просто как «небезразличный гражданин». Тот факт, что, будучи Министром внутренних дел, он имеет право запрещать программы и к тому же устанавливать размер платы за лицензию на вещание Би-Би-Си не имеет к этому никакого отношения. (Фильм запретили).
В начале 1988 года, в Гибралтаре командой спецподразделения САС были расстреляны трое невооруженных террористов. Несмотря на давление со стороны Правительства, «Ай-Би-Эй» отказалось запрещать передачу коммерческого телевидения «Смерть на скале», в которой разоблачались некоторые неприглядные факты об этих убийствах (Правительство отказалось сотрудничать с «Эмнисти Интернешнл» в расследовании этих убийств). Спустя несколько дней правительство представило новую группу телевизионных цензоров (третью по счету), Тэтчер лично выбрала нового Председателя группы, ее страстного почитателя - сэра Уильяма Рис-Могга, бывшего редактора малотиражной газеты «Таймс» и известного поборника цензуры. (Если Рис-Могг был назначен, как уверяло правительство, чтобы отражать вкусы общественности, то почему он вообще был назначен? «Таймс» под его руководством была одной из наименее продаваемых ежедневных газет в стране. Если кому-нибудь пришло бы в голову действительно отразить вкусы публики, то почему Тэтчер не назначила на этот пост редактора «Сан» или «Миррор» - самых популярных газет?).
«Национальная Ассоциация слушателей и зрителей», которая, по идее, должна быть заинтересована в праве зрителей на информацию, никак не прокомментировала предписание Палаты Лордов, равно как и все последующие запреты и гонения, Уайтхаус и компанию куда более занимал подсчет того, сколько раз Билли Коннолли во время передачи употребляет слово «проклятый». Пылким почитателем этой омерзительной дамочки Уайтхаус является член парламента Уинстон Черчилль. Его «Билль (поправка) о непристойных публикациях» предлагал предоставить Директору публичных преследований больше власти в преследовании телевизионных продюсеров по обвинению в «непристойности». Телеоператоры и режиссеры, в случае признания их виновными в выпуске программы, которая каким-то образом оскорбляет Уайтхаус, Черчилля и им подобных, должны быть осуждены на трехлетний срок в тэтчеровской «новой, свободной Британии».
Кинорежиссер Майкл Уиннер высказался, что при широком толковании Билля оскорбительным можно счесть даже постановку, например, шекспировского «Короля Лира», доводом в пользу цензуры может послужить сцена, где Глочестер вырывает себе глаз, ведь создатели программы, таким образом, могут спровоцировать зрителей на подобные действия. (Что уж говорить о «Царе Эдипе» или киноверсии распятия?).
Стремясь усилить свой контроль, цензоры пытаются уверить публику, что все вокруг «становится хуже». Так, например, нам говорят, что жестокости и грубости на телевидении стало больше, чем когда бы то ни было, но факты не подкрепляют эти доводы цензуры. В пространном отчете доктора Гая Камбербетча и его группы из Университета Астона по поводу жестокости на телевидении, было установлено, что жесткости на британском ТВ с каждом годом становится все меньше. Выводы доктора, основанные на 2 078 отсмотренных телепрограмм, были полностью проигнорированы Черчиллем. Если его идеи примут форму закона, а это почти наверняка произойдет, в той или иной форме, то приключенческие драмы вроде «На краю тьмы», «Поющий детектив» или «Я, Клавдий» канут в Лету.
Хотя черчиллевский «Личный Билль о паблисити» в момент написания статьи еще не стал законом, но ранее упомянутый «Закон о Видеозаписи» вступил в силу, при всеобщем вынужденном молчании, в сентябре 1985 года. Наряду с прочими, этот новый закон агрессивен по отношению к владельцам видео, которое не прошло классификацию Британского Совета киноцензоров. Статья вторая Закона, тем не менее, допускает освобождение некоторых видов видеопродукции от этого требования. Заместитель министра внутренних дел, защищавший новый законопроект в Палате Лордов, признал, что точные дефиниции, какие фильмы не подлежат контролю, а какие подлежат должны устанавливаться в суде. Стало быть, если полиция остановит на улице гражданина и обнаружит у него или у нее в кармане несертифицированное видео (сборник «Cabaret Voltaire» или «Equus» Питера Шеффера с Ричардом Бартоном в главной роли, например) и решит, что оно не разрешено, гражданин попадет под суд. По словам Министерства внутренних дел, единственный способом для человек защитить себя – «убедить суд, что он считал эту запись разрешенной».
Эта система идет вразрез с традиционной верой в то, что в британском суде, если человека обвинили, значит, его вина должна быть доказана. В этом же случае бремя доказательства возлагается на человека, обвиненного полицией.
Так же общепризнанный факт в британском правосудии, что незнание закона не освобождает от ответственности, поэтому можно себе представить, что если кто-то попытается защищать себя в суде на том основании, что он не знает закона, то возникнут некоторые сложности. Другим способом защиты может быть заверение, что видео не предназначено для передачи другому лицу, хотя на деле это невозможно доказать, особенно если у человека дома имеются устройства для создания видеокопий. Выходит, что любой видео-художник может быть оштрафован или даже посажен в тюрьму.
Новые, подобные этому, законы, и предлагаемые поправки к существующим законам показывают, как позиция становится все более жесткой и реакционной, а не прогрессивной и реформаторской. Так, например, вышеупомянутый «Закон о непристойных публикациях» от 1959 года перекраивался на протяжении всех этих лет, но никаких реальных изменений, делающих его более справедливым и отвечающим потребностям свободного общества, сделано не было.
Правительство так и не выполнило рекомендации своего собственного комитета по «Законам о непристойности». (Ничего удивительного, поскольку Комитет Уилльямса предложил смягчить эти законы).
Последнее изменение, представленное на рассмотрение членом парламента, депутатом от тори Джеральдом Хоуартом якобы предполагало сделать «Закон о непристойности» более современным и понятным. Услышав это, можно было бы порадоваться, что кого-то в Парламенте все еще заботит несовершенство законов. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что предлагаемые изменения в формулировке закона сделаны отнюдь не для того, чтобы убрать такие сомнительные и субъективные критерии как «развращающие или разлагающие», но добавляют к этим анахронизмам слова «и/или наносящий серьезное оскорбление здравомыслящей личности». Таким образом, новый Билль даже не пытается предложить иные, более внятные критерии определения непристойности, а просто добавляет к старым дополнительные субъективные критерии, увеличивая варианты толкований и давая больше поводов вынести обвинительный приговор любому человеку, представшему перед судом.
Практические причины введения Билля связаны с тем, что, несмотря на жесткую политику, проводимую нынешним правительством и полицией, некоторые магистраты (такие, как ранее упомянутый Ноттингем) закрывают дела, возбужденные полицией против книготорговцев и видеомагазинов, заявляя, что конфискованные материалы не содержат ничего оскорбительного, а полиция просто впустую тратит деньги налогоплательщиков, возбуждая подобные дела. Новые предложения Хоуарта подразумевают, что поскольку некоторые независимо мыслящие магистраты и присяжные возвращают вполне обычные журналы их владельцам, поскольку они вправе это делать, значит с ними что-то не так и что-то не так с законом, предоставляющим им такую свободу. По этой логике, если присяжные идут наперекор желаниям полиции, значит, закон должен стать более суровым, чтобы судам было сложнее оправдывать тех, против кого выдвинуто «обвинение». Хоуарт знает, что людей может «оскорбить» почти все, что угодно, особенно тех, кого правительство-тори считает «здравомыслящими».
Хоуарт, безвестный «заднескамеечник», получил большую известность благодаря своему Биллю, Би-Би-Си обвинило его в членстве в тайной правой «воинствующей» организации, действующей внутри консервативной партии. Так что Билль поспособствовал его карьере. Он не желает в этом признаваться, но сделал грубую ошибку, защищая ужесточение контроля над свободой личности, заявив, что это «помогает управлять моралью», точно этого суждения вполне достаточно. И он, и полиция снисходительно говорят, что новое, более широкое толкование, закона будет более понятно для публики. В самом деле, глава лондонской полиции нравов заявил: «слово «оскорбительный» возможно будет более понятно человеку из клэпхемского автобуса».
«Обычные люди», люди, которым должны служить Хоуарт и Полиция, по-видимому, не способны понять слово «разлагать», или, по крайней мере, не способны понять его так, как это нужно правым политиканам и полицейским.
Британский Совет киноцензоров не похож на этих простых людей. Согласно их брошюре, объясняющей причины их существования, они заявляют, что вправе судить моральные нормы других людей и обладают властью не допускать публичной демонстрации ничего «способного подорвать эти моральные нормы» (за словом «моральные» всегда следует слово «нормы», подразумевая, что у личности с иными моральными позициями и традициями нормы более низкие).
Предполагается, что Ассоциац䐸я Кинопроизводителей независима от Совета,  хотя на деле Члены не могут быть назначены без долгих предварительных консультаций с Министерством внутренних дел.
БСКЦ был䀠основан в 1912 году, с целью «защитить Кинематограф от вмешательства местных властей». В этом они не слишком преуспели.
На деле, несмотря на заверения Совета, кинематографические пристрастия нации зависят исключительно от прихотей и капризов местных советников. Им принадлежит абсолютное право налагать вето на уровне местных властей, и советники часто пользуются своей властью. Например, прогрессивные члены городского совета Биконсфилда запретили «Желтую подводную лодку» «Битлз», потому что, по их словам – «это полная чепуха». Несмотря на то, что Британский Совет Киноцензуры уже сертифицировал фильм и разрешил показывать его детям. (Немало для Совета, «защиIающего Кинематограф от вмешательства местных властей»).
Хотя сертификация БСКЦ зачастуюРигнорируется местными властями, в случае, если Совет разрешил фильм, а местные советы хотят его запретить, как вышеупомянутом случае, но большинство советников без лишних вопросов соглашается с Советом в том случае, когда он просто отказывается сертифицировать какой-либо фильм.
Как правило, если Совет не сертифицирует фильм, дистрибьюторы ук䐻адывают его на полку и просто отказываются от его проката, не взирая на силы и средства, вложенные в его производство. Когда Совет отказался сертифицировать киноверсию «Улисса» Джеймса Джойса, «Коламбиа Пикчерз», тем не менее, предприняла обычный шаг и обратилась напрямую к местным властям за разрешением показать фильм в их округах. В результате 54 совета отказали им в разрешении, в 27 разрешили показать фильм.
В этой ситуации можно лишь удивляться тому, что местные советники и полиция, по всей видимости, являются главными экспертами по произведениям искусства. Во время полицейского рейда в «Open Space Theatre Club»Рбыл изъят фильм Энди Уорхола «Плоть», полицейские признались перепуганным посетителям, 䑇то они понятия не имеют, кто такой Уорхол. Точно так же и в случае с «Улиссом», советник Бердсворт из Блэкберна䀠признался, что Джойса он не читал, фильма не видел, но слыхал, что он «ужасно неприличный», поэтому в его округе фильм был запрещен. Член городского совета Саутхемптона Майкл Петтитт показал себя более начитанным, захватив с собой копию «Улисса», сделанную тридцать лет назад. «Я уверен, что без непристойностей и ругательств киноверсию «Улисса» и смотреть не стоит», - заявил он. Слов нет. Не посмотрев фильм, он и его совет запретили показ.
Право киноцензуры, оказавшееся в руках местных властей не только не приносит выгоды и без того дышащей на ладан Британской Киноиндустрии, но оно также сомнительно с правовой точки зрения.
Дух закона попирается, и все сквозь пальцы смотрят, как местные советы и суды перетолковывают Законы о Кинематографе, что дает им больше власти решать, что будут и, главное, что не будут, смотреть люди.
«Законы о Кинематографе» были приняты с единственной целью – обеспечить безопасность публики в кинотеатрах, они давали право советам инспектировать и䀠выдавать лицензии кинотеатрам на основании правил общественной безопасности. Несмотря на то, что, как признало Министерство внутренних дел, ониРискажают суть Закона, суды могут поддержать тиранов из местных советов, присвоивших себе роль цензоров, благодаря вольной интерпретации закона. Теперь эта практика получила широкое распространение среди местных властей, которые выдают лицензии кинотеатрам, чтобы диктовать свои условия относительно фильмов, показываемых в их округах, а не просто инспектируют здания, в которых эти фильмы показываются.
Что на деле означает, что если горстку местных советников не устраивает содержание фильма, они могут запретить его показывать публике. В Брайтоне, например, свежевыбранный лейбористский совет в 1986 году запретил уже изрядно урезанный фильм «9 ½ недель», поскольку мэр-«феминистка» и пара ее коллег посчитали фильм (неожиданно) «оскорбительным для женщин». Взрослое население Брайтона (и мужчины и женщины) были лишены права составить собственное мнение и посмотреть фильм, который посмотрела все остальная страна. Общественное мнение неодобрительно отнеслось к действиям совета, но, как обычно, желания публики были проигнорированы политическим меньшинством.
Когда дело доходит до непростой проблемы, «авторитетное руководство», громогласное меньшинство самопровозглашенных цензоров из Правых нередко создают порочный альянс со столь же горластым, бьющим себя в грудь меньшинством из Левых. Помимо того, что все они до ужаса утомительны, у них есть и еще немало общего. И те и другие считают, что только их взгляды «правильны», при этом они настолько убеждены, настолько уверены в свой правоте, что заходят дальше, настаивая на том, что любое, отличное от их, мнение «неверно». Это присвоенное ими право позволяет им использовать власть в своих целях, невзирая на многословные разглагольствования о демократии. Говоря словами Кена Ливингстона, высказавшегося в поддержку предложения своей воинствующей коллеги Клэр Шорт запретить «Страницу 3»  с фотографиями в таблоидах. – «Людей нужно приучить думать правильно». (Правильно, в понимании Кена, по его образу и подобию, иными словами).
Вопрос цензуры – это масло для шестеренок общественного устройства. Представление любого тирана об Утопии, в которой одинаковые люди одинаково мыслят, где запрещено все «неприличное», «порочное», «подрывающее устои» и выбивающееся за рамки. Медиа-персонажи, подобные Ливингстону и Уайтхаус, существуют на публике, исключительно потому что понимают силу средств массовой информации, понимают, что общественное восприятие реальности возникает исключительно через отредактированную, причесанную «реальность», представляемую нам СМИ, и исключительно потому, что они, как политические деятели, они заинтересованы в «формировании» общественного мнения. Для того чтобы мы все могли жить в их антисептическом раю. Все это очень хорошо, если вы способны легко отказаться от концепции свободы выбора и права каждого человека решать самому за себя. Цензоры не пишут и не читают книг, их интересует только то, что пишут и читают другие. Сверх того, они способны волшебным образом предсказать, какой эффект произведет прочитанное на человека. (Да, они поразительные люди).
СМИ чрезвычайно важный инструмент в арсенале цензоров. СМИ нуждаются в мудрецах, пророках и монструозных фигурах, которые будут исполнять подобные пророчества. СМИ нуждаются в новостях. Любая важная новость будет схвачена и выдоена досуха. Такие фигуры, как например, Майкл Райан, застреливший Хунгерфорда, большая удача для хищников от прессы. Последующие интервью с шокированными представителям общественности и возмущенными политиками порождают фальшивый призыв «что-то сделать» для нации  и спровоцированная самими же СМИ паника разрастается в Прессе и на ТВ. На злосчастных политиков начинают оказывать давление, и единственный способ для них сохранить свою популярность - это сделать «что-нибудь», почти все что угодно, чтобы успокоить возбужденных Ведущих Писателей с Флит-стрит. Поэтому в случае ужасного мистера Райана, вместо того, чтобы рассматривать этот случай как единичный инцидент с впавшим в безумие владельцем оружия, правительство ввело ряд новых законов, затрагивающих интересы всех вменяемых, законопослушных граждан – владельцев оружия и всех вменяемых, законопослушных граждан, таковыми не являющимися. Важно понять, что эти изменения в законах направлены не на то, чтобы предотвратить повторение дела Райана, а предназначены исключительно для того, чтобы успокоить прессу. Правительство также пообещало сделать «что-нибудь» с игровыми приключенческими компьютерными программами и милитаристскими журналами, на которые подписывался злополучный Райан. В Британии 1980-х права здравомыслящих людей немного значат. Желания истинного большинства – ничто. С нами всеми обходятся как с потенциальными психами и детьми, поэтому наше ТВ, Кинематограф и журналы должны стремиться стать как можно более успокоительными, желтыми и безвредными.
В наши дни происходит вмешательство не только в то, что читает и смотрит человек. Проблема Свободы Слова должна рассматриваться в целом, в контексте повсеместного притеснения и запугивания.
Маделайн Хай, домохозяйка из Саттон-Колдфилда в 1985 году написала в свою местную газету, высказав свои взгляды на проблему Британского и Американского ядерного вооружения. Через несколько дней ее посетили и допросили чиновники из Особого отдела. Этот и другие подобные, случайно открывшиеся, инциденты не были официально признаны. Но как много других случаев остались неизвестными?
Дом журналиста Дункана Кэмпбелла подвергся обыску полиции, еще до того, как Кэмпбелл приобрел скандальную репутацию. Возможно, в этом нет ничего необычного. Но во время полицейского рейда Кэмпбелл лежал в госпитале после дорожной аварии. Полиция об этом знала, когда запрашивала ордер на обыск его дома, его госпитализация гарантировала, что создающий проблемы гражданин будет отсутствовать, в то время как его личные бумаги документы будет просматривать полиция. Зловещее совпадение.
Офисы «Друзей Земли» и «Гринписа», наряду с другими мирными, совершенно аполитичными общественными организациями, были подвергнуты полицейскому обыску без предъявления каких бы то ни было обвинений. (Согласно «Биллю о телекоммуникациях» от 1984 года, полиция и другие правительственные организации получили право прослушивать телефоны людей не виновных ни в каких преступления. В 1987 году официально прослушивались 33 000 телефонов).
Кажется, для некоторых, право на свободу слова, реально существующее в этой стране – это право свободно выражать поддержку авторитетным политическим партиям, церкви и традиционным институтам. Единственная дозволенная критика – умеренно циничные высказывания по поводу индустрии развлечений, или критика одной политической партии, если при этом поддерживается (мало, чем отличающаяся) идеология другой главной партии. Протесты против Полиции, Политической системы, Церкви и Государства – табу.

ОБРАЗОВАНИЕ
Если страна претендует на Свободу и Справедливость, основы ее Свободы и Справедливости должны быть заложены в образовании, доступном всем ее гражданам. Не имея базисного образования, личность не только отвергает факты, которые помогают принять верное решение решений, но автоматически оказывается в подчиненном положении по отношению к тем, кто умеет обращаться с фактами. В сложившейся ситуации, личность склонна принимать совет, не задавая вопросов. Поскольку она зависит от мотиваций людей, снабжающих ее информацией, на ее решения может повлиять то, как подается информация – в отредактированной форме, опуская факты, которые могут отвлечь от доминирующего аргумента и давая обманчивое представление о последствиях принятого личностью решения. Из этого следует, что в любом обществе, претендующим на то, чтобы считаться надежной демократической системой, серьезное, всестороннее образование – является основой основ. Только так можно поддержать независимое мышление личности.
Государственная система образования в Британии может быть весьма эффективной, когда она того желает. Ее  эффективность проявляется, например, в том, что подавляющее большинство выпускников школ принимают на веру историческое существование Иисуса Христа, безотносительно степени интереса к вопросам религии, хотя невозможно привести исторические доказательства этого факта. (Некоторые формы религиозного образования являются обязательными в школах, а в отдельных областях образования и закона христианство - единственная религия, которой покровительствует государство. «Сатанинские стихи», например, не изучаются в учебных заведениях на основании законов о богохульстве, хотя книга может считаться богохульной лишь применительно к христианской идее Бога).
Однако недостаточная эффективность системы образования имеет место и в сфере религиозного образования. Хотя британцы, возможно, выпускаются из школы с верой в Христа, они практически ничего не слышали об учениях Будды, Магомета или о таком предмете, как сравнительное религиоведение. Возможно, это грубый пример, но это лишь один из примеров однобокости, избирательности информации доступной личности, это главный вопрос в споре о свободе. Слишком часто образование в Британии зависит от сопутствующих условий.
Узость образования ограничивается не только религиозными вопросами или наказаниями впечатлительных детишек. Имеют место вмешательства в программы любого учебного заведения.
Когда в 1969 году был основан Открытый Университет, он провозгласил своей целью обеспечение хорошей нетрадиционной формы образования для всех взрослых, которых «выбросила за борт» традиционная образовательная система, и превозносился всеми политическими партиями. Теперь это крупнейший университет в мире. В свободном обществе доминирующий и освященный временем принцип – программа и методы обучения должны быть оставлены на усмотрение преподавателей, свободных от вмешательств со стороны Государства.
Несмотря на это в июне 1984 года Открытый Университет получил послание от Департамента образования, в котором «рекомендовалось» пересмотреть тексты, включенные в курс социологии, и изменить их политическое содержание. Преподавательский состав ОУ так же был уведомлен, что Министр образования, назначенный Маргарет Тэтчер, «лично заинтересован в этом вопросе». Нельзя не вспомнить, что Открытый Университет зависит, главным образом, от правительственного финансирования. Грант выделяется Министром образования.
Такие примеры далеко не единичны. Уже давно политические партии, финансирующие школы и колледжи в этой стране, при содействии центрального и местного правительства, могут оказывать давление и влиять на то, что и как следует преподавать подрастающему поколению.
Не только политические партии и правые экстремисты монополизировали право вмешиваться в образовательный процесс. Несмотря на растущее количество случаев растления малолетних в столице, Лондонская ассоциация учителей отказалась демонстрировать школьникам фильм о сексуальных преследователях, подготовленный Лондонским советом образования в январе 1987 году фильм, «потому что к созданию фильма была привлечена полиция». Важная и нужная для школьников информация была отвергнута группой людей, которые, будучи педагогами, заявляют, что образование и безопасность учеников они ставят превыше всего, на том основании, что Ассоциация не работает с полицией по политическим причинам.
Помимо подобных случаев вмешательства, заметно, что за последние годы государственная система образования замораживает финансирование на необходимое оборудование и т.п., нынешнее правительство ставит под сомнение необходимость качественного образования, по-видимому, предпочитая создавать полуграмотное, плохо образованное болото легко поддающихся влиянию, легко удовлетворяемых людей – практика далекая от концепции демократии. Права личности получать образование в свободном обществе так же поставлены под вопрос государством и людьми, пользующимися политическим влиянием. Все последующие цитаты взяты из различных источников от 1986 года. В первом случае приводятся слова неизвестного чиновника из Департамента образования, во втором – бывшего вице-председателя Консервативной партии Джеффри Арчера (человека, который явно не дает деньги проституткам).
«У нас сейчас период серьезных социальных перемен. Они вызывают беспокойство, но мы сможем справиться с Токстетом . Но если у нас будет высокообразованное и незанятое население, мы можем спровоцировать куда более серьезный конфликт. ЛЮДИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ОБРАЗОВАНЫ РОВНО НАСТОЛЬКО, ЧТОБЫ ЗНАТЬ СВОЕ МЕСТО».
«Проблема в том, что в наши дни люди думают, что они имеют ПРАВО на образование».
Оставим в стороне теории заговоров, Государство, по-видимому, занимается долгосрочным экспериментом в социальном устройстве, для того, чтобы создать с помощью своей (не-)образовательной системы новый «пролетариат», лишенный соответствующего образования (и, следовательно, выбора), который будет согласен с такими вещами как продолжающаяся безработица и нарастающий недостаток свободы личности без серьезного организованного возмущения. (При теперешнем режиме тори мы тратим меньше от своего ВНП на Образование, чем любая другая страна в ЕС). В  тоже самое время, когда эффективность и качество Государственной Образовательной системы снижаются, налоговые льготы и прочие пособия для тех, кто выбирает частное образование, увеличиваются. Подавляющее большинство членов парламента, лордов, госчиновников верхнего эшелона  и членов Британского Институт Управления, так же как и высшие армейские чины, посещали частные школы.  Следующее поколение, по-видимому, будет загнано в те же рамки, даже с большим разрывом в праве на образование тех, кто наследует право на управление государством и тех, кто оказался на другом конце экономической шкалы. В результате такой политики Общество станет еще более расслоенным, чем в настоящее время.
Поскольку Информация – это ключ к Свободе Выбора, контроль над образованием – не менее жизненноважная сфера, чем контроль над средствами массовой информации. Заполучив контроль над этими двумя сферами, можно заполучить контроль над умами людей. Интересно отметить, что ни одно другое Правительство не вмешивалось столь часто в сферу образования (см. Закон о реформе образования и т.п.) и СМИ (см. многочисленные новые правила, управляющие ТВ и видео).
Все это делается исключительно по политическим мотивам. Если ты должным образом контролируешь Образование и СМИ, все что тебе нужно, это заявить, что все оппозиционные политические партии некомпетентны и коррумпированы, тогда ты сможешь удержать власть.

ИНФОРМАЦИЯ, НАДЗОР, ОБМАН
Общепризнанно, что один из общих критериев всех свободы во всех странах – это право любого человека заниматься любой легальной политической деятельностью, без притеснений и вмешательства со стороны Государства.
«Компания за ядерное разоружение» - мирное, независимое движение, возникшее в 1956 году. На пике активности в ней насчитывалось свыше 100 000 членов, а взгляды организации разделяли более трети населения (согласно результатам различных опросов). Ее поддерживали епископы, лорды, члены парламента от большинства основных партий и бывшие члены Правительства. Несмотря на их легальность и общественное доверие, это одна из многих организаций находящихся под пристальным наблюдением Правительства, в работу которых вмешиваются его агенты.
В 1985 году сэр Рональд Диринг, Председатель Министерства почт, заявил, что им было установлено, что корреспонденция КЯР «постоянно просматривается». В ответ на это сообщение Министр внутренних дел заявил, что «нет никаких подтверждений или опровержений того факта, что имело место вмешательство со стороны властей». Далее он сказал, что у него нет причин верить, что имели место какие-либо несанкционированные вмешательства в переписку членов движения КЯР. Если нарушения были установлены Председателем Министерства почт, следовательно не остается ничего другого, кроме как прийти к выводу, что почта КЯР официально просматривается. Помимо этого так же поступила информация, что прослушиваются телефоны офиса КЯР. (После того, как выяснилось, что обнаружены жучки в офисах Коммунистической Партии Великобритании, заявление о прослушивании телефонов КЯР вызвало больше доверия).
Независимое Расследование о причастности полиции к Забастовке Шахтеров 1985 года выяснило, что есть все основания полагать, что телефоны многих шахтеров прослушивались во время выступления. Председатель комиссии по расследованию, профессор Питер Уоллингтон призвал Министра внутренних дел «сделать заявление» по поводу прослушивания телефонов членов союза горняков, но его запрос был проигнорирован правительством.
В 1986 году дополнительные доказательства подобных сомнительных деяний поступило из малоприятного неправдоподобного источника. Бывший агент МИ-5 Питер Райт попытался опубликовать книгу – «Ловец шпионов» - о своем опыте работы на правительство Ее Величества. Хотя миссис Тэтчер заявила в Палате общин, что заявления Райта о том, что он занимался незаконными делами и слежкой в Лондоне – «выдумки», книга была запрещена в Британии. Публику просто лишили возможности прочесть книгу, которая в то же самое время было общедоступной в других странах. (Довольно странно, что правительство потратило столько времени и средств на запрещение «вымышленного произведения»).
Поскольку требования членов парламента провести расследование утверждений Райта были отклонены правительством, британские СМИ, которым надоела эта история, пробавлялись шуточками над дотошной американской общественностью, стремящейся узнать подробности Ирангейтского конфликта. Какая ирония. Если бы Ирангейт случился здесь, британская правовая и конституционная система были бы не в состоянии справиться с таким гигантским расследованием, даже если бы подобный скандал и был бы признан политиками и чиновниками. (Может ли британский гражданин вообразить себе, как Тэтчер, Министра внутренних дел, Главу Ми-5 и высших чиновников из Министерства Обороны на протяжении недель с пристрастием допрашивают члены парламента и судьи в прямом эфире на ТВ? Печально, но я не могу).
Между 1985 и 1987 годами другой офицер разведслужбы, Кэти Масситер, предоставила членам парламента ряд подробных отчетов о том, насколько вольно тайные агенты МИ-5 обращаются с предписаниями Министерства внутренних дел, добиваясь полномочий на вмешательства, чтобы на законных основаниях прослушивать телефоны граждан. Министр внутренних дел по поводу предоставленных ею отчетов, заявил в Палате общин, что «такого просто не могло быть». Масситер, многие годы проработавшая в разведке, настаивает, что все именно так и было. Она привела многочисленные примеры слежки и прослушивания телефонов людей, которые не были ни преступниками, ни подозреваемыми в шпионаже, Правительство, тем не менее, отказалось «опровергать или признавать» какой-либо из этих случаев.
Масситер говорит, что правительство и МИ-5 собирают информацию о потенциальных политических противниках, тем же способом, которым МИ-5 собирал информацию о членах «Кампании за ядерное разоружение» для Отдела пропаганды Министерства обороны – ДС 19, разработанным Майклом Хеселтайном в те времена, когда он был Министром обороны. Не приходится удивляться, когда узнаешь, что эта операция была проведена перед всеобщими выборами 1983 года, когда ядерное разоружение было ключевым вопросом в манифесте Лейбористкой партии.
Таким образом, тори используют Британскую разведку не только для борьбы с террористами и шпионами, но так же для сбора информации о своих невинных политических противниках в надежде дискредитировать их перед электоратом и разрушить их политические замыслы.
К тому же крайне смущают сравнения тэтчеровских самодовольных заявлений о «свободе» в Британии и реальной жизни в США. Уотергейт привел к отставке всего правительства. Документально подтвержденные заявления Масситер вызвали лишь легкую рябь на поверхности. На деле, лишь немногие вообще знают, кто такая Масситер.
Но даже несмотря на такие неопровержимые улики, всегда можно подхлестнуть предрассудки и общественную истерию так, что любые нарушения прав людей на частную жизнь будут считаться вполне приемлемыми. Выступая в Палате общин в марте 1985 года после почтовых разоблачений по поводу КЯР, член парламента от консервативной партии Роберт Одли, заявил, что участники КЯР, разделяющие взгляды, «неотличимые» от взглядов Кремля, «должны быть готовы к подобному обращению». Его заявление было встречено одобрением на правительственных скамьях.
Во многих других странах подобное отношение не допускается. Показательно в Британской ситуации отметить, как к нашему правительству относятся в Европе. Например, в мае 1984 года, когда правительству был задан вопрос оппозицией по данному предмету, лорд Элтон был вынужден признать, что на данный момент в Европейский суд по правам человека подано 30 исков против Британского правительства в связи с нарушениями тайны переписки в Объединенном Королевстве. Самое большое число жалоб по сравнению с остальными странами ЕЭС, и это несмотря на то, что лишь очень незначительное число исков против правительства возбуждается отдельными гражданами, чья личная почта подверглась досмотру, и, следовательно, эта цифра представляет лишь небольшой фрагмент общей картины.
Личная информация любого рода может быть получена Правительством, даже самая тайная врачебная информация. Простые пациенты не имеют полного доступа к своим медицинским картам. Эти записи не являются ни собственностью пациента, ни собственностью лечащего врача. Они принадлежат местным органам здравоохранения. Без ведома пациента или его доктора полиция через органы здравоохранения может получить доступ к документам пациента.
Так что, возможно, нет ничего удивительного в том, что многие люди боятся полностью довериться своему терапевту, и в результате страдают физически и душевно. Человек может подозревать, что он, возможно, болен венерическим заболеванием, например, но не пойдет сдавать анализы или проходить обследование, потому что боится, что это не останется втайне.
В наши дни вопрос о принудительном анализе на СПИД стал предметом серьезных дебатов, как и заключение в тюрьму больных СПИДом и вирусоносителей (ВИЧ-инфицированные проститутки уже сейчас против воли помещаются Социальными службами в госпитали),  не может не тревожить тот, что полиция может по желанию просматривать медицинские карты пациентов, что власть имеющие полицейские демонстрируют  свое истинное отношение людям, которые не желают подчиняться их системе.
В декабре 1986 года Джеймс Андертон, начальник полиции Большого Манчестера, заявил: «Люди, заболевшие СПИДом, оказались в сточной канаве по своему личному выбору». Андертон, благочестивый христианин и светский проповедник, тот же самый полицейский, что направил вооруженные полицейские патрули в центр Манчестера, и которого другие офицеры полиции обвинили в прослушивании их телефонов. Автор не смог найти изречений Андертона по вопросам Прав Человека. Возможно, ему следует более тщательно изучить произведения И. Христа или внимательнее слушать его, когда он говорит с ним по интеркому. «Не судите и не будете судимы, не осуждайте и не будете осуждены, прощайте и прощены будете».
В Лондоне, подняв глаза наверх, вы сможете увидеть многочисленные полицейские видео-камеры наблюдения, их шесть на одной только Трафальгарской площади. Полицейские вертолеты и фургоны теперь привычная часть пейзажа любого большого города. Любой патрульный офицер может установить по рации личность и выяснить подробности биографии любого человека за считанные секунды. Прослушивание телефонов становится все более распространенным явлением, поскольку теперь для этого используются разнообразные компьютерные технологии. Полицейские базы данных пополняются информацией из налогового департамента, социальной службы, таможенной и акцизной службы, органов образования и здравоохранения, даже банков и других частных организаций.
С некоторыми предосторожностями эта информация может быть передана частным фирмам, занимающимся ценными бумагами, бюро по трудоустройству, иностранным правительствам и полицейским силам, даже несмотря на то, что большая часть информации может быть непроверенной и ошибочной, и многое из этого основывается на недоказанных слухах, исходящих от информаторов и чиновников. По мнению одного бывшего начальника полиции Джона Алдерсона (не путать с Джеймсом Андертоном), более трети имеющейся у полиции информации абсолютно бесполезна для преследования нарушителей закона. Разными путями полиция собирает информацию на ни в чем не повинных членов общества.
Когда в мае 1984 года постовых полицейских стали поощрять добавлять к этой массе информации на невинных граждан краткие «Информационные рапорты», записывая номера машин и телефонов, имена и адреса подозреваемых или потенциальных нарушителей спокойствия и так далее и тому подобное и передавая это в свой участок другим офицерам для проверки. Полицейские патрули регулярно отмечают номера машин, припаркованных рядом с местом проведения таких безобидных мероприятий, как благотворительные деревенские праздники в поддержку КЯР или машин, припаркованных возле некоторых пабов, в которых встречаются известные преступники или ночных клубов, посещаемых геями. «Каналом 4» были сделаны серьезные заявления, они сообщили, что некоторые офицеры полиции организовывают нападения на новые офисы и дома вновь прибывших в район под предлогом тайного обыска собственности, чтобы выяснить, какой бизнес там ведется. Описанные «нападения» затем расследовались обычным способов, с привлечением официальных визитов полиции, со сбором показаний и отпечатков пальцев. Даже в таких легитимных поисках информации, как расследование убийств, могут быть опрошены тысячи людей и информация о них, их работе, их образе жизни, их друзьях будет сохраняться. Даже когда расследование закрывается, эта информация навсегда остается в полиции.
В компьютере хранится огромное количество несущественной информации, подчас сомнительной, и, тем не менее, выводы о том, что эти люди имеют какие-то преступные замыслы или склонны к подрывной деятельности зачастую передаются дальше. Спустя годы иностранные полицейские силы, например, могут запросить информацию о гражданине и получить ложное представление о нем, в свете предоставленной им сомнительной информации.
Если вас свыше трех раз за месяц задержала полиция, даже если вы не повинны ни в каком преступлении, некоторые полицейские автоматически заносят вас в картотеку, как «подозрительную личность». Подразумевая, что «вы наверняка замешаны в преступлениях, но обвинение не было предъявлено». И не важно насколько вы невинны или законопослушны, эта информация без сомнения скажется на том, как в дальнейшем полицейские будут с вами обращаться.
В мае 1983 года на выезде из Плимута миссис Б., бывшая на восьмом месяце беременности была остановлена полицией, регистрационный номер ее машины подвергся обычной проверке через компьютер, в результате которой было установлено, что машина зарегистрирована по адресу, где в 1981 году проводился рейд по поводу борьбы с наркотиками. Ее отвезли в полицейский участок, раздели, обыскали и задержали на четыре часа «по подозрению». В самом деле, полиция два года назад побывала в ее доме, но лишь потому, что они ошиблись адресом. Другим словами, неверная, вводящая в заблуждение информация два года хранилась в компьютере.
В 1984 доктор Брайан Ричардс был арестован полицией в Лос-Анджелесе на основании, которую они получили из Скотланд-Ярда (информации, которая хранилась в компьютере в Хендоне – там, где собрана информация более чем на два миллиона человек). Информация, предоставленная полиции Лос-Анджелеса была ложной, что впоследствии было признано. Когда об этом инциденте спросили заместителя министра, он признал, что информация была ложной, и власти ошиблись, предоставив ее. Тем не менее, добавил он, проблема в том, что эта информация «теперь в распоряжении властей и, к сожалению, отменить это невозможно». Не повезло доктору.
Неоспоримый факт – если не будут введены строгие правила, эти, столь безответственно собранные, данные, могут использоваться против личности на протяжении всей жизни. Даже в таком «свободном» обществе, как наше, граждане не могут контролировать ни информацию, которую на них собирают, ни то, как она используется или кому передается.
Дело доктора Ричардса и дело «миссис Б.» (когда Национальный Совет по Гражданским свободам сделал сообщение о ее деле, она попросила сохранить ее имя в тайне) – далеко не единичные прецеденты. Недавно выяснилось, что МИ-5 контролирует прием на работу журналистов на Би-Би-Си и делает это тайно на протяжении многих лет. Этот факт открылся только тогда, когда возникло дело Изабель Хилтон. В 1976 мисс Хилтон подала заявление о приеме на работу на телевидение. Руководство Би-Би-Си выбрало ее среди многочисленных кандидатов, но МИ-5 проинформировало их, что она «неблагонадежный человек», поскольку является секретарем академической культурной группы под названием «Шотландско-китайская ассоциация», которую Разведслужба ошибочно посчитала «подрывной организацией». Поэтому она не получила работу.
Пост получил кто-то другой, несмотря на просьбы мисс Хилтон и Би-Би-Си при поддержке британского закона, мисс Хилтон не имеет права оспорить точность информации, предоставленной ее предполагаемым работодателям. Стремясь обелить свое имя и пролить свет на несправедливую систему, действующую в Британии, она решительно передала дело в Европейский суд. (Это было одно из трех дел связанных с британской разведкой, слушавшихся в суде в 1987 году). Хотя сотни подобных дел раскрываются, можно лишь гадать, сколько тысяч дел остается неизвестными.
Публичная ответственность не входит в число приоритетных вопросов в Британии, касается ли это использования личной информации, связанной с отдельным гражданином или публикации информации, представляющей общественный интерес.
Согласно Закону о Государственных архивах, архивы Кабинета министров и центральных государственных департаментов помещаются в Государственный архив и должны быть доступны публике... но лишь по истечении тридцати лет, да и тогда лишь по разрешению лорд-канцлера. Запрос может быть отклонен, если речь идет о «засекреченной» информации. Во всех государственных департаментах организуется процесс отсеивания, чтобы сократить огромное количество хранящихся документов, в ходе которого было уничтожено огромное количество правительственных архивов. Разумеется, большая часть этих записей не представляет ни для кого ни малейшего интереса, но историки и журналисты обвинили госдепартамент в том, что они уничтожают архивы, которые были закрыты для доступа в предыдущие годы. (Кстати, документы по уголовным процессам, связанным с правительством, доступны для публики не через 30, а лишь через 100 лет).
Подобная несправедливость сходит с рук практически незамеченной, потому что это правительство – мастер в искусстве связей с общественностью, оно гениально плетет новые ограничивающие законы и помещает его в привлекательную упаковку. Например, публике говорят, - система сбора налогов местными советами несправедлива, поэтому правительство, крайне озабоченное справедливостью и честностью, поможет всем, радикально изменив эту систему. Вводится подушный налог. Больше нет налогов, которые платил домовладелец, и которые определялись исключительно размером и стоимостью здания и благосостоянием человека. Теперь платят все. Очень удобно, это означает, что каждый человек должен сообщить, где он живет, с кем живет, сколько времени они проживают по этому адресу и так далее и тому подобное. Снова сбор сведений, хотя теперь и с заднего хода.
Информация по новым налоговым спискам собирается тысячами чиновников, которые имеют право получать информацию о любом доме в стране. Затребованную ими информацию обязан представить каждый гражданин (если вы откажетесь сотрудничать, вас могут отправить в тюрьму). Подробная личная информация не охраняется законом. Еще большую тревогу вызывает так называемое Второе Досье, в которое записываются заметки, анекдоты и подозрения местных чиновников, помогающие им ловить уклоняющихся от уплаты налогов. Гражданин не имеет права ознакомиться со своим Вторым Досье, поскольку Местные Власти запрещают доступ на том основании, что эти документы связаны со сбором налогов. Любая информация, собранная местными советами может быть по запросу передана в другие правительственные организации. Правительство заявило, что для сбора информации о людях, проживающих в доме, следует сверять Налоговый список с записями, хранящимися у агентов по недвижимости, страховых компаниях, местных библиотеках, жилищных комитетах, автобусных компаниях (списки сезонных проездных билетов), домовладельцев, ассоциаций производителей, «Бритиш Телеком», местных электрических и британской газовых компаний, местной прессе, образовательных организаций, органах здравоохранения и так далее и тому подобное. Новый Налоговый список так же включает в себя индивидуальный Номер Государственного страхования, интересно, что же происходит с карточками Национального страхования.
Старые карточки (которые были у всех граждан старше 16 лет) вдруг стали нехороши, поэтому ввели новые карточки. Неряшливые, обыкновенные куски картона были заменены новыми сверкающими пластиковыми карточками, снабженными загадочной магнитной полосой (которую владелец карточки прочитать не может).
В июне 1988 года комиссар столичной полиции сэр Питер Имберт предсказал, что к середине 90-х у всех достигших совершеннолетия британцев будут Удостоверения личности, Правительство, поставленное в неловкое положение этим заявлением, стало отрицать существование подобного плана.
Тем не менее, в ноябре 1988 года, Дуглас Херд объявил о введении «добровольной» национальной системы удостоверений личности, которая будет поэтапно осуществляться в ближайшие годы. Любопытно, что станет говорить полиция тем задержанным ей, кто не желает сотрудничать с этой системой (есть, что скрывать, верно?). Разумеется, после  добровольного периода «ввода», будет найден предлог для принудительного введения карточек. Это случилось, когда Министр спорта Колин Монихен заявил, что вследствие успешного введения системы удостоверений в Футбольном клубе Лутон-таун (введение не было ни добровольным среди футбольных фанов, ни успешным) все семь миллионов человек, посещающих футбольные матчи, должны быть зарегистрированы согласно закону, они должны приобрести и носить с собой такие карточки на все матчи, независимо от того, как они вели себя ранее. Против этого выступили клубы, фанаты, Полицейская федерация и многие местные советы. Несмотря на это, и проблемы общественной безопасности, которые могут возникнуть, когда 50 000 человек собираются за десять минут до начала матча, Тэтчер понравилась эта идея. Что означает – если у тебя нет карточки – ты не имеешь права посещать матчи нашего национального вида спорта. Свобода – любимая Англия – единственная страна в мире, решившая ввести подобную систему.
В ответ на растущее общественное беспокойство по поводу сбора, хранения и использования личной информации, Правительство, стремящееся завоевать голоса избирателей, выпустило Закон о Защите информации, чтобы снискать общественное одобрение. (На деле Европейское Правительство принудило Британское правительство принять этот закон). На поверхности -все счастливы, Закон, вступивший в силу в ноябре 1987 года, предполагал дать гражданам право доступа к собранной на них информации. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что любая информация, хранящаяся в компьютере, которая считается каким-то образом связанной с охраной «национальной безопасности» (как это определяет правительство на данный момент) недоступна. То же касается и информации, хранящейся в бумажном виде. Так же, хотя во время шумихи вокруг Закона заявлялось, что передача информации из одного органа в другой незаконна, тем не менее, оставались несколько пунктов, набранных мелких шрифтом. Например, любой правительственный департамент, местный совет, банк, наниматель или какая либо другая организация может тайно передать информацию Полиции, Таможенным или Налоговым органам, в целях «предотвращения преступления». (Обратите внимание на слово «предотвращение», что означает, что Полиция и прочие по-прежнему могут иметь тайный доступ к любым сведениям, даже если не было совершено никакого преступления). В повседневной реальности Закон означает лишь то, что граждане могут за плату посмотреть, какая информация о них хранится в компьютерах почтовой доставки, кредитных компаний и тому подобное. Закон не означает, что люди могут проверить и, возможно, опротестовать, собранные на них различными правительственными учреждениями, данные, которые все еще утаиваются, независимо от того, насколько не точная и вводящая в заблуждение информация в них содержится.
Британия не только ущемляет права своих граждан в том, что касается личной информации, но так же оставляет электорату немного возможностей узнать, каким образом Правительство, от имени страны, осуществляет контроль. Злоупотребление «30-летним правилом» - лишь один пример того, как практически без возражений принимается эта ситуация.
Устаревший и несправедливый Закон о государственных тайнах (особенно Параграф 2), критикуется многими политиками, судьями и отдельными гражданами на протяжении последних нескольких лет, но, тем не менее, он остается в своде законов и используется правительством. Дело не только в том, что считает себя вправе правительство иметь секреты от граждан, выбравших его для служения их интересам, но так же очевидно, что этот широко трактуемый Закон используется для сокрытия правды, которая, возможно, не имеет никакого отношения к национальной безопасности.
В 1979 году были предприняты попытки изменить Закон и ввести более справедливый «Билль о защите информации», но он не прошел в Парламенте. В 1988 году заднескамеечник Ричард Шепперд представил «Билль о Защите официальной информации», в котором предлагалось эффективно заменить Параграф 2 усовершенствованным сводом законов. Правительство использовало свое большинство в Парламенте, чтобы провалить Билль.
Вездесущий «Закон о государственных тайнах» заткнул рот 2 500 000 британских граждан, запретив им упоминать о каких бы то ни было аспектах своей работы. Согласно этому закону, получение подобной информации так же является правонарушением. Так, например, если вы прочитали первый экземпляр ныне несуществующего левого таблоида «Ньюз он Сандей» в июле 1987 года, в котором содержался перечень безобидных «государственных тайн», вы нарушили закон.
Равно, как и почтальон, написавший в свою местную газету о том, что на почте не хватает рабочей силы. Ему пригрозили наказанием, согласно Закону. Равно, как и журналист, опубликовавший ничего не стоящую информацию о дресс-коде, принятом в полиции. Хотя в этих случаях дело не дошло до суда, угроза тюремного заключения нависает почти над всеми нами, независимо от того, голосовали мы за этот Закон или нет.
В ходе крикливой пиар-кампании в ноябре 1988 года Правительство опубликовало предполагаемые изменения в Законе. Несмотря на хорошее паблисити, мелкий шрифт в «измененном» законе говорит о том, что он столь же несправедлив и открыт для злоупотреблений, как и предыдущий Закон.
Независимо от личного отношения к войне, мало кто рассчитывает, что правительство обнародует в прессе такие вещи, как передислокация войск во время военных действий, поскольку это неизбежно будет стоить жизней. Поэтому все убеждены, что подобные очевидные проблемы делают Закон необходимым. Тем не менее, мало кто за пределами правительственных кругов согласится с тем, что правительство вправе использовать Закон для сокрытия военных действий, имевших место в прошлом, особенно, если со времени конфликта прошли годы. Сведения о местонахождении войск, обнародованные спустя время после события не окажут никакого воздействия на исход войны.
Правительство до сих пор не желает отчитываться в своих действиях, прикрываясь интересами «Национальной безопасности». И никто в Британии не может их остановить.
Игнорируется политический факт, что, будучи Главой национальной безопасности, нынешний Премьер-министр ответственна за вовлечение нас в любую войну, и, что как Глава Разведки, она так же ответственна за игнорирование информации, полученной двумя месяцами раньше об аргентинском вторжении на Фолклендах в 1982 году, по которому от нее не потребовали объяснений, и, как глава Военного кабинета того времени, она так же не объяснила ряд военных решений, принятых во время хода конфликта. Все знают об отвратительных отношениях Белграно и Клайва Понтинга, то, как Сара Тисдолл была посажена на шесть месяцев в тюрьму за то, что в «Гардиан» просочилась секретная политическая информация, но другие, возможно более важные проблемы скорее всего никогда не станут достоянием гласности и правительству никогда не придется за них отвечать.
На протяжении долгого времени Британское Министерство иностранных дел хвасталось, что мы, третья в мире страна, разработавшая и защищающая себя с помощью ядерного оружия, пообещали никогда не угрожать им. В связи с этим мы должны рассмотреть загадку фолклендских подводных лодок.
Почему три подводные лодки с ядерным оружием на борту (Победитель», «Спартанец» и HMS «Блестящий») так долго находились в зоне военных действий, что у них почти закончилась провизия? Почему их не сменили другие подводные лодки их класса с ядерным вооружением, которые не были в это время заняты на учениях НАТО? В это время в Королевском флоте было 32 подводные лодки, двенадцать из которых были того же класса «Флит». Согласно различным, уважаемым источникам, шесть из этих лодок не были заняты во время Фолклендского кризиса (три уже упомянутых, плюс «Яростный», «Отважный» и «Великолепный»), но эти три «запасные» лодки не сменили своих оголодавших сестер в зоне военных действий, потому что они тайно использовались для эскорта одной из четырех британских ядерных ракетоносцев (так же известных, как полярные подводные лодки) в Южную Атлантику, между военной базой на острове Вознесения и Фолклендами.
Учитывая давние британские обещания миру ограничить использование ядерного оружия, что такая мощная единица британской «ядерной обороны» делала, уплыв от границ Советского Союза к берегам безъядерной Аргентины? Что она там «обороняла»? Член парламента от лейбористов Тэм Далиелл спустя несколько лет задал подобные вопросы, но он не только не получил никаких удовлетворительных ответов, но также был объявлен в прессе ненормальным, поскольку только ненормальный может задавать такие вопросы.
Так же стало известно, что несколько сторожевых кораблей и два миноносца покинули крупнейшую военно-морскую базу в Европе, Девенпорт Док-ярд в Плимуте и другие отплыли с морских баз в Портсмуте, Розите и Четеме с полным комплектом ядерного оружия на борту. Когда, после завершения конфликта, Маргарет Тэтчер спросили об этом в Парламенте, она отказалась отвечать на такие вопросы «в интересах национальной безопасности».
Подобный предлог был выдвинут и в деле «Циркон», в начале 1987 года.
В 1983 году к правительству обратилось разведподразделение ПКЦУ в Челтенхэме по поводу разработки и создания спутника-шпиона «Циркон». Спутники-шпионы есть только у США и СССР. Их создание и эксплуатация – процесс дорогостоящий и технически сложный и так же, как системы ядерного вооружения, это защитный механизм, составляющий предмет детской гордости нации в сфере, которую она больше ни  с кем не делит. Неудивительно, что в тэтчеровской Британии этот план нашел поддержку у правительства и был утвержден в 1983 году, налогоплательщиков об этом в известность не поставили и, несмотря на снижение финансирования социальных служб и даже традиционной оборонной системы, на этот проект был ассигнован бюджет в 700 000 000 фунтов стерлингов.
При этом следует вспомнить, что даже если бы Советский Союз не узнал об этих планах (что сомнительно, учитывая историю МИ-5 и GCHQ) все равно спутник был бы обнаружен в момент запуска.
Дункан Кэмпбелл, журналист, занимавшийся расследованиями, работавший над телесериалами Би-Би-Си, выяснил детали проекта и в 1986 году начал снимать об этом документальный фильм, намереваясь показать его в ноябре того же года. Вмешалось Правительство, провело секретные переговоры с руководством Би-Би-Си и порекомендовало не выпускать программу в эфир, и она была отправлена на полку. В январе 1987 года разочарованный Кэмпбелл опубликовал в журнале «Нью Стейтсмен» статью, которая в общих словах рассказывала о спутнике, но главным образом была посвящена тому, как правительство одурачило Парламент, выбив 700-миллионный бюджет на «Циркон».
Вскоре в офис редакции журнала наведалась полиция. Офицеры Специального отдела обыскали так же (дважды) дом Кемпбелла и изъяли документы. Несколько дней спустя детективы среди ночи побывали в Доме вещания Би-Би-Си в Глазго и конфисковали мастер-записи передачи о «Цирконе» и всех других запланированных передач этого цикла. Несколько дней спустя ушел в отставку генеральный директор Би-Би-Си сэр Алистер Милн, возможно его отставка и не была связана с этим инцидентом. На него оказал давление тогдашний председатель Консервативной партии Норман Теббит, поскольку Милн был настроен против тори.
В свободной, так сказать,  Британии полиция вламывается в дом известного журналиста, редакцию популярного журнала и, под покровом темноты, в студию Национального телеканала, выламывает двери (у Кемпбелла) и забирает материалы, предназначенные для обнародования. Член парламента от лейбористов сравнил эти действия с произволом, творящимся в Южной Африке и Восточной Германии. Правительство сняло с себя всю ответственность за эти рейды, заявив, что полиция «действовала без согласования с Уайт-холлом»!
С трудом верится, что в таком деле национальной важности цепочка команд, от Начальника полиции к Министру внутренних дел и далее к Премьер-министру, где-то была разорвана.
Из пятнадцати стран-членов НАТО только два правительства отказались обнародовать и обсуждать планы гражданской обороны на случай войны. Ничего удивительного в том, что одной из этих двух стран оказалась Британия.
С 1979 года мероприятия по Самообороне в Британии были полностью пересмотрены, и правительство одобрило план по интернированию граждан, создание новых судов, воинский призыв гражданского населения в рабочие группы, в о з р о ж д  е н и е   с м е р т н о й   к а з н и, конфискацию личного транспорта и зданий, планы по заблокированию автомобильных и железных дорог главных городов и тому подобное, выходящее далеко за рамки чрезвычайных полномочий, действовавших в Британии во время Второй Мировой войны.
Тайные Билли стали известны после того, как тэтчеровское правительство подписало в 1983 году Совместный План По Работе Тыла, неразглашаемое соглашение с американцами, которое привело к разработке этих тайных Биллей. Избранное правительство этой страны отрицает само существование этих таинственных Биллей и отказывается обсуждать их содержание открыто в Парламенте, но теперь, по крайней мере, признано, что они существуют.
Возможно, у правительства должны быть чрезвычайные полномочия на случай начала войны, и оно должно хранить военные планы в тайне от потенциальных врагов, но почему Британия чуть ли не единственная страна в котором разработка этих планов в отношении гражданских лиц держится в полном секрете и не подлежит обсуждению в Парламенте и обществе? Ответ очевиден. Если станет известна подлинная информация о планах правительства на случай войны, возникнут серьезные дебаты и, в результате общественного давления, правительству придется изменить эти планы, а возможно, что в результате этого давления придется так же закрыть британские и американские ядерные базы близ военно-полевых аэродромов.
В отличие от немцев, голландцев, итальянцев и прочих народов, британцы и их избранные представители отказываются от права узнать, во что они позволяют себя впутывать.
Никто не может изменить эту ситуацию. Из опыта Тэм Дейлл политики поняли, что не получат честных ответов на свои вопросы или же не получат вообще никаких ответов. Чиновники видели, что Клайва Понтинга обвинили за раскрытие правды, а журналистам следует уяснить послание, заложенное в деле «Циркон». Не лезь в дела правительства, не слушай правду, не раскрывай факты.
Реальность продолжает подвергаться цензуре. Это образ жизни. Об этом говорят многочисленные примеры цензуры материалов, которые никоим образом не могут повлиять на Национальную Безопасность.
В ноябре 1987 года «American Alza Corporation», выпустившая новые внутриматочные контрацептивы, хотела снабдить пациентов 8-страничным буклетом, объясняющим возможные последствия использования контрацептивов и правила их использования. Британский Департамент здравоохранения запретил буклет (который свободно распространялся во всех других странах, где применяются контрацептивы), заявив, что он «не подходит для использования в Соединенном Королевстве». «Общественный Аудит», группа исследований потребителей фармацевтической продукции, заявила, что британское решение «отражает стремление Британского правительства скрывать информацию». Министерство здравоохранения и социального обеспечения отказалось давать комментарии по этому поводу, равно как и по другим принятым решениям, поскольку это - конфиденциальная информация. Брошюрка и продукт были изъяты с рынка компанией «Alza», отказавшейся поставлять женщинам контрацептивы без сопровождающего их объяснения о возможном риске их применения. Это отнюдь не единичный пример странной секретности, принятой на вооружение Британским правительством, с целью усиления своей власти и ограничения осведомленности общественности.
Правительство получает детальные отчеты о дефектах всех моделей автомобилей, но не раскрывает эти сведения широкой публике; Департамент здравоохранения проверяет сравнительную токсичность всех брендов сигарет, но не сообщает о результатах этих проверок; у правительства есть список всех опасных мест в Британии, возможно, не подходящих для проживания в связи с тем, что вероятно «выпадение» опасных химических веществ, если случится инцидент на местных фабриках или складах – информация засекречена. И так далее. В 1984 году постановление Социальной службы, которое позволяло молодежи, учащейся неполный день, получать льготы первые три месяца учебы, просто не было опубликовано, Министерство здравоохранения и социального обеспечения даже не проинформировало об этом Социальную службу, пока новости об этом не просочились в газету «Гардиан»: отчет по здоровому питанию, заказанный Министерством здравоохранения и социального обеспечения, был сокрыт правительством, поскольку Министерство сельского хозяйства предсказало, что содержащиеся в нем рекомендации по сокращению потребления красного мяса могут сказаться на продажах фермерской продукции...
Правительство не только утаивает правду, но и искажает ее. С 1979 года методы подсчета численности безработных «изменялись» свыше 27 раз. Каждое «изменение» приводило к заметному снижению численности безработных, таким образом скрывался истинный рост безработицы -  с 1 до 4 миллионов.

СИЛОВЫЕ СТРУКТУРЫ (ОРУЖИЕ, КОМПЬЮТЕРЫ, БРОНИРОВАННЫЕ АВТОМОБИЛИ, НО НЕ ГОЛУБАЯ ЛАМПА )
В Соединенном Королевстве насчитывается 125 000 тысяч полицейских. (Недавно полиция запросила об увеличении штата на 15 000 единиц). Плюс различные специалисты отделов внутренней безопасности, как МИ-6, Си 13 и Специальное отделение.
В любое время эти гражданские силы могут получить поддержку военных, чья численность составляет около 250 000 человек. Последний раз армия призывалась для поддержания порядка на улицах городов Соединенного Королевства в 1969 году. Помимо этого в Англии их использовали для подавления забастовок, таких, как например Стачки Докеров в 1970-х годах, которые «отражались» на национальных интересах.
Охраной правопорядка  в большинстве случаев, разумеется, занимается полиция. Вопреки пустой риторике, которую так любят повторять, они – вооруженные силы. (А бы это было не так, 5-летний Джон Шортхаус, случайно застреленный полицией в 1985 году, был бы жив и по сей день. Лондонец Стивен Уолдорф не был бы искалечен градом полицейских пуль в тот момент, когда он просто садился в свою машину возле светофора. За время пребывания Тэтчер у власти с 1979 года,  не были бы убиты полицейскими пластиковыми пулями четырнадцать человек). Разумеется, полиция вооружена, и это, возможно, даже необходимо, но пусть они не притворяются безоружными.
Полицейский арсенал только в Англии и Уэльсе включает в себя свыше 30 000 пластиковых пуль, 2 000 газовых зарядов, оглушающие гранаты, 9-миллиметровые автоматы «Хеклер и Кох» (созданных в Германии, но тайно производящихся в Соединенном Королевстве), ружья «Паркер Хейл», пистолеты «Смит-энд-Вессон», бронированный транспорт и другое оружие.
Полиция не делает секрета из того, что они, главным образом - тяжелая артиллерия государственной машины, и требует от рекрутов скорее определенного уровня физической, нежели интеллектуальной подготовки. Полиция предназначена для  насаждения законов, разрабатываемых правительством. Законы толкуются в судах судьями, назначаемыми лорд-канцлером. Это основные составляющие законодательства. Действия системы диктуются теми, кто находится наверху, в правительстве. Эта позиция подтверждается не только большим количеством новых законов, которым подчиняются британцы, но также и приоритетным финансированием Полиции и других применяющих право органов.
Хотя лист ожидания Национальной Службы Здравоохранения вырос на 70% с момента прихода Тэтчер к власти и число бездомных увеличилось на 500 000 человек с момента прихода к власти тори в 1979 году, за последние 10 лет правительство увеличило затраты на Закон и Порядок более чем на 35% (это обходится нам в 6 500 000 000 фунтов стерлингов в год). Затраты на одну только полицию, даже со скидкой на инфляцию, возросли более чем 50% по сравнению с 1977 годом. Можно было бы предположить, что такое значительное увеличение затрат должно остановить постоянный рост преступности, но это далеко не так. Например, за это время количество краж со взломом выросло на 61%, случаев воровства почти на 40%. А с 1979 года, при правительстве тори, правительстве «Закона и порядка», количество зарегистрированных правонарушений выросло с 2,3 миллионов в год до 5,5 миллионов, в то время как раскрываемость упала с 42% до 35%.
Возможно, сама полиция не несет за это ответственности. Их время не должно тратиться на рейды на книжные магазины, кинотеатры и телестанции.
Правительство Тори так же, безусловно, увеличило объем работы полиции, изобретая новые правонарушения, вводя новые законы и корректируя существующие. Кажется, правоохранительные органы и государственные обвинители получают все больше и больше власти. Больше поводов для ареста. Больше поводов для обвинения.
Закон об Общественном порядке от 1986 года  - один из таких примеров. Помимо всего прочего, он выдвигает  совершенно новое обвинение, так называемое «нарушение общественного порядка» (под этим может подразумеваться, что угодно) и к тому же дает полиции право запрещать мирные, ранее легальные марши и митинги протеста, посягая на вековое право британской общественности организовывать мирные собрания, марши и общественные демонстрации.
Местная полиция может запретить демонстрацию, если они посчитают, что она может нарушить «жизнь общества» (дорожное движение и удобства покупателей). В отличие от Москвы, где сейчас наступила эра Гласности и  можно увидеть демонстрации, проводящиеся без получения разрешения полиции, если вы, невзирая на полицейские запреты, попытаетесь в Британии организовать какую-либо демонстрацию, то теперь за это вы можете получить срок до трех месяцев и штраф, даже если это была мирная демонстрация. (Еще до того, как новый Закон вошел в силу Министр внутренних дел имел право запрещать демонстрации и марши, и эта антидемократическая привычка получила широкое распространение при теперешнем Правительстве, поскольку вмешательство государства во все сферы жизни стало более допустимо. Между 1970 и 1980 годами было запрещено 11 демонстраций, большинство из них в Северной Ирландии. С 1981 по 1984 было запрещено 75 демонстраций по всей стране).
На Севере Англии по обвинению в «нарушении» нового закона об Общественном порядке был арестован отец семейства, из-за того, что вечеринка в честь дня рождения его сына была сочтена слишком шумной. В Херефорде, в соответствии с новым законом была арестована уличная театральная труппа, за распевание песен о любимом Премьер-министре. В Лондоне, в декабре 1987 года за вывешивание постера с Маргарет Тэтчер было арестованы четыре человека.
Новый закон так же дал полиции право власти запрещать собрания любых групп свыше двадцати человек. Они уже запретили ряд поп-фестивалей и футбольных матчей. Теперь «Закон об Общественном порядке» и «Закон о Спортивных соревнованиях» от 1985 года, наряду с новыми же законами о Профсоюзах могут быть использованы полицией для задержания любого человека, чьи действия ей не понравятся. Например, если вы направляетесь на какое-то спортивное мероприятие в мини-автобусе с двумя-тремя своими друзьями, полиция может остановить и обыскать вас. Если в вашем автобусе есть емкости с алкоголем, вас могут арестовать. Этот довольно нелепый закон – несвоевременный, неумный ответ на единичную трагедию на стадионе «Эйзель» и скандальные репортажи в бульварной прессе о насилии на  футбольных матчах. Как обычно, Правительство пренебрегло свободой личности и выпустило закон, который никак не повлияет на драки на футбольных матчах.
И Альянс и лейбористская партии поклялись отменить этот закон, если они придут к власти на выборах 1987 года, но поскольку закон почти не получил огласки, никто не позаботился включить его в предвыборную программу.
Не подлежит сомнению тот факт, что многие простые полицейские все больше возмущаются тем, что нынешнее правительство использует для усиления тоталитарного режима. К несчастью, сейчас немногие из таких благородных офицеров выдвигаются на руководящие посты в силовых структурах. Такая работа достается таким, как Джеймс Андертон, или менее известным офицерам, вроде Майка Диксона, Президента Ассоциации Полицейских суперинтендантов. В сентябре 1987 года Ассоциация добилась, чтобы присяжных ставили в известность о предыдущих полицейских записях на обвиняемого до начала процесса, все понимают, к каким последствиям это приведет. Защищая свою позицию, суперинтендант Диксон сказал, что «сейчас гражданские свободы вынуждены сделать шаг назад». Возможно, мистер Диксон должен был сказать «еще один шаг назад», поскольку бесчисленное множество примеров отползания назад уже надежно зафиксированы в Законе, либо в скором времени окажутся в своде законов.
Билль об Уголовном судопроизводстве – еще один такой пример. Традиционно адвокат защиты мог, без объяснения причин, дать отвод трем присяжным до того, как дело будет заслушано. Это давало защите право отклонить всякого, кто, по их мнению, может по каким-либо причинам оказаться небеспристрастным судьей (гипотетический пример - если темнокожий человек увидит среди присяжных белых скинхедов, он может отвести их кандидатуры). Новый билль правительства намеревается полностью отказать людям в этом надежном и проверенном праве отвода без указания причины.  Меж тем в других странах, таких как США, происходит прямо противоположное, права защиты на отвод присяжных расширяются. И вновь попираются извечные права гражданина, а шансы Государства вынести осудить человека за преступление, возрастают, вопреки мировым тенденциям.
Во время процесса «Неизвестных лиц»  обнаружилось, что в отдельных случаях потенциальным присяжным дается отвод и - вопреки британскому принципу случайного выбора присяжных – они отклоняются Обвинением, как «неподходящие». Директивы Генерального секретаря по подбору суда присяжных гласят, что потенциальные присяжные должны быть проверены на благонадежность местной полицией, Специальным отделом, также должны быть проверены все имеющиеся на них данные (в одном только компьютере Специального отдела хранится подробная информация на 1000 000 человек). Люди могут быть исключены из присяжных, если Государство посчитает, что у них «экстремальные политические убеждения» и Специальной отдел не считает их «лояльными» гражданами. Эти директивы никогда не проходили через Парламент.
Парламент был ловко обойден (в очередной раз), когда в Моулсуорт и Гринхэм-Коммон в 1985 году были введены невразумительные местные законы (совпадение, в этих местах складирует свое оружие иностранное правительство). Внезапно посягательство на земли Министерства обороны на этих особых территориях стало уголовным (а не гражданским) правонарушением. Так же правонарушением считается попытка прикрепить что-то к ограде баз Военно-воздушных сил. Это относится, разумеется, и к священникам и монахиням, которые уже многие годы вешают на эти заграждения крестики и распятия. В июле 1987 года общественная вересковая пустошь близ военного аэропорта Файлингдейл стала недоступна простым британцам. Теперь полиция может приказать любому покинуть вересковые заросли без объяснения причин и запретить появляться там в течение года. Если же гражданин выразит несогласие с этим, ему может быть предъявлено обвинение в уголовном преступлении. Новая «Контролируемая зона» на 50% состоит из общественной земли.
Помимо изменений в законе, законодательство меняется и практику в существующих рамках, чтобы приспособится к современной атмосфере тоталитаризма.
Так, например, растет число процессов, проходящих за закрытыми дверями. Выборка за одну неделю в 1987 году по лондонским судам, что более 366 слушаний были закрыты для Прессы и Общественности. В отдельных случаях имели место нарушения и остались скрыты бесспорные улики. Такое тайное правосудие стал обычным явлением в главных судах страны в наши дни. Решения, влияющие на свободы тысяч людей, принимаются за закрытыми дверями или освещаются с ограничениями, которые удерживают газеты и телевидение от обнародования относящихся к делу фактов. Настораживает так же тот факт, что важные, далеко идущие решения, изменяющие и пересматривающие закон, и, следовательно, отражающиеся на нас, принимаются без публичного обсуждения.
Лорд Скармен несколько лет назад сказал, что «Правосудие вершится на публике, поэтому оно должно обсуждаться на публике». Теперь, в эпоху неприметного давления, права на обсуждение и серьезную критику успешно отрицаются. Зачастую остается неизвестным, свершилось ли правосудие.
Даже в нормальном «открытом» суде широко распространен запрет публике делать заметки по ходу процесса. В отдельных случаях полиция даже изымала у наблюдателей блокноты. У полиции нет законной власти запрещать людям делать записи, это может быть сделано лишь по приказу судьи.
Даже журналистам, ведущим репортажи с открытых процессов, не всегда разрешают снять копии с протоколов судебного заседания. Следуя процедуре, журналист должен обратиться к Генеральному атторнею за разрешением на получение копии протоколов (что само по себе обходится в круглую сумму), при этом в разрешении может быть отказано без объяснения причин. В числе журналистов, которым отказано в допуске к протоколам, оказался такой подрыватель устоев, как Людовик Кеннеди.
Судам предоставлена специальная защита от критики. В отличие от ряда других стран, в Британии судьи не выбираются и их кандидатуры не могут быть отвергнуты. По сути, их невозможно контролировать и подвергать взысканию. Жалобы на них рассматриваются их коллегами и на деле, как правило, ни к чему не приводят.
Далеко не всем известно, что перед началом процесса, судья получает информацию о предыдущих правонарушениях обвиняемого. (Поэтому-то в отличие от других стран, у статуи Правосудия на крыше Олд-Бейли глаза не завязаны).  Некоторые считаю, что, поскольку судья зачастую влияют на нервничающих и легко поддающихся внушению присяжных, эти записи не должны быть доступны судьям до заслушивания дела.
Несмотря на то, что у журналистов имеется много претензий по поводу судебных решений, которые отказывают им в праве на распространение информации, они обнаружили, что право на аппеляцию отменено Законом о Верховном суде, который не допускает критики действий Суда короны. Этот закон вошел в силу в 1981 году. Благодаря этому, единственный способ получить точную информацию о судебном запрете на репортажи – это нарушить его, и таким образом подвергнуться риску попасть под суд и получить срок за оскорбление суда.
Во вдохновленной Государством мифологии, каждый человек, обвиненный в преступлении, может быть осужден на основании тяжкой улики – не на основании слуха или выдвинутого обвинения – двадцатью его согражданами, сидящими в жюри. Это правильно, но, к нашему стыду, на практике это далеко не так.
Во многих случаях для вынесения обвинительного приговора не нужны ни серьезные улики, ни свидетели защиты и присяжные. Например, если сотрудники налоговой службы войдут в ваш дом и проведут обыск (при этом им не нужен на это ордер,  и они могут забрать все, что пожелают), они могут конфисковать любой предмет, а вам остается только подать на них в суд в течение месяца, чтобы оспорить их решение. На таком слушании не может быть присяжных и единственная возможность доказать свою невиновность - убедить судью, что, владея этими предметами, вы не нарушили никакой субъективно истолкованный закон.
Здесь открывается гораздо больше возможностей для злоупотреблений. Закон, касающийся свидетельский показаний осведомителей одинаков на территории всего Соединенного Королевства Англии, Уэльса, Шотландии и Северной Ирландии или, по крайней мере, Министр внутренних дел заверил в этом Инока Пауэлла. Во всех частях страны человек может быть обвинен полицией в преступлении и осужден без жюри присяжных, на основании одних только показаний полицейского информатора. Осведомителю, в большинстве случаев, гарантирована неприкосновенность или снисходительное отношение, если его показания приводят к желаемым результатам. Таким образом, его вынуждают свидетельствовать так, чтобы произвести максимальное впечатление на судью. Этот метод используется правосудием очень часто, зачастую с пугающими последствиями.
В Белфасте, в мае 1984 года Судья, судивший десять человек без участия присяжных, приговорил всех десятерых к сроку заключения в сумме составляющему 1 001 год на основании обвинений, выдвинутых полицейским информатором.
Хотя общественность мало заботит судьба людей, которые, вполне вероятно, виновны в жестоком насилии, многие, тем не менее, высказываются по поводу этой сомнительной практике и возможных последствиях. Как такое возможно, спрашивают они, страна, которая больше всего гордится своим честным законодательством, может лишить свободы людей сроком больше чем на 100 каждого без участия суда присяжных, основываясь на сомнительных доказательствах, приведенных преступником, спасающим свою шкуру?
Закон Соединенного Королевства, действующий в микрокосмосе Ольстера - пример власти Государства над его гражданами, там, где дух протеста и возмущения витает в воздухе, даже если протестует крайне небольшое меньшинство. Важно понять, что эта деспотическая практика государственного вмешательства, действующая в отдельной провинции, может быть использована и в другой части страны. Закон это уже допускает и, специальные меры, принятые для разрешения специфического дела в Северной Ирландии, импортированы в Британию. Специальный отдел, например, был создан в 1883 году, в качестве секретного полицейского подразделения исключительно для борьбы с фенианскими экстремистами. А теперь его используют для того, чтобы внедрять своих сотрудников и надзирать за Национальным фронтом, Коммунистической партией, Кампанией за ядерное разоружение, Шотландской националистской партией, сотрудниками профсоюзов, журналистами и многими другими по всей Британии. Законодательство уже сейчас дает правительству право интернировать людей без судебного разбирательства на всей территории Соединенного Королевства, потому что у нас нет письменной конституции, запрещающей это.
«Закон о предупреждении терроризма» было Биллем «на случай чрезвычайного положения», он был принят Парламентом в 1974 году. Этот чрезвычайно строгий закон прошел только потому, что Правительство заявило, что он просуществует максимум шесть месяцев и поможет органам безопасности захватить десятки активных членов ИРА, действующих на территории Британии. И вот уже почти двадцать лет он остается в своде законов. Несмотря на то, что Министр внутренних дел признал, что Закон был «совершенно неприемлем и враждебен нашей традиции гражданских свобод». Закон действовал до 1984 года.
Несчастный, арестованный согласно Закону, может быть задержан на 7 дней без предъявления обвинений и вынужден доказывать свою невиновность в преступлении, о котором ему даже ничего не сообщили.
Возможно, Правительству нужно больше власти для борьбы с жестокостью террористов, но этот Закон не является необходимостью, к тому же он не эффективен в этой борьбе. Имеющиеся в свободном доступе данные показывают, что между 25 ноября 1974 года и 30 ноября 1983 года на основании этого Закона было задержано 5 683 человека. Из них только 21 (двадцать один) были признаны причастными к какой бы то ни было террористической деятельности. Подавляющее большинство арестованных и задержанных на основании этого закона не были виновны ни в каких преступлениях. Большая часть арестов имела место в Ливерпуле, где были задержаны невинные граждане, прибывшие на профсоюзные митинги, свадьбы и похороны родственников.
Закон так же позволял Государству применять «Судебное решение о лишении прав» к любому человеку, запрещая ему перемещаться из одной части страны в другую (как правило, из Северной Ирландии в Англию или наоборот). Никто из лишенных права на свободу передвижения не имел права знать, чем это вызвано, не мог обжаловать это решение. Шон Ститт, студент из Белфаста, понятия не имел, почему он на десять лет попал под это Ограничение. Несмотря на то, что у него был паспорт Соединенного Королевства, и он никогда не поддерживал и не состоял в каких-либо нелегальных террористических организациях, он вдруг оказался «изгнанником», не имеющим права приехать из Северной Ирландии в Британии, повидаться с сестрой или принять участие в торжественной церемонии Национального союза студентов, на которую он был приглашен. Несмотря на поданные жалобы, Правительство отказалось рассматривать его дело.
В начале 1970-х годов Лейбористское Правительство заново ввело практику интернирования без судебного разбирательства и - как в Южной Африке, которую ныне критикует лейбористская партия – сотни людей были вытащены из постелей и арестованы вскоре после принятия этого решения. В Комптоновском отчете было установлено, что многим из них завязали глаза, их привязывали к стенам. По сообщению Комиссии Паркера, людей избивали, пинали, лишали сна. Многие из задержанных показали, что полицейские надевали людям на головы пластиковые пакеты, подолгу не давая им дышать, другие говорили о пытках электрошоком, столь популярных в некоторых Южно-американских странах (странах,  которые, как и Южная Африка, заслуженно критикуются в британской прессе, в то же время почти полностью игнорирующей подобные обвинения, выдвинутые в адрес наших органов безопасности). Лорд Гардинер из Комиссии Паркера, посчитал, что действия полиции были «незаконными, не оправданными морально и чуждыми традициям величайшей демократии на земле».  Еще в одном расследовании, Отчете Беннета, сообщается, что в 1979 году «заключенные терпели незаслуженные страдания». Тогдашний министр cогласился с основными заключениями расследования, но, тем не менее, сейчас, десятилетие спустя, Британское Правительство предстало перед Европейской Комиссией по правам человека и было признано виновным в применении пыток, и многочисленные обвинения в его адрес продолжают выдвигаться.
Пытки, разумеется, во всем мире использовались для получения информации и признаний от подозреваемых. Католическая инквизиция и протестантские охотники на ведьм прошлых столетий доказали, что физическая боль - отличное способ выбить признание. Жертвы пыток обычно попадают в заключение не за то, что они совершили, а за то, что они знают и за то, что могут сделать. За то, что они думают.

МЫСЛЕПРЕСТУПЛЕНИЕ

Мы все знаем, что попытка совершить преступление уже является правонарушение, и сговор с другими лицами с целью совершить преступление так же является правонарушением. Но известно ли вам, что, согласно «Закону о Полиции и доказательствам по уголовным делам» от 1984 года, теперь просто намерение совершить преступление равносильно правонарушению, даже если вы об этом никому не сообщали. Преступные мысли - даже если они никоим образом не реализованы – в голове гражданина сами по себе достаточный повод для того, чтобы полиция начала вас преследовать. «Полиция теперь имеет право, например, устанавливать блокпосты на дорогах, чтобы  выявлять людей, которые возможно намереваются совершить правонарушение, что приводит нас к таким опасным последствиям, как наказание за Мыслепреступление в романе Джорджа Оруэлла», прокомментировал это лорд Гиффорд.
Он не одинок в своем осуждении нового закона «тори». «Правовое общество» заявило, что оно «категорически против» отдельных частей закона. Так же в ходе опроса, проведенного в «Санди Таймс», более 65 процентов участников высказались против закона. В наши дни, в нашей свободной стране, человек не может свободно передвигаться, если власти подозревают, что он собирается нарушить закон, независимо от того, как он себя ведет. Шахтеры во время Угольной забастовки 1985 года стали первой крупной жертвой Полиции Мыслей, их перехватывали на дорогах и возвращали в пределы графства на тот случай, если вдруг они намеревались присоединиться к пикету.
Если верить Министрам Правительства и их приспешникам из правой прессы, полиция прибегает к такой тактике лишь изредка, когда всплески жестокости неминуемы. Шеф полиции Ноттингемшира, тем не менее, признал, что 164 508 человек невиновных в каких-либо преступлениях были не допущены на территорию графства Ноттингемшир за 27 недель забастовки. Полицейские блокпосты эффективно отрезали графства Ноттингемшир, Дербишир, Йоркшир и многие другие шахтерские регионы, превратив их в зону, «закрытую» для доступа простых людей. Все частные лица должны были повернуть назад, тех же, кто настаивал на соблюдении права британских граждан на свободу передвижения, сразу же арестовывали.
Когда в 1985 году был запрещен мирный Фестиваль Стоунхендж, 1 363 полицейских были размещены вокруг территории, на которой был разбит лагерь, преследуя и оскорбляя собравшихся на пикник шесть или семь сотен хиппи. В отчете о расследовании этого инцидента действия полиции были подвергнуты жесткой критике, равно как и то, как содержались хиппи после ареста – в переполненных камерах, без туалетов. Когда отчет был опубликован в апреле 1987 года, то Шеф полиции Сомерсета заявил, что он «поступит точно так же», если хиппи когда-нибудь вернутся, и стала очевидна полная бесполезность подобных расследований. Ни один из таблоидов не опубликовал результаты расследования, которое выявило, что «некоторые полицейские применили чрезмерную силу». Так же было сделано заключение, что 537 арестов «были ошибочны» и, что «имел место ряд инцидентов, в ходе которых люди подверглись избиению полицейскими дубинками... полиция это признала [но] невозможно установить личности ни одного из причастных к этому полицейских» (выделено мной).
Разумеется, в этой свободной стране, скажете вы, вооруженные головорезы, виновные в избиении невинных мужчин, женщин и детей были арестованы, посажены за решетку или, по крайней мере, вышвырнуты из рядов Полиции?
Ответ слишком очевиден. Ни один полицейский не был обвинен в совершении правонарушений в связи с погромом в Стоунхендже. Стыд и позор им.
Кейт Эйди – известный телерепортер, работавшая в Ливии, Ливане и других местах. И ни в одном из этих «тиранических государств» она не подвергалась преследованиям со стороны полиции. Тем не менее, ей, в числе других журналистов и съемочных групп телевидения, британская полиция отказала в допуске на территорию Уоппинга, где она освещала дебаты печатников. Старый добрый британский «бобби» к тому же избил ее дубинкой, старательно выполняя свои прямые обязанности.
Эйди далеко не одинока в своем опыте общения с полицией. Фото и кинокамеры, освещавшие митинги протеста в Гринхэм-Коммон, Токстете, Олдрейве, Стоунхендже и многих других местах закрывались вездесущей полицейской перчаткой, у членов Национального союза журналистов накопилось немало жалоб на полицию. Журналисты, освещающие полицейские акции, теперь, видимо, играют по правилам; если кто-то может быть условно идентифицирован с какой либо группой, значит, он заклеймен обществом, и такие группы, как хиппи, футбольные фанаты, панки, пикетчики и т.д. стали легитимными мишенями, поскольку новые правила дают полиции право подозревать человека в неблагонадежности. Человек при этом может вести себя мирно и законопослушно, но это не имеет никакого значения. Полиция теперь, похоже, способна читать мысли.
Если вы - мужчина, и полиция увидела, что вы разговариваете с лицом, которое они считают проституткой, вы оба можете быть арестованы согласно «Закону о Сексуальных преступлениях» от 1985 года. Предполагалось, что этот, типично викторианский образчик законотворчества, сделает улицы безопасными для женщин. На деле он скорее дал полицейским больше власти вмешиваться в добровольные сексуальные отношения взрослых людей и отвлек полицию от их настоящей задачи – арестовывать настоящих насильников. Согласно заявлению организации «Женщины против изнасилований», этот закон «сделал женщин более, а не менее уязвимыми для изнасилований и других сексуальных оскорблений».   Тем не менее, этот закон понравился моралистам из партии «тори» и тем полицейским, которые, по-видимому, жаждут испытать свои новообретенные способности чтения мыслей.
Все это, возможно, нормально, если вы – белый, среднего возраста, принадлежите к среднему классу и к тому же к женскому полу (как, скажем Маргарет Тэтчер). Но нельзя быть молодым, нельзя выглядеть по-другому, нельзя быть мужского пола и, главное, нельзя быть темнокожим.
«Во времена нацистской Германии полицию инструктировали, что следует изучать черты лица человека. Если черты лица семитские, значит, его нужно арестовать». 
– Лорд Моллой о новых законах Правительства.
Марк Браво – не преступник, но он – черный. На свое шестнадцатилетие он получил в подарок мотоцикл «судзуки» и стал кататься на нем неподалеку от своего дома в Северном Лондоне. В течение первой недели он семь раз задерживался полицией. И это было только начало, на протяжении следующих нескольких месяцев его останавливали десятки раз. Это было так ужасно, что его мать начала вести дневник, фиксируя случаи преследования мальчика полицией. Оказалось, что, например, в период с 31-го марта по 14 апреля его задерживали 24 раза (вРсреднем дважды в день). К концу года Марку настолько надоели эти бесчисленные инциденты, что он продал мотоцикл.
В декабре 1984РДерек Доналдсон, музыка䐽т из группы «Сыновья Джа», подвергся нападению со стороны полиц䐸и, остановившей и «обыскавшей» его посреди улиц䑋. Его обвинили в оскорблении полиции, но судья Саклинг снял обвинения против него, заметив, чтоРарестовавшие его офицеры выдвин䑃ли голо䑁ловное обвинение, сказав, что «кто-то в районе Ноттинг-Хилл подозревается в хранении наркотиков».
6-го мая Мэттью Пол, 19-летний «черный парень» был найден мертвым в камере полицейского участка на Леман-стрит. Он был задержан без предъявления обвинений на 36 часов, без ведома его семьи, друзей или адвоката – это совершенно законно (новые законы разрешают полицейским задерживать вас без предъявления обвинений на 96 часов). Пол повесился (после того, как его допросила полиция) на створке двери камеры, которую полицейские оставили открытой, несмотря на то, что это противоречило рекомендациям коронера Западного Лондона и правилам, введенным  после самоубийства в другом участке. Что необычно в деле Мэттью, так это то, что большое следственное жюр8 вынесло вердикт «самоубийство вследствие неосторожности». Однако, странно, что в официальных з䐰писях Министерства внутренних дел вердикт жюри не зафиксирован. Так же в новых правилах для коронеров, введенны䑅 в дейс䑂вие вскоре после дела Пола, список возможных вердиктов был видоизменен, чтобы исключить использование оборота «по неосторожности», если смерть была следствием жестокости, несчастного случая или самоубийства в камерах полицейских участков.
Стало уже привычным делом, что людей задерживают, не дают ни  с кем общаться и без предъявления обвинений подолгу держат в полицейских камерах. Так же довольно обычным явлением стала смерть в заключении по тем или иным причинам. В 1983 году (более свежие данные недоступны), в камерах умерло 106 человек. Хотя, возможно, учтены далеко не все случаи, любопытно отметить, что с 1970 по 1983 год число смертей в заключении в полицейских участках выросло на 300%.
Когда кто-то умирает в полицейской камере, проводится открытое разбирательство. Без преувеличения, фиксируются десятки смертей, вызванных жестокостью, но, как правило, сообщается о них коротко, в общих словах. К несчастью, чтобы началось открытое разбирательство, человек должен сперва умереть в камере. Если же вас просто избили, вам скорее всего не удастся привлечь к себе внимания.
По-видимому, общество полагает, что если человек-то оказался в полицейском участке, стало быть, он этого заслуживает и отношение к нему вполне оправданно. Система исходит из предпосылки, что если чьи-то жалобы сложно доказать, значит они должны остаться без ответа, поскольку в этой стране нет независимых присяжных, наблюдающих за разбирательством жалоб на полицию. Большая часть жалоб даже не проходит по официальным каналам. А это плохо сказывается на общественном доверии к полиции.
Один из тех, чье доверие к полиции жестоко подорвано, регги-певец Джуниор Сервайс. Он был арестован в феврале 1984 года и обвинен в использовании краденого чека. Позже в тот же день он был вынесен на носилках из полицейского участка Брикстона в госпиталь Королевского колледжа. Ему была сделана срочная операция после того, как врачи в госпитале обнаружили, что у него «серьезные повреждения» пениса из-за которых он не может мочиться.
1-го января 1987 года, в 22.40 полиция арестовала 19-летнего Тревора Монервилла за то, что он разбил стекло у машины на парковке. Его семье об аресте не сообщили, и встревоженный отец Монервилла неоднократно в течение нескольких дней заходил в полицейский участок Стоук-Ньюингтон, пытаясь узнать у полиции, не известно ли им, что случилось с его сыном. В один из визитов он принес фотографию Тревора, чтобы показать дежурному сержанту и попросить поместить ее в «Список пропавших без вести». Всякий раз полиция заявляла, что им ничего неизвестно о местонахождении Тревора, хотя на самом деле он находился там же, в камере полицейского участка Стоук-Ньюингтон. В воскресенье потрясенный мистер Монервилл узнал, что его сын находится в тюремном госпитале Брикстона. Когда он последний раз его видел, вечером 31-го декабря, парень был жив и здоров. Несколько дней спустя, пос䐻е тайного заключения в полицейской камере, ему потребовалась оп䐵рация на головном мозгеЮ Энтони Стронг, консуль䑂ирующий нейрохирург госпиталя Модси, куда  Тревор был отвезен на лечение, показал, что повреждения головы Тревора, из-за которы䑅 потреб䐾валась операция, очевидно были нанесены каким-то инструментом. Записи о содержании под стражей, впоследствии полученные адвокатом Монервилла, показали, что шестеро полицейских пытались «силой» взять у Тревора отпечатки пальцев. Так же там было указано, что одежда Тревора была изорвана. Против Тревора, который теперь частично парализован, полиция так и не выдвинула никаких обвинений.
В декабре 1982 года полиция застрелила Рода Кэррола и еще одного человека. Впоследствии в убийстве был обвинен констебль Джон Робертсон. Во время процесса Робертсон дал показания, сказав, что полиция солгала, заявив о выстрелах, прозвучавших, когда два человека прорывались сквозь полицейский дорожный контрольно-пропускной пункт. Полиция не рассматривала это свидеBельство на суде. Робертсон был оправдан. Позже местный коронер потребовал проведения расследова䐽ия двойного убийства. Через несколько дней он подал в отставку.
Исследование преступности в 1984 году выявило, 䑇то мене䐵 одного человека из десяти, имеющих жалобы на полицию, обращается с ними к властям. Если вы подаете жалобу на действия полицейского, в среднем ее рассмотрение занимает 216 дней. Все жалобы на полицию рассматриваются их же коллегами. Лишь в 10% случаев на полицейского накладывают дисциплинарное взыскание или «выговор». Таким образом, статистика показывает, что если полицейский ударил вас безо всяких на то причин, шансы, что он получит выговор от руководства меньше чем 1 из 100, не говоря уж о том, чтобы его признали виновным.
Зачастую, когда поступает жалоба на действия полиции, у полицейского руководства случается потеря памяти, они теряют документы или заявляют, что личности обвиняемых установить невозможно. В 1986 году бывшие полицейские сообщили, что детективы в Кенте увеличивали рейтинг раскрываемости преступлений, подкупая преступников обещаниями освобождения под залог, если они признаются в каких-либо преступлениях помимо тех, за которые они были арестованы. Было проведено расследование действий более 150 офицеров полиции, но затем было сказано, что многие важные документы мистическим образом «пропали», и не было выдвинуто ни одного обвинения.
Когда на стадионе «Эйзель» во время финала Кубка Европейских Чемпионов в 1985 году ливерпульские футбольные фанаты приняли участие в беспорядках, в результате которых погибло 38 фанатов «Ювентуса», полиция под давлением Даунинг-стрит, провела месяцы, изучая теле- и видеозаписи мероприятия, сотни увеличенных фотографий из газет, и, таким образом, они смогли установить в толпе зачинщиков беспорядков и поймать их. Они хорошо сработали, арестовав фанатов спустя месяцы после события и отправив их в Бельгию на процесс. Видимо, им удалось каким-то образом распознать безымянные лица в дерущей толпе, но когда им представили четкий, крупным планом снятый телефильм, опознать своих собственных сотрудников они не смогли. Как это было и в Стоунхендже, например.
Как и в деле «Оргрейв Кокинг Плант» в 1985 году, когда оппозиционно настроенные члены парламента, увидев сцены насилия по телевидению, потребовали дисциплинарных взысканий или обвинений в уголовных преступлениях. Власти не предприняли никаких действий, из-за «проблем с идентификацией полицейских в толпе». Непонятно.

БУНТ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА
Начало бунта положено полицией, когда во время рейда на ее дом миссис Синтия Джаррет – невинная женщина, не обвиняемая в каком-либо преступлении, скончалась после того, как полиция швырнула ее на землю. (Начало такое же, как у Хэндсвортского бунта, когда полиция напала на Черил Гросе). Во время бунта в Броудуотер-фарм, случившегося через несколько часов после инцидента с Джаррет, был зверски убит полицейский.
Многие считают, что инцидент спровоцирован полицией и судами, и их действиями, о которых лорд Гиффорд сказал, что «проявив чрезмерное усердие они явно нарушили закон». В дни, последовавшие за бунтом, сотни полицейских в полном снаряжении заняли, на случай восстания, территорию Поместья, и как говорилось в отчете Королевского совета, «терроризировали» невинных жителей, выламывали двери домов безо всякой на то необходимости,  арестовывали сотни молодых людей. Официальное расследование установило, что когда родители арестованных и адвокаты запрашивали полицейские участки о местонахождении молодых людей, полицейские умышленно лгали и вводили их в заблуждение.
«Те, о которых наводили справки, были упрятаны в полицейские участки», заявил Гиффорд. Расследование выявило, что во многих случаях полиция удерживала людей без предъявления обвинений дольше, чем позволяет закон (36 часов) и отказывало им в праве на адвоката и контактах с внешним миром до тех пор, пока они не подпишут признание. В результате многочисленных «признаний», суды столкнулись с вереницей дел с привлечением подростков и молодежи в возрасте 17-18 лет, которые, по-видимому, признались в разнообразных серьезных нарушениях полностью по своей воле. Не удивительно, что присяжные не знали, что многие из этих признаний были сделаны запуганными подростками, которых изолировали и допрашивали целыми днями без участия адвоката. Поэтому, ознакомившись с такими признаниями, многие присяжные, прочитав о варварском убийстве молодого полицейского, пришли в ужас, безоговорочно согласились с точкой зрения полиции и приняли эти признания на веру. Многие обвиняемые были осуждены, судьи были суровы.
В январе 1988 года министр правительства Дэвид Меллор посетил Сектор Газа. В широко разрекламированной истории, которая возмутила израильтян, он критиковал условия содержания палестинцев и порицал сопровождающих израильских чиновников за арест молодых людей, кидавшихся камнями. Представитель Британского Министерства иностранных дел заявил принимающей израильской стороне: «мы в Британии не арестовываем молодежь за то, что она бросается камнями».
Скажите это судье. Один молодой (чернокожий) парень, арестованный за кидание камнями во время восстания в Тоттенхэме, был приговорен к восьми (8) годам тюрьмы.
Один тринадцатилетний подросток «признался во всем» после того как его три дня продержали в полицейское камере, не давая ни с кем общаться, постоянно допрашивали и отобрали всю одежду, кроме трусов.
Сравнения обвинений, выдвинутых полицией и мер наказаний, определенных судом по тоттенхэмским делам и по делам, связанным с ранним восстанием в Хэндсворте, подтвердили мнение, что возмущение, направленное против отдельных убийц дало дорогу полицейской политике тотальной дискриминации по отношению ко всему обществу.
После более затяжного, крупномасштабного и более жестокого восстания в Хэндсворте, во время которого бутылки с зажигательной смесью нанесли серьезный ущерб и двое человек (азиатского происхождения) были убиты, были выдвинуты более серьезные обвинения. В Тоттенхэме 71 человек был обвинен в нарушении общественного спокойствия, 13 в беспорядках и 6 в убийстве (хотя впоследствии количество обвинений сократилось до 2, поскольку судья выявил противоречия в показаниях полиции). В Бирмингеме лишь 16 человек были обвинены в таких серьезных преступлениях, как нарушение общественного спокойствия, никто не был обвинен в убийстве (даже обвинения в непредумышленном убийстве были сняты). Приговоры так же странным образом отличались. Поджигателям из Бирмингема дали значительно меньшие сроки, чем тем, кто был обвинен в менее серьезных преступлениях в Тоттенхэме.
Отчет по делу о тоттенхэмском бунте выявил, что местная общественность «оправдывает гнев», явившийся результатом действий полиции в регионе, и вспыхнувший из-за смерти миссис Джаррет октябрьской ночью.
Со времен Бойни в Питерлу, в Соединенном Королевстве всегда было страной бунтовщиков и тех, кто жестоко подавляет любые серьезные формы протеста. Современный пример – «Кровавое воскресенье», когда войска застрелили 13 жителей Соединенного Королевства.
Несмотря на то, что восстания в Белфасте и Лондондерри случаются независимо от политической обстановки в Лондоне,  и хотя периодические всплески на «большой земле» Соединенного Королевства, в таких местах, как Ред-Лайон-Сквер, Грунвик и Льюишем (где Блэр Пич был забит на смерть полицейскими дубинками, и его убийство осталось безнаказанным), у нас не было таких проблем на улицах со времен беспорядков эпохи Индустриальной Революции. Экстремистская политика Тэтчер возвращает нас в прошлое, к «викторианским ценностям».
История ясно показывает, что в любой стране, где запрещена свобода самовыражения, где идеи равенства и всеобщего образования открыто попираются, где людей опекают, угнетают и лишают прав, восстания неизбежны. Сент-Полс, Токстет, Брикстон, Тоттенхэм, Нотинг-Хилл, Уоппинг – мы знаем лишь о восстаниях, попавших в центр внимания прессы, но как насчет инцидентов в таких городах как Саутхэмптон, Лидс, Уолверхэмптон и Плимут или новых городах, таких как Скелмерсдейл, о которых сообщалось только в местных СМИ?
В Скелмерсдейле репортеры «Радио Пикадилли» в Манчестере позвонили в местную полицию, чтобы узнать новости о том, что случилось во время восстания, но им было сказано, что «ничего необычного» на самом деле не случилось. Неужели подобные «бунты» стали настолько привычным явлением, или полицейское начальство просто отрицает, что они имели место? Свидетельства по всей стране подтверждают это. (500 человек, переворачивающих машины и грабящих магазины должны попасть в национальные новостные выпуски в 70-х, так вам кажется). Возможно, причина такого сокрытия в том, что полиция боится возникновения «подражательных» восстаний по всей стране, члены парламента от тори после первых брикстонских мятежей обвинили СМИ в раздувании конфликта. Возможно, политика, за которую ратовала в свое время Мэри Уайтхаус – цензура новостей, уже действует.
Хотя, может быть, все обстоит гораздо проще и паранойя по поводу сокрытия фактов необоснована. О таких событиях просто не сообщается на национальном уровне. СМИ это больше не интересует, потому что страна устала от созерцания горящих автомобилей, избиений полицейскими  дубинками и обстрелов резиновыми пулями. (Когда вы последний раз видели репортаж о мятежах в Белфасте? Они, что, прекратились?). Протест и подавление теперь привычное дело, это больше не новость, а раз это больше не новость, то они перестают быть реальностью.

ТЮРЬМА

Тюрьмы есть во всех странах, в некоторых из них процент заключенных очень высок, как, например, у нас. В британских тюрьмах больше заключенных, чем в любой другой европейской стране. Сейчас, когда вы это читаете, один человек из каждой тысячи сидит за решеткой.
В некоторых странах тюрьмы скорее являются местами реабилитации, а не наказания. У остального мира создается впечатление, что в Британии тюрьмы тоже считаются местом исправления. Заключение в тюрьму - просто последнее средство спасения, используемое для того, чтобы защитить общество от самых жестоких и закоренелых преступных элементов. Тюремное заключение срок доставляет заключенному неудобство, но не лишает его всех прав, заставляя страдать в месте скорби и отчаяния и т.п. В конце концов, мы – современное, либеральное и справедливое общество.
Барри Фостер пробыл в заключении более двух лет, прежде чем его дело было заслушано в суде. На допросах в полиции он сознался в преступлении, которого, как впоследствии было доказано, он не совершал. Несмотря на это, он два года просидел в тюрьме. Министерство внутренних дел не дало никаких объяснений члену парламента от его округа Роберту Макленнану по поводу того, почему Фостер просидел так долго, не будучи виновным ни в каком преступлении.
Министр внутренних дел (назначенный премьер-министром ответственным за тюремные вопросы и, стало быть, знающий, о чем говорит) заявил, что у него «нет данных» по числу людей в Англии и Уэльсе, заключенных в тюрьму без судебного разбирательства. По официальной правительственной оценке (возможно, весьма сдержанной) единовременно в тюрьмах могут находиться около 1500 человек, просидевших свыше трех месяцев, не будучи признанными виновными ни в каких преступлениях. (В это число не входят те, кто находится в тюрьмах Шотландии и Северной Ирландии). Правительство не афиширует, что в отдельных частях страны с момента заключения под стражу человека до начала процесса может пройти 178 дней.
Еще не так давно находящиеся в предварительном заключении имели привилегии, которых не было у осужденных преступников. Их могли чаще посещать родственники, им могли передавать еду, зубную пасту и другие вещи, которые были дозволены не осужденным задержанным. Теперь они этого лишились. В декабре 1987 года Правительство заявило, что в тюрьмы в продуктовых посылках тайно передаются наркотики, поэтому находящиеся в предварительном заключении лишены всех привилегий. Члены профсоюза тюремных работников высказались, что если бы хватало сотрудников, им было бы легче досматривать посылки, чтобы избежать подобных инцидентов. Но гораздо дешевле урезать права граждан, чем нанять соответствующее число служащих.
В январе 1988 года Союз Тюремных служащих проголосовал за проведение забастовки в знак протеста против нехватки персонала в британских тюрьмах. Подавляющее большинство членов, свыше 90% проголосовали за эту акцию. Правительство, однако, заявило, что за акцию проголосовало всего 45% от общего числа сотрудников, поэтому «мы не склонны думать, что оставшиеся 45% дали им мандаты» (так заявило Министерство внутренних дел). Однако, странно, за то же Правительство, в конце концов, проголосовало лишь 19% от общего числа населения Соединенного Королевства. Дополнительное число тюремных служащих не было нанято. Безработица растет. Права заключенных продолжают нарушаться из-за «нехватки штата».
Любой, побывавший в тюрьме, скажет вам, что британские тюрьмы зачастую весьма опасные, устаревшие и переполненные (согласно официальным отчетам у нас заключенных на 9 000 больше, чем место в тюрьмах). Жестокость надзирателей по отношению к заключенным и жестокость в отношениях между заключенными – обычное явление. Если ты оказался внутри, не жди справедливости.
В судебном прецеденте бывший заключенный подал иск против Министерства внутренних дел на возмещение ущерба за оскорбления, побои и введение ему лекарственных средств против его воли. (Необычно, что заключенный так же продолжал протестовать, настаивая на том, что он невиновен в преступлении, за которое его осудили, и после того, как его выпустили. Если человек пытается протестовать, сидя в тюрьме, ему вряд ли удастся что-то доказать). В этом деле Министерство внутренних дел отрицало, что заключенного принуждали принимать лекарства, как и факт избиения, заявив, что он сам согласился принимать лекарства. Тем не менее, человек заявил, что пять тюремных работников вошли в его камеру, уложили его на пол, стянули с него штаны, воткнули шприц ему в ягодицу и ввели препарат «Stelesine». Он утверждал, что такие принудительные инъекции производились неоднократно. Судья, тем не менее, принял свидетельские показания тюремных служащих, заявивших, что они «понятия не имели, что согласия на инъекции не получено», и дело было закрыто. Бывший заключенный подал апелляцию, но дело было прекращено.
Правовед сэр Джон Доналдсон сказал, что по закону заключенный имеет право не давать согласие на лечение ни при каких условиях. Лорд Эйвербери заявил, что даже если заключенный соглашается на лечение, зачастую это вызвано тем, что отказ будет расценен как отказ сотрудничать с тюремным руководством, и повлечет за собой увеличение срока заключения.
Практика принудительного введения лекарств заключенным - распространенное явление. В 1984 году Министерство внутренних дел признало, что в 1983 году заключенным было введено 8 220 доз психотропных веществ. Эти, вызывающие изменения сознания вещества, мы должны подчеркнуть, вводятся людям, находящимся не в психиатрических лечебницах, а заключенным в обычных тюрьмах. Данные по оральному введению лекарственных препаратов не доступны.
Хотя этот конкретный прецедент, возможно, имел, а возможно и не имел место быть, подобные обвинения в принудительном лечении и других формах жесткого обращения на деле весьма не редки. Как было сказано в Парламенте – «заявления бывших заключенных последовательны и логичны, поэтому их жалобы выглядят убедительно».
Подобные обвинения практически невозможно доказать.  Даже в тех случаях, когда заключенные умирают, судебные власти, по-видимому, не в состоянии разобраться с многочисленными делами, возбужденными против полицейских или тюремных служащих, и до сих пор никто не оказался за решеткой за жесткое обращение с заключенными, не говоря уже об убийстве. Как правило, если кто-то страдает от жестокого обращения или умирает в тюрьме, ходатайства озабоченного общества внимательно изучаются, проводится дознание... и ничего не происходит.
Давайте рассмотрим это на примере одной из тюрем Англии и Уэльса - Уондсвортской тюрьмы в Южном Лондоне.
В Уондсворте Терри Смердон был найден в камере мертвым, с синяками на теле. Дознание закончилось ничем.
Йен Метвен – еще один заключенный, нашедший свой конец в Уондсворте. Следствие вынесло вердикт – «смерть по неосторожности».
Ленни Тернер утверждает, что в Уондсворте его избивали и не давали пищи и воды в течение пяти дней.
Джимми Андерсон, который зашел так далеко, что даже обратился в суд с просьбой начать судебное разбирательство против некоторых сотрудников Уондсворта, заявил в суде, что тюремные служащие угрожали ему смертью, если он не признает свою вину. Он обратился в Верховный суд с просьбой возбудить дело, чтобы привлечь к ответственности тюремных служащих, избивавших его, но Лорд главный судья Тэскер Уилльямс, настроенный против него, запретил ему подавать в суд, на том основании, что это «адекватная защита против нападок на тюремную систему». Никто из тюремных служащих под суд не попал.
Хотя поступают тысячи подобных жалоб на незаконные действия тюремных служащих, многочисленные узаконенные наказания остаются незамеченными. Тюремные служащие могут подвергать заключенных разнообразным суровым наказаниям и ограничениям. Согласно Правилу 43, заключенные могут быть изолированы и помещены в одиночную камеру, они могут быть связаны печально известным Поясом (разновидность стягивающего смирительного кожаного жилета) или посажены в карцер (так же известный как «Узкая клетка»).
Обыск на теле – привычное явление. В 1982 году некоторые тюрьмы ввели в обиход обыск женщин-заключенных. В одной тюрьме 97 заключенных были подвергнуты обыску 772 раза в течение четырех месяцев – по восемь обысков на одного заключенного. Согласно имеющимся данным, в июне 1983 года, одна женщина подвергалась обыску 28 раз. И это продолжается и поныне и считается вполне законной практикой.
Вопреки распространенному мнению, большинство преступников, отправленных в тюрьмы, осуждены не за преступления против человека, а против собственности человека – преступления, в которых не было жертв. Из всех преступлений, совершенных в Англии и Уэльсе в 1986 году, 96% - преступления против собственности. Несмотря на заголовки и пропаганду, ведущуюся Министерством внутренних дел и Полицией, подавляющее большинство людей, оказавшихся в тюрьме - не жестоки и не сексуально озабочены и не представляют физической опасности для остальных членов общества. Они, скорее всего, угнали машину, уклонились от уплаты налогов, продавали порнографическое видео или употребляли марихуану, а не насиловали и убивали. Но в обществе, одержимом материализмом, цензурой и запретами, они оказались в тюремной системе, которая не делает различий между злодеями и неудачниками. Хотя содержание в некоторых тюрьмах лучше, чем в других, если вы в этой стране попадете в тюрьму, даже за преступление, в котором  не было потерпевшего, вас вполне могут накачивать лекарствами, обыскивать, сажать в карцер и – если только удастся убедить отдельных членов Палаты Лордов – избивать охранники и другие заключенные, так же не исключено, что, если у вас возникнут психические или физические проблемы со здоровьем, то вы не получите медицинской помощи, на которую могут рассчитывать заключенные во всем цивилизованном мире.
Рассмотрим пример Алана Щелбински. Когда он попал в тюрьму с очень уместным названием «Стренджуэйз», он страдал от припадков. Вместо того чтобы его госпитализировать, Алана поместили в камеру с голыми кирпичными стенами, бетонным полом и без мебели, за исключением голого матраса, брошенного прямо на пол. Его раздели догола и оставили одного в камере на несколько дней. Большую часть времени он пролежал на полу камеры, последние дни в собственных экскрементах. Когда случился припадок, он бился о стены камеры. Ссадины и ушибы не были обработаны. Несмотря на его ужасное состояние, руководство тюрьмы не дало его родителям увидеться с ним, хотя им было известно, что его мать знает, как нужно действовать во время приступов. Алан умер через неделю, после того как попал в тюрьму. На дознании, в ходе которого открылись детали его смерти, описанные здесь, тюремные власти продолжали утверждать, что камера была «подходящим местом» для Алана.
Хотя наши тюрьмы и центры содержания правонарушителей безнадежно переполнены, есть средство, которое позволит решить эту проблему без больших затрат средств налогоплательщиков. Это декриминализация ряда правонарушений, таких, как хранение некоторых видов наркотиков, распоряжение судьям приговаривать людей к меньшим срокам за незначительные преступления, и, вместо того, чтобы наказывать правонарушителей, отправляя их в тюрьму, приговаривать их к общественным работам и выплате компенсаций владельцам собственности, которую они украли или испортили. Несмотря на здравый смысл этих предложений, выдвинутых в ряде отчетов, суды, по-видимому, не желают меняться, поскольку с каждым годом количество заключенных растет и пенитенциарная система не справляется с нагрузкой. Другое, альтернативное решение проблемы переполненности тюрем – позволить заключенным умирать, особенно, если они такие беспокойные, как Щелбински. Алан отнюдь не уникален. Каждые два дня кто-нибудь умирает в тюремной камере.
Национальный Совет по гражданским свободам (теперь называемым «Свободой») получает в среднем 2000 писем в год по поводу жестокого обращения с заключенными. Типичный случай, о котором они рассказали, дело восемнадцатилетнего Джима Хитер-Хейса. Он покончил с собой в тюрьме Эшфорд, сразу же после осмотра, проведенного тюремным врачом. Во время расследования его смерти доктор дал показания, которые дали честное представление о том, какова на деле медицинская помощь в Эшфорде. «Я вошел в камеру вместе с охранником и спросил – Ты в порядке? Хитер-Хейс ничего не ответил, поэтому я ушел».
«Рисли Реманд центр» – еще одна тюрьма, где содержатся люди невиновные в каких-либо преступлениях. В отчете по центру, опубликованном в июне 1988 года было выявлено, что центр «заражен тараканами и другими паразитами, санитарно-гигиенические условия практически отсутствуют и общие условия оцениваются даже не как плохие, а как отвратительные». За двадцать лет существования Рисли в нем случилось 25 самоубийств.
Разумеется, не все тюрьмы – адские бездны. Правительство может заявить, что некоторые из них очень хорошие, и это в самом деле так. Но, разумеется, нам нет нужды интересоваться тем, что происходит в хороших тюрьмах, но, нас не может не беспокоить то, что происходит в плохих тюрьмах.
Проблема в том, что, до тех пор, пока мы, британцы, не перестанем восхищаться нашей тюремной системой, осуждая тюрьмы в других странах (таких как Турция или СССР, например), мы не сможем провести их реформу.
Проблема в том, что членов парламента, газеты и широкую общественность мало заботит то, что происходит за тюремными стенами, и те немногие участники кампании, которых это волнуют, зачастую обнаруживают, что не могут лично, своими силами оценить ситуацию, поскольку бывшие заключенные в качестве свидетелей автоматически дискредитируются, в связи с тем, что ранее они нарушили закон, и чиновники блокируют любые расследования стеной молчания и подозрительности. Мы возвращаемся к вопросу об Информации. Информация о том, что происходит внутри тюрем считается крайне секретной в свободной Британии.
Правила Министерства внутренних дел, относительно заключенных, пишущих книги, отбывая свои сроки, гласит, что заключенные, желающие написать книгу, отбывая наказание, могут это сделать, и книга может быть опубликована после освобождения, но они «не должны упоминать об условиях содержания в тюрьме, персонале или других заключенных». Помимо этого, пока автор находится в тюрьме, рукопись не может быть передана из тюрьмы даже после контрольного просмотра.
Книги, письма, заметки и даже личные дневники заключенных, пока они находятся за решеткой, являются собственностью тюрьмы и могут быть подвергнуты цензуре или конфискованы в любое время, и остаться там, даже после того, как заключенный выйдет на свободу.
Сравним это с несвободной Россией. Когда осужденный шпион Питер Крогер был обменян на британского шпиона Джеральда Брука, все его записные книжки были изъяты тюремными властями и ему не позволили взять их с собой. Брук, вернувшийся в Англию из СССР, привез с собой все свои дневники, свыше тридцати.

ЗДОРОВЬЕ, СЕКС И МОРАЛЬ (НАДЕВАЕМ ПРЕЗЕРВАТИВЫ, СНИМАЕМ ПЕРЧАТКИ)
Мы уже рассмотрели многие аспекты жизни в Британии, чтобы дать представление о репрессиях, творящихся на земле свободы. И любой человек, пытающийся поведать об этом общественности, может, в свою очередь, стать жертвой. Монополия правых на контроль над новостными СМИ и экстремистские, придирчивые, неумелые попытки левых политиков противостоять этому на «альтернативных» теле-шоу и в журналах означают, что «политические» средства выражения на деле так же ограничены и разделены.
Нужно, тем не менее, сказать, что куда больше снисхождения выказывается политическим диссидентам (которые сохраняют небольшое количество власти, поскольку могут голосовать), чем людям, которые публикуют информацию, связанную с Религией и Сексом. Даже апатичные британцы должны, как могут подумать некоторые, протестовать, если государство вмешивается и подвергает цензуре какие-либо политические или сексуальные темы. Наша свобода жаловаться на правительство, иногда даже критиковать правительство (но только не Государство) расценивается как фундаментальное право и гораздо более важное, чем наша свобода делать то, что заблагорассудится со своим собственным телом.
Поскольку единственной альтернативой правительству является другое правительство, которое, как правило, действует точно так же, как и предшествующее, Государственная Система может допустить незначительную критику в адрес Даунинг-стрит и принять некоторые изменения в правительстве, если при этом уцелеет система.
Настоятельная потребность Власти – это контроль над каждой личностью, как отдельным организмом и, таким образом, контроль масс. Этот контроль над личностью теперь стал неявным и в тоже время более необходимым, в такой сфере, как секс.
Общественное давление, оказываемое на личность таково, что она покорно приспосабливается к «стандарту», и очевидно, не нужды даже  приводить здесь примеры. Британия, кажется, одержима сексом и эта нездоровая одержимость отражается на законах.
Согласно «Закону о почте», пересылка «непристойных» материалов по почте является правонарушением, даже если они упакованы таким образом, что не могут ни чем оскорбить стыдливых почтальонов...
Анальные половые сношения между мужчинами и женщинами незаконны, даже если участники состоят в законном браке...
В 1985 году был возбужден процесс против, выходящего в Центральных графствах, журнала под названием «Рандеву» и журнал был запрещен. Журнал публиковал эротические рассказы и письма, без фотографий обнаженных моделей и гениталий. Состоял он, главным образом, из частных объявлений взрослых членов общества, желающих познакомиться, как правило, для секса. Журнал не принимал объявлений от сексуальных меньшинств, проституток или порнографов и продавался людям старше 18 лет. Это еще не конец, это только начало...
«Найтшифт» («Ночная смена») – ночной клуб, работавший в центральном Лондоне, он посещался в основном женатыми парами из пригородов, увлекающимися «свингом». Хотя администрация клуба не разрешала заниматься сексом в клубе, и он использовался лишь как место встречи взрослых единомышленников, полиция в ноябре 1987 совершила рейд на клуб, заявив, что они «расследуют возможные лицензионные нарушения и (что точно не установлено) непристойные отношения». Клуб вынудили закрыться...
Гомосексуализм до сих пор запрещен в вооруженных силах. Считается, что примерно 100 человек в год в Колчестерском центре военной подготовки сажают в тюрьму только за то, что они геи. Нарушая право человека на частную жизнь, в армии кандидатам задают вопросы об их личных сексуальных предпочтениях. Лиц, подозреваемых в принадлежности к секс-меньшинствам, военный суд просто выкидывает из армии. Это, в сущности, означает, что войска теряют компетентных, профессиональных людей, на обучение которых были потрачены сотни тысяч фунтов стерлингов из денег налогоплательщиков.
После серии полицейских рейдов на частные дома в 1990 году, в ходе операции под кодовым названием «Гаечный ключ», шестнадцать человек были осуждены за физическое насилие, приведшее к телесным повреждениям, и посажены в Олд-Бейли, согласно разделам 47 и 20 «Закона о преступлениях против личности» от 1861 года. Их преступление состояло в том, что они получали удовольствие от жестких садо-мазохистских гомосексуальных отношений друг с другом и записали ряд подобных сцен на видео. Видео не продавалось и не распространялось, но было обнаружено полицией в частном доме во время одного из рейдов. Всем осужденным было больше двадцати одного года. Сроки заключения варьировались, но некоторые из осужденных получили по четыре с половиной года тюрьмы. Аппеляционный суд сократил некоторым из них срок заключения, но не снял обвинения. Адвокаты осужденных передали дело на рассмотрение в Палату лордов, где 11-го марта 1993 года решение суда первой инстанции было поддержано с незначительным перевесом голосов. Один из судей, лорд Лоури сказал: «Гомосексуализм не способствует укреплению здоровья общества и улучшению семейной жизни». Другой, лорд Темплмен, заявил: «Общество должно защитить себя от культа жестокости. Удовольствие, получаемое от причинения боли – это зло». Так, невзирая на то, что все эти люди были совершеннолетние, занимались этим частным образом, по доброй воле, и, до новой интерпретации этого древнего закона, не имели никаких причин думать, что их действия незаконны, тем не менее, все еще находятся в Брикстонской тюрьме. В момент написания этой статьи несколько осужденных все еще томились в тюрьме за избиение, попросту говоря за нанесение повреждений друг другу, в то время как успешные боксеры вызывают восхищение у респектабельных членов общества, хотя, в сущности, делают то же самое. Британия, как член ЕС, подписала Европейскую Конвенцию по правам человека, Статья 8 которой гарантирует уважение к частной жизни каждого европейского гражданина. Это дело было направлено в Европейскую комиссию по правам человека. По стечению обстоятельств, в тот день, когда был опубликован отчет о решении лордов-судей, ряд газет напечатали маленькую заметку о деле врачей, которые пошли на поводу у родителей 13-дневной девочки, членов секты «Свидетели Иеговы», и отказали в ей медицинской помощи потому, что, по словам врачей, они спасали жизнь матери. Геи, которые в силу своей ориентации, не могут «улучшить семейную жизнь» традиционным способом, получили тюремные сроки за действия, совершаемые по обоюдному согласию, которые не привели ни к каким тяжким повреждениям, не говоря уже о смерти. В то же время, с другой стороны, христианской секте дозволено обрекать людей на смерть, таким образом лишая своих детей возможности «укрепления семейной жизни». Экстремисты с «христианскими» мотивами, по-видимому, считаются нормальными, даже если их действия приводят к смерти. Экстремисты с личными сексуальными мотивами наказываются законом, даже если их действия никому не причиняют вреда.
В Нью-Йорке есть Таймс-сквер, в Париже – Пигаль, в
Гамбурге – Рипербан, в Лондоне – Сохо. При поддержке Столичной полиции, Вестминстерского совета и Правительства, в Сохо уничтожены магазины, специализировавшиеся на продаже секс-литературы. Закрыты киноклубы, показывающие откровенные фильмы для взрослых.
Может, это и не великая потеря, но это показатель пуританского наступления, ведущегося в нашей стране. К тому же в связи с этим возникает целый ряд дополнительных проблем. Когда Развлекательную секс-индустрию загнали в подполье, вместо того, чтобы сделать ее объектом общественных исследований, в этот бизнес пришли гангстеры, мошенники-торговцы и прочие дельцы черного рынка. Это создает проблемы для полиции, и для несчастных потребителей и для тех, кто занят в этой индустрии, поскольку они подвергаются жестокому обращению, их нещадно эксплуатируют, не заботясь о регулярных проверках состояния здоровья. Тэтчеровская Британия предпочла замести Секс под ковер. Если сравнить ситуацию с Копенгагеном, в котором имеются бордели, управляемые городским советом, легальные гей-клубы и тому подобное,  с тем, что творится в Бангкоке, где проституция противозаконна, но при этом огромное число случаев эксплуатации детей и высокий уровень заболеваний, можно лишь удивляться, почему британские власти решили позаимствовать именно эту несуразную, запретительную политику.
Политики могут говорить, что угодно, но подоплека всех политических дебатов - это распределение средств. Дележ пирога. И в этом распределении средств и приоритетов, государство демонстрирует истинное отношение к определенным сегментам общества и тому, как они себя ведут. Наиболее очевидный и актуальный вопрос настоящего времени это то, как Британское правительство, Министерство здравоохранения и социального обеспечения, научные учреждения и СМИ реагируют на ВИЧ и распространение СПИДа.
Синдром был впервые идентифицирован американскими врачами в начале восьмидесятых, и к 1983 году было хорошо известно, что этот вирус передается половым путем. В первые несколько лет проблема касалась исключительно мужчин-геев, главным образом тех, кто употреблял наркотики и сравнительно незначительного числа больных гемофилией. Информация о заболевании распространялась в основном гей-прессой, благотворительным фондом «Теренс Хиггинс Траст» и горсткой встревоженных врачей из клиник, специализирующихся на заболеваниях передающихся половым путем. Несмотря на предостережения из США, которые были приняты во внимание в таких странах, как Швеция и Голландия, Британскому правительству потребовалось три года, до конца 1986 года, чтобы предпринять какие-то серьезные действия. Было ли совпадением то, что как раз в это время эксперты сообщили, что заболевание началось распространяться среди гетеросексуального общества? К этому времени было установлено, что свыше 50 000 британцев уже инфицированы этим вирусом. За исключением пары тысяч больных гемофилией, нескольких сотен наркоманов и лишь шести гетеросексуальных женщин, почти все эти 50 000 человек, по-видимому, были мужчинами-геями.
Когда стало известно, что в группу риска попали гетеросексуалы, правительство выделило 4 миллиона фунтов стерлингов на финансирование 21 проекта, связанных со СПИДом (только четыре из них занимались поисками лекарства от болезни). Эта сумма представляет собой эквивалент одной трети стоимости истребителя «Торнадо», которых в Королевских Военно-Воздушных Силах насчитывается 220. В начале 1987 года 20 миллионов фунтов было потрачено на рекламную кампанию, предупреждавшую о заболевании (сравните с 40 миллионами фунтов, потраченных на рекламную кампанию «Бритиш Гэс» несколькими месяцами ранее). Один опрос показал, что люди считают, что правительство правильно среагировало на опасность, хотя гей-пресса публично выражала удивление, почему правительство выжидало столько лет, прежде чем предпринять какие-то шаги. И почему бюджет на исследования - один из самых низких в пересчете на душу населения в Западной Европе? Почему правительство ничего не предприняло три года назад, когда считалось, что эта проблема касается только гомосексуалов? По крайней мере, «простые» люди наконец-таки предупреждены о проблеме, несмотря на то, что битва с «невежеством» велась не с «Дюрексом», рекламу которого на телевидении сперва запретили, а с вулканами и айсбергами.
В феврале 1987 года заместитель министра здравоохранения Эдвина Керри произнесла в Ливерпуле речь, отражающую взгляды Правительства: «Добрые христиане не болеют СПИДом», заверила она нацию и добавила, что «риску подвергаются только те, кто плохо себя ведет». По-видимому, вирус действует, как можно вывести из ее речи, только на плохих людей, безбожников, которые не согласны с извращенными псевдо-викторианскими ценностями, а стало быть, нет нужды заботиться об их здоровье.
Тем временем, другой столп общества, Христианская Церковь выдвигает свои конструктивные предложения по решению проблемы. «Рекламные объявления о СПИДе возбуждают у молодежи интерес к сексу», ляпнул один тактичный католический епископ, добавив, что очертани䑏 надгробного памятника в ролике «слишком фаллические». (Как же на деле угроза смерти и привлекательность могильной плиты возбуждают интерес к сексу, уточнено не было). В Кенте викарий отказался дать разрешение на похороны молодого гея, жертвы болезни, на его кладбище, заявив: «Мы не хотим, чтобы тут таких хоронили». Истинное милосердие.
Среди прихожан Христианской церкви немало милых, преисполненных благих намерений, людей, и вера и церковная риторика, возможно, помогают многим людям. Но нравится вам это или нет, Церковь – враг Свободы Выбора. Столкнувшись со сложными, реальными проблемами, Церковь всегда предпочитает концепцию вмешательства, а не убежден8я примером. Поскольку в  основе отношения Государства к сексу и сексуальности лежит христианская мораль, которая является, именно последователи церкви в этой стране преследуют сексуальные (или любые другие) меньшинства. Подобные гонения всегда оправдываются «праведными» мотивами. Британские коммунисты преследуются, потому что их считают пособниками московского АнтиХриста, геи подвергаютсяРпреследованиям  и не допускаются в церк䐾вь в качестве священников, потому что могут развратить юношество и распространить заболевания, антисемитизм по-прежнему распространен, поскольку иудаизм противоречит христианству, видео подвергается цензуре, чтобы дети не сбились с пути истинного. И так далее и тому подобное.
Хотя мы не намерены подробно останавливаться на проблемах, связанных со СПИДом и преследованием мужчин-гомосексуалов, в последние годы эта группа пострадала наиболее заметно, поскольку Государство подыскивало «ненормальных» и меньшинства, из которых можно сделать козлов отпущения, к тому же их опыт является классическим примером того, насколько «свободны» мы стали в последнюю декаду тысячелетия.
В декабре 1987 года под давлением заднескамеечников-«тори», Правительство тайком протащило новый пункт в «Билль о местном правлении» - билль, который лишал власти демократическим путем выбранные местные советы и передавал ее Уайт-холлу, чего ранее никогда не было. Пункт 28 гласил, что местные советы теперь должны «запретить говорить в школах, что гомосексуальность приемлема...» и запретить любую «у м ы ш л е н н ую   п р о п а г а н ду   г о м о с е к с у а л и з м а».
Невероятно (а может и напротив, совершенно логично), парламентарии от лейбористской партии поддержали этот Пункт, хотя их представитель Джек Каннингем сделал оговорку, попросив публику понять, что новый закон поможет оградить школьные и публичные библиотеки от книг таких выдающихся авторов, как Труман Капоте, Оскар Уайльд и Гор Видал – всех, кто описывал или «пропагандировал» гомосексуальный образ жизни. Только один член парламента от «тори» - Майкл Браун – проголосовал против Пункта.
9-го января 1988 года 12 000 человек в Лондоне приняли участие в марше против принятия Пункта 28. Во время мирной демонстрации было арестовано 20 человек – двое мужчин за то, что целовались на публике, остальные - за незаконное ношение оружия, этим «оружием» были древки флагов и плакатов. «Санди Миррор» -  единственный «левый» британский таблоид, посвятила этому одну крошечную колонку на последних страницах. Когда на демонстрацию против этой Поправки в Манчестере вышли 40 000 человек, большая часть национальных газет просто проигнорировали это событие.
В марте 1987 года адвокат Эдриан Фулфорд заявил, что «с началом эпидемии СПИДа возросло число арестов среди мужчин-геев. И, несмотря на то, что большинство людей, арестовывавшихся за приставания, как правило, отделывались предупреждением или временным задержанием без возбуждения дела, теперь в большинстве случаев власти настаивают на передачи дел в суд». Самодовольное, религиозное правое крыло с появлением СПИДа стало столь бесстыдно манипулировать мнением публики, что к гомосексуалам в некоторых местах начинают относиться так же жестоко, как к евреям в фашистской Германии перед Второй Мировой войной. Совет города Регби в Уорвикшире отказался принимать на работу гомосексуалов, ВИЧ-инфицированным в Саутхемптоне запретили пользоваться муниципальным бассейном, сотни геев лишились работы, и с 1985 года, как показывают опросы, в 1985-87 гг. количество нападений на геев выросло на 1000 процентов.
Какой из этого следует вынести урок - всякий раз, когда возникает  предлог, позволяющий обществу выказать свою истинную, неприкрытую ненависть к человеку, который живет несколько иначе, все цивилизованные представления о сострадании, уважении, терпимости летят к черту. Перчатки снимаются...
Или, в случае полиции, перчатки надеваются. Многие геи рассказывали, что во время недавних рейдов на гей-клубы, на полицейских были резиновые хирургические перчатки, и при этом они шутили, что не хотят прикасаться ни к одному «педику», чтобы не подцепить болезнь. (Наша полиция прекрасна).
Давление возрастает со стороны реакционных групп всех мастей, в частности, внутри правительства. «Консервативная семейная кампания», поддерживаемая рядом членов парламента от «тори» требует отменить Закон от 1967 года, легализовавший гомосексуальные отношения между взрослыми мужчинами по взаимному согласию на личной территории. Хотя не разрешил, между прочим, использовать комнаты в отеле или любом другом «общественном» месте. (Гомосексуализм был запрещен в Северной Ирландии до 1982 года. И до сих пор запрещен на острове Мэн).
Член парламента Джеффри Диккенс – заднескамеечник от «тори» - не является участником этой кампании, но, тем не менее, ему есть, что сказать по этому поводу. «Семейная жизнь в нашей стране разрушается», заявил он, из-за свободных сексуальных отношений. «Гомосексуалы соблазняют и растлевают других, заманивая в свои противоестественные сети. Закон от 1967 года должен быть отменен». Когда его спросили о Гражданских правах, эта исключительно гармоничная личность заявила «Мы должны вмешаться в гражданские свободы, чтобы сделать то, что нужно» (как всегда) «... нормальные люди напуганы распространением гомосексуализма в этой стране». Но как такое изменение в законе сможет оказать влияние на эту ситуацию? «Изменение в законе должно включать в себя закрытие всех гей- и лесбийских клубов и пабов и запрещение соответствующих публикаций».
Интересно, подразумевает ли введение этого закона проведение полицейских рейдов на спальни взрослых, живущих вместе, людей, заподозренных полицией в гомосексуализме. «О, да», отвечает он. «Непременно». (Между прочим, Диккенс также представил в парламент законопроекты, которые должны запретить «оккультную» практику в Британии. Нечто абсолютно невозможное в соответствии с конституцией для Федерального правительства Америки, но легко осуществимое в свободомыслящей Британии).
Подобное изменение в законе неизбежно означает, что еще меньше геев будут проходить обследование в клиниках, из страха перед полицейскими, такими, как вышеупомянутый Джеймс Андертон. Что, без сомнения, будет способствовать распространению таких заболеваний как СПИД. Так, несмотря на то, что это делается под предлогом заботы об «Общественном здоровье», но истинная причина, стоящая за этими переменами фанатичная идея сохранения «Общественных приличий».
Консервативная партия заявляет, что всерьез размышляет над возможностью таких перемен, во время следующего периода пребывания у власти. Если закон будет изменен, полиция получит еще больше власти задерживать и допрашивать людей, читать мысли, конфисковывать книги и совершать набеги на частную собственность. В то же время живая сила будет отвлечена от борьбы с изнасилованиями, убийствами, грабежами и другими жестокими преступлениями, от которых, как нам говорят, они должны нас защищать. Защита личности от физического насилия, защита ее гражданских прав, очевидно, не столь важны, как выполнение законов, которые посчитали «правильными» несколько сотен деспотичных членов парламента, говорящие головы в Правительстве, и в принадлежащей «тори» «правой» прессе.
Британия, кажется, куда менее обеспокоена угрозой насилия и жестокости, чем предполагаемой угрозой со стороны людей инакомыслящих. Будь они геями, коммунистами, веганцами, язычниками или «психами».
Нас, как Общество, беспокоит не то, что та или иная группировка каким-то образом сможет безжалостно уничтожить нашу систему, но то, что они смогут убедить нас в своей правоте. Что, возможно, существует более комфортный и приятный образ жизни. Иначе, почему же мы преследуем мирные организации, такие как «Кампания за ядерное разоружение» или ставим вне закона определенные виды сексуальных отношений между взрослыми людьми? Вот почему в популярной прессе относятся с презрением и насмешкой к альтернативному образу жизни и литературе. Вот почему нас убеждают, что не стоит думать или действовать иначе. Вот почему невозможно даже говорить о том, что происходит с людьми, когда у них возникают психические проблемы.
Это может показаться невероятным, но сейчас в психиатрии существует мнение, ранее немыслимое, что говорить о психическом расстройстве можно лишь в том случае, если болен или поврежден сам мозг, в остальных же случаях это просто разнообразные отличия и отклонения, иногда проявляющиеся в крайних формах. Хотя это революционное мнение, возможно, ошибочно и больше походит на тему для обсуждения студентов-социологов, вопрос в том, что на протяжении многих лет любая разновидность антисоциального поведения личности рассматривалась как следствие какого-то непонятного психического «расстройства». (До 1920-х годов мы продолжали сажать в сумасшедший дом эпилептиков, кататоников, гомосексуалистов и даже незамужних матерей, поскольку считалось, что их аморальное поведение объясняется душевным заболеванием). Довольно странно, зачастую считается, что поведение личности является «доказательством» умственного расстройства, и в то же время расстройство считается следствием поведенческого опыта. Хотя диагностика и лечение душевных заболеваний, несомненно, производится из лучших побуждений, Свободное Общество должно проявлять осторожность в диагностировании, если у человека не наблюдается никаких явных физических повреждений. Зачастую кажется, что основной критерий, по которому мы определяем наличие у человека душевного заболевания, это то, сколько беспокойства он доставляет своей семье, друзьям, врачам.  Нет никаких четких, согласованных различий между преступниками и душевнобольными правонарушителями, но психически больной лишается больших прав – мы считаем, что вправе вмешиваться в работу его сознания без его на то согласия.
Разумеется, даже в свободном обществе должны приниматься какие-то решения по этому вопросу. Тем не менее, в истинно свободном и проявляющем заботу о человеке, обществе должны быть приняты соответствующие меры предосторожности, которые сделают невозможным заключение в лечебницы нормальных, асоциальных людей. Материалы благотворительного Медицинского Исследования Неврологических Заболеваний свидетельствуют о том, что в Британии такие меры не принимаются.
По всеобщему убеждению, ни один человек не может быть отправлен в клинику для душевнобольных против своей воли, за исключением тех случаев, когда несколько психиатров засвидетельствуют, что пациент опасен для общества. Это не так. Согласно Разделу 4 Закона о психическом здоровье, Социальный Работник может подать жалобу на человека и отправить его на лечение против его воли, если сочтет это необходимым. Только один Врач, терапевт, который, возможно, никогда до этого не видел «пациента» или не является специалистом в этой области, вот и все, что нужно, чтобы человека отправили на принудительное лечение. Если врач дал разрешение, человека (как правило, пожилого) могут насильно забрать из его дома (как правило, с помощью полицейских и социальных работников), поместить в охраняемый госпиталь и насильно вводить лекарственные препараты.
«Пациент» полностью остается на милости лечащего врача, имеющего право применять такие лекарства, как нейролептики, могущие пагубно сказаться на здоровье человека. (Хотя любой пациент в той или иной степени зависит от своего доктора, люди с физическими заболеваниями и ранениями имеют право отказаться от лечения, выписаться из госпиталя или проконсультироваться с другим специалистом. Душевнобольные такого права не имеют). Как только им поставлен диагноз, зачастую неверный, их лишают всех прав. Доктора, одержимые идеей «умопомешательства», пытаются лечить поведенческие проблемы исключительно с помощью избытка химикатов.
«Закон о психическом здоровье» не запрещает применять лекарства другим людям, помимо докторов. Тюремные служащие, медсестры и сиделки в психиатрических клиниках постоянно принудительно вводят заключенным лекарства. Это законно и оправданно лишь в случаях «крайней необходимости», когда пациент (или, скорее, узник) не в состоянии дать согласие. (Если, например, он ранен и находится без сознания и, следовательно, не в состоянии согласиться на применение необходимых для спасения его жизни лекарств).
На деле, даже когда пациенты и заключенные находятся в сознании, и не существует угрозы для их жизни, они не вправе отказаться от введения лекарств. Таких асоциальных людей считают либо безумцами, либо преступниками и с ними проще справляться, когда они по самые уши накачаны лекарствами, это стало не афишируемой, но весьма распространенной официально одобренной практикой.
Несмотря на настойчивые требования проведения реформ, правительство не изменило закон, и, в принятом в 1983 году Законе, отвергло возможность сделать медицинские учреждения и Министерство здравоохранения и социального обеспечения более подотчетными за свои действия и предоставить возможность пациентам узнать их права. И как всегда, в своем обычном стиле Британское Правительство продолжает критиковать заключение и принудительное лечение неблагонамеренных личностей в других странах.

БОЖЕСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА

Теперешнее Консервативное Правительство – самая удивительная политическая зверушка, из всех появлявшихся в этой стране за последние сорок лет, потому что оно предпочитает влиять на общественное мнение, а не отражать его. Или, по крайней мере, отражает лишь то, что считает полезным для себя.
За последние годы, под влиянием СМИ произошло изменение в отношении к Общественной Морали, а в любой стране подобные перемены в Общественном Мнении имеют скверную привычку всплывать в качестве изменений в законах. (Поправка 28 – классический пример, отражающий ярую гомофобию, порожденную СПИДом). Эти изменения так же сказываются том, как Государство тратит деньги налогоплательщиков.
Например, Правительство считает, что нужно потратить больше денег на Полицейские Силы, для того, чтобы бороться с общественным недовольством, вызванным, главным образом, их антисоциальной экономической программой и навязыванием обилия новых ограничительных законов. В свете гигантского сокращения ассигнований на Здравоохранение и Образование, невозможно объяснить электорату значительное увеличение затрат в этой сфере, поэтому для оправдания этих затрат необходима поддержка. Полицейские Силы, как всегда, рады услужить, поскольку они не прочь увеличить свои силы, поэтому они фабрикуют данные о растущей преступности. Так, если верить статистике, в 1986 году, например, существенно возросло количество случаев изнасилования, по сравнению с 1985 годом. На деле же, как позднее признала Полиция, этого, возможно, и не произошло, но были изменены способы каталогизации отчетности по изнасилованиям, вследствие чего и создалось ложное впечатление значительного роста числа преступлений.
Разумеется, даже при демократии, личная позиция и мораль человека не могут никак повлиять на изменения в законе. Что же такое Общественное мнение? Общественное мнение зачастую путают с Личными Моральными Принципами. Общественное мнение может изменяться под воздействием нагнетания истерии в СМИ и публикацией искаженной статистики. Личные моральные принципы каждого отдельного человека не могут изменяться с такой легкостью. Мы живем в медиа-мире, Общественное Мнение формируется не посредством сбора независимых суждений или продуманных дебатов, а медиа-представлением об Общественном Мнении. Мнение, представленное тонкой общественной прослойкой – «деятелями», мелькающими на телеэкранах, радио и в газетах.
У большинства людей представление об Общественном мнении скопировано исключительно с газетного описания Общественного Мнения, придуманного людьми с политическими амбициями, находящимися у руля власти. Большая часть «новостей» на деле подается в сопровождении комментариев жаждущих паблисити личностей. (Например, в докладе «Масс-медиа и Северная Ирландия» было выявлено, что большая часть «новостей», посвященных региону, состояла из речей и интервью политиков).
Поэтому в современной Британии существует безмолвное большинство, которых не интересуют люди, скачущие вокруг Стоунхенджа или смотрящие откровенные сексуальные фильмы, создающие пиратские радиостанции или устраивающие пикеты у ворот закрытых фабрик. Этих людей уверяют, что они в меньшинстве. Они не принимают участия в теле-шоу. Их частное мнение не поддерживается теми, кто стоит у власти. Они не могут ничего доказать, и к тому же в любом случае общественное молчание порождает боязнь публично выступать против правительства и так называемого большинства. Так, хотя большинство на самом деле не желает понимать, что наши исконные права попираются, меньшинство, которое считающее себя стражем Общественной Морали манипулирует общественным мнением, чтобы оправдать свой произвол.
В физических науках удачные отклонения от принятых норм называются «инспирация». Люди, бросающие вызов принятым нормам и доказывающие, что они неверны, получают Нобелевскую премию. Их исследования поощряются, их открытия подтверждаются реальными физическими доказательствами.
Открытия, суждения и мнения в сфере Искусства, Морали, Философии, Теологии и т.п. практически невозможно подкрепить какими-либо материальными  доказательствами. Единственный шанс поддержать развитие – это убедить большинство, что то, что ты думаешь и делаешь, может быть интересным и полезным. Что перемены могут быть к лучшему. Единственный способ добиться этого – использовать средства массовой информации. Посредством кино, романов, журналов, картин, газет, музыки и т.д. Когда такие свободные формы самовыражения запрещаются и подвергаются цензуре, прогресс становится невозможным. Все подгоняется под существующую систему, какой бы ограниченной и неудовлетворительной она ни была. Каждый должен поддерживать ее, пускай и неискренне. Упадок, вместо движения вперед. К статичному, септическому «статус кво» вместо просвещения и перемен.
В современных условиях климате, когда мораль воспринимается в монохроме, страдает сама Человеческая Эволюция. Если вы искажаете реальность и подвергаете цензуре СМИ, перемены в человеческом восприятии становятся невозможными. В научных терминах – радикальные перемены, признанные фактом называются сдвиг парадигмы. Парадигма, буквально  - остов мысли (от греческого слова «paradigma» - модель, образец). Значит, сдвиг парадигмы – это новый взгляд на старые проблемы. Что интересно в сдвигах парадигмы, так это то, что по прошествии времени, каждый «сдвиг», в конечном счете, становится общепринятым образом мышления и естественным образом становится ненужным, когда случается следующий сдвиг. Сдвиг вызывается кем-то. Сперва (возможно на протяжении десятилетий) он отвергается адептами старой парадигмы, но со временем становится общепринятой системой взглядов. Таким образом, в эволюционном смысле, эта концепция изменения «правды» служит отличным доводом против слепой веры, догматизма и цензуры, поскольку каждая парадигма, по-видимому, обладает встроенным саморазрушительным механизмом. То есть каждая система взглядов, каждая идея, каждый ответ отвергает другую идею, другой вопрос. Новые данные не вписываются в старые системы координат, поэтому, в конечном счете, вы остаетесь с горой вопросов, которые невозможно удержать в рамках старой парадигмы и рамки разрываются очередным Сезанном или Эйнштейном. Нерешенные вопросы перетекают в новую систему координат для получения ответов, и так это продолжается до следующего сдвига. К сожалению, этот эволюционный опыт более не работает в Британии.
Правда в том, что мы живем в обществе, которое не способно примириться с прогрессивными переменами. В этой стране некоторый прогресс наметился в период между окончанием войны и введением тэтчеризма. Создание Национальной Службы Здравоохранения, усовершенствование системы образования, смягчение многих несправедливых законов и тому подобное. Впереди был долгий путь, но пройти его было необходимо. Но этот и без того медленный прогресс практически остановился, потому что было решено, что мы не можем платить за наше развитие. Как обычно, об этом позаботились Мировые Банки. Теперь Консерваторы отбрасывают нас назад, на целый век, чтобы сделать страну отсталой, изолированной, и безопасной в своем невежестве. Капиталистическое Государство довольно успешно восстанавливается после любых долгосрочных перемен. Нынешнее правительство показывает, что мы – общество, которое не видит настоящего, не заглядывает в будущее, но цепляется за образы прошлого. И правые, и левые политики выступают за цензуру, невежество и верность старомодным ценностям и образу мышления. Церковь между тем убеждена, что древние моральные нормы и правила являются священными и неприкосновенными и способны решать любые проблемы современности. Законодательная система и общественные настроения отражают это в вечной ледяной мерзлоте, где замерло все движение. Тотальное игнорирование теории эволюции. Теории, которая делает возможной и необходимой потребность личности в самовыражении, выборе своего пути, выражении своих мыслей и поиске новых ощущений, теории, которая поддерживает и вдохновляет перемены. Развитие. Прогресс.
Мы живем в стране, пронизанной страхами людей вчерашнего дня. Людьми, которые удерживают контроль посредством мириад мумифицированных, непостижимых законов, подкрепленных угрозой реального физического насилия и лишений. Они творят это вовсе не потому что злы или глупы, но потому что абсолютно уверены в своей правоте и, что цель оправдывает средства.
Причины, уверенности Государства в своей правоте глубоко укоренились в результате его символической связи с религией.
Идея очеловеченных богов ведет свое происхождение из Египта, Вавилона и Греции, а Христианство многое позаимствовало из этих регионов. Богов, которые создали законы и правили Землей. Эти божества следовало ублажать, чтобы рос хлеб. Ловкие лидеры правящих групп умело пользовались этой идеей и заявляли о своих тайных взаимоотношениях с богами. Поэтому неудивительно, что первая письменно зафиксированная законодательная система – в Вавилоне – считалась написанной не человеком, а Богом. Царь Хаммураппи (2067-2025 до р. Х.) провозгласил, что закон дан ему Мердуком (не просто один из многочисленных богов, но вавилонская версия более позднего греческого всемогущего Зевса). И хотя на протяжении веков имена богов и детали законов менялись, концепция оставалась той же самой.
Глава Государства в Британии – Монарх, он также является главой Англиканской Церкви. Епископы автоматически получают места в Парламенте (в Палате Лордов) и любые законы, проходящие в парламенте, не могут стать законами до тех пор, пока его не подпишет Монарх (дав «Королевское Согласие»). Намек на Бога и, так называемое, Добро очевиден. Подразумевается, что Государству дано право править.
Со времен хитроумного царя Хаммураппи Бог неразделимо связан с государством. Бог стал политизированным, и привлекательность Бога стала использоваться теми, кто желал получить контроль над остальными. «Его» законы размножились и вольно перетолковывались людьми, которые заявляли о том, что они, может и не говорят напрямую с богом, но, изучая его заповеди (единение с Церковью), получают право не только контролировать остальных, но и монополию на мораль. Таким образом, все войны – священные войны и все законы – праведные законы. Чем больше у нас законов, тем лучше мы должны стать. Очаровательно.
К сожалению, эта невысказанная ассоциация с «Как все вокруг прекрасно» , привела нас к ситуации, в которой те, кто убежден в своей правоте, должны поверить, что другие ошибаются. По мнению Всеобщей Няньки их бедные души должны быть спасены, их нужно заставить хорошо себя вести. Скверные детишки.
Поскольку положение Британии в мире резко ухудшилось, правительство не может устоять перед искушением и, вместо того, чтобы смотреть вперед и пытаться найти решение сегодняшних проблем, оно оглядывается назад, на золотое время страны, правившей четвертой частью планеты, где всякий знал свое место. Стремясь стабилизировать ситуацию, нынешнее правительство поддерживает и насаждает возврат старых ценностей Викторианской эпохи, точно возвращение в то несправедливое и безжалостное время может каким-то научно-фантастическим способом восстановить мировой статус Британии.
Это ошибочное мнение является показателем инстинкта выживания Государственной Машины. Для этой гигантского, почти абстрактной сущности отдельные люди не имеют никакого значения. Если для того, чтобы система работала гладко без перебоев, личность должна подчиниться несправедливости, бессмысленным трудностям и лишениям свободы, значит, так тому и быть. При условии, что возникнет образ морально безупречного, нового Британского Отечества. Не сильный на деле, но производящий впечатление сильного, здорового и высоконравственного. Сила, измеряемая не в свободе личности и удовлетворенности, но в распределении ценностей и ядерных боеголовках.
Наша цивилизация заперта в диалектике Конфликта и Состязания на международной арене и сохранение любой ценой контроля внутри страны. В этот ядерный век, когда сотрудничество и компромисс – вот истинные ключи к выживанию, наша система стала опасной и устаревшей.
Когда исследования и реформы преданы забвению, страдает цивилизация, Образование, Искусство, Литература отходят на задний план, поскольку личностям, пытающимся выразить новые идеи, затыкают рот. Те, кто с этим не согласен, выставляются дураками, и даже преступниками, поэтому новый криминалитет состоит не из жестоких гангстеров или насильников, а из людей, продающих книги и снимающих фильмы. Из пожилых леди, протестующих в Гринхэме, и Государственных Служащих, говорящих правду о работе нашего Правительства.
Наша история поистине ужасна. Печальна и тягостна. Подумайте об этом. Страна, которая когда-то была колыбелью демократии и местом рождения самого честного законодательства в мире, разрушена, и, возможно, не подлежит восстановлению. Долгосрочные последствия, не только новые законы Правительства, но его неуважение к правде существенно сказалось на Свободе Личности и социальном здоровье нации. Мы остались лишь с фальшивой видимостью демократии, подтверждаемой длинными очередями к избирательным урнам каждые пять лет, отдавая свои голоса за ту или иную идиотскую систему ценностей. Наши выбор находится под контролем и спрогнозирован системой, которой мы подчиняемся. Системой, которая продвигает на вершины власти мегаломаньяков и лжецов.
Систематической ложью, редактированием и сокрытием правды Тэтчер и, в меньшей степени, Джон Мейджор и их сторонники создали то, что социологи называют «состояние дезинформации». В Америке Вацлоник и другие проводили эксперименты, во время которых совершенно нормальным людям систематически, продуманно, рассчитано лгали. В результате этого объекты стали вести себя абсолютно иррационально, как шизофреники и параноики. Мне кажется, нечто похожее происходит сейчас в нашей стране, поскольку люди отказались от каких-либо надежд и утратили интерес к политике и структуре общества. Что способствовало тайному неконтролируемому усилению централизованной власти. Рост употребления наркотиков и алкоголя, самоубийств и жестоких преступлений –порождения не телевидения, а отчужденности и недоверия системе, которая отказывает людям в последней надежде.
Немногие реалисты станут оспаривать необходимость разумных, общепринятых законов и надзора за соблюдением этих законов. Нам всем нужна защита от насилия и запугивания, мы беспокоимся из-за распространения опасных наркотиков и т.п. Но мы сейчас говорим не об этом. Мы говорим о крайне извращенном, антидемократическом использовании власти. О слепом допущении, что сохранение существующей общественной системы – задача первостепенной важности и вере в то, что ограниченная система ценностей избранного правительства столь совершенны, что любое серьезное несогласие должно подавляться.
Разве мы не привели пример, того, как мы по䐿устительствуем системе образования, открыто внушающей детям идеи, которые она считает правильными? Что наша вера в «добро» и «з䐻о» столь  извращена, что адепты авторитетного мнения Государства действительно свято верят, в свое прав䐾 на мон䐾полию в благочестии, справедливости, хорошем вкусе и зд䑀авом смысле? Что мы создали бюрократию, которая присвоила себе право вмешиваться в частную жизнь людей и критиковать даже самые благородные поступки личности?  Разве мы не обременены вопиюще антидемократической электоральной системой, которая не будет ниспровергнута теми, кто допустил эту систему к абсолютной власти, коррумпированными, тупыми, жестокими полицейскими силами и несправедливым, предвзятым и дряхлым правосудием? Сверх того, история велит нам хранить верность, лояльность правительственному монолиту, предположительно существующему для того, чтобы служить людям и обеспечивать их благополучие, превратившемуся в современное Божество. Служить (особе=но во время войны) и обслуживать. Наше чувство свободы абстрактно, наше ощущение давления слишком реально.
Система несовершенна, и у всех правительств есть недостатки, но наше нынешнее правит䐵льство изменило все правила и это сошло ему с рук. Как говорил Стюарт Белл: «Джону Донну было бы что об этом сказать».
Правительство звонит в колокол по равенству в обществе, которое, как мы когда-тоРверили, выступает против авторитарности䀮 Оно звонит в колокол по свободам – знакомым,  понятным и некогда доступным. Оно звонит в колокол по нашим детям. Они вырастут в обществе, в котором в порядке вещей обыски в домах граждан без ордера, вскрывание частных писем, семидневное заключение без предъявления обвинения, 3 месяца в тюрьме без суда, смерть в заключении, пластиковые пули, которыми стреляют в детей, мирные демонстрации, которые объявляются незаконными, судебные процессы без участия присяжных и принудительное лечение заключенных, успешное лишение права на участие в забастовках и пикетах, уничтожение местной демократии, запрещение книг...
Возможно, последнее слово следует предоставить человеку со стороны, чье мнение будет более объективным. В нашем случае это американский профессор Рональд Дворкин, политический комментатор, философ и лектор Оксфордского университета: «Поистине цивилизованное общество бдительно следит за вопросом о гражданских правах. В этой стране огромное количество меньшинств являются объектом ненависти. Каждый человек, который тем или иным образом является членом меньшинства, не только черные, не только гомосексуалы, но все люди, придерживающиеся каких бы то ни было непопулярных взглядов, должны объединиться. Они должны заявить, что не допустят того, чтобы при каждом возможном случае люди, прикрываясь в качестве оправдания сфабрикованными предлогами, сбрасывали и без того тонкий налет цивилизованности».
Но слова рекламного лозунга «тори», повторяемые видеомагнитофоном, холодные и пустые... «Человек рождается свободным... его естественное состояние... право, данное ему богом. Нигде эта традиция не укоренилась так  глубоко, как в Британии... мы гордая нация индивидуалистов. Свобода – наша сила и наш лозунг...». Телевидение лжет нации, которая больше ни во что не верит.
Наши притязания на то, что мы самая свободная страна в мире больше не имеют никаких оснований. Это правда, не требующая доказательств.
Это прощальный взгляд на Англию.
Эта статья вдохновлена доктором Теренсом дю Куисне. Теренс дю Куисне – давний сотрудник «Rapid Eye», пишущий на самые разные темы. Среди его книг «Catalogi Librorum Eroticorum», «Справочник по психотропным веществам» и сборники поэзии. Он клинический фармаколог, много пишущий о правах человека, восточных учениях, классической литературе, поэзии и живописи. Саймон Дуайер также благодарит Свободу за помощь в исследованиях для этой статьи.
БОДИШОК
Интервью с мистером Себастианом.

- Человеческое тело всегда считалось отражением образа общества и, разумеется, тело невозможно рассматривать в отрыве от социальных аспектов бытия.
- Мэри Дуглас, «Природные символы»

Человек или сам должен быть произведением искусства, или быть одетым в произведение искусства.
- Оскар Уайльд

Маленькая чистая комната в Лондоне, Радио 4 разносится из открытого окна над рядами плоских черепичных крыш. На медицинской кушетке лежит полуобнаженный мужчина. Он смотрит на трещину в потолке. Над ним, точно богомол, нависает лампа на гибкой ножке. Медовый голос, глубокий и гипнотический, смывает остатки беспокойства, «вы можете ощутить легкое покалывание». Запах медицинского спирта влияет на возникающие образы, как горячечный жар. Покой нарушается тошнотворным жужжанием крохотной металлической иглы, поблескивающей голубыми чернилами. Мелькнувшие было мысли о стоматологических пытках, Клаусе Барбье или Лоуренсе Оливье, затихают, напряженные мускулы расслабляются, как только тело понимает, что это совсем не больно. Все очень спокойно.
Последний раз я отважился войти в татуировочный «салон», когда мне было шестнадцать. Я сидел, втиснувшись в очередь, состоящую из бледной прыщавой плоти моряков и скинхедов, глядя зачарованно и с тайным ужасом на пивные брюшки, украшенные Микки-Маусами, кулаки с выгравированным словом L.O.V.E. и разрисованные бритые затылки. Все это несмываемое художество было следствием нескольких минут работы художника, похожего на Халка Хогана, белой горячки и личной гигиены гиппопотама. Зубы стиснуты в бессмысленной ухмылке, пока разрисованные клиенты обнажают свои белые волосатые окорока и получают свою дозу гепатита как настоящие мужчины. Внезапно я вспомнил, что у меня назначена встреча.
Прошло почти десять лет, прежде чем я сдался. На этот раз, однако, все было по-другому. Теперь я попал в умелые руки мистера Себастиана, легендарной фигуры среди поклонников тату, у него репутация лучшего татуировщика и специалиста по пирсингу по эту сторону Атлантики.
Если вы хотите, чтобы с вами поработал Себастиан, вам не придется сидеть целый час в очереди, вам придется записаться в лист ожидания на четыре-пять месяцев. Как любой хороший хирург или адвокат, этот человек источает атмосферу элитарности - встречи только по расписанию, он поднимает ремесло боди-арта до высокого профессионального уровня. Все довольно просто, если ты хочешь украсить свое тело, если ты следуешь моде, ценишь профессионализм или просто являешься разумным человеком, ты отправишься к мистеру Себастиану. Твое тело этого заслуживает.
Но как такой человек попал в этот мир, которые даже теперь ассоциируется со скрытым мачизмом? Его история вполне традиционна. Его первая татуировка – маленькая звездочка на ладони была самодельной работой, сделанной во время службы в армии, но что сделано, то сделано. Необычно то, что Себастиан (настоящее имя Алан Оверсби) заинтересовался сперва пирсингом, а лишь потом тату.
Безработный, не пожелавший следовать по стопам отца и трудиться в страховом агентстве в Ливерпуле, 22-летний Алан сел на пароход, отправляющийся в Южную Америку, чтобы стать Надсмотрщиком на плантации сахарного тростника в Британской Гайане. Там-то он впервые и познакомился с пирсингом.
«Я увидел двух батраков с проколотыми сосками и вставленными в них золотыми колечками. Как только я это увидел, я сразу понял, чего я хочу. Я познакомился с ними, и однажды вечером они отвели меня к странному маленькому человечку, португало-индейцу, который жил в джунглях в одном из этих домов на сваях. Это он сделал им пирсинг. Я помню, мы сидели, пили ром, а его ручная обезьянка бегала по комнате и везде писала. Мы были немного пьяны, но это не спасло от боли. Он знал свое дело, но использовал старомодный прокалыватель, похожий на шприц».
По возвращении в Британию Себастиану пришло в голову, что его золотые колечки расположены слишком близко от сосков, поэтому он решил их передвинуть, самостоятельно сделав новые проколы с помощью какого-то дезинфицирующего средства, виски и иглы для вышивания. «Чертовски больно», но все получилось.
Реакция на его пирсинг была на удивление хорошей и, поскольку появился спрос, Себастиан приобрел шприц для пирсинга и сделал пирсинг сосков нескольким друзьям.
Пирсинг обнажает нервные окончания и в результате этого, в тех местах, где располагается кольцо, обостряется чувствительность. Как правило, соски у мужчин куда менее чувствительны, чем у женщин, но после пирсинга мужчина открывает для себя две новые эрогенные зоны. Пирсинг – отчасти эстетичен, но главным образом – эротичен. Вот почему украшение тела не одобряется в рафинированном обществе, хотя это никоим образом не единственная причина. Вся культура Боди-арта по-прежнему отдает чем-то бунтарским и, по историческим причинам, ассоциируется с преисподней.
Татуировка, пирсинг и шрамирование тела существовали у дюжин различных религиозных и национальных культур по всему миру задолго до наступления всемирного господства белого человека. Когда европейские империи распространились, как чума, по всей планете, с ними пришла и неизменно сопутствующая им тень христианства. А с его пришествием все формы отметок на теле были уничтожены. Логика была типично дурацкой: В Библии сказано, что Бог создал человека по образу и подобию своему, поэтому все попытки изменить этот образ рассматривались как богоотступничество – работа на Дьявола. Татуировка и пирсинг стали считаться сатанинскими явления, или, в лучшем случае, безбожными.
Себастиана все это не волнует. Он понял то, что мы все должны понять: наши тела – это наши тела, мы можем делать все, что доставляет нам удовольствие, невзирая на чьи-то мнения и вмешательства законов нашего общества. Зачастую наше тело – это все, что мы имеем.
Под впечатлением от того, что он называл своими двумя новыми «кнопками удовольствия», он решил, что будет вполне естественно обратить внимание и на гениталии.
«Я практиковался с иглами на самом себе», - ухмыляется он, глядя как интервьюер непроизвольно сжимает ноги. «В то время я работал учителем рисования и сделал еще несколько татуировок. Я становился все более и более рискованным. Через пару лет я отправился в Штаты, общался с четырьмя-пятью татуировщиками, учился потихоньку. Затем я познакомился с Дугом Мэллоем, который давно интересовался татуировками и знал о них очень много. По совету Дуга и его друга-доктора я также занялся изучением пирсинга. Что можно делать, а чего нельзя».
RE: Значит, на самом деле вас никто не учил.
«Нет. Даже Дуг Мэллой в то время сделал лишь несколько пирсингов, а у Джима Уарда, издававшего М.Е.Ф.П. (Международный Ежеквартальник Фанов Пирсинга) не было ни одного пирсинга. Поэтому мы просто общались друг с другом, обменивались опытом, разрабатывали лучшие способы».

За двадцать лет Себастиан довел свое тонкое искусство до совершенства. Фотографии в его студии – его завещание, вызывают удивление у смотрящего. Розы, выгравированные вокруг анального отверстия, змеи, обвивающие члены, кольца в половых губах. Мужчины с тремя, четырьмя и даже пятью золотыми колечками или стальными «болтами» в члене. На других фото – улыбающиеся пары, соединенные друг с другом (на время!) тонкими стальными цепочками, продетыми под крайнюю плоть одного или головку другого. (Все вполне прилично, Себастиан отказался дать нам разрешение на публикацию этих фотографий, стремясь сохранить анонимность своих клиентов).
Помимо забавных, оригинальных причуд, есть и настоящие кошмары. Некоторые клиенты приходят к Себастьяну с членами, изрезанными от основания до головки.
Многим сложно в это поверить, но встречаются такие одержимые, которые, сидя дома с ножом для мяса и флаконом болеутоляющего, отрезают кусочки от своей простаты. Психиатры и социологи, возможно, могут многое порассказать о таких персонажах, но причины, по которым они это делают – в их понимании, чисто эстетические, плюс, к тому же необычные сексуальные удовольствия, которые они, по-видимому, получают от этих развлечений с членом, имеющим тысячи нервных окончаний под тонким слоем ткани. К тому же, в некоторой степени здесь присутствует и желание превзойти других. Человек получает удовольствие оттого, что он единственный из присутствующих на вечеринке, чей член сам по себе является произведением искусства. И, наконец, как и в случае с татуировками, когда одна влечет за собой другую и, в конце концов, все тело становится похожим на лоскутное одеяло, пирсеры тоже зачастую возвращаются за все более и более экстремальными, оригинальными украшениями.
Один постоянный клиент Себастиана – респектабельный бизнесмен средних лет теперь и в самом деле обладает двумя членами. Его пенис полностью раздвоен по всей длине. Он утверждает, что у него две (слабые) эрекции (и, без сомнения, довольно забавно должно выглядеть двойное мочеиспускание). Уретра, через которую выходит моча, и семенные протоки находятся вместе в одной «трубе», хотя возможно, у некоторых бывало так, что «протечка» и «капание» происходят одновременно во время мочеиспускания и эякуляции. (Даже при наличии простого пирсинга члена человеку придется научиться «управлять своими нуждами»). Жена этого конкретного клиента вполне довольна необычными гениталиями своего супруга. «Он приводит ее с собой, ей это по вкусу!». Жена другого клиента позвонила Себастиану и поблагодарила за пирсинг сосков, сделанный ее мужу, сказав, что это: «Чудесно. У нас все наладилось, после того, как они заработали».
В основном клиентура Себастиана состоит из респектабельных геев среднего возраста. «Я мало работаю со скинхедами, хотя уверен, что мне пришлось бы иметь с ними дело, будь у меня открытое заведение. Лэл Харди, которому иногда удаются отличные вещи, много с ними работает, но меня они не интересуют. Не то, чтобы мне было противно, просто я не хочу рисовать бульдогов, «юнион-джеки» и тому подобное. Когда я начал это дело, я сообразил, что есть потребность в ком-то, кто будет работать по договоренности. Очень многие бизнесмены – за неимением лучшего слова, хотя сделать татуировку, но их не привлекает перспектива отправиться в открытое заведение... этот тип людей, как правило, желает сделать что-нибудь маленькое, тайное, чаще всего на заднице или на члене».
Наиболее респектабельный из всех пирсингов члена – «Принц Альберт», металлическое колечко, которое вставляется в уретру и пропускается сквозь (проколотою) простату. Свое название он получил в связи с тем, что еще в викторианскую эпоху ходили слухи, будто у самого принца был такой прокол. Разумеется, единственный человек, который мог подтвердить или опровергнуть это, была королева Виктория, но она этого секрета не раскрыла.
Небольшие татуировки и некоторые виды пирсинга действительно были довольно популярны среди мужчин из Общества в конце 19-го века, и в отличие от татуировки, и большей части разновидностей пирсинга, пирсинг сосков – чисто английское изобретение.
RE: На каком месте сложнее всего сделать татуировку?
«Внутри крайней плоти, некоторые очень скрытные люди хотят обзавестись такой. Это очень сложно. Один парень пришел ко мне, разрезав крайнюю плоть практически надвое, и я татуировал внутри, но недолго. Это очень тяжело, остаются рубцы, чернила могут вытечь из надрезов, если ты не будешь предельно осторожен. Для хорошей татуировки нужна плотная эластичная кожа, поэтому это трудно. Да и в любом случае, не думаю, что это красиво».

Несмотря на то, что можно поначалу о нем подумать, есть несколько случаев, когда он не станет работать с клиентом. Никого младше 18 лет (это в любом случае закон). Так же он отказывает парням, которые просят сделать татуировку на голове, как и людям, желающим сделать татуировки на руках и других, как правило, открытых частях тела. То же правило распространяется и на пирсинг. Если клиент молод и кажется нерешительным, Себастиан предлагает ему уйти и еще раз подумать.
Можно легко рассуждать об антропологических аспектах природного желания человека делать отметки на теле, или считать это Боди-артом, но реальные причины того, почему люди делают татуировки, довольно просты.
Мы живем в синтетическом и автоматическом Обществе. Никогда еще человечество не было так отдалено от своего тела, поэтому чувственное, физическое и психическое удовольствие от отметок на теле, помогающее человеку ощутить себя физическим существом, возможно никогда ранее не было столь необходимо. И к тому же тело – это точка, в которой наше сознание встречается с вселенной вне его - также хороший способ разместить информационное объявление.
Помимо декоративного и физиологического значения, татуировка или несколько пирсингов - это знак некой разновидности самореализации. Или принятия определенных взглядов на жизни и отношения. Поэтому многие гомосексуалы приходят к Себастиану, чтобы сделать татуировку. Это также в значительной степени объясняет, почему многие участники преступных группировок и культов, от Ангелов Ада до панков и членов «триад», делают себе несмываемые отметки на теле. Нестираемый знак не только для твоих единомышленников, но и для тебя самого.
В арабских странах татуировка используется как в декоративных целях, так и для защиты от злых духов и симпатической магии, и неудивительно, что многие люди в Британии, связанные с официальными «оккультными» группами, обращаются к Себастиану, чтобы вытатуировать тайные символы, которые мало что значат для татуировщика (Рею Шервину и прочим, возможно, будет интересно узнать, что в фотоальбоме Себа я видел некоторые символы Хаоса). Разумеется, в наши дни подобная деятельность более приемлема, чем в прошлом, но интерес к татуировке, кажется, варьируется в зависимости от географических границ.
В Голландии сравнительно немного людей имеют татуировки, но в Амстердаме работают три пирсера (один плохой и два хороших). Тем не менее, у голландцев больше татуировок, чем у испанцев, которые их практически не делают. Одно исследование показало, что в Британии и Америке 50% заключенных мужского пола имели татуировки еще до того, как попали в тюрьму (во многом это связано с тем, что в обеих странах самый значительный в мире военно-морской флот). В Германии цифры снижаются до примерно 20%, во Франции менее 10%, а в Италии и большинстве остальных стран практически ноль. Татуировки по-прежнему незаконны в Японии, имеющие их связаны с мафиозными группировками, к тому же татуировки служат напоминанием об оккупационных американских войсках, солдатах и матросах, появившихся в Японии вскоре после Хиросимы и Нагасаки.
В Британии татуировки и пирсинг никогда не были так популярны как сейчас. Теперь, после стольких лет опыта и разработки оборудования, все больше людей узнают об этом и доверяют свое тело мистеру Себастиану. Его репертуар поражает воображение. И мужчины и женщины могут сделать несколько видов пирсинга сосков, к которым могут прикрепляться кольца и цепи. У большинства людей с такого рода пирсингом не только усиливается чувствительность, но и увеличивается размер соска. Кольцо или гвоздик можно также носить в пупке или возле него, маленький пирсинг в нижней губе дает возможность носить еще одно украшение (Себастиан сам носит в губе крохотный бриллиант). Не говоря уже об ушах, различный пирсинг на голове, включая нос – как внутри, так и снаружи (сквозь носовую перегородку). Помимо «принца Альберта» многие мужчины продевают короткие болты сквозь головку пениса и пропускают маленькие колечки сквозь крайнюю плоть и внизу, у основания ствола. Все эти украшения увеличивают интенсивность и продолжительность оргазма. Женщины тоже иногда приходят в его студию. Помимо обычных маленьких татуировок и пирсинга на голове и на сосках, многие вставляют себе колечки в малые и больше половые губы. И хотя Себастиан рекомендует клиенткам этого не делать, многие прокалывают и клитор. Мужчины прокалывают яички, а для более склонных к мазохизму Себастиан предлагает гирьки из нержавеющей стали, которые носятся на яичках для растягивания мошонки.
Слово «тату» все еще несет на себе оттенок боли. На самом деле оно было введено в обиход капитаном Куком (кем же еще) после его возвращения из Южных морей и произошло от таитянского «taku» - означающего «прокол», это связано с болезненной техникой протыкания кожи заостренным инструментом, обычно сделанным из человеческой кости, при помощи маленького молотка.
Ритуальные, болезненные «инициационные аспекты» татуирования все еще имеют место и познаются маленькими мальчиками, чья кровь смешивается с чернилами, и хотя в руках Себастиана операция практически безболезненна, я вслух интересуюсь, играет ли тут свою роль мазохизм.
«Я так не думаю. Я знаю некоторых людей, у которых случается эрекция, когда я делаю им татуировку или пирсинг, но это очень-очень редко. Один татуировщик рассказывал мне про своего старого клиента, которые просил это делать побольнее, просил, чтоб мастер одевался как доктор и сгибал иглу, чтобы причинить ему боль посильнее! Но это единственный случай, про который мне известно».
Автор знает шесть или семь человек, у которых есть «эротический» пирсинг, и каждый из них говорил, что счастлив, что решился на это.
Один из них – Джон Нортон. Джон работал в рекламном бизнесе, но ему стало скучно, и он решил с этим завязать. Теперь он живет на 17-ом этаже муниципального дома в Южном Лондоне, среди камер слежения и сломанных лифтов, с женой и ребенком. Нормальная пара, несмотря на их образ жизни. Если говорить напыщенно, то можно сказать, что новое «рождение» Джона в более свободный стиль жизни было ритуально отмечено им процессом татуировки и пирсинга и говорит об его внутренней жажде инициации в этот, иной мир. Инициация, которая так отметила его тела пляшущими драконами и змеями, что теперь возвращение на старую работу в Сити для него невозможно. Но на самом деле, все очевидно. Джон считает татуировки сексуальными и забавными, это как мотоциклы или коллекционирование марок, они служат обладателю пропуском в субкультуру, которая, в данном случае, одержима украшением тела.
Этот культ поддерживают журналы, такие как вышеупомянутый «М.Е.Ф.П.» и британский «Боди-арт», которым руководит старый поклонник садо-мазо Генри Фергюссон. Джон также содействует этой сравнительно новой индустрии почтовых рассылок, выпуская видео «Боди-шок» и распространяя их через свою компанию «Дрэгон Видео». Записи интервью с различными татуировщиками и их клиентами, в том числе и с Себастианам, демонстрирующим, как делается пирсинг.
Джон Ломакс из брайтоновской «Уайлдкэт Продакшнз» также говорит, что никогда еще дело ни шло настолько хорошо. Бизнес «Уайлдкэт» стремительно развивается – «почтовая рассылка» посвященных боди-модификейшн видео, книг и изумительный ассортимент грузиков для яичек, штанг с перемычками, болтов, тоннелей, лабретов, зажимов для сосков, дисков для сосков и колец для членов. «Уайлдкэт» так же проводит в различных местах вечеринки под названием «Стальной шар», от которых глаза лезут на лоб. На одной недавней вечеринке, проведенной Джоном, присутствовал гость, который мог засунуть дохлую рыбу в отверстие своего пениса! То, что считалось сферой интересов мужчин в грязных плащах, теперь сфера фантазии, модный фетишизм и помимо всего прочего, БЕЗОПАСНОЕ РАЗВЛЕЧЕНИЕ. Невозможно воспринимать себя слишком серьезно, если из твоего члена свисает дохлая рыба.
Нарастающий интерес к сравнительно безопасной сексуальной практике, которая не требует обмена телесными жидкостями, привел к увлечению связыванием и садомазохизмом.  Теперь это вполне de rigueur (сурово) для модных пар, посещающих такие клубы, как «Сад Пыток» в коже, резине и пластике и в связи с этим спрос на пирсинг вырос как никогда.
В отличие от татуировок, сведение которых требует болезненной хирургической операции и зачастую оставляет ужасно выглядящие шрамы, чтобы избавиться от пирсинга, достаточно снять вставленные кольца. Это относится к пирсингу на любом участке тела, он становится невидимым, а в некоторых случаях отверстие зарастить насовсем.
Занятно, никто из тех, кого я знаю, не сделал этого. Это также говорит кое-что о степени привлекательности пирсинга, когда понимаешь, что после «операции» мужчины не могут заниматься никаким сексом (в то числе и мастурбировать) до тех пор, пока прокол не заживет полностью, а иногда это занимает до 10 недель. Это самое ужасное из всего списка проблем, возникающих в связи с пирсингом (хотя – только не говорите Себастиану – никто из моих знакомых не ждал 10 недель, прежде чем развязать). Но разве это законно?
Себастиан делает круглые глаза. «Но вообще-то на самом деле это не незаконно. Я просто не думаю, что власти много об этом знают, если только они не читают книги, такие как эта. У меня есть лицензия на пирсинг ушей и мне официально разрешено делать людям татуировки. Санитарный инспектор приходил, проверил тут все и мое оборудование, так что... это законно!».
Возможно, Ее Величеству известно больше, чем нам?
ОТ ПУСТЫНИ К УТОПИИ

Образы Гилберта и Джорджа


«Самое прекрасное, живое, оригинальное, пленительное и серьезное произведение искусства, которое вы когда-либо видели. Оно состоит из двух скульпторов, одной палки, одной перчатки и одной песни».

ВОСТОК

Клаустрофобия, грохочущий поезд, отпечатки рук на окне, отведенные взгляды, костюмы, джинсы. Реклама, цветные вспышки, образы... Поезд метро врывается в Альдгейт. Черная дыра. Уличные музыканты, нищие, черные парни с тяжелыми взглядами и скинхеды с вытатуированными «юнион-джеками», скрип DM`s. Автомобили, автобусы, такси, продавцы газет, веганцы, коммунисты, продающие листовки, пакистанские девушки в пурпурных сари, евреи-хасиды, направляющиеся на работу в Хаттон-гарден, мусор, запах дневных пабов, распространяющийся по улице – пиво, сигареты, тотализатор, тюрьма. Обертки от гамбургеров и битое стекло. Коллажи моего старого дома, которые никто не видит, современные и прекрасные под синеющим небом. Огромные серые бетонные неуклюжие постройки, потемневшие кирпичные дома, опустевший рынок, темные тени...
Когда ты идешь, испытывая некоторое волнение, на выставку самых знаменитых в стране, самых высоко оцениваемых современных художников, ты идешь в ультра-современный собор цвета и света.
Огромные картины блестят, как раскрашенное стекло, гигантские лица смотрят прямо на тебя из-за букетов ярких роз, распятий, свастик, башен и изображений гигантских членов. Возможно, все это колоссальные фрагменты одного гигантского коллажа, коллажа, отображающего ландшафт современной жизни. Все эти картины точно уже существуют – у тебя в голове. Вот почему экспонаты выставки столь ошеломляющи, захватывающи и узнаваемы. Многие утописты, в том числе, следует отметить и Альберт Шпеер, увлекались гигантизмом, чистыми, сильными образами, символами и симметрией. Эти картины нечто большее, чем просто украшение музейных стен, они говорят о том, что художники тоже ищут социальную утопию.
Самое сильное впечатление на зрителя производят лица и глаза юношей-моделей на этих картинах. Это глаза лондонцев девяностых.
Печальные глаза.
Фурнье-стрит элегантна, когда безымянная сторона улицы скрывается в тени прекрасной, экстравагантной церкви Николаса Хоуксмора прямо за углом от темного в это время суток Спитфилдс-маркета. Силуэт окружающими его над домами, улица была простроена французскими протестантами-кальвинистами, бежавшими с родины в Ист-Энд от преследований католиков. Сейчас в пабе на углу показывают дневной стриптиз, суровый камень ступенек церкви стал приютом полудюжины грязных алкашей, симпатичные бенгальские детишки играют перед чрезвычайно замызганным рыночным кафе.
Два человека средних лет в костюмах, похожих на твидовых близнецов из «Бартонс», ведут меня в свой дом по скрипучей отполированной деревянной лестнице: через великолепные, обшитые деревянными панелями комнаты, полные картин в позолоченных рамах, гобеленов, скульптурных изображений Христа, чудесных ковров, готической мебели и превосходной керамики «Барнстейпл», «Элтон-Уоре», «Уоткомб-уоре» и глазурованных ваз Кристофера Дрессера.
В конце концов, меня усаживают в одно из самых удобных на свете кресел (о котором мне мимоходом сообщили, что оно было сделано готическим декоратором Аугустосом Пугином, создавшим интерьер здания Парламента), в воздухе витают запах кофе и сигаретный дымок, я сижу лицом к лицу с двумя самыми знаменитыми художниками в мире – Гилбертом и Джорджем.
Я беспокоюсь, вдруг мне придется играть в игру, игру, которую, как известно, любят затевать эти enfants terribles мира искусства с журналистами, которые им не нравятся – они начинают говорить в унисон или один продолжает фразу другого. Они говорят так, точно они – один человек или сиамские близнецы. Отдав себя и свои имена искусству, они каждое мгновение рассматривают как «произведение искусства». Как манекены в выставочном зале, они не выказывают ни малейшего проблеска эмоций, стремясь выглядеть совершенно, выдавая сомнительные фразочки, которые затем будут тупо пересказываться журналистами.
Одной такой невольной жертвой игры стал невероятно скучный Вальдемар Янушчак, художественный критик из «Гардиан» и, соответственно, главный ведущий арт-программ на Би-Би-Си2. Интервьюируя Г&Д, он попался на крючок в этой игре, когда Гилберт обозвал почтенного Пабло Пикассо «идиотским испашкой». Проклятье! Расистское богохульство! Бедный, чувствительный Янушчак помчался домой и выдал одну из самых критичных статей о современных художниках, когда-либо написанных на компьютере. У этого глупого, упакованного в «Армани», фигляра совсем нет чувства юмора?
Правда в том, что Гилберта и Джорджа обзывают расистскими, женоненавистническими, неотесанными фашистскими пидорами девяносто процентов критиков, управляющих британским культурным истэблишментом из-за экранов своих мониторов.
Питер Фуллер, бывший арт-критик «Санди Телеграф» и редактор «Модерн Пейнтерс» признался писателю Дэниэлю Фарсону, что он их действительно ненавидит. Как и следовало ожидать, Роджер Скрутон, самозваный интеллектуал из правых, чье имя уже возникало на страницах предыдущих выпусков «Rapid Eye», написал, что работу Гилберта и Джорджа «нельзя назвать искусством, потому что в ней невозможно ничего понять». В своей (обложенной ватой) башне из слоновой кости, он не ощутил эмоционального отклика на их творчество, а причина в том, что он настолько находится под влиянием классицизма, что просто не способен воспринимать авангардное искусство, и к тому же он слишком далек от повседневных проблем, страхов и стремлений простого рабочего класса Ист-Энда, чтобы хоть что-то понять в картинах, о которых он говорит.
ДЖОРДЖ:  Наша цель – подружить зрителя с нашими картинами. Каждая картина выражает «личный взгляд», который зритель может обдумывать в свете своей собственной жизни. Истинное назначение искусства – способствовать новому пониманию, прогрессу и развитию. Всякий человек на Земле согласится, что здесь найдется немало такого, что следовало бы улучшить.

ДЕНЬГИ (БАБЛО)
Даже когда Гилберт и Джордж пожертвовали 600 000 фунтов из собственных денег на благотворительные акции по борьбе со СПИДом и устроили выставку, посвященную СПИДу, в галерее Энтони д`Oффея в 1989 году, впервые собрав хороший отзыву в прессе, Жиль Оти, писал в «Спектейторе»: «Один разумный вопрос – какие бедствия могут ждать общество, провозглашающее героями Гилберта и Джорджа?».
Так меня уверяли, что это технически ловкие, подлые фашистские мизогинисты, ничтожная бессмыслица, гипертрофированное порно, акры бесчувственного, отвратительного, мрачного искусства, предназначенного для иностранных коллекционеров.
RE: Каковы ваши отношения с людьми, покупающими ваши произведения?
ГИЛБЕРТ: Никаких. Никаких.
ДЖОРДЖ: Я полагаю, если бы мы могли заниматься этим, не продавая картин, мы бы так и делали.
ГИЛБЕРТ: Мы бы предпочли так делать.

Они радуются своим деньгам без малейшей рисовки. Они используют их, чтобы финансировать выставки, чтобы приобретать книги, изданные молодыми художниками и писателями, которыми они восхищаются, такими как Дэвид Робийар и Эндрю Херд, оба умершие от СПИДа, и оказавшие влияние на их работу. Сейчас они надеются купить дом по соседству, чтобы расширить свою студию.
В 1990 году пара  устроила огромную ретроспективную выставку в Москве, чтобы донести свое искусство до народа. Картины были перевезены в Россию в больших фургонах, а вместе с ними и семь тонн каталогов. Британский Совет отказался поддержать выставку, один британский дипломат в Москве спросил русских организаторов, почему они пропагандируют работу «двух гомосексуалов-фашистов».  Поэтому Гилберт и Джордж сами потратили на выставку 135 000 фунтов. Примерно такая же сумма ушла на организацию выставки в Китае. И в том и в другом случае это были первые крупные западные выставки такого рода, обе пользовались огромным успехом. Гилберт и Джордж доказали, что они могут пренебречь системой, став истинными послами британского искусства, используя свои доходы, чтобы донести до угнетенного мира образы, которые всегда будут волновать.
Они никогда не говорят о деньгах, полагая, что они того не стоят и убеждены, что гоняться за ними глупо, и тратят их только на свою растущую коллекцию антикварных книг и питание в лучших ресторанах (они никогда не готовят, в их доме нет ни кухни, ни холодильника). Они отвергли предложение сняться в рекламе всемирно известных автомобилей. Это ниже их достоинства.
Чтобы дать представление об их успехе – скромных размеров картину Гилберта и Джорджа можно за 30 000 долларов, и цены продолжают расти. На аукционе «Кристи» в Нью-Йорке цена на «В поисках Бога» дошла до 198 000 долларов, «Шаги» - 165 000 долларов, еще одна работа  ушла за 300 000, доля от этих сумм идет агенту художников, Энтони д`Оффею, их давнему помощнику, оборот его агентства составляет свыше 30 000 000 миллионов в год. Г&Д – ярчайшие звезды на его художественном небосводе.
В комнате нет ничего созданного за последние 50 лет, за исключением переносного цветного телевизора и кофеварки, нелепо громоздящейся на столе. Они болтают о сериале «Коронейшн-стрит», который смотрят с почти религиозным рвением.
Пауза, чтобы налить кофе, я смотрю на Гилберта - маленький, темный, с пронизывающими черными глазами, на первый взгляд он кажется более сдержанным. Затем я перевожу взгляд на Джорджа и думаю о нем, об его изображении на картинах, обнаженного, среди многочисленных образов юношей. Сейчас он похож на слабоумного дядюшку, чей буфет забит «физкультурными» журналами пятидесятых годов, гнездящихся рядом с первым изданием гей-классики – «Портретом Дориана Грея» с автографом Уайльда...

ПЕДИК

RE: Вы больше не называетесь «гей-художниками»?
ГИЛБЕРТ: Мы стараемся больше не следовать этим путем.
ДЖОРДЖ: Мы никогда себя таковыми и не считали. Не думали о себе в таком ключе. Секс, да, сексуальность, да.
RE: Но это неважно, быть обязательно геем или гетеросексуалом?
ДЖОРДЖ: Нет.
RE: Тогда, что вы думаете о гей-субкультуре? Мне кажется, сейчас она очень обособлена. Когда вы выходите «на свет», вы в то же время попадаете «в» микромир моды, клубов, литературы...
ДЖОРДЖ: Мы не большие специалисты в разделении. Мы понимаем, что в семидесятые им пришлось оказывать большое сопротивление, и это было правильно, но теперь это уже становится навязчивой идеей. Мы не согласны с идеей, что всякая пара из среднего класса признает двух парней, живущих в конце улицы и носящих джинсы и кожаные куртки, как «геев». Это кажется таким скучным.
RE: Но мне казалось, что лучше так, чем быть не принятым.
ДЖОРДЖ: Но раньше они считали их просто двумя парнями живущими неподалеку. О них не думали как о «геях», как о «странных».
RE: Значит, вы не склонны полемизировать на эту тему?
ДЖОРДЖ: Нет.
Как и большинство авангардных художников, Г&Д можно рассматривать как скрытых социальных утопистов. Они хотят изменить мир, но не с помощью политики, а с помощью искусства, сделать его более «современным», в том смысле, как они это понимают. Более терпимым, более понимающим, более мирным и цивилизованным, безразличным к цвету кожи или сексуальной ориентации людей.
ГИЛБЕРТ: Нам интереснее все смешивать. Чтобы все это воспринималось, как нормальное.
RE: Не разделение. Это должно стать нормальным аспектом жизни, чтобы люди не делились по их сексуальной ориентации.
ДЖОРДЖ: Мы считаем, что никто толком не знает, что же на деле значит «нормальный» (натурал) или «странный» (голубой). Мы даже не понимаем, что такое мужчина и женщина.
ГИЛБЕРТ: Мы считаем, что это просто клише. Когда есть клише, людям не нужно думать и поэтому с ними можно делать, что угодно.
RE: И тогда ими легче управлять.
ДЖОРДЖ: Да.
RE: Ваша живопись и ваше литературное творчество вдохновляют перемены, особенно среди молодежи, тех, кого вы называете «современными людьми».
ДЖОРДЖ: Это главное... у нас много молодых друзей... их можно назвать пост-Г&Д поколение... они просто не думают о сексуальности в каких-то рамках.
ГИЛБЕРТ: И можно говорить о чем угодно.
ДЖОРДЖ: Они не думают «гей», «натурал», или «странный». Они не спрашивают у друга, пришедшего к ним на обед, голубой он или нет. Им это неважно.
ГИЛБЕРТ: И это очень хорошо.
ДЖОРДЖ: Ведь нет такого – «этот натурал, а вот этот голубой». Откуда вам знать. До перемен в 1967 году многие мужчины-гомосексуалы были женаты, имели детей, таких было множество.
RE: Но вы используете в своих фото только мальчиков и юношей. Многие говорят, что это гомоэротика...
ДЖОРДЖ: Только если вы согласны с тем, что каждая девушка с третьей страницы  - это лесби-эротика. Никто не может это утверждать.
Как указывал их друг Ричард Дормент, эти мальчики представляют собой не идеализированный образ Адониса, скорее это просто недокормленные дети. Художественная традиция со времен Возрождения считает «Давида» Микеланджело и Аполлона Бельведерского воплощением мужской красоты и сексуальности. Но эти мальчики не слишком героичны, и не сексуальны. И если они намереваются размахивать флагом из-за этих ребят, им бы стоило поискать более подходящие образцы для обвинения Г&Дж в фашизме. Эти парни напоминают об уличных бродягах Ист-Энда времен Хогарта и Сикерта.
ДЖОРДЖ: У всех мужчин есть члены и нас интересует секс. Мы не создаем искусство для евнухов. В истории не было великих художников-евнухов. Мы не хотим решать, что человек должен делать со своими руками или сексуальными органами. Более важно то, что мы нормальны.
RE: Где вы находите своих моделей?
ДЖОРДЖ: Слухи разносятся по округе. Мы неплохо платим.
ГИЛБЕРТ: Они рассказывают своим друзьям.
RE: Они знают, во что это выльется?
ДЖОРДЖ: Мы показываем им каталоги, они им нравятся.
RE: Я не имел в виду, что они ничего не понимают.
ДЖОРДЖ: Им нравится позировать. Во время фото-сессии они чувствуют, что они что-то особенное. Они все это отмечают, когда мы спрашиваем их. Нам нравится использовать моделей с выразительными глазами, это уже стало известным всей округе, как-то раз открываем мы дверь, а там стоит группа местных пакистанских ребятишек, предлагающих себя в качестве моделей, и все они старательно таращили глаза, что они казались больше!

ФЕМИНАЦИ
RE: Критики упрекают вас за то, что вы в своей работе обходите вниманием женщин.
ГИЛБЕРТ: Мы не политкорректны.
ДЖОРДЖ: Возможно слишком политкорректны. Вообще-то феминистки нас особо не критикуют, за исключением феминацисток в Америке, которые ненавидят геев. Современные феминистки должны признать, что мы не эксплуатируем женщин. Это даже интересно, по всему миру люди спрашивают нас о женщинах. Они никогда не спрашивают Энтони К䐰ро о женщинах. Но мы ничего не знаем про женщин. Большинство ху䐴ожников использовали женские образы на протяжен䐸и веков, мир искусства управляется мужчинами.
RE: Стало быть, вы никогда не изображаете женщин.Ѝ
ДЖОРДЖ: К тому же мужчины – это䀠пол, в котором больше всего заинтересованы женщины. Как только ты что-то исключаешь что-то из искусства, это тут же становится важным для людей. А мы об этом даже не думали.
ГИЛБЕРТ: Они все за нас решили.
ДЖОРДЖ: Но это стало очень важным вопросом с тех пор как... Перед этим были сплошь, женщины, женщины, женщины в СМИ.
ГИЛБЕРТ: А теперь мужчины снова стали сексуальными существами.
ДЖОРДЖ: Впервые за все века. Когда мы были юными студентами в Святом Мартине, не было никаких мужских образов, кроме рекламных изображений истинного английского джентльмена. Юноши в дешевых штанах, черные мужчины, работяги - их изображения никогда не печатались в шестидесятые.
ГИЛБЕРТ: И нам пришлось выдержать тяжелую борьбу, как вы говорили, они считали, что всякий мужс:ой образ в наших картинах должен быть гомоэротичным. МыРвсегда это отрицаем, мы говорим - они м䑃жчины.
ДЖОРДЖ: Личности, на самом деле.
RE: Мне кажется, у мужчин были тяжелые времена последние двадцать лет. 䐟рактиче䑁ки все журналы редактируются женщинами и ориентированы на женщин, если жена отрезала парню пенис, считается, что это шутка, а если он отрежет ей вагину, то его линчуют. В любой телерекламе или комедии мужчина – дурак и мишень для всех шуток.
ДЖОРДЖ: Мы против такого предубеждения. Мы много смотрим телевизор, когда жена берет еду и кладет ему под нос... потому что иной путь запрещен. Мужчина в комедиях жалкое создание. Но эта точка зрения уже не столь популярна. Феминистки никогда не выиграют спор, потому что мы нравимся людям, мы работаем во имя новой правды, открываем двери, ищем новые пути бытия... И я уверен, что мы уже немало сделали.
Г&Д: Мы изобрели и неустанно развиваем наш собственный визуальный язык. Мы стремимся к наиболее общедоступной современной форме, с помощью которой можно создать наиболее современные образы нашего времени. Художественный материал подчиняется целям и задачам картины. Мы создаем картины, чтобы изменить людей, а не поздравить их с тем, какие они есть.
ГИЛБЕРТ: Мы считаем, что выставлять изображения обнаженных в музеях необходимо, писать грязные слова в музеях... в Америке они хотели их убрать, даже в Нью-Йорке.
RE: У вас были проблемы с цензурой?
ГИЛБЕРТ: О да.
ДЖОРДЖ: Наш фильм «В джунглях» запрещен на телевидении. Его предлагали каждый год в течение четырнадцати лет Би-Би-Си 2, Каналу 4. Они показывают фильмы об искусства, но не хотят показывать нас. Один продюсер заявил, что он готов костьми лечь, но не допустить показа фильма Гилберта и Джорджа в своей программе. Теперь «Саут-Бэнк Шоу» сопровождается джазовыми музыкантами и альтернативными комиками, точно это - искусство.

У Г&Д есть причины для такой паранойи, хотя они получили Премию Тернера в 1986 году и приняли ее, чтобы «досадить людям». Ими восхищаются (и их копируют) рок-звезды, такие как Дэйв Стюарт и Дэвид Боуи, их приглашал на обед в свой дом в Салисбери бывший премьер Эдвард Хит. Их работы выставлялись в музее Гугенхейма, в Тейт и во всех крупнейших городах мира.
RE: А картины?
ДЖОРДЖ: Мы всегда старались действовать осторожно. Мы полагаем, что знаем до какого предела можно дойти в любом городе, мы доходим до него и уходим. Нам не нравится идея конфронтации. Мы не считаем продуктивной идею подойти к кому-нибудь и сказать: «Ты с этим согласен, верно? А если не согласен, значит, ты тупой урод». Лучше подрывать устои и удирать. Люди смотрят на «В дерьме», они могут сказать, что мы не должны ее выставлять, но слишком поздно, они уже высказали свое мнение о картине.
ГИЛБЕРТ: Все эти художественные критики любят обвинять нас в использовании грязных слов, но им самим нравится везде писать их, «Пидорский», «Пошел ты...».
ДЖОРДЖ: «Эти мерзкие художники рисуют эти картины...!»
ГИЛБЕРТ: И так все время.
ДЖОРДЖ: Смешно, эти слова могут быть напечатаны в газете, но запрещены в другом месте. Проникновение. Чтобы выступать против, они должны проникнуться этим, стать его частью.
ГИЛБЕРТ: Это очень интересно, потому что у нас есть молодой приятель-поляк, который пытается написать книгу о нас, он внимательно изучил  отзывы прессы о выставке. Успех был огромный, поэтому критикам пришлось притихнуть. Поэтому вместо этого они стали говорить о «Воплощении мечты Геббельса»...

ИСКУССТВО
Искусство Гилберта и Джорджа нелегко воспринимать ни глазами, ни мозгами. Эти образы раздражают и смущают Артистический Мир, цепляющийся за объяснения.
RE: Мне кажется, люди испытывают беспокойство, глядя на ваши картины, потому что они откровенны.
ДЖОРДЖ: Люди не привыкли к такому в искусстве, вот в чем проблема.
ГИЛБЕРТ: Сейчас не о чем говорить в искусстве. Абстрактные полотна ни о чем не говорят. Ни о чем.
ДЖОРДЖ: Они просто существуют... Я помню, как впервые приехав в Лондон, когда мне было двадцать, я пошел в Тейт. Там проходила групповая экскурсия, они рассматривали одну из балетных картин Дега, и этот шикарный парень спросил их, что они видят, а эти бедолаги ответили «балерину». А он с высокомерной улыбкой сказал: «Нет, на самом деле вы смотрите на то, что между ног». Господи! Полная чушь. Невероятное... полное дерьмо.
RE: Художественный мир исчерпался до самой задницы. Интерпретации становятся все более нелепыми, поскольку люди пытаются оправдать себя.
ДЖОРДЖ: Очень интересно, что те же самые люди, что считают себя гуманистами, становятся совершенно бесчеловечными, когда дело доходит до изобразительного искусства. Они предпочитают покровительствовать декадентской скуке. Ужасное лицемерие.
RE: Проблема в том, что вы выбрали окружение, в котором доминируют богачи и академики.
ГИЛБЕРТ: Проблема в том, что искусство держится на богачах... то, что тебе будет дозволено делать, зависит от денег богатых людей. Если мы будем делать слишком экстремальные вещи, они не захотят их покупать, и у нас не будет денег выпускать книги. Это трудно.
ДЖОРДЖ: Мне кажется, мы становимся все более и более известными. Многие люди любят смотреть на наши картины по каким-то своим собственным причинам, тогда как то, что мы называем декадентским искусством вызывает одобрение только в том случае, если находит поддержку у профессионалов, которые сами не понимают, что это такое. Ведро с водой в углу галереи, ты не знаешь, хорошо это или нет, но если ты знаешь, что ведущие музеи мира назвали это искусством, ты с этим соглашаешься. Но, несмотря на это, мы считаем, что люди принимают наши картины, потому что они обращаются напрямую к личности.
Картины Г&Д пробуждают к жизни, потому что они взывают к главным вопросам реальной жизни – Страх, Надежда, Секс, Смерть, Разум, Душа. Каждая картина дарует зрителю застывший миг одного из этих «пунктов». Они говорят напрямую со зрителем, которого не нужно обучать, что следует искать в искусстве.
RE: Очень часто ваши картины кажутся мне тревожными.
ДЖОРДЖ: Я уверен, они такие и есть.
RE: Почему, как вы считаете, я их так воспринимаю?
ГИЛБЕРТ: Потому что нам всегда нравилось использовать табуированные темы. Сперва мы решили, что мы сами – искусство и рупор, так мы начали проект Живые Скульптуры. Мы говорим через изображения, открытки, рисунки. Тема... мы решили, что будем просто продолжать использовать человека, не только нас самих, но и других мужчин в наших работах. Это и стало нашей главной темой.
RE: Вы считаете, ваши картины можно прочесть, как некое повествование?
ГИЛБЕРТ: Да, если людям этого хочется. Но это непросто. Мы не стремимся превратить наши картины в рассказы.
ДЖОРДЖ: Мы знаем это по многим отзывам.
ГИЛБЕРТ: Я могу согласиться с тем, что некоторые картины более повествовательны, другие менее, все они основываются на внутренних глубинных чувствах, эмоциях.
RE: Этими эмоциями и своими картинами вы хотите достучаться до как можно большего числа людей?
ДЖОРДЖ: Да, именно ИСКУССТВОМ. Это очень важно. Мы не верим в непонятное искусство, преподносящееся широкой публике. Сначала они должны понять, что это искусство.

Вот почему они отказались от рекламных роликов на телевидении и от предложения оформлять рекламные щиты для Лондона.
ДЖОРДЖ: Вот почему нам нравится объяснять им, что пойти в галерею посмотреть на произведения искусства это очень эмоциональный акт, мы обращаемся напрямую к зрителю.  Неважно, кто он, с ним нужно разговаривать.
RE: Для вас важно, чтобы зритель понимал ваши изначальные замыслы?
ДЖОРДЖ: Мы не знаем. Мы стараемся вкладывать что-то новое в картину. Мы не отправляемся в студию с головой, переполненной идеями по поводу того, как мы это будем делать, потому что мы делаем то, что делали раньше, мы используем новые образы в каждом проекте. Стараемся быть абсолютно честными... ошеломляющими... пытаемся вытащить что-то правдивое из самих себя.
ГИЛБЕРТ: Если это правдиво, то оно становится правдивым и для зрителя. Они видят самих себя, они ищут себя. Зритель не идет смотреть на Г&Д, он идет смотреть на то, что искусство делает с ним.
ДЖОРДЖ: Мы всегда говорим, что если мы возьмем наш каталог и покажем его первому встречному на улице, и ему это покажется интересным, значит все хорошо, потому что, посмотрев на любой другой каталог, он не поймет, что это вообще за дребедень. Им просто объяснили, что это художественная выставка.
RE: Мы уже говорили о людях, заправляющих искусством, но мне кажется, что сами художники очень претенциозные люди...
ГИЛБЕРТ: Чрезвычайно претенциозные.
ДЖОРДЖ: Большинство так не скажут.
ГИЛБЕРТ: Они снова пойдут по накатанной колее.
RE: И это элитарно.
ДЖОРДЖ: Нам очень нравится платформа искусства. Его формальность... идея прямоугольной картины. Но мы всегда боролись за более открытый художественный мир.
ДЖОРДЖ: Мы ненавидим узкий кружок, где все вертится вокруг художника. Они творят такие странные штуки, которых никто не понимает.
ГИЛБЕРТ: И признает их тоже только узкий кружок. И все они ЛЮБЯТ друг друга.
ГИЛБЕРТ: Чем меньше людей это понимают, тем больше превосходства они ощущают. Все это основано на страхе, на страхе глупо выглядеть. Вот почему мы предпочитаем публикации. Вот как молодежь вступает с нами в контакт, не через выставки... слишком сложно. Однажды в жизни они допускают тебя в галерею Хейуард и после этого больше не хотят тебя.
Даже теперь работа Гилберта и Джорджа, купленная Николасом Серота, бывшим прогрессивным директором Тейт, хранится глубоко запрятанной в запасниках новым режимом.

ДЕРЬМОВАЯ ВЕРА

ДЖОРДЖ: У нас есть поклонник из Белфаста, который нам пишет. Он видел наши каталоги. Он регулярно пишет нам. Это очень интересно.
RE: Проблемы в Ирландии – воплощение глупости и религия ничем не может помочь.
ДЖОРДЖ: Дерьмовая Вера. Мы только вчера получили письмо от немецкого студента.
ГИЛБЕРТ: Изучает философию. Он нашел на полу почтовую открытку, иллюстрирующую этот вопрос, четыре задницы, из которых выходит дерьмо, образующее крест, и он говорит, что его жизнь полностью переменилась.
RE: Что же предлагает Дерьмовая Вера?
ДЖОРДЖ: Удивительную свободу, если вы не пришли к этому раньше.
RE: Ваш единственный политический акт, кажется, это критика в адрес религии.
ГИЛБЕРТ: Мы анти-религия. Жри и сри. Если ты способен сказать это в Европе, это означает удивительную свободу. В Мюнхене они заставили нас это убрать.
ДЖОРДЖ: Мы убеждены, что церковь нужно привлечь в Европейский Суд.
ГИЛБЕРТ: За ложь.
ДЖОРДЖ: Их можно привлечь согласно «Закону о торговых марках». Нам недавно пришлось пойти на похороны, и викарий сказал, что этот человек не умер, он уже на Небесах. Его нужно немедленно привлечь к ответственности.
ГИЛБЕРТ: И Папу тоже.
ДЖОРДЖ: Стоит вспомнить о многих людях, умерших из-за того, что он не одобряет использование презервативов, от СПИДа, который возможно вскоре станет главным убийцей в мире. В Южной Америке люди каждый день заражаются ВИЧ, потому что они католики.
ГИЛБЕРТ: Этот немец писал, как тяжело сейчас в Германии со всеми этими основами морали.
ДЖОРДЖ: Нео-нацисты.
RE: Эта новая мораль вызывает беспокойство, в частности, в Америке. Это из-за СПИДа.
ГИЛБЕРТ: Да, это предлог.
ДЖОРДЖ: Должно быть, это давняя мечта религиозных фанатиков. Осуществление всех их надежд. Они все такие. Все эти интеллигентные люди в душе фанатики. Можете себе представить, «Таймс», который последние двадцать лет был трибуной либеральных идей, обсуждает, есть ли связь между ВИЧ и СПИД. Крайне безответственно.
Этим журналистам следовало бы побывать в ВИЧ-клинике, которую я посещаю и увидеть, как угасают ВИЧ-инфицированные пациенты. Заразившись ВИЧ в Лондоне в начале восьмидесятых, за последние два года я потерял двадцать пять килограмм, переболел многим инфекционными заболеваниями и постоянно попадал в госпиталь, а сейчас я временно прикован к инвалидному креслу, потому что вирус атакует мое тело. Я лежу, сгорая на костре фанатиков, но мы должны бороться с этими безумцами и этим гребанным вирусом до последнего в этой публикации, поддерживая новые идеи, новые концепции и новые, мирные пути существования, предлагаемые Гилбертом и Джорджем.
ДЖОРДЖ: Мы проводили выставки, посвященные СПИД, потому что многие наши друзья умерли. И это изменило мнение некоторых критиков о нас. До этого они ничего не видели. В первый раз они начали что-то понимать. На это ушло много времени.

Их прошлое мало значит для их теперешнего искусства, поскольку они отдали свои личности, свои истории своему искусству. Все, что они делают, посвящено художественному процессу, который охватывает каждое действие. Каждая секунду, каждое движение. Гилберт и Джордж – живые скульптуры, 24 часа в сутки, каждый день. Мы все – художники, создающие мгновения страдания и красоты, проживая свою жизнь. Мы встаем, умываемся, одеваемся, идем и выполняем какую-то работу, едим, испражняемся, напиваемся, и в этом находим и познаем чудо бытия.
Бытие Джорджа началось в доках Плимута 8-го января 1942 года. «Вонючие нацисты», бомбившие город, превратили его в ад, столь ужасный, что в окнах ювелирных магазинов плавились драгоценности, и ручейки серебра и золота стекали с витрин на улицы. Плимут был шестым по величине городом в Англии, но многие бежавшие оттуда больше в него не вернулись: во время бомбардировки мать Джорджа везла его на автобусе в неосвещенный пригород, затем пробиралась по темной сельской местности в поисках убежища. Он не знает своего отца, он выследил его однажды в деревне, в Девоне. Подойдя к мужчине в пабе, он спросил, могут ли они поговорить в другом месте. Джордж спросил десять раз, но мужчина сдался только после того, как он сказал ему: «меня зовут Джордж, по-моему, я ваш сын». Больше они не виделись. Посещая Дартингтон, Джордж совершенствовался в Школе Искусств Святого Мартина в 1967 году, где он и встретил Гилберта.
ДЖОРДЖ: Мы не планировали работать вместе, люди просто решили, что мы это делаем. Это пришло помимо нас.
Гилберт родился в итальянских Доломитовых Альпах, к северу от Венеции. «С четырехлетнего возраста я содержал себя сам», говорит он, не вдаваясь в подробности. Изучал искусство в Мюнхене, Австрии и Италии, перебрался в Англию, чтобы поступить в самую прогрессивную по тем временам художественную школу в мире. Он прожил в Англии так долго, что теперь считает себя английским джентльменом, несмотря на то, что у него сохранился иностранный акцент.
В колледже, под влиянием Брюса Маклина, они занялись перфомансом и почтовыми открытками. Их, напоминавшее Флексус, почтовое искусство состояло из коллажей с отпечатанными на них изречениями, такими как, например, это «Всю жизнь я тебе ничего не давал, а ты все еще просишь большего», а так же приглашениями на мероприятия. Плюс, конечно же, издание ограниченным тиражом книги, «Мрачная тень» с веселыми школьными картинками – фотографиями парочки с табличками на шее - «Джордж - дерьмо» и «Гилберт - пизда». Но лишь по окончании колледжа их осенила идея Живых Скульптур.
Искусство не ограничивается галереями, оно становится ими, а они становятся им, жертвуя своими личными особенностями (если не личностями) во имя искусства, это было революционное деяние, незамеченное критиками, но их за это запомнили надолго.
Искусство наследует «нормальной» жизни, от которой они стараются держаться подальше. Они встают в 6 утра, моются, надевают поверх костюмов спецодежду и отправляются в студию, чтобы полностью погрузиться в работу. В 11.00 они завтракают в кафе на рынке через дорогу, а в 12.00 снова возвращаются к работе, и зачастую работают до самой ночи. Они редко прибегают к чьей-то помощи, предпочитая работать вдвоем в студии, где есть подиум, осветительное и фотографическое оборудование и ряды банок с краской, все помеченные - «Голубой», «Небесно-голубой» и так далее, рядом с каждой банкой – пара резиновых перчаток. В их собрании фотографий свыше 70 000 изображений, с которыми они работают, но для каждого нового проекта они используют новые изображения.
Технический трюк - создание шестидесятифутовых фото-монтажей в сорокафутовой студии, гигантских увеличенных фотографий, витражей и пытаясь представить себе, как все это будет сочетаться, невероятно, ошеломляюще. Поэтому спустя месяцы, когда проект завершен, они отправляются пьянствовать в винные бары и рестораны Лондона. Им нравились ранние панковские клубы, такие как «Блиц» в конце семидесятых. Их избивали сомнительные личности, арестовывали за пьянство и беспорядки. Они очень гадкие мальчики.
Чтобы дать вам представление об их озорном чувстве юмора - Дженезис Пи-Орридж в Лос-Анджелесе рассказал мне историю о том, как в семидесятые он и Г&Д были на фестивале перфоманса в Италии. Дженезис, Г&Д и женщина с ребенком ехали в лифте в отеле, в котором они остановились. Ребенок громко кричал, и Гилберт бесстрастным голосом сказал Джорджу – что за мерзкий субъект. Джордж ответил своим роскошным, столь же невозмутимым голосом: «Да, омерзительный. Давай его съедим?». Женщина выскочила из лифта на следующем этаже.
В конце шестидесятых Г&Д покинули колледж и решили превратить в искусство самих себя. Не просто создав себе имидж, как Уорхол, Дали, Бойс, а позднее  - Д